СОДЕРЖИМОЕ:

Александр ГАЛЬПЕР....................3
Света ЛИТВАК....................7
Наталья РОМАНОВА....................14
Инна КИРИЛЛОВА....................22
Александр БАЗЕНКОВ....................34
Эдуард КУЛЕМИН....................36
Олег РАЗУМОВСКИЙ....................42
Александр.ГОЛУБЕВ....................46
Владипир МАРКОВ....................48
Патрот УАРУ....................54
Глеб КОЛОМИЕЦ....................57
Барри ШВАБСКИ....................59
Юлия ПОСЕЛЕННОВА....................62
Виктор АХМАНОВ....................64
Анастасия ЛИТВИНОВА....................66
Владимир КОРОЛЁВ....................68
Информация об авторах....................71

Редактор Инна Кирилова.

Координаторы:
Олег Разумовский, Эдуард Кулемин.

Вебстраница:
http://www.litsovet.ru/index.php/
litob.journal?journal_id=234

Электронная почта:
amati6@rambler.ru
ardor@list.ru
Disclaimer:
Мнение автора и редакции
могут не совпадать.
В текстах сохранены авторские
орфография и пунктуация.

При оформлении обложки

использованы работы Эдуарда Кулемина.

1
вместо предисловия

2
 алекса
алексаННдр
гАльпер
Сказ о Техасском Суперпидаре
В камере смертников
Пидар на пидаре
Дым коромыслом и пир горой
От смеха и стонов дрожат стекла
Тюрьмы для особо опасных.
Провожают Джона на электрический стул
Завтра ему поджарят бока и рёбрышки
Волосы встанут дыбом
Из глаз посыпятся искры
Гавно горячее выльется снизу
По всему корпусу разнесётся
Запах свежего барбеккю.
Тысяча вольт это тебе
Не член за щёчку взять
А сегодня веселись Америка,
Гуляй Техас.
Джона во все дыры всем бараком
А он смеётся довольный
И когда у него рот свободный кричит:
«Ещё! Слабаки! Импотенты!
Лучше умереть от любви
Чем от тока.
Если бы я знал, сколько я сегодня
Получу удовольствия
Я бы замочил не одного мента
А пятерых».
В пять часов утра
За Джоном приходит конвой
Приговорённый храпит обессиленный
Не может ноги вместе свести
Священник не отводя глаз от
Раздолбанной сраки откуда
Сперма льется рекой
Мямлит нервно о Боге.
Надзиратели одевают заключенного и
Несут в специальную комнату
Привязывают кожаными ремнями к стулу
СукаAсержант пиздит,
Что уродAгубернатор отклонил
И летят вниз рычажки.
О чудо!
Тысяча вольт! Две! Три!
Ничего не берет техасского богатыря!
Не один волосок не шелохнётся
Напряжение увеличивают и увеличивают
Скоро все техасские электростанции тратят
Свои мощности чтобы убить Джона
Загораются и падают сдерживающие ремни
И встаёт смертник со стула
И бежит освобождать своих друзейAлюбовников
И все менты что к нему прикасаются
Падают убитые током
И все пули отскакивают
И убегают верные любовники
В вольные и глухие техасские болота
Где будут трахаться как кролики
И не одна собака их не найдёт.
Отпусти Народ Мой
И взмолил я:
»Отпусти любимая смотреть на
Взмыленную Атлантику из окна в одиночестве.
Я беден, некрасив, импотент.
Лучше меня ты найдешь через секунду».
Сверкнула она стекляшками очков
И гневно молвила:
»На океан будем смотреть
Вместе и держась за ручки.
Деньги я заработаю сама.
Внешность итак сойдет!
В постели будешь работать языком!!!
3
александр гальпер

Рождественский
Романс
В новогоднюю ночь
В занесённом снегом лесу
Под Воронежем
Меня окружили три голодных волкаAантисемита.
В такую лютую зиму A упитанный еврейчик
Наверное очень вкусно.
И американецAфрейдовец во мне произнёс:
»Не волнуйся! Тебе только кажется!
ВолковAлюдоедов в 21Aм веке не бывает
Это только символы у тебя в голове
Первый хищник это Идеальная Женщина
Второй Скрытый Гомосексуалист
Третий БогAОтец
Дай им полакомится тобой!
И ты будешь спасён!»
А простой русак во мне как закричит:
«Ни хуя себе!
Без выебонов!
Твой обголоженный скелет
Найдут только весной»
И схватив дубину как
Клетка Тела
Начал отвешивать налево и направо
Всем этим зубастым метафорам В офис тихо зашла красивая девушка
Пока они не убежали зализывать раны И громко потребовала чтобы государство заплатило
Скуля и поджав хвосты За ее операцию по смене пола
Только их и видели Потому что в золотой клетке ее тела
Испортил я серым праздничный стол. Бьется как соловей и не может вырваться наружу
Зато сам через час веселился 100% гомосексуалист
Вовсю в компании А ведь у этой птички уже
Пока ктоAто не пошутил, Есть красивейший гей
Что у меня волчий аппетит. С которым он распишется на следующий
День после того как ей пришьют.
Я прислушался к шуму вентилятора
Гоняющего теплый воздух тудаAсюда
И процитировал ей ЛаоAцзы:
»Можешь ли ты научиться ничего не понимать?»
Она или он или оно выскочило из офиса как ошпаренная
И побежала на меня жаловаться начальнице крича:
«Почему вы держите сумашедших?»

А Вдруг Он Не Шутит?
Колбасные эмигранты часто задают вопрос:
«Сколько заработал денег своими стихами?»
Отвечаю – «Миллион баксов!»
Конечно не верят,
Но и то, что человек посвящает этому жизнь
Семь дней в неделю, 24 часа в сутки
Кровь
Работает то на одной ну а то и на двух работах
Одалживает, разоряется Литр коньяка разлили
Чтобы самому себя издавать, ездить, выступать B турецкой забегаловке под столом
Абсолютно бесплатно Потом начали взасос целоваться
В это же поверить невозможно. И свалились со стульев
Ну просто не может такого быть Разгневанные турки вышвырнули закричав:
Они не вчера на свет родились. «Ух, уж эти русские!»
И не могут эмигранты по ночам спать На лестничной клетке
Ворочаются, мучаются Ты прыгнула
Подозрениями и завистью Чтобы поцеловать меня в полете
«Может надо податься в поэты? Я оступился и покатился по ступенькам
А вдруг он не шутит?» Порвал пальто и разбил голову
Дома лизал тебя между ног
Пытаясь определить по вкусу
Это твоя очищающая тело менструация
Или моя заливающая глаза кровь.

4
 александр гальпер

Мышиная Возня Уж-Патриот

В 2 часа ночи слышу
Громкий писк под кроватью клиент Боб
Опять мышиная возня ветеран вьетнамской войны
Еврейского Центра Управления Вселенной и наркоман
Никакие капканы их не берут. звонит в оффис и умоляет придти
Обсуждают где пускать следующее землетрясение. вопрос жизни и смерти
Ну нечего вам делать? разбитое зеркало в прихожей
Пусть лучше со мной сейчас в постели окажется везде валяются шприцы
Голая и настоящая женщина выжженные полы и потолки
Мы вам не отходя от кассы будто только взорвалась напалмовая бомба
Землетрясение устроим. на стене коллекция холодного оружия
А они шуршат себе дальше во дворе горка земли,лопата и ямка
Назначают следующим чемпионом мира в картонном ящике на подушечке
По футболу Бразилию. Ужик Том отдавший концы то есть хвост
Сколько можно?!?!?!? обернутый в американский флаг
Если назначите Россию или Украину умиротворенное спокойное лицо божьей твари
За мной обрезание. из магнитофона орет американский гимн
Потом решают кому быть Боб стреляет в воздух из ружья
Католикосом всех армян. рыдает у меня на плече:
Мне все равно, но «Том был настоящим американским патриотом
Чтобы через 5 минут на столе появился за это русские направили на него лучи из космоса»
Мой любимый армянский коньяк «Ахромат»
И чтобы он никогда не кончался.
А они уже договариваются с евреями из АльфаAЦентавры
Куда упадёт через год комета.
Ну никакого толку от этих болтунов
Только спать не дают.
Мол Третью Мировую Войну легче развязать
Чем женщину такому алкашу найти.
А ну слезай со шкафа и за работу
Жирный, трусливый и усатый кот
По имени «Гитлер».

Что Скажут Стены?

Трещит голова шестёркой утра.
Телефон визжит поросёнком недорезанным.
Вчера, водка, пиво, красное, белое...
Мозг гирей топит голову к дну подушки.
Какой идиот звонит в такую рань?
A Алле?
A С вами говорит психотерапевт А.
A Что нужно?
A Моя пациента Б. призналась что имела с вами секс.
A А какое ваше дело?
A А вы не заметили что у неё серьёзные проблемы?
A А у кого их нет? Мне тоже все говорят что я сумасшедший.
A Не прикидывайтесь. По ней чётко видно.
A Я с ней вместе работаю. Вроде нормальная.
A Я заявляю на вас в органы.
A Постойте! Она меня сама затянула! Откуда я знал?
Гудки
Занавеска, светлая улыбка окна.
Лучший Друг
Машины шантажируют светофор. Знакомая поэтессаAпереводчица не отвечает взаимностью
Топчут спешащие люди дорогу. Говорит что я ей нужен только для творческого роста
Взгляд на дверь в прихожей. Мы сидим в самом романтичном баре НьюAЙоркa
Что скажут стены моей квартиры И шлифуем мой стих на английском
Когда они придут? Она возвращается из туалета
С сумочкой полной презервативов:
«Там целый ящик
Я себе штук сто взяла,
Но и о моем лучшем друге не забыла»
И протягивает мне парочку
Потрепывая по щечке.
иллюстрации ивана горшкова
5
Эдуард Кулемин, Никита Бибичев «Эроген».

6
 сВета
ли
лиТТвак
Кубок - факел, факел - кубок
«Ты рукою узкой, белой, странной / факелAкубок в
руки мне дала», A дочитав стихотворение, Баряев полоA
жил на подоконник томик А.Блока и потянулся к дремлюA
щей Белоуховой. Он обнял её и прижался сзади. ПродолA
жая цитировать про себя запомнившиеся строки, чувствоA
вал, как привычно приливает кровь к чреслам и оживает
член. Тиская сонную женщину, он замирал вдруг, словно
затаиваясь в себе: то ли припоминая стихи, то ли прислуA
шиваясь к нарастающему возбуждению тела. И после с
новой энергией набрасывался на засыпающую БелоухоA
ву, покусывая ей мочки ушей и разворачивая к себе переA
дом. Она покорно ожидала его ласк, и Баряев целовал
губы, шею, грудь, живот. Затем сползал вниз к ногам и,
раздвинув их на ширину плеч, вползал между коленок,
упираясь длинными босыми ступнями в батарею. Без лишA
них прелюдий, прижав пальцами короткие волосы не лобA
ке, он начинал лизать клитор, постепенно засасывая всё
сильнее и сильнее. При этом Баряев очень сильно возA
буждался и совал пальцы в слякоть влагалища, готового
к приёму гостей. Белоухова обмирала, чувствуя приблиA
жение оргазма, а Баряев стонал, сочувствуя её наслажA
дению. Иногда он пропускал момент пика женских эмоA
ций и продолжал ещё долго лизать уже отдыхающую пизA
ду, пока бёдра Белоуховой не начинали конвульсивно
дёргаться от любых прикосновений. Мужчина поднималA
ся, роняя капли с кончика хуя, женщина тянула к нему
руки и направляла в своё мокрое лоно. Баряев ебал БеA
лоухову, всё больше распаляясь, она помогала ему гибA
ким добрым телом. Внутри мужчины словно поднималась
волна, откатывала и снова набегала, всё сильнее и выше,
пока не затопляла всё: сознание, каждую клеточку тела и
живот Белоуховой, к которому он поспешно прижималA
ся, едва успев выскользнуть наружу. Они лежали так неA
которое время, затем обменивались поцелуями и признаA
ниями в любви, и разворачивались каждый в свою стороA
ну: Белоухова вытягивалась во всю длину, а Баряев свёрA
тывался калачиком, A и засыпали.
Ночная тьма уходила, серело утро. Любовники вытяA
нулись на простыне, ткнув усталые головы в мягкие поA
душки. Викторову не давал уснуть привязчивый мотивчик
песни про любовь, он коснулся пальцами бедра БелоухоA
вой и быстро пробежал ими по всему её телу, чувствуя,
как привычно приливает кровь к чреслам и оживает член.
Белоухова моргнула, и блеснула влажно уже затуманенA
ная сном сероAголубая радужка глаз. Викторов продолA
жал гладить красивое нежное тело женщины, повторяя
плавные изгибы его, очерчивая их движением ладони «за
кругом круг». Белоухова покорно принимала его ласки,
и Викторов целовал её губы, шею, грудь, живот. А она
говорила ему тихо: «Целуй мои ноги… целуй мой пупок…
целуй в шею… соси, соси мою грудь…» От этого ВиктоA
ров очень сильно возбуждался и совал пальцы в слякоть
влагалища, готового к приёму гостя. «Какая хорошая у
тебя девочка», A шептал он, и не в силах больше ждать,
поднимался, роняя капли с кончика хуя, женщина тянула к
нему руки и направляла в своё мокрое лоно. Викторов
растягивал естественное углубление в теле женщины и
долбил твёрдым блаженным хуем, пока тот не выскользA
нул из запруженного спермой влагалища. Тогда ВиктоA
ров опустил потное тело на покорное тело женщины, а та
повторяла заботливо и настойчиво: «Ты уже? Уже?», A
словно не веря, что он уже кончил. Мужчина поцеловал её
в губы, и любовники лежали так ещё некоторое время,
затем Викторов перевернулся на спину, A так и уснули,
рядом, вытянувшись на спине.
За окном офиса трещал, шумел ледоход на реке
Исять. В резонанс особо сильным ударам звенели стёкла
в кабинете Горбунова. Было три часа дня. Горбунов заA
шёл на порноAсайт. Нашёл эротический рассказ любимоA
го автора. Прочтя первый абзац, встал, подошёл к двери
и заперся изнутри на защёлку. Сел поудобнее в кресло и
продолжил чтение. Некоторые абзацы он перечитывал
медленно, смакуя пикантные сцены, или тихо матерился,
поражаясь смелости писателя в слишком достоверных
описаниях, улыбаясь, крутил головой и залпом опрокиA
дывал рюмку водки «Русский стандарт». Все заботы ухоA
дили прочь, на сердце становилось легко. Горбунов поA
детски беспечно елозил по коврику «мышкой», в то вреA
мя как другая рука начинала мять и прощупывать разгоA
рячённый и ощутимо движимый страстью орган под брюA
ками. Перебрав в уме нескольких из своих любовниц, он
остановился на Белоуховой, с которой познакомился
прошлой осенью, будучи по делам в столице. Не отрывая
взгляда от экрана, перебегая жадными глазами от строчA
ки к строчке, риэлтер уже достал из трусов любимое «деA
тище» и стал нежно двигать кожу вдоль напрягшегося
ствола. Белоухова опускалась на колени, расстегнув пуA
говки на оттопыренной блузке, и тянулась руками к шиA
ринке вожделенного мужчины. В рассказе началось деA
тальное описание минета. В кабинете Горбунова шла усерA
дная дрочка. Чуть начинающий лысеть пользователь ИнA
тернета, приоткрыв рот, сдавленно стонал, взгляд его стал
бессмысленным, дыхание участилось, и с неприлично
громким восклицанием: «На, блядь, соси!» Горбунов
прыснул из надроченного хуя, закапав коврик под ногаA
ми и обдавая мелкими брызгами аптечку, лежащую на
выдвижной полочке под верхней планкой стола.
Из окна Белоуховой был виден корпус старой пряA
дильной фабрики. Кажется, она ещё функционировала, A
рабочими и работницами была протоптана дорожка к
ржавым воротам ограды. Раздался звонок в дверь. Со
своей всегдашней прямотой, без лишних сантиментов,
7
 света литвак
Баряев быстро прошёл мимо открывшей ему БелоухоA
вой, поставил на стол бутылку шампанского и громко скаA
зал: «Будем ебаться!» Через несколько минут голая БеA
лоухова сидела на разобранной постели с бокалом, пуA
зырящимся пеной. «Ах ты, моя! Жена моя!», A Баряев
гладил красивое нежное тело женщины, повторяя плавA
ные изгибы его, очерчивая их движением ладони, а она,
запустив пальцы в густые чёрные волосы мужчины, разA
деляла их на короткие пряди и начинала сначала. Баряев
налил себе шампанского и залпом вылил в рот, но не проA
глотил, а раздув щёки, прижался к губам Белоуховой,
она отшатнулась, смеясь, но Баряев мычал, красноречиA
во поводя глазами и поднимая брови. Тогда Белоухова,
оттопырив губки, приблизилась к нему, рты их плотно
сомкнулись. У женщины заходил кадык, а щёки мужчины
заметно опали. Когда она выпила всё шампанское изо
рта любовника, то в свою очередь набрала в ротик новую
порцию и напоила Баряева. Оба захмелели. Баряев снова
налил шампанского, но теперь, неожиданно для БелоухоA
вой прыснул им изо рта прямо на грудь женщины и тут же
начал жадно лизать и сосать. От этого Белоухова очень
сильно возбудилась, схватила руку мужчины и начала
совать его пальцы в слякоть влагалища, готового к приA
ёму гостя. Закрыв глаза, она вдруг представила, что это
Горбунов приехал в командировку и суёт, суёт свои неA
знакомые грубые пальцы внутрь её тела, полностью обA
мякшего от любовной слабости. Женщина открыла глаза
и увидела тёмный толстый хуй Баряева и стала разглядыA
вать его с нескрываемой жадностью и любопытством.
«Какой красивый у тебя мальчик!», A шептала она, лаская
его руками. Дотянувшись до стола, она взяла недопитый
бокал и, набрав шампанского в рот, прыснула на хуй БаA
ряева. Хуй вздрогнул от неожиданности и поднялся ещё
выше. Тогда Баряев быстро повалил Белоухову на поA
стель, поцеловал в губы и принялся ебать сильно и быстA
ро, покуда не кончил. Полежав так ещё некоторое время,
любовники разомкнули объятия и вытянулись на простыA
не, ткнув усталые головы в мягкие подушки.
Раздался звонок в дверь. Викторов открыл. На поA
роге стояла Белоухова с капельками растаявшего снега
на волосах. Викторов, улыбаясь, пропустил её в кориA
дор, захлопнул дверь и обнял, крепко прижав к себе.
Целуя то в щёчки, то в шейку, то в губки, приговаривал:
«Ах ты, моя! Птичка моя! Моя, моя…» Он снял с неё курA
точку, медленно расстегнув молнию до самого низа; расA
шнуровал и стянул с ног ботинки; подхватил женщину на
руки и отнёс на диван. Она сама высвободилась из тесноA
го пиджачка, а Викторов расстегнул пуговицы на блузке.
Вместо лифчика тугой топик стягивал грудь. А Викторов
уже снимал с гостьи брюки, а затем и тонкие телесного
цвета колготки. Пришёл черёд и топика и трусов. И вот
Викторов гладит красивое нежное тело женщины, повтоA
8
ряя плавные изгибы его, очерчивая их движением ладоA
ни, а она, запустив пальцы в густые с проседью волосы
мужчины, разделяет их на короткие пряди и начинает снаA
чала. «Если ты посмотришь сюда, A приглушённым голоA
сом проговорил Викторов, красноречиво указывая на
ширинку, A то найдешь там коеAчто интересненькое!» БеA
лоухова послушно наклонилась и увидела болтающуюся
чёрную пуговицу на стёршемся пучке ниток. Расстегнув
её и опустив молнию на брюках, женщина высвободила
торчащий головкой изAпод резинки трусов член ВиктороA
ва и легонько потёрла его между ладоней. Через минуту у
женщины заходил кадык, а щёки ритмично опадали, втяA
гиваясь от сильного сосательного движения. Викторов
трепал её волосы, поглаживал за ушами. Затем собрал её
длинные волосы в хвост, сжал в кулаке, туго, у затылка, и
начал тянуть назад и прижимать к себе, как бы насаживая
голову Белоуховой на свой хуй. Произнося при этом каA
киеAто слова, издавая нечленораздельные звуки, ВиктоA
ров работал всё яростней. Белоуховой было больно от
стянутых сильной рукой волос. Но так сладко чувствоA
вать себя машиной, сексуальной машиной для удовлетA
ворения мужской похоти! Ради этой сладости, она игноA
рировала посторонние ощущения, покуда не брызнул у
неё во рту мужской сок и не выскользнул горячим эскиA
мо хуй. Тотчас она освободила голову от железной хватA
ки и опрокинулась навзничь, отдыхая от бешеного ритма
ебли. Тогда Викторов, неожиданно для Белоуховой, прысA
нул хуем остатки спермы прямо ей на грудь, лёг на женA
щину валетом и тут же начал жадно лизать и сосать её
пизду. Белоухова лежала с закрытыми глазами, наслажA
даясь ни с чем не сравнимыми ласками языка. Её потаёнA
ный стыд был весь раскрыт перед мужчиной. Женщина
открыла глаза и увидела тёмный толстый хуй Викторова и
стала разглядывать его с нескрываемой жадностью и
любопытством, словно в первый раз. Он постепенно расA
слаблялся и стал заметно короче. Сильное желание сноA
ва ощутить его вкус во рту заставило Белоухову поднять
голову и ухватить губами болтающийся конец. Он вздрогA
нул от неожиданности и поднялся выше. Белоухова смаA
ковала полурасслабленный хуй, что было, пожалуй, даже
приятней, чем то жёсткое орудие, которое ебало её само,
не давая возможности понежничать и поиграть. Сразу
же, ощутимо сильно, возбудился клитор, и Белоухова
очень быстро кончила. Потеряв интерес и к хую и к ласA
кам Викторова, она решила пугнуть любовника, чтобы
освободиться от его телесного захвата. Отпустив лакоA
мый конец, она сказала в притворном волнении: «Сейчас
я укушу тебя!» Хуй мгновенно съёжился до смехотворно
маленьких размеров, Викторов соскочил с любовницы и
инстинктивно коснулся рукой члена, как бы проверяя его
целость. Белоухова зашлась от смеха, а Викторов смуA
щенно крутил головой: «Ну, разве так можно?»
Пока он валялся на сбившейся в ком постели, БелоA
ухова залезла в ванну и включила душ. Нежась под струA
ями тёплой водички, женщина смывала с себя пот и проA
чие эротические выделения своего и чужого организма.
Вдруг с новой силой ею овладело желание. Она переклюA
чила воду, чтобы она текла из крана, сделала её попрохA
ладней и усилила напор. Затем ладонью направила струю
перпендикулярно её падению, прямо себе между ног.
Волна удовольствия охватила тело. Белоухова легко маA
нипулировала естественным вибратором и кончила так
замечательно, что рассмеялась от радости. ПочувствоA
вав себя лёгкой и бодрой, она вышла к любовнику.
На пороге стоял Горбунов с капельками растаявшеA
го снега на волосах. Он крепко обнялся с Викторовым, с
которым не виделся полгода со времени своей послеA
дней командировки в Москву. Он снял куртку, медленно
расстегнув молнию до самого низа; расшнуровал и стяA
нул с ног ботинки; прошёл в комнату и сел на диван. За
столом сидели мужики и выпивали по какомуAто поводу,
может быть, по поводу очередной встречи. Викторов
представил Горбунова как своего старого приятеля, и ему
налили штрафную. Вскоре он, как свой среди своих вклюA
чился в бесконечный пьяный трёп то с одним собеседниA

ком, то с другим. Находились общие темы и чем дальше,
тем более задушевным и волнительным становился разA
говор. Как водится, послали гонца, и ещё раз. Не обоA
шлось без лёгкой потасовки, и гости начали расходиться.
Горбунов малость перебрал, время было позднее, неA
удобно было беспокоить друзей, в квартире которых он
обычно останавливался по приезде. «Слушай, ты не проA
тив, если я сегодня у тебя заночую?» Викторов обрадоA
вался: «Какие проблемы! Счас разложим диванчик. Да ты
будь как дома!» Горбунов поссал в унитаз, поплескался в
умывальнике и пошёл укладываться. Диван был уже засA
телен на удивление свеженькими простынями. Викторов
достал из холодильника четвертушку: «Ну, теперь давай
за нашу встречу, на двоих». Горбунову было достаточно,
но он поддержал компанию, и друзья ещё побазарили
немного. Потом Горбунов, не в силах больше бороться с
усталостью, стянул брюки, а затем и телесного цвета кальA
соны ( всёAтаки приехал с севера), рубашку и майку, и
свернулся калачиком, лицом к стенке. Он уже засыпал,
когда под одеяло влез Викторов и вытянулся рядом, на
боку. Неожиданно Горбунов ощутил горячую тяжёлую
руку на своём бедре. «Если ты посмотришь сюда, A приA
глушённым голосом проговорил Викторов, хватая руку
приятеля и подтаскивая её к своим тугим плавкам, A то
найдешь там коеAчто интересненькое!» У Горбунова заA
ходил кадык, он ощутил сильную сухость во рту, от неоA
жиданности не соображая, что он должен сделать в этой
ситуации. Произнося какиеAто слова, издавая нечленоразA
дельные звуки, Викторов тискал руку Горбунова всё яроA
стней. Он был совсем пьян. Озадаченный командировочA
ный попытался выдернуть руку, но Викторов игнорироA
вал его слабые потуги, тогда как из плавок его уже высA
кользнул горячим эскимо хуй. Горбунов всё ещё лежал с
закрытыми глазами, чувствуя в своей ладони член ВиктоA
рова и испытывая странные, ни с чем не сравнимые ощуA
щения. Мало того, его собственный хуй постепенно наA
прягался и стал заметно длиннее. Тем временем ВиктоA
ров ебал Горбунова в руку, а тот смаковал необычное
для него, даже приятное чувство и чуть было не поддался
желанию тоже понежничать и поиграть. Но вместо этого
он отпустил лакомый конец, решительно вырвал руку и
сказал в притворном возмущении: «Сейчас в морду поA
лучишь!» Викторов тотчас затих, потом засопел и захраA
пел в ухо приятеля. Горбунов повернулся на спину, всёA
таки он придерживался пуристских взглядов, и натура
взяла своё, ограждая его от сомнительных новшеств.
Однако утром он не смел взглянуть в глаза похмельA
ному Викторову, сидя напротив, наклоняясь над чашкой
кофе и громко прихлёбывая и покрякивая от неловкости.
Положение было щекотливым. Викторов же вёл себя соA
вершенно естественно, щурился от головной боли, предA
лагал сбегать за пивом. Горбунов отказался и заспешил
по делам. «Ничего не помнит?» A предположил он и крепA
ко пожал на прощанье руку Викторова.
Баряев снял куртку, медленно расстегнув молнию до
самого низа; расшнуровал и стянул с ног ботинки; проA
шёл в комнату и сел на диван. У Емелькиной было полно
гостей. Все были уже изрядно поддатые. Вскоре он, как
свой среди своих, включился в бесконечный пьяный трёп
то с одним собеседником, то с другим. Баряев погружалA
ся в родное бесконечное неизбежное пьянство. Уже госA
ти ошибочно принимали одного за другого и выясняли
отношения. Не обошлось без лёгкой потасовки, и компаA
ния начала расходиться. Баряев поднялся было, но рухA
нул обратно на диван. «Ты знаешь, я вроде нетранспорA
табелен», A смущённо пробормотал он выпроваживаюA
щей гостей хозяйке. Емелькина обрадовалась: «Какие
проблемы! Прямо тут и ложись». И Баряев сразу же усA
нул, уронив голову на грудь.
Он проснулся в три часа ночи. Пробрался в темноте к
совмещённому санузлу, поссал в унитаз, поплескался в
умывальнике и пошёл укладываться. На диване сидела
Емелькина, протирая глаза. «Вот, разбудил меня, теперь
не усну. Давай выпьем, а то голова начинает болеть». БаA
ряеву было достаточно, но он поддержал компанию, и
света литвак
друзья ещё выпили немного. «Как поживает Белоухова?»
A спросила Емелькина. «Да как, A всем даёт!» Емелькина
зашлась от смеха. Баряев продолжал: «Ведь к ней поA
дойдёт кто поближе, да в глазки заглянет, она и даст».
Емелькина упала на диван, хохоча. Когда приступ смеха
прошёл, они выпили ещё по маленькой. Емелькина посеA
рьёзнела и принялась рассуждать: «Вот что значит: даёт
– не даёт? По каким причинам женщина не даёт? – она
стала загибать пальцы, A ВоAпервых, если ей сейчас не
хочется; воAвторых, если она боится заразиться или заA
беременеть; вAтретьих, чтобы не уронить своё достоинA
ство и репутацию. Ведь ты же первый, как только переA
спишь с женщиной, так объявишь её блядью», A ЕмелькиA
на махнула рукой на Баряева, пытавшегося возразить, A
Но, пожалуй, женщины не дают, прежде всего, чтобы
иметь над мужчиной власть. Это ведь тоже своего рода
сексуальное удовлетворение! А что делать женщине, коA
торой не нужна власть, а очень хочется конкретно ебатьA
ся? Она даёт, и ей насрать, как её назовут и что о ней
подумают такие пресмыкающиеся как ты!» A и Емелькина
снова захохотала. Тут она ощутила горячую тяжёлую руку
на своём бедре. Емелькина потянулась к бутылке, плесA
нула остатки в рюмку и выпила. Рука продолжала путешеA
ствовать вдоль бедра и ниже. Произнося какиеAто слова,
издавая нечленораздельные звуки, Баряев тискал ЕмельA
кину всё яростней. Та откинулась назад и закрыла глаза.
Баряев схватил её руку и засунул к себе в ширинку. ЕмельA
кина лежала с закрытыми глазами, чувствуя в своей лаA
дони член Баряева. Неожиданно Баряев сильным движеA
нием пригнул голову Емелькиной вниз. Она почувствоваA
ла запах хуя и уже готова была запустить его себе в рот,
но вместо этого отпустила лакомый конец, вывернулась
изAпод руки Баряева и сказала в притворном возмущеA
нии: «Сейчас в морду получишь!». Баряев не возобновA
лял попыток и скоро ушёл в небытие сна, изредка всхраA
пывая и постанывая от неудобного положения тела. ЕмельA
кина пошла спать в другую комнату.
Однако утром Баряев не смел взглянуть в глаза поA
хмельной Емелькиной, сидя напротив, наклоняясь над
чашкой кофе и громко прихлёбывая и покрякивая от неA
ловкости. Емелькина снова смеялась над чемAто, её пухA
лые щёчки с ямочками посередине круглились ещё больA
ше. Она предложила Баряеву ещё выпить портвейна и
посидеть, пока она не приготовит обед. Баряев отказалA
ся и заспешил по делам.
Емелькина уже давно мечтала залезть в горячую ванA
ну. Вдруг её охватило нетерпение. Не ожидая, пока вода
наберётся, она скинула халат и бельё, окунула ступни в
свеженькую водичку, подошла вплотную к крану и решиA
тельно направила струю себе между ног. Волосы на лобA
ке были на удивление пушистыми, мягкими, не как у больA
шинства брюнеток. Емелькина быстро сочинила себе леA
генду. Она – это она, женщина средних лет, он – юноша,
родственник, может быть, племянник, гостящий в её боA
гатом старинном доме. Он – тоже богат и пылок, он соA
блазняет её, он берёт её, и она подчиняется. Она отдаётся
ему неоднократно, она в полной его власти. Емелькина
представляет себе живые картинки, стоя с закрытыми
глазами, направив струю воды прямо себе на клитор. Вот
юноша раздвигает ей ноги и тычется толстым членом…
Напор воды слабнет, и она прекращает течь совсем. ОтA
ключили воду. Но юноша не уходит, он продолжает исA
кать проход в пушистую норку меж бёдер Емелькиной.
Поэтому она наскоро подмывается успевшей чутьAчуть
набраться водичкой, подтирается и бежит к дивану. Там
она ложится, вытянувшись на спине, и продолжает делать
пальцами то, что не успела напористая струя. Приходится
работать по старинке, как когдаAто в подростковые вреA
мена. Надо сказать, тогда у неё получалось ловчее. ГоA
раздо позже она открыла волшебные свойства водной
стихии. И теперь совсем потеряла навык. Емелькина наA
прягалась изо всех сил, вытягивалась в струнку, тёрла
клитор между средним и указательным пальцами, так что
рука немела, но оргазм оставался неуловим. В ванной
она бы давно уже кончила. Емелькина передохнула,
9
света литвак

встряхнула несколько раз кистью руки и начала снова.

Она трудилась как пчёлка, востря своё жальце. Пальцы
немели от напряжения, всё убыстряя ритм. И снова разоA
чарование, не получается, рука отваливается от усталосA
ти. Емелькина удивлялась, как это она занималась этим и
довольно часто, не затрачивая столько энергии. Но надо
было кончать начатое. И рука заработала снова. Но тольA
ко после третьей передышки, со страшным трудом ЕмельA
киной удалось получить заветный результат, увы, совсем
не столь яркий и насыщенный, какого она добивалась под
напором воды.
Емелькина протёрла пыль в квартире. Включили воду.
Емелькина приготовила обед. Посмотрела научноAпопулярA
ную передачу по телевизору. Вечером пришёл Викторов.
Он был изрядно поддатый. Емелькина пошла на кухню, а
Викторов зазывал её к себе на диван, угрожая совершить
физическое насилие немедленно и в самой жестокой форA
ме. Емелькиной удалось накормить буйного гостя и уже
ближе к ночи по всем правилам разложить диван и постеA
лить постель. Но теперь Викторов оказался склонен к выA
яснению отношений и начал терзать Емелькину подозреA
ниями, ревностью и требовать доказательств любви. На
что Емелькина потребовала в ответ конкретных обосноваA
ний его претензий и потянулась к ширинке. Викторов переA
хватил её руку и смущённо забормотал: «Ты знаешь, я вроA
де не того…» И, прекратив разборки, прямо в одежде сверA
нулся калачиком на свежей простыне и быстро уснул.
Емелькина решила напиться. Она сбегала в «ночной» за
портвейном. И когда Викторов очнулся, она сидела на диA
ване, протирая глаза и зевая во весь рот. На столе стояла
полупустая бутылка. Гость облапил хозяйку и зашептал ей
в ухо: «Какая ты пышка…» Емелькина плеснула ему в рюмA
ку портвейну. Викторову было и так достаточно, но он подA
держал компанию, и они выпили ещё немного. Емелькина
расправила пурпурный махровый халат, а Викторов немедA во многих своих качествах. Он включил телевизор, шла
ленно сунул руку за отворот её халата. «Ты чего тут втихаA программа о кладбищах, о профессиональных могильщиA
ря устроила пьянку, пока я спал! А?» Емелькина зашлась ках, о разном отношении людей к смерти и способам захоA
от смеха. Викторов придвинулся вплотную, заглядывая ей ронения, A очень интересно. Викторову редко удавалось
в глазки: «Дай мне, дай!» Емелькина посерьёзнела: «Дать посмотреть телевизор, поэтому он совершенно отключилA
или не дать?» A и оттолкнула Викторова: «Ишь, хвост расA ся и не обращал внимания на обидевшуюся Ерофееву. НеA
пустил! Все вы такие! Ходите по пятам, когда чего надо. А которое время с постели доносились её жалобные рыдаA
как мне надо – помощи никакой. Нет ни опоры, ни утешеA ния, затем женщина прямо в одежде свернулась калачиA
ния». Емелькина махнула рукой на Викторова, пытавшегоA ком на свежей простыне и быстро уснула. Когда же она
ся возразить: «На вот, лучше выпей!» Они выпили. ЕмельA проснулась, на столике перед Викторовым стояла полупуA
кина закурила и загасила начатую сигарету, развеивая дым стая бутылка. Ерофеева ощутила всем своим женским есA
рукой. Затем распахнула полы халата: «Я дам! И мне наA теством поражение равносильное катастрофе. Викторов
срать, как меня назовут и что обо мне подумают такие предложил ей выпить. Женщина безмолвствовала и казаA
пресмыкающиеся как ты!» A и Емелькина снова захохотаA лась глухой. Викторов расправил свой пурпурный махроA
ла. Викторов бесцеремонно воспользовался предложениA вый халат, взял руку Ерофеевой и сунул за отворот халата.
ем и захватил руками её прелести. Точно так же он вперA Провёл ею по диаметру своего живота, и по радиусу –
вые хватал толстую пятиклассницу, прижав в углу раздеA вниз. «А? Какой хороший мальчик для твоей чудной деA
валки: одна рука на сиськах, другая – между ног. Сам он вочки!» Викторов придвинулся вплотную, заглядывая ЕроA
был в четвёртом классе, а научили его старшие дружки. От феевой в глазки: «Дай мне, дай!» «Чего надо?» A грубо
воспоминаний он совсем распалился. Произнося какиеAто ответила Ерофеева. «Ну, не печалься, моя радость! – экA
слова, издавая нечленораздельные звуки, Викторов тисA ран телевизора рябил бегущими полосами, AНа вот, лучше
кал Емелькину всё яростней. Он сорвал с неё халат, лифA A выпей! А то сейчас радиоприёмник включу!» Викторов
чик, трусы и повалил на диван. Она помогла ему раздеться гладил и целовал её волосы, причитая: «Святая моя женA
и покорно раздвинула ноги. Викторов навалился на неё. щина, ангелок, благостная, бархатная…» «Мне насрать, как
Вдруг Емелькина схватила его за вихры и сильным движеA меня назовут и что обо мне подумают такие пресмыкаюA
нием пригнула голову Викторова себе к низу живота. ВикA щиеся как ты!» A Ерофеева вдруг захохотала. Викторов
торов вырвался и захрипел: «Ты что? Это самое? Ну нет! У неожиданно вспомнил Емелькину. От воспоминаний он
меня язык не шершавый!» И он выебал Емелькину поAпроA совсем распалился и навалился на Ерофееву. «Ну нет!» A
стому, как следует. Они допили портвейн, и Емелькина снова заверещала Ерофеева. Она вырвалась и побежала в кориA
смеялась над чемAто, её пухлые щёчки с ямочками посереA дор. Викторов колебался, A идти за ней или … Ерофеева
дине круглились ещё больше. накинула плащ и сбежала вниз по лестнице. На улице она
Викторов сидел на диване и смотрел научноAпопулярA остановила первую подвернувшуюся машину. Прямо наA
ную передачу по телевизору. ЧтоAто о работорговле с против, через дорогу ярко горела вывеска магазина «РАA
древнейших времён и до наших дней, исторический очерк. ДИОТЕХНИКА».
Пришла Ерофеева, запела с порога: «Меня влекут слепые Викторов сидел на диване. Перед ним маячила всеми
силы…» A и бросилась на шею Викторову. Ему удалось цветами радуги сетка настройки телевизора. Викторов
накормить буйную гостью и уже ближе к ночи по всем предался мечтаньям. Он представил себя девушкой, соA
правилам разложить диван и постелить постель. Вспомнив блазнительной, красивой, с длинными каштановыми волоA
вчерашнюю ночь у Емелькиной, Викторов невольно сравA сами. Он лежит совершенно голый на постели. ТомительA
нил обеих женщин и нашёл, что они сходны между собой ная жаркая ночь. После вечеринки аккуратно сняты все

10

украшения: серьги, кольца, бусы, браслетик, A всё лежит на
трюмо. На стуле висит блестящее элегантное вечернее плаA
тье. Девушка чувствует, что ктоAто подглядывает изAза порA
тьеры. Сердце Викторова сладко замирает, он притворяA
ется спящим. Тянутся сладкие минуты. Портьера колышетA
ся, осторожно высовывается растрёпанная голова. ДевушA
ка прищуривается и узнаёт дочку своей кухарки. Девчонка
крадучись приближается к постели и замирает, разглядыA
вая обнажённую девушку. Рука Викторова потянулась к
хую, начиная его ласкать. Девочка с восторгом созерцает
голое тело. Викторов дрочит. Девушка начинает легко
всхрапывать, чтобы убедить девчонку в том, что крепко
спит. Та смелеет, подходит ближе и (о, восторг!) проводит
пальчиком по губам спящей. Наклоняется над ней и водит
осторожно пальцем по губам. Викторов стонет. Девушка
замирает, скрывая внутреннюю дрожь. Девочка трогает и
трогает её губы, просовывает пальчик внутрь и водит им
по языку. Наклоняется ещё ниже, дышит в лицо хозяйки.
Викторов ощущает горьковатый вкус детского грязного
пальца, слюна скапливается во рту, девушка сглатывает,
невольно облизывая палец. Хуй твёрд и требует усиленных
ласк. Наигравшись, девчонка убирает руку и целует красаA
вицу в медовые уста. Устроившись рядом на постели, чувA
ствуя свою власть над спящим телом, хулиганка кладёт
руку девушке прямо на лобок. Та от неожиданности вздраA
гивает. Но девчонка уже ни на что не обращает внимания,
кроме того, что горит огнём под её смелой рукой. Она
садится поудобней и начинает играть с пиздой, раскрывая
её, гладя снаружи и внутри, подёргивая за клитор. Она
смеётся от удовольствия, разглядывает всё, что раскрыA
вается перед ней, и возится с живой игрушкой поAдетски
бесцеремонно. У девушки вздымается грудь от возбужA
дения. Пальчики то и дело касаются клитора, затем тереA
бят волосики и ищут дырочку. И вот снова дёргают за клиA
тор. Вот! Вот! Девушка вся в её власти. Она кончает, и
девчонка долго ещё теребит её потайные места, доставляя
полное удовлетворение притворщице, пока постепенно
чувствительность её не слабнет, она переворачивается на
бок, а проказница убегает, обнюхивая свои пальчики. ВикA
торов, залитый спермой, тяжело дышал, приходя в себя.
Обтерев руку о простыню, он разбавил водку соком и выпил
залпом, утоляя нахлынувшую внезапно жажду.
Дни пробегали за днями. Раздался стук в дверь. Гость
тарабанил не переставая. Чуть хозяйка приоткрыла дверь,
как Бийский ворвался словно смерч, едва не сбив с ног.
Белоуховой удалось накормить буйного гостя и уже блиA
же к ночи по всем правилам разложить диван и постелить
постель. Бийский разделся и стал красоваться перед БеA
лоуховой, игриво поводя бёдрами. Белоухова протянула
руку: «Какой красивый у тебя мальчик!» Бийский поставил
женщину раком, задрал халат, стянул трусы и выебал в
жопу. Потом пошёл в ванную подмываться. Некоторое
время с постели доносились жалобные рыдания БелоухоA
вой, затем женщина прямо в одежде свернулась калачиA
ком на свежей простыне и быстро уснула. Неугомонный
Бийский снова склонился над женщиной. «Ну как? ЗдороA
во я тебя разбомбил?» A он сжал и потряс её попку. ЖенA
щина безмолвствовала и казалась глухой. Бийский переA
вернул её на спину и встал над Белоуховой на корточках,
сжав коленями её бёдра. Чисто вымытый член поднимался
медленно, но верно. Веки Белоуховой слегка вздрагиваA
ли. «Ну, посмотри же, A какой хороший мальчик для твоей
чудной девочки!» Белоухова открыла глаза. Она стараA
лась выглядеть сердитой, но вид нахального пениса не мог
оставить её равнодушной. Из глубин её естества подниA
мался фатальный интерес к чужому телу с необычным орA
ганом, которого не было у неё. «Подожди, я включу раA
диоприёмник», A она выскользнула изAпод Бийского. ПоA
лилась томная музыка, как раз та самая, мелодия их перA
вых свиданий, когда сильна была новизна ощущений, волA
нительна дерзость влюблённости. От воспоминаний БийсA
кий совсем распалился и навалился на Белоухову. Легко
заправив член во влажное отверстье, он завладел женщиA
ной. Хуй туго ходил поршнем, всё вырастая, плотно обвоA
света литвак
лакиваемый «бархатными» стенками влагалища. Оргазм
был очень сильным. Бийский ловко вытащил налитой член
и вылил на Белоухову сверху, а затем рассеял мелкими
брызгами жидкое содержимое семенников. Как вдруг зазA
вонил телефон. Белоухова подползла, размазывая сперму
по простыне, дотянулась до аппарата. «Да, сейчас. Это
тебя», она швырнула трубкой в любовника. Бийский ловко
поймал трубку: «Да? Разве?.. Расскажу потом… Приеду.
Пока!» Белоухова внимательно наблюдала за ним. БийсA
кий вытер член концом простыни: «Эх, раскатал бы я тебя
сегодня ещё, да вот, придётся ехать. Друг прибыл из КурA
ска, давно не виделись. А друзья знают, где меня искать!».
Он быстро оделся, поцеловал Белоухову, накинул плащ и
сбежал вниз по лестнице.
Зайдя под арку дома, Бийский увидел мальчишек играA
ющих пингAпонговым шариком, ударяя его ракеткой о стенA
ку. Мужчина проскочил под летящим шариком и поспешил
к яркоAосвещённой улице, где можно было поймать машиA
ну. Мальчишки продолжали играть в полутьме. В жидком
свете фонаря было видно, как шарахается вдоль стены
серая фигурка девочки, она должна была уворачиваться
от пластмассового снаряда или поймать его рукой. Такая
была игра. Мальчишки смеялись. Наконец, главный метаA
тель попал девочке в бедро. Шарик откатился в грязь.
«Проиграла! Пойдём!», A скомандовал главарь и повёл
разбитную компанию в темноту двора. Под непрерывные
матюки и харканья они шли проходными дворами к заброA
шенной стройке. Там в одном из бетонных блоков было
оборудовано лежбище: вонючие тряпки, дырявый зонт,
плесневелое одеяло и даже резиновые сапоги в углу. ДевA
чонка всё время молчала. «Ну, чего, целка неменструальA
ная, давай ляжись!» A толкнул её главный. Она качнулась,
но продолжала стоять, сцепив пальцы на грязном подоле.
Пацан кивнул друганам, и они повалили девчонку на тряпьё.
Двое схватили её за руки, третий залез под юбку и стянул
трусы, но главарь оттолкнул его. «Пусть сама! А ну, чмо,
раздвинь ноги!» Девочка, согнув коленки, медленно расA
ставила ноги. «Шире раскрой!» Он посветил фонариком.
Ребята сопели. Третий, не находя себе применения, пыталA
ся зажать жертве рот потной ладошкой, но она совсем не
сопротивлялась. Может быть, ей было всё равно. Главный
спустил штаны и навалился на неё, повторяя все заученные
движения, какие узнал от взрослых. Маленький член засуA
нулся в маленькую пизду, и дети начали ебаться. Делали
они это очень серьёзно. Помощники матерились, сопереA
живая процессу. Девочка начала постанывать. Других звуA
ков она не издавала за всё время происходящих событий.
Мальчик ебал долго, так что дружки устали изображать
насилие, отпустили руки жертвы и вышли на воздух покуA
рить. Девчонка так и лежала, раскинув руки, пока пацан не
кончил. Он сел на ней, вытащил из куртки сигарету, закуA
рил, потом сунул ей окурок: «На, глотни». Девочка затянуA
лась. Пацан затянул ремень, потом вдруг наклонился над
любовницей: «Ах, ты, подстилка ёбаная! Блядь хуева!» И
он, отхаркнув, пару раз плюнул на неё, попав на подбороA
док и волосы. Потом пошёл к друзьям. Те с готовностью
протянули ему целлофановый пакетик с клеем. Мальчик,
словно вспомнив о чёмAто, вернулся к лежбищу и махнул
девочке: «Иди, нюхать будешь?» Девочка возилась в тряA
пье, молча собираясь вылезать.
Чуть Белоухова приоткрыла дверь, как Горбунов ворA
вался словно смерч, едва не сбив её с ног. «НаконецAто!
Как я по тебе скучал!» Он продолжал восклицать и расA
сказывать о своих делах, обнимая хозяйку, раздеваясь,
отодвигая развешанное в ванной бельё и растираясь моA
чалкой под душем. На разложенном диване в гостиной
Горбунов поставил женщину раком, задрал халат, стянул
трусы и выебал в жопу. Развернув Белоухову к себе лиA
цом, он спросил: «Ну как?» и заржал. Сбегав поссать и
подмыться в ванную, он снова лёг рядом с любовницей.
«Ты знаешь, я чувствую себя просто как развьюченный
верблюд после безводной пустыни!» Горбунов начал разA
глагольствовать, а чисто вымытый член его снова начал
подниматься, медленно, но верно. «А ну, если ты загляA
11
света литвак
нешь сюда, то коеAчто найдёшь!» A многообещающе проA
тянул Горбунов. Белоухова старалась выглядеть сердиA
той, но вид нахального пениса не мог оставить её равноA
душной: «Хватит болтать, нужно делать дело!» «Ах ты,
моя лапочка, иди скорей сюда». «А ты помнишь, как мы
тогда, в первый раз?» «Да я всё время об этом думаю,
когда один сижу в кабинете, и дрочу как мальчик!» От
воспоминаний Горбунов совсем распалился и навалился
на Белоухову. Белоухова давала ему самозабвенно, поA
зволяя хую проникать в пизду глубоко, продавливая влаA
галище до боли. Щёки женщины налились румянцем, она
прерывисто дышала, ебля доставляла ей наслаждение.
Простонав: «Ты моя опустошительница!», Горбунов ловA
ко вытащил налитой член и вылил на Белоухову сверху, а
затем рассеял мелкими брызгами жидкое содержимое
семенников. «Что тебе подарить, моя радость?» A вопроA
шал растроганный Горбунов, когда зазвонил телефон.
«ЧтоAнибудь, что ты смог бы снять с меня в следующий
раз», A засмеялась Белоухова, снимая трубку. Поднесла
её к уху и удивлённо вскинула брови. «Это тебя», A она
швырнула трубкой в любовника. Горбунов молча слушал,
потом буркнул: «Приеду» A и стал одеваться. Натянув
брюки, он остановился и снова начал раздеваться. Обняв
Белоухову, он целовал её, прижимаясь всем телом. НакоA
нец, отстранился и сказал виновато: «Друг прибыл из КурA
ска, давно не виделись».
Досадуя на глупость и хамство начальника, Белоухова
шла через сквер к метро. «Хорошо бы посадить на даче
цикламены», A подумалось ей, когда мимо неё прошла деA
вочка лет шести с двумя светлыми косичками, заплетённыA
ми капроновыми бантами. Вместо обычного умиления реA
бёнком, Белоуховой пришла в голову циничная мысль: «Вот
такихAто и поджидают маньяки за кустами». Наташа возA
вращалась домой, наигравшись с подругами на детской
площадке. Почти у самого выхода из сквера, ктоAто поA
звал её: «Девочка!» Наташа остановилась, оглянулась.
Далеко позади по аллее шёл мужчина и, улыбаясь, смотA
рел на неё. Он был пьяный. «Девочка, хочешь, A покажу?
Смотри!» Он остановился и высунул из брюк толстый член.
Наташа знала всё про то, что нельзя разговаривать с чуA
жими мужчинами. Но она и не разговаривала, а просто
стояла и смотрела. Ей было очень интересно. Тем более
дядька был довольно далеко и не пытался приблизиться к
ней. Мужчина очень обрадовался, что она смотрит, и доA
вольно улыбался, поглаживая хуёк. Наташа ещё посмотA
рела немного, потом повернулась и побежала домой, изA
далека она почти ничего не разглядела.
В подъезде Белоухову уже поджидал Горбунов. Он
обнял её за плечи и проводил на пятый этаж. Горбунов
продолжал восклицать и рассказывать о своих делах,
обнимая хозяйку, раздеваясь, отодвигая развешанное в
ванной бельё и растираясь мочалкой под душем. На разA
двинутом и застеленном диване он заграбастал ещё одеA
тую Белоухову, освободил от брюк, блузки, колготок,
трусов и набросился на вожделенное тело. Ебля была
очень сладкой, и Горбунов кончил быстро, заполнив влаA
галище Белоуховой до краёв густой спермой. «Ты знаA
ешь, я чувствую себя просто как развьюченный верблюд
после безводной пустыни!» Белоухова, довольная, побеA
жала подмываться, вернулась, покачивая обёрнутыми
полотенцем бёдрами. «Ах ты, моя лапочка, иди скорей
сюда», A Горбунов снова заграбастал женщину и поцелоA
вал взасос. После долгого поцелуя он положил ладонь ей
на затылок и начал пригибать её голову к своему пока
нетвёрдому члену. Белоухова покорно приняла его в рот
и ласкала некоторое время. После она легла, вытянувA
шись на диване во всю длину, и обняла, лёгшего на неё
сверху Горбунова. Белоухова давала ему самозабвенно,
позволяя хую проникать в пизду глубоко, продавливая
влагалище до боли. Когда любовники лежали рядом, отA
дыхая от бурных ласк, зазвонил телефон. «Опять тебя», A
засмеялась Белоухова, потянувшись к трубке. Болтая с
подругой, Белоухова натянула на себя простыню. ГорбуA
нов начал одеваться. Женщина, томно потянувшись, поA
12
вернулась к любовнику. Он застёгивал ремень на брюA
ках. Белоухова откинула простыню и повесила трубку.
«Слушай, A спросил её Горбунов, A ты не знаешь: ВиктоA
ров случайно не голубой?» «Да вроде на него не похоже.
А почему ты спрашиваешь?» «Да нет, так, ничего». ЗасA
тегнув брюки, Горбунов остановился, посмотрел на БеA
лоухову и снова начал раздеваться.
Демьянова сняла чаинку с кончика языка, когда зазвоA
нил телефон. Белоухова вернулась с югов и собиралась
приехать с гостинцами. Демьянова срочно побежала на
кухню печь яблочный пирог на скорую руку. Через полтоA
ра часа подруги, без умолку болтая, пили абхазский портA
вейн с цукатами, а после чай с пирогом. Белоухова остаA
лась ночевать. На раздвинутом и застеленном диване ДеA
мьянова заграбастала ещё одетую Белоухову, освободиA
ла от брюк, блузки, лифчика и трусов и набросилась на
вожделенное тело. Она щупала набухшие соски, гладила
живот и волосики на лобке. Белоухова стонала, закрыв
глаза. Перед ней стоял тонкий абхазский мальчик, предлаA
гающий сходить в кино. «Ах, ты, моя лапочка, иди скорей
сюда», A Демьянова снова заграбастала женщину и поцеA
ловала взасос. А рука её уже теребила клитор БелоухоA
вой и проникала дальше, вглубь. Демьянова очень возбуA
дилась и елозила своим лобком по бедру подруги. БелоA
ухова отдавалась ей самозабвенно, позволяя руке прониA
кать в пизду глубоко, продавливая влагалище до боли.
Женщины решили ещё выпить. «Ну, давай ещё по чарке! А
потом я попрошу тебя сделать коеAчто для меня!» A ДемьA
янова хитренько улыбнулась. «Да ты знаешь, чтоAто у меня
сегодня язык не шершавый», A неожиданно парировала
Белоухова и начала одеваться. Демьянова грустно сидела
за столиком и жевала кусок пирога. Белоухова поднесла к
глазам браслетку на правой руке. Часовая стрелка ползла
к четырём утра. Решительно застегнув ремень на брюках,
Белоухова остановилась и снова начала раздеваться.
В метро Белоухова впала в раздумье. Вернула её к реA
альности слишком долгая остановка на Павелецкой радиA
альной. Прямо перед открытыми дверьми вагона на дереA
вянной скамье сидела полная женщина лет тридцати пяти,
рядом пристроился десятилетний попрошайка. Женщина
была в форме дежурной по станции, но без пилотки. ПерA
сонажи явно были знакомы друг с другом. Мальчишка лез
к дежурной обниматься и казался пьяным. «Какая ты краA
сивая! – приставал он, ты мне так нравишься!» Женщина
смеялась и отпихивала его от себя. Она тоже была навесеA
ле. Пацан вёл себя уверенно как взрослый. Закидывал женA
щине руку на плечо, заглядывал искательно в глаза, отпусA
кал комплименты. Сцена шокировала и приковывала
взгляд. К ним подошёл знакомый мужик, и женщина сразу
повернулась в его сторону, совершенно не замечая ужиA
мок мальчишки. Тот прыгал вокруг, хватал её за руку, чтоA
то говорил, пытаясь вернуть к себе внимание. Явно мужик
занимал дежурную гораздо больше. Они разговаривали
оживлённо, потом пошли кудаAто. Мальчишка повертелся
ещё возле скамейки и убежал. Время для разживы попроA
шаек прошло, теперь настало время гулянья.
Белоухова поймала себя на том, что завидует этой бабе.
А на выходе из метро остановилась, как разиня, наблюA
дая ещё одну интересную сцену. На ступеньках возле турA
никета молодая женщина в милицейской форме задерA
жала потёртого вида молодого человека. Она беседоваA
ла с ним, возможно требуя документы. Но чтоAто здесь
было не так. Белоухова поняла, что. У милиционерши была
слишком короткая юбка. То есть, такая короткая, что её
почти не было видно изAпод серого милицейского пиджаA
ка. Голые ноги торчали явно напоказ, совершенно не соA
ответствуя ситуации. Казалось даже, что милиционерша
пристаёт или заигрывает с задержанным. Белоухова поA
думала было, что они знакомы и скорее кадрятся, чем
решают правовые проблемы. Вдруг к парочке подскочил
дружок задержанного в спортивном костюме, схватил
его за руку и потянул вниз по лестнице к поездам. МилиA
ционерша вцепилась в рукав ускользающей жертвы и засA
вистела. Парни были сильнее, а главное, женщине (или
 света литвак

девушке) было неудобно двигаться на ступеньках в туфA

лях и слишком зауженной юбке. И милиционер выглядела
комично, неловко переступая оголёнными ногами, посвиA
стывая в железный свисток, и резко стаскиваемая вниз
находчивым другом в спортивном костюме. Будто она
удерживала кавалеров, а они пытались от неё удрать.
Конечно, ей пришлось их выпустить. Она поднялась вверх
по ступеням, поправляя разлохматившиеся волосы, и стаA
ла разговаривать с дежурной, сидевшей в пластиковом
пенале на входе. Милиционерша облокотилась на турниA
кет, выставив короткую полоску форменной юбчонки на
обозрение пассажиров.
Дома Белоухова часа два валялась на диване, переA
ключаясь с канала на канал телевизора, хотя в квартире
было неубрано, а в ванной скопилась гора нестиранного
белья. Белоухова наблюдала без особого интереса эпиA
зоды, выхваченные пультом из середины американской
комедии, когда припёрся Сомов. Принёс пирог с клюкA
вой. Через полтора часа любовники, без умолку болтая,
пили абхазский портвейн с цукатами, а после чай с пироA
гом. Молодой, крепкий, чуть полноватый, с модной малюA
сенькой полоской бороды внизу подбородка, с русыми
коротко стриженными чуть волнистыми волосами, весь
плотный, ладный Сомов прихлёбывал горячий чай из фаA
янсовой чашки. Ему бы пошла ряса, не в модельном, а в
патриархальном смысле. Напившись, он откинулся на спинA
ку дивана и залез рукой под подол Белоуховой. НаглажиA
вая её между ног, он нежно приговаривал: «Какая хороA
шая у тебя девочка…» Белоухова стонала, закрыв глаза.
О ком, о чем размышляла она в это время? Сомову, в
светлоAкремовой рубашке с коротким рукавом и тёмноA
синих разношенных джинсах, казалось, что всё это уже
происходило не однажды в разное время его жизни. Он
вспомнил, что Белоухова обожает разнообразие в секA
се, очень возбудился и елозил своей, выгнувшейся горA
бом ширинкой по бедру подруги. Сползая с дивана, СоA A ответил человек в кожаной тужурке. Это Белоухова пеA
мов засунул голову под подол платья Белоуховой и наA реключила канал. Её способ самоудовлетворения оказалA
чал быстро и сильно вылизывать ей промежность. БелоA ся более успешным, она уже кончила и стала смотреть перA
ухова долго не могла кончить и томилась между наплыA вый попавшийся детектив. Ерофеева сосала и двигала член
вами и отливами возбужденья. Сомов, раскрасневшийся, человека в коже своим сладостным язычком так успешно,
всклокоченный, вынырнул изAпод платья. «А потом я поA что тот разогнался и сам начал ебать её судорожно всхлиA
прошу тебя сделать коеAчто для меня!» A он хитренько пывающий рот, доведя движение до большой скорости.
улыбнулся и нырнул обратно. Кончив с громкими стонаA Ерофеева разрешилась оргазмом.
ми и восклицаниями, Белоухова сама стянула с Сомова «Ты рукою узкой, белой, странной / факелAкубок в руки
брюки и, поцеловав сквозь трусы любимую «девичью мне дала», A дочитав стихотворение, Бийский положил на
забаву», освободила её из плена. Разные, несходные по подоконник томик А.Блока и потянулся к дремлющей БеA
типу экземпляры доводилось ей ласкать и нежить в своих лоуховой. Ночная тьма уходила, серело утро. Раздался
губах. Разведчица эротических тайн, Белоухова исподA звонок в прихожей. Бийский, улыбаясь, пропустил ВиктоA
воль изучала особенности их строения, меру чувствительA рова в коридор, захлопнул дверь и обнял, крепко прижав
ности, характерный запах. Она сосала и двигала член своA к себе. В комнате он представил Викторова проснувшейся
им сладостным язычком так успешно, что Сомов разогA Белоуховой как своего старого приятеля, и ему налили
нался и сам начал ебать её судорожно всхлипывающий штрафную. Часа через четыре бесконечного пьяного трёA
рот, доведя движение до большой скорости. Часовая па (не обошлось без лёгкой потасовки) компания начала
стрелка ползла к четырём утра. расходиться. Белоуховой удалось ещё задержать и наA
Ерофеева и Белоухова, без умолку болтая, пили абхазA кормить буйных гостей и уже ближе к полудню по всем
ский портвейн с цукатами, а после чай с пирогом. Пьяные правилам разложить диван и постелить постель. НекотоA
подружки включили телек и сразу попали на эротическую рое время с постели доносились её жалобные рыдания,
программу. Смеясь, решили попробовать получить оргазм, затем женщина прямо в одежде свернулась калачиком на
наблюдая эти не слишком изощрённые сексуальные сцеA свежей простыне и быстро уснула. Бийский пошёл в ванA
ны. Белоухова стонала, закрыв глаза, наглаживая себя ную подмываться. Викторов начал разглагольствовать, а
между ног. Изображение на экране только мешало ей соA чисто вымытый член его снова начал подниматься, медленA
средоточиться. Женщины, сидя на разных концах дивана, но, но верно. Белоухова легла, вытянувшись на диване во
одновременно занимались онанизмом. Звучала тихая муA всю длину и обняла, лёгшего на неё сверху Викторова.
зыка. Ерофеева, в отличие от Белоуховой, очень возбудиA Белоухова отдавалась ему самозабвенно, позволяя хую
лась от фильма и елозила в ширинке своих брючек, выгA проникать в пизду глубоко, продавливая влагалище до
нувшись горбом на мягком сиденье. «Ох, какой хороA боли. Сползая с дивана, Викторов там же и заснул. БийсA
шенький мальчик!» A шептала она, обращаясь к мускулисA кий засунул голову под подол ночной рубашки БелоухоA
тому, намазанному блестящим кремом натурщику на экA вой и начал быстро и сильно вылизывать ей промежность.
ране. Разомкнув колени, она предавалась виртуальному «Я сама!» A оттолкнула его Белоухова и, глядя любовнику
сексу, питаясь энергетикой телеэфира. Забыв о присутствии в глаза, торопливо работая своей узкой белой рукой, чеA
Белоуховой, она начала говорить громко, вскрикивать и рез пару минут разрешилась оргазмом.
даже браниться. «А потом я попрошу тебя сделать коеA 2003 г.
что для меня!» A она хитренько улыбнулась и рука её нырA
нула обратно в ширинку. «НеAет. Я сам. Этот ублюдок мой!» иллюстрации дмитрия зимина

13
 ната
натаШШа
ром
ромААнова
иллюстрации григория ющенко

Пустой пузырь
На улице Восстания у метро – фанерная будка
Размером скорей с собачью, чем с будку Летнего Сада
В ней стоит Марина, похожая на старую проститутку.
На самом деле это не будка, а модель ада.
Марина, высунув рыло из очка в фанере,
Мутно зырит на проплывающий мимо планктон.
Очко наружу – это бонус, т.к. там отсутствуют двери
И оттуда ей никогда не выйти – таков закон.
Ее программа – тыщу лет здесь продавать картонные фрукты и ДСПAовощи,
Недвижно стоя как труп во льду.
Раз даже покойник уже не может взывать о помощи,
То что и говорить о тех, кто давно в аду.
Вот она и думает о другом. Ей этого знать не надо.
Она ржет в жало, апгрейдив рыло прошлогодней свеклой.
Вон к ней пиздует ее татарин – тоже персонаж ада.
Про него была передача «Культурный слой».
Типа в Питере дворники все – пожызняк татары –
Со времен Петра Первого, или чтоAто вроде того.
Он несет ей пустой пузырь – без бухла: одну стеклотару.
Т.к. в аду ни у кого не бывает ценного ничего.

Палево
У меня по жызни есть одно конкретное палево.
Это мне пиздец как мозги заябывает:
Меня в 3 классе папа с дедушкой отъебали
В сарае по очереди. И нихуя бы
Им за это не было, но моя подруга не подкачала.
Она как раз в сарай попиздила – за бухлом
(мы его за дровами прятали). Она для начала
Бате с дедом полкрыши снесла веслом
А когда они, свой децл мозга развесив по стенам,
Перестали дрыгацца, мы их кастрировали: она – мотыгой, а я – лопатой простой.
Но не суть. Интересы к подобным темам –
Это признак дегенерацыи и отстой.
Так вот что меня в этой истории забесило:
Выходит, она в сарайAто попиздила, чтоб в жало бухать!
Типа чтобы в рыло наше бухло керосинить
И ведь думала, что я никогда не узнаю об этом, блядь.

14
наталья романова

15
16
 наташа романова

Город дества
Кислому
У нас в городе жыли совсем дикие старухи и старики.
Это вам не бомжы, что бродят по Невскому.
Старухи все были лысые и носили грязные, как валенки, парики
Из конских волос; а те, у кого их не было –
Ходили в шапкахAушанках, спизженных у дедов.
Деды занимались сутенерством, разбоем и грабежами.
Они сбивались в банды и отморажывались, забив на Ментов.
Менты ничего не делали: боялись и уважали.
В парке утром висели трупы; без мяса не проходило дня.
До сотни человек в день людей давило камазом.
Т. е. постоянно происходила какаяAнибудь хуйня.
То и дело чтоAто горело: ДК, Собес, гостиница, автобаза.
Старухи на это зырили, молча, имея свои дела.
Кто жертвы абортов закапывал в муравейник,
Кто воровал, а кто свежевал тела.
А одна взяла и какойAто химоз пустила по вене
Всей школе, где она работала медсестрой.
И все – в течение суток – загрызли своих родителей,
Поселились в люках – и вот тут пошел глобальный трэш и дестрой,
Кровавая бойня, где не было победителей.
Это были не люди. У них началась война.
Я в жало ползла к границе, чтобы в жывых остацца.
Через неделю моделью ада сделалась вся страна,
Так как там взорвалась атомная электростанцыя.
Вот это уже не новость, собственно, как и то,
Чтот этот город теперь – заповедник активной зоны:
Утопическая помойка, постъядерное пухто,
Где бродят кОтыAмутанты, здоровые, как бизоны.
Мой дядя в закрытой зоне работал, как на войне,
И одного радиоактивного злого кОта вывез наружу.
В память о городе детства он его поддудонил мне.
Теперь у меня есть тайное смертоносное биохимическое оружие.

Ж ыжа
На окраинах время, как у бродяги,
Что на свалке нажрался колес, стоит.
Вяло тусят гопы у путяги,
Еще не скоро капитализм победит.
Картина называется «Совецкие годы»,
Во дворе пузырь под каждою лавкой.
Даже зимой – независимо от погоды –
На снег выбегают женщины в тапках:
Или за куревом, или белье развесить,
Или позырить на своих колдырей,
А заодно пиздюлей навесить
Мелким, курящим у батарей.
Эти темы обожают бандосские побратимы:
Розенбаум, Митяев, группа «Любэ».
А еще можно зырить такие картины
В разных голимых кинах ч/б.

Но лично тебе отсюда лучше уйти обратно,

А не то щас в подьезде пойдет такое «Кино»,
Что, если выживешь, станет понятно:
Все эти ретроAтрипы – полный пиздец и гавно.
Если местная гопотека пиздит тебя ногами,
То уже похуй, какое тысячелетие щас на дворе.
В этих парадных время – будто в стакане
Тёплый портвейн – испаряецца по жаре.
Типа на дне осталось немного жыжи,
И кто ее добухает, тому тут же придет пиздоз,
Потому что это и есть тот самый – решающий – децл жызни,
После чего наступает окончательный овердоз.

17
наташа романова

Артек
Самое главное мясо в моей жызни было – Артек,
Это был фашыстский концлагерь, внутренний трэш и шок.
Оттуда не было выхода. Но начальник смены – дядя Казбек –
Меня любил и давал мне нюхать ангельский порошок,
Он бы меня держал рядом с собой и пожызненно,
Но всю нашу смену свезли в Ялтинские бараки.
Вот где можно было реально шызнуцца,
Там людей в сортире лицом били об раковины.
По два рыла сразу – по типу что они сами друг с другом пиздились.
Меня там сильно ломало без наркоты.
Я все время орала, пока и меня не отпиздили.
Через неделю мне все стало до пизды.
Я забыла, сколько мне лет и из какого я города.
В изоляторе я все время была в бреду,
Но нихуя не чувствовала: ни температуры ни холода
Как будто бы уже здохла и нахожусь в аду.
Сегодня ко мне в метро приебался мрачный маньяк.
Изнемогая, он начал нырять мне в рыло.
Такие типЫ мне с детства близки пожызняк,
Поэтому меня сразу вставило и накрыло.
Я разглядела его мгновенно:
Это был старый кривоногий хачила.
Он был очень похож на того начальника смены,
Которому я отсасывала и дрочила.
Теперь у меня редкая сексуальная патология:
Геронтофилия, вуайеризм и фронтаж.
Я не люблю парней. Мне чужда вся их физиология.
И только пожылые хачи вызывают у меня сексуальный ажыотаж.

Т рехпалый жбан
Моя бабка, когда я училась еще классе в шестом,
Привязала меня однажды на ночь к старому дереву
Потому что она меня запалила когда я вставлялась винтом
И садировала соседей группой «Лайбах» на стерео.
Мне сначала было на все поебать
Под винтом на все похуй, но часам к четырем
Я услышала вой соседских собак
И ктоAто стал мне в рыло нырять с фонарем.
Потом мне в рот засунули какоеAто колесо
И пиздец. У меня пошла совсем другая программа
Где вся моя жызнь вспоминалась как страшный сон
И все стало пиздатым как Футурама.
А я тогда разглядела: там был один старой уебан
Я не знаю, как ево звали поAнастоящему
Но погонялово у него было Трехпалый Жбан
Потом я его даже узнала, зыря по ящику.
Я до сих пор не знаю, кто он – мне поебать
Но у меня пошел окончательный слом программы
Этим летом, когда он сдох. Потому что я стала, блядь,
ЧемAто вроде трипа, флэшбэка и голограммы
Теперь я навсегда останусь точно такой,
Как тогда, когда он меня отвязал от груши
И колесо мне в рот запихал своей трехпалой рукой,
Той самой, которой он нашу страну разрушыл.

18
19
20
 наташа романова

Джа на нашей стороне

Мой бывшый тока что звонил из ментуры
Тормозя и тупя изложыл свой трабл:
Он угодил в заложники ДжаAкультуры
И надо ментам штуку баксов пригнать до утра, бл!
Мусор пьяным голосом спросил: A Вы супруга?
AНет! – ответила я, A нихуя!
A А вы в курсе, что вашего, эAэ, типа – друга –
Посадят в тюрьму? ТакайAто такая статья.
Это пусть бы он парил приличным людям,
Кому непонятно слово «ганжа»
Я знала: ему и так ничего не будет:
Его в беде не оставит Джа!
Он так усердно ему молился:
Год не работал, только курил
И Джа немедленно заступился:
Его отпустили: A Свободен, Кирилл!
А вместе с ним и всех остальных придурков
И раз мне на все это дело теперь плевать –
Джа принял сторону своих заблудших укурков
Вот такая вот раста культура, блядь!

Научные кадры
Универ – это полная жопа. Во дворе филфака, направо
Имеецца (он всю жизнь там был) кинозал
КакAто раз туда набилась гопша и орава
Ученых старЫх колдырей – как беженцев на вокзал
Они сидели в пОльтах, шапкахAушанках
Настороженно, молча; скорбны были их хари.
Они напоминали блокадниковAуниверсантов:
Щас включат радио, и оттуда Ольга Берггольц заговорит стихами
Или акын Джамбул, взыгравшы на домбре,
Обратицца к ним с заунывной песней:
A БздынAбздын, типа: люди добрые,
Нехуй вам дать, мы сами не местные
Но вылез какойAто пьяный пиздюк
Внук поэта Прокофьева, ученый хуй, и перед тем как пиздеть
Этот доктор ХЗ каких наук
Руку простер вперед – и замер минут на 10.
А дальше он погнал такую хуйню:
В Пушкинском Доме – в кого ни плюнь – все то Герцович, то Давыдовна
Типа раньше он мог по деньгам ездить в метро несколько раз на дню,
А щас только раз в неделю: кому, блядь все это выгодно?
Профессура в ушанках поддержала оратора:
Они хором орали: долой сионистскую закулису!
Я охуела от такова театра.
Че я раньше ходила на всяких ГрОбов, КиШей, Психей, Аматори и Алису!
Когда закончилась вся эта типа жесть
Им всем пиздец как хотелось продолжения банкета
Но ни у кого денег не было вообще – не то что выпить, а тем паче поесть
Но даже на ТЭшку: тепло и бедно одеты,
Они стояли на остановке нахохлившись, игноря маршрутки,
Т. к. там для проезда не было льгот
Надо было бы – они там стояли бы сутки
Вот такие у нас в Универе научные кадры, ебацца в рот!

21
 инНа
кирилОва

Предуведомление.
В середине июля в 1913 году в Финляндии, в двух
верстах от станции Уусикиркко состоялся Первый все
российский съезд футуристов. Участников съезда
было трое: Матюшин, Малевич и Кручёных. Они выпу
стили манифест, в котором говорилось: «Устремимся
на оплот художественной чахлости  на русский театр
и решительно преобразуем его...»

В Москву
Первому съезду русских авангардистов посвящается.
(Пьеса  коллаж, в II частях и четырёх действиях)

Часть I. Действие на сцене перед колоннадой.

ПУСТОТА
Действующие лица:
1. А. П. Чехов " писатель, драматург, врач, есте"
ственник, этолог, зоопсихолог, орнитолог, специалист
по чайкам, и ещё фельетонист, репортёр, журналист,
член комитета общества русских драматургических
писателей, лауреат половинной Пушкинской премии
Академии наук, почётный академик Академии наук(с
отказом от звания), награждён медалью за работу по
переписи.
Его герои:
1. Ирина"
2. Ольга" три сестры
3. Маша"
4. Андрей
5. Наташа
6. Кулыгин
7. Вершинин
8. Тузенбах
9. Солёный
10. Федотик и Роде
11. Старик со старухой
Действие происходит вблизи станции Уусикиркко.
Действие первое.
Всё пространство сцены поделено на две части ко"
лоннадой с греческим портиком. За колоннадой бе"
лый рояль и стол с приборами.
Сцена пред колоннадой должна быть пустой. На
этой половине расположились чеховские герои, здесь
развивается основное действие.
За колоннадой А. Чехов у стола, пишет, читает га"
зеты, иногда поднимает голову и наблюдает за свои"
ми героями, иногда встаёт и прохаживается по своей
половине сцены, подходит к колоннаде, всматривает"
ся в зрительный зал, в действие на сцене. Садится за
стол или ложится на диван. Он стар и очень болен.
Андрей: Да... папа... Он высказывал надежду на приход
Христа, и верил, искренне верил, воAвторых, пришествие
и воздаяние по делам, как основу для благости и неукA
лонно следовал своему долгу. В его милых домашних
проповедях нашли раннехристианские призывы к равенA
ству и общности. Велик был! Предложил ряд самостояA
тельных интерпретаций библейских идей, вопросы ТроиA
цы, Страшного суда, где внёс рационалистические подA
ходы близкие антитринитариям. (Все смеются)
Маша: Милый, милый папа, сколько лет прошло. А я,
всё помню, как отца несли, то музыка играет, то по кладA
бищу стреляют.
Ольга: Да... вот только сейчас представляется возможA
ным целостный взгляд на его наследие, пронизанное
сквозными темами: формы, жизни, культуры...
Андрей: Из тезиса о ценностях, как находящихся по ту
сторону казуальности?
Ольга: Да! Да! Он продуцировал идею деятельности
гуманитария, как трансцендентного творчества, осущеA
ствляющеюся личностью с её априорно заданным спосоA
бом выражения.
Маша: Мне казалось, я не переживу тогда, я лежала в
обмороке, как мёртвая. Но вот, прошёл год со дня его
смерти, и мы вспоминаем об этом легко, и ты Ольга уже в
белом.
Ирина: Умер Максим, ну и хуй с ним. Ему купили гроб,
мать его в ёб. (Громко свистит)
Маша: Не свисти Ирина. Как ты можешь? Это раздраA
жает меня и Андрея. Пей вот лучше вино. (Подаёт ей
пустой бокал).
Ольга: Формы видения организуют различные возможA
ные «миры» культуры A религия, искусство, философия,
наука A со своей внутренней уникальной логикой. Жизнь
трансцендируется в поворот оси своей собственной, проA
цесс вычисления из себя содержания больше чем жизнь,
становясь больше чем жизнь!
Ирина: Да, господа, законы хуем не пишут. (Продол"
жает громко свистеть).

22
 инна кирилова

Входят Чебутыкин ,Тузенбах и Солёный.

Чебутыкин: (с пачкой газет) Чорта с два!
Тузенбах: Конечно, вздор! Иван Романович, перестаньA
те меня морочить, расскажите всё, что вы знаете про акA
тёра, который играет Сойера в сериале «Потерянные».
Чебутыкин: С удовольствием! (достаёт газету) АкA
тёра, сыгравшего Сойера, зовут Джош. Он родился в 1969
году в штате Джорджия. В одном из интервью актёр расA
сказывал, что в детстве, представьте, работал на ферме A
подбирал сдохших цыплят. В восемнадцать он рванул в
Калифорнию, потом рванул в Вашингтон, потом в НьюA
Йорке решил подработать в качестве модели. Потом он
решил стать актёром, начал ходить на кастинги и пробы.
Маша: Уехать в Москву. Продать дом покончить всё
здесь A и в Москву.
Чебутыкин: Первое время Джон сидел совсем без предA
ложений и без работы. Ему пришлось брать уроки красA
норечия, он долго не мог избавиться от своего южного
акцента.
Маша: Боже мой! Боже мой! В Москву … немедленно…
Господи! Как я хочу…. В Москву.
Тузенбах: А когда он получил свою первую роль?
Чебутыкин: А вот когда он получил свою первую роль.
Этот акцент пришлось вспомнить снова.
Ирина: Да, не люди, а хуй на блюде.
Тузенбах: (идет за ней) Я не могу жить без Вас. О моё
блаженство!(Сквозь слёзы). О, счастье!
Ирина презрительно пожимает плечами.
Чебутыкин: Да, друзья мои, Джош ненавидит свои длинA
ные волосы! Ненавидит! Он с ними ходил (волосы отдельA
но, а Джош отдельно) до 2005 года, пока журнал «Пип»
не внёс его в список 50 красивых людей планеты.
Ирина: Как у латыша хуй да душа.
Маша: Андрей, вероятно, ты будешь скоро профессоA
ром. И мы тогда уже точно переедем в Москву. Только
бедная Ирина останется жить с мужем здесь. (К Ирине)
Будешь к нам с мужем в Москву приезжать.
Ирина: (делает загадочное лицо). Он любит пускать
жопой мыльные пузыри с балкона.
Все смеются.
Андрей: Философ моего склада превращается в амбиA
циозного познавателя сущностей, имеющего в своём расA
положении некий абсолютный критерий, позволяющий
судить о том, какие из предложенных теорий соответA
ствуют истине, а какие нет. Ирина: Ну, просто звезда немыслимая.
Тузенбах: (Важно становится в позу). А что есть исA Солёный: (подмигивает). ТитаAдрита, ТитаAдрита.
тина? Маша: (берёт пустой бокал, рассматривает его).
Все смеются. Приятные вещи, это вещи которые не раздражают, молA
Андрей: Ротри считает правомерным связывать не тольA чащие вещи.
ко картизианскоAконтианской традицией, но также с проA Чехов откидывается на спинку стула, молчит на 3/4.
граммой атомистической философии. Маша: Есть вещи кричащие, рычащие, свистящие. МолA
Тузенбах: (нацепив монокль, таким же важным то" чащая вещь A вот идеальная вещь.
ном). А вы полагаете, что понимание природы философA Чехов пьёт из пустого бокала, меняет размер молчание
ского знания необходимо конструктивно понимать? на 4/4.
Чебутыкин: (наклоняясь к Ирине, шепчет ей на ухо). Ирина: (начинает красиво кружиться). Листья клёна
Птица моя белая, лёгкая моя. падают с ясеня. Листья клёна падают… умAтаAта…
Солёный: ТитаAдрита, ТитаAдрита… Чебутыкин:(шепчет). Птица моя белая, девочка моя,
Тузенбах:(преувеличенно холодно, важно). Ведь радость моя.
«Зеркало природы» A понятие, которое ввёл Ротри для Ирина: … с ясеня, ни хуя тамAтам, ни хуя таAта….
классической философской традиции. Чебутыкин: (шепчет). Птица A радость… ну, кружись…
Ольга: (воодушевлённо). Вот послушайте! (Зачиты" кружись. (Вытирает слёзы)
вает). Представление об уме, как о зеркале связывает Ирина: Облетают они стремительно…(Останавлива"
Ротри с философскими системами, восходящими A вы ется) Облетают они стремительно? Облетают они…
только подумаете " к Декарту! Чебутыкин подходит к роялю, начинает наигрывать
Маша:(к Чебутыкину). Правда ли, что в конце семидеA вальс. Ирина кружится поперёк такта.
сятых вся Америка судачила о скандалах, которые устA Ирина: Облетают они стремительно, говорят вполне
раивала Шэннен. охуительно… охуительно.
Чебутыкин:(улыбается). Да, изAза этого ей пришлось Маша: (насвистывает в такт вальса, напевая). ТаA
уйти из сериала. (Достаёт газету). Родилась Шеннон в таAта… (Вдруг неожиданно) У лукоморья дуб спилили.…
Мемфисе. В восьмилетнем возрасте сыграла роль гнома (Останавливается удивлённо). У лукоморья дуб спилиA
в любительском спектакле, после чего твёрдо решила ли? (Задумывается). Да, у лукоморья дуб спилили.
стать актрисой. Её детство прошло в окружении камер и Чехов молчит на 2/4
режиссеров, и уже в 18 она была известной актрисой, Андрей: Это бесконечный процесс смены форм, поA
которая сможет сыграть абсолютно всё. рождает постоянный конфликт.

23
инна кирилова
Ирина:(продолжает кружиться, Тузенбах свингует).
Я гляжу и вижу действительно, охуительно. Охуительно.
Маша: (насвистывает в такт Тузенбаху, напевает).
ТаAтаAта…
Солёный пощёлкивает пальцами в такт, сидит, широко
расставив ноги, плотоядно смотрит на Ирину.
Ольга: У лукоморья дуб спилили! (Удивлённо смот"
рит на Машу).
Маша: ТаAтаAта…
Чехов молчит на 5/6.
Андрей: Этот бесконечный процесс смены форм поA
рождает постоянные конфликты и антинимичность содерA
жания и формы, субъективности с объективностью духа и
души,а в конечном счете культуры и жизни. Неизбывность
конфликтов (скрипит зубами) порождает трагедию кульA
туры.
Ольга: (испуганно) Однако конфликты ведь порождаA
ют и новые формы единения людей.
Тузенбах: Да, но в качестве характеристики современA
ного общества. Зиммель отличал борьбу жизни против
принципа формы, как таковой, то есть против культуры
вообще.
Андрей: Да, да… Вы правы, как вы правы. Давление
формы развитой и современной культуры отчуждает чеA
ловека от жизни и единственным средством оказывается
индивидуальный поиск личной идентичности и её выражеA
ние в субкультуре.
Андрей и Ольга с испугом смотрят друг на друга, ТуA
зенбах улыбается.
Ольга: Что ты сказал? Что ты сейчас сказал Андрей?! И
это ты написал в диссертации?! Ты не защитишься. Ради
бога, Андрей! Вернись к себе, к своим прежним замысA
лам, вспомни о папе… ты не защитишься.
Андрей: (злобно). В субкультуре…, контркультуре…
Ольга ловит ртом воздух.
Солёный: ЦыпAцып… цыпAцып…
Маша: Компьютер и лампочки, да ещё вот этот странA
ный подсвечник, приятно на него смотреть. Поэт писал
«Их либе жизнь и обожаю хаос». Я знаю людей, которые
обожают беспорядок. (Смотрит на Ирину)
Солёный: ТитаAдрита, ТитаAдрита.
Входят старуха и старик с фруктами, подносами, чашA
ками, начинает накрывать стол за колоннами.
Старуха: Сюда, батюшка мой, входи. НогиAто у тебя,
чистые. Из управы прислали…
Старик: Ась? Что? Глухой я, матушка.
Ольга: (закрывает лицо руками). Еда A это ужасно!
Ужасно!
Чехов Поменял ногу, резким движением взял бокал
другой формы, внимательно его рассматривает.
Чебутыкин: (достаёт другую газету, читает). АлекA
сандр Павлович Стеллецкий или просто Санёк родился 13
24
августа 1990 года. С раннего детства хотел стать актёA
ром. Папа военный лётчик, мама врач, да ещё по совмесA
тительству менеджер. Родители держали магазин хозтоA
варов. КакAто они поехали за товарами в Москву и увидеA
ли рекламный плакат о наборе в модельное агентство
Славы Зайцева.
Ирина подходит к Чебутыкину, вырывает газету.
Чебутыкин: (сквозь слёзы, сердито). Ну, вас совсем.
Мне скоро шестьдесят, я старик, одинокий, ничтожный
старик. Ничего во мне нет хорошего, кроме этой любви к
Вам. Милая моя девочка… девочка моя.
Ирина: (не обращая на него внимания, читает). ОтвеA
ли туда ребёнка. Там Санька заметили. Первый опыт съёмA
ки Саши был в клипе Найка Борзова «Слава». Он стал
играть в мюзиклах. Педагоги научили его петь. Сейчас
Санек снимается в рекламах и фильмах с элементами детA
ской порнографии. Все заработки мальчик отдаёт родиA
телям.
Солёный: ТитаAдрита, ТитаAдрита.
Андрей: В своей диссертации я органично сочетаю, с
одной стороны, экспликации характера и направленность
социально экономических и политических процессов соA
ветском обществе 1920A1970 годов в приложении традиA
ционных сюжетов дискуссий московской философскоA
социальной тусовки периода оттепели и раннего застоя A
с другой.
Старуха:(кричит старику на ухо). Ставь, говорю,
сюды! Сюды, говорю!
Старик: Ась?!
Солёный: Иду над речкой, а там прачка, я эту прачку
кляпом в срачку, она в воду. я на колоду, она на колоду,
я в воду. (Делает неопределённый жест руками). На
колоду в воду, в воду на колоду.
Андрей: Эпатажное узнавание наиболее типичных предA
ставлений ангажированной властью гуманитарноAэстэтA
ствующей общности Москвы 1950A1970х. годов. Наряду с
портретами диссидентов A их современников, а также наиA
более модных и распространённых эпифеноменов духовA
ной жизни столицы этого периода осуществлено посредA
ствам присвоения фигурантам A персоналиям и фигуранA
там A идеям сатирических псевдонимов ярлыков.
Чехов берёт ложку и стучит по фужерам, раздаётся
звон, он прислушивается, потом ещё раз прислушивается
Маша: Николай Львович, ведь вы недавно из Москвы,
расскажите… Андрей, ты слышишь? Из Москвы!
Чехов: (ударяет ложечкой по бутылки, прислушива"
ется). Бум…
Ирина: Не грусти, Капустин, поебём A отпустим.
Маша: Андрей, где рамочка, которую ты мне подарил
для портрета? Как ты её искусно выпилил!. Захожу к тебе,
а ты пишешь диссертацию и пилишь, пишешь и пилишь,
пишешь и пилишь. (Сжимает виски).
 инна кирилова

Андрей:(скороговоркой). Хозяин A Сталин, ХрякAХруA

щёв, Певец A Высоцкий, Правдей A Солженицын, Театр на
Таганке A театр на Ибанке.(Повторяет насколько раз).
Солёный: НуA ну, Андрей, держи хуй бодрей!
Андрей: (опомнившись, оглядывается, жмурится).
СоциальноAфилософская концепция общества сконструA
ирована чётко.
Чебутыкин: (достаёт газету). На Земле живёт мноA
жество инопланетян. Все они запрограммированы, кто
под людей, а кто под собачек. Да вы подумайте! Кто под
людей, кто под собачек.
Солёный: (хлопает сочувственно по спине Андрея,
подмигивает). ТитаAдрита, ТитаAдрита поп ебёт архиманA
дрита, архимандрит звонаря, звонарь A пономаря. Вот
так господа. (С этими словами уходит).
Андрей: В моей диссертации я неопровержимо докаA
жу, что яхту чъ мелтик й уен й оптулил ъбосфикт, фч непуA
уппчкп ях лиф хтэ ечт рр Ии или чъ съмсефус у папа ухтубA
хксмхшфев йуфытйй иулхууфчб папочка мой, родная моя
уреййбмшопуфе, хмшф тпмнз… Папа…Папочка…(Рыда"
ет)
Ольга: Андрей, ради Бога! Ради Бога! (Кричит) ПреA
крати, прекрати!
Тузенбах:(Смотрит на них). Чёрта A с два!
Чебутыкин: Конечно вздор! Всё вздор. (Уходит)
Маша: Люди в чёрном, я помню, на кладбище были люди
в чёрном и всё… больше ничего не помню. Только… люди
в чёрном, люди в чёрном.
Андрей: (совершенно нормальным голосом, как буд"
то он за кафедрой читает лекцию). Мой папа высказал
надежду, что все ртднеф яхтубAйофптис, нбуупчпк
яхмфхмщ ртднев яхтуб, ч уфтбоби ечтбращий уыб ч хч
хч… чбъяхтуб тбутпбфтйчбафус йфуптист нчдщ дйъбюб
лйоенбппзбфеб, рхмсток папа… дйъбюб яйоенбфпзтбжб,
рпхмсток папа… папапапапапа, рпхрмсток ххъщий…
Ольга: Андрей… Андрей…
Старуха: (выходит из"за колонны) Пойдём, батюшA
ки, пойдём.
Старик: Ась? Глухой я, матушка. (Уходят).
Андрей: (тем же голосом). Рыпдипт я йъхюбойажоппеA
ощ нбупчпк яхмшфхчт тоубтый фус и гдеомсефус опытнбай
йгеоопуфсн, япфптсрыкще ландарака чщтбцфеб нбупчбс
яхмшимхте ъе ч еменчмепведеп чп чипи фатгфшпк шк.
Ирина: (вальсируя). Листья клёна там… та…та, листья
клёна там…та…та, падают, падают, ни хуя та…та, ни хуя
та…та.(Вальсируя, уходит).
Чехов на всех стеклянных сосудах отсутствует
«вечерний звон».
Андрей: Уерйежнлбы яхпуб й ихтубфхб рейпдеп у 1880A
и рп. 1990AоеA33, нбуубпс яхтпуфхтб, тбунбфтйчбскфус,
уыб. Ф. Л. Бнейтыбфус. Упуфсеф 34 юбус, 18 юбус пч;
16юбус. пч.
Маша: Люди в чёрном, люди в сером, люди в голубом,
какая разница. (сжимает виски) Бедный папа. Бедный,
несчастный Андрей. (Уходит). столом Андрей, читает, что"то выписывает. Маша в
Андрей: Фенб., 2йй 1880A1890Aе зпдец; впхпиши цоэйощ задумчивости бродит по залу. Ольга напротив Андрея,
дчецой об; ъъ ънбоуйрыгаи пвымъл «Онбойърыйчнчбок» перед зеркалом, гадает, горят свечи
XIX ч. Лхмид хфтхбуиб. ч. Оюб., ли ч ьнбйзббйчс, уыб., .
йънборне упфбчб вбоеч, яйонч 1927 зпдAй. Маша: Уехать, уехать в Москву, продать дом, поконA
Ольга смотрит на него. Закрывает лицо руками, истеA чить всё здесь A и в Москву.
рично рыдает. Ирина: Да! Скорей в Москву.
Чехов отстукивает «вечерний звон». Маша: Ольга будет приезжать в Москву на всё лето,
Андрей: (кричит) Ааа…ааа…аааййй. (Швыряет в Оль" каждый год.
гу ботинок " Ольга в страхе убегает) Ольга: В гроб, в доску, штаны в полоску, в ДнепровсA
Андрей: (Убегает за колонны, возвращается с тек" кие пороги, в косые отроги, в железные дороги. В МоскA
стом диссертации, хрипит) Всё …на хуй… в пизду. ву далёкую...
(Рвёт станицы диссертации зубами, руками, рычит). Ирина: В пизду глубокую.(Берёт несколько аккор"
Ааа…бля...хррр… к ёбаной матери…суки...суки эти. дов).
(Обессилено падает на пол, плачет). Маша: Аминь.
Занавес. Входят Чебутыкин и Тузенбах.
Ольга: В гроб, в доску, штаны в полоску, в ДнепровсA
Второе действие. кие пороги, в железные дороги. В Москву далёкую.
Декорация I действия. За роялем сидит Ирина, бе" (Всматривается в зеркало, быстро закрывает его
рёт отдельные звуки и аккорды, вслушивается. За шалью).

25
 инна кирилова
Чебутыкин: Какой вздор!
Тузенбах: Чорта с два!
Андрей: (Быстро листает книгу). В наборе испольA
зованы шрифты (т. с. New Baskerville и Afisha Grotesque)
Первый шрифт разработан в 1978 году группой дизайнеA
ров во главе с Джоном Кварантой на основе рисунков
гарнитуры английского типографа Джона Баскервиля.
Маша: (бродит по залу, сжимает виски, бормочет)
Джона Баскервиля, Джона Баскервиля…
Чебутыкин: (читает на ходу газету). Я всегда вериA
ла в магическую силу шоколада A сказала Джульетт БиA
нош. ВоAпервых, он является афродизиаком и усиливает
эмоции. После его употребления все немного сходят с
ума.
Тузенбах:(Облизывает губы). Вы не представляете,
насколько чувственным может быть шоколад. Под употA
ребление шоколада можно провести целую философсA
кую идею. Я вас уверяю, что шоколад может изменить
вашу жизнь. Кажется, что вы можете съесть шоколадку и
сразу же почувствовать себя свободным. (Достаёт
шоколад, демонстративно разворачивает и пожира"
ет его). Всё я уже свободен! Свободен, господа! (Чебу"
тыкин и Тузенбах смеются).
Ольга: Исследования учёных шокируют: 80% женщин
носят лишь 20% своего гардероба.
Ирина: (наигрывает «собачий вальс» и напевает в
такт). ТаAтаAта, таAта…
Солёный: ЦыпAцыпAцып, цыпAцыпAцып.
Ольга: Нельзя покупать вещи с расчётом: «вот я скоA
ро похудею через три недели и в неё влезу». Скорее
всего, обновка повиснет в шкафу и останется дорогой
ошибкой.
Солёный: А потом я попал в центр, потому что всегда
так: когда я ищу Кремль, я немедленно попадаю на КурсA
кий вокзал. Мне ведь собственно и надо было идти на
Курский вокзал, а не в центр, а я всёAтаки пошёл в центр,
чтобы на Кремль хоть раз посмотреть. Всё равно, дуA
маю, никакого Кремля я не увижу, потому что его нет и
никогда не было, а попаду прямо на Курский вокзал.
Тузенбах: Жареная утиная печень с ананасом, пригоA
товленная на гриле с карамелизированными яблоками и
грушами, и соусом из чёрной смородины.(Входит Ку"
лыгин).
Кулыгин: (к Ирине) Дорогая сестра, позволь мне поA
26
здравить тебя с днём твоего ангела и искренне пожелать
от души всего такого, что может пожелать девственница
твоих лет и преподнести вот этот путеводитель по МоскA
ве.
Ирина: Идиот, ты бы лучше билет в Москву подарил.
Тузенбах: Салат из омара, приготовленный на пару,
брокколи, со сметаной и чёрной икрой.
Кулыгин: Бррр… сметана! Да, ну вас совсем. (Обнима"
ет Машу)
Ольга: Фу! Фу! Какое отвращение!
Чебутыкин: (достаёт газету). Новые подушки для
старой софы, доставка бесплатно.
Солёный: Новые подружки для старой Софи.
Чебутыкин: (читает) Эротическая драма. Работа секA
ретарши предполагает не только рабочее общение с босA
сом. Об этом знают все. Но Дэйзи очень наивная девушA
ка. Её коллеги сексAритарши во всю ублажают своих наA
чальников мужчин, понимая, что только таким образом
не потеряют работу. Дейзи на мужиков не обращала вниA
мания. Зато они уже сконцентрировались на новом объекA
те и заключили пари. Выигрывает тот, кто первый оттраA
хает недотрогу секретаршу.
Солёный: Звучит многообещающе.
Чебутыкин: Дейзи, тем временем, обнаруживает больA
шую сумму денег, которая не значится в бюджете корпоA
рации и докладывает об этом шефу.
Андрей: Корпоративная фантазия.
Тузенбах: Говядина USDA Prime с картофелем, грибаA
ми портобелло и соусом из виски и перца.
Ирина: Балалай A балалай A балалаюшка. В жопу палец
не втыкай, не игрушки. На хуй нитки не мотай не катушки.
Кулыгин: Все вещи по своей природе эротичны. Я поA
мню одно из ярких переживаний. Я на помойке нашёл
десять фотографий. КакойAто парень фотографировал
дома свою подругу. Он поставил её в интерьер так, чтобы
не видел никто, закрыты шторы. Она между этажеркой и
разобранной кроватью. Сначала она была в платье, поA
том был ещё такой мощный лифчик и трусы до колен, и
ещё чулки. Потом она уже голая в постели. Но вот это
бельё было потрясно! (Целует Машу)
Маша: Я не согласна. Это зависит от взгляда, вещи могут
быть просто функциональными. Старый свитер, связанA
ный бабушкой, морской китель и фуражка моего папы,
которые ты с удовольствием носишь.

Тузенбах: При любом настроении попробуйте эскалоп
из фуа гра в соусе на кальвадосе или утиную грудку с
фигами, или на худой конец телятину с чипсами. (Входит
Наташа)
Наташа: (мельком глядится в зеркало). Кажется,
причесали ничего себе. У вас такое большое общество я
смущена ужасно.
Ольга: (В полголоса, испуганно). На вас зелёный поя!
Милая, это хорошо!
Наташа: Разве есть примета?
Ольга: Нет, просто не идёт, и какAто странно…
Наташа:(Плачущим голосом). Но ведь это не зелёA
ный, а скорее матовый.
Андрей: В центре Москвы между Театральным проезA
дом и Никольской появилась модная улица, сопоставиA
мая только со знаменитыми Via de la Spiga и Via Monte
Napolione. Парижскими Faubourg A Saint Honore и plase
Vendome, лондонской New Bond Street и ньюAйоркской
Madison Avenue. Третьяковский проезд. КогдаAто это
пространство принадлежало промышленникам A меценаA
там Третьяковым и считалось главной архитектурой, доA
стопримечательностью КитайAгорода.
Наташа: Я не привыкла быть в обществе.
Андрей: Судя по гравюрам XIX века, здесь собрался
свет столичного общества. Сегодня в отреставрированA
ных европейскими дизайнерами старинных особняках
вновь столпотворение. Нынешняя модная публика вновь
приезжает в Третьяковский проезд за одеждой и обоA
вью класса люкс… (Ирина неожиданно бьёт по клави"
шам рояля, по басам, гул… все замолкают).
Входит Вершинин. Он подходит к Ольге, целует руку,
отдаёт роскошный букет цветов.
Ольга: (сердито, но так чтобы никто не слышал). Не
смейте. Я вас увидела в зеркале во время гаданий.
Вершинин садится к столу закусывает.
Ирина: Не люди, а хуй на блюде.
Тузенбах: Может показаться странным, но вонючая
мучколица из мяса и паприки стоит 480 рублей.
Чебутыкин: Словенские вина стоят дешевле французA
ский и итальянских.
Андрей: Нынешняя модная публика снова приезжает в
Третьяковский проезд за одеждой и обувью, аксессуараA
ми класса люкс коллекций Giorgio Armani, Dolce & Gabana,
Ermenegil’o Zeqna, Brioni, Prado и Tod’s за изумительные
ювелирные украшения Cbopoed, Bolgari, Graff и Tiffany, за
роскошными хрустальными изделиями Baccarat. УникальA
ная концепция новой и модной улицы Москвы предложенA
ной Mercury, планирующий пополнить роскошную коллекA
цию в Третьяковском проезде новыми бутиками Freffi, Yves
Saint laurent и Rive Gauche, Armani, Casa.
Маша: У лукоморья зуб зелёный, златая цепь на зубе
том. Златая цепь на зубе (Плаксиво). Ах, Андрей ну заA
чем, зачем ты это говоришь? Ну, зачем?
Кулыгин: Да русские вещи они такие.
Солёный: ЦыпAцып… цыпAцып…
Тузенбах: Всякий раз, когда бываешь в Москве кажетA
ся, что ты прыгнул в прозрачную воду и широко открыл
глаза. Спокойно. Дышу. Пахнет зелёным чаем. Магуро из
тунца щекочет язык и промежность. Жареный с курицей
тофу A немного остро, но самые вкусные ролы.
Маша: Прыгнул в прозрачную воду?!(Фыркает).
Чебутыкин: Ну… ну…
Андрей:(Сердито). Перестаньте! Господи! Не надоеA
ло вам!
Ольга: (Вынимает из кармана волчок). Вот, между
прочим, волчок. Удивительный звук.
Наташа: Какая прелесть!
Андрей: Какая прелесть!
Тузенбах: Какая гадость!
Чебутыкин: Артроз, остеохондроз и другие дегенераA
тивноAдистрофические изменения суставов артрит, бурA
сит и другие воспалительные заболевания, остеохондроз,
травмы, переломы, растяжения связок.
Ирина: Мы ебали бы всё на свете, кроме шила и гвоздя,
инна кирилова
шило колется немножко, ну а гвоздь ебать нельзя.
Андрей: Полно, не обращайте внимание.
Чебутыкин: Я старый грешник, так вот от чего Наталья
Ивановна сконфужена, решительно понять не могу. (На"
таша выбегает).
Солёный: Разговорились промеж себя девки:
A Как ты A а, я девушки, замуж не пойду!
A Что за неволя идтиAто! Мы ведь не господские.
A А видала ль, девушка тот инструмент, каким нас проA
буют?
A Видала.
A Ну что же толст?
A Ах, девушка, у другого толщиной с руку будет. (Все
смеются, становятся вокруг)
Ирина: Андрей начинай.
Андрей:(объявляет). Боязливая невеста.
Ирина: Как ты, а я девушка, замуж не пойду!
Ольга: А что за неволя идти то! Ведь, мы не господсA
кие.
Маша: А видала ль, девушка тот инструмент, каким нас
пробуют?
Ирина: Видала.
Ольга: И я видела у тёти.
Маша: Ну что же толст?
Ольга: Ах, девушка, у другого толщиной будет с руку.
Ирина: Да, и живаAто не будешь.
Маша: Пойдемте, я потычу соломинкой. (Они ложатся
Маша тычет их соломинкой).
Ольга: Ох, Больно!
Ирина: Ой, больно!
Андрей: Вот, одну девку отец приневолил и отдал заA
муж. (Входят Федотик и Роде с большой корзиной цве"
тов).
Чебутыкин: Перестаньте господа, не надоело вам?
Тузенбах: Для любви одной природа нас на свет проA
извела. (Смеётся).
Андрей: Господа, милости просим завтракать.
Тузенбах: (Важно). Ням…ням…ням.
Кулыгин: (Весело). Ням…ням…ням.
Тузенбах: (Осматривает стол). Еда очень неплохая.
Особенно хороши «Бутанику гедза» и «Эби гедза» Ах! Я
вижу коричневый суп мисо, и полезный салат из зелёных
и бурых водорослей.
Ольга: Какая прелесть!
Ирина: Какая гадость!
Маша: У лукоморья дуб спилили. (Решительно). Да,
спилили.
Федотик: Мы опоздали, они уже завтракают.
Роде: (громко, картавя). Завтракают? Да… уже завтA
ракают.
Федотик: Погодите минуточку, я принёс карту МоскA
вы. (Роется в корзине цветов). Где она?
Маша: (Хлопает в ладоши). Господи, карта Москвы!
Андрей: Карта Москвы!
Тузенбах: Карта Москвы!
Солёный: Карта, карта. (Достаёт из кармана колоду
карт).
Ирина: Москва! Господи, Москва!
Ольга: Москва!… Москва!… Москва!
Маша: В Замоскворечье дуб спилили, златую цепь в
утиль снесли.
Ирина: Да, да кота не мясо разрубили, по магазинам
разнесли в Замоскворечье. (На полу расстилают боль"
шую подробную карту Москвы).
Тузенбах: Посмотрите, как подробно!
Сектор I A Кремль и окрестности.
Сектор IV A КитайAгород.
Сектор V A От чистых прудов до Яузы.
Ольга: Где? Где?
Ирина: Не толкайтесь, господа.
Федотик и Роде: Больше свечей! Больше свечей! Огня,
господа, велите принести огня.
Маша: (Поёт). Я подарю тебе Москву.
Ольга: (Поёт). Москва необычайный город… Москва.
27
 инна кирилова
Ирина: (Поёт). Она полна, полна контрастов. Полна,
полна контрастов.
Андрей: (Поёт). Она подарит сотни впечатлений, сотA
ни сюжетов.
Кулыгин: (Поёт). Москва… Я ищу Кремль, а попадаю
на Белорусский вокзал.
Наташа: (Поёт). Она подарит вам сотни сюжетов, она
полна контрастов.
Тузенбах: (Поёт). Японская кухня, китайская кухня,
французская кухня, тайская кухня.
Солёный: Ностальжи, бля. Японский городовой.
Ирина: (Поёт) Суши вёсла, Донна Клара.
Андрей: (Обнимает Ирину). Пошла ты на кофе Хаус!
Тузенбах: (Поёт). Успенский сбор, Архангельский
собор, Благовещенский собор, собор 12 апостолов, ПоA
кровский собор, Покрова на Рву.
Кулыгин: (басом) Жили двенадцать разбойников, жил
КудлярAатаман. Много разбойники пролили крови честA
ных крестьян.
(Все становятся на колени)
Все: (поют хором) Господу Богу помолимся. Будем
мы верно служить…
Ирина: Моховая!
Ольга: Тверская!
Маша: Манежная!
Андрей: Кремлёвская набережная!
Тузенбах: Ильинка!
Солёный: Никольская!
Кулыгин: Васильевский спуск!
Федотик и Роде: Московская улица!
Чебутыкин: Да…до какогоAто незримого предела заA
поведник, а потом вдруг раз и уже нет. По свистку всем
надо остановиться.
Солёный надевает красную повязку с имперским орлом
Чебутыкин: И некто в штатском с красной повязкой
объясняет дальше нельзя, резиденция президента.
Солёный: (свистит) Дальше нельзя, резиденция преA
зидента.
Андрей: Но у меня билет на осмотр территории КремA
ля!
Федотик и Роде:(волнуясь). И у нас билеты на осмотр
территории Кремля.
Солёный: А это резиденция президента. Арестовать их.
(Ирина и Маша кладут им руки на плечи). Вы арестоваA
ны, господа!
Федотик и Роде: Ой, ой… мы боимся тюрьмы, мы геи.
(Все смеются).
Андрей: А серьёзно, господа. Ведь Кремль самая бесA
полезная крепость в мире. Она сдавалась каждому желаA
ющему перехода из рук в руки. От русским к полякам, от
поляков к русским, к французам, от юнкеров к красным…
А теперь у кого она теперь?
Солёный: А чёрт его знает!
Ирина: А чёрт его знает!
Ольга: А чёрт его знает!
Маша: А чёрт его знает!
Тузенбах: И никто не знает!.
Чебутыкин: И никто не понимает!.
Андрей: И некого спросить! Да, господа, вот так, госA
пода.(Разводит руками).
Федотик и Роде:(Целуются). Самая бесполезная креA
пость в мире.
Федотик: (обращается к Роде). Ты сегодня интереA
сен как никогда.
Роде: (жеманится). Ах, оставь, пожалуйста.(Языком
облизывает губы).
Чебутыкин: Голубиная любовь.
Тузенбах: Большой Москворецкий мост.
Андрей: Большой Каменный мост.
Ольга: Господа, Господа! Москва A река, вот, по карA
те… Смотрите!
Ирина:(Смеётся) Захотелось старику переплыть МосA
кву A реку, на середине утонул, только хуем болтанул.
Кулыгин: (Важно). Кремль, бесспорно, есть создание
28
существа сверхчеловеческого, но в то же время человеA
коненавистнического. (Все смеются).
Андрей: Современная Красная площадь сплошной каA
мень.
Федотик: Смещайте грани привычного.
Роде: Смещайте грани приличного. (Целуются).
Маша: Смотрите, с юга прекраснейший храм Покрова
на Рву.
Ольга: (Эхом) Покрова нарву.
Кулыгин:(басом). Ён с полюбовницей тешился, ночные
набеги творил. Вдруг у разбойника лютого, совесть ГосA
подь пробудил. (Становится в позу подражая Шаляпи"
ну). Бросил он своих товарищей, бросил набеги творить,
сам Кудияр в монастырь ушёл. Богу и людям служил.
Все становятся на колени.
Хор: Господу Богу помолимся…
Тузенбах: А всёAтаки, дорогие мои МоскваA пластик
под мрамор, лепнина, металл, фрески с огромными лицаA
ми на стенах.
Чебутыкин: Рестораны, меню с вычурными названияA
ми, несъедобно, но безоговорочно прекрасно.
Верминин: Провинция Духа.
Чебутыкин: Да, вообще провинция духа.
Андрей: (Басом). Москва A провинция духа. Аминь.
Тузенбах: Летом обратите внимания, на прохладный
суп из огурцов за 4 y. е. С заметным ароматом мяты и на
салат из подкопчённой утки, усыпанной грецкими орехаA
ми с горкой зелёных листьев.
Андрей: Сектор VI Арбат: Кривоарбатский переулок.
Солёный: Смоленская площадь, Смоленский бульвар,
бля.
Кулыгин: Неопомиловский переулок, Плющиха.
Чебутыкин: Обитатель дома 55 A Андрей Белый. Так
вот, этот самый Белый так прямо и сказал: «Микола A арA
батский притон».
Кулыгин: Вопрос оказался не риторический.
Маша: В номере 53, на верхнем этаже, первое время
после свадьбы жил Пушкин с Натальей Николаевной.
Андрей: (с книгой в руке) Эротика поAрусски.
Чебутыкин: Денежный переулок, Ружейный, ПречисA
тинский, Крапотнинский
Маша: Нимиловский, Плотников переулок.
Андрей: Нимиловский переулок, вход со стороны втоA
рой Звенигорской улицы.
Наташа: Андрей, голубчик, это же Арбат. Понимаешь
ли ты Арбат! (Обнимает его).
Андрей: Наташа, какая разница ведь это Москва! МосA
ква! дорогие мои сестры ! (целует Наташу)
Маша: Хорошо то как, от одной мысли хорошо. (Все
смеются).
Тузенбах: Знаю я место на Звенигорской «Гостиная»
называется. Вдали от ритма, от суеты. Господи, диваны,
джинсы, вафли, люстра увитая плющом, коктейль «ГолуA
бая лагуна». Там сидят и пьют чай девушки с активной
жизненной позицией, умные A дуры не приживаются.
Федотик и Роде: Да… да мы тоже там были. Чай заA
варной 3 y. e., горячий шоколад A 5 y. e. Наполеон ягодA
ный, просто находка. Диваны A ах, эти диваны…как они
подходят для шушуканья, частных закрытых вечеринок,
поздних завтраков, для любого проявления благополуA
чия и жизни.
Ирина: давно пора… ебёна мать, умом Россию не поA
нять.
Тузенбах: Провинция Духа, господа, Провинция Духа…
Занавес.
Действие третье.
Два действия развиваются параллельно. Первое "
за колонной, второе " перед колоннами.
Описание действий за колоннами
На сцене большой обеденный стол с закусками, са"
мовар, чашки. Фикус, клетка с канарейкой и большая
разобранная кровать с многочисленными подушками.

Стоят в чёрном футляре старинные часы, издающие
время от времени ужасный хрип. За столом Левитан,
Потапенко и Чехов. Все закусывают, Лика разливает
суп. Всё по"домашнему обыденно и скучно. У Лики по"
лураспущенная коса, она в домашнем халате и ночной
сорочке. Обстановка и действие актёров должны со"
здавать обыденную, безнадёжно"бытовую обстанов"
ку. На протяжении всего действия Лика ложиться в
кровать по очереди с Левитаном и Потапенко. Когда
очередь доходит до Чехова, он заходится в диком
кашле, ему все сочувствуют и ухаживают за ним.
Вся сцена немая, только жесты, мимика, пластика,
возможны междометия. Герои играют в карты, чита"
ют газеты, едят, спят. Возможно исполнять всю сце"
ну в хореографическом ключе.
Описание действий перед колоннами.
В сцене участвуют 12 пар.
В середине сцены высвечен красно"малиновым све"
том большой круг. По кроям сцены стоят кресла, ка"
инна кирилова
напе, столики. В середине круга Топ"мастер в маске и
плаще, голова покрыта капюшоном, в руках арабский
хлыст.
По краю круга, на равном расстоянии друг от друга,
расположились 11 женщин, двенадцатый " мужчина.
Все в масках и плащах, головы не покрыты, у женщин
длинные волосы, мужчина коротко острижен, на ли"
цах полумаски, губы ярко подведены. Звучит откуда"
то сверху орган. В звуки органа вплетается высокий
голос (тенор"альтино). Этот голос вначале вторит
органу, звучит канон, затем отделяется от органной
партии, иногда возвращаясь, он вплетается в орган"
ную партию. Постепенно тенор отделяется от орган"
ной партии, звучит самостоятельно. Партия альта
становиться самостоятельной и доминирующей,
орган поддерживает её только аккордами. Начина"
ется диалог альта и Топ"мастера.
Акт I.
СЛОВО.
Тенор"альтино: Трудно плыть против течения, особенA
но против течения своей крови.
Топ"мастер: Какое бы тайное желание ты не испытыA
вал, всегда найдётся хотя бы один человек, который исA
пытывает то же.
Тенор"альтино: Трудно плыть против течения, особенA
но против течения своей крови.
Топ"мастер: Облеките в слова свои желания, то, о чём
даже боялись думать, опасаясь, что ктоAто подслушиваA
ет ваши мысли. Скажите, о, скажите их прямо сейчас и
возможно ваши желания станут для вас не так уж постыдA
ны и невозможны. Тенор"альтино: Трудно плыть проA
тив течения, особенно против течения своей крови.
Топ"мастер: Принять своё желаний, первый шаг к тому,
чтобы принять себя таким, какой ты есть.
Тенор"альтино: Трудно плыть против течения, особенA
но против течения своей крови.
Топ"мастер: Мы собрались сегодня на этот манч, где
исполняются все желания. Узнайте же, как играют в такие
игры.
Тенор"альтино: Трудно плыть против течения, особенA
но против течения своей крови.
Топ"мастер: Проникнитесь убеждением, что только
высвобождая и изощряя свои желания, жертвуя всем во
имя наслаждения, несчастное существо, брошенное в этот
реальный мир вопреки своей воли, сумеет посеять неA
сколько роз на тернистой тропе жизни.
Тенор"альтино: Трудно плыть против течения, особенA
но против течения своей крови.
ТопAмастеру подают листки бумаги, он читает. НачинаA
ется диалог ТопAмастера и ТAальтино.
Топ"мастер: Господин из Москвы ищет нижнюю для
сенсовых встреч.
Тенор"альтино: Не осталось ни сил, ни ощущений боли.
Топ"мастер: Покорный раб склонный к подчинению и
унижению будет вашим щенком.
Тенор"альтино: Тоской изъедена душа, как личинками
моли.
Топ"мастер: Мечтаю найти господ с необузданной фанA
тазией, которые будут делать со мной всё, что захотят.
Тенор"альтино: Всё катится в пропасть, причём уже не
в первый раз.
Топ"мастер: Опытная тематическая пара Хозяин и раA
быня встретятся с девушкой, для проведения совместноA
го экшена.
Тенор"альтино: Мне безразличен смысл дружеских
фраз.
Топ"мастер: Пара опытных Господ москвичей провеA
дут воспитательную встречу с девушкой, или парой, где
мужчина верхний.
Тенор"альтино: Всё комуAто подарено, потеряно, проA
дано.
Топ"мастер: Познакомлюсь с рабыней из Москвы. Меня
интересуют продолжительные отношения.
29
 инна кирилова
Тенор"альтино: И сердце кровью облитое к ужину поA
дано.
Топ"мастер: Мне нравится процесс воспитания и обуA
чения. Не буду говорить сейчас о L/S и D/c, потому что
это рано, но я не исключаю такой возможности. Привык
отвечать за своих нижних.
Тенор"альтино: И сердце кровью облитое к ужину поA
дано.
Топ"мастер: Немного о себе: меня можно назвать экA
спрессионистом, я Москвич, мои интересы A фотография,
классический балет, архитектура.
Тенор"альтино: Осталась только грязь на дне кармаA
нов одежды.
Топ"мастер: В теме я люблю многое, но без экстрима
и грязи. Предпочитаю разумный подход, уважаю ограниA
чения и интересы своих нижних.
Тенор"альтино: И какое то чувство, чтоAто вроде наA
дежды.
Топ"мастер: Я доминант и причинять боль, как физиA
ческую, так и моральную для меня чистейшее удовольA
ствие.
Тенор"альтино: И какое то чувство, чтоAто вроде наA
дежды.
Топ"мастер: Прекрасно порю двумя руками, но ниA
когда не связываю. Противник штампов и сценариев.
Тенор"альтино: Трудно плыть против течения, особенA
но против течения своей крови.
Тенор"альтино: Не осталось ни сил, ни ощущения боли.
Топ"мастер: Опыт раба я получил в 8 лет. Служить и
подчиняться для меня A счастье!
Тенор"альтино: Тоской изъедена душа, как личинкаA
ми моли.
Топ"мастер: Я больше раб, моральный раб, слуга A
домашняя девочка, но принимаю хлопки для зада.
Тенор"альтино: Всё катится в пропасть уже не в перA
вый раз.
Топ"мастер: Ищу Хозяина, для которого я буду любиA
мой вещью. В идеале хотелось бы стать секс A женой. Но,
если это не возможно, приму другие условия.
Тенор"альтино: Мне не ясен смысл дружеских фраз.
Топ"мастер: Люблю пить белую жидкость Хозяина,
пить из члена, лить на лицо, есть сорrо.
Тенор"альтино: Всё комуAто подарено, потеряно, проA
дано.
Топ"мастер: Хочу быть сексAсобакой, сидеть на кожаA
ном обруче для собак, есть из миски.
Тенор"альтино: И какое то чувство, чтоAто вроде наA
дежды.
Топ"мастер: Приучен к золотому дождю и частично к
сорrо, люблю dildo и clismas.
Тенор"альтино: И какое то чувство, чтоAто вроде наA
дежды.
Топ"мастер: Ищу женщину для длительных отношений.
Мои интересы A страпом, фемдом, перемена ролей, банA
даж, «Игры на острие», люблю также просьбы о разруA
шении стен.
Тенор"альтино: Трудно плыть против течения, особенA
но против течения своей крови.
Топ"мастер: Я Москвич, ищу девушку, которая внутA
ренне чувствует себя шлюхой и хочет быть такой для мужA
чины, которого полюбит.
Голос 1: Девушка, которая писает для вас за 10 центов.
Топ"мастер: Отмечу, что шлюхой ты станешь, если мы
найдём друг друга.
Голос 2: Девушка, которая писает для вас за 2 цента.
Топ"мастер: Если я сделаю из тебя шлюху, то за это
буду отвечать и перед тобой и перед собой.
Тенор"альтино: Трудно течь против течения, особенA
но против течения своей крови.
Голос 3: Мне 15 лет, мой молодой человек обращается
со мной очень бережно, даже в такие минуты. Мне нраA
виться ощущать собственную беспомощность, приятно
быть отшлёпанной, силой поставленной на колени, нет, я
не люблю жестокость и боль.
30
Тенор"альтино: Трудно плыть против течения, особенA
но против течения своей крови.
Голос 4: Я люблю очень грубый секс, но никогда не
переступала грань (пока!), если дело доходит до крови,
то это уже слишком. Расскажите, как играют в такие игры,
и до какой степени жесткости?
Голос5: Без крови?! Тогда, наверно, твоя любовь к груA
бому сексу безответна!
Голос 1: Ничего, это часто бывает.
Голос 5: Даже слишком, неужели парню так сложно
оттаскать за волосы? Нет,… не может. Уйду в монастырь.
Голос2. Зачем же сразу в монастырь?
Голос 4: Я люблю когда остаются следы, но не кровь и
раны, а аккуратные ровные полосочки.… Потом ходишь
неделю, гордишься сама собой. На новый год на мне наA
рисовали ёлочку… Мне понравилось, я всем показала.
Голос 6: Ты разрешишь нам посмотреть? Умеренные
следы очень эстетичны, не правда ли?
Голос 4: Да, конечно, девушки, которые любят «слеA
ды» склонны к мазохизму и подчинению, они субмисироA
ванны. В вашем случае это так?
Голос 4: Расскажите подробнее, кто играл в такие игры
и до какой степени жестокости?
Голос 2: Без крови?
Голос 3: А как… в изнасилование с вампиризмом играA
ли? Советую, клёвая игра. Вместо зубов маникюрные
ножницы, проковырял дырочку A и вперёд.(Смеётся).
Голос 7: Пардон муа, а вот кровь странная штука…. Она
во мне будет самые жуткие фантазии. Хочется расцараA
пать, искусать, разорвать. Но как только я порываюсь это
сделать, меня связывают, не позволяют двигаться.
Голос 1: Никуда не денешься, придётся изучать собаA
чий кодекс…физиология… Смеётся.)
Голос 7: Пардон муа, а какую ещё он может иметь форA
му, кроме физиологии?! Нет, ты не саба, а мазо с больA
шим перевесом в пси… Кайф псиAмазо состоит в унижеA
нии, а оно не возможно без осознания приоритета партA
нёра. А приоритеты A это уже из области D/c, C/м A предA
полагают равные отношения. Может партнёр подигрываA
ет тебе?
Голос 1: А всё же для меня граница такова A после поA
добных развлечений, не должно оставаться следов: сиA
няков, ран, кровоподтёков.
Голос 5: А мне нравиться, когда синяки, но попробуй
это объяснить мужчинам, особенно, когда их двое и кажA
дый должен вести себя естественное.
Голос 7: КакAто, во время бурной ночи, меня так «обняA
ли», что чуть рёбра не сломали. Всё тело ныло, но меня
понравилось.
Голос 6: А какой мне интерес флочить тело, которое не
испытывает удовольствия от того, что с ним делают?
Голос 1: Спенингисты… нахлыстовники. (Смеется.)
Голос 2: Скорее гламурноAгрустный садоAмазо.
Голос 3 :У тебя, что кайф от улетевшего в сабспейс
наре?.
Голос 4: Проще взять ваниль, затащить в баню, всё опA
лачено, никто никуда не летит, ей ПЛОХО…
Голос 5: А Гелена твоя наркотрофическая эндорфиноA
вая байда A это всё равно, что валик диванный.
Голос 6: СтопAстоп… Удовольствие может быть и от
«больно A плохо». Может сабспейс именно от этого и наA
ступает эндорфины в любом случае вырабатываются,
что от физического воздействия, что от психического и
от простого секса, но в наименьших количествах, чем, к
примеру,1000 ударов кнута. Если взять технику Посса, то
количество эндорфинов у женщин будет больше.
Голос 5: Скорей всего она саббмиссирована и кайф у
неё от наказания.
Голос 6: Но я же… (Топ"мастер ударяет хлыстом об
пол, разговоры прекращаются, девушки сбрасываю
плащи, остаются в масках, исполняют ритуальный
поцелуй, затем по одной отходят к креслам, на край
сцены. Входят 12 мужчин. Они в масках, обнажены.
Звучит музыка, тягуче"восточное, звеняще"шелестя"

щее. Обнажённые тела образуют пары и группы,(дуэ"
ты, трио) затем комбинации распадаются, образуют
новые, далее определяется 12 пар)
Акт II.
Действие.
Описание двенадцати пар так, как увидал их автор.
Маски медведей: Мужчина лежит на диване, девушка
лежит сверху. Девушка сидит сверху ,имитирует движеA
ний в состояние активного секса, мужчина ласкает её
грудь, она наклоняется, целует его, затем по телу спускаA
ется вниз. Имитирует оральный секс.
Маски собак: Девушка лежит на краю стола, ноги шиA
роко расставлены. Мужчина держит её бёдра, имитация
активного акта, девушка движется в такт бёдер мужчины.
Вторая девушка держит её за руку, потом целует первую
девушку и мужчину.
Маски зайцев: Композиция располагается на столе.
Мужчина лежит внизу, сверху девушка, они лежат в позе
«валет» имитируют оральный секс. Рядом с ними две деA
вушки в масках змей, ласкают друг друга, мастурбируют,
грациозно извиваясь.
Маски ящериц: Пара лежит на столе боком друг к другу
инна кирилова
в позе «валет» нога девушки на плече мужчины, его нога
на плече девушки, пальцы рук обоих в анусах, композиA
ция завершена, закрыта, но не статична, а находится в
движении.
Маски саламандр: На канапе сидит три девушки, крайA
ние ласкают среднюю.
Маски паука: Небольшой низкий столик, поперек лежит
девушка. Первый мужчина стоит перед ней, держит ей
голову, имитация орального секса. Второй Aимитирует
половой акт сзади.
Маски мух: На четвереньках стоит одетый мужчина на
его спине лежит обнаженная девушка, ее бедра держит
второй мужчина, имитация активного секса. Вся компоA
зиция раскачивается в такт его бедер.
Маски кошек: На кресле сидят две девушки, сплетясь
ногами, руками телами в одно существо. Они в своих масA
ках похожи на священных египетских кошек. Одна опираA
ется на одну сторону кресла, другая на другую смотрят
на 9 пару.
Маски лягушек: Одетый мужчина стоит на четвереньA
ках, на нем животом вниз лежит другой мужчина, девушA
ка с фалоимитатором, имитирует акт сзади.
Маски обезьян: На диване сидит обнаженный мужчина,
и полуобнаженная девушка ,ее бедра обвивают его таA
лию они имитируют активный секс, она откидывается наA
зад и ее золотистые волосы струится по его ногам.
Маски земных мух: Двое мужчин имитируют активный
секс, они меняются ролями.
Без масок: Он в осеннем пальто, перчатках, в серебриA
стой лисьей шапке. Она в облегающем телесном трико.
Садится к нему на калении, расстегивает пальто. Его руки
опускаются на талию, потом медленно скользят к ягодиA
цам. Она тесно прижимается ,льнёт к нему, обвивает его,
, пытаясь слиться с ним, слышит удар его сердца, виском
прижимается к виску, чувствует пульсацию. Сердце к серA
дцу, висок к виску. Жар, пульсация и энергия исходит от
ее тела. Она A батарея огромной энергетической мощноA
сти, с бешеной скоростью циркулирует кровь в теле. Ее
сердце начинает выхлестывать энергию любви, сначала
мощными порциями, затем ровным сплошным потоком.
Это энергия заполняет, затопляет его. Он сидит неподA
вижно, откинувшись на спинку кресла, Аура невозможA
ного счастья и любви поглощает их. Время останавливаA
ется. Хрипло бьют часы. Медленно меркнет свет. Все тоA
нет во мраке.
Часть 2
ЗАПОЛНЕНИЕ ПУСТОТЫ.
Действие четвертое
Сцена поделена на II части. Перед колонной пустое
пространство, сбоку окна билетных касс. За колонна"
ми видны рельсы, перрон, грубо сделанный макет зелё"
ного поезда. На вагоне надпись «На Москву».
Действующие лица A чем больше, тем лучше.
Входит О. Л. Книппер A Чехова, с бюстом А. П. Чехова,
еле тащит, ставит возле кассы.
О. Л. Книппер: Фух! Как я устала! (Вытирает лоб плат"
ком) Какая тяжесть. (Стряхивает пыль с бюста Чехо"
ва) Антон, дорогой мой! Как мне тяжело, это в конце
концов невыносимо. (Прихорашивается, смотрит на
часы) Где же Владимир Иванович? Хотя бы быстрее приA
шёл, как в вагон занести? Одной невозможно, и так отбиA
ла нос, таская повсюду. (Смотрит на бюст задумчиво)
Да, надо модель легче заказать. (Входит Владимир Ива"
нович Немирович " Данченко. Целует Книппер). Оля ты
взяла билеты?
Книппер: Нет, кассы ещё закрыты, но я как всегда раньA
ше всех сориентировалась… До открытия постоим, и уж
точно купим билеты. (Немирович смотрит на Бюст Че"
хова.) Оля, ты плохо следишь за ним. Вот нос отбит и щёки
грязные, замусоленный весь какойAто! В Москве тебя осуA
дят. Как же так? И ребёнка не удержали от такого человеA
31
 инна кирилова
ка, и бюст мужа не в порядке. Надо следить, Оленька.
Книппер: (плачет). Ах, Володя, ну сколько можно, и
так уже столько лет.
Немирович: Ты не помнишь добра, ведь ты первая актриA
са благодаря ему. Ты Книппер A Чехова, ты A Чехова, а не
Лидия Стахеева, именно ты, это тебе улыбнулась судьба!
Книппер: (плачет, сморкается в платочек) О, госпоA
ди! Всё правда, всё правда. Но сколько я с ним вынесла,
кровохарканье, болезнь. Какая уж тут любовь с больA
ным, со смертельно больным человеком.
Кассир: Заказывайте билеты.
Немирович: Два билета до Москвы, пожалуйста.
Входят Ирина, Маша, Ольга, за ними Андрей несет доA
рожные сумки подходит к кассам, касса захлопывается,
вывешивается табличка «технический перерыв 15 минут»
Маша: Вот, полюбуйтесь, технический перерыв 15 минут.
Ирина: Была охота ехать…нет, не люблю я Москву…а
москвичи A лица бледные, острота восприятия жизни, либо
притуплено, либо утрачена, как это все не интересно.
Андрей: Наташа, где же Наташа? Наташа, не отставай,
пожалуйста, я волнуюсь.
Наташа: Бобик…Бобик…иди же быстрее, папа волнуA
ется.
Андрей: Все ли вещи Бобика мы уложили?
Наташа (ласкает собачку): Бобик, Бобик мой, нуAка
возьми конфетку…але…оп
Входят Чебутыкин и Тузенбах
Чебутыкин: Чорта с два!
Тузенбах: Какой вздор!
Чебутыкин: ДаAс, уважаемый, если бы Коллизей был
открыт и разрешен бой гладиаторов или публичные казA
ни, количество желающих посмотреть было бы не мыслиA
мо, не мысAлиAмо. Век толп, фестивалей, шоу, век зрелиA
щ…даAс, и индивидуалисты вроде нас с вами терпят пораA
жения, гениальность считается признаком тоталитарного
мышления, вот так A то, даAс тоAтаAлиAтарAноAго…
Появляется Соленый, Кулыгин, Федотик и Роде.
Кулыгин (к Соленому): Любовь A явное надувательство
и только сумасшедший или поэт, может верить, что ему
посчастливится.
Соленый: Цып…цып…цып…
Федотик и Роде жеманятся, воркуют ,целуются.
Кулыгин: Вот, полюбуйтесьAка на них! Голубиная люA
бовь.
Федотик и Роде: (вместе) Голубиная любовь. (Зали"
ваются счастливым смехом)
Голос диспетчера: внимание, объявляется посадка на
пригородный поезд Уусикиркко A Сторица. Внимание…
Влетают несколько пассажиров, рвутся к кассам, стуA
чат в окошко кассы
Пассажир 1: Эй, билеты давай, посадку объявили.
Пассажир 2: Не грими, видишь технический перерыв
на 15 минут, сейчас придет.
Входят старик со старухой.
Старик: Постой здеся, сейчас возьму билеты.
Старуха: Ась?!
Старик: На Сторицу, говорю, билеты возьму.
Старуха: Ась?!
Старик: (плюет с досады) Тьфу ты…(присоединя"
ется к пассажирам пригородного поезда)
Подходят еще пассажиры на пригородный поезд, толA
пятся у кассы, волнуются. Открываются кассы, лезут, отA
тесняя друг друга.
Народ:
A Куда ты, блядь, лезешь, я тут первый стоял.
A Хуй великий, он первый, вон тетка первая, я за ней…
A Пошел ты на хуй вместе с теткой.
A Ты не ругайся, он точно за мной был.
A Ну, будете вы билеты брать?
A Два до Сторицы.
Кассир: Нет здачи, давай мельче у меня размена нет.
По толпе проносится:
A У кого есть мельче деньги, здачи нет, подходите.
A Ну, бля, никого не пущу.
32
Кассир: Тогда я пошла менять. (Закрывает окошко
кассы)
A Ну, пиздец!
A Ни хуя себе! Ушла!
Голос диспетчера: Внимание, поезд № 44 Уусикиркко
A Сторица, отходит через 10 минут от второй платформы.
Пассажиров прошу занять свои места.
Народ постоянно пребывает. Озверело, стучат в окошA
ко кассы.
" Эй, билеты давай, слышишь?! Щас поезд отойдет, пешA
ком не догонишь.
A Ну, бля, ну бля, ну страна Финляндия.
Входит большая группа туристов, с байдарками, рюкA
заками, гитарами.
Туристы:
A Мать чесная, кто ж тут крайний?
Пассажиры с пригородного поезда:
A А хуй его знает, за мною будете.
A Ребята, давай сюда, за этим дедом.
A Да…это надолго, давайте ребята располагайтесь.
(Сбрасывают рюкзаки, пускают по кругу гитару)
Поют:
A У этого перрона, скучают поезда, пока дождутся
встречного состава…
A Всего района радость и утеха…
A На пыльную площадку, бросают чемодан…
A Большинство песен наши КСПэшные.
A Да, и это наши, только плохие.
A А помните, ребята, на Балтийской Ухане Сигалов высA
тупал?
A Да, это уже не выступление, а ПРИОБЩЕНИЕ, люди
приезжали слушать, мы подсчитали из 15 городов.
A Много, новых одаренных ребят появилось Юрий ЛыA
сенко, ГудковаAСаркович, Белов, Ковалев A полно ребят.
A Фестиваль организовали, можно сказать с миру по
нитке…
A А самое сильное впечатление, помните, как все вмесA
те можно сказать в едином порыве пели гимн Окуджавы.
A Здесь, кстати, есть Туся Манина… Она классика у себя
дома принимала.
A Даже двух, Булат Шалвича и Олега Митяева, они у неё
дома в гостях были, выпивали…
Туся: Да так получилось, что не было не одной приличA
ной квартиры, и Олег попросил меня их приютить…
A Да! Туся, ну что же ты молчала. Такое событие в жизA
ни! Это же надо самого Булат Шалвича принимала! РасA
скажи, какое у тебя самое яркое впечатление…
Туся: Какое впечатление? Как я водку в рюмки разлиA
вала и потом на кухне сидела, ждала что меня, как хозяйA
ку, к столу пригласят, волновалась очень.
A Пригласили?
Туся: Нет, не пригласили ,только зря переволновалась.
A Ребята, чтоAто мы не с места, надо узнать дают ли
билеты? Паш, иди, пробейся, ты у нас самый пробивной.
(Поют)
A … Из под импортного пива роза красная цвела, гордо
и не торопливо, каждый пишет, как он слышит.
A Под музыку Вивальди, Вивальди, Вивальди…
В очереди стоят две молодые женщины, разговариваA
ют между собой:
A Да, занятно всёAтаки (Смеются)
A Мужики, занимающиеся авторской песней, как правиA
ло, плохие любовники.
A Да, правда, всё уходит в нарциссизм, берёт гитарку A и
любуйтесь им, красавцем.
A Здесь действует некий непреложный закон, существуA
ет роковая взаимосвязь, много поём о любви, а в любви
ничего не понимаем. Нет, ты послушай, что поёт…
Турист:
" Мой маленький гном A фью… фью… A поправь колпаA
чок A фью… фью… A Посажирки смеются.
" Я недавно смотрела юбилейный концерт театра СоA
временной пьесы, отстой полный. Всё имена, статусы, и,
главное, всё так серьёзно, с таким апломбом, достоинA
 инна кирилова

ством… Меня поразил один исполнитель. Ты представь, AТы, я слышал, уезжаешь на совсем?
выходит двухметровый красавец модельного вида, с гиA AДа, прощай блиа, не мытая Россия, страна БДСМ…(Сме"
тарой. За этой внешностью, чувствуется такая страстность, ются)
такая энергетика, я просто ошалела. Ему из постели надо Народ всё пребывает, гдеAто вспыхивают драки, гдеAто
не вылезать 24 часа в сутки, с его эмоциональной и энерA поют песни, играет гармошка, поют частушки.
гетической нерастраченостью, а он берёт гитарку и чтоA AМой милёнок тракторист
то блеет про жену Пушкина. AНу а я доярочка
«О, Натали, О Натали… ла… ла… ла...» A я поняла тогда, AОн в салярке, я в навозе
что уже никто никого не хочет, все предались сублимаA AСладкая мы парочка.
ции, один ешё рабочий класс в строю, с большим тираниA Мужики организовали пьянку:
ческим членом и крошечным мозгом. Это резерв! (сме" AДавай Петрович, разливай.
ются) Нет, правда, два интеллектуала с высокой степеA AА как же билет?
нью сублимации, пытающие заняться любовью A это проA AДа, хуй с нимAс билетом. (Разливают, к ним присое"
сто несчастье, горе какое то… диняются мужики и бабы, начинается коллективная
A Нет, ты на них только посмотри, вот дают. пьянка)
Туристы поют. Неформалы.
AТы у меня одна, словно в ночи луна. AДунуть бы сейчас косяка или нахуйариться.
A Александра… Александра… AГы, гы,гы не унывай Волчок, кинь на горб немного
Пассажирки весело смеются. блёсток и иди танцевать.
Туристы: Туристы:
A Ну, что там, узнал? Возьмёмся за руки друзья, возьмёмся за руки друзья,
A Хреново ребята, так мы билеты никогда не возьмём, что бы не пропасть по одиночке.
надо что то делать…КакAто прорываться. Люди всё прибывают и прибывают. Все голоса, звуки,
Голос диспетчера: Объявляется посадка на пригоA всё индивидуальное тонет в равномерном гулеAгудении.
родный поезд Уусикиркко A Сторица. Внимание пассаA Прожектор высвечивает огромную чёрную массу, она
жиры, объявляется посадка на скорый поезд УусикиркA колышатся, гудит, ,как гигантский монстр ,как огромное
ко A Москва. животное чёрное, неповоротливое, но подвижное в своA
Туристы: Возьмёмся за руки друзья, что б не пропасть их очертаниях, пульсирующее изнутри, живущее своей
по одиночки. отдельной жизнью.
A Знаете, надо организовать группу захвата, помните, ЗАНАВЕС.
как в фильме Чапаев психическая атака.
Выстраиваются в шеренгу, отбивают ритм на гитарах,
атака на кассы, смяли народ, мат, драка, свалка, народ
отбил кассы. Туристы предпринимают вторую атаку.
Туристы.
A Ээй, ухнем, ээй, ухнем…
Народ:
A Вот, суки, сволочи, куда лезут.
A Бля, ну я вам все яйца поотрываю.
A Пошли на хуй, никого не пущу.
Стоит невозможный шум, визжат женщины, народ ожеA
сточённо дерёться с туристами.
" Куда, вы лезете, сейчас вторая касса откроется.
A Ребята спокойно отходим организовано ко второй
кассе (Выстраиваются у второй кассы)
Народ прибывает постоянно. Группа неформалов, приA
соединяются к туристам. Молодёжная тусовка.
Неформалы.
" Мы, занюхали, короче… я стал её клеить.
A Ну и как тёлка?
A Да, ваниль оказалась.
Туристы поют:
A Девочка плачет, шарик улетел…
Неформалы смотрят на туристов.
A Хуёвое крео, про детей, напоминает пластилин из жопы
A вроде на ощупь пластилин, раскусили, гавно.
A Да, ладно Буги, просрал сессию, юзал наверное, вот и
не встал.
A Ёб твою мать… Герыч…
A Амбивалентность блиа…
A Гы, гы,г ы Буги с выходом тебя из овера.
A Какие тут ещё ахтунгAсвязи, чуть башка не лопнула…
A Береги нервы Буги…
Туристы:
A Девочка плачет, шарик улетел.
Неформалы:
"Ржунемогу, чувак жжёт заембически.
AТворческих узбеков исполнителю, да кило амфитамиA
нов.
AНаверно, касяка дунул, вот хуярит…
AКультура устроена, какAто через жопу, читаешь АхмаA
тову, поёшь Окуджаву культурный человек. Ругаешься
матом, дрочишься на людях A грязный извращенец. Я не
против Ахматовой, но, какого хуя!

33
 алексан
алексанДДр
ах.

ю
баЗенков

ь Он целует телевизор
и Сипят волынки в чертогах ТороAБоро
ТьмаAТаракань сдаётся Святославу
Кипят ковши, наполненные whiskey
В КотAД“Ивуаре тухнет рыба с головы
В садах гуляют Теофрасты и Бомбасты
НО! Пуляют в тихие пруды бутылки с квасом
й Стыдливо евнухи скользят в кинотеатры
Сжимая царские штандарты в потных дланях
Родина И вот приходит Новый Год с мошною щедрой
Он осыпает баб придворных геркулесом
Зольдаты чавкают мюслями, балагурят
Гурьбой Весёлою казнят стрельцов в подвале
Гусеница, куколка, полёт. И не смолкают краковяки и мазурки
Сперма, эмбрион и всем хана! Кареты катятся по радиофугасам
Нас в могилу Родина зовёт Сто тысяч фрейлин хлыщут афродизиаки
Называя наши имена. А Бармалеи разговляются виагрой
Посмотри в глаза ей – страшный сон! Течёт блевота с малахитовых ступеней
Плавает в зрачках холодный пот. Вой «скорых помощей» бодрит не хуже сидра
Поле. В поле ямок миллион, Блестят монокли приглашённых иноземцев
В каждой ямке Родина живёт. Во вкус ещё как следует не вшедших
Глазками из темноты глядит А средний пользователь в дабле рвёт петарды
И свистит в предательский манок. Под ёлку прячет иностранные дензнаки
Тише мыши! Родина не спит! Смеясь и плача он целует телевизор
И вращает барабан кишок! И свитер шерстяной его трещит.

Солнце
Видно солнце издали
В волосах и крапинках.
Мы его забрызгали,
Мы его залапали.
Лескою ноль первою
Его за гениталии
Дёргали мы нервно
И в землю опускали.
А во сне, забывшись,
Пальцы разжимали,
Сердцем умилившись,
Жребии кидали.
Подтянув штанишки,
Заучив все роли,
Дёргались как фишки
На игральном поле.
Круг не размыкали
Били ненарошно,
А глаза сверкали
Тошно, тошно, ТОШНО!
Только в глине рыжей
Мягко застревали
Потому что солнце
Стерилизовали.

34
 александр базенков

* * *
Ура! Пришли святые лынды!
Ликует серенькая Русь.
И балалайка – брынды – брынды
И из–за печки вылез гусь.
Моя хуёвая планида
Убралась в тёплые края.
Никто не подавайте вида,
Что не понятно ни хуя.
О, печкиAлавочки и бусы
Морозы, сало, наждаки
КурбанAбайрамы и наврузы
И подкидные дураки.
Game over, лёг на дно «Титаник»
Гирлянды свалены в очко.
Сиди, грызи печатный пряник
И делай гадости молчком!
Что был, что не был, что не жил
Ни дна, ни шороха, ни звука!
И ктоAто каку положил
В твою протянутую руку.

* * *
Я с тыла тебя прикрою
Вперёд отошлю разведку
И к штабу моей обороны
Железнодорожную ветку
Пущу. И пристрою рядом
Гнилосоломный стожище.
Там ктоAто с мёртвой наградой
Живую награду ищет.
А рядом, в сырых траншеях,
Невидимым для радаров,
Нам завтра всем получшеет
И, может быть, полегчает.
Войнушка до первой пули
Терпимо до первой боли.
Бессонница A все уснули
Бесполые в грязном поле.
Даёшь на передовую,
Где солнце стреляет метко
В рожу твою слепую
И липкую, как конфетка.
Упал и вокруг завертелось.
Исчезло, пропало, приснилось.
В кусты убежала смелость,
Сдаваясь кустам на милость.

* * *
НапишуAка я мемуары про битву за Сталинград.
И «Катюшу» спою под гитару, донна Роза, я старый солдат.
Мы в райпо оборону держали: три патрона и сорок мечей
Сорок дней мы не пили, не жрали и погнали в Берлин сволочей! * * *
На рейхстаге поставил крестик – академиев я не кончал.
Из орудий, количеством двести нехуёвый «виват» прозвучал! Стань бревном колос
Я трудился, пыхтел и работал, заработал килу и понос. Стань червём волос
А потом наступила суббота и я умер; вот так донна Роз. Стань земля пухом
Стань земляк мясом.

35
 эДуард
кулеМин
Т екст-камикадзе
«Добром же деятельным следует признать терми"
нус"тексты, разрывающие связи, рубящие линки, раз"
водящие врозь параллели, прививающие ненависть к
цитированию, да и к сочинительству как таковому.
Тексты"партизаны, пускающие под откос информаци"
онные паровозы, тексты"сусанины, заводящие в боло"
то полчища постмодернистских оккупантов, фаготек"
сты, тексты"камикадзе...»
Павел Афанасьев,
«Рулинет. Наброски некролога».
«Идея текста"камикадзе вполне актуальная, по"
скольку все тексты поэтические вообще тексты"са"
моубийцы, появившись они тут же умирают на бумаж"
ной или интернет странице. Можно довести это до
логического конца и создавать самоуничтожающиеся
тексты, самостирающиеся и т.д.»
Сергей Бирюков,
реплика в ходе сетевой сессии
на тему «Тексткамикадзе».
Одним из древнейших проявлений текстового самопоA
жертвования можно считать словесную перебранку. В
старину поединок двух вражеских группировок начиналA
ся с произнесения бранных слов в адрес друг друга. ПроA
тивники распаляли свой воинственный пыл посредством
взаимных оскорблений, переходили на ругань и с боевым
кличем скрещивали оружие. Впоследствии слагались песA
ни, былины, легенды и другие текстовые свидетельства о
происшедшем. Только та словесная вакханалия, являвA
шаяся психологической прелюдией к бою, оставалась
«падшей» на поле брани, которое после битвы, как извеA
стно, принадлежит мародерам. Саморазвивающийся текст
в данном случае буквально погибал в момент своего наиA
высшего расцвета, преобразуясь в эмоциональную поA
бедную субстанцию в головах сражающихся. Остается
только представлять, какая смысловая какофония склаA
дывалась в мозгодробительном месиве великих сражеA
ний. Подобное поведение текста можно вполне считать
самоотверженным, достойным такой номинации как ВЕЧA
НАЯ ПАМЯТЬ.
36
Еще одним из вариантов самоуничтожения текста с цеA
лью обретения высшего смысла является лингвотерроA
ристический акт по отношению к собственному автору. В
процессе создания литературного произведения динамика
его внутреннего развития подводит содержательную
часть к непредсказуемой развязке. Текст возобладает
над автором, идентифицируется с ним и воплощается в
мыслях о необходимости летального исхода для достиA
жения соответствующего финала. Не стоит путать данA
ную ситуацию с пресловутыми «муками творчества» доA
водящими порою до суицида. В нашем варианте автор
идет на осознанный, досконально продуманный постуA
пок. Совершая акт самоуничтожения, он приговаривает
текст к ВЫСШЕЙ МЕРЕ НАКАЗАНИЯ через непостижиA
мость его истинной сути.
Примером подобного текстаAкамикадзе может служить
посмертное послание американского художника Рея ДжонA
сона, вписанное им в историю под названием «Пятница,13»
(или «Rayocide») на водной глади морской гавани. Даже
его самые близкие друзья и партнеры соглашаются, что
Джонсон тщательно планировал свою смерть. Он осущеA
ствил этот артефакт после длительной подготовки, сфорA
мулировав его как персональный выход в «ничто». За деA
сять лет до совершения этого необъяснимого заплыва он
нарисовал схему своего последнего пути. Прыгнув в воду
с высоты не представляющей опасности для жизни, он вполA
не мог достичь противоположного берега, но судя по всеA
му, плавал кругами до изнеможения, оставляя таким обраA
зом непереводимое сообщение на воде. Перед своим посA
ледним выходом из дома, он устроил внутри своего жилиA
ща настоящее предписание из собственных работ к соверA
шаемому поступку. По сути дела это была зашифрованная
во всем его творчестве идея осуществления НЕВОЗМОЖA
НОГО ВЫСКАЗЫВАНИЯ.
Надо помнить, что текстAкамикадзе – это прежде всеA
го атакующий текст. Его основная цель не самоистреблеA
ние, а достижение максимальной выразительности жертA
венным путем. Инструментом воплощения текстаAкамиA
кадзе, как правило, является его автор, который выполA
няет роль своего рода машины уничтожения, пилотируеA
мой собственным творческим посылом. Таким образом
текстAкамикадзе в головной кабине автораAистребителя
 эдуард кулемин

атакует позиции здравого смысла, которые определяютA

ся ориентирами: чувство меры, целесообразность, логиA
ка. В результате подобного действия погибают все три
задействованных компонента: текст, автор и атакуемая
цель. Остается лишь ГИБЕЛЬНЫЙ ВОСТОРГ, не поддаюA
щийся описанию.
Наиболее типичным примером подобного текстаAкамиA
кадзе в новейшей истории можно считать последнее стиA
хотворение Юкио Мисимы, которое он должен был напиA
сать своей кровью согласно самурайскому обычаю пеA
ред совершением харакири. Когда ему протянули бумаA
гу и кисточку, он произнес: «Это мне не понадобится».
После чего трижды прокричал: «Да здравствует импераA
тор!» и вписал победную строку кинжалом поперек своеA
го живота. Наверняка необходимые предсмертные строA
ки уже созрели в воспаленном сознании Мисимы на моA
мент совершения харакири, но текстAкамикадзе остался
верен выбранному пути – он погиб вместе с автором.
Этот белый лист перед вспоротым животом Мисимы храA
нит больше информации, чем любой другой знаконасыA
щенный документ.
Интересно проследить траекторию, по которой текст в
данном случае шел в свою последнюю атаку. Все литераA
турное творчество Мисимы является своеобразной преA
амбулой к финальной сцене его жизни. Захватив с групA
пой единомышленников военную базу Итигая, он собрал
во дворе ее всех солдат гарнизона, и, взобравшись на
парапет, жестикулируя рукой в белой перчатке, начал
произносить заранее подготовленную речь. Однако, его
никто не слышал, так как голос заглушался парящими над
базой полицейскими вертолетами. Так и не закончив речи,
Мисима вернулся в комнату, где и совершил харакири.
Таким образом текст убедил своего автора в бесполезA
ности высказывания, вынудив его на самопожертвование
во имя достижения СВЕРХТЕКСТУАЛЬНОГО СМЫСЛА.
В эпоху информационного взрыва имеет смысл говоA
рить о текстеAкамикадзе массового поражения. ПрониA
кая одновременно в подсознание большого количества людей, подобный текстовый заряд действует независимо
от их индивидуальных воззрений. По сути дела начинаетA
ся неуправляемая цепная реакция, общественное мнение
взрывается огнем противоречивого негодования, сметаA
ющим на своем пути устоявшиеся смысловые конструкA
ции. Зачастую после подобных текстовых атак сносит
«башню» у всего человечества. Не исключено, что внеA
дряясь в мозг читателя, данный терминальный «самопал»
так же может оказаться не единожды смертоносным, стоA
ит только его иррациональному ядру подвергнуться бомA
бардировке информактивных корпускул.
Идея самопожертвования текста актуальна именно на
сегодняшний момент. Темпы развития новых технолоA
гий не оставляют сомнения в том, что в скором времени
считывание информации в момент ее уничтожения стаA
нет вполне заурядным процессом. Последние достижеA
ния в области биогенной инженерии указывают на приA
ближение эры телесного универсума, когда физиологиA
ческая оболочка человека, лишившись ауры неповториA
мости, будет иметь сугубо утилитарное значение. Таким
образом некоторые героические аспекты самопожертA
вования утратят свой патетический потенциал. МногократA
ное использование авторской телесной капсулы, с посA
ледующим ее восстановлением, позволит моделировать
различные текстуальные катаклизмы в ходе смыслосокA
рушающих действий. Однако при этом исчезнет флер
осуществления невозможного. Не исключено, что в той
ситуации формы поведения текстаAкамикадзе изменятA
ся. Например, разрушительная энергия нескольких линA
гвопластических сгустков может быть направлена на
взаимное уничтожение, в результате которого возникA
нут новые семантические модели.
Именно сейчас мы можем сделать внушительный экA
зистенциальный задел для доселе немыслимых интерA
претаций, вдохновив свои текстотворения на «послеA
дний и решительный» ВЫХОД ЗА ПРЕДЕЛЫ СУЩЕA
СТВОВАНИЯ.

37
эдуард кулемин
Поэзия за гранью нервного срыва
Шестикрылый (Шерстерылый – в модернизированном
варианте) Серафим на судьбоносном перепутье сумелAтаки
вырвать грешный язык из уст гипотетического поэта и водA
винуть туда жало змеи. Имплантированная мудрость гада
ползучего возымела действие. Поэзия начала функциоA
нально мутировать от генерации активно воспевающей
«души прекрасные порывы» к генерации агрессивно поA
давляющей A «души прекрасные порывы» (от глагола ду"
шить). Причем, если ранее садоAмазоAколлизии наблюдаA
лись, как правило, в интимных отношениях между Поэтом
и Музой, то последнее время все чаще объектом перверA
сии этих спарингAпартнеров являются внешние этические и
эстетические факторы риска. Натренированные в самоисA
тязании стихотворцы направляют свою неукротимую секA
социальную агрессию на тот самый «грешный язык», коA
торого по преданию их насильственно лишил посланник
свыше, но который даже в ампутированном состоянии акA
кумулирует некую квинтэссенцию бытия. «Язык мой – враг
мой!» A возопил наделенный необузданным воображениA
ем менестрель экзекуции и, наступив на горло собственA
ной песне, кинулся в психологическую атаку.
В сегодняшней литературной ситуации наметилось цеA
лое направление в стихосложении, представители котоA
рого разрабатывают поэтическую жилу, пролегающую
«по ту сторону добра и зла». Характерной чертой здесь
является то, что поэт в процессе осуществления своей
сверхзадачи (миссии) имеет неограниченные полномочия
по отношению к окружающей действительности, вплоть
до полного ее метафизического разрушения. Алина ВиA
тухновская, призывая к уничтожению реальности, деклаA
ративно заявляет: «Осуществлением Абсолютного ГумаA
низма является ситуация абсолютного Ничто, когда не
прольется уже та самая «слезинка ребенка», по поводу
которой так долго и безжалостно рефлексируют плодяA
щиеся «гуманисты».
Авторы новой «сверхчеловеческой» волны явно пытаA
ются опровергнуть тезу «гений и злодейство несовмесA
тимы». Показательным в этом плане является творчество
Ярослава Могутина. Его «испражнения для языка» букA
вально манифестируют «право на жестокость». Правда,
как пишет в предисловии к могутинской книге «ТермоA
ядерный мускул» ЖанAКлод Маркадэ, «Супермогутин
если убивает, казнит, четвертует, подвергает пыткам, то
38
либо в сексуальных пыткахAристалищах, либо в его предA
ставлении, в его лихорадочном воображении».
В современном обществе творческая личность подобA
ного плана являет собой некий психосоциальный гибрид
Чикатило и Штирлица. Постигая «страшные» запредельA
ные стороны человеческой сущности, поэт проникает в
недра патологического сознания. «Маньяки чувствуют
загадку человека, A пишет Э.Лимонов в книге «Другая
Россия», A и в своем, конечно, духе, пытаются ее разгаA
дать, безжалостно потроша мясную куклу, возможно,
ищут душу, ищут смысл, и каждый раз бывают разочароA
ваны.» Данная цитата в какойAто степени дает ориентиры
к восприятию «безпощадного» стиля. «Убей свою возA
любленную, чтобы сохранить любовь, – призывает очеA
редной садистAречетворец. A Вырви сердце и съешь его.
Возвеличь ее подвиг. Подари ей белую хризантему эякуA
ляции. Разверни, как знамя, окровавленную изнанку ваA
шего единения. Вперед A к заблуждению! И уже не важно
в какую сторону полетит твой смертоносный плевок со
смещенным центром тяжести.»
Существуя в отформатированном социуме, поэтAпотроA
шитель со своими явными отклонениями в восприятии
действительности зачастую вынужден мимикрировать,
одевать повседневный камуфляж, и не для того, чтобы
выжить, а для того чтобы осуществить свои тайные заA
мыслы. Он, как Штирлиц в тылу врага, носит ненавистный
ему мундир, совершает чуждые его натуре поступки, но
знает, что это необходимо для достижения экзистенциA
альной победы. Подобно Чикатило поэзоманьяк вынужA
ден имитировать нормальность своего существования,
стремясь оставаться незамеченным на пути к своей вдохA
новляющей «жертве».
Таким образом, с одной стороны вывернутый наизнанA
ку «гений» буквально влезает в «шкуру» злодея, в своем
творчестве культивируя эстетику «звества». С другой,
принимая правила этой «душераздирающей» игры, литеA
ратурный агрессор приговаривает себя к пожизненному
наказанию, самовольно выбирает нелегкую участь изгоя
и маргинала.
В условиях тотального логотеррора, освободившись
от оков разума, поэзия выходит на тропу войны. МузаA
воительница поясом шахида венчает новоявленных лириA
ков у входа в храм искусств. Жажда красивой смерти
ощущается в экстатическом пульсе их атакующего стиля.
Безрассудство поэтики возрождает некогда утерянный
ею патетический потенциал. «Шлите нам проклятия!» A этот
самоотверженный призыв Ассоциации Проклятых Поэтов
имеет вполне благородный посыл – «Избавим мир от
скверны.» Скрытый смысл этого воззвания исполнен жерA
твенностью, в его далеком отголоске угадывается до боли
знакомое «вызываем огонь на себя». Превозмогая чувA
ство меры поэтAэкстремист пытается достичь того самоA
го БЬЮЩЕГО ЧЕРЕЗ КРАЙ.
И вот уже в корявом месиве битвы за эфемерное обраA
зуются зародышевые сгустки победоносных строк. СмысA
лосодержащие клетки делятся на глазах, образуя ассоA
циативный выкидыш будущей интерпретации. Кишащее
словообразованиями литературное месиво разрастаетA
ся до состояния самотворящего текста. Атакуя позиции
здравого смысла, текстAкамикадзе направляет взыскуюA
щую мысль автора на самоубийственную стезю. Целевое
предназначение – задеть за живое. Высшая мера инакоA
мыслия выводит статус авторского произвола к категоA
рии «неподсуден». При подписании окончательного приA
говора литературе в формулировке «убить нельзя помиA
ловать» запятые так и остаются не расставленными, поA
тому что в арсенале искусственным путем шагающего по
трупам наличествует только восклицательный знак.

Второе покорение Америки
Америка сняла с себя всякую ответственность и,
окончательно потеряв нравственные ориентиры, переA
шагнула порог дозволенного. За гранью все было неA
привычно и загадочно. Впечатление складывалось обA
манчивое, действительность казалась вздрюченной,
местность A пересеченной. На горизонте, сквозь камуфA
ляжную пелену атмосферных явлений, просматривалось
поAкрестьянски жилистое континентальное тело. В поA
лумраке оно подрагивало от пробегающих световых
пятен, как бы стекая к чреслам, таящим в дремучих таA
ежных зарослях нечто непостижимое, а потому неоA
твратимо манящее. Флюиды, исходящие оттуда, низвеA
ли Америку до состояния девственной прерии, когдаA
то впервые ощутившей подкорковую дрожь от прикосA
новения к чемуAто сверхъестественному. От волнения
слегка подгибались границы, почва вибрировала, а в
глубине материковых залежей закипала волна геопоA
литического вожделения.
Повсеместная метафизическая длань мягко и ненавязA
чиво прощупывала американский ландшафт в поисках
тактильного отклика. Дуновения неизъяснимого свойства
скользнули в зазор Мексиканского залива, пройдясь по
оголившейся Флориде, взметнулись вверх к вздрагиваюA
щим лопаткам Кордильер, засеменили по клавишам горA
ного позвоночника. «Чудо!» A восхищенно подумала разA
мякшая Америка, подчиняясь неуправляемому внутренA
нему желанию. Взгляд ее какойAто неведомой властью
был прикован к наполовину привставшему неземному
достоинству, выпирающему над бугристой сущностью
посюстороннего бытия. «Русское...» A нашептывали плотA
ные слои атмосферы на ушко склоняющейся к соитию
планетарной развратнице.
Проворный американский язычок засеменил по всей
длине новоявленного Русского Чуда, винтокрылой бестиA
ей завис над крайней плотью, вспорхнул к вершине, лизнул
капельку божественного нектара. Чудо полностью вздыA
билось, являя собой энергоемкий биоагрегат внушительA
ных размеров, с умопомрачительно мощной боеголовкой.
Америка, не выпуская обласканного монстра изо рта, пеA
ребросила через лесотундровую зону богатырского маA
терика свою натренированную ногу. Ее округлые ягодицы
раздвинулись, и перед евразийским ликом возникла блаA
гоухающая прибрежная мякоть, обрамленная темными
кудряшками лесоAпарковых зон. Половые губки каньонов
трепетали в предвкушении удовольствия, и слеза родникоA
вой истомы медленно стекала по ним.
Скифский крупнокалиберный рот впился в разморенA
ную пойму Миссисипи с такой силой, что Америка чуть не
вскрикнула от неожиданности. Великий и могучий РусA
ский Язык прошелся по поросшему зарослями побереA
жью. Америка шире раздвинула меридианы и выгнула
параллели так, что вульва общества потребления распахA
нулась, словно кошелек в предчувствии халявного капиA
тала. Русский все глубже вбуравливался внутрь, поглоA
щая обильную геотермальную влагу. Многоопытная терA
риториальная самка постанывала, извиваясь от острого
приятного ощущения. Ее внутриполитическое влагалище
конвульсивно сокращалось. В определенный момент она,
громко всхлипнув, вдруг закричала (почемуAто с кавказA
ским акцентом?): «Вай! Вай! Вай!..»
Истекая почвенными соками, Америка в изнеможении
рухнула между раздвинутых горизонтов, автоматически
продолжая вяло массировать Русское Чудо. Русский с
приподнятой головой отчаянно вращал глазами. «Ом мани
падме хум», A промелькнуло на задворках общественноA
го сознания, когда он, слегка очухавшись, вновь подполA
зал к распластавшейся жертве. Америка часто дышала,
чтоAто шептала, но Русский ничего не слышал. Его рука,
эдуард кулемин
пройдясь по упругой калифорнийской лядвии, соскользA
нула в промежность Капитолийского холма. Там было
горячо и сыро. Рука нашла набухший клитор Белого дома,
потихоньку стала ласкать его. Америка негромко стонаA
ла. Русский ввел два пальца в главную дырку страны и
продолжил ласки. Другой рукой он взял обильную порA
цию гигиенической смазки и, раздвинув пылающие терA
моядерные ягодицы, пропихнул палец в шахту заднепроA
ходного отверстия Пентагона. Америка приподняла хоA
леную, унавоженную фермерами попку. Русский продолA
жил возвратноAпоступательные движения. Палец входил
и выходил настолько легко, что Америка начала двигатьA
ся ему в такт. Наступил момент, когда не было сил уже
терпеть, и Русский, вытащив палец, приставил к пульсируA
ющему Пентагону свое не менее пульсирующее Чудо.
Головка его агрегата плавно втиснулась в теплую скользA
кую норку. Америка почувствовала, как нечто мощное и
живое врастает в ее нутро, разветвляясь доселе неизвеA
данными ощущениями.
После нескольких движений Чудо на удивление легко
входило в отверстие стратегического назначения. НабухA
шие славянские яйца касались огненных наднациональA
ных ягодиц. Русский старался протолкнуть свое Чудо как
можно глубже, чтобы полностью ощутить нежные штаA
товские недра, а Америка, выгнув спину, стала вращать
своей силиконовой задницей, помогая партнеру. Они медA
ленно двигались в такт друг другу, воспринимая себя как
единое целое. Просунув руку под агропромышленный
комплекс Америки, Русский усиленно массировал власть
имущий клитор. Его магическая елда без всяких усилий
юркала в анусAамериканос. Уже хлюпало, когда АмериA
ка, так и не дождавшись семяизвержения, рухнула под
транссексуальным напором, захлебываясь в оргазмичесA
ких слезах.
Русский, находясь на пике своего возбуждения, наA
чал активно мастурбировать, в эротическом трансе
штурмуя астральные высоты. Америка перевернулась
на спину и в сладостной истоме раскинула материкоA
вые конечности в стороны. Пробуравив высшие сфеA
ры, раздраконенный сексAастероид устремился в ненаA
сытную прорву тотального удовлетворения. Вагина
американского благополучия встречала своего долA
гожданного осеменителя.
39
 эдуард кулемин

По ком плачет виселица

«Я" ...подвешенный между всеми формами ную цель. Висящего человека должно быть видно издаA
и не надеющийся ни на что, кроме ветра.» лека. На грудь висельнику нередко прикрепляют надпись,
Антонен Арто характеризующую степень его вины, чтобы другим не
«Обращение к ДалайЛаме». повадно было. Сцены смертной казни через повешение
вошли в историю. Достаточно вспомнить «Утро стрелецA
На повестке дня лозунг «За Красоту и Величие!», котоA кой казни» или казнь декабристов, которая явилась краA
рый в первую очередь касается, так называемых, деятеA сивейшей развязкой одного из величайших восстаний
лей культуры и искусства. Однако великими не рождаютA духа. Название литературного произведения «Репортаж
ся, великими становятся. Этому часто способствует неA с петлей на шее» стало нарицательным понятием.
стандартная, лучше насильственная, смерть. Весьма эфA Петля сама по себе является многозначительным элеA
фективный способ сотворение Великого – казнь через ментом. Спираль эволюции замыкаясь образует петлю,
повешение. Любая казнь повышает рейтинг одаренного затягиваемую на шее истории. Перед повешением рекоA
человека. Казнь через повешение имеет дополнительный мендуется смазать веревку мылом A намылить. «Мылом»
смысл. Помните загадку: висит болтается, на «Х» называA на сленге компьютерщиков называется электронная поA
ется. Угадали? Правильно – художник. чта – eAmail (знак @ явно напоминает петлю)). Таким обA
Выбивая опору изAпод ног, мы отрываем творческую разом спираль эволюции в современном обществе «наA
личность от всего наносного и бренного. При этом высA мыливают» неконтролируемые средства информации и
вобождается единичная духовная энергия в чистом виде, коммуникации (INTERNET и др).
которая, сливаясь с другими подобными сгустками, соA Эту последнюю в мире инсталляцию можно будет наA
здает неповторимую ауру Величия и Красоты. Той саA звать «Залупились и висят». Теперь представим общую
мой Красоты, которая страшная сила и таким образом картину. На каждом столбе – по деятелю искусств (буA
спасет мир. дем надеяться, что столбов хватит). На груди у повешенA
Восхождение на эшафот должно быть сугубо доброA ных табличка с надписью, характеризующей их творчесA
вольным, с чувством собственного достоинства и без кое кредо. Суетный мир снует под ногами истинных гениA
суицидальных издержек. Принося себя в жертву ради ев, а их облагороженные подвигом профили обдувают
Великой Идеи, художник подтверждает свое возвышенA ветры никем не обузданного воображения.
ное предназначение. Кто не соглашается на данный поA
ступок, подвергается всеобщему чморению, как мелкоA
травчатое существо не достойное быть причисленным к
когорте настоящих творцов. Особи женского пола пользуA
ются определенными привилегиями. Их подвешивают за
одну из ног для пущей привлекательности (женщина вверх
ногами несомненно выглядит лучше). При этом своими
воплями они создают соответствующее звуковое офорA
мление.
Каждый художникAвисельник становится объектом преA
клонения, как соучастник тотального освободительного
процесса. Мир избавляется от ненужного хлама культуA
ры, обретая новую энергетическую субстанцию, которая
генерирует Мощь.
В каббалистическом Древе жизни 23Aпуть (23 – одно
из магических чисел) ассоциируется с картой Таро «ПоA
вешенный». Значение этой карты – «единственный путь
наружу есть путь внутрь», тезис, лежащий в основе люA
бой мистической традиции. (См. Алистер Кроули «Книга
Лжей», 23).
Известны эротические эксперименты с нелетальным поA
вешением. Любители подобных экзерсисов утверждают
об определенной эйфории испытываемой в момент удуA
шения от стягивания петли. Это вносит дополнительный
искусительный (искушение/искусство) элемент в заигрыA
вание со смертью. Данному аспекту немало внимания в
своем творчестве уделил Уильям Берроуз.
При повешении у висельника, как правило, возникает
эрекция и семяизвержение, возможны мочеиспускание и
выброс каловых масс. Избавляя мир от себя, он сам осA
вобождается от всего лишнего. Семя висельника дает
своеобразные всходы. В старину под ногами повешенноA
го отыскивали корень мандрагоры в виде человеческой
фигурки. Из него готовили приворотное зелье – напиток
неукротимой страсти и всепобеждающей любви. ВеревA
ка висельника (даже просто ее фрагмент) по древним
поверьям приносила счастье (См. Шарль Бодлер «ВеA
ревка»).
В конце концов висельник – это не просто подвешенA
ный человек, это эстетическая категория. Как правило
публичная казнь через повешение преследует поучительA

40
41
 ол
олЕЕг
разумов
разумовССкий

Дворня
В последнее время чепок на Октябрьской стал самым вабще везёт. Но мне это не нужно, говорю, вдруг убьётA
популярным местом, типа выпить и поговорить по душам. ся, объясняй потом тупорылым ментам что к чему. Мне
Там дешевле, чем гдеAто, включая трактир «Ы». А мелA этих проблем не надо нихуя. Я щас хочу тихо попить, поA
кое заведение на Докучаева убрали и на его месте открыA говорить с нормальными людьми. Только где они есть
ли относительно дорогое Кафе. Вот поэтому все норA нормальные?
мальные люди и переместились на Октябрьскую. Вот Клюгер раз тоже пришёл с портвешком «Эрик» из
А рядом там, на лавках, напротив Дома учителя, вечно магазина для бедных «Дырка». Ну, выпили восемь штук,
сидят сильно пьющие мужики с кривыми мордами. Это закуски нихуя нет. Я отрубился, а этот барбос… Короче,
место у них называется «дворня». Чужих тут не любят, просыпаюсь ночью поссать, вижу, как в кино, Клюгер сиA
сразу гонят прочь или, если попадаются упёртые, пиздят дит на полу и кидает нож в стенку над моей головой. Вот
прямо на месте. Зато своим завсегда помогут и не дадут же еблан хуев. А если б…
умереть от жажды. И среди них частенько мелькает НаA Или Тоша тоже молодец. Тот, наоборот, в отличие от
ташка Смерть. Готичная и резкая, как всегда. «Смерть не Макса, нет чтоб в дверь входить, так он постоянно в окно
страша, с ней встречались не раз мы в степи, вот и теперь
она надо мной кружится», A напевает для храбрости ВоA
лодя Граф, который в своё время отторчал двенадцать
лет за убийство, увидев Наташку издалека, как она не
идёт по Октябрьской, а прям летит. Налетает на пацанов и
начинает их бомбить. Даже бывшие зеки её побаиваются.
Она же моментально начинает когоAто из старых урок
раскручивать для начала на портвешок.
Там ещё Макс рисуется, в чепке и на лавках. Я ж не знал,
что он такой дурак. Раз приглашаю его к себе домой выA
пить вотки. Он сам покупает две бутылки правильной и каA
куюAто там закусь. Апельсины даже и бананы, как щас поA
мню. Ну, идём, всё ништяк. Приходим. Только половину
бутылки выпили, Макс как заорёт: «Мне, Алик, выйти надо!»
Ну, выходи, говорю, дверь открыта. А он не в дверь, а в
окно кинулся. Ладно, не высоко, второй этаж. Все потом
говорили, что пусть бы прыгал, нихуя б ему не было, тем
более пьяный, а бухим везёт в таких случаях. Только ну её
нахуй, я потом Греку и Смерти объясняю, когда мы по ЗаA
полке набегались, а спирта так нигде и не купили. Да и хуй с
ним, и хорошо, потому что от него потом отход я ебал,
летом, сука, чуть не сдох. Наташка ещё в арафатке, как
шахидка в натуре. Ей похую, у неё ж цероз печени, всё
равно помирать через пол года. Надо было этим пидараA
сам, которые таким спиртом торгуют, от которого люди
мрут, тратилу хуйнуть зачуток. Да и всю эту Заполку пахоA
ду надо вабще уничтожить из огнемёта с её бараками и
теми уродами, которые там проживают.
Я им объясняю, когда мы всё ж выпили нормальной
вотки за Грекову сотню, которую ему пришлось дома у
мамки пиздить. Ну, вмазали, и я им говорю: нахуй мне это
надо? Макс стоит на скользком карнизе, внизу голимый
лёд, а над ним огромная сосулька. А он растопырил ноги
и замер. Да ещё лыбится придурок. Я кричу: не двигайся!
Тут ещё соседка прибежала пьяная, кричит: да пусть он
прыгает, урод! Он пьяный, ему ничего не будет. Бухим

42
 олег разумовский

лезет через козырёк над крыльцом и обязательно чегоA

нить на кухне расхуярит. Сцука! Скалолаз ёбаный. Вон
иди на Заполку, ёбни денатурата и по крепости лазий, моA
жет, ёбанёшься када с концами.
Короче, Смерть с Греком поебались, я поспал, Грек
какAто утром свалил поAтихому, я лёг к Смерти. А, да, она
уже встать не могла, потому что когда пошла ночью посA
сать, на неё в темноте чтоAто ёбнулось типа шкафа и переA
било ногу. То есть, ступня у неё или как там эта часть ноги
называется внизу, вся распухла: Смерть, блять, встать, не
может. У неё, конечно, паходу измена и прочая хуйня.
Кричит… Вернее, хрипит, кричать уже не может, что батя
(он у неё полковник и врач психиатр при тюрьме) теперь
точно в дурку упрячет надолго. Вабще ей очень хуёво.
Хочется кифира, томатного сока и пива Жигулёвского
три литра.
Да у неё судьбина такая: Смерть постоянно то с разбиA
тым еблищем, то со сломанными конечностями. И один
хуй на дворне рисуется и бухает на халяву. Мужики там
добрые, поют пока. Последнее время стала к Убийце заA
хаживать ночью. Он там заебись рядышком в ЧуриловсA
ком переулке живёт. Убийца, если кто знает, любил когA
даAто одну девку. Звали Графиня, потому что она любила,
как подопьёт, пиздеть про своих титулованных предков.
И вот эта чувиха (царство ей небесное) Убийце какAто раз
изменила (это ещё до того как она начала путанить в моA
теле). А тот приехал к ней в Ельню и поджог её дом. Она
его посадила, канешна. Только братан убийцын из Кёнига
продал свою Тайоту, Убийцу из тюрьмы выкупил и сделал
ему шизофрению. Теперь Убийце заебись: он нигде не
работает и пенсию получает. Так Смерть, сучка, повадиA
лась к нему ночью заходить, когда он при бабле. И не
прогонишь её никак. Кричит: у меня цероз печени, мне
пиздец скоро. Бьёт на жалость, и Убийца тратит на неё
всю свою жалкую пенсию.
Да, ладно хуй бы с ней. Я про Макса начал рассказыA
вать. Мы с ним в чепке посидели сперва. У него бабло ко тронуть, тут же в этом грязном чепке ляжет. А Митяй
было. Он щас с Греком в Москве подрабатывает. Не слаA покричал, покричал и брык навзничь. Сам, без моей поA
бо там капусту рубят. Короче, не помню, что там за хуйня мощи. Лежит и лежит. Да тут такое часто случается. Люди
произошла на ёбаной Октябрьской. Сначала мы со СтаA уже не обращают внимания, проходят, стараются только
сом сидели, музыкантом, и его дружком. Такой бледный по возможности не наступить. Потом всёAтаки ктоAто МиA
в чёрном пальто. Пиздели всё про музон, буддизм и похуA тяя домой потащил.
изм. Потом эта старушка, бывшая поэтесса, подошла, Да хуй с ним, с Максом, он после, как мы с соседкой его
которая там между столов ходит. Станет так у стола и с карниза сняли, раздейтый, похую мороз, побежал кудаA
молчит, только улыбается. Ну, мужики не поймут сначала. то. (Потом я его встречаю на дворне, он говорит, что к
Думают, может, ей денег надо. Некоторые подают. А она своей тёлке в одной рубашке заскочил). А вот что со
ждёт, пока они отвлекутся своими разговорами, и – раз, Смертью делать? На телефоне денег ноль, бате её никак
хватает, что у них там недопито. Ну, не пиздить же её. не позвонишь. И бабла нет вабще. Смерть лежит, даже
Гонят, конечно, только она один хуй возвращается и стоA поссать сходить не может. Принёс ей тазик. Думаю: моA
ит с идиотской улыбкой на сморщенной роже. жет, пока она встать не может приглашать сюда с улицы
А да, вспомнил. Потом этот придурок Митяй нарисоA прохожих мужиков, чтоб они за какиеAто деньги её ебаA
вался. Я его не знал раньше. Стасов дружок. Стоит на ли. Быстро наварили бы на бутылку того же спирта на
другой стороне стола и на меня зырит. Потом начинает Заполке, чтоб она пропала с концами. А потом и домой
наезжать: мол, я тут лишний. Я сижу спокойно, только бы Смерть отправили на тачке в лучшем виде родакам
улыбаюсь. Мне такие лохи похуй. Пусть попробует тольA сдаваться.

Упокой
Снял я однажды очень волосатую шкуру. И пизда у неё
тоже не бритая оказалось, что радует ахуенно, патамушA
та надоели уже впритык бритые пелотки. Баба ебаться
хочет, спасу нет, но тащить её некуда – ко мне далеко, а у
неё дома родоки охуевать начнут. Короче, всю ночь на
лавке у её дома занимались любовью, и она ещё жрачки с
хаты припёрла к нашей водке. Щас жара стоит невъебенA
ная, даже ночи тёплые.
Утром решили за грибами поехать в деревню Упокой.
Там по слухам их хоть жопой ешь. Хоть косой коси. Ну,
двинули на великах за окружную, в сторону СамострелоA
ва. Дарога там яибу – рытвины да ухабы, но мы на колёA
сах ехали, и поэтому всё похуй.
Припиздили, а там, как закон подлости, дождь заряA
дил. И, поAвидимому, надолго. Что делать? Тормознулись
у местного директора школы имени Красина. Что за хуй
такой этот Красин? А хуй его знает. У нас тут вабще мноA
гим мудагам памятников понаставили, хер проссышь.
Дело не в етим. Забухали мы у Палыча канкретна, мама не
горюй. Директор бывший матрос оказался. Как оденет
пару стаканов водяры, сразу песню петь начинает:
За друга готов я хоть в море,
Но только с воды меня рвёт.
Пропоёт куплетик и брык с копыт. Долго потом отдыA
хает. Хуле каникулы в школе и вротебать. А нам скучно.
У него телек чёрноAбелый еле чевотам показывает и больA

43
олег разумовский

ше нахуй заняться молодёжи нечем. Есть гитара, но я не

играю. Бухаем, короче, со шкурой в два жала и поебать
на всё. Она походу раздевается, и тут я вижу, что всё
тело у девки в синяках канкретна. Что с табой, блять,
такое, спрашиваю у шалавы. Отвечает, что её, мол, конA
тора прихватила, шьют, суки, экстрмимизм и брутальA
ный секс. Ахуетьневстать. А синяя, потому что на мотоA
цикле с одним ебанатом ехали и врезались прямо в КаA
маз, который пёр с горки на ахуенной скорости. Парня
сразу в морг, а ей нихуя, только побилась сильно. Если б
контора ёбаная моск не ебала нащёт этога эксстрминизA
ма, жить можно. ЖизньAто вабще прекрасна, особенно
когда есть бухло и колёса.
Дождь всё хуярил, а мы бухали. Палыч иногда очухиA
вался и тоже выпивал, а потом затягивал свою коронную:
За друга готов я хоть в море…
Ему, бедолаге, тоже не повезло в этой блядской жизA
ни. Жена из дома выгнали, когда они жили ещё в ТуманоA
во, вот и пошёл Палыч скитаться по всей нашей области.
КакимAто образом попал сюды и осёл временно. А что, в
Упокое заебись, тихо тут и выпить есть с кем. Учитель
труда приходит, Петрович, и кочегар весь чумазый, ТриA
фаныч. Компания тоже.
Дождь никак не прекращался хоть ты обосрись. Мы со
шкурой аж заскучали. Бухать и ебаться тоже уже надоеA
ло, хотелось пойти грибков посбирать. Хорошо хоть карA
ты нашли, начали играть в дурака на раздевание. ОтвлекA
лись малость. А дождь хуярил яибу.
Пока бухали, там в Упокое происшествие случилось.
Один дедок, сосед Палыча, психанул канкретна. Жена и
дочка, обе алкоголички конченные, регулярно отбирали
у него пенсию и тотчас пропивали вчистую. Он уже куда
только деньги не прятал, даже в штаны ховал, и то эти
стервы находили и забирали прям в наглую. Ну, он терA
пел, бля, терпел и не выдержал, психанул реальна. СхваA
тил топор, и жену сразу порешил, а у дочки, Любочки,
отрубил ухо. Приходит потом к другу своему, кузнецу
Власу, и говорит: кий поезд. А нехуй им ездить, пидорасам, раз тут вся
A Ну, я ж своих засек всёAтаки, Влас. деревня вымирает и уже скоро словом обмолвиться
Там пиздец что вабще творилось в этом ёбаном УпоA будет не с кем.
кое, как нам порассказали местные забулдыги, только не Ну, надо выпить, конечно. Что ещё делать раз дождь
хочется об этом даже пиздеть. зарядил, поAвидимому, надолго. Я велики наши продал
Потом Палыч пропал. Нет и нет человека. Хотели уже местному механику, Захырычу. Купили бутылок двенадA
идти в лес искать его в сапогах и куфайках, но тут объяA цать вина и пили так, что Палыч опять ахуел и пошёл паA
вился хозяин. Бледный такой, трясётся и молчит насмерть. лить деревню эту Упокой, потому что всё равно тут жизни
Так и эдак пытали его со шкурой – не колется ни хуя никакой нет. Но изAза сильного дождя поджечь ему удаA
мариман бывший. Сидит и тупо смотрит свой чёрноAбеA лось только один талалаивский древний домик с солоA
лый телик. Шкура моя, наконец, ему говорит: менной крышей. Старухи и колдыри, какие ещё там, в УпоA
A Палыч, настрой ты телевизор, ни хуя же не видно, что кое, жили, собрались поглазеть на пожар. Талалай среди
там показывают. них стоит убитый горем. И вдруг вспомнил мужик, что у
А он молчал, молчал, да вдруг как закричит: него в хате полтос в диване спрятан. Метнулся в дом и
A А сукиAбляди, заебали ёбаные буржуи! уже больше оттуда не вышел.
И как кинется с молотком к телику. Расхуячил его Тут мы со шкурой решили, что этот дождь никогда не
весь моментально. И после этого начал каяться. РасA кончится, не судьба нам, значит, грибков собрать, и поA
сказал, что пропадал трое суток на железной дороге, и пёрли домой пешком через Самострелово по непролазA
в оконцовке пустилAтаки под откос скорый буржуйсA ной грязи.

Маймесяц
Май начинался просто катастрофически. ВоAпервых,
закрыли два наши культовые дешёвые заведения – тракA
тир «Ы» возле Блони и «Чепок» на Октябрьской. Там
всегда, если на мели, можно было выпить – центровые
маргиналыAто пока не все вымерли, да и новое племя подA
растает – Немой, Димидрол, Митяй, Михна и др. А тут,
блять, ёбаная система всю тусу разрушила разом. Знают
куда бить, черти. По самому больному. Теперь хоть поA
дыхай с бадунища, некуда податься, чтоб хмельнуться
наскороту.
Одновременно, правда, появился дешёвый портвешок
в Лаваше и Дырке всего за 29 рублей. Но опятьAтаки пить
его негде, только во дворах или на Тропе Хошимина. А
это экстрим, русская рулетка, потому что менты могут
появиться в любую минуту, а может и проскочить у нас,
если повезёт. Ваще, думаю, система специально наши
любимые заведения закрыла и выкинула в продажу этот
блятский портвешок, от которого многих конкретно глюA
чит.( К примеру центровая девочка Саша намедни вмазаA
ла пять портвешков и на пнях за Чайником беседовала

44

как бы с какимAто тёмным народом, который потом кудаA
то таинственно исчез). А ей, системе блядской, двойная
выхода, падле: вино быстро раскупается, и менты ловят
пьющих на природе да берут с них штрафы. Двойной наA
вар получается. Вот же гады.
Ну, набрали мы портвешка да ещё две сосиски взяли на
всю толпу, человек десять, и попёрли во двор всей эпопеA
ей прямо на Б. Советской. Думаем, сегодня ж праздник
как никак первомай, не должны урядники слишком уж
борзеть. Пьём, смеёмся, прикалываемся, истории всякие
рассказываем. Давно ж не виделись. Как плохая погода
стоит, уже никуда не сходишь, все наши точки перекрыA
ты. Вот же бляди!
Оказывается, Абдурашид сгорел у себя дома. Ну, как
обычно, заснул с сигаретой и пиздец. Задохнулся угарA
ным газом. А ведь не пил человек месяца два, всё в казиA
но ходил, думал, что повезёт. Да только хуй там. Савик
утонул в Днепре обдолбанный. Там вабще в том месте
где мы купаемся всей эпопеей юры какиеAто нехорошие и
ключевая вода, от которой сводит ноги и парализует мозг.
Потом ещё Морячок рассказал, что Виноград совсем плоA
хой после реанимации едваAедва до ближайшей от дома
мурлычки доходит и в центре уже не рисуется. У него два
или три инфаркта и желудка считай нет нихуя, всё вырезаA
ли. КакAто по осени ещё с ним на Тропе Хошимина бухали,
он стакан выпил – как начило его чистить прямо жельчью
жёлтой. А ведь сам Виноград бывший врач. Кажись, уроA
лог. Помню, раньше, когда надо было хмельнуться все к
нему пёрли всей эпопеей. Он лепила толковый был, ему
больные часто бухло дарили. У него там, в шкапчике, доA
рогие напитки стояли – коньяк, виски, джин, даже текила.
Он не жалел, если кто подыхал на отходняке. Виноград,
он прикольный. Однажды, рассказывал, надумал под
капельницу нырнуть, потому что кумарило его яибу, и
давление прыгало за всю беду. Ну, лежит у знакомого
врача под капельнецей и так ему заебись стало, что реA
олег разумовский
шил он хлебануть. Тогда вылазит спод капельницы и беA
жит до ближайшего продовольственного. Покупает каA
коеAто винишко, одевает бутылку из горла и опять прыгаA
ет под капельницу. И так ему стало ещё больше заибмись,
что ващепиздец всему. У Винограда только одна привычA
ка была плохая. Он когда мы выпивали, просил сразу ему
полный стакан наливать. Некоторые пацаны обижались и
чуть ли рожу ему не били, потому что нахуя же – все пьют
по половинке, а Винограду надо сразу полный завинтить.
Он же выпьет бывало тупо и на автопилоте канает прямо
домой в своей Кисель.
Ещё ктоAто рассказал, как Морской пошёл ночью за бухA
лом в ларёк и ево там грохнули какиеAто отморозки. ТипичA
ный, кстати, случай. Морской он чувак известный был. Вечно
в баре «Русский чай» за стойкой каконить лоха раскручиA
вал. Как щас блять ево помню. Сидит такой прикинутый и
залётного клиента раскалывает на вотчонку, а нам, кентам,
подмигивает и хитро улыбается. А Клюв уже совсем никаA
кой стал, Сашка Убийца говорит, тень от Клюва одна остаA
лась и пьёт, не выходя из дома, напару со своей сеструхой,
у которой уже цероз в последней стадии. Вот Лясин один,
кажись, щас в завязке. КтоAто его даже на базаре видел, как
он какуюAто вещь себе покупал. Он, Лясин, всё ж мужик
неплохой. Конечно, он постоянно, как увидит кого, деньги
просит или хоть сигарету на крайняк, но однажды сижу я на
Блони и чуть жив – вдруг рисуется относительно трезвый
Лясин и говорит: Алик, ты болеешь что ль, так на тебе сотню.
Я удивился: откуда у Лясина деньги? А он говорит: ну, я ж
тоже иногда халтурю. Бывает.
Короче, посидели мы так во дворе на Б. Советской
средь бела дня всей эпопеей на виду у всех жильцов и
проходящих мимо чистых граждан, и никакие менты нас
не тронули, а потом и пошли в разные стороны, кто как
мог. Кто винтами, кто прямиком до хаты, кто нарогах, а
кто и потихоньку. Еби систему, одним словом, как напиA
сано гдеAто на стенке.
иллюстрации эдуарда кулемина
45
 алекСандр
гОлубев

Мишель ле Телье де Лувуа Хорватский

помогает храбрым папанинцам
переводить Салмана Рушди
на наречие секты йогочаров
через финский залив под видом котанта
Вассала пастора мастера пастера волк тамбовский им все АНТиНАТОвский танк*
СтилевизоВано сакраменТаль ИстМодерн ПостЛенвест ЛенКоран moneyфест
Людвиг Ботвинник плещется озером СалМан водку не пьет
Сопровождает в ИструМентСталь СалМан сало блядь есть
аль не Капоне Ли колется в лунках Трест –
лужные тропики в Горках рябят Котня
Фйннокарелы славятся долью Кот не я
выцветших в снимках рыбных ребят Если нужно полцарства отдать за коня
КарлоВан Корвалан Ловелас Мюндибар Бегемот Ланселот
Корвалол Котлован Кашалот плот и Лот
Погруженный в НИР в «Ан» Поджигательный спич
трехливанский диван Лот и две дочери как один сыч
замедляет течение горестных ванн Лот номер сорок машина Москвич
где сухой гугенот выясняет в ОСВОД Правда с неё Бодхидхарма Ильич
излучение вышедших боком пород Снял все колеса и восемь шпор спер
из которых народ Лот номер сто безработный шофер
исковал восемь шпор Спит завернувшись в персидский ковер
Бодхидхарма Ильич в ногу движется с гор Спит слесарьAсборщик
на своих жигулях Кухарка сопит
в виде сердца мотор Брокеру Феде привиделся СПИД
Из воды пьет Ильич динамит Сплит Майами
той в которой был йод Курорт антрекот диверсант
Йод A семнадцатый год шедший с боями
щитовидный компот кремлевских курант
Заливался в сбербак и крутой самолет Трехлинейный сервант
Шел в снега через лед погрузился в НИР в АНТ**
Лед кончался водой в Корвалол A Котлован
Словно пара перил в Котлован A Валерьян
Пар парил и вода Низами Корвалан
Как царевна бела Кот валял Котволан
Ай Тола ай Ялла она в рот не брала Только синий туман
воспевая грядущие наши дела Вдоль дороги в Иран
по которым искали владельцев наград Был похож на обман...
драгонад канонад ВалСала пастора мастера бластера
Драган Петрович рад Куры БекОН перестали клевать
что любой супостат Людвиг Ботвинник плещется озером
через земли хорват Симфоанализа нимб твою мать.
не пройдет без затрат
Экспортлес Экспортхлеб Болингброк * A См. **
Инкомбанк ** «Сэр, в АНТ? A Yes!» (нерусск.).

46
 александр голубев

Про американца * * *
Недавно я, блядь, мериканца встретил. Карась. Гидропушнина. Юнг. Янг. Бенц.
«Иди сюда, блядь, A говорю ему я, A сука, Кирогуду. Кирять. «Губок». Станина.
сейчас тебя, блядь, пиздить буду я, козлище, Котоплазма.
и все, блядь, потому, что ты американец» Чему нас учат Гачев, амбразура, реконкиста,
Ленц?
И пиздил я его, и предо мною Открыть. Достать. Втирать до наступления
картины жизни мериканской возникали. оргазма,
Сейчас возникнут, а потом, блядь, сникнут. Еще но трахались Марина и Олег,
Вот что советский значит, сука, блчдь, характер. Кще Олейников и Шварц ходили молодыми.
Булгакову но мог еще присниться Пег,
Не называли пидарасон голубыми.
* * * Врагам еще грозила смерть,
Не то, что брать в аренду туалеты
Весной я трахнул мотоцикл И не считалось вредным зад тереть
Мой старший сын Фарух Куском партийной праведной газеты.
с женою Нилуфар
Ждут первенца Лимитчики еще не съели колбасу
Но мчит степбная кобылица И в колбасу не добавляли стекловату.
и мнет Ковыль Менты ловили с удовольствием фарцу,
О Русь о дочь моя Живущую не на одну зарплату.

А также, помня ужасы войны,

Не смели ЖидоAФранкоAКот’Д’ИвуарAмасоны
В цистерне пива постирать штаны,
Чтоб не сказать еще сильней — кальсоны!

Еще, еще ещекин щек ек,

Презирая кабельное телевидение.
А я уже про все просек,
Мешая Изабеллу с Лидией.

На стройке одинокий Блок

Полез на блок блокадноблочный,
Сгоняя спидоносных блох
ТрубоюAфлейтой водосточной.

А я сижу, прищуря глаз,

и Думаю: «Какая сука
Могла звонить мне ночью в час,
Передавать привет от Чингачгука?».

Пока не снят противогаз.

Пока не кончилась микстура.
Мой друг, отчизне посвятим
Попе, стеб, меилAарт и конъюнктуру!

Синеет битый левый глаз,

Нога хромает от простуды...
И пьяницы удавоглазые в анфас
Сердито вместо ventas кричат: «Атас!».

47
 владИмир
маРков
Великая пьеса
пьеса,, кроваточка
Действующие лица.
Н и ч т о ж е с т в о (отец) A Мужчина лет 50A60Aти,
невысокого роста, неопрятный, небритый, забитый своей
женой, одетый в старый грязный поношенный пиджак и в
засаленные тренировочные штаны.
А р т и с т к а (мать) A Старая истеричка со следами
былой красоты на лице, неудовлетворенными амбициями
и диктаторскими замашками. Работает билетершей в теA
атре, иногда играет в эпизодических ролях.
Ш л ю х а (дочь) A Красивая самостоятельная девушка
18A19Aти лет, зарабатывающая себе на жизнь сомнительA
ными способами.
Ф о т о г р а ф A Красивый высокий стройный женственA
ный молодой человек, прилично одетый, с длинными ухоA
женными волосами, сотрудничает с эротическими журA
налами.
М и л и ц и о н е р A Страж порядка, нагловатый, хамоваA
тый, трусоватый человек крепкого сложения лет 30A35Aти.
Действие может происходить в любом из крупных
городов России, кроме Москвы.
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Действие происходит в квартире Н и ч т о ж е с т в а
и его жены А р т и с т к и. В центре практически пустой
сцены стоит большая старая двуспальная кровать.
Когда поднимается занавес и начинается пьеса, на
сцене никого нет, из глубины зрительного зала, поша"
тываясь, медленно идет какой"то пьяный мужичок. Это
Н и ч т о ж е с т в о. Он поет, даже не поет, а орет во
всю глотку следующую песню:
Что я сделал вам плохого, люди?
Почему один сегодня как всегда,
Почему всегда вы только судьи,
Человека ж вас не видно никогда!
Даже в самом сильном опьяненье
Пусто мне, внутри меня дыра,
Вновь и вновь гнетут меня сомненья A
Так ли все, и прав ли я.
48
В детстве издевались надо мною
Все, и не помог никто.
Не могу смириться с злой судьбою,
Что же делать, кто поможет, кто?!
Нет, напрасны все мои страданья,
Черная дыра внутри растет,
К черту бесконечные метанья,
Счастье все равно меня не ждет.
Дальше ждет меня тернистая дорога,
Корка хлеба, тощая сума.
Кто сказал, что мир убог, и мы у Бога?
Нашим миром правит только Сатана!
Он допевает песню, всходя на сцену. Затем молча
выходит на середину и поворачивается лицом к зри"
тельному залу.
Н и ч т о ж е с т в о. Здравствуйте, извините за опоздаA
ние (говорит, смущенно улыбаясь), у меня были дела,
ведь вы понимаете, что у меня могут быть свои дела, правA
да? Ну вот, я так и думал, что вы люди понятливые, что
вам не надо повторять одно и то же сто раз (вздыхает).
А я, понимаете, как бы это лучше сказать, совсем упал
духом, дожился до седых волос и только сейчас понял,
что даже и не жил, что не было у меня никакой жизни, как
будто я всю свою жизнь проспал летаргическим сном и
только сейчас проснулся... Вы меня понимаете? ГовориA
те, и с вами то же самое происходит? Да, вот она какая A
жизнь! (всхлипывает). Такое дерьмо! Лучше бы меня
мать и не рожала... ЁAмоё, да разве это жизнь?! Даже
поговорить не с кем, только с вами я и могу поговорить,
только вы меня и понимаете... Не то что эта дура, АртисA
тка с погорелого театра, дерьмо собачье, только пилит
меня, пилит, каждый день, мочи больше нет! Сколько можA
но! Я же тоже человек! Как вы думаете, человек я или не
человек? ВотAвот, я же говорил, что вы меня понимаете,
только вы меня и понимаете, не то что эта дура ненорA
мальная, Артистка, чтоб она сдохла, змея подколодная,
гадюка, тварь, сучье отродье! (кричит) Мочи моей больA
ше нет! Не могу больше терпеть! Она мне всю душу обоA

срала! Тварь! Тварь и сука! Понимаете?! Да, только вы
меня и понимаете. Эх, если бы не вы, что бы я, интересно,
делал? Не знаю... Наверное, повесился бы, или утопился.
Нет, всеAтаки наверное застрелился бы, знаете, как в амеA
риканских фильмах? Ствол в рот до самой рукоятки и на
курок. Хотя, откуда у меня может быть оружие, кроме
кухонного ножа больше ничего и не осталось, только эта
кровать, черт бы ее подрал! Все мои мучения изAза нее,
проклятой, что б она развалилась под моей Мегерой! А
знаете, как она ее называет (Показывает рукой на кро"
вать, передразнивает)? КроAваAточAка! Тьфу! (Плюет
на пол) Чтоб ты сдохла, старая крыса! Эх, ёAмоё! (Взды"
хает и пристально рассматривает зал). Ну, что молA
чите? А? Смешно?! Вот, вот, всем вам смешно, только
мне не до смеха. Ну ладно, вы как хотите, а мне надо
лечиться, у меня сердце больное, и голова болит, и пеA
чень, и почки,.. и душа,.. душа у меня болит, вам это понятA
но?! Нет? Да и черт с вами, а мне надо лечится, лечиться,
как завещал Великий Ленин, лечиться, лечиться и еще раз
лечиться! Так что, будем здоровы! (Вынимает из внут"
реннего кармана пиджака полбутылки водки и залпом
ее выпивает). Ой, плохо мне, плохо... (Что"то бессвяз"
но бормочет, добредает до кровати, валится на нее
и засыпает).
СЦЕНА ВТОРАЯ
Декорации те же. На пустую сцену выходят Ш л ю
х а и Ф о т о г р а ф.
Ш л ю х а. А сколько мне заплатят за эти фотографии?
Ф о т о г р а ф. Если фотографии хорошо получатся,
пятьдесят баксов.
Ш л ю х а. Ну, уж я постараюсь, чтобы они получились.
Ф о т о г р а ф. Ну что, где мы будем работать?
Ш л ю х а. А давай я буду тебе позировать прямо на
этой кровати. Это кровать моей матери. Кровать, кроваA
точка, любимая моя, как я любила лежать здесь в детA
стве, когда никого не было дома. (Она падает на по"
стель и принимает экстравагантную позу). Ну как, тебе
нравится?
Ф о т о г р а ф. Да, неплохо, сейчас установлю аппараA
туру и начнем. (Устанавливает аппаратуру). НуAка,
подними колени, выше, выше. Хорошо. А теперь раздвинь
ноги. Хорошо. Снимаю.
владимир марков
Ф о т о г р а ф снимает Ш л ю х у в разных позах. Она
постепенно раздевается и возбуждается.
Ш л ю х а. Может быть, ты снимешь меня, как в «ПентA
хаузе»? Вот так. (Становится на четвереньки, выгиба"
ет спину). Ну, скажи честно, я тебе нравлюсь?
Ф о т о г р а ф. Мне нравятся все красивые девушки, а
ты особенно, нуAка, улыбнись соблазнительно, еще соA
блазнительней. Снимаю.
Ш л ю х а. А может, ты приляжешь рядом со мной?
Ф о т о г р а ф. Не отвлекай меня.
Ш л ю х а. А я тебя и не отвлекаю. Ты можешь, как и
раньше меня фотографировать, но только крупным плаA
ном. Разве это плохо? Хочешь сфотографировать мою
киску крупным планом?
Ф о т о г р а ф (гордо). Для этого мне не надо ложиться
рядом с тобой, у меня очень хорошая аппаратура.
Ш л ю х а (раздраженно). Ну так приляг просто так, я
же тебя прошу...
Ф о т о г р а ф. Сначала сделаем еще несколько дублей.
Так, сексуально, еще сексуальней. А теперь положи на
киску руку. Хорошо. Закрой глаза. Больше томности,
больше страсти. Хорошо...
Ш л ю х а. Ну поцелуй же меня, поцелуй, видишь, как я
изнемогаю. Ну давай же, давай!..
Ф о т о г р а ф (Продолжает возиться с камерой).
Ш л ю х а. Неблагодарная скотина, ты же видишь, как я
возбудилась, неужели ты меня не хочешь?!
Ф о т о г р а ф. Понимаешь, ты конечно прекрасна,
просто божественна, но... Как бы тебе это правильно
объяснить...
Ш л ю х а (сгорая от желания). Так и скажи, сволочь,
что я тебе не нравлюсь!..
Ф о т о г р а ф. НетAнет, что ты, что ты, ты мне очень
нравишься, но, понимаешь, последняя женщина у меня
была пять лет назад...
Ш л ю х а (севшим от удивления голосом). Но... Но
ведь ты красивый. Неужели ты импотент?!
Ф о т о г р а ф. Нет, нет, ты не так поняла, я не импотент,
просто с некоторых пор женщины меня перестали интеA
ресовать... Теперь понимаешь?..
Ш л ю х а (ехидно хихикает). Так ты что, голубой?
Вот уж не ожидала, а чем же тебе не нравятся женщины?
ПоAмоему, с женщинами заниматься любовью гораздо
интереснее, никогда не могла понять, что мужики нахоA
дят в мужиках.
Ф о т о г р а ф. Это очень долго объяснять, и вряд ли ты
это поймешь.
Ш л ю х а. Хорошо, хорошо, теперь еще добавь, что
все бабы дуры и безмозглые курицы. Просто, видно, тебе
никогда не попадалось настоящей женщины, самки, сучA
ки. Ну ладно, ты не будешь против, если я немного подроA
49
владимир марков
чу, лежа перед тобой. Не могу отказать себе в таком удоA
вольствии, тем более, что меня просто сводит с ума, что
на меня будет смотреть гомик, почти евнух. Я прямо воA
ображаю себя настоящей наложницей из восточного гаA
рема, о которой почемуAто забыл ее господин. (Она на"
чинает дрочить). Она хочет, но не с кем. Поэтому ты,
евнух, смотри на меня, смотри... ох, как мне хорошо, хоA
рошо... (Она стонет от удовольствия).
Ф о т о г р а ф (дрожащим от волнения голосом).
Пожалуй, если ты не против, я попробую тебя трахнуть.
(Он суетливо расстегивает ширинку. Свет гаснет. В
темноте раздаются сладострастные охи и стоны).
СЦЕНА ТРЕТЬЯ
Декорации те же. На кровати под одеялом лежит
А р т и с т к а. Она спит. Спустя минуту она просыпает"
ся, зевает, потягивается.
А р т и с т к а. Ой, сколько же сейчас времени. (Смот"
рит на часы). Ничего себе, уже двенадцать. А я думала,
что еще и девяти нет. Ой, как не хочется вставать. КроA
вать, кроваточка, любимая моя, как я тебя люблю! (Она
обнимает, прижимает к груди и целует подушку).
В это время на сцену, шатаясь, выходит Н и ч т о ж
е с т в о. По своему обыкновению он что"то гнусаво
напевает себе под нос и, видимо, находится в прекрас"
ном расположении духа.
А р т и с т к а. А, явился! Еще только двенадцать часов,
а ты уже успел гдеAто нализаться, свинья вонючая, чтоб
ты сдох.
Н и ч т о ж е с т в о. Я имею право. Мои деньги: хочу пью,
хочу не пью.
А р т и с т к а. Деньги? Какие деньги, алкаш несчастA
ный? Когда ты последний раз приносил домой деньги, ты
хоть помнишь?
Н и ч т о ж е с т в о. Когда, когда, какая разница. Ты же
прекрасно знаешь, что я уже больше года сижу без раA
боты. Какие же могут быть деньги? Где я тебе их возьму?!
Высру, что ли?
А р т и с т к а. Да хотя бы и высрал бы, только бы
принес. Ты посмотри на себя, на кого ты похож, ты же
совсем опустился, выглядишь как бомж!
Говоря все это, она встает с постели и одевается.
А р т и с т к а. Но вообще раз ты ходишь пьяный кажA
дый день, значит у тебя действительно есть деньги, почеA
му же ты, сволочь, в домAто ничего не несешь? Почему
все пропиваешь со своими дружками алкашами, чтоб они
все передохли, собаки!
Н и ч т о ж е с т в о. Да какие там деньги, так, сдаем
посуду, разный лом, это же слезы, их только и хватает на
пузырь.
А р т и с т к а. Ах ты, ублюдок, сволочь, подонок, а на
хлеб тебе их не хватает? На продукты не хватает? На черA
вивку, значит, тебе хватает, скотина безмозглая!..
Н и ч т о ж е с т в о. Мать, бога ради, не заводись, не
порти мне настроение, я тебя как человека прошу, иди в
50
свой театр, продавай билеты, играй Дездемону, только
не выводи меня из себя...
А р т и с т к а. Ах ты, говно вонючее, и ты еще имеешь
наглость указывать мне, что говорить?! Я бьюсь как рыба
об лед, работаю в театре на полторы ставки и билеты
продаю, и в спектаклях играю, убираю, стираю, готовлю,
а ты за последний год не принес домой ни копейки! Да
еще, к тому же, посмотри вокруг себя, куда девалась вся
мебель? Дома хоть шаром покати, все пропил! Тебе, говA
но, еще повезло, что ты не тронул мою кровать, я бы за
нее тебе глотку перегрызла, паскуда ты гнилая! Слышишь!
Н и ч т о ж е с т в о. Что ты гонишь, мать, какая мебель?
Здесь, у тебя в комнате, стоял только какойAто зачуханA
ный трельяж, да мой старый комод. Между прочим, все
это было куплено на мои деньги, даже твоя любимая кроA
вать! Ты же у нас артистка! Поэтому ты никогда и не рабоA
тала, только в театре своем вонючем пропадала целыми
днями, а я в это время как падла позорная на заводе
вкалывал...
А р т и с т к а (яростно). Да, я пропадала в театре, но
почему я там пропадала? Потому что у меня талант, потоA
му что, в отличии от тебя, животное, не хочу, чтобы он
пропадал, потому что я хотела прославиться сама, проA
славить свою семью на всю страну, а может быть, и на
весь мир, в том числе и тебя, чучмек тупоголовый! ПотоA
му что хотела стать драматургом и написать великую пьеA
су, поставить ее и сыграть в ней главную роль! Что такое
по сравнению с этой великой целью какойAто муж, турок
завоеванный, да и какаяAто дочь, которая, кстати, мне
всегда мешала! Ты же присосался ко мне, как пиявка, и
пользовался моей добротой! ИзAза тебя, только изAза
тебя, тварь поганая, сморчок вонючий, я так и не выполA
нила свою великую миссию, я так и не написала свою веA
ликую пьесу и не сыграла в ней главную роль! Что б ты
сдох, проклятый, что б тебе вечно в аду гореть, ублюдок
тупоголовый!!! Ненавижу! Как я тебя ненавижу, так бы и
задушила собственными руками, сволочь, животное,
тварь ползучая, дегенерат, что б ты сдох, проклятый, сдохA
ни, сдохни, сдохни!!!
Н и ч т о ж е с т в о (подойдя к А р т и с т к е и вытянув
шею). На, души, я разрешаю... (Во всем его облике чув"
ствуется скрытое торжество, он явно доволен тем,
что поставил А р т и с т к у в безвыходную ситуацию).
А р т и с т к а ( слегка смутившись и тут же начав
убирать кровать). Ладно, живи, я никогда не опущусь
до твоего уровня, животное, я всегда была выше этого...
(Внезапно она замолкает и, на мгновение словно ос"
толбенев, замирает). Что это такое?
Она приподнимает за один край простыню и показы"
вает пальцем на какое"то подозрительное пятно.
А р т и с т к а. Что это такое? Я тебя спрашиваю! ПочеA
му ты молчишь?! Отвечай, когда я с тобой разговариваю!
Н и ч т о ж е с т в о. А я, может быть, с тобой не
разговариваю.
А р т и с т к а (несколько смущенно). Ты что, изменяA
ешь мне, да? Говори?!
Н и ч т о ж е с т в о. А я что, живу с тобой половой
жизнью, что ли? Вот уже скоро ровно три года, как ты
мне сказала, что я у тебя не вызываю никакого иного
чувства, кроме отвращения, и с тех пор мы спим раздельA
но. Ты здесь, на своей любимой кровати, а я A за стенкой
на кушетке... Ты что забыла об этом, что ли?
А р т и с т к а (почти подобострастно). Нет, не забыA
ла, я просто хотела выяснить, есть ли у тебя ктоAто, кроме
меня.
Н и ч т о ж е с т в о. А какая тебе разница. Ну тебяAто
точно у меня нет.
А р т и с т к а. Нет, ты не юли, ответь честно A ты спал с
какойAто грязной свиньей на моей чистой постели?! Да?!
Н и ч т о ж е с т в о. К сожалению, нет. Кому я теперь
нужен, старый, нищий и жалкий, ты же сама только что
говорила, что я похож на бомжа A кого же я могу иметь?
Если только какуюAнибудь вокзальную проблядь. Но с
ней я спать не буду, противно, от нее воняет, а сюда я ее
 владимир марков

никогда не приведу, тем более что у меня и без того от ним фотографом, спала! Он обещал мне за снимки, если
тебя голова болит. они подойдут для журнала, 50 долларов. И вообще, я чаA
А р т и с т к а (слегка успокоившись). Ну, так кто же сто спала на твоей кровати с разными мужчинами за деньA
это мог быть? Не я в же, в самом деле?! Я уже тоже давно ги! А что мне оставалось делать? Мне хочется и приодетьA
ни с кем не сплю. (мечтательно) Эх, какие у меня раньA ся, и нормально выглядеть, ни в чем себе не отказывать, а
ше были поклонники: режиссер Гусинский, актер Коншин... где взять денег?.. Конечно, если бы у меня были такие
А я их всех променяла на тебя, урод, какая я была дура, предки, как у Оли Голоты, тогда бы у меня не было никаA
как я сейчас об этом жалею, просто локти кусать хочетA ких проблем. Но у меня есть дураAмать, которая рехнуA
ся, я бы давно от тебя ушла, но куда и к кому?! Кому я лась на карьере актрисы, да застряла в билетершах, и
теперь нужна, старая, издерганная... папа, пропивший всю мебель в квартире кроме маминой
Плачет. кровати. Не папа, а просто ничтожество!
Н и ч т о ж е с т в о. А может, это наша дочурка тут А р т и с т к а (вне себя от ярости). Что ты мелешь,
развлекалась с какимAнибудь своим поклонничком? сука! Заткни свое хлебало, проститутка!
А р т и с т к а (хлопает себя по лбу). Ну точно, как же Ш л ю х а (с нескрываемой ненавистью). Да, я A проA
я сама не догадалась! Вот сука! Вот тварь! Проститутка! ститутка, да, я A сука, да, я люблю трахаться и не скрываю
Что же мне теперь делать, что обо мне подумают в театA этого. Кстати, больше всего я возбуждаюсь, когда заниA
ре, если узнают, чем занимается моя дочь! О, Боже, я маюсь этим на твоей кровати! Потому что твоя любимая
сейчас сойду с ума! кроAваAточAка и моя любимая тоже! Да, я беру за секс
Н и ч т о ж е с т в о. Поздно уже божиться, теперь уже бабки и горжусь этим, потому что получаю не только
ничего не исправишь, раньше надо было думать... физическое, но и материальное удовлетворение! А ты,
А р т и с т к а (возмущенно"экзальтированно). Ну чего мама, хоть раз поинтересовалась, откуда у меня берутся
же ты стоишь, глазьями хлопаешь?! ТыAто, наверное, дерьA все эти дорогие шмотки, парфюмерия, косметика? Ты
мо старое, и рад все свалить на то, что теперь уже все привыкла только пользоваться моими вещами, да клянA
поздно, но ведь чтоAто же надо делать! Неужели ты моA чить денег до получки. И что, ты мне хоть раз хоть чтоAто
жешь спокойно смотреть, как твоя дочь трахается с кем вернула?! Да, конечно, это же такая ерунда, мелочь по
попало, хорошо еще, если просто A ради удовольствия, а сравнению с тем, чем ты занимаешься A ВЕЛИКИМ ИС
если за деньги? (Хватается руками за голову). О, Боже, КУССТВОМ, ты же уже двадцать лет вымучиваешь ВЕ
я сейчас точно сойду с ума, что же теперь делать, это же ЛИКУЮ ПЬЕСУ и мечтаешь стать знаменитой актрисой!
позор, какой позор! Стерва! Если бы могла, сама бы убиA А ты знаешь, как тебя называют мои знакомые и друзья?
ла эту стерву собственными руками!.. Между прочим, это Артистка с погорелого театра! Неужели ты до сих пор так
и твоя дочь, ты тоже отец, а яблоко от яблони недалеко и не врубилась, что все над тобой смеются, что изAза тебя
катится, какой сам, такое и отродье! я ненавижу искусство, культуру, людей, все человечество
Н и ч т о ж е с т в о (Хватается руками за голову). Как и тебя в первую очередь!!!
у меня от тебя раскалывается голова, это просто невыноA А р т и с т к а (Н и ч т о ж е с т в у, задыхаясь от стыда
симо! Кстати, и ты тоже ее мать... и ненависти). Что же ты стоишь?! Что ты стоишь как чурA
А р т и с т к а (удивленно"растерянно). Я ее мать?! Я бан неотесанный?! Сделай же чтоAнибудь!
мать?..
Н и ч т о ж е с т в о. Да, ты A мать, а поэтому думай, что
теперь делать, если не могла подумать об этом раньше.
А р т и с т к а. Думай, думай, я тебе не Дума, чтобы
думать! Что делать с этой тварью? Что делать?! (В отча"
янии воздевает руки к небу).
В это время на сцену никем не замеченная выходит
Ш л ю х а.
Ш л ю х а (небрежно). Привет, предки, что, опять грызеA
тесь? Любимый папочка уже наверное гдеAто нализался...
А р т и с т к а (перебивает, трясясь от ярости). Где
ты была?! Я спрашиваю, где ты была?!
Ш л ю х а (вызывающе). ГдеAгде, в Караганде.
А р т и с т к а. Ладно, хорошо. (Поднимает двумя
пальцами край простыни и показывает на пятно.) А
это что? Что это такое, я тебя спрашиваю?!
Ш л ю х а (небрежно пожимая плечами). Откуда я
знаю... Пятно...
А р т и с т к а (побелев от злости). Зато я знаю! Я
знаю! НуAка быстро выкладывай, с кем ты тут валялась на
моей кровати, шлюха, уличная девка, потаскуха!
Ш л ю х а (постепенно заводясь). Что ты на меня
орешь? Я что, тебе должна деньги что ли? Ори на своего
муженькаAалкоголика, на моего любимого папашу, на этоA
го чурку, который все равно, что полено, только моргаA
ет, а меня не трогай! Ты слышишь, не тронь!!!
А р т и с т к а. Это почему же мне тебя не трогать? Ты
что, дочь китайского императора, да?! Нет, ты моя дочь!
А я твоя мать, и, пока я дышу, я буду тебя трогать, буду
трогать, хочешь ты этого, или нет! А теперь рассказывай
все, как было, и начистоту, ясно!..
Ш л ю х а (зловеще усмехаясь). Хорошо, мамочка, я
все расскажу, все как есть, только вряд ли ты захочешь
меня слушать...
А р т и с т к а. Что за ерунда! А ну не кривляйся, говори
правду!
Ш л ю х а (воодушевлено, с облегчением). Ну ладно,
будь что будет. Да, я спала вчера на твоей кровати с одA

51
 владимир марков
Н и ч т о ж е с т в о (растерянно). А что делатьAто?..
А р т и с т к а (нетерпеливо). Что, что, заткни ей пасть!!!
Н и ч т о ж е с т в о. Как же я ее заткну?!
Ш л ю х а (ехидно). Что, дорогой папочка, матка ниже
колена опустилась? Это тебе не с дружками бухать! Что
это у тебя ручки затряслись, с похмелья, или, может быть,
ты хочешь меня ударить? А? Ну, бей, бей, я разрешаю,
видишь, и мама тоже не против... Заткни мне пасть, заткA
ни, если сможешь! Кишка тонка! Ты же ничтожество, ты
же жалкая козявка, ты моральный урод, ты ничего не
можешь, ты же всего боишься (Хватает Н и ч т о ж е с
т в о за грудь, смотрит прямо в глаза, возбуждается).
Ну давай, давай, ударь, мочи меня, папа, я хочу этого, не
бойся, я никому не скажу...
А р т и с т к а. Что же ты стоишь, как истукан? Неужели
ты не можешь ударить эту извращенку! Бей же ее, бей!!!
Чтоб ты сдохла, проклятая!
Н и ч т о ж е с т в о (обращаясь к А р т и с т к е, растерян"
но). Но ведь это наша дочь, как же я ее буду бить?
Ш л ю х а. Эх ты, папик недоделанный, я же тебе русским
языком сказала, что это останется между нами, неужели
ты не можешь сделать даже этого?! Я сама этого хочу,
потому что это меня возбуждает, ну, ударь же меня, ударь!..
А р т и с т к а (теряя человеческий облик). Убей ее,
убей эту гадину, у меня больше нет никаких сил смотреть
на все это! Боже, за что мне такие муки! Нет, эта тварь
больше мне не дочь, я не могу ее больше видеть, меня от
нее тошнит, мне плохо, я умираю!!! Убей ее, или умру я!..
(Она как бы без сознания падает навзничь на кровать).
Н и ч т о ж е с т в о (зажав уши и зажмурив глаза). Все!
Я больше не могу! Я больше не могу, не хочу! Я устал!..
Он быстро убегает со сцены, также быстро воз"
вращается обратно, сжимая в правой руке большой
кухонный нож.
Ш л ю х а (истерически смеясь). A О, папа, ты, кажетA
ся, хочешь зарезать меня, как молодую овечку, о, это
круто! Ну, давай же, давай, я тебе помогу! (Она блеет).
Н и ч т о ж е с т в о (трясясь от ярости, потеряв над
собой всяческий контроль, подбегает к дочери и вса"
живает нож ей в живот, в грудь, в живот, в грудь, в
грудь еще несколько раз. При этом как безумный вык"
рикивает). Я не ничтожество! Я не ничтожество! Я челоA
век, человек, человек! Я не ничтожество, я человек, челоA
век, а не ничтожество! Человек! Человек!
Ш л ю х а (предсмертно хрипя и обливаясь кровью
падает на кровать рядом с А р т и с т к о й).
А р т и с т к а медленно открывает глаза и несколько
секунд с недоумением и ужасом рассматривает лежащую
рядом с ней бездыханную дочь. Кровь Ш л ю х и течет и
медленно расплывается по простыни и пододеяльнику. А
р т и с т к а медленно переводит полубезумный взгляд на
Н и ч т о ж е с т в о, стоящего перед кроватью и все еще
сжимающего в правой руке окровавленный нож. Н и ч т о
ж е с т в о зачарованно смотрит на залитый кровью труп
Ш л ю х и и рассеянно улыбается. Окончательно придя в
себя, А р т и с т к а дико визжит.
А р т и с т к а. Что ты наделал, старый идиот! Ты хотя бы
понимаешь, что ты наделал? Ты убил нашу дочь, нашу
единственную дочурочку! Как же мне теперь жить! Что
же ты наделал, лучше бы ты на себя руки наложил, старый
мудак! Я тебя ненавижу, ненавижу! Ты приносишь мне
одни несчастья! Когда же ты сдохнешь, старый вонючий
алкоголик!.. (Пауза. Плачет). Я сейчас позвоню в милиA
цию, пусть они приедут сюда, разберутся и посадят тебя
в тюрьму!..
Н и ч т о ж е с т в о (блаженно"равнодушно). Звони,
звони, если приспичило. Хочешь, звони в милицию, а моA
жешь в Кремль, президенту, а если мало, можешь сразу в
ООН, мне насрать...
А р т и с т к а. Ах ты, сучий потрох, до тебя что, так и не
дошло, что ты убил нашу дочь, нашу единственную кровиA
ночку! (Она закрывает лицо руками и горько рыдает).
Н и ч т о ж е с т в о. Ты же сама меня умоляла, чтобы я
ее убил, забыла что ли...
52
А р т и с т к а (сквозь рыдания). Мало ли что я тебе
говорила. Я ведь женщина нервная, издерганная, ты меня
такой сделал... А если бы я попросила тебя спрыгнуть с
девятого этажа?
Н и ч т о ж е с т в о. Теперь уже поздно... (злобно
ухмыляясь). А знаешь, если честно, я не жалею, что пореA
шил эту блядь, так ей и надо, стерва она была, извращенA
ка и падаль...
А р т и с т к а. Ах ты маньяк, какая я дура, что до сих
пор так и не развелась с тобою, что я тебя до сих пор не
раскусила, дура я была, дура! Но ничего, теперь я тебя
выведу на чистую воду, ты у меня сгниешь в тюрьме заA
живо! (Вытаскивает из"под кровати допотопный те"
лефонный аппарат, набирает 02. Н и ч т о ж е с т в о не
препятствует. Такое ощущение, что ему теперь все
нипочем). Алё, алё, милиция? Это вас беспокоят из кварA
тиры номер тринадцать, дома номер шесть по улице ВойA
кова... Да, у нас здесь убийство, да, мой муж только что
зарезал нашу дочь... Срочно выезжайте, он невменяемый
маньяк, я боюсь, что он и меня сейчас прирежет, приезA
жайте, пожалуйста, быстрее, не опаздывайте... (Кладет
трубку).
Н и ч т о ж е с т в о (особо цинично). Ну что, теперь ты
довольна? Со всеми разобралась? (Зловеще). Хотя ты и
уверена, что я тупица и бездарность, а умнее тебя и нет
никого, но все же даже у меня коеAкакие мозги имеются.
А р т и с т к а (побледнев, испуганно). Что ты этим
хочешь сказать?..
Н и ч т о ж е с т в о. А то, что все вокруг тебя в дерьме
по уши, одна ты святая.
Н и ч т о ж е с т в о неторопливо приближается к А р т
и с т к е, угрожающе сжимая испачканный в кровище
нож. А р т и с т к а испуганно визжит, падает на колени,
умоляет Н и ч т о ж е с т в о.
А р т и с т к а. Дорогой Павлик, я тебя прошу, я тебя
умоляю, Христа ради, Павлуша, не убивай меня, ведь я
еще не исполнила главное предназначение своей жизни, я
не написала великую пьесу и не сыграла в ней главную
роль!
Н и ч т о ж е с т в о (угрожающе, не терпящим возра"
жений тоном). Встать, шалава, встать, я тебе сказал!
Подойди к кровати!
А р т и с т к а встает и покорно подходит к кровати.
А р т и с т к а (говорит, лязгая зубами от страха). Не
убивай, не убивай, я еще не исполнила, не воплотила...
Н и ч т о ж е с т в о (очертив в воздухе круг окровав"
ленным ножом). Вот твоя пьеса! (Вонзает нож А р т и с
т к е в живот). А вот твоя главная роль!
А р т и с т к а, тонко взвизгнув, зажимая руками рану,
падает на кровать рядом с дочерью.
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ
Декорации те же. На краю кровати, рядом с трупа"
ми А р т и с т к и и Ш л ю х и сидит Н и ч т о ж е с т в о
в позе роденовского мыслителя. Раздается звонок в
дверь. Н и ч т о ж е с т в о вскакивает и поспешно
бежит открывать.
Н и ч т о ж е с т в о. Сейчас, сейчас, сейчас, одну минутA
ку, сейчас открою... (Открывает дверь).
На сцене появляется М и л и ц и о н е р. Он смотрит
в свою записную книжку. Спрашивает.
М и л и ц и о н е р. Это квартира номер тринадцать по
улице Войкова дом шесть?
Н и ч т о ж е с т в о (угодливо). ДаAда, я чистосердечно
признаюсь, что нечаянно убил свою жену и дочь, и готов
понести за это преступление заслуженное наказание...
М и л и ц и о н е р (только после этих слов заметив
лежащие на кровати залитые кровью трупы, испуган"
но выхватывает из кобуры пистолет и, направив его
на Н и ч т о ж е с т в о, приказывает). Стой! Назад! Лицом
к стене быстро! К стене, я сказал, руки за голову! Ноги на
ширину плеч! (Быстро обыскивает Н и ч т о ж е с т в о,
двумя пальцами поднимает валяющийся на полу вещ"

док. Успокаивается, кладет нож на кровать). ПоверA
нись! Ты что, мудак, под дурачка косишь? Замокрил всю
свою семью и думаешь, что отмажешься! (Показывает
Н и ч т о ж е с т в у кукиш). А вот это видел? Ты вообще
знаешь, недоносок, что тебя ждет? Нет?! Пожизненное
заключение. Короче, сгниешь, падаль, на зоне, и даже
если тебя не отпетушат, то все равно тебе не жить! У тебя
что, это первая ходка? Тогда тебе лучше было вообще не
рождаться! Твое место, дядя, будет возле параши, пока
ты в этой вонище не сдохнешь! И если после своей смерти
ты загремишь в ад, которого нет, то он после колонии
покажется тебе раем, если, конечно, это может тебя утеA
шить. Но знаешь, выблядок, была б моя воля, я бы таких,
как ты, дегенератов, душил бы собственными руками.
(Засовывает пистолет обратно в кобуру и размахи"
вает перед лицом Н и ч т о ж е с т в а своими мощными
руками с растопыренными пальцами). Вот этими рукаA
ми, видишь, падла, этими руками!..
Неожиданно Н и ч т о ж е с т в о просовывает правую
руку под лацкан пиджака, тотчас выдергивает отту"
да маленький пистолет и направляет его прямо в лицо
М и л и ц и о н е р у.
Н и ч т о ж е с т в о. НуAка быстро, руки вверх! Лицом к
стене! Ноги на ширину плеч! (Подойдя к стоящему ли"
цом к стене М и л и ц и о н е р у, вытаскивает из его
кобуры пистолет). А я раньше думал, что менты в своих
кобурах только огурцы да семечки таскают. А теперь,
ментяра поганый, повернись ко мне и смотри... (Н и ч т о
ж е с т в о снова направляет свой маленький пистоле"
тик прямо в лицо М и л и ц и о н е р у. Нажимает на
спусковой крючок. Раздается щелчок и шипение. М и л
и ц и о н е р в ужасе вздрагивает. Загорается огонь.
Пистолет оказался зажигалкой). Ну как, понравился
фокус? Вот ты только что грозился, что задушишь меня
собственными руками, да и все вы держите меня за уроA
да, дегенерата, выродка. А оказалось, что ты не умнее
меня. Как ты повелся на мою зажигалку. (Швыряет за"
жигалку на пол. Взмахивает пистолетом). Вот главA
ное доказательство ума любого дурака... Вот я раньше
жил как в потемках, ничего не видел, ничем не интересоA
вался, только как заведенный каждый день A утром на
работу, вечером домой, ужин, газеты, телевизор, потом
в койку, и так каждый день... Круговорот дерьма в приA
роде. И что я заработал, что получил? Посмотри вокруг.
А меня это государство, когда я стал не нужен, выкинуло
владимир марков
на свалку, как старый отслуживший хлам. Вот до чего
довела меня покорность и доверчивость, и сейчас вот
опять втирают (Передразнивает.): «Нам нужна Великая
Россия!» А вот мне сейчас на все насрать, и на Великую
Россию, и на всех ментов, и на свою женуAстерву, и на
дочьAшлюху. Что больше всего любила моя жена: себя,
театр и свою кровать. А моя дочь A себя и кровать моей
жены... Кровать... кровать... кроваточка... У меня раньше
почемуAто все время вертелось это слово в голове, но я
никак не мог поймать его главного смысла, а ведь кров,
кровать, кроваточка A это слова однокоренные, от слова
«кровь». Кровь, семья... (Говорит, приподнимая окро"
вавленную простынь). А если нет нормального крова,
значит, и семьи нормальной нет, значит, должна быть хотя
бы кровь... Кроваточка! А ты знаешь, мент, что такое счаA
стье? Тебе вообще знакомо это слово? Счастье, это когA
да ты можешь делать все, что хочешь, и плевать на поA
следствия. Как жаль, что я только сегодня понял, как я
ненавижу вас всех; дочь, жену, тебя, мент, власть и эту
тухлую обгаженную лицемерами ВЕЛИКУЮ РОССИЮ!
Что же я еще хотел сказать. То, что я понял только сейA
час. А понял я сейчас то, в чем был весь смысл моей
бесполезной и бессмысленной жизни. Я должен был соA
вершить поступок и я его совершил. Я доказал, что я есть.
Слушай, мент, ты когдаAнибудь смотрел американские
боевики?
М и л и ц и о н е р (хрипло). Да, смотрел...
Н и ч т о ж е с т в о. Видел, как там кончают жизнь
самоубийством? Да? Хочешь еще раз посмотреть, тольA
ко не там, а здесь, в натуре, сечешь? (Н и ч т о ж е с т в о
засовывает в рот пистолет до самой рукоятки и на"
жимает на спусковой крючок. Раздается выстрел. Н
и ч т о ж е с т в о с простреленной башкой падает на
кровать рядом с трупами А р т и с т к и и Ш л ю х и).
М и л и ц и о н е р (испуганно"удивленно) Ох, и ни хера
себе! Разных психов встречал, но такого еще видеть не
приходилось. Черт, как мне здорово повезло, что он меня
не замочил. Хорошо хоть, не видел никто. Надо же, какой
идиот, зачем он перебил всю свою семейку и себя тоже
почикал? Ну себяAто ладно, один хрен не жилец был, но
ихAто зачем? (Размышляет, почесывая затылок). Да...
ну и семейка... Хотя... Какая это на хрен семья... (Презри"
тельно сплевывает на трупы). Так, дерьмо собачье.
Дерьмо.
КОНЕЦ
(1997 г.)
53
 поТрот
уАру

я и остальные полмира
Выбираю людей наугад –
А не по тому, сколько в них лет выдержки –
– и тогда я вернусь назад.
– а что делать мне?
– Ну, и ты возвращайся.
– Ну?
– и ты возвращайся.
– и?
– ты возвращайся.
– ты?
– возвращайся.
– воз?
– вращайся.
– Вра?
– щайся.
3 события
– Щай?
– сяAду в углу чтобы посидеть в углу.
из Грейт Британ
Выбираю людей на убой –
Не садитесь за стол, будем кушать вас на полу – В парламенте
– Верноподданные, вы верно поддали? –
Уточняет императрица.
– Только во благо отечества! –
Архипелаг дуршлаг Отвечают пьяные лица.
На митинге
– За легализацию! – кричат вернопадшие.
– Вы водитель? – Мы за возвращение! – верноэмигранты.
– Выводитель из себя. – Только за снижение! – вернозаплатившие.
– А я вводитель и вот моё удостоверение. – За балет по рюмочке! – вернобалерины.
Всматриваюсь и Аудиенция
сразу покрываюсь тайным смыслом – Я ваш вернораб, королева!
как при аллергии на значительный вид и поток умных слов Вернослуг, вернодруг, верномуж!
:::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::::: Верноапперкот, вернослева,
Ах ты гой еси! Да не битой по челу, а коромыслом! Вернохук, вернонож, верномнепорауходить!
Да тоскует душенька при отсутствии оков!
– На каторгу, maman, на каторгу!
Работать, работать и ещё раз доколе?

Больлетное училище Подметая зрением

если я вытащил свой револьвер,
лужу на стене
то не для того чтобы в вас стрелять:
[предупреждение Мой первый завод (дефлоратор)
предубеждения?] Запомнился мне техпроцессом,
защитный механизм принятия мер Хотя стихотворение
при виде тех, кто рифмуется с ”ять”. Совсем не про тех, не про цесс,
Ну, а если я достал свой кинжал, А казалось, что про тех,
То тут ты, сволочь, не убежишь! Оказалось, что протух,
Хотя, я смотрю, ты уже убежал: Вынырнул и оглянулся:
Не забудь про траву и гашиш. Я, отец и святой дух
я буду ждать, я не усну. В трёхмерзостном пространстве
я буду ждать любви. Рыбачим.
[отношения
без сношения?]

54
 потрот уару

Достойные люди.
Достали
/в обществе/
я – критический зародыш
и причём гетерогенный
Ты была со мной
По решению суда,
Но на другой высоте.
Я помню тот год, когда
Без вести пропали
Мои кубики на животе
и ты.
вероятность флуктуаций
возрастает, если я
/найду/

На свободу
с чистой грязью
хотелось бы, конечно,
но это аморально,
а было бы неплохо,
но мне рано вставать.
Куда вы меня везёте с развязанными глазами?
Кто занял моё любимое место в багажнике?
от меня так долго скрывали,
но ты подсказала,
что мы с тобой состоим
из килограммов и сантиметров.

займи очередь –
я скоро подойду
Швы от твоих губ
На груди и на шее
Будешь с нею груб –
Накажу! За икрой!
икра с нею.
и краснею.
Швы от твоих глаз
На спине и надолго
Будешь пить за нас –
В магазин! За икрой!
икра, пиво.
и крапива.

Внимание! Конкурс! Закончился! Дракой!

Я прощупываю пространство в карманах.
Какое дурацкое слово – карманник.
Небольшое несоответствие в планах.
В тот день я украл билет на Титаник.
Я просовываю верёвку сквозь уши.
И теперь мы с тобой – жених и невеста. Поколение по колено
Только зачем тот, кто никому не нужен,
На Челленджере уступил мне место? Узнавая человечность бесконечных дел планеты,
Я проделываю отверстия в стенке. Мы смотрели на закаты и в последний раз молились.
Смотрю на соседей – без повода плачу. Нас всего лишь миллионы, нас пускают на котлеты,
Специально потряс от страха коленки. И единственная радость: мы комуAто пригодились,
Взял и поехал в Чернобыль на дачу. А единственная просьба: чтобы нами подавились.
И вам всем того же!

55
потрот уару
Улыбайся или сдохни
Отслоение эпох
Обрывало мёртвый мох…
И бежит так себе, не спеша,
Хотя знает: уже догоняют, –
Но не знает, что скоро четверг,
В который нас с тобой расстреляют.
Ограниченность времён
Отказалась от имён…
И идёт так себе, не спеша,
Хотя чувствует, что опоздает.
Ты, четверг, торопись! Мы все ждём!
И тебя, и того, кто не знает.
Облысение морей
Выясняло, кто быстрей…
И лежит так себе, не дыша.
Мол, делайте со мной, что хотите.
В подворотне я рву календарь;
В дверь стучится четверг… Что ж, Входите!
Все на
Я сегодня ВЫ лез топлес
Я сегодня ВЫ лез понял
Я сегодня ВЫ лез мордой
завтра вылезу ногами
Я сегодня ВЫ рос грязью
Я сегодня ВЫ шел вспомнил
Я сегодня ВЫ стрел папой
я сегодня выбрал ВЫ
Вдвоём на водоём
Верь мне, люстра, –
Я светлее. Значит мне светить
народу.
Верь мне, насморк, –
Я больнее. Значит мной болеть
народу.
Верь мне, лошадь, –
Я быстрее. Значит мне бежать к
народу.
Верь мне, ужин, –
Я сытнее. Значит я скормлюсь
народу.
Просто ктоAто очень умный написал мне
на роду:
свети болей беги скормись
Старые осколки
Ты родишь мне двух разнополых девочек
и одного близнеца
за оставшиеся два дня
до конца
Последней Недели
Ты достанешь из горящего здания
спички и мы разведём
огонь из костей так как мы
ещё ждём
Последней Недели
Ты сбежишь от наступающих сумерек
в невыносимую тишь
не зная что я вижу как
Ты бежишь
с Последней Неделей
(…...после…дня…я…
…не…деля……)
И мне никогда не понять,
Что Ты и Последняя Неделя
Закончитесь одновременно…
закончитесь вместе…
закончитесь…
56
й! Вон из алфавита!
не смей смеяться!
не сей сеяться!
не ей еяться! ПРИнцесса
не й яться!
не стой в столовой! ПРИ инцесте
не той толовой!
не ой оловой! ПРИнесись ко мне ветром.
не й в ловой! несись камнем. Пора
не в рай врачебный! ПРИсосись ко лбу скотчем.
не рай рачебный! соси колбу. Ура
не ай ачебный! ПРИкрути ко рту руки.
не й чебный! крути карту. Порой
и не смотри на меня так! ПРИставай к рабам эхом.
вставай крабом. И стой
ПРИлети к осе хором.
плати кассе. Порок
ПРИнеси к очку двадцать.
(ПЕРЕ)неси качку. Урок
Зависть Залпом
Притворившийся спустившимся (ну, актёр!) бьётся в припадке (на ринге).
Было б ради… стерпит… жить.
Жизнь: Поменял паспорт (два) и гигабайт фотографий (те же картинки)…
(За)пуск или (За)пустить?
Отыскавшийся вернувшимся (и зачем?) бредит в палатке (на совесть).
Выбрать поле битвы, лорд?
Мозг: Оборвал мысли (две) и увеличил количество букв (та же повесть)…
(За)борт или (За)аборт?
Задержавшийся оставшимся (на двоих) любит при свете (на кухне).
Видишь кнопку старта? Жми!
Смерть: Закупил место (два) и отпевание с надгробием (тоже рухнет)…
(За)дом или (За)до–ми–
фа–соль–ре–ре… (2 раза)?
напосле.doc
Меня изгнали из салона красоты
и сделали богом последней маршрутки:
передаю – передал – выхожу
(я не водитель и могу выйти,)
но курить не могу. Помолись:
и ныне, и присно,
и судьбы калечу.
В следующей жизни
забудь нашу встречу.
{пишу эту строчку – уже написал}
{теперь я её читаю}
{изAза одной строки}
{столько ненужных слов}
Говоришь: без прошлого и будущего нет настоящего.
Ты ушла.
Теперь для меня нет ничего стОящего и стоЯщего.
но прис но – не ны не
во век и век ов
тело остынет.
Кого посылать?
 глЕб
кОломиец
Цвета любви
КРАСНЫЙ.
«Взаимодействие вируса с организмом прежде все"
го осуществляется внутри эпителиальных клеток, где
происходят тончайшие интимные процессы репро"
дукции вируса»…
Ты:
Женщина в кожаной полумаске с кошачьими ушками
ведет на поводке изможденного юношу в костюме пеA
чального клоуна. На шее его строгий ошейник.
Руки в перчатках по локоть поигрывают стеком. Талия
обтянута корсетом. Наказание неминуемо и беспричинA
но. Юноша падает на пол и просит пощады – бесполезно.
Я:
Её груди перетянуты проволокой, посинели, обескровA
лены. На сосках прищепки. Она распята на кровати, полA
ностью под моим контролем. Мой ремень с оттяжкой хлеA
щет её, оставляя малиновые полосы на безупречной коже,
на животе маршруты боли и страдания. Я бросаю ремень,
и залезаю на неё…
Когда твои клыки вонзились в мочку моего уха, я поA
нял: я – заражен. Когда ногти очертили грань фантазии
на содрогающейся спине, я заболел…
Я вывернулся, и подарил тебе ожерелье укусов. РуA
биновые серьги кровоподтеков. Бриллиантовые капли
слюны.
Ты ускользала. Я хотел сорвать с тебя ненужную одежA
ду, хотел, чтобы ткань трещала и звенели пощечины. Ты
вырывалась, и не оставляла боль без ответа.
«Основным местом приложения токсического дей"
ствия вируса являются нервная система и кровенос"
ные сосуды»…
Ты хотела подчинить меня, заставить кричать, молить о
пощаде. Чтобы дрожащие руки загребали воздух, чтобы
в безумном припадке страха, я плакал и размазывал кровь
по лицу.
Но трещина внутри моей души засосала тебя и твою
жестокость. Мы сделали боль игрушкой. Ручная и ласкоA
вая. Бодрящая… Радостная… Боль освобождения… ОсA
вобождение боли…
Мы сцепились в танце жестокости. Мы терзали друг
друга, и плоть под ногтями, плоть в тисках зубов, плоть,
стиснутая объятьями, сочилась нежностью.
Милая, я хочу, дернув тебя за волосы, переместить твое
тело в позу невозможной изломанности и впиваться в
беззащитную шею, слушать пентатоники стонов.
Милая, жгутом твоих волос я сожму горло, и ты буA
дешь задыхаться, хрипеть, оседать, взрываться движеA
нием. Твое сильное, норовистое тело будет вырываться,
но я не отступлю, я… Я умею терпеть боль, ты не вырA
вешься. Что мне твои царапины и удары, я разожму руки
только на самом краю, и ты упадешь на пол, смакуя возA
дух, вдыхая, как в первый раз…
«Изоляция вирусоносителей производится в домаш"
них условиях (в отдельную комнату или на отдельную
койку за ширму)»
А потом ты будешь лежать на постели измученная, с
кровавой росой на коже. Я буду укачивать тебя, как реA
бенка. Я буду шептать слова любви и слизывать слезы с
усталого лица. Я укутаю тебя простыней, и буду гладить
тебя, и ты уснешь... И будет хорошо…
При одном воспоминании… При одной мысли… При
малейшем намеке на ту ночь меня застигала отчаянная
эрекция. Тот сквер, тот ветер, срывающий поцелуи с губ,
те стоны, путающиеся в пьяном шуршании листвы – та
ночь.
Я с презрением смотрел на нормальных людей. Я поA
нял, что пережил нечто невероятное, вышел за рамки,
ощутил переживания высшего, небесного уровня, недоA
ступного этим жалким, замкнутым, безъюморным и безA
душным существам. Ныл хребет, и энергия бытия стекаA
лась в крестец. Меня окликали, меня теребили, я переA
спрашивал… Бесполезно… Я длил и развивал ту ночь в
своем сознании.
«Лихорадочное состояние сопровождается голов"
ной болью, вялостью, расстройством сна и нарушени"
ем аппетита».
57
глеб коломиец

Мир моей мечты ширился и облекался призрачной плоA

тью. Призрак неостановимо воплощался. Я принял садоA
мазохизм в кровь, запечатлел в геноме, длил возбуждеA
ние и исступленно ласкал себя, вспоминая ту ночь.
Хотел ласкать тебя.
В темноте взрывался одиноким оргазмом.
Все дни и ночи мечтал о твоем жестоком и таком любиA
мом теле рабыниAгоспожи.
Я не мог спать, а хотелось. Еда проваливалась в желуA
док безвкусно и бесследно. Озноб приходил по ночам, и
я дрожал, дрожал как лист на ветру.
A Алло…
A Я разбудил тебя?
A Да. Но это даже хорошо, у меня спросонья всегда хоA
рошее настроение. Я рада, что именно ты разбудил меня.
Бесконечно далекая… Я купаюсь в твоем голосе, жду
встречи. Месяц. Другой. А потом река твоего голоса заA
мерзла. Зазвучал скрежет стали. Обертоны твоих «да» и
«нет» вырывали из меня куски мяса. А потом твой голос
замолчал.
«Больных рекомендуется изолировать до исчезно"
вения клинических проявлений»
Так я осознал, что в бесконечной попытке повторить,
вернуть, продлить ту ночь, я пройду через лабиринт женA
ских тел. Я понял, что в моей жизни завелся безжалостA
ный призрак фантазма. Кошмар, который терзает бескоA
нечно своей невоплотимостью, двоящийся, зовущий. Я
понял, что отныне обречен… И успокоился.

ЧЕРНЫЙ.
Настал новый день. Он свалился на меня, как пудовая
гиря. Кишки подступили к горлу, в голове дребезжало
битое стекло.
Те дни, месяцы, годы можно слепились в труднораздеA
лимый ком, из которого торчали в основном троллейбусы.
Троллейбус…
Я ехал, отвисший в пространстве от поручня до пола.
Голос её заледенел не так давно, мир в пыльном спокойA
ствии, но внутри моей потрепанной души разгорался огонь,
который я по глупости счел адским. Тело часто пронзали
токи дрожи. Укол внезапной иглы – и ничего, никого. Так
жизнь играла со мной в безумную игру повторяющихся
ситуаций. И вот, в троллейбусе… В троллейбусе меня укоA
лоли одновременно две иголки. Проколы в моем теле возA
никли, подчиняясь геометрии прямой линии.
Иголки, мучительные иголки пристального взгляда, я
наткнулся на два зеленых глаза, которые немедленно отA
шатнулись в пейзаж за окном.
Я нащупал на полу будильник.
Она:
вся в черном, лет тридцать, черный берет, из под котоA
рого разрезом по лицу струятся две черные пряди. ЧерA
ная куртка, черная юбка. Лицо я не запомнил. Только яркоA
красный изгиб жестоких губ, на уголки которых хотелось
бы наколоться, как на те мучительные иглы зеленого взгляA
да. Нет, это не помада A это кровь младенцев!
Зеленые глаза властно схватили мой взгляд и отбросиA
ли под ноги – я срочно захотел изучить носки своих ботиA
нок. А она тем временем сидит и смотрит на меня, всего в
паре метров. А может, отвернулась? Может, вышла?
Я медленно напрягаю дрожащие мышцы шеи, глаза стреA
мятся к ней. Зеленый взгляд ланью отпрыгнул в окно.
Теперь ты моя! Я не отвернусь, я не отдам тебе твои кроA
вавые губы!
Она улыбнулась…
Медленно выпустила с краев намеки на улыбку, потом
явилась полуулыбка, потом – улыбка. Уголки губ вонзиA
лись прямо в грудь.
Я замечен!
Юнец!
Она смеется надо мной!
Не надо! Не надо, жестокая!
Резиновый пол раздвинул челюсти, чавкнул A и я проваA
лился в яму серого неба…
Невидящими пальцами ищу кнопку, наглаживаю оргаз"
мирующий самодовольный будильник.
Комната с черными стенами, черным полом и черным
потолком. Огромная кровать с черным простынями и черA
ными подушками. Рассекая стену раной, ползут две беA
лых полоски, как пряди на её лице. На кровати A она. Она
спит. Жестокие губы… С их заостренных уголков стекла
и запеклась, не достигнув цели, струйка крови. Кровавый
рот беззащитно полуоткрыт – спящий ангел. Я плачу от
умиления. Я люблю её.
Я становлюсь на колени перед ней, приближаю свое
лицо, чтобы все рассмотреть, все впитать в себя, я… Я
люблю её…
Она открывает глаза, в мои зрачки вонзились две зелеA
ные иглы. Жестокие иглы!
Свистнул воздух A это её черные ногти прочертили на
моем лице кровавые дорожки. Животное!
Ты не смеешь!
Ты моя собственность!
Ты моя рабыня!
Я хватаю хрустальное запястье и стаскиваю её на пол.
На колени!
Она бросается на меня, и мы падаем A разъяренная
кошка!
Её зубы впиваются в мою шею, я кричу! Я отрываю её от
себя! На шее ком боли, на лице струи боли. Боль! Моя боль!
Я: Я убью тебя!
Она: Я убью тебя!
Мы сплетаемся в клубок, завязываемся в узел.
Я: Я убью тебя!!!
Она: Я убью тебя!!!
Мы пишем письмена боли на пергаменте страсти.
Я: Я убью тебя!
Она: Я убью тебя!
Уже неясно, чья плоть, чья кровь, чьи зубы, чьи ногти.
Я: Я убью тебя…
Она: Я убью тебя…
Её локти придавлены к полу моими коленями. Я нависаю…
Она: Я люблю тебя…

58
 глеб коломиец

Я: Я люблю тебя… делаешь! Не надо!». «Придурок, у меня синяк на левой

По её коже скользят мои нежные паучьи пальцы.
Она: Я люблю тебя!
Я: Я люблю тебя!
Языки трутся друг о друга, летят искры.
Мы: Я люблю тебя!!!
Я вхожу в неё, я легок как пух, я нежнее бриза, я никогA
да не был таким…
Циферблат зажигается и бессмысленно пялится
мне в лицо.
Моя остановка. Глупец, я собираюсь выходить! БдиA
тельные глаза провожают меня.
Нет!
Дурак!
Останься!
Я стою рядом с ней.
Скажи же чтоAнибудь!
Я не могу! Не могу!
Взять хоть чтоAто: проходя мимо, бедром задел её плеA
чо. Прекраснейшее прикосновение.
Фантазм расширился. Я знаю, что он безграничен. ГраA
ницы внутри меня. Та встреча просто сломала пару заслоA
нок во мне, черная дыра грез разрослась вширь и вглубь.
С тех пор я перемещался по городу только на троллейA
бусах. Конечно же, я ждал новой встречи. Множились
варианты: тысячи речей, намеки, взгляды и подмигиваA
ния, казалось, жили в самом моем спинном мозге.
Я больше ни разу не увидел её. И не увижу никогда.
Настало какое"то время, но я его не вижу. Никак не
найду кнопку.
«Пусти, мне больно». «Ты что, сдурел!». «Отвали, изA
вращенец!». «Не надо, больно!» «Больно! Больно! Что ты
груди!». «Я не согласна!». «Я не буду!». «Ты прикалываA
ешься?!». «Нет!».
Вот обвинительная речь. Добавьте туда визги, вскрики,
пощечины, отталкивание, презрительные взгляды и волну
возмущения.
Одна, другая, третья… Ни одна не разделила мою мечA
ту. Ни одна не ушла от ухаживаний. Мне отказывали сраA
зу, отказывали через некоторое время, мне позволяли
себя целовать, позволяли ходить с собой за ручку. Но
всегда всплывало это ужасное «нет!».
Надежда ушла. И каждый день начинался с огня, горевA
шего внутри, в душе, в голове. Как будто бы нестерпимый
зуд толкал меня в новые объятья, я искал…
Лабиринт женских тел: высокие, низкие, толстые, тонA
кие, глупые, умные, нежные, жестокие, добрые, злые, возA
вышенные, пошлые, богатые, бедные, чистые, грязные,
рыжие, блондинки, брюнетки, была одна с зелеными воA
лосами.
«Нет!»
Я обезумел, с трудом выполнял простейшие действия,
почти весь день я проводил в жестких рамках кровати.
Глотал книги одну за одной. Прекрасные книги. От них
расцветала душа, наливалась силой мозговая мышца. Но
они не давали облегчения. Я грезил наяву. Реальность
потеряла границы. Все ложь!
Бесновался, рыдал, рвал волосы – бесполезно. Я стоA
ял на краю бездны и кричал кудаAто вниз, в желтый
туман.
Нажимаю на кнопку. Будильник смолк, и зазвенела
тишина.
Это пришло эхо из бездны.

Эстетика мазохизма?
(Отчет из Граца)
Текст Барри Швабски.
Перевод Глеба Коломийца.
Организаторы Австрийской выставки, посвященной
мазохизму в искусстве, допустили ошибку, выбрав букA
вальный подход к заявленной теме.
Полагаю, это было неизбежно. Когда подруга спросиA
ла у меня, над чем я работаю, я ответил: «Пытаюсь писать
о мазохизме». «Да ты мазохист!» A пошутила она. УпомиA
нание мазохизма почти всегда вызывает шутки. Не надо
быть доктором психологии, чтобы понять, что причиной
этому нервозность, возникающая при малейшем намеке
на Aзапретную тему. Помимо того, что садомазохизм с
позиций психоанализа признан перверсией, существует
другая причина, которая заставляет людей нервничать:
вступая в дискуссию о мазохизме, мы неизменно сталкиA
вается с парадоксами и противоречиями.
Даже Жиль Делез попадает под эту тенденцию, упомяA
нув в своём классическом эссе о Леопольде фон ЗахерA
Мазохе (1836A1895) «распространенную шутку»: «садист
встречается с мазохистом. Мазохист: «Ну, мучай же
меня!», садист: «Не буду!»(1). Делез так разнервничался,
что пытается дистанциировать себя от описанной ситуаA
ции, называя её «крайне глупой шуткой», как бы и не заA
мечая, что она блестяще согласуется с часто встречаюA
щимся в той же статье тезисом о том, что садизм и мазоA
хизм не взаимодополняющие практики, а совершенно
разнородные структуры. Не смотря на то, что оба этих
направления основаны на взаимосвязи боли и удовольA
ствия, «их сходство лишь поверхностно; их развитие и
формирование происходит по совершенно разным принA

59
глеб коломиец

ципам»(2), таким образом, фрейдистское понимание саA

домазохизма далеко от истины. Впрочем, говорить о
мазохизме в отрыве от садизма довольно сложно, vice
versa. По словам Делеза, «Де Сад и Мазох не просто
частный случай формирования человека, они – отражеA
ние неких глубинных аспектов бытия»(3).
Как определить, взаимодействуем ли мы с объектами
реальности или образами фантазма? Питер Вайбель и его
координаторы, организовав большую выставку «Призрак
страсти: образы мазохизма в искусстве», прошедшую в
«Neue Galerie am Landesmuseum Joanneum» (Грац, АвстA
рия), попытались разобраться в тонкостях вопроса. ОдA
нако муниципалитет Граца мог бы и по другому потратить
деньги ЕС, выданные городу в рамках проекта «Грац A
культурная столица Европы». Да, ЗахерAМазох преподаA
вал историю в Грацевском университете, однако и РиA
чард фон КраффтAЭбинг (1840A1902), автор книги, предA
восхитившей теорию Фрейда («Psychopathia Sexualis»,
1886), создатель терминов «садизм» и «мазохизм», изуA
чал в Граце психиатрию.
Однако ж, каков состав участников выставки? КонечA
но же, это фотоработы, такие как снимки связанных женA
щин Noboyushi Araki, цикл «Лаундаум» Tracey Moffatt,
СМ фотографии Robert Mapplethorpe. Когда смотришь
на эти снимки, вспоминаются работы таких мастеров, как
Helmut Newton и Richard Kern, работающих с тематикой
боли, унижения, бондажа и фетишизма. Фотографии заA
няли большую часть выставки хотя бы потому, что оргаA
низаторы видели в них скорее документальный материал,
чем произведения искусства.
Не удивительно, что организаторы уделили внимание
перфомансам, стрежневым моментом которых является
боль. На выставке представили свои перфомансы Gunter
Brus, Rudolf Schwarzkogler, Valie Export, Gina Pane, Stelarc,
Bob Flanagan и Paul McCarthy A в основном, в виде фотоA
материала.
Помимо перечисленного, были и видеоматериалы, в
основном, документального характера.
Камера не фантазирует, даже если фантазирует моA
дель. Напротив, рука рисовальщика всегда продуцирует
художественный вымысел.
На выставке было представлено большое количество
картин и эстампов, начиная от «классика» жанра Aubrey этих «чулках», как в коконе. Это произведение – прямой
Beardsley, и заканчивая современными: рисунки Tom of потомок абстракции шестидесятых.
Finland, комиксы Guido Crepax и Tomi Ungerer. Все рабоA На смотря на то, что причины, по которым эти работы
ты были стилистически дистанциированы от модернистсA были включены в выставку, кажутся очевидными, я не
кого мейнстрима, в основе своей это – представители переставал сомневаться: а о мазохизме ли они? Если, как
субкультурного искусства. Помимо перечисленного слеA утверждает Делез, мазохизм структурно отличен от саA
дует упомянуть визуальные работы литераторов, такие дизма, или, по определению Жака Лакана «садизм – отA
как масштабные рисунки Pierre Klossowski, основанных рицание мазохизма»(4)– как, в таком случае, отличить
на его романах, рисунки Генриха Манна и гравюры писаA садистский образ бандажа от мазохистского? Иными слоA
теля Бруно Шульца. вами, как определить, принадлежит ли образ смысловоA
И наконец, скульптура – или, вернее, предметы, предA му полю мазохизма? Гламурные цифровые фоторгафии
ставленные в качестве скульптуры, олицетворения фетиA Nicole Tran Ba Vang пользуются всем арсеналом фотоA
шизма, такие как «чайная чашка в мехах» за авторством графии моды (они даже поделены на «осенний» и «весенA
Meret Oppenheim. Такие работы, как безымянная скульпA ний» сезоны), чтобы обыграть идею того, что анатомиA
тура Patty Martori A стальная кушетка с бахромой из челоA ческая структура человеческого тела может стать предA
веческих волос(1988) – или плюшевые игрушки, посажеA метом культуры массового потребления. Тело становитA
ные на кол Annette Messager (1991/1993) можно отнести к ся частью одежды: спина женщины зашнурована, как боA
традиции сюрреализма. Работы Sylvie Fleury – осмыслеA тинок, волосы на груди у мужчины выстрижены в виде
ние социальных отношений эпохи потребления. ЛюбопытA футболки. Не смотря на то, что такие образы часто вызыA
но, что скульпторовAженщин было значительно больше вают ассоциации с фетишизмом (этим часто пользуются
мужчин. К работам перечисленных авторов организаторы модельеры) они слишком далеки от того, чтобы внести
могли бы легко добавить абстрактные произведения Louise фетишистский колорит, как в творца, так и в зрителя. НаA
Bourgeois, Yayoi Kusama, Lee Bontecou и Eva Hesse. КроA против, эксцентрические фотографии девочки и коня за
ме того, на выставке выделились скульптуры, изображаюA авторством Alexandra Vogt содержат в себе нечто неоA
щие попAпевца Алена Дожнса в фетишистском прикиде. пределенное, что делает их пугающими, но зритель едва
Удивительным открытием для меня стали работы моA ли с полной уверенностью скажет, что на снимке запечатA
лодого датского скульптора Madeleine Berkhemer. Её исA лена перверсия.
кусные яркие «подвешенные» скульптуры, сделанные, в Иногда возникают существенные трудности в опредеA
числе прочего, из тянущейся нейлоновой материи вроде лении признаков мазохистского фантазма. Делез намеA
женских чулок – представляют собой чистую абстракA кает об этом, говоря, что Мазох в своих произведениях
цию, потом я заметил фигуру человека, подвешенного в выдает фантазм за невинные стечения внутренних обA

60

стоятельств, особую форму игры, стародавний обычай
«и даже как проявление морали и патриотизма»(5). По
этой причине мне показалось, что выставка затронула
лишь поверхностный слой изучаемого явления (предельA
но абстрактные работы, подобные работам БеркхемеA
ра подтверждают мою мысль). Для отражения мазохизA
ма как категории искусства, выставка, посвященная лишь
внешним его проявлениям, недостаточна. Думаю, если
бы организаторы выставки отталкивались от «атмосфеA
ры удушья и подвешенности» (так Делез характеризует
истинно мазохистскую атмосферу), им бы удалось досA
тичь большего эффекта. Да, фетишистские образы моA
гут соприкасаться со смысловым полем мазохизма, но
не будем забывать, что толкования фетиша могут быть
самыми разнообразными. Для некоторых мазохистов
объектом фиксации будет женская туфля, для других –
волосы, заплетенные в косу, однако, ни один из этих
образов не имеет тесной связи с «недостающим» фалA
лосом женщины, определяющим образом психологии
мазохизма. С такой точки зрения, мазохистский образ
едва ли будет иметь бОльшую связь с метафизической
базой мазохизма, чем женская туфля с мазохистским
пониманием «недостающего» фаллоса. Пусть выставка
уже состоялась, хочу посоветовать организаторам раA
зумно чередовать яркие, кричащие образы с опосредоA
ванными намеками, чтобы доставить зрителю сверхчувA
ственное удовольствие.
Такой подход позволит в перспективе организовать
альтернативную выставку, в которой будет полноценно
фигурировать модернизм и его наиболее яркое выражеA
ние – абстракция. Эта выставка могла бы базироваться
не на визуальном отображении атрибутов мазохизма, а
на некоторых принципах, озвученных Делезом. К примеA
ру, на напряженной борьбе между эстетикой и антиэстеA
тикой, являющейся одним из неотъемлемых качеств моA
дернизма как такового. В работах Делеза мы встречаем
следующее высказывание: «мазохизм – носитель эстеA
тики, а садизм тяготеет к отрицанию оной»(6). Так и выA
бор между эстетическим и антиэстетическим имеет свои
особенности: «Искусство «подвешенности» [у Мазоха]
всегда ставить нас на место жертвы, и требует отождеA
ствления с ней, а повторение общих моментов [у де Сада]
глеб коломиец
ставит нас на место палача и заставляет отождествлять
себя с садистским персонажем»(7)
Конечно, организаторы выставки имели право «постаA
вить модернизм на место», т.к. несмотря на несомненный
факт наличия в культуре модерна мазохистских тенденA
ций, эти тенденции не занимают ведущее положение, наA
ходятся в подавленном состоянии – основное направлеA
ние модернизма, всеAтаки садизм. Причина того, что маA
зохизм ярко проявился в современном искусстве (и высA
тавка наглядно это доказала), кроется не только в том,
что художники, как и множество других людей, были поA
ражены теорией и, в ряде случаев, практикой извращенA
ного секса. Причина эта, по видимому, состоит в том, что
мазохизм – попытка дать сексуальности эстетическое наA
полнение, и это может послужить парадигмой для худоA
жественной эстетики. Вайбель и его коллеги создали выA
ставку, основной задачей которой было рассказать зриA
телю о мазохизме. Вопрос о том, что такое мазохизм так
и остался без ответа.
Очень жаль, что организаторы выставки игнорировали
потенциально более важный вопрос: что мазохизм моA
жет рассказать об искусстве?
(1) Gilles Deleuze and Leopold van Sacher"Masoch,
Masochism: Coldness and Cruelty/Venus in Fun, trans. Jean
McNeil, New York, Zone Books, 1989, p. 40.
(2) Deleuze, p. 46.
(3) Deleuze, p. 18.
(4) Jacques Lacan, The Four Fundamental Concepts of
Psycho"Analysis, trans. Alan Sheridan, New York, Norton,
1981, p. 186.
(5) Deleuze, p. 25
(6) Ibid., p. 134.
Выставка «Призрак страсти: образы мазохизма в
искусстве» проходила в Neue Galerie am Landesmuseum
Joanneum, Грац, Австрия (26 апреля – 28 августа 2003
года). Был выпущен трехтомный каталог с пояснитель"
ным текстом на немецком и английском.
В качестве иллюстраций использованы работы ав"
стрийского художника Эгона Шиле и других авторов.
61
 юЛия
посеЛенова

Люби меня
Люби меня на площадках заплеванных, заблеванных,
Украшенных, как серпантином, блестящими пачками
От презервативов.
Под колокольный звон пивных бутылок и гобой банокAжестянок.

Люби меня под растрескавшимся потолком

Со свисающими пригоревшими спичками и
Узорами мотыльков на грязноAсерых белилах.

Люби меня в отражении стекол, разрисованных

Кислотными дождями, и пальцами женскими,
перепачканными спермой , мелом.

Люби меня, целуй меня до крови.

Капающей на облупившийся подоконник,
Удобренный сигаретным пеплом.

Люби меня! Люби меня! Глубже! Глубже!

Хочу биться головой о стены с засохшей мокротой.
Больно.

Люби меня на глазах восходящего солнца.

Пусть морщиться косыми лучами в оконной раме.
Забрызганной дешевым пивом и уже нашей кровью.

Люби меня, пей мою страсть из чахлого тела,

Не мытого по неделям
И таящего аромат давно выдохшихся духов.
Вонь возбуждает во мне первобытную силу, жестокость.

Люби меня, подставляя ударам располосованную спину,

Частицы которой в ногтях моих длинных уже стали
Похожими на маникюр французский,
Но больше русский, красная полоса.

Люби, люби меня в экскрементах цивилизации.

Я A современная грация.

Люби меня, люби меня грязно, больно!

Мы – дети семи революций, другого и недостойны.

62
 юлия поселенова

* * *
Непонятое открытие.
Расширялся и рос по всему моему телу.
Я впитывала тебя, как корни воду,
Пока не наступило отравление, как ртутью.
Когда с последним криком оргазма в твоих объятьях
Не вышел весь яд.
Я вытравливала твою плоть, лежа в горячей ванне,
Чтобы ни один атом во мне не был твоим.
Я чуть не разбила лоб о твою стену,
Но вовремя поняла, что мне
В другую сторону.
Ты станешь памятником самому себе,
А я свинец, мягкий, но
Все же металл.
Меня еще слишком мало.
Я ищу ключ от своего измерения.

Я объявляю войну
A Я объявляю войну.
Вы слышите? Я объявляю войну!
Может крикнуть громче?
AЯ объявляю войну!
На проводах подо мной испуганно
Озираются птицы.
A Я объявляю войну.
Дворник покрутил пальцем у виска.
Вы не понимаете!
A Я проваславная, поскольку прославлюсь своим правом
на чтение книг.
A Я самурай, поскольку свой собственный рай я ношу с собой,
как улитка раковину.
AЯ дам смерть тем, кто хочет жить
И жизнь тем, кто хочет смерть.
AПочему у Солнца нет выключателя,
видимо вселенский электрик тоже выпивает?
AЯ A Поэт. Просто «по» и просто «эт».
А может «πAздец».
A Если я разденусь. То буду выглядеть менее пошлой.
A Общий вес пустых слов в единицу времени мог бы
раздавить Землю в лепешку.
A «Красивая» жизнь до ужаса безобразна.
A Дайте калькулятор, я хочу высчитать
процентное соотношение правды в шутке,
а еще хочу проследить траекторию
полета крылатых фраз.

Черт! Да услышит меня сегодня ктоAнибудь?!

AЯ объявляю войну!
Да…Видно в 6 часов утра хочется думать
В крайнем случае о чашке кофе.
Ладно, если не забуду,
Я объявлю вам войну вечером.
Надо спуститься с крыши.

63
 виктОр
ахМанов
Богом забытая сторона
Теплая осень 2014 года. Пассажирский поезд сбавил
ход. В сизоAбуром горизонте угадываются очертания
города. Вагон несколько раз дернуло, предупредив о
скорой остановке. Проводница открыла тамбур. ПотянуA
ло угарноAядовитым дымом. За окнами тлеет огромная
свалка. Проплыл указатель: «Мусороперерабатывающий
завод». Минули железобетонные развалины, в которых
кучка вымазанных сажей оборванцев коптило на вертеле
64
собачью тушку. «Где же завод? A недоумевает стоящий в
тамбуре пассажир. A Странно. Разве, что тот недострой с
нищими». Состав заскрипел тормозами. На привокзальA
ной площади снуют таксисты, зазывая проехать в город.
A А что, общественный транспорт не ходит? A интересуA
ется прибывший в незнакомый город путешественник у
молодого тощего извозчика.
A Трамваев уже давно нет, маршрутки сожгли, A поясA
нил паренек, слегка шепелявя. A Пешком до центра идти
опасно.
A Грабят?
A Грабят.
A А если брать нечего?
A Заберут паспорт. А без него пройдешь до первого
дневного патруля. Задержат на десять суток. А если поA
падешься ночью, отправят копать котлован. Потом замуA
чаешься новый паспорт получать. И стоит он сумасшедA
ших денег.
A Ты, гандон, после меня поедешь! A прервал рассказ
шепелявого невысокий, заросший серой щетиной, мужик
с синяком под глазом.
A Смотрящего зови, гнида, он тебе прояснит, чья очеA
редь. Или на штраф нарваться хочешь? A огрызнулся тоA
щий и уверенно распахнул гостю переднюю дверцу длинA
ного помятого «корыта».
«Корыто», дребезжа пробитым глушителем, быстро
набрало скорость. Таксист, все еще негодуя от злобы,
закурил сигарету «Все путем».
У моста через реку образовалась пробка. У шлагбаума
водители суют в окно деньги вооруженной охране. На шиA
роких спинах автоматчиков трафарет козлиной головы.
A Группировка «Днепровские козлы», A поясняет извозA
чик недоуменному гостю. A Но мне пошлину платить не
нужно, A показывает на лобовое стекло изуродованным
пальцем. A Мне пропуск выдавало УОРБ A Управление оргаA
низованного разбоя и бандитизма. Год за эту ксиву пахал
бесплатно.
У памятника Кутузову, возле Собора, цистерна с надA
писью «Святой источник». Небольшая очередь с канистA
рами. Высокий мужчина в скафандре выбрался из вертоA

лета. Дюжина телохранителей спешно образовала круг.
Пассажир от удивления вытаращил глаза.
A Хозяин источника, A отреагировал таксист беззубой
улыбкой. A Недавно у его ворот бомжи уронили авиабомA
бу времен отечественной войны. Везли на металлолом,
пока ось на тележке сломалась. А он решил, что это несоA
стоявшееся покушение и пересел с бронетранспортера
на вертолет.
A Смотрю, окна почти все заколочены, как же тут люди
живут?
A Бегут отсюда. Квартиры продают за бесценок. ОчеA
редь в Регистрационную палату по предварительной заA
писи, за полгода занимать нужно.
Таксист ловко спрятал под сиденье пятитысячную куA
пюру и, явно обрадовавшись гонорару, предупредил:
A Советую держаться в поле зрения воздушной полиции.
Пассажир посмотрел в небо и увидел желтый дириA
жабль с портретом президента Жириновского (Его предA
шественник пропал на лыжне во время землетрясения в
Сочи).
Пройдя улицей Ленина, приезжий вышел на большую
пустынную площадь.
У гранитного монумента вождю рабочего класса трое
ветеранов возлагают алые гвоздики.
Вдруг загрохотала запряженная лошадьми тройка. В
повозке мешки, пулемет «максим».
A Наши. Повезли через кордон муку жителям КиселевA
ки, A пояснил остолбеневшему гостю белобородый дед с
тростью. A Пять лет назад они отделились от губернии и
присоединились к казачеству. Наобещали им кисельные
виктор ахманов
берега, молочные реки. Теперь у них нет горячей воды,
тепла, бани и они голодают в знак протеста. А Думе наA
плевать на все, A дед показал в сторону белого, похожего
на Дворец партийных съездов, здания.
A Кто же у вас правит нынче от имени народа? A интереA
суется гость, впечатленный архитектурной мощью «гнезA
да» местной бюрократии.
A «Россия забытая» и «Россия закрытая».
A Вон наш позор! A гневно указал белобородый чуть
правее, где у мраморных стен выстроилась очередь соA
всем молоденьких девчушек. A Они ожидают зачисления
на работу в публичный дом. Депутаты на последней сесA
сии легализовали проституцию.
A Пусть сходит к памятнику Теркину. Там настоящий
позор! A перебил товарища старичок в светлом кителе с
пожелтевшей газетой «Правда» в кармане.
Навстречу гостю вывернула колонна подростков в проA
тивогазах с транспарантом: «Нет фашизму!».
Из окна обшарпанного дома вылетел завязанный узA
лом прозрачный целлофановый пакет с желтой жидкоA
стью и, шлепнувшись о тротуар, разорвался. Запахло
мочой.
У памятника Теркину голые музыканты поют под гитару:
«Мы живем в самой богатой стране и нам ничего не
надо...»
Публика швыряет в них черные полиэтиленовые мешочA
ки, которые разбросаны по всей улице. Как выяснилось:
несколько лет назад засорилась канализация, и жители
справляют в такие пакеты нужду большую.
Смоленск 2007 год, ноябрь.
65
 анастАсия
литВинова
«В списке живых не значится»
Я никогда не возьму ноты. Закорючки на листе бумаги.
Замкнутое пространство. Эта полутемная комната. ДруA
гая. Третья. Сколько комнат проходят через одну жизнь.
Опять ноты. Из комнаты в комнату среди бумаг перебиA
раются ноты. Как я их не люблю. КтоAто записал ими приA
говор одиночества. Пресловутые клочки бумаги. ИспиA
санные на обороте телефонами, именами A буквами, цифA
рами, ничего не значащими. А ноты значат. Пока они со
мной, ничего не изменится. Все будет идти так, как запиA
сано. Что там? Ля минор. Банальная тональность. Самая
банальная из существующих. Не хочу прожить жизнь в ля
миноре. А так записано. Что там еще, что среди этих буA
маг? Рукописи A бисерными корючками годы внутренней
правды, чеки, счета, документы, письма. Обрывки жизни,
секунды сознания, порывы, эмоции A все в клочках бумаA
ги и среди всего этого A путеводной нитью A ноты. ВыброA
сить, сжечь A не могу. Смотрю на них и чувствую A пора
менять комнату. Опять побег. Бегать приходилось всегда
(от себя, не от когоAто). Куда убежать? Я люблю синие
комнаты. Самыми добрыми и, видимо, счастливыми были
именно синие. Счастливое было.... Давно. Не хочется вспоA
минать. Бессмысленно. Но синее останется. Хочу в сиA
нюю комнату. Не светлую, не большую. Кровать, шкаф,
машинка и синее небо. А тут серое. Вечно серое небо над
Москвой. Или где это? Все равно. Потому что не синее.
Паровозный гудок. Какая нота? Одна A протяжная, зовуA
щая, ждущая. Там, в моих нотах, прописанная. Поезд стоA
ит и ждет своего вечного пассажира, а пассажир кидает в
сумку ключи и майку; собирает обрывки; связывает беA
чевкой ноты. Шум внешний. Голоса вокзала. Но это тольA
ко вовне моей головы. Я не понимаю их язык. Закурить...
Молчу. Говорить не умею. Да, и считаю бессмысленным.
Касса. Набор букв, превратившихся в звуки. Перрон. ВаA
гон. Соседи с баулами. Зачем? Куда им это? Или у них там
ноты? Сейчас, поезд тронется. Станет легче. Когда поезA
да трогаются, всегда становится проще. ЧтоAто меняется,
и я знаю, что поезд A тоннель до следующей комнаты. Не
синей, другой, но и это хорошо. Тронулись, смотрю на
перрон. А мне в уходящем поезде A машет рукой мой
маленький еврейский бог. Хорошо. Потом я зайду в комA
нату и достану свои ноты. Как хорошо, что ты сейчас здесь,
мой маленький еврейский бог.
66
______________________________________
Эта комната. Сверчок. Коморка за шкафом. Секунды
удовольствий соперничают с часами лишений. Не имею
права на исповедь! Хочется уйти, забыться, вернуться в
эту комнату. Вспомнить. Что? Кого? «Не любила, но плаA
кала. Нет, не любила, но...» Бессмысленно. Тени опутываA
ют меня. Не реальность, но воспоминания. Полосы на поA
толке. Серое утро. Наступило. Опять. Закройте двери,
оставьте меня в этой комнате. Такое бывает: комната и ее
жилец сближаются, становятся одним миром. Во чтоAто
же надо верить. Не могу, не умею A не верю. А вдруг это
шанс? Вдруг поверить надо? Мне никто не дает подскаA
зок. Одиночество в нотах и тени, путающиеся у ног. Они
манят: так будет проще, гораздо проще. Еще не страшно.
И уже поздно. Поздно говорить и бояться. Фонари и маA
шины. Голос: «Могу я соврать?» A Не можешь! Не моA
жешь! ЗачемAто так надо, чтоб ктоAто был честен, но я не
верю. Путаюсь в мыслях. Наступает ночь. Хочу остаться
здесь до конца. В этой комнате.
Что здесь конец? Что есть путь A попытка постижения
вечности. Рано менять комнату. Сомнения. Неправда поA
ступков и поезда. Я не спешу, это лишь видимость. СмешA
но спешить, когда некуда. Когда не хочется уходить,
глупо не остаться, а я все равно ухожу. Вернусь A знаю.
Что тогда изменится? Нет слова «Должен». Не честное
слово A «Бегом». На уровне интуиции туда, где хочу
быть... Почему же я здесь? Я не должна. Не здесь. За
что прощать? Что помнить? Помню синие комнаты. ПоA
мню эту, пока, сейчас, покуда не вернусь. Не хочу чужие
комнаты. Не люблю чужие жизни. Лучше свои. Я не разA
рушитель. Не ненависть A боль. Зачем вы делаете мне
больно? A Так надо. A Не называйте моего имени... Как
последняя просьба умирающего, A не называйте. БудеA
те. Всем присуща жестокость. Хочу уйти. Не могу. ВреA
мя. Стрелки часов такие медленные, когда от них чтоAто
зависит. Перекрутить бы их. Зачем вы говорите со мной,
я же молчу. Не спрашиваю, а Вы говорите. Не верю в
специальные фразы. Не верю в вас. Не могу. Не люблю.
Когда это кончится, вернется та комната. Пройдет вреA
мя A быстро, но не легко A и я напишу письмо тебе. ПосA
леднее, больше писать не буду. Я это сейчас знаю. Это
написано. Бережно закрываю ноты.

Гул в ушах. Опять поезд. Назад в мою комнату. ХороA
шо. Но можно ли себе позволить? Можно ли поверить,
что все сложится и растопит кубики льда? Не знаю. Вот
она, моя комната. Достаю ноты. Иллюзия, что они расA
сыплются в прах. Нет. Целы. Все равно. Здесь хорошо. И
ты здесь. Что же, одна из добрых комнат. Пусть дни буA
дут тихими и серыми. Может быть, больше не придется
бежать. Посмотри на ноты. A Зачем они тебе? A Я их ненаA
вижу. Давай их сожжем, чтобы все осталось так, как есть
сейчас. Страшно. Они меняют жизнь. Что без них будет? A
Зачем ты это делаешь? A За любовь... Пыль и пепел. ТемA
но. Да, именно. В театре теней сегодня темно. Комната
сжимает веки. Что произошло? Огонь. Пепел. Безумие.
Сейчас знаю, нельзя было трогать ноты. Разве так бываA
ет? Ты больше никогда не станешь собой. А мне что деA
лать? Бежать? Менять комнату? Кто эти существа рядом
со мной? Тени. А ты гдеAто глубже. Ты не среди теней. Не
со мной. Холодно. Я иду в комнату. Твои вещи. Я не стану
их забирать. И свои не стану. Не могу уйти и боюсь осA
таться. ЧтоAто не так. Надо искать выход. Голоса за окA
ном. ЧтоAто нашептывают, убаюкивают. Надо пойти за
ними. Иду. Дождь капает на плечи, сырые волосы падают
на спину. Я знаю, что ты гдеAто здесь, внутри мира теней.
Такого далекого, но теперь и моего. Дальше. Парк. ЦерA
ковь. Ограда кладбища. Вода отражает капли. Серое здаA
ние. Запах больницы. Серая лестница с решетками. Я отA
крою дверь. Свет хирургических ламп. Ты здесь. Я ухоA
жу. Я A только тень.
_______________________________________
Иду по улице. Снег. Дождь. Все равно. Надо идти. Надо
вспоминать. Знать. Помнить. Ворот свитера уже не будет
давить горло, в него теперь только прячусь. Привычка
намеренно сутулить спину. А по утрам поднимать раз в
неделю телефонную трубку и смотреть: гдеAто там чтоAто
было. Куда звонить? Длинные гудки. Там никто не отвеA
тит. Зачем я звоню туда? Не помню. Помню только, что
там чтоAто было. Не страшно. Должно быть, а не страшно.
И это плохо. От этого дождь. От этого A все равно. ПаA
мять стала черноAбелым фильмом. Лица, люди, города,
чтоAто еще, но свет везде белый, операционный. ТрепанаA
ция памяти. Куда я иду? КудаAто надо. Дойду. Не нужно
помнить, зачем и куда, можно так. Я разговариваю. И
раньше разговаривала. Только теперь тихо. Так что тени
вокруг слушают, прислушиваются, подставляют уши. ЗаA
чем они меня слушают? Я A тень среди теней. Вопросы?
Вопросов нет. Вру. Сама себе. Один остался. Простой и
очевидный. Но он так далеко. Он не должен трогать. Не
должен мешать. Ломать пространство. ЗачемAто он есть,
может это ключ, отпирающий дверь из мира теней в мир
живых. Только мне он уже не нужен. Вообще, потому что
больше ничего не нужно. Тот, кто ищет смерти, ее зачасA
тую не находит. А потом надоедает искать. Дальше все
начинает повторяться. То же самое, тот же текст, бескоA
нечно повторяющийся спектакль. Эй, почему вы говорите
одно и то же?! День за днем. Сейчас A сейчас, я вспомню,
я знала тогда, я помнила, что есть выход, что ключ A телеA
фонный звонок, но чтоAто случилось. И теперь так, как
сейчас будет всегда, потому что там уже никто не возьмет
трубку. Мне не плохо. Я не жалею. Я ушла в мир теней и
останусь здесь навсегда. Здесь очень спокойно. А звоA
нок этот каждую неделю напоминает мне о том, что я
однажды услышу на другом конце провода автоматичесA
кий голос. Спрошу, позову к телефону, назову имя. ПауA
за, шелест бумаги, стук клавиш печатной машинки, мехаA
нический голос: «В списке живых не значится». Я положу
трубку. КогдаAто этот номер принадлежал мне...
________________________________________
Случайное письмо. Пришло чтоAто на тонкой бумаге, в
конверте со стертыми буквами обратного адреса. Мама
анастасия литвинова
будит с утра: «Это тебе». Хочется спать. Что за ерунда?
Мне не пишут письма, да и некому их писать. Смотрю на
конверт. Почерк какойAто знакомый. Вру, только штрихи,
подчеркивания букв. ГдеAто я это часто видел, но не так, не
совсем так. Надо спать. Будильник. Пора. «Нас ждут велиA
кие дела» и неуместное: работа. Ванна. Кухня. Чай. ЧтоAто
на столе A записная книжка. Дико болит горло. Надо позвоA
нить сменщику и сказать, что заболел, приду после обеда.
Открываю книжку, ищу телефон, звоню. Взгляд упирается
в страницу с моими каракулями. Среди них проступают
номера, записанные другим почти каллиграфическим поA
черком. Все бы хорошо, только зачем подчеркивать букA
вы? Листаю книжку, почти на всех страницах проступают
черточки... Как вздох A мысль A конверт без адреса отпраA
вителя. В телефон: «Прости... Желудок прихватило. До
вечера». Бегу в спальню. Вот он помятый конверт. Другие
буквы A размашистые, неразборчивые с теми же черточкаA
ми. Снова кухня. Разрезаю конверт. ЧтоAто руки дрожат.
Совсем разболелся A сдают нервы. Как же так? Почему я
сразу не узнал? Тоненький листок бумаги с незнакомыми
буквами, но такими родными подчеркиваниями. Читаю и
перечитываю не письмо, записку. Хочу вслушаться, понять,
впитать. Не сразу доходит текст, теряюсь в буквах, смотA
рю на черточки, глажу их глазами. Мои, мои... ЧтоAто не
так, не понимаю что, смотрю еще раз:
«Зачем я тащу тебя сюда за собой? Здесь только гоA
лод и холод. Здесь пропасть. Ты A то хоть должен знать,
почему я такая неуклюжая, почему я свое и за чтоAто твое
пространство ломаю? Мне нельзя этого было делать. Не
надо было ничего тебе говорить. Это не твой мир. Твой
мир счастливый. Меня, наверное, там нет. Не знаю. Ты
можешь мне помочь. Ведь ты всегда мог. Мерзнут ноги.
Здесь очень холодно. Что ты сделал такого? За что тебе
я? КогоAто ты сильно огорчил. Как жаль, что ты не со
мной. Правда, в этом и мое и твое счастье. Ты как всегда
был прав. Я ошибалась. Не прошу тебя забирать меня. Не
прошу ничего. Не ищи. Не узнавай, что стало. Не надо
больше боли. Или приезжай сейчас, немедленно. Пока
только голод и холодно. Ну почему же так? Не знаю. ПроA
сти. Не ходи сюда. У меня теперь совсем другая дорога.
Такая тихая, пустая, ненужная. Я целую и помню тебя.
Пока смогу, буду помнить».
Без подписи. Конверт. Черт с ним, с адресом. Ищу штемA
пель. Нашел дату: 1 декабря 1999 год. ПочемуAто нет гоA
рода. Картинка цветная A дома и подпись: «Ленинград.
Блокада. 1943 год». Отбросить эти буквы! На стене каA
лендарь. Сегодня A 5 мая 2002 года... «Не узнавай, что
стало...» «Блокада. Ленинград».
———————————————————A
67
 владИмир
коРолёв
«Ах, какая ДухОвщина!»
«Вырастила государя, а он и сам не знает, что он  государь!»
Потёмкин стоял и улыбался солнцу. До Чижева остаA
вался один переход, и теперь уже ничто не помешает каA
валькаде императрицы к вечеру вползти в поместье его
отца.
A Солнышко, радуй, радуй весь день, не прячься за тучA
ку, сбереги нас в дороге от дождя!
Каспля плескалась у ног, Григорий сделал два шага в
воду и начал умываться. Вода неожиданно оказалась
тёплой, пахла болотиной и не бодрила.
A Вернусь к трактиру A ополоснусь колодезной! A решил
он и выбрался на берег.
Бодрящий настрой, только что согревший душу при
мысли о родном Чижеве, вдруг стал быстроAбыстро раA
створяться и уплывать вниз по течению вместе с цветком
кувшинки, которую он сорвал, чтобы из чашечки слизA
нуть крупную каплю росы. Серебряная бусинка из лоA
пушка была его любимым лакомством в детстве, когда,
проснувшись самым первым из всей семьи, Григорий
мчался на речку. Дел там было всего два A проверить
установленные с вечера норота* и насладиться влагой,
что за ночь сахарными жемчужинами поселилась на проA
житьё в глубоких морщинах и извилинах прибрежного
шляпочника, причём, сделать это надо было чем раньше
A тем слаще; главноеA успеть до того, как солнце подниA
мется до середины неба и само проглотит росу.
Пастух Игошка, который открыл Григорию сладкую
тайну утренней капельки, рассказывал барчуку, что только
благодаря серебряной росе он полдня обходится в поле
без завтрака. В молодости до ста разов приходилось
нагинаться, делать лопух рюмочкой и стряхивать слезинA
ку в рот, а потом
Игошка приловчился собирать росу с широких листьев
ложкой A получалось и больше и вкусней.
A Хожу до обеда сытый, а то и пьяный. Роса как опохA
мелка хороша, если вчерашним вечером хозяйка бражA
кой побаловала!
Игошка расправлял плечи, его глаза, казалось, тоже
начинали отливать серебром, и он, куражась, громко хлоA
пал длинным пеньковым бичом. Брызги от выстрела мокA
*Норот A самодельная рыболовная снасть в виде плеA
теной из лозы узкой длинной корзины (1,5A2 м) с перегоA
родками,
68
рого жала плети радугой вспыхивали над лугом, но через
мгновение исчезали A только пчёлы да оводы продолжаA
ли жужжать над духмяной травой.
Игошка подходил к Григорию, протягивал руку, но не
для того, чтоб поздороваться, а для того, чтоб подерA
жать кукан, определить навесу, сколько рыбы мальчонка
достал из норота. Пастух смачно крякал, если тянуло фунта
на четыре, или если нижний сазан был особенно жабрисA
тый и массивный. Тогда Игошка ногтем обязательно стаA
рался сковырнуть с тулова крупную как деньга чешуинку.
Если получалось с ходу A мужик радовался: примета A к
выпивке.
Игошка был справным хозяином стада: потравы сеноA
косов не допускал, коровы у него не разбредались, а
бугай по кличке Чёрт вёл себя в присутствии пастуха как
ягнёнок.
Григорий вспомнил Игошку ещё вчера, когда за версту
до постоялого двора, где уже были развёрнуты шатры и
дымилось жаркое в ожидании императрицы и светлейшеA
го, череду карет и тарантасов остановил козёл. Скотина
перегородила пыльный большак и не собиралась ретироA
ваться.
Государыня, от резкого торможения пошатнувшись на
диване, вынуждена была прервать беседу. Но, выглянув в
окошко, закричала охране:
Хозяина не трогайте! Пусть живёт! A И засмеялась.
Потёмкин выбрался из кареты. Да, пики, сабли и аркан,
опоздай хотя бы на миг Екатерина, были бы в деле! А
рогатый дьявол, словно зная о высочайшем покровительA
стве, спокойно взирал на храпящих лошадей и матеряA
щихся всадников. Тем не менее стойка хозяина была боA
евой, мышцы под серой, с подпалинами, дохой A окамеA
невшими, борода A задранной вверх.
Эх, нет на тебя Игошки! A подумал Григорий и вдруг,
совершенно неожиданно для всех и прежде всего для
себя, прежде всего, оседлал козла A да как гикнет!
…Тракт дрожал от хохота, а Потёмкин уже устраивал
своё большое тело на ложе против царицы.
Екатерина захлёбывалась от смеха:
Ну, князь, ну, кавалерист, ах, шутник, радость моя!
Григорий Александрович поцеловал ей руку и в проём
незахлопнутой дверцы вновь увидел рогатую бестию.

Козёл, похоже, понял, что эти люди и кони опять оказаA
лись хитрее его, и потому, расслабив тело, лишь косил
глазом на Потёмкина, A дескать, что ж ты, брат, оконфуA
зил меня, не дал пободаться!
A А ведь это не козёл, государыня, это A мститель!
A Я его хозяином нарекла!
A И хозяин и мститель! Ведь в Касплю въехали! Каспля
обижена, на нас с тобой обижена! Вспомни Указ свой три
года назад: повелеваю A город Касплю перевести в село
Духовщину и назвать город Духовщина.
Правильно сделала. Если козлы по городу разгуливаA
ют A это не город!
Батюшка, Григорий Александрович, опять раньше меня
зарю встречаете! A По косогору к реке бежал, поддержиA
вая саблю, денщик Тимофей. Взгляд запыхавшегося каA
зака просил прощения и снисхождения.
Ничего у тебя не получится, Тимка! Я на родной земле
раньше всех встаю. Чем ближе к Чижеву A тем раньше для
меня зорька. На смоленских угодьях мне твой догляд не
нужен. Спи вволю, понадобишься A сам разбужу. Ты скаA
жи лучше, ответ на мой циркуляр из Духовщины получен?
Получен, ваша светлость, получен. Поздно вечером,
когда вы опочивать изволили, порученец прискакал. РазA
будить?
Вернёмся к трактиру A разбудишь для доклада.
Потёмкин повеселел: если адъютант спать улёгся и до
сих пор ещё дрыхнет A значит, и в Чижеве, и в Духовщине
всё будет подготовлено так, как было расписано в цирA
куляре.
Постоялый двор просыпался медленно и негромко. Это
только казалось, что стражники курят у костров A на саA
мом деле то один из них, то другой, то третий прохаживаA
лись от шатра к шатру, у коновязи была своя охрана,
повара тоже не чурались вооружённых помощников.
По Каспле кричали петухи A им никакая охрана не указ!
А ведь так и царицу разбудят не вовремя. Проснётся Като
с головной болью A беседы не будет, дороги не будет,
Духовщина не понравится!
Тимофей привёл заспанного порученца.
Давай, кавалергард, докладывай, как мой край готоA
вится к приезду государыни!
Как в циркуляре предписано, ваша светлость! И в ДуA
ховщине палаты готовы, и цветы посажены. Благодать!
Но в Чижеве красивее.
Василий Васильевич* помнит петербургские порядки,
вас уважает A и всё справно сделал: опочивальня с двумя
входами, оркестру место отстроили, парк от сучьев очиA
щен, беседки поставили у озера, в бане пар хороший A
сам мылся…
Так, а норота мне готовы?
Готовы, только очень большие. Три штуки. Тяжёлые. Я
едва поднял. A Но вы сами сказали A чтоб не меньше трёх
аршин.*
A По Духовщине свиньи в лужах купаются, овец с козаA
ми где пасут?
A Духовщина цветёAёAот! А свиньям купаться негде A
предводитель дворянства велел речным песком лужи заA
сыпать. Про овец не знаю A не попадались, кроме как на
столе: Энгельгардт бараниной угощал…
Потёмкин засмеялся. Баран на столе лучше, чем баран
A поперёк дороги. Кавалергард, думая, что светлейший
пригласит сейчас его отзавтракать (ТимофейAто был поA
слан за чаем и водкой), тоже расплылся в улыбке, подA
крутил усы.
A Ну вот что, чарку водки я тебе сейчас налью, а потом
A скачи! Возьмёшь с собой ещё троих казаков A проверь в
Духовщине все улицы, где государыня поедет. Чтоб ни
одной коровьей лепёшки на дороге не было и A главное A
козлятиной не пахло. На, бери десять рублей. Это тебе на
*Василий Васильеви" Энгельгардт A племянник Г.А.
Потёмкина, гвардии подполковник в отставке. Проживал
в 1780 г. в усадьбе дяди.
** Аршин A мера длины. Петровский аршин равен 71,12 см.
владимир королев
расчёт за порубанных овец, которые на дорогу будут, не
дай Господь, выскакивать. Ну да ладно A Духовщина не
Каспля! Скачи!
Батюшка, Григорий Александрович, вас к государыне
на кофий зовут! A Тимофей, принесший штоф водки, так и
не успел налить светлейшему.
Отдай казакам! Смелости у них хватает, а бодрости с
утра добавится.
***
Екатерина после встречи в Могилёве с австрийским
императором Иосифом ощущала себя царицей вдвойне:
руками австрияка будет теперь Россия укреплять свою
политику на юге, и Европе придётся поджать хвост, приA
нять влияние государства российского на Балканах как
должное!
Потёмкину были предложены кофе и ликёр A Иосиф,
довольный тем, что русская царица выказала серьёзные
намерения по совместному наведению порядка в Европе,
отдал Екатерине не только тот ликёр, что вёз ей в подаA
рок, но и почти все свои личные запасы.
Пока шли переговоры в Могилёве, Потёмкин поколеA
сил по городу и окрестностям. Город был его вотчиной,
дарован ему Екатериной A и в то же время он не знал его:
был в Могилёве первый раз. Но первопроходцем себя не
чувствовал A Днепр такой же как в Смоленске, а СмоA
ленск Григорий Александрович знал сызмальства и уваA
жал A за крепостную стену. Сегодня австрияк хороший
попался, а завтра на его место другой придёт A и попрёт
на Россию. Могилёв A запад, здесь надо тоже фортификаA
цией заниматься. Пример Смоленска A хороший пример.
Грело душу, что Смоленск и Могилёв, как и Херсон, на
Днепре. Да, сердце светлейшего принадлежало сегодня
не тому, что есть, а тому что будет. По Днепру заложены
им Екатеринослав, Николаев, Херсон. Везде работа киA
пит, пристани и редуты ладятся, на верфях звон топоров и
шуршание пил за пять вёрст слышны, везде слышен гоA
мон молодых голосов, везде уже шумят базары, везде A
а Херсон милее всего! Почему?
Манило степное раздолье, где можно скакать и скаA
кать, только ветер в лицо, но более манила голубая гладь
могучей реки A уж больно ластилась она к берегам удобA
ных для спуска фрегатов. Флот, флот, флот A это слово
забирало в тёплую горсть его сердце, всякий раз, когда
ктоAто произносил «Херсон».
В Могилёве светлейший в переговорах участвовал лишь
тогда, когда его приглашала сама императрица. ЕкатериA
на знала, что голова светлейшего там на юге, в НоворосA
сии, здесь же главными помощниками были РумянцевA
Задунайский, Безбородько, Пассек.
Однако Екатерина заметила: как только Григорий поA
являлся за столом переговоров, Иосиф тут же все свои
представления и запросы начинал адресовать ему.
A Вырастила государя, а он и сам не знает, что он A госуA
дарь! A думала в такие минуты императрица. Она теряла
нить беседы A и не старалась быстро ухватить её вновь,
зная, что Потёмкин эту нить давно держит и держит зубаA
ми, а сейчас не только скажет то, что нужно России, но и
так скажет, что это нужное будет исполнено и продвинуто
на юг, на север, на запад и восток, на сушу и на море.
Потом государыню начинало охватывать чисто женсA
кое половодье воспоминаний. Она, глядя на ладони ПоA
тёмкина, тяжело лежащие на зелёном бархате дипломаA
тической столешницы, вдруг замечала, что кисти у него
хоть и крупнее чем у других её генералов, но незаплывA
шие жиром косточки продолговаты, сухи и, наверное, как
всегда, горячи. Особенно хорош мизинец ближней к ней
левой руки. И может быть, потому что на нём играет граA
нями перстень, подаренный ей самою на втором году их
знакомства? Да, руки у него не поменялись A она неожиA
данно почувствовала, как тепло и нежно одна из них легA
ла на её обнажённое плечо, а другая грубовато и страстA
но цапнула за правую ягодицу и властно притянула её поA
69
 владимир королев
качнувшееся тело к его широкой груди!.. Екатерина резA
ко повела шеей, глянула влево и вправо. За столом в это
время развивал Балканскую теорию Румянцев A и Иосифу
она, похоже A подходила.
Зато Потёмкин заметив, как она повернула голову, и
рассекретив её взгляд с поволокой, негромко произнес:
A Хороша Катька, хороша!
Между ними давно уже ничего не случалось. Даже о
дочери разговоров не заводили (воспитания ей от поA
мощниц императрицы было вдосталь!) а тратить государA
ственное время на дитя любви A упустить Россию! Но
страсть, страсть, куда её спрячешь, куда денешь!
Екатерина меняла любовников и фаворитов A и в МогиA
лёв привезла Ланского. Он был бледен и красив, заметен
своей статью. От него пахло тонкойAтонкой Европой, ряA
дом с ним императрица ощущала себя лозинкой, но не
бабой. Сейчас она это почувствовала особенно остро:
рядом сидел и жарко дышал Потёмкин.
Вечером, явившись в театр, светлейший направил стоA
пы к главной ложе. Иосиф протягивал императрице свой
лорнет, воздавая хвалу идеально отшлифованным немецA
кими мастерами линзам, когда Екатерина узрела ГригоA
рия. Начищенные ботфорты собрали на своё зеркало всю
мощь светильников главного присутственного места, и
Екатерине показалось, что видит в них себя, глаза свои,
искрящиеся и зовущие.
A Спасибо за подарок, A взяла себя в руки Като. A ПроA
верять его буду на представлениях в Петербурге. МогиA
лёву, до такого лорнета тянуться и тянуться. A Это сказаA
но Иосифу. А Ланскому: A Подвинься, Григорий АлексанA
дрович пришли!
***
A Светлейший мой, Григорий Александрович, как извоA
лили спатьAпочивать? A Екатерина вложила в голос столько
70
нежности и томности, что Потёмкин понял: Като в духах,
Като выспалась, Като готова к дороге. Като будет хороA
шей собеседницей.
Императрица была в халате, который Григорий привёз
ей из Херсона. Он сам ходил по рынкам, искал для КаA
теньки одеяние, какого у неё никогда не было.
Искал и не находил! Дал в Екатеринослав поручение
своему секретарю Попову: A Добудь халат для императA
рицы, чтоб был и легок и массивен, и нежарок, и чтоб она
в нём себя молодой ощущала!
Попов старался, жену дирижёра местной капеллы с соA
бой по купеческим лавкам таскал, сзади пощипывал: A
ВыбериAвыбери, хозяюшка, помоги мне, сам Григорий
Александрович тебе руку поцелует.
Попов и дирижёрша три вещицы достойных прикупиA
ли, Потёмкину они вроде и понравились, но он чувствоA
вал A не то!
A Слушай, потомок Чингисхана! A Сидя за трапезой у
бывшего хозяина Крыма ШахинAГирея, теперь получивA
шего временную резиденцию в Херсоне Григорий АлекA
сандрович протянул руку и помял в ладони ткань широA
кого рукава его халата. Посыпались золотые искры. Ты
сегодня в такой халат нарядился, что сразу всей Золотой
Ордой мог бы командовать!
A Вы в гости пожаловали, Григорий Александрович! ЗоA
лотая Орда A ваша Новороссия. Вы тут и хан, и импераA
тор, и адмирал!
A То, что адмирал A это точно. Чёрное море нашим
стало и нашим будет! Спасибо батюшке Днепру... А у
тебя с каждого халата звёзды сыплются? Хочу халат со
звёздами!
... Так Потёмкин нашёл то, что искал. Единственное, что
добавил A велел пустить по голубому полю распаха туA
рецкого халата четыре нитки бисера со своего стекольA
ного завода в Петербурге.
 об авТорах
Александр Гальпер
Александр Гальпер родился в Киеве в 1971 и живет в НьюAЙорке с 1990 года. После окончания БруклинAколледжа
по факультету литературы работал продавцом сантехники, программистом, водителем скорой, таксистом и сейчас
социальный работник. Писать прозу и поэзию на английском начал еще в колледже. В конце 90Aх после прочтения
Джойса «Улисс» вернулся к творчеству на родном языке. Публиковался в эмигрантской прессе. Много гастролирует.
Выступал со стихами и короткой прозой в Москве, СанктAПетербурге, Воронеже, Смоленске, Киеве, Минске, БерлиA
не. На английском регулярно читает в Лондоне, НьюAЙорке и Сан Франциско. Публикуется на русском и в переводах
на английский во многих интернетных и бумажных изданиях.
В ньюAйоркском издательстве КожаAПресс вышли сборники стихов «Рыбный День»(2003) и «АнтидепрессанA
ты»(2006). В результате сотрудничества с художником Иваном Горшковым в Воронеже были изданы комиксы «Трубка»
(2006) и иллюстрированный сборник стихов «Синий Мяч»(2007).

Света Литвак
(svetalitvak)
Родилась в г. Коврове в 1959 г. Окончила Ивановское художественное училище в 1981г.. С 1982 живёт в Москве.
Дольше всего, больше года, работала в Центральном Академическом Театре Советской Армии художникомAдекоA
ратором (с 1982 г) Автор поэтических книг: «Разноцветные проказники» (92), «Песни ученика» (94), «Книга называетA
ся» (07), а также прозаической «Моё путешествие на Восток» (98), книги эротической прозы и поэзии «Это A любовь»
(02). Автор журналов «Знамя», «Арион», «Сельская молодёжь», «ПО» (журнал Поэтов), «Дети Ра», «Футурум
Арт», «Наша улица», «Чистая линия», «Лехаим», АКТ (СПб), «СЛОВОЛОВ» (СПб), «Сельская жизнь» (СПб), «ЧиA
тарь» (Пенза), «Летопис матице српске» (Нови Сад, Сербия), «Zlatna greda»» (Novi Sad, Сербия), «Trag» (Vrbas,
Сербия), «ULAZNICA» (Zrenjanin, Сербия), в информационном бюллетене «КУБИКИ БУКВ» (Тула). Публиковалась в
газетах «Гуманитарный фонд», «Цирк «Олимп»» (Арена), «Независимая газета» и др. Сборники стихов: «Поэты в
поддержку Григория Явлинского», «Верлибр нового тысячелетия: стихи участников фестиваля.» (Тверь), «То самое
электричество. По следам XIII Российского фестиваля верлибра.». Антологии: «Самиздат века», «Crossing centuries»
(USA), «Антология русского палиндрома», «Russian Women Poets» (London), «ПОЭТИКА ИСКАНИЙ ИЛИ ПОИСК
ПОЭТИКИ», «Московская муза ХVII A XXI», «Russian Women Poets» (USA), «Современная литература народов РосA
сии», «НОВАЯ АНТОЛОГИЯ ПАЛИНДРОМА». Ряд публикаций в сетевых изданиях. Издатель литературноAхудожеA
ственного журнала при Зверевском центре современного искусства. Участник литературноAхудожественных фестиA
валей в Москве, СанктAПетербурге, Костроме, Смоленске, Самаре, Коврове, Саратове, Твери, Нижнем Новгороде,
Запорожье (Украина), Тарту (Эстония), Сенте (Сербия), Яссы (Румыния).
Вместе с Николаем Байтовым A организатор акционной программы «Клуб литературного перформанса», отмеченA
ной Соросовским грантом 1998 года.
Лауреат Международной отметины им. Отца русского футуризма Давида Давидовича Бурлюка A в мае 2004 года.
Лауреат премии Asociatia culturala “FEED BACK“, INTERNATIONAL FESTIVAL OF NEOAAVANTAGARDE, 2nd edition,
taking place in Iaєi, between 4A8 June, 2008 (Румыния) for performance neoavangardist Sveta Litvak

Наташа Романова
Наташа Романова A автор поэтических книг «Машина наваждения» (1994), «Ли Ху Нам», «Расписная стена» (1999),
«Публичные песни» (1999), «Песня ангела на игле» (2001), вышедших в издателстве «БорейAарт». Пятая книга A
«Zaeblo» A вышла в издательстве «Геликон плюс» в 2007 году, презентации прошли в СанктAПетербурге, Москве и
Смоленске. Родилась в Белоруссии, училась в СанктAПетербурге. По образованию A филолог и нейрофизиолог,
Наталья Романова A основатель Школы Грамотности в СанктAПетербурге, автор альтернативного метода обучения
грамотному письму без правил и словарей.
Предлагаемые тексты войдут в новую книгу «Третья нога».

Григорий Ющенко
Григорий Ющенко (р. 1986) A художник, живет в СанктAПетербурге. Рисует и выставляется с 2005 г., с 2006 г. участник
артAгруппировки «ПРОТЕЗ», исповедующей стиль «трэш» в живописи и избравшей для освещения пять понятных
всем тем: секс, насилие, безумие, наркотики и война. В составе группировки было осуществлено более 15 выставок
и акций. В 2007 г. персональный проект Григория Ющенко «Релкама наркотиков» вошел в шортAлист премии КандинA
ского. Автор иллюстраций к книги Натальи Романовой «Zaeblo» (2007).
Предлагаемые работы будут использованы в качестве иллюстраций к книге Наташи Романовой «Третья нога».

Инна Кириллова
(Макурина Инна Кирилловна)
Родилась и живет в Смоленске. Окончила Смоленское музыкальное училище и Московский психологоAсоциальный
институт (факультет психологии). Продолжает учиться в аспирантуре СмолГУ (кафедра философии). Работает над
диссертацией. Автор нескольких прозаических текстов и восьми пьес. Печатается в Интернете.
Постоянный автор журнала.

71
 об авторах

Александр Базенков.
Родился 1975г. В г. Смоленске. Рос и развивался б/о. наследственность отягощена. В 1998 закончил Смоленский
базовый медколледж по специальности Фельдшер общей практики. До поступления в СБМК два года пролетарствоA
вал грузчиком на смоленском заводе холодильников. Принимал участие в создании и жизни смоленской punkAгруппы
«Карамазов Драмс». Внутри этой формации, собственно, и создавал свои песни (стихи?). Все творчество находиA
лось до некоторого времени под влиянием алкогольных и пр. эксцессов. Любые цитаты, аллюзии, отсылки и т.п. –
присутствуют. В настоящее время работает по специальности в одном из психоневрологических учреждений. СмотA
рит в будущее с опаской.

Эдуард Кулемин
Родился в Ярославле в 1960 году. Окончил Московский энергетический институт (Смоленский филиал). Художник,
поэт, инициатор ряда артAпроектов. Вдохновитель и организатор разнообразных коммуникативноAтворческих обраA
зований (КЭПНОС, Группа Неизвестных Художников, Ассоциация Проклятых Поэтов и др.). Участник многих худоA
жественных выставок и фестивалей (Россия, Германия, Норвегия, Бельгия, Франция, Италия, США, Канада и др.).
Автор книг: «Кажется, состоялось» (1991), «Однохуйственный Улисс» (1994), «Искусственным путем» (1998), «МульA
тиматум» (2002). Имеет публикации в России и за рубежом: «Митин журнал» (С.Петербург), «Черновик» (НьюAЙорк),
«Лимонка» (Моска), «Завтра» (Москва), «Гуманитарный фонд» (Москва), «Смоленский край»(Смоленск), «Читарь»
(Пенза), ежемесячник Зверевского ЦСИ (Москва), «Другие» (Москва), «Топос» (интернетAиздание), «Другое полушаA
рие» (интернетAиздание), Risvolti (Италия). Включен в антологии: Crossing Centuries: The New Generation In Russian
Poetry (США), CoolAStripAArtAAntology (Македония), «Нестоличная литература» (Москва). Имеет страницы на сайтах
Стихи.ru и Проза.ru.

Олег Разумовский
Олег Разумовский родился в Смоленске. Служил в морфлоте. Закончил иняз. Работает переводчиком в издательA
стве АСТ. Участвовал в культовых проектах: «Третья модернизация», «Митин журнал», «Черновик» и др. В 2007
вышла книга RAZUMBUNT.

Александр Голубев
Родился в 1960 году в Смоленске. Окончил Московский энергетический институт (Смоленский филиал). ОсновопоA
ложник трансреализма. Один из основателей международного творческого объединения КЭПНОС. Входил в состав
учредителей Гуманитарного Фонда им. Пушкина. Организатор двух крупных фестивалей актуального искусства в
Смоленске. В 1993 году выпустил книгу стихов.Умер в 2006 году.

Владимир Марков
Поэт, художник и драматург Владимир Марков скоропостижно скончался в 1999 г. Начинал свою творческую деяA
тельность в конце 80Aх гг. В 1992 г. участвовал во 2 Международном фестивале современного искусства в Смоленске,
где, на поэтических чтениях занял первое место. В начале 1993 г., в Москве участвовал в леворадикальной художественA
ной выставке в Центре современного искусства A «Война продолжается». Его работа A «Возникновение ненужного»
получила самые лучшие отзывы критиков. Затем, в 90Aх гг. участвовал в различных поэтических и художественных
акциях, выставках в гг. Москве и Смоленске. Сотрудничал с левацким журналом A «Радек», с анархорадикальным
движением «ЗАиБИ», радикальной артгруппой A «Слепые». В настоящее время хранителем его творческого наследия
является его ближайший родственник историкAкраевед Владимир Марков. С его согласия и публикуется данная пьеса.

Чайкин А.В.
(он же Потрот Уару, Бонгард Друидов, И.З. Вращенцев, Захар Самозванцев, Чайк Андреев и другие поместив
шиеся)
Родился, чтобы не обижать родителей. Пишу, чтобы не мучила совесть. Началось все с Казахстана. Там меня
ставили в угол за то, что я верил в ангелов и в черные дыры. Сейчас разрываюсь между Смоленской областью и
Москвой. Но всегда смотрю изнутри
эх, а я ещё помню времена, когда под париками скрывали не лысину, а отсутствие волос
дети росли только под пролетающими над ними пулями
заплетание кос ценилось выше пятого этажа
люди, выбирая главное, говорили меньше, чем весили
и никто не думал, что всё, что я здесь написал есть выплески моего либидо
на этом можно было бы остановиться, но не могу отказать себе в возможности указать парочку ссылок на самого себя:
http://www.litsovet.ru/index.php/author.page?author_id=5713
http://www.stihi.ru/author.html?izvra
http://zhurnal.lib.ru/b/bongard_d/
http://lito.ru//avtor.php/izvra?uname=izvra
http://www.grafomanov.net/poems/author/izvra/
Анастасия Литвинова
Не в памяти о рождение суть мысли о жизни. События совершаются и их поток остановить невозможно. этот поток
и есть жизнь. Моя. И конечно же, Ваша.

Глеб Коломиец
Поэт. Родился в 1986 году в городе Туле. Творческую деятельность начал с 2003 года. Сотрудничал в качестве
автора текстов в музыкальных коллективах «эФтаназия» (punk, г. Тула) и «Melcor» (melodic black\death, г. Тула).
Автор научных работ по нормальной анатомии человека и истории России. Имеет публикации в изданиях «SSMAA
express», «По свету идущие», «Проба пера», «Мужской разговор», «Я.Д.Ы.»на сайте «Падонки.орг». Основатель
одного из языческих капищ Смоленска. Участвовал в организации литературной студии и журнала «Слова». Работал:
сторожем, дворником, переводчиком, компьютерным мастером, младшим научным сотрудником, санитаром, медбA
ратом и др. Ныне студент Смоленской медицинской академии.
Постоянный автор журнала.

72
 об авторах

Барри Швабски
Писатель, его перу принадлежит книга «Модернизм в современном искусстве» (Cambridge University Press, 1997) и
поэтический сборник «Опера: стихи 1981A2002 годов» (Meritage Press, 2003).

Юлия Поселеннова
Родилась в Смоленске в 1985 году. Окончила гимназию эстетического профиля и Смоленский педагогический
колледж. Участница литературных объединений Смоленска, постоянный участник поэтических акций и перфомансов.
Принимала участие в спектаклях Театра Юного Зрителя и Смоленского Областного кукольного театра. ПубликоваA
лась в студенческих газетах и поэтических альманахах, литературноAкраеведческом журнале «Смоленская дорога».
Прошла творческий конкурс в литературный институт им. Горького.
Постоянный автор журнала.

Виктор Ахманов
Родился в 1960 году на окраине города Казани. Окончил Казанский финансовоAэкономический институт. С 1985
года живет в Смоленске. Публиковался на сайте «Провинция», отрывки из книги «Партия дураков» опубликованы в
журнале «Смоленск», литературноAфилософском журнале «Топос». Печатался в газете «На краю».

Анастасия Литвинова
Не в памяти о рождение суть мысли о жизни. События совершаются и их поток остановить невозможно. этот поток
и есть жизнь. Моя. И конечно же, ваша.

Владимир Королев
Родился в 1953 году. В профессиональной журналистике с 1975 года. Член союза журналистов с 1977 года. 1975A
1979 A корреспондент, заведующий отделом в молодежной газете «Смена», 1979A1993 A корреспондент, заведующий
отделом, заместитель редактора в газете «Рабочий путь». 1993A1995 A председатель Смоленского областного комиA
тета по СМИ и полиграфии. 1995A2004 A собственный корреспондент РИА «Новости» в Смоленске. С 2004 года собA
ственный корреспондент «Медицинской Газеты» по Смоленской области. Получил золотую медаль ВВЦ РФ на высA
тавке «Пресса A 2000». Автор очерков о знаменитых смолянах. Член редколлегии журнала «Смоленская дорога»,
председатель Смоленской областной организации Союза Журналистов РФ.

73
 Коллективная работа, посвященная композитору Эрику Сати (мэйларт)
в рамках медиаартпроекта «СО_ОБЩЕНИЕ»: http://in4mation.blogspot.com/
74