See discussions, stats, and author profiles for this publication at: https://www.researchgate.

net/publication/323557799

Трансгенерационное воздействие геноцида на последующие поколения

Article · January 2014

CITATIONS READS
0 59

2 authors, including:

Gayane H. Ghazaryan
Yerevan State Medical University
25 PUBLICATIONS   0 CITATIONS   

SEE PROFILE

Some of the authors of this publication are also working on these related projects:

medical psychology, loyers, psyciatry View project

All content following this page was uploaded by Gayane H. Ghazaryan on 18 March 2018.

The user has requested enhancement of the downloaded file.

 Հոգեկան առողջության հայկական հանդես 2014;5(2)

ՀԱՅԿԱԿԱՆ
ՀՈԳԵԲՈՒԺԱԿԱՆ
ԱՍՈՑԻԱՑԻԱ

ТРАНСГЕНЕРАЦИОННОЕ ВОЗДЕЙСТВИЕ ГЕНОЦИДА

НА ПОСЛЕДУЮЩИЕ ПОКОЛЕНИЯ
Х.В. Гаспарян, Г.А. Казарян

Ереванский государственный медицинский университет им. М. Гераци, Республика Армения

Травмы, затронувшие сами основы жизни и полученные в ситуациях массовых

катастроф, продолжают жить не только в памяти отдельного человека и его близких,
но и в качестве феноменов, влияющих на их семейные системы. Однако, несмотря
на весь трагизм психических и психологических травм наносимых человеку, эти
травмы могут иметь вполне определенные позитивные индивидуальные проявления,
которые могут помочь справиться с трудностями, найти новый смысл, который будет
вовлечен в построение более положительного образа самого индивидуума,
передавая восприятие индивидуальной силы.

ՑԵՂԱՍՊԱՆՈՒԹՅԱՆ ՏՐԱՆՍԳԵՆԵՐԱՑԻՈՆ ԱԶԴԵՑՈՒԹՅՈՒՆԸ

ԱՊԱԳԱ ՍԵՐՈՒՆԴՆԵՐԻ ՎՐԱ

Խ.Վ. Գասպարյան, Գ.Հ. Ղազարյան

Երևանի Մ. Հերացու անվան պետական բժշկական համալսարան, Երևան,
Հայաստանի Հանրապետություն

Կյանքին սպառնացող տրավմաները, որոնք ձեռք են բերվել լայնամասշտաբ

աղետների ընթացքում, շարունակում են ապրել անհատի և նրա ընտանիքի
հիշողության մեջ և ազդել ընտանեկան համակարգերի վրա: Սակայն, չնայած այն
բանի, որ հոգեկան և հոգեբանական տրավմաները ողբերգական և վնասածին են
անձի համար, այնուամենայնիվ, նրանք կարող են հանգեցնել նաև որոշակի օգտակար
անհատական դրսևորումների, որոնք կօգնեն հաղթահարել դժվարությունները, գտնել
Հանգուցային բառեր. նոր իմաստ, և որը կընդգրկվի անձի ձևավորման և աճի հիմքում, փոխանցելով
ցեղասպանություն, անձնային ուժի ընկալումը:
տրանսգեներացիոն
մոտեցում, սցենար,

TRANSGENERATIONAL EFFECTS OF GENOCIDE ON SUBSEQUENT

իրավահաջորդություն,

GENERATIONS
ետտրավմատիկ աճ

Ключевые слова:
геноцид, Kh.V. Gasparyan, G.H. Ghazaryan
трансгенерационный
Yerevan State Medical University after M. Heratsi, Yerevan, Republic of Armenia
подход, сценарий,
приемственность,
Life threatening traumatic experience that have been obtained in situations of mass
посттравматический рост
disasters, continues to live not only in the memory of the individual and his family, but as а
Keywords: phenomena that affects their family systems. Despite the tragedy of mental and
genocide, psychological traumatic events, trauma can also have a well-defined individual positive
transgenerational manifestations that could help individual to cope with difficulties, to find a new meanings,
approach, that will be envolved in building of a more positive image of the individual, and manifest in
script, succession,
perception of personal power.
postravmatiesky growth

5
Հոգեկան և վարքային խանգարումների կլինիկան l Клиника психических и поведенческих расстройств l Clinic for mental and behavioral disorders
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРАХ
Хачатур Владимирович ГАСПАРЯН
Гаяне Акоповна КАЗАРЯН
В данной статье мы представим анализ
трансгенерационного фактора воздействия
травмы геноцида на формирование жизненного
сценария армянского народа. Попытаемся
понять, что из себя представляет геноцид и
проанализировать его причины, объяснить
обязательные предпосылки массовых убийств и
геноцида, понять, каким образом передается
психологическая травма, перенесенная одним
поколением к следующим поколениям. Также
обратимся к современным исследованиям,
касающимся посттравматического роста.
Термин «геноцид» был предложен в 1944г.
Рафаэлем Лемкиным, польским и американским
юристом еврейского происхождения, для
обозначения массового уничтожения армян в
Османской империи и евреев на территориях,
оккупированных нацистской Германией [15, 16,
20]. Создавая понятие «геноцид», он сослался на
истребление армян в 1915 году как на
основополагающий пример геноцида [14]. Р.
Лемкин начал заниматься вопросом юридической
ответственности уничтожения этнических групп со
времен учебы во Львовском университете, когда
он изучал попытки возмездия виновникам
геноцида армян [23]. Возмущенный их
безнаказанностью, в начале 1930гг. он начал
активно лоббировать наказание за геноцид в
международном праве [21]. Он также является
автором проекта Конвенции ООН о психологическое понятие. «Тяжелые времена» -
предупреждении и наказании преступления
геноцида.
В рамках нашего исследования была
поставлена задача проанализировать причины
геноцида. Понятие «геноцид» происходит от
греческого слова «genos», означающего «род,
племя», и латинского слова «caedo», что значит
«убиваю». Геноцид – одно из тягчайших преступ-
лений против человечества, разновидность
6
К.п.н., доцент, Ереванский государственный медицинский
университет им. М. Гераци, Зав. кафедры мед.психологии
Адресс: Ереван 00025, ул. Корюна 2
Тел.: +374 (10) 45 54 36
E-mail: kvgaspar@yahoo.com
К.п.н., Ереванский государственный медицинский
университет им. М. Гераци, доцент кафедры мед.психологии
массового террора, истребление отдельных групп
населения по расовым, национально-этническим
или религиозным признакам, а также умышленное
создание жизненных условий, рассчитанных на
полное или частичное физическое уничтожение
этих групп, равно как и меры по предотвращению
деторождения в их среде (биологический
геноцид).
Международная конвенция «О предупреж-
дении преступления геноцида и наказании за
него» (1948) устанавливает международную
уголовную ответственность лиц, виновных в
совершении геноцида.
Массовые убийства и геноцид относятся к
особому виду политического насилия. Они
отличаются от других видов террора и репрессий
не только масштабами, но и степенью
вовлеченности в акты насилия не только властной
элиты и сотрудников карательных органов, но и
практически всего населения данной территории.
Геноцид выглядит восстанием народа, возмущен-
ного притеснениями со стороны инонациональ-
ного или инорелигиозного меньшинства.
В попытке объяснить феномен геноцида,
американский психолог И. Страуб ввел понятие
«тяжелых времен», которые, по его мнению,
всегда предшествуют геноциду [4]. Согласно И.
Страубу, это не объективное, а субъективное, не
социальное, экономическое или политическое, а
это ощущение депрессии, безнадежности, окру-
женности врагами. Это чувство несправедливости
происходящего по отношению к «моему народу»,
«моей религии», «моей стране». Именно такой
комплекс чувств является обязательной пред-
посылкой массовых убийств и геноцида. «Тяже-
лые времена» действуют в качестве целого ряда
факторов скрытого, психологического терроризма.
Они исподволь, постепенно угнетают психику
Հոգեկան և վարքային խանգարումների կլինիկան l Клиника психических и поведенческих расстройств l Clinic for mental and behavioral disorders
нормальных людей непрерывным страхом того,
что «будет еще хуже», не доводя их до
сумасшествия.
Вторым обязательным условием геноцида
является наличие врага. Конкретный враг нужен
для того, чтобы избавить психику от депрессив-
ного, угнетающего влияния постоянного страха.
Во-первых, враг всегда несет ответственность за
неприятности и несчастья, происходящие с нами.
Во-вторых, с устранением врага жизнь наверняка
станет лучше. Так считает затерроризированное
«тяжелыми временами» массовое сознание.
Геноцид невозможен без аффективной агрессии,
в основе которой лежит острое чувство ненависти
к народу или религии, предназначенным на роль
жертвы. Эта ненависть оказывается столь
сильной, что неизбежно приводит к снижению
уровня рациональности мышления. На массовое
сознание действует логика, исходящая из
принципа «нет дыма без огня» [4].
С другой стороны, как правило, погромщики
не готовы к сопротивлению. Они уверены в том,
что сопротивления не будет, что жертвы не
способны к нему и согласны быть жертвами.
Убежденность в отсутствии сопротивления и
полной безнаказанности входит в идеологию
геноцида и конституирует весь психологический
«симптомокомплекс геноцида». Они не думают о
том, что их могут убить, защищаясь, те, на кого
они нападают. Любой вред и ущерб, нанесенный
им в ходе погрома, они воспринимают как
неоправданную агрессию со стороны жертв и как
явное нарушение ими некой «неписаной
конвенции», в которой одни обречены убивать, а
другие – быть убитыми. Они абсолютно уверены
в том, что никогда не предстанут ни перед каким
судом, ни официальным, ни общественным.
Кстати, именно из-за этого сопротивление жертв,
когда оно оказывается, бывает эффективным,
несмотря на многократно превосходящие силы
нападающих как в физическом, так и моральном
планах [4].
Особо хотим отметить роль «свидетелей» в
процессе геноцида. Помимо жертвы и погром-
щика, в актах геноцида есть и третий участник -
свидетель. В то же время толпа, которая стоит
вокруг и вроде бы никакого насилия сама не
осуществляет, насчитывает десятки людей.
Свидетель – особая психологическая фигура в
психологии терроризма. Это социально-психоло-
гическая база, ради одобрения которых действуют
террористы. Как правило, нормальные люди не
нарушают общепринятых норм и опасаются
подвергнуться санкциям за такие нарушения. Те,
кто участвует в актах насилия, нуждаются в том,
чтобы их террористические действия были
санкционированы какой-либо сочувствующей им
общностью. Свидетелями являются все – и
соседи, и сограждане, и мировое сообщество. Что
очень важно, с нашей точки зрения, осуждение со
стороны всех этих уровней, психологическая
изоляция – уже достаточные факторы для того,
чтобы заронить в погромщиках сомнения в
правильности и санкционируемости их действий.
Это один из путей к снижению вероятности актов
геноцида.
Геноцид армян является вторым по изучен-
ности актом геноцида в истории после Холокоста
[22]. В совместной Декларации от 24 мая 1915
года стран-союзниц (Великобритания, Франция и
Россия) массовые убийства армян впервые в
истории были признаны преступлением против
человечности.
Известный историк, геноцидовед Ваагн
Дадрян в своей статье «Дети как жертвы
геноцида: пример армян» пишет о том, что
организованное из одного центра массовое
убийство армян Оттоманской империи в период
Первой мировой войны считается первым
широкомасштабным геноцидом ХХ века. Более
того, многие ученые-специалисты по Холокосту
(Й. Бауэр, Л. Давидович, И. Горовиц, И. Чарни, Р.
Рубинштейн) разными путями приходят к
признанию, что геноцид армян был больше, чем
просто прецедентом. Он фактически стал
связывающим звеном, ведущим к последовав-
шему позже еврейскому холокосту в силу безна-
казанности, которую проявил цивилизованный
мир к тем, кто совершил это преступление
геноцида. Поэтому не случайно, что на гранитной
стене демонстрационного зала Музея холокоста
в США, который находится в Вашингтоне (округ
Колумбия), выгравировано крупными буквами
следующее высказывание Гитлера: "Кто в конце
концов сегодня говорит об уничтожении армян?".
Нацистский вождь вселял своим военачальникам
накануне Второй мировой войны уверенность в
том, что предстоящие геноцидные действия также
вероятно окажутся преданными забвению.
Оценивая последствия геноцидa армян в
аспекте политических и стратегических критериев,
А. Айвазян описывает картину потерь, жертв и
последствий геноцида, воздействие которых
ощущается по сегодняшний день по следующим
7
Հոգեկան և վարքային խանգարումների կլինիկան l Клиника психических и поведенческих расстройств l Clinic for mental and behavioral disorders
критериям:
1. Потеря жизненного пространства.
2. Культурные потери.
3. Материальные потери.
4. Уничтожение народа – руководства,
организованных общин и структур
(уничтожение армянских национальных
структур явилось одним из тех важных
объективных факторов, который не
позволил оказавшимся на чужбине
осколкам армянства самоорганизоваться в
единую, объединяющую всю диаспору
структуру).
5. Людские потери (а также «белый геноцид»).
6. Психологическая травма (геноцид породил
во многих армянах комплексы неполно-
ценности – неверие в будущее нации, в
некоторых случаях даже самофобию, т.е.
отрицание национальных интересов и
ценностей, преклонение перед всем
иностранным) [1].
Александр Сваранц (доктор политических
наук) пишет, что одной из психологических травм
армянина, нанесенной геноцидом, является
комплекс обреченности – потеря веры в
способность собственными силами отстоять
национальные интересы, неверие в возможность
международного права защитить интересы
армянского народа, отсутствие безальтерна-
тивного отношения к событиям прошлого.
Армянин надеется только на себя, это поощряет
индивидуализм [6].
Очень важно, с психологической точки зрения,
изучить воздействие геноцида на следующие
поколения. Понять каким образом передается
травма, перенесенная одним поколением, следу-
ющим поколениям. Начало развития трансгене-
рационного подхода определяется 60-70 гг. XX
века. В его основу легли идеи З.Фрейда, К.Г.Юнга,
М. Боуэна, Ф. Дальто, Н. Абрахама, И. Бузормени-
Надя и др. Мы также будем опираться на эти
теории при нашем анализе. Как видим, одним из
аспектов трансгенерационных факторов воз-
действия геноцида на человека является их
«приемственность»: речь идет о влиянии трансге-
нерационных факторов на судьбы поколений, на
их «жизненный сценарий». Основоположник
данного подхода А. Шутценбергер подчеркивал,
что каждый из нас является частью общей для
всех истории, и даже самые отдельные события
гораздо ближе к отдельному человеку, чем можно
себе представить [12].
8
Травмы, полученные в массовых катастро-
фах, таких как геноцид, остаются в психике
навсегда, так как связаны с угрозой самой жизни
и влияют на семейную систему в течении более
чем 3-4 поколений. Влияние значимых историчес-
ких событий весьма ощутимо в процессе нацио-
нальной идентификации. Травмы, затронувшие
сами основания жизни и полученные в ситуациях
массовых катастроф, продолжают жить не только
в памяти отдельного человека и его близких, но и
в качестве феноменов, влияющих на их семейные
системы. Устоявшаяся, твердая приверженность
индивида понятиям и правилам вначале являясь
осознанным подражанием предкам, постепенно
переходит в пласт бессознательного (Г. Тард,
1996).
Эти сложные связи поколений можно увидеть,
прочувствовать или предвосхитить по крайней
мере частично. Но чаще всего мы не говорим о
них: они проживаются как неуловимые, несозна-
ваемые, невысказанные или тайные. (Rosny, Eric
de. Les Yeux de ma chevre. Paris, Plon, 1981.)
В начале XX в. З. Фрейд развил идею о том,
что индивидуальный опыт человека, как правило,
носит отпечаток опыта, накопленного предшеству-
ющими поколениями [10]. З. Фрейд заявляет о
необходимости межпоколенной связи, говоря о
том, что если бы психические процессы одного
поколения не передавались бы другому, не
продолжались бы в другом, то каждому пришлось
бы вновь учиться жизни, что исключало бы всякий
прогресс и развитие [11].
В дальнейшем К. Юнг, продолжая и развивая
идею З. Фрейда о межпоколенной связи, вводит в
психологию понятие «коллективного бессозна-
тельного», согласно которому оно существует вне
всякого индивидуального личного опыта, и в нем
аккумулирован весь человеческий опыт, который
представлен в архетипических образах и моделях,
передаваемых от поколения к поколению [13].
Одним из первых, кто проявил интерес к
проблеме передачи состояния тревоги от одного
поколения к другому, был М. Боуэн. Помимо
состояния тревоги от поколения к поколению, в
семье передаются правила ее функционирова-
ния, закрепляясь в семейном мифе, который
проявляется в определенных паттернах функцио-
нирования семьи [7].
М. Боуэн разработал теорию семейных
систем, которая отличается от классического
системного подхода тем, что, в отличие от
классического системного подхода, он выделяет
Հոգեկան և վարքային խանգարումների կլինիկան l Клиника психических и поведенческих расстройств l Clinic for mental and behavioral disorders
прежде всего информационно-коммуникативные
особенности функционирования семьи, сосредо-
тачивается на ее эмоциональном функциониро-
вании. «Эмоциональная регуляция поведения
включает в себя генетические факторы, механиз-
мы приспособления к среде, закрепленные в
индивидуальном опыте и функциональное
состояние живого существа, свойственное ему в
каждый данный момент» [15].
Человеческая семья описывается им как
эмоциональное поле. Термин «поле» указывает
на сложность эмоциональных стимулов,
передаваемых и воспринимаемых членами семьи
на разных уровнях взаимодействия. «Эмоцио-
нально детерминированное функционирование
членов семьи создает эмоциональную атмосферу
или поле, которое, в свою очередь, влияет на
каждого, люди строят свое поведение в
зависимости от реакций друг на друга» [20].
Боуэн утверждает, что чем выше дифферен-
циация, тем лучше функционируют люди. Они
более гибки, адаптивны к стрессам и более
свободны от всех видов проблем. Чем выше
тревога, тем в большей мере поведение стано-
вится автоматическим или инстинктивным, к тому
же происходит проекция тревоги на одного или
более детей.
Одна из важнейших концепций в теорети-
ческой системе Боуэна, описывающая проектив-
ные процессы, в результате которых различные
уровни недифференцированности передаются не
только от родителей к детям, но повторяются в
семье из поколения в поколение. Определенные
базисные способы отношений между матерью,
отцом и ребенком воспроизводят историю
отношений прошлых поколений и будут
воспроизведены в последующих. Таким образом,
согласно его концепции, мы выносим из
родительских семей определенный «багаж».
Узнавание и исследование таких паттернов дает
возможность семье понять, какие способы
адаптации она использует и тем самым избежать
повторения пагубных моделей в настоящем и их
перехода в будущее, освоив другие, плодотвор-
ные способы совладания с ситуацией. Чем
дольше и сильнее присутствует тревога в
обществе, тем явственнее наблюдается
социальный регресс – аналог низкого уровня
дифференциации в семье [15,16,20].
В концепции Трансактного Анализа (ТА) Э.
Берна отмечается особая роль «родительского
программирования» в формировании жизненного
сценария человека. Основатель трансактного
анализа Э. Берн считает, что очень важно, что
знает человек о своих прародителях и
прапрародителях, какие испытывает чувства по
отношению к ним, потому что эти чувства более
интенсивны, чем чувства по отношению к
родителям. Описывая различные варианты
воздействия семьи, отдельных ее членов на
личность ребенка, он использует понятие
«сценарий»: «Сценарий – это постепенно
развертывающийся жизненный план, который
формируется … еще в раннем детстве в основном
под влиянием родителей. От родителей детям в
процессе «программирования» передается
жизненный опыт родителей, установки,
переживания и т.д. Этот психический импульс с
большой силой толкает человека вперед,
навстречу его судьбе, и очень часто независимо
от его сопротивления или свободного выбора» [2].
Это своего рода бессознательное принятие
ребенком предписывающего «образа» будущей
взрослой жизни – судьбы «победителя»,
«побежденного» или «неудачника». Считается,
что если родители вложили в ребенка сценарий
неудачника, то скорее всего он приведет его к
неудачам, если вложен сценарий победителя, то
программирование собственной судьбы направ-
лено на удачу. Истоки многих жизненных
сценариев, по Э. Берну, лежат даже не в
родительской семье, а в более ранних
поколениях.
Конечно, в отличие от жизненного сценария,
как предполагаемого жизненного пути, жизненный
путь это уже то, что конкретно в действительности
происходит с человеком.
Считается, что на жизненный путь оказывают
влияние различные обстоятельства: внешние
условия жизни, положение человека, обусловлен-
ное влиянием родителей; генетическая предрас-
положенность по Тойчу [8, 9]. Т.о., наличие мно-
жество факторов влияющих на судьбу человека:
родительская программа, семейный генетический
код по Тойчу, предрасположенность к различным
жизненным проблемам и способам поведения;
внешние силы, свободные устремления самого
человека, все это приводит к появлению
различных типов жизненных путей, которые могут
смешиваться и предопределять тот или иной тип
судьбы человека: сценарный, не сценарный,
зависимый или не зависимый.
В 1960-1970-е годы Франсуаза Дольто, Николя
Абрахам, а также Иван Бузормени-Надь ставят
9
Հոգեկան և վարքային խանգարումների կլինիկան l Клиника психических и поведенческих расстройств l Clinic for mental and behavioral disorders
сложную проблему трансгенерационной передачи
не полностью разрешенного конфликта (нена-
висть, месть, вендетта), тайн, «невысказанного»,
преждевременных смертей и выбора профессии.
Франсуаза Дольто прошла в Париже психо-
анализ (1934-1937 гг.) у Рене Лафорга, которому
принадлежит открытие трансгенерационного
поля. Лафорг выявил в эмоциональной и
социальной жизни индивидов и групп людей
(семья, класс, этническая группа) целый ряд
синдромов неудачи и попытался обнаружить их
общую основу в действиях Сверх-Я (механизму
самонаказания и психопатологии неудачи [19].
С этой точки зрения геноцид – это уродливое
псевдосоциальное явление, приводящее к
серьезной психологической травме целого
народа, изменяющая жизнь нескольких поколе-
ний, детерминизирующая появление не сценар-
ного насильственного типа судьбы нескольких
поколений. Механизм передачи травмирующих
факторов от поколения к поколению в результате
геноцида видится в следующем: на начальном
этапе разрушается жизненный сценарий и
происходят негативные изменения в жизненном
пути того поколения, которое подверглось
геноциду: потеря близких, разрушение семейных
уз, вынужденная миграция, одиночество, женщи-
ны часто остаются одни, им приходится выживать
и одним растить детей. Дети остаются без
родителей, попадая в детские учреждения,
пожилые люди теряют собственных детей и т.д.
Налицо травма поколения.
Большой вклад в развитие трансгенерацион-
ного подхода внесла также филадельфийская
терапевтическая школа и в особенности
психоаналитик венгерского происхождения Иван
Бузормени-Надь [12]. Для Ивана Бузормени-Надя
отношения являются гораздо более значимой
связью, чем трансгенерационные модели
коммуникации. Отношения должны учитывать дух
закона правоты и справедливости внутри семьи.
Через эти отношения предки завещают нам
жизнь, их жизнь, которую мы и передаем дальше,
своим потомкам. И. Бузормени-Надь побуждал
клиентов долго рассказывать о своей жизни,
потому что для него целью и одновременно силой
терапевтического вмешательства было
восстановление этики трансгенерационных
отношений.
Одним из фундаментальных понятий в
концепции Бузормени-Надя является парентифи-
кация. Согласно его концепции, парентификация
10
– это инверсия заслуг и долгов. Наиболее
значимый «долг лояльности семье» – это долг
каждого ребенка по отношению к своим
родителям за любовь, тепло, заботы, усталость и
то особое отношение, которые были получены
после его рождения до того момента, когда он
стал взрослым. Способ расплатиться за свои
долги является трансгенерационным, то есть то,
что мы получили от наших родителей, мы отдаем
своим детям. Это не мешает платить долги и
нашим родителям. Когда они становятся старыми,
мы начинаем по-особому относиться к ним,
выполняя долг, помогаем им прожить последние
годы и перейти от жизни к смерти. Однако в
травматических семьях происходит искажение
«инверсии заслуг и долгов», и парентификация
приобретает навязанный характер.
Переворачивание ценности формирует
ситуацию, в которой дети, даже малолетние,
становятся родителями собственных родителей.
Известнейший психиатр-психоаналитик, пере-
говорщик высокого уровня Вамик Волкан в своих
работах пишет, что травма, пережитая большой
группой, в отличие от случайных естественных
трагедий, сопровождается невыносимыми
чувствами, которые переживает вся эта общность
– стыд, унижение, беспомощность и дегумани-
зация. Если такое происходит, и страдание
сообщества не может быть преодолено, члены
сообщества принуждают последующее поколение
(поколения) посредством трансгенерационной
передачи травмы завершить эти неоконченные
психологические процессы. По сути своей
происходит «вложение» в последующие поколе-
ния травмирующих переживаний, что является
психологической защитой от невыносимого
страдания, от чувств, которые невозможно
переносить [3].
Таким образом, согласно В. Волкану, люди,
перенесшие травму и уже навсегда несущие ее в
себе, воспитывают собственных детей, передавая
им свои негативные эмоции, недодавая им ласку,
любовь и заботу.
Г. Лебон утверждает, что мы несем тяжесть
ошибок наших предков и получаем награду за их
добродетели. Известен феномен закупоривания,
инкапсуляции психологической травмы – надежно
замурованная и отключенная нейронная связь
бережет от повторения событий (Тойч,
Шутценберг). Пережив витальную угрозу, угрозу
базовым потребностям, человек наверняка
становится другим и «привносит» нечто в свою
Հոգեկան և վարքային խանգարումների կլինիկան l Клиника психических и поведенческих расстройств l Clinic for mental and behavioral disorders
семейную систему, что подчас незримо влияет на
ее жизнедеятельность. И оказывается, что члены
семьи людей, переживших эту трагедию, тоже
оказываются под влиянием тех событий, хотя
лично их не переживали. Поколение людей,
перенесших травму, воспитывают новое
поколение: если это мать-одиночка, то бремя
непосильной ноши жизни – выживания. Во-
первых: отражается на ней самой, превращая ее
или в мужеподобного воина, или в неврастеничку;
во-вторых – на детях, которые недополучают
материнского тепла, ласки и находятся в
«духовной» изоляции, в состоянии депривации,
мальчики лишены модели для подражания из-за
отсутствия отца, а девочки перенимают
неполноценную модель построения семейных
отношений. В результате выросшие дети не в
состоянии создавать «полноценные» семьи и
развивать здоровые отношения. Часто они так и
не становятся в полной мере взрослыми людьми.
Они вырастают зависимыми, часто принимают
«усталость и горе матери за нелюбовь к себе» [5].
В условиях недополуения родительской
любви дети часто превращаются в беспомощных
взрослых, чрезмерно привязанных к собственным
детям, вплоть до зависимости.
Третье поколение, это уже дети тех взрослых,
чьи родители и они сами в детстве не подвер-
гались геноциду. Это дети крайне уязвимых
инфантильных родителей, и в такой ситуации в
третьем поколении часто наблюдается явление
парентификации (когда дети превращаются в
родителей собственных родителей). Это тоже
относится к области измененных жизненных
сценариев. Что также подтверждается теорией С.
Московиси, который делая вывод о генетической
первичности установки, говорит, что посредством
представлений факты окружающего мира, чтобы
стать знанием, используемым в повседневной
жизни, подвергаются трансформации, оценке.
Так, например, бабушки, пережившие такую
катастрофу, заполучив под «свое крыло» внуков,
реализуют по отношению к ним такое пищевое
поведение, которое несет в себе базовую тревогу
про будущее, страх голода, и их забота о внуках
трансформируется в центрированность на еде.
Культура, являясь одним из самых больших и
вместительных контейнеров психологических
травм, при центрировании на данной потребнос-
ти, может трансформироваться как сверхгосте-
приимство, где любой гость, пришедший в «твой
дом», должен быть накормлен.
Подытожив вышесказанное и попытаясь
несколько по-иному подойти к позиции Тойча
относительно того, что человек расплачивается за
ошибки предков и переосмыслив это положение в
ракурсе того, что человеку приходится отвечать за
ошибки, которые были совершены в отношении
его предков. Так как человек неосознанно
повторяет проблемы и судьбы своих предков,
расплачиваясь за это своим здоровьем и судьбой.
Как долго трансгенарации геноцида будут
оставлять свой след в жизни людей, сказать очень
сложно.
Кроме того, хотим также обратить внимание
на то, что, как правило, психические и
психологические травмы считают событиями
определенно трагическими и наносящими вред.
Однако современные исследования ученых
показывают, что травма, несмотря на ее трагич-
ность, может принести вполне определенную
индивидуальную пользу. Как отмечает психолог,
доктор Шэрон Декель (Dr. Sharon Dekel),
посттравматический рост можно определить как
специфический рабочий механизм, помогающий
справиться с трудностями, найти новый смысл, и
вовлеченный в построение более положительного
образа самого индивидуума, а также в восприятие
персональной силы [17]. Уже несколько лет на
ежегодных конференциях Международной
Ассоциации семейных психотерапевтов прово-
дятся группы встреч для детей жертв Холокоста и
немецких солдат (Kaslow, 1998). Результаты
исследований показали, что подростки, чьи
предки пережили Холокост, более ориентированы
на успешную адаптацию и позиционирование в
социуме как в рациональной, так и в эмоцио-
нальной сфере, в отличие от подростков, которые
не имели подобного опыта и ставили на первое
место комфорт и гармонию внутреннего мира.
Ученые из университета Хайфы (Израиль)
обнаружили явление, называемое «посттравмати-
ческим ростом» личности, которое позволило
выжившим жертвам Холокоста выработать
особые «личные качества и умение общаться с
окружающими».
Исходя из вышесказанного, посттравмати-
ческий рост – это не просто возвращение к
нормальной жизни после перенесенных стра-
даний, а процесс самосовершенствования, кото-
рый для некоторых людей имеет очень большое
значение. Вполне вероятно, что люди, пережива-
ющие посттравматический рост, научились
больше ценить жизнь, изменили шкалу ценнос-
11
 Հոգեկան և վարքային խանգարումների կլինիկան l Клиника психических и поведенческих расстройств l Clinic for mental and behavioral disorders
тей, стали более внимательны к родным и
близким, поверили в свои силы и увидели перед
собой новые возможности, жизненные перспек-
тивы и пути духовного роста. Для некоторых
людей, переживших травматические события,
возникают новые развившиеся приоритеты, более
тесные семейные отношения и увеличенная
ценность жизни, большее чувство собственной
силы и повышенный уровень духовности. У их
детей формируется специфический механизм,
помогающий справляться со стрессом, что
защищает их в дальнейшем.
Таким образом, исследование роли трансге-
нерационного фактора воздействия травмы
геноцида в формировании жизненного сценария
армянского народа позволит нам существенным
образом расширить теоретические представления
в закономерностях передачи травматического
сценария и его последствий из поколения в поко-
ление, определить роль предшествующих поколе-
ний в сценарии нынешнего поколения, а также
обозначить наиболее типичные трансгенерацион-
ные факторы, оказывающие наибольшее влияние
на процесс формирования и на само содержание
сценария и возможности его решения.
Литература
1. Айвазян А. Стратегические последствия
геноцида армян. Византийское наследство
(информационно-аналитический журнал),
2002;3:15-17.
2. Берн Э. Игры, в которые играют люди. Люди,
которые играют в игры. СПб.: Университетская
книга; М.: Аст; 1996. 399 с.
3. Волкан В. Расширение психоаналитических
техник. Изд. ВЕИП; 2012. 568 с.
4. Ольшанский Д.В. Психология терроризма. СПб.:
Питер; 2002. 288 с.
5. Петрановская Л. Травмы поколений.
(http://ludmilapsyholog.livejournal.com)
6. Сваранц А. Проблема ликвидации последствий
геноцида армян. Ноев Ковчег 2012;7(190).
7. Теория семейных систем Мюррея Боуэна:
Основные понятия, методы и клиническая
практика/ ред. А. Я. Варга. М.: Когито-Центр;
12
View publication stats
2005. 496 с.
8. Тойч Ч.К. Стратегия решения личностных
проблем: здоровье - семья - карьера. М., 1996.
9. Тойч Ч.К. Наследственная предрасположен-
ность и личностная эффективность. М., 1997.
10. Фрейд З. Введение в психоанализ: лекции /З.
Фрейд; пер. с нем. Г. В. Барышниковой. М.:
Наука; 1989. 456 с.
11. Фрейд З. Тотем и табу: Книга 1 / З. Фрейд // «Я»
и «Оно»: Труды разных лет / пер. с нем.
Тбилиси: Мерани; 1991. с.193–350.
12. Шутценбергер А.А. Синдром предков:
Трансгенерационные связи, семейные тайны,
синдром годовщины, передача травм и
практическое использование геносоциограммы.
пер. с нем. М.: Изд-во Института психотерапии;
2005. 256 с.
13. Юнг К.Г. Архетип и символ. пер. с нем. М.:
Ренессанс; 1991. 304 с.
14. Auron. The Banality of Denial: Israel and the
Armenian Genocide. p. 304.
15. Bowen M. Family Therapy in Clinical Practice. NY:
Jason Aronson; 1978.
16. Bowen M. A Family Concept of Schizophrenia.
1957.
17. Dekel S., Ein-Dor T., Solomon Z. (2012).
Posttraumatic growth and posttraumatic distress:
A longitudinal study. Psychological Trauma:
Theory, Research, Practice, and Policy, 4, 94. doi:
10.1037/a0021865.
18. Israel W. C. Encyclopedia of genocide. Santa
Barbara, California. p. 79.
19. Laforgue R. Psychopathologie de l'echec. Paris:
Payot; 1939.
20. Kerr M., Bowen M. "The Emotional System" in
Family Evaluation. N-Y: Norton & Company; 1988.
21. Moses D.A. Genocide and settler society: Frontier
violence and stolen indigenous children in
Australian history. New York: Berghahn Books;
2004. p. 21.
22. Rummel R.J. The Holocaust in Comparative and
Historical Perspective. A Journal Social Issues,
1998;3(2).
23. Schabas W. Genocide in international law: the
crimes of crimes. Cambridge University Press,
2000. p.25.
Поступила 05.10.2014