N:ro 1 (081) maaliskuu 2014
303
Inkerinsuomalaiset: mistä vajaus johtuu?
INKERI:n numerossa 78
(3/2012) oli julkaistu Aleksanteri
Kirjasen kirjoitus ”Inkerinsuoma-
laistet. 40%:n vajaus kahdeksassa
vuodessa”. Tarkoituksena oli osoit-
taa Venäjän suomalaisten lukumää-
rän vähennys, joka tulee esiin vuosi-
en 2002 ja 2010 väestönlaskentojen
tietoista:
2002: 34.050 h.
2010: 20.267 h. (eli ─40%)
Niin kovan vajauksen syyksi
Aleksanteri Kirjanen mainitsi yh-
den: suomalaisten muuton Venä-
jältä Suomeen. Tämän kirjoittajan
mielestä täytyisi muistaa muitakin
syitä. Muuten emme osaisi hoitaa
suomalaista kansallistoimintaa tääl-
lä Inkerissä.
Inkerinsuomalaisten lukumäärä
on vähentynyt jo pitkään. Se näytti
ilmeiseltä jo 30 vuotta sitten. Muis-
tan inkerinsuomalaisten pohdis-
keluja siitä ainakin 1980-luvulla.
Palatkaamme kuitenkin virallisiin
tietoihin. Alempana esitettävien nu-
merotietojen mukaan suomalaisten
lukumäärä Venäjällä on vähentynyt
jo 1930-luvulta alkaen, sodan kaut-
ta, ja myös myöhemminkin, koko
sodanjälkeisen kauden aikana:
1939: 143.437 henkeä
1959: 92.717 henkeä (eli ―35%)
1970: 84.750 henkeä (eli ―9%)
1979: 77.079 henkeä (eli ―10%)
1989: 67.359 henkeä (eli ―12%)
Tästä näkyy että Aleksanteri Kir-
jasella mainittu vajaus ei ole toteutu-
nut yhtäkkiä 2000-luvulla, vaan se on
jatkunut viime 70 vuoden kuluessa.
Jyrkin vajaus tapahtui 1939 ja 1959
välissä (50.720 henkilöä). Tämä tar-
koittaa, että suuri määrä suomalaisia
katosi II:n maailmansodan sodan ai-
kana (ehkä 40 tuhatta?!), sen lisäksi
ehkä noin 10 000 jäi ulkomaille, etu-
päässä Suomeen ja Ruotsiin.
Väestölaskennan tiedoista ilme-
nee, että viime sodan jälkeen suo-
Konttori: C.-Петербург, ул. Проф. Попова, д. 4а, корп. 22, оф.
2014
malaisten määrä Neuvostoliitossa
väheni arviolta 10 000 henkeä joka
10 vuoden aikana. Näinä aikoina
inkerinsuomalaisia ei kaatunut niin
suuressa määrässä kuin sodan aika-
na, eikä muuttanut Venäjältä muu-
alle. Suomalaisten lukumäärän vä-
hennys tapahtui siis jostain muista
syistä.
PAKKOSIIRROT JA HAJOA-
MINEN VAJAUKSEN SYYNÄ
Venäjänsuomalaisten vähennyk-
sen ilmeisenä syynä on hävitys ja
hajoaminen 1930- ja 1940-luvulla.
Melkoinen kansanosa katosi teloit-
tamalla ja pakkotöissä; lukumaton
määrä kuollut nälkään. Loput jou-
tuivat hajoamiseen, kautta koko
Neuvostoliiton. Inkerinsuomalaisia
asuu Venäjän lisäksi myös entisen
Neuvostoliiton tasavalloissa. Niin
kovaan hajoamiseen johtivat 1930-
ja 1940-luvun pakkosiirrot Inkeristä
muualle.
Inkerinsuomalaisten pakkosiirtoja
Inkeristä on ollut useita. 1930-luvulla
Inkeristä karkotettiin kulakit etupääs-
sä Hiipinään ja Siperiaan (1930-32). merovon, Krasnojarskin, Novosi- Paluu Inkeriin ei ollut helppo.
Kirovin tappajat passitettiin Kazaks- birskin, Omskin ja Tomskin alueet. Inkerinsuomalaisille ei palautettu
taniin (1935), ja sitten rajaseutulaiset Sodan lopussa (1945) Suomesta eikä korvattu menetettyä omaisuut-
silloisen Leningradin alueen itäosiin, palautetut inkerinsuomaiset siiret- ta. Silloin eli sitkeässä käsitys, että
nykyisen Vologdan ja Novgorodin tiin Jaroslavlin, Tverin (Kalininin), suomalaisten väestönsiirrot ja kar-
alueille (1936). Inkerinsuomalaisia Pihkovan ja Velikolukin alueille, kotukset olivat perusteltuja. Sekä
sai samaan aikaan myös käskyjä pois- ainakin ilman paluuoikeutta ko- viranomaisten että yleensä venäläis-
tua kotipaikkakunniltaan vapaaehtoi- tikonnuille. Jo samana vuonna in- ten silmissä suomalaiset Inkerissä
seen karkotukseen («предписание kerinsuomalaiset alkoivat paeta olivat yhä vihollisia.
на вольную высылку»). Sitä seurasi karkotuspaikoista kotipaikkakun- Inkeriin palanneet suomalai-
kansanvihollisten vuoro (1937), kun nilleen. Heitä ei kuitenkaan otettu set pääsivät palaamaan Inkerissä
teloitusten ohella monet suomalaiset vastaan, vaan tuomion uhalla pa- vain osalle entisiä kotipaikkoja.
lähetettiin pakkotöihin Komiin, Itä- kotettiin poistumaan. Inkerinsuo- Useat ennemmin suomalaisten
Siperiaan, Kauko-Itään ynnä muualle. malaisia alkoi saapua Viroon ja asuttamat seudut autioituivat. Sen
Sodan aikana viimeiset kotipaikka- Neuvosto-Karjalaan vuonna 1945. sijaan Neuvosto-Karjalan eteläpii-
kunnille jääneet suomalaiset hoidettiin Vain Stalinin kuoleman jälkeen reissä syntyi inkerinsuomalaisten
väestönsiirroissa Venäjälle ja Siperiaan (1953) inkerinsuomalaisia pääsi asuma-alue, johon kuului myös
(1942), Viroon ja Suomeen (1943). palaamaan Inkeriin. Paluu jatkui Neuvosto-Karjalan pääkaupunki
Evakkomatkalla Siperiaan (1942) suu- vähitellen vajaan kymmenen vuo- Petroskoi. Virossa inkerinsuoma-
ri määrä karkotetuista kuoli. den kuluessa ja päättyi 1960-luvun laiset asuivat hajallaan, mutta niin
Sodan aikana inkerinsuomalais- alussa. Inkerissä asui Leningradin suuressa määrässä, että heitä löytyi
ten karkotuspaikoiksi muodostui alueella 20.043 henkeä ja Pietaris- kaikkialta. Vuonna 1959 suomalai-
laaja alue. Pohjois-Venäjällä se sa lähiseutuineen 3150 henkeä, siis sia oli 1,4 % koko Viron väestöstä.
käsitti Komin ja Udmurtian sekä yhteensä noin 23 000 suomalaista
Siperiassa Jakutian, Irkutskin, Ke- vuonna 1959. jatkuu sivulla 2-3
2 maaliskuu 2014, № 1 (081)
jatko sivulta 1
Tästä huomaa, että inkerinsuoma-
laisten hajoaminen ei ollut aivan
yleistä. Huomattava osa suomalai-
sia palasi Inkeriin, toiset muuttivat
lähemmäksi kotoa Neuvosto-Karja-
laan ja Viroon (ks karttaa). Osa jäi
karkotuspaikoille, loput sijoittuivat
muualle kautta Neuvostoliiton.
MITEN KÄVI MUILLE
MAATTOMILLE KANSOILLE?
1930- ja 1940 -luvulla Neuvos-
toliiton useiden kansallisuuksien
edustajia karkotettiin kokonaan
kotiseuduiltaan. Kansanvihollis-
ten kansoiksi leimattiin korealai-
set (1937), kurdit (1937), saksa-
laiset (1941), suomalaiset (1941),
useat Pohjois-Kaukasuksen kan-
sat (1943–1944), Krimin tataarit
(1944), Ahiskan turkkilaiset y.m.
Tästä joukosta ainakin Pohjois-
Kaukasukselta karkotetut kansat
saivat vuonna 1956 luvan palata
kotiseuduilleen. Heidän pakko-
siirtonsa kesti siis 13 vuotta. Sen
sijaan saksalaiset, Krimin tataa-
rit, Ahiskan turkkilaiset ym. ei-
vät saaneet lupaa palata entisille
asuinpaikoilleen. Näiden kansojen
paluumatka kotiin osoittautui vai-
keaksi, monimutkaiseksi ja ongel-
malliseksi.
Nämä ns. maattomat kansat saivat
virallisen rehabilitointinsa 1980-lu-
vun loppuvuosina, silti vain muo-
dollisesti, koska heille ei myönnetty
korvausta. Maattomien kansojen
maineen palautuksesta ja korvauksis-
ta puhuttiin julkisuudessa ylimmällä
päättäjätaholla, mutta tosiasiallisesti
paikkakunnilla, joille palautukset
tuli toteuttaa, toimittiin karkotettujen
kansojen paluuta vastaan. Näin oli
Neuvostoliiton aikana vielä 1980-lu-
vulla ja sama menettely jatkui uuden,
demokraattisen Venäjän aikana vuo-
desta 1991.
Vaikka maattomat kansat asui-
vat karkotuspaikoillaan hajallaan,
he muodostivat paikoittain kiinteitä
yhteisöjä. Näin oli ainakin maaseu-
dulla. Kaupunkilaiset asuivat mui-
den joukossa. Kaikilla maattomil-
la kansoilla on ollut älymystöä ja
hyvin koulutettua väkeä, joukossa
myös viranomaisia. Tästä ilmenee,
että muiden maattomien kansojen
tila oli monessa mielessä samanlai-
nen kuin inkerinsuomalaisilla. On
huomion arvoista, että Krimin ta-
taarien ja Ahiskan turkkilaisten lu-
kumäärä karkotuksessa yhä kasvoi,
mikä tulee sekä heidän omista että
virallisista tietoista. Toisin oli inke-
rinsuomalaisilla. Miksi?
SEKA-AVIOLIITOT KANSAN
KATOAMISEN SYYNÄ
Jokainen, joka on joutunut asioi-
maan inkerinsuomalaisten kanssa,
on varmasti huomanut, että heidän
sodanjälkeisessä perheissä puolisot
kuuluivat eri kansallisuuksiin. Ve-
näjällä eniten lienee avioliittoja ve-
näläisten kanssa. Virossa on paljon
suomalais-virolaisia, Karjalassa on
suomalais-karjalaisia. Joukosta löy-
tyy myös suomalais-ukrainalaisia,
suomalais-valkovenäläisiä, suoma-
lais-saksalaisia, suomalais-tataari-
laisia ym. perheitä. Puhtaasti suo-
malaisperheet ovat sodanjälkeisinä
vuosina harvinaisia.
Näyttää ymmärrettävältä, että
seka-avioliitossa syntyneet lapset
jäivät pääsääntöisesti ilman suo-
malaista perinnekasvatusta. Taval-
lisesti heiltä puuttuvat niin suoma-
laisuuden tunne kuin suomen kielen
taitokin. Tämän kirjoittajan mielestä
esim. venäjänkielisessä ympäristös-
sä kasvaneet lapset, joilla toinen
vanhemmista on venäläinen, voi-
taisiin laskea pikemminkin venäläi-
siksi. Ainakin suomalaisten kesken
heitä pidetään venäläisinä.
Miksi inkerinsuomalaisille on käy-
nyt näin? Onhan tiedossa, että muiden
maattomien kansojen lukumäärä karko-
tuksessa on kasvanut. Tuskin voimme
epäillä, että suomalaisten olosuhteet
karkotukessa olisivat kovempia kuin
toisilla karkotetuilla kansoilla. Miksi
sitten samanlaisissa olosuhteissa eri
kansojen asiat ovat menneet eri tavoin?
Väärin olisi arvella, että inke-
rinsuomalaiset olivat asuneet ha-
joamisessa yksittäin; tosiasiassa
suomalaisia sattui kaikkialla; siitä
huolimatta he menivät naimisiin
venäläisille miltei useampikin kuin
omille suomalaisille. Monien mie-
lestä, siinä ei ollut pahaa; kuitenkin
näin tapahtuikin assimilaatio.
Monien inkerinsuomalaisten mie-
lestä, syynä lienee suomalainen luon-
ne. Ennen muuta se vaatii itsenäisyyt-
tä. Suomalainen kokee vapaana olonsa
tärkeäksi. Hän helposti lähtee maail-
malle, siis itsenäiseksi. Suomalainen
on määrätietoinen ja tahtoo itse päättää
siitä, mitä pitää itselleen hyvänä. Sen
lisäksi suomalainen on ylpeä. Suoma-
lainen luottaa itseensä, eikä hänellä ole
tapana valittaa vaivojaan muille.
Inkerinsuomalaisilla oman kan-
san yhteisöllisyyden tunne luulta-
vasti heikkeni raskaissa olosuhteissa
karkotuksissa ja niitä seuranneessa
hajoamisessa. Seka-avioliittojen
seuraus oli vahinko jo silloin mo-
nienkin mielessä, mutta toisten mu-
kaan tämä ei ollut tärkeää. Toisin
sanojen kyseessä on ollut monien
oma valinta.
KANSALLISUUDESTA
LUOPUMINEN
Vaikeissa oloissa monet inkerin-
suomalaiset salasivat oman kansalli-
suutensa; he vaihtoivat etunimensä,
ottivat venäläiset sukunimet ja samal-
la välttivät suomen kielen käyttöä.
Venäläiset sukunimet otettiin
tavallisesti avioliiton kautta, usein
suomalaisia sukunimiä muutettiin
venäläisiksi. Helpoiten kävi niille,
joilla jo alkuperin oli venäläisiä su-
kunimiä (kuten Vladimir Kurets),
ja myös niille, joiden sukunimiä
ei heti tunnistanut suomalaiseksi
(kuten Leo Gildi). Seuraava vaihe
oli passiin kirjatun kansallisuuden
muuttaminen; sitä tehtiin lahjuksel-
la tai ystävyydellä. Täten ei tiedetä
varmasti, kuinka paljon suomalai-
sia elää tai on elänyt tavallaan vie-
railla papereilla, vierailla nimillä.
Tunsin itseni useita semmoisia, ja
muutamat nykyäänkin elävät. Nämä
ihmiset karttoivat aikanaan tunnus-
tamasta olevansa suomalaisia. Näin
tehtiin varmasti täydessä järjessä ja
ymmärryksessä. Kyseessä oli hei-
dän vapaa valintansa.
Suomalaisuudestaan kieltäytynyt
luopui myös äidinkielestään. Suomen
kielen taito monesti salattiin työkave-
reilta, naapureilta, omilta lapsiltakin.
Näin he katsoivat suojelleensa ja hel-
pottaneensa omaa ja lastensa elämää.
Kyseessä on ollut pelottaminen; ihmi-
set olivat pelotettu näin että he pelkä-
sivat toisiaan, m.m. omaisiakin.
Tämän lisäksi tunnetaan myös
pakollinen kansallisuudesta luopu-
minen. Tämä koskee orpolapsia,
joita otettiin vanhemmilta ja kasva-
tettiin lastenkodeissa venäjäksi ja
venäläisessä hengessä, antaen heille
venäläiset nimet. Monet heistä eivät
saaneet tietää mitään alkuperästään,
toiset muistivat jotain lapsuudestaan.
Näin tavoin yllämainitut ryhmät
olivat erotettu suomalaisuudesta.
Näin tapahtui käännös kansamme
lopulliseen häviöön.
SUOMEN KIELEN KÄYTÖN
PUUTTEESTA
Kieltä on sanottu hengen suojak-
si. Joka kansan kieli on erikoinen ja
ainutlaatuinen ajattelutapa. Kuinka
suomalainen voi elää ilman suomen
kielen käyttöä? ― Voi, mutta vai-
voin. Jatkuuko suomalaisuus ilman
suomen kieltä? Tuskin.
Tämä koskee muitakin Venäjän
kansoja. Saksalaiset venäläistyi-
vät omaa kieltään käyttämättä.
Karjalaiset muuttuivat venäjän-
kielisiksi ja siten venäläisiksi.
Juutalaisetkin jätettyään oman
kielensä, idišin, muuttuvat venä-
läisten lajiksi.
TIETOJA
Keskuudessamme on yhä paljon
inkerinsuomalaisia, mutta suomea
ei paljon puhuttu. Ilmeisenä syynä
on venäläistyminen. Edesmennyt
on sukupolvi, jolla suomen kieli on
ollut ensisijaisena kielenä. Sodan-
jälkeinen sukupolvi Venäjällä osaa
suomea huonosti; ennen suomea
ymmärtäneet ja osanneetkin ovat
käytön puutteessa unohtaneet sen.
Suomen kielen taidon vajaus ilme-
ni jo kauan. Seuraavat tiedot osoit-
tavat maamme suomalaisten oman
kielen taidon ainakin vuosien 1959 ja
1970 väestölaskennan mukaan. Pro-
senttiluvut osoittavat, mikä määrä on
pitinyt suomea äidinkielenään:
1959: 59,5 % (!)
1970: 51,0 % (!)
Nämä prosenttiluvut näyttävät
kovin pieniltä. Niin kauan sitten ol-
lut äidinkielen rapistuminen tarkoit-
taa pitkäaikaista venäläistymistä. Ei
ole syytä epäillä vanhan sukupolven
äidinkielen taidosta; siis yllämainit-
tu suomen kielen kato liittyi varmas-
ti silloisiin nuoriin ja lapsiin. Nämä
ihmiset olivat yhä suomalaisia, mut-
ta suomalaisuus varmasti päättyi
heihin, koska he pikemminkin avi-
oituvat venäläisten kanssa, ja siten
heidän lapset tulivat venäläisiksi.
Oman kielen kato on nähtävissä
toisillakin maattomilla kansoilla:
Saksalaiset:
75,0 % (1959) ja 66,8 % (1970)
Korealaiset:
79,3 % (1959) ja 68,6 % (1970)
Näyttää siltä, että maattomien
kansojen kielten kadon yhteisenä
syynä on ollut juuri kyseisten kielten
poistaminen sivistyselämästä. So-
danjälkeisessa Neuvostoliitossa suo-
men kieli oli leimattu viholliskansan
kieleksi. Suomen kielen käyttö hait-
tasi uralla etenemistä ja menestymis-
tä ja välillä tuntui juuri vaaralliselta.
Suomen kielellä ei ollut näinä aikoi-
na (1950-luvulla ja myöhemmin) mi-
tään käyttöarvoa. Näin suomalaiset
alkoivat vähitellen välttää suomen
kielen käyttöä.
Miksi inkerinsuomalaiset lakka-
sivat käyttämästä suomen kieltä?
Sitä pitää kysyä vanhoilta inke-
rinsuomalaisilta. Asiaa selitetään
tavallisesti niin, että sodan jälkeen
alettiin kotona puhua lasten kans-
sa venäjää, koska koulun opettajat
sitä neuvoivat. Kirjoittajan mieles-
tä, ei kukaan voinut kieltää suomen
kielen käyttöä kotona (vaikka juuri
näin kerrotaan), vaan inkerinsuoma-
laiset itse valitsivat, mitä kieltä he
puhuvat lapsilleen.

Tämä ilmiö on hyvin tunnettu
inkerinsuomalaisten keskuudessa.
Moni heistä on myöntänyt syyksi
pelon. Kirjoittajan mielestä kyseessä
on ollut pelottaminen. Inkerinsuo-
malaiset ─ niinkuin muutkin kan-
sallisuukset ─ olivat vapaita, mitä
kieltä puhua kotona, ja monet valit-
sivat venäjän, koska heidän mieles-
tään näin olisi lasten ollut helpompi
elää. Tämä oli heidän valintansa. Tuo
valinta ei ollut aivan vapaaehtoinen,
mutta valintaa on ollut.
Totta kai kaikki eivät pelänneet.
Monet kasvattivat lapsiaan suoma-
laisuuden hengessä, mutta sellaisia
oli todennäköisesti pienempi osa.
Tunnetaan laajalle levinnyt käsi-
tys, joka yhdistää inkerinsuomalais-
ten kadottamisen oman kielen osaa-
miseen ja menetettyyn oikeuteen
suomen kielen opetukseen. Suomen
kieltä ei muka opetettu äidinkiele-
nä, kuten on ollut v:een 1937. Tässä
täytyy muistaa, että Neuvosto-Karja-
lassa on ollut suomenkielisiä koulu-
ja v:lle 1956, ja kertomien mukaan
tuolla asuneet inkerinsuomalaiset
pitivät parempana antaa lapsiaan ve-
näjankielisiin kouluihin. Näin tehtiin
ymmärryksessä että ainakin venäjän
kielellä saadaan hyvä opetus.
Näyttää selvältä, että suomen
kielelle silloisessa Neuvostoliitossa
ei ollut edellytyksiä. Siitä huolimat-
ta, useat nuoret inkerinsuomalaiset
tunsivat vetoa suomen kieleen. Toi-
set pääsivät opiskelemaan suomea
Petroskoin yliopistoon, kuten esim.
Toivo Flink, toiset omin päin, radiota
kuuntelen, kuten Arvo Survo. Näyt-
tää selvältä, että sellaisia ei ollut ko-
vin paljon. He löysivät siten itselleen
työalan, jossa suomen kielen taitoa
tarvittiin. Hekin käyttivät suomen
kieltä eniten ammatissaan; kotona he
puuivat taas venäjää. Siis nämäkin
inkerinsuomalaiset venäläistyivät.
Tunnetaan käsitys, että inke-
rinsuomalaisilla ei ollut sodanjäl-
keisessä Neuvostoliitossa muuta
vaihtoehtoa kuin omaksua venäjän
kielen. Kirjoittajan mielestä, venä-
jän kielen omaksuminen ei vaatinut
oman kielen unohtamista; näin mo-
net inkerinsuomalaiset säilyttivät
suomen kielen taidonsa. Näyttää sil-
tä, että inkerinsuomalaiset suurem-
malta osalta tottuivat venäjän kie-
len käyttöön, niin että käyttivät sitä
enää kaikkialla, myös keskenään.
Tässäkin tuntuu suomalainen
luonne. Inkerinsuomalaiset – heidän
omien käsityksensä mukaan – ovat
pääasiallisesti käytännöllisiä ih-
misiä, harvat vaan aatteen miehiä.
Nykypäivän ja huomisen asiat tun-
tuivat heistä ehkä tärkeämmiltä kuin
oman kansan tulevaisuus.
maaliskuu 2014, № 1 (081)
Pyrkivätkö sitten inkerinsuoma-
laiset itse venäläistymiseen? Var-
masti eivät kaikki pyrkineet, mutta
useat pyrkivät, juuri sen takia, että
venäläistyminen antoi parempia
mahdollisuuksia sekä työuralla että
opiskelussa («olisi paljon etuja kun
olisit venäläinen»). Samana aikana
toiset sanoivat että «minua auttoi
kun tunsin että olen suomalainen».
Huomattavaa on se, että pienet ja
isommat sukukansat samalla osoit-
tavat oman kielen katoa (suluissa
on kansansa kieltä taitavien määrä,
väestönlaskennan tietojen mukaan):
Inkeroiset: 34,7 % (1959)
Karjalaiset:
71,3 % (1959) ja 63 % (1970)
Vepsäläiset: 46,1 % (1959)
Suomensukuisten kansojen venä-
läistyminen tapahtui näet etupäässä
kielen vaihtamisen kautta. Lähi-
sukukansojen (m.m. inkeroisten)
edustajien mielestä oman kielen
kato johtuu myös siitä, että nuorten
oli pakko muuttaa kotiseudultaan,
eikä muualla omaa kieltä enää ollut
tarvetta käyttää. Kirjoittajan mieles-
tä inkerinsuomalaiset venäläistyi-
vät (ainakin 1960-luvulla) samalla
tavalla kuin muutkin Venäjän suo-
mensukuiset kansat. Juuri samalla
tavalla Ruotsissa inkerinsuomalai-
set tulivat ruotsinkielisiksi.
2000-LUVULLA
Vuosien 2002 ja 2010 välillä
Venäjän suomalaisten lukumäärä
väheni 40%:ksi – näin on viralli-
sen tietojen mukaan. Tosiasiassa
vuoden 2010 väestölaskenta toteut-
tamisessa on huomauttamista. Me-
nemättä yksityiskohtiin totean vain,
että suomalaisia Venäjällä on arvio-
ni mukaan yli 20 tuhatta, niinpä jul-
kisuudessa esitetty vajaus 40 % on
ylimitoitettu.
Paluumuuton tarkoituksesta ei
ole tässä paljon puhuttavaa. Paluu-
muutto jatkui 2000-luvulla, ja yhä
jatkuu; sen takia venäjänsuomalais-
ten määrä tosiasiassa väheni. Täytyy
muistaa kuitenkin, että muuttajien
keskuudessa on ollut suuri määrä ei-
suomalaisia, ja myös että useita inke-
rinsuomalaisia on palannut Suomes-
ta takaisin Venäjälle. Tällaista olen
havainnut useita tuttavieni keskuu-
dessa. Tässä vaiheessa ei ole varmoja
tietoja, kuinka paljon edellä mainit-
tuja entisiä paluumuuttajia asuu py-
syvästi Venäjällä, ja kuinka monesta
heistä on aika jo jättänyt. On tiedossa
vaan että 1992-98 Suomeen saapui
Venäjältä noin 15 tuhatta ihmistä, ja
Suomesta lähti Venäjälle noin 1200
ihmistä.* Voidaan kyllä arvella, keitä
olivat nämä ihmiset jne. Joka tapa-
uksessa inkerinsuomalaisten muut-
to Venäjältä Suomeen nimenomaan
2000-luvulla ei näytä niin suurelta,
kuten sitä kuvataan.
Aleksanteri Kirjasen esittämä
inkerinsuomalaisten vajaus 40 %
tarkoittaa juuri sitä, että sitä mukaa
kun vanha sukupolvi inkerinsuoma-
laisia poistuu elämästä, heidän jäl-
keläisensä muuttuivat venäläisiksi.
Nykyään yhä monilukuinen inkerin-
suomalaisten ensimmäinen sodan-
jälkeinen sukupolvi tuntuu viimei-
seltäkin. Seuraavassa sukupolvessa
suomalaisia on jo hyvin vähän. Tä-
män syistä on sanottu ylempänä.
Valtion rikokset olivat kovat. Valti-
omme hävitti kansamme perinteisen
elämäntavan, kirkon ja sivistyksen,
3
TIETOJA
se ryösti ja tappoi ihmisiä jouk-
koina, ja lopuksi potki viimeiset
kotimaalta pois. Tähän täytyy sit-
ten lisätä, ettei kukaan pakottanut
suomalaisia menemään naimisiin
venäläisten kanssa ja puhumaan
lapsilleen venäjää. Kun joskus
1940- ja 50-luvulla suomalaisilla on
ollut syytä salata kansalaisuutensa,
niin myöhemmin (1960-luvulla)
sellaista tarvetta ei enää ollut. Näin
kansamme hävitys on ollut valtion
toimi, ja seuraavan tekivät suoma-
laiset itse. Syynä lienee kansallinen
luonne, m.m. pidot oman ja lasten
edusta. Tämä ei tarkoita kenenkään
henkilökohtaista syyllisyyttä, vaan
se tapahtui assimilaation lain mu-
kaan. Ihmeellistä on se, että toiset
kansat pitivät kansallisuuksensa
etuja kovempi, toiset heikompi. On
huomattavaa myös se, että inkerin-
suomalaiset olivat venäläistyneet
ainakin 1960, 70- ja 80-luvulla juuri
luonnollisella tavalla, kuten muut-
kin kansat (m.m. lähisukukansat),
joita ei paljonkaan pakolla siirretty.
A. Krjukov
Lähteet:
1) Численность, состав и
размещение населения СССР.
Краткие итоги Всесоюзной
переписи населения 1959 года. М
1961. С. 25-27.
2) Численность, размещение,
возрастная структура, уровень
образования, национальный
состав, языки и источники
средств существования населения
СССР. По данным Всесоюзной
переписи населения 1970 года.
М.1971. С.27-28.
*http://polit.ru/article/
2002/05/13/464305/#d7
4 maaliskuu 2014, № 1 (081)

OMA MAA

INKERIN SAVAKKOJEN SIKUNIMISTÄ

Inkerin suomalaisten nimistö ero-
aa kovasti Suomen nimistöstä. Sama
kuuluu myös sukunimiin. Näin In-
kerissä puuttuvat Järviset, Koskiset,
Lehtiset, Niemiset, Saariset, Saloset
y.m. 1800-luvulla käyttöön otetut
uudet nimet. Sensijalle inkerinsuo-
malaisilla on säilynyt paljon vanhoja
nimiä, jotka voidaan käyttää tärkeä-
nä historiallisena lähteenä.
Monissa lähteissä ja tutkimuk-
sissa vanhasta Inkeristä mainitaan
äyrämöiset ja savakot. Yleisten kä-
sitysten mukaan inkerisuomalaiset
johtuvat kahdesta juuresta eli hei-
mosta, savakoista ja äyrämöisistä,
joiden esi-isät saapuivat aikanaan
Inkeriin Savosta ja Äyräpäästä.
Kumpaat ryhmät olivat vanhaa
karjalaista juurta, mutta 1800-lu-
vulla savakot ja äyrämöiset erosi-
vat kovasti toisistaan. Molemmissa
ryhmässä tiedetään jo vanhastaan
(1500-luvulta) omia sukunimiä.
Voidaan sitten olettaa että Inkerin
äyrämöisillä ja savakoilla Inkerissä
oli erilaisia sukunimiä. Tästä tulee
kysymys, mikä inkerinsuomalainen
suku on savakko ja mikä suku on
äyrämöinen.
SAVAKKOJEN JA ÄYRÄ
MÖISTEN SUKUNIMIÄ
Kun tutustumme inkerinsuoma-
laisten sukunimiin, ilmaantuu, että
Inkerin äyrämöisillä ja savakoilla
on usein samanlaisia sukunimiä.
Esim. Lempaalan Husut olivat äy-
rämöisiä, mutta Keltossa ja Mark-
kovalla olivat Husut savakkoja;
Lempaalan Pekit olivat äyrämöisiä,
mutta Kelton Pekit olivat savakkoja
jne. Useat sukunimet, kuten Hapo-
nen, Kapanen, Kotsalainen, Mullo,
Peussa – kuuluivat siellä äyrämöi-
sille, tuolla savakoille.
Paikkoin ilmaantuu ihmeellistä
yhtäläisyyttä. Esim. samanlaisia su-
kunimiä on ollut Toksovan äyrämöi-
silla ja Venjoen savakoilla (Huttu-
nen, Konkka, Korhonen, Nurminen,
Pitkänen, Susi, Tarkiainen, Telkki-
nen, Vanhanen ja Myöhänen y.m).
Tästä tulee olettamus, että Toksovan
äyrämöiset ja Venjoen savakot olivat
osaltaan yhtä samaa alkuperää.
Sukunimiä, joita esiintyy Inkerissä
niin äyrämöisillä kuin savakoilla, voi-
daan ryhmittää seuraaviin ryhmiin:
a) yleissuomalaiset sukunimet,
joiden tarkoitus käy selväksi (tai
näyttää melko selvältä) itse itses-
tään: Ahonen, Korhonen, Leskinen,
Liukkonen, Montonen, Mustonen,
Myöhänen, Nurminen, Partanen,
Pitkänen, Sokiainen, Valkonen,
Vanhanen y.m.
b) heimojen ja maakuntien ni-
mistä muodostetut nimet: Hämäläi-
nen, Jääskeläinen, Kainolainen/Kai-
nulainen, Karjalainen, Lappalainen,
Puolakkainen, Ruotsi, Saksa, Finne/
Suomalainen, Tanska, Virolainen.
c) ammattinimitysten pohjalla
muodostetut nimet: Mylläri(nen),
Nikkari(nen), Seppä(nen), Skinnari/
Kinnari, Skippari, Svarval/Sorvali,
Suutari(nen) ym.
d) faunistiset sukunimet: Hiiri,
Hirvi/Hirvo(nen), Härkänen, Jä-
nis, Karhu, Mäyrä, Orava(inen),
Susi, Repo(nen); Haikara, Kajava,
Kiuru, Kokko(nen), Kukko(nen),
Kurki(nen), Käkö(nen), Metso,
Tikka(nen), Peippo(nen); Härkä-
nen, Pukki; Haili, Kiiski, Kuha, Sa-
lakka, Särki; Kirppu, Lyytikäinen,
Mehiläinen. Näitä nimiä esiintyi In-
kerissä sekä äyrämöisilla että sava-
koilla – muutamat vain äyrämöisillä
(Härkänen), toiset savakoilla (Jänis,
Kajava, Metso).
e) floristiset sukunimet: Ka-
taja, Leppänen, Pajunen, Petäjä,
Tammi(nen), Tatti ym. Näistä nimistä
toiset esiintyvät Inkerissä vain sava-
koilla (Tatti), toiset vain äyrämöisillä
(Petäjä), muut sekä äyrämöisillä että
savakoilla (Leppänen, Pajunen y.m.).
f) etunimistä tehtyt sukunimet:
Anttonen, Antriainen, Heikki-
nen, Iiliäinen, Iivanainen, Iivonen,
Kauppinen/Kaupponen, Lemetti,
Marttinen, Mattinen, Miikkulainen,
Miina, Nikkanen/Nikkinen, Paavi-
lainen, Pekkanen, Rasimus, Silvasti,
Tapanainen, Teppanainen, Tommo-
nen y.m. Näistä nimistä muutamat
esiintyvät vain äyrämöisillä, toiset
savakoilla, muut ovat yhteisiä.
g) todennäköisesti paikannimiin
viittavat sukunimet: Lypekki, Puu-
malainen, Saarelainen, Seivästöi-
nen, Sysmäläinen, Viipuri ym.
h) todennäköisesti talonnimiin
johtuvat sukunimet: Ammalainen,
Anttilainen, Hutilainen, Jonolai-
nen, Jopilainen, Juonalainen, Kor-
pelainen, Kustolainen, Kutilainen,
Markkolainen, Matilainen, Moke-
lainen, Mäkeläinen/Mäkäläinen,
Nokelainen, Orkolainen, Osalainen,
Otsalainen, Paatalainen, Paavolai-
nen, Petriläinen, Pärttyläinen, Ra-
jalainen, Ristolainen, Santalainen,
Siippalainen, Varpulainen, Veik-
kolainen, Äijäläinen. Semmoisia
sukunimiä on ollut Inkerissä etu-
päässä äyrämöisten keskuudessa.
Näiden sukunimien joukosta toiset
saapuivat Inkeriin lännestä päin,
toiset syntyivät ehkä jo Inkerissä.
i) ruotsalaisia ja ruotsalaisperäi-
siä sukunimiä: Björn, Björklund,
Braks, Ferman, Huittari, Järnä,
Kostman/Kostoma, Köning, Kös-
ter, Majuri, Malmi, Rättäli, Rööri,
Skinnari/Kinnari, Sköberg, Skyttä/
Kyttä, Sparre/Parri, Stenar/Tie-
nari, Ström, Strömberg, Teider,
Örnström, Översti. Ruotsalaisia ja
ruotsalaisperäisiä sukunimiä esiin-
tyi kaikissa Inkerin suomalaisissa
seurakunnissa, useampi savakkojen
kuin äyrämöisten keskuudessa.
j) saksalaisia ja saksalaisperäisiä
nimiä: Schultz/Sultsi, Krause/Raus-
anen, Libenau, Meijer, Moldau ym.
Näistä nimstiä toiset esiintyvät Inke-
rissä äyrämöisillä, toiset savakoilla.
k) venäläisiä ja venäläisperäi-
siä sukunimiä: Aleksei, Fedottai-
nen, Holoppa, Ikka/Ikko, Kiisseli,
Kondra, Kuisma, Levoska, Mikuna,
Moltsa, Musikka/Musakka, Off-
rima, Parisniekka, Pilniekka, Pol-
kovnikka/Polkkonen, Pulanova,
Patrakka, Pogosta, Purlakka, Ro-
kosina, Romana, Suvalova/Suva-
loinen, Tarssina, Trakuna, Tiisnek-
ka, Unnukainen/Vunukkainen y.m.
Näistä nimistä toiset kuuluvat äyrä-
möisille, toiset savakoille.
Vaikka useat yllämainitut sukuni-
met kuuluivat Inkerissä savakoille,
nimien alkuperä ei tarkoita yhteyttä
Savoon. Ryhmistä a) ja b) voidaan
sanoa, että niiden alkuperä ei johdu
välttämättä Savosta. Ryhmistä b), c)
ja h) voidaan sanoa, että nimien ikä
olisi vaikea selittää. Ryhmien f) ja
g) nimien juuret eivät johdu Savoon
(paitsi Puumalainen). Ryhmistä i),
j) ja k) voidaan olettaa että näiden
nimien kantajen esi-isät olivat myö-
hemmin liittyneet savakkoihin.
Seuraavassa taulussa on yleisim-
piä Inkerin äyrämöisten ja savakko-
jen sukunimiä. Taulussa esiintyvät
sukunimet käsittivät 1900-luvun al-
kupuolella 20 perhettä ja enemmän,
vaikkapa yhdessä kylässä [TKT].
Taulussa ei esitetty sukunimiä yllä-
mainituista ryhmistä.

Äyrämöiset Savakot Äyrämöiset ja savakot

Ahava, Airikainen, Anonen, Haikonen,
Haranen/Haronen, Harvonen, Hattu, Himanen,
Hiekkanen, Härkönen, Huumonen, Hytti,
Hyvönen, Kaaronen, Kampura, Kanninen,
Karvanen/Karvonen, Kaulio, Kemppi,
Keveli, Kivinen, Kojonen, Korkka, Koronen,
Kuupponen, Kyllinen, Kähäri, Kärsä, Leini,
Lemetti, Lensu, Lorvi, Makkonen, Malkki,
Meronen, Miina, Myhkyrä, Nappu (?),
Paukku, Parkko, Pelkonen, Pelli(nen),
Pieppi, Postonen, Puhilas, Pusa, Putro,
Pönniö, Raninen, Rappu, Rokka, Roponen,
Rouhiainen, Räikkönen, Römpötti, Suikka,
Suokas, Sykiäinen, Talisoinen, Talonen, Talsi,
Toponen, Toronen, Ventonen, Virkkunen,
Väärä
Ahtiainen, Akkanen, Antriainen, Arminen,
Haajanen, Haimi, Halinen, Harsia, Hartikainen,
Hauhia, Huittari, Häyhänen, Haimi, Haltsonen (?),
Huopalainen, Huuhka, Hynninen, Hyppönen,
Hyyrönen, Hännikäinen, Häyhänen, Ikka,
Ihalainen, Juvanen/Juvonen, Karkko(nen),
Kaupponen, Kesonen, Kolomainen, Kouhia,
Kouru, Kuortti, Kylmäsuu, Laukkanen/
Laukkonen, Liski/Liiski, Melto, Musakka/
Musikka, Mutanen, Nousiainen, Närjä, Pamppa,
Parkkonen, Parkkinen, Pekonen, Peuhkuri,
Puikkonen, Putronen, Pylsy, Pynnönen,
Pystynen, Pöllä, Pöyhönen, Ryntty, Sintonen,
Soikka, Soitto(nen)/Soittu, Talja, Talonpoika,
Talponen, Tervo(nen), Tielinen, Tinttunen,
Tukia, Ukkonen, Unnukainen, Viljakainen
Aadeli/Adel, Ahokas, Haponen, Heinonen,
Heimonen, Heistonen, Herranen, Hokkanen,
Huli, Huoponen, Husu, Huttunen, Huuhka,
Häkkinen, Hänninen, Ikatti, Ikonen, Ilmasti,
Inkinen, Jakonen, Joronen, Jämsä (?),
Kaipiainen, Kapanen, Kekkonen, Kiskonen,
Kotsalainen, Kuukauppi, Kämärä, Laitinen,
Lankinen, Lempinen, Manninen, Mullo,
Neuvonen, Nuija, Ollikainen, Paajanen,
Paalanen, Pakkanen, Pekki, Peussa, Pitkä(nen),
Pokkinen, Pullinen, Puranen, Rautanen,
Rikkinen, Riehakkainen, Riikonen/Rikkonen,
Ritari/Ridal, Sokka, Suni, Toikka, Törö,
Vahviainen,Vainikka, Valkiainen, Vanhanen,
Viholainen, Vihko, Virkki, Vorho, Väisä(nen),
Ärttö
jatkuu s:lla 14-15
 март 2014, № 1 (081) 5
ВЕЧНАЯ ТЕМА

А. КИРЬЯНЕН, А. КРЮКОВ:
Финны - коренной народ Российской Федерации

В
декабре 2010 года в газете Инкери (№ 073) была опубликована статья А. И. Кирьянена А. И. Кирьянен справедли-
«Ингерманландские финны – коренной народ какого государства?» А. И. Кирьянен привёл аргументы во отмечает, что 400 лет назад
за то, что ингерманландских финнов следует рассматривать как коренных жителей Ленинградской не было ни финской нации, ни
области, и вместе с тем, как отдельный народ, отличный от финнов Финляндии («финны-инкери – исторически Финляндии; в XVII веке населе-
сформировавшийся на территории Российской Федерации малочисленный коренной народ»). Далее в статье ние Ингерманландии состояло из
говорится о задаче – «добиться включения финнов-инкери в реестр коренных малочисленных народов России». многих этнических групп. Даже
Все эти утверждения, как говорится, вызывают дальнейшие вопросы: зачем это нужно? что это даст? и т. д. в XIX годах савакот и эвремей-
Однако начнём с конца. Прошло три года. Удалось ли внести финнов в реестр коренных малочисленных народов? сет рассматривали как отдельные
народы. Формирование финской
Ситуацию комментирует пред- процедура длится обычно до 2-х «Единый перечень коренных нации происходило главным об-
седатель Инкерин Лиитто А. И. лет, но у нас уже прошло 3 года. малочисленных народов Россий- разом в XIX веке. То обстоятель-
Кирьянен: В апреле 2011 года официаль- ской Федерации» производит ство, что потомки эвремейсов и
ный документ передан в канце- странное впечатление; очевидно, саваков в Ленинградской области
«В марте 2011 года на съезде лярию губернатора и зарегистри- что этот перечень – результат по- считают себя финнами, говорит о
Инкерин Лиитто мы приняли до- рован. Полтора года документ литики и компромиссов. В пере- том, что они участвовали в фор-
кумент – обращение к губерна- проходил экспертизу. Один из чень включены сету (соответ- мировании финского этноса; ина-
тору ЛО с просьбой подготовить экспертов – Мехмет Муслимов ственно, они признаны коренным че говоря, Ингерманландия была
необходимые документы для – прислал своё заключение. Кто малочисленным народом РФ), и частью территории, на которой
включения ингерманландских другие эксперты – неизвестно; многие другие этнические груп- происходило формирование фин-
финнов в реестр коренных мало- о своих выводах они нам не со- пы, выделение которых в каче- ского народа.
численных народов Российской общали. В октябре 2012 года из стве самостоятельных народов по Теперь о переселенцах. Из-
Федерации. Почему малочислен- комитета по самоуправлению меньшей мере спорно (бесермяне, лишне говорить, что «смены на-
ных? Потому, что согласно дан- и национальным и конфессио- нагайбаки, челканцы, чуванцы и селения» не было; имели место
ным переписей населения (2002 нальным вопросам все докумен- др.). Таким образом, есть преце- миграции местного значения, да
и 2010 годов) финнов в России ты были посланы «в Москву» денты, когда статус «коренного и само население Ингерманлан-
меньше 50 тысяч человек. Кри- (не могу сказать, куда именно). малочисленного народа» полу- дии было немногочисленным
терий малочисленности народа Официального ответа ни от пра- чали коренные малочисленные – 27 тыс. человек (1656), около
– 50 тысяч человек. вительства ЛО, ни из Москвы до этнические группы. При таком 9360 человек (1661), около 15
Существует список коренных сих пор нет. подходе теряет смысл спор о том, тысяч человек (1666), около 18
малочисленных народов РФ. В Теперь я собираюсь через являются ли финны Ленинград- тысяч человек (1671). Переселе-
нём около 40 народов. Раньше этот правительство ЛО, через соот- ской области отдельным наро- ния «финнов» в Ингерманлан-
список назывался «коренные ма- ветствующий комитет сделать за- дом, субэтносом, либо локальной дию не были массовыми. В 1661
лочисленные народы Севера, Си- прос о судьбе этого документа». группой собственно финнов. в Ингерманландии было всего
бири и Дальнего Востока». Теперь Нетрудно заметить, что в пе- 4983 человека «финнов» (53,2%
этот «хвост» убрали, и в список Тему продолжает народный речень коренных малочисленных всего населения); в 1671 году
оказалось возможным включить историк ИЛ А. Крюков: народов включены почти исклю- численность «финнов» в Ингер-
народы Северо-Запада России. Из чительно «аборигенные наро- манландии составила 9433 чело-
коренных народов Ленинградской Итак, ни «признания», ни ды», автохтоны; в этом списке века. Можно думать, что за весь
области в этот список включены статуса нет. Какие-то выгоды совершенно отсутствуют этно- XVII век в Ингерманландию из
вепсы, водь и ижорцы. от получения статуса тоже не- сы, у которых есть свои государ- Эуряпя, Саво и других областей
Национально-культурные ор- очевидны. В таком случае, стоит ства за границей (греки, турки). «Финляндии» переселилось по-
ганизации многих народов РФ ли игра свеч? Наверное, всё же Причина не-включения финнов рядка 10 тысяч человек.
стремятся, чтобы их народы по- стоит – хотя бы ради того, что- в этот список понятна – это су- По данным 1732 года в Петер-
лучили статус коренных мало- бы финнов не подвергали даль- ществование Финляндии. Рос- бургской губернии численность
численных народов. И вот тут нейшему шельмованию и вы- сийских финнов у нас принято «старожилов-латышей» (то есть,
оказывается, что есть уйма наро- давливанию из Ленинградской считать представителями зару- лютеран) составляла 23 тысячи
дов России, которые не вошли в области (звучат призывы «дать бежной нации, которым в России человек. В середине XIX века
официальный список. Многие из финнам билет в одну сторону»). никаких особых прав не полага- численность эвремейсов и сава-
них – до 50 тысяч человек, но их Понятно, что за статус «корен- ется. Таким образом, на первый ков в Петербургской губернии
не включают в список (в т.ч. мно- ного малочисленного народа» план выходит необходимость превышала 72 тысяч человек , а
гие народы Дагестана). ещё предстоит бороться. В своей показать, что финны Ленинград- в 1919 году численность прихо-
Что даёт статус коренного мало- статье А. И. Кирьянен пишет, что ской области являются здесь ко- жан финских приходов Ингер-
численного народа? Статус не за- среди экспертов такая постанов- ренным населением, в настоящее манландии составила 132 тысячи
щищает. Но в нашем положении ка вопроса не нашла понимания время – коренной малочисленной человек. Из данных о числен-
важно хотя бы иметь что-то, хоть («Финны-ингерманландцы – это этнической группой. ности финских приходов в Ин-
какие-то официальные документы. часть финнов, их язык – диалект германландии с 1842 по 1917 год
Включение в список коренных финского языка, поэтому они не В отношении ингерманланд- видно, что почти во всех случа-
малочисленных народов РФ – это являются самостоятельным на- ских финнов до сих пор действует ях численность населения не-
долгий процесс. Должна быть родом»). Формально всё верно. представление, что они – «пере- прерывно росла – очевидно, без
инициатива субъекта федерации Однако если прочитать сам пере- селенцы из Финляндии», вытес- существенного притока извне.
(т.е. его правительства), на основе чень, то оказывается, что «само- нившие обитавших здесь русских
заявления «снизу» (т.е. от пред- стоятельность» не является его и ижор; говорят даже о «стопро-
ставителей самого народа). Эта критерием. центной смене населения». Продолжение на стр. 6
6 март 2014, № 1 (081)
Начало на стр. 5
Отсюда очевидно, что финская эт-
ническая общность в Ингерман-
ландии, возникшая в XVII веке,
многократно численно выросла в
XVIII и XIX веке – то есть, сло-
жилась и состоялась на местной
почве, и к началу ХХ века приня-
ла вид целой народности.
Название inkeriläiset («ингер-
манландцы»), известное с XIX
века, входит в права в ХХ веке
и в наши дни становится всё бо-
лее употребительным. Писатель
Юхани Конкка в романе «Огни
Петербурга (1958) рассуждал об
«ингерманландцах» как о народе,
отличном от финнов. Такое мне-
ние укоренилось в Финляндии,
где «ингерманландцев» многие
не считают за финнов. Сравни-
вая известия Шёгрена и Кёппена
с современным положением дел,
можно понять, что самосознание
ингерманландских финнов пре-
терпело эволюцию: suomalaiset
> inkerinsuomalaiset > inkeriläiset.
Ингерманландия – вчера, сегодня, завтра
– это название проекта, кото-
рый мы осуществляем совмест-
но с Комитетом по социальной
помощи Санкт-Петербурга. В
конце 2013 года мы провели две
большие культурно-образова-
тельные поездки.
30 ноября состоялась поездка
по маршруту Санкт-Петербург –
Колпино – Пудость – Усть-Луга
– Лужицы (с возвращением в
Петербург). В поездке участво-
вали работники Дома Нацио-
нальностей, кроме того, было
человек 25 от Инкерин Лиитто
(коллектив Kotikontu, клуб лю-
бителей финского языка, члены
PIL и Inkerin Seura), люди от
Музея Суворова, от нескольких
школ Санкт-Петербурга, школь-
ники из Колпина. В Колпино мы
посетили краеведческий музей
в школе № 476 с экологическим
уклоном. Экскурсию по музею
провела Стогова Любовь Лео-
нидовна – заслуженный учитель
Российской Федерации, канди-
дат географических наук. Из
Колпина переместились в Пу-
дость. В Пудости нас встретил
Вилье Остонен. Он показал нам
школьный стадион, библиотеку,
рассказал о Пудостьской воло-
сти, о спортивных достижени-
ях. В 2013 году Вилье Остонен
Таким образом, акцент смещался
с Suomi на Inkeri. Но если в нача-
ле ХХ века говорить об ингерман-
ландских финнах как о «народе»
или этнической группе было бы
натяжкой (среди них было много
этнолокальных групп), то после
событий ХХ века, приведших к
изгнанию, рассеянию и смеше-
нию ранее бывших в Ингерман-
ландии этнических групп, со-
хранившиеся ингерманландские
финны составляют определённое
единство – особую группу, отлич-
ную финнов Финляндии.
Теперь об автохтонности.
Исследование происхождения
ингерманландских финнов за-
труднено тем, что источники
– а именно, церковные книги
XVII и XVIII веков – большей
частью недоступны (не сохра-
нились). В такой ситуации для
поисков происхождения ингер-
манландских финнов годятся и
косвенные сведения. Фамиль-
ный состав современных ин-
германландских финнов свиде-
занял 1-е место во всероссий-
ском конкурсе сельских школ
по спортивной работе («лучший
спортивный организатор РФ в
сельской местности»). Затем
мы отправились в Кингисепп-
ский район и приняли участие
в проведении дня коренных на-
родов в Усть-Луге. Экскурсию
по трассе вёл Андрей Сыров,
руководитель издательского
дома «Инкери». В пути был по-
казан фильм об истории реки
Ижоры и жителях её берегов.
Участники остались довольны
поездкой. Это была активная
пропаганда знаний об Ингер-
манландии.
тельствует о том, что финское
население Ингерманландии
впитало значительные группы
шведского и немецкого, а так-
же и православного происхож-
дения – вероятно, ижор и (или)
русских. То есть, ингерман-
ландские финны – отнюдь не
исключительно потомки пере-
селенцев XVII века, а продукт
консолидации разных этниче-
ских групп. Наличие ижорско-
го субстрата в финских говорах
Центральной Ингерманлан-
дии позволяет предполагать,
что в формировании финского
населения Ингерманландии
участвовали ижоры. В своей
статье А. И. Кирьянен спра-
ведливо замечает, что прежняя
этническая территория эвре-
мейсов, где они были автохто-
нами, в настоящее время тоже
находится в пределах Ленин-
градской области.
Подведём итог. В настоящее
время ингерманландских фин-
нов можно рассматривать как
6 – 8 декабря состоялась поезд-
ка в Пункахарью (Финляндия).
Цель поездки была – свозить и
показать жителям Петербурга и
области предновогоднюю Фин-
ляндию и празднование Дня Не-
зависимости Финляндии. Участ-
никами поездки были люди из
социальных домов, от церкви
(из кружка Нины Низовой, с Ли-
тейного 11, из Таиц). Это были
пожилые люди. От Инкерин
Лиитто был сборный коллектив
Kotikontu/Talonmerkit (организа-
тор – Света Трегуб). Наш кол-
лектив выступал с концертом в
Народном училище (Itä-Karjalan
Kansanopisto) в Пункахарью.
ВЕЧНАЯ ТЕМА
особую этническую группу (в
настоящее время – малочислен-
ную). Формирование этой эт-
нической группы происходило
а) на территории современной
Ленинградской области, б) с
участием автохтонного населе-
ния (во всяком случае, ижор и
эвремейсов). При этом основ-
ным этническим самоназвани-
ем ингерманландских финнов
остаётся suomalaiset – «фин-
ны». Исходя из вышесказан-
ного, приходим к заключению:
финны – один из коренных
народов России.
Поскольку официально ут-
верждённого списка коренных на-
родов России не существует, заяв-
ляем об этом явочным порядком.
Очевидно и то, что нет се-
рьёзных аргументов против
включения ингерманландских
финнов в перечень коренных
малочисленных народов Рос-
сии.
Редакция газеты «Инкери»
Директор Народного училища
Майя Тенойоки организовала
рекламу в газете. С их стороны
был отличный приём. В поездке
участвовали представители от
Дома Национальностей. С нами
была артистка Наталья Буян-
тунова, она играла на своём
инструменте бурятские мелодии
и пела. Выступал финский се-
мейный коллектив. Участвовала
Татьяна Быкова с показом Сам-
по-украшений. Помимо Пунка-
харью, мы посетили город Са-
вонлинна – крепость, экскурсия,
знакомство с деятельностью
Суворова в тех местах. Таким
образом мы знакомили жителей
Санкт-Петербурга с культурой
Финляндии и финского народа,
а жителей Финляндии – с куль-
турой многонационального Пе-
тербурга.
Для членов Инкерин Лиитто
эта поездка была важной и пока-
зательной, поскольку Восточная
Финляндия – во многом родина
наших предков.
Организатором обеих поездок
была Ирина Остонен. По мне-
нию участников поездки, орга-
низация была на высоте.
Александр Кирьянен

Г руппа энтузиастов поставило перед собой цель – создание музея, посвященного истории
нашей земли. Значительна часть будущей и уже подготовленной экспозиции посвящена
ингерманландским финнам. С 23 марта по 12 апреля сотрудники музея Ингрии провели первую
выставку в ЦГПБ им. В. В. Маяковского. С одним из энтузиастов историком Игорем Ивановым
беседует корреспондент «Инкери” Яна Ладыгина.
– Игорь, скажите, какова
концепция музея, что включа-
ют в себя его коллекции?
– Коллекция делится на две
части: историческую и этногра-
фическую. Историческая часть
коллекции показывает историю
края с древнейших времен до
наших дней, а материалы по эт-
нографии относятся ко всем на-
родам, которые здесь проживали.
Это, конечно, и финны, водь, и
ижоры, и вепсы, и русские.
Нами собран целый ряд под-
линных предметов быта ин-
германландских финнов», ма-
териалы по истории религии
ингерманландских финнов. Есть
материалы по Евангелическо-
Лютеранской Церкви Ингрии, ма-
териалы о судьбе ингерманланд-
ских финнов в XX веке и также
экспонаты, которые относятся не
к ингерманландским финнам, а
к территории Ингрии. Наиболее
интересные вещи относятся к ин-
германландским финнам, там и
этнография, и история их народа,
и политика.
– Какие экспонаты уже под-
готовлены?
– Фибула, относящаяся к 9-10
вв., предкам современных водь
и ижоры, шведские монеты, из
оружия можно отметить топор.
Это также керамика, кувшин
и рукомойник, подлинная вы-
шивка, ключи, подковы – XIX
века, документы, марки Север-
ной Ингрии. Всего – более 1000
единиц.
– Какие выставки проводи-
лись, и какие планируются?
– Первая выставка проходила в
стенах «Центральной городской-
публичной библиотеки имени
В.В. Маяковского»с 23 марта по
12 апреля 2013 года с выставкой
«Неизвестные страницы истории
Невского края». Большое спаси-
бо библиотеке за предоставлен-
ную площадку, все прошло очень
хорошо. Следующая выставка
прошла в рамках проекта «Ночь
музеев». В перспективе собира-
емся договориться с районными
библиотеками Красносельского
или Кировского районов.
март 2014, № 1 (081)
Музею Ингрии – быть!
– Есть ли какие-то идеи по
поводу здания для постоянного
размещения экспозиции?
– Было одно здание в Крас-
носельском районе, памятник
архитектуры, который в принци-
пе можно было бы взять, но это
очень сложная работа. Необходи-
мо привлечь огромные инвести-
ции, восстановить здание, пере-
везти туда экспозицию. Также
рассматриваем Туутари, где есть
заброшенное здание, но это всё
же далековато. Было бы интерес-
нее обосноваться в районе, где
находилась крепость Ниеншанц,
как раз прослеживается такая
прямая связь.
– Как возникла идея созда-
ния музея?
– Идея пришла в голову ко
мне в августе 2012 года. По-
скольку у меня всегда было хоб-
би коллекционировать вещи,
отражающие историю России.
Так как вещи собирались вокруг
Петербурга, то попытался эти
вещи объединить и предложить
исследовательскую концепцию,
то ничего кроме Ингрии приду-
мать нельзя.
– Кто входит в состав вашей
инициативной группы?
– Михаил Уваров – студент
5-го курса факультета истории и
социальных наук Ленинградско-
го Государственного Универси-
тета имени А.С. Пушкина (ЛГУ
им. А.С. Пушкина), друг и кол-
лега. Есть ряд вещей, которые
ему принадлежат, он помогал до-
говариваться с людьми и многое
другое.
Анна Букина – магистр факуль-
тета социальных наук в РГПУ им.
А.И. Герцена, подсказывала орга-
низационные вопросы, подсказа-
ла возможность проведения вы-
ставки в «Библиотеке имени В.В.
Маяковского» и многое другое.
Роман Быстров – талантливый
художник военно-исторических
миниатюр,особенно хорошо у
него выходит раскрашивать фи-
гурки солдатиков. Русские шведы
и северная война – это его работа,
также он предоставил нам макет
пушки.
Дмитрий Витушкин – теле-
ведущий на телеканале «ВОТ!»,
окончил в 2009 году аспиранту-
ру факультета социальных наук
РГПУ им. А.И. Герцена по спе-
циальности «политолог». Дми-
трий пригласил нас на передачу
«Петербург до Петербурга», тем
самым предоставил нам возмож-
ность рассказать с телевидения о
проекте.
Игорь Иванов – студент 5-го
курса Санкт-Петербургского Го-
сударственного Университета
Культуры и Искусств (СПбГУ-
КИ). Еще в школьные годы заин-
тересовался историей. На данный
момент работает над дипломной
работой с названием «Концеп-
ции создания музея Ингрии в
7
ТРУДЫ И ДНИ
Санкт-Петербурге и пути ее реа-
лизации», руководителем которой
является Сергей Васильевич Бе-
лецкий, кандидат исторических
наук, профессор кафедры музео-
логии и культурного наследия.
– Какие задумки в плане раз-
вития экспозиции?
– Мы хотим сделать макет кре-
пости Ниеншанц. Сложно, конеч-
но, соблюсти все масштабы, но
стремимся, чтобы было макси-
мально реалистично. Крепость
была древо-земляная, с пушками,
со строениями. Неплохо было бы
проиллюстрировать шведский пе-
риод таким макетом.
– Как относитесь к ингер-
манландским финнам, знаете
ли финский?
– Вся наша инициативная груп-
па – это русские. Думаю, ингер-
манландским финнам приятно,
что русским нравится их куль-
тура. Из представителей нашей
группы, например, Анна Букина
работает в журнале «Terve», цен-
тральном русскоязычном журна-
ле Финляндии, где пишет репор-
тажи о местных событиях.
– Какая помощь была оказа-
на со стороны ингерманланд-
ских финнов?
– Нам помогает Гатчинское
общество Inkerin Liitto, также нам
помогает Евангелиическая Лю-
теранская церковь Ингрии, Еван-
гелическо-Лютеранский приход
Туутари и Евангелическо-Люте-
ранскийприход Скворицы. При-
ход Туутари, например, разме-
стил у себя объявление о нашей
выставке, а Павел Крылов, насто-
ятель прихода Скворицы, высту-
пил у нас на открытии, играл на
кантеле. Хотелось бы поблагода-
рить Ольгу Конькову, директора
Центра коренных народов Ленин-
градской области, за консульта-
цию по этнографической части.
Хотелось бы также выразить
благодарность Владимиру Журав-
леву, депутату Муниципального
Совета г. Ломоносова. Было бы
приятно, если бы кто-нибудь нам
что-нибудь передал, не обязатель-
но на безвозмездной основе, мы
готовы даже что-то и купить по
теме. Также было бы замечатель-
но, если бы кто-то заинтересо-
вался и предложил площадку под
нашу очередную выставку.
Беседовала Яна Ладыгина
8 март 2014, № 1 (081)
Николая Дмитриевича Пыдера
можно назвать хранителем истории
своей деревни. Представитель древ-
нейших жителей этих земель – ижор,
он произнес первые свои слова на
местном наречии ижорского языка
и сейчас свободно говорит на языке
предков. Правда, людей, с которы-
ми можно поговорить на языке, на
котором еще в послевоенные годы
говорило большинство жителей,
можно пересчитать по пальцам
одной руки. Cейчас он старейший
житель Ванакюля, помнящий и
времена Эстонии, и июльские дни
1940 года, и голодные послевоенные
годы. Но Николай Пыдер не только
свидетель, но и человек, увлеченный
историей своего края, постоянный
автор кингисеппской районной га-
зеты «Время». Он автор деревенской
хроники – рукописной книги «Дерев-
ня Илькино-Ванакюля».
ЖИЗНЬ ДО ВОЙНЫ
Мы сидим на скамейке, присло-
нившись к разогретой солнцем тем-
ной бревенчатой стене старого дома.
Сколько лет дому, хозяин точно не
знает, но факт, что дом был построен
не позднее конца ХIХ века. В этом
доме он родился, сюда вернулся по-
сле войны, здесь жили его родители.
Участок – аккуратно подстриженная
лужайка с пышными островками
белых и фиолетовых флоксов. Не-
сколько грядок, на которых свекла,
картошка, огромные кочаны капу-
сты. Николай Дмитриевич не спеша
начинает рассказ.
«Я родился в 1924 году. Тогда
здесь была Эстония. Родители мои
были крестьянами. Говорили в
нашей деревне на ижорском языке.
Фамилия моих предков – Захаровы,
но в 1930 году приехали чиновники
и всех жителей обязали взять эстон-
ские фамилии. Тогда моему отцу
предложили взять фамилию Пыдер,
достаточно распространенную в
Эстонии», рассказывает Николай
Дмитриевич. Пыдер (эст. põder) это
лесная коза, или косуля (соответству-
ет финскому peura).
До революции православные
ижоры были прихожанами Кейкин-
ской церкви. С тех пор как Кейкино
осталось за границей, местные
православные ижоры ездили в
Знаменскую церковь в Ивангород.
В деревне была часовня. Среди
жителей было немало баптистов,
у них в деревне был свой молит-
венный дом. Три-четыре жителя
деревни входили в «Кайтселийт»,
добровольное местное ополчение.
ХРАНИТЕЛЬ ИСТОРИИ
Николай Дмитриевич помнит двоих
из них – Александр Кангас и Фёдор
Мяги. Это были солидные люди, лет
под сорок, главы семейств.
В 1932 году Николай Пыдер по-
шёл в школу. «В детстве (мне тогда
было 6 лет) мама в Нарве купила мне
русскую азбуку, по ней я выучил рус-
ские буквы, научился читать. Чуть
позднее выучил финские буквы,
стал немного читать по-фински и
по-эстонски. В то время эстонские
власти требовали, чтобы все об-
учение в школе шло на эстонском.
Впрочем, эстонцев здесь было не
так много – учителя, чиновники,
пограничники, торговцы. Местные
финны были другого мнения. Акти-
висты из ингерманландских финнов
считали, что и финны, и ижоры
должны учиться на финском языке.
К «государственному старейшине»
Константину Пятсу направились
две делегации. Президент принял
мудрое решение – дать каждому
возможность самому выбирать язык
обучения. В шестиклассной школе
в Калливере работали параллельно
и финские, и эстонские классы.
Однако со второго класса я учился
на эстонском, постепенно хорошо
освоив его», – рассказывает Николай
Пыдер.
Учился Николай хорошо, уроки
отвечал быстро, легко. Отличался со-
образительностью, способностью к
изучению языков. Как-то собрал вы-
писанную из Швеции сеялку, разо-
бравшись в инструкции на шведском
языке. Однако учиться дальше не
собирался, и своё будущее связывал
с крестьянским трудом. В 1937 году
умер отец и на 14-летнего подростка
легли заботы о семье и хозяйстве.
В 1940 году Эстония вошла в
состав СССР. Советскую власть
жители встретили скорее нейтраль-
но. Никто не радовался особо, но
сопротивления не было. В короткий
предвоенный период коллективиза-
цию не проводили. В первые месяцы
советской власти многих радовала
возможность встретиться со своими
родными, оставшимися в 1920 году
по другую сторону границы.
Однако вскоре арестовали хозяи-
на мельницы, а мельницу национа-
лизировали. Руководить мельницей
назначили брата бывшего хозяина.
В 1941 году были арестованы Алек-
сандр Кангас и Пауль Мяги.
ВОЙНА
Начало войны. 20 июля немцы
заняли Кингисепп. Семнадцатилет-
ний Николай Пыдер вместе с другом
решают – во что бы то ни стало
уходить, эвакуироваться в Россию.
«Добрались до Усть-Луги, там
встретили женщин из Кейкина, с
советской стороны границы. Вместе
с ними сели в последний поезд с
эвакуированными. Наши три пасса-
жирских вагона отправили в Киров-
скую область. Ехали очень долго.
Наши три пассажирских вагона все
время прицепляли к разным по-
ездам. Сошли на станции Опарино.
Женщины, жившие с советской сто-
роны границы и знавшие советские
порядки, сказали, что нужно идти в
исполком», – рассказывает Николай
Дмитриевич. Переночевали в ко-
ридоре, а утром пришли подводы,
отправили в колхоз «Организатор».
Эвакуированным предоставили
пустовавший дом. Парни стали ра-
ботать в колхозе. За работу выдавали
продукты — в основном картофель
и муку. Так прошёл год. Николай
достаточно хорошо освоил русский
язык, появились хорошие знакомые
среди местных жителей. Неожи-
данно случилось несчастье — друг
заболел и умер.
В августе 1942 года Николай Пы-
дер, которому исполнилось 18 лет,
был призван в армию. По паспорту
он значился эстонцем. В окрест-
ностях тоже было немало эстонцев,
предки которых переселились сюда
еще при царях, покинув Эстонию в
поисках свободной земли. Вместе
с местными эстонцами он попал в
Свердловскую область на станцию
Еланик в 1-й стрелковый эстонский
полк, где шла подготовка солдат
для 7-й и 249-й эстонских диви-
зий, уже сражавшихся на фронте.
Пройдя курс подготовки, он вскоре
стал младшим сержантом, попал в
учебную команду и уже сам обучал
новобранцев.
Вся служба в полку — и команды,
и учеба, и политзанятия проходили
ЧЕЛОВЕК ИЗ НАРОДА
Фото: М. Браудзе
на эстонском языке. В начале 1943
Николай Пыдер вместе с другими
солдатами попадает под Великие
Луки, где вел бои Эстонский корпус.
А 31 января 1944 года началось на-
ступление в сторону Эстонии. После
освобождения Кингисеппа, эстон-
ские дивизии РККА закрепились
на правом берегу Луги, готовясь к
отражению контрнаступления со
стороны немцев. Части Эстонского
корпуса занимали позиции от Кинги-
сеппа до Котлов. Однако немцы уже
не предпринимали попыток вернуть
правый берег Луги.
Вскоре Николая Пыдера, знавше-
го финский язык, вызвали в штаб.
Его попросили согласиться пойти
переводчиком в дивизию, воевав-
шую на Карельском перешейке. В
это время готовилось наступление
против войск Финляндии, вошедшее
в историю под названием Выборг-
ская операция. Николай Пыдер сна-
чала попал в разведроту, воевал в её
составе, а через некоторое время стал
переводчиком при командире 372-й
Новгородской стрелковой дивизии.
«Название места не помню. Пом-
ню только, что деревня была в 8
километрах от Выборга. Снаряд упал
примерно в 5-6 метрах от меня, я по-
терял сознание. Двое солдат, стояв-
шие слева и справа от меня погибли.
Очнувшись, почувствовал, что левая
рука не действует. Дотронулся до
неё, а оттуда — фонтан крови. Рука
была уже оторвана, висела только
на коже и жилах. Через некоторое
время подошли два санитара. По-
совещались, и стали ножницами
перерезать сухожилия. Ранили меня
часа в два-три, а доставили в мед-
санбат только вечером. Было много
раненых и операцию сделали только
к полуночи», — вспоминает Николай
Пыдер. С перешейка санитарным
поездом доставили в Ленинград,
неделю или две лечили в больнице.

А через неделю раненых отправили в
Кинешму, в госпиталь, размещенный
в здании школы.
Демобилизация, инвалид II-й
группы... Перед возвращением до-
мой захотел увидеть Москву, съездил
туда на денёк и поехал в Ленинград,
а потом – в родную деревню. За
участие в войне Николай Пыдер
был отмечен правительственными
наградами, среди которых — орден
Великой Отечественной войны 1-й
степени.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Осенью 1943 года немецкие
оккупационные власти приступили
к переселению финнов и ижор в
Эстонию, и далее, в Финляндию. До
Кейкина и деревень бывшей «эстон-
ской Ингерманландии» очередь не
дошла. Местные жители считают,
что немцы просто не успели их вы-
селить. В начале февраля 1944 года
немецкие и эстонские части спешно
отступили, вскоре сюда пришла
Красная армия.
В феврале 1944 года, во время
ожесточенных боев за Нарву жите-
лей деревни Ванакюля переселили
подальше от фронта — в Волосов-
ский район, в деревню Кальмус.
Там некоторое время жила его мать.
Некоторое время Николай пожил
там. А в ноябре на лошадях жители
вернулись в свою деревню.
Николай Пыдер вернулся к кре-
стьянской жизни. Дома в деревне
в основном уцелели, хотя, конечно,
был беспорядок, оставшийся после
пребывания войск. Где-то сарай
разобран, где-то — жердь или брев-
но выломаны для строительства
землянок и блиндажей, укрепления
окопов. Во время оккупации не-
которые семьи вместе добровольно
«эвакуировались» в Финляндию,
однако большинство оставалось в
деревне. Из тех, кто уехал, никто
не вернулся — кто-то остался в
Финляндии, кто-то перебрался в
Швецию, одна женщина даже ока-
залась во Франции. Вскоре после
освобождения, в конце 1944 года,
Ванакюла и окрестные деревни были
переданы Кингисеппскому району
Ленинградской области, однако в
деревне об этом узнали только в мае
1945года. Вскоре Николай Пыдер
женился на Раисе Васильевне, тоже
ижорке. Вместе им было суждено
прожить больше 60 лет, вырастить
сына и дочь.
«Пару лет хозяйствовали по-
прежнему, единоличниками, а в
1948 приехали из Кингисеппа, стали
призывать создать колхоз. Ну что
же, ясно было, что этого не мино-
вать. Меня избрали председателем.
Колхоз «Восход» был маленький
maaliskuu 2014, № 1 (081)
— всего 16 человек. Такие же кол-
хозы были и в других окрестных
деревнях», – рассказывает Николай
Пыдер. Выращивали пшеницу, рожь,
овес, ячмень, картофель, турнепс —
в общем, то же самое, что и до войны
в своих хозяйствах. В послевоенные
годы в колхозах зарабатывали мало,
жили голодно. К тому же мужчин в
принудительном порядке отправляли
на лесозаготовки — бесплатно, и
«на своих харчах». Молодежь стала
уходить в город – на заводах требо-
вались рабочие руки. В основном
уезжали в Нарву.
Вскоре колхоз «Восход» вместе
с другим небольшим колхозом в де-
ревне Каростель присоединили к ры-
боловецкому колхозу «1 мая» в селе
Венкуль. Однако рыбаки уделяли
мало внимания земледелию и поля
стояли необработанными. Через не-
которое время две деревни присоеди-
нили к совхозу «Ударник-Ропша». В
90-е годы совхоз был переименован
в «Прибрежный». Не так давно он
прекратил существование.
Несколько десятилетий Николай
Пыдер отдал нелегкому сельскому
труду, работая в совхозе бригадиром,
вырастил сына и дочь.
ХРАНИТЕЛЬ ИСТОРИИ
Ещё в послевоенные годы заинте-
ресовался он историей родного края.
Многие годы Николай Дмитрие-
вич читал историческую литературу,
записывал рассказы людей и свои
воспоминания. Он активно участво-
вал в создании исторического музея
при Куземкинкой библиотеке, пере-
дал в музей сохранившиеся у него
традиционные предметы быта ижор-
ской семьи. В музей была передана
и сохранённая им старинная икона,
некогда хранившаяся в деревенской
часовне, сгоревшей много десяти-
летий назад.
Николай Дмитриевич – исследо-
ватель и хранитель истории деревни
Ванакюля. Его рукописная книга –
это и исследования, и хроника дере-
венской истории в послевоенное вре-
мя, и архив истории деревни. Здесь
есть и сделанные им собственно-
ручно карты, среди них – подробная
карта деревни Ванакюля, со всеми
бывшими до войны постройками и
границами участков. И конечно, из-
вестия о судьбах жителей каждого
дома деревни Ванакюля.
Но и помимо книги, Николай
Дмитриевич – обладатель многих до-
гадок, идей и знаний, знаток топони-
мии «эстонской Ингермандландии»,
носитель ижорского менталитета,
пытливый исследователь и мысли-
тель. Ему принадлежат интересные
мысли и догадки относительно
психологии и настроений ижор, об
именах ижор, об этимологии топо-
нимов, в том числе о названии де-
ревни Ванакюля. Своими знаниями
и догадками Николай Дмитриевич
охотно делится с собеседниками;
видно, что ему приятен интерес
собеседников к его родному краю
и к истории ижор. Конечно, всё это
интересно и нам. Ниже мы приве-
дём некоторые сообщения Николай
Дмитриевича о деревне Ванакюля,
её жителях и окрестностях.
ИЛЬКИНО – ВАНАКЮЛЯ
Историческое название деревни
Ванакюля – Илькино (известно с
1571 года). Деревня официально на-
зывалась «Илькино» вплоть до рево-
люции. Русские жители Карастели и
Горок и сейчас говорят «идём в Иль-
кино». Название Ванакюля («старая
деревня») принадлежит ижорскому
языку; оно стало официальным по-
сле 1920 года. Это название тоже
старое; оно есть на шведской карте
Ингерманландии 1704 года:
В финских церковных книгах
наша деревня называется по-фински
– Vanhakylä. В 20-х годах в нашей
деревне было 45 домов, из них 35
православных (ижор) и 10 домов
лютеран (одна эстонская семья,
остальные финны). Впрочем, жители
деревни говорили на одном языке,
который считали «ижорским».
У самой нашей деревни проходит
старая граница Эстонии, установлен-
ная Тартуским мирным договором
1920 года. Переговоры, как говорят,
шли трудно: Эстония требовала чтоб
до Копорья, а русские чтоб до Тарту.
Так торговались.
Лютеранскую церковь построили
на границе наших земель и деревни
Калливере в 1931 году. Церковь
9
ЧЕЛОВЕК ИЗ НАРОДА
работала до войны и в войну. Её
разобрали в 50-х годах.
Русский язык всегда был на ходу,
его все понимали. До революции
учились на русском языке. При
эстонской власти стало обучение
на эстонском языке. Наши учителя
были Алексей Иванович Талус (ро-
дом из Кузёмкина), Карл Карлович
Элькен (из Эстонии), Юлия Назарова
(из Эстонии) и Сандер (женщина,
тоже из Эстонии). Все они жили в
школьном доме, Талус и Элькен – с
семьями. Школа была начальная –
4-х летняя.
Во время войны из эстонской
Ингерманландии не выселяли ор-
ганизованно. Только церковь аги-
тировала. Из Каливере многие
уехали, назад никто не вернулся. В
1947 году ижор и финнов выгоняли
(и до 1948 года). Кто русский по
паспорту, тех не трогали. Эстонцев
тоже не трогали; на хуторе Новая
Фёдоровка остались эстонцы Якоб
Таль и Кустав Таль.
ДВАДЦАТЬ ПЕРВЫЙ ВЕК
«Раньше часто ездил в Вистино
на ижорские праздники, общался
с сойкинскими ижорцами. Сейчас
— тяжело», – говорит Николай
Дмитриевич.
На вопрос о том, сколько ижорцев
живет в Ванакюля, отвечает, что в
деревне говорят по-ижорски четыре
человека. Кроме того, многие дома
принадлежат потомкам ижор, кото-
рые живут постоянно в Эстонии, при-
езжая на родину в основном летом.
20 марта Николай Дмитриевич
отмечает юбилей - 90 лет. Пожелаем
ему здоровья и оптимизма.
Андрей Пюккенен
Алексей Крюков
10
Татьяна Тигонен и «ситцевые дневники» тёти Амалии
Фамилию Тигонен знают все,
кто так или иначе соприкасался
с историей ингерманландских
финнов. Семён (Симо) Тигонен
– учитель и просветителей, осно-
ватель школы в Токсово (Tiihosen
koulu). Анна Тигонен – участ-
ница группы ЛОИКФУН в конце
1920-х годов. Ситцевые дневники
её сестры Амалии Суси, подвиж-
ническая литературная работа
Татьяны Тигонен – это было уже
на нашем веку. Кроме них, в этой
семье было (и есть!) ещё много
замечательных лиц. Все они до-
стойны упоминания в истории, о
каждом надо говорить подробно.
Рассказывает Татьяна Тигонен.
ДОМ В ЛЕСКОЛОВО
Корни семьи Тигонен
(Tiihonen) – в деревне Лесколово
(Lieskula), прихода Lempaala. У
Семёна Давыдовича была в Ле-
сколово земля – 2,5 га. В одной
половине дома была школа, в
другой жила семья. Амалия пре-
подавала в этой школе.
Дом в Лесколово сгорел в 1936
году. Фундамент был ещё в начале
1990-х годов. Я просила этот уча-
maaliskuu 2014, № 1 (081)
СЕМЬЯ ТИГОНЕН ИЗ ЛЕСКОЛОВА
сток как наследница. Мне было
сказано: «свободной земли нет».
Семён Давыдович Тигонен
(Simo Tiihonen) окончил универ-
ситет в Тарту и всю жизнь, вплоть
до кончины, подвизался на ниве
просвещения. Год его рождения и
год смерти точно неизвестны. Не
сохранилось ни одной его фото-
графии.
Его жена Мария Тигонен,
урождённая Хухка (р. 1873 Ба-
бино Рябовской волости), жила
с мужем в Токсово и Лесколово,
где Семён Тигонен был учите-
лем. В 1941 году была выслана в
г. Салехард, где скончалась от го-
лода и лишений зимой 1941-42 гг.
У Семёна и Марии было семе-
ро детей. Расскажем обо всех по
порядку.
Николай Семёнович Тиго-
нен (р. 1895, Лесколово), учился
в Колпанской семинарии, окон-
чил её в 1916 году. В 1920-х годах
был кантором в приходе Келтто.
В 1930-х годах жил в Лесколово,
работал в колхозе «Сяде».
Арестован 15 сентября 1937
года по обвинению в участии в
финской контрреволюционной
повстанческой организации, в
которой насчитывалось 47 чело-
век, среди них Леушка, Пелли-
нен, Яскеляйнен, Васкелайнен,
Агава (четверо), Везикайнен, Зу-
ров, Ванхонен и другие. Осуждён
по ст. 58 пункты 10 и 11 к выс-
шей мере наказания, расстрелян
21 ноября 1937 года. Реабилити-
рован по определению военного
трибунала ЛВО от 9 января 1959 г.
Амалия Семёновна Суси,
урожд. Тигонен (р. 1898, Ле-
сколово) окончила гимназию
Стоюниной в С.-Петербурге, за-
тем математический факультет
института Герцена, преподавала
математику в школе, где директо-
ром был её отец Симо Тигонен.
В 1921 году во время Кронштадт-
ского мятежа, была взята залож-
ницей, как и многие из местного
населения, хотя была кормящей
матерью. Отпущена по разгроме
мятежа. В 1938 году подвергну-
та административной ссылке во
Владимир; в 1941 году арестова-
на и по 58 статье приговорена к
10 годам лагерей. Её трёхлетнего
младшего сына отдали в детский
дом. Двое её старших сыновей,
Арнольд и Эверт Суси, погибли в
блокадном Ленинграде.
После отбытия срока заключе-
ния оставлена на поселении. Реа-
билитирована в 1956 году. Жила
в Ленинграде. Составила запи-
ски о своём пребывании в лагере,
сделанные шариковой ручкой на
кусках ткани. Скончалась в апре-
ле 1972 года.
Муж Амалии Семёновны Ти-
гонен, Иван Иванович (Юхо)
Суси, 1888 года рождения, ро-
дом из д. Рандолово, учился в
Колпанской семинарии (выпуск
1912 года). С 1912 по 1917 год –
рядовой царской армии. С 1918
по 1921 год член ВКП (б). Когда
в 1921 году его жену Амалию,
на тот момент кормящую мать,
взяли в заложницы, он вышел из
партии. Начиная с этого момента
его несколько раз арестовывали,
но отпускали. В 1920-х годах был
учителем в Лесколово. В 1930-х
годах работал завлабом на техно-
химкомбинате, жил в Ленингра-
де. В последний раз арестован в
Ленинграде 5 сентября 1937 года.
Комиссией НКВД и прокуратуры
НАШИ ЛЮДИ
СССР приговорён к высшей мере
– «за участие в контрреволюци-
онной националистической де-
ятельности». Расстрелян 15 но-
ября 1937 года. Реабилитирован
военным прокурором ЛенВО 4
мая 1989 года.
Юхо и Амалия Суси и их
сыновья Арнольд и Эверт
«У Амалии было два старших
сына, Арно и Эдя. Один был сту-
дентом университета, другой по-
литеха. Оба погибли в блокаду.
Один из них безвестно пропал,
другой умер в больнице.
Амалия была в эвакуации во
Владимире. Война была в самом
разгаре. Её схватили и посадили,
якобы она подавала знаки немец-
ким самолётам. Лёве было 5 лет,
его отправили в детдом, там его
записали: Лев Иванович Сусин.
Она сидела в Тайшете 10 лет.
Её выпустили в 56-м году.
Тётя Амалия когда освобо-
дилась, приехала в Ленинград.
Хлопотала о жилплощади. Она
когда вернулась из ссылки, уже
не могла работать. Ей дали
жилплощадь. Когда ей испол-
нилось 70 лет, отмечали у тёти
Жени».
«Лёва, младший сын Ама-
лии, жил в детдоме; там ему из-
менили фамилию, он стал Лев
Иванович Сусин. Лёва вырос в
Таллине, у тёти Ани. Закончил
Военно-медицинскую акаде-
мию в Ленинграде. Его напра-
вили в Северный флот, он слу-
жил на подводной лодке. После
травмы его списали с флота.
Лёва работал доктором, жил в
Ленинграде. Лёву убили, ему
было около 50 лет. Его наш-
ли мёртвым дома, у него было
сломано основание черепа».

Анна Тигонен
Анна Семёновна Тигонен
(р. 1901, Лесколово) окончила
Герценовский институт, фил-
фак, преподавала английский
язык. Оставила записи, дати-
рованные июлем 1929 года по
фольклору ингерманландских
финнов. В 1941 году вместе с
матерью, Марией Тигонен, вы-
слана в Салехард. Вернулась в
1947 году. Будучи ограничен-
ной в выборе местожительства,
поселилась в Таллине, препо-
давала английский язык в шко-
ле. Взяла из детдома и факти-
чески усыновила младшего
сына сестры Амалии – Лео, ко-
торого вырастила. Скончалась
4 августа 1987 года в Териоках,
в инвалидном доме.
«Тётя Аня была филолог, она
училась у профессора Егорова.
Её выслали до войны в Салехард,
вместе с Марией Семёновной –
они там чинили сети.
Тётя Аня из мест не столь
отдалённых приехала к нам, в
Ленинград. Она отправилась
искать Лёву и нашла его. Вско-
ре она уехала жить в Эстонию.
Думаю, потому, что в Эстонии
иначе относились к репресси-
рованным. У неё не было семьи.
Вырастила Лёву – он жил у неё
в Таллине».
Лев Семёнович Тигонен (р.
1907, Токсово) имел образование
8 классов и курсы чертёжников.
Жил в Лесколово, был препо-
давателем черчения и физики в
Куйвози, член РИКа; арестован
19 феврала 1938 года, осуждён по
статье 58, пункт 6 («шпионаж в
пользу Финляндии»), расстрелян
28 июня 1938 года. Примерно в
одно время с ним арестована его
жена, Анна Николаевна Тигонен,
урожд. Папунен, член РИКа (?).
Её судьба и судьба их малолетней
дочери неизвестна.
maaliskuu 2014, № 1 (081)
Вильгельм Семёнович Тиго-
нен (р.1904, Лесколово) окончил
артиллерийское училище; будучи
одарённым художником, подраба-
тывал, рисуя на огромных полот-
нах портреты людей, которыми
украшали дома во время револю-
ционных праздников. Арестован
летом 1938 года, приговорён к
административной высылке, ко-
торую отбывал в Казахстане. В
1943 году, по истечении срока вы-
сылки, подавал в военкомат заяв-
ление о посылке на фронт, но по-
лучил отказ. Скончался в ссылке 2
февраля 1958 года.
Вильгельм Тигонен
Ещё один сын Симо и Марии
Эдуард Тигонен, скончался в воз-
расте 22 лет от болезни сердца.
Младшая дочь, Евгения Се-
мёновна Тигонен (р.1911, Ток-
сово), в замужестве Богомолова,
репрессиям не подвергалась.
Всю жизнь, в том числе во время
блокады Ленинграда, работала в
городе детским врачом. В тяжё-
лые послевоенные годы она была
опорой для своих родственников,
переживших тюрьмы и ссыл-
ку. Большая часть приведённых
здесь известий о семье Тигонен
известна нам от неё.
«Тётя Женя вышла замуж за
военного, замаскировалась. Уча-
ствовала в финской войне – вра-
чом. Они оба уцелели. Она была
из них всех самая благополучная.
У неё была отдельная кварти-
ра. Островок благополучия раз-
громленной семьи. Она имела
возможность поделиться барах-
лом. Она работала врачом очень
долго. И моих детей смотрела. У
неё единственный сын – Эдуард
– известный учёный. Он живёт в
Петербурге, работает в институ-
те Иоффе, занимается античасти-
цами».
Рассказывает Евгения Семё-
новна Богомолова.
«Наш отец, Семён Давыдович
Тигонен, родился в Лесколово в
1863 году. Он работал учителем
и директором школы (koulun
johtajana) в общей сложности 38
лет. У отца был в Лесколово уча-
сток, 12 десятин. Он был учите-
лем и земледельцем. В 1905 или
1906 году семья переехала в Ток-
сово. Свой дом в Лесколово отец
отдал под школу. С этого времени
в нашем доме в Лесколово жили
учитель Николай Павлович Пел-
линен и его семья – жена Юлия и
дочь Эльви.
В Токсово мы жили на кварти-
ре в школьном доме. Эту школу
называли Tiihosen koulu, она на-
ходилась недалеко от больницы
(Hovin tiellä). В Токсово это зда-
ние знают как Riikki (с 1920 года
там помещался районный испол-
нительный комитет – РИК). В
той школе были и другие учите-
ля – супруги Паукку, мужчина по
фамилии Лейни.
С 1913 году по 1918 год мы
жили на Пробе; папа работал
учителем в деревне Лепсари. До
того там был учителем Микко
Евгения Богомолова (Тигонен)
Каасолайнен; он перешёл рабо-
тать в Токсово, на место папы. С
какой целью был сделан этот об-
мен, по чьей инициативе – трудно
сказать; нам этого не объясняли.
Впоследствии Микко Каасолай-
нен уехал в Рябово, где работал
учителем, потом он пошёл на
партийной линии.
В 1918 году мы вернулись в
Токсово. В то время в школьном
доме открылась двухлетнее учи-
лище, его называли kansanopisto.
Её директором (johtaja) был
Ланкинен, наш финн, получив-
ший образование в Финляндии.
11
НАШИ ЛЮДИ
Это училище продержалось два
года; потом его закрыли, а Лан-
кинен уехал в Финляндию. Мы
поселились в доме Шредерс. Хо-
зяин дома, царский офицер, уехал
в эмиграцию. Это был большой
дом, в нём было 12 комнат; кроме
того, там было большое хозяйство:
конюшня, птичник, оранжерея. В
доме Шредерс папа устроил на-
чальную школу, в которой един-
ственным учителем был он сам.
Эта школа работала с 1918 по 1922
год. Другая начальная школа была
устроена в доме луккари Ряйкке-
нен (он сам и его семья в 1918 году
уехали в Финляндию). В этой шко-
ле были учителями наша сестра
Амалия и её муж Юхо Суси. В то
же самое время в Токсово была
ещё одна начальная школа – в доме
Фанни Осаланус.
В 1919 году в Токсово верну-
лись Шредерс – мать Мария Пе-
тровна и пятеро детей – Михаил,
Мура, Ника, Нина и Дима. Отец,
Александр Александрович, умер
в 1919 году. Шредерсам пришлось
потесниться – им отдали полови-
ну дома. Жили они очень бедно.
В 1922 году мы вернулись в Ле-
сколово, в отцовский дом. Жив-
ший там до этого времени Нико-
лай Павлович Пеллинен уехал в
Рябово. Впоследствии он стал ди-
ректором сельхозтехникума.
До начала 1930-х годов мы
жили в Лесколово, в половине
нашего дома была школа, учите-
лями в ней были Амалия и неко-
торое время её муж Юхо Суси.
В работе группы ЛОИКФУН
участвовала сестра Анна. К нам
часто приезжали Егоровы – «Ве-
чинька и Лючинька» – Вячеслав
Александрович и его жена Мария
Люциановна, художница. Сестра
Анна много ездила с Егоровы-
ми. Бывал у нас и Бубрих. После
1930 года их деятельность пре-
кратилась. Бубрих уехал в Каре-
лию. Егоров умер в блокаду.
Наш отец умер в своём доме в
Лесколово. Отец и брат Эдуард
похоронены в Токсово. Николай
и Лев жили в Лесколово до ареста
в 1937 году. Вильгельм, Амалия и
её муж Юхо с 30-х годов жили в
Ленинграде, до ареста в 37 году.
Мама и сестра Анна были от-
правлены в ссылку в 1941 году,
ещё до блокады».
(Со слов Евгении Семёновны
Богомоловой записал А. Крюков
в 1992 году).
Продолжение на стр. 12-13
12
СИТЦЕВЫЕ ДНЕВНИКИ
АМАЛИИ СУСИ
Участники начального этапа
Инкерин Лиитто (конец 1980-х
годов) помнят историю с «сит-
цевыми дневниками» Амалии
Суси. Эта история была тогда у
всех на слуху, и вызвала в обще-
стве даже некоторый ажиотаж;
публикация «ситцевых днев-
ников» многим казалась делом
чести. Помню, как искали пере-
писчиков, обсуждали перспек-
тивы их издания. Однако, после
ряда публикаций в журнале Пу-
налиппу (в 1989 и 1990 годах)
о «ситцевых дневниках» прак-
тически забыли. Таким обра-
зом, содержание большей части
«ситцевых дневников» практи-
чески никому не известно.
В 1992 году Татьяна Тиго-
нен передала «ситцевые днев-
ники» в национальный архив
Финляндии (Valtionarkisto), от-
куда они впоследствии были
переданы в фольклорный архив
(Kansanrunousarkisto).
О «ситцевых дневниках» рас-
сказывает Татьяна Тигонен:
«Амалия жила совершенно
одна, на Каменноостровском,
в коммуналке. Пока она была
жива, речи не было ни о каких
её записях. Она боялась до по-
следнего дыхания. Мне их при-
нёс Лёва – вскоре после того как
она умерла. Он учился в ВМА, а
потом его направили в Северо-
морск, он служил на подводной
лодке. Он мне их вручил. Они у
меня лежали очень долго, дома,
спрятанные в детский матрасик.
«Дневники» написаны шари-
ковой ручкой, разноцветными
чернилами. Был красный цвет, и
синий, и зелёный. (Я кончила ин-
ститут в 57-м; шариковые ручки
были гораздо раньше; нам дари-
ли французы в 55-м). Амалия ос-
вободилась в 56-м.
Записи тёти Амалии – это во-
все и не дневник. Она писала в
Ленинграде. Это был опыт ла-
герников: в лагере протыкали
одежду, чтобы порвать бумагу. А
тряпки зашивали.
Весь текст записей тёти Ама-
лии я переписала сама – 342
страницы машинописного тек-
ста. Материалы Амалии (маши-
нопись) я безвозмездно передала
в Национальный архив Финлян-
дии, как и сами «дневники». Рай-
мо Ялканен перевёз эти днев-
ники в Финляндию (у меня бы
отобрали). Отрывки на финском
maaliskuu 2014, № 1 (081)
опубликованы в трёх номерах
«Пуналиппу» (9/89, 5/90, 10/90).
Русский перевод (отрывков) вы-
полнила Мария Васильева. Эти
отрывки были опубликованы в
журнале Огонёк.
ТАТЬЯНА ТИГОНЕН –
ЛИТЕРАТОР
«Папу арестовали в моём при-
сутствии. Больше мне не при-
шлось его увидеть.
Лето 1938 года. Мы с мамой
уезжали в Мантурино. Отец нас
провожал на Московском вокза-
ле. На ступеньках вокзала муж-
чина в гимнастёрке подошёл к
отцу и что-то ему сказал. Отец
обратился к маме: «Вера, несите
вещи к вагону, товарищ вам по-
может, а я отойду на минутку».
Мама у входа в вагон поблаго-
дарила человека в гимнастёрке
за помощь. В это время кто-то,
как близнец похожий на него, вы-
нырнул из толпы: «Ваш муж не
вернётся. Он просил передать
ему денег». У мамы сделалось
белое лицо.
Когда мы возвратились домой,
на дверях отцовской комнаты
висела толстая суровая нитка,
скрепленная двумя сургучными
печатями.
Мама, Вера Николаевна Ти-
гонен, была младшая дочь про-
фессора Николая Андреевича
Гредескул. Мы жили на улице
Скороходова (Большая Монет-
ная). Наш дом сгорел 27 янва-
ря 1942 года. Народ умирал на
наших глазах. Эвакуироваться
могли не все, только по вызову
или к родственникам; так про-
сто людей не очень пускали.
Ехали месяц. Приехали в Вели-
кий Устюг, мама сразу начала ра-
ботать. Голодали всю жизнь, её
зарплата была 800 рублей. Мы с
мамой собирали грибы, копали
землю, пилили дрова. Потом мы
с мамой были в Яринске. В эти
места при царизме ссылали ари-
стократов.
Мы вернулись в Ленинград
раньше, чем кончилась война.
Мы ехали по вызову. Когда про-
езжали Вологду, сообщили что
война кончилась. В Ленинграде
нас сразу забрали в милицию,
на Московском вокзале. Ве-
домственный дом, где работала
мама, был полуразрушен. Ря-
дом с нами работали пленные
немцы. Мама была по специ-
альности инженер-геодезистом.
Отработала 27 лет в одном уч-
реждении.
Отец был зэк, он был в Казах-
стане, а я поступила в институт.
Это был 1-й ЛГПИИЯ, он по-
мещался в Смольном соборе.
Когда-то там был институт для
мещанских девиц. Меня спраши-
вали об отце. Я говорила, что ро-
дители в разводе. Судьба висела
на волоске.
Татьяна Тигонен. 1962 год.
В 53 году была великая ра-
дость. Вокруг тихо радовались
другие. Таких как я было много.
Сын у меня появился на 4-м
курсе. Ходила на экзамены с сы-
ном на руках.
С 4-го курса нас сделали фа-
культетом университета. Окон-
чила университет в 57 году
(специальность – французская
филология). До 59 года работал
только муж, жили в Мурманске.
Там родилась дочь. Работала
переводчиком в научно-исследо-
вательском институту НИНРО в
Мурманске. Мой муж, Владимир
Иванович Ломов, был специ-
алист по скандинавским языкам.
Вернулись в Ленинград зимой
61/62. Кончила курсы Интури-
ста. Работала гидом в Интуристе,
потом работала в издательстве
«Внешторгиздат» – переводчи-
ком, редактором, старшим редак-
тором – и так 15 лет. По тем вре-
менам у меня был замечательный
оклад – 190 рублей. Кроме того,
разрешалось ещё на 150 р. брать
халтуру. Это была каторга – пото-
му что это техническая работа и
технические тексты (переводила
технические тексты к продукции
на экспорт). Ушла в 1979 году. С
этого времени работала дома –
печатала диссертации.
Первый мой настоящий печат-
ный труд вышел в 1959 году. Это
был перевод работы шотландско-
го учёного Джона Тэйта в обла-
НАШИ ЛЮДИ
сти морского рыбного промысла.
Дальше была моя работа в газе-
тах – Рыбный Мурман и Поляр-
ная Правда. Там были мои два
перевода – один с французского,
другой с английского.
Переводила и на русский, и на
английский – осваивала англий-
ский. Английский был вторым в
институте. Кончила курсы маши-
нописи, печатала на русской и ла-
тинской машинке. Вела занятия в
пед. институте, даже принимала
вступительный экзамен.
Начала писать в 59 году – до
69 года училась писать.
Всего сделала и издала от 30
до 40 книг.
«Личный дневник» (1997) –
это трилогия: литературное на-
следие моего деда, мамы и мои
воспоминания. И дед, и мама
писали прекрасно. Мой дед, про-
фессор юриспруденции Николай
Андреевич Гредескул, был ши-
карный публицист. Из написан-
ных им работ актуальны «Террор
и охрана» (1912) и «Россия пре-
жде и теперь» (1928). Написан-
ные моей матерью мемуары под
названием «Клочьями порванной
тучи» охватывают время с моего
рождения и до конца блокады.
Написаны они в период с 1966
по 1978 год. Мои воспоминания
– рассказ («Тяжкая ладонь, 1975),
опубликованный на финском
языке (Raskas kämmen) в журна-
ле Пуналиппу». (Carelia 1/1991).
Сборники стихов «Беседы
с Анной Ахматовой» и «Как я
погиб, Сергей Есенин» (1997)
анонсированы как приложения к
10-му выпуску сборника «Уроки
гнева и любви»; имени автора
на обложке нет, что побуждает
думать, кто же автор. Ещё были
стихотворные сборники «…от
Меня это было» (2001), «Небо –
в зареве лиловом» (2003–2008),
p.s. (2011). Всё это – типичный
самиздат, традиционный и до-
бротный.
У мамы нас было двое. Мой
младший брат Георгий Тигонен
после войны жил в Ленинграде.
Он закончил технологический
институт, кандидат технических
наук. Он был завлаб. Занимались
передачей изображения на спут-
ник. Сейчас его уже нет в живых.
С мужем расстались в 1977
году, развелись в 1987-м. Он
умер в 2010-м.

УРОКИ ГНЕВА И ЛЮБВИ
Литературную деятельность
Татьяны Тигонен можно назвать
подвижническим трудом. Альма-
нах «Уроки гнева и любви» – это
сборники воспоминаний раз-
ных авторов о годах репрессий
(1918─1980-е годы). Их сквозная
тема – репрессивный характер
советской власти. Сама Татьяна
Тигонен – составитель и редак-
тор, иногда и автор.
«Это началось так. Я пришла в
Мемориал, там было много людей,
которые хотели рассказать, а их
никто не слушал. Ко мне прихо-
дили авторы, они сами приходили,
они все были замечательные.
1 выпуск (70 страниц) – 1991
год. Не помню, откуда взялись
деньги. Тираж был 100 экземпля-
ров. Потом допечатывали ещё.
Выпуск не был тематический.
2 выпуск (90 страниц) – 1991
год. Не тематический. Тогда вы-
шло постановление, что если кто
занимается благотворительностью,
то платит меньше налогов. Тогда
издательство Выборгская сторона
(сейчас его нет) издало выпуск на
свои средства. Тираж был 10.000
экземпляров и не имел сбыта.
3 выпуск – блокадный (156
страниц) – 1992 год. Этот выпуск
– о репрессиях во время блокады
Ленинграда. Репрессии во время
блокады – этой темы до меня ни-
кто не касался. Уже после этого
Адамович и Гранин издали Бло-
кадную Книгу. Но там о репрес-
сиях нет ничего. Они многие углы
обошли – видно, боялись. Никто
не касался темы репрессий в бло-
кадном Ленинграде. Мне оказала
большую помощь РАН, они дали
средства. В то время была ассо-
циация жертв репрессий, они от-
делились от Мемориала. Но они
хотели весь тираж забрать себе.
Тираж был частично продан че-
рез Дом Книги.
4 выпуск (318 страниц) – 1993
год. Не тематический. В это вре-
мя Мемориал хотел издавать
сборник. Они знали мои работы,
но не звали меня для редактор-
ской работы. Они только созда-
вали редакцию. Один депутат
Ленсовета – Геннадий Иванов
– честь ему и хвала! – свёл меня
с благотворительным фондом
от продажи сахара, созданным
итальянцами. Издательство (не
помню, как называлось) – во гла-
ве его был Николай Вячесла-
вович Никифоров – согласился
издать мой сборник. Я не хотела
maaliskuu 2014, № 1 (081)
иметь дело с деньгами, перевела
им деньги. Сборник они издали.
Я его продавала в Доме Книги.
Тираж был, по-моему, 1000 эк-
земпляров. То, что удавалось вы-
ручить в Доме Книги, это шло на
мои расходы – бумага, лента, ма-
шинку приводить в порядок.
5 выпуск – «немецкий» (194
страниц) – 1993 год. Тема – ре-
прессии против советских нем-
цев. В Московском районе жила
одна особа, которая занималась
сбытом благотворительных по-
сылок. Меня ввели в немецкое
общество, познакомили с кон-
сулом. 300 тысяч рублей дало
немецкое консульство (это
были очень небольшие деньги),
остальное додал пастор Бэр.
Деньги ушли в издательство. Из-
давал Никифоров. Денег хватило
на 750 экземпляров. Мне выдали
500. Немецкие студенты в Петер-
бурге бесплатно перевели на не-
мецкий язык лучшие материалы.
Пастор Бэр хорошо понимал за-
дачи работы (сам испытал плен
здесь), давал деньги на издание
следующего сборника. Были и
мошенники, попросту предатели.
6 выпуск – «финский». Тема –
репрессии в отношении россий-
ских финнов. Сборник был подго-
товлен в двух версиях – русской и
финской. На финский переводила
Тюне Мустонен. Она работала в
ЛГУ, преподавала финский язык.
Книгу взялась издать Мария
Яковлевна Солодовниченко,
«председатель межконфессио-
нального фонда», «президент
международного фонда научных
и культурных инициатив» (Са-
ратов). Сборник не издан. Фото-
графии (оригиналы!) ушли в Са-
ратов. Материал книги остался у
«издателей». Сохранилась маши-
нопись финского текста.
7 выпуск (320 страниц) – 1994
год. С пятью книгами пошла в
Смольный, передала 5-й выпуск
Собчаку, и вместе с ним письмо,
что мне кажется, город должен
принять участие. Получила от-
вет от Собчака через два дня. С
благодарностью. Он распорядил-
ся по мэрии финансировать. 7-й
сборник был выпущен на сред-
ства мэрии. У него нет сквозной
темы, но сам сборник очень зна-
чительный – большой объём, ти-
раж – около 1000.
8 выпуск (430 страниц) – 1999
год. Посвящён 300-летию рос-
сийского флота. В издании при-
нял участие Михин, военный
пенсионер. Он дал деньги (лич-
ные), их хватило на 30 экземпля-
ров, я доплатила ещё за 20. Было
два чина, которые как бы редак-
ция. Они сделали техническую
вёрстку, но выпустили трёх ав-
торов. Книгу сделали на ризо-
графе. Раздала книги авторам.
9 выпуск (484 страниц) – 1998
год. Сборник посвящён 50-летию
окончания второй мировой во-
йны. Именно так – не о победе,
потому что репрессии усили-
лись. Сборник готов, но не издан.
Не нашлось спонсоров. Я пода-
вала письмо Яковлеву дважды –
при первом и втором его избра-
нии, и Матвиенко. Оба ответили
(Яковлев дважды): «у мэрии нет
средств».
10 выпуск готов. Там проза и
стихи. Тема – российский талант
выжил – несмотря на репрессии.
В 2002 году мне сделали опе-
рацию, с этого времени у меня
практически нет возможности
искать спонсоров.
Я всегда работала без гонора-
ра. Потом только узнавала, что
спонсоры включали в стоимость
работы мой гонорар. Моя работа
– это литературная обработка. Я
стилист. Я ни за что не имела ни-
чего. И главное, не хочу. Только
бы это дошло до людей».
ПОТОМКИ
«Мой сын Владимир Тигонен
живёт в Финляндии уже 30 лет. Он
окончил лесотехническую акаде-
мию в Ленинграде. В Финляндии
работал упаковщиком одежды, ла-
борантом, был переводчиком при
министре торговли, теперь зав по
кадрам в Peurusyhtymä. Сейчас ему
56 лет. Он изобрёл печку для сжи-
гания автомобильных покрышек.
Получил патент и золотую медаль
на конкурсе в Брюсселе в 2000 году.
Ещё за это изобретение он полу-
чил дворянское звание de chevalier
(шевалье). Насколько известно, это
изобретение не используется.
За 30 лет я была в Финляндии
три раза, последний раз в 2004
году, на свадьбе старшей внучки.
У Володи 4 дочери, их фамилия
Тигонен.
Внук (сын дочери Татьяны)
пианист Илья Якушев. Окончил
с отличием училище Римско-
го-Корсакова. Учился в консер-
ватории в Нью.Йорке, потом в
аспирантуре. Сейчас он – испол-
нительный директор ежегодного
музыкального фестиваля в Нью-
Йорке. Играет на органе в кирхе
(в Нью-Йорке). Приезжает в Рос-
сию, в Петербург».
13
НАШИ ЛЮДИ
Илья Якушев
ИНКЕРИН ЛИИТТО
Татьяна Тигонен участвовала
в создании Инкерин Лиитто (ко-
нец 1980-х годов). Была на пер-
вых собраниях в доме Арво Сур-
во (пасторский дом в Пушкине,
где жил Арво Сурво). Совместно
составляли петицию в Ленсовет.
О дальнейшей деятельности ИЛ
Татьяна говорит с юмором: «Есть
такая восточная поговорка – если
найдётся кто-то, кто готов сдви-
нуть горы, то всегда найдётся
тот, кто свернёт ему шею. Этим
и занялись». Впоследствии Та-
тьяна приносила в ИЛ каждый
свой очередной опус. «То, что я
издавала, не нужно было даром»
– замечает она.
Справедливости ради от-
метим, что ИЛ всегда было от-
крыто для тех, кто умел что-то
организовать. Самодостаточным
людям там было просто нечего
делать. Если появляться в ИЛ
раз в год, наивно думать, что о
тебе кто-то вспомнит – все были
заняты своими проектами. Кон-
такты Татьяны Тигонен с ИЛ
прекратились в середине 1990-
х годов. Её «финский сборник»
(так и не вышедший в свет) ни-
кого в ИЛ не заинтересовал. Это
был 1994 год.
10 января 2014 года Татьяне
Тигонен исполнилось 80 лет. По-
желаем ей здоровья и удачи. В
первую очередь – издания её дав-
но готовых работ.
Материал подготовил
А. Крюков.
Фотографии из семейного
архива Т. Тигонен
14
Jatko sivulta 4.
Sukunimien rakenteesta ilmenee
seuraavaa:
a) savakoilla ja äyrämöisillä on
ollut m.m. samantyyppisiä sukuni-
miä (sekä -nen -loppuisia että ilman
päätettä; samalla -nen -pääte on
voinut olla ehdollinen sekä äyrä-
möisillä että savakoilla).
b) sekä äyrämöisillä että sava-
koilla esiintyy -kainen -loppuisia
sukunimiä (Hannukainen, Harti-
kainen, Hännikäinen, Jussikainen,
Laatikainen, Martikainen, Matikai-
nen, Ollikainen, Toivokainen, Vil-
jakainen), vaikka muutamat niistä
esiintyvät vain savakoilla (Harti-
kainen, Matikainen), toiset vain äy-
rämöisillä (Jussikainen);
c) sekä äyrämöisillä että sava-
koilla esiintyy -lainen -loppuisia
sukunimiä (Ammalainen, Juonolai-
nen, Kutilainen, Petriläinen, Putro-
lainen), jotka mahdollisesti johtu-
vat talonnimiin.
Onhan tiedossa että äyrämöiset
Inkerissä vanhastaan muuttuivat
ajan kuluessa savakoiksi [Köppen
1867: 75], eikä päinvastoin; siis
voidaan olettaa että yhteiset nimet
kuuluivat ennemmin jossakin osassa
äyrämöisille.
OLIKO INKERISSÄ ”VARSI
NAISIA SAVOLAISSUKUJA”?
Käännymme Savoon. Matti Kuu-
si [Kuusi 1972: 108-109] luettelee
”varsinaisia savolaissukuja”, joiden
joukossa on paljon yleissuomalai-
sia nimiä (Karjalainen, Korhonen,
Laitinen, Lappalainen, Leskinen,
Miettinen, Pitkänen y.m.). Samal-
la ”varsinaisiksi savolaissuvuiksi”
joutuivat useat nimet, jotka Inke-
rissä esiintyvät Inkerissä ainakin
äyrämöisillä (Asikainen, Häkkinen,
Makkonen, Pesonen y.m.). Monet
yleisimmät ”varsinaiset savolaissu-
vut” puuttuvat Inkerissä kokonaan
(Holopainen, Hyvärinen, Karhunen,
Koponen, Markkanen, Niskanen,
Pakarinen, Parviainen, Rissanen,
Räsänen, Tarvainen, Turunen, Ve-
näläinen, Vepsäläinen, Voutilai-
nen y.m.). Muutamat ”varsinaiset
savolaissuvut” tavataan Inkerissä
niin savakkojen kuin äyrämöisten
keskuudessa (Halonen, Hirvonen,
Huttunen, Martikainen, Savolainen,
Väisänen y.m.).
Muistamme kuitenkin että Matti
Kuusen tiedot kuluvat 1900-lukuun;
sensijaan 1600-luvulla Savossa
on ollut muitakin savolaissukuja.
Otamme huomioon myös, että useat
savolaissuvut ovat peräisin Karjalasta.
maaliskuu 2014, № 1 (081)
INKERIN SAVAKKOJEN SUKUNIMISTÄ
INKERIN SAVAKKOJEN
SUURSUKUJA
Huomattava on se, että eri Inkerin
savakkopitäjissä on ollut vain vähän
yhteisiä ”savolaissukuja” kuten Hyp-
pönen, Pöllä, Talja, Talponen y.m.;
sensijaan joka pitäjässä on ollut erilai-
sia ”suursukuja” eli paikallisia sukuja,
joihin on kuulunut huomattava osa
koko pitäjän väestöstä [TKT, rippikir-
jat], ja jotka samalla lienevät paikka-
kunnan vanhimpia sukuja.
Seuraavassa luettelossa esitetään
muutamia Inkerin savakkojen ”suur-
sukuja”. Luetteloossa on esitetty aina-
kin sukuja, joiden kantajia on ollut 10
taloa ja enemmän.
Valkeasaari: Akkanen ja Ukko-
nen, Ammalainen, Hyppönen, Ihalai-
nen, Juvanen-Juvonen, Kälviäinen,
Reponen, Tyllinen.
Rääpyvä: Hauhia, Huuhka, Kark-
konen, Kylmäsuu, Talja, Tatti, Vesikko.
Keltto (ylänkö): Anttonen, Haimi,
Huoponen, Husu, Huuhka, Hännikäi-
nen, Jääskeläinen, Kajava, Kukkonen,
Mehiläinen, Mulkahainen, Mylläri,
Parkkinen, Pekki, Saukkonen, Tatti,
Virolainen.
Keltto (rantakunta): Haikara,
Hutter, Nahkanen, Neuvonen, Telkko-
nen, Vaasseli.
Markkova: Husu, Ikka, Katala,
Metso, Musakka, Mustonen, Putro-
nen, Pynnönen, Sokka, Talonpoika.
Järvisaari: Huittari, Liiski, Mus-
tonen, Peuhkuri, Savolainen, Särki,
Tukia, Vainonen, Virkki.
Venjoki (Venjoenselkä): Armi-
nen, Feirikki, Harsia, Hartikainen,
Herranen, Huli, Hulkko, Huttunen,
Huuhka, Hynninen, Hyyrönen, Hä-
mäläinen, Häyhänen, Ikatti, Jakonen,
Juvonen, Jämsä, Jänis, Järnä, Jääske-
läinen, Kakko, Kapanen, Kauppinen,
Kekkonen, Kirjonen, Kolo, Kolomai-
nen, Korhonen, Korpelainen, Korsi,
Kotsalainen, Kouru, Laatikainen,
Laukkanen, Leppänen, Leskinen,
Lipponen, Liske, Luukkanen, Melto,
Mestiläinen, Moltsa, Montonen, Mul-
lo, Musakka, Myllärinen, Nierman,
Nikkarinen, Nikkinen, Nykänen, När-
jä, Paakko, Pakkanen, Parri, Pekonen,
Perolainen, Peuhkuri, Pitkänen, Pukki,
Pullinen, Puntonen, Pylsy, Pöllä, Pön-
ni, Pönniäinen, Pöntönen, Pöyhönen,
Reho, Riepponen, Rinkinen, Ryntty,
Rytkönen, Sintonen, Sipari, Skyttä,
Strömberg, Suomalainen, Susi, Talja,
Talponen, Tatti, Tarkiainen, Tarsi-
lainen, Telkkinen, Tikka, Tuhkanen,
Unnukainen, Valkonen ja Mustonen,
Vahviainen, Valkiainen, Vanhanen ja
Myöhänen, Viinanen, Viljakainen,
Vääkänen.
Venjoki (Pulkkalankolkka): Fer-
man, Jämsä, Kapanen, Karhu, Kelo,
Lyytikäinen, Nuija, Nurminen, Paak-
kari, Rikkinen, Rytkönen.
Inkere (savakot): Kapanen, Koi-
vistoinen, Lankinen, Malinen, Pork-
kanen, Puolakkainen, Suikkanen,
Tomberg, Tuoppi, Vesikko.
Tuutari (savakot): Ihalainen, Iiva-
nainen, Laatikainen, Pöllä, Vainikka.
Hietamäki (savakot): Hamunen,
Huopalainen, Inna, Kouhia, Matikai-
nen, Tielinen.
Skuoritsa (savakot): Kirjanen,
Kouhia, Ostonen, Rättö, Soikka, Ter-
vo, Tikka.
Kolppana (savakot): Kouhia, Lai-
tinen, Musikka, Paakko, Tynni (?)
Koprina (savakot): Hynninen,
Hyppönen, Karttunen, Kouru, Kämä-
rä, Montonen, Rättäli, Soittu.
Spankkova: Hintikainen, Kaikko-
nen, Liukkonen, Manninen, Pamppa,
Tikka, Tinttunen.
Kupanitsa: Haukka, Hutilainen,
Hämäläinen, Inkinen, Kiiski, Kilkki,
Koppana, Kuortti, Liukkonen, Muta-
nen, Naulanen, Näppönen, Närväinen,
Parkkonen, Peussa, Pogosta, Pönti-
nen, Riikonen, Riippinen, Rytkönen,
Skippari, Teider, Tyrtty, Varis, Vesik-
ko, Virolainen, Ärttö.
Moloskovitsa: Hirvonen, Häyhö-
nen, Kottinen, Lyytikäinen, Maunu-
nen, Mehiläinen, Melto, Multanen,
Pakkanen, Parkkonen, Parri, Pender,
Pessinen, Punger, Puolakkainen, Pön-
tinen, Pöyhönen, Riikonen, Ruusu,
Rysä, Soikkonen, Tinttunen, Vanha-
nen, Virolainen, Voski.
On otettava huomioon, että useat
yllämainitut sukunimet (kuten Huli,
Ikatti, Lankinen, Montonen y.m.) kuu-
luvat muualla äyrämöisiin.
Kun poistamme tästä luettelosta
yleissuomalaisia nimiä, ja nimiä, joita
esiintyy myös äyrämöisillä, ynnä jotka
esintyvät Inkerissä ainakin savakoilla
(Talonpoika y.m.), saamme ryhmän,
jossa on ainakin ”Inkerin varmoja sa-
vakkosukuja” (ks. alhaalla).
INKERIN ”VARMOJEN SA-
VAKKOJEN” ALKUPERÄÄ
Käsitellään tässä muutamien ”In-
kerin varmojen savakkosukujen” al-
kuperää (nimien tarkoitusta ei otettu
käsittelyyn).
Ahtiainen (Kolppana, Koprina,
Kupanitsa, Moloskovitsa, Skuoritsa)
on selvästi karjalainen sukunimi. Sii-
tä on 1500- ja 1600-luvulta runsaasti
merkintöjä Viipurista, Uudeltakirkol-
ta, Kivennavalta, Jääskestä, Raudusta,
Parikkalasta, Hiitolasta, Sortavalasta
ja Pälkjärveltä. [SNK]
OMA MAA
Ammalainen (Valkeasaari): inke-
rinsuomalainen sukunimi; tiedot sen
alkuperästä puuttuvat.
Haimi (Keltto): nimen ydinalkue on
vanha Suur-Lappee, josta sen kantajat
ovat levinneet Kannakselle, Inkeriin ja
länteen aina Hollolaan asti. [SNK]
Harsia (Keltto, Markkova, Ven-
joki, Skuoritsa): nimestä on vanhoja
merkintöjä Karjalan kannakselta, juu-
ri Uudeltakirkolta ja Kivennavalta.
[SNK]
Hartikainen (Venjoki) tunnettu
1500-luvulta Jääskestä, 1600-luvulta
Liperistä, Pielisjärveltä, Kurkijoelta
y.m. [SNK] Myöhemmin (1800-lu-
vulla) nimi yleistyi Savossa; Matti
Kuusen mukaan, Hartikainen kuului
v.1970 ”varsinaisiin savolaissukui-
hin”. [Kuusi 1972: 108]
Hauhia (Rääpyvä): muodot Hau-
hia ja Hauhiainen ovat Karjalassa yk-
sinomaiset, m.m. Viipurissa (1569),
Muolaassa (1551), Kivennavalla
(1569), Jääskessä (1553); Jääskessä
oli myös Hauhialan kylä. [SNK]
Hynninen (Venjoki, Koprina):
mainintoja Savossa lienevät 1580-lu-
vusta [SNK]; 1890-luvulla nimi lue-
taan ”savolaisiin suursukuihin”. [Kuu-
si 1972: 108]
Hyppönen (Valkeasaari, Ropsu,
Kolppana, Koprina, Kaprio). Karjalai-
nen sukunimi (esiintyi Jaakkimassa,
Kurkijoella, Sortavalassa, Säkkijär-
vellä). Nimi on ilmeisesti Viipurin ja
ja Käkisalmen linnan kautta Karjalaan
levinnyt. [SNK]
Hyyrönen (Venjoki) ja Hyyrynen
(Hietamäki, Kupanitsa): näistä nimis-
tä Hyyrönen tunnetaan kannakselai-
sena sukunimenä; Luumäellä on kylä
Hyyrylä sekä suku Hyyrynen, myös
Hyyrylä-niminen kylä on myös Hir-
vensalmella ja Mäntyharjussa. [SNK].
Hyyrönen lienee saman nimen inke-
rinsuomalainen asu.
Häyhänen (Venjoki, Molosko-
vitsa): nimi näyttää karjalaiselta;
1500-luvun tiedot ovat Jääskestä
(häuhäin, häuhäine), myöhemmin
Hiitolasta, Parikkalasta ja Kurkijoeltä
(Häyhä), ainakin myöhemmin Raut-
järvellä ja Viipurin pitäjässä (Häyhä).
[SNK]. Häyhönen lienee saman ni-
men inkerinsuomalainen asu.
Ihalainen (Valkeasaari, Tuutari,
Inkeri): vanhastaan on ollut Etelä- ja
Pohjois-Karjalassa y.m. Vanhoja mai-
nintoja Karjalasta: Muolaassa (1551),
Jääskessä (1566) y.m. 1890-luvulla
esiintyi m.m. Savossa. [SNK]
Juvanen/Juvonen (Valkeasaari,
Venjoki, Skuoritsa, Ropsu) ovat kar-
jalaisia nimiä. Tunnetaan sukunimenä
Jääskessä 1550. [SNK]

Karkko (Valkeasaari) ja Karkko-
nen (Rääpyvä, Venjoki, Serepetta):
Karkkola-nimiset kylät ovat Lappeel-
la, Muolaassa ja Suonenjoella. [SNK]
Kirjonen (Venjoki, Tuutari, Skuo-
ritsa) on ollut Karjalassa yleinen
sukunimi (Lasse Kirion 1543 Johan-
neksessa). [SNK]. Vrt. Kirjolan kylä
Johanneksessa.
Kolomainen (Venjoki): nimi esiin-
tyy Suomessa, mutta ei ole laajasti le-
vinnyt (131 h. helmik. 2014). Inkeris-
sä nimi pidetään savolaisena, ainakin
perimätietojen mukaan. [TKT]
Kouru (Venjoki, Koprina): nimi
esiintyy Suomessa (84 h. helmik.
2014). Sen alkuperästä ei ole varmoja
tietoja; perimätietojen mukaan se on
ollut yhteydessä Karjalaan [TKT].
Kuortti (Kupanitsa): nimi on mai-
nittu 1500-luvulla Kyrössä sekä Jääs-
kessä [SNK]. 1900-luvulla nimi esiin-
tyi m.m. Kivennavalla [TKT].
Laukkanen/Laukkonen (Rää-
pyvä, Venjoki, Ropsu, Koprina) on
”tyyppillinen savolainen sukunimi”
(1500-luvulla mainittu kaikissa Savon
pitäjissä); ”nimi ei kuitenkaan ole pel-
kästään savolainen, vaan se esiintyy
1500-luvun lähteistä alkaen myös
Karjalassa y.m. [SNK]
Liski/Liiski (Venjoki, Järvisaari)
on ”kannakselainen sukunimi”, se
mainitaan 1500-luvun lähteissä Valk-
järvellä, Muolaassa, Uudellakirkolla,
myöhemmin Vuokselassa. [SNK]
Melto (Moloskovitsa, Venjoki):
nimi on kaakkoissuomalainen, Mel-
toja asuu ennen muuta Imatralla ja
Joutsenossa. Samalta suunnalta on
vanhempiakin tietoja, esim. mt melto
1545 Jääski. [SNK]
Musakka (Venjoki, Markkova)
mainitaan 1600-luvulla Sakkolassa ja
Pyhäjärvellä, myöhemmin Sortava-
lassa, Räisälässä, Kaukolassa, Kirvus-
sa ja Viipurin mlk:ssa. [SNK]
Mutanen (Kupanitsa): nimi on
lähinnä pohjoiskarjalainen; Kohti-
olahden Paiholan Anisima Mutainen
(1539). [SNK]
Nousiainen (Keltto, Koprina,
Skuoritsa, Serepetta): nimi on yleis-
suomalainen, yleinen m.m. Savossa,
Karjalassa y.m. Nimestä on tietoja
1500-luvulta Etelä-Karjalasta (Muo-
laa, Kivennapa, Uusukirkko). [SNK]
Närjä (Venjoki): nimi on harvinai-
nen Suomessa (15 h. helmik.2014).
Tiedot nimen alkuperästä puuttuvat.
Parkkinen (Keltto): sukunimestä
on vanhoja tietoja Karjalasta (Muo-
laa, Jääski, Jaakkima, Kitee, Kurkijo-
ki, Parikkala, Sortavala, Uukuniemi,
Viipuri). 1500-tienolla nimeä esiintyy
runsaasti myös Savossa (Juva, Pellos-
niemi, Rantasalmi, Sääminki, Tavion-
salmi, Vesulahti). [SNK]
maaliskuu 2014, № 1 (081)
Parkkonen (Kupanitsa, Molosko-
vitsa, Skuoritsa, Spankkova): nimestä
on 1500-luvun puolivälistä alkaen tie-
toja Etelä-Karjalasta (mm. Jääski, Vii-
puri, Muola, Lemi), Savosta ja Keski-
Suomesta. [SNK]
Paakki (Valkeasaari, Venjoki,
Skuoritsa, Kolppana, Koprina, Spank-
kova): Lounais-Suomen Paakki-su-
kuiset ovat Karjalasta tulleita siirto-
laisia. Heitä on muuttunut runsaasti
Viipurin läänin Uudeltakirkolta, muu-
tamia myös Kuolemajärveltä. [SNK]
Peuhkuri (Järvisaari, Venjoki):
sukunimi on eteläkarjalainen; Peuh-
kureita on asunut etenkin Muolaassa,
jonkin verran Jääskessäkin; heitä on
myös Joroisissa, Lemillä, Taipalsaa-
ressa ja Parikkalassa. [SNK]
Puikkonen (Kolppana, Kupanit-
sa): nimestä on 1500-luvun puoli-
maista tietoja Kivennavalta, Jääskestä,
Uudeltakirkolta, Raudusta ja Viipuris-
ta. [SNK]
Pylsy (Venjoki, Pyhä Maria): ni-
mestä on vanhoja tietoja Satakun-
nasta, mutta myös Hämeestä ja Kan-
nakselta (esim. Jääskestä ja Viipurin
pitäjästä). [SNK]
Pynnönen (Markkova, Molosko-
vitsa) esiintyi Mikkelin-Jyväskylän
seuduilla (Kangasniemi keskuksena)
sekä myös Viipurin tienoilla. [SNK]
Pystynen (Kupanitsa) mainitaan
Kangasniemellä 1561. Pystysiä on
nykyisin Etelä-Savossa, Heinolassa
ja Lappeenrannassa, heitä on asunut
myös Vahvialassa ja Viipurin pitäjäs-
sä. [SNK]
Pöllä (Valkeasaari, Venjoki, Tuu-
tari, Skuoritsa) esiintyi 1500 luvulla
Jääskessä, Viirurin pitäjässä ja Rau-
dussa. [SNK]
Pöntinen (Moloskovitsa): 1500-lu-
vulla tunnetiin ainakin Savossa, juuri
Pellosniemellä ja Visulahdella, myös
Taipalsaarella. [SNK]
Pöyhönen (Venjoki, Inkere, Tuuta-
ri, Ropsu, Moloskovitsa, Spankkova):
nimi on yleissuomalainen, vaikka sitä
pidetään toisinaan savolais-karjalai-
sena. Nimestä on tietoja 1500-luvulta
m.m. Jääskestä ja Kivennavalta, mutta
myös Savostakin. [SNK]
Ryntty (Venjoki): nimi on harvi-
nainen Suomessa (14 h. helmik.2014).
Tiedot nimen alkuperästä Suomesta
puuttuvat.
Sintonen (Venjoki, Koprina): nimi
on peräisin Kannakselta, juuri Muo-
laassa, Kivennavalla, Uudellakirkolla,
myöh. Anrteassa ja Heinjoella [SNK].
Vrt. Sintolan kylä Vuoksenrannassa.
Soikka (Rääpyvä, Skuoritsa):
nimi esiintyi Suomessa (44 h. hel-
mik.2014). Perimätietojen mukaan
on ollut yhteyttä Karjalaan [TKT].
Soini (Markkova, Skuoritsa):
yleissuomalainen nimi. Vanhoja mer-
kintöjä m.m. Viipurin seudulta. [SNK]
Soittonen (Pyhä Maria), Soitto/
Soittu (Markkova), Soittu (Kolppa-
na, Koprina, Kupanitsa, Skuoritsa,
Spankkova): niistä vain Soittu esiin-
tyy Suomessa (27 h. helmik.2014).
Lienee yhteydessä Kannakseen, vrt.
Soittolan kylä Muolaassa.
Talja (Rääpyvä, Venjoki) 1500-lu-
vulla esintyi Jääskessä ja Viirurin pitä-
jässä. [SNK]
Talponen (Venjoki): nimi on har-
vinainen Suomessa (12 h. helmik.
2014). Tiedot nimen alkuperästä Suo-
mesta puuttuvat.
Tervo (Skuoritsa) ja Tervonen
(Kupanitsa): yleissuomalaiset nimet;
esiintyivät 1500-luvulla m.m. Muo-
laassa, myös Savossa; Tervonen on
eteläkarjalainen nimi. [SNK]
Tielinen (Hietamäki): nimi esiintyi
Etelä-Karjalassa, mm. Säkkijärvellä ja
Ylämaalla. [SNK]
Tinttunen (Kolppana, Spankkova,
Moloskovitsa): nimi on harvinainen
Suomessa (14 h. helmik. 2014); tiedot
nimen alkuperästä Suomesta puuttuvat.
Tukia (Järvisaari): nimestä on
1600-luvun lopulta merkintöjä Kan-
15
OMA MAA
nakselta, Saimaan etelärannan ja Laa-
tokan luoteisrannan pitäjistä (Jääski,
Hiitola, Lappee, Räisälä, Velkjärvi).
[SNK]
Tyllinen (Valkeasaari): nimen
alkuperäinen asu lienee Tylli (Suo-
men kaakkoisosassa), josta Savossa
on tullut Tyllinen; nimestä on mai-
nintoja Pellosniemeltä (1545 matti
tyllin), Visulahdelta (Henrik Tyllin
1561). Nykyisin Tyllinen on tuttu
sukunimi Hirvensalmella, Mänty-
harjulla, Kouvolassa, Soppolassa ja
Pälkäneellä.
Viljakainen (Venjoki, Koprina):
nimi on yleissuomalainen. 1500-lu-
vulla Viljakaisia esiintyy mm. Jääs-
kessä ja Vpl:n Uudellakirkolla. [SNK]
Näin Inkerin varmojen savakko-
jen suursukujen joukosta löytyy vain
muutamia, jotka ovat lähtöisin Savos-
ta (Hynninen, Laukkanen, Pynnönen,
Pystynen, Tyllinen), samalla suuressa
määrässä Inkerin savakkojen sukujen
jäljet johtuvat pikemminkin Kannak-
selle kuin Savoon. Tästä tulee juuri se,
että Inkerin savakot ovat suurelta osal-
ta peräisin Kannakselta, juuri Jääskes-
tä, Käkisalmen Karjalasta, Lappeelta
ja Äyräpäästä. Muutamat nimet ovat
harvinaisia Suomessa; niiden kantajat
lienee inkerinsuomalaisia (Ammalai-
nen, Närjä, Ryntty y.m.).
Lähteet:
Inkerin rippikirjat (Nimiarkisto)
SNK: Suomalainen nimikirja
(1985); Sukunimi-kirja (2000).
TKT: Tekijän kenttätietoja.
Kuusi, Matti. Savolaissuvuista.
Kalevalaseuran vuosikirja 52 (1972).
Väestörekisterikeskus. http://verkko-
palvelu.vrk.fi/Nimipalvelu/default.asp
Köppen, P. Erklärender Text (1867)
A. Krjukov
Kartta: Inkeri Ruotsin alueena.
16 maaliskuu 2014, № 1 (081)

OMAS KIELES

KUASKULOITA INKERISTÄ
HARAKKA JA REPO
Harakka sähäköitti puus. Repo juoks ja sano:
”Mie tien täst puust sukset, miks teit pesä tähä.
Puota miul yks poika, ni sit en sahhaa tätä puu-
ta”. Harakka puotti yhen pojan hänele sitte. Ilta-
puol’ päivää repo tul’ uuvesta ja sai taas harakan
puottamaa yhen pojan. Aamusilla repo tulloo
taas: ”Tää on miun suksipuu, puota poika tai
miesahhaa tää puu.” Harakka puotti taas pojan,
repo söi sen. No, sit varis lens’ siihe, harakka
kerto, et kolm polkaa pit’ puottaa revolle. Varis
sano: ”Eihä repo maha mittää, eisill’ oo sahhaa
eikä kirvestä, mitä sie suotta käit pojistais puot-
tammaa.”
Sit repo männöö ottamaa harakan viimistä
poikaa. Harakka: ”Varis sano miul, et sie maha
miul’mittää.” Repo läks. Juoks kylä pellol ja käi
selällee kuoliaaks’. Variksii kuhaht siihe ravolle.
Repo sai yhen kii, sano: ”Nyt mie siun syön pai-
kal.” Varis sano: ”Vie tuonne tielle, syö siellä.”
Repo vei tielle. Varis taas: ”Alota hännäst syy-
vvä, ala sulkii nukkii.”Repo sai kolm’ sulkaa, ku
varis pyräht’ lentoo. Näit sie pakana, ku ol’ selvä
varis.”
Lempaala. Kirj. Lauri Laiho 5430 (1936).
Kertoja Paavo Emeljanov, 70 v.
SOTAMIES TALOSSA YÖTÄ
Sotamies tuli yöksi taloon, matkusti kotihee.
”Kun otat koko yön yön laatiikseiskaskuloi,
ni otan yöks, peremies sanoi. A lupas. Läksiit
polotil makaamaan permiehen kanssa. Loati
ensin kuinka kasvo ja kuinka ol’ sotamiehenä.
Sit kysy peremieheltä: Kuka siun vieressäis ma-
kaa?” Peremies sano, jot ”sotamieshän se on”.
Sotamies sano, jot karhuhan mie oon. Sit kysy
peremiehelt, jot ”ethä siekää peremies uo, siehä
uot sus”. Not sit se sano suelle: ”Jo mein pittää
paeta täältä.” Pakenivat, jotta ei ihmiset saisi
tappaa, metsään. Puuttu miehille hevone vastaa
ja nälkä oli heillä. Karhu sano: Syyvvää pois
hevone.” Sus’ sano: ”Se on miun.” ─ ”Ole mitä
sie ennää hevosel tiet, kusie uot sus’.” Syötii
hevone.
Puuttui sit naine vastaa, ja nälkä oli. Karhu
sano: ”Jot syyvvää pois.” Sus sano: ”Se on miun
naisen.” Karhu sano: ”Jot mitä sie ennää naisel
tiet, ku sie uot eläin.” Syö tii naine.
Tule talvi. Karhu sano: ”Pittää käyä makka-
maa.” Sus sano: ”Jot mihi mie jouvun?” Karhu
sano: ”Käy miule populiks.” Sus’ käi karhun
taakse makkaamaa. Karhu sano: ”Jos tulloo
jääkärit ampumaan ja ampuut miut, niin heittiä
miun ylitsei, niin pääset karkuu.” A tulliit jääkärit
ampumaa karhuu, ja sus heittii karhun ylitse ja
tul’ sillalle polatist. A siin naine keträis sillalla:
”A siinhä sie viel uotkii. Enkös mie sinua syönt-
kää?” Käi kujaal katsomaa hevosta: ” Jot ”onko
se siel vielä?”
Spankova. Kirj. Samuli Paulaharju 42599
(1911).
PIEN-PEKKO JA VEENEMÄNTÄ
Pien-Pekko läks’ kotont’ rengiks. Rikas talo
palkais hänen saas kahestkymmenest ruplast
vuuveks. Hiän palvel’ hyväst, ol’ uskollinen mies.
Isänt ol’ sellainen petollinen, kolt kerta antoi sel-
kää i kolt kopeikkaa anto hänel. Pien-Pekolle tul’
harmi ja jojen rantaa myöhen ku kulki, viskas
rahat vettee, jot ei ole näitäkää tarvis enää, ku ei
enempää antant, kolmen vuuven peräst nouskot
veen peäl’.
Veljet kyselit, jot mis sie olit, kus on palkkas.
Pien-Pekko vastais, jot ei antant isäntä muut kuin
kolt kopeikkaa, mie viskasin senkin vettee. Vel-
jet talven ku pittiit hänt, sannoit kevvääl: ”Mene
toas pyydämää rahhaa, älä käy sil isännäl ennää.”
Hiän ku män’, isäntä ol’ kaulla ja sannoi: ”Ter-
ve, Pekko, käy jälleen rengiks kymmenen lissään
täst vuuvest ja männenvuotiset annan pois.” Pi-
en-Pekko käv ja palvel meäräpäivään asti. Isäntä
anto kolt kopeikka toas ja viis kertaa löi niskaa
viel hänt.
Pien-Pekko tulloo toas jojen rantaa ja viskais
toas ne kolt kopeikkaa jokkeen, jot nämät keän-
tyy kaik takaisi, Jumala näkköö. Tul’ kottii, veljet
rienasit Pekkoo, eivät uskoneet: ”Sie ryyppäsit
rahat ja pettelit perreemiehen peäl.”
Ja toas ku kevät tul’, läks Pien-Pekko matkaa.
Samainen isäntä toas ol’ kaullaja alkoi petellä, jot
hiän kymmenel lisäjää ja entisrahat maksaa. Pi-
en-Pekko käv toas jälleen ja eli kunnialla vuuven.
Isäntä anto kolt kopeikkaa ja kymmenen kertaa
niskaan. No sit hiän tulloo sen paikan kohal, mi-
hin rahat kaks kertaa viskas. Kolmatta kertaa ku
viskais, sannoo: ” Nämä pittää täl’ tunnil noussa
veen peälle.” Sielt vastajaa Veenemäntä: ”Pien-
Pekko, tule tänne, mie hävitin vihkisormuksen,
tule sie kristitty mies etsimään sitä.”
Pien-Pekko män’ rannal ja Veenemäntä vei Pe-
kon vetteen ja vei lasisiin kammarloihin. ”Mää
sie palkonille ja tuo sormus, etsi, sie uot kepeäm-
pi.” Pien-Pekko män’ ja löys ja anto Veenemä-
näl sen sormuksen. Veenemäntä avas kirstun auk
kultaa ja pan’ koko säkin omaan selkäänsä ja Pe-
kon selkään vakan kultarahhoi ja nosti jälleen Pe-
kon yllää ja sannoo: ”Se on sellainen petollinen
mies, jot ei se maksa konsaa renkilöilleen, mää
nyt kottiis!”
Pien-Pekko istui rannal, ei jaksant kantaa,
istuu ja tuumii. No sit heijän kylläisiin aijjoo
neljat hevoset. ”Viekää nämä moaomenat miun
kot’t’ii!” Hyö toivat ne kot’t’ii. Viis vakkaa, suur
on rahasumma. Pien-Pekko tek’ puojin ja eli rik-
kaast. A veljet eivät uskoneet, jot ei nämä ole
roadajal soatu i ihmettelit i elliit reimast.
Liissilä. Kirj. Frans Kärki 44 (1907). Kertoja
Martti Tarassu, 68 v. Hallikaisen kylästä.
KYNTÄJÄ JA SUSI
Yks mies ol’ pellol kyntämäs. Sit tul’ susi pel-
lol. Hiä ei olt hevosta vahtint, hiä vahti voa sit
kyntäjä, liuhottel häntäjä ja oikee ol katsont ja
avvailt suutoa ku se mies söi. Enstää mies viskais
sil’ seltiruuat, no kun se ol nälkäine, se söi ne.
Sit ku mies käi syömeä voileipeä, ja viskais oi-
kei suuren kasan ja pan’ voita peäl, ei hiä keäjest
käynt antamoa. Ja sus söi hänelt sen leipäkasa
pois ja sit otti ja män’ metseä. Sit heä tul’ iltapuo-
lee takasi, ku mies ol’ jo pois kottii lähtemäs ja sit
heä ol’ jo mies. Sit heä kiittel ja sano et seitsemän
pitkeä vuotta oli olt sutennä enkä mitteä muuta
ruokoa olt soant, ku issäin tuvan ikkunalt otin
kissan ja sekkii ol rupine, sekkää ei olt terve. Se
leipä sit pelasti. Voileipä ain ne ihmissuet pelasti,
sil’ ne ol’ aina piässeet.
Vuole-Miikkulainen, Katumaa. Kirj. Aili Lai-
ho 3463 (1938). Kertoja Aune Makara, 72 v. Ky-
menlinnan pakolaishuoltola.
Toimittanut Eero Pellinen.
Aineisto Inkerin Liiton arkistosta (Turku).

Päätoimittaja Aleksanteri Kirjanen. Varapäätoimittajat Antti Pyykkönen, Aleksei Krjukov. Suomenkielisten tekstien oikolukija Toivo Flink. Kuvat Vladimir Zernov. Taitto Kustannustalo Inkeri
oy. Puh./faksi +7 812 234 86 54. Postiosoite: Venäjä 198215, Pietari, 4a-22-303, Professora Popova. Painettu kirjapainossa Inkeri kustannustalo oy, Pietari, Karpovka 5, rak. 22, h.401. Painosmäärä 600.
Газета зарегистрирована Северо-западным окружным территориальным управлением Министерства РФ по делам печати, телерадиовещания и средств массовых коммуникаций, свид.
ПИ № 2-6048 от 9 июля 2002 года. Учредители: А. И. Кирьянен, В. И. Койванен, А. Ю. Пюккенен, А. А. Сыров. Главный редактор А. И. Кирьянен; заместители главного редактора А. Ю. Пюккенен, А.
В. Крюков. Отпечатано ООО ”Издательский дом ”Инкери”. Телефон/факс: (812) 234-86-54. Web: www.inkeriprint.ru. Адрес: 197376, СПб, ул. Проф. Попова, 4а, корп. 22, офис 303. Тираж: 700 экз. Заказ
№ 87. Цена договорная. Подписано в печать 19.03.2014 г., по графику - в 10.30, фактически - в 16.30.