Professional Documents
Culture Documents
Alye Serdca Kore
Alye Serdca Kore
************
Алые сердца: Корё
https://ficbook.net/readfic/4882974
***********************************************************************************
************
Направленность: Гет
Автор: _Элени_ (https://ficbook.net/authors/493524)
Описание:
Попасть в любимую эпоху из далёкого будущего и влюбиться в того, кто записан в
истории кровавым тираном, – каково это? Как поступать, когда уже наперёд известны
все основные исторические события? Как вести себя с теми, чьи имена когда-то
встречала на страницах учебников, но теперь связана с ними узами родства? И самое
главное, что делать, когда хорошо известные тебе исторические факты меняются
буквально на твоих глазах? Как поступить: открыть своё сердце или же остаться
сторонним наблюдателем?
Посвящение:
Сильным духом, замечательным героиням дорам - А Ран ("А Ран и
Магистрат"), Чо Ян Сон (Со Чжин) ("Учёный, гуляющий по ночам") и Чин
Сон Ми ("Хваюги"). Спасибо вам огромное, что до последнего не оставляли
своих возлюбленных!
Примечания:
Продолжение этой истории Вы можете прочесть в моём новом фанфике под названием
"Алые сердца: Обжигающий пламень Корё"
(https://ficbook.net/readfic/8254204/21004889).
Спасибо Вам огромнейшее, дорогие Читатели, за то, что читаете и лайкаете это
произведение! Для меня это очень важно.
Думаю, не меня одну раздражает глупое поведение сломленной Хэ Су, которая никак не
может определиться, кто же ей в этой жизни действительно дорог, и у которой не
хватает душевных сил, чтобы мёртвой хваткой вцепится в свою любовь, в свои мечты и
стремления и не отпускать их до последнего вздоха, не позволить им растаять, как
утренний туман. Как по мне, она слишком наивна и слаба.
Ханок (한옥) – это и есть тот самый традиционный корейский дом с изогнутой крышей.
Чхома (처마) – это свес или скат крыши, образованный свисающими за пределы столбов
стропилами.
Третий император Корё – Кванджон. Согласно событиям дорамы, Ван Ё был предателем и
не должен был стать императором. Следовательно, до того, как Хэ Су (Го Ха Чжин) не
вмешалась в ход истории, император Ван Ё на престоле не сидел; после Ван Му,
получается, страной правил Ван Со. Поэтому я использую эту зацепку в своих целях.
Ким Хе Ран стремительно вынырнула из пучины вод. Её сознание заволакивал странный
вязкий туман, голова гудела как медный гонг. Перед глазами всё плыло, мозг напрочь
отказывался воспринимать происходящее. Едва держась на ногах, Хе Ран с трудом
попыталась собраться с мыслями. Но всё было тщетно. В голове — полный сумбур. Ни
одна внятная мысль на ум так и не приходила.
Девушка закрыла глаза и постаралась постоять так несколько секунд, пытаясь прийти в
себя. Когда же она открыла их снова, в голове начало немного проясняться, однако
застилающая глаза дымка никуда не исчезла. Ким Хе Ран тяжело вздохнула. Неужели она
так сильно ударилась головой, что до сих пор никак не может прийти в себя? Что же с
ней вообще происходит?
Пытаясь разогнать странный вязкий туман, Хе Ран несколько раз потёрла глаза руками,
но это не возымело никакого эффекта. Всё вокруг продолжала окутывать поволока, уж
больно напоминавшая пар. Впереди виднелись поросшие деревьями земляные уступы
невысокой горы. Кое-где на устилавшей землю траве на солнце поблёскивал снег.
— Снег?! Что за фигня?! — приглушённо вскрикнула девушка, стараясь прогнать
странное наваждение. Но ни мотание головой, ни протирание глаз не принесли никакой
пользы. Пар, окружённая земляными уступами вода, зелёные деревья, снег на траве —
всё это, казалось, даже и не думало никуда исчезать. Хе Ран отчётливо помнила, что
когда она упала в воду, на улице был июнь. Погода стояла тёплая и даже душная. А
здесь… Откуда в середине июня в Кэсоне мог взяться снег? Или это очередная шутка
природы?
«Какое же странное это место… — пронеслось в голове у недоумевавшей девушки. — Вот
и как я здесь оказалась?»
В очередной раз Ким Хе Ран обвела глазами незнакомую местность, но так и не смогла
понять, куда она попала. Девушка отчётливо помнила, что во время стычки с местной
шайкой потеряла равновесие и упала в прохладные воды паркового озера. Но то, что
она сейчас видела перед собой, даже приблизительно не напоминало парк. Ладно, если
бы она упала в реку, это ещё можно понять. Течением её могло отнести куда угодно.
Но вот как можно было оказаться в совершенно незнакомом месте после падения в
озеро? Она точно не утонула?
Если бы всё это произошло в другом месте и при других обстоятельствах, она бы ни за
что не струсила и дала бы отпор этим наглецам. Не зря же Ким Хе Ран десять лет
кунмудо занималась. Но сейчас какое это имело значение, когда она, сама не зная
как, оказалась на чужой территории? Да, именно на чужой. Эти парни никак не
выглядели здесь гостями. Скорее, непрошеным гостем была сейчас именно она. И если
Хе Ран отсюда не выберется сию же минуту, то кто знает, что они с ней сделают,
когда поймают. Полиции сдадут? Это было наилучшим, на что она могла надеяться. Да и
кто знает, что у них вообще на уме? Мало ли в какую компанию она могла попасть.
Пропустив мимо ушей последние слова незнакомца, девушка упорно стала взбираться по
скользким камням. Хоть это и было непросто вдвойне из-за промокшей до нитки
непривычной одежды и с трудом слушающегося тела, она всё равно настойчиво
продолжала проделывать себе путь ко спасению. Спасение. Единственное, о чём Хе Ран
могла сейчас мечтать.
— Госпожа, сюда! Госпожа? — взволнованный девичий голос внезапно вырвал Ким Хе Ран
из задумчивости. Совершенно потеряв нить происходящего, девушка широко распахнула
глаза и изумлённо уставилась на возникшую из ниоткуда незнакомку. Да что же сегодня
за день такой?! То шестеро полураздетых юнцов, а теперь ещё эта… Это что, шутка
какая-то? Хе Ран споткнулась. Мгновенного замешательства было вполне достаточно,
чтобы неуклюже наступить на подол чхимы и начать заваливаться назад. — Госпожа!
— воскликнула незнакомка и проворно схватила падавшую девушку за руку, помогая ей
сохранить равновесие. — С вами всё в порядке? — в её голосе прозвучало неподдельное
волнение. В глазах плескался страх вперемешку с облегчением.
— Спасибо, — облегчённо прошептала Ким Хе Ран, не совсем понимая, что с ней
происходит. — Вы спасли мне жизнь.
— Госпожа? — опешила незнакомка, удивлённо уставившись на собеседницу.
— Госпожа? — изумлённо воззрилась на неё девушка, совершенно забыв о происходящем.
— Почему вы так меня называете?
— Куда же ты подевалась, негодница? — донеслось откуда-то снизу как раз в тот
момент, когда нечаянная спасительница Хе Ран начала открывать рот для объяснений.
— Только попадись мне ещё на глаза!.. Я не знаю, что с тобой сделаю. — А это уже
прозвучало как угроза. Девушки притихли и испуганно переглянулись.
— О, нет… Нужно поскорей выбираться отсюда! — первой спохватилась Хе Ран и потащила
за собой незнакомку, всё ещё державшую её за руку.
— К-куда вы, госпожа? — с трудом произнесла та, неуклюже плетясь за тянувшей её
вперёд девушкой. — Вход в пещеру в совершенно другой стороне, — тяжело дыша от
волнения, произнесла она и указала свободной рукой на заросли папоротника.
— Вход в пещеру? — заинтересовалась её словами Ким Хе Ран и резко замедлила шаг.
Пещера? А почему бы и нет? Нельзя упускать ни единого шанса на спасение. Кто знает,
быть может, хоть там ей удастся отсидеться хоть какое-то время, пока всё не
устаканится. — Так ведите же меня туда!
— А… — По инерции налетевшая на неё недавняя спасительница чуть ли не сбила её с
ног. — Сюда, госпожа, — поспешно проговорила она, опомнившись, и повлекла за собой
едва стоявшую на ногах Ким Хе Ран. — Мы попали в беду!.. — причитала по дороге
странная девушка, пробираясь сквозь заросли папоротника. Впереди чернел едва
заметный вход в природную пещеру. Хе Ран покорно плелась вслед за незнакомкой,
искренне недоумевая, как в таком состоянии у неё ещё хватает сил стоять на ногах.
Быть может, всё дело в бурлившем в крови адреналине? — Если принцы нас поймают, то
нам точно не поздоровится, — буркнула себе под нос незнакомка, обратив на себя
внимание задумавшейся «госпожи».
— Принцы? — от неожиданности Хе Ран споткнулась на ровном месте и едва ли не
потеряла равновесие. — Какие ещё принцы? О чём вы говорите?
— Госпожа? Да что с вами такое?! — искренне недоумевала её спутница, встревожено
посмотрев на неё. — Вы словно рассудок потеряли, когда увидели красоту шестерых
принцев.
— Так они принцы?! — от услышанного у Ким Хе Ран чуть не отняло дар речи. Вот те
на! Принцы. Приплыли. И куда это её занесло? В другую эпоху? Или это съёмка
очередной исторической дорамы? Как-то странно всё это… Сценарий вроде бы ей никто
не давал, если ей не изменяет память, да и камер что-то не видно. Хе Ран недоумённо
огляделась по сторонам и внезапно столкнулась с полным непонимания взглядом
незнакомки.
— Госпожа? — изумлённо протянула та, привлекая к себе её внимание, и принялась
встревожено вглядываться в её глаза. — С вами точно всё в порядке? Вы ведёте себя
довольно странно.
— Почти… — с трудом проговорила Ким Хе Ран, вытирая со лба бисеринки пота.
— Братцы, мы должны найти её! — послышался отдалённый голос, заставив сердце едва
успокоившейся Хе Ран забиться ещё быстрее. Да что же сегодня за день такой?! Она
когда-нибудь выберется отсюда?
— Да оставь ты её в покое! — отвечал ему недовольный мужской голос. И, как
показалось Хе Ран, более зрелый. — Пусть себе идёт.
— Но… брат? — попытался было возразить возмущённый незнакомец, однако почему-то
быстро умолк. Ким Хе Ран, естественно, причину этого выяснять не стала.
Ким Хе Ран ничего не ответила. Она и без неё прекрасно понимала, что сейчас не
время для шуток. Но она и не шутила. Её тело действительно отказалось ей
повиноваться. Девушка ещё не совсем оправилась после падения в воду, а тут ещё эта
напасть…
— Так как вас долго не было, я поняла, что что-то пошло не так, — размышляла вслух
незнакомка, которую Ким Хе Ран уже успела про себя окрестить Сорокой. А что, у неё
действительно рот не закрывался как у сороки. Да и от её бесконечно треска у Хе Ран
уже начала голова раскалываться. — Принцы начали купание, а я даже на ваши поиски
отправиться не могла!.. Зачем вам вообще понадобилось приходить сюда?! — Сорока
вопросительно уставилась на свою спутницу.
— Погоди, погоди… — слабым голосом проговорила Ким Хе Ран, смахнув рукой
застилавший глаза пот. — Что это за место?.. Где я?
— Г-госпожа? — казалось, её болтливую спутницу эти слова изумили ещё больше, чем
саму Хе Ран недавние события. — Что с вами произошло? Почему вы так странно себя
ведёте?
— Я не помню, как здесь оказалась, — честно призналась та. — Вы, кажется, знаете
меня. А я совершенно вас не узнаю… И это место… Скажите, где я? — В светло-карих
глазах Ким Хе Ран блеснула надежда. Быть может, хоть Сорока прольёт свет на
недавние события.
— Да что с вами произошло?! — взволновано воскликнула та, кинувшись поспешно
осматривать голову Хе Ран. — Вы сильно ударились головой? У вас не идёт кровь?
— Да не ударялась я ни об что головой! — возмущённо воскликнула девушка и,
оттолкнув от себя надоедливую девицу, из последних сил попыталась встать на ноги.
— Что ты заладила: «госпожа, госпожа»? Я уже поняла, что ты считаешь меня госпожой!
Но не будешь ли ты так любезна и не скажешь мне, кто ты такая и что это вообще за
место?
— Госпожа?! Это же я — ваша служанка, Чхэ Рён. — Теперь пришло время Сороке
недоумевать. От услышанного она даже откинулась на камни, опершись на заведённые за
спину руки. — Вы что же, совсем меня не узнаёте?
— Неужели ты глуха или настолько глупа, что не понимаешь, о чём я тебе битый час
говорю?! Не помню я тебя! Не пом-ню!.. — возмущению Ким Хе Ран не было предела.
Если бы не раскалывавшаяся на части голова, она бы точно устроила хорошенькую
взбучку этой назойливой мухе. Почему из неё самого элементарного добиться нельзя?
Она же предельно ясно объяснила этой девчонке, что не узнаёт её и не понимает, где
сейчас находится. Неужели это так трудно понять!
— Погоди… это купальня?! — удивлённо воскликнула Хе Ран, растеряно озираясь по
сторонам. Повсюду было полным-полно народу: кто-то омывал своё тело мокрыми
тряпицами, а кто-то без дела шатался туда-сюда среди камней. Изумлённая девушка
совершенно потеряла связь с происходящим. Откуда здесь взялась эта купальня? Это
точно ХХІ век?.. Внезапное осознание тяжёлым камнем ударило в грудь взволнованной
Ким Хе Ран, выбив из её лёгких остатки кислорода: — Это что, другая эпоха?! Это не
современный Кэсон?
— Кэ-сон? О чём вы говорите? — изумилась Чхэ Рён, с трудом поднимаясь на ноги.
— Это же самая большая купальня в Сонгаке! — добавила она, обведя рукой местность.
— Ты сказала, Сонгак?.. — с трудом выдавила из себя взволнованная девушка. Её глаза
ещё больше округлились от удивления. — Так это Корё?!
Мысли в голове Ким Хе Ран начали роиться, как встревоженные пчёлы. Она совершенно
не понимала, как могла оказаться в совершенно другой эпохе, да к тому же ещё и в
Корё. Не то чтобы она никогда не желала побывать там, такие мечты у неё, конечно
же, были. Но то, что это произошло так внезапно, ещё больше сбивало с толку.
С малых лет привыкший к тяготам жизни четвёртый принц Ван Со всегда принимал удары
судьбы с высоко поднятой головой и дерзкой ухмылкой на губах. Вот и сейчас он даже
и не думал сдаваться. Каким бы недостижимым это ни казалось, он ни за что не
опустит руки. Всё равно добьётся своего, пусть и ценой собственной жизни.
Судьба никогда не была милостива к Ван Со. Когда ему только исполнилось два года,
его матушка, императрица Ю, преподнесла ему весьма необычный подарок:
собственноручно прочертила холодным лезвием ножа две глубокие полосы на его лице,
слив их воедино на переносице. Всю свою сознательную жизнь четвёртый принц был
вынужден скрывать под металлической маской этот уродливый рубец — вечное
напоминание о его проклятии.
Принцу всегда было интересно, как бы на него смотрели люди, если бы не этот
безобразный шрам под левым глазом. Как бы они к нему относились, если бы его лицо
было таким же чистым и прекрасным, как и у его братьев? Считали бы его тогда
зверем? Четвёртый принц Ван Со презрительно фыркнул. Люди не меняются. Они бы всё
равно косились на него как на Ангела Смерти, даже если бы он не носил маски. Со
прекрасно знал, что других пугает не его маска, а его дурная слава безжалостного
убийцы. Она всегда шла впереди него, сея в хрупких сердцах людей ужас и панику. И
за это он был очень ей благодарен. Принцу Ван Со никогда не приходилось что-либо
делать для устрашения своих врагов. Одного его грозного взгляда и произнесённого
вслух титула было достаточно, чтобы посеять страх в их сердцах.
Но стал бы он таким, если бы не его уродливое клеймо? Этого четвёртый принц
доподлинно не знал, да никогда и не задумывался об этом. Он уже давно привык к
подобному обращению, к ненависти и ужасу в глазах людей, с которыми ему приходилось
сталкиваться. Единственное, к чему он, наверное, так никогда и не сможет
привыкнуть, так это к ненависти в ясных глазах своей горячо любимой матушки. Он не
имел ни малейшего представления, за что она так обошлась с ним. Но ненавидеть её
Ван Со тоже не мог, иначе бы уж точно потерял себя.
Эти слова заставили императора Ван Гона остановиться. Пытаясь скрыть навернувшиеся
на глаза слёзы, он поспешно отвернулся.
«Ты думаешь, я по собственной воле иду на это? — так и хотелось произнести ему.
— Считаешь, я из прихоти женюсь?.. Я император. Я обязан заботиться о своём народе.
Женитьба — это единственный способ предотвратить восстание».
— Наш первенец умер, а вы женитесь? — продолжала свои нападки несчастная женщина.
Стиснув губы в тонкую линию, император молчал. — Не прошло и недели, как Тэ покинул
нас, а вы уже снова жениться собрались? Что же вы за отец, что даже не можете
почтить память сына надлежащим образом?! Как вы можете жениться в такое время?
— Юг Корё в опасности, — бесстрастным голосом произнёс император. — Брак послужит
решением проблемы.
— Вы не только правитель, но и отец моих детей, — даже не думала сдаваться убитая
горем императрица. — Вы не расстроены? Ваше сердце не разрывается на части? Разве
вы не отдали бы всё на свете, чтобы вернуть ребёнка? Не пожертвовали бы жизнью ради
его спасения?
— На кону жизни людей. То, что я чувствую, сейчас не имеет ни малейшего значения.
Его здесь больше ничего не держало. Скрепя сердце, император твёрдой поступью
направился к выходу. От холодных слов мужа сердце императрицы Ю упало, разбившись
на тысячи острых осколков. Она не может его так просто отпустить. Император должен
изменить своё решение. И она заставит его это сделать. Он не оставил ей другого
выхода.
Это было той крайней мерой, на которую она только могла пойти. Если и это его не
остановит, то императрица, не колеблясь, перережет горло своему ребёнку, а затем
пронзит этим же ножом собственное сердце.
— Выбирайте, что для вас дороже всего: Корё или жизнь собственного сына?
— Императрица! — грозно воскликнул император Ван Гон. — Что вы себе позволяете?!
— Выбирайте. Мне больше нечего терять.
Эти слова для императрицы Ю были больнее пощёчины. Всё, чего она добивалась,
рухнуло в одно мгновение. Бросив долгий взгляд на мужа, она так и не заметила на
его лице и тени колебания.
— Вы и правда удивительный человек… Трон для вас гораздо важнее жизни членов
собственной семьи… — поникшим голосом произнесла в край отчаявшаяся женщина. — Раз
уж я не владею вашим сердцем, тогда мне ничего не нужно, — добавила она и без
раздумий замахнулась ножом, собираясь вогнать его по самую рукоять в податливую
плоть сына.
В мгновения ока император Ван Гон бросился к императрице, крепко стиснув её руку с
ножом над головой мальчика. От страха четвёртый принц захлёбывался рыданиями.
Попытки отца вырвать нож из руки матери ещё больше заставляли его беспокоиться.
Говорят, объятия родителей — самое безопасное в мире место. Ничего подобного: как
раз в этот момент для Со они были страшнее всего на свете.
В очередной раз безуспешно пытаясь отобрать у жены нож, император даже не заметил,
как приблизился на опасное расстояние к лицу сына. Императрице в этот момент тоже
не было никакого дела до бившегося в истерике мальчика. Если бы даже ей удалось его
убить, она бы никогда об этом не пожалела. Жизнь сына для неё ничто по сравнению с
разбитым сердцем. Если уж на то пошло, у неё ещё остался средний сын, принц Ё. Его,
несомненно, она любила больше.
Но женщина даже не услышала его слов. В её ушах звенел лишь истошный вопль
раненного мальчика, валявшегося у её ног. Единственное, на что она сейчас была
способна, так это плакать вместе с ним. Плакать над осколками безжалостно
растоптанной любви.
— Со!.. — тут же бросился к окровавленному брату принц Му. — Как ты, Со?..
Порезы были глубокими и могли оставить после себя уродливый шрам. К счастью, левый
глаз четвёртого принца не пострадал. Жизни Ван Со больше ничего не угрожало.
Кронпринц с облегчением вздохнул.
— Есть кто снаружи? — закричал Ван Му, поудобнее укладывая голову брата у себя на
коленях. И когда в соседней комнате послышалась суматоха, закричал ещё громче: —
Лекаря сюда, живо!..
Из-за большого скопления народа на улицах города по случаю рыночного дня лошадь
пришлось заставить перейти на иноходь. Заслышав приближающийся конский топот,
жители столицы в ужасе бросились в разные стороны.
Все старались как можно скорее убраться с дороги разгорячённых скачкой всадников.
Особенно народ боялся их предводителя, Волка. Никто не желал оказаться под копытами
его скакуна. Мужчины, женщины и дети в панике бросались кто куда: кто забивался под
прилавки, кто прятался в торговых палатках, кто за палатками. Не было ни единого
человека, кто бы сейчас стоял на своих собственных ногах и бесстрашно смотрел в
глаза четвёртому принцу. Давно уже народ поговаривал, что заглянувший в глаза Волку
терял душу и что под скрывавшей левую часть лица принца маской кишмя кишели черви.
А тот, кто ненароком увидел Волка без маски, погибал в страшных муках от его меча.
Правдой это было или так — досужими слухами — никто проверять так и не осмеливался.
Да и кому бы захотелось ради праздного любопытства поплатиться собственной жизнью?
Таких глупцов, к счастью, не находилось. Все хотели жить. Пусть и жизнью ничтожного
червя, но всё равно жить. И сам принц Ван Со тоже хотел жить. Если бы не безумное
желание жить, он бы ещё тогда, год назад, позволил разъярённой стае волков
разорвать себя на части.
Улицы Сонгака совершенно опустели. Даже несмотря на то, что четвёртый принц Ван Со
и следовавший за ним по пятам отряд давно перешли на шаг, никто из жителей не
осмелился выйти из своего убежища.
Юноше совершенно было безразлично, что его возвращение домой учинило такую
суматоху. Он никогда не пользовался народной любовью. Да что там народной!
Собственная матушка с малых лет его ненавидела. Быть может, она всё ещё не может
простить себя за то, что изуродовала его лицо, а вместе с тем — и всю его жизнь?
Ему очень хотелось в это верить, ведь он так её любил. Искренне, беззаветно. Она
отталкивала его от себя, гнала прочь как шелудивого пса. Называла своим позором…
— Ах, матушка, — одними губами прошептал принц Ван Со, — придёт время — и вы
измените своё решение. Вы будете смотреть только на меня.
Внезапно его внимание привлекла симпатичная заколка для волос. Сделанная из серебра
в форме бабочки, с коралловой бусинкой вместо туловища и подвеской из коралловых и
жемчужных бусин, она прекрасно бы смотрелась в роскошных волосах его матери. Он
просто обязан отдать её ей. Это будет подарком сына в знак своего почтения горячо
любимой матушке.
Комментарий к Глава 3. Хэ Су
И снова я со своими пояснениями, котики:) Приятного прочтения!
Хе Ран сделала над собой усилие и попыталась встать. Из-за смены положения тела в
голове сразу же помутнело. Сознание накрыла волна безжалостной резкой боли. Девушка
болезненно поморщилась и принялась массировать болевые точки на макушке, пытаясь
унять невыносимую боль. Как только Хе Ран стало лучше, она тут же с любопытством
принялась изучать убранство комнаты. Первым в глаза бросился деревянный шкаф с
металлическими накладками-тусок, расположившийся подле лакированного комода с
перламутровой инкрустацией, также украшенного множеством изящных накладок, и
стоявший на нём в деревянной раме диптих с изображениями жёлтых и розовых
хризантем.
«Куда же я попала? Что это за место? — размышляла про себя девушка, недоумённо
оглядываясь по сторонам. — Должно быть, это дом той назойливой девчонки, Чхэ Рён…
Стоп, Чхэ Рён?! Так это был не сон? Я и правда в Корё?!»
Сердце Ким Хе Ран заколотилось ещё сильнее. Неужели это может быть правдой? Нет,
нет, это всего лишь сон. Ей всего лишь привиделась какая-то ерунда. Попасть в Корё?
Да это же смешно! Кто в такое поверит? Перемещений во времени с точки зрения физики
невозможно. Такое только в дорамах бывает. Или всё-таки возможно?..
От подобных слов незнакомка испуганно сжала носовой платок на груди, который всё
это время держала в руках, и невольно отступила на шаг назад. Чхэ Рён взволнованно
посмотрела на госпожу.
— Меня ты тоже не узнаёшь? — голос болезненной женщины дрожал, глаза блестели
беспокойством. Казалось, она в любой момент была готова рухнуть на колени,
разрыдавшись от горя. Она действительно искренне переживала за эту Хэ Су.
— Нет, — честно призналась девушка, стараясь выглядеть испуганной. Назвать её
мастером актёрского искусства было довольно сложно, однако должное впечатление ей
всё же произвести удалось.
— Приведи доктора, живо, — строго приказала женщина, обращаясь к Чхэ Рён. Когда та
кивнула и поспешно выбежала на улицу, незнакомка нежно притянула к себе Ким Хе Ран.
— Бедная моя Су, — со слезами на глазах промолвила она. Должно быть, эта нарядная
дама очень любила Хэ Су.— Я твоя шестая кузина, Мён Хи. Не бойся, Су, всё будет
хорошо. Ты обязательно вернёшь свои воспоминания.
— Где мы? — дрожащим голосом прошептала девушка, стараясь сохранить образ
потерявшей память. Однако её истинные чувства отчаянно рвались наружу. — Что это за
место?
По щекам Хе Ран побежали слёзы. В этот момент она злилась на себя за то, что
бесстыдно манипулирует чувствами этой болезненной женщины, заставляет её
волноваться из-за своей прихоти. Хоть Мён Хи и была для неё совершенно чужим
человеком, однако девушка не была настолько чёрствой, чтобы так бессовестно играть
её чувствами. Но разве у неё был иной выбор?
Хэ Су… Интересно, что же с ней произошло? Как она, Ким Хе Ран, оказалась в её теле?
Девушка должна была это выяснить. Во что бы то ни стало, должна. Иначе она не
сможет найти способ вернуться домой. Корё — это, конечно, хорошо, но вот дома-то,
несомненно, лучше. Отец с матушкой, наверное, совсем себе места не находят.
Ким Хе Ран ничего не ответила. А что она могла ей сейчас сказать? Мол, извините, но
я не та, за кого вы меня принимаете? Скажи она такое в своей эпохе, её бы точно в
психушку упрятали. Хорошо, что в Корё психушек не было. Хоть какая-то радость.
— Скажите, кто сейчас сидит на троне? — снова попыталась закинуть удочку Хе Ран.
Должна же она выяснить, во времена правления какого короля или императора её
занесло?
— Его Величество, кто основал эту землю, — с едва ощутимым удивлением произнесла
женщина. Похоже, что она не до конца верила в то, что её родственница лишилась
памяти.
— Ким Хе Ран, вот почему ты такая невезучая? — жалобно прохныкала девушка, устало
запустив пальцы обеих рук в растрепавшиеся волосы. — Вечно ты попадаешь в какие-
нибудь неприятности… Хотя, нет, — со вздохом добавила она, — никакая ты не Хе Ран.
Теперь тебя будут звать Хэ Су. Хэ Су, запомнила? — с детской наивностью улыбнулась
она и блаженно растянулась на полу. — Эх, и тебе я испортила жизнь своей
невезучестью. Вечно я приношу всем неприятности!..
— Ну, почему? По-че-му?! — капризно задрыгала ногами девушка и неуклюже повернулась
на бок, начав мечтательно изучать двустворчатую дверь, отделявшую её от внешнего
мира. — Что же ты такого натворила, Хэ Су, что мы обе должны расплачиваться за твои
грехи? Ладно я, а ты… И чего тебя вдруг понесло в ту купальню? Не топиться же ты
там надумала?
— А-а-а, — раздражённо выдохнула она, картинно закатив глаза. — Вот как я должна
вспомнить то, чего совершенно не знаю? Ты для меня вообще чужой человек, Хэ Су. А я
теперь ради тебя должна выискивать способ, чтобы вернуть нас обеих в свои эпохи.
Это нечестно!
— Блин, — протянула Хе Ран, переворачиваясь на живот, — кого я обманываю? Как можно
выбраться оттуда, куда ты попал не по собственной воле? Хотя… Стоп! Я же мечтала
оказаться в Корё! — радостно воскликнула девушка, подперев лицо руками и беззаботно
болтая ногами. — Нельзя упустить эту великолепную возможность. Неизвестно, сколько
мне ещё придётся здесь находиться. Но я обязательно должна узнать об этом месте как
можно больше! — продолжала она, неуклюже вставая на четвереньки. Озорная улыбка
озарила её уставшее лицо. — Это мой первый и последний шанс!
На землю уже давно опустился вечер, растянув на небосводе чёрный бархатный шатёр с
жемчужной россыпью звёзд. Было довольно свежо. Но всё же лучше, чем сидеть весь
день в душной комнате. Прохладный ветерок лениво играл пушистой хвоей пихт, росших
у порога ханока. На нежных лапках в тусклом мерцании звёзд поблёскивал снег.
Однако было в нём и что-то такое, что настораживало, заставляло вести себя с ним
более осмотрительно. Что-то скрытое от чужих глаз, а, быть может, даже и от самого
Ван Ука. Что это было, Су и сама не знала, но всё же предпочла довериться чутью. А
оно ещё никогда её не подводило. Даже тогда, когда она, будучи ещё Ким Хе Ран,
направилась к тому злосчастному причалу, что-то глубоко в душе подсказывало ей, что
быть беде. Но девушка легкомысленно отмахнулась от странного чувства, за что и
поплатилась. В тот момент ею обуревала жажда справедливости. Впервые в жизни Хе Ран
позволила эмоциям взять над собой верх. И ни к чему хорошему это не привело: во
время стычки девушка потеряла равновесие и, перевалившись через перила, вниз
головой упала в воду. Это было последним, что она помнила. Но в этот раз ничего
подобного Ким Хе Ран допустить никак не могла. Теперь она — совершенно другой
человек, её имя — Хэ Су. Она должна быть более осмотрительной. Нельзя совершать
одни и те же ошибки дважды, на них нужно учиться.
Пунхаммун (분합문) - дверь, ведущая в главный зал «тэчхон мару» (대천마루; в данном
случае - тронный зал).
Ван Син Нём (왕식렴; ? – 07.02.949 г.) – двоюродный брат императора Тхэджо Ван Гона,
был одним из министров в императорском совете, возглавлял войска, защищавшие
северные границы Корё от набегов киданей. В политической борьбе поддерживал
третьего принца Ван Ё. Именно он помог будущему Чонджону устранить всех противников
и взойти на престол. Из-за ошибки в переводе его имя в дораме звучало как Ван Сик
Рём.
Холодное зимнее солнце лениво взирало сквозь полупрозрачную дымку облаков на
припорошенный снегом дворец Манвольдэ, когда небольшая конная процессия въехала в
дворцовые ворота. Несколько близнаходящихся стражников тут же почтительно склонили
головы перед одетым в чёрный атласный плащ предводителем. Только младенец не узнал
бы в нём четвёртого принца Ван Со. Металлическая узорчатая маска, полуприкрытая
пушистой чёлкой, сразу же бросалась в глаза любому, кто осмеливался взглянуть
принцу в лицо. Холодные карие глаза прожигали душу, заставляя сердца людей
трепетать подобно пойманной птице.
Ярость всё ярче воспламеняла его кровь. Жгла изнутри. Требовала мести. Жаждала
крови. Кровь… Принц Со невидящим взглядом взирал на стоящего перед ним солдата.
Заметив испепеляющую ярость, застилавшую глаза четвёртого принца, тот в ужасе
отшатнулся. Ван Со резко остановился. Точно, кровь. Только она сможет утолить его
жажду.
Одарив командира безразличным взглядом, четвёртый принц без раздумий вручил тому
свой окровавленный меч и твёрдой поступью направился в сторону дворца, где жила его
мать. Императрица Ю Чжи На была единственной, кого он сейчас хотел видеть.
— Мне приготовить лошадь к вашему возвращению? — опасливо произнёс мужчина, всё ещё
прижимая меч к груди. Принц нехотя остановился.
— Я не вернусь, — твёрдо ответил он после недолгого молчания. — «Я не позволю себе
быть заложником в Шинджу», — мысленно пообещал себе принц Со и, гордо вскинув
голову, направился прочь. Теперь его ничто не остановит. Он должен исполнить
задуманное, во что бы то ни стало. Иначе — ему не жить. Он больше не позволит
издеваться над собой. Все, кто до этого причинял ему боль, жестоко поплатятся за
это. Но сначала он расправится с этим змеиным кублом — ненавистной семьёй Кан. Они
должны испить чашу его гнева первыми.
Погружённый в раздумья принц даже не заметил, как оказался у самого порога своей
дорогой матушки. Выстроившиеся по обе стороны от главного входа в покои императрицы
служанки почтительно склонили головы при виде принца Ван Со.
— Сообщи императрице, что я хочу её видеть, — возвысил голос принц Со, обращаясь к
придворной даме третьего ранга, к которой, как он знал, его дорогая матушка больше
всего благоволила. Поклонившись, женщина поспешно скрылась в дверном проёме.
Тихий шорох приближающихся шагов и лёгкий шелест женских одежд заставил Ван Со
вернуться к реальности. Та самая придворная дама, которую он несколько минут назад
отправил к матери, поспешно спускалась по ступенькам. Беглого взгляда было вполне
достаточно, чтобы по виноватому виду женщины определить, что императрица ответила
отказом.
— Мать? — всё же отважился спросить принц Со, хотя и так знал ответ. Несмотря на
то, что сердце его трепетало от волнения, он продолжал сохранять невозмутимый вид.
Нельзя, чтобы кто-то увидел его слабость. Он должен держать себя в руках, даже если
придворная дама попросит его убраться.
— Императрица Ю уснула, — с поклоном ответила женщина, виновато сжавшись под
пристальным взглядом четвёртого принца. — Она очень больна. Вам стоит прийти в
другое время.
«Ложь, — болью отозвалось в груди отверженного сына. — Наглая ложь… Снова не
желаете меня видеть? Хорошо, на этот раз я уйду. Но только на этот. В следующий раз
вы от меня так просто не избавитесь, — фыркнул принц и поспешно направился прочь.
— Я докажу вам, что я не пустое место. Вы больше не будете смотреть на меня
свысока. Я ваш сын — и я не позволю так с собой обращаться!»
Как же ему надоело это хамское обращение. Вот почему во всём Корё не было ни
единого человека, кто бы смог утешить его боль? Кто бы принимал его таким, каким он
есть: со всеми достоинствами и недостатками. И не потому, что он принц, а потому,
что он тоже человек, а не животное. Он имеет такое же право на любовь и уважение,
как и его многочисленные братья и сёстры. Почему же судьба настолько жестока к
нему?
Снедаемый горькими думами Ван Со направился в сторону Хвансона, где сейчас должен
был находиться его отец, император Ван Гон. Солнце уже давно перевалило за полдень
и устало клонилось к закату. Вот и ещё один день потрачен впустую. Как всегда,
ничего нового. Когда же всё это закончится?
Подобно неприкаянной душе принц снова был вынужден шататься по дворцу, безуспешно
ища утешение. Куда не сунься — везде одно и то же: никто не желал его видеть. Как
же он устал от всего этого. Неужели в этом огромном дворце нет ни одной души,
которая была бы рада его возвращению? Что за жизнь? До каких пор это будет
продолжаться?
«Зачем вы меня позвали сюда, Ваше Величество? — размышлял на обратном пути Со.
— Неужели только ради проведения обряда изгнания злых духов? Или же вы преследуете
иную цель?»
Не зная, чем себя занять, четвёртый принц бесцельно бродил по просторным залам
Хвансона. Сколько же воспоминаний связано с этим местом! Ещё будучи ребёнком он
обожал прятаться за деревянными колоннами, исподтишка наблюдая за проходящими мимо
министрами и туда-сюда снующей прислугой, вечно занятой своими делами. А самые
дальние углы дворца были надёжным убежищем во время игры в прятки. Хорошее было
время. Жаль, что ничего уже не вернуть назад. Согретая тёплыми воспоминаниями
мимолётная улыбка озарила мрачное лицо принца и тут же погасла, задавленная суровой
действительностью. Принц Со вырос и теперь вынужден всеми силами бороться за свою
жизнь. Он не может позволить своим врагам торжествовать над собой. Придёт время — и
он сам над ними возвысится. Нужно только немного подождать. Ждать. Чего-чего, а уж
это он умел.
Тусклый свет факелов робко освещал принцу путь. Вальяжно преодолев несколько
ступенек, отделявших его от желанной цели, Ван Со медленно приблизился к краю
зубчатой стены. Свежий воздух, исполненный пьянящим ароматом цветущих слив, приятно
наполнял его лёгкие. Глубоко вздохнув, принц задумчиво посмотрел на раскинувшийся
за пределами дворца сонный лес. Уже стемнело, а императора ещё нет. Неужели они
разминулись? Словно в ответ на безмолвный вопрос сквозь мерное потрескивание
пламени до чуткого слуха принца Ван Со донёсся приближающийся шёпот до боли
знакомых шагов.
— Сегодня мы нашли птицу в завтраке наследного принца, — бодро начал свой отчёт
придворный астроном Чхве Чжи Мон. — Это случилось до того, как я начал трапезу.
Было большой удачей, что наследный принц не был голоден и отказался от завтрака.
— Чьих это рук дело? — грозно проговорил император Ван Гон, хмуро взирая на
присутствующих. — Поймайте человека, покушавшегося на жизнь наследного принца.
Немедленно!
— Для начала, — деловито заметил министр Ван Син Нём, — нам следует выяснить,
почему это случилось. Ведь что изменится, когда преступник окажется в наших руках?
— К чему вы клоните? — возмутился и без того рассерженный император. В его усталых
глазах плескалась холодная ярость.
— А разве наследный принц ведёт себя, как подобает человеку его положения? — с
вызовом бросил министр. — На вчерашнем собрании он поздоровался с иностранными
послами и ушёл. Складывается впечатление, что горячие источники для него важнее
государственных дел. Разве так подобает поступать наследному принцу? Вы знаете, что
ходят слухи, будто наследный принц неизлечимо болен, — с едва различимой усмешкой
продолжал свои нападки двоюродный брат правителя Корё. — Мы не можем и дальше
закрывать на это глаза. Поэтому я, министр Ван Син Нём, смиренно прошу вас о
смещении наследного принца Ван Му и назначении на его место более достойного
принца.
— Более достойного?! — с трудом сдерживая гнев, воскликнул император Ван Гон. — Вы
смеете оспаривать правильность моего решения?
— Ваше Величество, вы сами видите, — настаивал на своём министр, — своим поведением
первый принц Ван Му доказал нам всем, что не достоин оказанной ему чести.
— Все с ним согласны? — произнёс император, гневно взирая на виновато опустивших
голову принцев. — Отвечайте: кто же из вас настолько жаждет занять место наследного
принца?
Император Корё тяжело вздохнул, сжав потрескавшиеся от жажды губы в тонкую линию.
— Астроном Чхве Чжи Мон! — возвысив голос, император Ван Гон обратился к мужчине в
чёрных одеждах, вот уже много лет стоявшему от него по левую руку во время
заседаний.
— Верноподданный Чхве Чжи Мон, — громко начал тот, почтительно склонившись перед
Его Величеством, — донесёт до всех присутствующих волю Небес. Звезда наследного
принца Ван Му — это императорская звезда. Это первая и самая яркая звезда из пяти
северных звёзд, сияющих над дворцом Корё. И с каждым днём её свет становится всё
ярче. А это означает, что он не имеет недостатков как наследный принц.
— Я основал Корё двадцать четыре года назад, — гордо возвысил голос поднявшийся с
трона владыка Корё. — Первый принц Ван Му неоднократно сражался со мной плечом к
плечу во многих битвах. Он заложил фундамент для этой нации. А в благодарность вы
стремитесь сместить его с места наследного?
Присутствующие в тронном зале министры и всё ещё стоящие на коленях принцы виновато
склонили головы. Никто не осмеливался подать голос в свою защиту.
— Чхве Чжи Мон, — сквозь зубы проговорил рассерженный император. — Во время ритуала
злые духи будут изгнаны из Ван Му. Приготовьте всё!
— Будет исполнено, Ваше Величество! — почтительно склонившись, отчеканил придворный
звездочёт. — Я приложу для этого все необходимые усилия.
Чимчхэ (짐채) - очень важный элемент питания людей в эпоху Корё - приготовлялся
путем засолки овощей в специальном рассоле. Чаще всего чимчхэ готовили из редьки
или огурцов, погруженных в соевый соус - канджан (간장). Чимчхэ - предок
современного кимчи (김치).
Мадан (마당) - внутренний двор ханока. Место для совместной работы и сбора всех
жителей.
При дневном свете имение восьмого принца выглядело ещё краше, чем вчера вечером.
Лёгкие бумажные фонарики, вечерами подвешиваемые к соккарэ, лишь скудно освещали
широкий внутренний двор, что не позволило девушке ещё вчера насладиться красотой и
гармонией резиденции. Это тебе не дворовой фонарь с электрической лампой, а всего
лишь изящный бумажный фонарик. От такого мало толку: ни тебе достойного освещения,
ни надёжности. Догорела свеча — и всё, сиди теперь в темноте. Хотя, дворовые и
уличные фонари тоже ведь от такого не застрахованы: и лампа накаливания может
перегореть. Но зато хоть освещение получше.
Молодая госпожа только плечами пожала. Какая «она» была прежде — это-то её как раз
и интересовало. Да вот только чересчур болтливая Сорока, кажись, даже не собиралась
сообщать ей ничего полезного. И вот с кого ещё ей вытрясти эту информацию?
— Чхэ Рён, расскажи мне о себе, — решила вдруг изменить тему Хэ Су. Бесконечная
болтовня этой назойливой девчонки ей уже порядком надоела. Да и тем более, за всю
эту пару часов, что они провели, исследуя имение Ван Ука, Чхэ Рён ничего полезного
Су так и не рассказала. Разве что дала кое-какую информацию об интересах прежней Хэ
Су, о несносном характере третьего принца Ван Ё и о том, как Су обращалась с Су
Хён… Су Хён. Точно! Надо будет побольше разузнать об этой девушке. Но сначала нужно
проверить Чхэ Рён, можно ли ей доверять. — Как давно ты здесь служишь?
— Госпожа, — растерянно посмотрела на неё служанка, явно не ожидавшая подобных
расспросов. — Почему вы вдруг об этом заговорили?
— Просто так, — с беззаботной улыбкой произнесла Су, исподволь наблюдая за
дальнейшей реакцией Чхэ Рён. Если эта девчонка вдруг начнёт увиливать от ответа,
значит, что-то скрывает. А в таком случае стоит быть с ней поосторожнее. — Или это
тайна? — с едва различимым вызовом добавила молодая госпожа, стараясь подтолкнуть
служанку на откровенность.
— Что вы, — пытаясь скрыть смущение за улыбкой, отмахнулась девушка. — Никакая это
не тайна. Просто вы никогда не спрашивали меня об этом. Потому этот вопрос и удивил
меня… — Она ненадолго умолкла, глядя куда-то вдаль, а затем добавила, заметно
погрустнев: — Я служу в доме восьмого принца не так уж давно.
— А раньше ты где жила? — продолжала свои расспросы любознательная молодая госпожа.
— С родителями?
— Мои родители умерли от голода, когда мне было шесть, — поникшим голосом
произнесла Чхэ Рён. — Мне бы тоже грозила голодная смерть, если бы не девятый принц
Ван Вон. — У неё на глазах заблестели жемчужины слёз. Хэ Су видела, что девушке
было сложно вспоминать о своих умерших родителях, и поэтому уже начала жалеть, что
вообще затеяла весь этот разговор.
— Прости, Чхэ Рён, — сочувственно проговорила Су. — Я, правда, не знала.
— Ничего, — шмыгая носом, ответила расстроившаяся служанка. — Девятый принц был так
добр ко мне. Он взял меня к себе и научил всему, что я умею. — По её щекам
неудержимым потоком ринулись слёзы. — Я никогда не забуду его доброту, —
всхлипывая, с трудом добавила она. Не в силах больше смотреть на расплакавшуюся по
её вине Чхэ Рён, Хэ Су всё же отважилась притянуть её к себе и, ласково утешая,
погладила по спине.
— Если принц Ван Вон был так добр к тебе, тогда почему ты здесь? — осторожно
поинтересовалась Су. Был так добр, а потом вдруг взял — и отказался, отослав в
другой дом? Как же похоже на принца…
— Я не знаю, — судорожно хватая воздух ртом из-за душивших её слёз, проговорила
служанка. — Принц просто вдруг решил отдать меня в дар своему старшему брату… Я не
знаю истинной причины, почему так произошло.
— В дар, значит, — одними губами прошептала Хэ Су, раздумывая над её словами.
— «Как-то не вяжется всё это с твоими предыдущими ответами, — подозрительно
покосившись на плачущую девушку, мысленно проговорила она. — Сначала говоришь, что
не знаешь, а потом утверждаешь, что была отдана в дар как заложница. По меньшей
мере, это выглядит странно. Если ты, Чхэ Рён, действительно заложница, то, выходит,
с твоей помощью девятый принц заключил союз с восьмым. Но ради чего он это
сделал?.. Что-то не выглядит принц Ван Ук способным на интриги. Хотя, откуда мне
знать? — укоризненно фыркнула Су, отгоняя от себя ненужные мысли. — Я о себе-то
толком ничего не знаю, а то ещё берусь судить о принце, о котором только в
учебниках по истории и читала. Да и в дорамах тоже видела… Какова же ваша цель,
принц? — со вздохом подумала девушка. — Трон?.. Точно! Ради чего же ещё. Если не
ошибаюсь, по истории, девятый принц Хёын был казнён за измену, а восьмой… Кем же
был восьмой? Королём Тэджоном?.. Точно! Он был отцом шестого императора Корё!»
— Вот теперь всё ясно, — погружённая в свои размышления молодая госпожа даже не
поняла, что произнесла это вслух.
— Что вам ясно? О чём вы, госпожа? — отстранившись, удивлённо воззрилась на неё уже
полностью успокоившаяся служанка.
«Я это вслух сказала? — не поверила своим ушам Хэ Су. — Надо будет держать язык за
зубами, а то ещё брякну чего-нибудь лишнего. А меня потом казнят за это как
иностранного шпиона. Вот только этого мне ещё не хватало для полного счастья».
— Госпожа? — настойчиво позвала Сорока, ожидая ответа.
— Не бери в голову, — небрежно отмахнулась девушка, стараясь скрыть волнение. — Это
так, мысли вслух. Пытаюсь вспомнить своё прошлое, да вот никак что-то не выходит.
— Так вот что вас гложет всё это время! А я уже было подумала… — обрадовавшись
внезапному пониманию, с улыбкой произнесла Чхэ Рён. — Я рассказала вам всё, что
знала. Правда. Мне бы так хотелось вам помочь. Как жаль, что я и вполовину не знаю
вас так, как Су Хён…
— Су Хён?! — встрепенулась девушка, судорожно схватив свою спутницу за плечи и
повернув лицом к себе. — Ты сказала, Су Хён?
— Простите, — виновато опустив глаза и прикрыв рот ладонью, проговорила служанка.
— Мне не стоило произносить этого имени в вашем присутствии.
— Ты знаешь, где она сейчас? — не обращая никакого внимания на замешательство
Сороки, налетела на неё с расспросами Су.
— На источниках, наверное. Бельё стирает, — неохотно ответила Чхэ Рён, задумчиво
наблюдая за направляющимся к беседке восьмым принцем со своей женой. — Где же ей
ещё быть… А что вы задумали, госпожа? — В её глазах вспыхнул лукавый огонёк.
Похоже, эта девица довольно шкодливая. Нужно быть с ней предельно осторожной,
решила для себя Хэ Су.
— Отведи меня к ней, немедленно, — настойчиво потребовала она, не желая больше
терять ни мгновения на пустую болтовню. Ей нужно как можно скорее разузнать всю
правду о «себе».
— Но, госпожа? — недоумевала её спутница. — Почему вы вдруг решили встретиться с
ней прямо сейчас? Вы же её ненавидите.
— Это сейчас не имеет никакого значения, — отмахнулась от неё Су. — Су Хён знает
меня с самого детства — и я должна выяснить у неё всё необходимое. Любой ценой, —
решительным тоном добавила она, шагнув вперёд.
— Вам не стоит встречаться с этой прачкой, — взволновано схватила свою госпожу за
рукав Чхэ Рён, словно удерживая от необдуманного поступка. — Откуда вы знаете, что
она вам именно правду расскажет, а не какую-нибудь небылицу?
— Ей придётся рассказать мне правду, — холодным тоном отрезала молодая госпожа,
нарочно стараясь прекратить надоедливые уговоры Сороки. — И вообще, — с наигранной
раздражённостью добавила она. — Хватит ныть, Чхэ Рён. Если не хочешь мне помогать,
то я и без тебя справлюсь.
— Но, госпожа… — всё ещё пыталась перечить та.
— Погоди, — Су внезапно оборвала заметно посмурневшую служанку. — Вон та прачка, —
указала она на идущую вдоль берега девушку в простых одеждах с небольшим деревянным
тазом в руках, доверху наполненным мокрым бельём. — Это случайно не Су Хён?
— Вам не стоит с ней разговаривать, госпожа, — чуть ли не завопила Сорока,
испуганно вцепившись в широкие рукава Су. Девушке подобная реакция служанки
показалась крайне подозрительной. Интересно, что на этот раз скрывала Чхэ Рён?
— Су Хён, постой! — позвала Хэ Су, нарочно не обращая никакого внимания на
безрезультатные потуги своей спутницы её остановить.
— Госпожа? — чуть ли не споткнувшись от неожиданности, удивленно переспросила
девушка и опасливо покосилась на Су.
— Су Хён, мне нужна твоя помощь, — с радостной улыбкой произнесла подбежавшая к ней
молодая госпожа. Чхэ Рён нехотя плелась за ней следом. Казалось, Сороке крайне не
нравилось столь безрассудное поведение её госпожи: сначала она отвергает недалёкую
прачку и всем своим видом даёт той понять, что она — ничто; а потом внезапно решает
завести с ней разговор. Неужели госпожа настолько сильно ударилась головой?
— Что? — девушка испуганно выронила деревянный таз с бельем, точно громом
поражённая.
— Какая неуклюжая! — презрительно бросила Чхэ Рён, не упуская ни малейшей
возможности унизить растерявшуюся прачку в глазах госпожи Су. Раньше это весьма
помогало и даже вызывало одобрение с её стороны. — Неудивительно, что вы невзлюбили
эту девчонку.
— Чхэ Рён, а почему бы тебе не пойти и не заняться чем-нибудь полезным? — с
нескрываемым раздражением налетела на заболтавшуюся служанку Су. В её голосе
проскальзывала едва различимая угроза, от чего девушка инстинктивно сжалась.
— Например, помочь сестре по дому?
— Что? — недоуменно переспросила Чхэ Рён, с трудом стараясь осмыслить услышанное.
— Но она же здесь, с восьмым принцем, — испуганно добавила она, указывая в сторону
беседки. Хэ Су проследила за её взглядом. Поймав на себе заинтересованный взгляд
принца Ван Ука, девушка поспешно отвернулась. Ещё не хватало, чтобы ему пришло в
голову вмешаться в её разборки.
— Ты всё прекрасно слышала, — холодно отрезала Су, благорассудно понизив голос,
чтобы ненароком не привлечь внимания восьмого принца. — Тогда займись чем-нибудь
полезным. Не шатайся без дела.
— Но, госпожа! — Чхэ Рён сложила руки перед собой в умоляющем жесте. Это её упорное
нежелание уходить уже порядком раздражало молодую госпожу.
— Никаких «но»! — поспешно оборвала её девушка, одарив холодным взглядом. — Живо
ступай.
— И что на неё нашло? — наконец сдавшись, обиженно буркнула себе под нос Сорока.
— Похоже, она действительно ничего не помнит. Иначе даже и не посмотрела бы в
сторону этой девки.
— Ты ещё здесь? — грозно шикнула на неё Хэ Су, для большей убедительности топнув
ногой.
— Уже ухожу, — виноватым тоном пропищала Чхэ Рён и поспешно удалилась.
— Су Хён, помоги мне, — с мольбой в голосе начала Су, взяв оробевшую прачку за
руки. — Я ничего не помню о своём прошлом. Мне сказали, что ты единственная, кто
может мне помочь вернуть утраченные воспоминания. Я очень нуждаюсь в твоей помощи,
Су Хён.
— Я не могу вам в этом помочь, госпожа, — дрожащим голосом ответила служанка,
покачав головой. Её усталые глаза были переполнены любви и нестерпимой боли. По
щеке робко покатилась одинокая слеза. Сколько же ей пришлось пережить из-за этой Хэ
Су?
— Прости меня, — сочувственным тоном произнесла девушка, умоляюще сжав её руку.
— Прости меня за всю ту боль, что я тебе причинила. Я даже представить себе не
могу, через что тебе пришлось пройти из-за меня.
Напрочь позабыв о принце Ван Уке и цели своего визита, девушка юркой белкой
прошмыгнула мимо замершего на месте и недоумённо наблюдающего за её поведением
принца к ближайшей книжной полке. Первым сочинением, оказавшемся в её дрожащих от
нетерпения руках, оказались «Хваран сеги» Ким Дэ Муна. Приглушённо взвизгнув от
удовольствия, Хэ Су тут же принялась жадно изучать каждую страницу этого бесценного
творения.
Девушка буквально светилась от радости. Вот только чем эта радость была вызвана,
даже сама Су не смогла бы ответить с уверенностью. То ли это из-за мастерски
сложенной сказки, то ли из-за того, что ей так ловко удалось вывернуться из опасной
ситуации (возникшей, кстати, по её же вине). Девушка этого не знала. Но всё равно
была очень довольна собой. Похоже, ей следовало бы идти в актёры, а не в археологи.
То, как она огорошила восьмого принца своей небылицей, явно заслуживало похвалы.
Жаль, что её талант никем не признан.
— И чем ещё вы меня «порадуете»? — выжидающе посмотрел на неё Ван Ук, втайне
опасаясь очередного сюрприза. Он никогда не видел родственницу своей жены такой и
неизвестность его несколько пугала.
— Пока ничем, — смущённо пожала плечами Хэ Су, всё так же довольно улыбаясь.
— Кстати, — деловито заведя руки за спину, начал восьмой принц. — А к шаманке вы
ходили до или после потери памяти?
— До, — несмело проговорила Су, на что принц Ук загадочно улыбнулся и не спеша
направился в один из проходов между стеллажами. Всё веселье девушки как ветром
сдуло. Ещё недавно наполнявшую душу радость заступил неясный призрак подступавшей
тревоги. Обеспокоенная странным поведением принца Хэ Су уже начала жалеть, что
иначе не ответила на поставленный вопрос. Неужели она попалась?
— Тогда, значит, как шпионили за принцами в купальне, вы тоже помните?
— А вот этого я действительно не помню! — с искренней обидой возразила девушка,
пытаясь взглядом отыскать скрывшегося за стеллажами принца. — Если бы помнила, я
честно бы вам обо всём рассказала.
— Ладно, — со вздохом протянул Ук, разочаровано покачав головой. — Тогда, прямо
сейчас, что вы планируете делать? — добавил он и, взяв с полки одну из книг,
направился к следующему стеллажу. — Я позволю вам делать всё, что пожелаете.
— Что? — недоумённо переспросила Су, наблюдая за тем, как восьмой принц пытался
впихнуть внушительный трактат в довольно-таки узкое пространство, оставшееся на
заставленной книгами полке. Однако книга так и не желала ложиться на положенное
место. Ван Ук тяжело вздохнул, но от затеи так и не отказался.
— Когда моя жена привела вас сюда, я решил понаблюдать за вами. — Непослушный
трактат всё никак не хотел поддаваться. Разочарованный принц уже было начал
подумывать о тщетности подобного занятия, как книга с трудом, но всё-таки
просочилась в отведённое для неё пространство. Убедившись, что она не намерена
падать, принц Ук облегчённо добавил: — Можете полечиться. Можете вернуться в родной
город. Вы ничего не помните, а без воспоминаний жить здесь будет довольно сложно. Я
помогу вам подыскать подходящий дом.
— Большое спасибо, — с робкой улыбкой произнесла Хэ Су. — Однако если вы не
возражаете, я предпочла бы остаться у вас на некоторое время.
— Понимаете, без чужой поддержки будет довольно сложно начать всё заново. У меня,
кроме вас, больше никого нет. Прошу, — дрожащим голосом добавила она. Слёзы
предательски сдавливали её горло, силясь перелиться в рыдания. Вязкая тоска
могильным холодом окутывала душу. Неужели родственник, хоть и не близкий, готов так
просто отказаться от сироты? — Не обрекайте меня на изгнанничество.
Полными слёз глазами девушка умоляюще смотрела на принца Ван Ука. Могла ли она
надеяться на то, что он смилуется над ней и всё-таки разрешит остаться в его доме?
А если нет, то куда она пойдёт? Чем будет зарабатывать на жизнь? Археологией? Хэ Су
недовольно поморщилась. Ага, как же! Кому вообще нужна была археология в X веке? Да
ещё в Корё? Да её на смех подымут, предложи она за плату заниматься раскопками. Так
и с голоду помереть недолго. Проще уж в наёмники податься. Буддизм, к счастью,
ставит женщин наравне с мужчинами. Так что надумай она стать женщиной-воином, никто
бы пальцем на неё показывать не стал. Вполне можно заработать себе на пропитание. А
что, зря она чуть ли не полжизни кунмудо посвятила? Надо ж хоть где-нибудь найти
применение своим знаниям и умениям. Вот и что с того, что она сейчас выглядит лет
на пятнадцать? Зато у неё двадцатичетырёхлетний жизненный опыт за плечами есть.
Небось не пропадёт.
Хэ Су виновато опустила глаза. Вот что она опять такого сказанула, что он ставит ей
это в упрёк?! Как она должна вести себя, чтобы быть «той» Су, которой её знали до
этого? Строить из себя наивную овечку перед принцем и его женой, а исподтишка
унижать слуг как принцесса Ён Хва? Вот так она должна вести себя? Вот уж нет! Она
не собирается жить чужой жизнью. И нравится это окружающим или нет, она будет
поступать так, как считает нужным.
— Мне это неважно, — так и не получив никакого ответа, продолжал восьмой принц. — Я
больше не буду давить на ваши воспоминания, выспрашивая, зачем вы шпионили за
принцами. Но вы не должны беспокоить мою жену. Хорошо?
— Да, Ваше Высочество, — почтительно склонила голову девушка. — Я сделаю всё, что в
моих силах, чтобы вы остались довольны!
— Теперь можете идти.
С минуту принц Ван Ук внимательно изучал лицо собеседницы, но, не заметив ничего
подозрительного, наконец, согласился:
— Можете оставаться здесь, сколько потребуется. Я не стану вам в этом
препятствовать. Только огромная просьба: кладите всё на свои места.
— Будет сделано, принц! — радостно воскликнула девушка и с довольным видом
принялась исследовать первую попавшуюся полку. — О, у вас и «Сборник стихов» Чхве
Чхивона имеется!
Как же было хорошо вот так вот полежать на полу и не о чём не беспокоиться. Ведь
если подобные стрессовые ситуации и дальше будут продолжаться, так и поседеть
недолго. А в конечном итоге её либо казнят, либо она окончательно свихнётся. Эх,
надо будет поскорее раздобыть всю необходимую информацию о прежней Хэ Су, чтобы
больше никто не сумел загнать её в угол подобными расспросами. Повалявшись ещё
некоторое время на тёплом полу, девушка нехотя поднялась. Если и дальше сидеть без
дела, то она так никогда и не узнает, кто она такая. Хотя, какие сведения о «себе»
она может здесь отыскать? Да никаких… Ах, если бы Су Хён и дальше не
сопротивлялась, а взяла и рассказала что да как, Су было бы намного легче жить. По
крайней мере, она хоть что-то узнала бы о себе. Постояв некоторое время у стеллажа,
Хэ Су на видном месте оставила «Сборник стихов» и принялась с интересом исследовать
содержимое книжных полок.
Сколько времени прошло с тех пор, как ушёл принц Ван Ук, девушка сейчас точно
сказать не могла. Может, часа два-три, а то и больше. За это время она уже успела
обследовать большую часть находящихся в этом простором помещении стеллажей, от чего
уже мозг начал закипать. Отложив очередную книжку со стихами, Су устало опустилась
на пол, опершись спиной о стенку книжной полки.
На некоторое время Су Хён умолкла, вперив взгляд в свою чашку с чаем. Всё это время
Хэ Су терпеливо ждала, с интересом разглядывая свою собеседницу. Эта девушка
казалась ей на несколько лет старше настоящей Су, но, быть может, это было не
совсем так. Печальные, усталые глаза и опущенные плечи сразу же выдавали тяжесть
бремени, взваленного на плечи Су Хён. Быть может, именно по этой причине она
выглядела старше. Прачка казалась молодой госпоже несколько измученной и морально
подавленной. Должно быть, она переживала не самое лёгкое время. И Су даже стало
немного жаль её. Молодая госпожа прекрасно понимала, какие страшные вещи могут
твориться в душе отчаявшегося человека, — и поэтому всеми силами жаждала помочь
своей новой знакомой обрести долгожданную свободу и воспрянуть духом.
— Когда вам исполнилось пять лет, тяжело заболела ваша матушка. Она очень кашляла,
и у неё постоянно был сильный жар. Температура не спадала несколько дней. Лекари
только разочарованно разводили руками. Вы во всём винили своего отца, ведь по его
вине ваша матушка всю ночь простояла на ветру, выглядывая его с охоты. А он в это
время самозабвенно кабанов да косуль по лесу гонял. А когда вернулся домой, то
застал её тяжело больной…
— Отец! — задыхаясь от рыданий, кричала пятилетняя девочка. — Это всё из-за вас!
Это вы всему виной. Если бы не вы, матушка была бы сейчас жива. Вы прекрасно знали,
что она будет волноваться о вас. Время сейчас неспокойное. Соседи ведут бесконечные
войны между собой, а вы заставляете нас волноваться понапрасну!
Хэ Сон Ёль молчал, боясь взглянуть в глаза своей дочери. Ах, если бы она только
знала, как было ему тяжело, когда умерла её матушка. Если бы она только знала, как
болело его сердце от того, что она сейчас накинулась на него со своими бесконечными
обвинениями. Даже родная дочь, плоть его и кровь, не понимала его боли. Его вообще
никто не понимал. И ничто в этом мире не способно было собрать воедино его разбитую
на мириады осколков душу.
— …А когда вашего отца убили ровно через полгода, — запинающийся голос Су Хён
заставил Хэ Су вернуться к действительности. — Вы сожгли все до единого гребня,
которые только смогли найти, и отправились на стремнину сводить счёты с жизнью.
— Спасибо тебе, Су Хён, за то, что отважилась поведать мне эту историю, — с
благодарной улыбкой приговорила Хэ Су и приободряюще сжала собеседнице пальцы.
— Теперь я знаю, какой я была. И больше не буду сердиться на тебя за то, что ты
спасла меня. — Она внимательно посмотрела в глаза Су Хён, крепко сжав её пальцы.
— Напротив, я премного благодарна тебе за это. Если бы не ты, меня бы сейчас и в
живых не было. Ты — самый преданный в мире друг.
— Госпожа, — недоверчиво позвала девушка, опасливо воззрившись на Хэ Су. — Вы
действительно на меня больше не сердитесь?
— Мне не за что на тебя сердиться, — тёплой улыбкой на опасения новой подруги
ответила молодая госпожа и, достав из-за пояса шёлковый носовой платочек, принялась
выбирать заструившиеся по её лицу слёзы радости.
— Госпожа, — с благоговением воззрилась на неё Су Хён, словно видя перед собой
милостивую Кваным. И смущенно потупив взор, нащупала у себя за пазухой черепаховый
гребень и осторожно вложила его в свободную руку молодой госпожи. — Это подарок
вашего отца, — со смущенной улыбкой пояснила она, отвечая на молчаливый вопрос Су.
— Единственный, который мне удалось спасти. И теперь, когда вы храбро приняли своё
прошлое и простили старые обиды, вы вновь достойны стать его хозяйкой.
— Спасибо тебе, Су Хён, — с искренней благодарностью ответила молодая госпожа, с
интересом разглядывая подарок. — Я больше не буду тебя обижать, ведь сегодня ты
стала моим другом.
— Спасибо вам, — с лучезарной улыбкой, ещё ярче сиявшей сквозь слёзы, приговорила
Су Хён и порывисто заключила собеседницу в свои объятья. Та же, смутившись на
мгновение, добродушно обняла её в ответ.
Токкэби (도깨비) – в корейской мифологии так называли нечистую силу, демонов (или
гоблинов).
Кёбан (교방) – название школы кисэн во времена династии Корё; более официальное
название – отделение ритуальной и народной музыки в музыкальной палате.
Оба принца с угрюмыми лицами поспешили поскорее убраться с глаз старшего брата,
благоразумно выскочив во двор. Если Ё и надумает надавать им тумаков за длинный
язык, так пусть сначала поймает.
— У брата слишком грубые шутки, — извечный миротворец Ван Ук попытался усмирить
пламя праведного гнева третьего принца. — Не сердитесь на него. Я поговорю с ним
позже.
— Четвёртый принц Ван Со, — возвысил голос принц Ван Ё, чтобы даже позорно
сбежавшие Ын с Чжоном его отчётливо слышали, — вернётся в Шинджу после окончания
ритуала. И если до императора дойдут какие-то глупые слухи, я не буду сидеть сложа
руки. Все меня услышали?
— Чжи Мон, — решил разрядить обстановку девятый принц, — я слышал, что когда ритуал
закончится, император передаст престол наследному принцу.
— Что? Действительно такие слухи ходят?! — воскликнул придворный астроном,
возмущённо всплеснув руками. — Никогда такого не слышал. Даже если это — правда,
император никогда мне такого не скажет. Я просто астроном.
«Ага, как же, — скептически улыбнулся принц Ё. — Кто-кто, а уж ты точно должен
знать о каждом шаге Его Величества».
— Вот что я хотел сказать, — как ни в чём не бывало, с восторженным видом продолжал
Ван Вон. — Человек, знающий волю Небес, — подданный наследного принца. Все в Корё
это знают. Так почему бы ему не знать о таких мелочах, а?
— Я ориентируюсь по небу, чтобы выжить, — раздражённо бросил астроном. Ему никак не
нравился завязавшийся между принцами разговор о кронпринце. Первый принц, в конце-
то концов, был его лучшим другом. И чего это ради он должен выслушивать все эти
сплетни о нём. Ладно Со. Четвёртому принцу подобная болтовня вообще была
безразлична. Насколько знал Чхве Чжи Мон, тот никогда бы не стал реагировать на
подобное. Ему и так всю жизнь кости перемывают, чего уж там. Но вот чего никак не
мог допустить астроном, так это то, чтобы собственные братья Му ставили под угрозу
его авторитет. И какое им вообще дело до воли императора? Даже если он и соизволит
передать престол кронпринцу, разве кто-нибудь сможет ему помешать? — Я должен
сходить к наследному принцу и поговорить с ним о ритуале, — Чжи Мон окончательно
поставил точку во всём этом неуместном разговоре. — Почему бы вам не продолжить
тренировку?
— Не надо было так, — с укоризной бросил восьмой принц в сторону девятого. — Что,
если император узнает? — раздражённо добавил он, время от времени поглядывая, как
далеко ушёл Чжи Мон. Он очень волновался за младшего брата. Если Вон и дальше будет
вести себя так, то рано или поздно точно влипнет в неприятности. И помочь ему будет
некому. — Очень бездумно.
Ван Вон виновато втянул голову в плечи, выслушивая нотации Ука. Только сейчас до
него дошло, что подобная дерзость могла сыграть с ним злую шутку.
Принц Ван Ук немного задумался. А ведь и, правда, Чжи Мон не стал ничего отрицать.
А это может значить, что ему что-то известно. Как-никак, он — доверенное лицо
императора.
— Но всё же, — всё равно решил возразить восьмой принц. — Нужно быть поосторожнее
со словами.
— Ук, почему ты всегда обо всех заботишься? — наконец не выдержал третий принц.
— Вечно пытаешься заступиться за всех. Так и до беды не далеко. Ты ведь знаешь, —
понизив голос, добавил он, — дворец не любит мягкотелых. Он быстро с ними
расправляется.
— Быть добрым, — парировал принц Ук, — ещё не значит быть слабым. Если знаешь меру,
никогда не совершишь ошибку. Вот вам, брат, — с искренней заботой добавил принц, —
не стоит быть таким чёрствым.
— Да ладно тебе, — нехотя отмахнулся принц Ё. — Я уж сам разберусь, что для меня
лучше, а что хуже.
— Брат, — с обеспокоенным видом вмешался девятый принц. — А почему бы нам не
продолжить тренировку? До проведения ритуала не так много времени осталось.
— Действительно, — согласно кивнул Ван Ук, не обращая никакого внимание на
раздражение старшего брата. — Что-то засиделись мы тут. Пора бы и продолжить, —
добавил он, не спеша направляясь к выходу в сопровождении девятого и тринадцатого
принцев.
— Начинайте без меня, — без особого энтузиазма ответил третий принц. — Я чуть позже
присоединюсь к вам. Хочу ещё немного насладиться великолепным ароматом чая.
Да и вообще, стоит ли тратить время на этого уродливого монстра? У Ван Ё есть дела
и поважнее. Самое главное, нужно придумать, как лучше преподнести императору смерть
его любимчика — кронпринца Му. И склонить главу империи выбрать ему на замену
именно третьего принца. Он, именно он, Ван Ё, достоин стать следующим императором
Корё, а не этот слабовольный первый принц Му, которого ничего не заботит, кроме
горячих источников. Ё не удивился бы, если бы тот из дома кисэн не вылезал. Хотя,
вряд ли. Этот слабый духом и чуть ли не в буквальном смысле немощный физически
принц уж точно избегал бы такие места, как Кёбан. Кронпринц ещё не совсем растерял
свою гордость, чтобы ещё и перед кисэн позориться.
Вы давно уже спрашивали меня о встрече Со и Су. И теперь ваша мечта сбылась! :)
Надеюсь, не разочаровала. Приятного прочтения =)))
Вот поэтому Су и была намерена действовать. Она не станет наивно полагать, что раз
уж ей повезло чудесным образом оказаться в Корё, то теперь весь мир обязательно
ляжет к её ногам. Нет, ничего подобного. Такого уж точно произойти не может. Даже в
её собственной эпохе жизнь ей малиной не казалась. Было сложно. Постоянно
приходилось доказывать самой себе, что она чего-то стоит, что она достойна лучшей
жизни. Хэ Су уже давно не заботило мнение других людей. После того, как её «бросил»
парень, с которым она официально не встречалась ни единого дня, девушка дала себе
слово, что всегда будет оставаться такой, какая она есть. В независимости от того,
что об этом подумают другие. Что об этом подумает тот человек, которого она до
безумия любила.
Единственной отрадой девушки в течение долгих трёх месяцев затяжной депрессии был
её двоюродный брат Ким Дам Рён. Только ему она доверяла все свои боли и печали. Он
всегда был так добр с ней. Никогда не навязывал своего мнения. Принимал её такой,
какая она есть. Даже несмотря на то, что был христианином. Хе Ран очень любила его
за сдержанность и ненавязчивость.
Но даже двоюродный брат был не в состоянии вырвать её из лап депрессии. Только она
сама смогла это сделать. В одно прекрасное утро ей просто-напросто надоело жить
унылой амёбой — и в тот же день обычная жизнерадостность девушки вернулась. Больше
не было и мига в жизни Хе Ран, чтобы она жаждала своей смерти. Однако недолго ей
пришлось радоваться обретённой свободе. На месте безумной любви к одногруппнику
Чхве Юн Чжэ в сердце девушки зародилась неприязнь из-за его непомерной
амбициозности и нетерпимости к чужому мнению. И как только она раньше этого не
заметила?! А ещё через некоторое время, её непонятно каким ветром занесло в тело Хэ
Су. Вот уж точно жизнь, полная сюрпризов!
Хэ Су понимала боль своей подруги. Она прекрасно знала, каково это быть
несправедливо наказываемой за то, чего ты не совершала. Осторожно притянув плачущую
служанку к себе, Су ласково погладила её растрепавшиеся волосы. У неё самой сердце
ныло от тяжёлых воспоминаний, а чужое горе уж тем более не доставляло никакой
радости.
— Всё хорошо, Су Хён, — ласково прошептала Хэ Су. — Больше тебя никто не обидит. Я
обещаю.
— Госпожа, — прерывисто вздохнула прачка, — почему вы так добры ко мне? Разве я
сделала для вас что-нибудь значимое, что вы всё ещё возитесь со мной?
— Глупышка, — с шутливым укором легонько щёлкнула её по лбу Су. — Ты разве забыла,
что мы теперь друзья? А вот символ нашей дружбы, — указала она на черепаховый
гребень в своих волосах. — Я всегда буду беречь его как самое большое в мире
сокровище. И тебя никому не дам в обиду, — добавила она, понизив голос. Шаловливая
улыбка заискрилась на её алых губах. — Даже принцессе Ён Хве.
При упоминании имени родной сестры восьмого принца незадачливый шпион с двумя
забавными хвостиками вздрогнула и заметно побледнела. Су торжествующе улыбнулась
про себя, но виду не подала. Так значит, она была права. Именно Ён Хва отправила
эту девчонку следить за ней. Похоже, Хэ Су хорошенько попортила нервы заносчивой
принцессе, раз та не упустила момента, чтобы отомстить обидчице.
— Ещё раз поймаю тебя за слежкой, — девушка одарила служанку испепеляющим
взглядом, — пеняй на себя. Я дважды повторять не буду. А теперь убирайся! — чуть ли
не рявкнула она на поникшую служанку, после чего та сразу же исчезла, как утренний
туман.
— Зачем вы так с ней, госпожа? — взмолилась Су Хён, когда девушки снова остались
одни на пороге библиотеки Ван Ука. — Быть может, она просто ревнует.
— Ревнует? — недоверчиво приподняла левую бровь молодая госпожа. — Не думала, что
Чхэ Рён такая мазохистка…
— Мазо… что? — с расширившимися от удивления глазами произнесла прачка. — Что это
за слово такое?
— Ой! — Су запоздало прикрыла рот ладонью. Вот когда она научится следить за своим
языком, а?! Так и до беды недалеко. А если б её сейчас услышал восьмой принц? Или
принцесса Ён Хва? Что бы она ответила этой заносчивой юной особе? — Я имела в виду,
что Чхэ Рён не станет ради удовольствия подслушивать наш разговор, — с виноватой
улыбкой ответила Хэ Су. — Если, как ты говоришь, это ревность, то нет смысла больше
пяти минут глазеть на чужую радость и давиться слюной. Была б это ревность, — со
знанием дела добавила девушка, — эта девчонка исчезла бы так же быстро, как и
появилась. Мы бы даже и не заметили её присутствия. Но она всё равно продолжала
подслушивать.
— Но зачем это ей? — недоумённо воззрилась на неё служанка.
— Не ей, — понизив голос до шёпота и оглядевшись по сторонам, произнесла Су. — Сама
бы она до этого не додумалась. Думаю, это дело рук принцессы Ён Хвы.
— Принцессы?.. — с неподдельным испугом прошептала Су Хён. — Вы думаете, что она
всё ещё не может простить тот ваш утренний тычок лицом в грязь?
— Именно, — с хитрой ухмылкой закивала молодая госпожа. — Больше некому на меня
злиться. Принцу Ван Уку это вряд ли потребуется. Мён Хи тоже таким заниматься не
будет. А больше и некому так упорно интересоваться моей персоной. Или я чего-нибудь
не знаю? — она подозрительно покосилась на сидящую подле неё служанку.
— Нет, госпожа, — с успокаивающей улыбкой ответила прачка. — Если бы в резиденции
восьмого принца кто-то решил за вами начать слежку, я бы непременно узнала бы об
этом.
Точно, это был он. Тот самый профессор-культуролог, на которого она случайно
налетела на мосту и которого чуть ли не столкнула в воду, когда ещё была в своей
эпохе. Этого просто не может быть! Или… всё же может? А вдруг это действительно он?
Если это он, то, несомненно, сможет ей помочь вернуться домой или, хотя бы,
прижиться в этом мире.
Хэ Су раздражённо сжала зубы. Вот же!.. Не прошло и месяца, как она прибыла на
раскопки Манвольдэ, а уже заговорила на северокорейский манер. Или на неё так
путешествие во времени повлияло?
— Не обращай внимания, Су Хён. Мы с друзьями в детстве часто любили выдуманными
словами называть обыденные вещи, чтобы интереснее было, — небрежно бросила Су
первое, что пришло ей в голову.
— В детстве? — растерянным эхом повторила служанка.
— Ай, не бери в голову! — чуть не хватаясь за голову, отмахнулась Хэ Су. — Ты же
сама сказала, что я часто сбегала. Так откуда тебе знать, что и с кем я делала в то
время?
— Так что вы назвали чосонотом? — с виноватой улыбкой поинтересовалась прачка.
— Су Хён! — чуть ли не плача, взмолилась Су. — Это ханбок, обыкновенный ханбок.
— А-а-а, — понимающе закивала девушка. — Так бы и сразу сказали…
— Скажи, так ты знаешь, кто тот мужчина? — даже не стала дослушивать молодая
госпожа, указывая в сторону заинтересовавшего её человека. Но, когда она начала
искать его взглядом, его уже нигде не было. — Куда он делся?! — растерянно
пролепетала девушка и, подобрав юбки, что было духу, рванула за незнакомцем.
— Госпожа! — донёсся ей в след недоумевающий возглас Су Хён. — Куда же вы?
— Жди меня здесь! — не оборачиваясь, крикнула Су. — Я скоро вернусь.
Девушка бежала со всех ног. Но непомерно длинная чхима чосонота сковывала каждое её
движение. Блин! Ханбока. Хан-бо-ка. И как только девушки умудрялись всю свою жизнь
проходить в таких неудобных одеждах? Хэ Су недовольно поморщилась. Не время думать
о неудобствах. Ей во что бы то ни стало нужно отыскать этого профессора-попаданца.
Если это, конечно, он. Но узнать об этом она сможет лишь только тогда, когда
догонит его.
— Спасибо, что спасли меня, — смущённо улыбаясь, произнесла девушка. Пусть уж это,
чем тот безумный бред. Холодные карие глаза с угасающим интересом воззрились на
неё, на губах заиграла презрительная ухмылка. К горлу Су начала подступать
возрастающая тревога. Вот поистине замечательный день! Ничего хорошего эта его
ухмылка ей не сулила. — Если бы не вы, мне бы точно не сладко пришлось, — осторожно
прощупывала ситуацию девушка, пытаясь понять, что же перед ней за человек. Но на
этот раз юноша даже не удостоил её своим холодным взглядом, лишь сильнее пришпорил
коня. Сердце Хэ Су начало бешено отбивать чечётку. Из огня да в полымя. Не захотела
остудиться в реке, теперь разбирайся с похитителем. — Скажите, куда мы едем?
— осторожно, будто ступая по тонкому льду, продолжала свои расспросы Су. Но
незнакомец так ей ничего и не ответил. — Эй, я к кому обращаюсь! — не на шутку
разгневалась обеспокоенная девушка. — Ты что, оглох? Отвечай, куда ты меня везешь?!
— неистовствовала она, начав колотить парня в грудь кулаками. Юноша лишь дерзко
ухмыльнулся и ещё сильнее прижал к себе сопротивляющуюся Хэ Су, тем самым
практически полностью её обездвижив.
— Будешь брыкаться — совсем с лошади сброшу, — угрожающим тоном предупредил
незнакомец.
Казалось, едкий яд слов Су достиг своей цели. Глаза незнакомца вспыхнули яростью.
Не по зубам оказалась жертва. С виду милый кролик, а под шкуркой — хитрая лиса
затаилась.
Король Кёнсун (посмертный титул) – последний король Силлы. Настоящее имя Ким Бу (
김부). Был женат на старшей дочери императора Тхэджо Ван Гона и императрицы Ю –
принцессе Наклан. А Тхэджо в свою очередь женился на двоюродной сестре Кён Суна.
Ким Бу был наместником провинции Кёнджу, по статусу выше кронпринца.
Торговка сладостями лишь сокрушённо всплеснула руками и, что-то бормоча себе под
нос, поспешно вернулась к своему прилавку.
«Четвёртый принц, значит», — метались мысли в голове у Су. Да что же это за день
сегодня?! Умудрилась же нагрубить будущему императору Кванджону. Теперь ей точно
головы на плечах не сносить. Это действительно чудо, что она вообще в живых
осталась.
— Госпожа! — послышался радостный голос Су Хён. Девушка растерянно посмотрела в
сторону подруги. — Какое счастье, что я нашла вас… — осеклась подбежавшая к молодой
госпоже служанка. — Госпожа, с вами всё в порядке? Почему вы так выглядите?
— Я только что нахамила четвёртому принцу… — едва слышно проговорила побледневшая
Хэ Су.
— Забудьте о нём, госпожа, — жалобно протянула прачка. — Принцесса Ён Хва вас
повсюду ищет!..
— Принцесса Ён Хва? — Су даже вздрогнула от одного упоминания имени заносчивой
принцессы. Сколько же шуму будет, когда она увидит Хэ Су в таком виде… — Су Хён, —
девушка судорожно схватилась за руку служанки, будто за спасительную соломинку, —
можешь поскорее отвести меня туда, где я смогу привести себя в порядок? Не хочу,
чтобы на меня снова посыпались насмешки принцессы…
— Конечно, госпожа Су, — участливо посмотрела на неё прачка и, покрепче сжав её
руку, побежала в сторону резиденции принца Ван Ука.
Будто пьяная, шатаясь из стороны в сторону, молодая госпожа бежала следом за своей
подругой. Ноги отказывались ей подчиняться. Мышцы ужасно болели. Но она была
вынуждена поскорее добраться до безопасного места, чтобы привести себя в порядок. В
противном случае проблем не избежать. Хэ Су и так достаточно за сегодня натворила.
Закончив принимать ванну, молодая госпожа не без помощи Су Хён оделась в чистый
ханбок и принялась сушить волосы. То, что она — «истинная кость» и родственница
императора Тхэджо, особенно её радовало. С такой родословной она может многого
добиться. Главное, не позволить этой заносчивой принцессе Ён Хве втоптать себя в
грязь раньше, чем она это сделает с ней. Да и вообще, кем в истории была эта
высокомерная особа? Хэ Су помнила, что восьмой принц Ван Ук — это будущий король
Тэджон, а принцесса Ён Хва — его родная сестра и… И… Жена будущего императора
Кванджона — императрица Тэмок! Великолепно. Просто великолепно. Ван Со и Ён Хва
действительно друг друга стоят. Не удивительно, что Кванджон стал кровавым
императором. С такой женой-фурией кто угодно с катушек может слететь. Су даже стало
немного жаль третьего императора Корё.
К счастью, на улице было не очень холодно, что вполне радовало Су. Сколько бы ей не
пришлось бродить по улице с влажной головой в поисках принцессы, замёрзнуть она не
должна. Самое главное сейчас — это придумать правдоподобную отговорку, почему её
так долго не было. Как назло в голове у девушки не было никаких идей. Вот что она
должна сказать ей, а? Что всё это время она отмывалась после встречи с четвёртым
принцем? Но не он же вывалял Су в грязи. Хм, а какая принцессе разница? Она что,
специально будет спрашивать брата о таких пустяках? А если спросит?.. Да что же это
такое?! Почему она не может придумать ничего толкового в своё оправдание? С досады
Хэ Су даже запрыгала на месте.
— Все ингредиенты уже готовы или мне следует ещё что-нибудь принести?
— Нет-нет, госпожа, — замахала руками служанка. — Всё уже готово. Вам только нужно
заварить чай и подать его на стол принцессе и принцам.
— Су Хён, — молодая госпожа шёпотом позвала идущую позади неё прачку. — Ты знаешь,
как я заваривала чай из хризантем и омиджа?
— Нет, — растерянно прошептала та. — Это секрет вашей семьи. Я понятия не имею, в
каких пропорциях вы добавляли в чай хризантемы и китайский лимонник.
Хэ Су тяжело вздохнула. Вот и ещё один благоприятный для принцессы Ён Хвы случай,
чтобы поиздеваться над ней. Ничего, она обязательно что-нибудь придумает.
Заваривание чая — не самое сложное, что есть в этой жизни.
Молодая госпожа внимательно посмотрела на чайный сервиз. Если она вопрёт в такой
маленький медный чайник сорок восемь сушёных бутонов хризантем, то и воду наливать
будет некуда. В такой чайник не больше восьми бутонов влезет. Немного поразмыслив,
Су положила в него семь бутонов хризантем и пару щепоток сушёных листьев омиджа и,
залив горячей водой, оставила настаиваться.
— Я так испугался, — обиженно добавил принц и отступил на шаг назад так, что
стоящей у двери девушке больше не было его видно.
— Ты неисправим, — с задорными нотками в голосе заключила Ён Хва.
— Мать у нас может и одна, — обиженно выпалил другой принц, подскочив к сестре, —
но мы никогда нормально не говорили. Даже если поздороваюсь с ним, всё равно не
ответит...
— Подслушиваем? — послышался за спиной у Хэ Су вкрадчивый голос. От неожиданности
девушка приглушённо вскрикнула и отпрянула назад, уткнувшись спиной в грудь
четвёртого принца. О, Небеса, она никогда не забудет его голос!
— Нет, — поспешно ответила Су и, отойдя в сторону, тут же отвела взгляд, дабы не
встретиться с холодной проницательностью глаз принца Ван Со. — Я просто хотела
спросить, не нужно ли подать чай.
— А, понятно, — хмыкнул принц Со и, пошире распахнув дверь, вальяжно вошёл внутрь.
— Умеет же этот человек портить настроение, — с важным видом заключил сидевший на
чайном столике спиной к двери девятый принц. Но услышав стук отворяющейся двери,
тут же подскочил и напрягся как струна подле встрепенувшихся братьев. Только Ван Ё
и Ван Ук остались сидеть на своём месте. Даже принцесса Ён Хва поднялась со своего
стула и приветливо поклонилась четвёртому брату.
— Б-брат, — робко произнёс тринадцатый принц, поднимаясь со своего места, — вы
пришли?
Трое принцев — Ван Вон, Ван Ын и Ван Чжон — поспешно уселись на кровать, выжидающе
поглядывая на четвёртого брата. Бэк А остался стоять с растерянным видом. От принца
Со веяло яростью — все присутствующие это чувствовали. Но никто не мог понять, что
вызвало такое недовольство в душе брата.
Первой в дверном проёме появилась Чхэ Рён и, сделав пару несмелых шагов, замерла на
месте, исподволь наблюдая за не решавшейся войти Су.
Чхэ Рён виновато поклонилась и послушно понесла свой поднос с печеньем ёнбондан к
столу, последовав примеру других служанок.
— Что это тут у нас? — в предвкушении потирая руки, радостно проговорил принц Ын.
— Ёнбондан? — слегка разочаровано произнёс он, когда Чхэ Рён уже собиралась
поставить свой поднос на стол. — А где моя любимая сушёная хурмушечка? Почему никто
не додумался принести мне хурмушечки? — капризно запричитал десятый принц.
— Она здесь, Ваше Высочество, — со вздохом произнесла Хэ Су, показываясь в дверном
проёме вместе с подносом сушёной хурмы.
— А вот и моя любимая хурмушечка! — радостно протянул Ын, выбегая навстречу давно
узнавшей его девушке. Она изо всех сил старалась держать себя в руках, чтобы
ненароком не попасться. — Почему так долго? — капризно поджал губы принц и
вопросительно уставился на Су. В следующее мгновение в его глазах мелькнуло
осознание. — Постой, так это ты подглядывала за нами в купальне?
— Вам показалось, — с напускным равнодушием ответила Хэ Су и, минув назойливого
юнца, направилась к столу. Краем глаза поймав на себе заинтересованный взгляд
принца Ван Со, девушка невольно поёжилась. Какой же проницательный у него взгляд!..
— Нет, я определённо точно видел тебя в купальне, — настаивал на своём десятый
принц, бесцеремонно заключив лицо Су в свои ладони. — У меня прекрасная память на
лица.
— Если не хотите, чтобы ваша драгоценная хурма рассыпалась по полу, лучше
отпустите, — с едва различимой угрозой проговорила девушка, одарив настырного
принца ледяным взглядом.
— Не старайся меня одурачить, — не унимался Ын. — Я уверен, что это была ты.
— Уверен, значит, — уже начиная терять терпение, с хитрой улыбкой произнесла Су.
— Тогда лови свою хурму.
— Что? — слегка растерялся от неожиданности принц Ван Ын.
— Чхэ Рён, лови, — не дав ему прийти в себя, Хэ Су ловко вывернулась из его хватки
и поспешно пихнула поднос с хурмой мимо проходившей девушке. Не сразу сообразив, в
чём дело, та неуклюже выставила руки вперёд. Но довольно поздно. Поднос лишь слегка
коснулся её пальцев и с медным звоном заплясал по полу, прямо у её ног. Вся хурма
разлетелась в разные стороны. Десятый принц и Чхэ Рён растерянно уставились на
продолжавший плясать по полу поднос.
Ттыль (뜰) – двор, свободное пространство, оставляемое с четырёх сторон дома для
разбивки клумб и посадки деревьев и цветов.
Десятый принц Ван Ын не заставил себя долго ждать. Едва только Су успела
обустроиться в своём укрытии, как в крытую веранду тут же вбежал запыхавшийся
принц. Увидев его сквозь заросли, девушка даже дыхание затаила, чтобы ненароком не
выдать себя.
— Куда же она сбежала? — размышлял вслух Ын, озираясь по сторонам. — Туда? — хитро
прищурившись, он указал направо. — Или сюда? — повернулся лицом к зарослям пихты,
где и скрывалась в этот момент Хэ Су. Немного поразмыслив, юный принц всё же решил
избрать первоначальное направление и быстрым шагом покинул тхвинмару.
«Не время сейчас вспоминать Ён Хву! — одёрнула себя девушка. Нужно сначала с её
младшим братом разобраться, а уж потом и о ней подумать. Немного раздвинув ветви,
Су проследила за бродящим по ттылю принцем. С серьёзным видом тот проходил мимо
стоявшего на камнях большого глиняного кувшина, заглядывая чуть ли не под каждую
лавку. — Ему бы ещё лупу дать, точно был бы настоящим сыщиком», — хихикнула про
себя девушка, продолжая с интересом наблюдать за увлечённым поисками юношей.
Принц Ван Ын даже споткнулся от неожиданности, когда ветви пихт внезапно задрожали.
Но быстро сообразив, в чём там дело, сразу же рванул туда. Наблюдавшая за ним из
зарослей девушка нервно заёрзала на месте. Что же делать? Куда бежать? Она
беспокойно сглотнула и покосилась в сторону китайского боярышника. Приглушённо
вскрикнув, Хэ Су едва ли не завалилась назад. В нескольких шагах от клумбы с
боярышником стоял четвёртый принц, с хитрой усмешкой наблюдая за ней.
Пока десятый принц выбирался из клумбы, к началу представления уже успели подоспеть
и остальные принцы с принцессой Ён Хвой. Третий принц скептическим взглядом смерил
растрёпанного Ына с ног до головы, укоризненно покачав головой. Ён Хва недовольно
поджала губы. Девятый принц, переплетя руки на груди, с довольным видом взирал то
на приводившего себя в порядок младшего брата, то на Хэ Су. Принц Чжон нетерпеливо
переминался с ноги на ногу, предвкушая многообещающее зрелище. Стоявший рядом с ним
Бэк А со снисходительной улыбкой поглядывал на него. Принц Ук с упрёком посмотрел
на Су. Но она даже не заметила его взгляда, терпеливо ожидая дальнейших действий
принца Ван Ына.
— Вот же ёгви! Куда она опять подевалась? — раздражённо фыркнул принц Ын,
отряхиваясь от хвойных иголок. Он, как и его противница, совершенно не заметил, что
вокруг уже начали собираться зрители.
— Эй, не меня ли ищешь? — окликнула его девушка. — Или, быть может, ты это потерял?
— с хитрой улыбкой добавила она, выставив вперёд руку с рогаткой, чтобы ему было
лучше видно.
— Отдай, это моё! — с детской обидой потребовал Ын.
— А ты попробуй, забери, — с вызовом бросила Су. Не мешало бы проучить этого
назойливого юнца. Вот не мог же сделать вид, что не узнал её. Зачем было поднимать
весь этот переполох? А теперь пусть не жалуется.
Прошипев что-то себе под нос, десятый принц направился к ней. Даже когда их
разделяло всего несколько шагов, девушка так и не сдвинулась с места. Ещё больше
раздразнённый её самоуверенностью юноша ускорил шаг и, за считанные секунды
преодолев разделявшее их расстояние, вырвал рогатку из её руки. Точнее, ему так
показалось. На самом же деле он смог поймать лишь воздух. Рука Хэ Су даже не
шелохнулась. Ван Ын решил попробовать ещё раз. Только ему показалось, что он
обхватывает пальцами свою любимую игрушку, как Су вращательным движением кисти
вывернулась из его хватки и, как ни в чём не бывало, вернула руку в прежнее
положение. Расстроенный очередной неудачей принц уже начал терять терпение.
Следующая неудачная попытка ещё больше разгорячила его. Стиснув зубы, принц Ын с
приглушённым криком бросился на противницу. А та даже с места не сдвинулась, лишь
слегка отступила в сторону одной ногой. По инерции пронесшийся мимо принц едва ли
не растянулся на земле, в очередной раз поймав лишь пустоту.
— Я не спрашивал имя, — спокойно пояснил принц Ван Со. — Из какого ты сословия, что
так ведёшь себя с принцем?
— Ах, вот как вы заговорили, — устало вздохнула девушка, пытаясь собраться с
силами. — Я — чинголь, «истинная кость». Вы должно быть в курсе, что знатным родам
Силлы дарована милость императора: все они сохранили свои привилегии, — всё больше
набираясь решимости, повествовала она. — А ещё, мой двоюродный дядя Ким Бу,
последний правитель Силлы, приходится родственником самому императору. Теперь вы
довольны? — окончила Хэ Су, с вызовом воззрившись на принца в маске. Тот
удовлетворённо закивал головой.
— Хорошо, я извинюсь, — наконец согласился принц Со, неторопливо приближаясь к
своей собеседнице. — Но только при одном условии: как только услышишь извинения, —
он наклонился к её лицу так, что их глаза оказались на одном уровне, — сразу
умрёшь. Нормально? — В его размеренном голосе проскользнула нескрываемая угроза.
Хоть её двоюродный дядя и женат на его старшей сестре, но это ещё не даёт ей
никакого права ставить себя наравне с ним. Пусть знает своё место.
— Опять угрожаете, — возмущённо фыркнула девушка. — Думаешь, раз ты принц, так тебе
всё дозволено? Нет уж, — решительным тоном добавила она. — Чем большей властью
обладаешь, тем больше на тебе лежит ответственности. Разве не так?
— Ну так как? — с дерзкой усмешкой произнёс Ван Со, проигнорировав её вопрос. — Всё
ещё хочешь услышать мои извинения?
— Оставь их лучше при себе, — с угасающими нотками раздражения бросила Хэ Су,
собираясь уходить.
— Что-то случилось? — остановил её взволнованный голос Мён Хи. Встретившись
взглядом с четвёртым принцем, госпожа Хэ почтительно склонила голову. Принц также
ответил ей лёгким кивком.
— Ничего особенного, — поспешно отмахнулась Су, подхватив шестиюродную сестру под
руку. — Мы просто решали с Его Высочеством кое-какие вопросы. Ведь так? — она с
серьёзным видом воззрилась на Со, давая понять, что вмешивать жену восьмого принца
в их разборки будет излишним. Это их личное дело.
— Да, — согласно кивнул принц Со, без особого труда распознав истинный смысл
пристального взгляда девушки, и молча направился по своим делам. Отойдя на
некоторое расстояние, он остановился. — Хэ Су, значит, — задумчиво произнёс принц,
провожая взглядом удалявшихся женщин. Лёгкая улыбка тронула уголки его губ. А эта
девчонка умеет за себя постоять. И откуда в ней столько смелости? Знает же, что он
четвёртый принц, но всё равно не боится. И когда это брат Ук успел обзавестись
такой родственницей? Принц Ван Со задумчиво посмотрел вдаль, пытаясь припомнить.
Два года назад, когда он в последний раз навещал отца и братьев, в доме у восьмого
брата вроде бы не было такой девушки. А если и была, то, скорее всего, не захотела
показываться на глаза. — Нет, — отрицательно покачал головой принц Со. — Эта не
стала бы прятаться в тени. Слишком уж гордая.
Глубоко вдохнув витавший в воздухе душистый аромат цветущей сливы, четвёртый принц
с довольным видом направился к конюшне. С этой девчонкой Хэ Су определённо стоит
получше познакомиться.
Пхо (포) – любое пальто или одеяние, которое носили преимущественно мужчины в эпоху
Корё и Чосон.
Слова первого принца заставили Ван Со задуматься. Вот он, его бесценный шанс. Он не
должен его упустить. Во что бы то ни стало, не должен. Иначе будет довольно сложно
найти другой способ задержаться в Сонгаке. Остаться здесь насовсем.
— Я, — наконец произнёс принц Со, выделяя каждое слово, — буду жить в Сонгаке.
— Хорошо, — кивнул первый принц Му. — Я исполню твоё желание. Но сначала нам нужно
провести репетицию к завтрашнему празднику. Ты ведь ещё ни разу не был на ней?
— Нет, — четвёртый принц отрицательно покачал головой.
— Тогда идём. Нам ещё следует переодеться в ритуальные одежды, — с лёгкой улыбкой
произнёс кронпринц. — На завтрашнем ритуале ты должен занять моё место, — серьёзно
предупредил он и после согласного кивка младшего брата размеренным шагом направился
к выходу. Чжи Мон тенью последовал за ним. Принц Со тяжело вздохнул. А ведь и он
отныне должен стать тенью кронпринца, его мечом и щитом. Ничего, это мелочи по
сравнению с тем, чего он благодаря этому достигнет. Отныне он будет жить в Сонгаке.
И больше ему не придётся созерцать противную физиономию старейшины Кан,
единокровного братца полоумной наложницы императора, в семье которой ему пришлось
быть заложником долгих девять лет. Он никогда не забудет, что ему пришлось тогда
пережить. И никогда не простит.
«Я отомщу, — пообещал себе четвёртый принц, принимая от придворного астронома меч в
специальных белых ножнах, красные одежды и бело-красную маску Чжин Чжа. — Я
испепелю их дворец так же, как и логово волков, в которое они меня отправили год
назад».
Воспоминания о той ужасной ночи, после которой он и получил своё прозвище Волк и
кучу шрамов, яркой вспышкой пронеслись в его памяти.
Стояла глубокая ночь, окутывая прохладой горы Чхонбон. Повсюду витал тяжёлый запах
смолы и горелой плоти. Казалось, вся гора пылала: то тут, то там между камнями были
воткнуты горящие факелы. По многочисленным горным уступам с криками «Ваше
Высочество!» карабкались люди, освещая себе путь зажжёнными пламенниками.
Внезапно из самой тёмной расщелины воссиял свет и перед собравшимся небольшим
поисковым отрядом предстал четвёртый принц Ван Со, одетый в кожаное пхо с
металлическими нашивками. С ног до головы испачканный своей и волчьей кровью. Даже
его густая чёлка — и та слиплась от крови. Небольшая группа людей во главе со
старейшиной Кан Су Хо вздрогнула от одного его вида. Они никак не ожидали, что этот
уродливый монстр выживет после такого.
Тяжело дыша, переполненный яростью принц Ван Со закричал и со всей силы швырнул в
стоящего внизу Су Хо и его людей пылающий факел. Так и не достигнув цели, смоляной
светоч с гулким эхом шлёпнулся о камни...
— Ваше Высочество, — вывел четвёртого принца из задумчивости озорной голос Чхве Чжи
Мона, — кронпринц Му и остальные принцы уже ждут вас.
— Надо же! — едко улыбаясь произнёс он. — Не прошло и полгода как брат Со изволил к
нам присоединиться. Может ещё денёк погуляешь? А мы уж как-нибудь и без тебя
обойдёмся.
— И я рад тебя видеть, — с небрежной усмешкой ответил Ван Со. Третий принц, явно не
это желавший услышать, недовольно поморщился, но ничего не сказал.
— Давайте начнём, — возвысил голос кронпринц Ван Му и, надев зелёную маску Фансянши
с четырьмя глазами, занял своё место во главе ритуала. Остальные принцы, последовав
его примеру, поспешно рассредоточились за пределами деревянной площадки, на которой
были изображены четыре белых извивающихся дракона. Приняв из рук Чжи Мона щит и
трезубец, наследный принц направился к центру площадки. Проходя меж извивающихся
драконов, в левой руке он держал четырёхугольный бронзовый щит с выпуклым
изображением морды демона, а в правой — опущенный зубцами к земле золотой трезубец.
Гордой поступью экзорцист шествовал туда, где должен был на возвышенности восседать
император. Дойдя до подножия лестницы, ведущей к трону правителя, он остановился.
Ловко развернувшись на пятках, охотник на демонов скрестил трезубец со щитом и с
характерным металлическим звоном развёл их в разные стороны. Затем, немного присев,
начал кружиться по прямой влево. После нескольких оборотов Фансянши остановился и
выбросил руку с трезубцем вперёд. Затем, сделав пару таких же оборотов вправо,
указал трезубцем на три деревянных ширмы, обклеенные рисовой бумагой. Как только он
замер на месте, за ширмами показались три силуэта в различных позах. Проделав
некоторые манипуляции с мечами, силуэты сразу же исчезли. Пока находившиеся за
ширмой размахивали клинками, экзорцист ловко повернулся на пятках и, крутанув над
головой трезубцем, снова направился к трону.
Прозвучало два удара в бук и все находящиеся на сцене принялись кружиться, время от
времени выбрасывая руку с оружием вперёд. Затем, перегруппировавшись так, что
экзорцист оказался в центре, правящие ритуалом принцы начали неспешными прыжками
покидать драконью площадку. Когда последний из них оказался за её пределами, Чжин
Чжа снова перестроились. Выстроившись в один ряд между изображёнными на площадке
драконами, позади охотника на демонов, они по очереди начали взмахивать мечами.
Потом, грациозно потянувшись в разные стороны, припали на одно колено. Оставив своё
оружие на полу, принцы и Фансянши плавно развели руками. Затем, обернувшись вокруг
своей оси, вскинули одну руку вверх и замерли напротив деревянной ширмы. За ней
снова появилось три силуэта с флажками на голове. Их руки были разведёны в стороны
так, что одна была поднята вверх, а другая — опущена вниз. Подняв обе руки над
головой, они снова исчезли.
Принц Ван Со во все глаза следил за кронпринцем, ловя каждое его движение, каждую
атаку. От пристального взгляда четвёртого принца не ускользнуло, насколько первый
принц Ван Му был хорош в этой роли. А сможет ли он, Ван Со, стать ему достойной
заменой? Или же будет его блёклой тенью? Заметит ли император вместе с остальными
подмену, когда он займёт место Му во время проведения ритуала? Принц Со не знал. Да
и выяснить это он мог не ранее, чем на завтрашнем Нарэ. Репетировать движения
Фансянши во дворце было довольно опасно: кто-нибудь мог это увидеть и доложить
тому, кто нанял убийц. Тогда хитроумный план наследного принца обернулся бы прахом.
Ван Со нисколько не боялся, что его убьют во время ритуала. Он был полностью уверен
в своих силах. А уверенность в себе — это уже половина победы. И он добьётся
своего, во что бы то ни стало. Он должен жить в Сонгаке, а не в Шинджу. Принц это
давно решил. После того, как он заменит первого принца на завтрашнем Нарэ, никто не
сможет ему помешать.
— Император будет горд увидеть вас всех, — с радостной улыбкой на лице возвысил
голос наследный принц Ван Му. — После окончания церемонии будет великий пир.
— Да, кронпринц, — хором ответили младшие принцы. Все, кроме третьего принца Ван Ё.
Он уже всё подготовил. Праздничного пира не будет: будут поминки по первому принцу.
Его люди об этом позаботятся. Всё пройдёт как можно лучше. Принц Ё был в этом
полностью уверен, ведь иначе и быть не могло. Уже скоро он займёт место кронпринца.
Совсем скоро. И его никто не остановит. Коварная улыбка коснулась губ Ван Ё.
Наконец-то, его мечта воплотится в жизнь. Ждать уже недолго.
Соллаль – корейский Новый год. Чёткой даты не имеет. Отмечается в первый день
нового года по лунному календарю, обычно припадающему на конец января – середину
февраля. Соллаль – первый день весны по корейскому лунному календарю.
Натрудившееся за день солнце устало клонилось к закату, когда Хэ Су и Мён Хи на
молитвенной площадке перед храмом Анхва возводили чансын. Точнее, возводила госпожа
Хэ, а Су просто стояла, не зная, куда себя деть. Чувствуя вину за содеянное,
девушка была очень опечалена. Она унизила принца перед его братьями и прислугой — и
теперь должна понести наказание. Но разве её вина в том, что десятый принц Ван Ын
не обучен боевым искусствам? Это уже вина нерадивого принца, не желавшего учиться,
или же плохого наставника, не способного заинтересовать и как следует обучить
своего ученика. Да и к тому же этот мальчишка сам на неё набросился. Разве она
должна была стоять столбом и ждать, пока он ей синяков наставит? Хэ Су оскорблено
фыркнула. Ещё чего. Десятый принц сам виноват, она всего лишь защищалась.
Да уж, тяжёлая в Корё была жизнь. Если ты не сын или дочь благородной семьи, ты —
никто. Изобьют до смерти и имени не спросят. Су ещё повезло, что она родственница
императора. Это хоть как-то уберегало её от жестокого наказания.
— Причина не важна, — опечаленным голосом начала Мён Хи, окончив возносить молитвы.
— Ты оскорбила сына императора. И за это тебе может грозить наказание. Кто знает, —
со вздохом добавила она, — быть может, всё обойдётся лишь словесным порицанием.
— Госпожа Хэ укоризненно посмотрела на свою шестиюродную сестру. Не выдержав её
неодобрительного взгляда, Хэ Су понурила голову. — Не знаю, как ты так сильно
поменялась. Была такой послушной и никогда не доставляла мне хлопот. А теперь…
— Мён Хи снова вздохнула и посмотрела вдаль. — Матери со всего Сонгака приходят
сюда молиться за благополучие своих детей. Ты никогда не задумывалась, зачем я
прихожу сюда… не имея детей? — её голос дрогнул, в ореховых глазах отразилась
печаль. Су вдруг стало очень жаль её. Как же это ужасно — быть не способной зачать
ребёнка. Ещё находясь в своей эпохе, девушка не раз над этим задумывалась. Дети —
самое прекрасное, что может быть на свете. Они — частица нас самих, плоть наша и
кровь. Наше продолжение. Наше бессмертие. Род жив, пока живы его потомки. Такова
судьба человечества.
— Это, — после недолгого молчания, наконец, произнесла родственница Су, указав
взглядом на соседнюю груду камней, увенчанную двумя восковыми свечами, —
принадлежит императрице Хванбо. Она молилась за принца и принцессу Ён Хву. А это, —
она перевела взгляд на свою молитвенную башенку, довольно скромную по сравнению с
чансын свекрови, — я сделала для тебя.
— Для меня? — удивлённо переспросила девушка, не сводя глаз с шестиюродной сестры.
— Когда я впервые увидела тебя, — продолжала госпожа Хэ дрожащим от слёз голосом, —
то не смогла оставаться равнодушной. Я узнала, что ты росла в одиночку. Мать
умерла, когда ты была ещё совсем ребёнком. Да и отец, спустя несколько лет, покинул
этот мир. Поэтому я рассматривала тебя не как сестру, а как родное дитя.
— У тебя больше нет матери, поэтому я сделала это за неё, — с болью в сердце
проговорила госпожа Хэ, глядя на свою молитвенную башенку. — Будь она жива, то
поступила бы точно так же.
— Спасибо тебе, сестра, — с трудом выдавила из себя Хэ Су, роняя слёзы. — Я никогда
не забуду твоей доброты.
Стараясь и самой не расплакаться, Мён Хи посмотрела вдаль. В этот момент она так
напоминала Су её маму. Настоящую маму. Ту, которую она, будучи Ким Хе Ран,
бессовестно оставила в далёком будущем. Нет ей прощения. Она — негодная дочь, не
достойная своих родителей. Слёзы градом ринулись по её побледневшим щекам. Знала бы
госпожа Хэ, кто на самом деле стоит перед ней (нет, не та Хэ Су, которую она знала,
а совершенно другая девушка, пришедшая из далёкого будущего), стала бы она о ней
заботиться? Наверное, стала… Су горестно всхлипнула. За какие заслуги ей дарована
Небесами такая заботливая сестра? Она не достойна её. За всё то время, что она
здесь находится, она даже ни разу не попыталась вернуться обратно в свою эпоху. Эти
два дня девушка только тем и занималась, что развлекалась, вместо того, чтобы пойти
в ту злосчастную купальню, ставшую для неё порталом, и попытаться вернуться домой.
И за это ей нет оправдания. Она должна попробовать перенестись в свою эпоху, как
можно скорее. Чтобы не было слишком поздно.
Девушка горько всхлипнула. За эти два дня она уже успела привязаться к этому месту,
как-никак это — её любимая эпоха. Она будет скучать по Мён Хи и Су Хён, которые так
заботились о ней. И даже по принцессе Ён Хве. Хоть она та ещё тварь, но даже в ней
есть что-то хорошее. Хэ Су улыбнулась сквозь навернувшиеся на глаза слёзы. Почему
всё так сложно? Она должна радоваться, что вернётся наконец-то домой, к родителям.
А вместо этого грустит из-за грядущего расставания с людьми, которых раньше не
знала. Что же с ней происходит? Будучи ещё Ким Хе Ран, Су никогда не привязывалась
к людям настолько быстро. Обычно ей нужно было несколько месяцев, чтобы получше
узнать человека и решить для себя, стоит ли ему доверять или нет. Но после того
несчастного случая, ставшего причиной её перенесения в прошлое, что-то в ней
изменилось. Она почувствовала себя совершенно другим человеком. Глупости… Хэ Су
снова печально улыбнулась. Она и так в теле другого человека. Но что-то в ней
изменилось. Быть может, ради этого она и пришла сюда? И это внезапное перенесение
дано ей в назидание? В таком случае она усвоила его сполна.
Раньше Хе Ран казалось, что нет ничего лучше, чем жить самостоятельной жизнью
подальше от родительской опеки. Её даже частенько раздражало то, что мама
названивала ей, чуть ли не каждый день, расспрашивая, что она и как. Для девушки
это было очень утомительно. Но сейчас она поняла, какой глупой была тогда. Мама
всего лишь беспокоилась о ней. А теперь нет у неё мамы. Да и отца тоже нет, ведь
она — в теле другого человека. Единственные, кому она здесь, в Корё, не
безразлична, — это Мён Хи и Су Хён. Какой же жестокий урок ей преподали… Ким Хе Ран
до безумия скучала по своим родителям, по двоюродным братьям и сёстрам. Она очень
хотела вернуться домой. Но в то же время ей не давала покоя мысль о том, что здесь
она оставляет ставших ей совсем родными госпожу Хэ и прачку Су Хён. Что будет с
ними, когда она уйдёт? Простят ли они её за это? Простит ли её Су Хён за то, что
она не сдержала своего обещания? Ведь если вернётся прежняя хозяйка тела, то
простит ли она свою верную служанку за то, что та не дала ей свести счёты с жизнью?
А если настоящая Хэ Су не вернётся? Не станет ли это причиной обострения болезни
Мён Хи? Тогда… именно она, Хе Ран, будет виновна во всём этом. О Небо, почему же
всё так сложно?..
Су медленно поднялась с земли и выпрямилась во весь рост. Больше ждать уже нельзя:
она должна вернуться домой. Это её окончательное решение. Чтобы служанки ничего не
заподозрили и не увязались за ней, она ласково проговорила:
— Су Хён, Чхэ Рён, и, правда, приготовьте мне ванную. Хочу смыть с себя всю грязь и
тоску заодно.
— Вместе? — переспросила служанка с двумя забавными хвостиками, перевязанными алыми
лентами, и недоверчиво покосилась на прачку.
— А что тут такого? — Хэ Су постаралась сделать невозмутимое лицо. — Ты же не
хочешь сказать, что общество Су Хён тебе неприятно? — спросила она подбоченившись.
— Да нет, — сразу же стушевалась Чхэ Рён. — Я просто уточнила и всё.
— Хорошо, — ласково улыбнулась ей молодая госпожа. — Тогда обе живо в купальню!
Чтобы когда я вернусь, всё было подготовлено.
— Да, госпожа, — хором ответили девушки. Чхэ Рён звонко засмеялась и убежала
первой. Су Хён хотела было последовать за ней, но внезапно передумала. Повернувшись
к Су, она заботливо произнесла:
— Госпожа, здесь холодно. Пойдёмте в дом, не то заболеете.
— Я хочу ещё немного побыть здесь, — мягко настояла на своём Хэ Су. — Иди без меня.
Как вы с Чхэ Рён всё приготовите, я тут же приду, — с улыбкой добавила она. — Иди,
а то Чхэ Рён сделает всё сама.
— Не успеет, — с озорной улыбкой заверила её Су Хён и убежала вслед за смешливой
девчушкой с забавными хвостиками.
Отыскав в одном из зданий храма стоящий на полу ручной фонарь с длинным бамбуковым
шестом, девушка решила позаимствовать его у Будды. Он же не обидится, ведь фонарь
ей нужен для благого дела. Некоторое время Хэ Су всё же пришлось повозиться с
фонарём, чтобы определить, как открыть его и зажечь свечу. Наконец разобравшись, Су
облегчённо вздохнула и зажгла свечу от соседнего фонаря. А затем прислушалась, нет
ли кого поблизости, и тихонько покинула храм. Дорога предстоит неблизкая, так что
за это время можно успеть ещё раз всё хорошенько обдумать. Несколько раз посмотрев
по сторонам, девушка бесшумно вышла за территорию храма Анхва и направилась в
сторону знаменитой купальни Сонгака.
Очень надеюсь, что вы останетесь довольны новой главой. Буду рада, если поделитесь
своим мнением. =))) Приятного прочтения!))))
Дворец Хванджон (환정궁) – Дворец Радости, часть дворца Манвольдэ, в которой обитала
императрица Ю со своими неженатыми детьми. Так как мне не удалось найти, как на
самом деле назывался этот дворец, я выбрала для него название "Дворец
Радости".
Слова старшего брата заставили Ван Ына немного призадуматься. А ведь он может быть
прав. Восприняв шутку Бэк А всерьёз, Ын подошёл к тринадцатому принцу и, положив
руку ему на плечо, спросил:
— Так она отобрала у меня рогатку лишь потому, что я нравлюсь ей?
— Откуда мне знать? — с притворным удивлением ответил тот, взяв в руки чашку с
чаем. — Может и так, а может — и нет, — добавил он и как только потерявший к нему
всякий интерес десятый принц отошёл в сторону, сразу же беззвучно рассмеялся,
довольный своей выходкой.
А тем временем, пока принцы Бэк А и Ван Вон потешались над младшим братом, во
дворец Хванджон пожаловал довольно неожиданный гость, одним своим видом распугивая
вмиг оробевших служанок. Страшась вызвать недовольство четвёртого принца, бедные
девушки поспешно убирались с его пути. Даже не обратив на них ни малейшего
внимания, принц Ван Со стремительно направился к покоям своей матери, императрицы Ю
Чжи На. Когда он проходил мимо комнаты, отделённой от коридора ничем не заклеенной
изящной деревянной решёткой, девятый принц, завидев его первым, сразу же шарахнулся
к своим братьям. Сбившись в кучку, как завидевшие опасность цыплята, принцы
испуганно наблюдали за старшим братом, втайне молясь про себя, чтобы тот не обратил
на них свой гневный взор.
Принц Со, проигнорировав их так же, как и служанок минутой раньше, гордо прошёл
мимо и через несколько секунд скрылся за поворотом. Девятый принц вместе с
остальными бросился выяснять, куда же направился их четвёртый брат, выглядывая из-
за перегородки. Хоть младшие принцы и боялись Ван Со до дрожи в ногах, но всё же в
этот раз все их страхи пересилило любопытство.
Пока младшие братья во все глаза смотрели ему вслед, четвёртый принц одним взглядом
заставил уйти с дороги оторопевшую при виде его служанку и бесцеремонно распахнул
двери в переднюю, ведущую в покои императрицы Ю. Испуганная служанка с криками
«Ваше Высочество!» бросилась за ним. Дежурившие в прихожей пара служанок и три
придворных дамы разных рангов, испуганно посмотрели на него. Самая старшая по рангу
тут же заступила ему дорогу, не позволяя ворваться в покои императрицы. Замерев в
предвкушении долгожданной встречи с любимой матушкой, принц Со грубо отпихнул её в
сторону. Широко распахнув двустворчатую дверь, он с радостной улыбкой вошёл внутрь
и тут же замер на месте. Императрица Ю была не одна. С ней были её любимые сыновья:
третий принц Ван Ё и четырнадцатый принц Ван Чжон. Не ожидавшие внезапного визита
они тут же повернулись в сторону бестактного посетителя. Сиявшая на лицах
императрицы и принца Чжона радостная улыбка тут же сошла с их лиц, когда они
увидели, кто к ним пожаловал. В уголках губ принца Ё, при виде младшего брата,
зазмеилась высокомерная улыбка.
Встретившись взглядом со старшим братом, Чжон уже было хотел вскочить на ноги и
поприветствовать его, но мать тут же схватила его за руку, вынуждая сесть.
Удивлённо посмотрев на неё, принц повиновался. С высокомерной улыбкой императрица
взглядом приказала старшей придворной даме, вбежавшей вслед за Ван Со, выйти и
закрыть за собой дверь. С почтительным поклоном та сразу же удалилась.
Когда дверь за придворной дамой закрылась, четвёртый принц встал напротив матери.
На его лице снова засияла радостная улыбка.
Словно лезвие остро отточенного ножа эти слова полоснули слух четвёртого принца. На
глаза Ван Со навернулись слёзы. Зачем она так с ним? Он же её сын, хоть и
нелюбимый. Какой грех он перед ней совершил, что она продолжает его презирать?
Разве что родился на этот свет? В этом его вина? Принц Со не знал. Да и чем он мог
ответить на её унижения? Правильно, ничем. Она — императрица и его мать. Он должен
оказать ей достойное уважение. Скрепя сердце, принц заставил себя молча терпеть
материнское унижение.
Колкие слова горячо любимой матушки снова достигли цели. Стараясь держать себя в
руках, чтобы прямо здесь, на глазах у своей «семьи», не разрыдаться, Ван Со
вымученно улыбнулся.
— Я планирую остаться здесь подольше, — спокойным голосом сообщил он, хотя у него
внутри всё разрывалось от накопившейся боли и обиды. — Тогда почему бы мне не
остаться во дворце с братьями?
— Это невозможно! — повысила голос императрица. Сидевший подле неё принц Чжон,
расслабленно опустив плечи, тут же выпрямил спину. — Ты — из семьи Кан, в Шинджу, —
категорично добавила она. — Неужели ты хочешь снова развязать войну между двумя
домами?
— Говорите, меня усыновили, — оскорблено фыркнул Со и, стараясь скрыть
навернувшиеся на глаза слёзы, опустил взгляд. — Я был заложником.
— Что за чушь ты несёшь? — прыснул Ё. — Говоришь, что был заложником. Матушка всего
лишь беспокоится о твоей приёмной матери, — внезапно посерьёзнев, добавил он. Принц
Ван Со молча выслушивал его упрёки, не поднимая глаз. Созерцая его несчастный вид,
третий принц даже улыбнулся. Как же приятно ткнуть это ничтожество лицом в грязь.
— Ё прав, — немного смягчившись, подтвердила императрица Ю. Хоть она и ненавидела
этого изувеченного юнца всем сердцем, ей всё же стало его немного жаль. Как-никак
она подарила ему жизнь. — Зачем мне посылать тебя в качестве заложника?
— Раз вы так говорите, стоит поверить вам, — сквозь навернувшиеся на глаза слёзы,
тепло улыбнулся четвёртый принц. — Кстати, я... — Ван Со накрыло внезапное
озарение: он же приобрёл для неё серебряную заколку. Потянувшись за воткнутым за
пояс подарком, принц уже было хотел передать его матери, как его тут же опередил
младший брат. Вот же выскочка. Везде свой нос засунет.
— Матушка, — поспешно произнёс четырнадцатый принц, вытаскивая из-под чайного
столика, за которым они с матерью сидели, красную деревянную шкатулку с жёлтым
пионом на крышке. — Я приготовил для вас подарок, — довольно хихикнул он и передал
шкатулку матери. С болью в сердце принц Со созерцал, как мать достаёт из шкатулки
золотую заколку в виде бабочки, похожую на ту, что хотел подарить ей он, и как на
её лице расцветает благодарная улыбка. А как она восторженно смотрит на Чжона! Ван
Со только мечтать мог о таком: она никогда так на него не смотрела.
— Спасибо, Чжон! — восторженно воскликнула императрица Ю Чжи На, с благодарностью
глядя на сына. — Мне очень нравится.
— Я знал, что вы очень любите украшения для волос, — смущённо засмеялся
четырнадцатый принц, — поэтому я специально заказал для вас подарок на рынке.
Наденете её на ритуал, — добавил он и радостно рассмеялся. Довольная подарком
императрица рассмеялась ему в ответ. Принц Ё с тёплой улыбкой наблюдал за ними.
«Вот она, настоящая семья, — отозвалось болью в душе у четвёртого принца. — А я
здесь — никто. Я — лишний. Мне здесь не рады», — заключил Со, печально посмотрев на
заколку. Радостный смех матери заставил сердце нелюбимого сына сжаться от боли.
Руки принца Ван Со обессилено опустились, отпустив полу чёрного льняного пхо.
— Я, пожалуй, пойду, — коротко улыбнувшись, сообщил Со спокойным тоном.
Выпрямившись, он учтиво поклонился матери и поспешно направился к выходу.
— Как принц может выглядеть так скромно? — с нескрываемой издёвкой бросил ему вслед
Ё. — С таким как ты даже стыдно находиться в одной комнате.
Четвёртый принц молча проглотил насмешку брата и медленно направился к выходу. Его
сердце вот-вот готово было разорваться от боли. Сердце нелюбимого сына и
презренного брата. Со больше не мог здесь находиться. Широко распахнув дверь, он с
лёгкостью раскидал в разные стороны братьев, подслушивавших с обратной стороны
двери. Принца Бэк А вообще унесло в угол прихожей и впечатало в стену, принц Ын
влетел в обклеенную мунчханхочжи решётчатую перегородку, а принца Вона отбросило к
стоявшему на полу большому прямоугольному ручному фонарю. Оказавшись подле фонаря,
девятый принц тут же принялся с интересом осматривать его, дабы ненароком не
столкнуться с угрюмым взглядом четвёртого принца. Десятому принцу повезло меньше
всех: он как раз находился напротив брата Со, припав на одно колено. Перемешанное с
болью удивление скользнуло во взгляде Ван Со, когда принц Ын виновато посмотрел на
него снизу вверх. Не в силах больше находиться вблизи от матери, принц Со
стремительно покинул прихожую. Служанки тут же закрыли за ним дверь.
Гора Чхонбон (천봉산)– наивысшая точка современного уезда Синчхон, провинция Южная
Хванхэ (Хванхэ-Намдо), Северная Корея. Высота горы составляет 627 м. Гора Чхонбон
расположена в восточной части уезда Синчхон.
О Небо!.. Если бы оно только знало, как он страдает. Как в минуты своей слабости до
хрипоты молит о помощи, но всё без толку. Всевышний не слышит его. Даже Он
отвернулся от него, плотно закрыв перед ним Небеса. Все покинули его. Но зачем?..
Зачем они так с ним? Что он им сделал?! Почему в этом огромном дворце нет ни одной
живой души, которой он был бы нужен? Которая бы не боялась его, не презирала, а
принимала таким, каким он есть. Почему? Почему у него нет такого человека? Неужели
во всём огромном мире он совсем один? Он… проклятый принц, обречённый на вечные
муки. Если вся его жизнь — сущий ад, то, что же ждёт его после смерти? Будет ещё
хуже? Так что ли?
От этих мыслей Ван Со накрыла волна нестерпимой боли. У самого выхода из Хванджона
он споткнулся. Жгучая душевная боль заполняла каждую клеточку его естества,
разрывая тело и душу на части. Едва держась на ногах, принц Со схватился за дверные
ручки. Как же противно ему здесь находиться. Как же тяжело дышать. Собрав в себе
остаток сил, четвёртый принц широко распахнул входные двери и, пошатываясь, вышел
на свежий воздух. Последние лучи заходящего солнца ласково коснулись его лица.
Столпившиеся за спиной принца служанки поспешно закрыли за ним дверь. Их не на
шутку испугало состояние четвёртого принца, однако ни одна из них так и не
осмелилась осведомиться о его самочувствии. И правильно сделала. Посмей сейчас хоть
кто-нибудь заговорить с ним, он тут же выместит на нём всю свою боль. Он никому не
позволит жалеть себя. Он не слабак, каким считает его мать. Со яростно сжал кулаки.
Придёт время — и он докажет ей, как же глубоко она заблуждалась.
Принц Ван Со полной грудью вдохнул морозный зимний воздух. Он больше никому не
позволит причинять ему боль. Постояв некоторое время на широком пороге Хванджона,
принц стал невольным свидетелем того, как во внутренний двор вошла небольшая
процессия, состоящая из нескольких пар служанок. Из-за сгущавшихся сумерек ему не
удалось разглядеть, кто был во главе этого шествия. Да его это особо и не
интересовало. Лишь бы не столкнуться с ним по дороге.
Шипованный обруч боли всё сильнее сжимал сердце четвёртого принца. Украдкой
посмотрев на приближающееся шествие, Со собрал всю свою волю в кулак и гордо
направился прочь из дворца. В этот момент он как можно быстрее хотел покинуть это
место, забраться куда-нибудь подальше и выплакаться от души, чтобы никто не видел и
не слышал.
Когда Ван Со достиг уже середины внутреннего двора, стараясь держаться как можно
дальше от приближавшейся процессии, что-то глухо отозвалось в его груди, и обруч
нестерпимой боли внезапно спал. От неожиданности принц даже споткнулся на ровном
месте. Что это было? Почему это произошло именно сейчас? Обезумевшей птицей его
сердце остервенело рвалось из груди. Как вкопанный Со застыл на месте, не в силах
сделать и шагу. Да что же это такое? Что с ним происходит?
Словно в ответ на его мысли внутренний двор Хванджона огласил радостный крик:
Ван Со удивлённо уставился на бегущую к нему со всех ног девчонку лет одиннадцати.
Неужели это она?.. Неужели это его младшая сестра, Сан Хи? Принц не верил
собственным глазам. Неужели это и, правда, она?
— Брат Со, вы вернулись! — первой прервала неловкое молчание принцесса Сан Хи.
— Как же я рада, что вы целы и невредимы.
— Ты… не боишься меня? — с трудом выдавил из себя её старший брат. Девчонка слегка
отстранилась и удивлённо посмотрела на него своими пытливыми глазками.
— А чего я должна вас бояться? Вы же мой брат! — воскликнула она и снова прижалась
щекой к его бедру. — Я лишь немного расстроена, что вы не ответили ни на одно моё
письмо за всё время вашего отсутствия.
— Но я не получал никаких писем в Шинджу, — немного растерянно произнёс принц Ван
Со, несмело опустив свои ладони на плечи сестры.
— Странно, — девчушка снова отстранилась и внимательно посмотрела на старшего
брата. — Сестрица Ён Хва обещала, что вы получите все мои письма! — обиженно
воскликнула она и, сжав кулачок, несильно ударила брата в живот. Для Со это было
всего лишь лёгким толчком, и она это прекрасно знала. Подвеска на серебреной
заколке, заложенной за пояс принца, тихо зазвенела. Любопытная девчушка удивлённо
посмотрела на украшение. — Если к вам не доходили мои письма, так почему же вы сами
не писали мне?
Принц Со печально отвёл взгляд. Ему было нечего ей сказать, и младшая сестра это
прекрасно поняла. По той боли, что плескалась в его глазах, и по новым шрамам,
появившимся на его ладонях, она сразу же догадалась, что ему нелегко жилось в чужой
семье. Хоть он никогда и не рассказывал ей об этом, она прекрасно видела всё по его
глазам и тайно сочувствовала. Принцесса знала, что брат Со терпеть не может жалости
к себе, поэтому старалась её не проявлять.
— О, брат, — решила сменить тему Сан Хи, хитро улыбнувшись. — А что это за
пречудесная заколка у вас за поясом? Не мне ли вы решили преподнести её в дар?
— Раз уж заметила, то она твоя, — добродушно фыркнул четвёртый принц, тешась
сообразительностью и хитростью младшей сестры. Как же она похожа на него: и
внешностью, и характером. Практически ничего не взяла от матери, вся в отца. И в
брата, конечно же. Тепло улыбнувшись довольной своей выходкой девчушке, он протянул
ей серебряную заколку для волос.
— Я обязательно надену её на завтрашний праздник, — с сияющей улыбкой сообщила она,
принимая подарок из рук брата. — Надеюсь, хоть в этом году отец мне позволит
присутствовать на церемонии изгнания злых духов. Мне уже скоро двенадцать, а он до
сих пор не разрешает мне смотреть на эту красоту. Сестрице Ён Хве разрешает, а
мне — нет, — обиженно надула губки маленькая принцесса.
— Принцесса Сан Хи, — наконец снова осмелилась подать голос придворная дама в бело-
сиреневом ханбоке. — Императрица и принцы уже заждались вас. Пойдёмте скорее,
темнеет уже.
— Да замолчи ты, наконец! — прикрикнула на неё принцесса, одарив недовольным
взглядом. — Вечно всё тебе не нравится. То нельзя, это нельзя… Да что же всё-таки
можно?!
— Ваше Высочество, — мягко настаивала на своём женщина средних лет, опасливо
поглядывая на четвёртого принца, продолжавшего упорно игнорировать её присутствие.
— Простите меня, но ваша матушка и братья ждут вас.
— Ничего, ещё подождут, — обиженно фыркнула Сан Хи и повернулась к старшему брату,
всё ещё сидевшему на корточках и ласково смотревшему на неё. — Я вижу их каждый
день, а брата Со не видела целых два года.
— Как прикажете, Ваше Высочество, — устало вздохнув, наконец, сдалась придворная
дама и отступила в сторону, к остальным прислужницам, что были заметно моложе её.
Внезапный страх окутал сердце четвёртого принца Ван Со. А что если это всего лишь
сон? Что если это не его смешливая сестрёнка, которую он был вынужден оставить
здесь, во дворце, два года назад, а всего лишь блуждающий призрак, привлечённый его
нестерпимой болью?
— Брат, пойдёмте со мной во дворец, — с надеждой глядя ему в глаза, проговорила Сан
Хи. — Сегодня вы обязательно должны остаться во дворце и почитать мне на ночь
сказку.
— Я только оттуда, — отведя взгляд, тихо проговорил принц Со. Голос его
предательски дрогнул. — И вряд ли смогу остаться на ночь.
Когда робкая прислужница привела его в особую комнату для приготовления к омовению
и, передав предназначенные для купания чёрные шёлковые одежды, поспешно покинула
помещение, принц Со глубоко вздохнул и принялся переодеваться. Неужели это всё ему
не приснилось? Неужели сестрёнка Сан Хи не возненавидела его? Нет, слава
Всевышнему, она всё так же считает его своим братом. Но… заслужил ли он такую
любовь? Ведь раньше он никогда первым не заговаривал с ней. Он боялся, что она
отвергнет его. Но его страхи были напрасными. Когда он был чуть младше, она всегда
оказывалась рядом в минуты его слабости. Принцесса Сан Хи была единственной, кому
он позволял видеть свои слёзы. Вот и сейчас ей снова удалось утолить его боль.
— Ваше Высочество, — раздался из-за двери робкий голос служанки, — всё уже готово.
— Входи, — холодно произнёс он. Служанка несмело вошла в комнату. Заметив небрежно
лежащие на полу одежды, она сразу же принялась аккуратно складывать их. Затем
осторожно распустила длинные волосы Ван Со и начала собирать их в пучок, заколов на
затылке при помощи шпильки. Успешно управившись и с этим заданием, девушка
почтительно поклонилась и, осторожно взяв одежды принца, лёгким кивком пригласила
Со следовать за ней.
Принц Ван Со неохотно направился за ней. Его душу снова окутала щемящая тоска. Его
лучика света, согревавшего его сердце своим теплом, больше не было рядом, и
затаившаяся боль снова давала о себе знать. Как долго он будет проклятым принцем?
Сколько ему ещё страдать? Неужели ему не суждено стать счастливым? Любовь сестры
хоть и согревала его погрузившуюся во мрак душу, но даже она была неспособна
прогнать навсегда эту нестерпимую боль. Боль, что просыпалась каждый раз, когда
четвёртый принц вспоминал о том, кто же он на самом деле. Он — изувеченный принц,
обречённый всю жизнь скитаться по этому миру подобно неприкаянной душе в поисках
надёжного пристанища. О, Небо!.. Как же он устал от всего этого. От постоянной
борьбы за собственное существование и за благосклонность своей матери, от боли, от
тоски по человеческому теплу и ласке, от себя самого…
Несколько мгновений посидев подле своей маски, принц Ван Со выпрямился и начал
понуро спускаться в воду. Высокий, стройный он был бы подобен прекрасной мраморной
статуе, если бы не многочисленные шрамы, покрывавшие его тело и душу. Люди никогда
не считали его привлекательным. Они видели в нём только лишь зверя, свирепого
зверя, готового вцепиться в глотку любому, кто посмеет встать на его пути. Да и сам
Со не считал себя красивым. Он всего лишь уродливый монстр, презираемый всеми.
— Видела? — дрожащим голосом произнёс он и усилием воли отнял руку от своего лица.
Но взгляд Хэ Су не изменился.
— Ты… прекрасен, — прерывисто выдохнула она, и несмело подняла руку, будто
намереваясь прикоснуться к его лицу. Её грудь тяжело вздымалась от волнения.
— Что?! — в тёмно-карих глазах четвёртого принца мгновенно вспыхнула ярость. — Ты в
своём уме? — выкрикнул Ван Со и грубо сжал её запястье. — Как такое уродливое лицо
может быть прекрасным?
— Твоя душа прекрасна, — спокойным тоном пояснила Су. — И не важно, какая у тебя
внешность и кто ты по происхождению. Важно то, какова твоя душа…
— Ложь! — дрожащим голосом прервал её принц Со. — Наглая ложь. Кого в этом мире
интересует твоя душа, если у тебя уродливая внешность?
— Меня… — еле слышно ответила она, накрыв его руку, в которой он сжимал её кисть,
своей ладонью. Словно ошпаренный четвёртый принц отпустил её руку и отшатнулся.
Неужели… Неужели она действительно торёнсин? Эта девушка просто не может быть
человеком. Считать его красивым лишь потому, что у него красивая душа? Полное
безумие. На смену ярости пришло удивление, перемешанное со страхом.
— Забудь меня… — прерывисто произнёс он, неотрывно глядя Хэ Су прямо в глаза.
— Сотри из памяти. Иначе… пожалеешь, — пригрозил принц и стремительно направился
прочь. Выбравшись из наружного бассейна, он поспешно похватал свои вещи и маску и
вихрем вылетел из купальни.
Итак, приступим:
Каягым (가야금) – корейский многострунный щипковый инструмент типа цитры. Был создан
в VI веке н.э. по приказу короля Касиля (также известного как Хаджи), правителя
королевства Тэкая. Первоначальное название – каяго.
Качхе (가체) – большой парик, который носили корейские знатные дамы и кисэн.
— Нужно говорить людям, когда куда-нибудь собираешься идти. Мы всей семьёй тебя
повсюду искали.
Проходя в широко распахнутые ворота, девушка ещё пару раз чихнула, чем очень
встревожила Чхэ Рён и Су Хён. Дабы не дать госпоже окончательно замёрзнуть и
заболеть, девушки поспешно направились к ханоку госпожи Су. К счастью, нужный дом
находился не так уж и далеко, поэтому благодаря служанкам Хэ Су довольно быстро
оказалась в тепле. Пока Чхэ Рён искала в шкафу чистую нижнюю одежду для неё, Су Хён
тем временем старательно сушила Су волосы двумя белыми льняными полотенцами. От
длительного пребывания на улице девушка так сильно продрогла, что никак не могла
согреться, поэтому Чхэ Рён пришлось ещё и на кухню за горячим малиновым чаем
сбегать, после того как вместе с прачкой закончила помогать молодой госпоже
переодеваться.
— А вы умеете создавать проблемы! — сетовала Су Хён, суша волосы Су, пока Чхэ Рён
бегала на кухню. — И чего вас только понесло в ту купальню? Мы же с Чхэ Рён
специально приготовили для вас ванну. Чего было ещё и в купальню отправляться? Вы
точно заболеть захотели.
— Нет, всё совсем не так, — с печальной улыбкой возразила молодая госпожа. — Я не
думала, что из-за меня такой переполох начнётся. Я не специально, правда.
Пока прачка возилась с волосами Хэ Су, тихонько скрипнула дверь, и в комнату вошла
Чхэ Рён, неся перед собой поднос с медным чайником и селадоновой чашкой. Налив
чашку ароматного малинового чая, она передала её госпоже. Та любезно поблагодарила
обеих служанок за заботу и отправила их спать, а сама тем временем принялась
размышлять над недавними событиями.
Похоже, она неспроста оказалась в Корё именно в это время и именно в этом теле. Но
что за судьба уготована ей Небесами? Неужели так важно было отправлять её на тысячу
лет назад, чтобы вселить в тело юной аристократки, свояченицы восьмого принца Ван
Ука? Что это: проклятие или дар Небес? И почему она сегодня чуть ли не весь день
только с четвёртым принцем и сталкивалась? Что-то не похоже это на обычное
совпадение. Да и ещё тот аджосси, уж больно напоминавший её знакомого профессора-
культуролога. Это уж точно не может быть случайностью. Признаться, Су в совпадения
никогда и не верила. Она всегда считала, что всё происходящее в этом мире — не
случайно. Это — результат жизнедеятельности каждого человека. Каждый поступок
влечёт за собой те или иные последствия, независимо от того хорошим он был или
плохим. Постепенно все человеческие действия сплетаются в замысловатую сеть судьбы
и в своё время без предупреждения обрушиваются на головы людей, воздавая каждому
своё. Вероятно, и она, Хэ Су, натворила что-то ужасное, что забросило её настолько
далеко от родного дома и не оставило даже ни малейшего шанса вернуться обратно.
Девушка тяжело вздохнула. Раз уж это её наказание, тогда как она может искупить
свою вину? А если это дар Небес? Хм, довольно странный дар. Ей, конечно, хотелось
побывать в Корё, но не жить же здесь. Эх, как же всё сложно.
Су осторожно отпила немного чая, опасаясь, что он ещё горячий, но, к своему
немалому удивлению, обнаружила, что чай уже давно остыл и сейчас был еле тёплым.
Она снова вздохнула и досадливо покачала головой. Ну вот, даже чая нормально попить
не смогла. Пора бы уже перестать так много думать и, наконец, завалиться спать. С
утра её наверняка подымут очень рано. Как-никак, завтра — последний день уходящего
года. Девушка без особого удовольствия допила остававшийся в чашке чай и
отправилась тушить свечи в ручных прямоугольных фонарях, подвешенных под потолком.
Когда вся комната, наконец, погрузилась во мрак, Хэ Су со спокойной душой улеглась
спать. Однако из-за навязчивых мыслей, постоянно мелькавших в её голове, мечта о
спокойном крепком сне Су всё больше казалась призрачной. С досады девушка даже
перевернулась на другой бок, в надежде, что хоть так ей удастся уснуть. Но даже это
мало чем помогло ей.
Сколько времени она пролежала без сна, без конца ворочаясь и переворачиваясь с боку
на бок, Хэ Су не знала. Однако когда она уже было начала погружаться в сон, её
неожиданно окликнул до боли знакомый голос. Су даже подскочила на кровати и села,
удивлённо уставившись на представшую перед ней женщину. Сон как рукой сняло. Чтобы
убедиться, что она не спит, девушка даже глаза несколько раз потёрла. Но нет,
странное видение никуда не исчезало. Возле кровати Хэ Су действительно стояла
красивая зрелая женщина в сияющих роскошных одеждах. Одета она была в изумрудный
ханбок, богато расшитый золотыми нитями, и выглядывавшие из-под длинной чхимы,
украшенные зелёными узорами белые хе. А на голове у неё был пышный качхе,
украшенный золотыми шпильками и изумрудами, сияющими призрачным блеском, как и вся
женщина.
Девушка с замиранием сердца ловила каждое слово своей матери, боясь упустить что-то
важное.
— Ты видела, в какой нищете доводится жить народу этой страны? — с каждым словом
голос женщины становился всё уверенней, в глазах начал появляться жизнерадостный
блеск. — Ты слышала, какие бедствия ему приходится претерпевать? — женщина
вопросительно взглянула на Хэ Су. От её пристального взгляда девушка невольно
вздрогнула.
— Я видела лишь немногое, матушка, — несмело произнесла она.
— Так отверзи очи и узри, — голос матери Су показался подобным металлу. — Дитя, ты
должна стать матерью для этого народа, — добавила женщина смягчившись. — Ты не
должна позволять им страдать. Утешь их боль, насколько сможешь. Позаботься о них.
Вспомни историю. Вспомни, через что довелось пройти этому народу. Вспомни тех, кто
правил им. Сделай всё возможное, чтобы облегчить страдания твоего народа. Защити
их.
Внезапно тело женщины начало призрачно мерцать. Она крепко прижала дочь к груди и,
немного посидев так с ней некоторое время, неохотно отстранилась. На её лице
промелькнула печальная улыбка.
Зал Хвегён (회경전) – самый большой и самый впечатляющий зал дворца Манвольдэ,
включающий в себя тронный зал.
Кронпринц Чжэ – кронпринц Вон Чжан (настоящее имя неизвестно), третий сын
императора Тхэджо и шестой императрицы Чондок. Был женат на единокровной сестре,
принцессе Хын Бан (младшая дочь императора Ван Гона и императрицы Ю). Его и Хын Бан
младшая дочь, принцесса Дэ Мьён, стала пятой женой пятого императора.
Императрица Ю в холодном поту проснулась от ночного кошмара и осовелым взглядом
оглядела свои погружённые во мрак покои. Перед глазами всё плыло, в висках стучало.
Дыхание сбилось, будто она всю ночь уходила от погони, а сердце обезумевшим зверем
рвалось из груди. Приподнявшись на локтях, императрица приглушённо вскрикнула от
внезапной боли в сердце. Неужели весь тот ужас, что ей довелось пережить, был всего
лишь сном? Как такое могло произойти с ней, пусть даже и во сне? Она с трудом
верила в то, что проснулась. Ей всё ещё казалось, что все её надежды рассыпались
прахом.
Больше всего на свете императрица Ю Чжи На боялась лишиться власти. Но этот сон,
этот кошмар был настолько реалистичен, что заставил её поверить в своё поражение.
Странное ночное видение никак не давало ей покоя. Особенно её беспокоило то, кем
был тот прекрасный юноша, так похожий на молодую девушку? Это точно не может быть
пустой иллюзией. Если бы что-то подобное приснилось императрице в какой-нибудь
другой день, она бы проигнорировала его. Но сегодняшней ночью начнётся празднование
Соллаля, и она не может оставить этот кошмар без внимания, иначе быть беде. Сны в
канун Нового года всегда вещие, не стоит забывать об этом. Она просто обязана
хорошенько обдумать всё, что ей приснилось. Быть может, милостивый Будда поможет ей
правильно истолковать приснившееся.
— Ваше Величество, всё уже готово! — послышался из соседней комнаты бодрый голос
служанки. Прежде, чем уйти, императрица напоследок глубоко вздохнула, наслаждаясь
свежестью зимнего воздуха, и, захлопнув ставни, с горделивой осанкой направилась в
купальню.
Нежный аромат лепестков болгарских роз, заполнявших бассейн, и приятное тепло воды
позволили ей, наконец, расслабиться, а горячий чай из лепестков хризантем помог
унять расходившееся сердце. Однако даже это не помогло императрице Ю забыть
сегодняшний ночной кошмар. Она до сих пор ясно видела, как сидит на золотом троне,
украшенном драгоценными камнями. На ней надеты роскошные шёлковые одежды, а на
голове у неё — золотая корона в виде гордо расправившего крылья феникса и несколько
изящных квансик. Её трон возвышается над собравшимися вокруг простолюдинами,
несущими к его подножию всевозможные дары: драгоценности, разноцветные ткани и
фрукты. Все они благоговейно смотрят на неё. Одни неустанно бьют поклоны перед ней,
другие же обмахивают её двумя опахалами из павлиньих перьев. Весь Хвегён наполнен
мягким светом. Императрицу Чжи На наполняет неудержимая радость: наконец-то она
достигла всего, чего желала. Она всё ещё молода и прекрасна, в её бархатных руках
сосредоточена вся императорская власть. Она сама, а не посредством императора-
марионетки правит государством. И осознание собственного превосходства заполняет
всё её существо, заставляя ликовать. На лице императрицы расцветает счастливая
улыбка. Все её мечты и стремления наконец-то воплотились в жизнь.
— Что привело тебя, дитя, в такую рань ко мне? — с тёплой улыбкой на губах
поинтересовалась женщина, усаживаясь на своём обычном месте. Вошедшая в комнату с
подносом служанка подала императрице Ю чашку горячего хризантемового чая.
— Я хотела поприветствовать вас, матушка, — такой же тёплой улыбкой ответила
принцесса, неторопливо потягивая свой любимый чай. Неповторимый аромат чая из
орхидеи наполнял собой всю комнату. Мать с хитрой улыбкой взглянула на дочь.
— Снова пришла просить о дозволении присутствовать на церемонии?
— Матушка, — со вздохом произнесла Сан Хи. В её планы не входило так быстро
заводить разговор на беспокоившую её тему. Первоначально она планировала поговорить
с матушкой на отвлечённые темы, а уж потом и о сегодняшнем ритуале вскользь
упомянуть (чтобы это не выглядело подозрительным). Но проницательная императрица
Чжи На, довольно хорошо знавшая свою младшую дочь, тут же разрушила все её планы.
— Вы как всегда правы, — добавила девчушка, немного погрустнев. — Не могли бы вы
упросить отца? Быть может, он хоть в этот раз позволит мне посмотреть на
выступление братьев.
— И думать забудь, — холодно отрезала мать, изучая золотистую жидкость в своей
чашке. — Тебе ещё рано смотреть на такое.
— Но, Ваше Величество! — жалобно посмотрела на неё принцесса Сан Хи, с досады
поставив чашку ароматного чая на столик. — Почему третья императрица Рю Ок Сун
разрешает своему сыну, принцу Чжэ, присутствовать при провидении ритуала, а вы
мне — нет? Её сын старше меня всего лишь на год.
— Нет, — решительно возразила императрица Чжи На, резко поставив свою чашку на
столик. — Пока я не добьюсь от тебя повиновения, ты никуда не пойдёшь.
— Матушка, зачем вы так? — жалобно всхлипнула Сан Хи, вскакивая со своего места.
Всю свойственную ей детскую весёлость как ветром сдуло, будто её и не было вовсе.
На глаза расстроенной принцессы навернулись слёзы. — Какая муха вас укусила? Или вы
хотите испортить мне настроение, как и вчера брату Со? — обиженно бросила девчушка,
намереваясь стремглав вылететь из покоев матери. Но не успела она и шагу ступить,
как императрица Ю тут же схватила её за руку.
— Снова виделась с четвёртым принцем, — укоризненно произнесла она. Однако
прозвучало это не как вопрос. Расстроенная принцесса прекрасно понимала это и
поэтому ничего не ответила. — Я же предупреждала тебя, чтобы ты не смела к нему
приближаться. А уж тем более заговаривать с ним. Он — очень опасный человек, —
начала читать нотации императрица Ю Чжи На. Она прекрасно знала, что её
одиннадцатилетнюю дочку это жутко раздражает, но всё равно упрямо продолжала так
поступать. Воспитательные моменты ещё никому не повредили. Сан Хи обиженно
посмотрела на мать и попыталась вырвать свою маленькую ручонку из её крепкой
хватки. Однако её силы было не достаточно, женщина даже и не думала отпускать её
руку. — Он, даже не задумываясь, может причинить тебе вред. Ты должна держаться
подальше от таких, как он. Ты меня услышала? — строго спросила императрица,
заглядывая в глаза дочери. По щекам принцессы покатились слёзы.
— Как я могу поступить так с ним? Он же мой брат! — оскорблённо вскричала Сан Хи,
тщётно пытаясь вырваться из рук матери. — Я ни за что на свете не предам его.
— Он уже давно не твой брат! — воскликнула императрица Чжи На, гневно сверкнув
глазами. — Он был усыновлён семьёй Кан девять лет назад — и больше не приходится
мне сыном.
— Мне всё равно! — настаивала на своём заплаканная принцесса Сан Хи. — Он был моим
старшим братом с самого моего рождения и будет им всегда.
— Ещё раз посмеешь со мной заговорить о Со — накажу, — сквозь зубы процедила
императрица Ю. — Я подумывала о том, чтобы разрешить тебе присутствовать на
ритуале, но ты меня разочаровала, — добавила она более спокойным тоном, заметив
неподдельный испуг на лице дочери. — Иди и больше не попадайся мне на глаза
сегодня.
— Да, — небрежно кинула ей вслед женщина. По правде говоря, настроение у неё было
отвратительным. Если ещё час назад она была в более-менее благостном настроении, то
сейчас её расположение духа было прескверным. Умеет же эта упрямая девчонка
испортить настроение. Впрочем, как и её старший брат Со. — Если ещё раз попытаешься
пробраться в зрительный зал, — строго предупредила императрица, когда принцесса Сан
Хи остановилась чуть ли не у самой двери и снова посмотрела на неё, — то ты и твоя
служанка, которая в этот раз осмелится помогать тебе, будете со всей строгостью
наказаны. Я не потерплю неповиновения. Ты уже достаточно взрослая, чтобы отвечать
за свои поступки.
— Так, значит, как за поступки отвечать, так я уже достаточно взрослая, — обиженно
буркнула её дочь. — А как позволить мне на церемонию проведения Нарэ посмотреть,
так я ещё не доросла. Я не понимаю вас, матушка, — разочаровано фыркнула она,
открывая двустворчатую дверь.
— Сан Хи! — прикрикнула на неё императрица Ю. — Пока я не добьюсь от тебя должного
уважения, ни на какой ритуал ты не пойдёшь. Ты — принцесса, и должна вести себя
соответственно.
— Пожалуй, я пойду, матушка, — сдержанным тоном проговорила Сан Хи и вышла вон из
комнаты.
— Куда направилась? — крикнула ей вслед императрица. — Я ещё не договорила!
— Как куда? Исполнять ваш приказ весь день не попадаться вам на глаза, — буркнула
себе под нос принцесса и, не оборачиваясь, покинула прихожую. Прислужницы сразу же
позакрывали за ней двери.
— Вот что за непослушный ребёнок! — досадливо вздохнула женщина, оставшись одна.
— Всегда поступает так, как ей вздумается, — добавила она и задумчиво взяла в руки
чашку с недопитым хризантемовым чаем. Посидев так немного, императрица неторопливо
поднялась из-за чайного столика. — Принесите мои церемониальные одежды. И приберите
здесь, живо.
Когда всё уже было готово, императрица Ю с довольным видом подошла к зеркалу.
Служанки постарались на славу: на сегодняшнем ритуале никто не сравнится с её
красотой. Вдоволь налюбовавшись своим великолепным видом, императрица Чжи На широко
улыбнулась. Сегодня она должна затмить своей красотой всех жён императора. Никто не
должен выглядеть лучше её, иначе ему несдобровать.
Ён Хву очень обрадовало то, что сегодня утром недалёкая служанка договорилась
именно с бандой Чжэ Ккаль — наиболее влиятельной бандой столицы. Её услуги стоили,
конечно же, не дёшево, но зато порученные приказы она всегда выполняла тщательно.
Принцессе однажды уже доводилось иметь дело с этой бандой, и она была очень
довольна результатом. Поэтому тюк риса того стоил.
Когда посыльный Пак Чона, главаря банды Чжэ Ккаль, покинул покои принцессы Ён Хвы,
девушка была в прекрасном расположении духа. Наконец-то у неё появилась возможность
отомстить. По счастью, Пак Чон с радостью согласился провести сегодня ночью
воспитательную беседу с Хэ Су, после которой эта несносная девка станет тише воды,
ниже травы. Принцесса Хванбо была очень довольна этим. Она даже не пожалела тюка
риса по такому случаю, в очередной раз приказав прислуге утаить недостачу. Её
брату, принцу Уку, незачем знать, что одного тюка недостаёт. Он и так собирался по
случаю Соллаля заняться раздачей продовольствия бедным жителям Сонгака. Так что
одним тюком риса больше, одним меньше — особой роли не играло. Если брат всё же
обнаружит пропажу, то, что будет со слугами, отвечающими за сохранность
продовольствия, не особо-то и волновало принцессу Ён Хву. Двадцать ударов ивовыми
прутьями ещё никому не навредили. Да и сама принцесса время от времени порола
нерадивых слуг за различные проступки. Она всегда считала, что порка — прекрасный
инструмент для дрессировки прислуги. Если с самого начала непослушный слуга не
знает своего места, то потом уже будет довольно сложно с ним справиться, не
прибегая к силе. Не будь Хэ Су родственницей Мён Хи, Ён Хва давно бы её выпорола.
Эта невоспитанная девка несомненно заслуживает наказания. Но так как у принцессы
Хванбо не было достаточных оснований для порки сестры своей невестки, то она решила
прибегнуть к услугам местной банды. Всё равно никто не узнает, что за всем этим
стоит принцесса. Ён Хва находилась в предвкушении. Как же ей хотелось увидеть
перепуганную физиономию дурочки Су после знакомства с бравыми парнями из банды Чжэ
Ккаль. После подобной встречи эта дрянь определённо точно будет вести себя как
мышка.
Принцесса Ён Хва очень надеялась, что у Пак Чона хватит ума попридержать своих
мальцов, чтобы они особо руки-то не распускали. А то ведь если обнаружится, что над
Хэ Су надругались, восьмой принц всю столицу на уши поднимет. Как-никак Су не
просто его родственница, она ещё и родственница императора Ван Гона и четвёртого
принца Ван Со. А уж если слухи и до Кёнджу дойдут, то непременно в Сонгак примчится
и сам Ван Бу. Столько шума поднимется из-за какой-то девки, а уж этого Ён Хва никак
не хотела. Пусть уж лучше Чжэ Ккаль попугает эту крысу как следует, чем создаст ещё
больше проблем своим безрассудством.
Служанка быстро поклонилась и поспешно покинула покои принцессы. Едва только дверь
за Чхэ Рён закрылась, как к Её Высочеству пожаловала невестка, интересуясь, готова
ли золовка идти во дворец к Его Величеству. Принцесса Ён Хва недовольно фыркнула,
но заметив недоумённый взгляд Мён Хи, тепло улыбнулась.
С самого детства вторая императрица Хванбо Чжи Ён готовила свою младшую дочь к
жизни во дворце. Она всегда мечтала о том, чтобы её драгоценная дочь стала женой
будущего императора, которому предстоит взойти на престол после настоящего
правителя Корё — императора Ван Гона. Но Ён Хва была категорически против
становления второй женой наследного принца Му. Она всегда стремилась быть первой.
Во всём. Да и к тому же на днях встал вопрос об отречении кронпринца от престола. А
это не играло на руку второй императрице, но зато очень радовало её дочь: теперь ей
уж точно не придётся выходить замуж за первого принца Ван Му. Благодаря этому
событию вторая императрица Хванбо оставила бесполезные уговоры и больше не донимала
ими дочь.
— Три цветка расцвело во дворце! — радостно воскликнула императрица Чжи На, подходя
поближе ко второй императрице Чжи Ён и её спутницам. Принцесса Ён Хва и Мён Хи
почтительно поклонились новоприбывшей.
— Королева Хванбо, — добавила императрица Ю, оглядев соперницу с ног до головы, —
сегодня вы выглядите более элегантно.
— Императрица Ю, — с лёгкой улыбкой ответила вторая императрица, — вы очень красивы
сегодня.
— Как я могу забыть такую обиду?! — дрожащим голосом произнесла девушка. Она
никогда не простит императрице Ю Чжи На шестилетнюю ссылку в Хванджу, родной город
клана Хванбо, ведь именно она оклеветала её мать в том, чего та не совершала.
— Почему ты не привела Хэ Су? — стараясь скрыть нарастающее раздражение и заодно
сменить тему, обратилась к снохе вторая императрица Чжи Ён. Ей так же, как и её
дочери, не давала покоя давняя обида. Однако женщина прекрасно знала, что
скоропалительные решения могут привести к нежелательным последствиям. Месть — это
блюдо, которое подают холодным. Она ещё отомстит, обязательно отомстит, но только
после того, как будет полностью уверена, что её сопернице не избежать наказания.
— Весь дворец уже знает о беспорядке, который она учинила, — с тёплой улыбкой
произнесла вторая императрица. Смелая выходка этой девчонки заставила вторую
императрицу Хванбо заинтересоваться её особой. — Было бы неплохо познакомиться с
ней поближе.
— Она наделала много ошибок из-за своего недуга, — с виноватой улыбкой ответила Мён
Хи. — Поэтому я решила, что будет благоразумнее оставить её веселиться в
одиночестве.
— Хорошо, — кивнула императрица, довольная ответом невестки. — Давайте поторопимся,
император ждёт, — добавила она чуть громче и направилась в Хвансон. Все остальные
последовали за ней.
«Матушка, чтобы вы не говорили, но я отомщу за вас, — пообещала про себя принцесса
Ён Хва. — Императрица Ю ещё будет валяться у вас в ногах, слёзно моля о прощении.
Вы ещё насладитесь её слезами. Я вам это обещаю».
Одна мера риса – учитывая то, что во времена Корё основной «валютой» служили рис и
свитки ткани, а для особо крупных платежей изредка использовались слитки серебра
(из-за своеобразной формы часто называемые «серебряными бутылками»), я решила
использовать именно рис в качестве оплаты. В данном случае одна мера – небольшое
количество риса, достаточное для изготовления одного рисового шарика.
Раньше, когда Су ещё была самой собой и жила в своей собственной эпохе, ей редко
доводилось встретить действительно искреннего человека, который бы не пытался
казаться лучше, чем он есть на самом деле, а просто оставался бы самим собой. У неё
было много знакомых, которые до жути боялись принять себя такими, какие они есть,
всеми силами стараясь подражать своим кумирам. Она знала их на протяжении многих
лет, но никогда по-настоящему им не доверяла. Ведь как можно доверять тому, кто сам
себе довериться боится?
Но с Су Хён всё было совершенно иначе. Эта девушка в душе всё ещё оставалась
ребёнком. Она смотрела на мир с широко распахнутыми глазами, в которых плескалось
девичье любопытство с примесью детской наивности. Нельзя было сказать, что эта
двадцатитрёхлетняя девушка простодушна и беспечна как ребёнок. По её уставшим
глазам без труда можно было прочесть, что за свою не столь долгую жизнь ей пришлось
многое пережить. Ей знакомы и радости, и лишения. Хоть и жилось ей порой не сладко,
однако это не сломило её, а наоборот, сделало сильнее и мудрее. Именно за то, что,
несмотря на тяготы, Су Хён всегда находила в себе силы жить дальше, Хэ Су и
привязалась к этой девушке. Для неё она стала не просто служанкой, а хорошей
подругой.
— И что вам нужно от моего сына? Неужели на какой-то дурной поступок подбить
решили?
— Нет-нет, — возразила Су. — Вы всё не так поняли. Он просто выглядел очень
голодным, и я не могла не накормить его.
— Кто вы такая, что без разрешения заботитесь о чужих детях?! — не унималась
взволнованная мать. — Почём мне знать, что вы не навредите моему ребёнку? Для вас,
господ, смерть какого-то жалкого простолюдина — развлечение, а матерям-то как
прикажете жить после этого?! — чуть ли не прокричала женщина, прижимая к сердцу
сына. На её пылавших гневом и тревогой глазах выступили слёзы.
— Зачем вы так? — вступилась за свою госпожу Су Хён. — Госпожа Су даже и не думала
вредить вашему сыну. Она всего лишь хотела помочь…
— А кто её просил нам помогать? — сухо отрезала мать Ёна, уже почти доевшего свой
тток. — Мы не нуждаемся в милости господ! — сердито воскликнула она и, вырвав из
рук недоумевающего сына недоеденный рисовый шарик, бросила его Хэ Су под ноги. — Мы
и без ваших подачек обойдёмся. Просто дайте нам нормально жить. Больше нам ничего и
не нужно, — добавила женщина, глотая слёзы и взяв сына за руку, поспешно удалилась.
— И чего она взъелась на вас из-за какого-то ттока? — искренне недоумевала Су Хён,
когда незнакомка вместе со своим сыном затерялась в толпе. — Вы же ничего плохого
не сделали.
— Полно тебе возмущаться, — мягко возразила Су, приподняв руку. — Она — мать. Её
тоже можно понять. Кто знает, как бы ты поступила на её месте, когда бы к твоему
ребёнку подошла какая-нибудь расфуфыренная госпожа со служанкой и предложила ему
рисовый шарик.
— Если бы это была принцесса Ён Хва, — ехидно хихикнула служанка, — я бы подхватила
ребёнка на руки и без оглядки убежала бы прочь.
— Вот именно так и поступила эта несчастная мать, — проговорила молодая госпожа,
печально оглядывая толпу.
— Госпожа, пойдемте, посмотрим на светящиеся пагоды, — решила сменить тему Су Хён,
легонько потянув собеседницу за рукав. — Уже стемнело, и они должны быть особенно
красивыми.
— Да, — согласно кивнула девушка, выдавив из себя вымученную улыбку. По какой-то
непонятной причине её душу окутала тоска, и это произошло не из-за Ёна и его
матери, а из-за чего-то ещё. Вот из-за чего именно, Хэ Су никак не могла понять.
Странное чувство захватило все её мысли, не давая думать ни о чём другом, кроме как
о непонятной ей тоске. Ни с того ни с сего девушке захотелось разрыдаться и уйти
куда-нибудь подальше от этой суеты. Куда-нибудь, где бы её никто не побеспокоил.
Как хорошо, что Су Хён сама предложила ей покинуть это место и отправиться туда,
где среди удивительной красоты бумажных фонариков стояли светящиеся пагоды. Да и
было там не так многолюдно, как здесь.
— Верни мне гребень, сейчас же! — потребовала запыхавшаяся Су, с каждым шагом всё
дальше удаляясь от людных улиц столицы. Позади уже давно осталась тихая река с
неописуемой красоты светящимися фонариками и пагодами, а там минули и последние
дома Сонгака, за которыми начинался вязовый лес, плавно переходящий в берёзовую
рощу. — Это уже не смешно, — добавила она с досадой, на что прыткий юноша ответил
насмешливым взглядом, повернувшись к ней лишь на мгновение.
Едва только девушка вбежала в берёзовую рощу, как внезапно её накрыла тревога: тот,
за кем она гналась, бесследно исчез. Вокруг было подозрительно тихо: ни зверь, ни
птица, ни шелест потревоженной ветром листвы не нарушали лесной покой. Всё как
будто затаилось, в ожидании чего-то неизбежного.
— И что это за редкая птица угодила в наши силки? — послышался знакомый бархатистый
голос. Это точно был тот переодетый в шута воришка, который и заманил её сюда.
Пойманная в ловушку девушка даже не посмотрела в его сторону, судорожно соображая,
как же выбраться отсюда живой. В её душе начала зарождаться паника.
— Если вы думаете, что сможете разжиться на мне, — возвысила голос Хэ Су, стараясь
придать ему как можно больше уверенности, — так у вас ничего не выйдет: при мне нет
никаких драгоценностей. А ту единственную, которая и была, стащил ваш подельник, —
добавила она, указывая на своего недавнего знакомого.
— И этот старый гребень ты называешь драгоценностью? — насмешливо фыркнул юноша,
способный посрамить своей красотой любую девушку. — Мой турумаги и то дороже стоит,
чем твоя безделушка. Можешь забрать её себе, — с хитрой улыбкой добавил он, кинув
гребень под ноги собеседнице. Но Су даже не сдвинулась с места. Она прекрасно
знала, что стоит ей только наклониться за украшением, как эта разбойничья шайка тут
же накинется на неё со всех сторон. И тогда ей точно придётся худо.
— Тебе вернули принадлежащее тебе, а ты даже не хочешь поднять его с земли, — с
едва различимой насмешкой бросил мужчина в рогатой зелёной маске, медленно
приближаясь к Хэ Су. Его голос девушка сразу же узнала. Это именно его она впервые
услышала, когда несколькими минутами ранее прибежала в этот злосчастный лес. — Как
невежливо с твоей стороны разбрасываться подарками, — добавил он, коротко
переглянувшись со своими подельниками.
— Что вам нужно от меня? — строго спросила Су. К счастью, её голос не выдал
бушевавший внутри неё страх. Как же ей хотелось поскорее вырваться из этой ловушки!
Ноги так и просились пуститься наутёк, чтоб только пятки сверкали. Однако девушка
всё же нашла в себе силы оставаться на месте и сохранять видимое хладнокровие. Если
сейчас она допустит хоть малейшую ошибку, то ей несдобровать. Сделав вид, что
просто рассматривает постепенно сужавшийся вокруг неё круг бандитов, Хэ Су начала
судорожно искать глазами хоть кой-то более-менее прочный дрын. С боевым шестом она
умела обращаться довольно хорошо. Поэтому Су была уверена, что отбить первую атаку
будет в состоянии. Девушка догадывалась, что эти бандиты вряд ли имеют хоть
малейшее представление о том, что она обладает боевыми искусствами. Иначе, с какой
бы стати они с такой беспечностью осмелились бы идти на неё с голыми руками.
— А разве не понятно? — послышался где-то справа вкрадчивый скрипучий голос.
— Молоденькая красивая девушка, одна, среди мужчин, в лесу. Что бы это могло
значить?
От его слов по телу Хэ Су пробежала мелкая дрожь. Ей так хотелось сорваться с места
и кинуться наутёк. В висках стучала кровь, сердце бешено колотилось в груди.
Девушка с трудом держала себя в руках. С каждым шагом бандитов смелость неумолимо
покидала Су. Пойманная в ловушку она в последний раз отчаянно оглянулась по
сторонам. На этот раз на глаза ей попалась более-менее прочная на вид палка,
которая не должна была сломаться сразу же после первого удара. Хэ Су облегчённо
вздохнула. Осталось только подобрать её с земли и обороняться станет значительно
легче. Су, конечно же, могла и в рукопашную вступить с этими бандитами, однако
больше предпочитала держать их на расстоянии. Ей ведь не известны их сильные и
слабые стороны, поэтому лучше не рисковать. А то мало ли, чем это может закончиться
для неё?
Слова девятого брата очень развеселили слышавших его колкости, но только не самого
Ына. Выругавшись себе под нос, тот обиженно посмотрел на старшего брата.
Как только Чжи Мон умолк, император Ван Гон сразу же поднял вверх правую руку, тем
самым объявляя об официальном начале церемонии. Дважды прозвучал глухой стон бука,
заставив находившихся на сцене правящих ритуалом принцев и охотника на демонов
закружиться в причудливом танце, время от времени выбрасывая вперёд руку с оружием.
Едва только голос Чан Су умолк, как на драконью площадку тут же начали выскакивать
неизвестные в демонических масках, заставив императора и всех присутствующих
застыть в изумлении. Мгновенно обнажив меч, один из незваных гостей сразу же
набросился на экзорциста. Стараясь отразить удар, тот моментально закрылся от
нападающего щитом. Однако атака наёмного убийцы была настолько сильной, что
вынудила Фансянши припасть на одно колено. Острый меч без особого труда пронзил
медный щит насквозь, к счастью, даже не задев принца. Остальные наёмники тоже
обнажили свои мечи.
— Му! — воскликнул напуганный император Ван Гон, готовый в любой момент броситься
на помощь раненому сыну. Перепуганная до смерти вторая императрица Хванбо Чжи Ён
судорожно хватала ртом воздух. По её испуганному виду было заметно, что ещё чуть-
чуть, и она точно шлёпнется в обморок. Стоявшая подле неё принцесса Ён Хва
испуганно вытаращила глаза и начала прерывисто всхлипывать. Охваченная страхом Хэ
Мён Хи судорожно сжала свой носовой платок. Все находившиеся на площадке перед
императорским дворцом и созерцавшие разыгравшееся внизу сражение были охвачены
страхом. Все, кроме императрицы Ю, ожидавшей последнего акта этого затянувшегося
спектакля.
«Проклятый Му! — пронеслось в голове у третьего принца. — Из-за тебя все мои планы
пошли прахом. Я никогда не забуду этого и не прощу».
— Поймать их! — едва сдерживая переполнявшую его ярость, прокричал принц Ё. Бросив
испепеляющий взгляд на всё ещё стоявшего на коленях принца Му, он резво убежал с
несколькими облачёнными в металлические доспехи гвардейцами.
— Императорская армия! За мной! — что было духу, прокричал запыхавшийся восьмой
принц Ван Ук и, коротко взглянув на раненого первого принца, умчался прочь с
остальными воинами.
— Му! — взволнованный император бросился к одетому в маску экзорциста кронпринцу и
осторожно снял с того личину, надеясь увидеть родное лицо. Каково же было его
удивление, когда вместо первого принца Му перед ним предстал совершенно другой
человек. — Ты… ты четвёртый принц, — с трудом выдавил из себя изумлённый отец. С
невысказанной болью раненый принц Ван Со наблюдал, как в глазах его императора
постепенно угасает всякий к нему интерес, и как в них начинает нарастать тревога
за наследника престола. Но не только правитель Корё был изумлён подобным поворотом
событий. Все остальные тоже были повергнуты в шок. В особенности больше всех
недоумевала расстроенная неудачей императрица Чжи На. Она никак не ожидала увидеть
на месте кронпринца своего собственного сына.
— Где наследный принц? — прокричал император Ван Гон, отчаянно озираясь по
сторонам. — Что с ним произошло?!
Слова обеспокоенного потерей сына отца, подобно острому кинжалу пронзили сердце всё
ещё стоявшего на коленях Со. Несчастный, отверженный всеми принц… В этот самый
момент никому не было никакого дела ни до него, ни до его раны. Даже родной отец и
тот потерял к нему всякий интерес, слишком озабоченный поисками старшего сына. Боль
обиды разрывала сердце и душу четвёртого принца на части. Если бы он умер сегодня
ночью, то проронил бы хоть кто-нибудь над ним хотя бы слезу. Хоть кто-нибудь хотя
бы попытался согреть его охладевающее тело своим теплом? Хоть кто-нибудь?! Хотя бы
кто-то… Нет, несомненно, смерть принца Ван Со была бы страшной трагедией для его
младшей сестрёнки, принцессы Сан Хи. Только и всего. Вряд ли даже его родные
родители проронили бы над ним хотя бы слезу. В этом мире он никому не нужен, кроме
Сан Хи. Никому. О, Небо! Как же он устал от этого всего! Как же он устал от этой
нестерпимой боли. До каких пор это всё будет продолжаться? До каких?! За что ему
всё это? Чем он заслужил такую немилость?..
Как только принц Со оказался на окраине столицы, он тут же со всех ног влетел в
вязовый лес и что было духу помчался за бегущими впереди наёмными убийцами. Очень
скоро вязник сменила берёзовая роща. Подобно стреле несясь среди чёрно-белых
деревьев, освещённых слабым светом молодого месяца, и ничего не замечая на своём
пути, кроме стремительно удалявшихся беглецов, принц Со неожиданно для себя вылетел
на широкую лесную поляну и едва ли не растянулся на земле от удивления. Прямо перед
ним, окружённая бандой неизвестных, вооружённых вдетыми в ножны мечами, Хэ Су
неистово отражала деревянным дрыном каждую их атаку. Наёмные убийцы в зелёных
масках без особого труда обогнули сражавшихся и тут же разбежались в разные
стороны. Приглушённо выругавшись, Ван Со бросился за ними.
— Беги, Кён Хва! — раздался отчаянный крик предводителя банды. — Беги, я сказал!
— Я не брошу тебя, брат! — прокричал ему в ответ смазливый мальчишка.
— Я сказал, беги! — прорычал замахнувшийся на него мечом мужчина. — Иначе я сам
тебя прикончу!
— Брат! — сквозь слёзы пролепетал юноша и бросился прочь. Едва ли он успел скрыться
за деревьями, как в следующее мгновение на первого попавшегося бандита с яростным
рыком набросился четвёртый принц Ван Со. Зазевавшийся юноша только и успел, что
закрыться рукой от неумолимо приближавшегося к его шее меча. От столкновения с
холодным металлом лучевая и локтевая кости не выдержали и с тошнотворным хрустом
раскололись надвое. Отделённая от тела рука гулко шлёпнулась на землю, разбрызгивая
в разные стороны струи крови. Не успел обрубок коснуться земли, как слегка
замедливший своё движение меч обрушился на шею бандита, разорвав сонную артерию.
Дико вскрикнув от нестерпимой боли, парень замертво рухнул на обагрённую
собственной кровью прошлогоднюю листву.
— Ну, и?! — грозно воскликнул принц Со и выставил перед собой окровавленный меч,
загораживая своим телом едва державшуюся на ногах Хэ Су. — Кто следующий желает
встретиться с вечностью?
— Говори, — сквозь зубы прошипел разъярённый не на шутку принц Ван Со. — Кто тебя
послал?!
— Лучше убейте меня прямо сейчас, Ваше Высочество, — с трудом превозмогая боль,
сбивчиво проговорил раненый, — но этого я вам ни за что не скажу.
— Отлично, — хищный оскал осветил искажённое яростью лицо принца Со. — Я буду
отрезать от тебя по кусочку, пока ты не расскажешь мне всей правды. Ещё раз
спрашиваю: кто тебя послал?
— Принц… — обессилено прошептала Су, медленно оседая на землю. Но Ван Со даже с
места не сдвинулся, лишь коротко взглянув на растянувшуюся на лиственном покрывале
еле живую девушку.
— И почему я должен верить тебе? — хищно прищурился четвёртый принц. — Я первый раз
тебя вижу.
— Принц, — твёрдо проговорила Хэ Су, из последних сил схватив Ван Со за державшую
меч руку. Она едва стояла на ногах от бешеной усталости, но всё равно продолжала
делать вид, что у неё всё в порядке. Су не могла сейчас дать слабину, когда её
вмешательство могло спасти жизнь тому, кто мог бы быть для неё полезным.
— Отпустите его, — добавила она спокойным тоном. — Он сказал вам всё, что знал.
— Разве? — лицо четвёртого принца осветила зловещая улыбка. — И это говорит та, что
по своей же глупости чуть не погибла от рук его подельников?
— Да, я сглупила, — раздражённо сверкнула на него глазами Су. — Но это не даёт вам
никакого права убивать безоружных.
— Да что ты говоришь! — Ван Со грубо приставил к её горлу меч. — Тоже умереть
захотелось?
— Можете угрожать мне сколько угодно, — осторожно отведя меч в сторону, проговорила
девушка, — но я никогда не изменю своего мнения.
— Вот как! — принц Со зловеще оскалился. — И откуда мы такие смелые взялись? — с
хищным прищуром проговорил он, решительно наступая на Хэ Су. Пока всё его внимание
было поглощено новой жертвой, на которой он готов был выместить всю свою злость,
Кён Хва осторожно подполз к уже пришедшему в себя побратиму. Пак Чон (а это был
именно он) осторожно оперся на его плечо и вместе с ним поспешил убраться с этого
проклятого места, чуть ли не ставшего их совместной могилой. С этого самого момента
главарь банды Чжэ Ккаль поклялся себе в том, что ни за что и ни при каких
обстоятельствах больше не будет иметь никаких дел ни с принцессой Ён Хвой, ни с
другими отпрысками императорской семьи.
Чхон (천) – корейская мера длины, равная 3,03 см. Чем-то схожа с нашими
дециметрами. 10 чхон = 1 чхок.
Серебристый свет серповидного месяца робко пробивался сквозь обнажённые ветви
чёрно-белых красавиц берёз, освещая собой залитую кровью поляну. На одном из
деревьев протяжно ухнул филин и, шумно захлопав крыльями, полетел прочь из
березняка. Пролетая над широким перелесьем, птица подозрительно покосилась на
вспугнувшую её парочку, вот уже минут пятнадцать выяснявшую отношения.
Вначале к этой злосчастной поляне вообще подходить было страшно. Всё лесное зверьё
переполошила закипевшая на ней непонятная и чересчур шумная возня. Сонные белки,
разбуженные криками и звяканьем металла, боязливо повысовывались из своих гнёзд,
пытаясь выяснить причину внезапного шума. Но сразу же после пронёсшегося по всей
роще пронзительного крика тут же скрылись в уютных дуплах, боясь и нос показать
наружу. Молодой изюбрь, бродивший неподалёку в поисках корма, испуганно вкинул
голову и стремглав помчался прочь из березняка. Потревоженный шумом и беготнёй
кабан резко подскочил со своей уютной ночёвки и, раздражённо хрюкая, поскорее
поспешил убраться отсюда. Всей лесной братии было места мало из-за выяснявших между
собой отношения людей. Разносившиеся повсюду предсмертные стоны, крики и лязг
металла обескураживали и до жути пугали недоумевающих животных, заставляя их без
оглядки покидать эту злосчастную берёзовую рощу. Но вскоре бесконечная возня
наконец-то прекратилась, позволив встревоженным обитателям леса спокойно заняться
своими делами.
— И чем же ты так насолила Ён Хве, что она даже убийц к тебе подослала? — с хищным
прищуром проговорил принц, подходя чуть ли не вплотную к безоружной девушке и
слегка наклонив голову набок.
— А вам-то какое дело до наших с принцессой разборок? — Хэ Су гневно сверкнула
глазами на четвёртого принца. — Это наше личное дело и вам не стоит сюда
вмешиваться.
— Вот, значит, как, — задумчиво проговорил принц, не отрывая от собеседницы
пристального взгляда. — Тогда, может, мне не стоило и в драку из-за тебя
ввязываться?
— Я очень благодарна вам за то, что вы спасли мне жизнь, — на одном дыхании
выпалила девушка, едва сдерживая слёзы. — Но раз уж вам так интересно, из-за чего
принцесса так взъелась на меня, то сами пойдите и спросите у неё. Мне-то откуда
знать?
Принц Ван Ук сердито вздохнул и уже собрался возразить, как тут же был прерван
гвардейцем, с криками нёсшимся через всю поляну.
Из-за тяжёлых раздумий Хэ Су начала чувствовать себя ещё хуже, чем до этого. Как же
ей хотелось вырваться из цепкой хватки будущего Кванджона и убежать куда-нибудь
далеко. Туда, где нет места боли и страданиям. Туда, где даже смерть не властна над
людьми. Но девушка прекрасно понимала, что здесь, на Земле, она никогда не найдёт
такого места, как бы не старалась. Единственное, что она сейчас могла сделать, так
это попытаться вырваться из рук четвёртого принца Ван Со. И она бы, скорее всего,
это сделала, если бы бегущий впереди неё принц не остановился. Не успев вовремя
сориентироваться, Су неуклюже врезалась ему в спину.
— Ты уверен, что это здесь? — строго спросил принц Со, даже не обратив никакого
внимания на жалобно стонущую у него за спиной пленницу.
— Так точно, Ваше Высочество, — с поклоном отчеканил дворцовый стражник. — Вот и
следы крови на стволах бамбука.
— Что мне кровь?! — вскричал разъярённый четвёртый принц и сердито выпустил
запястье Су. Девушка тут же принялась разминать затёкшую кисть, изредка обиженно
поглядывая на четвёртого принца. — Где тела убийц, я спрашиваю?! Где они?
— Я… не знаю, — прерывисто проговорил испуганный гвардеец. — Когда мы нашли это
место, тут была только кровь.
— Здесь действительно была банда убийц, — спокойно констатировал восьмой принц Ван
Ук, тщательно изучая забрызганный кровью ствол бамбука. — Похоже, всё было хорошо
спланировано, раз те, кто убил их, успели забрать тела.
— Проклятие! — яростно прокричал принц Ван Со. — Они были нашей единственной
зацепкой! Если бы не этот Кён Хва со своей шайкой, они бы давно уже были у меня в
руках, — сквозь зубы прошипел он, схватившись за пронзённое внезапной болью плечо.
Широкая голубая лента, служившая повязкой, уже полностью пропиталась кровью.
— О чём ты говоришь? — принц Ук удивлённо воззрился на четвёртого брата, ожидая
дальнейших объяснений.
— А насчёт этого ты уже у своей сестрицы поинтересуйся, — раздражённо бросил тот и
твёрдой поступью направился к стоявшей неподалёку Хэ Су, оставив брата в
недоумении. — Если ещё раз влипнешь в подобные передряги, — угрожающим тоном
проговорил Со, остановившись всего в нескольких чхонах от девушки, — я тебя никогда
не прощу.
Принцесса Мён Воль (посмертное имя – Нак Лан) – старшая дочь императора Ван Гона и
императрицы Ю, жена бывшего короля Силлы, Кён Суна. И так как настоящего её имени
история, как всегда, не сохранила, я решила назвать её Мён Воль (Яркой Луной).
Но Су не могла так вести себя со своим спасителем. По собственному опыту она знала,
что характер у принца Ван Со далеко не сахар. Но, тем не менее, ей также было
известно, что у принца доброе сердце. Иначе стал бы он так просто выручать из беды
малознакомую девушку? Другой бы на его месте наверняка бы продолжил гнаться за
бандой наёмников, оставив Хэ Су на произвол судьбы, но только не будущий император
Кванджон. Пусть Чхве Сын Но и не лестно отзывался о нём и о его правлении, однако
девушка отчётливо осознавала, что не стоит ставить на четвёртом принце Ван Со
жирный крест. Она знала, что стало причиной его жестокости, и чувствовала, что
доброе обращение рано или поздно сможет растопить лёд в его душе.
Ещё вчера, в первый день их знакомства, она была не особо высокого мнения о своём
спасителе. Да, он не позволил ей искупаться в студёной реке, но, тем не менее, и
обошёлся с ней после этого отнюдь не учтиво. Поначалу девушка очень злилась на него
и нисколько не жалела о том, что нагрубила ему тогда. Однако теперь, когда она
узнала, какой он человек, и увидела неумолимую боль в его глазах, Су больше не
могла на него злиться. Она понимала его боль, его одиночество. Когда-то и ей
довелось пройти через что-то подобное. Много лет назад, ещё в начальной школе, её
ненавидели и постоянно издевались над ней. У неё практически не было друзей среди
сверстников. И единственными, кому она могла доверить свою боль, были родители и
двоюродный брат Дам Рён. Но даже несмотря на дурное обращение одноклассников, Хе
Ран не ожесточилась. Она смогла вырасти сильной и рассудительной девушкой, не
позволив ненависти и обиде поселиться в её сердце. Ким Хе Ран знала, что этим
обязана дорогим ей людям, не позволившим злобе овладеть ею, и присматривавшему за
ней Всевышнему.
Похоже, у принца Ван Со не было таких людей. Из книг по истории она знала, что
будущий Кванджон был усыновлён двадцать второй женой императора из Шинджу, но даже
понятия не имела, по какой причине это произошло. Но сейчас, когда Хэ Су видела его
шрам, она понимала, что именно это могло быть одной из причин, почему четвёртый
принц был отдан в другую семью. Но, скорее всего, его отослали в Шинджу из
политических соображений. Девушке была хорошо известна политика императора Тхэджо,
предпочитавшего заключение политических браков ведению войны с соседями. Видать,
что-то серьёзное произошло между императорской семьёй и кланом Кан, раз император
решился отдать на усыновление собственного сына. Быть может, причиной этому были
непомерные амбиции клана Кан или же с этим как-то была связана смерть единственного
сына императорской наложницы. Так как в исторических записях не было сказано, когда
точно умер сын этой женщины, Су предположила, что это могло быть вполне серьёзной
причиной, особенно, если именно императрица Ю позаботилась о том, чтобы мальчик
умер, опасаясь соперничества. Ведь во времена Корё, да и не только, в императорском
дворце обычным делом была расправа над соперниками. Насколько девушке было
известно, ревнивые жёны часто старались всеми силами насолить конкурентке, подсыпая
в пудру ядовитые вещества или же просто нанимая наёмных убийц. Похоже, в этом
случае всё было именно так.
Принц сидел на краю стола, в одной из комнат любезно выделенной ему детьми второй
императрицы Чжи Ён. Поспешно стянув повязку из широкой голубой ленты и одним мощным
рывком разорвав рукав шёлкового чогори, Ван Со со злостью посмотрел на ужасно
болевшее плечо. К счастью, кровотечение было остановлено. Похоже, та девушка,
родственница Ука, действительно знает своё дело. От мысли о Хэ Су на душе
четвёртого принца сразу же потеплело. Интересно, как она? Вернулась ли уже домой?
Со очень надеялся, что наутро она не возненавидит его за то, что он так грубо с ней
обошёлся. Но он и не мог иначе. Принц знал её всего лишь второй день и пока что
понятия не имел, чего от неё ожидать. В первый же день их знакомства она поразила
его своей уникальностью. Ни одна девушка в Сонгаке не осмелилась бы нагрубить
грозному четвёртому принцу, а уж тем более назвать его прекрасным. Но больше всего
принца Ван Со поражало то, что после сражения с разбойничьей шайкой у неё хватало
сил с ним препираться. Любая другая уже давно бы потеряла сознание, но только не
эта. Эта даже виду не подавала, будто ей не раз уже доводилось выпутываться из
подобных передряг. Принцу Со было интересно, откуда в такой хрупкой девушке столько
душевных сил. И самое главное, почему она так ведёт себя с ним? Почему не убегает,
только завидев его? Не боится его, а даже наоборот пытается помочь?
Четвёртый принц Ван Со был очень благодарен Су за то, что с её появлением его жизнь
начала меняться. Он больше не чувствовал себя оторванным от мира, отвергнутым всеми
принцем. Теперь он знал, что в Корё есть целых два человека, которым он не
безразличен. Правда, он пока ещё не знал, какая же эта Хэ Су на самом деле. Но он
непременно узнает, в этом он был полностью уверен.
— Брат, — с детской обидой произнесла принцесса, — мне будет сложно обработать вашу
рану, если вы не уберёте руку.
— Ён Хва, — со вздохом проговорил четвёртый принц. — Я очень благодарен тебе за
заботу, однако тебе лучше уйти. Я сам справлюсь.
— Но, брат, — снова возразила она, терпеливо ожидая, когда же он изменит своё
решение. — Вам будет неудобно самому накладывать себе повязку.
— Об этом не беспокойся, — произнёс Со, недовольно поджав губы. — Я как-нибудь сам
справлюсь.
— Вы злитесь на меня? — полными слёз глазами воззрилась на него Ён Хва. — Вы же
знаете, что я не могла тогда поступить иначе. Брат Ук не пустил меня.
— Да, я злюсь на тебя, — честно признался принц, пристально глядя на принцессу. На
его полные боли глаза навернулись слёзы. — Ты обещала мне, что пойдёшь к императору
и уговоришь его не отсылать меня в Шинджу, но так и не сдержала своего обещания. А
я как дурак тебе поверил. — В его голосе отчётливо была слышна боль.
— Брат, я не могла поступить иначе! — сбивчиво произнесла Ён Хва, начиная
всхлипывать. — Почему вы мне не верите? Почему всегда так холодны со мной?
— Ты уже предала меня однажды, — холодно отрезал Ван Со, вскакивая на ноги. — Тогда
почему я сейчас должен тебе верить? — В уголках его губ заиграла презрительная
улыбка. — Откуда мне знать, что ты не обманешь меня снова?
— Брат, простите меня, если я была не права, — наконец сдалась девушка, потупив
взор. — Но это не зависело от меня, — она с надеждой посмотрела на стоявшего
напротив неё четвёртого брата. От её слов его взгляд немного смягчился, что придало
ей уверенности. — Скажите, что я должна сделать, чтобы искупить свою вину перед
вами?
— Что тебе следует сделать? — задумчиво проговорил принц, отведя взгляд в сторону.
Внезапно посетившая мысль заставила его встрепенуться. В глазах Ван Со сразу же
вспыхнул лукавый огонёк. — Ты мне лучше скажи, — произнёс принц Со спокойным тоном,
— что заставило тебя нанять убийц для Хэ Су?
— Убийц? — Глаза принцессы Ён Хвы расширились от удивления. — С чего вы взяли, что
я хоть как-то к этому причастна? — добавила она, стараясь выглядеть невозмутимой.
— Некто по имени Кён Хва сообщил мне об этом, — ответил четвёртый принц, наблюдая
за поведением единокровной сестры. От его слов лоб принцессы покрылся испариной.
— Неужели вам не ясно, что меня оговорили? — дрожащим голосом оправдывалась
девушка. — Я действительно не имею к этому никакого отношения. Или же слово какого-
то простолюдина имеет для вас больше веса, чем моё?
— Тогда кто, по-твоему, покушался на её жизнь? — Со выжидающе посмотрел на
переменившуюся в лице принцессу.
— Откуда мне знать? — зло бросила Ён Хва, отведя взгляд в сторону. — И почему вас
вдруг стала интересовать эта безродная сирота?
— Безродная? — четвёртый принц Ван Со удивлённо приподнял бровь, не спуская глаз со
своей собеседницы. — Должно быть ты запамятовала, что бывший король Силлы,
приходящийся ей двоюродным дядей, женат на Мён Воль?
— И что? — недовольно фыркнула принцесса. — Её отец принадлежал к клану Хэ и не
состоял в прямых родственных связях с королевской семьёй. То, что его дочь —
двоюродная племянница вашего зятя, ещё не ставит её вровень с вами, — гордо вскинув
голову, добавила она.
— Но и тебе не прибавляет чести причастность к покушению на её жизнь, —
презрительно фыркнул принц Ван Со и, резко развернувшись на пятках, стремительно
направился к выходу.
— Мерзкая дрянь! — прошипела себе под нос принцесса Ён Хва, когда за четвёртым
принцем захлопнулась дверь. — И как она умудрилась избежать наказания и при этом
окрутить моего брата?.. И почему от Пак Чона до сих пор нет никаких вестей?
— добавила она, взволновано расхаживая по комнате. — Неужели брат Со вырезал всю
банду? Надо будет наутро всё разузнать, — после недолгого молчания произнесла
девушка, взяв в руки непригодившийся поднос и направившись к выходу. Однако она
даже не подозревала, что стоявший за дверью четвёртый принц Ван Со отчётливо слышал
каждое её слово…
Весь путь до покоев Хэ Су они проделали молча. Су шла впереди, размышляя о том, чем
бы угостить принца, пока Су Хён не принесёт всего необходимого. Со же, в свою
очередь, был поглощён совершенно иными мыслями. Ему не терпелось задать своей
спутнице один давно мучивший его вопрос, однако он не решался озвучить его на
улице. Мало ли, кто мог их услышать. Как говорится, птица слушает днём, а мышь —
ночью.
Возмущённый её словами четвёртый принц Ван Со уже хотел было возразить, как тут же
был прерван внезапным стуком в дверь.
Неизвестно, куда бы завели мысли четвёртого принца Ван Со, если бы в двери снова не
постучали и в покои не вошла вся перепачканная, но счастливая Су Хён с розеткой
горноколосника в руках. Су радостно приняла из её рук долгожданный ингредиент и,
сердечно поблагодарив подругу за труд, отправила её отмываться и ложиться спать.
Очень скоро небольшой дворик, находившийся перед ханоком молодой госпожи Хэ Су, был
заполнен вооружённой до зубов прислугой. Часть слуг испуганно поглядывали на
запертую дверь, ведущую в покои госпожи, из-за которой доносились плач и бессвязные
мольбы, остальные же бросились будить хозяина имения. Несколько смельчаков
осторожно поднялось по ступенькам и замерло у самой двери, выставив пред собой
оружие, но так и не решалось войти внутрь. Пара-тройка перепуганных женщин
толпилась у подножия лестницы, всхлипывая и причитая. Но никто так и не решался
открыть дверь.
Мельком осмотрев каждый угол, каждый шкаф, где, по мнению принца Ван Ука, можно
было бы спрятаться, встревоженный мужчина бросился к свернувшейся клубочком под
столом девушке, едва не навернувшись через валявшийся на полу медный тазик. Чуть ли
не весь пол перед столом был залит какой-то жидкостью, отчего Ук уже начал
побаиваться, как бы это не оказалось кровью Су. У самого стола валялся подсвечник
со сломанной свечой, осколки разбитой вазы и груда каких-то тряпок, на которые
принц не обратил ни малейшего внимания.
Ещё с детства девушка до жути боялась мертвецов. К счастью, она раньше никогда в
жизни не видела безжизненного тела человека. Хе Ран несколько раз смотрела фильмы
про зомби, но и этого было достаточно, чтобы напугать впечатлительную девушку.
После просмотра таких ужастиков ей потом несколько ночей к ряду снились кошмары.
Своим истошным криком она не раз будила всю семью. Но это было давно, в далёком
прошлом. Так давно, что уже и не вспомнить. Это было в совершенно другом мире,
совершенно в другом городе. Это было в Сеуле, когда Ким Хе Ран ещё училась в
средней школе и жила вместе со своей семьёй в их просторном коттедже, на берегу
реки Хан. Тогда маленькая мечтательница ещё не подозревала, что когда-либо окажется
в совершенно другой эпохе, во времена правления великого императора Тхэджо Ван
Гона.
Хэ Су громко всхлипнула и ещё крепче прижалась к груди восьмого принца Ван Ука.
Почему-то именно в его объятиях ей казалось безопаснее всего. В этот момент она
очень нуждалась в поддержке. Присутствие Су Хён и утешения принца хоть немного, но
успокаивали её. Она боялась даже представить, что бы с ней было, не окажись их
рядом, когда она так остро в них нуждалась. Наверное, она бы точно умом тронулась.
Вот бы радость была для принцессы Ён Хвы… Ён Хва, снова она. И почему большая часть
проблем Су была так или иначе связана именно с ней? Чем же она так насолила
принцессе, что та решила убийц к ней подослать? Почему эта заносчивая особа так
жаждет её смерти? Или же настоящая Хэ Су в этом как-то замешана? Но об этом девушка
не имела ни малейшего представления. Если всё дело действительно было в прежней
хозяйке этого тела, то Хе Ран об этом никогда не узнает. Вряд ли принцесса Ён Хва
захочет ей об этом поведать за чашкой малинового чая.
— Госпожа, что с вами произошло? — сокрушалась только что подбежавшая Чхэ Рён и
присела подле принца, участливо глядя на разрыдавшуюся молодую госпожу. Су сразу же
вздрогнула от одного звука её голоса. Она прекрасно понимала, что эта служанка была
всего лишь орудием в руках принцессы Ён Хвы и вряд ли бы по собственной воле
решилась ей навредить. Но в этот момент девушка винила её в том, что она приняла
непосредственное участие в заманивании своей госпожи в ловушку. У Хэ Су не было ни
единого сомнения в том, что Чхэ Рён в этом замешана. Если бы не Кён Хва, проливший
свет на вчерашние лесные приключения Су, то девушка приняла бы всё происходящее за
злосчастное стечение обстоятельств. Но теперь, когда она увидела истинное лицо
принцессы и её верной помощницы, родственница жены восьмого принца не могла
чувствовать себя в безопасности.
— Приберись в покоях госпожи, — строго посмотрел на Чхэ Рён принц Ван Ук, так до
конца и не понимая, что в вопросе служанки так испугало Хэ Су. Поэтому и счёл
благоразумным отправить девчонку по более важным делам. Чхэ Рён почтительно
склонила голову и нехотя отправилась исполнять поручение принца. Сидевшая с другой
стороны от принца Су Хён проводила её коротким взглядом. На лице Чхэ Рён читалось
искреннее недоумение в совокупности с состраданием. Прислужница подозревала, что
теперешнее состояние молодой госпожи было напрямую связано со вчерашними событиями.
Но она никак не могла понять, почему госпожа Су так странно отреагировала на её
появление. Быть может, ей уже всё известно? Чхэ Рён нервно сглотнула и постаралась
как можно скорее избавиться от пугающей мысли. Если всё раскроется, то ей
несдобровать. Вряд ли принцесса Ён Хва станет на её защиту. Но и пойти против воли
Её Высочества она тоже не могла. От этого зависела её жизнь и здоровье. Девушке
прекрасно было известно, что бывает за неповиновение воле господ.
Тщетно пытаясь рассеять сгустившийся поток навязчивых мыслей, Чхэ Рён с тяжёлым
сердцем принялась заниматься уборкой в покоях молодой госпожи, изредка поглядывая
на всё ещё сидевшего на пороге принца с хозяйкой ханока на руках. Когда
провинившаяся служанка приступила к исполнению своих обязанностей и исчезла из поля
зрения Хэ Су, девушка заметно успокоилась и перестала дрожать, чему принц Ук и
прачка Су Хён были искренне рады. Они уже довольно долгое время просидели на пороге
ханока Су, но лекарь почему-то никак не появлялся. Уже давно рассвело, и время от
времени до слуха обитателей имения восьмого принца Ван Ука доносился щебет тисовой
синицы, прилетевшей поживиться прошлогодними плодами китайского боярышника.
Прислуга, поначалу толпившаяся у входа в покои молодой госпожи Хэ Су, давно уже
разбрелась по своим делам. Обеспокоенный долгим отсутствием лекаря принц уже было
хотел посылать за ним новых слуг, как пожилой мужчина с дубовой лакированной
котомкой за плечами, одетый в синий турумаги, появился перед домом своей пациентки.
Чхэ Рён как раз успела прибраться в ханоке Су и расставить разбросанные по полу
вещи по своим местам. Вот только с окровавленным чогори четвёртого принца, уже
полностью не пригодным для ношения, она не знала, что делать. Поэтому и решила
оставить его на столе у госпожи вместе с медным тазиком. Закончив наводить порядки,
служанка поклонилась восьмому принцу и вышла на улицу. Но лучше б она захватила с
собой и чогори, так как взволнованный принц Ван Ук уж очень им заинтересовался. Он
случайно заметил его на столе, когда подводил начавшую приходить в себя Хэ Су к
кровати. Следовавшая за госпожой по пятам Су Хён, казалось вообще ничего вокруг не
замечала. Но вот от опытного взгляда лекаря эта немаловажная деталь, как
окровавленное мужское чогори, не могла ускользнуть. Однако пожилой мужчина счёл
благоразумным сделать вид, что ничего не заметил, и принялся раскладывать на столе
содержимое своей котомки. Он пока не знал, что ему может пригодиться, поэтому и
решил заранее приготовиться. Закончив приготовления, пожилой лекарь подошёл к
сидевшей на кровати пациентке и принялся прощупывать её пульс.
Императрица Ю Чжи На не была его матерью в полном смысле этого слова. Она была той,
кто выносила и родила четвёртого принца. Но той, кто мог бы вырастить его в любви и
заботе, она никогда не являлась. Императрица Ю была непохожа ни на одну мать,
которую принцу Ван Со когда-либо доводилось видеть. Все матери нежно заботятся о
своих детях, любят их и стараются уберечь от любых жизненных невзгод. Они готовы
простить всё на свете своему неразумному чаду, лишь бы услышать искреннее «прости»
и увидеть счастливую улыбку на его лице. Такие матери сделают всё, чтобы их
кровиночка была счастлива, одета, напоена и накормлена. Они ничего не пожалеют для
блага своих детей. Даже собственной жизни.
Даже безумная наложница Кан в минуты своего беспамятства вела себя как настоящая
мать. Она вилась над Со как орлица над орлёнком, принимая его за собственного сына.
Хоть ему и была неприятна её навязчивая забота, но зато она хотя бы пыталась
проявлять к нему материнские чувства. Но вот только не императрица Чжи На. Она была
холодной, как ледник на заснеженном вершине Чхонбонсан, и неприступной, словно
скалистый утёс. Императрица бросила своего собственного сына, свою плоть и кровь,
будто вовсе и не была его матерью. Словно та кукушка она отказалась от принца Со,
когда ему было два года, оставив на его лице неизгладимый след. Родная мать
подарила ему ужасный шрам, который четвёртый принц был вынужден скрывать от
посторонних глаз до конца своих дней под металлической маской. Он готов был отдать
всё на свете, лишь бы избавиться от этого треклятого клейма, и ещё больше, лишь бы
заслужить милость своей горячо любимой матушки.
Но пока что принц Ван Со не был полностью уверен, что именно его горе-родственнички
замешаны в покушении на жизнь первого принца Ван Му. Он не знал, действительно ли
вчера ночью Кён Хва поведал ему правду или же, перепугавшись за сотоварища,
сморозил первое, что пришло в голову, лишь бы усыпить бдительность четвёртого
принца. Даже если этот юнец был прав, принцу Со следует быть предельно осторожным,
иначе из-за его скоропалительного решения может пострадать та, признания которой он
так усердно добивался. И принц об этом прекрасно знал. Сначала он должен хорошенько
всё выяснить, а уж потом искать выход из сложившейся ситуации. В противном случае,
он сделает только хуже — и подозрения падут на императрицу Ю Чжи На, чего четвёртый
принц никак не мог допустить.
Поэтому, капитулировав перед неугомонными мыслями, всю ночь мешавшими ему спать,
принц Ван Со решил поскорее отправиться во дворец Манвольдэ и всё разузнать.
Сперва-наперво он направился в башню Чхомсондэ и бесцеремонно разбудил сладко
спавшего придворного астронома Чхве Чжи Мона. Принцу понадобилось приложить
неимоверные усилия, чтобы поднять этого лежебоку с постели и заставить отправиться
к наследнику. Конечно, четвёртый принц мог и сам вломиться во дворец кронпринца и
поднять там всех на уши, но это ему уж точно было ни к чему. Пусть уж Чжи Мон сам
по-тихому проскользнёт в резиденцию наследника (его там всё равно все знают, и
никакого подозрения его появление уж точно не вызовет), и при встрече поведает
наследному принцу Му о плане Ван Со.
Прежде чем начинать проводить тайное расследование, они должны получить разрешение
императора. Только так Со и кронпринц могут узаконить свои действия. Конечно,
император Ван Гон, горячо любивший своего первенца Му, ни за что бы не стал
возражать против такого расследования. Но, тем не менее, без его согласия четвёртый
принц не мог обойтись. Всё-таки Его Величество — правитель этой страны, да и к тому
же — его отец. Хотя бы из уважения он должен поставить его в известность. Традиции
нужно чтить, без этого никак.
Правда Ван Со пришлось выслушать длинную тираду Чжи Мона, весь смысл которой
сводился к тому, что не следует поднимать людей с утра пораньше и заставлять
заниматься весьма неприятными, но крайне необходимыми делами. Почти всю дорогу
придворный астроном скулил о том, что он должен был хорошенько выспаться, прежде
чем приступать к такому ответственному делу. А то, видите ли, из-за недосыпания у
него мозг будет плохо соображать. Хоть принц и слушал причитания звездочёта Чхве
вполуха, но после упоминания о плохой умственной деятельности, вызванной недосыпом,
ему очень захотелось хорошенько врезать этому болтуну, чтобы тот наконец-то
заткнулся. Экая неженка! Ему ещё несказанно повезло, что Со сегодня был добрый.
Иначе заболтавшемуся Чжи Мону уж точно пришлось бы несладко. Убить его, быть может,
четвёртый принц Ван Со не убил бы, но вот огромный тёмно-синий фингал под глазом
так точно б поставил. Уж больно звездочёт настойчиво выпрашивал, чтобы его
поколотили. Но, к превеликому счастью заболтавшегося астронома, принц Со сегодня
был не в том настроении, чтобы кулаками попусту размахивать. Да и к тому же он не
хотел тревожить ещё не совсем поджившее плечо, которое перестало болеть только
благодаря медицинским умениям Хэ Су. При мысли о необычной девушке, которую не
испугал даже кровожадный четвёртый принц, Ван Со довольно фыркнул. Надо будет
навестить её как-нибудь, после того, как со всем разберётся. Не то чтобы эта
бесстрашная девчонка задела его сердце, скорее она была для него очередной
загадкой, которую он непременно должен разгадать. Что-что, а вот загадки четвёртый
принц просто обожал.
Его всегда притягивало всё новое и необычное. Когда принц Ван Со научился не только
хорошо ходить, но и бегать, он часто любил сбегать от приставленной к нему
надоедливой прислуги, которая только тем и занималась, что причитала по поводу и
без повода, то и дело переживая, что Его Высочество, не дай Бог, поранится, да
время от времени брезгливо таращилась на его узорчатую маску. Непоседливый принц и
минуты не мог провести в обществе столь надоедливых слуг, и поэтому всегда старался
найти подходящий момент, чтобы вырваться из-под их навязчивой опеки и отправиться
исследовать самые отдалённые уголки огромного дворца в поисках чего-то
неизведанного. Не было во дворце Манвольдэ ни единого места, в котором бы он не
побывал, ни единого причудливого камня, который бы он не осмотрел.
Когда тройка посетителей прибыла в Хвегён, император Ван Гон, одетый в белый
церемониальный ханбок для утренних аудиенций, уже восседал на своём золотом
престоле и с хмурым видом знакомился с содержимым разноцветных свитков, вмещавших
различные прошения чиновников. Как только дверь, ведущая в тронный зал,
распахнулась, и внутрь вошёл наследный принц Ван Му со своей свитой, император тут
же отложил все свитки в сторону и сосредоточил всё своё внимание на посетителях.
— Хорошо, — после недолгого молчания согласился правитель Корё с таким видом, будто
бы это решение далось ему нелегко. — Ты можешь остаться.
— Чжи Мон, — обратился он к звездочёту, — доложи в Шинджу, что Со должен кое-что
сделать для меня. Он вернётся позже, чем должен был.
— Уверен, они не будут возражать, — бодрым голосом сообщил придворный астроном Чхве
и радостно улыбнулся четвёртому принцу Со, будто говоря: «Вот видите, принц. Я же
говорил, что всё получится». Ван Со, с трудом сдерживая счастливую улыбку, с
благодарностью поклонился государю. Начало положено. Теперь он сделает всё, чтобы
задержаться в столице надолго.
Канчжон (강정) – толстые вафли, похожие на батончики размером с большой палец руки.
Разновидность югва.
Принц Ван Чжин – младший сын императора Тхэджо Ван Гона и императрицы Ю, посмертный
титул – Чынтхон-кукса (증통국사). Был буддистским монахом. Так как исторические
записи больше о нём никакой информации не сохранили (и его настоящего имени в том
числе), я решила назвать его Чжином и описать его жизнь по своему усмотрению.
Наследный принц Хёмок (효목태자) – настоящее имя – Ван И (왕의). Старший сын
императора Тхэджо и его девятой супруги Тонъянвон, дочери Ю Гым Пхиля, принимавшего
участие в основании Корё. В исторических записях о нём содержится ничтожное
количество информации. Известно только, что у него был сын, ставший в последствии
буддистским монахом.
Новогоднее утро выдалось довольно солнечным и ясным. Несмотря на то, что вершины
Сонгакских гор всё ещё кутались в дымчатую шаль туманов, сама столица утопала в
ласковых лучах утреннего солнца. Воздух оглашали возмущённые крики воробьёв, чего-
то не поделивших с самого утра и стрекотанье неугомонной сороки, так и вившейся у
входа в дворцовую кухню, в надежде, что и ей тоже перепадёт что-нибудь вкусненькое.
Не одним же воробьям пировать в такое чудесное утро. Ей, между прочим, тоже хочется
полакомиться хотя бы крохами с императорского стола. Благо кухарки сегодня были в
добром расположении духа, так что особо не скупились на лакомства для оголодавших
пернатых. Сегодня, как-никак, Соллаль — первый день Нового года и первый день
весны. А в такой прекрасный солнечный день не грех и птиц накормить в честь
праздника. Не всё же только людям наслаждаться новогодними яствами, пусть и птицы
полакомятся хотя бы объедками. Пусть и у них сегодня будет праздник.
Всё так же весело болтая и даже не подозревая, какую обиду они причинили несчастным
воробьям, прислужницы вступили во внутренний двор. Когда до Хвансона остались
считанные шаги, девушки благоразумно умолкли и с серьёзными лицами вошли в
помещение и направились к отмечающим Новый год принцам. Их Высочества как раз уже
собрались за чайным столиком, удобно расположившись под окнами на мягких подушках,
и наблюдали за тем, как дурачатся у самого бассейна Ын с Чжоном. Во всём Хвансоне
только этих двоих и было слышно. Они с задорным смехом носились вокруг бассейна,
раздавая друг дружке пинки и подзатыльники, а когда служанки, наконец, накрыли на
стол, тут же наперегонки рванули к старшим братьям. Похватав ещё тёплые канчжон,
они плюхнулись на свободные места возле остальных принцев и с довольным видом
принялись уминать лакомство за обе щёки.
Почти все старшие принцы были в сборе. Не было только самого старшего из них,
кронпринца Му, да четвёртого принца Со. Но об этих двоих никто особо не переживал:
захотят — придут, не захотят — не придут. Это уже их дело. А если и не придут, то
по этому поводу никто особо переживать не будет — остальным же больше достанется.
Главное, чтобы младшие принцы и принцессы не поприбегали. А то как заявятся, так
всем будет места мало. Особенно Ыну с Чжоном. Этих двоих малышня просто обожала, а
вот они её — не очень. Особенно доставалось четырнадцатому принцу, увлекавшемуся
борьбой. С ним подурачиться всегда была уйма желающих, как, собственно говоря, и с
десятым принцем. Только в отличие от старшего брата, Ын с удовольствием проводил
время с младшими братьями и сёстрами, пока они ему не надоедали. А вот Чжон начинал
чуть ли не волком выть и пытаться искать любой предлог смыться в город, когда
малышня цеплялась к нему с просьбами побороться с ними. Нет, борьбу четырнадцатый
принц, конечно же, очень любил. Но вот одно дело побороться на городской площади с
достойными соперниками (ну как достойными, с доблестным принцем Чжоном никто из
городских разгильдяев так и не мог сравниться), а повозиться с приставучей ребятнёй
во дворце — это уже совсем другое. И надо сказать, занятие не из самых приятных.
Ещё ладно, когда мелочь пыталась его пинать, — это он ещё мог стерпеть. Но вот
когда она начинала дёргать его за длинные волосы — это уже было слишком.
Четырнадцатый принц Ван Чжон ещё не настолько низко пал, чтобы позволить всякой
мелочи пузатой прикасаться к его роскошной шевелюре!
Третий принц Ван Ё никогда не понимал, что хорошее может быть в сказках. Ему как-то
раз уже доводилось держать в руках одну из многочисленных книжонок со всякой
ахинеей (так третий принц предпочитал называть сборники сказок), которые привозили
в Корё по Шёлковому пути многочисленные торговые караваны с Запада. Он как раз
выбирал на рынке для Сан Хи подарок на День рождения и не мог придумать ничего
более подходящего для пятилетнего ребёнка, чем сборник сказок. Тогда ему как назло
попалась в руки именно «Тысяча и одна ночь». Более несусветной чуши Ё в руках ещё
не держал. Ему хватило первых строк сказки про «Быка с ослом», что он тут же
захлопнул книгу и поклялся, что ни за что не допустит, чтобы подобная околесица
попала в руки его сестры. И эта книга никогда бы не оказалась у Сан Хи, если бы ни
этот выродок Со. Он как раз тогда вернулся из Шинджу и преподнёс любимой сестре в
качестве подарка не что иное, как сборник сказок «Тысяча и одна ночь». Лучше бы уже
«Искусство войны» Сунь Цзы подарил — и то б пользы было куда больше, нежели от этой
бесполезной книжки. Хотя даже до Сунь-Цзы его любознательная сестрица таки
добралась. Ван Ё очень сомневался, что в Корё осталась хоть одна книга, которая бы
не побывала в цепких ручонках принцессы Сан Хи. Хотя, нет. До эротики она уж точно
ещё не добралась: маловата ещё для такой «возвышенной» литературы.
Да и вообще, у него сейчас и так дел по горло, чтобы думать о всякой ерунде, а тем
более о сказках. Больше всего принца Ё в данный момент волновал сорванный недоумком
Со вчерашний план по захвату престола. Он уже практически был у цели, если бы этот
шелудивый пёс не вмешался и не заменил кронпринца во время ритуала. До вчерашнего
дня третий принц предпочитал считать, что его младший брат, по какой-то глупой
причине прозванный Волком, в боевых искусствах такая же бездарность, как и женщина
в политике. Но вчерашний ритуал изгнания злых духов показал обратное. Четвёртый
принц Ван Со в роли Фансянши был слишком хорош. Настолько хорош, что третьего
принца одолевала зависть, напоенная ядом чёрной ненависти. Принц Ё завидовал
младшему брату из-за того, что тому без должной подготовки удалось так гармонично
слиться с ролью охотника на злых духов. А ненавидел потому, что у него, Ван Ё,
вообще был такой ничтожный брат — позор для всего клана Ю и для клана Ван. Как было
бы хорошо, если бы Со вообще не существовало. Тогда бы он не был для них с матушкой
точно шип в глазу.
Третий принц Ван Ё до сих пор видел перед глазами искажённое яростью после недавней
неудачи лицо императрицы Ю, готовой порвать в клочья негодного сына. Это из-за Со
они потерпели поражение. Это из-за него Ё вчера ночью пришлось впопыхах заметать
следы, боясь упустить что-то важное, а потом успокаивать обеспокоенную таким
внезапным поражением горячо любимую матушку. Её полные злобы и разочарования слова
до сих пор звучали в его ушах.
Принц Ё осторожно прикоснулся к руке матери, тем самым прося у неё позволения
поухаживать за ней и самому налить ей чай. Императрица Ю Чжи На перечить не стала.
Третий принц с жадностью ловил каждое её слово. Трон Корё — это было единственным,
чего он желал больше всего на свете. Ведь этого хотела его матушка. А он не привык
её разочаровывать. Как благодарный сын, он должен исполнять все пожелания той, кто
вынашивала его под своим сердцем на протяжении девяти месяцев и в течение
девятнадцати лет растила в любви и заботе.
Восьмой принц Ван Ук, всё это время со скучающим видом слушавший их неторопливый
разговор о принце Со, наконец не выдержал и, отставив в сторону чашку со сливовым
чаем вопросительно воззрился на третьего брата.
Третий принц нервно заёрзал на месте, однако всеми силами старался сохранить
невозмутимый вид. Уж больно это всё походит на допрос. Интересно, что ему ещё
известно?
— Мне очень жаль, что так получилось, — с презрительной ухмылкой возразил Ван Ё и
снова посмотрел на Ука, улыбка которого снова стала любезной. — Но если бы я нашёл
их, то разве они бы остались безнаказанными?
Восьмой принц ничего не ответил. На его лице продолжала играть приветливая улыбка,
а на щеках показались ямочки.
«Раз он улыбается, значит ему ничего не известно, — размышлял про себя принц Ё,
потянувшись за чашкой кипреевого чая. — Иначе он нашёл бы, что мне сказать. Хотя, —
третий принц едва заметно мотнул головой, — Ук не настолько глуп, чтобы сразу же
рассказывать противнику о своих планах. Надо будет быть с ним поосторожнее».
Как только Его Величество скрылся из виду, все принцы облегчённо выдохнули и,
быстро усевшись на своих подушках, принялись молча уничтожать сладости и запивать
их чаем.
— Эти наёмники только всё испортили своим появлением, — прервал неловкое молчание
десятый принц, возмущённо подскочив со своего места. — Я так старался. Так хотел
показать императору своё мастерство, а они взяли — и всё испортили. Ненавижу их, —
обиженно буркнул он и, подхватив с тарелки последний батончик канчжона, принялся
молча его пережёвывать.
— А сдаётся мне, что дело не только в этом, — с ехидной улыбкой проговорил принц Ё,
наливая себе очередную чашку кипреевого чая. — Ты ведь хотел покрасоваться перед Хэ
Су своими навыками, не так ли?
— Ничего подобного, — с детской обидой возразил принц Ын, схватив со стола первую
попавшуюся пустую чашку, принявшись наливать туда сливового чая.
— Эй, поставь на место! — подскочил Вон, недоумённо глядя на обнаглевшего брата.
Такой наглости с его стороны он никак не ожидал. — Это же моя чашка.
— Ничего, переживёшь, — недовольно буркнул Ын и, отвернувшись от старшего брата,
принялся потягивать только что налитый чай. Как только до него дошло, что он налил
себе в чашку не совсем то, что хотел, он тут же отшвырнул её от себя, расплескав по
столу остатки жидкости. Несколько капель попали и на Бэк А. — Ненавижу сливовый
чай. Он невкусный. И вообще, где мой любимый жасминовый чай?
— Эй, поосторожнее! — возмутился тринадцатый принц, старательно стряхивая с
широкого рукава капли сладкого напитка. — Ты же знаешь, что пятна от чая плохо
отстирываются. Ты только что испортил мне праздничный ханбок.
— Ой, да переживёшь, — нехотя отмахнулся от него десятый принц. — Будто тебе не за
что пошить новый.
— Что-то наш Ын сегодня не в духе, — с едва различимой издёвкой протянул принц Ван
Вон, решив отплатить брату за учинённую обиду. — Наверное, очень расстроился, что
Хэ Су не было на вчерашнем празднестве…
— Так её не было? — оживился десятый принц, внимательно воззрившись на говорившего.
— Это правда, брат? — он перевёл вопросительный взгляд на преспокойно пившего чай
Ван Ука. Тот аж поперхнулся от неожиданности.
— Да, её вчера не было, — наконец проговорил он, прокашлявшись. — Жена решила
оставить её дома.
— С Су всё в порядке? Она не приболела? — вцепился ему в рукав обеспокоенный принц,
ища в глазах брата ответа. Его забавное поведение сразу же вызвало довольный хохот
братьев. Даже восьмой брат не мог сдержать улыбки.
— Ей действительно было нехорошо прошлой ночью, — осторожно ответил принц Ук,
опасаясь, как бы не сказануть чего-нибудь лишнего. О том, что вчера произошло в том
злосчастном лесу, им знать не следует. Он сам с этим разберётся, когда Су немного
придёт в себя. Сейчас она не в том состоянии, чтобы доставать её подобными
расспросами. — Но теперь ей намного лучше, — с ласковой улыбкой проговорил он,
осторожно отцепляя от своего рукава цепкие пальцы десятого брата.
— Фух, — облегчённо выдохнул принц Ван Ын и, наконец, спокойно уселся на своём
месте. — А то я уже было испугался.
— А почему бы тебе самому не взять и не проведать её, а? — едва сдерживая смех,
вклинился принц Бэк А. — Заодно сам во всём убедишься.
— И получишь парочку хорошеньких подзатыльников, — больше не сдерживаясь, принц
Чжон рассмеялся прямо в лицо младшему брату.
— Я тебе сейчас!.. — замахнулся на него обиженный Ын и уже было хотел подскочить и
надавать своему обидчику хорошеньких тумаков, как тут же был остановлен принцем Ван
Уком.
— А и правда, Ын, — успокаивающим тоном проговорил он, всё ещё продолжая мило
улыбаться. — Почему бы тебе не навестить сегодня Су? Думаю, она будет рада твоему
визиту.
— Правда? — оживился десятый принц, сразу же позабыв обо всех обидах. И получив в
ответ утвердительный кивок принца Ука, сразу же подскочил со своего места. — Тогда
я прямо сейчас её навещу! — воодушевлённо воскликнул он и быстрым шагом, чуть ли не
переходя на бег от нетерпения, направился к выходу.
— Ага, только переодеться не забудь, — едва сдерживая смех выкрикнул ему вслед Ё,
после чего вся небольшая компания дружно рассмеялась. Но влюблённый Ын, успевший
добежать до двери, этого уже не услышал.
Чтобы хоть как-то сохранить своё достоинство, мужчина с трудом нашёл в себе силы
отлепиться от своей опоры и стал внимательно наблюдать за действиями принцев.
Поначалу всё было хорошо: трупы лежали там, где им положено, накрытые белым
саваном, а первый и четвёртый принцы стояли у их изголовья. Но когда кронпринц Ван
Му откинул белое покрывало с близлежащего к нему тела, бедного Чхве Чжи Мона чуть
не стошнило. Первый принц же вёл себя так, будто всё это было в порядке вещей. Без
какого бы то ни было отвращения, он осторожно взял мёртвого наёмника за голову и
стал пристально осматривать едва заметные трупные пятна, выступившие на теле
убитого. На ощупь тело покойника было чуть ли не ледяным, что свидетельствовало о
том, что процесс окоченения начался несколько часов назад. С трудом покрутив голову
трупа в разные стороны, кронпринц, по какой-то непонятной для звездочёта причине,
заглянул наёмнику в рот и тут же полными изумления глазами уставился на четвёртого
принца Ван Со. Тот, недолго думая, и себе подошёл к тому же трупу и принялся
тщательно изучать его ротовую полость. На лице принца Со отразилось такое же
изумление.
Стоявший поодаль астроном Чжи Мон недоумённо следил за каждым движением двух его
спутников. И когда эти двое после осмотра первого трупа тут же кинулись исследовать
и остальные, мужчина не выдержал и, снедаемый любопытством, бочком подошёл к
ближайшему мертвецу. Осторожно разжав тому челюсти, придворный астроном Чхве и себе
стал изучать содержимое ротовой полости незнакомца. То, что он там увидел, повергло
его в ещё больший шок, чем принцев: у наёмного убийцы совершенно не было языка. Как
только к любопытному звездочёту пришло осознание того, что он только что увидел,
его тут же стошнило. Желудок скрутило так, будто какой-то великан своими огромными
ручищами начал выжимать крохотное полотенце. Всё содержимое желудка сразу же
полезло наружу. Покрепче зажав рот платком, Чжи Мон поспешно выбежал на улицу, где
его тут же вырвало у самого порога.
Закончив осмотр мертвецов, принц Му и принц Со пришли к выводу, что здесь им больше
делать нечего. Они же не медицинские эксперты, чтобы выискивать на мёртвых телах
скрытые доказательства. Причины смерти пятерых наёмников принцы и так знали. А
выискивание чего-либо ещё, кроме вырезанных языков, для них не имело никакого
смысла. На первый взгляд на трупах никаких наколок не было, что могло бы помочь
определить, к какой банде при жизни они принадлежали. Но даже если бы татуировки и
были, то медики, непременно, об этом Их Высочествам сообщили бы в первую очередь. А
так как этого не произошло, принцы решили оставить мёртвые тела убийц на
попечительство работников морга (а вдруг они найдут что-нибудь значимое при более
тщательном осмотре), а сами отправились во дворец Чхомсондэ. Еле живой придворный
астроном Чхве Чжи Мон, успевший за это время немного прийти в себя, покорно
поплёлся за ними следом, то и дело вытирая рот носовым платком.
После того, как его стошнило, мужчина чувствовал себя ужасно. Во рту стояла горечь,
а пустой желудок всё равно продолжало выворачивать наизнанку. Звездочёту Чхве нужно
было срочно хорошенько умыться и привести себя в порядок, а то в таком виде негоже
расхаживать по дворцу. Да и воды попить тоже бы не помешало. И поэтому, как только
троица добралась до намеченной цели, Чжи Мон тут же бросился к деревянной бочке с
водой и, наполнив багаджи до краёв спасительной жидкостью, принялся тщательно
умываться над медным тазиком.
Приведя себя в порядок и попив воды вволю, придворный астроном направился на второй
этаж, где его ожидали принцы. Первый принц Ван Му с угрюмым видом сидел за столом,
молча глядя в пространство и пытаясь переварить, что же он увидел в морге.
Четвёртый же принц Ван Со остановился в другой части комнаты напротив подвешенной
под потолком медной модели солнечной системы и куда-то пристально смотрел.
— Что это только что было? — взволнованно произнёс мужчина, переводя вопросительный
взгляд то на кронпринца, то на принца Волка. — Почему у них не было языков?
— запричитал он, принявшись нервно расхаживать взад-вперёд по комнате. Первый принц
посмотрел на него ничего не выражающим взглядом, что свидетельствовало о том, что
ему известно столько же, сколько и придворному звездочёту Чхве. Четвёртый принц
вообще не обратил никакого внимания на метания астронома, будто его вообще здесь не
было. — Что они пообещали и кому, раз им даже языки вырезали?!
— Не могла ли это быть профессиональная банда убийц? — предположил кронпринц Му и,
поднявшись со своего места, направился к младшему брату. То, что тот уже довольно
долго пристально смотрел куда-то в сторону, настораживало.
— Как Кум Ке или Чхиль Саль? — переспросил астроном с нервной улыбкой, боясь даже
представить, что наёмники могли принадлежать к какой-то из этих банд. — Сомневаюсь,
что это Хык Саль Воль, — добавил он, схватившись за голову. Если это действительно
одна из влиятельнейших банд Сонгака, то их положение плачевно. Это ж кем должен был
быть заказчик, чтобы связаться с самыми дорогостоящими наёмниками столицы? Нет, не
может быть. Банда Хык Саль ни за что не позволила бы отрезать своим побратимам
языки, да и Кум Ке с Чхиль Саль тоже. Это выглядит довольно странно. Призрачная
догадка бродила где-то на границах сознания недоумевающего Чжи Мона, однако на ум
приходить так и не собиралась. Мужчина разочаровано вздохнул. — Почему я один за
всех думаю?! — искренне возмутился он, укоризненно взглянув на стоявшего рядом с
картиной четвёртого принца Со и вот уже несколько минут разглядывавшего
изображённый на нём объятый пламенем котёл с душами грешников. Что же так этого
принца влечёт к всевозможным страданиям? Придворный астроном Чхве уже начал жалеть,
что вообще повесил сюда эту картину, как напоминание себе самому о том, что в аду
значительно хуже, чем на земле. — Вам не кажется, что мыслить коллективно будет
продуктивнее, чем одному, а? — протараторил он, раздражённо размахивая руками.
— Это Ад Тэгюхван, — пояснил подошедший к брату принц Му. — Тем, кто совершил
убийство или прелюбодеяние, отрезали языки.
— Вот же провал, — со вздохом протянул звездочёт и, подняв глаза к Небу,
раздражённо закрыл лицо ладонью. Вот зачем ему такие ленивые помощники? Можно
подумать, только ему одному нужно выяснить, кем были эти убийцы. А кронпринц? Тоже
хорош. Вместо того, чтобы выдвигать хоть какие-то версии, он только то и делает,
что наблюдает за уткнувшимся носом в картину Со. И почему ему сегодня так везёт?..
Так долго дразнившая астронома Чхве догадка, наконец, изволила уделить ему
внимание. — Они уже были без языков, — поражённо произнёс мужчина, заставив своими
словами двух принцев насторожиться.
— Что ты только что сказал? — изумился первый принц Му, недоумённо уставившись на
друга.
— А что, если у них с самого начала не было языков? — возвращаясь к реальности,
предположил тот. — Слышал, такой вид наказания применяется к падшим монахам.
— Продолжай, — выдохнул Ван Му, надеясь, что догадка придворного астронома Чхве Чжи
Мона окажется весьма полезной. — Что ещё тебе о них известно?
— После наказания таких монахов исключают из святого ордена, — пояснил звездочёт.
— Их спокойно могли использовать в качестве убийц. В нашем случае, переодетые
акробатами наёмники проникли во дворец. А это уже о многом говорит.
— Тогда, кто за этим стоит? — подал голос четвёртый принц Ван Со, уже и так знавший
вероятный ответ на свой вопрос. Рассказ Чжи Мона он слушал с замиранием сердца,
боясь себе признаться, что это может быть правдой. Его разбушевавшееся воображение
уже начало вырисовывать перед его глазами в кроваво-красном свете картины того, как
его старший брат, третий принц Ван Ё, расправляется с нанятыми им же падшими
монахами. Это точно мог быть только он. Принц Со знал, что недалеко от столицы, в
горах, был расположен безымянный буддистский храм, принадлежавший его матушке.
Раньше ему частенько доводилось слышать, как императрица Ю с загадочной улыбкой
вскользь упоминала об этом храме. Она говорила, что однажды он может стать весьма
полезным. Так, значит… она уже давно готовилась к этому покушению?! Ван Со с трудом
верил тому, к чему привели его логические размышления. Сердце болезненно сжалось.
Если это раскроется, то его горячо любимой матушке точно несдобровать. Ладно, если
бы за свои грехи поплатился только Ё, — это четвёртый принц ещё мог пережить. Но
вот чтобы пришлось расплачиваться за оплошность сына императрице Чжи На, Со никак
не мог позволить. Матушка-матушка, что же вы натворили?..
— Это мог быть только тот, кто обладает достаточной властью, — подозрительно
спокойным голосом произнёс принц Ван Му, чуть ли не переходя на шёпот. Он даже
представить себе боялся, кто бы это мог быть. Неужели действительно кто-то из его
единокровных братьев в этом замешан? — Тот, кто мог тайно встретиться с падшим
монахом и попросить его об услуге, — заключил кронпринц и серьёзно посмотрел на
астронома. — Чжи Мон, узнай, кто выбирался в город чаще других за последние дни.
— Да, Ваше Высочество, — с поклоном проговорил звездочёт Чхве, явно довольный тем,
что наконец хоть что-то стало известно о загадочных безъязыких убийцах, и поспешно
направился к выходу. Принц Ван Му, молча постояв некоторое время и собравшись с
мыслями, захватил со стола, за которым не так давно сидел, какую-то книгу и тоже
вышел следом за другом, оставив единокровного брата в одиночестве.
Твёрдо решив, что первым делом он должен взять за жабры старшего брата и чётко
уяснить для себя, что именно он замешан в этом деле, принц Со направился прочь из
дворца Чхомсондэ на поиски третьего принца. Он прекрасно знал, что Ё всё ещё во
дворце, ведь его новогодние посиделки с младшими братьями не могли закончиться так
быстро. Его брат определённо точно был где-то здесь. Если не с братьями, так у
матери. А для этого ходить далеко не нужно было. И поэтому четвёртый принц прямиком
направился в Хванджон.
От принца Ван Со веяло неукротимой яростью. Он готов был порвать на части своего
старшего брата за то, что тот столь безрассудно подверг опасности их дорогую
матушку. Его чёрные одежды развевались на ветру, когда он быстрым шагом, точно
неумолимый Ангел Смерти, прошествовал чуть ли не через весь дворец Манвольдэ,
стремительно приближаясь к намеченной цели. Стоявшая чуть ли не у каждых внутренних
ворот стража в ужасе отскакивала с пути принца Волка, едва завидев его на
горизонте. Желающих столкнуться с разъярённым Волком по счастью не было. Да и
самому Ван Со не хотелось растрачивать свою ярость на кого бы то ни было, кроме Ё.
Именно для старшего брата он накопил бушевавший в груди подобно безудержному
дракону гнев. Принц лелеял его, старательно подкармливал мыслями о том, что именно
Ё виноват во всём, чтобы его остервенение не утихло, а обжигающей лавой
выплеснулось на голову третьего принца, как только придёт время. Со с нетерпением
ждал этого момента. И когда, проносясь подобно чёрному урагану через весь
тхвинмару, ведущий к Хванджону, четвёртый принц с остервенелостью дракона налетел
на так удачно попавшегося на его пути Ван Ё. С невероятной силой схватив искренне
недоумевающего брата за шкирку, он бесцеремонно прижал его спиной к стене. Третий
принц, натолкнувшись на преграду, с шумом выдохнул и ничего не понимающим взглядом
уставился на искажённое яростью лицо брата. Сразу же после удара о выступавшее из
стены бревно, позвоночник Ё пронзило резкой болью. До онемения в пальцах принц
впился в руки державшего его мёртвой хваткой брата.
— Эй, что это только что было?! — возмутилась принцесса Сан Хи потирая ушибленный
лоб. Поначалу ей хотелось расплакаться, но внезапный побег старшего брата с места
происшествия заставил её прийти в недоумение. — Я с кем разговариваю?! — обиженно
бросила она вслед стремительно удаляющемуся брату.
— Принцесса Сан Хи, — запричитала тут же выросшая точно из-под земли полненькая
придворная дама четвёртого ранга, с младенчества присматривавшая за непоседливой
принцессой, и принялась помогать своей госпоже подниматься на ноги. — С вами всё в
порядке? Вы не ушиблись? — обрушила она шквал вопросов на недоумевавшую принцессу.
— Вот же баран круторогий, — буркнула себе под нос расстроенная девчушка. — Вечно
носится по дворцу с невероятной скоростью, даже не замечая, что вокруг творится.
Ну, получите вы у меня ещё, брат, — пригрозила она уже скрывшемуся из виду Ван Ё.
— Сегодня же матушке обо всём расскажу. Будете знать, как людей с ног сбивать.
— Сестрица, ты не ушиблась? — с искренним беспокойством протараторил семилетний
принц Ван Чжин, появившийся из-за угла в сопровождении остальных прислужниц.
— Я в порядке, братец, — тут же ласково улыбнулась ему Сан Хи и, схватив его за
руку, весело добавила: — Пойдём в сад! Братец Со наверняка нас уже заждался.
— Т-ты с-сказала, С-со? — испуганно переспросил восемнадцатый принц, застыв на
месте как вкопанный. — Я не пойду! — шмыгая носом, воскликнул он и тут же капризно
затопал ножками. — Матушка не разрешает нам видеться с четвёртым братом. Он плохой.
Он убил лошадь, на которой приехал…
— Кто тебе такое сказал? — полными недоумения глазами принцесса уставилась на
своего младшего брата, напрочь позабыв, куда собиралась.
— Да об этом уже весь дворец гудит, — прохныкал мальчик и прытко отскочил от
ошеломлённой его словами сестры.
— Ваше Высочество! — вмешалась придворная дама четвёртого ранга, одетая в бело-
сиреневый ханбок. — Что вы такое говорите? Это всё досужие слухи бездельниц-
служанок, — заверила она расплакавшегося принца и принялась всячески его утешать.
Ещё не хватало получить за это выговор от строгой императрицы Чжи На. — Вы их не
слушайте, они чего только не напридумывают.
— Чжин, слышишь, — примирительным тоном проговорила Сан Хи, и себе пытаясь
успокоить расстроившегося брата. — Это всего лишь слухи. Тебе не стоит бояться
брата Со. На самом деле он — очень хороший человек, — доверительным тоном
произнесла она, поближе наклонившись к принцу. — Вот, смотри. — Она указала на
серебреную заколку в виде бабочки у себя в волосах. — Это он мне подарил. Как ты
думаешь, стал бы плохой человек дарить сестре такие подарки? — принцесса Сан Хи
внимательно посмотрела на начавшего успокаиваться мальчика.
— Не уверен, — не смело протянул принц Чжин, отводя виноватый взгляд в сторону.
— Тогда пойдём, — снова взяла его за руку старшая сестра.
— Не пойду! — восемнадцатый принц испугано вырвал свою ручонку из ладошек Сан Хи и,
ничего не замечая перед собой, со всех ног кинулся бежать.
— Куда вы, принц? — спохватилась вторая придворная дама четвёртого ранга и вместе с
двумя прислужницами в жёлто-зелёном ханбоке в горошек бросилась за удирающим
молодым господином.
— Матушке побежал жаловаться, — буркнула себе под нос принцесса и направилась к
тхвинмару, из которого не так давно вылетел как ошпаренный её старший брат Ё. — Да
что же за день сегодня такой? — по пути искренне недоумевала девочка. — То третий
брат с ног сбил, то восемнадцатый ни с того ни с сего разревелся. Сегодня с этими
двумя определённо что-то не так, — коротко заключила она и, подобрав в охапку юбки,
уже хотела было вступить на деревянный пол веранды, как перед ней как из-под земли
вырос четвёртый принц. Отразившееся на лице принцессы Сан Хи удивление, сразу же
сменилось безудержной радостью.
— Братец Со! — радостно прокричала девчушка и со всех ног бросилась к брату. Никак
не ожидавший её появления четвёртый принц ошеломлённо уставился на обхватившую его
талию своими ручонками младшую сестрёнку. — Как я рада вас видеть. Вы же поиграете
со мной в догонялки в саду? — добавила она, посмотрев пытливыми глазками на всё ещё
не совсем понимающего, что происходит, принца Ван Со. — Вы же обещали! — Она
обиженно надула губки и крепко прижалась щекой к поясу брата.
— Сан Хи, — наконец смог выдавить из себя Со, в жилах которого всё ещё бушевала
недавняя ярость. Но с появлением маленькой непоседы, она тут же превратилась в
игривого щенка и, весело завиляв хвостиком, скрылась где-то на задворках сознания.
— Извини, я не могу сегодня. Я должен кое с чем помочь наследному принцу.
— Но вы же обещали! — обиженно протянула принцесса, нехотя отстранившись от
старшего брата. — Почему меня сегодня все игнорируют?! — не дожидаясь ответа,
протараторила она, насупившись, как сова на ветке, и подчёркнуто повернувшись к
нему спиной.
— Сан Хи, — ласково позвал четвёртый принц, опустившись перед сестрой на корточки.
— Ты же уже слышала, что вчера произошло во время ритуала?
— Слышала, — расстроенно буркнула себе под нос девчушка, переплетя руки на груди и
понуро опустив голову.
— По этой причине я должен помогать кронпринцу выяснить, кто это сделал, — мягко
пояснил Ван Со. — Ты простишь меня? — добавил он, легонько ущипнув сестру за щёчку.
Девочка невольно улыбнулась. Ей всегда были приятны прикосновения четвёртого брата.
— Не хочу, — с наигранной обидой бросила она. — Если не поиграете со мной в
догонялки, как и обещали, — продолжала принцесса Сан Хи, всеми силами стараясь
сдержать озорную улыбку, — я неделю с вами разговаривать не буду.
— Идёт, — после недолгого раздумья согласился принц Ван Со, ласково потрепав сестру
по волосам. — Тогда, значит, как только я разберусь со всеми делами, мы сразу же
пойдём в сад играть в догонялки.
— Ура! — радостно воскликнула девчушка и, быстро повернувшись к брату лицом,
порывисто обняла его за шею.
Ким Бу – король Кён Сун, последний правитель Силлы. После признания власти Корё он
был назначен наместником провинции Кёнджу (территория бывшего королевства Силла),
по статусу высшим даже чем кронпринц. В том же году Тхэджо отдал ему в жёны свою
старшую дочь Нак Лан (дочь Ван Гона и его третей супруги Синмёнсунсон из клана Ю),
а сам женился на его двоюродной сестре, ставшей его пятой супругой Синсон и матерью
будущего короля* Анджона (Бэк А).
*Так как Анджон (Бэк А) был отцом восьмого императора Корё – Хёнджона, то его сын,
когда взошёл на престол, даровал отцу и матери титул короля и королевы. Точно так
же было и с королём Тэджоном (Ван Уком) и королевой Сонъэ (средней дочерью Тхэджо и
его 6-й супруги Чондок), когда их сын стал шестым императором Сонджоном.
Су боялась засыпать. Едва ли она успевала закрыть глаза, как перед её внутренним
взором сразу же представали кровавые картины вчерашнего сражения. А чересчур
разыгравшееся воображение помимо отрубленных рук и расколотых надвое черепов, ко
всему прочему добавляло ещё и распоротые животы с вывернутыми наружу
внутренностями… Хэ Су всеми силами старалась избавиться от жуткого наваждения, но у
неё всё никак не получалось. Наводящие ужас видения настырно продолжали
захлёстывать её душу, не давая ей и минуты покоя. В который раз девушка попыталась
заставить себя уснуть. Она прекрасно знала, что если не сделает этого, то может
навредить своему здоровью. Но как ни старалась, всё равно глаз сомкнуть так и не
могла, чтобы вновь не вернуться к тому мучительному кошмару. К той бесконечной
погоне, что снилась ей ночью, к тем кровожадным мертвецам, жаждущим её смерти и
требующим возмездия. Сердце девушки неистово трепетало, грозясь проломить грудную
клетку, а и без того прерывистое дыхание спирало каждый раз, когда впечатлительную
шестую кузину жены восьмого принца накрывала очередная волна безрассудной паники.
А сейчас всё было совершенно иначе: не было ни крови, ни боли, но был страх и
смертельная усталость. Хоть опасность давным-давно миновала, но Хэ Су всё никак не
могла успокоиться. От одного вида крови, то и дело вырисовываемого воображением, её
сердце окутывал ледяной ужас. Раньше девушка никогда не боялась крови, но теперь
что-то будто бы сломалось у неё внутри, вызывая в её душе панику, переходящую в
агонию.
Су ужасно устала от всего этого. Ей жутко надоело бояться каждого шороха, каждого
порыва ветра за окном, кажущегося ей воплями преследующих её мертвецов. Девушка
отчаянно искала в себе силы побороть безумный ужас, мёртвой хваткой вцепившийся в
её душу, и в этот момент единственной отрадой для неё была лишь Мён Хи. Её
присутствие и искренняя забота стали для Хэ Су самым действенным лекарством, не
позволявшим задохнуться от захлестнувшего её кошмара. Если бы не Мён Хи, она бы
точно свихнулась. Девушка была очень благодарна сестре за то, что она не покидала
её ни на минуту и всеми силами старалась помочь справиться с недугом.
В воздухе витал нежный аромат индийской лаванды, призванный отгонять дурные сны.
Однако благовоние не особо помогало изнурённой кошмарами Су. Да, оно успокаивало,
но полностью избавиться от происков перевозбуждённой психики всё же было не
способно. Единственное, что действительно благотворно действовало на девушку, так
это присутствие шестой кузины Мён Хи. Заботливо склонившись над кроватью Хэ Су,
женщина ласково сжимала руку родственницы, напевала старинную силланскую песню,
которой ещё в глубокой древности шаманы отгоняли дурные сны. Мягкий мелодичный
голос супруги восьмого принца, точно звенящий горный поток, разливался по всей
комнате, увлекая утомлённую ночными кошмарами девушку в безмятежный мир грёз.
Сердцебиение Су постепенно приходило в норму, а засевшая в душе паника постепенно
отступала, оставляя бедную девушку в покое. Веки Хэ Су тяжелели, а реальность
незаметно ускользала, всё дальше и дальше увлекая родственницу Мён Хи в царство
Морфея.
Этой дивной песне супругу принца Ука научила ещё её бабушка, в роду которой шаманки
не были редкостью. В ней она пыталась утопить всю свою боль и тоску, порождённую
боязнью потерять названную дочь. Мён Хи не была обучена колдовству, но зато кое-
какие премудрости, способные сослужить добрую службу, знала хорошо и успешно
применяла, когда в том была потребность. Полученные от бабушки знания нередко
выручали женщину в самые трудные моменты, но вот помочь справиться с её недугом так
и не смогли. То ли у Мён Хи не доставало знаний, то ли ещё была какая-нибудь
причина — она об этом не знала. Да и что толку-то от таких знаний, когда ты даже
сам себе помочь не можешь? Это ещё больше угнетало жену принца Ван Ука, незаметно
ухудшая её состояние.
Все лучшие лекари столицы, точно сговорившись, в один голос твердили Мён Хи, что
она бесплодна и никогда не сможет иметь детей, но точную причину этого ни один из
них назвать ей так и не смог. Отчаявшаяся женщина даже у всех знаменитых шаманок
Сонгака побывала, но те только обессилено разводили руками, говоря, что даже и они
не в состоянии ей помочь. Мён Хи бы совсем отчаялась, если бы одна мудрая старушка
не посоветовала ей помолиться золотому Будде в храме Анхва, а вдруг Всемилостивый
смилуется над ней. Обрадованная женщина даже мужа уговорила приобрести дом
невдалеке от храма. Она каждый день в течение года посещала святилище, но Будда так
и не услышал отчаянный крик её души. Мён Хи была очень расстроена: все её мечты о
счастливом материнстве были безнадёжно разрушены. Она корила себя за то, что не
способна подарить мужу детей, и это её сильно удручало. Безрадостные серые дни
тянулись как бесконечный торговый караван по пустыне, принося с собой только боль и
разочарование. Состояние молодой супруги восьмого принца постепенно ухудшалось — и
спустя несколько месяцев лекарь объявил, что госпожа Хэ заразилась чахоткой.
Госпожа Хэ пила жадно, словно боясь, будто у неё отберут спасительную жидкость. С
каждым глотком ей становилось всё легче, неистовый кашель практически не беспокоил
её, пока, наконец, окончательно не отступил. Мён Хи облегчённо вздохнула и
вопросительно воззрилась на загулявших помощниц.
— Где вы были всё это время? — поинтересовалась она, беспокойно сжимая в руке
носовой платок. — Я звала вас несколько минут, но вас всё не было. Я уже начала
бояться, что что-то ужасное произошло, пока я спала.
— Нет-нет, — нервно замахала руками одна из девушек, — что вы, госпожа. Ничего
такого не произошло.
— Мы просто немного задержались, — подхватила другая, виновато опустив глаза.
— Простите нас.
— Где вы были? — продолжала свой допрос женщина, бессознательно взяв в руки пустую
чашку. — Почему вас так долго не было?
— Ну, мы… — замялась молоденькая прислужница, не зная, куда глаза деть. — Мы… мы…
— Мы помогали Его Высочеству, — быстро протараторила вторая служанка, чуть постарше
своей растерявшейся подруги.
— Что, всем двором? — Девушки виновато опустили головы, но ничего не ответили.
— Понятно. Что-то вы не договариваете, — отставляя пустую чашку в сторону,
заключила Мён Хи и недоверчиво посмотрела на прислужниц. — Скажите мне правду.
Служанки растерянно переглянулись. Они боялись, что госпоже станет плохо, если они
сообщат ей всю правду. И поэтому девушки больше предпочитали молчать, чем сочинять
небылицы, дабы не расстраивать супругу восьмого принца. Она ведь всё равно рано или
поздно обо всём узнает.
От услышанного Мён Хи накрыл очередной приступ кашля. Как она могла спать всё это
время, когда с её шестиюродной сестрой случилось такое несчастье? Супруга принца
Ука попыталась подняться, однако новая волна кашля снова откинула её на стул.
Женщина тяжело дышала, временами издавая хрипение, но безжалостный недуг не желал
выпускать её из своих когтей. Служанки суетились над ней, пытаясь предложить ей
целебную настойку из сосновой пыльцы, прописанную лекарем, однако у них долго
ничего не получалось, пока одной из девушек всё же удалось влить в рот госпоже
спасительное снадобье. Мён Хи скривилась от горьковатого привкуса хвои, но всё-таки
заставила себя глотнуть лекарство и запила его чашкой тёплой воды. К счастью,
настойка подействовала — кашель отступил, и жена восьмого принца почувствовала себя
намного лучше. Она не стала терять время попусту, и поэтому тут же приказала
прислужницам помочь привести себя в порядок и, когда всё было готово, без
промедления направилась в ханок Су.
Слова мужа смутили Мён Хи. Одновременно она была счастлива, что её принц заботится
об этой несчастной девушке, и в то же время была обескуражена его словами. Что
скрывалось за его добротой? Обыкновенное сострадание или же что-то большее?..
— Она… делает вас счастливым? — голос женщины предательски дрогнул. Стараясь скрыть
волнение, Мён Хи заставила себя улыбнуться и выжидающе посмотрела на восьмого
принца. Ван Ук мягко опустился на деревянный стул, стоявший неподалёку.
— У нас довольно большое хозяйство, — начал он издалека. — Многие приходят ко мне
со своими проблемами, моля о помощи. Су же совершенно другая, — Ван Ук мягко
улыбнулся, посмотрев в сторону спящей девушки. — Она старается всего достичь сама,
при этом никого не обременяя. Я счастлив видеть это, — задумчиво добавил он, сцепив
пальцы в замок.
Мён Хи ловила каждое его слово. Она чувствовала, что что-то в нём изменилось
благодаря её шестой кузине и от этого её сердце болезненно сжималось. Где-то в
глубине души шевельнулась ревность, которую женщина тут же попыталась усмирить.
— Су словно глоток свежего воздуха, — после недолгого молчания произнёс принц, всё
ещё задумчиво улыбаясь своим мыслям. — Она каждый раз меня удивляет. Вот и сегодня,
до вашего прихода она взяла с меня слово, что вас не побеспокоят новостями о её
плохом самочувствии, — он глубоко вздохнул, будто сожалея, что не сдержал данного
обещания. — Удивительный она человек, однако. Даже когда ей плохо, она всё равно
продолжает заботиться о других. Это согревает моё сердце. Это дитя — источник
радости, — добавил восьмой принц и со счастливой улыбкой снова посмотрел в сторону
Хэ Су. Та, казалось, вслушивалась в их с Мён Хи разговор и оттого перестала нервно
метаться по подушке. Грудь её мерно вздымалась, и принц Ван Ук даже понадеялся, что
изнурительные кошмары наконец-то отпустили её.
— Я очень благодарна, что вы так заботитесь о ней, — вымучено улыбнулась Мён Хи. Ей
было немного больно от того, что она сама не смогла сделать мужа счастливым. Она
очень любила его и искренне желала ему счастья. И раз уж её потерявшая память
кузина смогла сделать его счастливым, она готова это принять. Самое главное — это
счастье её супруга, а остальное неважно.
Будто прочитав её мысли, принц ответил ей счастливой улыбкой. Мён Хи тоже заставила
себя улыбнуться в ответ. Нельзя, чтобы он что-то заподозрил. Раз уж Су смогла стать
для него источником радости, Мён Хи не будет им мешать. Она слишком долго старалась
облегчить бремя мужа, но у неё всё никак не получалось. Но главное, что это
получилось у её кузины. А если Его Высочество счастлив, значит, всё хорошо.
Шестая кузина Су, высвободив руки из её цепких пальцев, взяла со стола заранее
приготовленные служанками лоскутки ткани и, смочив один из них в тазике с водой,
принялась заботливо вытирать горячий лоб девушки. Хэ Су слабо сжала её кисть,
останавливая.
— Сестра, — слабо улыбнувшись, проговорила Су. — Не беспокойся обо мне, со мной всё
будет хорошо. Ты не должна сидеть подле меня весь день. — Её голос заметно окреп,
во взгляде появилась решимость. — На случай, если мне что-то понадобится, мне
всегда сможет помочь Су Хён. А тебе лучше провести это чудесное утро с мужем, — она
ласково сжала руку удивившейся её словам женщины.
— Но, Су, — мягко возразила та, — мне совсем не тяжело заботиться о тебе.
— Сестра, — девушка привстала на локтях и внимательно заглянула в глаза сидевшей
подле неё родственнице. — Со мной ничего не случится за то время, пока ты будешь
завтракать с принцем. Ты ведь ещё ничего не ела? — Её взгляд неожиданно стал
пронзающим. Мён Хи смущённо опустила глаза. Эти столь внезапные перемены в её
шестиюродной сестре пугали её. Ей было трудно поверить, что такая сдержанная и
всегда покорная Су после недуга так изменилась. Стала заботливой и ласковой. И
больше не смотрела на мир загнанным в угол волком, в любую минуту готовым вцепиться
в глотку своему обидчику. Даже наоборот эта сиротка стала более зрелой и
рассудительной. И более открытой, что ли.
Супругу принца Ука очень радовали подобные перемены в поведении Су, ведь теперь эта
девушка наконец-то нашла в себе силы покинуть свою уютную раковину и посмотреть на
мир широко распахнутыми глазами без тени страха и сомнений. Такой она Мён Хи
нравилась гораздо больше.
— Для начала я спою для тебя древнюю как Солнце колыбельную, — Мён Хи благодарно
сжала руку Су. — А уж потом, когда ты уснёшь безмятежным сном, отправлюсь к Его
Высочеству.
Девушка возражать не стала. Она очень любила слушать народные песни и частенько
включала их, когда занималась домашними делами. Но это были песни времён Чосона.
Песни же, намного старше, чем Корё, ей ещё слышать не доводилось. Одолеваемая
любопытством Хэ Су поудобнее умостилась на постели и, затаив дыхание, замерла в
предвкушении чего-то особенного. Поправив названной дочери одеяло, Мён Хи негромко
запела.
========== Глава 27. Впервые ==========
Госпожа Нок Ён (годы жизни неизвестны) – шестнадцатая супруга Тхэджо Ван Гона,
наложница Сокванджувон (소광주원). Была матерью принца Кванджу (광주원군; известного
нам по дораме как десятый принц Ван Ын) и средней дочерью почётного члена
королевской семьи, чиновника первого ранга Ван Гю. Настоящее имя неизвестно.
Ван Гю (известен так же как Хам Гю (함양근)) – почётный член королевской семьи,
основатель фамилии Ван из Кванджу. Помогал Ван Гону при основании Корё, за что
получил фамилию Ван и титул почётного члена королевской семьи. Две его старшие
дочери стали 15-й и 16-й жёнами Ван Гона, а младшая – первой наложницей Ван Му
(будущего Хеджона).
Ттыль (뜰) – двор, свободное пространство, оставляемое с четырёх сторон дома для
разбивки клумб и посадки деревьев и цветов.
Ласковое весеннее солнце с высоты небес взирало на оживлённый Сонгак, даря ему своё
тепло и свет. В воздухе витал дух праздника. Снующие по улицам столицы нарядные
горожане со счастливыми лицами приветствовали друг друга с Соллалем, приглашая
друзей на вечернюю трапезу. Все радовались наступлению весны, и даже недавние
сильные морозы не могли омрачить их радости, ведь приход весны знаменовал для
каждого из них начало чего-то нового. Ведь печали и невзгоды не должны
перекочёвывать из прошлого года в настоящий, им следует оставаться далеко позади,
иначе пробуждение природы и всего живого теряет свой священный смысл. Тяжела и
невыносима жизнь без надежды, а наступление весны — это новая надежда для
утомлённого зимними холодами народа, свято верящего в наступление лучшего.
Время от времени Ын заставлял кобылу перейти на шаг, тем самым давая своей прислуге
хоть какое-то время прийти в себя и немного отдышаться, но затем снова переходил на
рысцу. Хоть эти трое уже успели порядком ему надоесть своими уговорами не ехать в
резиденцию восьмого принца, он уже давно перестал на них злиться. Принц Ван Ын был
не из тех, кто долго помнит обиды. Да и к тому же сейчас его больше заботила
встреча с Су, чем какие-то вечно всем недовольные слуги. Именно непреодолимое
желание повидаться с этой необычной девчонкой гнало его вперёд, а не желание
отомстить. Хотя мстить, если честно, было за что. Эти трое уже так за это утро
успели его утомить, что принц несказанно был рад хоть ненадолго вырваться из-под их
навязчивой опеки. А их постоянное «Ваше Высочество, осторожнее!», «Ваше Высочество,
не пораньтесь!», «Ваше Высочество, не спешите!», «Ваше… Ваше… Ваше…» — Тьфу! — он
же не трёхлетнее дитя, в конце-то концов! Они что, до конца жизни его опекать
намерены? Ну, уж нет! Упаси Будда от такого «счастья».
Юный принц очень любил верховую езду. Он старался не упустить момента, чтобы
промчаться по шумной столице верхом на взмыленной кобыле. Почувствовать дарящую
ощущение свободы скорость и шум ветра в ушах. Ему редко удавалось поездить верхом.
Его матушка, госпожа Нок Ён, и дедушка Ван Гю всегда очень беспокоились о нём. Они
в нём души не чаяли. Постоянно боялись, что, упаси Великий Будда, их дражайший Ын
поранится.
Такое повышенное внимание ужасно утомляло принца Ына. Ему очень хотелось поскорее
вырваться из-под материнского крыла и беззаботно жить в своё удовольствие. Он очень
любил ребяческие забавы и поэтому совершенно не хотел взрослеть. Его старшие братья
И, Вон, Ук, Ё и Му уже давно были женаты. Некоторые из них даже имели по нескольку
жён, а он — и думать не желал о женитьбе. А зачем ему жениться? Ему и так неплохо.
С жёнами всегда мороки много. Вот хотя бы посмотреть на жену и трёх наложниц
кронпринца Му, постоянно доставлявших ему уйму головной боли. Ын даже представить
боялся, как его старший брат умудряется справляться с таким сварливым народом. Это
ж сколько сил и терпения нужно иметь, чтобы сохранять в доме мир и порядок?! Нет,
десятый принц на это уж точно не подписывался. Если он когда-нибудь и женится, то у
него будет исключительно одна жена. Постоянные склоки в доме ему уж точно не нужны.
Да, и самое главное, у его будущей спутницы жизни обязательно должен быть тихий и
покладистый нрав — сварливые ведьмы не для него. Уж лучше он проживёт всю жизнь
неженатым, чем будет выслуживать постоянное ворчание вечно всем недовольной жены.
Он же, в конце-то концов, не Ё, чтобы своим влиянием держать в узде двух чересчур
болтливых жён. Да, и ещё будущая супруга Ван Ына ни в коем случае не должна быть
болтливой! Иначе постоянной трескотни в своём доме он уж точно не вынесет. Но и не
молчаливой тоже. Если ему со своей женой не о чем будет разговаривать, то зачем она
ему такая нужна? Уж лучше и вовсе не жениться. А если честно, то принц Ын по
большому счёту не очень-то и понимал, зачем его братья вообще женятся. Если ради
разведения этих шумных мелких проказников, которые порой его и принца Чжона чуть ли
до нервного тика не доводили, то — извольте, лучше он останется неженатым. Ему и
младших братьев и сестёр с племянниками и племянницами с головой хватает. Да и к
тому же он сам ещё ребёнок. Куда ему ещё жениться?
К счастью, искать принца Ына его верным слугам пришлось недолго. Не имея ни
малейшего представления, где искать Хэ Су, тот прицепился к первому попавшемуся на
его пути слуге и приказал отвести его к молодой госпоже Су. Мужчина почтительно
поклонился принцу и предложил следовать за собой. Именно в тот момент трое мужчин в
синих ханбоках и настигли своего непоседливого господина. А он на них даже внимания
не обратил, только приказал проводнику поторапливаться. Ему очень хотелось поскорее
повидаться с Су и осведомиться о её самочувствии. А заодно и время приятно провести
в её компании. И пусть только попробует отказаться! Не каждый же день к ней принцы
захаживают! (Восьмой принц, если что, не считается). Пусть будет благодарна, что к
ней такой важный гость пожаловал.
К несказанной радости десятого принца Ван Ына, его путеводитель очень скоро нырнул
в уютный дворик, обсаженный елью и пихтами, и указав Его Высочеству на искомый дом,
с поклоном удалился. Ын на радостях даже на бег перешёл, чем снова вызвал ворчание
у себя за спиной.
— Су! Су! Ты дома? — радостно кричал десятый принц, взбегая вверх по ступенькам.
— Выходи!
Быстро минув небольшую веранду, юноша уже хотел было постучать в дверь, ведущую в
покои той, ради которой он проделал весь этот нелёгкий путь, как вдруг эта самая
дверь отворилась и перед ним с недовольным видом предстала на несколько лет старше
него молодая особа, и близко не похожая на Хэ Су.
— Ну, так что? — десятый принц решил поторопить с ответом замявшуюся собеседницу.
— Так ничего мне и не скажешь?
— Не знаю, почему ты так добр ко мне, — задумчиво произнесла девушка. — Но всё
равно спасибо. — Она выдавила из себя жалкое подобие улыбки и, усевшись на кровать,
принялась молча рассматривать свои руки. Так и дальше вести бессмысленные разговоры
ни о чём у неё не было ни малейшего желания. Да и тем более льстить явно
выпрашивающему похвалы принцу. Она не настолько низко пала, чтобы ещё и
раболепствовать перед кем-то. И почему Су Хён так долго нет, когда она так сильно
нужна ей?
— Су, — несмело начал принц Ван Ын, невольно вывев девушку из задумчивости. Та
подняла на него недоумённый взгляд. — Я тут хотел сказать тебе… Я… В общем… — он
даже со своего стула подскочил и, начав неуклюже переминаться на месте, смущённо
отвёл взгляд в сторону. Девушке очень не понравилось его выражение лица. Сначала
она несколько секунд недоумевала, в чём же причина, но потом перевела взгляд на его
поглаживающие друг друга пальцы. Это выглядело так, будто Ын пытался себя успокоить
и таким образом придать себе смелости. Затем Хэ Су перевела взор на правую ногу
принца, ковырявшую носком пол, и снова на его лицо. Десятому принцу явно стоило
немалых усилий, чтобы сказать ей что-то очень важное. От внезапного осознания глаза
девушки удивлённо расширились.
«Неужели… он влюбился в меня? — неотрывно наблюдая за каждым малейшим движением
принца, подумала Су. — «Ты была первой, кто поступил со мной таким образом». Да?»
Минуты летели незаметно. Принцесса Хванбо уже успела полностью прийти в себя и
увлечённо орудовала иглой. Раздражение прошло — и у принцессы наконец-то начало
получаться: стежки ложились так, как нужно, а игла больше не колола пальцы. Девушка
довольно улыбнулась, оглядывая свою работу. Да, хоть она ещё далека от завершения,
но зато даже сейчас выглядит неплохо. Ён Хва придирчиво покрутила гобеленовые
пяльцы, то отдаляя их от себя, то приближая, чтобы получше рассмотреть полученный
ценой колоссальных усилий результат. Удовлетворившись увиденным, она задумчиво
прищёлкнула языком и вновь взялась за иглу.
Улыбка тут же сошла с её лица, уступив место холодному спокойствию, отчего колени
служанки задрожали ещё сильнее. Чхэ Рён сдавленно всхлипнула и, не в силах больше
стоять, бросилась в ноги Её Высочества.
Пока она ещё говорила, дверь тут же распахнулась — и в комнату с поклоном вбежали
две девушки в светло-голубых ханбоках.
На небольшой веранде, ведущей из покоев принцессы Хванбо, уже как раз собрались все
шесть девушек, прислуживавших в этом доме исключительно Её Высочеству. Две из них
старательно фиксировали переброшенную через балку белую ткань, которой
предназначалось служить верёвкой. Одна держала в руках пучок прутьев, а последняя
разминалась перед предстоящей поркой. Завидев вышедшую к ним навстречу госпожу, все
почтительно склонили головы, сложив руки на животе.
— Девка! — воскликнула она, едва сдерживая гнев. — Как смеешь ты указывать мне,
хозяйке этого дома, что мне делать, а что нет?!
— Девка? — презрительно фыркнула родственница Мён Хи, на мгновение отвернувшись.
— Вы, может, и наделены властью, но обращаться с людьми подобным образом вам никто
права не давал.
— Что, захотелось, чтобы я и тебя высекла? — с вызовом бросила принцесса Ён Хва,
пытаясь скрыть раздражение. Ещё чуть-чуть — и эта дрянь таки доиграется. Она не
намерена терпеть высокомерие этой выскочки.
— Если вы так настаиваете, — со слащавой улыбкой пропела Хэ Су, делая шаг вперёд,
отчего её соперницу аж передёрнуло, — то можете попытаться.
— Су, пойдём отсюда! — Ван Ын крепко впился пальцами в рукав девушки и решительно
потянул её прочь, предчувствуя зарождающуюся бурю.
— Привязать, — сердито приказала Ён Хва, коротко взглянув на близстоящую служанку.
Её улыбка стала хищной. Эта тварь точно получит сегодня по заслугам.
— Сестрица, не обращайте внимания, — взволновано протараторил десятый принц, когда
в их с Су сторону направилось две служанки. — Су сегодня не в духе…
— Но это не даёт ей никакого права дерзить принцессе, — с высокомерной улыбкой
парировала девушка, предвкушая приятное зрелище, о котором она могла только
мечтать. Всё-таки хороший же сегодня день выдался! Эта мелкая дрянь наконец-то своё
получит.
— Что здесь опять происходит? — внезапно послышался совсем рядом строгий голос
принца Ван Ука. — Ён Хва, ты поступаешь необдуманно, — добавил он, поднимаясь по
ступенькам к сестре. — Я же говорил тебе ничего не предпринимать, пока не поговорю
с тобой.
— Брат! — обиженно бросила она, нервно сжимая в руке окровавленный прут. — Я
отвечаю за порядок в этом доме!
— Но на этот раз ты поспешила, — укоризненно покачал головой восьмой принц.
— Отпустите госпожу! — строго приказал он, обращаясь к двум прислужницам, застывшим
подле Хэ Су. Те почтительно поклонились и поспешно отошли в сторону. — Можешь
идти, — поджав губы, проговорил он, обращаясь к родственнице своей жены. — С тобой
я переговорю позже.
— Да, принц, — с поклоном ответила та, благодарно улыбнувшись, и отступила на шаг
назад.
— Ён Хва, нам нужно поговорить, — спокойным тоном произнёс Ук, бросив беглый взгляд
на сестру, и молча направился в её покои. Девушка, раздражённо отшвырнув от себя
ивовый прут, покорно последовала за ним. На глазах у неё блестели слёзы обиды.
— Пойдём, — Ын настойчиво потянул Су за рукав, когда старшие брат с сестрой,
наконец, скрылись из виду. Умеет же эта девушка находить неприятности на свою
голову! Но… зато с ней не соскучишься. Юноша невольно улыбнулся.
— Постой, — мягко остановила его Хэ Су, — нужно помочь Чхэ Рён.
— Она же служанка, — искренне изумился десятый принц, недоумённо глядя на
собеседницу. — Пусть другие слуги о ней и заботятся.
— И что, что служанка? — с добродушной улыбкой проговорила девушка, направляясь к
всеми позабытой прислужнице, всё ещё привязанной за руки. Личная свита принцессы Ён
Хвы испарилась вместе со своей хозяйкой как по мановению волшебной палочки. — От
этого же она не перестаёт быть человеком, ведь так? — добавила Су, ловко освобождая
едва державшуюся на ногах Чхэ Рён. — Пойдём, я позабочусь о тебе, — мягко
произнесла она и, придерживая ту под руку, помогла ей спуститься по ступенькам во
двор. Десятый принц только глазами заморгал, не совсем понимая, что происходит.
— Спасибо, — со слезами на глазах только и смогла выдавить из себя Чхэ Рён. Она
чувствовала себя ужасно виноватой перед молодой госпожой, ведь госпожа Су так добра
к ней, а она так безрассудно подвергла её опасности прошлой ночью. Но разве могла
она, простая служанка, ослушаться приказа принцессы? У неё просто не было другого
выбора.
— Удивительная же она девушка, — хмыкнул себе под нос Ван Ын, когда Хэ Су с раненой
служанкой отошли на некоторое расстояние от ханока принцессы, и, не придумав ничего
лучшего, направился по своим делам. — Никогда таких не встречал, — добавил он,
невольно улыбнувшись своим мыслям. — И Ён Хву разозлить не боится, и о слугах
заботится… И почему я раньше не обращал на неё внимания? — принц ненадолго
остановился и, проводив Хэ Су с еле держащейся на ногах служанкой до угла
ближайшего дома, с задумчивой улыбкой направился в сторону конюшни. Ему ещё
предстоит навестить матушку, а то, наверное, она уже с дедушкой весь дворец
оббежала, ища его.
Чин Хвон (진훤) – король и основатель Хубэкче, родоначальник клана Хванкан Кён (
황간견). Также известен в истории как Кён Хвон (견훤) (867 – 27 сентября 936 гг.).
«Раньше приезд Чин Хвона…» – жители Кёнджу действительно так тепло отзывались о
навестившем их правителя Ван Гоне. Об этом упоминает Ким Бу Сик в первом томе
«Самгук саги» – «Летописях Силлы».
Чапкан Ок Рём – чиновник третьего ранга при последнем короле Силлы Кён Суне. Был
его родным дядей.
Девятнадцать лет назад – судя по данным, которые приводит в «Летописях Силлы» Ким
Бу Сик, последний правитель Силлы в ноябре-месяце 935 года женился на принцессе Нак
Лан и примерно в это же время посоветовал Ван Гону в жёны свою двоюродную сестру.
Если от этого отталкиваться, то на время повествования (942 год) Бэк А должно было
быть максимум 6 лет. Но так как создатели дорамы дорамы решили интерпретировать
исторические события по-своему, Бэк А получился 14-летним.
Оживлённый Сонгак жил своей размеренной жизнью. Даже несмотря на то, что недавние
заморозки причинили много вреда и неудобств многим бедным семьям столицы и соседних
деревень, жители Сонгака от всего сердца радовались наступлению Соллаля. Улицы
города были запружены торговцами, на все лады расхваливавшими свой товар,
искушёнными покупателями, старавшимися выбрать самое лучшее (или хотя бы то, что
было им по карману), и простыми зеваками, которых по случаю праздника было особенно
много. То тут, то там в толпе мелькали разодетые в шелка горожане. Помимо них
встречались и одетые поскромнее, не столь зажиточные жители столицы, но, на
удивление, ни одного нищего в лохмотьях найти в этом пёстром море народа было
невероятно сложно (если не сказать, практически невозможно). Все бедняки будто бы в
честь Соллаля собрали все свои пожитки и покинули город, словно прячась от его
безудержного веселья.
Но на самом деле это было далеко не так. В любом государстве, в любом городе или же
деревне всегда можно было встретить богатых и бедных, свободных и рабов. И никакое
грандиозное празднество, какое бы там не устраивалось, не могло этого изменить. И
только лишь искушённый наблюдатель, знающий нужды простого люда, мог без особого
труда разглядеть за этой напускной весёлостью слёзы и страдания бедных жителей
столицы. Ему не нужно было рассказывать о том, что на сердце у бедняка, мечтающего
хотя бы о крохах хлеба, чтобы прокормить свою семью. Он был не из тех, кому всё
равно, кому нет никакого дела до страданий простого народа. Он не мог преспокойно
смотреть на то, как туго приходится его соотечественникам. Каждый раз, когда к нему
в дом приходили бедняки, моля о помощи или же жалуясь на несправедливость, он
всегда старался им помочь всем, чем только мог. Он не мог хладнокровно отринуть их
просьбы и преспокойно жить в своё удовольствие. Хоть он и являлся членом
императорской семьи, но его положение было не очень-то и велико, по сравнению с
другими принцами.
Его мать, принцесса Сук Мён, принадлежала к королевскому роду Силлы и являлась
пятой супругой императора Корё, Ван Гона. Хоть она и не была простой наложницей,
как большинство женщин императора, но даже титул государыни не мог сделать её
счастливой. Сук Мён была как бы замужем, и в то же время — словно вдова. Занятый
государственными делами император редко навещал её, заставляя дни и ночи напролёт
тосковать в одиночестве. Она не была его любимой женой, к которой бы он постоянно
захаживал, но и не была навсегда оставлена им, как большинство наложниц, проведших
с Его Величеством одну-единственную сладкую ночь и на всю жизнь заточённых в стенах
дворца Манвольдэ. Но Сук Мён никогда не винила своего супруга за это. Она была
бескрайне благодарна ему за то, что он положил конец бесконечным распрям в стране и
объединил воюющие между собой земли Троецарствия в одно единое государство — Корё.
Если бы не Ван Гон, её родную Силлу давно бы пожрало ненасытное Хубэкче, а его
безжалостный правитель Чин Хвон, и без того тиранивший её народ, непрестанно наводя
на него ужас и взимая непомерные налоги, привёл бы Силлу в окончательный упадок.
Сук Мён прекрасно помнила, как в один из тяжёлых для ослабевшей Силлы годов к ним в
столицу собственнолично пожаловал правитель Корё. Хоть она и видела его мельком, но
и этого было вполне достаточно, чтобы влюбиться в этого сильного и храброго
мужчину. В её ушах до сих пор звучал шёпот жителей Кёнджу, с лёгкой скорбью
провожавших Ван Гона за пределы столицы: «Раньше приезд Чин Хвона был подобен
нашествию шакалов и тигров, а ныне прибытие короля Вана похоже на встречу с родным
отцом и матерью». Принцесса Сук Мён даже и представить себе не могла, что спустя
несколько лет, она, дочь чапкана Ок Рёма, станет женой императора Корё,
объединившего под своим началом все народы бывшего Троецарствия.
Когда бывшая принцесса Силлы вышла замуж за своего любимого мужчину, её радости не
было предела. Но ещё более счастливой её сделало рождение единственного сына,
которому она, будучи беременной, дала имя Ук, что значит «Восходящее утром солнце».
Тринадцатый принц Ук был для неё единственной отрадой в моменты отсутствия любимого
супруга (а отсутствовал он, к сожалению, довольно часто). Она даже уже успела
привыкнуть к тому, что император Ван Гон дал ему имя Бэк А, чтобы избежать путаницы
с восьмым принцем, также носившем имя Ук. Сук Мён готова была простить своему
возлюбленному всё, лишь бы получить взамен его ласковую улыбку и хотя бы одну-
единственную, согретую его теплом и любовью ночь.
Сук Мён, даже будучи пятой супругой основателя династии Корё, никогда не забывала о
нуждах простого народа. Все, кого она когда-либо знала, как один говорили, что она
прекрасна не только внешне, но и внутренне. Наверное, из-за этого Ван Гон и обратил
на неё внимание. Но, несомненно, за возможность соединиться с любимым и душой и
телом она была обязана двоюродному брату. Если бы Ким Бу девятнадцать лет назад не
посоветовал её в жёны Ван Гону, она бы так и увяла, как цветок, лишённый солнца и
воды, так и не познав любви желанного мужчины. Быть может, отец бы выдал её за сына
какого-нибудь чиновника более высокого ранга, но была бы она тогда счастлива с ним?
Сук Мён прекрасно знала ответ. Единственным императором её сердца был только лишь
Ван Гон. И она дала себе обещание, что до конца своих дней будет заботиться о Его
Величестве, несмотря ни на что.
Бывшая принцесса королевства Силла даже здесь, на чужбине, продолжала заботиться о
простом народе, приучая к этому и подраставшего сына. С малых лет она учила своего
ненаглядного Бэк А, единственную отраду в этом огромном дворце, что в силу своего
положения они должны заботиться о нуждавшихся. Это их прямая обязанность. Какой бы
властью они не были наделены, им всегда следует помнить о нуждах простого народа.
Ведь власть императора исходит не от чиновников, а от сердец простого народа. Пятая
супруга императора Ван Гона прекрасно знала об этом, и потому пыталась всячески
помочь своему государю закрепить власть в сердцах людей. Из-за того, что она
никогда открыто не интересовалась политикой, старшие жёны императора никогда не
видели в ней прямой угрозы своему авторитету. Поэтому и позволяли ей спокойно
заниматься такой «бесполезной» благотворительностью. Эта видимая отстранённость от
государственных дел помогала Сук Мён сохранять мир в столице и в то же время
защищала её от жаждущей власти императрицы Ю, которая её, такую слабенькую и
глупенькую, ни во что не ставила. Но надменная императрица Чжи На даже не
подозревала, что эта кажущаяся слабость и глупость были для её противницы надёжной
защитой и опорой, много лет оберегавшие её от кровавых дворцовых интриг.
Прекрасно зная, какое опасное место — дворец, Сук Мён всегда говорила сыну быть
осторожным. Она мечтала, чтобы у него была тихая и спокойная жизнь, и поэтому
никогда не рассматривала его как будущего правителя Корё. Сук Мён должна быть выше
этой низменной жажды власти, неизменно приводившей к бесконечной борьбе за трон.
Пусть лучше этот золотой престол сгорит в адском пламени, чем она позволит
пролиться хоть одной капле крови своего единственного сына в неравном бою за этот
драгоценный кусок металла. Не во власти счастье. Счастье — в человеческой доброте и
в отзывчивом, преданном сердце. Поэтому Сук Мён, как мудрая и заботливая мать,
всегда учила своего Бэк А заботе о нуждавшихся. Она прекрасно знала, что её сын
будет гораздо счастливее, когда ему будут принадлежать благодарные сердца народа, а
не полный ядовитых гадюк дворец с залитым кровью золотым престолом. Только имея
поддержку народа, Бэк А однажды сможет стать его добрым и справедливым правителем,
если на то будет воля Небес. А пока он должен завоёвывать сердца людей своей
добродетелью. Только так он сможет оставаться в безопасности.
Любящее материнское сердце очень радовало то, что душа подраставшего Бэк А тяготела
к прекрасному. Сук Мён проводила с любознательным сынишкой дни напролёт, обучая его
всему, что только знала и умела: пению, игре на танпипхе, каягыме и хёнгыме. Она
была счастлива, видя успехи сына и в рисовании. Её любимое Восходящее утром солнце
действительно было талантливо во всём, чему бы его ни учили.
Именно эта безграничная вера бывшей принцессы Силлы в успехи своего сына придала
Бэк А решимости принять столь ответственное задание от отца-императора, как
запечатление жизни простого народа. Он бы ни за что на свете не отважился
самостоятельно молить отца о подобном. Но теперь, несомненно, был счастлив от того,
что может таким образом сделать столь неоценимый вклад в развитие культуры Корё и
через свои рисунки передать будущим поколениям достоверные сведения о жизни и быте
подданных Его Величества.
Тринадцатому принцу Бэк А очень нравилось делать зарисовки из жизни простых людей.
Как он считал, это позволяло показать постоянно грызущимся за власть обитателям
дворца Манвольдэ, к чему приводит их алчность. Ведь из-за непомерных амбиций
стремившихся к господству чиновников и членов императорской семьи, страдал в первую
очередь простой народ. Матушка постоянно напоминала Бэк А об этом. Она всегда
говорила, что, не зависимо от того, насколько он велик, он должен заботиться о
нуждавшихся в меру своих возможностей. Ведь самое большое счастье в жизни — это
делать другим добро. И тринадцатый принц это прекрасно усвоил, поэтому и старался
всеми силами облегчить страдания подданных Его Величества.
Нельзя сказать, что тринадцатому принцу не нравилась жизнь вне дворца. Напротив, он
бы отдал всё на свете, чтобы жить как простой музыкант, а не как принц. Дворец
постоянно ограничивал его своими правилами этикета, а возможность хоть несколько
часов побыть простым, не обременённым властью человеком, делала его поистине
счастливым. Только вне дворцовых стен он мог свободно расправить крылья и творить,
творить самозабвенно, создавая что-то новое и необыкновенное, приносившее людям
радость. Но не только это было причиной частых вылазок Бэк А из дворца. На окраине
столицы, близ храма Анхва, жила его любовь и двоюродная сестра, с которой он вырос
и провёл самое запоминающееся в своей жизни время. Именно туда, в резиденцию
восьмого брата Ван Ука и вели все его пути. Сколько бы времени тринадцатому принцу
не доводилось проводить в столице за созданием набросков из жизни простых людей или
же за игрой для детишек на сэнхване, он всегда старался забежать к восьмому брату,
чтобы повидаться с болеющей невесткой. Остальные братья были хорошо осведомлены,
что их тринадцатый брат — частый гость в доме восьмого, и частенько подшучивали над
ним, не зная истиной причины. Но это даже к лучшему, ведь и сам Бэк А не очень-то
хотел, чтобы кто-то посторонний лез в его сердечные дела.
Бэк А каждый раз, как думал о Мён Хи, корил себя за то, что не набрался смелости
просить у императора разрешение на женитьбу. Но в то же время оправдывал свою
нерешительность тем, что его положение не позволяло просить о браке с возлюбленной.
Она не была представительницей императорской семьи, но в то же время её клан Хэ,
тогда ещё хваставшийся своим могуществом, а теперь уже захиревший от долгов, был
способен изменить положение сил во дворце. Только благодаря женитьбе на Мён Хи Ук
смог вернуться из шестилетней ссылки вместе с сестрой и матерью. Странное дело, что
Его Величество именно таким способом позволил своему сыну и его родным вернуться в
столицу. А вот позволил бы он Бэк А, не высылаемому вместе с матерью ни за какие
грехи из дворца, жениться на представительнице сильного дома? Тринадцатый принц
очень сомневался в этом. Да и кто он такой, чтобы просить о подобной милости? Он —
всего лишь музыкант, происходящий из некогда знатного королевского рода Силлы.
Принц в одеждах бедняка, как частенько любил подшучивать над ним третий принц Ван
Ё. И даже принадлежность к императорской семье Корё не могла возвысить Бэк А в
глазах ни его старших братьев более знатного происхождения, ни в глазах самого
отца. Но даже это не мешало ему самозабвенно любить ту, которая навсегда была для
него потеряна.
Чтобы хоть как-то отвлечься от терзающих его сердце дум, тринадцатый принц Бэк А
самозабвенно отдавался творчеству. С любовью нанося на рисовую бумагу каждый
короткий штрих, он настолько трепетно относился к своей работе, будто создавал
портрет Мён Хи. И не мудрено, возможность творить была для него будто глотком
свежего воздуха в душном и скучном дворце. Только за пределами дворцовых стен он
мог чувствовать себя поистине свободным.
Несмотря на то, что было уже далеко за полдень, приветливое весеннее солнце давно
скрылось за облаками, не желая показывать миру свой ясный лик. Но это нисколько не
огорчало то и дело снующий внизу люд. Со второго этажа харчевни, где и разместился
принц Бэк А, открывался великолепный вид. Оттуда прекрасно были видны и горы,
укутанные снежной вуалью, и подёрнутое серой дымкой небо, и спешащие по своим делам
прохожие. Бэк А частенько любил здесь останавливаться. Из этой харчевни был хороший
обзор, да и к тому же хозяйка здесь была особенно приветлива, и еда вкусная. А что
ещё нужно для счастья человеку, любящему тихую и спокойную жизнь?
Тринадцатый принц неспешно наносил последние штрихи в свой дорожный альбом, время
от времени отвлекаясь то на торговца тканями, которого он решил запечатлеть вместе
с палаткой и прилавком, то на то, чтобы обмакнуть кисть в переносную тушечницу. Он
уже практически закончил свою работу, как вдруг его привлекла какая-то возня на
улице.
— Там драка! Драка! — на бегу весело кричали ребятишки, указывая пальцем куда-то
вперёд. — Скорее, а то всё пропустим. Бежим!
— Там драка! — прокричало несколько бедно одетых мужчин и проворно бросилось в том
же направлении, что и мальчишки. — Быстрее, а то пропустим самое интересное!
Двое бойцов, одетых в простые одежды, как боевые петухи в очередной раз сцепились
друг с другом, со всем усердием стараясь обезвредить противника. Их лица разглядеть
было довольно сложно. Точнее тринадцатый принц, если бы постарался, смог бы
разглядеть лицо юноши с нежно-персиковой повязкой на лбу, одетого в тёмно-серые
чогори и паджи. Но вот лица его противника с тёмно-синей повязкой на голове,
облачённого в тон подобранными турумаги и паджи, да ещё и в кожаные чёрные сапоги,
принц разглядеть не мог — этот юноша стоял к нему спиной. Однако это неудобство не
особо и заботило Бэк А. Его больше интересовали боевые приёмы, которые
демонстрировали бойцы, чем их лица. Точнее из этих двоих знанием боевых искусств
мог похвастаться лишь тот, чьего лица тринадцатый принц разглядеть не смог. Его же
противник всего лишь неуклюже оборонялся и время от времени пытался нападать, то и
дело получая от своего соперника хорошие тычки под рёбра да в живот. После
очередного такого тычка, когда юноша в тёмно-синем (так его про себя окрестил принц
Бэк А), хорошенько оттолкнувшись, взмыл в воздух и со всей силы пнул своего
противника в тёмно-сером ногой в грудную клетку так, что тот схватился руками за
грудь и, надрывно кашляя, упал на колени. Победитель радостно закричал и поднял
руки вверх, с благодарностью принимая похвалу воодушевлённой толпы.
Тринадцатый принц Бэк А как раз заканчивал рисунок, когда незнакомец с вызовом
бросил «И, кто следующий?» и повернулся к нему лицом. В тот самый миг их взгляды
встретились — и Бэк А узнал в победителе своего четырнадцатого брата Ван Чжона. Как
только принц Чжон понял, что его личность раскрыта, победная улыбка сразу же
сползла с его лица, уступив место стыду. Чего-чего, а вот встретить на улице кого-
нибудь из своих братьев он хотел меньше всего. Вот что за день сегодня такой?! Он
только вошёл во вкус, как тут же нарисовался Бэк А и всё испортил. Хорошо, что хоть
не третий брат Ё, а то не избежать бы ему насмешек. Четырнадцатый принц облегчённо
выдохнул и отвернулся.
— Б-брат, это же ты!.. — несмело окликнул его тринадцатый принц, но заметив, как
тот смущённо отвернулся, сразу же умолк. Если с ним не хотят здороваться, он никому
навязываться не будет. Больно надо. Разочаровано фыркнув, Бэк А нанёс несколько
штрихов на рисунок. Затем неспешно сложил кисть в футляр и, поплотнее закрыв
переносную тушечницу, определил их в тубус за спиной. Брат Чжон всё так же стоял к
нему спиной, не говоря ни слова. Толпа вокруг них постепенно начала убывать, так
как желающих померяться силой так и не нашлось, а значит — смотреть больше не на
что. Тринадцатый принц окинул четырнадцатого прощальным взглядом и молча направился
прочь. Едва только он успел затеряться в толпе, как Ван Чжон, сообразив, для чего
здесь мог ошиваться Бэк А, сразу же рванул за ним.
— Брат, брат! Подождите меня! — кричал он, то и дело подпрыгивая, ведь так было
намного легче разыскать в толпе нужного человека. — Брат! — радостно воскликнул
четырнадцатый принц, когда его маленькая хитрость увенчалась успехом, и со всех ног
бросился к старшему брату.
— Что тебе нужно? — недовольно буркнул тот, покрепче прижимая к груди альбом с
рисунками.
— Брат, подарите мне этот рисунок! — жалобно попросил Чжон, дёргая Бэк А за рукав
коричневого турумаги. — Вам что, жалко? — не унимался он, не обращая никакого
внимания на красноречивое молчание брата, упёрто идущего вперёд. — Вы себе можете
ещё один такой нарисовать, когда захотите!
— А ты мне дом подари, а? — наконец не выдержал тринадцатый принц и, замедлив шаг,
с хитрой усмешкой воззрился на брата. — Всё по-честному: дом в обмен на рисунок.
— Ну, брат, — скорчил недовольную рожицу принц Чжон и подскочил к неумолимому Бэк А
с другой стороны, пытаясь хоть таким способом дотянуться до желанного альбома.
Однако его противник держал свою книжицу с рисунками довольно крепко, то и дело
отпихая охотящегося на него настырного братца локтями. — Вы вот тоже, как и я,
одеты в простые одежды, а потом, непременно, пойдёте в дом к Уку! — жалобно
протянул он, не отрывая глаз от желанного предмета.
— Ты на что намекаешь, бездельник? — возмутился тринадцатый принц и проворно
схватил четырнадцатого за ухо, чтоб тому неповадно было канючить у него работы. — Я
между прочим, — продолжал он, одной рукой махая у того перед носом альбомом, а
другой всё так же держа за ухо, — исполняю приказ Его Величества: запечатлеваю
жизнь простых людей. А вот ты чем занимаешься?
— Брат, больно же! — жалобно простонал принц Ван Чжон, пытаясь дотянуться до
мелькающего перед носом альбома с рисунками. — Тогда продайте мне его! Сколько вы
за него хотите? — воодушевился он, когда тринадцатый брат наконец-то выпустил его
ухо и гордо прошествовал вперёд.
— Искусство — не продаётся, — презрительно фыркнул Бэк А и, в последний раз помахав
своей книжонкой в воздухе, поспешно прижал её к груди.
— Ну, брат! Ну, пожалуйста! — продолжал выпрашивать четырнадцатый принц, настырно
пытаясь вырвать у тринадцатого желанный альбом. Однако его старший брат оказался
проворнее, чем тот увалень на импровизированной площадке для боёв. Он так ловко
уворачивался от нападок Чжона, что тот, как ни старался, никак не мог заполучить
желаемое. Непреклонность старшего брата всё больше подогревала в четырнадцатом
принце азарт. — Продайте мне этот рисунок!
— Да отстань же ты от меня наконец! — раздражённо бросил Бэк А и несильно пнул
надоедливого брата чуть выше колена, чтоб тот наконец от него отстал. На удивление,
Чжон болезненно простонал и, сгорбившись, закрыл двумя ладонями пах. Изумлённый и
не ожидавший, что всё так обернётся, тринадцатый принц поспешно бросился к
пострадавшему по его вине Ван Чжону.
— Брат, брат! С тобой всё хорошо? — обеспокоенным тоном проговорил он, склоняясь
над четырнадцатым братом. А тот, недолго думая, проворно выхватил из рук альбом с
рисунками у не ожидавшего подвоха Бэк А и что было духу дал стрекача. — Вот же,
зараза! Погоди, получишь ты у меня ещё, — обиженно крикнул вслед хитрецу
тринадцатый принц, пригрозив тому кулаком, но гнаться за ним не стал. Больно надо.
Чжон всё равно вечером заявится во дворец — и вот тогда он задаст ему хорошенькую
встряску. Будет знать, как воровать чужие рисунки.
— Спасибо, брат! — радостно прокричал ему в ответ довольный своей проделкой Чжон.
И, подпрыгнув в воздухе, ловко поджал ноги и показал брату язык, чем разозлил того
ещё больше. Для большей острастки тринадцатый принц сделал вид, что собирается
гнаться за ним. Явно не ожидавший подобной реакции, четырнадцатый принц аж
споткнулся. И, чтобы совсем не упасть, снова подпрыгнул и поспешно скрылся в толпе.
Су Хён тревожило и то, вновь доверившись этой лукавой кумихо, госпожа может
совершить старую ошибку. Если бы не Чхэ Рён, то она бы ни за что не потеряла
память, и никогда бы не оттолкнула от себя свою верную служанку, Су Хён. Но, в то
же время, эта самая потеря памяти изменила госпожу в лучшую сторону. Это
одновременно и радовало, и пугало. Но больше пугало. Пугало по той простой причине,
что теперь девушка совершенно не имела ни малейшего представление о том, чего
ожидать от своей воспитанницы, о которой заботилась с самого её рождения. Раньше Су
Хён могла предугадать практически любой шаг госпожи Су, а теперь… Теперь же она
даже близко не могла предположить, что выкинет молодая госпожа в следующую минуту.
И вся эта неопределённость ужасно удручала её, заставляла чувствовать себя
беспомощной и донельзя глупой. Как она может прилежно служить госпоже, если даже
приблизительно не знает, как ей угодить?! Это невыносимо. А она, дурёха, посмела
думать, что знает о госпоже Хэ Су абсолютно всё. Ей всегда казалось, что у юной
госпожи нет от неё никаких секретов, так как они выросли вместе и практически
постоянно были неразлучны. Су Хён всегда следовала тенью за своей подраставшей
воспитанницей и поэтому знала о ней практически всё: что она любит, а что нет; что
заставляет её смеяться, а что вызывает слёзы на глазах. Так, по крайней мере, было
до гибели отца госпожи. А после безвременной кончины генерала Хэ всё и началось.
Убитая горем госпожа Су постепенно начала отдаляться от своей преданной служанки,
пока совсем от неё не отвернулась. И в этом Су Хён, в первую очередь, винила Чхэ
Рён.
С самого первого дня, когда Су Хён вместе со своей госпожой Хэ Су привезли в имение
восьмого принца Ван Ука, девушке очень не понравилась Чхэ Рён. Словно стервятник,
учуявший добычу, она вертелась вокруг молодой госпожи, всё больше и больше отдаляя
её от Су Хён. А в один «прекрасный» день, госпожа Су и вовсе отвернулась от неё,
приказав держаться как можно дальше. Су Хён подозревала, что именно эта кумихо Чхэ
Рён посеяла раздор между ней и госпожой. Больше ведь некому. Она никогда не
забудет, как эта языкатая прислужница однажды сказала ей, что госпожа Су ненавидит
её и не желает, чтобы она попадалась ей на глаза.
Не проходило и дня, чтобы Су Хён не рыдала. Равнодушие госпожи для неё было больнее
ударов ивовыми прутьями по оголённым голеням. Она не знала, за какие такие грехи ей
ниспослано это наказание. Девушка всегда старалась быть прилежной и верой и правдой
служить молодой госпоже и её родителям. Господин Хэ и госпожа Ким никогда её ни за
что не наказывали. Напротив, они часто благодарили её за то, что она так трепетно
заботится об их единственной дочери, словно о младшей сестре. А, когда их не стало,
Небеса будто бы спиной повернулись к несчастной девушке. Вся её жизнь пошла
наперекосяк. Су Хён только и могла, что с невыносимой болью в сердце наблюдать за
тем, как её дорогая госпожа веселится с этой коварной Чхэ Рён.
Больше всего на свете девушка ценила преданность. Она всегда считала, что нужно
прощать господ и оставаться им преданной, даже если они поступают неправильно. Всем
ведь свойственно ошибаться: и слугам, и господам. Да, у каждого из них разные
социальные статусы, но в то же время все они смертны. И простой слуга, и господин —
оба нуждаются в пище и в воде, в воздухе, в отдыхе. Если кого-то из них ударить, то
он, непременно, почувствует боль независимо от своего положения. А если сильно
поранится, то у него из раны обязательно пойдёт кровь. Су Хён прекрасно знала об
этом. Она также знала, что такие, как она, не выбирают, кому служить.
Су Хён была маленькой и даже не подозревала, что от того, сколько отец выловит
рыбы, зависело не только то, будет ли она с родителями сегодня сыта или же им
придётся голодать до следующего улова. Но было ещё кое-что, о чём любознательная
девчушка не знала. Ей никогда не нравилось то, что им с отцом приходилось ночевать
на морском берегу, в то время как мама оставалась в их маленькой, но уютной лачуге
наедине с толстым высокомерным господином, пожаловавшим к ним за очередной выплатой
долга. Такое случалось, если отец несколько дней подряд возвращался без улова.
Тогда в семье наступал траур, будто по умершему. Матушка дни и ночи безутешно
рыдала, жалуясь на свою нелёгкую судьбу, а отец только злился да с безумной яростью
колол дрова во дворе так, что к нему даже близко подходить было опасно.
Су Хён до сих пор не знала, что это был за заоблачный долг, который её родители
были вынуждены выплачивать каждые три недели. Быть может, они были отпущенными на
свободу слугами, которым алчным господином было поручено в уплату долга отдавать
определённое количество сушёных креветок или же несколько связок сушёного минтая и
горбыля. А, возможно, её матушка с отцом действительно задолжали этому неприятному
типу колоссальную сумму, которую были вынуждены выплачивать годами. Сколько Су Хён
себя помнила, её семья постоянно отдавала тому господину в уплату долга рыбу и
креветки. А когда не было ни того, ни другого, то её матушка всю ночь развлекала
этого увальня. Девочка тогда даже понятия не имела, в чем именно заключалось это
самое развлечение, что старый господин порою уходил из их дома поближе к полудню
следующего дня. Отец в такие дни был особенно зол и нередко, в порыве ярости,
избивал свою супругу, кляня и себя, и её за такую судьбу. Иногда и Су Хён попадала
под горячую руку. Только благодаря заступничеству избитой нередко до крови матери
она избегала подобной участи.
Матушка Су Хён была необычайно красивой женщиной — на неё все мужчины в округе
заглядывались. Да и не только местные. Ещё и этот мерзкий старикашка из столицы. На
вид ему было лет под пятьдесят. В его тёмных волосах, всегда собранных в тугой
пучок на макушке, поблёскивала проседь. А глаза… Су Хён никогда не забудет этих
похотливых глаз. Как же он смотрел на неё, когда ей случалось сталкиваться с ним.
Эти тёмно-карие хищные глаза смотрели на неё так, будто хотели пожрать её душу и
тело. Девчушка постоянно с криками ужаса убегала от этого противного старикана, а
потом весь день рыдала, забившись под папину лодку. Даже не понимая почему, она
после таких встреч чувствовала себя осквернённой. Быть может, и её матушка
испытывала то же самое.
Так продолжалось из года в год: каждые три недели высокомерный господин захаживал
за своей долей, а если улов был слишком мал или же его совсем не было, всю ночь
развлекался с матерью Су Хён. Дочь рыбака была маленькой, но уже тогда прекрасно
понимала, какой ценой её матушке достаются такие развлечения. Когда противный
господин уходил, в отца Су Хён словно вселялся злой дух, заставляя его неистово
избивать жену. Девочка долго не могла понять, почему так происходит, пока однажды
её саму чуть ли не настигла подобная участь.
Су Хён тогда только исполнилось восемь лет. Она уже немного подросла и многое была
способна понять из того, что происходит в окружавшем её мире. За свою недолгую
жизнь она уже успела хорошо усвоить, что ничего в этой жизни не достаётся легко.
Всё имеет свою цену. Но Су Хён даже и представить себе не могла, что однажды Небеса
потребуют слишком много. В ту ночь на море был ужасный шторм. Матушка со слезами на
глазах отговаривала отца от опасной вылазки, но он даже слушать не стал. Отвесил
пощёчину и назвал потаскухой. Сказал, что ей, наверное, уже пришлись по душе ласки
старого господина. А после хлопнул дверью и ушёл в ночь. Су Хён не понимала, что
происходит. Её матушка опять всю ночь прорыдала, а на утро, когда море успокоилось,
отправилась выглядывать драгоценного супруга. Дочку же оставила дома.
Уже давно рассвело, но родителей всё не было. Помня, как мама убивалась всю ночь
после ухода отца, Су Хён решила не отправляться на её поиски и подождать в их
маленьком ухоженном ханоке. Время тянулось ужасно медленно, но родители всё не
появлялись. Обеспокоенная девочка уже было собралась идти их искать, как ближе к
полудню вновь нарисовался тот противный старикан. Он снова смотрел на неё, как на
добычу, пожирая глазами. Поинтересовался, где мать. Су Хён ответила, что та
отправилась встречать отца, но пока ещё не вернулась. От её слов на лице мужчины
расплылась самодовольная ухмылка. Он задумчиво погладил свою реденькую поседевшую
бородку и одарил Су Хён таким взглядом, от которого ту пробрала дрожь.
— Вот и хорошо, — промурлыкал себе под нос он, словно хищник надвигаясь на
маленькую беззащитную девчушку. — Как ты думаешь, может, сегодня мне с тобой стоит
развлечься, пока твоя мама где-то шляется?
От его слов перепуганная Су Хён нервно сглотнула, точно на ватных ногах шаг за
шагом отступая назад. Горло её стальными тисками сдавил дикий ужас, не позволяя
издать и звука.
— Не бойся, девочка, — произнёс он как можно ласковее, но это всё равно прозвучало
пошло и ещё больше напугало Су Хён. Задрожав всем телом, она сделала ещё несколько
маленьких шажков, пока не упёрлась спиной в глухую стену. Бежать было некуда, и она
это прекрасно понимала. — Я буду нежен с тобой и осторожен так же, как и с твоей
матушкой, — слащаво промурлыкал мужчина, неумолимо надвигаясь на свою загнанную в
угол жертву.
— Пожалуйста, не надо, — еле слышно пропищала Су Хён, медленно сползая вниз по
стене. Но приближавшийся к ней увалень был неумолим.
— Тебе понравится, — с похотливой ухмылкой во всю рожу пообещал он, всё ближе
приближаясь к находившемуся в полуобмороке ребёнку. Су Хён тихо всхлипнула и
поспешно уткнулась носом в дрожащие колени, будто так могла скрыться от этого
ужасного господина. Неизвестно, что бы произошло дальше, если бы в комнату с воплем
не ворвалась её растрёпанная матушка. Она бесцеремонно схватила еле живую дочку за
шкирку и с силой вышвырнула на улицу, поспешно захлопнув за собой дверь.
— Не троньте ребёнка! — истерично прокричала она, захлёбываясь слезами. — Вам нужна
я. Возьмите меня! Только Су Хён оставьте в покое.
— Чего ты орёшь, женщина?! — грубо оборвал её похотливый старикан. — Я пришёл за
своим. Не мешай мне.
— Не смейте трогать Су Хён! — чуть ли не прорычала та. Девочка не могла видеть, что
происходит за закрытой дверью, но всё прекрасно слышала. Она даже представить
боялась, какое сейчас выражение лица у её всегда такой нежной и заботливой матушки.
— Это из-за вас, господин Сок! Из-за вас мой муж погиб во время шторма. Если бы не
вы, ничего бы этого не произошло!
— А кто тебе с Чхолем виноват, что вы не захотели оставаться у меня, возжелав
свободы? — пырснул тот и невольно закашлялся. — Жили бы как люди: ты и твой
ненаглядный Чхоль.
— Я ни за что бы не стала вашей наложницей! — прокричала женщина и в следующий миг
её крик прервал гулкий шлепок.
— Дура! — проклекотал старикан, тяжело дыша. — Ты уже ею стала. И, если хочешь,
чтобы я не трогал твою дочь, — добавил он угрожающим тоном, — ты должна сама
подарить мне ласку. Я устал от твоей холодности. Хочу, чтобы ты сама меня
возжелала.
— Я сделаю всё, как вы того захотите, — сдавленным голосом произнесла женщина.
— Вот и славненько, — с трудом разобрала Су Хён прерывистый шёпот похотливого
мужчины. — Хорошая девочка. — После этих слов на какое-то время за дверью всё
стихло. Девочка не имела ни малейшего представления, что там происходит. Изредка
тишину нарушал шорох одежд, небрежно брошенных на пол. Слышалось какое-то
подозрительное чваканье, чем-то отдалённо напоминавшее звук поцелуя. Мама частенько
целовала Су Хён в розовые щёчки и лобик, так что ей хорошо был знаком этот звук.
Потом из-за двери донеслись чувственные стоны, принадлежавшие обоим — и тому
мерзкому старикану и её маме. Когда дыхание этих двоих участилось, послышалось
пренеприятнейшее, режущее слух хлюпанье. Су Хён даже боялась представить, чем они
там занимались.
Всю дорогу мать с дочерью шли молча. Су Хён боялась заговорить первой, боялась
разозлить матушку, хоть та никогда её и не била. А убитая горем женщина ничего и не
хотела объяснять своей дочке. На её сердце лежал тяжёлый камень вины. Вины за то,
что не смогла отговорить мужа от опасной затеи. Вины за то, что он погиб из-за неё,
а она даже память его нормально почтить не смогла, весь день и всю ночь проведя в
объятьях другого. В этот момент ей был не мил весь белый свет. Если бы не дочь, она
бы сразу бросилась с обрыва, не дожидаясь следующего визита падкого на женскую
красоту господина. Единственное, что удерживало её в этом мире, так это
восьмилетняя дочь. И она не успокоится, пока не определит её в хорошую семью. Сама
же она больше не в состоянии заботиться о собственном ребёнке. Теперь у неё только
три пути: стать наложницей господина Сока, поступить исполнительницей в Дом кисэн
или же сбросится с обрыва прямо в бушующее море. И только третий вариант ей казался
милее всего. Если она станет жить с господином Соком, то её дочери в его доме места
не будет: её либо сразу вышвырнут на улицу, либо сделают игрушкой, как и мать. А
если она, позабыв гордость, отправится в Кёбан, её Су Хён ждёт та же участь. Она
станет кисэн. И только если её мать умрёт, она сможет жить. И несчастная женщина
готова была заплатить эту цену.
Со Хи, именно так звали бедную матушку Су Хён, прекрасно знала, в какой семье у её
дорогой дочурке будет хорошая жизнь. Это могла быть только молодая супружеская
пара, жившая на окраине Кёнджу. Со Хи не первый год вместе с мужем продавала им
сушёные креветки и свежих крабов. Она знала, как добры были госпожа Ким и господин
Хэ. Об их добродетели слагались легенды. Больше никто в Кёнджу не мог лучше них
позаботиться о её дочери.
Су Хён понятия не имела, что произошло с её дорогой матушкой. Много раз она просила
господина Хэ и госпожу Ким разыскать её родителей. Хоть они и отправляли несколько
раз своего слугу на поиски, тот неизменно возвращался ни с чем. Мама и отец
девушки, словно сквозь землю провалились. Она понятия не имела, что с ними
произошло. Быть может, они ради её же блага ушли далеко-далеко в горы. Или же
господин и госпожа жалели Су Хён, скрывая от неё горькую правду? Она этого не
знала. И неизвестно, сколько бы пришлось бедной девушке жить в неведении, если бы
однажды она не повстречала на рыночной площади старую шаманку. От неё-то Су Хён и
узнала о печальной участи своих родителей.
Девушка жутко не любила двуличных людей, а говорливая Чхэ Рён была именно такой. Су
Хён никогда не знала, когда та была искренней, а когда притворялась. Хоть она
неоднократно пыталась понять эту загадочную девчонку, на девять лет младше неё, но
за всё то время, что они прожили под одной крышей, Су Хён так и не смогла выяснить,
что Чхэ Рён за человек. Одно она точно усвоила, что таким, как эта кумихо, не стоит
доверять. Предадут — и глазом не моргнут, а ты потом расплачивайся за свою
легковерность.
Су Хён всегда относилась к Чхэ Рён с опаской, но настоящей ненависти никогда к той
не испытывала. Она готова была простить всё этой смешливой девчушке с двумя
аккуратными хвостиками, перетянутыми алыми лентами, лишь бы та не причиняла вреда
госпоже Хэ Су. Но, похоже, неприятности молодой госпожи только начинались. Су Хён
уже пожалела о том, что согласилась отпустить последнее время искавшую неприятности
госпожу с десятым принцем. Быть может, окажись она рядом, ей бы удалось отговорить
её от ссоры с принцессой Ён Хвой. И всё из-за этой проказницы Чхэ Рён. Эх, и чего
она на этот раз натворила?
Нуна (누나) – в корейском языке вежливое обращение младшего брата к старшей сестре.
Тринадцатый принц Бэк А с довольным видом прогуливался по внутреннему двору
резиденции восьмого принца Ван Ука, мягко шурша нежно-лиловыми одеждами. Погода
была замечательной, и от этого принц был счастлив вдвойне. Прохладный весенний
ветерок шаловливо играл его длинными полураспущенными тёмно-каштановыми волосами,
перетянутыми на затылке шёлковой резинкой, обшитой чёрными перьями «волшебной
птицы». Время от времени воздух оглашали мелодичные трели синицы, обосновавшейся на
кусте боярышника. Воздух был чист и прозрачен, отчего принц жадно вдыхал его полной
грудью, словно самый пьянящий в мире аромат. Даже несмотря на лёгкий морозец,
тринадцатому принцу было жарко. Жарко от одной мысли о том, что очень скоро он
встретится со своей возлюбленной.
Порой принцу Бэк А казалось, что его восьмой брат чересчур переживает о нём. Даже
он сам так не беспокоился о своей безопасности, как пёкся о ней старший брат. Но
тринадцатому принцу было всё равно. До сих пор его, простого музыканта, никто не
трогал. Значит, и в дальнейшем трогать не будут. Да и кому он нужен со своими
рисунками и музыкальными инструментами, чтобы ради них нападать на него? Он же не
Чжон, чтобы постоянно ввязываться чуть ли не во все уличные драки? Вот о ком
действительно нужно беспокоиться. Кстати, а вот с этим сорванцом он ещё разберётся.
Бэк А уже знал, как именно проучит младшего братца.
Тринадцатый принц, конечно, понимал, что Ук старается заботиться обо всех своих
братьях и сёстрах, но ему его забота была не нужна. Он таил обиду на восьмого брата
по той причине, что тот увёл у него возлюбленную. Хоть он и прекрасно знал, что Мён
Хи сама настаивала на браке с Уком, но всё равно никогда не винил её за это. Его
больше беспокоило то, что его всегда такой добрый и отзывчивый брат не открывает
своего сердца собственной жене. Из-за этого Бэк А и обижался на него. Он видел, как
страдает его возлюбленная из-за недостатка любви, и поэтому всячески старался её
утешить. Бэк А прекрасно понимал боль Мён Хи, ведь они оба были безответно
влюблены. Только она страдала от отсутствия любви со стороны супруга, а он — от
того, что её сердце принадлежало другому. Но больше всего тринадцатого принца
беспокоило не это. Его сердце разбивала скрытая за улыбкой боль любимой, которую он
отчётливо читал в её усталых глазах. Ах, если бы только постоянно занятый Ук утолил
боль Мён Хи! Тогда бы тринадцатый принц простил бы ему все обиды. Он прекрасно
понимал, что не может быть вместе с любимой, но ему было вполне достаточно и того,
что она счастлива. И не важно, что с другим. Самое главное, что она счастлива.
Бэк А не терпелось поскорее встретиться с Мён Хи. Его сердце и душа пели от одной
мысли о том, что их встреча уже близко. Принцу очень хотелось со всех ног броситься
к дому возлюбленной и поскорее отвести его хозяйку в уютную беседку в саду, чтобы
похвастаться сочинённой вчера вечером новой мелодией для хёнгыма. Он прекрасно
знал, что Мён Хи всегда наслаждалась его игрой на различных музыкальных
инструментах. Ему порой казалось, что именно она была его самым благодарным в мире
слушателем. Ну, почти. Вообще-то была ещё одна особа, которая раньше всегда
восхищалась его талантом и, в то же время, ни в чём ему не уступала. Разве что,
быть может, только в игре в падук. Что-что, а вот партию в падук он всегда у неё
выигрывал. По крайней мере, раньше. Чуть больше года назад. Ещё до того, как она
обиделась на него из-за пустяка. Видите ли, ей не понравилось, что он о ней
заботится. Ну и пусть. Зато он на неё не в обиде. Пройдёт время, и эта
легкомысленная девчонка поумнеет. И, быть может, поймёт, что её двоюродный брат ей
не враг. По крайней мере, Бэк А на это очень рассчитывал.
Его слова были настолько искренни, что Су даже самой захотелось разрыдаться от
обиды. И не важно, что она совершенно его не знает. Были б у него дурные намерения,
он бы ни за что не стал изливать перед ней душу. Чего-чего, а вот в его искренности
у неё сомнений не возникало. Как-никак за свои двадцать четыре года она уже
научилась разбираться в людях.
Бэк А окинул её недоумённым взглядом. Ему это снится или же его кузина
действительно изменилась? Или же отчаянно пытается избежать его общества? Да, это
уже больше похоже на правду. Значит, всё-таки не простила.
— Что, так не терпится от меня сбежать, — произнёс он с укоризной, — раз так упорно
ищешь способ? Если я тебе неприятен, то так и скажи. Я больше не буду обременять
тебя своим присутствием, — добавил Бэк А и молча направился к ханоку возлюбленной.
В его глазах блестели слёзы. Неужели та, которую он привык называть своей сестрой,
всё ещё продолжает питать к нему неприязнь из-за того, что он прошлый раз спас ей
жизнь? О Небо! Как можно быть настолько неблагодарной?!
— Бэк А, постой! — запоздало крикнула ему в след Хэ Су, всё ещё не придя в себя
после его душещипательной речи. Но принц даже не обернулся на её оклик. Девушка
тяжело вздохнула. Этот день определённо точно не сулил ей ничего хорошего. А она,
глупышка, радовалась, что перетащила Чхэ Рён на свою сторону. Ага, служанку
приобрела, а брата потеряла. Идиотка. Одним словом — идиотка! — Брат! — отчаянно
прокричала она и, подобрав юбки, со всех ног бросилась за скрывшимся за поворотом
своим новым родственником. Если она с ним не помирится, то день определённо точно
прожит зря.
Это ей ещё повезло, что она не оказалась в теле какой-нибудь рабыни. А то, только о
том, как бы позаботиться о собственном народе у неё мысли и были. Ага, как же!
Только б и мечтала, как бы выспаться да нормально поесть. А на мысли о простом
народе не осталось бы даже и времени. И вот как бы она, будучи ноби, смогла думать
о подданных Его Величества? Самое большее, на что её хватило бы, так это чтобы её
хозяева были ею довольны. Быть может, она смогла бы добиться большей власти,
приласкав своего господина. А уж тем более, если бы этим господином оказался сам
император… При мысли о подобном девушка даже споткнулась, наступив на длинный подол
своей чхимы. Едва удерживая равновесие, она начала отчаянно размахивать руками и
едва не угодила в заросли пихты. Благо, что никто этого циркового представления не
видел, а то смеху-то было…
Эх, и почему везде, если нет иной возможности добиться высокого положения, его
заполучают через постель? Дурацкий мир! Торговать своим телом Хэ Су уж точно не
собиралась. Чего бы это ей не стоило, но вот ради собственной выгоды она бы ни за
что не пошла на это. И не важно, что бы это ей сулило. Даже если бы ей предложили
хоть целый мир, она бы ни за что и ни с кем не разделила ложе только ради этого.
Прежде всего, она должна впустить мужчину в своё сердце и в душу — и лишь потом
готова дать доступ к своему телу. Су ни за что не собиралась ни с кем спать только
ради заполучения власти. Пф-ф-ф, подстилка императора? Да у того и без неё наложниц
хватает. Она не настолько низко пала, чтобы ради каких-то там почестей делить ложе
с нелюбимым человеком. Она лучше умрёт, чем осквернит себя чем-то подобным.
Но в этот момент девушку беспокоили более приземлённые вещи: она обязана была
примириться с «двоюродным братом» и чем скорее, тем лучше. Кто знает, быть может,
через Бэк А она сможет наладить связи с двоюродным дядей. А что, было бы неплохо.
Так она не обременяла бы восьмого принца и не мозолила бы глаза принцессе. Всё-таки
мысль о нахождении в каком-нибудь другом месте, подальше от Ён Хвы, для Хэ Су была
очень даже привлекательна. Нельзя сказать, что она ненавидела принцессу за то, что
та так обошлась с ней. Отнюдь. Двоюродной сестре Бэк А просто было неприятно
находиться в обществе той, которая так отчаянно желала от неё избавиться. Жалеть
высокомерную принцессу Ён Хву она тоже не могла, так как знала её не настолько
хорошо, чтобы проникнуться к ней сочувствием. Быть может, младшая сестра Ука —
всего лишь избалованное дитя, которое жаждет повышенного внимания к себе. А может,
была и другая причина, о которой девушка даже не подозревала. Но, в любом случае,
что бы принцессой ни двигало, Су не собиралась так просто сдаваться. Она уже
наметила цель, и теперь будет неотступно двигаться к ней до самого конца, до
последнего вздоха. Единственное, чего бы Хэ Су не хотела, так это идти по трупам.
Чего-чего, а вот трупов ей прошлой ночью хватило с головой. Её до сих пор коробило
при одной лишь мысли о тех наёмниках, которых ей пришлось убить. Она бы отдала всё
на свете, лишь бы такого больше не повторилось. Более того, она жаждала этого всем
сердцем. Но кто знает, суждено ли когда-нибудь сбыться её желанию? Девушка этого не
знала, но всё же всем сердцем продолжала надеяться, что её молитвы будут услышаны и
это окажется первым и последним разом, когда ей пришлось пролить чужую кровь.
— Су, ты в порядке? — услышала она над своим ухом взволнованный голос тринадцатого
принца Бэк А. — Не шути так со мной. Скажи, что всё хорошо.
— П-прости, — попыталась выдавить из себя девушка, но вместо заветного слова с её
губ сорвалось какое-то нечленораздельное сипение, отчего принц перепугался ещё
больше.
— Есть тут хоть кто-нибудь! — во всё горло заорал он, нервно оглядываясь по
сторонам. — Принесите воды, госпоже плохо! Живо!
К счастью, помощи долго ждать не пришлось. Вскоре в казавшемся на первый взгляд
совершенно пустынным внутреннем дворе резиденции принца Ван Ука показались
взволнованные слуги и тут же кинулись помогать госпоже. Задыхаясь от мучительного
кашля, Хэ Су едва ли стояла на ногах. В голове туманилось, и если бы не забота
тринадцатого принца, то, быть может, девушка даже в обморок брякнулась бы. Она
совершенно не понимала, что с ней происходит. То, что с ней сейчас произошло, было
впервые. Никогда раньше её не посещал подобный недуг. Хотя, это ж её не посещал, Хе
Ран. А вот кто за Хэ Су поручится? Вдруг в её теле таилась какая-нибудь болезнь, о
существовании которой не знала даже Мён Хи? А если ей осталось жить всего ничего?
От мысли о скорой кончине девушка вздрогнула. Горло, и без того терзаемое кашлем,
начали сдавливать безжалостные тиски паники. Су давно уже не боялась смерти, но вот
так скоро покинуть этот мир, даже не познав вкус жизни, ей никак не хотелось. Она
должна бороться, иначе зря появилась на свет.
«Так вот он какой, этот ад? — с трудом промелькнуло в сознании Хэ Су. Превозмогая
боль, девушка попыталась рассмеяться. Но голос снова предал её: из её груди не
вырвалось ни звука. — Вот и пришёл твой конец, Хэ Су, — она горько улыбнулась про
себя, продолжая изнемогать от всепоглощающей боли. — Но так ли это? Кто ты? Хэ Су
или же Ким Хе Ран? Кто ты на самом деле?» — девушка задавала вопросы в пустоту,
прекрасно понимая, что на них не будет ответа.
Время бесследно исчезло. Казалось, она пребывала в вечной пустоте, где нет ни
капельки дневного света. Одна лишь тьма. Бездушная, холодная тьма. И боль. Боль,
раздирающая всё её существо на части. Каждый нерв Хе Ран, каждую клеточку её души и
тела обжигало, будто раскалённым железом. А всем сознанием завладела безумная
паника и отчаяние: а что, если… а что, если ей никогда не выбраться отсюда? Что,
если это так?
Очередной приступ боли пронзил её душу и тело. Бедная девушка заорала так, что,
казалось, если бы её кто-нибудь услышал, то у него бы точно барабанные перепонки
полопались. Но никто её не слышал в этой бездонной пустоте. Более того, она сама
была пустотой. Сосудом, наполненным лишь болью и отчаяньем. Если это ад, то ей
предстоит провести здесь вечность. Пережить бессчетное количество смертей от этой
разящей боли, но так и не умереть. Вечные муки… Такова, значит, её участь.
— Папа… — прошептала Хе Ран охрипшим голосом и сама удивилась тому, что слышит
себя. — Папочка, — проговорила она снова, и из её глаз хлынули слёзы отчаяния.
— Прости Свою несмышленую дочь… Я знаю, уже поздно раскаиваться в своих грехах, но
я хочу, чтобы Ты простил меня… Всевышний…
Но никакой реакции так и не последовало. Девушка либо игнорировала Ким Хе Ран, либо
действительно не видела и не слышала её. Хе Ран тяжело вздохнула. А это ещё что за
прикол? Она что, превратилась в призрака?
— Да что же это такое?! — жалобно запричитала девушка и, подобрав юбки, бросилась
за странной особой. Та, словно вообще не замечая её присутствия, ненадолго
задержалась у тайного входа в пещеру, осторожно осмотрелась по сторонам и,
убедившись, что за ней не следят, проворно юркнула внутрь. Её нечаянная спутница
последовала за ней, не отставая ни на шаг.
— Надеюсь, он меня не обманул, — размышляла вслух странная девица, продолжая даже в
пещере красться как кошка. Её шаги были осторожны и неуверенны, а в приглушённом
голосе слышалась заметная дрожь. — Он сказал, что если я осмелюсь предстать перед
ним во дворце, то он обязательно попросит разрешение на брак. — На её лице заиграла
счастливая улыбка. — Ах, если бы всё произошло именно так! — со вздохом добавила
отчаянная девица и покрепче прижала к груди лиловый конверт. Это послание — всё,
что осталось у неё из прошлого. Оно случайно оказалось у её отца и тот, перед тем,
как покинуть её, взял с неё слово, что она будет хранить эти несколько испещрённых
письменами листков бумаги, как самую большую в мире драгоценность. Но она готова
отдать это своё единственное сокровище взамен на счастье и любовь. Он дал слово,
что если она поможет ему добиться желаемого, то непременно женится на ней. Он
обещал. И она верила ему.
Ким Хе Ран не отставала от странной спутницы ни на шаг. Даже несколько раз пыталась
схватить её за руку, чтобы хоть как-то обратить на себя внимание, но всё было
тщетно. Каждая попытка девушки заканчивалась одним и тем же: её руки проходили
сквозь влюблённую девчонку, будто та была всего лишь сгустком воздуха. Хе Ран
тяжело вздохнула. Нет, так дело не пойдёт. Она определённо точно оказалась здесь не
просто так. И раз ей разрешили только наблюдать за происходящим, лишив её всякой
возможности что-то изменить, она проследует за этим призраком прошлого и разузнает,
зачем же он на самом деле направился в императорскую купальню.
Когда тринадцатый принц проходил мимо точно приклеенной к месту невидимки, та тут
же попыталась схватить его за рукав узорчатого халата, но юноша даже не
почувствовал её прикосновения и молча продолжил свой путь. Вид у него был
взволнованный. Девушке даже показалось, что Бэк А явно был чем-то удручён.
«Эх, знать бы ещё, что здесь происходит», — подумала Хе Ран и стала внимательно
наблюдать за «своим» двоюродным братом, изредка поглядывая на притаившуюся за
колонной шпионку. Тринадцатый принц мягко спускался вниз по ступенькам, не обращая
никакого внимания на то, что они явно мокрые. Да что там, за своими размышлениями
он даже не заметил той порядочной лужи, которая образовалась из-за насквозь
промокших одежд Ким Хе Ран. Однако, когда Бэк А босыми ногами уже ступал на
последнюю ступеньку, он внезапно поскользнулся и едва ли не полетел вниз. Благо,
что вовремя успел схватиться за резные перила. Что-то недовольно буркнув себе под
нос, принц посмотрел на мокрый пол, а затем внезапно перевёл взгляд на затаившуюся
у колоны девушку.
— Письмо, — задумчиво повторила Ким Хе Ран, глубоко вздохнув. — Что же в том письме
такого, что он даже жениться ради него был готов?
Девушка уже хотела было направиться за письмом, как её внимание привлёк едва
слышный всплеск. Она внимательно посмотрела на Су. Угрюмо глядя себе под ноги, та
брела к противоположному берегу и что-то бормотала себе под нос. В её голосе была
отчётливо слышна ненависть. Нисколько не заботясь о том, что её могут обнаружить,
Хэ Су покидала императорскую купальню не так осторожно, как пришла сюда. Хе Ран
укоризненно прищёлкнула языком и уже было направилась к балкону за письмом, как
вдруг её внимание привлёк внезапно померкший дневной свет. Как вкопанная девушка
застыла на месте и изумлённо посмотрела на небо. Тёмно-алый солнечный диск медленно
поглощал тёмный силуэт луны. Полное солнечное затмение. От внезапного осознания Хе
Ран вскрикнула и поспешно бросилась к перилам. Это же то самое солнечное затмение,
в результате которого она оказалась здесь. Быть может, это её единственный шанс
вернуться домой!
Сломя голову, девушка бросилась вниз по ступенькам. Она уже практически догнала Хэ
Су, когда луна почти что полностью объяла солнце. Приглушённо вскрикнув, та
внезапно остановилась. Мгновение Ким Хе Ран не могла понять, что происходит. Вокруг
было темно, хоть глаз выколи. Девушка завороженно созерцала то, как на потемневшем
небосводе луна окончательно поглотила солнце, а в следующий миг вновь выпустила его
из своих объятий. От этого небо приобрело багровый оттенок. Зрелище действительно
было прекрасным, и Хе Ран предпочла бы любоваться им, чем следить за странным
поведением Су. Но этому не суждено было сбыться. Очередной вскрик, заставил её
перевести заинтересованный взгляд на свою спутницу. Та судорожно схватилась за
горло, будто её кто-то начал душить, и стремительно завалилась в воду спиной.
— Су! — испуганно воскликнула Ким Хе Ран и торопливо бросилась к падавшей девушке,
но было уже слишком поздно: беспокойные воды горячего источника уже сомкнулись над
её головой.
А сейчас самое время пополнить свой словарный запас парочкой новых слов:
Нет, ему совсем не нравилось потешаться над глупенькой Су, которая заново учится
всему позабытому. Отнюдь, его беспокоило совсем другое. С одной стороны он
радовался, что к его родственнице наконец-то начала возвращаться память. Но в то же
время его настораживало то, что она снова заговорила о Ван Ё. Тринадцатый принц
отдал бы всё на свете, чтобы всё, что связывало Хэ Су с его единокровным братом,
было навсегда похоронено. Она будет в полной безопасности лишь тогда, когда станет
держаться подальше от третьего принца. Бэк А прекрасно понимал, что Ё ничего не
интересует, кроме власти. Он даже не был полностью уверен в том, что тот любил хоть
одну из своих жён. Такому самовлюблённому человеку, как он, вряд ли известно, что
такое заботиться о ком-то другом, кроме себя.
Тринадцатый принц согласно кивнул. Ему очень хотелось верить в то, что письма у Ё
нет. Иначе неизвестно, что бы произошло, окажись оно у него в руках. Бэк А не знал,
что таило в себе то таинственное послание, но был более чем уверен, что оно имело
огромный вес для третьего принца. Быть может, даже способно было помочь ему обрести
желанную власть. А вот этого никак нельзя допускать. По большому счёту тринадцатого
принца, в чьих жилах текла кровь правителей Силлы, не очень-то интересовало то, кто
следующим взойдёт на императорский престол. Он прекрасно знал, что ему это не
светит, так как он был сыном побеждённого народа. Ни один из представителей сильных
домов Корё не позволил бы, чтобы это произошло. Никто из них не желал, чтобы на
землях Корё установилась власть потомков павшей Силлы. Да и сам император вряд ли
это допустил бы. Для него существовал только один наследник — Му. И только ему он
готов был передать свой престол. Бэк А прекрасно знал это, поэтому и не питал
никаких иллюзий на этот счёт. А зачем? Только зря расстраиваться, да врагов себе
наживать. Матушка всегда просила его быть осторожным — и он не может её ослушаться.
Юноша шумно вздохнул и направился к своему хёнгыму. Любовно проведя по его корпусу,
он взял в руки бамбуковую палочку и уже было снова собрался начать играть что-
нибудь успокаивающее для двоюродной сестры, как его посетила одна блестящая идея.
— Как насчёт состязания в игре на хёнгыме? — его задумчивое лицо осияла лукавая
улыбка. Он не мог упустить столь удачного момента, чтобы не выяснить, кто же из них
достоин звания лучшего музыканта Сонгака. Да и лекарь говорил, что сейчас музыка
будет для Су наилучшим лекарством от душевных переживаний.
— В игре… на хёнгыме?.. — растерянно переспросила девушка, нервно заёрзав на месте.
Ну, вот опять началось. Не одно, так другое. И что ему сказать? Сослаться на плохое
самочувствие? Нет, не прокатит. Лекарь наверняка уже сказал ему, что сейчас для неё
музыка является самым лучшим снадобьем. А от этого будет сложнее отвертеться. Хэ Су
глубоко вздохнула и, собравшись с силами, решила рассказать всё так, как есть. — Я
бы с радостью, но я совсем не умею играть на хёнгыме.
— Как это — не умеешь? — удивлённо моргнул тринадцатый принц, чуть не выронив
палочку из рук. — Не говори ерунды. Ты всегда хорошо играла на хёнгыме, — с лёгкой
укоризной проговорил он, внимательно посмотрев на кузину. — Быть может, ты многого
не помнишь, но вот заставить тело что-то позабыть гораздо сложнее. Иди сюда, —
поманил он её рукой, — я помогу тебе вспомнить.
— Так садится только тот, кто никогда не играл на хёнгыме. Похоже, ты действительно
всё забыла, — юноша досадливо показал головой. — Ладно, — со вздохом продолжал
он, — будем учить всё по новой.
При упоминании о коленях девушка зарделась. Нет, ей, конечно же, не предлагали
ничего зазорного. Но сама эта фраза, произнесённая устами мужчины, уже казалась
настораживающей. Су кашлянула, пытаясь отогнать пошлые мысли. Ей сейчас не любовью
заняться предлагают, а пытаются научить играть на хёнгыме… Да что же это такое?!
Девушка старалась неуклонно следовать всем рекомендациям Бэк А, только вот в какой-
то момент что-то пошло не так. Вроде бы она всё делала так, как наставлял кузен, но
всё равно где-то допустила ошибку. Когда она только ударила по струнам сультэ, как
тут же вместо красивой мелодии начала создаваться такая какофония, что бедный
тринадцатый принц болезненно поморщился и поспешно выхватил палочку из её руки. Су
печально фыркнула. И какой после этого из неё талантливый игрок на хёнгыме? Такой
«виртуозной» игрой ей только ворон в поле пугать… Но кто сказал, что будет легко?
Раз она приняла решение научиться игре на хёнгыме, то должна идти до конца. Иначе,
зачем было вообще браться за это дело?
Мысли в голове Су чудовищно спутались в один тугой клубок, так что стало почти
невозможно извлечь из него что-то внятное. Непосредственная близость Бэк А сводила
девушку с ума. Спиной она ощущала прикосновение его груди, а его горячее дыхание
обжигало её шею. Вместо того чтобы наблюдать за тем, как кузен играет на хёнгыме и
запоминать, Хэ Су несколько мгновений сидела как зачарованная. Дыхание участилось,
сердце бешено забилось в груди и девушке стало невероятно жарко. Су понимала, что
если она сейчас же не совладает со своими чувствами, то её неправильно поймут. А
это уже не очень хорошо.
«Идиотка, возьми себя в руки! — мысленно одёрнула себя она, пытаясь вернуть над
собой контроль. — Если будешь так и дальше реагировать подобным образом на мужские
прикосновения, то очень скоро станешь кисэн. Разве ты этого хочешь?» — она
кашлянула и мотнула головой, пытаясь привести себя в чувства. К счастью, это
сработало. Небольшая встряска помогла привести мысли в порядок, а поочерёдные вдохи
и выдохи нормализовали дыхание.
— Я что-то сделал не так? — произнёс принц обеспокоенным тоном. Странное поведение
Хэ Су заставило его прекратить игру и, отстранившись, недоумённо воззриться на свою
ученицу. Девушка выглядела взволнованной и часто дышала, будто ей становилось снова
плохо. — С тобой всё в порядке? — проговорил он и заботливо прикоснулся ко лбу
кузины. От его прикосновения Су невольно вздрогнула и отвела взгляд.
— Всё хорошо, — со смущённой улыбкой ответила она, стараясь говорить как можно
спокойнее. — Просто мне очень стыдно, что я больше не умею играть на хёнгыме, —
продолжала девушка, пытаясь увильнуть от ответа. Ну не говорить же Бэк А правду? А
то ещё, чего доброго, он сочтёт, что она влюбилась в него. Конечно же, во времена
Корё браки между двоюродными родственниками были вполне нормальным явлением. Только
вот она не принадлежала к этой эпохе и не принимала это как должное. Прежде, чем
стать Хэ Су, она была совершенно другим человеком, родилась и выросла в совершенно
другой эпохе — и поэтому подобная связь между двоюродным братом и сестрой ей
казалась чем-то неправильным. Быть может, её душа и принадлежит другому миру, но
вот теперешнее её тело как раз-таки наоборот принадлежит этой эпохе — и этого не
изменить. Как не крути, Су всё равно останется родственницей тринадцатого принца.
Пока они были детьми, между ними не было никаких преград и условностей, но со
временем всё изменилось. Мён Хи, даже будучи старше тринадцатого принца на десять
лет, беззаботно играла с ним и с Хэ Су в самые разнообразные игры, какие только
знала. Когда же они выросли, всё изменилось. Между ними начала стремительно расти
невидимая стена, существование которой юноша остро ощущал. Именно эта стена и
мешала жене восьмого принца и влюблённому в неё Бэк А быть счастливыми. Взрослая
жизнь оказалась не настолько беззаботной, как думалось в детстве. Теперь на их
плечи легло бремя забот, которое они были вынуждены нести по тернистым тропам
жизни. Как бы ни было горько осознавать это, но взрослая жизнь и на тринадцатом
принце оставила свой отпечаток. Он уже не был тем ветреным мальчишкой, которому ни
до чего нет дела. Теперь у него появились обязанности, которых ему уже не избежать.
Время меняет людей, теперь он это хорошо усвоил.
— Хорошо, хорошо, — наконец сдался Бэк А, замахав руками. — Только прекрати на меня
так жалобно смотреть: ты меня пугаешь, — добавил он и поспешно отвернулся, стараясь
скрыть смущение.
— И? Я слушаю, — требовательным тоном произнесла она, выжидательно скрестив руки на
груди. Обескураженный таким поворотом событий юноша даже вздрогнул и, не придумав
ничего лучшего, тяжело вздохнул и проговорил:
— Во дворце есть одна очень проказливая особа, которая порой может даже третьего
принца заставить спасаться бегством, не говоря уже о Чжоне.
— Спасаться бегством? — Глаза девушки загорелись любопытством. — Кто же она такая,
что даже сам Ё её боится?
— А вот об этом узнаешь позже, — с лукавой улыбкой проговорил тринадцатый принц и
шутливо щёлкнул Хэ Су по носу, отчего та невольно поморщилась. — Я и так рассказал
тебе достаточно много, — добавил он и, грациозно развернувшись на пятках, поспешно
покинул комнату родственницы, оставив ту в полном недоумении.
Кунсон (궁성; 宮城) – общее название дворцового города, дворец и его окрестности.
Дворец Хванджон (환정궁) – Дворец Радости, часть дворца Манвольдэ, в которой обитала
императрица Ю Чжи На со своими неженатыми детьми. Так как мне не удалось найти, как
на самом деле назывался этот дворец, я выбрала для него название "Дворец
Радости".
Поздняя Цзинь (936 – 947 гг.) – одна из Пяти династий периода Пяти династий и
десяти царств в Китае, с которой Тхэджо Ван Гон поддерживал отношения.
Ли Бо (701 – 762/763 гг.) – один из величайших поэтов Китая времён династии Тан.
Натрудившееся за день солнце устало клонилось к закату, когда изнуренный долгими и
безрезультатными поисками тринадцатый принц Бэк А еле-еле плёлся по одному из
внутренних дворов обширного дворца Манвольдэ. Он уже успел полностью оббегать чуть
ли не весь дворцовый город, и притом не один раз. Где он только не побывал за
последний час: и обследовал практически весь Кунсон (в том числе и дворец
императрицы Ю, и даже в Дамивон несколько раз заглянул), посетил Хвансон и
порасспрашивал там чуть ли не всех стражников, но нужной ему особы нигде не было.
Измученный принц даже во дворец Чхомсондэ заглянул, но и там её не оказалось.
Похоже, сегодня точно не его день. Сначала Чжон отобрал у него альбом с рисунками,
потом ему так и не удалось нормально пообщаться с Мён Хи из-за внезапного недуга
кузины, а теперь ещё и непоседливая принцесса куда-то запропастилась. Бэк А уже
начал опасаться, как бы она не отправилась в какой-нибудь из дальних храмов
Сонгака. Упаси Небо его от такого «счастья». Конечно же, юноша не имел ничего
против поклонения Будде, так как и сам нередко заглядывал с матушкой в дворцовую
пагоду помолиться за здоровье Его Величества. Однако его очень беспокоило то, что
единственный человек, способный помочь ему осуществить маленькую месть, куда-то
исчез. И неизвестно, когда появится.
Теперь самой главной задачей для Бэк А был именно поиск этого столь необходимого
союзника. Он, конечно, понимал, что не так-то просто будет уговорить капризную
сестрицу ему помочь. Однако был более чем уверен, что ему это всё-таки удастся.
Как-никак ради неё ему пришлось перерыть не одну книжную лавку Сонгака, чтобы
отыскать приглянувшуюся ей книгу. Принцу порой даже в Кёнджу приходилось отправлять
послов, чтобы добыть необходимую литературу для любимой сестрицы. Так что она перед
ним в неоплатном долгу. Если ему не удастся уговорить её оказать ему небольшую
услугу, то он обязательно припомнит ей те трактаты, в поисках которых ему пришлось
перешерстить всю столицу. Так что, как говорится, долги нужно отдавать.
Тринадцатый принц Бэк А смог нормально дышать только после того, как четвёртый
принц Ван Со полностью скрылся из виду. Его сердце бешено колотилось в груди, а в
висках подобно чангу стучала кровь. Ещё чуть-чуть и принц точно бы потерял
сознание, если бы вовремя не сбежал от вызывающего ужас брата. И какая муха только
укусила Со? Нет, при чём тут муха? Разве стал бы его старший брат обращать внимание
на такую мелочь? Да тут явно без бешеного шакала не обошлось! Наверняка Ё таки
нашёл, чем задеть ненавистного братца. Ну, да. Кто же ещё. Он-то укусил и зубы
спрятал, а остальным что делать, когда на них разъярённый Волк несётся? С
местностью слиться, что ли?! Да уж, одни проблемы от этих старших братьев. Как
жаль, что на них у него нет управы. А то знали бы, как ни в чём не повинных людей
до нервной дрожи доводить. Вот, у него теперь даже глаз дёргаться начал! Так,
спокойно. Всё хорошо. Ничего страшного не произошло. Кровожадный Волк его не съел.
Он остался жив. Он жив — и это главное. Но зато теперь он точно знает, где искать
Сан Хи. Так что несколько минут неприятного общения с Со того стоили. Надо будет с
Сан Хи и насчёт него поговорить, а вдруг она и на него управу найдёт. А что, было
бы не плохо! Тогда не пришлось бы ему, тринадцатому принцу, становится бледнее луны
в присутствии четвёртого брата. Да, определённо точно нужно будет как-нибудь
пообщаться с проказливой сестрицей на эту тему.
Собравшись с духом, принц Бэк А наскоро привёл себя в порядок и твёрдой поступью
направился в Хванджон. Когда он переступил порог дворца императрицы Ю, ему
несказанно повезло. К нему навстречу как ни в чём не бывало шла та, на поиски
которой он потратил столько времени. Тринадцатый принц даже немного расстроился из-
за этого. Но увидев на лице младшей сестрёнки лучезарную улыбку, больше не смог на
неё злиться и тоже улыбнулся ей в ответ.
— Братец Бэк А! — радостно воскликнула принцесса Сан Хи и почтительно склонила
перед старшим братом голову. — Что привело тебя сюда? — проговорила она, с
любопытством заглядывая тринадцатому принцу в глаза.
— Сан Хи, где ты пропадала столько времени? — с притворной обидой произнёс юноша и
внимательно посмотрел на маленькую непоседу. — Мне из-за тебя пришлось чуть ли ни
весь дворец оббегать. У меня даже ноги заболели от длительной ходьбы, — с жалобным
видом он показал себе на ноги, которые всё ещё подрагивали после встречи с Со. С
минуту девочка недоумённо разглядывала ни с того ни с сего заявившегося к ней
тринадцатого брата, а потом серьёзно спросила:
— Тебе ведь что-то нужно от меня, да?
— Сестрица, ты ведь поможешь мне? — проговорил Бэк А, с надеждой глядя на
подозрительно сощурившуюся собеседницу.
— А с чего это мне помогать тебе? — недовольно фыркнула принцесса Сан Хи, скрестив
руки на груди. — Что мне с того будет, если я помогу тебе?
— Вот же упрямая девчонка! — возмущённо бросил юноша, стараясь сохранить
самообладание. — А о тех трактатах, что я для тебя чуть ли не по всему Корё искал,
ты запамятовала?
— И пошутить нельзя, — досадливо фыркнула девочка и направилась к деревянной
лестнице, ведущей наверх. — Говори, зачем пришёл, – добавила она, не оборачиваясь.
— Вот, теперь другое дело, — обрадовался Бэк А столь лёгкой победе и принялся
догонять единокровную сестру. — Поможешь мне проучить Чжона?
— Чжона? — Сан Хи резко остановилась и подозрительно покосилась на тринадцатого
брата. — А вот об этом мы уже не договаривались, — она недовольно надула губки и,
получше подобрав юбки своей лиловой чхимы, гордо направилась к своим покоям.
— Сан Хи, мне больше не к кому обратиться, — умоляющим тоном проговорил тринадцатый
принц, чуть ли не по пятам следуя за упрямой сестрой. — Сегодня днём он отобрал у
меня альбом с рисунками, которые мне поручил нарисовать Его Величество.
— А я-то тут при чём? — как можно равнодушнее постаралась произнести
одиннадцатилетняя принцесса. Конечно же, она не была настолько бессердечна, чтобы
повернуться к старшему брату спиной именно в тот момент, когда ему нужна была её
помощь. На первый взгляд, похищенный альбом не представлял никакой особой ценности.
Ха, подумаешь, какие-то рисунки! Но тот факт, что они были выполнены по поручению
Его Величества, давал им значительно большего веса. Сан Хи не знала, в какие сроки
Бэк А нужно было закончить эти зарисовки и показать их императору. А что если ему
уже завтра, или того хуже, уже сегодня нужно представить отчёт Его Величеству о
выполненной работе? А если он этого не сделает, быть беде… От подобной мысли
девочка невольно вздрогнула и обеспокоенно посмотрела на тринадцатого брата,
напрочь позабыв о своём недавнем желании немножечко над ним поиздеваться. Доставать
старших — было излюбленным развлечением принцессы Сан Хи. Подурачиться с
ровесниками и младшими — это конечно весело, но вот с теми ощущениями, которые она
получала после розыгрышей старших, ни в какое сравнение не шло. Но сейчас юной
принцессе было не до этого. Быть может, если она сейчас отвернётся от Бэк А, то его
из-за неё накажут. А уж этого она никак не хотела. Поэтому, тяжело вздохнув,
девочка, наконец, проговорила:
— Тебя же не накажут из-за этого альбома? — в её глазах плескалось искреннее
беспокойство, что не ускользнуло от внимательного взгляда тринадцатого принца.
— Я не знаю, — честно признался он. — Но мне очень хотелось бы вернуть его обратно.
— Юноша на мгновение умолк, стараясь собраться с силами, а затем продолжил более
уверенным тоном: — В этом альбоме находится незаконченный портрет Мён Хи. Мне очень
хотелось ещё сегодня его закончить и показать сестре, но Чжон своим вмешательством
только всё испортил. Пожалуйста, Сан Хи, помоги мне вернуть его, — Бэк А умоляюще
сжал руку единокровной сестре, ища в её тёмных как и у Со глазах понимания. — Для
меня этот рисунок очень важен.
Пак Суль Хи (박술희; ? – 945 г.) – чиновник первого ранга, имевший почётную степень
члена королевской семьи. Входил в окружение императора Тхэджо Ван Гона, поддерживал
наследного принца, а впоследствии и императора Хеджона Ван Му, после смерти
которого был и убит. В некоторых русскоязычных справочниках его имя переведено как
Пак Сурхый.
Пак Ён Гю (박영규) – тесть Тхэджо Ван Гона и Чонджона Ван Ё. Был женат на дочери Кён
Хвона, основателя Хубэкче. Поддерживал третьего принца Ван Ё в борьбе за трон.
Занимал должность министра иностранных дел при императорском совете. Годы жизни
неизвестны.
Ван Син Нём (왕식렴; ? – 07.02.949 г.) – двоюродный брат императора Тхэджо Ван Гона,
был одним из министров в императорском совете, возглавлял войска, защищавшие
северные границы Корё от набегов киданей. В политической борьбе поддерживал
третьего принца Ван Ё. Именно он помог будущему Чонджону устранить всех противников
и взойти на престол. Из-за ошибки в переводе его имя в дораме звучало как Ван Сик
Рём.
Сказать, что служанки были крайне обеспокоены внешним видом принцессы Сан Хи, всё
равно, что ничего не сказать. Пока девчушка целеустремлённо направлялась к покоям
своей матушки, императрицы Ю, назойливые прислужницы будто нарочно то и дело
попадались у неё на пути. Заплаканная принцесса думала, что скоро волком завоет от
столь пристального внимания и чрезмерной заботы с их стороны. Как же ей сейчас
хотелось подобрать юбки и без оглядки удрать куда-нибудь в сад, подальше от всей
этой дворцовой канители. Сан Хи чуть не трясло от возмущения. Она так устала
любезно отвечать каждой любопытной ротозейке, что с ней всё в порядке и что это так
задумано, что уже непосредственно перед покоями матушки чуть на крик не перешла от
жалобных оханий и аханий собравшейся в прихожей толпы простых служанок и трёх
придворных дам.
— Что там происходит?! — послышался из покоев властный голос императрицы Ю Чжи На.
— Простите, Ваше Величество, — поспешно отворив двустворчатую дверь, начала
оправдываться придворная дама третьего ранга, облачённая в зелёный ханбок. — Тут
принцесса Сан Хи просит принять её.
Прежде всего, ей нужно придумать, как избавиться от министра Пак Суль Хи, верного
союзника наследного принца. И если ей удастся лишить Ван Му единственной поддержки,
то ей больше ничто не помешает возвести на престол собственного сына. Ведь краб без
клешней долго не протянет. На её стороне министр иностранных дел Пак Ён Гю, левый
министр и генерал Ван Син Нём, весь клан Ю и несколько принцев. Разве может кто-то
противостоять подобной мощи? Вздумай императрица Ю Чжи На подготовить
государственный переворот, ей бы не составило труда собрать трёхтысячную армию,
чтобы растоптать ту полуторатысячную горстку воинов, которые сейчас охраняли дворец
Его Величества. Да и к тому же, учитывая то, что её драгоценный второй сын Ё
руководил обеспечением армии, то в таком случае на стороне императора оставался
совсем малочисленный отряд, в котором едва ли с полтысячи бойцов наберётся. И разве
сможет император с такой ничтожной армией удержать престол и защитить своего
бесценного наследного принца? Ха, да у него нет никаких шансов! Армия третьего
принца Ван Ё запросто сметёт и даже не заметит эту горстку солдат.
Однажды императрица Чжи На уже пыталась навредить этой твари, за что чуть сама
жестоко не поплатилась. По счастью тогда, почти десять лет назад, ей удалось
избежать наказания. Она смогла выкрутиться в самый последний момент, так удачно
спихнув всю вину на безропотную вторую императрицу Хванбо. Тогда третья супруга Его
Величества избавилась и от ещё не появившегося на свет ребёнка своего заклятого
врага — наложницы О, и на шесть счастливых лет вышвырнула из дворца гадюку Хванбо
Чжи Ён вместе с её семейством. Как же она тогда была счастлива, что ей так легко
удалось всё провернуть и выйти сухой из воды. Но это было давно, теперь она не
сможет так же легко избавиться от своих недругов: император ей этого так просто с
рук не спустит. Ей ещё крупно повезёт, если она станет следующей в списке на
изгнание из дворца. А что если Его Величество разгневается настолько, что лишит
жизни её ненаглядного Ё? Императрица Ю Чжи На не вынесет этого. Ё был единственной
её надеждой заполучить полную власть над всей империей, и она не может так
безрассудно пренебречь этой возможностью. На этот раз ей следует быть более
осмотрительной, так как на кону стоит не только её жизнь, но и жизнь её четверых
детей. Сан Хи и Чжин ещё так малы — их собственный отец не посмеет причинить им
вред, да и Чжон ни в чём таком не замешан. Но вот Ё точно не избежать наказания,
если владыке Корё станет известно об его причастности к покушению на жизнь
кронпринца. Однако императрица Ю не была согласна пожертвовать даже одним сыном,
чтобы сохранить свою жизнь и репутацию. Если она потеряет своего старшего сына, то
о планах по захвату трона можно будет успешно позабыть. Ей больше некого будет
посадить на престол. А этот ублюдок Со не считается. Императрица Чжи На уже давно
перестала считать его своим ребёнком. Теперь у него другая мать — сбрендившая
наложница Кан из Шинджу. А для неё он — никто. Она признает лишь того сына, который
позволит ей сиять. Но Со на это не способен. Он — бездарность, ничтожный червь,
которому вопреки всему удалось выжить. И если он снова посмеет встать у неё на
пути, она сотрёт его в порошок прежде, чем он успеет разрушить её планы. Третья
супруга императора Ван Гона больше не намерена упускать возможности стать матерью
следующего императора Корё.
Дни уходили как сквозь пальцы вода, а императрица Чжи На так ни разу и не вспомнила
о своём изувеченном ребёнке. Сколько бы ни ждал несчастный мальчик, любимая матушка
так и не навещала его. Она не пришла к нему ни на второй день, ни на третий, ни
через неделю. А когда он сам попытался пробраться в её покои, то сразу же был
изловлен проворной прислугой и заперт в своей комнате. Тогда ему строго-настрого
запретили приближаться к опочивальне императрицы Ю, а если вдруг он случайно увидит
её во дворце, то ни в коем случае не должен с ней даже заговаривать. Но маленький
принц даже слушать об этом ничего не хотел. Он всеми силами старался прорвать
оборону бдительных служанок, пока, наконец, не добился своего. Со думал, что это
прислуга сговорилась и отказывается впускать его в покои матери. Он всё никак не
мог поверить в то, что императрица сама не желает его видеть, хоть ему и
неоднократно говорили об этом. И когда принцу Ван Со всё же удалось увидеться с
матерью, она наградила его увесистой пощёчиной, от которой даже в ушах зазвенело, и
с яростными криками вытолкала за дверь, строго приказав слугам больше никогда не
впускать к ней этого уродливого монстра. С того самого дня он и надел на себя эту
маску. И больше не снимал её ни в чьём присутствии вот уже почти пятнадцать лет.
Она стала для него щитом от внешнего мира и от себя самого. Да вот только, как
оказалось, от себя не сбежишь, и четвёртый принц прекрасно это усвоил.
Прошли годы, принц Ван Со вырос и окреп, да вот только даже спустя столько времени
императрица Ю не стала к нему благосклоннее. Она всё так же видела в нём
безобразного монстра, которого нужно гнать от себя палками. А он столько лет
надеялся, что она хотя бы раз улыбнётся ему, обнимет его, посмотрит на него с
нежностью и ласково произнесёт его имя. Но всё это было лишь пустыми надеждами.
Императрица Чжи На так ни разу и не позвала его по имени, будто оно означало не
«сияющий», а какую-нибудь гадость. Она намертво замуровала своё сердце от
собственного сына, чьё лицо и душу изувечила собственными руками. Но Со не привык
сдаваться. Раз уж его драгоценная матушка не желает признавать его по собственной
воле, то он сделает всё, чтобы заставить её это сделать. И не важно, что для этого
потребуется. Он привык добиваться желаемого своими собственными силами, и этого
тоже добьётся. Его мать будет смотреть только на него.
Четвёртый принц не знал, что бы он делал, если бы не Сан Хи. Лишь она была способна
даровать его измученному сердцу исцеление. Но сейчас её не было рядом, и принц Со
даже не мог надеяться на то, что в ближайшее время снова сможет её увидеть. Не
зная, как справиться с заполонившей его душу болью, Ван Со отрешённо смотрел на
тёмную водную гладь. Он был всецело погружён в свои болезненные воспоминания, что
даже не заметил, как в его уединение ворвался незваный гость.
Четвёртый принц только устало вздохнул и снова перевёл свой безразличный взгляд на
воду, обняв колени руками. У него не было ни малейшего желания спорить с этой
странной девчонкой. И что это у неё за манера попадаться ему на глаза в самый
неподходящий момент? Вечно путается у него под ногами, будто нарочно преследуя его.
Ван Со даже не заметил, как в присутствии Су бесследно исчезала его боль.
— Так что с вашим плечом? — снова взялась за своё настырная девчонка, так и не
получившая ответ на свой первоначальный вопрос. — Всё ещё болит?
— А с чего вдруг тебя стало это так беспокоить? — недовольно буркнул Со, одарив её
холодным взглядом. — Сидела бы молча, раз уже пришла. Я к тебе в компанию не
набивался.
— Да что вы говорите! — оскорблённо фыркнула Су, поворачиваясь к нему спиной. — Вы
как всегда в своём репертуаре. Ему хочешь помочь, а он только и знает, что
огрызаться.
— Тебе не говорили, что опасно лезть в чужие дела? — спокойным тоном проговорил
четвёртый принц Со, однако в его голосе отчётливо прозвучала угроза.
— Опять угрожаете, — разочаровано вздохнула девушка, снова поворачиваясь лицом к
своему несговорчивому собеседнику. Ей не показалось: его глаза действительно опасно
блестели. — Знаете что, — с раздражением продолжала она, порывисто вскочив на
ноги, — если будете и дальше угрожать всем и каждому, кто пытается вам хоть чем-то
помочь, то навсегда так и останетесь глубоко несчастным человеком.
— И откуда мы такие умные взялись? — проговорил Ван Со, хищно прищурившись. В
уголках его губ затаилась зловещая улыбка.
— Из Сеула, — не подумав, выпалила Хэ Су, и только потом поняла, что только что
сказала.
— Из столицы, говоришь, — задумчиво повторил её собеседник, что-то обдумывая про
себя, а затем добавил: — Ты имеешь в виду Кёнджу? Так он давно уже перестал быть
столицей.
— Всё равно. Это мой родной город, — с облегчением выдохнула девушка, радуясь тому,
что четвёртый принц истолковал её слова по-своему. Страшно подумать, что бы было,
вздумай он учинить ей допрос. Она даже с перепуга и не вспомнила бы, как этот город
назывался во времена Корё. Как-то по-другому, но уж точно не Сеул.
— И чего тебе не сиделось в своём Кёнджу? — буркнул себе под нос четвёртый принц,
снова переводя взгляд на воду.
— Что вас так гложет, Ваше Высочество? — осторожно проговорила она, всё-таки решив
ещё немного побыть рядом с этим замкнутым человеком. Что-то в глубине души
подсказывало ей, что ей лучше остаться. По тоскливому взгляду Ван Со она видела,
что его что-то тревожит, и это ещё больше заставляло её решиться остаться подле
него.
— А тебе какая разница? — недовольно буркнул принц, всё так же продолжая тоскливо
смотреть на воду. — Тебе не понять.
— Не держите в себе ту боль, что точит вас изнутри, — с лёгкой печалью проговорила
Хэ Су, снова опускаясь на холодный камень подле своего собеседника. — Вы только
навредите своему здоровью, но ничего не исправите.
— И тебе не надоело? — раздражённо бросил Ван Со, пронзив её холодным взглядом.
— Только тем и занимаешься, что поучаешь меня. Я сам разберусь, что мне с этим
делать, — добавил он и снова отвернулся к воде.
— Я не поучаю вас, — печально вздохнула девушка, глядя вдаль. — Я всего лишь
пытаюсь облегчить ваши страдания.
— Да кто ты такая, что смеешь лезть мне в душу?! — не на шутку разъярился принц Со,
быстро вскакивая на ноги. Однако, неудачно став на край обломка скалы, он
поскользнулся на мелкой крошке и чуть было не шлёпнулся в воду, если бы вовремя не
схватившая его за руку Су. — Благодарю, — растерянно проговорил четвёртый принц,
восстановив равновесие, и поспешно отдёрнул руку.
— Простите, — грустно понурив голову, проговорила девушка. — Я не хотела причинять
вам боль. Это было глупо с моей стороны, — она коротко поклонилась и уже было
направилась прочь, как вдруг услышала у себя за спиной преисполненный мольбы голос:
— Останься!
— От тебя когда-нибудь отрекались те, кто тебе дорог? — Ван Со наконец-то решился
озвучить давно мучивший его вопрос и внимательно посмотрел на свою собеседницу.
— Да, — с горечью в голосе проговорила девушка, рассеянно изучая свои руки. — Такое
случалось со мной однажды.
— И что ты делала для того, чтобы вернуть их расположение? — Юноша выжидающе
посмотрел на неё, опершись локтем о своё колено. Некоторое время Хэ Су молчала,
пытаясь собраться с собственными мыслями, а затем поникшим голосом проговорила:
— Бесполезно заставлять кого-то благоволить к себе. Раз уж человек отвернулся от
тебя, то никакая на свете сила не заставит его передумать. Любые попытки что-то
изменить, могут только усугубить ситуацию.
— Хочешь сказать, что нужно просто смириться? — подозрительно сощурился принц, явно
не довольный подобным ответом. — Позволить так и дальше с собою обращаться?
— Нет, — отрицательно покачала головой Су. — Этого нельзя так просто спускать с
рук. Люди — не вещи, чтобы ними бездумно разбрасываться. И раз уж меня предали, я
сделаю всё, чтобы тот, кто был мне дорог, осознал свою ошибку. — Её голос заметно
окреп, а в глазах появилась решимость. — Я не позволю, чтобы мной пренебрегали.
Лучше я сама стану себе хозяйкой, чем допущу, чтобы кто бы то ни было распоряжался
моей жизнью по собственному усмотрению.
— Что ты имеешь в виду? — заинтересовался подобным ответом четвёртый принц Ван Со,
неосознанно наклонившись вперёд.
— С рабом обращаются как с рабом, а с господином — как с господином, — просто
ответила девушка. — Я сама создаю образ, который будут видеть во мне другие. Если
они начнут ощущать мою власть над самой собой, то разве посмеют ей противостоять?
— она глубоко вздохнула. — Нашим хозяином становится лишь тот, кому мы сами это
позволим. А я не намерена становиться рабыней чьих-либо желаний.
— Стань сам себе господином, если хочешь, чтобы и другие это признали, — задумчиво
проговорил принц, одобрительно кивнув своим мыслям. Теперь он знает, что будет
делать дальше. Он больше не позволит, чтобы им пренебрегали, и сделает всё, чтобы
те, кто отвернулся от него, пожалели об этом. Отныне он, четвёртый принц Ван Со,
станет единоличным хозяином собственной жизни и перестанет пресмыкаться перед
всеми, кто видит в нём исключительно ничтожного червя. Ему больше не нужно ничьё
одобрение. — «Матушка, — мысленно произнёс Ван Со, решительно сжав кулаки, — вы
бросили меня, самоуверенно посчитав, что я не достоин вашего внимания. Что ж, я
покажу вам, как же вы ошибались. — Его губы дрогнули в кривой усмешке, а в глазах
заблестели слёзы. Горькие слёзы многолетней боли, прочно укоренившейся в его
истерзанном сердце. — С этого дня вы больше не посмеете мною пренебрегать».
— Что-то случилось? — с неприкрытым волнением поинтересовалась Хэ Су, внимательно
изучая отразившуюся в глазах собеседника боль.
— Уже поздно, — стараясь загнать глубоко внутрь вырвавшиеся наружу чувства,
спокойным тоном проговорил принц Со. — Не боишься, что тебя хватятся?
— Надо же, — задумчиво хмыкнула девушка, поражаясь подобным переменам в четвёртом
принце. — И с чего вы вдруг стали таким заботливым? — В её глазах появился лукавый
огонёк.
Ван Со неловко кашлянул и отвёл взгляд в сторону, не найдя, что ответить. Похоже,
эта девчонка начала что-то подозревать, а ему это совершенно не нужно. Она помогла
ему, а он хочет всего лишь выразить ей свою благодарность. Он же не чурбан
бесчувственный. Ему тоже свойственно быть благодарным.
Всю дорогу до имения восьмого принца Ван Ука они проделывали в полном молчании.
Принц Ван Со исподволь косился на следовавшую за ним чуть ли не по пятам девушку и
развлекавшую себя как только можно. Она то делала такое серьёзное лицо, будто
собиралась кого-то поколотить, то копировала походку и манеру поведения самого Со,
что тому порой сложно было сдержать улыбку. Но, к счастью, увлечённая своей забавой
Су даже не замечала, что у её пантомимного представления есть свидетели. В этот
момент она очень напоминала принцу его младшую сестрёнку, принцессу Сан Хи. Как же
эти двое были похожи. Обе проказливые, порой до невозможности нахальные и наотрез
отказывающиеся его бояться. Но мотивы Сан Хи четвёртый принц хотя бы понимал: она —
его младшая сестра — и это вполне нормально, что она стремиться с ним подружиться.
А вот что движет Хэ Су, Ван Со никак понять не мог. Благодарность? При чём тут
благодарность? Он не раз грозился ей смертью, но это всё равно не вызывало и тени
страха в её ясных глазах. Тогда что же?..
Неизвестно, куда бы завели мысли четвёртого принца Со, если бы его внимание не
привлёк гомон небольшого поискового отряда с зажженными факелами наперевес, во
главе которого был никто иной, как восьмой принц Ук. Ван Со довольно хмыкнул. А
ведь он был прав: этой девчонке таки удалось переполошить всю резиденцию
родственника своим внезапным исчезновением. И чем она только думала? Ещё вчера на
её жизнь покушались, а она снова разгуливает ночью в одиночку, в поисках
неприятностей. И это ей ещё крупно повезло, что она наткнулась именно на него, а не
на банду убийц.
— Пойдём, — на ходу проговорил он. — Не хочу, чтобы Мён Хи переживала из-за этого.
— Простите, — виновато пропищала девушка и бросила прощальный взгляд на стоявшего
мрачной тенью принца Ван Со. Он был явно не доволен тем, что у него прямо из-под
носа увели ту, которую он был намерен проводить до самого её дома. Но не драться же
ему с братом из-за подобного пустяка? Со досадливо вздохнул и молча направился в
сторону своего ханока, стараясь не думать о том, что в присущей Уку заботливости о
своих домочадцах так его задело.
Восьмой принц прекрасно помнил, каким перепуганным ребёнком была Хэ Су, когда он
позволил ей по ходатайству своей супруги остаться жить в его доме. Тогда это дитя
было убито горем и с большим трудом переносило потерю собственного отца. Сколько он
знал Су, она всегда была тихой и осторожной, стараясь держаться и вести себя так,
чтобы не привлекать излишнего внимания к своей персоне. Она никогда не доставляла
никаких хлопот ни ему, принцу Уку, ни его жене. Эта робкая девушка редко попадалась
ему на глаза, так что он практически забывал о её существовании. Единственными, кто
напоминал ему о ней, были его добросердечная супруга Мён Хи и личная служанка Хэ
Су — Су Хён, дни и ночи оплакивавшая своё горе. Иногда у Ван Ука возникало
ощущение, что эта девушка убивалась из-за смерти своего прежнего господина гораздо
больше, чем его собственная дочь. Та всегда была мрачной и неприветливой, словно
вся окаменела изнутри. Хоть она и учтиво улыбалась ему при каждой встрече, но
восьмой принц всё равно ощущал некую холодность и отчуждённость, веявшие от неё. Он
никогда не обращал на неё особого внимания. Да и кого может привлечь к себе такая
мрачная тень? Понятное дело, что никого. Однако год назад в родственнице Мён Хи
произошли заметные перемены: эта девушка снова вернулась к жизни. Ук не единожды
видел, как она смеялась и беззаботно щебетала со своей новой личной служанкой Чхэ
Рён, а в сторону Су Хён даже не смотрела. Тогда принцу казалось, что это всё из-за
того, что бывшая прислужница напоминает Су о недавнем горе, вот потому она и
старается её избегать. Но ему даже в голову не приходило, что дела могут обстоять
куда иначе.
Больше всего принца Ван Ука поразило недавнее примирение Хэ Су с Су Хён. С одной
стороны, казалось бы, это вполне естественно: с потерей памяти девушка решила
начать новую жизнь и забыть старые обиды. Но вот с другой стороны, резкие перемены
в поведении родственницы отчаянно кричали о том, что она приняла решение стать
совершенно другим человеком. Однако восьмого принца больше всего настораживало не
это. Он, конечно же, не особо верил в магию и какие-то подобные бредни
(неспособность даже самых могущественных шаманов столицы исцелить его жену было
неоспоримым доказательством их бесполезности), но вот то, как вела себя обновлённая
Су, вгоняло его в глубокий ступор. Восьмой принц Ван Ук даже все книги по медицине
в своей скромной библиотеке перелистал, стараясь найти объяснение подобным
переменам в поведении девушки, но всё было без толку. Даже самые древние трактаты,
которые только были в его домашнем книгохранилище, не могли дать ему необходимые
ответы. Сегодня днём он даже пообщался с несколькими знаменитыми лекарями Сонгака,
но те только разводили руками, говоря, что без вмешательства свыше тут не обошлось.
Значит, Небесам было угодно дать этой заблудившейся во мраке отчаяния душе новую
жизнь. Иначе восьмой принц Ван Ук истолковать это никак не мог.
Первым делом восьмой принц перешерстил всю территорию своего немаленького имения,
втайне надеясь, что причина всех его переживаний всего лишь заблудилась в его
роскошном саду и сидит где-нибудь под деревом, тихонько рыдает. Но невыносимо
долгие поиски ни к чему так и не привели: его поисковый отряд только переполошил
обосновавшихся в саду сов, да спугнул нескольких зайцев. А вот пропавшую
родственницу ему найти так и не удалось. Затем, чуть ли не обезумев от переживаний,
Ван Ук бросил все свои силы к храму Анхва, в надежде, что горе-искательницу
приключений занесло именно туда. И какое же облегчение он почувствовал, когда к
нему навстречу из темноты вынырнула именно та, которую он так отчаянно искал вот
уже несколько часов к ряду. Однако всю его радость как ветром сдуло, как только он
увидел причину всех своих метаний в компании четвёртого принца. Как оказалась, она
всё это время, пока он, восьмой принц Ван Ук, места себе не находил, лихорадочно
обследуя каждый уголок своей резиденции, преспокойно себе болтала с Ван Со. Была б
его воля, он бы уложил этих двоих на месте одним плавным движением меча. Хэ Су — за
то, что заставила его волноваться без причины, а Со — по причине того, что всё это
время был с ней. Но к счастью, Ук не настолько сбрендил, чтобы проливать невинную
кровь.
Неугасимый огонь ревности объял беспокойную душу Ука, когда он наконец нашёл свою
пропавшую родственницу в компании Со. С трудом контролируя свои эмоции, восьмой
принц отчаянно метнулся к виновнице всех своих переживаний, прочитал ей небольшую
лекцию и, схватив за руку, стремительно поволок в сторону её ханока.
Хэ Су тяжело вздохнула и отвела взгляд: в этот момент с принцем явно было спорить
бесполезно. И за что ей такое наказание? Сначала пришлось успокаивать расстроенного
Ван Со, теперь и его восьмого братца туда же понесло. Странно, она вроде бы в
душепопечители не записывалась. Тогда за какие такие заслуги ей ниспослан подобный
дар Небес? Эх, похоже, такова её судьба. Девушка досадливо вздохнула и, поджав
губы, внимательно посмотрела на своего собеседника.
Видя, что дело совсем плохо, Су принялась искать способ выйти из сложившейся
ситуации, иначе быть беде. Либо у восьмого принца случится нервный срыв, либо у неё
окончательно поедет крыша от переизбытка чувств.
— Принц, — как можно спокойнее проговорила девушка, стараясь загнать куда подальше
нараставшее внутри раздражение, — неужели вы рассчитываете на то, что даже сидя
взаперти, я буду в полной безопасности? Вы и правда считаете, что те, кто желает
мне зла, не смогут найти способ навредить мне?
Кто бы только знал, как Су устала от этой навязчивой заботы, будто она — дитя
малое. Пока она жила в своей собственной эпохе, даже родители не смели
устанавливать над ней тотальный контроль. Им просто этого было не нужно. Они
прекрасно знали, что их Хе Ран свою собственную голову на плечах имеет, без чьей-
либо помощи способна принимать обдуманные решения и нести за них ответственность.
Но Его Высочеству, похоже, до этого было далеко. Девушка не могла понять, почему он
настолько сильно беспокоится о ней. Что она значит для него, раз он так над ней
трясётся? Быть может, всё дело в том, что она — его родственница? Но это всё равно
выглядит как-то подозрительно: сегодня принц вёл себя с ней несколько иначе. Не так
давно он сам признался Су, что раньше они не были близки. Тогда почему же принц Ван
Ук вдруг стал так трепетно заботиться о той, до которой раньше ему не было никакого
дела? Хэ Су не могла найти этому другого объяснения, помимо личной привязанности.
Скорее всего, она запала в душу Его Высочеству, раз он так печётся о ней.
Подобное отношение было для девушки очень странным. Раньше парни особо не обращали
на неё внимания. Нельзя сказать, что она вообще не была интересна им. Хе Ран
поддерживала с парнями довольно тесные отношения и легко умела находить с ними
общий язык. Однако её проблема была не в том, что она не способна была понравиться
противоположному полу, а скорее в том, что парни попросту не видели в ней женщину.
Она была их другом, но не более. Поначалу это очень задевало девушку, однако со
временем она свыклась с подобной мыслью и особо не заморачивалась по этому поводу.
И произошло это как раз перед тем, как её забросило в Корё. Теперь же небывалый
интерес со стороны парней просто вгонял Су в ступор. Умом-то она, конечно,
понимала, что из-за несвойственного этой эпохе поведения она привлекала к себе
слишком много внимания не только со стороны мужчин, но и женщин. Но неудачливая
Путешественница-во-времени ничего не могла с собой поделать. Не так-то просто день
и ночь играть чужую роль, стараясь соответствовать современным запросам. Хэ Су
никогда не была актрисой и даже не мечтала ею стать, но Всевышний распорядился
иначе. Он подарил ей новую жизнь, но взамен вогнал её в такие рамки, что она больше
не могла быть самой собой. Теперь Су постоянно приходилось следить за своими
словами и действиями, чтобы не вызвать излишних подозрений. Да и к тому же отныне
ей приходилось быть весьма осторожной с принцессой Ён Хвой, которая оказалась
крайне ранимой особой. Да и вообще Х век — не лучшее место для своенравных девиц из
далёкого будущего, которых не очень-то заботит чужое мнение. А Хэ Су была именно
такой. Она не привыкла прогибаться под кого бы то ни было, но, похоже, чтобы выжить
в Корё, ей придётся немного приструнить свой необузданный нрав. Иначе ни к чему
хорошему это не приведёт в конечном итоге.
Хоть девушка ужасно ненавидела контроль, она всё же решилась пожертвовать своей
свободой, чтобы утихомирить чересчур впечатлительного восьмого принца и заодно не
разгневать его сестрицу. Страшно подумать, как поведёт себя принцесса Ён Хва, если
узнает, что её старший братец заинтересовался какой-то приживалкой. Наверняка она
будет крайне недовольна. Причём это ещё мягко сказано. Су знала, что было весьма
опрометчиво заступаться сегодня за Чхэ Рён, но она ничего не могла с собой
поделать. Девушка больше всего на свете ненавидела несправедливость. Хоть служанка
и предала её доверие, однако Хэ Су прекрасно понимала, что та не по своей воле
пошла на это. На кону стояла её жизнь, у неё не было другого выбора. Поэтому
родственнице Мён Хи не составило особого труда заступиться за неё. С самого детства
Су не умела долго обижаться на тех, кто причинил ей боль. Она попросту теряла
всякое доверие к таким людям, но никак не могла их ненавидеть. Молодая госпожа
всегда старалась понять мотивы других, прежде чем кого-то осуждать. И когда ей это
удавалось, она прощала своих обидчиков, но в наказание навсегда закрывала от них
сердце. Ей больше не хотелось иметь с ними никаких дел. В другой ситуации и при
других обстоятельствах Хэ Су именно так бы и поступила с Чхэ Рён, но только не
сейчас. Если бы она и дальше позволила этой служанке оставаться во власти
принцессы, то она бы принесла ей ещё немало бед. Поэтому-то молодая госпожа и
предпочла держать подле себя эту болтливую Сороку. Так будет лучше для них обеих.
Дворец Хёнток (현덕궁) – Дворец Мудрости и Доброты, в котором обитал седьмой принц
Ван И, старший сын императора Тхэджо Ван Гона и его девятой супруги Тонъянвон.
Каким принц был по счёту на самом деле, и в каком дворце жил, мне найти не удалось.
Храм Чхоллёнса (촌룡사) – Храм Небесного Дракона. Такое название я решила дать
обиталищу монахов-наёмников.
На Ван Со никогда не смотрели как на равного себе. Даже те, кто был ниже его по
статусу, непременно считали себя выше него. А всё из-за того, что всю свою
сознательную жизнь Со был вынужден носить проклятую маску — причину его ежедневных
унижений. А потешались над ним все, кому не лень. За исключением одного человека —
Хэ Су. Она никогда не видела в нём чудовище. Даже в день их первого знакомства она
не смотрела на него с отвращением. В её бесстрашных ясных глазах Со отчётливо видел
негодование и ярость, но только не презрение. За всё время их знакомства она ни
разу не выказала ему своей ненависти, как и малышка Сан Хи. Эти два прелестных
создания были единственным, что у четвёртого принца было. И он должен сделать всё,
чтобы сохранить эти две яркие звёздочки, способные своим мощным световым потоком
разогнать всякую тьму в его душе. И принц сохранит их целебный свет. Должен
сохранить, ведь без него он попросту зачахнет и умрёт. А Ван Со не собирался
умирать. У него было ещё много незаконченных дел на этой грешной земле, самым
главным из которых было восстановление своей чести и достоинства. И он знает, как
этого достичь.
Вот уже целую вечность четвёртый принц Ван Со пытался добиться расположения своей
горячо любимой матушки, но всё тщетно. Императрица Ю Чжи На перестала видеть в нём
человека, как и своего собственного сына, именно с той злосчастной ночи, когда
император принял решение жениться на будущей матери тринадцатого принца. Тогда Со
не понимал, что толкнуло его мать совершить подобное с ним. Но теперь он знал это
наверняка. Императрицу Ю обуревала жажда обладания сердцем императора Ван Гона, а
он, неразумное дитя, не смог помочь ей отговорить Его Величество от очередного
брака. Именно по этой причине мать и отвергла своего третьего сына.
И что ему теперь следует сделать, чтобы вновь вернуть утраченное материнское
доверие? Пойти и вырезать для неё всех павших монахов, которых она так неосторожно
наняла для устранения наследного принца? Убить их всех и сжечь их храм дотла, чтобы
не осталось никаких улик? Это было бы слишком просто. И слишком глупо. Быть может,
императрица Чжи На и оценила бы его преданность, а вот Его Величество — нет. Глупо
надеяться, что у императора нет своих информаторов, которые бы не доложили ему о
том, кто же действительно является благодетелем затерянного в горах храма. Они в
любом случае у него имеются — и он рано или поздно обо всём узнает. И придёт в
ярость, когда откроется, что и его сын, Ван Со, к этому причастен. И что тогда?
Четвёртого принца вновь вышвырнут из Сонгака, как надоедливую шавку, и снова запрут
в треклятом Шинджу? Нет, этого он не вынесет. Только не Шинджу, только не это
змеиное логово. Даже матушка не сможет переубедить Его Величество не высылать туда
Со. Но станет ли она что-либо делать для его спасения? Что-то глубоко внутри
подсказывало принцу, что нет. И зачем ему тогда так рисковать, если он только вред
себе причинит, а желаемого не добьётся? Это не имеет никакого смысла.
Но Ван Со не привык так просто сдаваться. Он найдёт, обязательно найдёт выход. Даже
если небо рухнет, щель, чтобы выбраться, всегда найдётся. Принц был в этом
полностью уверен. Он не может безрассудно подставляться под удар, чтобы защитить
свою матушку, но и сидеть сложа руки он тоже не намерен. Значит, следует искать
другой выход.
Все наёмники, как и те, которые были убиты во время обряда Нарэ, наверняка, также
являются падшими монахами с вырезанными языками. В таком случае, они даже под
самыми страшными пытками не смогут проговориться, даже если сильно захотят. Разве
только, если их не заставят изложить всё на бумаге. Но и этого нельзя допускать.
Тогда, что же делать?..
Четвёртый принц Ван Со хищно улыбнулся. А что, если он снова встанет на сторону
наследного принца и под уважительным предлогом заставит всех монахов умолкнуть
навеки? Они ведь точно будут сражаться за собственные жизни, какими бы никчёмными
они не были. И бойни уж точно не избежать. А отнимать чужие жизни было именно тем,
что Ван Со умел лучше всего. Да и к тому же, так он и от лишних свидетелей сможет
избавиться, и на себя ненужных подозрений не навлечь. Как говорится, одна стрела —
два орла. Осталось только доподлинно выяснить, где именно находится тот храм. Принц
Со знал, в каком направлении нужно искать, но не знал, как долго. А мешкать ему
сейчас ни в коем случае нельзя. Если люди наследного принца Ван Му его опередят, то
все его старания пойдут прахом. Так он и мать не сможет защитить, и уж тем более не
заслужит её доверия. Нужно что-то предпринять. И чем быстрее, тем лучше.
Именно с такими мыслями четвёртый принц Ван Со и вошёл во дворец Манвольдэ. И когда
ему довелось проходить мимо дворца Хёнток, он невольно стал свидетелем довольно
подозрительного действа. Какая-то женщина, облачённая в одежды придворной дамы
третьего ранга, воспользовавшись столь ранним утром, тайком покидала Дворец
Мудрости и Доброты. Принц не обратил бы на неё ни малейшего внимания, если бы не её
крайне странное поведение: она кралась, как какая-нибудь преступница, то и дело
оглядываясь по сторонам. К счастью, Ван Со заметил её намного раньше — и поэтому
успел вовремя скрыться за углом соседнего здания, при этом оставаясь полностью
незамеченным. Подозрительная придворная дама как раз должна была проходить мимо
того места, где и затаился четвёртый принц. Когда же она подошла достаточно близко,
принц Со застыл в изумлении: он узнал её. Это была придворная дама Но, старшая
служанка его матери, императрицы Ю Чжи На.
— Зачем вы входили во дворец седьмого принца И? — Со навис над своей жертвой чёрной
скалой, не давая ей и малейшей возможности вырваться на свободу, но хватку немного
ослабил.
— В-ваше В-высочество, — еле слышно пролепетала перепуганная женщина. — Я всего
лишь навещала Его Высочество. Если вам известно, седьмой принц болеет довольно
долго…
— И поэтому вы решили ему помочь? — угрожающе спокойным тоном проговорил четвёртый
принц, даже и не собираясь выпуская придворную даму Но на свободу. В его душу
закрались сомнения. Неспроста эта женщина здесь находится. Ой, неспроста. Не стала
бы она заботиться о здоровье сыновей соперниц Её Величества. Тут определённо что-то
не так.
— Я вас не понимаю, — придворная дама третьего ранга поспешно отвела взгляд,
исподволь косясь на выпавшую из её рукава иглу. — Я всего лишь хотела позаботиться
о Его Высочестве…
— Ложь! — грубо оборвал её Ван Со угрожающим рыком. — И ты думаешь, что я поверю
твоей наглой лжи? — он зловеще прищурился и наклонился чуть ли не к самому лицу
невысокой женщины, отчего та занервничала ещё больше.
— Ваше Высочество, — как можно спокойнее проговорила она, стараясь сохранить
последние крупицы самообладания, — вы ведь прекрасно знаете, кому я служу. Так что
прошу вас, не вмешивайтесь. — Она глубоко вздохнула, а затем серьёзно посмотрела
четвёртому принцу в глаза. — Если меня поймают, то от этого может пострадать и Её
Величество.
— Смеешь мне угрожать? — Глаза Со воспылали опасным пламенем, заставив придворную
даму нервно сглотнуть и отвести взгляд. — Императрица Ю снова всю грязную работу
выполняет твоими руками?
— Я не понимаю, о чём вы. — Женщина предприняла слабую попытку освободиться, но Ван
Со ещё сильнее прижал её к стене, заставив болезненно поморщиться от очередного
приступа боли.
— Отвечай мне, быстро! — упрямо настаивал на своём принц. Она как раз вовремя
подвернулась ему под руку. Было бы глупо не воспользоваться её услугами: эта
женщина знает гораздо больше, чем говорит. — Какому храму Её Величество жертвует
последние годы?
— Я-а-а не зна-аю, — сдавленным голосом протянула дама Но. У неё на лбу выступила
испарина, а по телу пронеслась мелкая дрожь. — Я, правда, ничего не знаю.
— Всё ещё пытаешься меня обмануть? — четвёртый принц презрительно фыркнул.
— Думаешь, я не знаю о твоих проделках? — На его губах появилась хищная ухмылка.
— Ведь это же благодаря тебе шестой принц Чхи скончался в ужасных муках, а его
мать, наложница Кан, повредилась умом.
— Я не… — Перепуганная женщина попыталась что-то сказать в своё оправдание, но
принц Ван Со лишь сильнее сдавил её горло, не давая ей проронить и звука.
— Всё ещё отрицаешь? — Взгляд Со разил подобно обоюдоострому мечу, а в голосе
отчётливо слышалась сталь. — Думаешь, я не знаю, что именно ты подавала наложнице О
айвовый чай, чтобы спровоцировать выкидыш?
От услышанного женщина забилась ещё сильнее, но без особого успеха: Его Высочество
был гораздо сильнее неё. Быстро сообразив, что скрывать правду дальше не имеет
смысла, придворная дама Но притихла и умоляюще посмотрела в глаза Ван Со. То, что
она увидела в них, заставило её тут же в страхе отвести взгляд: четвёртый принц Со
не был намерен оставлять её в живых.
— Отвечай, — принц снова ослабил хватку, снова вернув даме Но способность дышать и
говорить, — где находится храм?
— Храм Чхоллёнса расположен на западном склоне Сонгакских гор, — дрожащим голосом
проговорила женщина, серьёзно опасаясь за свою жизнь. Всё её тело бил озноб, а к
горлу подступили рыдания. — На берегу Хванхэ, в часе езды отсюда.
— Ты ничего мне не говорила, — серьёзным тоном предупредил Со, выпустив свою жертву
на волю, — а я ничего не слышал. Ты меня поняла?
— Д-да, Ваше Высочество, — чуть ли не заикаясь, с поклоном пролепетала женщина.
Только она собралась спасаться бегством, как вдруг серебряный звон неосторожно
задетой акупунктурой иглы привлёк внимание четвёртого принца, заставив её в ужасе
застыть на месте. Пока юноша осторожно поднимал с пола иглу, изучая её пристальным
взглядом, перепуганная женщина не смела и шелохнуться. Она прекрасно знала, что ей
не избежать своего наказания, если только Его Высочество не смягчится. Закончив
осмотр любопытной находки, принц Ван Со наконец проговорил ледяным тоном:
— Если принц И умрёт, ты последуешь за ним.
— Ваше Высочество, смилуйтесь надо мной! — заливаясь слезами, взмолилась дама Но и
бросилась принцу в ноги. — Вы ведь знаете, Её Величество не потерпит неповиновения.
Я не могу ослушаться её приказа.
— Тогда ты умрёшь, — хмыкнул Ван Со и уверенным шагом направился в сторону дворца
Чхомсондэ. Чжи Мон наверняка сможет определить, что это за яд.
— Но вы ведь не можете избавиться от меня, не навредив матери! — крикнула ему
вдогонку дрожащая от страха придворная дама третьего ранга. Четвёртый принц нехотя
остановился и, не оборачиваясь, проговорил холодным тоном:
— Ошибаешься. Я могу списать всё на твою личную неприязнь к наложнице Ю. Тогда моя
матушка не пострадает.
Пока во дворце Хёнток царила полная сумятица: туда-сюда сновали перепуганные слуги,
то приносившие в покои отравленного принца необходимые ингредиенты для
приготовления противоядия, то уносившие лишнее, — четвёртый принц преспокойно
добрался до дворца Чхомсондэ. Он без особого труда взобрался на верхний этаж башни
астронома, который на свою беду умиротворённо спал, досматривая десятый сон, а
через несколько мгновений был бесцеремонно сброшен со своего топчана прямо на пол.
У принца Со не было ни времени, ни желания церемониться с этим лежебокой, а потом
ещё по полчаса выслушивать его жалобные причитания.
Когда Чхве Чжи Мон спросонья продрал глаза и уже было собрался наброситься на
незваного гостя с претензиями, Ван Со за шкирку поднял его на ноги и, не дав
вымолвить и слова, серьёзно сказал:
Интересное дело, но этих нескольких «волшебных слов» было вполне достаточно, чтобы
придворный звездочёт послушно захлопнул рот и без излишних расспросов стрелой
понёсся во дворец Ынджон. Не успел четвёртый принц Ван Со заскучать, как
надоедливая муха по имени Чжи Мон снова влетела в башню Чхомсондэ и застала Его
Высочество за крайне не свойственным ему занятием: тот преспокойно сидел за столом
астронома и с головой погрузился в чтение. Звездочёт Чхве даже ахнул от удивления,
когда, наконец, рассмотрел, что же за трактат угодил в руки принца. И это была
отнюдь не эротика. У ошалевшего от такого внезапного открытия Чхве Чжи Мона отняло
дар речи на добрых пять минут, пока принц Со сам не изволил одарить его
вопросительным взглядом. У мужчины аж в горле пересохло от его пронзительного
взгляда. Опешивший придворный астроном ожидал чего угодно, но вот только не
возможности лицезреть Его Высочество за чтением трактата «Хань Фэй-цзы». Чжи Мон
уже и позабыл, когда в последний раз видел этот труд, а тем более принца Ван Со —
за чтением подобных трактатов. Хотя, по правде говоря, четвёртый принц никогда и не
интересовался такими вещами. По крайней мере, звездочёт до сегодняшнего дня никогда
не замечал интереса Его Высочества к чему-нибудь подобному. Вот те на, а он,
глупец, самонадеянно полагал, что знает о принце Со абсолютно всё, но не тут-то
было. Как оказалось, четвёртый принц — ещё тот ларец с сюрпризами!
— Первый принц уже собрал отряд? — спокойно поинтересовался Ван Со, сделав вид, что
до изумлённого астронома ему нет никакого дела.
— Что? — Чхве Чжи Мон растерянно захлопал ресницами и перевёл на собеседника
недоумённый взгляд. — Вы что-то сказали, Ваше Высочество?
— Ветки с листьями из ушей повынимай, — недовольно буркнул Со, небрежно отбрасывая
в сторону трактат и поднимаясь из-за стола. — Я тебя не зайцев по кустам гонять
отправил, а оповестить кронпринца.
— Ах, это. — Ещё не отошедший от недавнего шока придворный звездочёт выдавил из
себя самую невинную улыбку. — Так Его Высочество ожидает вас на площади перед
обсерваторией.
А вот за эти слова четвёртый принц готов был въехать приставучему звездочёту
кулаком в челюсть. И чего это вдруг его так заинтересовала его персона? Ну, схватил
первую попавшуюся под руку книгу, чтоб не помереть от скуки (и надо сказать,
довольно интересную книгу). И что, теперь он всем и каждому должен отчитываться,
что и как он намерен делать? Если ему понадобится больше власти, чтобы остаться в
Сонгаке, он её непременно получит. Ван Со не привык проигрывать, как и отчитываться
за каждый свой шаг перед кем бы то ни было.
Генерал Ким Нак (김락 или 김낙) – сподвижник императора Тхэджо Ван Гона, принимавший
участие в основании Корё (918 год) и коронации Тхэджо. Был вторым гранд-генералом.
В сентябре 927 года погиб в битве под горой Кон, сражаясь с войском Чин Хвона. В
память павших под горой Кон по приказу Тхэджо был возведён храм Чимёса (지묘사).
Пак Сун Хён (박순현) – 55-й правитель Силлы, известный по посмертному титулу Кён Э
(경애왕). Покончил жизнь самоубийством (а в некоторых источниках – был принуждён Чин
Хвоном совершить самоубийство) в сентябре 927 года после того, как армия Чин Хвона,
основателя Хубэкче, разграбила Кёнджу и, обосновавшись в королевском дворце,
устроила пир в павильоне Пхосокчон (포석정).
Ещё с самого детства четвёртый принц привык всецело доверять своим инстинктам.
Иначе бы ему попросту не выжить: слишком опытны и безжалостны были враги, жаждавшие
его погибели. И он не мог так просто сдаться. Да и к тому же у него был хороший
наставник, гранд-генерал Пак Су Кён, специально выбранный для него отцом. Он всегда
говорил принцу, что во время сражения нужно доверяться своим инстинктам и ни в коем
случае не отвлекаться на посторонние звуки, иначе можно запросто лишиться жизни.
Если наметил цель, будь хладнокровен и уничтожь её без малейших колебаний, при этом
оставаясь бдительным. Никогда не смотри на врага свысока, иначе за своё высокомерие
поплатишься жизнью. Но и в своей абсолютной победе не сомневайся, ведь сомнения в
бою — верный путь к погибели. Принц Ван Со прекрасно помнил эти наставления и
успешно применял их вот уже на протяжении десяти лет. Он был совершенно уверен, что
обладая подобными навыками, в любом случае сможет избежать когтистых лап смерти. А
побывал он в них уже не раз, так что опасаться нечего. Всё, чему обучил его
наставник Пак, многие годы спасало ему жизнь. За что Ван Со и был безмерно
благодарен гранд-генералу Су Кёну.
— Мне только что доложили, что найден храм, в котором, предположительно, скрываются
убийцы, — прервал размышления Ван Со кронпринц Ван Му, подъехав к нему на своём
гнедом скакуне с белой проточиной. Он говорил спокойно и с достоинством, как и
подобает наследному принцу. Однако от Со не ускользнули едва различимые нотки
волнения в его голосе. Старший брат был явно обеспокоен полученной информацией.
— Я знаю этот храм, — без особого энтузиазма ответил Со, переведя на брата
спокойный взгляд. — Он находится на берегу Хванхэ, в часе езды отсюда.
— Как вы узнали? — вклинился в разговор любопытный звездочёт, только что
подоспевший на своей тёмно-бурой кобыле с фонарём. — Посланнику Его Высочества
понадобилось полдня и чуть ли не вся ночь, чтобы разыскать его в горах. Неужели и
вы кого-нибудь посылали на поиски? Должно быть, ваш человек более расторопен, — без
умолку тараторил астроном Чхве, улыбаясь своей коронной улыбкой, — раз сумел так
быстро разыскать убежище убийц.
— Мне нет нужды отправлять кого бы то ни было всю ночь шастать по горам только ради
того, чтобы раздобыть необходимую мне информацию, — холодно ответил принц Ван Со,
крепко сжимая в руках поводья и нетерпеливо ёрзая в седле. — У меня достаточно и
других способов, чтобы выяснить всё, что мне нужно. Следуйте за мной, брат, — он
бросил на наследника престола короткий взгляд и, мягко ударив лошадь пятками по
лоснящимся бокам, галопом помчался вперёд. Первому принцу Ван Му и его небольшому
отряду ничего не оставалось, кроме как взять и последовать за своим проводником.
По правде говоря, кронпринц немного нервничал. Он прекрасно знал, как трепетно его
четвёртый брат относился к своей матери и как отчаянно пытался завоевать её
расположение. Именно по этой причине его одолевали сомнения: действительно ли Со
известно, кто на самом деле является благодетелем храма, в который они
направляются? А если известно, тогда почему он принял решение пойти против
императрицы Ю и встать на его сторону? Ван Му был в полном замешательстве. Ему было
сложно представить, что заставило младшего брата пойти на такое. Неужели он оставил
все свои неудачные попытки добиться материнской благосклонности и решил
использовать другие методы? Этого наследный принц не знал. За эти долгие девять
лет, что его четвёртому брату Ван Со довелось провести в Шинджу, он виделся с ним
довольно редко. Да и самому Со не так часто удавалось вырваться в Сонгак. За это
время третий сын императрицы Ю Чжи На довольно сильно изменился, и Му не был
уверен, что знает его достаточно хорошо. Людям свойственно меняться, и кронпринц
это прекрасно знал. Ему и самому довелось перетерпеть немало перемен. Особенно
сильно он изменился после того, как впервые в бою убил человека. После этого принц
Ван Му перестал быть мягкотелым мальчишкой, которому свойственно переживать о том,
как бы ненароком не причинить кому-нибудь вреда. Теперь ему было не до этого. На
нём лежала ответственность не только за свою жизнь, но и за жизнь народа Корё.
Кронпринц Ван Му вырос и возмужал на поле боя, бок о бок сражаясь со своим отцом,
что позволило ему стать решительным и беспощадным воином. Ведь он прекрасно знал,
что любое, даже совсем незначительное промедление и самоуверенность могут стоить
жизни дорогих ему людей. В этом он убедился, когда сражался с мятежником Чин
Хвоном, посмевшим бросить вызов правителю Корё. Ван Му был тогда ещё так молод и
неопытен, но уже тогда ему пришлось стать свидетелем того, как погибали бравые и
опытные в сражениях воины, замешкавшиеся всего лишь на мгновение, которое и стоило
им жизни. Именно промедление и самонадеянность принесли гибель пятитысячной коннице
правителя Корё в сражении под горой Кон.
Наследный принц до сих пор хорошо помнил, как погибли прославленные генералы Син
Сун Гём и Ким Нак, короновавшие его отца. Король Хубэкче, Чин Хвон, как раз
возвращался из Кёнджу домой, намереваясь после празднования пышной победы над
практически полностью покорившейся ему Силлой вскоре напасть и на Сонгак. Ему с
лёгкостью удалось свергнуть пятьдесят пятого короля Силлы, Пак Сун Хёна, а вместо
него посадить на трон безвольного короля-марионетку Ким Бу. Чин Хвон так был
самоуверен в своём могуществе, что ненароком угодил в загодя приготовленную для
него ловушку у горы Кон. Однако кто мог подумать, что не столь многочисленное по
сравнению с армией владыки Корё войско Чин Хвона сможет одержать блистательную
победу? Даже бесчисленные повозки награбленного добра и вереницы пленных не стали
для него помехой. Пятитысячная армия Ван Гона была взята в кольцо, так что самому
главнокомандующему вместе с сыном пришлось спасаться бегством, жертвуя жизнями
своих людей. К счастью, генерал Син Сун Гём заступил место бежавшего Ван Гона,
взобравшись в седло его белой лошади. Воины Чин Хвона, не знавшие правителя Корё в
лицо, ошибочно приняли генерала Сина за Ван Гона и жестоко убили, разорвав его тело
на части. В том жестоком сражении будущий император Корё потерял пятитысячную
отборную конницу, потерпев сокрушительное поражение. Ему, его сыну Му и горстке
преданных людей лишь чудом удалось спасти свои жизни. И они никогда не забудут эту
битву и жертву павших в ней товарищей. Наследный принц на протяжении вот уже многих
лет из года в год посещал возведённый в память погибших храм Чимёса, молясь об их
блаженстве в загробном мире всемилостивому Будде.
В этот момент Ван Му старался не думать о давно минувшей битве, в которой его отец
потерял множество своих сподвижников, помогавших ему ещё при основании Корё. Со
многими из них кронпринц был в дружеских отношениях. За всё время знакомства он
многому у них научился, за что и был им безмерно благодарен. Больше ни одна битва
не была настолько изнурительной и трагичной для первого принца Корё. Конечно, на
его жизненном пути встречались победы и поражения, однако уже больше никогда его
войско не было наголову разбито. Небесам было угодно, чтобы возгордившийся Чин Хвон
поплатился за свои грехи: сначала от него постепенно начали отрекаться его
подданные, а затем и ему самому пришлось искать убежища в Корё, спасаясь от
собственного первенца, возжелавшего трон отца. Но и тот долго не сопротивлялся
войскам владыки Корё, и в скором времени также сдался на милость Ван Гона. Так и
были объединены земли Троецарствия в единое государство — империю Корё.
Наследный принц не знал, почему именно сейчас перед его внутренним взором предстало
кровавое сражение пятнадцатилетней давности. Быть может, он стал слишком
впечатлительным из-за обострившейся болезни и слишком много переживает по этому
поводу. Или же Небеса загодя предупреждают его об опасности. Да оно и так понятно:
наёмники уж точно не станут встречать их с распростёртыми объятиями. Несомненно,
завяжется нешуточный бой, и Ван Му особенно опасался за жизни своих людей. За свой
век ему довелось столько смертей повидать, благодаря чему он и научился высоко
ценить жизнь. Ведь ни разу не столкнувшись со смертью, не сможешь познать настоящий
вкус жизни.
Первый принц Му знал, что и Со умеет ценить жизнь, ведь и ему самому не раз
доводилось пускаться в плясовую с самой смертью. Однако наследник престола не был
полностью уверен в том, насколько его четвёртый брат осведомлён о реальном
положении вещей. Если ему всё же известно о причастности императрицы Ю к покушению,
то разве не предпримет ли он попытки уничтожить всех свидетелей? Именно это и
мучило кронпринца всю дорогу до затерянного в горах храма Чхоллёнса. Но напрямую
спросить у младшего брата он как-то не решался.
Чхве Чжи Мон, у которого редко закрывался рот, на удивление, всю дорогу провёл в
раздумьях, за всё время не проронив и звука. А от Ван Со, естественно, не стоило
ожидать чего-то большего: весь путь он проделал в полном молчании, возглавляя
конную процессию в качестве проводника. Латники тоже как-то не изъявляли желания
поболтать (во время часовой пробежки за всадниками как-то не до разговоров), да и
конных старшин на разговоры не тянуло. Так что сонную тишину утреннего леса нарушал
лишь топот копыт, да лязг доспехов. Природа преспокойно себе спала, даже не
подозревая, чем может обернуться это тихое утро.
На гору взбирались по узкой тропе, осторожно следуя друг за другом: Ван Со впереди,
как путеводитель, за ним шёл первый принц Му, дальше — астроном, а за ним — все
остальные. Когда они, наконец, добрались до входа в храм, четвёртый принц сделал
знак рукой, чтобы весь отряд вёл себя как можно тише. Препираться с ним,
естественно, никто даже не подумал. Так как, с одной стороны, в войсках приказы не
обсуждаются, а с другой — для них же будет безопаснее, если враг узнает об их
прибытии как можно позже. Всё-таки внезапность — залог победы.
Главные ворота храма были открыты. То ли его обитатели уже успели подготовиться к
встрече незваных гостей, то ли таким образом выказывали свою монашескую
гостеприимность. Но в любом случае, им же будет лучше, если они примут вооружённый
отряд без малейшего сопротивления. Не питая призрачных надежд на гостеприимный
приём, принц Со снова отдал молчаливый приказ и все гвардейцы с минимальным шумом
рассредоточились по закрытому внутреннему дворику перед главным храмовым зданием.
Вокруг было подозрительно тихо: лишь мерное потрескивание пламени в металлических
кострищах да тихий шорох шагов пришельцев нарушали подозрительную тишину храма
Чхоллён. Ван Со пристально огляделся по сторонам. Подсознательно он чувствовал, что
здесь что-то нечисто. Это ловушка — и нужно быть предельно осторожным.
Когда все, наконец, заняли свои позиции и застыли в ожидании, принц Со снова начал
прислушиваться. В такие моменты он привык больше всего доверять слуху и
собственному чутью, нежели глазам. Чуть ли на физическом уровне он ощущал, как на
него со всех сторон были устремлены полные злобы взгляды. И они принадлежали отнюдь
не прибывшим с ним людям. Когда наступил критический момент и Со подсознательно
ощутил надвигающуюся опасность, он резко распахнул глаза, вовремя заметив
выскочившего из храмового здания убийцу в чёрном. Ван Со тут же обнажил клинок,
откинув ножны в сторону. В следующее мгновение убийца взмыл в воздух, запустив в
четвёртого принца ножом. Это длилось доли секунды, однако принц вовремя успел
отразить атаку мечом, резко крутанувшись на месте. К несчастью, отбитый им нож
угодил прямо в горло стоявшего слева от него латника. Тот, отплёвываясь кровью и
стараясь прикрыть рану ладонью, рухнул на колени, а затем, хрипя, завалился
бездыханным на бок.
Как только первая атака была отражена, в тот же миг со всех углов, точно бесы из
табакерки, начали выпрыгивать другие наёмники, метая во все стороны свои
смертоносные ножи. Часть из них достигала цели, нанеся зазевавшимся гвардейцам раны
разной степени тяжести, часть была отбита, в том числе и самим Ван Со. Затем из
здания вылетело копьё с зазубренным наконечником, от которого принц вовремя успел
увернуться, однако стоявшему сзади латнику повезло меньше. Смертоносное оружие
пронзило его грудь насквозь и пришпилило прямо к столбу. Мужчина страдальчески
застонал, харкая кровью, и попытался освободиться от инородного тела, пришпилившего
его точно муху. Однако ничего хорошего из этого не вышло: гвардеец причинил себе
ещё больший вред и спустя некоторое время скончался в страшных муках.
Клинок, одежда, лицо и волосы четвёртого принца быстро обагрились кровью. Принц Ван
Со маневрировал, яростно отражая атаки нападавших и нанося в ответ точные,
смертоносные удары. Ни один взмах его меча не оставался напрасным. Когда на Со
напали двое, он ловко поднырнул под меч первого противника и проворно выхватив из
голенища своего сапога нож, резким, точным движением вогнал его в грудь второму,
прямо в солнечное сплетение. А затем разрубил и того, от чьего клинка увернулся
секундой ранее. Ван Со совершенно не чувствовал ни боли, ни усталости, не замечал
ничего вокруг, кроме движений рук своих противников, крепко сжимавших направленное
на него оружие. Ему не было надобности следить за обнажёнными клинками, ведь они,
прежде всего, ведомы волей и движением мышц нападавших. В какую сторону повернёт
рука врага, туда же последует и зажатое в ней оружие.
Четвёртый принц одарил старшего брата гневным взглядом. Ноздри его широко
раздувались, дыхание было неровным.
— И с чего вы взяли, что он так просто во всём сознается? — недовольно огрызнулся
Ван Со, отходя в сторону. Хоть ему и нельзя было оставлять этого болтуна в живых,
он всё же не мог открыто пойти против кронпринца.
— В дворцовой тюрьме достаточно воинов, — с многозначительной улыбкой проговорил
подошедший поближе звездочёт Чхве Чжи Мон, — виртуозно владеющих искусством пыток.
Уголки рта аббата едва заметно дрогнули, что не укрылось от глаз пронырливого
астронома.
Этот недвусмысленный намёк не понял бы только младенец, что ещё больше взбесило Ван
Со. Он уже было собрался замахнуться на ненужного свидетеля мечом, но на его плечо
опустилась тяжёлая рука наследника престола.
— Держи себя в руках! — возвысил голос кронпринц Ван Му, крепко сжав плечо младшего
брата. Тот недовольно сбросил его руку, однако опрометчивых действий предпринимать
не стал. Слишком момент неподходящий. Со твёрдо решил по пути во дворец во что бы
то ни стало избавиться от опасного болтуна. — Если ты его убьёшь, мы лишимся
последнего свидетеля. Уведите его! — приказал он толпившимся позади него латникам,
коротко кивнув в сторону аббата. Гвардейцы беспрекословно направились выполнять
приказ: схватили даже не сопротивлявшегося монаха под руки и, выхватив из его рук
посох и отбросив его в сторону, повели пленника к выходу.
Король Тхэджо Ли Сон Ге (1335 – 1408 гг., годы правления 1392 – 1398 гг.) – пришёл
к власти благодаря дворцовому перевороту, свергнув династию Корё и основав новую –
Чосон. В 1398 г. был вынужден отречься от престола в пользу старшего сына,
Чонджона, дабы остановить зверства своего пятого отпрыска – Тхэджона. Последний в
1400 г. вынуждает к отречению и старшего брата, короля Чонджона, и, наконец, сам
восходит на престол. Третий король Чосона, Тхэджон Ли Пан Вон, правил с 1400 по
1418 год.
Совершенно не понимая, что происходит, молодая госпожа усилием воли заставила себя
приоткрыть один глаз и осовело посмотрела на пытавшуюся разбудить её Су Хён.
Прислужница с таким упорством трясла её за плечи, намереваясь, по всей видимости,
вместе с остатками сна вытрясти из неё заодно и душу. И ко всему прочему обрушила
на сонную Хэ Су такой сногсшибательный поток информации, перемешанный с всхлипами и
причитаниями, что та уже было подумала, что стряслось какое-то несчастье. Молодая
госпожа как ужаленная подскочила с постели и недоумённо уставилась на
нарушительницу своего покоя. Но из того, что без умолку тараторила та, поминутно
всхлипывая и вытирая непослушные слёзы рукавом, Су ничего вразумительного вычленить
так и не сумела. Встряхнув головой и хорошенько потерев глаза руками, девушка
разогнала остатки сна и снова обратила свой недоумённый взор на рыдавшую у её ног
Су Хён.
— Что стряслось? — хриплым ото сна голосом поинтересовалась она, сжав в ладонях
трясущуюся руку подруги. — Что-то случилось с Мён Хи?
— Не-е-ет, — сквозь слёзы протянула прислужница, содрогаясь от плача, и крепче
сжала руку госпожи. Её дружеское пожатие отозвалось тупой болью в кисти Хэ Су,
заставив девушку невольно поморщиться. И откуда только у неё такая бешеная
усталость?
— А что тогда? — нетерпеливо проговорила молодая госпожа, пытаясь подавить
нараставшее внутри раздражение. По правде говоря, ей жутко не нравилось, что её
разбудили чуть ли не с первыми лучами солнца и вот уже минут пять толком не могут
объяснить, чего от неё хотят. Но как бы она не была недовольна настоящим порядком
вещей, ей всё же не хотелось выплёскивать на подругу с утра пораньше всё своё
недовольство. Всё-таки, какой бы ни была причина, Су уже и так проснулась и вряд ли
снова сможет спокойно уснуть. — Принцессу отравили? — решила съехидничать она,
чтобы хоть как-то привести Су Хён в чувства. Ей было хорошо известно, что бывшая
прачка не стала бы так убиваться, случись что-нибудь плохое с высокомерной Ён Хвой,
если только сама не была к этому причастна.
— Нет, восьмо-о-ой при-и-инц, — возразила прислужница, замотав головой, и уткнулась
лбом в колено Хэ Су. — Восьмой при-и-инц… — Больше ничего вразумительного из
бормотаний подруги, то и дело прерываемых всхлипываниями, девушка разобрать так и
не сумела. Раздражение внутри Су постепенно нарастало, пока в один «прекрасный»
момент не вылилось в оглушительный крик на всю спальню:
— Да что же произошло, в конце-то концов?! Ты можешь объяснить человеческим языком?
Родственнице супруги восьмого принца вдруг стало интересно, а стал бы сам принц Ван
Ук так же опекать жену, угрожай ей такая же опасность, как и ей? Скорее всего, стал
бы, но не настолько рьяно. Девушка знала это, потому как не видела в глазах принца
той нежности, с которой ему следовало бы смотреть на свою жену, будь у него к ней
чувства. Но вот то, с каким беспокойством Ук смотрел на неё саму, не смогло
укрыться от внимания Хэ Су.
С восьмым же принцем Ван Уком было куда сложнее. Он вроде бы искренне заботился о
своей супруге, но этого было явно не достаточно, чтобы сделать её действительно
счастливой. Ни Ван Ук, ни Мён Хи не были по-настоящему счастливы в браке, и Хэ Су
это очень печалило. Она не знала, любил ли когда-нибудь принц Ук её шестую кузину
или же что-то иное заставило его на ней жениться. Однако то, что сейчас этих чувств
к супруге у него больше нет, Су нисколько не сомневалась. Быть может, Ван Ука
держало подле Мён Хи чувство благодарности, быть может, жалость, но уж точно не
любовь. Любящий муж никогда бы не обошёлся со своей женой подобным образом. Их брак
трещал по швам, но ни госпожу Хэ, ни восьмого принца, похоже, это нисколько не
заботило. Быть может, Мён Хи этого просто не замечала, а быть может, попросту
закрывала на всё глаза. Девушка этого доподлинно не знала, однако не собиралась и
дальше оставаться одной из вершин новообразовавшегося любовного треугольника. Ей
нужно срочно что-то сделать. И если муж её шестиюродной сестры с первого раза не
поймёт, то она уж точно устроит ему «райскую» жизнь. Чего-чего, а вот виртуозно
играть на нервах, когда возникала крайняя необходимость, Хэ Су умела превосходно.
Обычно она не прибегала к своему умению. Но уж если её настойчиво об этом просили,
девушка никогда не отказывала в подобной «милости».
Девушке было противно даже от одной мысли о том, чтобы делить собственного мужа с
кем-то ещё. И не важно, что подобное поведение было не принято среди
высокопоставленных господ Корё, она всё равно не намерена переступать через себя.
Что бы там восьмой принц себе не напридумывал, становиться его второй женой Хэ Су
ни за что бы не согласилась. Она не собирается разрушать чужую семью. Быть может,
это ей только мнится и чувства восьмого принца к ней не настолько сильны, но она
боялась даже мысли о том, что любой намёк на романтические отношения между ней и
принцем может ухудшить состояние здоровья госпожи Хэ. Девушка не знала, чем именно
больна её шестая кузина и насколько серьёзна её болезнь, однако определённо точно
хотела приложить максимум усилий, чтобы помочь ей выздороветь. У неё не было
обширных знаний в области медицины, однако она довольно неплохо разбиралась в
травах, а также имела крайне полезную способность находить необходимые сведения в
книгах. И если понадобиться, она готова перерыть все медицинские справочники, какие
только найдутся в Корё, лишь бы помочь Мён Хи выздороветь. В крайнем случае, Су
знала, что может обратиться за помощью к Бэк А, — тот наверняка сможет отыскать для
неё необходимый трактат, если таковой существует. В этом бы её кузен уж точно не
отказал.
По правде говоря, жизнь в Корё не казалась Хэ Су намного сложнее, чем в том мире,
из которого она пришла. Главная сложность заключалась отнюдь не в отсутствии
достижений цивилизованного мира, а в отсутствии гуманности. Средневековью не было
свойственно человеколюбие. В те времена жизнь простолюдина была не дороже жизни
рабочей скотины, а порой и дешевле. Но девушке повезло попасть в тело особы,
принадлежащей к классу янбанов, — и это во многом упрощало её жизнь. Су не нужно
было в поте лица добывать себе на пропитание и с утра до ночи трудиться на благо
господ, ведь она сама была госпожой. К ней относились с почтением, так как у неё
были влиятельные родственники. Но также были и опасные враги, что ещё больше
усложняло ей жизнь. Однако Гостья-из-будущего была не намерена так просто
сдаваться. Она прекрасно знала, в чём именно заключалась цель её визита в прошлое.
Её главной задачей было изменить ход истории, дабы облегчить страдания простого
народа. А это означает, что любая допущенная ею ошибка, может стоить человеческих
жизней. Из-за чего ей и следует быть предельно осторожной. Если она поможет взойти
на престол не тому человеку, то труды нынешнего императора пойдут прахом. Вот бы
ещё знать, кто же на самом деле является «тем» человеком. Хэ Су хорошо помнила
слова матери «слушать своё сердце». Но как она может это сделать, если её сердце
молчит? За несколько дней пребывания в Корё девушка не повстречала ни одного
мужчину, кому бы смогла полностью довериться. Даже Бэк А она не решалась доверчиво
открывать свою душу. Хотя, ничего удивительного в этом нет. Как можно узнать
человека всего лишь за пару дней знакомства? Да и к тому же встречаются такие люди,
что и целой жизни не хватит, чтобы понять, что они на самом деле собой
представляют.
Должно быть, Чхве Сын Но был очень обозлён на Кванджона, раз «наградил» его дурной
славой. Недаром же один из правителей Чосона заявил, что не боится никого, кроме
Неба и сагвана. А Ван Со, похоже, не оказал Сын Но должного уважения, раз тот решил
ему напакостить, записав кровавым тираном. Хэ Су досадливо покачала головой. Вот
тебе и очередное подтверждение исторической достоверности дошедших до наших дней
силлок. Особенно учитывая то, что такие исторические записи не единожды
утрачивались и восстанавливались вновь. Именно такая судьба и настигла хроники
первых семи правителей Корё, составленные в ХІ веке Чхве Чхуном. Оригиналы сгорели
вместе с дворцом Манвольдэ во время киданьского нашествия в 1011 году, а затем по
крупицам восстанавливались в течение долгих двенадцати лет, начиная с 1022 года.
Однако конечный вариант силлок во многом отличался от утраченного первоисточника
из-за отсутствия первоначальных данных. Так что не удивительно, что многие
записанные в хрониках события явно не совпадали с действительностью. И Су как раз
таки представилась прекрасная возможность собственнолично удостовериться в том, где
же в них была правда, а где — ложь. Она, конечно, не могла перепроверить всё, что
было записано в истории, но вот убедиться в достоверности основных исторических
фактов, освещавших правление первых императоров Корё, всё-таки было в её силах.
— Это восьмой принц так сказал? — как можно спокойнее поинтересовалась она, чтобы
ещё больше не напугать робкую прислугу.
— Да, госпожа, — незамедлительно ответила девушка. Остальные только испуганно
покосились в её сторону: если госпоже Су внезапно взбредёт в голову выместить на
ней своё недовольство, то и им непременно достанется. А уж этого девушкам нисколько
не хотелось. — Его Высочество очень печётся о вашем здоровье, — продолжала служанка
и несмело шагнула в сторону Хэ Су. — Если вы не возражаете, мы приступим к своим
обязанностям.
— Хорошо, — со вздохом согласилась молодая госпожа, отчего ступившие в её сторону
прислужницы невольно вздрогнули и испуганно втянули головы в плечи. Довольно
странное поведение пришелиц не смогло укрыться от пристального взгляда Хэ Су.
Девушка недоумённо посмотрела на Су Хён, однако та только руками развела, давая
понять, что не имеет ни малейшего представления о том, что так испугало посланниц
принца Ван Ука. Су разочарованно покачала головой и вышла на свободное
пространство, дабы служанкам было удобнее её одевать. Девушки благодарно кивнули и
тут же обступили её со всех сторон, принявшись наряжать с неестественной
осторожностью.
— Почему вы так боитесь меня? — после недолгого молчания поинтересовалась молодая
госпожа, искренне недоумевая. — Неужели я похожа на монстра?
На глаза Су навернулись слёзы. Вот тебе и ещё один подарок от прежней Хэ Су! Каким
же монстром она была, раз осмелилась подобным образом обращаться с прислугой?
Похоже, эта девушка, как и принцесса Ён Хва, их попросту за людей не считала. И не
удивительно, что они так её боялись. Су попыталась припомнить, было ли таким же
поведение тех служанок, которые прошлый раз помогали ей одеваться. Но так и не
смогла: вчерашний день был слишком насыщен событиями, что ей было попросту не до
этого. Эх, как же она невнимательна! Будто и не существует на свете ничего важнее
её проблем. Что ж, впредь ей не следует быть настолько равнодушной к страхам и
нуждам других.
— Простите меня за то, что я была так жестока с вами, — с искренним сожалением в
голосе произнесла молодая госпожа. Прислужницы недоверчиво покосились на неё,
однако заметив в её глазах слёзы, немного расслабились. Им почему-то начало
казаться, что словам госпожи можно верить. — Я была безрассудной и совершенно не
ценила вашу заботу обо мне.
— Мы больше не в обиде на вас, госпожа, — подала голосок Пан Уль, а затем,
оглянувшись на подруг, поспешно добавила: — По крайней мере, я вас прощаю.
— Да, — согласно кивнули остальные. — Мы вас прощаем.
— Спасибо, — с благодарной улыбкой проговорила Су и вздохнула с облегчением. Хоть
она сама и не была повинна в жестоком обращении со слугами, однако у неё не
оставалось иного выбора: если она не попытается исправить ошибки предшественницы и
не примирится с несправедливо обиженными, то однажды ей это вылезет боком. И
девушка не хотела, чтобы это когда-либо произошло.
Пока Хэ Су поминала прежнюю хозяйку этого тела не злым, тихим словом, прислужницы
как раз закончили её наряжать и, низко поклонившись, уже было направились к выходу,
как девушка негромко позвала:
— Вот это тоже старое, — со вздохом произнесла супруга восьмого принца, с усилием
передавая служанке охапку вещей. Та с поклоном приняла одежду и поспешно удалилась.
— Сестра! — с радостной улыбкой воскликнула Хэ Су, когда последняя прислужница
скрылась за дверью. — Слышала, сегодня Его Высочество совершает пожертвование для
пострадавших от морозов. Ты тоже решила поучаствовать?
— Да, — со смущённой улыбкой ответила женщина, поправляя светло-зелёный турумаги и
усаживаясь на мягкий пуфик у стола. — Он каждый год занимается
благотворительностью. Эта зима была особенно холодной — и многим так необходима его
помощь.
— А как ты смотришь на то, чтобы пойти вместе с ним? — с озорной улыбкой
поинтересовалась девушка, вопросительно глядя на неё.
— Я? — изумилась Мён Хи и недоверчиво посмотрела на родственницу, проверяя — не
ослышалась ли она. — Я как-то не думала об этом, — добавила супруга принца Ван Ука
со смущённой улыбкой после того, как Су утвердительно кивнула. — Обычно принц ходит
один. Не буду ли я ему помехой? — В добрых карих глазах женщины отразилось
сомнение.
— Конечно, не будешь, — тут же заверила её собеседница, не переставая улыбаться.
— Ты как раз сможешь помочь ему. А заодно и прогуляешься. Прогулка будет весьма
полезной для твоего здоровья, да и принц — благодарен за помощь. — В её голосе
послышались задорные нотки. Хэ Су была практически уверена, что Мён Хи согласится.
Чтобы не дать шестой кузине передумать, она порывисто накрыла её руку своей,
добавив с озорной улыбкой: — Я даже накрасить тебя могу по такому случаю.
— Хорошо ли это?.. — после недолгого молчания с нотками недоверия произнесла жена
восьмого принца, ошеломлённая подобным предложением. По правде говоря, она
нисколько не сомневалась в том, что её родственница умеет обращаться с
притираниями. До недавнего недуга Хэ Су не могла и шагу за двери ступить не
накрашенной, теперь же Мён Хи время от времени замечала её без подкраски. А если
подкраска и была, то во многом отличалась от прежней. Теперь же её шестая кузина
красилась как-то по-особенному: порой она делала выразительными глаза, придавая им
глубину, а порой — акцент на губы. И надо сказать, получалось довольно миловидно.
— Не волнуйся, я уже достаточно хорошо освоилась в обращении со здешними
красками, — Су тут же поспешила заверить шестую кузину и, обежав глазами комнату,
добавила: — А где ты хранишь притирания?
— Вон в том шкафчике, рядом с окном, — указала госпожа Хэ на резной сервант,
украшенный цветочной росписью. — На верхней полке, справа.
— Так, сначала нужно очистить кожу лица, — скорее сама себе проговорила девушка в
полголоса, исследуя содержимое чайничков. — О, для этих целей как раз идеально
подойдёт розовое масло, — с радостной улыбкой добавила она, отыскав по запаху то,
что требовалось. — Правда, чтобы оно хорошо впиталось в кожу, нужно подождать не
менее двух часов, а у нас этого времени, к сожалению, нет, — со вздохом продолжила
Хэ Су, немного погрустнев. — Но мы можем сделать кое-что другое, — с хитроватой
улыбкой добавила она и промокнула небольшим количеством эфирного масла кокон
шелкопряда.
— А я до сих пор считала, — проговорила супруга восьмого принца, с любопытством
наблюдая за действиями родственницы, — что розовое масло хорошо использовать при
расчёсывании волос.
— И для этого тоже, — согласно кивнула девушка и принялась осторожно наносить на
кожу лица Мён Хи масло болгарских роз при помощи кокона шелкопряда. — Его
используют в различных целях. К примеру, из него получаются отменные благовония и
косметические средства.
— Я и не знала, что ты так хорошо в этом разбираешься, — со смущённой улыбкой
призналась её собеседница. — Порой мне начинает казаться, что за последние
несколько дней я узнала тебя намного лучше, чем за последние три года.
— Я совсем не помню, какой я была до потери памяти. — От слов кузины Хэ Су едва
заметно погрустнела. — Но я рада, что теперь могу начать всё с чистого листа, —
добавила она с лёгкой улыбкой. — Вот. Теперь можно наносить пудру и румяна, — после
недолгой паузы проговорила девушка и принялась сосредоточенно изучать содержимое
селадоновых баночек. — Это пудра, а это — румяна из бобов маш, — задумчиво
произнесла она, а затем, взяв пудру и немного разбавив её с водой, принялась
наносить её на лицо своей родственницы при помощи кокона шелкопряда.
— Сестра, — внезапно позвала Хэ Су, тем самым выведя Мён Хи из раздумий. — А как ты
познакомилась с Его Высочеством? — Она с мольбой посмотрела в глаза собеседнице — и
та невольно отвела взгляд, смутившись.
— Ты никогда не расспрашивала меня об этом, — после недолгого молчания со смущённой
улыбкой ответила госпожа Хэ. — Почему вдруг тебя это заинтересовало?
— Из-за потери памяти я многого не помню, — с нотками грусти проговорила Су,
пытаясь объяснить своё любопытство и, немного помедлив, взялась за румяна. — Теперь
для меня всё впервые, и я хотела бы узнать о тебе побольше. Ты ведь поделишься со
мной своими воспоминаниями? — она с надеждой заглянула в глаза собеседнице.
— Хорошо, — смущённо рассмеялась её родственница и ненадолго умолкла, пытаясь
собраться с мыслями. — Три с половиной года назад я решила посетить дворец Вольсон,
чтобы поздравить принцессу Мён Воль и министра Ким Бу с рождением долгожданной
дочери, — с тенью улыбки начала она свой неспешный рассказ. — Они давно не посещали
Кёнджу — и мне хотелось с ними повидаться, чтобы поздравить, а заодно и расспросить
о здоровье госпожи Ким, — Мён Хи ненадолго умолкла, позволяя Хэ Су накрасить ей
губы. — Это было в середине весны, — женщина вновь возобновила своё повествование,
когда её родственница принялась подкрашивать ей брови угольным карандашом. — Погода
тогда стояла тёплая, солнечная. Я как сейчас помню, — она задумчиво улыбнулась.
— Тогда-то я и увидела его. Восьмой принц как раз тоже приехал в Кёнджу, чтобы
поздравить принцессу и министра Кима.
— А почему он решил сделать это именно в Кёнджу? — поинтересовалась Су, дождавшись,
пока её кузина умолкнет вновь. — Или мой двоюродный дядя редко бывал в столице?
— Видишь ли, — с нотками грусти проговорила Мён Хи, внимательно посмотрев в глаза
собеседнице, — принцу вместе с матерью и сестрой было запрещено посещать столицу
целых десять лет. И он не мог поздравить их иначе.
— Так долго, — задумчиво проговорила девушка, откладывая угольный карандаш в
сторону. — Из-за чего же Его Величество так разгневался на них?
— Дело в том, что десять лет назад императрица Хванбо была обвинена в убийстве не
рождённого ребёнка Его Величества, — с нотками грусти пояснила госпожа Хэ. — Однако
мне не известны все подробности, и я не могу точно утверждать того, кто именно к
этому причастен.
— Так Её Величество оклеветали? — осторожно полюбопытствовала девушка, начав вновь
складывать всю косметику шестиюродной сестры на прежнее место. По правде говоря,
она бы даже и не удивилась, если бы обвинение императрицы Хванбо было справедливым.
Многовековая история Кореи видела и не такое.
— Да, — утвердительно кивнула Мён Хи. — Я в этом уверена. — Она ненадолго умолкла,
а затем снова продолжила свой рассказ: — Так вот, именно во дворце Вольсон я
впервые встретила Его Высочество. Он выглядел намного моложе, чем сейчас, и был
очень красив, — она смущённо улыбнулась. — Я знала о его нелёгкой судьбе и поэтому
решила сделать для него всё возможное, чтобы вновь вернуть ему крылья.
— Именно поэтому ты и попросила о браке с ним? — с нотками удивления произнесла её
собеседница, оторвавшись от своего занятия: водворения всех баночек-скляночек с
красками на прежнее место — в шкаф. Для неё было удивительным, что ради
благополучия любимого и своих чувств к нему, её шестая кузина пошла на такую
жертву, при этом понимая, что не любима. Девушка сомневалась, что когда-либо
осмелилась бы пойти на такое. Она бы уж точно не смогла долго убеждать себя в том,
что её любят, хотя на самом деле это не так. Всё-таки Мён Хи поистине сильная
женщина.
— Да, — утвердительно кивнула госпожа Хэ. — Только породнившись с таким
могущественным кланом, каким тогда был клан Хэ, он смог бы снова вернуться во
дворец, к братьям. И я очень рада, что смогла ему в этом помочь, — добавила она со
счастливой улыбкой.
— Это очень благородно, сестра, — с восторженной улыбкой согласилась Хэ Су и, взяв
ручное зеркальце в деревянной оправе с ручкой, добавила: — Надеюсь, и ты оценишь
мои старания. — Она мгновение помедлила, а затем протянула собеседнице зеркало.
— Как тебе? — проговорила девушка с надеждой, внимательно наблюдая за реакцией
своей первой клиентки в Корё. По правде говоря, красить других — было первым опытом
в её жизни, так как раньше ей доводилось красить только себя. Именно поэтому Су так
интересовало, понравится ли её работа Мён Хи или же нет.
Некоторое время супруга принца Ван Ука восторженно изучала своё отражение в
зеркале, а затем изумлённо произнесла:
— Как тебе удалось изменить цвет лица? Я будто помолодела на несколько лет!
— Так тебе нравится? — несмело уточнила её собеседница, с неким страхом ожидая её
вердикта.
— Ещё как! — с восторженной улыбкой кивнула Мён Хи. — Я давно так хорошо не
выглядела. У тебя к этому действительно талант.
— Рада, что хоть где-то мои умения пригодились, — со смущённой улыбкой проговорила
Хэ Су и с облегчением выдохнула: свой первый экзамен по нанесению макияжа она сдала
успешно.
Оглянувшись по сторонам и убедившись в том, что его слова никто, кроме монаха, не
услышит, четвёртый принц наклонился поближе к пленнику и проговорил вполголоса с
хищной полуулыбкой на губах:
Аббат поднял на него заинтересованный взгляд. Однако хищное выражение лица принца
заставило мужчину насторожиться.
— К чему вы клоните? — произнёс пленный монах вкрадчивым голосом, слегка
прищурившись. Его дыхание было неровным, однако он всеми силами старался сохранить
самообладание.
— Остановите собственное сердцебиение, — последовал пробирающий до дрожи ответ.
— Оборвите свою жалкую жизнь.
— Не будьте столь самонадеянны, принц, — как можно спокойнее проговорил аббат,
стараясь не выдать внутреннее волнение. — Убийство единственного свидетеля не
останется без внимания.
— А вы не будьте столь наивны, — приподнял одну бровь Ван Со, опасно сверкнув
глазами. — Думаете, если избежите пыток, во всём сознавшись, вас не казнят за
укрывание опасных преступников? Вас в любом случае ждёт смерть. И лишь вам решать,
насколько мучительной она будет.
— Не пытайтесь меня запугать, — с вызывающей улыбкой произнёс пленник и вновь
прикрыл глаза. — Я не боюсь смерти. Да и к тому же моя судьба одному только Будде
известна, — добавил он отстранённо. — Не вам вершить чужие судьбы.
— Не мне, говорите? — Терпение четвёртого принца начало иссякать. — Ошибаетесь.
Если предпочтёте казнь, погибните при попытке бегства. От моей руки, — добавил Со,
подчёркивая каждое слово. Монах невольно вздрогнул.
— Меня не страшит подобная участь, — с напускным равнодушием проговорил он, хотя
страх всё сильнее сжимал его сердце.
— Вы посвятили свою жизнь служению императрице. — В голосе Ван Со прозвучала сталь,
а на губах заиграла коварная улыбка. — Так послужите же ей и собственной смертью.
От подобных слов руки пленника едва заметно задрожали, на что четвёртый принц
презрительно фыркнул, в глубине души довольный произведённым эффектом. Он прекрасно
понимал, что аббат далеко не глуп и уж вряд ли будет получать удовольствие от
собственных страданий. Поэтому упрямо таил надежду, что тот выберет самую
милосердную смерть. Иначе у Со не останется иного выбора, кроме как убить его при
попытке бегства. Принц не был намерен позволить пленнику добраться до дворца живым.
Это означало бы крах всему, чего он так усердно добивался.
Многие годы назад мужчина принял постриг лишь для того, чтобы скрыть свои
преступления. И ему это прекрасно удавалось, ведь кто бы мог подумать, что именно
он, дослужившийся до сана настоятеля храма, наверное, больше всех послушников
вместе взятых погряз в грехах. Но его это нисколько не заботило. Он всегда жил в
своё удовольствие и, быть может, именно поэтому ему поручили приглядывать за
падшими монахами, изгнанными из святого ордена. Тем лучше. За многие годы служения
императрице Ю он смог неплохо подзаработать. Его подопечные были не особо
прихотливы, так что большую часть пожертвований он мог использовать в своих личных
целях. Если бы ему вновь предложили прожить свою жизнь заново, он бы не изменил в
ней и дня, оставив всё, как есть. Разве что смылся бы из храма Чхоллёнса
непосредственно перед прибытием кронпринца и, конечно же, прихватив с собой все
сбережения. Но теперь, к сожалению, он уже не сможет ничем воспользоваться. Закат
его дней медленно, но уверенно приближался.
Когда пленника подвели к тёмно-бурой кобыле придворного астронома Чхве Чжи Мона,
все приготовления к отбытию во дворец были практически окончены. Аббат не оказал ни
малейшего сопротивления, когда его за руки привязывали к верёвке, крепящейся к луке
седла. Он просто стоял, прикрыв глаза, и терпеливо ждал, пока латники не закончат
своего дела и не уйдут, оставив его в покое. Когда же его терпение было
вознаграждено, он открыл глаза и безучастно огляделся вокруг. Несколько воинов
осторожно укладывали последних тяжелораненых сотоварищей в двойные волокуши,
привязанные к трём лошадям. А ещё двое латников приготовились тащить двоих раненых
на себе, так как лошадей на всех катастрофически не хватало. Кто-то явно не подумал
о том, что тяжелораненых будет настолько много. Бывший настоятель храма Небесного
Дракона презрительно фыркнул и едва ли не поперхнулся, когда его взгляд столкнулся
с прожигающим взглядом четвёртого принца Ван Со. Его Высочество как раз сидел
верхом на своём кауром жеребце под неестественно скрюченной сосной и терпеливо
ждал, пока все приготовления не закончатся, при этом ни на мгновение не спуская с
пленника холодных глаз.
Четвёртый принц лишь хмыкнул в ответ. Он отнюдь не это имел в виду, однако ему было
на руку, что старший брат не подозревает его открыто. Значит, у него есть шанс
воплотить задуманное в жизнь, если понадобится. Однако принц Ван Со не терял
надежды, что его вмешательства не потребуется и пленник сам сделает всё, что нужно.
Вскоре все более-менее здоровые воины обступили со всех сторон ни с того ни с сего
упавшего монаха. Один из них даже флягу с водой прихватил на случай, если
пригодится. Однако она так и не пригодилась. По телу пленника пробежала волна
судорог — и в следующее мгновение монах затих с приоткрытым ртом и широко
распахнутыми глазами. Чжи Мон тут же принялся прощупывать пульс у него на шее, а
затем обеспокоенно схватил аббата за связанные руки и принялся тщательно их
изучать. Ногти на руках пленника стремительно синели.
— Что с ним? — обеспокоенно произнёс принц Ван Му, не отрывая глаз от озадаченного
астронома. — Он жив?
— Он мёртв, — угрюмо покачал головой Чжи Мон. — Похоже на сердечный приступ.
Первый принц Му тяжело вздохнул и недовольно поджал губы. Тот, на кого возлагал
большие надежды, скончался прямо у него на глазах. Теперь он потерял последнюю
надежду привлечь императрицу Ю к ответственности. Похоже, Небеса отвернулись от
него в этот раз. Как же теперь он сможет противостоять ей в этой нелёгкой борьбе?
Кронпринц перевёл на своего четвёртого брата обеспокоенный взгляд. В тёмно-карих
глазах Ван Со читалось ледяное спокойствие. Казалось, его нисколько не заботило
происходящее. Принц Му, удручённый случившимся, отвёл взгляд.
— Ваше Высочество, не отчаивайтесь! — с приободряющей улыбкой проговорил Чхве Чжи
Мон, обращаясь к лучшему другу. — Постарайтесь увидеть в случившемся и хорошую
сторону.
— Что, например? — без особого энтузиазма произнёс кронпринц, взбираясь в седло
своего скакуна.
— Ну, хотя бы то, — невозмутимо продолжал придворный астроном, — что ваши враги уже
не смогут воспользоваться падшими монахами.
— И что? — Наследника престола, казалось, его слова нисколько не обрадовали.
— Думаешь, у моих врагов не хватит денег нанять кого-нибудь ещё?
— Я совсем не это имел в виду. — Улыбка Чжи Мона тут же померкла. — Но зато у вас
есть преданный союзник. — Звездочёт тут же кивнул в сторону принца Со, когда Ван Му
устремил на него недоумённый взгляд.
— Ты прав, — со вздохом согласился первый принц. — Со чуть ли не единственный, кто
остался на моей стороне.
Четвёртый принц на это никак не отреагировал, будто не о нём и речь. А что он ему
мог ответить? Ван Со не из лучших побуждений встал на сторону старшего брата, и тот
прекрасно знал об этом. Они оба использовали друг друга, каждый в своих целях: Му —
для того, чтобы выжить, а Со — чтобы остаться в Сонгаке. У каждого из них был
личный интерес. Оба брата прекрасно понимали, что если они не объединятся, то им
будет довольно сложно добиться желаемого. Их сотрудничество было всего лишь
выгодным союзом. Да и к тому же для Ван Со помощь кронпринцу была данью
благодарности за спасение жизни. Ведь именно принц Му позаботился о том, чтобы ему,
истекающему кровью изувеченному ребёнку, оказали необходимую медицинскую помощь.
Кто знает, насколько ужасным был бы его шрам, если бы рану вовремя не обработали. И
посчитала бы тогда Су его прекрасным? Су, снова эта бесшабашная девчонка.
Четвёртый принц еле заметно улыбнулся. Он никогда не мог сдержать улыбки, когда
речь заходила о Хэ Су. Эта бесстрашная девчонка многое сделала для него. И принц
Ван Со был вынужден признать, что именно ей он обязан принятием верного решения.
Если бы не её мудрые слова, сказанные прошлой ночью, то кто знает, что бы он,
четвёртый принц, мог натворить в порыве неудержимой ярости. Вырезать всех монахов и
сжечь их обиталище дотла вместе с их трупами? Допустим, а что потом? Отдуваться
перед императором за содеянное? Мол, он пошёл на это лишь из-за страха перед тем,
что его дорогую матушку посчитают причастной к покушению на жизнь наследника
престола? Весомое оправдание. Его Величество не настолько глуп, чтобы запросто
поверить в подобную байку, хоть она и была отчасти правдивой. Истинной целью Со
было замести следы, чтобы никто не смог ни в чём обвинить третью супругу
императора. И Его Величество уж точно никак не мог об этом не догадаться. Всё
слишком очевидно, и было бы полнейшей глупостью надеяться на обратное.
А люд в серых грубых одеяниях всё прибывал и прибывал. Казалось, ему не было конца
и края. Чуть ли не каждый чхон свободного пространства заполняли крестьяне с
бедняками, остро нуждавшиеся в материальной поддержке. Несмотря на то, что весна
уже вступила в свои права, из-за лютой зимы у простого народа практически не
осталось припасов, чтобы пережить холода. Именно отчаянная нужда и заставляла его
из года в год искать помощи у таких, как восьмой принц. Благо, что Его Высочество
никогда не скупился на щедрые пожертвования. Вот и в этом году он нисколько не
изменил своей традиции и с радушными улыбками раздавал всем желающим бобы маш.
Однако, по правде говоря, от постоянных улыбок у него уже начали ныть мышцы лица,
но он всё равно стойко сносил подобное неудобство. Ему никак не хотелось показаться
простому народу угрюмым и неприветливым господином, который от нечего делать решил
кинуть голодавшим обглоданную кость. Не хватало ещё, чтобы по столице разгуливали
подобные слухи.
— Как-то раз пошёл я, значит, на рынок за свежими персиками для госпожи, — начал
свой очередной шуточный рассказ Мо Ри, всем своим видом показывая, что в
произведениях подобного жанра он толк знает. — И вижу такую картину: со всех ног
бежит по дороге парень (чуть моложе меня), а за ним — мужчина постарше…
— И что? — нетерпеливо перебил его низкий скрипучий голос, принадлежавший
седовласому старичку с изогнутой клюкой в руках, примостившемуся на краю стоявшей
неподалёку телеги с тюками риса. — Небось, что-то спёр у него, вот он за ним и
гонится.
— Да, подожди ты, — недовольно шикнул на него кто-то из толпы зевак, также
собравшейся послушать интересные истории. — Дай человеку хоть рассказ закончить. А
уж потом будешь свои догадки строить.
— Так будет уже поздно гадать, — проклекотал старик, смеясь. — Всё и так станет
ясно.
По небольшому сборищу ротозеев прокатился недовольный гул, однако тут же стих, как
только Мо Ри, зачерпнув новый ковш риса, знаком изъявил желание продолжить своё
повествование.
— Так вот, — проговорил он, прочистив горло и пристально осмотрев толпу. — Бегут,
значит, эти двое. А тот, который чуть отстал, машет руками и кричит во всё горло:
«Задержите! Задержите!..»
— Я же говорил, что малец что-то спёр у него, — снова встрял седовласый старец,
однако на этот раз все его дружно проигнорировали. Все глаза были устремлены на
рассказчика — и незадачливому комментатору ничего не оставалось, как снова
умолкнуть к немалому удовольствию присутствующих.
— А прохожие на него только оглядываются, никто ничего не поймёт, — чуть понизив
голос, вёл дальше свой рассказ Мо Ри. — Хорошо, что мимо проходил монах, опираясь
на дорожный посох. И как запустит им в «воришку», что тот как бежал, так и
растянулся на месте… — Здесь он сделал многозначительную паузу и внимательно
осмотрел собравшихся, словно убеждаясь, слушают ли его. Толпа аж притихла, боясь
упустить хоть слово из его уст. Удовлетворившись произведённым эффектом, юноша
продолжил: — И что вы думаете: тот мужчина, бежавший за парнем вслед, ловко
перескочил через лежащую у него на пути преграду и со всех ног помчался за
удалявшейся лошадью, пытаясь поймать волочившиеся по земле поводья…
Едва ли юноша успел умолкнуть, как сборище зевак тут же зашлось хохотом, а с ними и
охочий до разговоров старичок. Даже Су Хён, всё это время усердно делавшая вид, что
всецело занята раздачей риса и ничего вокруг не замечает, не смогла сдержать
весёлой улыбки. Хоть как она не ворчала на своего ухажёра, всё же вынуждена была
признать, что смешные истории он рассказывать умеет. Она даже стала смотреть на
него чуточку приветливее, чем очень обрадовала парня.
Довольно улыбаясь, молодая госпожа уже практически подошла к своему прилавку, всё
ещё приобнимая за плечи мальчишку, как к ней тут же с взволнованным видом
направилась молодая женщина и смущённо улыбнулась. Хэ Су она почему-то показалась
довольно знакомой. Девушка даже слегка прищурилась, пытаясь припомнить, где же она
могла её видеть.
Пока две госпожи, чуть отойдя в сторону, пытались утешить боль друг друга,
расторопные прислужницы сразу же заступили их место, перебрав на себя их
обязанности. Уже вечерело — и народу на рыночной площади заметно поубавилось, как
еды и вещей, припасённых для пожертвований. Когда служанки раздавали остатки
сладостей и последние одежды старшей госпожи, Мён Хи и Су наконец-то смогли
обуздать свои слёзы и уселись на лавочку под одной из хижин, перед которой стояли
их столы. Мо Ри и Су Хён высыпали в плетёные лукошки нуждавшихся последние остатки
риса и то и дело бросали в сторону женщин обеспокоенные взгляды. Личный охранник
молодой госпожи уже давно перестал травить байки (ещё с того самого момента, когда
Су погналась за воришкой) и теперь практически не спускал с неё глаз. Напарница Мо
Ри не меньше его была обеспокоена поведением госпожи и поэтому старалась поскорее
закончить свою часть работы и поскорее оказаться подле расстроенной Хэ Су. Она не
знала, чем были так расстроены две госпожи, но очень хотела сделать для них что-
нибудь хорошее, чтобы хоть чуть-чуть уменьшить их боль.
При этих словах её личный охранник, стоявший неподалёку и всё прекрасно слышавший,
чуть не прожёг её недовольным взглядом. Он не хотел упускать молодую госпожу из
виду ни на мгновение, так как что-то глубоко внутри подсказывало ему, что от неё
можно ждать чего угодно. Кто знает, а вдруг госпожа Су решит сбежать от восьмого
принца, чтобы вновь отправиться на поиски приключений, а его, Мо Ри, потом обвинят
в нерадивости? Вот и зачем ему лишняя головная боль?
— Я за день столько всего слышала, — со смущённой улыбкой проговорила Мён Хи, тем
самым вырвав юношу из раздумий, — что моим ушам не помешал бы отдых.
— Тогда отдыхай. — Родственница порывисто сжала её руку. — А я постараюсь прийти
как можно скорее.
«Это ж надо так тупить в самый неподходящий момент?! — мысленно чихвостила себя
шестая кузина Мён Хи. — Если ты сейчас же не возьмёшь себя в руки, то однажды твоя
глупость доведёт тебя до беды!..»
— А что ты подразумеваешь под противопоказанием? — не унимался принц Ван Ук, с
интересом наблюдая за реакцией собеседницы. Та широко распахнула глаза и
недоумённо, практически не мигая, уставилась на принца. Дыхание её замедлилось, а
лицо едва заметно побледнело. Хэ Су была уже и не рада тому, что вообще увязалась с
Его Высочеством в лавку травника. Осталась бы лучше с сестрой — и ничего бы этого
не было. А теперь выкручивайся, как хочешь! Девушка недовольно поморщила носик,
злясь на себя за свою недальновидность и глубоко вздохнув, пояснила:
— Я имела в виду, что аралия является ядом для человека, непостоянного в гневе и в
радости.
— Су, прости, — примирительным тоном начал он, а вся его весёлость рассеялась
подобно утреннему туману. — Я не хотел тебя обидеть.
— Тогда почему смеялись надо мной? — стараясь говорить как можно увереннее и при
этом даже не думая поворачиваться к собеседнику, поинтересовалась родственница Мён
Хи. В её светло-карих глазах заблестели слёзы обиды.
— Я смеялся вовсе не над тобой, — с виноватой улыбкой пояснил восьмой принц,
опустив ладонь на плечо Хэ Су. Девушка едва сдержалась, чтобы не сбросить его руку
и не отшатнуться в сторону. Однако она не могла позволить себе допустить ещё одну
грубую ошибку, вследствие чего заработать ещё одну головную боль. — Я смеялся над
своей несообразительностью, — продолжал Ван Ук, стараясь загладить свою вину. А
ведь и правда, Су говорила ему вполне понятные вещи, если бы он хоть чуть-чуть над
ними задумался и не раздувал бы из этого проблему. Это его вина, что его
неосторожный смех задел чувства девушки.
Эти слова смутили принца Ван Ука ещё больше. Широко распахнув глаза, он уставился
на Хэ Су не мигая и, слегка приоткрыв рот. Ещё никто не благодарил его с таким
жаром за такую мелочь, как разрешение посещать его книгохранилище, будто он спас
чью-то жизнь. Принцу никогда в жизни не приходилось испытывать подобного смущения.
До недавнего времени он самонадеянно полагал, что ничто в мире уже не способно
привести его в замешательство, пока в его тихую и размеренную жизнь не ворвалась
буря по имени Хэ Су, захватив его в водоворот новых чувств и ощущений.
Не дожидаясь, пока восьмой принц отойдёт от шока, шестая кузина Мён Хи поднялась со
своего табурета и вновь принялась расхаживать между лотков с лекарственным сырьём.
Другого занятия она пока ещё себе не придумала, а в игре с Ван Уком в гляделки — не
видела никакого смысла.
— Госпожа, принц идёт! — радостно воскликнула она, привлекая внимание госпожи Хэ, и
учтиво поклонилась приближавшемуся господину. Услышав долгожданные слова, Мён Хи
тут же повернулась к мужу. На её лице читалось облегчение.
— Вы вернулись, — со счастливой улыбкой проговорила она, любовно изучая лицо своего
дорогого супруга. — Я так рада… — она внезапно осеклась, заметив на правой щеке Ван
Ука какую-то приставшую соринку, и тут же потянулась смахивать её своим шёлковым
носовым платочком. Принц слегка улыбнулся супруге и пониже наклонил голову, чтобы
ей было удобнее.
— Госпожа Су, вы нашли то, что искали? — поспешила привлечь к себе внимание Су Хён,
подскочив к улыбающейся девушке, радой вновь увидеть сестру. Мо Ри плёлся следом за
подругой, явно недовольный тем, что о нём забыли. Однако поймав на себе
заинтересованный взгляд молодой госпожи, тут же сделал непроницаемое лицо.
— Нет, — грустно покачала головой родственница госпожи Хэ и её счастливая улыбка
медленно растаяла. — Моих знаний оказалось недостаточно для того, чтобы хоть чем-то
помочь сестре.
— Госпожа, не расстраивайтесь вы так, — сразу же принялась утешать её Су Хён, взяв
под руку. — Вы непременно что-нибудь придумаете…
— Или же отыщите ответ в книгах, — поспешил встрять в их разговор Мо Ри, заведя
руки за спину. — В мире нет никого мудрее книг.
— Спасибо, — признательно улыбнулась ему Су. — Именно так я и собиралась поступить…
О, кстати, — внезапно встрепенулась она, вспомнив недавний разговор с восьмым
принцем, — вы ведь оба умеете читать, не так ли? — Девушка перевела с Мо Ри на Су
Хён вопросительный взгляд, втайне опасаясь услышать обратное. Лучше бы им уметь
читать, иначе ей все трактаты и за год не изучить. А время дорого.
— Я умею, — радостно заявила прислужница, довольная, что сможет помочь госпоже. — А
он — не знаю, — она кивнула в сторону Мо Ри, слегка передёрнув плечами.
— Это ещё почему я не умею читать?! — возмутился юноша, поймав на себе высокомерный
взгляд подруги. — Я, между прочим, тоже учёный человек, — добавил он немного тише,
когда Его Высочество недоумённо посмотрел в его сторону.
— Не смеши мои посон: читать он умеет! — насмешливо фыркнула Су Хён, в то же время
стараясь говорить так, чтобы никто, кроме их троих не услышал. — Думаешь, я поверю,
что какой-то силлаский бродяга умеет читать и писать?
— Если не знаешь, то лучше не мели попусту языком, — недовольно хмыкнул Мо Ри, не
отрывая от остроязыкой подруги обиженного взгляда. — Я же тебя не позорю перед
госпожой, вот и ты меня не позорь.
— Айгу! — всплеснула в ладоши Су Хён, совершенно позабыв, что помимо надоедливого
ухажёра здесь ещё куча народу собралось. — Как будто для тебя событие века то, что
большинство слуг вообще-то читать не умеют. Потому что господам незачем их учить.
— А в твоём обучении, выходит, надобность была, — едко заметил парень, тоже особо
не заботясь о свидетелях.
— А вот и была! — искренне возмутилась девушка, воскликнув слишком громко, тем
самым привлекая к себе внимание восьмого принца Ван Ука. Хоть она и шла с молодой
госпожой и надоедливым ухажёром вслед за двумя впереди идущими повозками, на
которых теперь стояли лишь пустые ящики, однако это нисколько не мешало идущим во
главе процессии принцу и его супруге недоумённо оглядываться на их шумную компанию.
Даже идущая чуть поодаль от господ Чхэ Рён и та не отводила от Су и её спутников
любопытных глаз.
— Может, хватит? — недовольно поджав губы, проговорила Хэ Су, которую эта глупая
перепалка между прислугой уже начала порядком раздражать. — Я всего лишь
поинтересовалась, обучены ли вы грамоте. А вы тут что устроили? — она одарила
провинившихся укоризненным взглядом. — Вы хоть обращали внимание, сколько раз принц
с Мён Хи смотрели в нашу сторону? Скоро точно по всей резиденции поползут слухи,
что я никудышная госпожа. Вот принцесса-то обрадуется!..
— Простите, госпожа Су, — виновато опустив голову, проговорила Су Хён,
благорассудно дождавшись, пока молодая госпожа не окончит свою возмущённую тираду.
— Я поступила необдуманно.
— Да, простите нас, — отозвался Мо Ри, заметно погрустнев. — Больше такого не
повторится.
— Уж надеюсь, — со вздохом проговорила родственница госпожи Хэ. — И на то, что вы
мне поможете в изучении медицинских трактатов, тоже, — добавила она, отчётливо
выделяя последнее слово.
— Можете на нас положиться! — с поклоном проговорил её личный охранник.
— Да, — согласно кивнула прислужница. — А что искать-то будем? — осторожно
поинтересовалась она, когда лицо молодой госпожи немного посветлело.
— Мне нужна любая информация о том, как бороться с чахоткой, — пояснила Су,
смягчившись. Всё-таки этих двоих нужно время от времени успокаивать, а то они точно
от рук отобьются. — Справитесь? — девушка вопросительно посмотрела на своих
спутников.
— Конечно, — поспешила заверить её Су Хён, счастливо улыбаясь от того, что госпожа
на неё больше не сердится. — Я приложу для этого все необходимые усилия.
— И я постараюсь вас не огорчить, — с кивком ответил Мо Ри.
— Вот и славно. — Молодая госпожа благодарно улыбнулась своим помощникам. — Рада,
что у меня есть такие верные друзья, как вы.
— Госпожа, — смущённо заулыбалась прислужница, взяв Су под руку. — Вы — самый
лучший друг на свете, и навсегда для меня им останетесь.
— Спасибо, — с тёплой улыбкой ответила девушка, тронутая её словами. Собеседницы
даже не заметили, с каким недоумением смотрел на них их спутник.
Мо Ри ещё не доводилось слышать, чтобы здесь, в Корё, за всё время его службы у
восьмого принца, хоть один дворянин назвал своего слугу другом. Шелудивым псом —
да, но уж точно не другом. Да и дома у юноши не принято было дружески относиться с
рабами. Хотя ему доводилось встречать и тех, кто относился к слугам как к людям, а
не как к животным. Но здесь, в Корё, вдали от дома, юноше было непривычно слышать
подобное. Мо Ри даже невольно улыбнулся. Его новая госпожа действительно
удивительный человек, он нисколько в ней не ошибся. Она не похожа ни на кого из тех
женщин, которых ему доводилось когда-либо видеть. Она будто сияла изнутри
золотистым светом, согревая окружающих своим теплом. И он был премного благодарен
Небесам за то, что оказался в услужении именно у госпожи Хэ Су, а не у принцессы Ён
Хвы. Иначе бы его попросту смешали с грязью и даже не заметили. А Мо Ри ужасно не
любил такой тип людей. Всё-таки он тоже человек и имеет право на соответствующее
обращение. И, кажется, только его молодая госпожа это понимала, за что он и был ей
безмерно благодарен. Ради такого друга, как она (как ни странно это звучит), он
готов был без колебаний рискнуть своей жизнью. Такие сияющие изнутри люди
определённо точно этого заслуживают.
Он не был похож на некоторых своих младших братьев, которым не было никакого дела
до своих подчинённых. Они лишь старались получить максимальную выгоду для себя,
нисколько не заботясь о других. Ван Му же беспокоили не только свои нужды, но и
нужды простого народа. Ведь он — будущий император этой страны — и именно на него
возложена забота о своих подданных. Наследный принц знал, что заботясь лишь о своей
личной выгоде, долго на троне не усидишь. Рано или поздно либо народ, либо знать
поднимет восстание против нерадивого правителя и свергнет его, погрузив страну в
хаос, из которого выбраться будет гораздо сложнее.
Принц Ван Му прекрасно знал, сколь разрушительными могут быть войны. Вот уже долгие
пятнадцать лет он принимал участие в многочисленных сражениях, помогая отцу-
императору создать сплочённое государство и укрепить свои позиции. Наследник
престола не понаслышке знал о ценности человеческой жизни, повидав на своём веку
немало смертей. Ведь именно сталкиваясь со смертью, он научился понимать всю
ценность жизни. И именно поэтому не хотел рисковать жизнями своих людей понапрасну.
Они значили для него намного больше, чем просто орудие для исполнения приказов. Они
были теми, в ком он остро нуждался и о ком стремился заботиться. Наследника
престола окружало так много скрытных врагов, что он не мог позволить себе роскоши
разбрасываться верными подданными, словно глиняными черепками разбитого кувшина.
Иначе и он сам вскоре может стать подобным разбитому кувшину.
Наследный принц Му не был трусом и не боялся смерти. Он прекрасно знал, что жизнь
коротка и рано или поздно придёт неизбежный конец его земному пути. Принц не знал,
что его ожидало там, за чертой жизни, но он прекрасно осознавал то, что должен
делать здесь, на земле, пока ещё жив. Хоть жизнь его была тяжела, а за каждым её
извилистым поворотом его ожидали новые трудности, Ван Му не был намерен сдаваться.
Он знал, что как только опустит руки, его враги тут же воспользуются его минутной
слабостью и нанесут решающий удар, который может стоить ему жизни. А мёртвым он уж
точно не сможет помочь своему народу. Ещё ни один умерший правитель не принёс
своему народу мир и процветание, и наследник престола прекрасно понимал, что также
не станет исключением. Лишь будучи живым, он сможет облегчить жизнь своим
подданным. А его смерть только порадует врагов, но простому народу пользы не
принесёт никакой. Вряд ли тот, кто так отчаянно жаждет его смерти, станет
заботиться о нуждах простого народа.
Вот такие вот невесёлые мысли одолевали кронпринца Ван Му, сидящего у костра и
любующегося завораживающим танцем пламени, когда внезапно его внимание привлекло
обеспокоенное ржание лошадей. Наследник престола недоумённо моргнул, стараясь
разогнать тягостные думы, и, вскочив на ноги, обратил свой взор туда, где были
привязаны шесть лошадей. Встревоженный взгляд Ван Му тут же натолкнулся на
четвёртого принца Ван Со, пытавшегося успокоить своего каурого скакуна.
Расположившиеся неподалёку латники настороженно притихли, начав внимательно
оглядываться по сторонам в поисках опасности. Даже астроном Чхве Чжи Мон, дремавший
у костра, тут же вскочил на ноги и принялся осовело озираться по сторонам.
Кронпринц ещё раз настороженно осмотрелся вокруг, однако в густых зарослях сосняка
ему так и не удалось ничего рассмотреть. Слабого света костра едва ли хватало,
чтобы осветить обступившие небольшую поляну заросли сосняка. Однако что-то глубоко
внутри Ван Му подсказывало, что брат Со прав, и поэтому наследник престола тут же
поспешил отдать приказ своим людям вооружиться и быть готовыми к встрече с
неприятелем. Какое-то время ничего не происходило. Латники настороженно
вглядывались во тьму, пытаясь обнаружить опасность, а лошади по-прежнему продолжали
обеспокоенно ржать и топтаться на месте, силясь вырваться и сбежать прочь.
Казалось, будто само время замедлило свой бег, отчего томительное ожидание
становилось просто невыносимым. Это ещё больше настораживало бдительных воинов
небольшого отряда первого принца Му, ведь каждый из них прекрасно понимал, что
гробовая тишина вокруг и подозрительное беспокойство лошадей ничего хорошего не
предвещают. И были они полностью правы. В следующее мгновение лес огласил истошный
вой двух десятков шакалов, тут же устремившихся в лагерь со всех сторон. В
золотистом свете костра они выглядели худощавыми и измождёнными, однако их глаза
опасно блестели, а из пасти сочилась слюна. Самый крупный из них хищно оскалил зубы
и, гортанно рыкнув, бросился на первого попавшегося латника. Тот, не теряя
драгоценного времени, тут же отбросил нападавшего мощным ударом меча, раскроив чуть
ли не пополам широкую грудь вожака. Поверженный хищник истошно завыл, булькая
багряными пузырями крови. По его телу пронеслась волна судорог — и в следующее
мгновение шакал затих, обагряя всё вокруг себя алой кровью.
Четвёртый принц Ван Со, точно выкупанный в тёплой липкой крови, опасно сверкал
глазами, выискивая новую угрозу. По его жилам раскалённой лавой разлилась ярость,
пробуждая в принце ещё большую жажду крови. Вся накопившаяся за день усталость
полностью растворилась в жажде новых сражений, а бурлящая в крови ярость придавала
Ван Со новых сил. Закалённый в многочисленных сражениях за свою жизнь принц готов
был драться до последнего, пока последний бездыханный враг не ляжет к его ногам.
Как только жадные языки пламени начали лизать чёрно-белую кору берёзы, из-за
ближайшего валуна выскочил первый волк и сразу же бросился на четвёртого принца,
обнажив свои пожелтевшие острые, как бритва, зубы. Подстёгиваемый сильным выбросом
адреналина Ван Со схватил первый попавшийся камень и со всей силы швырнул его в
стремительно приближавшегося хищника, угодив ему прямо в нос. Животное взвыло от
боли и тут же замертво завалилось на бок.
Следующий противник нарвался прямо на остриё ножа, которое Ван Со тут же вогнал в
незащищённую шею, отбросив и этого волка в огонь. Но на этом битва юноши за жизнь
не закончилась. В следующее мгновение на очерченную кольцом огня площадку
запрыгнули ещё несколько хищников, выбрав именно то место, где пламя ещё не успело
разгореться. Грозно рыча и опасно сверкая глазами, они тут же всем скопом
набросились на четвёртого принца. Тот откинул догоравшую ветвь в сторону и со всей
силы ударил первого попавшегося волка ногой по морде. Ловко перехватив нож обратным
хватом, Ван Со чуть ли не по самую рукоять вогнал его в скулу следующему
противнику.
Так продолжалось некоторое время. Принц даже утратил счёт бесконечным минутам,
силясь выиграть для себя ещё хоть немного драгоценного времени. От одних волков он
отбивался ногами, других же пытался проткнуть ножом. Хищников было слишком много, а
усталость в мышцах четвёртого принца с каждым новым движением становилась всё более
ощутимой. И как назло потрескивающее пламя огня, жадно доедавшее древесину,
становилось всё более блёклым. А вместе с ним начинала меркнуть и надежда на
спасение. Практически полностью охваченный отчаянием принц Ван Со вовремя не
сориентировался, неосторожно позволив проворному хищнику впиться ему в голень.
Отрезвлённый нестерпимой болью принц Со ударил его наотмашь ножом, чуть ли не
полностью распоров противнику бок. Животное взвыло от боли и нехотя разжало зубы.
Разозлённый принц со всей силы ударил волка ногой в раскроенный бок, обильно залив
чёрный кожаный сапог кровью.
Раненый Ван Со сражался с удвоенной яростью за свою жизнь. Рыча от гнева, он во все
стороны разбрасывал нападавших на него хищников, полностью позабыв о боли и
усталости. Всё новые и новые волки набрасывались на четвёртого принца, пока самый
последний из них замертво не рухнул на землю с практически отделённой от туловища
головой. Весь перепачканный своей и волчьей кровью Со даже не осознавал, что в одно
мгновение всё закончилось. Тяжело дыша, он гневно осматривался вокруг в поисках
новых противников. Однако хищников больше не осталось в живых: принц вырезал всю
стаю.
Осознание произошедшего пришло не сразу. Ван Со понял, что победил и выжил только
тогда, когда его яростный взгляд натолкнулся на догоравший ствол его любимой
берёзы. Боль от ран и усталость тут же скопом навалились на четвёртого принца,
заставив его обессилено рухнуть на колени. Он понял, какой ценой ему досталась
победа.
Принц Ван Со, стоя посреди тёмного леса на коленях, задыхался от нахлынувших на
него воспоминаний. Давно минувшее прошлое всё никак не хотело его отпускать, не
позволяя вернуться к действительности. Некоторое время принц не мог понять, где же
он всё-таки находится: на горе Чхонбон или же в Сонгакских горах, на пути во дворец
Манвольдэ. Со всей силы вцепившись пальцами в голени, Ван Со наконец-то смог
вернуться к действительности. Он оглянулся по сторонам, пытаясь определить в слабом
свете месяца, насколько далеко он забрёл вглубь леса. В нескольких шагах от себя
юноша увидел небольшой валун, а чуть дальше — уступы горы. Выпрямившись во весь
рост и ещё раз осмотревшись, четвёртый принц перевёл взгляд на небо. Месяц поднялся
уже достаточно высоко, что свидетельствовало о том, что Со покинул лагерь
наследного принца довольно давно. Быть может, около получаса назад. Юноша глубоко
вздохнул и, нащупав рукоять меча у пояса, немного успокоился и принялся осматривать
близлежащий валун. С большим трудом отыскав в слабом свете месяца мох, Ван Со
определил где находится север и уверенной поступью направился на восток, в сторону
Сонгака, мысленно благодаря Небеса за то, что когда-то давно приобретённые им
умения находить правильное направление до сих пор выручают его в сложных ситуациях.
Долгих пятнадцать лет четвёртый принц Ван Со не знал родительской любви и ласки. Он
вырос в ненависти. Его всячески гнобили и отвергали, будто он был сущим проклятием
для всего человечества. В нём никогда не видели человека, словно он всего лишь
животное. Уродливый монстр, недостойный права на существование. Лишь в минуты
своего безумия наложница Кан видела в нём своего умершего сына. Но даже вся её
забота, всё то тепло и ласка, которой она стремилась его одарить, не могли утолить
волчий голод в душе проклятого принца. Ван Со слишком хорошо знал, что всё это
предназначено не ему. Он — всего лишь жалкая замена, от которой полоумная наложница
в редкие минуты просветления тут же спешила избавиться. Она избивала его до
полусмерти, запирала в холодном сарае и сутками морила голодом и жаждой. Тогда
безумной госпоже Кан совершенно не было никакого дела до того, выживет он или
умрёт. А когда её состояние ухудшалось, она тут же превращалась в заботливую мать,
которая была готова разорвать на куски ненавистных слуг, так жестоко обошедшихся с
её драгоценным сыночком.
Четвёртый принц никогда не знал, чего ожидать от изменчивой, точно синее море,
госпожи Кан Чжи Со, и поэтому всегда старался держаться от неё как можно дальше.
Эта непостоянная женщина могла внезапно начать относиться к нему как к бесценному
сокровищу, а через минуту избить в порыве ярости и приказать запереть в полупустом
сарае, в котором даже мыши опасались находиться. Ничто не вызывало в душе у Со
такую ненависть, как этот проклятый сарай. Даже болтливая прислуга, знавшая
бесчисленное количество историй чуть ли не о каждом уголке резиденции семьи Кан, с
большой опаской косились на этот сарай. Четвёртый принц неоднократно слышал, с
каким страхом и с какой осторожностью прислужники перешёптывались об этом месте.
Поговаривали даже, что в том заброшенном сыром помещении обитали неупокоенные души
несправедливо обвинённых и убитых безумной наложницей рабов. Хоть принц ни разу не
встречал там ни единого призрака, однако он по собственному опыту знал, насколько
ужасно это место. Оно больше походило на помещение для пыток, чем на обыкновенный
сарай. И именно пыточным застенком для принца Ван Со и было.
Именно с такими мыслями четвёртый принц Ван Со вошёл в покои матери, не встретив на
пути ни малейшего сопротивления. Противной дамы Но, единственной, кто осмеливалась
ему перечить, юноше к своей немалой радости так и не пришлось лицезреть. Выходит,
утренняя встряска пошла той на пользу. Тем лучше. Для неё же будет безопаснее, если
она не станет лишний раз вставать у него на пути. Принц Со счастливо улыбнулся
своим мыслям и, небрежно распахнув перед собой двухстворчатую дверь, гордой
поступью направился к ложу дорогой матушки.
Ван Со на мгновение замер, добитый жестокими словами матери. Его сердце оборвалось
и с треском разлетелось на тысячи осколков, столкнувшись с безжалостной
действительностью. Она никогда не признает в нём своего сына, теперь это стало
слишком очевидным для несчастного юноши. Но он не был намерен сдаваться. Он слишком
долго ждал её признания, и не намерен отступать, пусть она и гонит его прочь.
— Мне всегда было интересно, — наконец проговорил четвёртый принц дрожащим голосом,
подняв на беспощадную женщину загнанный взгляд, — почему моя мама не жалеет меня.
Почему никогда не заботится обо мне? А я так отчаянно ждал этого. — По его
окровавленным щекам побежали слезы боли и отчаяния. — Будь вы моей матерью,
непременно бы спросили, не поранился ли я. А вы…
— Ты мне не сын, — вновь с холодным презрением отрезала императрица Чжи На,
заставив изливавшего перед ней душу юношу умолкнуть и в ужасе отшатнуться. — И
никогда им не был. И не будешь, — припечатала она таким убийственным тоном, что
бедный Со едва устоял на ногах, готовый обессилено рухнуть на пол.
— Это из-за моего лица, да? — дрожащим голосом поинтересовался он, боясь услышать
ужасающую правду. Но безжалостная императрица так и не соизволила ему ответить.
— Вы отреклись от меня и продолжаете поворачиваться ко мне спиной. И это всё из-за
увечья на моём лице?! — Со яростно взревел, сочтя безразличное молчание матери
слишком очевидным, и со всей силы ударил мечом по стоящей неподалёку фарфоровой
вазе с цветами. В этот отчаянный крик и взмах мечом он вложил последние силы.
Заплетающиеся, ставшие почти ватными, ноги подвели его и, поскользнувшись на мокрых
осколках, принц с грохотом рухнул на пол. Вовремя заведённые за спину руки не дали
ему рухнуть на спину, позволив сохранить сидячее положение.
— Вы знаете, что мне приходилось сносить, живя в семье Кан? — проговорил принц Со
дрожащим голосом, глотая горькие слёзы отчаянья. — Однажды они лишили меня чувств,
больно ударив по голове, и оставили умирать в самом большом логове волков, на горе
Чхонбон, — продолжил он после недолгого молчания, когда его бессердечная родная
мать даже не изъявила желания осведомиться об этом. — Мне чудом удалось прийти в
себя за несколько минут до того, как до меня добрался первый хищник. Я отчаянно
сражался с ними чуть ли не до самого рассвета, слушая голодный вой и скрежет их
зубов. А затем я поджёг то место, — с презрительной усмешкой произнёс юноша, глядя
невидящим взором в пустоту, позволяя болезненным воспоминаниям вновь захлестнуть
его израненную душу. — Огонь уничтожил всех волков, но я смог выжить. Я выиграл
сражение за свою жизнь, но это не принесло мне никакой радости. — Из груди Ван Со
вырвался истерический смех, заставив его наклониться вперёд, чтобы удержать
равновесие. От мучительных воспоминаний, слившихся воедино с безжалостной
действительность, всё внутри четвёртого принца разрывалось на части. Он не мог
больше выносить эту всепоглощающую боль, долгие годы разъедавшую его тело и душу.
Он так отчаянно нуждался в том, чтобы его выслушали и даровали хотя бы
кратковременное утешение.
— И что? — с холодным равнодушием проговорила женщина, нисколько не впечатлённая
его откровенностью. — Надеялся, что я пожалею тебя?
Уголки губ Со задрожали. Юноша даже представить себе не мог, что его горделивая
матушка способна причинить ему ещё большую боль. Огромным усилием воли он заставил
себя поднять на неё наполненный слезами взгляд загнанного зверя.
— Вы будете помнить сегодняшний вечер до конца своих дней. — Принц снова сглотнул,
пытаясь подавить подступавшие к горлу рыдания. — Вы бросили меня, матушка, но вот
только я не уйду. Начиная с этого момента, вы будете смотреть только на меня.
Но принц Ван Со уже не слышал её пропитанных ядом лютой ненависти слов, будто и ни
о нём шла речь. Всё его тело пробирал озноб. Юноша с большим трудом заставлял себя
переставлять ноги, чтобы поскорее убраться из этого ужасного места. Казалось, он
выслушивал гневную тираду своей матери целую вечность. Все его надежды на столь
желанное принятие рухнули в одно мгновение. Слишком очевидным было то, что
императрица Ю Чжи На никогда не признает в нём сына. Но четвёртый принц не привык
так просто сдаваться. Он обязательно добьётся желаемого. А если нет, то с большим
удовольствием превратит её жизнь в сущий ад. Лицо юноши исказила злобная ухмылка.
Раз уж его безжалостная мать так ненавидит его изувеченное лицо, он позаботится о
том, чтобы оно стояло перед её внутренним взором даже во сне. Ван Со твёрдо решил
стать для императрицы Ю настоящим кошмаром.
Чансын (장승) – молитвенный столб из дерева, либо из камня (груды камней). В данном
произведении под чансын подразумеваются молитвенные башенки.
Уже было довольно темно, когда Хэ Су отважилась слегка приоткрыть дверь своих
покоев, чтобы убедиться в том, как далеко находится её личный охранник. Мо Ри как
раз стоял на другом конце тхвинмару, у самого выхода, повернувшись спиной к молодой
госпоже, и, казалось, вообще не заметил, как двери в покои Су приоткрылись. Юноша
был совершенно неподвижен, будто его вообще не заботило, что происходит вокруг.
Девушке даже показалось, что в этот момент он был настолько увлечён созерцанием
звёзд, что остальное потеряло для него всякий смысл. Тем лучше. Молодая госпожа
победно улыбнулась. У неё появилась прекрасная возможность незаметно улизнуть,
оставив в неведении своего «бдительного» охранника. Она специально предварительно
погасила свечи в своей опочивальне, чтобы ненароком не выдать себя, когда будет
приоткрывать дверь, и это великолепно сработало. Мо Ри совершенно ничего не
заподозрил. Хэ Су ещё раз внимательно осмотрела царившую за пределами её спальни
обстановку и, убедившись, что всё тихо и спокойно, практически бесшумно закрыла за
собой дверь. Девушка не стала даже пытаться проскользнуть мимо замечтавшегося
охранника, так как прекрасно понимала, что в любом случае окажется в поле его
зрения, если даже ей и удастся выскользнуть на улицу незамеченной. И поэтому она
выбрала менее рискованный способ выбраться из ханока и сбежать: вылезти через окно.
Су всё никак не давали покоя события минувшего дня. Она снова и снова вспоминала
тот странный взгляд принца Ван Ука, который постоянно ловила на себе в течение
всего дня. Это определённо точно не мог быть взгляд праздного любопытства
заскучавшего родственника. В нём скрывалось нечто большее, и это очень не нравилось
родственнице Мён Хи. Девушке ужасно не хотелось становиться разлучницей и причинять
ещё большую боль своей шестой кузине, души не чаявшей в своём влюбчивом супруге. Но
разве она могла полностью игнорировать надоедливого родственничка? Отнюдь нет. В
таком случае ей бы пришлось днями и ночами не вылезать из своей комнатушки, чтобы
ненароком не попасться восьмому принцу на глаза. Но тогда бы она уж точно не смогла
помочь Мён Хи, и это ещё больше удручало Хэ Су. Нет, что бы там принц Ук себе не
напридумывал, она будет всеми силами стараться показать ему, что видит в нём всего
лишь родственника, и лишний раз не станет давать ему ложных надежд. У него и так
есть законная супруга, вот ею пусть и довольствуется. А заглядываться на
родственниц жены — это уже, по меньшей мере, свинство.
Именно такие мысли одолевали молодую госпожу, когда она, стараясь производить как
можно меньше шума, с большой осторожностью начала вылезать через окно. Однако
спускаться совершенно бесшумно оказалось не так уж и просто. Во-первых, окно в
покоях Су было расположено достаточно далеко от земли, так что если бы девушка
повисла на руках, она бы всё равно не смогла дотянуться до земли. А, во-вторых, как
бы родственница Мён Хи не старалась, ей бы не удалось забраться на подоконник даже
на четвереньках. Благо у девушки получилось сначала свесить ноги, а потом с большим
трудом выползти наружу, при этом стараясь соблюдать тишину. Когда Хэ Су, наконец,
удалось повиснуть на руках, она глубоко вздохнула, собираясь с силами, и попыталась
мягко приземлиться на носочки. К счастью, долгие годы тренировок не пропали зря — и
Су удалось спрыгнуть на землю максимально тихо. По крайней мере, когда молодая
госпожа оказалась за пределами своей комнаты, из-за угла тут же не появился Мо Ри,
что её очень обрадовало. Если так, то есть надежда на то, что он вообще ничего не
услышал. И Хэ Су очень хотелось, чтобы это было именно так.
Покидая резиденцию восьмого принца, родственница Мён Хи на всякий случай ещё раз
внимательно осмотрелась по сторонам, чтобы лишний раз убедиться в том, что за ней
не следят, и, не обнаружив ничего подозрительного, уверенной походкой направилась к
храму. Она быстро миновала сонную речушку, берега которой всё ещё украшали
разноцветные фонарики, и торопливо проскользнув в гостеприимно распахнутые ворота
храма, незамедлительно направилась к уже знакомой молитвенной площадке.
— Матери приходят сюда молиться за своих детей? — Нервный хохот Ван Со, вырвал Су
из раздумий. Девушка недоумённо моргнула, торопливо вскакивая на ноги. — Нет! Она
должна была просить меня о помощи, а не эту бесполезную штуку!.. — надрывно
прокричал юноша и принялся неистово разбрасывать старательно сложенные в округлую
башенку камни. — С каких это пор безмолвные камни стали внимать человеческим
желаниям?! Они были камнями, камнями и останутся!..
— Опомнитесь! — отчаянно прокричала Хэ Су, упрямо стараясь оттащить обезумевшего
принца подальше от молитвенных башенок. — Не это сейчас важно!..
— Не это?! — яростно взревел четвёртый принц, опасно сверкнув на потерявшую страх
девицу глазами. — Тебе что, жить надоело? Как ты можешь решать за меня, что для
меня важно, а что нет?
— Вы же весь в крови! — Девушка предприняла отчаянную попытку воззвать к его
здравому смыслу и, воспользовавшись мгновенным замешательством Ван Со, принялась
изучать его окровавленные руки. — Есть ещё раны? — заботливо поинтересовалась она,
после беглого осмотра.
— Я же сказал, что убил людей! — сквозь зубы процедил юноша, схватив родственницу
Мён Хи за воротник и, притянув её чуть ли не вплотную к себе, угрожающе прорычал: —
Какое из этих слов тебе не понятно?!
Затаившийся в тени соседнего дерева Мо Ри крепко сжал рукоять пока ещё вложенного в
ножны меча, готовый в любую секунду броситься выручать неосторожно попавшую в
переделку госпожу. Он был прав. Тысячу раз был прав насчёт того, что эту беспечную
девчонку нельзя оставлять одну ни на минуту, иначе быть беде. Однако уже слишком
поздно думать о прошлом, сейчас нужно сконцентрироваться на настоящем. Личный
охранник молодой госпожи не знал, насколько был хорош четвёртый принц в боевых
искусствах, но слишком хорошо понимал, что во что бы то ни стало должен вытащить Су
из его цепкой хватки.
Принц Ван Со поднял на неё преисполненный боли и отчаяния взгляд, способный прожечь
душу. По его щекам вновь заструились слёзы. Колени вдруг ослабели и, пошатнувшись,
юноша тяжело опустился на молитвенную площадку, зарыдав от горя. Он нисколько не
стыдился того, что у его слабости были свидетели. Эта бесстрашная девчонка, Хэ Су.
И откуда в ней столько смелости? Как? Как ей удаётся своими, казалось бы, простыми
и ничем не примечательными словами заставить всё в его душе перевернуться? Ах, как
бы он мечтал услышать нечто подобное из уст своей дорогой матушки. Как бы хотел
ощутить на себе взгляд, полный любви и понимания. Ну почему, почему она настолько
несправедлива к нему?! Он для неё готов пойти на всё, а она…
Принц Ёнсан (연산군) – десятый король Чосона, правивший в 1494 – 1506 гг. Был
свергнут за деспотичное и аморальное правление. «Прославился» тем, что устраивал
попойки в Сонгюнгване и насильно отрывал девушек от семьи в целях создания
огромного гарема.
Принц Кванхэ (광해군) – пятнадцатый король Чосона, правивший в 1608 – 1623 гг. Был
свергнут за нарушение извечного миропорядка (то есть отказ от почитания ханьского
Китая) и деспотическое правление. Хотя в 2002 году народным голосованием на сайте
«Кибер-Чосон» ему было присвоено храмовое имя Хеджон (혜종) за мудрое правление и
ловкое лавирование в отношениях с воевавшими друг с другом угасавшей Минской и
набиравшей силу Цинской династиями, добившись для своего государства пусть шаткого,
но мира, в котором так нуждался Чосон после разрушительной Японо-Корейской войны
(1592-1598 гг.).
Ночная тьма окутывала погрузившийся в сон храм Анхва, нехотя уступая свои
бескрайние владения серебристому сиянию молодого полумесяца да свету многочисленных
свечей, освещавшему молитвенную площадку перед храмом. На сбросивших листья
раскидистых ветвях вязов под шёпот лёгкого ветерка мерно покачивались бумажные
фонарики. Природа мирно спала, не обращая ни малейшего внимания на одну очень
шумную парочку, так некстати вздумавшую выяснять отношения в густой тени одного из
храмовых зданий.
— Ты ещё скажи, что ему суждено стать кровавым Кванджоном и поубивать своих братьев
и племянников в борьбе за трон, — недовольно бросила Су, намереваясь поставить
жирную точку в неприятном разговоре. Она уже поняла, что Мо Ри одержим этой глупой
идей и отступать не собирается. Девушка устало вздохнула. Ну и пусть упрямится
дальше, она же не намерена ему что-либо доказывать. Если ему так нравится
заблуждаться, пусть заблуждается. Ей до этого нет никакого дела. Молодая госпожа
презрительно фыркнула и, уже собравшись уходить, внезапно поймала на себе
ошеломлённый взгляд своего упрямого охранника.
— Откуда вы знаете, что он станет Кванджоном? — с трудом выдавил из себя Мо Ри,
неотрывно глядя на собеседницу. Та удивлённо моргнула, ошарашенная подобным
известием. Так вот откуда ветер дует! Родственница Мён Хи глубоко вздохнула,
стараясь сохранить самообладание и немного помедлив, недовольно бросила:
— Оттуда же, откуда и ты.
Хэ Су специально дала уклончивый ответ, чтобы уж точно выяснить, что ещё известно
её упрямому охраннику о судьбе четвёртого принца. А чтобы выглядеть ещё более
убедительной и отбить у опешившего юноши всякое желание что-либо умалчивать,
одарила его раздражённым взглядом и сделала вид, что намерена уйти. Однако Мо Ри
тут же проворно поймал её за руку, не дав ступить и шагу.
Повисла тягостная тишина. Некоторое время личный охранник молодой госпожи молчал,
изумлённо уставившись на свою собеседницу. Ещё с малых лет он привык считать, что
написанная конфуцианскими учёными история была особо точной и объективной и ни в
коем случае не могла исказить ни малейшего события, произошедшее в жизни короля и
его народа. Он вырос в том обществе, в котором было принято всецело доверять
записанным в исторических справках сведениям, ведь историк-сагван при составлении
силлок опирался, прежде всего, на мораль, объективно записывая факты, очевидцем
которых он был, и ни в коем случае не мог предать свои убеждения даже под угрозой
смерти. Для Мо Ри было кощунством слышать, что кто-то может сомневаться в
достоверности силлок.
— Госпожа, — наконец смог выдавить из себя юноша, стараясь доказать свою правоту.
Он всецело был убеждён в правильности своих выводов и поэтому упрямо не желал
сдаваться. Мо Ри не имел ни малейшего представления, какой эпохе принадлежала его
собеседница, однако он был решительно настроен на то, чтобы убедить её в истинности
исторических записей. В этот момент его нисколько не волновало то, что из-за своего
упрямства он может выболтать лишнее. — Госпожа, должно быть вы не знаете, что
хроникам, составленным конфуцианскими учёными-историками, можно верить…
— Разве? — бесцеремонно прервала его Хэ Су, скептически приподняв бровь. — Если ты
так доверяешь силлок, то, быть может, тебе неизвестно, как составлялась самая
первая династийная хроника Чосона? — Она выжидающе уставилась на изумлённого
собеседника. Девушка не знала, какой эпохе мог принадлежать её охранник, однако она
прекрасно понимала, что у неё всего лишь три варианта: Корё более позднего периода,
Чосон и современная Корея (Северная или Южная — не столь важно). Самой главной для
неё зацепкой было то, что Мо Ри упомянул силлок. А, как было известно Су, данный
термин начал широко употребляться как раз в период раннего Корё.
— Вы… вы имеете в виду силлок Тхэджо? — с трудом проговорил Мо Ри, ошарашенный
подобным известием. Неужели он был прав насчёт госпожи — и она действительно
принадлежит совершенно другой эпохе, как и он сам? Тень улыбки появилась на его
лице. Неужели отныне в его жизни появился хоть один человек, который сможет
действительно понять его чувства. А что если его непоседливая госпожа родом оттуда
же, откуда и он? Тогда бы его радости не было предела. Это означало бы лишь одно:
он нашёл свою родственную душу.
— Именно, — с хитроватой улыбкой произнесла девушка, в душе радуясь тому, что
начала лучше узнавать своего личного охранника. Было бы здорово, если бы и он
оказался выходцем из XXI века. Тогда бы они смогли понять друг друга. Однако Су не
была намерена раньше времени открывать своему собеседнику истинный порядок вещей. У
неё не было абсолютной уверенности в том, что ему можно доверять.
— Тогда тебе, должно быть, известно, — продолжала родственница Мён Хи, стараясь
выведать о своём охраннике как можно больше, — что составлялась она по приказу
третьего короля Чосона — Тхэджона. И он тщательно следил, чтобы туда вошло именно
то, что ему нужно.
— Но ведь до наших дней дошёл и первоначальный вариант, — упрямо настаивал на своём
Мо Ри. — И именно благодаря этому мы можем доверять записанному в силлок.
— Ты сам себе противоречишь, — девушка недовольно поджала губы, отстаивая свою
точку зрения. В то же время она была рада тому, что её хитрая уловка увенчалась
успехом. Она была права: её личный охранник действительно родом из другого
времени — и теперь у неё появилась прекрасная возможность выяснить, из какого
именно. — Ты настаиваешь на том, что чосонские силлок правдивы, но в то же время
допускаешь, что в них могут быть искажения.
— Я не это имел в виду, — юноша упрямо скрестил руки на груди, недовольно
нахмурившись. — Я хотел сказать, что мы сами можем судить о событиях давно минувших
дней.
— Но как мы тогда можем быть уверены в том, что пришли к единственно правильному
выводу? — Не желала так просто сдаваться молодая госпожа, разгорячённая
завязавшимся между ними спором. — Ведь даже сам Тхэджо Ли Сон Ге контролировал
написание истории свергнутой династии, чтобы узаконить свою власть. Не находишь,
что нас по меньшей мере водят за нос?
— Разбогатевшая на чужом добре знать позднего Корё угнетала народ и разрушала
государство, — продолжал отчаянно защищать свои позиции молодой охранник, — и
поэтому генерал Ли Сон Ге не мог поступить иначе, он должен был вмешаться.
— Видимо, в его вмешательстве в жизнь потомков свергнутой династии тоже была
необходимость, — упрямо наступала Хэ Су, не желая сдаваться, — что им даже пришлось
сменить фамилию, чтобы избежать кровавой расправы? Как ты это объяснишь?
— Королю Тхэджо тоже было свойственно ошибаться, — со вздохом произнёс Мо Ри,
нехотя согласившись. — Мы не можем винить его в этом. Его заслуги значительно выше
его промахов.
— Ага, — хищно прищурилась девушка, разгорячённая всё больше разгоравшимся спором.
— Значит, жизни людей — это всего лишь пустяк по сравнению с сохранённой властью в
руках узурпатора? — Для родственницы Мён Хи, наконец, стало вполне очевидным, что
её личный охранник — Мо Ри — родом из Чосона. Только истинный чосонец стал бы так
отчаянно защищать основателя династии Ли.
— По крайней мере, он не привёл государство к разрухе в отличие от Кванджона!
— раздосадованный юноша, загнанный в угол разумными доводами своей довольно хорошо
осведомлённой в вопросах истории госпожи, предпринял отчаянную попытку отстоять
свои позиции.
— Ах, вот ты как запел! — картинно всплеснула руками родственница Мён Хи,
раздражённая подобным аргументом. — Значит, решил повесить всех собак на Кванджона!
— Она прожгла оппонента гневным взглядом. — А то, что его не лишили храмового имени
как двух «великих» королей Чосона, тебе ни о чём не говорит? Или хочешь сказать,
что народ был настолько запуган безжалостным тираном, что даже после его смерти не
отважился лишить его, как недостойного правителя, храмового имени? — На губах у Хэ
Су заиграла презрительная усмешка. Сомнений быть не могло: только чосонец мог быть
настолько убеждён в безгрешности династии Ли.
— Вы говорите о принцах Носане и Ёнсане? — с неподдельным удивлением проговорил
парень, изумлённо уставившись на собеседницу. Теперь он был полностью уверен в том,
что она из Чосона. Но вот только выказанное ею презрение Тхэджо вызывало в Мо Ри
недоумение. Должно быть, она принадлежала к представителям свергнутой династии.
— Так они оба не были достойными правителями, — с нескрываемым презрением продолжал
юноша, не дожидаясь ответа. — Первый был безвольным, ни на что не годным
бездельником, а второй — тираном и пьяницей.
Молодая госпожа лишь досадливо покачала головой, не сочтя нужным доказывать своему
личному охраннику, такому же, как и она, попаданцу, обратное. Теперь для неё стало
совершенно очевидным, что Мо Ри действительно родился в Чосоне и жил где-то в
промежутке между 1500 и 1600 годами. Это обусловлено тем, что, во-первых, она имела
в виду не принца Носана, а принца Кванхэ, который всё ещё считался недостойным
правителем; а, во-вторых, несчастного принца Носана таки реабилитировали в 1698
году и присвоили ему храмовое имя Танджон по приказу короля Сукчона. И раз её
личный охранник ничего не упомянул о принце Кванхэ, и явно не в курсе о дальнейшей
судьбе посмертно реабилитированного принца Носана, то нет никаких сомнений, что до
свержения принца Кванхэ он явно не дожил.
Лицо Мо Ри озарила победная улыбка. Да! Он смог. Он смог убедить упрямую госпожу в
своей правоте.
— Тогда как насчёт истории Корё? — остудила его своим внезапным вопросом
родственница Мён Хи. — Что ты можешь сказать, к примеру, о восьмом принце?
— Ну, — растерянно протянул юноша, недоумённо чеша затылок, — он не оставил
значительного следа в истории…
— Хорошо, — удовлетворённо кивнула молодая госпожа. — Тогда, что история говорит о
его семье? Сколько у него было жён?
— В «Корёса» говорится, что у него была только одна жена — королева Сонъэ, — с
некоторой неуверенностью произнёс Мо Ри, не сводя с Хэ Су озадаченный взгляд.
— А как насчёт моей кузины, Хэ Мён Хи? — упрямо продолжала свои расспросы девушка.
— Как же такие ответственные учёные-конфуцианцы могли допустить столь
непростительную ошибку? — с лёгкой насмешкой добавила она, выжидающе глядя на
собеседника.
— Я не знаю, — разочарованно проговорил Мо Ри, беспомощно опустив взгляд. — Должно
быть, она не сыграла значительной роли в жизни Его Высочества. Или же просто записи
о ней были утеряны.
— Тогда, выходит, записи о матери Хэ Су, то есть о моей матери, — быстро
исправилась родственница Мён Хи, опасаясь взболтнуть лишнего, — тоже были утеряны?
Или же старшая дочь Ким Ок Рёма, породнившегося с Тхэджо Ван Гоном, совсем не
представляла ценности для истории? — продолжала наступать она, желая услышать, что
же ей ответят на это. Су знала своё предназначение и понимала, что своим
вмешательством может изменить ход истории. А значит Мо Ри, пусть он и из Чосона,
никак не мог знать ни о Ким А Ро, ни о её дочери — Хэ Су. Но не это было важно для
девушки. Она хотела показать своему упрямому охраннику, что не стоит слепо верить
всему, что записано в истории. — Что ты на это скажешь?
Юноша лишь беспомощно передёрнул плечами, не зная, что и ответить. Уловка его
молодой госпожи была слишком очевидна: Мо Ри понимал, что госпожа Су специально
наводила его на мысль о том, что в исторических записях отображено далеко не всё,
что было на самом деле. Хоть как юноша не был предан идее о полноте и объективности
исторических хроник, он всё же был вынужден признать, что в словах его собеседницы
была доля правды.
Мо Ри насмешливо фыркнул.
Юноша устало вздохнул, не найдя, что ответить. Он прекрасно понимал, что в какой-то
степени его молодая госпожа права, но он всё равно был уверен в том, что человеку
не под силу противиться воле Небес. И если кому-то суждено стать кровавым тираном,
он ни за что не избежит своей участи. В этом Мо Ри был абсолютно уверен.
Юноша тяжело оттолкнулся от косяка и, небрежно пнув дверь, вышел на свежий воздух.
Лёгкий порыв морозного ветерка заставил четвёртого принца невольно поёжиться.
Решительно шагнув к небольшой лесенке, ведшей в просторный внутренний дворик, Ван
Со угрюмо сцепил руки за спиной и тоскливо посмотрел на слабо мерцавшие звёзды.
Было уже довольно поздно и звёзды сияли несколько тускло, что свидетельствовало о
скором приближении рассвета. Принц глубоко вздохнул и неторопливо вышел во двор.
Судьба лишила его всего, что у него было. Сначала от него отреклась мать, потом его
выслали в ненавистный Шинджу, а затем, спустя несколько лет, его старшую сестру,
Мён Воль, насильно выдали замуж за нелюбимого мужчину, у которого уже была жена и
трое взрослых сыновей. И почему Небеса к нему так несправедливы? Чем он заслужил их
немилость? Или же грехи прошлых жизней довлеют над ним? Что же он, Ван Со, совершил
такого страшного, что и в этой жизни ему нет покоя?
Четвёртый принц уже было ступил на первую ступеньку небольшой лестницы, ведшей в
тхвинмару Су, как из темноты вынырнула тёмная фигура на голову выше него. Ван Со
невольно отшатнулся. Неужели мрачный Жнец пришёл по его душу?
— Вижу, ты храбрец, раз до сих пор в страхе не унёс отсюда ноги. — Принц сделал
решительный шаг навстречу своему противнику. — Или тебе жить надоело? — с вызовом
добавил он, презрительно изогнув бровь. — Исчезни, пока можешь. Я дважды повторять
не стану.
— Вы не можете ворваться к незамужней девушке посреди ночи, — Мо Ри решительно
преградил путь упрямому принцу, уже собравшемуся направиться к покоям госпожи Су. В
его голосе была отчётливо слышна сталь.
— С чего бы это? — принц Ван Со опасно сверкнул глазами, не желая сдаваться.
— Она — моя. Я могу приходить к ней, когда захочу.
— Восьмой принц поручил мне её охранять и ничего не говорил о том, что она кому-
либо принадлежит, — с вызовом бросил личный охранник Хэ Су. — Думаю, вы ошиблись.
— Уйди с дороги, если жизнь дорога. — Лицо четвёртого принца осветила хищная
усмешка. — Иначе Су точно не порадует труп в луже крови у её двери.
— Думаю, Мо Ри прав, — послышался спокойный голос восьмого принца Ван Ука, и в
следующее мгновение сам принц выскользнул из тёмной тени ханока. — Ты, кажется,
ошибся: в этом доме нет ничего твоего. Ни Хэ Су, ни Ён Хва. Они — мои. — В голосе
Ука скользнуло раздражение. — И я не позволю, чтобы ты навредил хотя бы одной из
них.
— Вот как? — Четвёртый принц Ван Со презрительно усмехнулся. Вот опять. Стоило ему
только захотеть увидеть ту, что коснулась его сердца, так у него на пути появилось
целых два препятствия. Юноша измерил своих противников холодным взглядом. Жизнь его
подвергла стольким бедам и лишениям, но отныне он не позволит забрать у него то,
что ему дорого. Только не в этот раз.
— Тебе лучше уйти, — недовольным тоном проговорил принц Ван Ук, твёрдым шагом
направившись к своему четвёртому брату. — Су и так плохо спит в последнее время.
Будь добр, не тревожь её сон. Не хочу, чтобы ей снова снились кошмары из-за тебя.
За все те пять лет, что Мо Ри служил у него, принц Ван Ук ни разу не пожалел о том,
что позволил ему остаться. Принц помнил, каким растерянным был этот юноша и как
отчаянно нуждался в наставнике. Хоть многие воины, сопровождавшие его в Кёнджу,
были крайне недовольны тем, что он решился приютить какого-то оборванца с мутным
прошлым, Ван Ук был рад, что именно он спас этого юношу и помог ему найти своё
место в этом жестоком мире. Восьмой принц с первого взгляда понял, что Мо Ри
отличается ото всех, кого он когда-либо встречал. Хотя бы потому, что ни один из
его людей даже после знатной попойки не осмелился бы с голыми руками вломиться в
логово медведя. А этот умудрился не только отделаться лёгким испугом и
незначительными царапинами после «знакомства» с белогрудым медведем, но и доказать,
что достоин оказанной ему Уком милости.
Ван Со нравилось думать о Хэ Су. Каким-то чудным образом мысли о ней приносили
успокоение. Даже Сан Хи не могла залечить его душевных ран, а мысли о Мён Воль
вызывали только боль. По правде говоря, Со был несколько обижен на свою старшую
сестру. Ему было трудно представить, что у Мён Воль совершенно не было ни малейшей
возможности связаться с ним (если только министр Ким Бу к этому не причастен). За
всё время своих коротких визитов в столицу четвёртый принц пару раз видел зятя во
дворце, но Мён Воль никогда с ним не было, и это очень злило и расстраивало Со. Он
не видел свою нуну вот уже долгих десять лет, а она так ему и не написала за всё
это время. Лицо четвёртого принца исказила кривая усмешка. Конечно, она давно уже
позабыла своего изувеченного младшего брата и ничего не хочет слышать о нём. А всё
то время, пока её не выдали замуж, она заботилась о нём только для того, чтобы
насолить матери. Мён Воль всегда старалась делать всё наперекор императрице Ю. Не
удивительно, что она так пеклась о нём. Это всё делалось назло матери. А он,
глупец, уже было поверил, что Мён Воль его действительно любила. Глупец…
Семилетний принц Ван Со, не так давно прибывший в резиденцию главы клана Кан в
Шинджу, отчаянно рыдал, расстроившись вынужденной разлукой с родителями. Он не
хотел ехать сюда и безумно желал встретиться с горячо любимой матушкой. Но никто не
хотел понять его боль. Несколько дней маленький принц ехал в паланкине,
сопровождаемый полоумной наложницей Кан, её противным старшим братом и его верными
воинами. Со проплакал большую часть пути, рыдая днями и ночами. Семилетний мальчик
не мог понять, что такого он натворил, раз его выслали из дворца и отдали в чужую
семью. У него в голове не укладывалось, как его родители так могли с ним обойтись.
Неужели он настолько ужасен, что даже Его Высочество так его ненавидит? Четвёртый
принц не знал и даже не хотел думать об этом. Ему было ужасно больно и одиноко.
Даже здесь, вдали от дома, на него смотрели с презрением. Старейшина Кан поспешно
отводил глаза, стоило ему столкнуться с загнанным взглядом тёмных глаз; прислуга
вообще старалась его не замечать, тихонько сплетничая о нём. И только лишь безумная
наложница отца, Кан Чжи Со, смотрела на него с любовью и состраданием. Хоть
поначалу принц и опасался её, по привычке ожидая гневного презрения, но она ни разу
не оттолкнула его от себя. Наоборот наложница Чжи Со относилась к нему так, как
никогда не относилась его родная мать. За столько лет она была первой
небезразличной женщиной, кто хорошо к нему относился. Пусть она и называла его
чужим именем, думая, что он её умерший сын Чхи, маленькому Со было всё равно.
Впервые в жизни он хотел довериться кому-нибудь, кто не видит в нём уродливого
монстра.
Эти несколько дней пути были для семилетнего принца Ван Со, наверное, самыми
счастливыми. Хоть он и скучал по дворцу, по родителям и по своим братьям и сёстрам,
его всё же утешало постоянное присутствие наложницы Кан. За это короткое время ей
удалось расположить к себе доверчивое детское сердце, и четвёртый принц очень хотел
ей верить. Ему было страшно находиться далеко от дома в обществе незнакомых людей,
но присутствие пусть и одного человека, кто с таким трепетом о нём заботился,
семилетнего принца успокаивало.
Необыкновенная доброта наложницы Кан Чжи Со подкупила его, что поддавшись уговорам
этой необычайно заботливой и терпеливой женщины, Со начал называть её матушкой.
Старейшина Кан даже презрительно фыркал, когда ему доводилось слышать, как какое-то
отребье смеет называть его болеющую сестру «матушкой». Но немного успокоившемуся и
свыкнувшемуся со своей участью четвёртому принцу было всё равно. Хоть он и ужасно
тосковал по дому, ему хотелось довериться доброй наложнице Кан. Семилетнему
мальчику очень хотелось, чтобы отныне его тяжёлая жизнь изменилась в лучшую
сторону. Он даже на время позабыл о своей кожаной полумаске, закрывавшей его левый
глаз.
Ван Со уже практически засыпал, когда заботливая наложница Кан отвела его в
купальню. Тёплая вода немного приободрила сонного мальчика, вновь вернув ему
недавнюю живость. Маленький принц даже позволил себе немного подурачиться,
поплескаться в воде. Чуть-чуть, самую малость. И терпеливая «матушка» нисколько не
была этим огорчена. Она даже немного поплескалась с ним, как вдруг в ней произошли
внезапные перемены после того, как очередная порция брызг попала ей в глаза.
Пронзительно взвизгнув, сумасшедшая наложница накинулась на до смерти
перепугавшегося и ничего не понимавшего Со и принялась его топить. Несчастного
мальчика сковал ледяной ужас. В мгновение ока он оказался под водой и с перепуга
глотнул обжёгшую его горло жидкость. Лёгкие нестерпимо горели. Четвёртый принц
задыхался, постепенно начиная терять связь с действительностью. Но даже через
помутневшее сознание семилетний принц слышал, с какой ненавистью наложница Чжи Со
прокричала: «Что здесь забыл этот уродливый монстр?!»
— Нам удалось найти их убежище в храме, — подхватил начатый Уком доклад наследный
принц Ван Му, едва его младший брат успел умолкнуть, — однако нам не удалось
доставить живыми ни самих убийц, ни их настоятеля, — кронпринц поспешно сглотнул,
досадуя, что так и не смог найти виновного. — Однако благодетель храма… — Ван Му
отвёл взгляд, не зная как бы произнести вслух эту пугающую истину. Не то чтобы он
боялся гнева Его Величества или кого бы то ни было, просто ему было неловко
говорить об этом.
— Точнее его благодетельница — императрица Ю Чжи На, — тут же поспешил прийти на
помощь старшему брату четвёртый принц Ван Со, всё это время стоявший как в воду
опущенный. Хоть он и был зол на мать, однако не мог позволить, чтобы об этом
объявил кто-то ещё. Юноша прекрасно понимал, что ни у кого из присутствующих нет
веских доказательств причастности Её Величества к покушению на жизнь наследника
престола, и никто, кроме него самого, не сможет доказать её вину. Однако Со слишком
любил свою мать, чтобы собственноручно подписывать ей смертный приговор. Да и к
тому же ему очень не хотелось, чтобы все его усилия по спасению её шкуры пошли
прахом. Всё-таки жизнь в постоянном страхе от мысли о том, что он, её нелюбимый
сын, всё знает, была для неё более подходящим наказанием, чем скорая смерть. Нет,
так просто четвёртый принц не хотел отпускать свою матушку. Для начала она должна
раскаяться и сполна расплатиться за содеянное, и лишь после этого он позволит ей
покинуть этот мир.
Едва эхо слов принца Ван Со успело умолкнуть, как Её Величество тут же повернулась
к угрюмому сыну, как и все остальные, и несколько осуждающе улыбнулась. Казалось,
она одна не была поражена подобными словами. Хотя, по правде говоря, изнутри её
подтачивала упорно рвавшаяся наружу паника, однако отчаянное желание выйти сухой из
воды не позволяло ей так просто сдаться. Слишком многое поставлено на кон, она не
может так просто сдаться. Её претило от самой мысли о поражении, не говоря уже о
бездействии.
— Хочешь сказать, что это я стою за всем этим? — с едва различимой укоризной
проговорила она, надменно приподняв бровь. Все присутствующие выжидающе уставились
на Со. — Покушение на убийство кронпринца моих рук дело? Ты это имеешь в виду?
— Любой будет думать так же, — спокойно выдержав испепеляющий взгляд матери,
проговорил четвёртый принц. В глазах его таилась обида. — Это отличная возможность
избавиться от вас.
— Императрица! — Император Ван Гон строго посмотрел на свою третью супругу и плотно
сжал губы. Он прекрасно понимал, что попытка привлечь императрицу Ю к
ответственности без должных доказательств, может грозить ему потерей
благосклонности её могущественного клана — Ю из Чхонджу. А этого Его Величеству
никак не хотелось. Он слишком многим пожертвовал ради создания этого государства и
сохранения мира в нём, чтобы всё это разрушить одним опрометчивым поступком.
Император хорошо знал, что его третья жена всеми силами жаждет устранить
кронпринца, однако одного этого знания было недостаточно, чтобы выдвигать ей
обоснованные обвинения. На кону стояло слишком многое — и Ван Гон не мог позволить
себе допустить ошибку. — Действительно ли вы стоите за всем этим? Отвечайте, это вы
спланировали покушение на наследного принца и собрали убийц? — Владыка Корё
пристально посмотрел на императрицу Ю, ожидая ответа, хотя и знал, что она не
настолько глупа, чтобы сознаться. Но всё же он не мог не задать этот вопрос.
— Я этого не делала, — смиренно опустив глаза, проговорила императрица Чжи На с
чувством собственного достоинства. Она слишком хорошо знала, что император не
станет рисковать только ради восстановления справедливости. Слишком влиятельный
клан стоял за ней. И ему не понравится, если её необоснованно обвинят в том, чего
она не совершала. Ой, как не понравится.
— Тот факт, что храм находился под покровительством Её Величества, — начал восьмой
принц Ван Ук, взывая к благоразумию императора, — был ловко использован
злоумышленниками, чтобы посеять раздор между принцами. Похоже на то, что кто-то
пытается уничтожить императорскую семью. Мы не можем оставить это без внимания, —
твёрдо добавил он, угрюмо уставившись в пол. Его руки едва заметно подрагивали, а
на лбу появилась испарина, однако принцу Ван Уку было всё равно. Единственное, что
его сейчас волновало — это благополучие собственной семьи. Ук никогда не был
сторонником плетения дворцовых интриг. Он всегда хотел, чтобы в императорской семье
царил мир и взаимопонимание. Ведь только тогда его матушка и младшая сестра будут в
полной безопасности. А остальное его не особо и волновало.
— Ваше Величество! — с широкой улыбкой проговорил астроном Чхве Чжи Мон, слегка
повернувшись к императору. — Наших усилий было не достаточно, чтобы найти
настоящего заказчика. Хоть императрице Ю и принадлежит тот храм, однако мы не можем
с уверенностью заявить, что именно она причастна к покушению на наследного принца.
Владыка Корё шумно выдохнул, сжав покоившиеся на коленях руки в кулак. У него
действительно не было достаточных оснований для того, чтобы привлечь к
ответственности главную интриганку дворца Манвольдэ. Однако у него ещё остался один
козырь в рукаве, который хоть и не навредит императрице Чжи На, однако заставит её
поумерить свой пыл. Всё-таки её проступок он так просто не оставит без внимания.
========== Глава 51. Душевные метания, или Всё только начинается ==========
Касательно 52 главы обещать такого же скорого выхода, увы, не могу. Всё зависит от
нескольких факторов: моей загруженности на учёбе и Вашей активности (а то, как я
погляжу, количество ждущих продолжение резко уменьшилось. Или же мне установить
проходной барьер эдак в сотню ждущих, чтобы и время для себя выиграть, а заодно и
повысить Вашу активность? А, как считаете?). В любом случае, приятного прочтения!
Надеюсь, долгожданная глава Вас непременно порадует.
Столько раз Су постигала неудача в любовных делах, что она уже и со счёта сбилась,
сколько раз ей разбивали сердце. Последний раз её отверг одногруппник Чхве Юн Чжэ,
что был когда-то для неё всем. И девушка очень боялась, что та невыносимая боль от
потери умирающей любви может настигнуть её снова. Родственнице Мён Хи ужасно не
хотелось обжечься вновь, летя, словно тот безрассудный мотылёк, на убийственное
пламя свечи. Её пёстрые, роскошные крылья уже были однажды безжалостно опалены, и
поэтому Хэ Су ни за что не хотела, чтобы эта разрывающая сердце на части
безжалостная боль повторилась в очередной раз. Она слишком хорошо понимала, что уже
не сможет пережить очередного крушения своего мира, любовно сотканного из
призрачных чаяний и несбыточных желаний. Для Су было вполне очевидным, что
несчастная любовь к четвёртому принцу может стать для неё последней. И этого
родственница Мён Хи никак не могла допустить. Она не хотела ни к кому привязываться
настолько, чтобы потом расплачиваться нестерпимой болью разбитого сердца,
разрушающей всё вокруг.
Молодая госпожа прекрасно понимала, что в ней нет ничего, что способно было
заинтересовать принца Ван Со. Нельзя было сказать, что она обладала выдающейся
внешностью, которая смогла бы пленить сердце любого мужчины, едва взглянувшего на
неё. Также у неё никогда не было редких талантов или же обширных знаний в какой-
либо области, чтобы заинтересовать самого принца. У неё было лишь доброе сердце да
умение здраво мыслить, и больше ничего. Ей нечего было предложить Ван Со взамен и
нечем было привлечь его внимание. Она — простая приживалка в доме восьмого принца,
у которой не осталось ни родных, ни близких, кроме одной-единственной шестой кузины
да тринадцатого принца Бэк А. Но разве какая-то безродная сиротка, у которой за
душой не было ни одного цянь, могла чем-либо заинтересовать самого принца? Хэ Су в
этом очень сомневалась. Она, конечно, понимала, что его могло привлечь её
несвойственная остальным манера поведения, ведь родственница Мён Хи даже не думала
бояться четвёртого принца Ван Со и нисколько не старалась причинить ему боль. Но
разве этого было достаточно? У несчастного принца наверняка уже есть дама сердца,
способная утолить его боль, так что он совершенно не нуждается в её заботе. Су не
знала, какие у принца Со и принцессы Ён Хвы могли быть отношения, однако интуитивно
предполагала, что именно из-за единоутробной сестры восьмого принца Ван Со
остановился у своего младшего брата. И это предположение казалось девушке вполне
убедительным. Не из-за неё же самой четвёртый принц изволил остановиться в имении
супруга Мён Хи? Нет, бессмыслица какая-то. Да быть того не может! Окончательно
запутавшаяся в своих мыслях молодая госпожа энергично замотала головой, пытаясь
вернуть себе ясность ума.
Это всего лишь пустые надежды — пытаться заполучить сердце будущего Кванджона. В
истории (которой, по правде говоря, родственница Мён Хи не особо-то и верила) уже
давно записано, что принц Ван Со должен жениться на принцессе Ён Хве, от которой у
него со временем родится наследник престола. И именно этот факт Хэ Су решила
выбрать в качестве оправдания своего страха быть отвергнутой. Она твёрдо решила
поскорее избавиться от безнадёжных чувств к четвёртому принцу (пока ещё не поздно),
и преспокойненько жить себе в Корё, ища другой способ заботы о своём народе. Ей же
не обязательно становиться императрицей, правда ведь? Она же может, например, через
кого-нибудь другого влиять на положение дел в стране. Для этой цели неплохо подошёл
бы её двоюродный дядя, министр Ким Бу. Раз император Ван Гон милостиво даровал ему
свою фамилию и должность в Совете министров, то, наверняка, он имеет кое-какое
влияние. Вот, точно! Было бы неплохо связаться с ним. Тем более Мён Хи как-то
упоминала, что принцесса Мён Воль интересовалась персоной Су, а бывший король Силлы
был бы не прочь взять её в свой дом. Да, прекрасная идея! Именно с помощью
двоюродного дяди можно предотвратить беспорядки в стране и… А не слишком ли это
наивно? Станет ли Ким Бу слушать её, если у него совершенно иные взгляды на всё
это? Вот же засада…
Ха, можно подумать, что, будучи императрицей, она сможет переубедить упрямого
супруга (упаси Всевышний от такого), проявить заботу о простом народе! До чего же
она наивна… Девушка печально покачала головой. У неё просто нет шансов что-либо
изменить самостоятельно, и поэтому ей следует искать влиятельных союзников. Вот,
именно с этого и следует начать. Просияв от счастья, Хэ Су перестала мерить свои
покои шагами и стремительно метнулась к хвачхочжану, в котором хранились кисти,
тушь и бумага. Без труда отыскав всё необходимое, девушка поудобнее умостилась за
большим, лакированным шкафом и принялась аккуратно выводить иероглифы на бумаге,
осторожно придерживая широкий рукав белой чанъю, как часто видела в исторических
дорамах. Однако прежде, чем вывести хотя бы более-менее ровную строку, Су пришлось
немало попотеть. Первый же лист бумаги она испортила плохо растёртой тушью, из-за
которого иероглифы получались нечёткими и аляповатыми. Немало повозиться ей
пришлось и с самой тушью, а точнее с поиском капельницы для разведения туши.
Молодой госпоже пришлось перерыть вверх дном не один шкаф и комод, чтобы найти там
заветную капельницу. Прошло немало времени, пока до неё, наконец, дошло, что та
селадоновая статуэтка в виде плывущего гуся с длинным стеблем лотоса в клюве и есть
искомая ею капельница. Но сложнее всего родственнице Мён Хи пришлось с поиском
отверстия для вливания туда воды. В итоге девушке пришлось плюнуть на это всё и
добавить оставшуюся воду, предназначавшуюся для умывания, в тушечницу из
обыкновенной чашки. Да уж, ей ещё многому предстоит научиться, прежде чем стать
настоящей высокообразованной корёской госпожой.
Как девушка ни старалась не думать о принце Ван Со, с каждым разом непослушные
мысли упрямо возвращали её к нему. Молодая госпожа уже и отчаялась бороться с
упрямцами. Ей срочно нужно было развеяться, отвлечься на что-нибудь другое, а не
сидеть здесь, взаперти. И когда родственница Мён Хи вновь предприняла попытку выйти
на улицу, только что вернувшаяся с тазиком воды Су Хён настойчиво усадила её на
место и принялась тщательно отмывать её руки. Хэ Су даже не сопротивлялась. Она без
особого интереса наблюдала за действиями подруги, но мыслями была далеко-далеко,
рядом с принцем Ван Со. Её Со. Перед глазами девушки мелькали ставшие такими
дорогими моменты их совместных встреч. Она даже невольно улыбнулась, когда
вспомнила предпоследнюю прогулку с принцем по храму Анхва. Тогда они беззаботно
болтали, спорили и принц Со даже вызвался проводить её до её ханока, однако вскоре
нарисовался восьмой принц Ук и всё испортил… Мысли о восьмом принце заставили Су
очнуться и наконец обратить внимание на недовольно бурчавшую себе под нос Су Хён,
упорно старавшуюся переодеть её.
Вот уже впереди показался ухоженный пруд, и Хэ Су уже было направилась к нему, как
откуда ни возьмись появилась доселе не замеченная её принцесса Ён Хва со своей
свитой.
Стараясь разогнать тягостные думы, Ван Со покрепче сжал руку Хэ Су и уже было
направился к мраморной лестнице, ведшей к выходу из имения восьмого брата, как
обескураженная его недавними словами и действиями девушка наконец пришла в себя и
незамедлительно предприняла попытку освободиться. Принц резко остановился и
недоумённо воззрился на вспыхнувшую негодованием девицу.
— Ну, так что, всё ещё хочешь умереть? — со зловещей ухмылкой произнёс принц, не
убирая лезвия ножа от шеи противника. Тот стоял неподвижно, даже не думая
сопротивляться, и Ван Со ужасно злило его безмятежное выражение лица. Четвёртый
принц не привык видеть в глазах своих недругов полное отсутствие страха. — Или же
всё-таки отступишь?
— Я не отступлю, — решительно заявил Мо Ри, стараясь не выдать стремительно
врывавшегося в его душу страха. Хоть он нисколько и не боялся будущего Кванджона,
однако умирать ему совсем не хотелось. По правде говоря, он очень боялся смерти.
Боялся, что никогда в жизни не сможет вернуться в свою эпоху, не увидит безвременно
поседевшего отца и больше не прогуляется по хорошо знакомым улицам родной деревни
Хахве. Мо Ри не знал, подарит ли смерть ему избавление и позволит ли вновь
вернуться в родной Чосон, однако он не был намерен рисковать. Быть может, он просто
исчезнет, затеряется в небытии и никогда не сможет вернуться домой. И это пугало
его больше всего. Он, несомненно, должен что-то сделать, иначе будет слишком
поздно. Мо Ри, конечно же, мог ввязаться с будущим Кванджоном в драку, но что бы
это дало? Убежать он всё равно не сможет, а постоянное отражение яростных атак
заберёт слишком много сил. Тогда не разумнее ли будет подумать головой, а не
поразмахивать кулаками? — Однако если вы убьёте меня, — с едва уловимой ноткой
беспокойства добавил Мо Ри, заметив в глазах принца опасный огонёк, — госпожа Хэ Су
никогда вас не простит.
— Уверен? — скептически изогнул бровь принц Ван Со, даже не думая ослаблять хватку
и убирать нож. Хоть он и был на голову ниже своего противника, однако в умении
пользоваться своими боевыми навыками явно превосходил его. Да и к тому же, какой
генерал взялся бы обучать простого раба? Это же смешно! Четвёртый принц прожёг Мо
Ри холодным взглядом, однако тот даже не шелохнулся. Юноша словно врос спиной в
дерево, даже не думая вырываться. Со презрительно фыркнул. У этого ничтожного раба
нет ни единого шанса освободиться и сбежать. Так что удача сегодня определённо на
его, Ван Со, стороне.
— Я — друг госпожи Су, — без тени сомнения заявил юноша, неотрывно глядя на
противника с высоты своего немалого роста. Он не знал, сможет ли остудить гнев
четвёртого принца и спасти свою жизнь, однако, даже несмотря на это, не был намерен
сдаваться. Если бы не его досадная травма, он ни за что не позволил бы этому
самонадеянному принцу так просто взять над собой верх. — И от своих друзей она так
просто не отказывается, — как можно спокойнее добавил Мо Ри, стараясь сохранить
хладнокровие.
— И откуда такая самоуверенность? — презрительно усмехнулся Со, измерив его
презрительным взглядом. — Дурачить меня вздумал?! — процедил сквозь зубы он и
сильнее надавил на грудь противника предплечьем, тем самым пресекая любые попытки
Мо Ри освободиться и сбежать. Хоть этот забывший своё место раб его ужасно
раздражал, однако каждое его слово заставляло принца терять решимость. Ван Со
видел, как сокрушалась Су над пострадавшим по её вине слугой, и очень боялся, что
слова этого мальчишки могут оказаться правдой. Нет, только не это! Он не может так
просто потерять Су. Ему следует сделать всё возможное и невозможное, лишь бы не
превратиться в её глазах в чудовище. Иначе такого удара он точно не выдержит.
— Госпожа сама сказала мне об этом, — с трудом проговорил Мо Ри, отчаянно пытаясь
вдохнуть, однако из-за навалившегося на него четвёртого принца Ван Со это было не
так уж и просто. — Поэтому, если нисколько не дорожите ею, можете смело лишать меня
жизни, — просипел он, уже готовясь встретиться с вечностью. Его надежда
стремительно угасала, и юноше ничего не оставалось, как смиренно ждать своего
конца. Конца всему, на что он надеялся и о чём когда-либо мечтал.
Молодой охранник собрал всю свою волю в кулак, стараясь не думать ни о больном
колене, ни о последствиях, и из последних сил предпринял попытку оттолкнуть от себя
принца Ван Со. На удивление, тот даже не сопротивлялся. Руки его безвольно повисли,
а в глазах отразилась растерянность. Мо Ри не стал выяснять причины подобных
изменений и поспешно отскочил в сторону, стараясь держаться как можно дальше от
вооружённого принца. Его грудь тяжело вздымалась, а спасительный воздух буквально
обжигал лёгкие. Но теперь это не имело никакого значения. Он жив, и что самое
главное — ему пока что ничего не грозит. Молодой охранник выдохнул с облегчением, и
едва попытался перенести вес на ушибленную ногу, как резкая, немилосердная боль
моментально согнула его пополам, заставив упасть на больное колено. Сознание Мо Ри
затуманилось от нового приступа боли, на мгновение погрузив весь мир во тьму, но в
следующий миг до слуха скорчившегося от боли юноши донёсся отчаянный девичий крик,
вновь возвращая его к реальности.
Из глаз девушки с новой силой хлынули слёзы, вымывая из её мира последние краски и
погружая его во тьму. Но Хэ Су найдёт в себе силы со всем этим справиться.
Обязательно найдёт. Должна найти. Ей бы только ещё чуть-чуть побыть подле любимого,
ощущая его тепло и вслушиваясь в его неистовое сердцебиение. И пусть весь мир для
них исчезнет…
Они так и стояли какое-то время, с головой погрузившись в свои ощущения. Весь
окружающий мир будто исчез, превращая все обиды и разногласия между ними в пыль и
тщательно стирая их из памяти. В этот миг всё растворялось в объятиях Со и Су. Всё
теряло смысл и лишь только оживлённая беседа двух любящих сердец, бившихся в
унисон, приобретала огромное значение.
Боясь разрушить сладость этого удивительного момента, четвёртый принц Ван Со робко
шевельнулся, напоминая себе, что нужно дышать, и зарылся в шелковистые волосы Су,
вдыхая их опьяняющий аромат. Ему так хотелось сохранить его в своём сердце и
упиваться им снова и снова, когда его хозяйки не будет рядом. Нет, он отдал бы всё
на свете, только бы Су всегда была рядом с ним. Он даже готов был покинуть такой
желанный Сонгак и уехать на край света, только бы не расставаться со своей
возлюбленной.
Со понимал, что его с этой удивительной девчонкой связывают прочные нити судьбы,
разорвать которые он не в силах. Но ему и не нужно. Он так много страдал, столько
всего пережил, чтобы однажды получить столь ценный подарок, о котором даже никогда
не мечтал. Впервые в жизни принц Ван Со был благодарен Небесам за то, что отправили
его в этот жестокий и безрадостный мир, дабы в конечном итоге позволить ему обрести
своё счастье. Неземное счастье, которое он никому не позволит отнять.
Всё существо четвёртого принца трепетало от дыхания Су, обжигавшего его шею. Ван Со
готов был целую вечность простоять так рядом с любимой, всё больше и больше
погружаясь в доселе неизвестные ощущения. Раньше он даже не мог представить, что
обыкновенные объятья, которых он так долго был лишён, способны забрать его боль и
даровать новые силы продолжать борьбу за само своё существование и за любовь
дорогого ему человека. Со старался не думать о том, что же на самом деле испытывает
к нему Су. Он даже не допускал мысли, что в её сердце может не оказаться места для
него. Нет, она не может так поступить с ним! Нет, только не она. Она — его,
полностью его человек, и не может покинуть его без его на то согласия. Он никогда
не отпустит её, не позволит уйти. И даже если придётся взять сердце Су штурмом как
неприступную крепость, Ван Со готов был сражаться до победного конца.
Какое-то время четвёртый принц как ураган носился по всей персиковой рощице, чуть
ли не переходя на бег, пока наконец не нашёл, что искал. Ему даже не хотелось
думать, как он сейчас выглядит, мечась от дерева к дереву, но эта девчонка
действительно заставляла его идти на поистине безумные поступки. И пусть он сегодня
наплевал на свою гордость, впредь такого не повторится. Он ещё не совсем выжил из
ума, чтобы трястись над прислугой. Хотя, Су ведь заботится о своих слугах, считая
их друзьями. Тогда разве ему не следует хотя бы снисходительно относиться к тем,
кого она так ценит?
Со сердито мотнул головой, отгоняя назойливые мысли, и резко переломил ветку через
колено. И чего его опять не в ту степь несёт? Можно подумать, других тем для
размышлений нет. Он недовольно фыркнул и, отбросив всё ненужное в сторону,
решительно направился к той, что всё это время с любопытством наблюдала за его
действиями. Ему так и хотелось состроить недовольную мину и опасно сверкнуть
глазами, чтобы хоть немного припугнуть эту несносную девчонку, однако он не мог. Су
крепко-накрепко связала его по рукам и ногам ярко-красной верёвкой, что
сопротивляться ей, а тем более угрожать (хоть и в шутку), было уже не в его силах.
Эх, Су, Су, что же ты делаешь с безжалостным Волком? Почему рядом с тобой он
превращается в игривого щенка, готового слепо повиноваться твоим приказам? Зачем
тебе это?.. Однако четвёртый принц Ван Со сомневался, что когда-нибудь сможет найти
ответы на все эти вопросы. Ещё не так давно он готов был убить любого, кто
осмелился бы заикнуться о чём-то подобном. Но сейчас всё иначе. Сейчас он терял
голову от одной улыбки Су и сильно сомневался, что найдёт в себе силы
сопротивляться её очарованию. Слишком крепки её путы — и ему их никогда не порвать.
В понедельник, 30 октября, как раз исполнится ровно год, как я взялась за написание
этой истории. Так что поздравляю всех с этим небольшим праздником!
Девятый принц Ван Вон ошарашено смотрел на своего восьмого брата, совершенно не
понимая, что он сказал не так и почему тот отреагировал на его слова подобным
образом. По правде говоря, Ван Вон никогда не видел Ука таким раздражённым. Восьмой
брат всегда казался ему спокойным и уравновешенным — и девятый принц даже не
подозревал, что когда-нибудь сможет увидеть его таким разгневанным. Быть может, Ука
так задели его слова потому, что эта девчонка живёт в его доме? Ну да, конечно. Как
же он мог забыть о самом главном: восьмой брат ведь всегда слишком осторожен в
своих словах и действиях, будто тут же получит от кого-нибудь нагоняй, сделай он
хоть что-то не так. Айгу, как же вся эта правильность раздражает!
Девятый принц Ван Вон придирчиво, без зазрения совести, принялся изучать
оценивающим взглядом прижавшуюся к груди четвёртого принца девушку. На вид она была
довольно хорошенькой, но определённо не в его вкусе. Так, забава на одну ночь,
ничего более. Интересно, а что с ней собирается сделать брат Со, после того как
сорвёт её персиковый цветок? Наверняка больше и не посмотрит в её сторону. На
мгновение лицо девятого принца тронула похотливая улыбка, но тут же погасла, когда
до сознания Ван Вона донёсся преисполненный негодования голос восьмого брата.
— Вон, думай что говоришь! — Принца Ван Ука всего аж трясло от гнева из-за
скоропалительных выводов младшего брата. А эта его едва заметная похотливая усмешка
и вовсе вызывала в восьмом принце одно единственное желание: врезать Вону и
посильнее. — Она — кузина моей жены. И ты не можешь отзываться о ней подобным
образом. — В его глазах плясало негодование. Таким грозным принц Вон восьмого брата
ещё не видел. Ему даже показалось, что Ук готов был вцепиться в него и трясти до
тех пор, пока не вытрясет из него душу. А что если он действительно способен на
такое? При этой мысли девятый принц судорожно сглотнул и, инстинктивно сжавшись,
поспешно попятился за спину третьему принцу.
— Брат, о чём он говорит?! — вмешался обеспокоенный десятый принц Ван Ын, с мольбой
уставившись на восьмого принца Ван Ука. — Су не делала ничего предосудительного.
Наверняка это какая-то ошибка.
— Тогда как ты объяснишь, как она оказалась на руках у четвёртого брата?
— презрительно фыркнул принц Ван Ё, не дав Уку и рот раскрыть. — Неужели ты
полагаешь, что Со руки занять было нечем?
— Я… не знаю! — обижено бросил расстроенный принц Ын и досадливо замахал руками.
— Но я точно уверен, что она ничего плохого не сделала. Вы же тоже так думаете,
брат? — Он с надеждой посмотрел на восьмого принца, с трудом сдерживавшего свой
гнев. Однако тот ничего не ответил. Ван Ук уже и не знал, на кого злиться: на Су за
то, что так близко подпустила к себе вечно ошивавшегося подле неё Со; на Со из-за
того, что так по-хамски себя ведёт; или же на неосторожного в словах Вона. Если бы
не свидетели, он давно бы уже погнался за четвёртым братом и отобрал бы у него Хэ
Су. Она слишком ценна, чтобы позволить кому-нибудь вроде него завоевать её сердце.
— Брат? — обеспокоенно позвал десятый принц, так и не дождавшись никакого ответа.
— Су ведь правда ничего плохого не сделала, да?
— Я должен выяснить, в чём тут дело, — раздражённо бросил Ук, с трудом сдерживая
свою ярость, и решительно двинулся в сторону четвёртого принца Ван Со,
намеревавшегося незаметно улизнуть со своей бесценной ношей на руках. Хоть он и не
может открыто проявлять свои чувства к Су, однако он не позволит четвёртому брату
бесчестить доброе имя его семьи. Всё-таки Хэ Су — шестая кузина Мён Хи, и Ван Ук не
допустит, чтобы из-за безрассудной выходки Со он стал всеобщим посмешищем. Ну, уж
нет, восьмой принц так просто этого не оставит! Четвёртый брат ещё заплатит и за
свою наглость, и за то, что доставляет столько проблем. Да уж, приютил
«несчастного» братца на свою голову. И какой только демон его на такое надоумил?!
— Брат, подождите! — растерянно бросил Ван Ын, тоже порываясь броситься следом за
Уком, однако четырнадцатый принц Ван Чжон проворно поймал его за руку.
— Ты в своём уме?! — опасливо шикнул на десятого брата он, старательно удерживая
того на месте. — Брат Со не из тех, с кем можно шутить. Не лезь не в своё дело — и
будешь цел. Иначе госпожа Нок Ён из меня душу вытрясет, если с тобой что-нибудь
случится.
— Но, брат, ты хоть так не думаешь? — Окончательно растерялся Ын и с мольбой
посмотрел на раскрасневшегося от негодования тринадцатого принца Бэк А.
— Глупая девчонка! — сквозь зубы прошипел тот, не сводя глаз с двоюродной сестры,
всё ещё пребывавшей на руках у четвёртого принца. — После потери памяти от тебя
стало слишком много проблем. И как вообще можно быть настолько безрассудной?!
— Брат, нужно что-то делать! — взволнованно протараторил совсем расстроившийся
десятый принц, уже отчаявшись искать поддержки у равнодушных братьев. Похоже, здесь
его вообще никто не понимает. И почему они думают только о себе? — Нельзя же просто
так стоять и ждать… — сокрушённо бросил Ын, но тут же умолк, прерванный надменным
голосом третьего брата.
— Как же быстро ты обо мне забыла, — укоризненно бросил принц Ван Ё, не обращая
никакого внимания на пустую болтовню младших братьев, и решительно двинулся к
удалявшемуся Со с Хэ Су на руках. — Похоже, я зря столько дней ждал, что ты
принесёшь мне то письмо. Как легкомысленно было с твоей стороны раскидываться
подобными обещаниями. — Он досадливо прищёлкнул языком и осуждающе посмотрел на тут
же повернувшуюся в его сторону девушку.
Пропитанные ядом слова старшего брата попали четвёртому принцу прямо в сердце. Со
резко остановился и яростно заскрежетал зубами, не в силах пропустить эту издёвку
мимо ушей.
Восьмой принц стоял как громом поражённый, невидящим взглядом глядя прямо перед
собой. В нескольких шагах от него по тёмной воде искусственного пруда разбегалась
мелкая зыбь, а ещё чуть дальше робко перешёптывались сливы, персики, ивы, клёны…
Однако обескураженный Ван Ук уже ничего этого не видел и не слышал. Ему казалось,
что всё это происходит не с ним. Это всего лишь сон, дурной сон, от которого он
никак не может проснуться. Это не та Су, которую он успел узнать за эти несколько
дней. Она не могла так поступить с ним, не могла так опозорить перед братьями и
перед прислугой. Нет, это не она… Это… это всё Со, это он виноват! Су никогда бы не
пошла на такое. Она не настолько безрассудна, как Со.
Как не старался принц Ук оправдать кузину своей жены, перед его внутренним взором
снова и снова всплывали те волнующие моменты, когда он видел её счастливой… рядом с
Со. Она никогда не вела себя с ним настолько непринуждённо, как с его четвёртым
братом. Теперь восьмой принц Ван Ук это прекрасно понимал. С самого начала в сердце
Хэ Су не было даже крошечного уголка для него. И то её неожиданное известие о своём
будущем замужестве как раз это доказывает. Ещё тогда, несколько дней назад, когда
они беседовали в библиотеке, сердце этой удивительной девушки уже принадлежало
другому. А Ук, точно глупец, не придал её словам никакого значения. В тот момент
ему почему-то казалось, что внезапным известием о своей будущей свадьбе она
пыталась сбить его с толку и таким образом избежать ответственности. Но он ошибся:
с самого начала это было правдой.
Эта… девушка, кузина Мён Хи, она совершенно не похожа ни на одну женщину, которую
ему когда-либо доводилось встречать на своём жизненном пути. Да, порой от неё
слишком много проблем и головной боли. Но она — единственная, кто приносит в его
нелёгкую жизнь радость. На него возложена слишком большая ответственность, от
которой ему никогда не избавиться. Ван Ук уже отчаялся надеяться, что когда-нибудь
сможет хоть на короткий промежуток времени обрести покой и ни о чём не
беспокоиться. И только рядом с Су, его неисчерпаемым источником радости, он мог
найти успокоение. Хоть порой она и устраивала ему встряску, проверяя его нервы на
прочность, однако это лишь придавало ему сил. Рядом с этой удивительной девушкой
восьмой принц никогда не чувствовал себя измождённым. Не то, что с Мён Хи. Принц
Ван Ук никогда не мог находиться с ней слишком долго. И дело не в том, что она
доставляла ему беспокойство. Причина крылась в том, что после общения с ней он
чувствовал себя полностью опустошённым. Особенно после того, как Мён Хи подхватила
чахотку. Теперь он был вынужден уделять ей гораздо больше внимания, движимый лишь
жалостью и благодарностью за то, что эта благородная женщина сделала для него и его
близких. Если бы не она, семейство Хванбо до сих пор было бы нежеланным гостем в
Сонгаке. Но благодаря ей всё изменилось. Теперь же Ук может беспрепятственно
посещать любой уголок столицы, и никто ему и слова поперёк не скажет. Он больше не
изгнанник. Он — любимый сын, которого император в любое время рад видеть во дворце.
И всё благодаря одному великодушному человеку — Хэ Мён Хи.
Восьмой принц Ван Ук горестно вздохнул. И почему Небеса так жестоки и несправедливы
к нему? Неужели он самый последний грешник на этой земле, что ему не положено даже
маленькой капельки счастья? Почему он не может просто жить вместе со своей
возлюбленной и ни о чём не беспокоиться? Зачем все эти трудности? Разве он
заслуживает их? Зачем?!
На душе у принца было так паршиво, что он уже готов был рухнуть на колени и
зарыдать, стеная в своей беспомощности. Ему уже было безразлично, что его кто-
нибудь увидит и что-то не то подумает. Он — тоже человек, ему тоже свойственно быть
слабым! Он не может безропотно сносить все удары жестокой судьбы. Нет, не может.
Это выше его сил… До чего же он жалок… Внезапно колени Ван Ука подкосились — и
принц уже готов был обессилено рухнуть на землю, если бы не обеспокоенный окрик
преданного слуги, заставивший его прийти в себя.
От одной мысли о том, что Су может грозить хоть малейшая опасность, четвёртого
принца Ван Со пробирал озноб. Он не может её потерять, только не её! Су —
единственная, кто способен исцелить его боль и заставить окружающий мир заиграть
множеством красок. Только рядом с ней солнце светит ярче, а пронзительные крики
дерущихся птиц превращаются в мелодию неземной красоты, которую способен услышать
лишь один Будда. Лишь рядом с Су сердце Со, измученное болью и страданиями,
оживало. Только рядом с этой удивительной девушкой, прекрасной, словно Небесная
Фея, принц мог почувствовать себя по-настоящему счастливым. И пусть его чувства к
ней для него самого ещё не вполне ясны — это не важно, он подумает об этом позже.
Главное, чтобы та, кто осмелилась перевернуть его мир вверх дном, была рядом.
Большего ему и не требовалось. За одну только лучезарную улыбку четвёртый принц
готов был положить весь мир к ногам Су. Лишь только ради её тепла и ласки он был
готов пойти на любые свершения. И не важно, сколько ему потребуется для этого
усилий, Ван Со сделает всё, чтобы его Су была счастлива.
Не было ни дня, чтобы Су не заставляла его удивляться. Принц уже и забыл, когда в
последний раз что-либо настолько повергало его в недоумение. Раньше ему даже
казалось, что уже ничто в этой жизни не способно застать его врасплох. О Небо, как
же он ошибался! Хэ Су — эта удивительная девушка, такая же непредсказуемая, как
морская стихия. За всё то время, что Со знал её, он никогда не был полностью уверен
в том, как она поведёт себя в следующий момент. Даже сегодня, когда Су обиделась на
него из-за какого-то раба, он и представить себе не мог, что она так внезапно
вернётся и обнимет его, чтобы унять его боль и придать ему душевных сил.
Эта девушка была особенной, совершенно ни на кого не похожей. Четвёртый принц Ван
Со очень сомневался, что если бы захотел, то смог бы найти хоть кого-то в этом
мире, похожего на неё. Хоть он никогда и не считал себя знатоком человеческих
сердец, в особенности женских, Со мог сказать с уверенностью, что Су разительно
отличалась ото всех. С самого первого дня она не испытывала ни крупицы страха при
виде его и никогда не смотрела на него с презрением. Даже когда она увидела его
лицо, её отношение к нему не изменилось. Она всё так же оставалась к нему добра,
даже если он и угрожал ей расправой, проверяя её храбрость на прочность. Только
лишь ей было под силу растопить его покрывшееся толстой коркой льда сердце, и
только лишь она одна смогла согреть его своим теплом. Су несомненно была
Посланницей Небес, любой другой девушке нечто подобное совершенно было не под силу.
Лишь та, кому благоволили сами Небеса, действительно могла сделать принца Ван Со
счастливым.
Но когда это касалось не только её, Су не могла безучастно стоять в стороне. Тем
более эти оскорбления были направлены и против того, кому она была стольким
обязана. У четвёртого принца Ван Со было поистине благородное сердце. Столько раз
он мог молча пройти мимо, и пальцем не пошевелив, чтобы помочь ей. Но будущий
император Кванджон оказался не таким холодным и эгоистичным, как его обрисовали
обозлённые на него историки. Ему было не всё равно, что случится с ней. Что-то
побуждало его о ней заботиться, и Хэ Су догадывалась, что это могло быть. Скорее
всего, это обыкновенная плата за её доброту. Судя по тому, как четвёртый принц
реагировал на её поведение, подобных вольностей в его присутствии ещё никто себе не
позволял. Но Су не принадлежала этому времени, потому и не обязана вести себя так,
будто играет чужую роль. Она такая, какая есть. И если кому-то не нравится, то она
никого не заставляет с ней общаться.
Однако принца Ван Со, похоже, очень даже привлекало её не свойственное остальным
поведение. Наверное, именно поэтому он ею заинтересовался и захотел узнать её
получше. Если так, то это и к лучшему. Если ей удастся сдружиться с будущим
Кванджоном, то она сделает всё, чтобы изменить его жизнь к лучшему и помочь ему
стать совершенно другим человеком, а не тем тираном, каким его заставила стать
жизнь. Хэ Су понимала, что если она слишком близко подпустит к себе четвёртого
принца, то уже сама не сможет его отпустить. Но ей не следует этого делать, иначе
её сердце будет неизменно разбито. Рано или поздно Ван Со придётся жениться
повторно, чтобы больше укрепить свою власть, а она не сможет делить его с другими
женщинами. Она не вынесет даже мысли о том, что его руки ласкают обнажённое тело
другой, и губы дарят неземные поцелуи не ей. А о том, что он может получать
удовольствие с другой, девушка даже думать боялась. Уж нет, пусть она задушит в
своём сердце ещё такие молоденькие росточки любви, чем потом всю жизнь будет
чахнуть в огромном дворце, изо дня в день проклиная себя за то, что вовремя не
одумалась и приняла неверное решение. Она не должна быть настолько безрассудной. А
помочь собственному народу можно и другим способом.
Тринадцатый принц облегчённо выдохнул только тогда, когда его четвёртый брат уже
вышел во двор и проворно поймал за рукав мимо пробегавшую с пустой корзиной в руках
Чхэ Рён. Что он говорил побелевшей как первый снег девушке, Бэк А уже не слышал. По
правде говоря, это его не особо-то и интересовало. Сейчас ему было необходимо
выяснить, что опять натворила его взбалмошная кузина, что он и сделал, поспешно
прикрыв за собой дверь.
При упоминании имени шестой кузины девушка заметно погрустнела и виновато опустила
голову. Она даже подумать не могла, что своим поведением навредит Мён Хи. Но что
она могла сделать? Нахамить четвёртому принцу, чтобы он не смел к ней прикасаться?
Она видела, какая боль стояла в его глазах, когда он, поддавшись порыву чувств,
крепко обнял её, не желая отпускать ни на мгновение. Разве она могла навредить
тому, кто так сильно нуждался в утешении? Да, это была её вина, что она первой
обняла его со спины. Но разве она могла иначе? Нет, на кону стояла жизнь Мо Ри — и
Хэ Су не простила бы себе, если бы с ним случилось что-то непоправимое. Она не
могла из-за глупости потерять того, кто искренне заботится о ней и единственный
знает её тайну. Теперь они крепко связаны друг с другом. И если раскроют одного,
другому вряд ли удастся отвертеться. Поэтому они не могут быть врагами. Они должны
быть на одной стороне.
— Мён Хи очень расстроится из-за того, что ты натворила, — продолжал свои нападки
тринадцатый принц, неторопливо приближаясь к кровати потупившей взор кузины, точно
грозовая туча, застилавшая ясное небо. — Её состояние может ухудшиться, ты хоть это
понимаешь?! — Его голос сорвался на крик. Бэк А уже практически себя не
контролировал. Ему хотелось вцепиться в плечи двоюродной сестры и серьёзно
посмотреть в её глаза. Он должен знать, что же на самом деле она задумала. Принц
Бэк А не мог ей позволить и дальше доставлять Мён Хи беспокойства. — И всё из-за
того, что ты обманула меня и попыталась заставить Ё ревновать, — сердито процедил
сквозь зубы он, нависнув над девушкой точно скала, в любую минуту грозившая
обрушиться. — Почему именно Со? Почему ты выбрала именно его, чтобы заставить Ё
ревновать? Почему?.. — Принц тяжело опустил руку на плечо Су, стараясь заставить её
посмотреть ему в глаза. — Почему ты молчишь? Отвечай!
— Я не хотела ничего плохого, — поникшим голосом проговорила девушка, подняв на
собеседника полные слёз глаза. — Я всего лишь подвернула ногу и…
— Это не оправдание! — бесцеремонно прервал её тринадцатый принц Бэк А, так и не
дослушав. — Даже если тебе нравится Ё — это не повод распалять вражду между
братьями…
— Да не нравится мне Ё, сколько раз тебе повторять?! — Теперь пришло время Су
раздражаться. Она с обидой заглянула в глаза раскрасневшемуся от негодования
кузену, крепко вцепившись в край покрывала. — В этом доме все, что ли,
сговорились?! Почему все так уверены, что я очарована третьим принцем? — Хэ Су
оскорблённо фыркнула, отворачиваясь. — Какого же все вы низкого мнения обо мне.
— Какая же ты упрямая, — досадливо вздохнул её собеседник, отведя взгляд. — Ты же
сама мне сказала, что любишь его. Даже не смей возражать, я прекрасно помню твои
слова. — В его глазах плескалось негодование. Как же он был наивен, когда поверил
этой хитрой лисе, что она так просто позабыла о своём увлечении. Она никогда ни от
чего так просто не отказывалась. И от Ё не откажется. Это слишком очевидно.
— Я не могла такого тебе сказать! — раздражённо бросила девушка, гневно сверкнув
глазами. — Я никогда…
— Ты сказала мне об этом в купальне, незадолго до Соллаля, — стиснул зубы Бэк А,
сетуя на её упрямство. — Я слышал это собственными ушами! Ты сама мне сказала об
этом.
— Я не говорила… — сердито выпалила девушка и тут же умолкла: она вспомнила, как её
предшественница действительно поведала об этом тринадцатому принцу. И почему она
такая невнимательная?! Как можно было позабыть о таком? Похоже, клеймо «безрассудно
влюблённой в третьего принца» будет преследовать её всю жизнь. — Это было ошибкой.
Мне никогда не нравился Ё.
— Что, что было ошибкой? — не желал униматься разгорячённый ссорой юноша. — То, что
я поверил тебе, будто ты забыла Ё. Вот что действительно было ошибкой! — гневно
бросил он, тяжело дыша. — Я больше никогда не поверю ни единому твоему слову, —
холодно проговорил он, крепко стиснув зубы, и стремительно бросился прочь.
— Бэк А, я говорю правду! — отчаянно крикнула ему вслед Хэ Су, из последних сил
пытаясь вернуть его доверие, и с силой вцепилась до побеления костяшек пальцев в
край одеяла. Она не может снова потерять того, кого не так давно приобрела. Как бы
то ни было, они — родственники, и не должны враждовать между собой. — Брат, я не
люблю третьего принца. Брат! — Девушка снова попыталась остановить вспыльчивого
кузена, но ничто не помогало. Тринадцатый принц практически достиг двери и уже
намеревался раздражённо пнуть её ногой, как Су с болью прокричала: — Я люблю
другого!
Тринадцатый принц обречённо выдохнул. Что ж, похоже, это действительно воля Небес,
раз он не может избежать встреч с четвёртым братом. И раз не только Сан Хи, но и Су
так привязана к Со, то больше он не может шарахаться от него как от Предвестника
Смерти. Теперь он просто обязан найти с ним общий язык, иначе эти двое просто
сведут его с ума. Принц Бэк А тяжело вздохнул и, несильно толкнув дверь, лицом к
лицу столкнулся с ошеломлённой Чхэ Рён, тащившей в руках деревянное ведёрко с
водой, половую тряпку и веник с совком.
Чхэ Рён бросила недоумённый взгляд вслед удалявшемуся лекарю и поспешно выбежала во
двор, стараясь поскорее убраться от покоев крайне странной сегодня госпожи как
можно быстрее. А то вдруг она опять наткнётся на ужасающего четвёртого принца и тот
вновь заставит её что-нибудь сделать для молодой госпожи. Постойте-ка… Девушка
внезапно споткнулась, едва не опрокинув на себя ведро с грязной водой. А Волк каким
боком оказался подле барышни Су? Она что, гарем себе завести решила? Почему возле
неё последнее время крутится столько принцев? Чхэ Рён раздражённо вздохнула,
досадуя, что так и не смогла ничего выяснить, и поспешно бросилась в направлении
кухни, нетерпеливо предвкушая, как с пристрастием будет допрашивать подруг, которые
уж точно должны знать, что в этом имении вообще происходит. Ведь, как говорится,
лучше слуг никто не знает, какие страшные тайны скрывают их хозяева.
Девушка никак не могла понять, что с ней в последнее время происходит. После столь
внезапного перемещения в прошлое она стала совсем на себя не похожа: откуда-то
взялась необычайная чувствительность и желание постоянно плакать из-за чёрствости
других. И это было очень подозрительным. Раньше Су считала себя эмоционально
устойчивым человеком и редко когда плакала по какому-либо поводу. Она всегда
старалась не принимать происходящее близко к сердцу, чтобы не повредить своему
здоровью. Девушка полагала, что никакие беды, ссоры и обиды не стоят и капли её
душевного здоровья, тогда почему же она должна обращать на них внимание?
Но это было давно, века назад, когда Су ещё была Ким Хе Ран и преспокойно жила в
своей эпохе, даже не подозревая, что однажды Всевышнему понадобится отправить её во
времена правления Тхэджо Ван Гона, легендарного основателя династии Корё. Теперь
же, очутившись в совершенно другой эпохе, о которой знала лишь понаслышке, девушка
стала вести себя совершенно иначе. Быть может, предпосылкой этому необычайному
путешествию стал её «разрыв» с любимым и трёхмесячная депрессия. Ведь именно тогда
она отчаянно жаждала своей смерти, не желая находиться в мире, утратившем для неё
всякий смысл. Любовь к одногруппнику Чхве Юн Чжэ в течение нескольких лет была для
Хе Ран смыслом жизни. Была тем единственным источником её сил, который заставлял её
самосовершенствоваться, с каждым днём становиться всё лучше и лучше для своего
возлюбленного. Но когда её сердце было безнадёжно разбито, тогда же иссяк и этот
некогда неисчерпаемый источник. Жизнь растеряла все свои краски, выгорев, словно
фотография под палящим солнцем. Тогда-то Ким Хе Ран, а теперь уже Хэ Су, и стала
чувствительной. Она всё ещё прекрасно помнила, какую боль ей приносил каждый день,
совершенно лишённый какого бы то ни было смысла. Но время шло, ни на секунду не
замедляя своего неудержимого бега, точно кристально чистая горная река,
направлявшая свои хрустальные воды с белоснежных горных вершин в глубокое синее
море, постепенно забирая с собой и душевную боль отверженной девушки. Но не успела
Су в полной мере насладиться пьянящим вкусом вновь обретённой любви к жизни, как
внезапно очутилась в Корё. И, похоже, не только её миссия была главной причиной
этого путешествия. Похоже, у Всевышнего были на счёт Хэ Су и другие планы. А вот
какие именно, девушка пока что так и не смогла понять.
Су уже свыклась с мыслью о том, что причиной её путешествия в Корё стала забота о
страждущем под гнётом ненасытных правителей народе. Но только это было основной
причиной или же есть ещё что-то, о чём она не знает? Су раньше об этом как-то и не
задумывалась. Ей было удобнее принять чужую версию происходящего, чем самой искать
ответ на бесчисленное количество не самых лёгких вопросов. Но теперь, лёжа в своей
комнате в тишине и тщетно пытаясь заглушить боль в ноге, девушка наконец-то
позволила себе задуматься об истинной причине своего пребывания в любимой эпохе.
Ещё с детства её привлекало всё, что так или иначе было связано с Корё. Хэ Су
любила смотреть исторические дорамы, повествовавшие о той далёкой эпохе, слушать
написанные в те времена песни и музыку, читать труды тех времён или же
повествовавшие о тех временах. Но до этого момента девушка даже не задумывалась о
том, откуда у неё такая тяга ко всему корёскому. Быть может, Всевышний ещё с самого
её рождения постепенно готовил её к этому судьбоносному путешествию. Но тогда
почему Он не позволил ей родиться во времена Корё, по какой причине Он перебросил
её из Кэсона ХХІ века в Сонгак Х века? В чём был смысл этой задумки? Не в том ли,
чтобы узрев истинное различие совершенно непохожих эпох, она, Су, вновь вернула
себе радость жизни? Чтобы, наконец, поняла, что были времена, когда людям жилось
гораздо сложнее, чем ей сейчас, а человеческая жизнь стоила дешевле медного цяня.
Девушка тяжело вздохнула. И почему она раньше об этом не подумала? Быть может,
именно поэтому в её новой жизни столько много трудностей. Скорее всего, именно по
этой причине она сейчас так страдает. Тогда… Тогда если она не начнёт с диким
остервенением цепляться за свою жизнь, станет ещё хуже. Кто знает, быть может,
принцесса Ён Хва настолько взъестся на неё из-за заступничества четвёртого принца,
что даже не погнушается подмешать ей яд в еду. Хэ Су решительно мотнула головой,
отгоняя мрачные мысли. Нет, так дело не пойдёт. Она должна следить за своим
здоровьем и больше не позволить никаким невзгодам выбивать землю из-под её ног.
Ведь если нервные срывы, ставшие частыми гостями за последние несколько дней, будут
и дальше продолжаться, то в скором времени Су либо умом тронется, либо, чего
доброго, загонит себя в могилу. Чего-чего, но вот лишаться рассудка, а тем более
помирать ей сейчас никак не хотелось. Она должна взять себя в руки и больше не
расстраиваться по пустякам. Да, это единственно правильное решение.
— Су, с тобой всё в порядке? — с порога бросил он, тяжело дыша, и сразу же кинулся
к кровати родственницы.
— Да, со мной всё хорошо, — проговорила девушка, приподнимаясь на локтях, и
удивлённо посмотрела на взъерошенного посетителя.
— Как твоя нога, не болит? — продолжал свои расспросы взволнованный восьмой принц
и, серьёзно посмотрев на собеседницу, тяжело опустился на край её постели. — Мо Ри
сказал, что ты подвернула ногу, когда расстроенной убегала от него.
— Вот как? — еле слышно пробормотала Хэ Су, мысленно благодаря преданного охранника
за то, что избавил её от лишних проблем. — Нога всё ещё болит и начала понемногу
отекать, — чуть громче добавила она, чтобы принц Ук всё-таки её услышал. — Думаю,
осмотр лекаря был бы как раз кстати.
— Не волнуйся, я как раз его привёл, — со слабой улыбкой заверил её он и сразу же
повернулся к распахнутой двери. — Лекарь Ли, проходите, пожалуйста, — обратился Ван
Ук к только что появившемуся в дверном проёме пожилому мужчине, сделав приглашающий
жест рукой.
Теперь для молодой госпожи, гостьи из далёкой эпохи, стало совершенно ясным, чем
для неё обернулось внезапное расставание со своим миром. Всё это время её душа
отчаянно стремилась вернуться в ХХІ век, и все её безрезультатные потуги выливались
в постоянные эмоциональные срывы хозяйки и ухудшение её общего состояния. Если так
и дальше будет продолжаться, то Хэ Су расстанется с жизнью и потеряется в
безграничном небытии, так и не найдя способ вернуться домой. Но разве она может
позволить этому произойти? Всевышний милостиво позволил ей обрести новую жизнь, а
она так безрассудно отказывается от этого бесценного дара. Су следует отпустить
прошлое и позволить себе жить настоящим, иначе она бесцельно растратит драгоценное
время. Девушка решительно сжала кулаки. Она непременно должна задержаться в этом
мире ровно на столько, сколько ей будет позволено. И не важно, что это будет
невыносимо сложно. Хэ Су не одна. У неё есть преданные друзья, с помощью которых
она справится со всеми неприятностями. У неё есть тот человек, который заставляет
её сердце биться сильнее, возвращая ему тягу к жизни. Если она действительно хочет
прожить счастливую жизнь, то непременно должна позволить себе любить. Четвёртый
принц не похож на того, кого интересует исключительно её тело. А если она
действительно в нём не ошиблась, то он не из тех, кто станет бессовестно играть её
чувствами, а затем, вдоволь наигравшись, не колеблясь забудет её. И какой бы
нереальной не казалась Су её любовь к будущему Кванджону, она должна дать ей шанс
на существование. И не важно, к чему это приведёт. Она должна жить так, словно этот
день — её последний. Иначе она никогда так и не станет счастливой.
— Принц Ук! Если вы сейчас же не проводите господина лекаря к Мо Ри, я сделаю это
сама!
— Я попрошу служанку показать вам путь, — сразу же очнулся, будто бы от тревожного
сна, восьмой принц и, положив рецепт чая на стол, подошёл к пожилому мужчине.
— Пойдёмте, лекарь Ли, — он сделал приглашающий жест в сторону двери и первым вышел
из покоев своей родственницы. Лекарь Ли Су Ро лишь слабо кивнул и степенно
последовал за ним, плотно закрыв за собой дверь.
— Су, как ты себя чувствуешь? — с порога начал он, поспешно закрыв за собой дверь,
и торопливо направился к её постели. — Тебе уже лучше?
— Я пытаюсь заснуть, разве вы не видите? — сонно пробурчала девушка, всеми силами
стараясь избежать утомительных расспросов и нравоучений. — Лекарь Ли сказал, что
мне нужно отдыхать. Давайте поговорим об этом позже.
— Су, я не могу ждать так долго, — настойчиво проговорил принц Ван Ук и тяжело
опустился на край её постели. — Ты должна рассказать мне всё, что с тобой произошло
за последнее время. Почему у тебя такое ужасное состояние духа?
— Давайте поговорим об этом в другой раз, — снова пробубнила Хэ Су, не открывая
глаз. — Я ужасно хочу спать.
— Су, пойми, я должен знать, что с тобой, чтобы суметь тебе помочь, — продолжал
настаивать на своём принц и крепко сжал её руку в своих ладонях. — Скажи, это как-
то связано с Со?
— Причём здесь четвёртый принц? — недовольно буркнула его собеседница и поспешно
высвободив из его хватки левую руку, сразу же запрятала её под одеяло. — Он здесь
совершенно не причём.
— Но разве не по его вине тебя одолевали дурные сны после Соллаля? — устало
вздохнул Ван Ук, стараясь успокоить свою разбушевавшуюся совесть. Ах, если бы он
тогда вовремя подоспел, ничего бы этого не случилось: Су не пришлось бы лицезреть
убийство и её не одолевали бы кошмары.
— Вы про ту ночь в лесу? — недовольно поморщилась девушка, не желая ворошить
прошлое.
— Да, — коротко кивнул Ук, не сводя с неё глаз.
— Я сама виновата, что погналась за тем шутом и попала в ловушку, — сонно
пробормотала она и повернулась на другой бок, спиной к собеседнику, стараясь таким
способом заставить назойливого принца оставить её в покое. — И принц Со здесь
совершенно не причём. Он спас мне жизнь, за что я ему очень благодарна.
— Как ты оказалась в том лесу? — никак не желал униматься непонятливый принц Ван
Ук. — Зачем ты туда пошла?
— Ваше Высочество, — Хэ Су вновь повернулась к восьмому принцу лицом и внимательно
на него посмотрела, — вы действительно хотите, чтобы меня снова начали мучить
кошмары?
— Нет, я не это имел в виду, — наконец сообразил Ук и обеспокоенно посмотрел на
собеседницу. — Я просто хотел узнать причину твоей душевной тоски.
— Тогда не доставайте меня подобными расспросами перед сном, — недовольно буркнула
девушка, закрывая глаза. — Лекарь Ли сказал, что мне нужен покой. Поэтому, будьте
так добры, обеспечьте мне его хотя бы до завтрашнего утра.
— Хорошо, — наконец сдался настырный принц и устало выдохнул, поднимаясь с кровати.
— Я позову служанку, чтобы она меняла тебе повязки и следила за твоим
самочувствием.
— Ладно, — устало хмыкнула Хэ Су и, вновь повернувшись к назойливому собеседнику
спиной, начала проваливаться в сон.
Гора Ёнсу (용수산) – гора, расположенная в южной части Кэсона, провинция Хванхэ-
Намдо (Южная Хванхэ). Также неподалёку от неё расположен дворец Кэпхун (개풍군),
возведённый во времена Чосона. Высота горы составляет 178 м. На её южном склоне
находятся гробницы Чонджона (고려 정종) и Синджона (고려 신종), построенные во времена
Корё.
Су Хён до жути боялась предательства. Именно по этой причине она вот уже три года
никого не подпускала к себе слишком близко. У неё даже подруг здесь, в резиденции
принца Ван Ука, никогда не было. Она старалась со всеми поддерживать хорошие
отношения, однако никому по-настоящему не доверяла. Поначалу Су Хён даже не
поверила в то, что её молодая госпожа Хэ Су изменилась. Однако, понаблюдав за ней
какое-то время, девушка поняла, что совершенно не знает этого человека. Госпожой Су
словно овладел добрый дух, который стал вести её по совершенно иному пути. И это
подарило Су Хён надежду. Ей было радостно думать о том, что молодая госпожа
изменилась, стала более вдумчивой и внимательной к окружающим. Она даже назвала её,
простую служанку, своим другом. И Мо Ри тоже. Госпожа Хэ Су сказала, что и он — её
друг. И раз даже сама госпожа оказала ему столь высокое доверие, то и она, Су Хён,
может довериться ему. Она была в этом полностью уверена.
Девушка в очередной раз сдавленно всхлипнула, зажимая себе рот ладонью, чтобы
ненароком никто не услышал её рыданий. По её щекам неудержимым потоком струились
слёзы, а в груди бушевало неугасимое пламя. Су Хён казалось, что эта нестерпимая
боль, поразившая всё её существо, окончательно уничтожит её, если здоровью Мо Ри
грозит хоть малейшая опасность. Раньше девушку это совершенно не беспокоило. Она
только и мечтала о том, как бы поскорее избавиться от надоедливого мальчишки. Но
теперь, когда она узнала что он за человек, увидела, насколько он предан молодой
госпоже, Су Хён больше не могла оставаться к нему равнодушной. Мо Ри всегда
заботился о ней, а она ничего, совершенно ничего не сделала для него. И теперь ему
плохо, а она даже не знает, как ему помочь, как избавить от той боли, что поразила
его. Однако девушка знала точно: она готова дежурить у постели Мо Ри денно и нощно,
только бы знать, что с ним всё в порядке, что его здоровью ничего не угрожает. Она
будет заботиться о нём столько, сколько потребуется, только бы снова увидеть его
очаровательную улыбку, услышать его заразительный смех и ощутить его мимолётное
прикосновение к своей руке.
Какой же чёрствой она была всё это время! Мо Ри столько сделал для неё, а она лишь
снова и снова причиняла ему боль, отвергая его чувства. До чего же она была с ним
жестока! И вот теперь, когда здоровье Мо Ри в опасности и пока неизвестно, сможет
ли он вообще оправиться после неудачного падения и вернуться к нормальной жизни,
она должна быть рядом с ним. Теперь Су Хён поняла, насколько ей дорог этот
докучливый мальчишка.
У неё до сих пор не уходило из головы то, каким слабым и беззащитным он показался
ей сегодня, когда она с лекарем Ли возвращалась к молодой госпоже. Мо Ри едва стоял
на ногах, поддерживаемый двумя крепкими парнями, слугами Его Высочества. Су Хён не
могла видеть его таким. Это причиняло ей ужасную боль. Хоть восьмой принц и уверял
её в том, что с Мо Ри ничего страшного не произошло и что он скоро поправится, но
она очень боялась, что это не так. Какая-то частичка Су Хён очень хотела верить
утешительным словам Его Высочества, но в то же время девушка очень боялась, что с
её докучливым ухажёром могло случиться что-то непоправимое. Она даже должна была на
время забыть о своей дорогой госпоже, ведь о ней есть кому позаботиться, а о Мо Ри
может никто и не вспомнить. И чтобы этого не произошло, она должна быть рядом с
ним. Да, должна. Иначе…
— Дочка, помоги мне подняться, — раздался спокойный голос пожилого лекаря, отвлекая
Су Хён от невесёлых мыслей. Она недоумённо воззрилась на протянувшего к ней руку
старичка и тут же поспешила помочь ему подняться с расстеленной на полу постели Мо
Ри.
По причине того, что Мо Ри не был знатного происхождения, его кровать также была
самой обыкновенной. Да и назвать её кроватью, по правде говоря, довольно сложно.
Всего лишь тюфяк, набитый соломой, конопляное одеяло да деревянный брусок вместо
подушки — вот и вся постель. Это только благородным господам позволено опочивать на
деревянных резных кроватях, а простолюдины вынуждены спать на чём придётся.
— Лекарь Ли, как он? — надтреснутым голосом проговорила Су Хён, с трудом сдерживая
слёзы, и преисполненными надежды глазами неотрывно смотрела на пожилого мужчину.
— С ним же всё будет хорошо, правда?
— Не волнуйся, дочка, его ушиб не серьёзен, — успокаивающим тоном проговорил он и,
сочувственно сжав её плечо, отвёл на некоторое расстояние от расстеленной на полу
постели своего пациента. — Мо Ри всего лишь нужен покой и правильное лечение. Я дал
ему сонного порошка, чтобы он побыстрее смог восстановить свои силы и стать менее
чувствительным к боли, — на мгновение Ли Су Ро умолк, подбирая нужные слова. — В
отличие от незначительного недуга госпожи Су, его ушиб более серьёзен — и тут с
одними травами да мазями не справишься. Ему поможет только акупунктура, —
проговорил он, досадливо покачав головой. — Но, к сожалению, я не сведущ в этой
области. Поэтому тебе следует обратиться к более искусному мастеру. — Лекарь
пристально посмотрел в глаза собеседницы, будто проверяя, внимательно ли она
слушает его. — Тебе следует отыскать Ан Хи Бона. Он, насколько мне известно, мастер
своего дела. Талантливее акупунктурщика не сыщешь и во всём Корё! — Лекарь Ли Су Ро
восторженно воздел руки к небу, тем самым подтверждая свою уверенность в
превосходных лекарских способностях сотоварища.
— Лекарь Ан Хи Бон? — недоверчиво осведомилась Су Хён, ещё раз проверяя, правильно
ли она запомнила имя.
— Да, он самый, — согласно кивнул Су Ро, поглаживая свою поредевшую бородку. — Он
намного моложе меня, но своё дело хорошо знает. Ты можешь найти его скромную хижину
на горе Ёнсу, что на юге столицы, — любезно пояснил он, отвечая на молчаливый
вопрос собеседницы. — Хи Бон — отшельник, любит спокойную и размеренную жизнь, но в
помощи нуждающемуся никогда не откажет. Если его поуговаривать немного, он даже на
месяцок согласится перебраться в резиденцию Его Высочества.
— А почему… на месяц? — с запинкой переспросила девушка, боясь услышать самое
плохое. — Неужели всё настолько серьёзно?
— Поверь, дочка, Ан Хи Бон — мастер своего дела, — наставительно поднял палец
пожилой лекарь. — Лечение ушиба колена благодаря его умениям может занять гораздо
меньше времени, чем одними травами. А теперь потрудись немного, — он серьёзно
посмотрел на собеседницу, вновь одевая маску бесстрастности. — Принеси льняное
полотенце и холодной воды. Это поможет снять отёк и уменьшить боль. И поторопись —
нельзя терять много времени, — спокойно предупредил он и, повернувшись к
ошеломлённой Су Хён спиной, мерным шагом направился к столу. Взяв кисть и бумагу,
лекарь Ли Су Ро принялся что-то старательно писать.
— Эй, смотри куда летишь! — возмущённо бросила Чхэ Рён, с трудом удерживая
равновесие после столкновения с пронёсшейся мимо неё, словно вихрь Су Хён. Однако
та даже не обернулась, неуклонно продолжая двигаться к своей цели. — Вот же метёлка
дрянная, — зло бросила девушка, брезгливо отряхивая с одежды несуществующую пыль.
— Носится здесь как ошпаренная курица, небось за чем-то для своей бесстыжей госпожи
побежала.
— И всё-таки я не верю, что госпожа Су на такое способна, — возразила её
собеседница, пропустив издёвки мимо ушей. — За последние несколько дней она очень
изменилась. И даже попросила прощения у Пан Уль и остальных прислужниц за свою
резкость и жестокость, — доверительно понизила голос она, словно опасаясь, что её
могут услышать.
— Бо Дыль, — возмущённо воззрилась на неё Чхэ Рён, досадуя на её неосведомлённость.
— Ты же служишь здесь не первый год и должна понимать, что люди ни с того ни с сего
так внезапно не меняются. Госпожа наверняка что-то скрывает, вот и старается быть
такой добренькой, чтобы никто ничего не прознал о её порочной натуре, — с упрёком
бросила она, досадливо взмахнув руками. — Я служу ей вот уже третий год с того
самого момента, как госпожа Хэ привела её сюда. Как ты думаешь, мне ли не знать,
какова она на самом деле?
— Чхэ Рён, — досадливо поджала губы её собеседница. — Хоть ты и служишь здесь
несколько лет, но ничего так и не поняла.
— Это чего ещё я не поняла?! — возмущённо подбоченилась та, с вызовом глядя на Бо
Дыль. — Я здесь уже достаточно давно, чтобы выучить абсолютно все правила этого
дома.
— Разве? — скептически приподняла бровь её подруга, не желая сдаваться. — Тогда
тебе должно быть хорошо известно, что прилежные прислужницы не должны сплетничать о
своих господах. Потому что добром это не кончится, — она строго посмотрела на
собеседницу и молча направилась в сторону склада, сердито поправив зажатое под
мышкой лукошко для риса.
— Да кто этого сейчас придерживается?! — раздражённо бросила ей в след Чхэ Рён и
гордой поступью направилась в сторону кухни. — Не пойман — не вор. Можно подумать,
ты настолько свята, что никогда ни о ком не сплетничала. Тоже мне бодхисаттва
нашлась, — презрительно фыркнула она, досадливо пнув ногой так некстати попавшийся
ей на пути камень. — Ну и ладно. Пойду поделюсь новостями с теми, кто не настолько
скучный, как ты, — раздражённо буркнула себе под нос девушка и, приблизившись к
нужному ханоку, резко дёрнула за кольца двустворчатые двери, распахивая их настежь,
и радостно прокричала с порога: — Девчата, вы ведь уже слышали, что сегодня было?
Вы не поверите, столько всего произошло, а вы до сих пор ничего не знаете!
— Ты о чём? — с пренебрежением посмотрела на неё Юн А, служанка принцессы Ён Хвы,
нехотя отрываясь от своего занятия. Она как раз выбирала спелую хурму для принцессы
и внезапное появление Чхэ Рён, поднявшей в кухне такой гвалт, словно произошло
нечто невероятное, её нисколько не заботило. Прислужница Её Высочества затеяла этот
разговор лишь для того, чтобы поставить на место надоедливую выскочку. Чтобы впредь
не мнила себя всезнающей шаманкой.
Деревянная рыба (목탁) – деревянное било в форме рыбы или безногого краба, на
котором в буддизме отбивается такт при чтении молитв.
С головой погрузившись в свои мысли, четвёртый принц Ван Со пустил свою гнедую
кобылку неспешным шагом, позволяя ей самой выбирать, каким путём возвращаться во
дворец. Его совершенно не интересовало, с каким животным страхом и отвращением на
него таращились горожане, стараясь поскорее убраться с его пути. Хоть он и не нёсся
во весь опор по узким улочкам, как часто любил это делать, однако народ по-прежнему
продолжал его избегать. Никому не хотелось оказаться под копытами его скакуна.
Каждый слишком дорожил своей жизнью и здоровьем, чтобы лишний раз испытывать судьбу
и гневить взбалмошного четвёртого принца. Им было намного легче поскорее освободить
дорогу, а потом полдня призывать проклятия на голову проклятого принца, чем
потребовать от кровожадного Волка хоть малейшего уважения к себе. Всем слишком
хорошо было известно, что власть имущих редко беспокоят проблемы и неудобства
простых смертных. Оттого-то горожане и предпочли молча убраться с дороги, чем иметь
дело с четвёртым принцем, заставлявшим стыть в жилах кровь.
Однако принцу Ван Со не было до этого никакого дела. Сейчас его мысли занимало
совершенно другое: как бы проучить опрометчивого девятого братца и научить его
следить за своим языком. Со уже привык слышать в свой адрес всевозможные колкости,
на которые только были способны его недоброжелатели, однако он не мог стерпеть ни
единого оскорбления, произнесённого в адрес Хэ Су. Эта девушка слишком много
значила для него, чтобы позволить кому бы то ни было поносить её на чём свет стоит
и уж тем более причислять к сословию кисэн. Она явно заслуживала лучшего. И уж если
на то пошло, так это его вина, что его недалёкие братья сочли её легкодоступной. А
раз так, то именно он должен преподать им незабываемый урок, дабы навсегда
заставить их умолкнуть. И первым, кто испробует чашу его гнева будет расчётливый
братец Ван Вон.
Хоть четвёртый принц и не был знаком со своим девятым братом достаточно хорошо,
однако тех редких наблюдений за его поведением Ван Со было вполне достаточно, чтобы
определить главную черту характера брата — расчётливость. Девятый принц Ван Вон
никогда и ничего не делал просто так. Он всегда тщательно подсчитывал прибыль и
расходы того или иного предприятия. И если расходы превышали доход, то принц Вон
никогда не брался за подобное дело. Именно поэтому он долгие годы и оставался в
тени третьего принца Ван Ё. Однако Со прекрасно понимал, что стоит ветру
перемениться, как Вон без колебаний предаст Ё и переметнётся к наиболее выгодному
партнёру. И четвёртый принц ни за что не хотел бы иметь таких союзников.
Четвёртому принцу Ван Со было довольно непривычно заботиться о ком-то, кроме себя,
Сан Хи и своей дорогой матушки. Однако с появлением одной бойкой девицы вся его
жизнь пошла кувырком. Все хорошо знакомые и привычные вещи в одно мгновение стали
такими далёкими и непонятными, а всё, что казалось пугающим и неизведанным, вдруг
стало таким понятным и привычным. И всё благодаря одному человеку — Хэ Су. Она
ворвалась в его жизнь подобно урагану, заставив сердце трепетать, как полощущийся
стяг на ветру. Только благодаря ей он начал замечать страдания и нужды других
людей. Лишь она открыла ему, что даже в слугах может быть что-то хорошее. Правда,
Ван Со ещё не успел понять, что именно Су нашла в том Мо Ри. Но у Со ещё достаточно
времени, чтобы разузнать, что в этом надоедливом охраннике так заинтересовало саму
Небесную Фею.
Отныне четвёртый принц Ван Со был уверен, что больше не один. Теперь у него есть
преданный человек, к которому он всегда может прийти за утешением и обязательно
получит исцеление. Отныне у него есть та, кто принимает его таким, какой он есть. И
она искренне беспокоится о нём. Единственная во всём мире. Её привлекает не
богатство и статус принца, сына двух могущественных семей. Её завораживает всё то
хорошее и доброе, что таится в его почерневшем от тоски и несправедливости сердце.
И только ради неё он готов позволить всему этому жить. Со был готов совершить
невозможное, только бы иметь возможность всегда быть рядом с Су и называть её своим
человеком. Быть уверенным, что она принадлежит только ему, что она — полностью его
человек.
«Подожди немного, Су, — ласково улыбнулся своим мыслям принц Ван Со, — и я повергну
всех твоих врагов, и заставлю весь мир склониться у твоих ног».
Четвёртый принц Ван Со слабо толкнул пятками свою гнедую кобылицу в лоснящиеся
бока, понуждая её ускорить шаг и поскорее въехать в видневшиеся вдалеке ворота
дворца Манвольдэ. Сейчас главной задачей для принца было посетить дворец Хёнток и
отыскать утратившего бдительность девятого братца. Но всё же важнее всего сначала
проститься с седьмым братом Ван И, а потом уже девятого заставить платить по
счетам. Именно поэтому, когда перед Со распахнулись тяжёлые створки главных ворот,
он поспешно спешился и стремительным шагом направился во дворец Мудрости и Доброты,
оставив лошадь на попечение дворцовой стражи.
Когда Ван Со приблизился к главным воротам дворца Хёнток, они были распахнуты
настежь. К верхней перекладине был подвешен зажжённый бумажный фонарик с иероглифом
«скорбь», а также вывешен широкий лист белой бумаги с одним единственным иероглифом
«траур». Но даже и без этих оповещавших о невосполнимой утрате надписей было
понятно, что во дворце царили скорбь и уныние. Едва Со успел переступить порог
погрузившейся в траур резиденции седьмого принца, ему в лицо сразу же пахнул
тяжёлый запах благовоний, которые воскурялись исключительно по случаю траурных
событий.
Четвёртый принц болезненно поморщился. Только один раз в жизни ему доводилось
вдыхать этот тягучий аромат, оповещавший о прерванной жизни, когда умер его шестой
брат Ван Чхи. Принц Ван Со никогда не забудет этого удушающего запаха, ведь сразу
после оповещения о кончине Чхи его сослали в тот треклятый Шинджу. А теперь этот
тяжёлый запах оповещал его о смерти И. Что же на этот раз уготовано ему судьбой?
Очередная ссылка в Шинджу или же вынужденное расставание с Су? Нет, нет,
невозможность видеться с Су для него равносильна смерти. Со решительно мотнул
головой, отгоняя тягостные мысли. Он не может думать о разлуке с Су, когда только
обрёл её. Нет, это неправильно. Ему нужно сосредоточить свои мысли на прощании с
уже вторым братом, который так и не дожил до семнадцатилетнего возраста.
Седьмой принц Ван И был младше Ван Со всего лишь на шесть месяцев, но покинул этот
мир гораздо раньше его. Со не знал, сколько ему ещё отмеряно судьбой, однако пока
ещё не собирался пересекать реку Самдонэ, как это сделал его седьмой брат. Хоть он
и не был хорошо знаком с И, однако ему было известно, что тот был очень предан
наследному принцу, в отличие от своего младшего братца, Ван Вона. Наверняка сейчас
наследный принц больше всех скорбит о потере преданного союзника.
Пока Со исподволь рассматривал присутствующих, ища глазами девятого брата Вона, Чжи
Мон и ещё несколько служанок принялись совершать в честь покойного подношения. За
толпой народа четвёртому принцу не было видно, какие именно дары подносились телу
Ван И, однако это его и не особо интересовало. Принцу Ван Со было необходимо найти
девятого братца, а не глазеть на подношения. Поэтому он чуть ближе подошёл к
собравшимся, двигаясь всё так же бесшумно, и принялся внимательно вглядываться в
толпу.
Гораздо облегчило его поиски то, что после совершения подношений и чтения молитв
приглашённым буддийским монахом многие женщины опустились на колени, оплакивая
умершего. Их надрывный плач заглушал даже молитвы монаха, постоянно ударявшего в
деревянную рыбу, отчего Ван Со ужасно захотелось закрыть уши руками. Однако он
заставил себя терпеть. Самое главное сейчас — это отыскать Вона. Четвёртый принц
ещё раз огляделся и наконец увидел подле Ён Хвы, Ука и Ё разыскиваемого им брата.
На мгновение на его лице засияла победная улыбка, но тут же исчезла, когда в его
сторону повернулась императрица Чжи На, одарив его преисполненным ненависти взором.
На её лице не было и малейшего признака скорби. Она пришла сюда лишь для того,
чтобы отвести от себя всякое подозрение в причастности к смерти седьмого принца.
— Поговаривают, что тот, кто не испугается и всю ночь проведёт в молитве подле тела
усопшего брата, — заговорщицким тоном проговорил четвёртый принц, чуть ближе
наклонившись к перепуганному брату, — будет щедро вознаграждён духом умершего
неземными богатствами, — он намеренно умолк, чтобы заглянуть в глаза
заинтересовавшемуся его словами принцу Вону. Разглядев в них зарождавшийся азарт,
принц Со продолжил: — Люди говорят, что за храбрость и заботу духи умерших могут
открыть живым родственникам, где хранятся бесценные сокровища.
— Это правда? — недоверчиво осведомился девятый принц, горящими глазами уставившись
на старшего брата.
— Раз так говорят, то должно быть так, — неопределённо передёрнул плечами Со,
выпустив локоть собеседника и отходя в сторону. — Если ты достаточно смел, то
можешь сам в этом убедиться. Иначе твоей матушке придётся всю ночь не сомкнуть
глаз.
— Что вы, брат, — поспешно отмахнулся Ван Вон, мигом воспылав жаждой к обогащению.
— Ради почтения памяти моего дорогого старшего брата И я и не на такое готов
пойти, — добавил он со счастливой улыбкой.
Самым бесценным в мире сокровищем для Вона всегда были деньги, земли и шелка. Ради
всего этого он готов был пойти на самые отчаянные поступки. Если была хоть малейшая
возможность сорвать немалый куш, и для этого были все необходимые условия, девятый
принц никогда не сомневался, стоит ли ему вообще браться за подобное предприятие
или же нет. Он всегда был убеждён в том, что нельзя упускать ни малейшую
возможность обогатиться, иначе однажды можно потерять даже то, что имеешь. Оттого
его все и считали самым успешным дельцом столицы, чем принц Ван Вон очень гордился.
Вот и сейчас он не может упустить прекрасной возможности получить значительную
выгоду.
Принц Ван Вон резко встряхнул головой, стараясь отогнать постепенно одолевавший его
сон. Сколько он пробыл в покоях усопшего брата, принц не знал, однако ему казалось,
что прошла уже целая вечность. На улице давно уже стемнело, а постоянно
свирепствовавший ветер, неистово завывал и непрестанно ломился в окно. Поначалу Ван
Вона это жутко пугало, но как только он понял, что это всего лишь ветер, то совсем
перестал обращать на него внимание. Ему и так было жутко от мысли о том, что рядом
с ним лежит покойник, который может подняться в любой момент и заговорить. Однако
он должен побороть свой страх, иначе награды ему не видать. А если нет награды, то
и нет никакого смысла в его ночном дежурстве.
Дикий ужас сковал его тело и выгнал все мысли из головы, когда кто-то тяжело
опустил ледяную руку ему на спину. По телу принца Ван Вона молниеносно пробежал
пронизывающий холод. Принца ещё сильнее затрясло, он готов был завизжать от ужаса,
однако голос отказывался ему повиноваться — он просто исчез. Повисла звенящая
тишина. Воздух резко уплотнился, отчего Вон начал задыхаться. Он отчаянно попытался
вдохнуть, но ничего не получалось. Паника овладела им. Ему жутко захотелось
сорваться с места и бежать куда глаза глядят. Да хоть в окно, лишь бы спасти свою
жизнь. Девятый принц резко дёрнулся, однако пребывавшая на его спине ледяная рука
не давала ему пошевелиться, точно пригвоздив его к стене.
— Во-о-он, — тихий вкрадчивый голос, казалось, проникавший в саму суть принца Ван
Вона, чуть ли не отделял мышцы от костей. — Вон, посмотри на меня. Посмотри, я твой
брат, — настойчиво требовал загробный голос, отчего Вону стало не по себе. Он был
настолько пугающим, будто одновременно кричало бесчисленное множество духов, и в то
же время не было слышно ни одного. Вон задыхался, его бил озноб. Лёгкие горели как
раскалённая добела сталь. — Брат! Взгляни же!
Призрак железной хваткой вцепился в воротник девятого принца Ван Вона и мощным
рывком поставил юношу на ноги. Судорожно ловя воздух ртом, принц задрожал как
осиновый лист, всё так же боясь открыть глаза. Он едва держался на ногах и если бы
не сильные руки призрака, он точно бы обессилено рухнул на пол и потерял сознание.
На мгновение принцу Ван Вону показалось, что он видит перед собой четвёртого брата
Ван Со. Но как только призрак снова вздёрнул его на ноги, Вон понял, что ошибся.
Его четвёртый брат всегда закрывал левую часть своего лица металлической
полумаской, лицо же призрака было полностью открыто и навевало дикий ужас. Даже сам
Волк не мог быть настолько ужасающе прекрасен. До отвращения. Его лицо походило на
погребальную маску, на которой застыла гримаса боли. Это существо явно не могло
принадлежать миру живых, оно, несомненно, вернулось с того света. Чёрные,
прожигающие душу, глаза порождали в девятом принце животный страх. А удушающее
зловоние смерти, исходившее от духа, вызывало приступы тошноты.
Ван Вон уже не контролировал себя. После очередной встряски что-то шипевшего ему
прямо на ухо призрака он разрыдался, моля того о пощаде. Из-за бившей набатом в
виски крови он уже ничего не видел и не слышал. Волоски на его руках встали дыбом,
а по спине пробежал обжигающий кожу мороз. Девятый принц задыхался от рыданий, то и
дело лепеча себе под нос извинения. Он уже чувствовал, как костлявая рука смерти
запустила когти в его душу и настойчиво тянет её наружу. Принца Вона с головой
захлестнул животный страх за свою жизнь. Он со всей силы вцепился в жилистые руки
духа и, сходя с ума от страха, попытался отбросить от себя выходца с того света.
— Я жить хочу! — что было мочи завопил принц Ван Вон, отчаянно пытаясь
освободиться, однако призрак держал его слишком крепко. — Отпустите меня!
Отпустите, я сделаю всё… Сделаю всё, только позвольте мне жить, — задыхаясь от
ужаса и рыданий, умолял он.
— Что ты можешь предложить мне ценнее своей печени? — обдал его могильным холодом
вкрадчивый, леденящий душу голос. А затем раздался такой пронзительный вой, что
волосы на затылке у девятого принца Вона встали дыбом, а сердце мгновенно застыло в
груди.
— Я сдела-аю… всё, что прикажете… — с трудом выдавил из себя принц, каменея от
страха. — Т-только п-поща-адите!..
— Всё, говоришь? — зловеще протянул призрак, смакуя каждое слово, и опасно замерцал
алым. Ван Вон похолодел от ужаса и с трудом кивнул, не доверяя своему голосу.
— Тогда не смей причинять вреда Хэ Су, — сквозь зубы прошипел принцу на ухо дух
таким тоном, что у того сердце сжалось от страха — и он потерял сознание, обмякнув
в когтистых руках хыпхёльгви.
P.S. Не смущайтесь названием этой части: оно ничего плохого не значит. А теперь,
мои дорогие, давайте приступим к примечаниям:
Сосыль дэмун (소슬 대문) – главные ворота, возвышающиеся над каменным забором,
ограждающим корейские традиционные дома.
Четвёртый принц Ван Со чувствовал себя полностью опустошённым. Он брёл по безлюдным
анфиладам дворца Манвольдэ, совершенно не разбирая дороги, просто шёл вперёд,
словно во сне. Сколько времени он уже скитался по этим бесконечным, окутанным
ночной мглой тхвинмару, принц Со не знал. Час, два, а может больше — он совершенно
потерял счёт времени. Небо заволокло чёрной непроницаемой пеленой, отчего на душе у
Ван Со становилось ещё тоскливее. Где-то на вершине дворцовой стены на ветру
неровно дрожало пламя факелов, отбрасывая слабые неровные отблески на спящий
дворцовый город. Вокруг бушевал ветер, поднимая клубы пыли вперемешку с мелким
мусором и разнося их по пустынному двору.
Перепуганное, побледневшее лицо Вона снова и снова появлялось перед его внутренним
взором, заставляя Ван Со чувствовать себя ещё хуже. А жалобные мольбы девятого
брата о пощаде, нагоняли на четвёртого принца такую тоску, что ему хотелось
подвывать в такт свирепствовавшему ветру. Со протяжно вздохнул. И почему всё это
происходит именно с ним? С каких пор он стал таким мягкосердечным? Он же не лишил
брата жизни, а всего лишь как следует проучил… напугав чуть ли не до смерти. И что
с того? Вон сам виноват в случившемся. Если бы не Су, кто знает, что бы он,
четвёртый принц Ван Со, сделал с ним в порыве ярости? Принц криво усмехнулся. Если
бы не Су, он бы не погнушался обагрить свой клинок кровью брата, наверное. Но для
этого Вону следовало бы разъярить его как следует. И тогда бы в ход пошли не
дурманящие травы, которые Со прикупил ещё в Шинджу, и не шкура медведя с маской
какого-то демона и разрисованный фонарь, позаимствованные из личной коллекции
покойного седьмого брата, а кое-что похуже. Похуже?..
Принц Ван Со яростно замотал головой, отгоняя тягостные мысли. Давно у него на душе
не было так паршиво. То ли это оттого, что тягучий аромат благовонной палочки
задурманил и ему голову, то ли оттого, что он слишком долго не видел Су. От мысли о
том, что его драгоценная жемчужина сейчас совсем одна, да ещё и с повреждённой
ногой, у четвёртого принца защемило в груди. Хватит! Он уже достаточно нашатался по
бескрайним лабиринтам дворца и наистязал свою душу на тысячу лет вперёд, так зачем
же ему и дальше продолжать свои мучения? Зачем измываться над собой? Ради чего?
Достаточно! Он и так слишком много перетерпел за свои неполные семнадцать лет, что
даже лютому врагу не пожелаешь. Но отныне у него есть та, кто примет его таким,
какой он есть, ласково улыбнётся и заберёт всю его боль одним нежным прикосновением
шелковистых пальчиков к его огрубелой ладони. Та, кого он подсознательно искал всю
свою жизнь, кого так внезапно обрёл и кого ни за что теперь не отпустит. Он будет
беречь её как самое бесценное в мире сокровище и никому не позволит причинить ей и
малейшего беспокойства. Она — его неисчерпаемый источник силы и успокоения. Та,
ради любви которой он готов жить и бороться. Любви…
Четвёртый принц яростно сжал кулаки до побеления костяшек. Нет! Этого не может
быть! Только не она, только не Су. Она не может с ним так поступить, иначе он этого
просто не вынесет. Нет, не вынесет. Ей лучше собственноручно прикончить его одним
выверенным движением клинка, которым она владеет довольно искусно, только бы не
причинять ему этой жуткой боли. Уж лучше смерть, чем жизнь без неё, его Небесной
Феи.
И это люди называют любовью? На лице Ван Со появилась печальная улыбка. Это
полнейшее безумие, в которое он ввязался, сам того не ведая. Но это самое безумие
было единственным, что заставляло его мёртвой хваткой цепляться за жизнь и
порождало в сердце непреодолимое желание защищать источник этого безумия — Хэ Су. И
если это безумие зовётся любовью, то он, четвёртый принц Ван Со, готов стать
добровольным безумцем. Безумцем, который отвоюет свою Небесную Деву у всего мира и
назло судьбе станет счастливым, покорив её сердце, такое прекрасное и безграничное,
как небесная высь. И если он хочет достичь успеха в данном мероприятии, он должен
действовать немедленно, чтобы потом не разбивать кулаки в кровь из-за промедления,
приведшего к поражению. Ван Со должен действовать, а о последствиях он подумает
потом.
К счастью, так далеко идти ему не пришлось. Четвёртый принц, сам того не замечая,
уже давно бродил рядом с конюшней. Поэтому он без труда пересёк просторный
внутренний двор и уже было решительно схватился за кольца ворот, собираясь
распахнуть их настежь, как его окликнул низкий сонный голос:
Восточные ворота дворца Манвольдэ принц Ван Со миновал довольно быстро. По счастью,
здешняя стража не была такой же расхлябанной, как тот одинокий стражник, кимаривший
у ворот конюшни. Наоборот все солдаты стояли по своим местам и ещё издали заметили
мчавшегося во весь опор четвёртого принца. И не мудрено: на довольно хорошо
освещённом дворе трудно было проглядеть производившего немалый шум всадника.
Закрывавшая левую часть его лица полумаска была его опознавательным знаком, так что
перед ним без лишних вопросов сразу же распахнули ворота и выпустили за пределы
дворца. Когда за ним закрылись массивные Тонъёммун, Ван Со криво усмехнулся. Хоть
какой-то толк от этой ненавистной полумаски.
Немного привыкнув к темноте, принц пустил своего скакуна трусцой, всё же памятуя об
осторожности. Только ради своей Небесной Феи он готов был соблюдать осторожность и
ради неё же был способен пойти на любые безрассудства. Без лишних раздумий. Именно
ради неё он устроил весь этот маскарад перед Воном, чтобы раз и навсегда поставить
его на место. Со коробило от одной мысли о том, что над его драгоценной Хэ Су
потешаются все, кому не лень. Особенно его злило то, что это были его единокровные
и единоутробные братья: с ними разобраться было не так-то уж просто. Если бы это
был какой-нибудь там простолюдин или же знатный господин, он бы без раздумий
выхватил меч и приставил его к горлу этой собаки, заставив её на коленях молить
прощения у Су и поминутно целовать её ккотсин и полы её ханбока. Нет, ни за что на
свете принц не позволил бы прикоснуться этим грязным губам и рукам к его бесценному
сокровищу! Он бы заставил целовать пыль под её ногами и на коленях вымаливать
прощения.
Но это были его братья, и четвёртый принц Ван Со не мог обращаться с ними столь
непочтительно. Единственное, что было в его силах, это хитростью заставить их
понести наказание за свою легкомысленность и самоуверенность. Что он и сделал с
девятым братом, хотя и не был полностью уверен, что тот усвоил урок как следует. В
том, что Вон ничего не вспомнит на утро, он нисколько не сомневался. Всё-таки не
впервой ему приходилось использовать это дурманящее зелье, ударявшее в голову
похлеще всякого вина и вызывавшее перед глазами невообразимые видения. Да, об этом
Со знал не понаслышке — сам однажды отравился этой гадостью, не послушав мудрого
лекаря Сона, а тот ведь неоднократно предупреждал его об этом, старательно
упаковывая ему эту дрянь…
Однако такой трюк с травами мог прокатить только с Воном, с Ё же нужно быть более
осмотрительным. Третьего брата не так-то просто провести, в отличие от девятого.
Здесь нужен план, и хорошо продуманный до малейших деталей план, иначе ничего не
получится. Но четвёртый принц и не собирался ничего продумывать: самой страшной
местью для Ё было то, что его единоутробный брат всячески содействует наследному
принцу и постоянно рушит все его хитрые планы. Ё и этого вполне достаточно. Но так
будет до тех пор, пока он не перешагнул черту. Ха! Он, кажется, назвал Су своей
невестой? От одной мысли об этом у Ван Со волосы на затылке встали дыбом. Нет, не
от страха. От переполнявшей всё его существо ярости. Четвёртый принц не мог
позволить, чтобы тот, кто лишь назывался его братом (хотя на самом деле никогда
себя таковым не считал), смел говорить подобное о Хэ Су. Невеста? Да за одно это
слово Со готов был перегрызть глотку старшему брату, чтобы отомстить и ему и
обожавшей его матери заодно. Интересно, какое тогда у императрицы Ю было бы
выражение лица, решись её ненавистный сын на подобное? Наверное, накинулась бы на
него с ножом как тогда, пятнадцать лет назад…
Четвёртый принц чуть ли не до крови вонзил ногти в свои ладони, и только лишь
физическая боль заставила его очнуться, вынырнуть из омута горестных дум и
воспоминаний, когда он уже был в нескольких конских шагах от имения восьмого брата.
Нетерпеливо толкнув своего каурого скакуна в бок, Ван Со крепко вцепился одной
рукой в луку седла, готовясь в любую секунду соскочить на землю и бешенным вихрем
умчаться к ханоку Хэ Су. И как только до сосыль дэмун резиденции Ука осталось
совсем немного, он проворно соскочил на землю и принялся неистово колотить кулаками
в запертые ворота, стараясь разбудить так не вовремя уснувшую стражу.
Время тянулось мучительно медленно, а Со в имение восьмого принца Ван Ука впускать
никто так и не торопился. То ли слишком громко завывал ветер, заглушая звуки ударов
о стонущие створки ворот, то ли стражники спали слишком крепко — принц этого
выяснять не стал. Поэтому он сделал то единственное, что могло помочь ему увидеться
с Су: наскоро привязал своего скакуна за повод к кольцу двери, нисколько не
заботясь о возможных последствиях, и с разбега перемахнул через каменную стену.
Если перепуганный каурый разворотит Уку ворота — это проблемы нерадивых слуг
восьмого брата: нечего спать непробудным сном, когда в ворота влюблённый принц
ломится! В том, что Ван Со был влюблён и влюблён бесповоротно, он уже не
сомневался. Его сейчас волновало лишь то, как бы поскорее увидеть Су и разузнать о
её истинных чувствах, каким бы пугающим это не казалось.
Хвала Небесам, с явным облегчением выдохнул он. Лоб Су был тёплым, но жара как при
лихорадке не было. Принц успокаивающе сжал покоившуюся на краю одеяла ладонь своей
Небесной Феи и жадно припал к её пальцам губами, желая хоть на чуть-чуть унять её
страдания. От его осторожного прикосновения девушка внезапно напряглась во сне,
будто почуяв какую-то незримую опасность, а затем постепенно начала расслабляться.
Её губ коснулась очаровательная улыбка.
— Совсем как наяву, — сладко проворковала его Небесная Фея, нисколько не смутившись
своей смелостью.
— И тебя нисколько не смущает, что может скрывать под собой эта маска? — наконец с
трудом выдохнул он слова, раскалённым железом обжигавшие ему горло. — Какое за ней
таится увечье?
— А должно? — вопросом на вопрос ответила она, игриво надув алые манящие губки.
Принц Со внезапно вздрогнул, словно его прошибло мощным разрядом молнии от одного
взгляда на её чарующие уста. Где-то глубоко внутри зародилось непреодолимое желание
жадно припасть к ним, как к животворящему источнику, и настойчиво пить их
целительную влагу.
«А если ей не понравится твой поцелуй?» — точно гром прозвучало в его голове, когда
Ван Со уже начал неосознанно тянуться к манящим губам Су. Он вздрогнул, будто
проснувшись от страшного сна, и поспешно выпрямился, так и не довершив начатого.
Нет, он не хочет будить её и портить её прекрасный сон. Пусть уж лучше он сорвёт её
поцелуй наяву, чем будет потом злиться, что так неосторожно разбудил свою
драгоценную жемчужину.
Прерывисто выдохнув, принц снова жадно припал к нежным пальчикам Хэ Су, которые всё
ещё осторожно сжимал в своей руке. Он медленно перебирал их губами, прикасаясь с
такой нежностью, с какой явно не прикасался бы к губам своей ненаглядной. Прикрыв
глаза от наслаждения, он терзал бы их жадно, не в силах насладиться их пьянящим
вкусом. Покусывал бы и посасывал их, разделяя с любимой одно горячее дыхание.
От жарких мыслей, так внезапно ударивших в голову, мышцы Ван Со напряглись, а тело
наполнилось истомой. Принц едва ли сдержал сладостный стон, боясь разбудить свою
Небесную Фею, и резко отстранился, с трудом контролируя своё желание.
Нечеловеческими усилиями он заставил себя подняться, выпуская из рук тонкое
запястье. Он не может быть настолько безрассудным: Су явно не обрадуется, если он
вдруг начнёт воплощать в жизнь свои порочные мечты. Нет, нет, он не может так
поступить с ней. Она для него слишком ценна, чтобы брать её грубо и без всяких
раздумий, словно какую-нибудь кисэн. И тогда слова Вона окажутся правдой.
— Не уходи, прошу, — словно в бреду шептала Хэ Су, отчаянно цепляясь за его широкий
рукав, будто тонущий за соломинку. — Останься со мной. Хотя бы до утра…
— Конечно, я останусь, — с болезненной улыбкой прошептал Ван Со и обессилено рухнул
на край её постели. По щеке его любимой покатилась непослушная слеза, отчего всё
внутри четвёртого принца сжалось. Невесомо смахнув с родного лица слезинку, он
нежно сгрёб изящные девичьи ручонки в свои ладони и так и просидел до самого утра,
восторженно любуясь прекрасными чертами. И даже не заметил, как и сам уснул.
*Хэ Су (해수, 海數) – в дословном переводе «Хэ» – море, «Су» – судьба. Также 해수 (海
水) может переводиться как «морская вода», и в зависимости от написания на
китайском языке приобретать другие значения.
Хэ Су печально улыбнулась. И пусть это было всего лишь сном, но она всё равно рада
этому. Хотя бы во сне Су могла свободно любить и быть любимой. Могла ли она
надеяться на большее?.. Могла, ещё как могла! И даже очень хотела, но для этого ей
предстояло ещё побороться с тем, что называют судьбой… С судьбой? На лице девушки
появилась презрительная усмешка. Да её же теперешнее имя означало «судьба», а
фамилия Хэ делала эту судьбу ещё и солёной*. Так что бессмысленно бояться того, что
над тобой не властно. Она — сама себе судьба, и вполне способна плести нить
собственной жизни по своему усмотрению.
Су победно улыбнулась. Она может стать счастливой, если будет стараться избежать
ошибок прошлого и научится прислушиваться к наставлениям Всевышнего. И рассказы Дам
Рёна, её кузена, о своей вере как раз ей будут полезны, не зря же она слушала их с
большим интересом. Теперь самое главное — это не напугать четвёртого принца своей
настойчивостью, как это было с Юн Чжэ. Хэ Су весело фыркнула. Ага, его напугаешь.
Как бы он тебя сам не напугал своим вниманием.
Су лениво спустила ноги на пол и сладко зевнула. Её сон был настолько прекрасен,
что совершенно не хотелось возвращаться к реальности. Однако она не могла провести
этот день в мечтаниях: ей обязательно следовало посетить библиотеку восьмого принца
и поискать необходимую литературу, которая помогла бы излечить недуг Мён Хи.
С некоторой тоской отложив в сторону книгу со стихами Чхве Чхи Вона, Су принялась
внимательно просматривать фармакопею Чэнь Цан Ци «Бэньцао шии». Однако её мысли то
и дело возвращались к стихам, ведь она так и не прочла ни единого стихотворения
сестре, хоть и обещала Его Высочеству. Грозно шикнув на себя, чтобы не
расслаблялась, Хэ Су принялась с большим вниманием просматривать медицинский
трактат Чэнь Цан Ци, пока не натолкнулась на довольно занимательную мысль. Автор
фармакопеи писал, что «для каждой болезни существует своё лекарство, и только чай
является лекарством от десяти тысяч болезней». Однако ничего более конкретного о
чае Су так и не нашла. В голову приходили лишь мысли о хвалёном китайском улуне,
сочетавшим в себе свойства как зелёного, так и красного чая. Но вот загвоздка: в
Корё о подобных чаях вообще ничего не знали. Кузина Мён Хи сосредоточено нахмурила
брови. Ничего, она что-нибудь придумает. Всё-таки не зря же она ещё с детства
училась разбираться в травах.
Мэсильчха (매실차) – сливовый чай. Полезен тем, что хорошо очищает организм,
улучшает пищеварение, стимулирует аппетит и снижает усталость.
Супруга восьмого принца — Хэ Мён Хи — неспешно попивала в своих покоях чай с
мандариновыми корками, наслаждаясь его великолепным послевкусием. В такое холодное
и пасмурное утро этот согревающий напиток как раз был кстати, а его чарующий аромат
и пряный вкус радовали душу. Мён Хи всегда любила наслаждаться неповторимым вкусом
чая из мандариновой кожуры холодными зимними днями, позволяя своему изнурённому
длительным недугом телу долгое время сохранять драгоценное тепло.
Наверное, этот чай можно было отнести к тем немногим вещам, которые действительно
доставляли ей радость. По правде говоря, последнее время настроение у жены принца
Ван Ука не всегда было хорошим. И это было связано не с постоянно ищущей проблем
кузиной, нет, больше всего её расстраивала холодная сосущая пустота где-то в
области сердца, которая в такие моменты тоскливого одиночества была особенно
ощутима. Конечно же, проделки Хэ Су порой ухудшали её состояние, однако они не
могли причинить ей большей боли, нежели холодное безразличие мужа, упорно не
желавшего замечать в ней женщину. Именно нелюбовь восьмого принца Ван Ука и
невозможность зачать ребёнка стали главной причиной её болезни.
Долгие три года Мён Хи пыталась отогнать от себя эту мысль, однако она, точно
горький осадок, осела на дне её души, напоминая о себе всякий раз, когда жена
принца Ука оставалась наедине с собой. Именно по этой причине она стала ненавидеть
одиночество, однако ничего поделать с этим не могла. Мён Хи не хотелось никого
стеснять, заставляя составлять себе компанию, поэтому больше предпочитала тихо
страдать в тишине, подальше от чужих глаз.
Порой супруга Ван Ука ловила себя на эгоистичном желании как можно дольше
оставаться подле кузины, после чего начинала мысленно корить себя в жадности.
Именно так было сегодняшним утром, когда она, как только стало достаточно светло,
отправилась в ханок Хэ Су. Мён Хи поймала себя на мысли о том, что откровенно
завидует выходившему из покоев её названной дочери заметно уставшему, но со
счастливым блеском в глазах четвёртому принцу. Едва завидев её, он сразу же
насторожился. Однако она не собиралась укорять его за несдержанность молодости и
запрещать ему видеться с Су или же вообще заставить на ней жениться. Мён Хи это
было совершенно ни к чему. Она любила свою кузину как собственную дочь — и поэтому
спокойно приняла её выбор. Если уж Су доверила себя этому человеку, то и она примет
это как должное. Пусть эта новообразовавшаяся чета наслаждается любовью друг друга,
пока может. И дай Будда, чтобы это её сердечное увлечение переросло в крепкую
семью. Такую семью, которой была лишена сама Мён Хи. Именно по этой причине супруга
восьмого принца тепло поприветствовала будущего, как она надеялась, зятя и любезно
осведомилась о самочувствии Су.
Ошарашенное лицо принца Ван Со до сих пор стояло перед её внутренним взором,
вызывая у Мён Хи тёплую улыбку. В тот момент он был похож на нашкодившего
мальчишку, которого застали за постыдным занятием. Что уж там говорить, ей даже
показалось, что его щёки слегка тронул румянец, когда он понял, как был
растрактован его ночной визит. Однако в следующую секунду в его глазах мелькнула
сталь, будто он и не собирался оправдываться. Голос его был сдержанным и достаточно
вежливым, но в то же время чётко дающим понять, что его хозяин не потерпит никаких
нравоучений. А Мён Хи даже и не думала ни о чём подобном. Поэтому и поспешила
заверить в этом будущего зятя ласковой улыбкой. Он тогда, кажется, облегчённо
выдохнул и поспешно скрылся из виду.
Ещё какое-то время супруга восьмого принца постояла в прихожей кузины, собираясь
духом, но так и не решилась войти. Она боялась, по-настоящему боялась увидеть
сладко спавшую молодую женщину после незабываемой ночи и не сдержать сдавленный
крик, тем самым выдавая нестерпимую боль. Боль оттого, что ей самой никогда не
суждено было испытать подобного блаженства. И всё потому, что она никогда не была
любима мужем. Даже те несколько раз, что он разделял с ней ложе, можно было
сосчитать на пальцах одной руки, но они не были столь чарующими, как ей того
хотелось. По крайней мере, её супруг никогда не задерживался в её покоях до самого
рассвета, и уж тем более у него никогда не было этого счастливого блеска в глазах,
как у четвёртого принца этим утром. Их супружескую близость нельзя было назвать
иначе, как смиренным исполнением супружеского долга. И это очень расстраивало Мён
Хи, ведь она безмерно любила своего принца. Любила искренне, беззаветно, совершенно
не надеясь на взаимность. Прося о браке с принцем Ван Уком, она наивно полагала,
что её любви будет достаточно для них двоих, но она ошиблась. Жестоко ошиблась. Её
верная любовь не приносила радости ни ей, ни её супругу. А наивные мечтания согреть
возлюбленного жаром своего сердца разбились как волны о прибрежные скалы, оставив
после себя лишь соль и гнетущую пустоту.
Супруга принца Ван Ука так и не решилась тогда заглянуть к названной дочери и,
немного побродив у её ханока, снова вернулась к себе. Лишь спустя час она смогла
найти в себе силы пойти к Су, чтобы узнать о её самочувствии после вчерашнего
происшествия. Мён Хи ещё вчера хотела повидаться с названной дочерью, но когда
пришла к ней, то Су уже крепко спала. Вот и сегодня Небеса не благоволили жене
восьмого принца: сначала она столкнулась со счастливым принцем Ван Со, а спустя час
помешала разговору Су и приболевшей Су Хён. Эти события дали Мён Хи чётко понять,
что тревожить названную дочь ей сегодня не стоит. Она должна позаботиться
совершенно о другом.
Казалось, её простой вопрос немного смутил восьмого принца Ван Ука, однако он тут
же нашёлся, что ответить:
— Его Величество только что прислал гонца с приказом немедленно явиться во дворец.
— Губ принца коснулась виноватая улыбка. — Я хотел предупредить вас, что меня не
будет весь день, чтобы вы не беспокоились.
— Что-то произошло? — Мён Хи посмотрела на супруга с искренней тревогой, пытаясь
понять истинную причину его беспокойства.
— Я не знаю, — досадливо покачал головой восьмой принц, стараясь не смотреть в
глаза жене. Он давно чувствовал себя перед ней виноватым, что так и не смог сделать
её счастливой. Но разве мог он заставить себя полюбить ту, что так и не смогла
пленить его сердца? Определённо нет. — Хотя, довольно странно, что за день до
погребения И Его Величество решил собрать всех старших сыновей в зале Хвегён.
Должно быть, у него были на то веские причины, — со вздохом проговорил он,
бесцельно разглядывая лежавшую на столе серебряную ложку с затейливым узором. — Да,
сегодня утром привратник сказал, что за несколько часов до рассвета обнаружил
жеребца из королевской конюшни, привязанным к нашим главным воротам, — после
некоторого молчания продолжил свои размышления принц, будто спохватившись. — Но не
из-за лошади же Его Величество так разгневался? — На его лице читалось неподдельное
беспокойство, а между бровей пролегли две глубокие складочки.
— Обо мне не беспокойтесь, — с приободряющей улыбкой ответила Мён Хи, нежно сжав
руку супруга. Кажется, она догадывалась, кто мог оставить коня у их ворот, однако
озвучивать свою догадку не стала. — Езжайте во дворец и выясните всё, а я найду
себе занятие по душе, — добавила она, не переставая улыбаться, хотя прекрасно
понимала, что не являлась истинной причиной беспокойства принца Ван Ука.
— Жена, вы были сегодня у Су? — наконец собравшись с духом, Ван Ук задал свой
главный вопрос.
Казалось, именно его Мён Хи и ожидала услышать. Она осторожно отставила в сторону
опустевшую чашку и с лёгкой улыбкой ответила:
Также спешу порадовать Вас первой в этом году главой полюбившейся Вам истории.
Надеюсь, Вам понравится.
А теперь давайте перейдём к нашим примечаниям:
Дворец Хёнток (현덕궁) – Дворец Мудрости и Доброты, в котором обитал седьмой принц
Ван И, старший сын императора Тхэджо Ван Гона и его девятой супруги Тонъянвон.
Император Ван Гон, облачённый в белый церемониальный ханбок для утренних аудиенций
и расшитый золотыми нитями вонъюгван, гордо прошествовал мимо стройных рядов
чиновников и принцев и величаво опустился на свой трон. Все присутствующие
почтительно склонили перед ним головы.
— Враги наследного принца снова нарушили покой дворца Хёнток, — громко начал
придворный астроном Чхве Чжи Мон, вставший подле одного из двух золотых львов
хэтхэ, установленных на высоком золотом пьедестале перед императорским престолом.
— К счастью, на этот раз обошлось без кровопролития, однако девятый принц Ван Вон,
прошлой ночью дежуривший у тела покойного брата, сильно пострадал. Он до сих пор не
пришёл в себя, и придворный лекарь сильно обеспокоен его душевным состоянием, —
участливо понизил голос он, сцепив руки в замок на уровне живота.
Услышав, к чему привела его безобидная шалость, четвёртый принц виновато потупил
взор. Он даже помыслить не мог, что его месть болтливому девятому братцу может быть
растолкована как очередное покушение на сторонников первого принца Ван Му.
— Похоже, в этой стране меня уже ни во что не ставят! — гневно возвысил голос
император, обведя всех присутствующих хмурым взглядом. — Все вдруг решили, что
императорский дворец — это постоялый двор, по которому можно свободно разгуливать и
чинить беспорядки. Куда вообще смотрит Нэгунбу?! — он строго посмотрел на виновато
опустившего голову министра внутренней охраны Син Хо Кёна. — Или в этом дворце все
вдруг позабыли свои обязанности? — Гневный пронзительный взгляд Его Величества
заставил принцев и министров виновато втянуть головы в плечи.
— Ваше Величество! — нарушил гнетущую тишину уверенный мальчишеский голос,
заставивший принца Ван Со невольно прислушаться и перевести заинтересованный взгляд
на говорившего: это был тот самый юнец в чиновничьем конъбоке, который с самого
начала привлёк его внимание. — Во избежание подобных происшествий необходимо
усилить охрану дворцового комплекса и ужесточить меры наказания за нарушение
военной дисциплины.
Император Ван Гон недовольно поджал губы и некоторое время сосредоточенно обдумывал
услышанное, не отрывая от смельчака сурового взгляда. Однако юный чиновник без
труда выдержал императорский взор, даже не вздрогнув и не отведя глаз. Он лишь
почтительно склонил голову, терпеливо ожидая решения повелителя.
Губ Его Величества коснулась мимолётная улыбка, а взгляд пронзительных глаз немного
смягчился. Досадливо вздохнув, владыка Корё произнёс:
Кронпринц раздражённо поджал губы, прекрасно понимая, куда клонит первый министр.
Его неоднократно пытались отравить всевозможными способами, однако благодаря
великодушному заступничеству Небес ему всё это время чудом удавалось избежать
плачевной участи.
— Со сам рассказал мне, где находится храм, ставший убежищем убийц, — гордо вскинул
голову наследный принц, не желая сдаваться. — Министр, по-вашему, зачем ему это
делать, если единственной его целью было выгородить мать?
— Именно для этого, — криво усмехнулся Чхве Сын Но, а в его глазах вспыхнул лукавый
огонёк. — Так поступает лишь опытный стратег, чтобы сбить с толку менее опытного
противника.
— Однако именно четвёртый принц внёс предложение назначить наказание императрице Ю
в виде ограничения в денежных средствах за её неосмотрительность, — наконец не
выдержал восьмой принц Ван Ук, твёрдо решив положить конец этому нелепому раздору.
— И это тоже было сделано с целью отведения подозрений, — холодно отрезал юный
чиновник, продолжая настаивать на своём.
— А не слишком ли вы подозрительны, первый министр? — гневно посмотрел на него
почётный министр Пак Суль Хи, раздражённо сжав кулаки. — Или же вы пытаетесь ещё
больше ослабить наследного принца и нанести ему решающий удар, когда он станет
совсем беззащитным? Неужели и вы мечтаете о том дне, когда его лишат титула
наследного принца? — обвинительным тоном проговорил он, неотрывно глядя на своего
противника.
Чхве Сын Но упрямо продолжал сохранять спокойствие, что не могло укрыться от глаз
принца Ван Со. Этот юнец — достаточно сильный противник, и с ним следует быть
предельно осторожным, решил для себя он.
— Чжи Мон, — усталым голосом проговорил император Ван Гон и глубоко вздохнул, будто
собираясь с мыслями. — Ты сказал, что пребывание четвёртого принца в Сонгаке сулит
удачу Корё?
— Да, это так, Ваше Величество, — с радостной улыбкой поспешно ответил тот, уже
предвкушая победу. Он уже знал, что император примет правильное решение. — Звёзды
обещают проявить благосклонность к Вашему Величеству и наследному принцу, что
непременно благоприятно отразится на положении дел в стране.
— Доведи эту новость до сведения клана Кан в Шинджу и всех жителей столицы, —
властно возвысил голос император Ван Гон, спокойно глядя на коленопреклонённого
сына. — С этого дня четвёртый принц Ван Со будет жить в Сонгаке.
На лице Со появилась несмелая улыбка: то, о чём он так долго мечтал и чего так
отчаянно жаждал, наконец стало реальностью. Задыхаясь от волнения, он совершил
большой поклон и искренне поблагодарил:
Особое внимание Су привлёк раздел «Су вэнь», где она отыскала рекомендации по
диагностике болезней. Судя по тому, что говорилось в этом разделе, болезнь Мён Хи
была вполне излечима. По крайней мере, об этом свидетельствовала благоприятная
комбинация цвета лица и глаз сестры: желтоватый цвет лица, сопровождаемый
«белесоватым» цветом глаз. Су с облегчением выдохнула. Значит, она ещё успеет
помочь Мён Хи до того, как станет слишком поздно. Просмотрев ещё раз строки о
взаимосвязи комбинаций цвета лица и глаз со степенью излечимости болезни, и
убедившись, что присущий в последнее время сестре оттенок кожи и глаз,
действительно свидетельствовал об излечимости её болезни, Хэ Су с лёгким сердцем
принялась просматривать раздел «Линь шу». Когда ей начала попадаться действительно
полезная информация, настроение у неё тут же поднялось, а усталость как рукой
сняло. И даже возмущения желудка на время прекратились.
Счастью Су не было предела, когда она спустя какое-то время наткнулась на указания,
какие точки необходимо колоть для лечения кашля, обусловленного поражением лёгких.
Разбирайся она хоть чуть-чуть в иглоукалывании, то сейчас же побежала бы
уговаривать Мён Хи дать согласие на лечение, однако у неё не было ни набора
акупунктурных игл, ни необходимых знаний. Поэтому оставалось лишь надеяться, что
посланные восьмым принцем прислужники, не только умелые мечники, но и талантливые
дипломаты. Иначе ей самой придётся садиться в паланкин и отправляться на гору Ёнсу
за хвалёным акупунктурщиком Ан Хи Боном. И пусть только он попробует ей отказать.
Она обязательно найдёт на него управу, даже если ей придётся упомянуть о её
дружеских отношениях с четвёртым принцем. Нет, ну, а что? Не пропадать же талантам
будущего Кванджона даром? Пускай ради благого дела потрудится.
При мысли о принце Ван Со Су тепло улыбнулась и блаженно прикрыла глаза, вспоминая
милые черты. Интересно, а где он сейчас? В хорошем ли расположении духа, сыт ли,
вспоминает ли о ней… хоть изредка? Она глубоко вздохнула и, нехотя отложив в
сторону «Хуан Ди нэй цзин», зажгла лучину от стоящего перед ней на столе ручного
фонаря и отправилась зажигать остальные свечи в своих покоях. На улице уже стемнело
до такой степени, что невозможно было нормально читать даже при приглушённом свете
фонаря. Именно поэтому Хэ Су заставила себя сделать небольшой перерыв. Благодаря
тугой повязке лекаря Ли, повреждённая нога перестала сильно её беспокоить, что
значительно облегчило её передвижение по ханоку. Она была премного благодарна
доброму и понимающему лекарю за то, что он не стал вычитывать её за несоблюдение
постельного режима и даже поддержал её затею — поиск способа помочь Мён Хи
справиться с недугом. Именно лекарь Ли Су Ро посоветовал ей порыться в трактатах по
акупунктуре, подчеркнув, что при помощи одних только трав с чахоткой никак не
справиться.
Безобидный вопрос родственницы, казалось, смутил супругу принца Ван Ука, заставив
её недоумённо посмотреть на спящую служанку. Воспользовавшись этим, Су проворно
стащила со стола заветную сладость и поспешно сунула её себе в рот, быстро
пережёвывая. Вкус медовой выпечки был ещё удивительней, чем тот, к которому она так
привыкла. Похоже, что во времена Корё знали особые секреты приготовления сладостей,
которые со временем были утрачены. Довольно прикрыв глаза и наслаждаясь
удивительным вкусом, Су украдкой наблюдала из-под опущенных ресниц за сестрой. Если
она и догадается в чём дело, то выплёвывать сладость её уж точно не заставит. Хэ Су
была в этом более чем уверена.
Лицо жены восьмого принца озарила тёплая улыбка. Бо Дыль — эта девушка, почти её
ровесница, преданно служила ей на протяжении долгих лет. Мён Хи выросла с ней
вместе и была премного благодарна верной прислужнице за добрую службу. Столько раз
она выручала её, что супруга принца Ван Ука и припомнить не могла, сколько же раз
это было. Бо Дыль была доброй и покладистой девушкой, которой Мён Хи больше всего
доверяла. В отличие от всех остальных служанок, которые были у неё в услужении,
только Бо Дыль не любила сплетничать, что очень радовало её госпожу.
— Что привело вас… принц? — слегка взволнованным голосом проговорила она, не сводя
с него покрасневших глаз.
— Впервые в жизни вижу тебя такой взволнованной, — смешливо фыркнул Ван Со,
привычно заведя руки за спину и неспешно направляясь к тут же вспыхнувшей
негодованием собеседнице. — Быть может, мне почаще застигать тебя врасплох?
— добавил он с хитрым прищуром и, слегка подавшись вперёд, остановился в нескольких
шагах от плотно сжавшей губы девицы.
— Вы снова за своё, да? — сразу же догадалась она, одарив его пылающим взглядом, в
котором отчётливо читалось негодование, опасно граничащее с яростью. Однако её
голос, на удивление, оставался совершенно спокойным, что заставило четвёртого
принца внутренне напрячься. Он мог ожидать от неё всего, чего угодно: от
уничтожающей всё на своём пути бури, до холодного безмолвия. Эта необыкновенная
девчонка не переставала его удивлять. Она всегда была непредсказуема, словно
изменчивое море. — Если хотели поразвлечься, то я вас разочарую: сегодня я не в
настроении играть в ваши игры, — она предостерегающе понизила голос и, отложив
палочки на пустую тарелку, принялась сосредоточено наливать себе чая, будто пытаясь
подавить свой гнев.
Губы четвёртого принца дрогнули в еле заметной улыбке. Со всегда нравилось узнавать
о Су что-то новое, и эта удивительная девушка никогда его не разочаровывала.
Сколько раз он видел в её прекрасных глазах и гнев, и раздражение, и радость, и
слёзы, но никогда в них не было ненависти и злобы. Ему даже начало казаться, что
этому восхитительному созданию чужды низменные порывы человеческой души. Ван Со
задумчиво кивнул своим мыслям. Да, такая девушка как Су просто не может быть
обыкновенным человеком. Она — Сокровище Небес, посланное в этот погрязший в пороке
мир, чтобы согреть его своим благодатным теплом. И это Сокровище уже навсегда
поселилось в его сердце, изголодавшемся по обыкновенному человеческому теплу и
заботе. И никогда не сможет покинуть его пределов.
— Что ж, если ты не в настроении, — задумчиво начал принц Ван Со, опускаясь на стул
и исподволь наблюдая за реакцией Хэ Су, сосредоточившей всё своё внимание на чашке
чая, — тогда тебе полезно будет узнать, что с этого дня я впредь не буду обременять
тебя своим присутствием… — Он специально сделал многозначительную паузу, пытаясь
раскрыть её истинные чувства, словно створки раковины, дабы извлечь изнутри
драгоценную жемчужину.
— Вы… покидаете Сонгак? — голос её предательски дрогнул, хоть она и старалась всеми
силами сохранять самообладание. — Надолго ли? — осведомилась Хэ Су, неотрывно глядя
на принца Ван Со и отчаянно пытаясь прочесть ужасающий ответ на его спокойном лице.
— Я всего лишь покидаю дом Ука, чтобы поселиться во дворце, — со смешливой улыбкой
ответил Со, в душе радуясь тому, что этой очаровательной особе всё же не
безразлична его судьба. — Так что не надейся, что я надолго покину столицу.
— О, тогда мне можно уже начинать сочувствовать дворцовой прислуге? — неожиданно
фыркнула Су и проказливо улыбнулась: она с лёгкостью определила, что её подловили,
решив в ответ воспользоваться теми же методами.
— Это ещё зачем? — невольно дёрнулся четвёртый принц, уставившись на неё
недоумённым взглядом. Его сердце пустилось в бешеный галоп, а мозг отчаянно пытался
понять, что происходит. Он ждал чего угодно, но только не колкой насмешки из её
прекрасных уст.
— Как зачем? — притворно изумилась Небесная Фея, изогнув левую бровь. — Если вам
будет не над кем позабавиться, то, боюсь, бедным слугам придётся несладко, —
добавила она с некой иронией, пряча предательскую улыбку за чашкой чая. — Только не
делайте такое хмурое лицо, принц, не то бедолаги точно чувств лишатся от страха, —
Хэ Су шаловливо улыбнулась и, отставив в сторону чашку с недопитым чаем, принялась
накладывать в пустую тарелку манту.
Так продолжалось ещё некоторое время, пока тарелка девушки полностью не опустела.
Хэ Су с некоторым удовольствием дожевала последний манту, а затем перевела слегка
прищуренный взгляд на полупустую тарелку принца. И прежде, чем тот успел что-либо
предпринять, ловко выхватила палочки из его руки, умело подцепила ими манту и,
несколько секунд подержав его на весу, приблизила к губам Ван Со. Первоначальная
реакция четвёртого принца была такой же, как и у неё: несколько мгновений он
недоумённо смотрел на палочки с яством, а затем попытался забрать их из руки своей
Небесной Феи. Однако стоило ему потянуться к её руке, как Су предостерегающее
зашипела:
— Ешьте спокойно, Ваше Высочество, иначе я отправлю этот манту вам за шиворот.
Несколько секунд принц Ван Со смотрел на неё почти изумлённо, а затем неожиданно
расхохотался. Так весело и беззаботно, как не смеялся, наверное, никогда.
Принимая очередной манту из рук своей Небесной Феи, Ван Со внезапно перехватил Хэ
Су за запястье и с хитрым прищуром посмотрел ей в глаза.
— Мне всегда было интересно, почему ты так заботишься обо мне? — проговорил он, не
сводя с собеседницы глаз. — Даже когда я грозил тебе расправой, ты всё равно
помогала мне. Чего ты добиваешься? — внезапно спросил он со всей серьёзностью,
пытаясь узнать об её истинных чувствах.
— Уж точно не вашего богатства, принц, — недовольно фыркнула девушка, резким
движением высвобождая руку из его захвата, тем самым заставляя Со болезненно
поморщиться. — Если вы пришли сюда, чтобы устроить мне допрос, то зря стараетесь:
мне нечего вам сказать. Я всего лишь пытаюсь помочь вам, когда вы в этом
нуждаетесь, — уже более спокойным тоном добавила она и, налив в свободную чашку
чая, протянула её собеседнику. Ей не хотелось раньше времени раскрывать свои
настоящие чувства. Она должна сначала убедиться, с какой целью её принц пытается их
выведать, а уж потом решать, что с этим делать. — Попейте со мной чая из омиджа с
медовой выпечкой. Сегодня она просто восхитительна!
Ещё с детства Ван Со любил снег. Он всегда напоминал ему о пышных празднествах,
проводимых во дворце по случаю дня рождения Его Величества. А после того, как его
сослали в ненавистный Шинджу, снег всегда служил для него предвестником того, что
вскоре он сможет посетить родной Сонгак и повидаться с горячо любимой матушкой.
Теперь же, когда четвёртый принц получил столь желанное разрешение жить во дворце,
он хотел связать свои воспоминания о первом снеге именно с Су. Эта удивительная
девушка была для него такой же чистой и прекрасной как снежинка. Быть может, именно
по этой причине он хотел полюбоваться с ней первым снегом.
— Это Бэк А или же Ук? — осторожно предположил Со, боясь услышать утвердительный
ответ. Он бы отдал многое, только бы услышать отрицание.
— Бэк А — мой кузен, — с улыбкой покачала головой Су, посмотрев на собеседника
через плечо. — Для меня он всего лишь родственник и навсегда им останется. А
восьмой принц… — Она повернулась к собеседнику лицом и неспешно направилась к
столу, тоже намереваясь усесться на стул. — Он — супруг моей сестры. Разве я могу
думать о нём как-то иначе? — кузина жены восьмого принца со вздохом опустилась на
стул, предвкушая долгожданный отдых. Всё-таки долгое нахождение на ногах начало
давать о себе знать. Да и недавнее растяжение всё ещё напоминало о себе неприятными
ощущениями.
— Что это? — невольно вскрикнула родственница Мён Хи, испугано посмотрев в сторону
погасшего фонаря, однако в окутавшем беседку мраке было довольно сложно что-либо
рассмотреть. — Ваше Высочество? — осторожно позвала она, опасаясь неприятностей.
Мало ли что может произойти в темноте.
— Я здесь, — послышалось совсем рядом с Су, а затем сильные заботливые руки
проворно оторвали её от дощатого пола и понесли прочь из уютного павильона.
— Я же тяжёлая! — взволновано бросила кузина жены восьмого принца, обхватывая шею
своего возлюбленного, чей приятный запах, она не спутала бы ни с чем другим.
— Ты лёгкая как пушинка, — смешливо фыркнул четвёртый принц, осторожно неся свою
Небесную Фею сквозь снежную метель в её покои.
Южная Хань (南漢) – государство, существовавшее в период Пяти династий вдоль южного
берега Китая с 917 до 971 года. Столицей царства был город Паньюй, современный
Гуанчжоу.
Однако стоило ему замереть на месте, чтобы сделать ложный выпад в сторону, как
позади идущий молодой воин тут же подтолкнул его в спину мечом в ножнах, понукая
идти вперёд.
— Хватит уже меня толкать! — возмущённо затряс плечами лекарь, одарив своего
пленителя недовольным взглядом. — Я тебе что, собака? Почему ты так со мной
обращаешься, а?! — оскорблённо бросил он и ещё быстрее зашагал вперёд, дабы не
схлопотать очередного толчка в спину. Однако как он не прислушивался, молчаливый
юнец так и не проронил ни слова в ответ на его жалобы. — Или ваш хозяин настолько
жесток, что и его слуги ничем не лучше? Смотрите на меня свысока, да? И всё потому,
что я был вынужден покинуть родной Кванджу и поселиться на горе Ёнсу в этой глуши?
Да будь у меня выбор, я бы давно уже сел на первую попавшуюся лодку и отплыл в
Южную Хань, — наконец разразился иглоукалыватель наигранной тирадой, пытаясь
выдавить из своего молчаливого спутника хоть слово. Если с юнцом в камышовой саткат
он беседовал, ещё когда эти двое только пожаловали на его гору, то от этой
безмолвной тени он до сих пор не слышал ни единого звука. И это ещё сильнее
подогревало его любопытство.
И тут лекарю Ану вдруг стало обидно. Он, значит, тут перед ним распинается,
изливает свою душу, а он хоть бы посочувствовал. Разве можно быть таким
бесчувственным?! Да и этот, в камышовой саткат, как его там, тоже ничуть не лучше.
И словом ведь не обмолвился за всю дорогу. Да что же это такое! И здесь его,
талантливого акупунктурщика, одни безгласные булыжники окружают. Лучше бы он на
своей горе остался, там хоть с мышами поговорить можно.
— Вас снова пнуть, или вы сами пойдёте? — ехидная подначка юнца в чёрной саткат
внезапно прервала высокопарные размышления иглоукалывателя, заставив его вернуться
к реальности. — Что смотрите? Идите давайте.
— Каков наглец, — недовольно хмыкнул Ан Хи Бон, однако сильно возмущаться не стал.
Раз он уже почти достиг цели, то ему никак нельзя терять время на пустую болтовню.
Если госпожа не спит, то он сперва-наперво должен измерить её пульс и сразу же
приступать к иглоукалыванию. Но там наверняка ничего серьёзного, так что в таком
случае он сможет хорошенько отдохнуть перед завтрашним лечением. Богачи ведь всегда
любят раздувать проблему, словно жабу до размеров быка, так что это дело может и до
завтра потерпеть.
Лекарь Ан Хи Бон лишь слабо кивнул, пряча взгляд, и крепко вцепился в своё левое
запястье правой рукой. Му Сок и Чжан И не проронили ни слова, поэтому он не мог
точно сказать, каким был их ответ. Однако каким бы он ни был, главное, чтобы
госпожа не разгневалась. А то распрощаться с жизнью от удара меча её вызывающего
страх супруга ему никак не хотелось. Как только появится такая возможность, он тут
же сбежит, твёрдо пообещал себе Хи Бон. Пусть эта чета ему хоть золотые горы
пообещает, он ни за что не согласится идти на такой риск. Всё-таки собственная
жизнь дороже любого богатства и славы.
— Су, тебе не следует так долго находиться на холоде. Пойдём в дом. Уже поздно, — с
искренней заботой добавил Его Высочество, слегка наклонившись к своей супруге.
— Да, вы правы, принц, — немного рассеяно добавила она, по-видимому, смутившись, а
затем, глубоко вздохнув, с теплотой добавила: — Чжан И, Му Сок, сопроводите лекаря
Ана на кухню.
— Да, госпожа, — практически одновременно отозвались они и, почтительно склонив
головы, повели изумлённого лекаря Хи Бона в указанном направлении.
— Вы трое ничего не видели, — строго бросил им вслед принц, отчего иглоукалыватель
почувствовал себя ещё неуютнее. — Если по резиденции расползутся слухи, пеняйте на
себя.
— Да, Ваше Высочество, — в разнобой отозвались все трое и, будто сговорившись,
поспешно направились в сторону кухни.
Область цунь – одна из 3-х точек (цунь, гуань, чи) на лучевой артерии руки, на
которой исследуется пульс.
Цунь (寸) – древняя китайская единица длины для определения точек на теле,
приблизительно равная 3,33 см.
Хэ Су одиноко сидела за накрытым столом в одном из гостевых ханоков просторного
имения восьмого принца Ван Ука и с задумчивым видом рассматривала селадоновую
чашку, сделанную в форме распустившегося цветка лотоса. Стол перед ней был
заставлен всевозможными вкусностями, включая и так полюбившуюся ей медовую выпечку,
однако она намеренно ни к чему не притрагивалась, терпеливо ожидая прихода лекаря
Ана. Хоть ей и не терпелось поскорее встретиться с ним и поговорить по поводу
предстоящего лечения Мо Ри и Мён Хи, но она не хотела принуждать его. Уж лучше он
по собственной воле решит помочь дорогим ей людям, чем по нерадивости причинит боль
кому-либо из них. Она во что бы то ни стало должна завоевать его доверие, иначе не
сможет быть полностью уверенной в эффективности предоставленного им лечения. Су не
могла так сильно рисковать.
Уже прошло около получаса с того самого момента, как она отпустила расторопных
прислужниц, а лекарь-иглоукалыватель так и не появился. По-видимому, он был ещё
большей соней, чем она сама. Обычно родственница Мён Хи любила подольше поваляться
в постели, до последнего не желая вылезать из-под тёплого одеяла, пока неумолимая
Су Хён с безжалостным лицом чуть ли не сталкивала её с кровати. Однако сегодня Хэ
Су проснулась сама, едва первые лучи восходящего солнца проникли в её покои, и
сразу же принялась готовиться к предстоящей встрече, чем немало удивила
пожаловавшую к ней Ок Ран.
Су Хён же этим утром так и не появилась, по-видимому, пожелав остаться подле Мо Ри,
дабы позаботиться о нём. И Су её прекрасно понимала. Будь у неё такая возможность,
она бы постаралась как можно дольше побыть рядом с любимым, жадно ловя его ласковый
взгляд и наслаждаясь его лучезарной улыбкой, которую он дарил только лишь ей. Млела
бы от его нежных прикосновений, сходя с ума от желания прильнуть к его манящим
губам. Утопала бы в его шелковистых волосах, вдыхая их пьянящий аромат. Гладила бы
его немного шероховатую кожу, покрытую вязью старых и относительно новых шрамов.
Наслаждалась бы каждым мгновением, проведённым рядом с ним.
Однако она упустила свою возможность. Бездумно растратила дарованное ей для встреч
с возлюбленным время и теперь была вынуждена смириться с необходимостью
расставания. Как ей ни горько было от осознания того, что их встречи с четвёртым
принцем станут значительно реже, однако кузина жены восьмого принца не отчаивалась.
Она была очень рада, что отчаянное желание её возлюбленного жить во дворце наконец-
то сбылось. Теперь она могла не бояться, что его внезапно вышлют из столицы,
отправив в далёкий Шинджу, тем самым сделав его практически недосягаемым. Но могла
ли Хэ Су быть уверенной в остальном? Могла ли надеяться на то, что принц Ван Со не
забудет её и исполнит свою вчерашнюю «угрозу»? Ведь как бы занят он ни был, при
желании он всегда сможет вырваться к ней хотя бы на пару минут. Но захочет ли Со
этого? Настолько ли она дорога его сердцу, чтобы будущий Кванджон жаждал встречи с
ней?
Су могла лишь надеяться на то, что четвёртый принц приходил к ней не столько ради
интереса, сколько следуя зову сердца. Но она не могла знать наверняка, отчего
томительное беспокойство ещё со вчерашнего вечера обволокло её душу. Наверное,
именно по этой причине родственница Мён Хи пролежала всю ночь в полудрёме, точно
боязливая лань, готовая подскочить в любой момент от малейшего шороха и броситься
бежать, куда глаза глядят. Она будто и не спала вовсе. Ночь показалась ей
мучительной вечностью, а долгие минуты ожидания рассвета превратились в невыносимую
муку. И едва только солнечные лучи прокрались в её покои Хэ Су не смогла больше
бездействовать, точно ужаленная вскочив с кровати, и сразу же принялась приводить
себя в порядок.
Бессонная ночь не прошла для неё бесследно, оставив после себя беспокойство и
скверное самочувствие. Тянущая боль, словно шиповатый обруч, сдавила голову Су, а
сердце, будто зверь в клети, отчаянно билось о рёбра. И единственное, что не
позволяло родственнице Мён Хи совсем отчаяться и окончательно поддаться на милость
недугу, были мысли о вчерашней встрече с четвёртым принцем Ван Со. Она снова и
снова прокручивала в своей голове их последний разговор, когда принц внёс её в её
опочивальню.
Перед её внутренним взором вновь предстали огоньки только что зажжённых свеч,
неровно подрагивавших в такт завывавшей за окном метели. Гладкий шёлк постели
призывно манил в свои объятья, обещая подарить безмятежный сон. Однако ещё с
большей силой Су манили алые губы замершего в нескольких шагах от неё Ван Со. Она
многое бы отдала, чтобы сорваться с места, словно стрела с тетивы, и прильнуть к
ним всего лишь на миг, дабы наконец насладиться их пьянящим вкусом. Однако
родственница Мён Хи не могла позволить себе поступать опрометчиво. Ей следует
держать себя в руках до тех пор, пока она не будет полностью уверена в истинности
чувств принца Со. Иначе она потеряет его, как это было с Юн Чжэ. А этого Су уж
точно не вынесет. Нет, только не это. Только не в этот раз!..
— Ты! — возмущённо бросил Со, раздражённо сверкнув глазами. — Что это только что
было?
— Попытка отплатить вам той же монетой, — с самодовольной улыбкой хмыкнула Су,
поведя подбородком в бок. — Вам ведь можно запугивать меня каждый раз, когда вы в
чём-то со мной не согласны. Тогда почему я не могу воспользоваться вашими же
методами, а? — с вызовом бросила она, вопросительно вскинув брови.
— Совсем меня не боишься, да? — досадливо фыркнул четвёртый принц, вновь
приблизившись к самонадеянной девице и привычно заведя руки за спину. Однако
нависать над ней в этот раз он не стал, опасаясь очередной выходки. Мало ли, что
она на этот раз удумает. Хоть её чересчур смелые проделки порой порождали в его
душе негодование, однако именно они делали эту девчонку непохожей ни на кого
другого. — Как такое вообще возможно? — недоумённо бросил четвёртый принц и с
интересом посмотрел на свою Небесную Фею.
— И чего это я должна вас бояться, Ваше Высочество? — возмущённо фыркнула она,
демонстративно скрестив руки на груди. — Вы же постоянно заботитесь обо мне и
оберегаете от всевозможных неприятностей. Как я могу бояться такого человека?
— более спокойным тоном произнесла родственница Мён Хи, с любопытством посмотрев на
собеседника.
— Никакого уважения, — с деланным негодованием хмыкнул принц Ван Со и устало
опустился на кровать подле своей возлюбленной. — И что же мне с тобой делать?
— шумно вздохнул он, вновь переводя на неё заинтересованный взгляд.
— Госпожа Су, это Му Сок, — послышался из-за двери низкий глубокий голос. — Я
привёл к вам лекаря Ана.
— Входи, — заметно оживилась родственница Мён Хи, нетерпеливо заёрзав на стуле.
— Рада видеть вас, лекарь Ан, — приветливо улыбнулась она только что вошедшему
иглоукалывателю, гневно буравившему подтолкнувшего его в спину Му Сока. — Вам
хорошо спалось? — осведомилась Су, когда тот, пропустил мимо ушей её приветствие и
что-то раздражённо прошипел сопровождавшему его воину.
— Да, госпожа, — с виноватой улыбкой приветливо поклонился Ан Хи Бон, стараясь
побороть своё негодование. — Спасибо за вашу заботу.
— Хорошо, — удовлетворённо кивнула родственница Мён Хи и, пристально посмотрев в
глаза Му Соку, слегка наклонила голову набок, приказывая ему уйти. То, как он ведёт
себя с гостями, не лезло ни в какие ворота. И это очень злило Хэ Су. Однако она не
могла прямо сейчас вычитать его за проявленное неуважение. У неё не было для этого
ни времени, ни сил. Она ещё поговорит с ним о его поведении, но чуть позже. Сейчас
же ей необходимо заняться более важными делами. Поэтому-то Су и распорядилась,
чтобы прислужник покинул гостиную. И тот, правильно истолковав её жест, низко
поклонился и поспешно закрыл за собой дверь. Лишь когда его торопливые шаги стихли,
родственница Мён Хи снова обратила свой взор к застывшему у двери лекарю, опасливо
взиравшему на неё исподлобья.
— Вы можете присаживаться, лекарь Ан, — с приветливой улыбкой проговорила она,
приглашающим жестом указывая на свободный стул. — Вы ведь сегодня ещё не
завтракали, так ведь? — Иглоукалыватель слабо кивнул. — В таком случае разделите со
мной трапезу, — добавила Хэ Су, пододвигая к себе пиалу с супом из красной фасоли.
— Почту за честь, — с благодарностью кивнул Хи Бон, опускаясь на стул и исподволь
изучая побледневшее лицо благородной барышни. — «Её глаза немного тусклые и слегка
покрасневшие, — отметил он про себя, на мгновение задержав сканирующий взгляд на
слегка покрасневших глазных белках собеседницы, — что указывает на некоторые
эмоциональные проблемы и может объясняться навалившейся на госпожу грустью, а также
головной болью. Однако твёрдый взгляд свидетельствует о стабильности и цельности
личности. А это значит, что её грусть не настолько сильна и продолжительна, чтобы
непоправимо навредить её духу, — лекарь Ан задумчиво взял в руки ложку, продолжая
незаметно диагностировать недуг госпожи Су. — Её губы сухие, что указывает на
внутренний жар, а в сочетании со слегка покрасневшими глазными белками подтверждает
моё предположение о возможной головной боли. Кожа лица чистая и блестящая, а это
говорит о хорошем прогнозе исхода болезни», — удовлетворённо кивнул своим мыслям Хи
Бон, а вслух добавил: — Госпожа Су, могу ли я измерить ваш пульс?
— В этом нет необходимости, — небрежно отмахнулась родственница Мён Хи, слегка
улыбнувшись. — Давайте лучше хорошенько позавтракаем и, наконец, приступим к
обсуждению цели вашего вынужденного визита. Прошу, угощайтесь, — она пододвинула
поближе к собеседнику суп из красной фасоли.
— А головная боль, слабость и одолевающая вас печаль свидетельствует об обратном, —
резонно заметил иглоукалыватель и, отложив ложку в сторону, слегка поддался вперёд.
— Своим упрямством вы только навредите себе, как и нежеланием лечиться. Так что
сначала подумайте хорошенько о том, какое беспокойство вы доставите своим родным и
близким, если в конечном итоге заболеете, а потом уж давайте окончательный ответ.
— Как… вы узнали? — изумлённо моргнула Су, не веря своим ушам. — Неужели всё
настолько очевидно?
— Поверьте мне, — с лёгкой улыбкой проговорил Хи Бон, почуяв прекрасную возможность
продемонстрировать своё мастерство, — для способного лекаря правильное определение
болезни по внешним признакам не составит большого труда. Куда уж сложнее определить
высоту, ширину, эластичность, скорость, форму, силу и удар пульса. Подобное под
силу лишь немногим, — он скромно опустил глаза, стараясь добиться ещё большего
эффекта.
— Настолько ли вы хороши, как о вас говорят? — с едва различимым недоверием
осведомилась родственница Мён Хи, окинув собеседника оценивающим взглядом.
— Вы можете… удостовериться в этом прямо сейчас, — с запинкой ответил
иглоукалыватель, никак не ожидавший подобного вопроса. Обычно его «скромная»
демонстрация глубины своих познаний в пульсодиагностике и акупунктуре производили
неизгладимое впечатление на потенциальных пациентов, но сейчас что-то пошло явно не
так. И лекарь Ан Хи Бон никак не мог понять, что именно. Ох, и влетит же ему, если
он допустит хоть малейшую оплошность. Собравшись с мыслями, он глубоко вздохнул и
продолжил более уверенным тоном: — В любом случае, если мои действия причинят вам
хоть малейший вред, вы, как супруга принца, без особого труда сможете распорядиться
лишить меня жизни…
— Супруга… принца? — недоверчиво переспросила Хэ Су, глупо уставившись на
собеседника. — С чего вы взяли?
— Понимаете, — после недолгого молчания начал лекарь-иглоукалыватель, беспокойно
заёрзав на стуле, — ваши взаимоотношения с Его Высочеством вчера мне показалось
далеко не дружескими. Поэтому я подумал, что вы состоите в браке. Простите меня,
если я ошибся, — виновато поклонился он.
— Вы всё неправильно поняли, — со смущённой улыбкой пояснила Су, пряча взгляд под
опущенными ресницами. — На днях я случайно подвернула ногу и теперь не могу
длительное время оставаться на ногах. Поэтому четвёртый принц любезно согласился
донести меня до моего ханока.
— Вы сказали четвёртый принц? — недоумённо моргнул Хи Бон, вопросительно посмотрев
на собеседницу, и после её утвердительного кивка добавил: — Я по ошибке принял его
за восьмого. Не думал, что в столь поздний час повстречаю в резиденции восьмого
принца кого-нибудь из его братьев.
— Восьмой принц Ук в хороших отношениях со всеми братьями, — с понимающей улыбкой
пояснила родственница Мён Хи. — Поэтому они часто его навещают.
— Вот как, — задумчиво проговорил лекарь Ан и внимательно посмотрел на собеседницу.
— Если вы не возражаете, я мог бы излечить ваш недуг при помощи иглоукалывания.
— Видите ли, лечение одними травами при повреждении ноги будет менее действенным,
чем акупунктура, — с добродушным видом пояснил Хи Бон, радуясь, что может
поделиться с кем-то своими знаниями. — Во-первых, вы сможете восстановиться гораздо
быстрее, а, во-вторых, побочных эффектов будет намного меньше. Так что вы ничего не
потеряете, если всё-таки согласитесь принять мои услуги, — с тёплой улыбкой добавил
он, стараясь расположить к себе недоверчивую госпожу.
— Хорошо, — после недолгого раздумья наконец согласилась родственница Мён Хи.
— Когда бы вы смогли приступить к лечению?
— Лучше начать прямо сейчас, — серьёзно заявил иглоукалыватель, — так как пища и
питьё ещё не попали в ваш организм, каналы меридианов ещё не наполнились, а каналы
ло-май находятся в гармоничном, в уравновешенном состоянии. Поэтому сейчас наиболее
благоприятное время, — с лёгкой улыбкой пояснил он и приветливо посмотрел на
собеседницу. — Если вы не против, я мог бы применить акупунктуру прямо сейчас.
— Что для этого потребуется? — после недолгого молчания произнесла Су, внимательно
посмотрев на умеющего убеждать лекаря.
— Для начала позвольте мне измерять ваш пульс на правой руке, — бодро проговорил
он, протянув пациентке открытую ладонь.
Всё это время Хэ Су сидела смирно, боясь пошевелить левой рукой и ненароком
причинить себе боль. На удивление, манипуляции лекаря Ана оказались довольно
эффективными. Хоть ощущения от ввода иглы были не самыми приятными, и поначалу Су
едва ли не охватила паника, но зато с каждой минутой головная боль постепенно
уменьшалась, пока окончательно не исчезла, а настроение заметно улучшилось.
Родственница Мён Хи облегчённо вздохнула и с любопытством посмотрела на
иглоукалывателя, который отстранённо смотрел на ножку стола, по-видимому,
сосредоточив всё внимание на чём-то своём. Поэтому она решила не отвлекать его. Раз
его талант столь высоко оценил лекарь Ли, значит, ему можно доверять. А в таком
случае следует чем-нибудь занять свои мысли и терпеливо подождать, пока из её тела
не извлекут эту пугающую иглу.
— Спасибо вам, лекарь Ан, — благодарно склонила голову родственница Мён Хи,
совершенно по-новому посмотрев на говорливого иглоукалывателя: уже без прежней
подозрительности и излишней настороженности. Теперь она доподлинно знала, что
опасения её были напрасны — и ему действительно можно доверять. Тем более за весь
сеанс иглоукалывания он ни разу не причинил ей боли и никакого видимого вреда. По
крайней мере, этот вред пока ещё не дал о себе знать. Пока ещё. — Всё-таки о вас
ходит правдивая молва. Я очень признательна вам за то, что вы излечили мой недуг, —
с благодарной улыбкой проговорила Су и, кивнув в сторону стола, поспешно
добавила: — Если больше нет никакой необходимости в воздержании от приёма пищи, я
хотела бы наконец позавтракать.
— Конечно-конечно, — с довольной улыбкой заверил её Хи Бон, водворяя свой стул на
прежнее место. — После такой кропотливой работы не мешало бы и поесть! — он устало
опустился на стул и, как-то странно подмигнув Хэ Су, принялся с аппетитом уминать
фасолевый суп. Та лишь недовольно фыркнула, но выяснять истинное значение подобного
жеста не стала. Всё-таки подобным расследованием лучше заниматься на полный
желудок. Поэтому она без лишних раздумий взяла со стола ложку и тоже принялась за
суп, последовав примеру своего нового знакомца.
Желаю всем приятного прочтения! Надеюсь Вам так же понравится эта новая глава, как
и предыдущие. С нетерпением жду Вашего мнения.
В небесной выси, утопая в лучах не по-весеннему холодного солнца, над одной из
заснеженных долин горы Мёджи кружился легкокрылый беркут, среди белых снегов зорко
высматривавший желанную добычу. Его шелковистые перья, в ярких солнечных лучах
переливаясь перламутром, делали его практически невидимым, что позволяло ему
беспрепятственно наблюдать за происходящим внизу. Его тонкий слух улавливал
малейший шорох в прошлогодней сухой траве, а зоркий глаз замечал малейшее движение.
Гордая птица по праву считала себя хозяином здешних заснеженных вершин и горных
долин, пока внезапно не столкнулась с более опасным противником, заставившим её
отступить не задумываясь. Беркут в последний раз бросил опасливый взгляд на
незваного гостя и, жалобно вскрикнув, растворился в поддёрнутом сизой дымкой небе.
О, Небо! Если бы оно только знало, как величественный Владыка Корё уже устал
провожать в последний путь собственных детей. Многие из них покидали этот мир едва
родившись, а некоторые, как И, умирали в юношеском возрасте, что безжалостно ранило
отцовское сердце. Хоть единственной женщиной для императора всегда оставалась О Су
Ён, старшая придворная дама и полноправная хозяйка дворца Дамивон, однако это не
мешало ему любить всех своих детей. Даже тот факт, что они были рождены от
многочисленных нелюбимых жён, ничего не менял. Они всё равно были его плотью и
кровью. И самым любимым среди них был наследный принц Му, сын его второй, но теперь
уже покойной супруги О Чхон Чжо. Наверное, будь он сыном Су Ён, Ван Гон был бы
безмерно счастлив и любил бы его ещё больше, но это было не так. Та, кому всегда
принадлежало его сердце, не могла иметь детей, что очень злило императора. Но что
он мог сделать? Даже если бы смерть главной виновницы бесплодия Су Ён могла
устранить эту проблему, он всё равно бы не пошёл на это. Клан Ю нужен был ему для
того, чтобы оставаться у власти и защищать свой народ. Ведь он — Ван Гон — в первую
очередь император, а потом уже мужчина. Он не может ставить свои собственные
интересы превыше интересов страны. Да и к тому же у него нет веских доказательств
того, что именно его третья супруга — императрица Ю Чжи На — годы назад
спровоцировала выкидыш у Су Ён, а теперь отравила и седьмого принца Ван И. Даже
придворная дама Но, пойманная на месте преступления, была слишком верна своей
госпоже, чтобы без раздумий взять всю вину на себя. Похоже, императрица умеет
держать своих слуг в большом страхе, раз они готовы даже жизнью пожертвовать ради
неё. Но Владыке Корё это было не важно. Он готов простить ей любые преступления,
только бы она не причиняла вред Му. Кто знает, быть может, однажды императрица Ю
оступится и тем самым представит ему неоспоримые доказательства своей вины, однако
пока этого не произошло, он будет терпеливо ждать подходящего момента. Чего-чего, а
вот ждать за 65 лет своей нелёгкой жизни император Ван Гон прекрасно научился.
Владыка Корё глубоко вздохнул, поддерживая под руку ослабевшую от скорби безутешную
девятую супругу — Ю Пхён Хи — мать его седьмого и девятого сыновей. Наверняка она
любила И куда больше, чем он, раз настолько сильно скорбела об утрате. Император
хорошо помнил, как наложница Ю печалилась, когда только проявились первые признаки
тяжёлого недуга И. Хоть их старший сын с самого детства был болезненным ребёнком,
она не находила себе места каждый раз, когда он болел. Вот и в тот вечер его
девятая супруга ужасно беспокоилась. Она будто чувствовала, что её дорогому
первенцу уже не оправиться от ужасной болезни. Ван Гон снова вздохнул. Всё-таки
матери легче почувствовать опасность, что нависла над её детьми, чем отцу. Если бы
он имел столь прочные узы с первым принцем Ван Му, то непременно смог бы
почувствовать и предотвратить малейшую угрозу, нависшую над его жизнью и здоровьем.
Но, увы, это было не в его силах. Небеса не сочли нужным наделить его подобной
способностью.
«Тихий тёмный приют
лишь однажды стоит закрыть,
И на тысячи лет
распрощаешься ты с зарёй.
И на тысячи лет
распрощаешься ты с зарёй,
Величайший мудрец
не сумеет тебе помочь…» — Продолжали петь носильщики похоронных носилок, в который
раз наталкивая Владыку Корё на мысль, что сколь богатым и влиятельным не был бы
человек, столь бессилен он перед лицом смерти. Как упадок неизменно следует за
расцветом, так и смерть является неизменным спутником жизни. Всё имеет своё начало
и незримо стремится к своему концу. Со временем и у каменной ступки дно
отваливается.
Третий принц лишь смешливо фыркнул, поражаясь его наивности. Чжон как был ребёнком,
так им и остался. Ничего, он ещё поймёт, что действительность редко соответствует
нашим ожиданиям. И если слухи дворцовых бездельников действительно правдивы, то его
младший брат в этом очень скоро убедится. Быть может, Ын Ёль, Сок, Гон и Син Юль
удастся на собственном примере убедить его в обратном.
Едкая насмешка старшего брата заставила Со с силой сцепить зубы и крепко сжать
кулаки. Находись они сейчас в другом месте и совершенно одни, он бы без раздумий
схватил Ё за горло и придушил собственными руками. И плевать на то, что они братья.
Он больше не намерен терпеть эти оскорбительные унижения. И если Ё снова посмеет
хоть раз его унизить или же брякнуть что-нибудь вздорное своим поганым языком в
адрес Су, то он обязательно выпустит ему кишки наружу и намотает на его же клинок.
Пусть только попробует выкинуть нечто подобное хоть один единственный раз — и ему
не жить. На скулах четвёртый принца заиграли желваки. Отныне Ван Со больше никому
не позволит относиться к нему пренебрежительно. Он больше никого не оставит
безнаказанным.
— Б-брат? — осторожно позвал тринадцатый принц Бэк А, заметив как напрягся Со после
едких слов третьего брата. Но ещё больше его испугал взгляд четвёртого брата. Бэк А
никогда не видел Со в таком бешенстве. Его глаза горели такой испепеляющей яростью
и ненавистью, что у тринадцатого принца чуть кровь не застыла в жилах. Эх, зря, зря
он сегодня с самого утра напросился идти в паре с четвёртым братом. Знал бы, что
всё так обернётся, то держался бы от него как можно дальше. И о чём он только
думал! Бэк А раздражённо сжал кулаки, больно впившись ногтями в ладони, тем самым
заставляя себя одуматься. Нет, если он и дальше будет шарахаться от брата Со как от
прокажённого, то точно никогда так и не узнает, что же всё-таки Су в нём нашла.
— Брат, вы тоже думаете, что сестрица Мён Воль всё-таки порадует нас в этом году
своим присутствием? — с некоторой опаской проговорил тринадцатый принц, стараясь
остудить гнев старшего брата.
— Что? — как-то отстранённо переспросил тот, посмотрев на него так, что у Бэк А аж
дух перехватило.
— Вы тоже думаете, что… Мён Воль… приедет?.. — с трудом выдавил из себя его
собеседник, заикаясь чуть ли не на каждом слове.
— Мён Воль? — Со непонимающе захлопал глазами, стараясь понять, о чём речь, и тем
самым понемногу остужая свой гнев. — Она должна приехать? Ты уверен? — сразу же
оживился он, наконец сообразив, чего от него хотят, и тут же вопросительно
уставился на младшего брата, заставив того невольно вздрогнуть.
— Просто так говорит… Чжон, — с запинкой пояснил тринадцатый принц, внутренне
напрягшись. — Разве вы не слышали его разговор с третьим братом? — добавил он,
немного осмелев, и слабо улыбнулся в надежде рассеять подозрения старшего брата.
— Ах, ты об этом, — понимающе хмыкнул тот, немного расслабившись. — Я был бы рад
снова увидеть Мён Воль. Да и Сан Хи была бы очень счастлива, — с лёгкой улыбкой
добавил он, наконец-то успокоившись.
Примечания:
Гора Мёджи (묘지산) — одна из высочайших гор (778 м), расположенная в южной части
горной цепи Ахобирён (아호비령산맥) на северной границе города Кэсон.
Сэнъи (僧衣) — традиционная широкая одежда буддийских монахов.
Ын Ёль (은열), Сок (석) и Гон (건) — согласно «Корёса», так звали трёх старших
сыновей министра Ким Бу, бывшего короля Силлы, и принцессы Наклан — дочери Тхэджо
Ван Гона и его третьей супруги Синмёнсунсон — императрицы Ю.
Син Юль (посмертный титул — королева Хонсук, 헌숙왕후) — старшая дочь министра Ким
Бу и принцессы Наклан, ставшая первой супругой пятого правителя Корё — Кёнджона.
Ван Син Иль (왕신일; 王申一) — почётный сановник (тэсан; 대상; 大相) при дворе Тхэджо
Ван Гона. Согласно записям в «Корёса», в 941 году он был отправлен с подарками в
Позднюю Цзинь для установления дипломатических отношений.
Ван Рин (посмертный титул — принц Ванви, 왕위군) — старший сын Тхэджо Ван Гона и его
шестой супруги — государыни Чондок. Так как информации о нём практически нет
никакой (кроме посмертного титула и сведений о родителях), я решила назвать его Ван
Рином, пятым принцем.
Бранить гору, что находится напротив (корейская пословица) — то есть бранить кого-
то за глаза.
Сдувая пыль, находит изъян (корейская пословица) — речь идёт о людях, замечающих
чужие недостатки.
Чесать чужую ногу во время сна (корейская пословица) — то есть даже во сне лезть в
чужие дела.
Магистрат (사또) — правитель области и начальник уезда, так же известен как глава
(сурён; 수령; 守令). В его обязанности входил наём рабочей силы и сбор
государственных налогов. Должность магистрата существовала со времён Объединённой
Силлы (668-935 гг.).
Великий король Ёмна (염라대왕, 閻羅大王) — в буддизме известен как владыка Янь-ван,
повелитель царства мёртвых и верховный судья загробного мира.
И тигр приходит, когда о нём говорят (корейская пословица) – т.е. лёгок на помине.
Мо Ри сидел за одним столом вместе с госпожой Хэ Су и Су Хён и с радостной улыбкой
наблюдал за тем, как беззаботно щебечут молодая госпожа и простая прислужница,
точно близкие подруги. Хотя так оно и было на самом деле. Насколько Мо Ри мог
судить исходя из своих наблюдений, госпожа Су была совершенно не похожа на других.
Казалось, для неё вообще не имели никакого значения ни заслуги семьи, ни социальное
положение собеседника. Она с одинаковым почтением относилась как к простому слуге,
так и к знатному господину, обращая внимания больше на способности самого человека,
нежели на заслуги его родственников. И, на удивление, молодая госпожа очень
трепетно заботилась о своих подчинённых, словно о членах своей семьи. За пять лет
пребывания в Корё Мо Ри уже и не надеялся увидеть нечто подобное. Он уже привык к
тому, что здешним господам, как, в принципе, и большинству знатным чосонцам,
совершенно плевать на своих слуг. Их всегда интересуют исключительно собственные
нужды, а до проблем простой прислуги им совершенно нет никакого дела. Для них
слуги — всего лишь вещи, которые можно нещадно использовать в своих корыстных целях
до тех пор, пока они не придут в негодность, а затем без зазрения совести выбросить
и благополучно забыть. Для них человеческая жизнь не стоит ровным счётом ничего.
Так зачем же им заботиться о том, что они могут получить без всяких на то усилий?
Чем больше Мо Ри наблюдал за молодой госпожой, тем больше убеждался в том, что у
неё такое же чистое и доброе сердце, как и у его мудрого отца. Она хоть и бывала
порой беспечна до безрассудства, но, тем не менее, никогда не ставила свои интересы
превыше всего. Мо Ри порой казалось, что счастье близких людей для неё значило
гораздо больше, чем её собственное. И этим она ещё больше была похожа на его отца.
Ещё одним поразительным сходством было то, что молодая госпожа Су никогда не судила
о других, основываясь только лишь на слухах. Напротив, она всегда старалась
убедиться в их правдивости на собственном опыте. По крайней мере, так было с ним,
Мо Ри, и с четвёртым принцем Ван Со, будущим императором Кванджоном. Хотя, нужно
признать, разгуливавшие по столице сплетни о безжалостном Волке, были куда страшнее
тех, что вот уже пятый год ходили о самом Мо Ри. Но госпожу Су, похоже, подобное
нисколько не заботило.
По правде говоря, Мо Ри был даже рад тому, что молодая госпожа не относится к нему
предвзято только из-за того, что несколько лет назад он якобы спьяну полез в логово
к медведю и спасся лишь благодаря вмешательству восьмого принца. Однако то, что он
оказался в подобной ситуации, не было полностью его виной. Это ведь не он надрался
по сами брови и полез к белогрудому медведю. Да, не он, а тот пустоголовый
мальчишка, в теле которого он так некстати оказался и настоящего имени которого до
сих пор не знал, да и знать не хотел. Так почему же он, старший сын военного
министра, должен терпеть подобную несправедливость? До каких пор он будет позволять
всяким недалёким пустобрёхам называть его бестолковым выпивохой? Сколько ещё ему
придётся терпеть подобные унижения? Мо Ри яростно стиснул зубы и сжал кулаки до
побеления костяшек. Это несправедливо! Разве он заслуживает подобного обращения? Он
столько лет усердно трудился, чтобы стать одним из лучших воинов Его Высочества, и
даже ни разу за всё это время ни капли ихваджу в рот не взял, а к нему ещё смеют
относиться столь пренебрежительно?! Была б его воля, он давно бы уже вырезал этим
пустозвонам их поганые языки и скормил бы их собакам, не колеблясь ни секунды. Он
должен отстоять своё доброе имя любой ценой, пусть и ценой крови недоброжелателя.
Однако отнюдь не этому его когда-то учил почтенный отец. Он всегда говорил своему
старшему сыну, чтобы тот был скор на всякое доброе дело, а не на расправу. И Мо Ри,
как и подобает почтительному сыну, всеми силами старался неукоснительно следовать
наставлениям отца, пока кто-нибудь достаточно дерзкий не осмеливался задеть честь
его семьи. Тогда его уже не могли остановить никакие уговоры, ведь доброе имя семьи
значило гораздо больше бесполезной болтовни. Отец всегда был огорчён тем, что его
старший сын постоянно ввязывается в драки из-за нескольких пренебрежительных слов,
небрежно брошенных в его сторону, но он, Мо Ри, ничего не мог с собой поделать.
Таков уж был его нрав. Мо Ри всегда предпочитал решать столь щепетильные вопросы
при помощи кулаков, совершенно не прибегая к практически бесполезному словесному
убеждению. Да и зачем попусту тратить своё драгоценное время на того, кто кроме
смачного удара кулаком в челюсть других методов убеждения вообще не признаёт? Мо Ри
никогда не понимал этого. А, быть может, попросту и не хотел ничего понимать.
Наверное, именно по этой причине отец настоял на том, чтобы он сдал государственный
экзамен и с одобрения Его Величества принял назначение на пост магистрата Кёнджу.
Быть может, таким способом отец хотел привить ему чувство ответственности? Однако
Мо Ри этого доподлинно не знал, да и спросить уже не мог.
При мысли об этом гнусном человеке сердце Мо Ри болезненно сжалось, а всё его
существо наполнила безудержная ярость. Если бы только у него был хоть один шанс
добраться до этого негодяя, столько лет притворявшегося его другом, и, наконец,
пронзить его своим мечом, он бы ни за что не упустил его. Мо Ри столько лет молил
добрых духов, чтобы они смилостивились над ним и позволили ему хотя бы на час
встретиться с тем мерзким предателем и отомстить за свою смерть. Он столько лет
мечтал вернуться домой хотя бы в качестве муджагви и, столько времени безуспешно
стучал в закрытые Небеса, но его так никто и не услышал. Казалось, Великий король
Ёмна и Нефритовый император попросту издеваются над ним. Похоже, они получают
неимоверное удовольствие от его страданий. Мо Ри яростно сжал кулаки. Ах, если бы у
него была такая возможность, он бы непременно вцепился в жиденькие бородёнки этим
двум старым хрычам и хорошенько их повыщипывал. Если для них человеческие жизни —
всего лишь камешки для игры в падук, то они и не такого заслуживают.
— Тебя разозлило то, что я позволила этому неблагонадёжному с виду типу остаться в
резиденции Его Высочества? — молодая госпожа Хэ Су, наконец, соизволила прервать
тягостное молчание, пристально посмотрев на Мо Ри. — Или же ты против того, чтобы
он осмотрел Мён Хи и попытался хоть чем-то помочь ей? — Она снова взяла полупустую
чашку, начав бездумно вертеть её в руках. — Так что же это? — вновь повторила
молодая госпожа, давая понять, что не намерена слишком долго ждать его ответа.
— Ах, вы об этом, госпожа? — с виноватой улыбкой протянул Мо Ри, начав растерянно
чесать затылок. — Простите, я задумался о совершенно ином и совсем не следил за
вашим разговором. Так что моя реакция никак не связана с вашим решением, госпожа, —
с той же виноватой улыбкой заверил её он, судорожно размышляя над тем, как остудить
её гнев. По правде говоря, Мо Ри никогда не видел госпожу такой. Она была
совершенно спокойна, как море перед свирепым штормом, и это ещё больше беспокоило
её личного охранника. В каждом её движении, взгляде и едва различимом напряжении в
голосе неуловимо проскальзывала ярость, что заставляло Мо Ри внутренне сжаться. Ему
прекрасно было знакомо подобное поведение. Именно так вёл себя его строгий учитель
Тан Кван Ун, когда собирался запустить в него чем-нибудь тяжёлым. И Мо Ри уже начал
серьёзно опасаться, что эта селадоновая чашка, которой бездумно играла госпожа,
очень скоро может полететь прямо в него. Никаких сомнений касательно того, что она
с поразительной точностью достигнет своей цели, у него не было, так как с такого
расстояния промахнулся бы разве что слепой и безрукий.
— Вот как? — с проказливой улыбкой, едва затронувшей её губы, проговорила молодая
госпожа, отставляя чашку в сторону. — Тогда тебе совершенно не кажется
подозрительным этот тип? — Она выжидающе уставилась на своего личного охранника,
словно старалась прочесть его мысли.
— Вы о лекаре Ане? — осторожно переспросил Мо Ри, неосознанно отодвигаясь.
— А как по мне, довольно приятный мужчина, — радостно защебетала Су Хён, снова
подскочив к столу и мягко опустившись на стул. — Своё дело знает хорошо, да и с
женщинами обращаться умеет, — беззаботно проговорила она, мягко улыбаясь, и
исподволь посмотрела на заметно напрягшегося Мо Ри.
— Дамский угодник, — бесстрастным голосом отрезала госпожа Су, словно провозглашая
прописную истину. — Такие, как он, прекрасно умеют подлизаться к женщинам, чтобы
склонить их на свою сторону. Так что будь с ним осторожна, Су Хён.
— Да я не это имела в виду! — искренне возмутилась девушка, обиженно надув губки.
Скептическое замечание госпожи нарушило все её планы. Ей так хотелось немножко
подразнить Мо Ри, чтобы узнать по его реакции о его чувствах. А молодая госпожа
взяла и всё испортила. И почему она постоянно занимает сторону Мо Ри? — Он
совершенно не в моём вкусе, так что вам не о чем беспокоиться. Я всего лишь
поделилась своим впечатлением о нём, — обиженно добавила Су Хён, поспешно схватив в
руки свою чашку. — Вам не стоило говорить нечто подобное. Зачем вы так со мной, а?
— Я потом всё тебе объясню, — с загадочной улыбкой уклончиво ответила госпожа Хэ Су
и как-то странно подмигнула Мо Ри, отчего тот довольно ухмыльнулся в кулак. — Так
что ты думаешь о новом лекаре, Мо Ри? — небрежно осведомилась она, никак не желая
уклоняться от интересующей её темы.
— Но вы же только что сами довольно точно охарактеризовали этого плута, —
недоумённо воззрился на неё он, совершенно не понимая, куда она клонит. — Тогда
зачем меня спрашиваете об этом?
— Верно, — охотно согласилась молодая госпожа, утвердительно кивнув, — так я
сказала о нём. Однако для меня немаловажно, что о нём думаешь ты.
— Я? — искренне изумился Мо Ри, невольно указав на себя рукой. Госпожа снова
утвердительно кивнула. — Но почему вы вдруг захотели узнать моё мнение? Вы что-то
задумали? — осторожно предположил он и вместе с Су Хён недоумённо взглянул на
госпожу.
— В яблочко, — торжествующе улыбнулась она, искренне радуясь тому, что её поняли
правильно. — Ты же поможешь мне, не так ли?
— Что я должен сделать? — с готовностью ответил её личный охранник, внимательно
посмотрев на неё.
— Приставь к нему кого-нибудь из своих парней и проследи, чтобы тот не был слишком
груб с ним. Лекарь Ан не должен почувствовать в охраннике угрозу, иначе ничего не
выйдет, — совершенно серьёзно проговорила молодая госпожа Су, внезапно отодвинув
куда-то назад свою недавнюю весёлость, что откровенно обескураживало Мо Ри. Он уже
боялся предположить, чего ещё ему ожидать от изменчивой, точно море, собеседницы.
— Но я не могу свободно отдавать приказы людям Его Высочества, — разочаровано
выдохнул её личный охранник, всё ещё не до конца понимая, что всё-таки задумала
госпожа. — Поэтому я не смогу вам в этом помочь.
— Об этом не беспокойся, — с уверенностью заверила его она, небрежно сложив руки на
столе. — Я попрошу Его Высочество, чтобы он позволил Чжан И и Му Соку служить мне.
— Ты же сможешь найти с ними общий язык. — По сути, это был вопрос, однако
прозвучал он как утверждение. Госпожа Хэ Су определённо точно что-то задумала, раз
решила связаться с этими двумя. И Мо Ри это уже не нравилось.
— Госпожа, — осторожно позвал он, искренне желая оградить рискованную собеседницу
от беды, — будьте осторожны с этими двумя. — Молодая госпожа Хэ Су вопросительно
изогнула бровь. — Я не знаю, как вы столкнулись с ними, но вам следует держать ухо
востро, — серьёзно проговорил Мо Ри, обеспокоенно глядя на собеседницу. — Дело в
том, что они очень скрытные и всегда держатся вместе. Никогда не знаешь, что они
могут предпринять в следующий момент.
— Тем лучше, — мягко улыбнулась молодая госпожа, словно совсем не воспринимая
всерьёз его предупреждение. — Для меня важно, чтобы моих людей было сложно обвести
вокруг пальца. И чем сложнее, тем лучше.
Мо Ри и Су Хён изумлённо переглянулись между собой, стараясь понять, что здесь всё-
таки происходит. То ли они неправильно расслышали слова госпожи Су, то ли она
действительно задумала что-то сомнительное и опасное.
Первый министр Чон То Чжон (정도전; 鄭道傳; 1342 – 1398 гг.) – видный военачальник,
государственный деятель, писатель, неоконфуцианский учёный. Также известен под
псевдонимом Самбон (삼봉) – Три вершины. Его называют «архитектором чосонского
государства». Является составителем первой истории предшествующего государства –
Корёса кукса (1396). Был убит во время «первой войны принцев» 1398 г. и 467 лет
числился государственным изменником, пока не был официально реабилитирован в 1865
г. во время развёрнутой Тэвон-гуном (대원군;1820 – 1898 гг.) кампании по укреплению
престижа правящей фамилии.
— Твоё сердце выбрало не того, кто сможет оценить тебя по достоинству, — грустно
проговорила родственница Мён Хи, печально улыбнувшись и досадливо качнув головой.
— Но я не стану отнимать у тебя, быть может, единственную радость в этой жизни. Ты
должна сама выбирать, как тебе жить и кого любить, а не слепо следовать прихотям
тех, кто самонадеянно полагает, что лучше тебя знает, что действительно принесёт
тебе пользу.
— Что вы… имеете в виду, госпожа?.. — сбивчиво переспросила прислужница, недоумённо
взглянув на собеседницу. Всего несколько минут назад её молодая госпожа была чуть
ли не в бешенстве от малопонятных ей, Су Хён, слов Мо Ри, но должно быть довольно
оскорбительных для самой госпожи. Теперь же она смотрела на неё с непонятной
грустью и говорила какие-то странные слова, смысл которых упрямо ускользал от
растерявшейся Су Хён. — Что значат эти ваши странные слова? — осторожно
поинтересовалась девушка, так и не получив никакого ответа.
— Проживи свою жизнь так, как можешь сделать это только ты, — со слезами на глазах
проговорила Су, ласково улыбнувшись и нежно сжав руку недоумевающей подруги.
— Допускай свои ошибки и учись на ошибках других. Тогда тебе не придётся ни о чём
сожалеть на закате своих дней, — добавила она и медленно направилась вперёд,
совершенно не зная, что же ей делать дальше. Она так устала от того, что её жизнью
постоянно старается кто-то руководить, так и норовя навязать своё «единственно
правильное» мнение. А ей всего лишь хотелось жить так, чтобы никто не вмешивался в
её дела и не диктовал, что и как ей следует делать. О, Всевышний! Как же она от
этого всего устала. То сначала в её докорёской жизни чуть ли не каждый, кто считал
её своим другом, старался заставить её поступать так, как ему того хотелось. А
теперь и здесь, в Корё, ей опять не дают покоя. Да что же это такое?! То сначала Ук
со своей навязчивой заботой отравлял её и без того несладкое существование, а
теперь ещё и Мо Ри свернул на ту же кривую тропинку. И почему в её жизнь постоянно
вмешиваются все кому не лень? До каких пор это будет продолжаться? Хэ Су глубоко
вздохнула и обессилено опустилась на крыльцо какого-то ханока.
— Госпожа, вы же не собираетесь снова сводить счёты с жизнью? — торопливо выпалила
подскочившая к ней служанка, взирая на неё полными ужаса глазами. — Не смейте этого
делать! Ради всего святого прошу!
— С чего ты взяла, что я хочу покончить с жизнью? — недоумённо воззрилась на неё
Су, совершенно не понимая, что заставило Су Хён прийти к подобному выводу.
— Тогда что означают ваши странные слова? — чуть не плача проговорила девушка, не
сводя с неё глаз. — Зачем давать мне такие странные советы, если вы не собираетесь
меня бросать?
— Су Хён, успокойся, — мягко возразила родственница Мён Хи, ласково улыбнувшись.
— Я не собираюсь тебя бросать. Я просто хотела донести до тебя, что не намерена
препятствовать твоему общению с Мо Ри, даже несмотря на то, что мы с ним находимся
в ссоре.
— Правда? — недоверчиво переспросила её собеседница, с искренней надеждой
заглядывая ей в глаза. — Вы действительно не станете запрещать мне с ним общаться?
— Да, — утвердительно кивнула Хэ Су, успокаивающе сжав руки подруги. — Это только
наши с Мо Ри проблемы. Тогда по какой причине ты должна страдать из-за того, что мы
с ним разошлись во мнениях?
— Не зна-а-аю, — неуверенно протянула Су Хён, усаживаясь подле госпожи. — Я никогда
не задумывалась ни о чём подобном.
— А стоило бы, — с лёгкой укоризной проговорила родственница Мён Хи, прерывисто
вздохнув. — Обычно люди о таком не задумываются и даже не подозревают, что своим
упрямством причиняют боль не только себе, но и тому, кого настраивают против
предполагаемого обидчика.
— Наверное, вы правы, — со вздохом согласилась Су Хён, бесцельно разглядывая свою
простенькую конопляную чхиму. А затем, внезапно спохватившись, добавила: — Вы же не
собираетесь и вправду просить Его Высочество отстранить Мо Ри от служения вам?
— А это уже зависит от самого Мо Ри, — шумно выдохнув, ответила Су и с некоторой
грустью посмотрела на неторопливо плывущие в небе облака. — Если он своим
упрямством и дальше будет отравлять мне жизнь, то я попрошу принца Ука избавить
меня от этого кошмара.
— А может не стоит принимать столь опрометчивых решений, госпожа? — осторожно
проговорила девушка, с надеждой глядя на собеседницу. — Может, вы ещё передумаете?
— Су Хён, — Су недовольно поджала губы и пристально посмотрела на подругу. — Скажи,
как бы ты поступила, если бы тебе пришлось постоянно сталкиваться с человеком,
который тебе неприятен? Как бы ты вела себя, если бы это был, скажем, третий принц?
Ты бы не попыталась свести ваши встречи к минимуму?
— Мо Ри настолько вам неприятен? — с изумлением произнесла прислужница, поднеся
руку ко рту, и растерянно захлопала ресницами.
— Не то чтобы неприятен, — честно призналась родственница Мён Хи, глубоко
вздохнув, — но иногда он бывает просто невыносим. Он настолько уверен в своей
правоте, что порой мне волком хочется выть от его навязчивой заботы.
— Должно быть, он действительно считает вас своим другом, раз пытается помочь, —
осторожно предположила Су Хён, стараясь не разозлить госпожу. Всё-таки будет очень
здорово, если они с Мо Ри помирятся. По крайней мере, ей больше не придётся
разрываться между этими двумя.
— Если он действительно считает меня своим другом, — с некоторой грустью
проговорила Хэ Су, снова вглядываясь в сизое небо, — то ему не следует навязывать
мне своего мнения. По крайней мере, настоящие друзья так не поступают.
— Надо же, — протянула она с некоторым ехидством, всем своим видом показывая, что
всё ещё обижается, — не прошло и полгода, как ты пришёл. А я уже и не надеялась,
что у тебя хватит смелости прийти и извиниться, — добавила родственница Мён Хи,
испытывающе глядя на явно удручённого Мо Ри.
— Госпожа, — обиженно протянула Су Хён, с некоторой укоризной посмотрев на Хэ Су, —
зачем вы так с ним? Он же пришёл извиниться, а вы над ним ещё и издеваетесь.
— Она права, — тихим, почти бесцветным голосом, в котором ясно слышалась
обречённость, уронил пришелец, подняв руку в предупреждающем жесте. — Мне
действительно не хватило духу сразу извиниться и не позволить вам уйти с обидой, —
честно признался он, а затем добавил с едва различимым упрёком: — Но вы тоже меня
поймите, я ведь не хотел вам навредить. Я лишь заботился о вашем благополучии.
— Благие намерения — это, конечно же, хорошо, — со вздохом проговорила Су,
задумчиво сложив руки на коленях, — да вот только ими выложена дорога в ад. Поэтому
с ними следует быть предельно осторожным.
— Я понял вас, госпожа, — утвердительно кивнул Мо Ри, немного ободрившись. — Но
разве не причинит это ещё большего вреда, если я хочу вам помочь и знаю, как это
сделать, но не сделаю лишь из-за страха навредить вам? — Он внимательно воззрился
на совершенно спокойную с виду собеседницу, пытаясь понять её реакцию. — Разве
будет это правильным с моей стороны?
— Если действительно хочешь мне помочь, — серьёзно проговорила Хэ Су, испытывающе
глядя ему в глаза, — постарайся не навязывать мне своего мнения…
— Но… — попытался возразить Мо Ри, однако родственница Мён Хи резко взмахнула
рукой, пресекая его так и не высказанные возражения.
— Если ты считаешь, что я действительно поступаю неправильно, — продолжила она с
некоторой мольбой в голосе, тем самым пытаясь убедить собеседника дослушать её до
конца, — как мой друг, скажи мне об этом. Но только не заставляй меня поступать
так, как того хочешь ты. Хорошо?
Лишь твёрдая уверенность в том, что с его родными всё хорошо и что они живы и
здоровы, все эти долгие пять лет придавала неудачливому путешественнику во времени
силы жить дальше, лелея в глубине его души призрачную надежду на благополучное
возвращение в свою эпоху. Хотя с каждым годом надежда Мо Ри на столь желанное
возращение домой становилась всё меньше и меньше. Быть может, это было связанно с
тем, что он был почти уверен в собственной гибели, ведь после падения со скалистого
утёса высотой не менее 1 ли в мелководную речушку обычному человеку просто
нереально выжить. Зря он тогда, будучи новоназначенным магистратом, поддался
уговорам гнусного предателя Квак Пён Су и отправился осматривать свои будущие
владения с горной вершины. Глупец! И как он только не догадался, чем на самом деле
может грозить ему это безобидное на первый взгляд предложение?
Ещё с самой первой встречи тогдашний опальный принц Ук стал для Хэ Мён Хи тем
солнцем, к которому она тянулась несмотря ни на какие препятствия. Он стал для неё
неизменным источником радости и сил, а она старалась в благодарность за оказанную
заботу окутать его любовью и вниманием, точно роскошным императорским нарядом,
который ещё никогда не носил ни один правитель в этом мире. Мён Хи отдала своему
супругу всё, что имела. Она помогла ему вернуть благосклонность императора и вновь
перебраться жить в столицу, о которой он так мечтал. Она исполнила его самую
заветную мечту, но взамен не получила той любви и заботы, в которой так отчаянно
нуждалась. Из животворящего источника света принц Ук превратился для неё в высокий
ханок, в тени которого Хэ Мён Хи незаметно увядала.
Но она не винила в этом супруга, нет. Мён Хи была счастлива, что смогла исполнить
заветную мечту восьмого принца Ван Ука, и ужасно расстроена тем, что за все эти
совместно прожитые годы так и не смогла стать для него источником силы и покоя. Она
не стала для него прибежищем, которым он всегда был для неё. Она просто ничего не
смогла для него сделать. Ослабленная долгой болезнью Хэ Мён Хи была в тягость
своему принцу — и она это прекрасно понимала, хоть он никогда и не допускал даже
малейшего намёка на подобное. Мён Хи видела, что вместо роскошных золотых крыльев
она стала для супруга клетью со стальными прутьями. Но не этого она всегда желала
для него. Если бы была хоть малейшая возможность, Хэ Мён Хи непременно избавила бы
принца Ука от неправильной себя. Она бы с радостью приняла в дом его вторую
супругу, если бы была абсолютно уверена в том, что с ней сердце восьмого принца
наконец-то обретёт покой. Мён Хи готова была жизнь отдать за своего супруга, только
бы он был счастлив.
У супруги восьмого принца Ван Ука не было ни малейшего сомнения в том, что
четвёртый принц сможет сделать её названную дочь счастливой. Это объяснялось тем,
что она видела, какой он человек. Несмотря на то, что принц Со был отвергнут
собственной матерью и отдан в совершенно чужую семью в качестве «утешения», он не
обозлился на весь мир и не возненавидел своих братьев и сестёр за то, что им
повезло гораздо больше, чем ему. Даже несмотря на это он продолжал любить их и
заботиться о них, хоть и оставаясь внешне холоден и равнодушен. Мён Хи знала, что
такой человек, как четвёртый принц, сможет окутать Су той любовью и заботой, о
которой мечтает каждая девушка. Поэтому она приняла твёрдое решение, что сделает
всё зависящее от неё, лишь бы помочь этим двум любящим сердцам воссоединиться.
Главное, чтобы они оба этого хотели.
При мысли о Хэ Су на лице жены принца Ван Ука невольно появилась ласковая улыбка.
Несмотря на все свои проказы, Су оставалась для неё источником неиссякаемой
радости. Её искренняя забота грела сердце Мён Хи гораздо сильнее, нежели сдержанное
внимание супруга, хоть она этого и не осознавала. Названная дочь стала для неё тем
лучиком надежды, ради которого она готова была бороться со своим недугом. Ведь она
не может вновь обречь Су на те страдания, которые она испытала, потеряв обоих
родителей. Утвердительно кивнув своим мыслям, Хэ Мён Хи поудобнее перехватила края
своей сиреневой чхимы и с лёгкой улыбкой обратилась к сопровождающим её служанкам:
Пхо (포) — любое пальто или одеяние, которое носили преимущественно мужчины в эпоху
Корё и Чосон.
Дворец Юхва (유화궁; 柳花宮) — дворец Изящного цветка (или Ивового цветка) —
резиденция министра Ким Бу и принцессы Мён Воль.
— Принц Со, неужели вы так привязались к наложнице Кан, что даже решили перебраться
жить в некогда принадлежавшую ей резиденцию? — осведомился он, не подразумевая
ничего плохого. — Даже не верится. Вы всегда так стремились вернуться в столицу, а
тут внезапно попросили Его Величество позволить вам поселиться в резиденции
наложницы Кан. С чего вдруг вы изменили своё решение?
— Тебе что, жить надоело, раз задаёшь столь нелепые вопросы? — раздражённо сверкнул
глазами он, отчего астронома Чхве пробрала нервная дрожь. Ван Со не был намерен
открывать придворному звездочёту истинную причину столь неприятного для него самого
решения. Были б у него другие варианты, он ни за что бы не остановился в резиденции
полоумной наложницы. Однако дворец Чхуллан был единственной пустующей резиденцией,
размещённой в непосредственной близости от дворца Юхва, принадлежащего министру
Киму и принцессе Мён Воль. Да и к тому же восточная часть дворцового комплекса, в
которой располагался дворец Цветущей весной орхидеи, всегда славилась манящей
тишиной и спокойствием. Ещё одним неоспоримым достоинством восточной части
дворцового города было то, что императрица Ю Чжи На никогда здесь не появлялась по
причине молчаливой вражды с пятой императрицей Ким Сук Мён — матерью Бэк А.
Четвёртый принц прекрасно понимал, что разгневанная на него матушка непременно
будет искать способ ему отомстить. И самая лучшая возможность избежать её
испепеляющего гнева — это как можно меньше попадаться ей на глаза. Нельзя сказать,
что принц Со боялся мести своей матери. Нет, совсем нет. Больше всего на свете он
опасался, чтобы из-за него не пострадала его маленькая сестрёнка Сан Хи, которую
императрица Ю запросто могла отправить в какой-нибудь горный монастырь, лишь бы
пресечь на корню все её встречи с ненавистным выродком. А этого Со никак не хотел.
Потому и предпочёл обосноваться в резиденции полоумной наложницы Кан, лишь бы
лишний раз не нервировать дорогую матушку своим присутствием.
— Раз ты такой любопытный, то не перебраться ли мне в башню Чхомсондэ? — с хищным
оскалом добавил четвёртый принц, наступая на несчастного звездочёта, уже успевшего
раз десять пожалеть о своих необдуманных словах. — Оттуда весь дворцовый комплекс
прекрасно видно, да и за звёздами наблюдать удобно. Как ты считаешь, а?
— Не думаю, что это хорошая идея, Ваше Высочество, — с трудом попадая зубом на зуб
то ли от пронизывающего холода, то ли от леденящего душу страха — он и сам толком
не знал — проговорил астроном Чхве. Нельзя сказать, что он боялся принца Ван Со,
однако порой его выходки вгоняли несчастного Чжи Мона в дрожь. Так было и в этот
раз. — Да и к тому же обсерватория Чхомсондэ — это мой дом. Так что вряд ли она
сможет стать подходящим местом для вас, принц, — обижено бросил он, наконец,
совладав с внезапно нахлынувшим на него чувством беспокойства.
— Ты забываешься: всё во дворце Манвольдэ принадлежит императору, — с хищной
полуухмылкой заметил Ван Со, остановившись в нескольких шагах от дрожащего от
холода звездочёта. — Так как же что-либо здесь может быть твоим?
— Я не это имел в виду, Ваше Высочество, — недовольно поджал губы Чхве Чжи Мон,
невольно отодвигаясь от своенравного принца. А то мало ли, что ему в голову может
взбрести. — Всё-таки дворец Цветущей весной орхидеи вам больше подходит. Здесь
довольно спокойно, да и озеро Тонджи с роскошным садом расположено поблизости.
Прекрасное место для отдыха! — добавил он дружелюбным тоном, с опаской поглядывая
на вспыльчивого собеседника.
— Вот и хорошо, — довольно хмыкнул четвёртый принц Ван Со, направляясь к дружелюбно
распахнутым воротам дворца Чхуллан. Ему не хотелось и дальше торчать на собачьем
холоде, ставя чересчур любопытного звездочёта на место. Он бы предпочёл провести с
Чжи Моном воспитательную беседу где-нибудь в тепле и уюте, а не на пронизывающем
ветре. Поэтому Со небрежно толкнул двустворчатые резные двери своей новой
резиденции и невольно закашлялся из-за пахнувших в лицо вздымавшихся клубов так
некстати потревоженной пыли. Да уж, не этого он ожидал от всеми забытого дворца.
Даже в сараях наложницы Кан было куда чище, чем в некогда принадлежащей ей
резиденции. Похоже, прислужницы совершенно отбились от рук и не убирались во дворце
Чхуллан последние десять лет. Удивительно, как ещё крыша за столько лет не
протекла — и снег не покрыл запылённый лакированный пол?
— Распорядись, чтобы до моего прихода здесь была чистота и порядок. Если меня что-
то не устроит, я с тебя первого спрошу, — Ван Со предостерегающе пригрозил пальцем
недоумевающему Чжи Мону и стремительным шагом направился прочь из превратившегося в
королевство грязи и пыли дворца.
— Эй, я что, похож на прислужницу? — раздражённо бросил ему в след придворный
астроном. — Ваше Высочество, вы издеваетесь? Я звездочёт, а не уборщик!
Ёныйджон (영의정(領議政) — в эпоху Чосон так назывался пост министра первого высшего
ранга при государственном совете Ыйджонбу (의정부; 議政府).
При мысли о том, что все её чаяния и надежды могут оказаться пустыми иллюзиями,
родственница Мён Хи болезненно прижала руку к груди. Её сердце отбивало бешеный
ритм, отзываясь невыносимой болью, отчего на глазах Су выступили слёзы. Нет, она не
может вновь допустить крушения своего мира, иначе, зачем ей было снова влюбляться?
Да и в кого? Только затем, чтобы «порадовать» себя новой болью от осознания того,
что ей даже не светит место безродной наложницы будущего Кванджона? Нет, это всё
бессмыслица. Полная чепуха! Она — сама творец своей истории. И никакие
бумагомаратели ни за что на свете не заставят её поверить в очередную историческую
сказку. Ни один потомок не может знать достоверно, какими на самом деле были те
события, описанные на страницах исторических трактатов. Только лишь тот, кто
самолично писал эту историю своим потом и кровью, знает наверняка. Больше никто. Хэ
Су была в этом полностью уверена. И на то у неё были свои причины.
Ещё с детства она, будучи ещё Ким Хе Ран, интересовалась историей своего народа и
не единожды сталкивалась с историческими коллизиями, о коих непременно
расспрашивала так же любившего историю отца. Однако даже проживший не один десяток
лет отец, Ким У Мин, не мог дать пытливой дочери однозначного ответа. Ещё тогда в
душе Хе Ран зародились смутные сомнения по поводу достоверности исторических
записей, что и подтолкнуло её поступить на факультет археологии и истории искусств
Сеульского национального университета. Но даже обучение в университете не смогло
переубедить Ким Хе Ран, а ещё больше подтвердило её уверенность в том, что в
действительности всё могло быть совершенно иначе, чем написано на страницах
учебников по истории. Теперь же у неё, как Хэ Су, появилась прекрасная возможность
собственнолично стать свидетелем становления молодой империи Корё — и она не была
намерена упускать этой возможности. К тому же, ей как раз было на руку то, что она
очнулась в теле юной аристократки и что хозяин дома, в котором она живёт, её
двоюродный брат и двоюродный дядя вхожи во дворец, а тётя является пятой супругой
императора Тхэджо Ван Гона. Благоприятнее условий для наблюдения за ходом истории,
наверное, уже и не найти. Если не считать тех, которые может создать получение
титула императрицы, но об этом Су пока старалась не думать. Ей всё ещё неизвестно,
какие чувства к ней испытывает четвёртый принц, чего уж там говорить о возможности
становления его женой!
Однако ответом ему были лишь сдавленные рыдания. Закрыв лицо ладонями, Хэ Су будто
не замечала его присутствия. Невыносимая боль адским пламенем пылала в её груди,
вызывая агонию. Как? Как она могла довериться тому, кто с фанатическим азартом
пытается разрушить её жизнь, даже не осознавая этого? Почему она была настолько
безрассудна? Зачем позволила вмешиваться в свою жизнь?
В его голосе прозвучала неприкрытая угроза, отчего Хэ Су ещё крепче вцепилась в его
санбок, боясь, что он действительно может отправиться за Мо Ри. Однако её поведение
ещё больше уверило принца в его правоте. Крепко стиснув зубы от внезапно
нахлынувшей ярости, Со осторожно подхватил на руки свою возлюбленную и бережно
понёс к её кровати, стараясь хоть на время унять бушевавший в душе ураган. О Небо!
Как же его раздражали эти бесконечные попытки навредить ему и его драгоценной
жемчужине. И почему этот мир настолько жесток? Почему бы всем недоброжелателям не
взять и не оставить их двоих в покое? Зачем они так с ними?.. Однако четвёртый
принц Ван Со крепко сомневался, что ему когда-нибудь удастся найти ответы на все
эти вопросы. Небеса всегда были слишком предвзяты по отношению к нему. Довольно
странно, что они удосужились послать в его окутанную мраком жизнь целебный лучик
света — необычную девушку по имени Хэ Су. Кто знает, быть может, это было сделано
для того, чтобы заставить его страдать ещё больше. Однако принц Со совершенно не
хотел об этом думать. В этот момент ему нисколько не хотелось размышлять о том, что
уготовано ему и его возлюбленной столь коварными Небесами. Он всего лишь хотел
подольше побыть рядом с той, по кому безумно скучал.
Когда Ван Со мчался во весь опор из дворца Манвольдэ на поджаром кауром жеребце к
той, рядом с которой его сердце могло быть в полной безопасности, он старался не
думать ни о чём плохом, хоть это и было непросто. Подобно смертоносному яду его
сердце всё ещё разъедали едкие слова третьего брата, посмевшего злословить его
Небесную Фею — Су. Была б воля Со, он давно бы уже вырвал поганый язык старшего
брата и скормил бы его уличным псам, только бы пресечь все его оскорбительные
издёвки. Однако четвёртый принц понимал, что это не решит его проблем. Ё — не
первый и уж тем более не последний, кто пытается плюнуть ему в душу. Поэтому ему,
принцу Ван Со, четвёртому сыну основателя Корё, следует найти другой способ
заткнуть рты мерзким сквернословам. И если для этого ему придётся жениться на Су,
он непременно пойдёт на этот шаг. Главное, чтобы только его бесценная жемчужина не
заупрямилась. Иначе всё потеряет смысл. Со даже представить себе боялся, что будет
с ним, если Су его отвергнет. Наверное, он возненавидит весь мир и утопит столицу в
крови своих врагов — и первыми будут те, кто настроит его Небесную Фею против него.
Однако он уж точно не сможет навредить Су, ведь она — единственная, кто видит в нём
доброе начало. Хотя бы ради этого он не станет причинять ей вред. Нет, он ни за что
не сможет навредить ей. Она та, кого он любит всем своим сердцем. И Со знал, что
пока в нём живут эти светлые чувства, он никогда не причинит ей вреда. А значит,
его любовь будет защищать Хэ Су до конца его дней и ничто не сможет изменить этого.
Потому что он — четвёртый принц Ван Со, прозванный Волком, — уже никогда не полюбит
другую.
Бережно опустив свою драгоценную жемчужину на кровать, Ван Со хотел было накрыть её
шёлковым одеялом, однако неправильно истолковавшая его намерения Су отчаянно
вцепилась ему в руку, боясь, что он уйдёт мстить Мо Ри, оставив её одну. Заметив
страх в её светло-карих глазах, принц ласково улыбнулся и устало опустился на край
кровати. Казалось, будто той прекрасной ночи, проведённой у ложа возлюбленной,
суждено повториться. Только теперь всё иначе. Теперь Со спасает её не от
мучительных кошмаров, а от суровой действительности. Он осторожно попытался
высвободить руку из крепкого захвата своей Небесной Феи, однако она ещё крепче
вцепилась в неё, плотно прижав его пальцы к своему лбу.
Хапхи (하피; 霞帔) – накидка на плечи без рукавов, часть свадебного наряда
императрицы.
Принцесса Хванбо Ён Хва угрюмо склонилась над напольными пяльцами, освещаемыми
ярким пламенем множества свеч, стараясь вышить замысловатый узор на будущем чехле
для подушки Его Величества. Однако как она ни старалась, у неё то и дело что-нибудь
да не получалось: то стежки не хотели ложиться как следует, то нить постоянно
путалась, то злополучная игла так и норовила уколоть нежные пальчики. За окном
вовсю бушевала непогода, отчего на душе принцессы становилось ещё мрачнее. От обиды
на то, что все сегодня точно сговорились против неё, Ён Хве вдруг захотелось просто
взять и расплакаться. Разве она, член правящей семьи Корё, заслуживает столь
отвратительного обращения? Она что, похожа на бесправную рабыню, что её здесь уже
ни во что не ставят? Даже родной брат этим утром не поприветствовал её должным
образом. Он лишь рассеяно кивнул в ответ на её приветствие, продолжая
сосредоточенно отдавать приказы и наставления слугам, чтобы они лучше заботились об
этой дряни — Хэ Су. И всё из-за этой девки! Почему бы ей как прежде не запереться в
своих покоях и не продолжать меланхолично пялиться в одну точку? Ах, если бы эта
скотина снова вела себя тише воды, ниже травы, то у неё, принцессы Хванбо, не было
бы с ней никаких проблем. И чего только эту дрянь не приложило о камни насмерть в
тот злосчастный день в сонгакской купальне? Было бы куда лучше, если бы она больше
не очнулась. А так из-за неё одни неприятности!
Принцессу всегда привлекал дикий нрав четвёртого принца Ван Со, прозванного в
народе Волком. Ён Хва привыкла, что сколько она себя помнит, старшие и младшие
братья всегда относились к ней с почтительным благоговением, но только не Со. Хоть
раньше он и был всегда учтивым с ней, однако он проявлял свою учтивость по-
особому — не так, как другие братья. И принцессе Хванбо всегда это нравилось. Она
привыкла купаться в любви и ловить на себе восторженные взгляды братьев и сестёр,
отчего холодная отстранённость четвёртого брата, ставшая следствием затаённой
обиды, была для неё особенно болезненной. Однако даже это не смогло охладить её
интерес к нему. Принц Со всегда оставался для Ён Хвы неразгаданной загадкой,
которая особенно привлекала её в нём. Принцессу всё никак не покидали мысли о том,
каким бы захватывающим и весёлым мог бы стать процесс приручения этого дикого и
необузданного зверя в человека. О, как же она мечтала о тех моментах, когда Ван Со
будет преданно смотреть только на неё, преклоняясь перед её умом и красотой.
Несомненно, с ним бы она чувствовала себя в абсолютной безопасности. Свирепый и
безжалостный в отношении врагов и любящий и нежный по отношению к ней, он мог бы
стать могущественным правителем. Естественно, с её неоценимой помощью. Используя
могущество своего клана, она непременно смогла бы сделать его императором и стать
его единственной императрицей. И совсем неважно, что у него изувечено лицо. Тот
почёт и слава, которые она сможет заполучить, будучи его женой и императрицей, с
лихвой компенсируют все его недостатки. Поэтому внешность четвёртого брата не
особо-то интересовала Хванбо Ён Хву. Для неё был куда важнее трон и то, что со
временем она сможет посадить на него своего сына — и тогда она станет самой
счастливой и самой могущественной женщиной во всём Корё. И больше никто не посмеет
относиться к ней пренебрежительно.
Едва поспевая за быстроногой принцессой Ён Хвой, Чхэ Рён мысленно проклинала так
некстати разбушевавшуюся непогоду. Однако Её Высочество, казалось, не обращала на
это ни малейшего внимания, со всех ног мчась к ханоку соперницы. О, как же ей
хотелось прямо сейчас вцепиться в глотку этой ничтожной мрази и удавить её
собственными руками. Сегодня эта дрянь пожалеет, что вообще на свет появилась. Уж
она, Хванбо Ён Хва, этого так не оставит. Она сделает всё, чтобы унизить эту гадину
в глазах четвёртого принца. И тогда братец никогда больше не посмотрит в сторону
этого ничтожества. Она обязательно заставит эту злобную кумихо открыть перед
принцем Со своё истинное лицо, чтобы он, наконец, понял, с какой бесстыдницей
связался. Ей наверняка от него нужны исключительно богатство и положение супруги
принца, чтобы наконец-то выбраться из гнетущей нищеты. Ах, какая бедняжка! Вот
только её корыстным планам не суждено осуществиться. Уж она-то, будущая императрица
Корё, об этом непременно позаботится.
Хоть родственница Мён Хи по-своему понимала каждого из этих двоих, однако у неё не
было намерений так просто сдаваться. Не для того она позволила себе влюбиться в
будущего Кванджона, чтобы отказаться от него без малейшего сопротивления. Лишь в
любви к нему Су видала единственную причину, по которой ей следует бороться с
одолевавшей её депрессией. Иначе зачем ей ещё позволять вытаскивать себя с того
света и с головой окунаться в эту нелёгкую, наполненную болью и страданиями жизнь?
Хэ Су не видела в этом никакого смысла. Хотя, это не совсем так. Была ведь и другая
причина, даже целых несколько, которые не позволили бы ей так просто покинуть этот
мир. Во-первых, она не вправе отказываться исполнять своё предназначение. Иначе
неизвестно, какое наказание ей будет уготовано за непослушание. Быть может, им
окажется невыносимая душевная боль, которую, во-вторых, родственница Мён Хи
ненавидела больше всего на свете. В-третьих, Су ужасно боялась причинить ещё
большее беспокойство своей дорогой кузине, недуг которой в любой момент мог
обостриться из-за сильного душевного потрясения. А, в-четвёртых, она не согласна
позволять затянувшейся депрессии гробить своё драгоценное здоровье. Хэ Су глубоко
вздохнула, решительно сжимая край своего шёлкового одеяла, на котором сидела. Нет,
она не может так просто сдаться. Слишком многое зависит от неё. Она должна
преодолеть эти трудности во что бы то ни стало, иначе в её путешествии в Корё не
будет никакого смысла. Су непроизвольно вздрогнула, когда её побелевшие от
напряжения пальцы заботливо накрыла широкая ладонь принца Ван Со.
— Это кто ещё жадный? — раздосадовано фыркнул принц Со, стараясь выглядеть глубоко
уязвлённым. — Мне всего лишь не понятно, по какой причине ты ставишь слуг на одну
ступень с представителями правящей семьи. Вот и всё, — недовольно буркнул он,
старательно пряча взгляд. В такие моменты, когда из желанной добычи его драгоценная
Су превращалась в матёрого хищника, принцу Ван Со становилось как-то не по себе.
Нет, он однозначно не готов открывать ей свои чувства. Иначе неизвестно, как она
отреагирует на его признания. Мило улыбнётся и скажет: «Простите, дорогой принц, но
я вам не по зубам»? От подобных мыслей по телу Со пронеслась волна мурашек. Нет уж,
этого он точно не переживёт! Не хватало ещё, чтобы та, которой он отдал своё
сердце, отвергала его чувства. О Небо! И почему с ней так сложно? Принц глубоко
вздохнул и устало потёр покрывшийся испариной лоб. Что ему ещё сделать, чтобы
окончательно убедиться в том, что лишь ему одному есть место в её сердце? Что?
— Слуги — такие же люди, как и мы с вами, принц Со, — невозмутимо улыбаясь,
ответила Хэ Су и принялась задумчиво перебирать нежными пальчиками финики на блюде.
По какой-то причине у четвёртого принца Ван Со в голове вдруг возник образ того,
как эти изящные пальчики перебирают его спутанные пряди. Его голова мирно покоится
на коленях у его Небесной Феи, глаза блаженно закрыты. Одна её рука покоится у него
на груди, а другой она перебирает его волосы, опаляя его макушку горячим дыханием.
Лицо его драгоценной жемчужины освещает счастливая улыбка, а глаза преисполнены
радости. Его Су ещё какое-то время гладит его по волосам, а затем нежно проводит
подушечками пальцев по левой части его лица — в том самом месте, где кожу рассекает
уродливый шрам. Со невольно вздрагивает — и в следующее мгновение понимает, что
никакого шрама там и в помине нет. Его лицо абсолютно чистое.
— Что ты сделал с Су, подлый ублюдок?! — злобно прошипел тот, весь дрожа от
переполнявшей его ярости, молниеносно подлетел к ещё не успевшему опомниться
четвёртому брату и с силой вцепился ему в воротник санбока, рывком припечатав
спиной к столбу. — Тебя с самого начала не стоило подпускать к ней ни на шаг! Это
всё из-за тебя! — прокричал он вне себя от злости, прожигая противника испепеляющим
взглядом. — Не смей больше появляться в моём имении! Никогда!
Даже если это ложный путь, это не имеет никакого значения до тех пор, пока ты не
достигнешь столицы (корейская пословица) – означает, что цель оправдывает любые
неправедные способы и методы, которыми она достигается. Русский аналог: Цель
оправдывает средства.
Год гэн-цзы (Год золотой мыши) – 37-й год шестидесятилетнего цикла системы
китайского летоисчисления, соответствующий 941 году.
По правде говоря, Ван Ук не особо любил тиранию, так как привык заботиться о
простом населении — пусть и для поддержания авторитета своей семьи, но всё равно
заботиться. Однако утверждение Хань Фэйя, что разумный правитель, в чьей власти
никто не оспаривает, сможет добиться наибольшего послушания, если его распоряжения
будут чёткими и ясными, было принцу особенно по душе. Ук привык к повиновению. Для
него было в порядке вещей, что слуги всегда беспрекословно исполняют все его
повеления, младшая сестрёнка всегда прислушивается к его пожеланиям, а супруга и
подавно готова воплотить в жизнь все его желания.
Однако восьмого принца немного огорчало своеволие шестой кузины его жены — Хэ Су,
вероятнее всего порождённое частичной потерей памяти. Он прекрасно понимал, что эта
девочка ещё юна и совершенно не знает жизни. Хоть ей и довелось пережить потерю
обоих родителей и отречение собственного клана, она ещё так неопытна. Особенно
принца Ука беспокоило то, что Су так быстро сблизилась с его четвёртым братом —
вспыльчивым и холодным, совершенно не знающим, как следует обращаться с юными
девицами из благородных семей. Ук особенно боялся, что однажды Со, поддавшись
мимолётному порыву, причинит вред или же неосторожно оскорбит своим поведением
доверчивую девушку. И надо сказать, его опасения были небезосновательными. В
последнюю ночь уходящего года гэн-цзы принц Ван Ук наткнулся на забрызганную кровью
Су там, где никак не ожидал её встретить, — в берёзовом лесу, в котором скрывались
покушавшиеся на жизнь наследного принца наёмники, да ещё и в обществе ещё более
перепачканного кровью Ван Со. Всё бы ничего, если бы внезапно не вспыливший
четвёртый брат, решивший всюду таскать за собой невольную пленницу до тех пор, пока
не отыщет необходимые зацепки, которые в дальнейшем позволили бы ему выйти на
заказчика. Ещё тогда Уку не понравилось поведение Со, однако он решил не рисковать,
чтобы ненароком не навредить Су.
Восьмой принц Ван Ук очень надеялся, что на этом общение родственницы его жены и
четвёртого брата прекратится, но не тут-то было. Со наглым образом посмел заявиться
к Су посреди ночи за перевязкой, будто слуг ему было мало, из-за чего Ён Хва утром
закатила истерику и уговорила его, Ван Ука, при малейшем удобном случае поговорить
с Со и попросить у него прощения за давние ошибки. Она всё ещё лелеяла надежду
примириться со старшим братом. И восьмой принц не видел в этом ничего плохого, тем
более ему не хотелось иметь никаких разногласий с кланом Ю, в частности с сыновьями
и дочерьми первой императрицы, чтобы снова не навлечь беду на свою семью.
Именно поэтому Ван Ук всё это время отклонял просьбы Ён Хвы вступить в открытое
противостояние с императрицей Ю Чжи На. Он знал, что с таким противником, как она,
опасно бороться в открытую. Лишь тактика выжидания и незаметного нападения,
замаскированного под неблагоприятное для противника стечение обстоятельств,
принесёт наибольший успех и наименьшие потери. Ведь только тот, кто не знает своего
настоящего врага в лицо, заведомо обречён на поражение. И принц Ук это прекрасно
понимал. О его замыслах никто не знал — даже собственная семья — и это было ему на
руку. Ведь самое главное — это благополучие его семьи, а средства его достижения,
как говорил великий Хань Фэй, совершенно не важны. Как говорится, даже если выбран
заведомо ложный путь, это не имеет никакого значения до тех пор, пока ты не
достигнешь столицы. И восьмой принц считал это правильным. Ведь его враги не
гнушались никакими средствами и методами, чтобы вредить его семье. Хотя бы
вспомнить то, как девять лет назад императрица Ю оклеветала его дорогую матушку,
обвинив в провоцировании выкидыша у наложницы О, которая всегда была особенно ценна
для императора. Именно это стало причиной шестилетней ссылки второй императрицы
Хванбо и её детей в родовое имение в Хванджу. Им ещё крупно повезло, что Его
Величество не избрал более суровую меру наказания. В противном случае семья Хванбо
уже не смогла бы вернуться во дворец.
Дворец… Что это за место такое — дворец? Сборище подковёрных интриганов, готовых
перегрызть друг другу глотки за наиболее лакомый кусок власти, да и только! Восьмой
принц Ван Ук даже был безмерно рад, что отец-император позволил ему поселиться с
женой не в каком-нибудь великолепном дворце, где полно завистливых глаз и жадных до
сплетен ушей; а в самом Сонгаке, за пределами удушающего своими правилами и
непомерными требованиями дворцового города Манвольдэ. Поэтому он не разделял
матушкиных и сестриных стремлений жить за тремя дворцовыми стенами. Уку милее
жилось в тихом, спокойном имении вдали от императорского дворца, чем за его
удушливыми стенами. Ведь только здесь, в своей собственной резиденции, он мог
почувствовать себя в абсолютной безопасности. Здесь он всегда мог отрешиться от
дворцовой суеты, уединившись в своей библиотеке среди ненавязчивых мудрых
собеседников — книг. Именно их восьмой принц всегда считал своими лучшими учителями
и советчиками. Ведь только лишь книги заговаривали с ним только тогда, когда он сам
этого желал. Они никогда не навязывали ему своих идей, беспристрастно рассказывая
обо всём, что знали. Книги никогда не унижали его, не заставляли чувствовать себя
ничтожеством. Они никогда не роптали на него, когда он подолгу к ним не приходил,
мирно лежа именно на той полке, где он их оставил. Книги никогда его не предавали.
Несомненно, они были для принца Ван Ука лучшими собеседниками и великолепными
союзниками. Но в то же время восьмой принц прекрасно понимал, что только союз с
полезными людьми поможет ему добиться значительных успехов. Именно по этой причине
он выбрал жадного до денег и плотских утех девятого принца Ван Вона. Ведь только не
блещущий особым умом союзник, не гнушающийся прибегать к не самым благородным
способам и методам, способен был помочь ему в достижении желанной цели. И принц Ук
прекрасно понимал это.
Принцесса лишь сдавлено всхлипнула и отчаянно бросилась в его объятья, словно ища в
них защиту и утешение. Давно восьмой принц не видел её в таком состоянии. В
последний раз Ён Хва, вся зареванная, прибегала к нему посреди ночи, разбуженная
мучительным кошмаром, когда ей было лет восемь. Привидевшееся в недобром сне её
настолько сильно испугало, что она ещё долго не могла успокоиться и уснула лишь под
утро, удобно умостившись у него на коленях. Она всегда прибегала искать защиты и
понимания именно к нему, так как почему-то считала, что он сможет понять её лучше
их дорогой матушки. Однако принц никогда не задумывался, чем это было вызвано, ведь
матушка по-прежнему очень сильно любит их. Но в этом и не было никакой
необходимости. В данный момент Ука больше всего беспокоило душевное состояние его
дорогой сестрицы.
— Ён Хва, ответь, кто поступил так с тобой?.. — дрожащим от нарастающего в его душе
негодования, смешанного с гнетущим беспокойством, проговорил Ван Ук, утешительно
гладя сестру по спине и волосам. — Я непременно заставлю его заплатить за твои
слёзы высокую цену. Никто не смеет обижать мою сестру. Никто.
— Обещаете?.. — жалобно всхлипнула принцесса и, нехотя отстранившись, с надеждой
заглянула в его глаза, стараясь понять, насколько он искренен.
— Ты же знаешь, я всегда держу свои обещания, — выдавил из себя ласковую улыбку
принц Ук, стараясь окончательно развеять сомнения любимой сестры. — Поэтому ответь
мне, чтобы я знал: кто повинен в слезах моей Ён Хвы?
— Хэ Су, — не сразу ответила принцесса и горестно скривилась, готовая в любой
момент расплакаться. — Она предала нас. — По её щеке стремительно скатилась слеза,
оставляя на нежной коже мокрую солёную дорожку.
— С чего ты… взяла? — с запинкой проговорил изумлённый брат, подавившись словами.
Он недоверчиво посмотрел на Ён Хву, однако её искреннее блестящие глаза подтвердили
его опасения — сестра говорила правду.
— Вот… — дрожащим от слёз голосом проговорила она, протягивая ему потёртый конверт
из дорогой бумаги.
Восьмой принц Ван Ук недоверчиво принял конверт из её рук, словно тот мог в любой
момент откусить ему руку. Дрожащими от внутреннего напряжения пальцами он осторожно
открыл его и вытащил такое же потрёпанное письмо, сложенное втрое. Бережно
развернув хрупкий лист бумаг, принц с жадностью впился глазами в идеально ровные
столбцы аккуратно выведенных иероглифов. По мере прочтения странного послания его
руки начали дрожать, нещадно сжимая потрёпанные края бумаги. В душе Ван Ука
нарастало раздражение. Дочитав до конца, он яростно скомкал злосчастное письмо и,
сердито отшвырнув его от себя, тяжело опустился на лежавшую на стуле подушку,
заботливо сшитую его любящей супругой, чтобы ему было мягче сидеть.
Принц Ук глубоко вздохнул, стараясь успокоиться, и устало потёр ребром ладони между
бровей, будто намереваясь разгладить залёгшие там складочки. Сказать, что
прочитанное ему ужасно не понравилось и даже порядком взбесило, всё равно, что
ничего не сказать. Он был в настоящем бешенстве. Ему хотелось крушить всё и ломать
вокруг себя от подобной наглости, да вот только крепнувшее с годами холодное
самообладание не позволяло ему выйти из себя и натворить бед. Принц презрительно
фыркнул, подперев висок кулаком. Подумать только! Его грезивший престолом и властью
третий братец уже и до Хэ Су добрался. Похоже, ему мало того, что Ук был вынужден
всегда и во всём поддаваться ему, дабы скрыть свои истинные способности и не
навлечь беды на себя самого и свою семью. Так он теперь ещё и до единственной
отрады восьмого брата — юной озорницы Су — добрался своими загребущими руками.
Принц Ван Ук злобно стиснул кулаки, наконец осознав, что небрежно сказанные Ё слова
касательно его предполагаемой женитьбы на Су были частично правдивы. Он сам решил
использовать доверчивую сиротку в своих грязных интригах, чтобы любыми правдами и
неправдами занять императорский трон. И в письме это отчётливо прослеживалось. В
нём третий принц просил Хэ Су, чтобы та в день совершения омовения перед обрядом
изгнания злых духов, в час миси, тайно встретилась с ним в купальне Дамивона и
передала ему доказательство того, что он может рассчитывать на её содействие в
борьбе за власть. Так же Ё обещал, что если то, что она ему принесёт, действительно
поможет ему занять императорский трон, он непременно сделает её своей императрицей
и разведётся с дочерьми левого министра Пак Ён Гю.
Однако о том, что именно в тот самый день и тот самый час в императорской купальне
почти все старшие принцы будут совершать омовение, третий принц нагло умолчал.
Наверняка он проверял Хэ Су, но это было так жестоко с его стороны. Бедняжка могла
попасть в большие неприятности, если бы её тогда поймали. Восьмой принц глубоко
вздохнул, тщательно всё обдумывая. Так вот почему Су так внезапно оказалась в тот
день в купальне и учинила там немалый переполох. Это Ван Ё подбил её на это. А ещё
больше всех требовал, чтобы её непременно поймали и хорошенько выпороли за шпионаж.
Ван Ук презрительно фыркнул. Так вот, значит, как третий брат решил скрыть свою
оплошность — притворился, что он вовсе не при делах, да ещё и потребовал, чтобы Су
поймали. Ублюдок. Коварный ублюдок, не желающий брать на себя ответственность за
свои поступки. Хорошо, что Хэ Су тогда не поймали. Принц шумно выдохнул, чувствуя
немалое облегчение и даже гордость за свой поступок. Ведь это именно он, восьмой
принц, спас глупышку Су от неминуемого наказания, с большим трудом отговорив
братьев не отправляться на её поиски.
Однако кое-что было довольно странным в принесённом Ён Хвой письме — почерк, каким
оно было написано. Ук был полностью уверен в том, что хорошо знает почерк третьего
брата и что это послание было написано кем-то другим. Быть может, оно было написано
кем-то из его слуг. Принц Ван Ук в этом ничего странного не видел, однако почерк
неизвестного показался ему довольно знакомым. Более того, он был практически
идентичен с почерком его сестры — принцессы Ён Хвы. Чтобы убедиться в истинности
своих предположений, принц тут же поднялся из-за стола и направился к небрежно
валявшемуся на полу комку бумаги. Осторожно развернув его, он окончательно убедился
в том, что это действительно был почерк Ён Хвы.
— Почему оно написано твоим почерком? — спокойно проговорил он, терпеливо ожидая
объяснений. — Это ведь ты писала это послание.
— Брат, вы всё не так поняли, — виновато улыбнулась принцесса Ён Хва, стыдливо
отводя взгляд. — Мои слуги случайно перехватили его и принесли мне. А когда я
прочла его, то решила сделать копию, а оригинал велела отдать Хэ Су, чтобы не
вызвать никаких подозрений. Простите, если я поступила неправильно. — Принцесса
была необыкновенно покладиста и вежлива, что должно было сразу же насторожить
восьмого принца, ведь подобное поведение никогда не было свойственно его младшей
сестре. Однако Ван Ук был настолько расстроен прочитанным, что даже не обратил на
это никакого внимания.
— Ты всё правильно сделала, Ён Хва, — примирительно возразил он, устало потерев
большими пальцами виски. — Я ни в чём тебя не виню.
Принцесса самодовольно улыбнулась, втайне радуясь своей маленькой победе. Если так
и дальше пойдёт, то она сможет вполне безболезненно избавиться от этой надоедливой
паршивки. Ён Хва чопорно сложила руки на животе, благодарно склонила голову и
осторожно продолжила затягивать невидимую петлю на шее Хэ Су:
— Простите, мне следовала отдать вам это письмо намного раньше. — Она виновато
улыбнулась, исподволь наблюдая за реакцией брата, подпёршего кулаком висок.
— Однако из-за приготовлений к Соллалю я совершенно запамятовала о нём. А внезапное
покушение на жизнь наследного принца и печальное известие о смерти седьмого брата
окончательно выбили меня из колеи. Я вспомнила о письме слишком поздно. — Она
нарочито виновато опустила глаза, изо всех сил стараясь быть как можно
убедительнее.
— Всё в порядке, — приободряющее улыбнулся восьмой принц Ван Ук, одобрительно
кивнув сестре. — Меня самого порядком измотали недавние события, так что ты ни в
чём не виновата. Я наоборот благодарен тебе за то, что ты ознакомила меня с
содержимым этого послания.
— Я рада, что смогла быть полезной вам, брат, — обворожительно улыбнулась Ён Хва —
и на её щеках появились милые ямочки. — Теперь… что вы намерены делать с Хэ Су?
— осторожно осведомилась она, с замиранием сердца дожидаясь желанного ответа.
Наконец-то её мучениям наступит конец — и эта мелкая дрянь перестанет мозолить ей
глаза! Принцесса была абсолютно уверена, что её старший брат поверил её
доказательству и непременно примет правильное решение — без раздумий вышвырнет эту
паршивку из своего имения, ведь она так сильно его разочаровала. Всё естество
принцессы Ён Хвы ликовало от желанной победы. Даже хорошо, что эта дрянь её сегодня
спровоцировала, иначе она бы и не вспомнила о своём маленьком секретном оружии,
хранящемся в одной из перламутровых шкатулок в её резном шкафу. Так что она не зря
вернулась в свои покои после того, как не обнаружила брата в его ханоке, а затем
уже с неоспоримым доказательством отправилась прямиком в библиотеку. Да! Её
старания не были напрасны. Принцесса с неприкрытым любопытством посмотрела на
брата, тщательно обдумывавшего ответ.
— Думаю, мне следует приложить все необходимые усилия, чтобы отгородить Су от
пагубного влияния Ё, — наконец проговорил он, задумчиво глядя на искомканное
письмо. — Да, будет разумнее приставить к ней ещё троих парней, чтобы они
присматривали за ней должным образом. Уверен, братья Гон Даль, Му Сок и Чжан И
прекрасно подойдут для этой роли.
С каждым словом восьмого принца Ван Ука торжествующая улыбка на лице принцессы
увядала, как безжалостно сорванный цветок в немилосердную жару, пока и вовсе не
превратилась в недовольную мину.
Ван Ук даже и представить себе не мог, что ему когда-либо придётся сражаться за
внимание милой сердцу девушки с единокровными братьями. Но, похоже, судьба
распорядилась иначе. Она будто бы смеялась над ним, принцем Ван Уком, наказывая его
холодностью Су, всякий раз, когда он пытался оградить её от малейших бед и невзгод.
Похоже, Небеса мстили ему за безответную любовь и несбывшиеся надежды его супруги
Мён Хи. Но что он, старший сын второй императрицы Хванбо и Владыки Корё, мог с
собой поделать? Ровным счётом ничего, сердцу ведь не прикажешь…
Хэ Мён Хи не была той, с кем восьмой принц Ван Ук хотел бы провести всю свою жизнь.
Да, она спасла его от гнева императора и помогла вернуться в столицу, за что он был
безмерно ей благодарен. Но Ук никогда не любил её. Он уважал Мён Хи и заботился о
ней, как о своей спасительнице, но испытывать к ней нечто большее, чем
благодарность и уважение, попросту не мог. Она была совершенно безличной, тихой,
домашней и слишком покладистой. Хэ Мён Хи ничем не могла пленить тоскующее сердце
восьмого принца. Она совершенно ему не подходила.
Восьмой принц Ван Ук свирепо стиснул зубы, гневно сверкнул глазами и ещё больше
ускорил шаг, когда из покоев его драгоценной Су стремительно выскочил четвёртый
принц Ван Со. Ван Ука всего трясло от переполнявшей его ярости. Он молниеносно
подлетел к обескураженному его внезапным появлением старшему брату. С
преисполненными ненависти и злобы словами «Что ты сделал с Су, подлый ублюдок?!» Ук
мёртвой хваткой вцепился Со в воротник санбока и рывком впечатал его спиной в
близстоящий столб.
— Тебя с самого начала не стоило подпускать к ней ни на шаг! Это всё из-за тебя!
— кричал принц Ван Ук вне себя от злости, прожигая противника испепеляющим
взглядом. — Не смей больше появляться в моём имении! Никогда!
— Кто ты такой, чтобы запрещать мне ходить там, где мне заблагорассудится? — после
короткой паузы хищно ощерился четвёртый принц Ван Со, обнажая ровные белые зубы, и
в ответ также вцепился противнику в воротник. — Или у тебя есть на то особый приказ
императора? — язвительно бросил он, буравя единокровного брата гневным взглядом и с
некоторым наслаждением наблюдая, как того ещё больше начинает трясти от
переполнявшей его ярости. — Так покажи мне его. Ну же!
— Я тоже член императорской семьи, как и ты, — задыхаясь от злости, сквозь зубы
прошипел Ук, мимо ушей пропуская издёвку противника, и ещё крепче сжал его
воротник. — Так что имею полное право выставить тебя из своих владений. Не
сомневайся в этом.
— Да? — презрительно фыркнул Ван Со, скептически изогнув бровь. — Тогда попробуй
сделать это собственными руками. А я посмотрю, как у тебя это получится.
— Ты действительно хочешь, чтобы я это сделал? — едко прыснул Ван Ук, измерив
единокровного брата испытывающим взглядом. — Хочешь, чтобы слуги увидели, как я
выставляю тебя за дверь? Ты уверен в этом?
— Не ты меня сюда приглашал, и не тебе меня отсюда выгонять, — сердито огрызнулся
Со, презрительно фыркнув. — Так что оставь свои глупые угрозы при себе и уйди с
дороги. Я больше не намерен выслушивать твои пустые угрозы.
— Пустые? — полные губы Ука растянулись в презрительной усмешке. — Ошибаешься. Я
ещё заставлю тебя поверить моим словам.
— Хватит! — полным отчаяния голосом прокричала Хэ Су, стремительно покидая свои
покои. — Прекратите это безобразие, оба! Я не позволю, чтобы кто-нибудь из вас
пострадал из-за меня. — Она слышала практически каждое слово, гневно брошенное
единокровными братьями друг другу в лицо, и больше не могла стоять в стороне. В её
душе ещё не зарубцевалась рана, нанесённая кровавым сражением в новогоднюю ночь.
Именно поэтому она боялась вновь увидеть чужую кровь. Кровь её возлюбленного принца
Ван Со.
Оба принца, взъерошенных как два бойцовских петуха, были порядком ошеломлены её
отвагой и наглостью, так что не могли в этот момент сказать ей ничего разумного. Им
и в голову не приходило, что кто-то посмеет полезть разнимать их, а уж тем более
та, кто был виновницей их размолвки. И не удивительно. Любая другая девушка стояла
бы где-нибудь в сторонке, в отчаянии заламывая руки и горько сетуя на судьбу, но
только не Хэ Су. Она не захотела играть роль беспомощной сторонней наблюдательницы
их нешуточного противостояния, совершенно не способной что-либо предпринять. Без
каких-либо страхов и лишних раздумий Су проворно вклинилась между ними и настойчиво
растолкала в разные стороны, каким-то чудесным образом напрочь отбивая у обоих
принцев какое-либо желание продолжать эту бессмысленную, на её взгляд, склоку.
Четвёртый и восьмой принцы тяжело дышали, гневно буравя друг друга взглядами,
однако не решались сцепиться снова, так как между ними стояла та, кому они не
хотели причинять никакого вреда. Ведь эта удивительная девушка была дорога им
обоим.
Хэ Су, всё это время недоумённо наблюдавшая за восьмым принцем, удивлённо моргнула,
бережно сжав в руках найденный им платок.
— Это я его позвала, — после некоторого раздумья серьёзно проговорила она, чем
немало удивила Ука. — Мне нужно было обсудить с ним кое-какие вопросы, но теперь
всё в порядке, — поспешно добавила Хэ Су, стараясь избежать ненужных расспросов.
— Какие у тебя могут быть дела с этим человеком? — раздражённо бросил восьмой принц
Ван Ук, сочтя её ответ неубедительным. — Тебе следует держаться от него подальше,
чтобы обезопасить себя от возможных неприятностей.
— Это четвёртый принц доставляет неприятности? — неожиданно вспылила Су, застав
собеседника врасплох. — В отличие от вас он ни разу не старался навязать мне своё
мнение и никогда не доставлял мне беспокойства. А вы с принцессой Ён Хвой только то
и делаете, что пытаетесь заставить меня почувствовать себя ничтожеством. Разве не
так?
— Су, что ты такое говоришь? — изумлённо проговорил принц Ук, совершенно не понимая
столь внезапной перемены в её настроении. — Когда это я пытался унизить тебя? — Он
утешительно сжал пальцы Хэ Су, однако та поспешно отдёрнула руку, словно боясь
обжечься.
— Ваша чрезмерная забота ужасно давит на меня, — с болью в сердце призналась она,
решительно глядя на восьмого принца. — Неужели вы вините себя в том, что я потеряла
память? Или же есть другая причина, по которой вы столь внимательны ко мне?
— Ты — родственница моей супруги, а значит и моя родственница тоже, — серьёзно
ответил Ван Ук, стараясь скрыть внутреннее беспокойство, и вновь устало опустился
на стул. Подобного вопроса он попросту не ожидал, а потому и не был готов ответить
на него достаточно откровенно. — Поэтому я должен заботиться о тебе, чтобы моя жена
была счастлива.
— Что-то не выглядит она особенно счастливой, — едко заметила Хэ Су, не
сдержавшись. — Вы хоть виделись с ней, когда вернулись с похорон? Или же прямиком
направились ко мне, чтобы разобраться, что к чему? Вас принцесса Ён Хва сюда
направила? — Она выжидающе смотрела на собеседника, стараясь понять истинную
причины его визита. Наверняка здесь без Ён Хвы не обошлось. Иначе, как бы её
старший братец прознал о том, что четвёртый принц здесь?
— Ён Хва лишь заботится о благополучии нашей семьи, — коротко возразил восьмой
принц, явно уязвлённый её «беспочвенными» нападками.
— Тогда как же это всё связано со мной, принц? — Су внимательно изучала его
напряжённое лицо, дожидаясь объяснений. — Вы прибежали спасать меня от четвёртого
принца? Или же хотели спасти четвёртого принца от меня?
— Чего ты добиваешься подобными вопросами?! — наконец не выдержал принц Ван Ук,
резко вскочив из-за стола. — Я лишь хотел убедиться в том, что ты не пострадала, а
ты изводишь меня своими упрёками. Это Со настроил тебя против меня? — раздражённо
бросил он, с трудом сохраняя самообладание.
— Скорее, это принцесса Ён Хва наговорила вам много чего занятного, — уязвлено
фыркнула Хэ Су, скрестив руки на груди. — Так что если всё дело в словах вашей
сестры, то я больше не намерена продолжать этот утомительный разговор. Вам лучше
оставить меня в покое.
— И тебе даже не интересно, в чём она тебя обвиняет? — неодобрительно скривился
восьмой принц, всё больше и больше убеждаясь в том, что между этими двумя пролегла
непримиримая вражда. Только в чём её причина, он понять пока не мог.
— В том, что я наглым образом увела у неё четвёртого принца? — язвительно бросила
Су, чувствуя, как внутри нарастает раздражение. У неё не было ни сил, ни желания
выяснять то, что уже успела себе напридумывать «обиженная и оскорблённая»
принцесса. — Или же Её Высочество придумала нечто получше?
— Она обвиняет тебя в сговоре с императрицей Ю и третьим принцем, — сдержанно
проговорил принц Ван Ук и плотно сжал губы, пылая праведным негодованием. — Так что
не относись так легкомысленно к её словам.
— Я никогда не встречалась с Её Величеством и уж тем более не заключала никаких
союзов с принцем Ван Ё, — холодно возразила Хэ Су, гордо вздёрнув подбородок. — Мне
нет никакого дела до дворцовых интриг. Так что я тут ни при чём. Так ей и
передайте.
— Я знаю, — понимающе кивнул принц, немного смягчившись. — Ё уже пытался
использовать твою доверчивость в своих коварных целях, однако я рад, что у него
ничего не вышло. Тебе повезло, что Небеса не позволили тебе встретиться с ним в
Дамивоне, в день совершения омовения.
— О чём вы? — вопросительно изогнула бровь Су, стараясь выглядеть спокойной, хотя
это было далеко не так. С каждым словом восьмого принца Ван Ука, перед её
внутренним взором всплывали события того злосчастного дня, когда по глупости
прежней Хэ Су она едва ли не попала в беду. Так… принц Ук теперь знает об этом?
— О том дне, когда ты пыталась проникнуть в императорскую купальню, — с деланным
спокойствием проговорил её собеседник, будто отвечая на её невысказанный вопрос.
— Ён Хва показала мне копию письма, в котором Ё просил тебя о встрече.
— Я была слишком доверчива, а третий принц воспользовался этим, — с горечью
призналась Су, не видя смысла отрицать очевидное. Да и к тому же, чего ей бояться?
Раз восьмой принц до сих пор не наказал её за ту ошибку, то скорее всего, ей и
сейчас ничего не грозит. А принцесса, похоже, уже давно объявила на неё охоту. Ну,
что ж. Война — так война. — Теперь я поняла это.
— Именно по этой причине я решил усилить твою охрану, — спокойным тоном объявил Ван
Ук, с едва различимыми нотками доброжелательности в голосе. Его, несомненно,
радовало то, что та, кого он искренне хотел уберечь от беды, не стала ему врать.
— Только так ты сможешь быть в абсолютной безопасности.
— Неужели вы считаете, что толпа вооружённых мужчин поможет мне быть более
осмотрительной? — раздражённо фыркнула Хэ Су, недовольно поджав губы. — Или же вы
решили, что Мо Ри не справляется со своими обязанностями?
— Мо Ри нездоров, а я не могу оставить тебя без присмотра, — восьмой принц возразил
резче, чем сам того хотел, но сказанного уже не воротишь. Поэтому он поспешно
добавил, немного смягчившись: — Будет лучше, если кто-нибудь из охранников
постоянно будет рядом. Я не хочу, чтобы тебе причинили вред в моё отсутствие.
— Тогда почему бы вам просто не посадить меня под замок? — язвительно осведомилась
Су, не сдержавшись. — Или же вы хотите, чтобы новые охранники контролировали каждый
мой шаг и докладывали вам? — Она скептически изогнула бровь, пристально глядя на
собеседника. У неё уже не было никакого желания быть с ним милой и вежливой.
Поэтому она старалась сделать всё, чтобы поскорее выставить его из своих покоев.
— Я хочу уберечь тебя от беды, а ты только и делаешь, что обвиняешь меня,
неблагодарная девчонка! — раздражённо бросил принц Ван Ук, крепко сжав кулаки от
досады. — Тебе не следовало быть настолько упрямой. — Он медленно поднялся, не
отрывая от виновницы пылавшего негодованием взгляда. — С этого дня ты и шага не
сделаешь за пределы моего имения, пока я сам тебе этого не позволю, — холодно
уронил он, пригрозив Хэ Су пальцем, и стремительно направился прочь, будто убегая
от смертельного проклятия. Эта упрямая девчонка сама виновата в своих бедах! И пока
она не осознает этого, он не смягчит её наказания.
— Мелкий тиран, — недовольно буркнула себе под нос Су, прожигая спину Ука
раздражённым взглядом. — И как только Мён Хи могла влюбиться в такого, как вы? Ей
не следовало быть столь неосмотрительной, — тихо сетовала она, совершенно не
беспокоясь о том, что её могут услышать. — Мне искренне жаль мою сестру, — зло
бросила она вслед удалявшемуся Ван Уку и поспешно отвернулась, не желая больше
видеть его противную рожу. Оттого и не заметила, как на мгновение принц замер у
самой двери, одарив её мрачным взглядом. Он слышал всё, каждое её слово. И теперь
безжалостный яд её упрёков медленно распространялся в его крови, отравляя душу и
тело. Животворящий источник и целебная вода в один миг превратились в смертоносную
отраву — и это была только его вина. С болью в сердце восьмой принц вышел на улицу
и медленно поплёлся к своим покоям, горько сетуя на свою нелёгкую судьбу. Своим
безрассудством он разрушил то, что было ему дорого, и теперь не знал, как всё
исправить. Ук был слишком настойчив в своём искреннем стремлении защитить Су,
отчего и не заметил, как сам же причинил ей вред и всё испортил. Теперь она вряд ли
посмотрит в его сторону и будет совершенно права. Потому что такой жалкий глупец,
как он, вообще не достоин её внимания.
Сосыль дэмун (소슬 대문) – главные ворота, возвышающиеся над каменным забором,
ограждающим корейские традиционные дома.
Даже каменный мост надо переходить после его проверки на прочность (корейская
пословица) – выражение, означающее, что во избежание ошибки следует проверять даже
очень знакомое дело.
Эти несколько безумно счастливых дней, которые Со провёл рядом со своей драгоценной
жемчужиной, поистине были самыми бесценными в его жизни. Ещё никогда он не
чувствовал себя так непринуждённо и так привольно. Звонкий смех Су и её одобрение
возрождали в нём веру в себя, а её горькие слёзы губительным ядом разъедали его
душу и оставляли на его сердце кровоточащие раны. Больше всего на свете он
ненавидел слёзы на её прекрасном лице. В такие моменты ему ужасно хотелось обнажить
свой меч и выпотрошить, точно зайца, любого, кто посмел причинить боль его Су. И
если только бы она захотела, он положил бы весь мир к её ногам. Он сделал бы её
единственной императрицей всего Корё, если бы только знал, что она желает видеть
его своим императором. Всего день назад его Небесная Фея с какой-то непостижимой
уверенностью возвещала ему о его императорской судьбе, что он попросту не мог не
поверить её искренним словам. Ван Со знал, что ей он может доверять как никому
другому. Однако зачем ему Корё со всеми его богатствами и властью, если же сердце
той, кто навеки поселилась в его мыслях, не будет принадлежать исключительно ему
одному? Зачем ему становиться золотым драконом, если при нём не будет его ёичжу,
его бесценного сокровища? Без неё он навсегда так и останется имуги, абсолютно
неспособным воспарить в небеса. Обречённым на вечное проклятие…
С каждым шагом душу и сердце четвёртого принца Ван Со всё больше и больше наводняла
жгучая тоска, да такая сильная, что у самых ворот резиденции Ван Ука ему вдруг
захотелось завыть совершенно по-волчьи, подпевая жалобному вою разбушевавшейся
метелицы. Он понимал, что как минимум дня три-четыре не сможет видеться со своей
драгоценной жемчужиной, пока гнев восьмого брата не утихнет. И от этого ему
становилось ещё хуже. Немного постояв под черепичной крышей сосыль дэмун, Ван Со
тоскливо посмотрел назад, в сторону ханока своей возлюбленной, и решительно
перешагнул за порог, неторопливо спускаясь вниз по ступеням к привязанному к
импровизированному стойлу гнедому скакуну. Видать, слугам Ука порядком досталось в
прошлый раз, когда он привязал свою лошадь к кольцам главных ворот, раз они так
быстро удосужились соорудить хоть и не большое, но довольно прочное стойло для его
коня. Со довольно хмыкнул, вспоминая события той прекрасной ночи, и уже было хотел
отвязать недовольно топчущегося на месте и прядущего ушами гнедого жеребца, как за
его спиной послышался жалобный оклик «Брат!»
Четвёртому принцу не нужно было оборачиваться, чтобы понять, кому принадлежит этот
приторно-сладкий голосок. Он глубоко вздохнул и с большим трудом заставил себя
сохранить хотя бы видимое спокойствие. Скрепя сердце принц Ван Со медленно
обернулся.
— Зачем ты пришла? — сухим безразличным тоном осведомился он, всем своим видом
показывая, что у него нет времени на пустую болтовню. — Мы уже всё с тобой
обсудили. Тебе не было нужды следовать за мной по такому холоду.
Не знающему крутой нрав Ван Со человеку со стороны запросто могло показаться, что в
его словах прозвучала забота. Однако принцесса Хванбо Ён Хва прекрасно знала, что
это далеко не так. Всем своим видом её единокровный брат выражал своё холодное
равнодушие. Ему попросту не было до неё никакого дела — и от этого принцессе
становилось ещё больнее. Лучше бы он кричал на неё, обвинял во всех своих бедах,
тогда бы ей было не так паршиво. Его напускная вежливость убивала её, будто в
тисках сжимая хрупкое девичье сердце. Ён Хва сдавленно всхлипнула и ответила на
несправедливую холодность Со невинным, слегка обиженным взглядом ребёнка, у
которого нагло отобрали любимую сладость.
— Если ты действительно считаешь, что раз я прожил десять лет вдали от дворца, то я
глуп и совершенно ничего не понимаю, тогда ты глубоко заблуждаешься. — Со крепко
стиснул кулаки, стараясь подавить поднимавшуюся в душе ярость, которую не способен
был заглушить даже свирепствующий вокруг ветер. — Это ведь ты натравила Ван Ука на
нас с Су, когда ушла после разговора со мной чуть не плача? Что ты этим хотела
доказать? Думала, я сразу же прощу тебя и оценю твою изобретательность? — Он
измерил единокровную сестру колючим взглядом, от которого она невольно сжалась и
виновато опустила глаза.
— Я… — принцесса Хванбо попыталась было выдавить из себя более-менее правдоподобное
оправдание, однако у неё ничего не вышло. Её горло сдавило от обиды, а по щекам
заструились слёзы отчаяния.
— Ты сама всё разрушила, Ён Хва, — раздражённо бросил четвёртый принц, больше не
намеренный стоять на этом собачем холоде, ловко отвязал продрогшую порядком лошадь
и, проворно вскочив в седло, с места пустился вскачь.
— Я всё исправлю! — хрипло простонала ему вслед принцесса, с болью в сердце
наблюдая, как стремительно теряется за снежной пеленой белый силуэт её четвёртого
брата. — Я обязательно всё исправлю… — искренне пообещала она, но принц Ван Со
этого уже не слышал.
Со мчался вперёд, не разбирая дороги. Снег неистово хлестал его по щекам, отчего
ему приходилось полагаться лишь на своё чутьё, чтобы не заблудиться в заснеженных
лабиринтах столицы. Хоть принц и бывал в Сонгаке довольно редко, однако тех
мимолётных визитов было вполне достаточно, чтобы как следует запомнить дорогу во
дворец. Уж её-то он с лёгкостью мог отыскать даже с завязанными глазами, при этом
шагая задом наперёд.
Не прошло и получаса, как четвёртый принц Ван Со, ужасно продрогший и уставший, на
взмыленном скакуне добрался до главных ворот Намдэ. На этот раз зоркая стража
заприметила его ещё издали — и тут же распахнула тяжёлые створки ворот, как только
он подъехал достаточно близко. Принц слегка улыбнулся, внутренне радуясь, что ему
не пришлось тратить ни силы, ни время, чтобы достучаться до этих сонных мух, и не
сбавляя скорости, гордо въехал во внутренний двор.
В помещении было довольно тепло и уютно, так что принц быстро согрелся. Однако в
его душе, уязвлённой очередным предательством Ён Хвы, по-прежнему мела метель. Ему
совершенно не хотелось об этом думать, но невыносимая тоска по Су снова и снова
напоминала ему о кознях единокровной сестры. Четвёртый принц чувствовал себя ужасно
измученным и голодным. В его душе творилась полная неразбериха, а в сердце яростно
вгрызалась незнающая насыщения тоска. Со до безумия хотелось бросить всё и, не
заботясь ни о чём, прямо сейчас отправиться к своей драгоценной жемчужине. Он
жаждал вновь услышать её спокойный мелодичный голос, подобный журчанию горного
ручейка, увидеть её особенную улыбку, почувствовать её до боли знакомый запах, но…
Четвёртый принц Ван Со прекрасно понимал, что ни к чему хорошему эта его ночная
вылазка не приведёт. Да, быть может, на короткий, незначительный промежуток времени
он утолит свою безумную тоску, однако его безрассудный поступок может стоить и ему,
и его Небесной Фее слишком дорого. Ведь от скрытного и расчётливого Ука можно
ожидать чего угодно. Он может приставить к Су как целый отряд до зубов вооружённых
воинов, так и выслать её из столицы, чтобы пресечь всевозможные поползновения в её
сторону. А если уж восьмой брат додумается отправить родственницу своей супруги
куда-нибудь в глушь, подальше от чужих глаз, её не так-то просто будет найти.
Конечно, Со мог запросто взять за горло кого-нибудь из слуг Ука и вытрясти из него
всю информацию о её возможном местонахождении. Но что бы это дало, если Ук вздумает
тайно вывезти Су из Сонгака, никому ничего не сказав? Как ему тогда быть? Где
искать свою Небесную Фею? Разве что попытаться потребовать от корыстного Кан Су Хо,
чтобы он отдал в его распоряжение дюжину ищеек, которая бы рыскала в поисках Су по
всему Корё? Ван Со брезгливо скривился. Никогда бы и ни за что он не обратился к
этому самодуру без особой надобности. Но даже если бы и выпросил у него нескольких
воинов, то сколько бы времени ушло на переговоры и на прибытие его слуг в столицу?
Да за это время Ук успел бы отправить Су в Позднюю Цзинь и купить ей там дом со
всеми удобствами. Принц глубоко вздохнул, покачав головой. Нет, он не может так
рисковать своей драгоценной жемчужиной. Уж лучше ему терпеливо дождаться, пока гнев
восьмого брата поутихнет, чем потом искать свою возлюбленную по всему свету. Как
говорится, даже каменный мост следует переходить только после его проверки на
прочность.
Четвёртый принц Ван Со даже не заметил, как время пролетело и двое перепуганных
прислужниц принесли ему на подносах ужин и селадоновый чайник с только-только
заваренным ароматным мятным чаем. Терпеливо подождав, пока нервно суетящиеся
девушки не накроют на стол, принц распорядился, чтобы они не тревожили его до
самого утра и без его позволения ни за что не входили в его покои. Су Рён и Со Хва
утвердительно кивнули, уверив его, что всё прекрасно поняли, и поспешно удалились.
Со устало вздохнул и с немалым аппетитом принялся уминать тёплый пряный суп с
грибами. Когда же с супом было покончено, он так же быстро расправился с отварным
рисом и с аккуратно нарезанными кусочками мяса, приправленными душистой мятой. Ван
Со проглатывал пищу с такой жадностью, будто его неделю не кормили. И не мудрено,
ведь он ел ещё ранним утром, перед похоронами седьмого брата, и с тех пор ему никто
даже жареного рисового хлебца не предложил.
Покончив с сытным ужином, принц налил себе в чашку ароматного чая и, лениво
откинувшись на спинку стула, принялся неторопливо потягивать душистый напиток,
наслаждаясь его освежающим вкусом. Четвёртый принц чувствовал, что благодаря
плотному ужину и успокаивающему действию мяты его мышцы расслабились, а все
проблемы и невзгоды вынужденно отошли на второй план. Со даже не заметил, как его
начала одолевать сонливость. Его веки начали постепенно слипаться — и принц едва ли
не выронил из потяжелевших рук опустевшую чашку. Только тогда он понял, что
засыпает. Ван Со небрежно встряхнул головой, пытаясь побороть навалившуюся на него
сонливость, осторожно поставил на стол селадоновую чашку, с некоторым трудом встал
из-за стола и вяло поплёлся к своей кровати. Из-за навалившейся усталости у
четвёртого принца Ван Со не было даже сил затушить стоявшие в изящных подсвечниках
восковые свечи, не то что бы переодеться. Поэтому он обессилено завалился на
кровать, удосужившись кое-как стянуть с себя сапоги и небрежно откинуть в сторону
ненавистную маску. Как только его отяжелевшая голова коснулась мягкой подушки — он
тут же провалился в сон.
Вот Ван Со уже десять лет. Ужасно изнурённый голодом и жаждой он сидит на
слежавшейся соломе, в углу полупустого сарая, обхватив разбитыми в кровь руками
прижатые к груди колени. Его волосы взъерошены, голос охрип от длительного крика и
безответной мольбы, а глаза покраснели и опухли от слёз. Четвёртый принц едва
находится в сознании, отчаянно цепляясь за свою нелёгкую жизнь. Внезапно где-то
совсем рядом слышится слабый шорох и жалобный мышиный писк. Со осторожно поднимает
перепачканное в крови и грязи лицо, внимательно озирается по сторонам и принимается
чутко прислушиваться к каждому шороху. Спустя несколько мгновений он краем глаза
заметает справа от себя какое-то движение и без раздумий бросается на добычу,
вкладывая в этот отчаянный рывок всю свою волю и силу. Ещё мгновение — и он уже
держит за шкирку упитанного извивающего мышонка. При виде этого маленького
пухленького существа его живот начинает требовательно урчать, а вязкая слюна —
обжигать иссохшуюся гортань. Принц уже не в силах сопротивляться четырёхдневному
голоду и жажде, ему уже плевать на нормы приличия. Единственное, чего он отчаянно
желает, так это выжить. Выжить любой ценой. Без лишних раздумий Со наступает своей
первой за столько дней добыче на голову, в считанные секунды превращая её в
кровавое месиво, и с жадностью вгрызается в податливую тёплую плоть…
Затем беспокойное подсознание перебрасывает четвёртого принца Ван Со, всё ещё
ощущавшего солонцеватый привкус крови во рту, на узкий скалистый уступ. Он стоит
чуть ли не у самого края обрыва, напряжённо вглядываясь в перекошенные от ярости
лица многочисленных противников, неторопливо теснящих его к пропасти. Но Со некуда
больше отступать — за его спиной, едва держась на ногах, стоит его драгоценная Су.
Из её виска тонкой струйкой сочится кровь, пачкая щеку и бежевую, расшитую цветами
чиндалле чанъю. От осознания того, что его возлюбленной причинили вред, принц
крепче сжимает в руках скользкую от пота и крови рукоять меча и яростно бросается
на противников, отчаянно стараясь выиграть хоть немного времени. В неистовой пляске
он безошибочно поражает теснящих его с Су врагов, своей неукротимой яростью
вынуждая их отступить. И как только он отходит от края обрыва, камни за его спиной
приходят в движение. Прежде, чем он успевает что-либо предпринять, крупный кусок
скалы, на котором стоит его Небесная Фея, начинает проседать. Ван Со резко
оборачивается и видит, как его возлюбленная отчаянно бросается вперёд, не желая
умирать. И едва она достигает спасительной тверди, как коварная стрела, пущенная
кем-то из врагов, вонзается ей прямо в округлый живот, сбрасывая с обрыва. С криком
«Братик!» пронзённая стрелой Су летит в объятия бездны.
От внезапного осознания принца обдало ледяным холодом. Он резко закрыл левый глаз
ладонью и поспешно отвернулся. Она… видела! Видела его уродливое лицо и теперь
наверняка ненавидит его.
— Догоните меня! — задорно расхохоталась она, выглядывая из-за куста кэнари, густо
усеянного набухшими почками. — Попробуйте меня догнать, братик! — принцесса
зазывала его своим задорным смехом, искренне надеясь, что он за ней погоняется.
Порывисто сорвавшись с места, она торопливо скрылась за стройными рядами белых и
алых магнолий, которым ещё предстоит распуститься спустя две недели.
— Ну, держись, маленькая лисичка! — шутливо пригрозил ей старший брат и лёгкой
трусцой направился в её сторону. Сан Хи радостно взвизгнула и из магнолиевой рощи
опрометью бросилась в цветущие сливовые ряды.
Это солнечное утро было самым счастливым в её жизни, ведь рядом с ней был тот, с
кем она могла быть собой. Её дорогой четвёртый брат никогда не требовал от неё
соблюдения строгих дворцовых правил и не смотрел на неё свысока, как делали это
некоторые братья. Он был для неё не только старшим братом, но и лучшим другом. И
она была безмерно рада этому. Лишь перед ним и перед Бэк А одиннадцатилетняя
принцесса без раздумий могла открыть своё сердце. Ведь эти двое действительно
заслуживали её доверия, и Сан Хи очень хотела, чтобы они сдружились. Ей было тяжело
видеть, как страдает её четвёртый брат из-за ненависти и непринятия окружающих. Но
она не была намерена терпеть эту несправедливость и дальше. Сан Хи была готова
приложить все усилия, чтобы сделать брата Ван Со счастливым. Это и было её заветным
желанием, которое она стремилась непременно воплотить в жизнь. И принцесса Сан Хи
знала, что её желанию суждено сбыться. Ведь иначе и быть не может.
Горная гряда Тондэ (Тондэсан, 동대산맥; 東大山脉) – горная гряда, протяжённостью 444
м, расположена в восточной части города Кёнджу, Южная Корея.
Моросил летний дождик, нагоняя на душу семнадцатилетней Су Хён ещё большую тоску.
Небо заволокли хмурые тучи, скрывая от всего мира клонящееся к закату солнце.
Пронизывающие порывы ветра развевали грубый коричневый плащ за плечами заплаканной
Су Хён, превращая его в мокрую тряпку. Несмотря на камышовый саткат на голове и
грубый плащ, которые были призваны защищать от дождя, вся одежда Су Хён промокла до
нитки. Из-за ветра и дождя девушка ужасно продрогла, однако не могла отказаться от
поисков сбежавшей молодой госпожи. У неё не было ни сухой одежды, ни еды, чтобы
подкрепить свои силы. Зато воды было более чем достаточно, однако Су Хён это
нисколько не интересовало. Единственным её желанием было отыскать госпожу Хэ Су,
иначе она никогда не сможет вернуться домой. По крайней мере, наложница Хо, новая
супруга её доброго господина, ни за что не пустит её домой, пока она не найдёт
девятилетнюю госпожу. Су Хён горестно всхлипнула. Но как же ей это сделать, если
она не имеет ни малейшего представления, где искать госпожу Су? Горная гряда Тондэ
довольно протяжённая, так что Су Хён и недели не хватит, чтобы найти кого-либо в
лесной глуши. Чего уж там говорить о девятилетней девочке. Но Су Хён должна её
найти. У неё просто нет другого выбора.
Охваченная диким ужасом Су Хён утратила счёт времени. Она не знала, как долго
длится эта её отчаянная борьба за выживание. Чудовищная усталость постепенно начала
давать о себе знать, а безысходное отчаяние всё прочнее укоренялось в её душе. Мимо
Су Хён мелькали росшие то тут, то там высокие деревья, хищно запуская свои ветви в
её растрёпанные волосы и беспощадно хлеща по плечам и спине. Перепуганная она уже и
не помнила, когда коварные деревья грубо сорвали с неё саткат, как и то, когда ей
пришлось избавиться от замедлявшего её бег влажного плаща. Холодный ветер с дождём
грубо хлестал её по щекам, порою на несколько мгновений лишая зрения. Несколько раз
Су Хён едва не врезалась в могучие стволы вековых сосен, лишь чудом разминаясь с
ними в самый последний момент.
С каждым шагом силы незаметно покидали Су Хён. Она по-прежнему слышала за спиной
утробный рык рыжих волков, отчего ею всё больше овладевало отчаяние. И когда она
уже готова была обессилено растянуться на мокрой земле и покориться незавидной
судьбе быть съеденной волками, как вдруг произошло то, о чём она уже и не мечтала.
Густые заросли сосняка внезапно расступились перед ней — и её взору открылась
просторная поляна, с разместившейся на её противоположной стороне старой хижиной.
Воодушевлённая внезапной удачей Су Хён собрала последние силы в кулак и с удвоенной
скоростью рванула вперёд. За считанные секунды преодолев отделявшее её от
спасительной хижины расстояние, девушка со всего размаху влетела в стену возле
дверной рамы. Хрипло постанывая от резкой боли, Су Хён дрожащими руками схватилась
за кольцо тяжёлой двери, с силой рванула его на себя и обессилено ввалилась в
спасительное убежище. Лишь когда за ней захлопнулась тяжёлая дверь, изнурённая
долгой погоней девушка смогла почувствовать себя в безопасности.
Некоторое время Су Хён лежала неподвижно, слыша лишь бешеный ритм собственного
сердца. Немного отдышавшись, она наконец смогла заставить себя прислушаться к
происходящему на улице. Несколько мгновений ничего не происходило, а затем
послышалось пронзительное лошадиное ржание и продолжавшаяся некоторое время
непонятная возня. Затем воцарилась глухая тишина. Су Хён облегчённо выдохнула и
устало прикрыла глаза. Больше ей ничего не угрожает.
Горло Су Хён обожгла обида, и глаза защипало от слёз. Девушка сдавленно всхлипнула,
готовая в любую секунду разразиться рыданиями, как вдруг в нескольких шагах от неё
послышался подозрительный шорох. Объятая окутавшим её душу страхом Су Хён боязливо
подтянула до подбородка одеяло и, поспешно протерев заспанные глаза, опасливо
покосилась в сторону источника шума.
Су Хён всё ещё отчётливо помнила, что стало с Ветерком после волчьей пирушки, и
очень боялась, что однажды такое может произойти и с ней. По этой причине она
старалась держаться от леса как можно дальше, чтобы ненароком не встретить там свою
смерть. Су Хён очень боялась смерти. Но ещё больше она боялась невыносимой боли,
которую может причинить смерть от волчьих клыков. Всё это ужасно пугало её, вызывая
в ней непреодолимое желание при малейшей опасности сорваться с места и бежать как
можно дальше. Но рядом с Мо Ри она больше не чувствовала этого удушающего страха.
Рядом с этим немного чудаковатым парнем Су Хён чувствовала себя в полной
безопасности. Она откуда-то знала, что его сильные руки защитят её от любой
опасности, даже от волчьих клыков. Су Хён прерывисто всхлипнула и сильнее прижалась
к груди возлюбленного, наслаждаясь учащённым ритмом его любящего сердца. Осторожные
и несмелые движения Мо Ри, гладившего её по волосам и спине, необычайно
успокаивали. Су Хён вдруг поняла, что она всю жизнь хочет быть рядом с этим
человеком. И большего ей не нужно.
— Всё хорошо, — ласково прошептал Мо Ри, гладя возлюбленную по волосам. — Это был
всего лишь дурной сон. Тебя больше никто не обидит — я этого не позволю…
— Последнюю фразу он произнёс с таким жаром, что Су Хён совершенно перехотелось
плакать. Доселе скатывавшиеся горошинками по её щекам слезинки внезапно прекратили
свой бег и испарились, будто их никогда и не было. Заплаканное личико Су Хён
озарила счастливая улыбка. Теперь она в полной безопасности. Ей больше нечего
бояться.
— Ты всю ночь оберегал мой сон? — осторожно осведомилась Су Хён, стыдливо пряча
лицо на груди у Мо Ри.
— Я боялся… что ночью тебе может стать хуже, — с запинкой проговорил Мо Ри, с
жадностью вдыхая едва уловимый аромат мяты, исходивший от волос возлюбленной.
— Лекарь Ли сказал, что тебе нужен покой…
— Я в порядке, — с лёгкой улыбкой прервала его Су Хён, немного отстранившись.
— Тебе не стоило сидеть подле меня ночь напролёт. — Голос её был мягким и слегка
взволнованным. Как Су Хён ни старалась, однако ей не удавалось скрыть своих
истинных чувств. Зардевшись от смущения, она попыталась встать, однако запнулась о
чхиму и внезапно покачнулась.
По мнению многих мужчин в резиденции восьмого принца Су Хён едва ли можно было
назвать красавицей. Она была скорее симпатичной, да и то только благодаря правильно
подобранной причёске. Однако разнообразием причёсок служанки никогда не блистали ни
в Корё, ни в Чосоне, отчего у Су Хён практически не было никаких шансов подчеркнуть
достоинства своей внешности и скрыть недостатки. Как и у всех прислужниц в имении
принца Ван Ука, часть волос Су Хён была собрана в небольшой плетёный узел на
макушке, а часть была разделена на два низких хвостика, перевязанных бордовыми
лентами. Подобная причёска совершенно не скрывала слегка оттопыренных ушей Су Хён,
а наоборот подчёркивала эту её особенность, которая казалась Мо Ри немного
забавной. Су Хён же это ужасно не нравилось — и потому она всячески старалась
сделать уши менее заметными, скрывая их под выбившимися прядями волос. Но были у
этой причёски и свои достоинства. Во-первых, она не позволяла волосам Су Хён мешать
ей при выполнении обязанностей, а во-вторых, собранные на затылке волосы открывали
её прямоугольное личико и подчёркивали округлый подбородок. Однако на высокий лоб
Су Хён не спадала аккуратная чёлка, как, к примеру, у болтушки Чхэ Рён, что
придавало ей мальчишеский вид. Обрамлённые пушистыми ресницами глаза Су Хён
печально глядели из-под толстых прямых бровей, а аккуратный нос и розовые лепестки
губ с опущенными уголками ещё больше придавали ей сходство с наивным мальчишкой. Но
Мо Ри нравилось в ней всё, ведь для него Су Хён была прекраснее других женщин,
потому как основная её красота находилась в её сердце.
Мо Ри восхищало то, с каким трепетом Су Хён всегда относилась к госпоже Су, даже
когда та её несправедливо отвергала. Но он никогда не видел, чтобы она подолгу
обижалась на кого-либо. Су Хён умела прощать, что делало ещё более привлекательной
в глазах Мо Ри. Его возлюбленная была трудолюбивой и ответственной, внимательной и
учтивой с господами, дружелюбной и открытой с равными себе. Мо Ри ни разу не
доводилось видеть, чтобы Су Хён проявляла непростительного высокомерия хоть к кому
бы то ни было, как это делали личные прислужницы принцессы Ён Хвы, старательно
подражавшие своей госпоже. При мысли о родной сестре восьмого принца в душе Мо Ри
пробуждалось перемешанное с презрением негодование. Ведь больше всего на свете он
ненавидел, когда другие вели себя с ним высокомерно. Мысли о том, что когда-то ему
придётся дожить до того времени, когда на трон взойдёт императрица Хванбо,
порождали в его душе отвращение. Ему было попросту жалко молодую госпожу Хэ Су,
которой придётся претерпеть немало бед из-за этой ведьмы, и народ, которого ожидала
двадцатилетняя тирания. Мо Ри отдал бы всё, только бы на престол взошла его дорогая
госпожа, а не эта змея. Но разве ему под силу противостоять воле Небес?
С самого раннего детства Мо Ри, тогда ещё Рю Ви, учили, что он должен доверять
мудрости великого Конфуция и составленным сагваном историческим хроникам. Ещё тогда
в его детское сознание отложилось, что именно эти две вещи — учение Конфуция и
исторические записи правления королей — непоколебимая истина. По этой причине ему
было трудно поверить словам госпожи, что исторические события были далеко не
такими, как он привык считать. Её слова были для него чем-то нереальным, хоть порой
в них и проскальзывал здравый смысл. Но Мо Ри боялся этому верить, так как в
противном случае это разрушило бы его мировоззрение, одним махом перечеркнув всё
то, что он привык считать истиной. И это было для него хуже жизни до седых волос,
проведённой в Корё. Привычный ход истории дарил заброшенному в Корё чосонцу надежду
на возвращение домой. Но если вдруг всё пойдёт не так, как и предполагает госпожа,
то у Рю Ви просто не будет никакой надежды. Он навсегда так и останется простым
охранником Мо Ри, не имеющим ни малейшего представления о том, сможет ли он
переродиться вновь Рю Ви в своей собственной эпохе, или же навсегда исчезнет с лица
земли. И эта неизвестность пугала его ещё больше.
Ради Су Хён он готов был пойти на всё, что угодно, лишь бы всегда видеть её
счастливую улыбку. Даже на примирение со своенравной госпожой Су. Хоть он и не
знал, как будет просить у госпожи прощение, однако прекрасно понимал, что ему
следует быть искренним и постараться ничего не утаивать. Тогда он сможет завоевать
её прощение. Быть может, рассказ о его прошлом сможет снискать благосклонность
молодой госпожи. Мо Ри уверенно кивнул. Да, настало время опустить своё прошлое и
открыть перед собой врата в будущее. Только так он сможет продолжать жить в Корё и
перестать бояться застрять здесь навсегда. Ведь здесь у него есть понимающая
госпожа, которая охотно поверит его удивительной истории, и прекрасная
возлюбленная, которую он мечтает назвать своей женой. Этим двум дорогим ему
девушкам он может открыть самую большую свою тайну, в которую до сих пор не решался
никого посвятить вот уже целых пять лет. Мо Ри знал, что госпоже Хэ Су и Су Хён он
может довериться.
Так как у меня снова не поместились примечания, я привела их в конце главы. Так что
за всеми объяснениями прошу обращаться туда.
Начало нового дня совершенно не радовало Хэ Су. Она сидела, скрестив ноги, на своей
разобранной постели и бездумно смотрела на лиловый пододеяльник, размышляя над
событиями вчерашнего дня и порождёнными ними бессвязными ночными сновидениями. Её
длинные светло-каштановые волосы спутанными прядями ниспадали на её плечи и спину.
Хоть Су и проснулась сама, однако чувствовала себя ужасно уставшей и невыспавшейся.
Её заспанные, покрасневшие от постоянных протираний глаза продолжали время от
времени слипаться. Мысли в голове Хэ Су то и дело путались, не давая ни малейшей
возможности осмыслить вчерашние события. И чтобы добиться хоть малейшего
прояснения, Су временами встряхивала головой, отчего её взъерошенные волосы
постепенно приобретали подобие крысиного гнезда. Однако измождённую вчерашними
ссорами и беспокойными снами Хэ Су это совершенно не беспокоило.
Глубоко вздохнув, она прикрыла глаза и попыталась понять, что же вчера всё-таки
произошло и чем это ей может грозить. В любом случае, пока гнев Его Высочества не
утихнет, ей придётся найти себе занятия по душе. Да и, к тому же, всё ещё оставался
открытым вопрос касательно беспочвенного усиления её личной охраны. Конечно, Су
хотела бы по возможности увеличить число преданных ей людей, но не таким же
способом! Всюду следующая за ней толпа народу — это уже слишком. Ещё ладно, если бы
они были безгранично преданы только ей одной. А так они наверняка будут подчиняться
исключительно восьмому принцу. Вот и зачем ей лишняя головная боль? Она что, особо
опасный преступник, для сопровождения которого нужен вооружённый до зубов конвой?
Просто уму непостижимо! Либо у принца Ван Ука из-за постоянных жалоб сестры уже
началась паранойя, либо ему окончательно крышу снесло из-за ревности к четвёртому
принцу. В любом случае Хэ Су не нравился ни один из этих вариантов.
Однако размышления о своей дальнейшей судьбе беспокоили Су намного меньше, чем то,
что приснилось ей этой ночью. Очевидно, вчерашние препирания с мужем Мён Хи сыграли
решающую роль и негативно сказались на её самочувствии, породив дурные сны. На
протяжении всей ночи ей во сне постоянно приходилось от кого-то убегать, где-то
прятаться или же самой что-то прятать. Большую часть своих ночных «приключений» Хэ
Су припомнить не могла, однако некоторые моменты помнила достаточно хорошо.
Например, безрассудное вторжение в императорскую купальню прежней Су с последующим
припрятыванием под балконом с раздвоенной лестницей заветного письма, о котором Хе
Ран до этой ночи даже не вспоминала, отпечатались в её памяти достаточно хорошо.
Тем не менее, было среди этих внезапно всплывших воспоминаний и нечто такое, о чём,
по всей видимости, не знала даже прежняя Хэ Су. Да и знать не могла. Как
предполагала Ким Хе Ран, в появлении прежней Су в купальне Дамивона могла быть
замешана и сама принцесса Ён Хва. По крайней мере, другого объяснения наличию
компромата у принцессы Хе Ран пока ещё не находила. Ну, ничего. Она ещё узнает, чем
же прежняя хозяйка этого тела так насолила Ён Хве. Обязательно узнает.
Ким Хе Ран сладко зевнула и ненадолго прикрыла глаза, стараясь собраться с мыслями.
Однако стоило ей закрыть глаза, как события странного сна яркой вспышкой
захлестнули её память. Точно наяву Хе Ран видела, как перед ней простирается
просторный тронный зал с несколькими рядами деревянных колон, богато
инкрустированных золотом. Практически на каждой колоне висит по одному изящному
резному фонарю, наполняющему всё помещение нежным медовым светом. Однако даже этот
приглушённый свет не способен рассеять тревожной тишины, до избытка наполнявшей
зал. А затаившийся у самых дверей полумрак и два угрюмых стражника, кутающиеся во
тьму точно в плащ, вызывают в её душе ещё большее беспокойство.
Под пронзительным взглядом Его Величества принц Ван Ук начинает дрожать ещё
сильнее. Усилием воли он кладёт одеревеневшую от страха руку на плечо сестры и
обессилено падает рядом с ней на колени. И прежде, чем пребывающая в неописуемом
ужасе Ён Хва успевает что-либо понять, с силой вонзает доселе скрываемый в рукаве
нож прямо ей в живот. Остроотточенный клинок, с лёгкостью врезаясь в податливую
плоть, входит по самую рукоять — и острая невыносимая боль пронзает всё существо
принцессы. Ён Хва широко распахивает глаза и недоумённо, слегка обижено, смотрит на
родного брата. По искажённому маской боли лицу Ван Ука безудержным потоком струятся
слёзы отчаяния. Он не хочет этого, но у него просто нет другого выбора. Он должен
подчиниться жестокому требованию своих правителей.
— Вы сказали, что в случае победы исполните любое моё желание, — осторожно начал Мо
Ри, стараясь обернуть сложившуюся ситуацию в свою пользу. То, что молодую госпожу,
как затаившегося в кустах тигра, с самого начала стоило воспринимать всерьёз, он
уже понял. Теперь же в его интересах было выбраться из лап этого тигра целым и
невредимым и с максимальной выгодой для себя.
— Да, если это будет в моих силах, — согласно кивнула Хэ Су, с наслаждением попивая
чай из хризантем, как раз кстати принесённый Су Хён. Ей даже показалось, что
подруга заранее знала, что разговор с Мо Ри будет не самым приятным, потому и
подготовила успокаивающий чай. За что Су была ей очень признательна. Она, конечно,
понимала, что создаёт для личного охранника безвыходную ситуацию, из-за которой он,
вероятнее всего, её возненавидит. Но Хэ Су не могла иначе. Она нуждалась в помощи
Мо Ри. Ведь только имея на своей стороне преданных людей, Су могла добиться
желаемого.
— Тогда позвольте мне жениться на Су Хён, — наконец, собравшись с духом, твёрдо
проговорил Мо Ри, при этом стараясь не столкнуться взглядом со встрепенувшейся от
его слов возлюбленной. Какая-то его часть была убеждена в том, что он всё сделал
правильно. Ведь лучше всего сначала спросить позволения на брак у госпожи, а уж
потом заботиться об остальном. Потому как в случае отказа госпожи расстроится не
только он, но и Су Хён. А так страдать будет только он один. Однако другая его
часть безжалостно корила его за то, что он пренебрёг мнением Су Хён, пытаясь всё
уладить за её спиной. А ведь она может и не согласиться стать его женой. И тогда
ему придётся жениться на ней без её согласия. Нет, в любом случае, он поступил
правильно. Так будет даже лучше.
— Позволю. Но только в том случае, если она сама этого захочет, — будто подслушав
его мысли, спокойно произнесла Хэ Су и хитро подмигнула расплывшейся в счастливой
улыбке Су Хён. — Даже и не надейся, я ни за что не стану торговать подругой как
бесправной рабыней. Она слишком дорога мне, чтобы поступать с ней подобным образом.
— Су осторожно отставила в сторону чашку с недопитым чаем и пристально посмотрела
на своего собеседника. — Если действительно хочешь жениться на этой девушке, ты
должен завоевать её сердце. Без её согласия я не выдам её за тебя. Даже не
мечтай, — холодно припечатала она и, как ни в чём не бывало, преспокойно продолжила
пить свой чай.
— Госпожа… — только и смогла выдавить из себя Су Хён, задыхаясь от счастья. Она
даже и подумать не могла, что её дорогая госпожа Су может быть настолько
великодушной и понимающей. Ведь именно её позволения на брак с Мо Ри она больше
всего хотела заполучить.
— В таком случае я принимаю ваши условия, — с готовностью кивнул Мо Ри, в глубине
души снова начиная уважать свою необычную госпожу. Всё-таки тогда он в ней не
ошибся: она действительно достойна его доверия. Пусть и превращается порой в
голодного тигра, готового растерзать любого, кто осмелится встать на её пути. — Как
бы то ни было, я помогу вам сделать эту страну лучше.
— Вот и славненько, — со счастливой улыбкой проговорила Хэ Су, наливая только что
покончившему с чечевичным супом собеседнику чай. — Вместе мы многого сможем
достигнуть.
— Кстати, Мо Ри, — словно раскат грома среди ясного неба раздался оживлённый
голосок молодой госпожи, внезапно вырвав юношу из задумчивости. — Ты ведь хангылем
хорошо владеешь?
— Что вы имеете в виду? — криво усмехнулся он, не совсем понимая, куда клонит его
изобретательная собеседница. — Я не понимаю, о чём вы.
— О народной письменности, которую создал король Седжон Великий, — со вздохом
проговорила Хэ Су, неохотно осознавая свою оплошность — она не учла, что хорошо
известный ей «хангыль» в Чосоне назывался совершенно иначе.
— Как дворянин я не обязан был овладевать этой недостойной письменностью, — с
некоторым презрением проговорил юноша, бессмысленно глядя в свою чашку с чаем.
— Однако как будущий магистрат я должен был понимать простой народ, поэтому мне
пришлось её освоить.
— Так ты был дворянином?! — тихо ахнула Су Хён, не веря своим ушам. — А я до сих
пор считала тебя сыном простого крестьянина.
— Тогда ты сможешь, несмотря на свою неприязнь, обучить этой письменности Су Хён?
— Су преспокойно продолжала свои расспросы, пропустив мимо ушей восторженный
возглас подруги, которая не имела ни малейшего представления о том, кем раньше был
её возлюбленный. — Тайная письменность, которой можем пользоваться только мы
втроём, будет нам весьма полезной. Поэтому, будь добр, позаботься об этом, —
серьёзно добавила она и так пристально посмотрела на своего охранника, что тот
вздрогнул от неожиданности, внезапно почувствовал, как по его спине
распространяется неприятный холодок.
— Хорошо, я исполню ваш приказ, — наконец неохотно согласился Мо Ри, прекрасно
понимая, что раз он пошёл госпоже на уступки, то отныне ему придётся делать то, на
что он раньше никогда бы не согласился. — С моей помощью Су Хён освоит эту
письменность.
— Рада, что мы смогли найти общий язык, — тепло улыбнулась ему госпожа, однако
юношу это совсем не обрадовало. Он прекрасно понимал, что теперь крепко связан с
ней невидимыми узами долга, и уже не сможет оставаться в стороне. Ведь отныне он —
тень своей госпожи и его дальнейшая судьба — в её руках.
Примечания:
Что рис с теми овощами (корейская пословица) — о двух людях или вещах, находящихся
на одном уровне до такой степени, что разница между ними едва заметна. Русский
эквивалент: два сапога — пара.
Восьмой принц Ван Ук досадливо вздохнул, подперев лицо кулаком, а вторую руку,
затёкшую от длительного пребывания в неподвижном состоянии, устало опустил на
подлокотник стула. Ему с самого начала стоило быть более осмотрительным. Ещё тогда,
в новогоднюю ночь, когда он безуспешно пытался выследить чересчур прытких наёмных
убийц, ему следовало приставить к этой удивительной девушке хотя бы одного
охранника — и тогда бы того нелепого нападения на Су не произошло. Тогда бы она не
столкнулась в том злополучном лесу с четвёртым принцем, который и спас её от банды
разбойников. Принц крепко стиснул кулаки до побеления костяшек и тяжело обрушил их
на подлокотники.
И с каких пор Со стал куда более удачливым, чем он сам? Ещё с раннего детства его
четвёртый брат был изгоем. От него даже собственная мать отказалась, после того как
на его лице появилась уродливая отметина, которую Со вынужден был скрывать всю свою
сознательную жизнь. Ван Ук не знал, кто посмел изувечить лицо его старшего брата,
но его это и не особо интересовало. Тогда он был слишком мал, чтобы заботиться о
подобных вещах, а когда подрос, то его с головой захватили собственные проблемы,
так что на обдумывание чужих у него попросту не хватало времени. Но всё равно Со
был куда несчастнее, чем он. Когда-то Ук искренне сочувствовал ему, но теперь было
всё иначе. Тогда его с четвёртым принцем ничего не связывало, кроме родства, но
только не теперь. Он был добр и милосерден с несчастным братом, которого все
презирали и ненавидели, однако теперь это продолжаться больше не может. Этот
забывший своё место идиот зашёл слишком далеко. Восьмой принц Ван Ук с силой
стиснул зубы. Похоже, его четвёртый брат решил, раз ему позволили вернуться в
столицу и стать цепным псом наследного принца, то ему уже всё дозволено. Ну, уж
нет! Он, принц Ук, этого так просто не оставит. Отныне он этого коварного лиса и
близко к Су не подпустит, тем самым исправив свою грубейшую ошибку — пригласить в
дом вора, посмевшего завоевать благосклонность Хэ Су.
При мысли о том, что четвёртый брат без его на то позволения ни за что не посмеет
сунуться в его имение, Ван Ук с облегчением выдохнул и заметно смягчился. Да,
несомненно, это было самым разумным решением из всех, что он когда-либо принимал. И
Су со временем поймёт, что всё это было сделано для её же блага. Она обязательно
поймёт, что он, восьмой принц, всего лишь старался спасти её от всех тех неудач,
которые днём и ночью преследуют четвёртого принца. Ведь только вдали от него она
будет в полной безопасности. Ук решительно кивнул своим мыслям и счастливо
улыбнулся. Он всё сделал правильно. Теперь, когда противник устранён, ему
необходимо приложить все усилия, чтобы остудить гнев Су и добиться её расположения.
Да, именно этим он и должен заняться.
Принц горестно вздохнул, понимая, в какую нелёгкую ситуацию попал. Вот и как теперь
он собирается после всех совершённых им ошибок завоёвывать благосклонность этой
загадочной девчонки? Если вдруг он не угадает с лекарственными травами, то она ещё
больше удалится от него, а этого ему никак не хотелось. Единственным выходом из
сложившейся ситуации была помощь верной прислужницы Су — Су Хён. Только она может
осторожно расспросить госпожу обо всём, что ей необходимо, и тогда он сможет
избежать её гнева. Да, так будет лучше всего, утвердительно кивнул своим мыслям Ук.
И уже было хотел подняться из-за стола и отправиться на поиски Су Хён, как в его
дверь настойчиво постучались.
— Войдите, — усталым голосом проговорил он, удивлённо глядя на буквально влетевшую
в его библиотеку младшую сестру — принцессу Хванбо Ён Хву. Её доселе аккуратно
уложенные волосы беспорядочно разметались по плечам. В глазах горело беспокойство,
губы были плотно сжаты в тонкую линию. — Ён Хва… — только и смог выдавить из себя
восьмой принц Ван Ук, когда принцесса Хванбо резко шагнула ему навстречу и крепко
вцепилась ему в предплечья, словно ей грозила какая-нибудь серьёзная опасность.
Давно Ван Ук не видел сестру в таком ужасном состоянии. Впервые за столько лет в её
прекрасных тёмно-карих глазах плескалось граничащее с паникой беспокойство
вперемешку с молчаливой мольбой.
— Брат, помогите мне, брат… — лихорадочно шептали её иссохшие от внутреннего жара
губы. — Вы должны мне помочь… — её непривычно тихий голос внезапно надломился, а в
уголках всегда смеющихся глаз заблестели бисеринки слёз.
— Что случилось, Ён Хва?.. — дрожащим от волнения голосом произнёс восьмой принц,
обеспокоенно вглядываясь в слегка побледневшее лицо сестры. — Тебя кто-то обидел?
Скажи мне, кто это был, и он поплатится за свои ошибки. Ну, же, Ён Хва! — он
нетерпеливо встряхнул принцессу за плечи, стараясь хотя бы на короткий миг привести
её в чувства. Однако Ён Хва молчала. Ожидание казалось ему невыносимой мукой. Принц
Ук уже было начал сходить с ума от неосведомлённости в сложившейся ситуации, когда
плотно сжатые губы Ён Хвы медленно разлепились — и с них сорвался резкий вздох.
— Брат, помогите мне найти того, кто докажет мою невиновность. — Каждое слово
принцессы Хванбо медленно достигало сознания Ука, обрушиваясь на него тяжёлым
камнем. Единственное, что он смог понять, так это то, что вся его семья находится в
опасности.
— Кто и в чём обвиняет тебя? Нашей семье грозит опасность? — на одном дыхании
выпалил восьмой принц Ван Ук, неосознанно сжимая плечи сестры с такой силой, что
принцесса болезненно вскрикнула и резко сбросила его руки со своих плеч,
небезосновательно опасаясь, что на нежной коже могут остаться гематомы. — Прости, я
не хотел причинить тебе боль, — виновато прошептал принц, отступив на шаг назад, но
всё так же продолжая обеспокоенно вглядываться в милые черты.
— Если мы не примиримся с нашим четвёртым братом, то нас определённо точно ждёт
беда, — недовольно скривилась Ён Хва, тщательно потирая неприятно покалывавшую
нежную кожу плеч. — Вы же знаете, что брат Со — единственный, кто может
противостоять гневу первой императрицы Ю. И кому, как не вам, знать, что нам не
стоит лишний раз давать ей повод для торжества? — Её прекрасные глаза блестели от
нескрываемой обиды, а капризные коралловые губы выражали неприкрытое недовольство,
что не могло укрыться от обеспокоенного взора Ван Ука.
— Ён Хва, тебе же прекрасно известно, что я не принимаю никакого участия в этом
бессмысленном противостоянии, — с лёгким укором проговорил он, тяжело опускаясь на
стоявший неподалёку стул. — Борьба за власть — последнее, что интересует меня в
этой жизни, — равнодушно соврал принц Ук, стараясь не встречаться с тут же
вспыхнувшим возмущением взглядом младшей сестры. — Поэтому даже не проси меня о
подобном, я не стану тебе помогать.
— То есть так вы заботитесь о нашей семье, да? — укоризненно бросила ему в лицо
принцесса Хванбо Ён Хва, раскрасневшаяся от нахлынувшего на неё негодования, и
поспешно оперлась ладонями о крышку стола. — Вас совершенно не заботит, что будет
со мной и матушкой, если императрица Ю Чжи На одержит верх? Вы всё ещё пытаетесь
держаться в стороне? — Обличающие слова лились неудержимым потоком из её маленького
аккуратного рта, больно раня сердце старшего брата.
— Ён Хва, ты ничего не понимаешь, — холодно уронил Ук, всеми силами стараясь
сдержать внутреннее негодование. Он прекрасно понимал, что сестра говорит ему всё
это не со зла, а лишь потому, что совершенно не посвящена в его планы. Но это даже
к лучшему. Только так она и их дорогая матушка смогут оставаться в полной
безопасности. — Я действительно забочусь о нашей семье, однако примирение с
четвёртым братом на нас никак не повлияет, — добавил принц, немного смягчившись, и
нарочно выделил интонацией слово «никак», стараясь пресечь дальнейшие возражения
сестры. — Поэтому смирись с этим, Ён Хва. Так будет лучше для всех нас.
— Смириться? — раздражённо прыснула принцесса, начиная закипать от переполнявшего
её негодования, и ещё крепче уперлась в заваленную раскрытыми древнекитайскими
трактатами крышку стола. — Вы говорите мне смириться? Тогда же почему вы сами никак
не смиритесь и не встанете на сторону нашей матушки? Или же вам настолько страшно?
Руки Хванбо Ён Хвы задрожали от напряжения, когда она перенесла на них чуть ли не
весь свой вес, немного поддавшись вперёд, чтобы её глаза оказались на одном уровне
с глазами брата. Одна из лежавших на столе книг неприятно прилипла к её вспотевшим
ладошкам. Принцесса недовольно поджала губы и поспешно отбросила от себя мешавший
трактат. Тот неприятно зашелестел страницами, будто сетуя на непочтительное
обращение, и с громким шлепком приземлился на пол. Ён Хва не обратила на это
никакого внимания, слишком сконцентрированная на собственных переживаниях, однако
её быстрый сердитый взгляд выхватил несколько слов, написанных на страницах
лежавшей под сброшенным трактатом книги. Принцесса Хванбо удивлённо изогнула тонкую
бровь, беря в руки заинтересовавший её трактат.
— Если вы так боитесь оплошать, тогда почему взялись за прочтение «Хань Фэй-цзы»?
Насколько мне известно, этого нет в вашей учебной программе. — В её широко
распахнутых тёмно-карих глазах читалось искреннее недоумение, а напряжённые,
приподнятые плечи выдавали растущее нетерпение. Восьмой принц Ван Ук досадливо
вздохнул, мысленно сетуя на свою неосторожность, и с нарочитым спокойствием
произнёс, мягко забрав раскрытую книгу из рук сестры:
— Я должен черпать знания из разных источников, чтобы знать, как и когда мне
поступать. Поэтому не вини меня в бездействии. Мне действительно небезразлична
судьба нашей семьи.
— Тогда почему вы не желаете мне помочь? — обиженно воззрилась на него принцесса Ён
Хва. — Вы всегда давали мне то, о чём бы я ни попросила. С самого моего рождения вы
были моим защитником, отгонявшим даже дурные сны. Лишь только вам я могла открыть
то, о чём не смела говорить нашей матушке. — Она сдавленно всхлипнула, стараясь
сдержать рвущиеся наружу рыдания. — Неужели теперь вы стали любить меня меньше?
— Ён Хва, поверь, я готов сделать для тебя всё, но только не это, — со вздохом
проговорил он, поднимаясь из-за стола и делая шаг навстречу сестре, чтобы в случае
чего заключить её в своих объятьях. — И будет куда лучше, если Со больше не
появится в нашем имении.
— Так это всё из-за той безродной сиротки, да? — Принцесса Хванбо с силой сжала
кулаки и напряглась, как натянутая тетива лука, вмиг посерьёзнев. — Это всё из-за
той, которую вы назвали тогда своей? — Её голос дрожал от нарастающего негодования,
в глазах зарождалась жгучая ревность и злоба. — Да что же вы оба нашли в ней
такого, чего нет во мне? Неужели я хуже этой силланской девки? Я, принцесса Хванбо
Ён Хва, представительница сильной семьи Хванбо из Хванджу, действительно хуже неё?!
— Всё её тело задрожало от ярости, и принцесса вот-вот готова была разразиться
истерикой.
— Ён Хва, пойми, ты всегда будешь для меня особенной, — с жаром проговорил принц
Ван Ук, порывисто заключив начавшую всхлипывать сестру в объятья. — Однако Хэ Су
мне тоже очень дорога. Она та, кто наполняет мою жизнь смыслом. И я не могу от неё
так просто отказаться.
— Но почему… Почему именно она?! — отчаянно прокричала принцесса, раздражённо
отпихнув от себя обеспокоенно глядевшего на неё брата. — Почему из всех девушек в
столице вы выбрали именно её?.. Почему?! — По её раскрасневшимся от злости щекам
заструились слёзы обиды, неприятно обжигая нежную кожу. — Сначала её никудышная
кузина, которая не может стать ни матерью, ни хорошей женой. А теперь ещё и эта
бесстыдница, которая только и мечтает, как бы запрыгнуть на руки к четвёртому
брату. Вы действительно настолько ею ослеплены?
Каждое слово давалось ему с трудом. Ван Ук даже представить себе не мог, что это
может быть так сложно — рассказывать сестре о своих чувствах. Они всегда были очень
близки, так что же заставило их настолько отдалиться друг от друга? Неужели виной
всему стали тёплые отношения Хэ Су и принца Ван Со? Или же всё дело было в его
чувствах к Су? Но восьмому принцу никак не хотелось в это верить. Его чувства к
этой удивительной девушке никак не могли повлиять на его взаимоотношения с младшей
сестрёнкой, которую он так любил и ценил. Здесь определённо было что-то иное. Но
вот что, он пока ещё понять не мог.
— Я никогда не смирюсь с этим, как когда-то смирилась с тем, что вы позволили этой
коварной кумихо поселиться в нашем доме! — раздражённо бросила принцесса Ён Хва,
тщетно пытаясь подавить подступавшую к горлу истерику. — Поэтому даже не просите
меня об этом. Вы, словно лягушка в колодце, неспособная заметить чувства той,
которая для вас будет куда лучшей женой, чем любая представительница клана Хэ. — На
этих словах принцесса резко развернулась на каблуках своих белых кожаных сапожек и
стремительно направилась к выходу, не сказав больше ни слова. Она никак не могла
поверить, что тот, кому она доверяла больше всего и на кого полагала все свои
надежды, мог так жестоко предать её доверие из-за какой-то вертихвостки. Нет, этого
просто не может быть!
— Ён Хва… — только и смог выдавить из себя восьмой принц Ван Ук, поражённый едкими
словами младшей сестры. Однако принцесса даже не обернулась, резко захлопнув за
собой дверь, и он даже не смог найти в себе силы её остановить. Впервые в жизни они
так бурно повздорили из-за сильного расхождения во мнениях. Ук понимал, что в
какой-то степени они оба не правы, однако никак не мог пойти сестре даже на
незначительные уступки. Он не мог позволить, чтобы их четвёртый брат и дальше мог
свободно видеться с Хэ Су.
Однако больше всего его задели последние слова принцессы Хванбо. Принц Ван Ук
прекрасно знал, что ему симпатизируют многие женщины столицы, однако ему до них не
было никакого дела. Ни одна из них не смогла заронить в его сердце даже малейшего
семени симпатии, не говоря уже о чём-то большем. Не то, что Хэ Су… Су, эта
удивительная девчонка. Она была единственной, кто не смотрел на него с корыстью,
мечтая заполучить его богатство и высокое положение в обществе. Уку даже порой
казалось, что будь она хоть выходцем из простой крестьянской семьи, её и тогда бы
не интересовали его богатство и слава. Хэ Су была особенной. Она ценила людей не за
их происхождение, а за личные качества. Именно поэтому она так быстро смогла
завоевать расположение почти всех его слуг, которые хоть немного её знали, и так
легко и непринуждённо, будто играючи, заронить в его сердце нежные чувства. Хоть
она того и не желала.
Казалось, Су никогда не уставала его удивлять. Впервые она поразила его во время их
первого знакомства. Ван Ук прекрасно помнил тот день. Тогда они только приехали с
Мён Хи в имение генерала Хэ Сон Ёля в Кёнджу, чтобы забрать осиротевшую
родственницу. Эта удивительная девчонка встретила их с холодной вежливостью, будто
совсем и не обрадовалась приезду кузины, с которой не виделась несколько лет. В тот
день принц списал всё на её скорбь о гибели отца. Однако при каждой их встрече она
вела себя сдержано и почтительно, словно боясь стеснить его своим присутствием.
Раньше восьмой принц списывал это на природную скромность и застенчивость девушки,
однако теперь понял, что Хэ Су всего лишь не хотела обременять его своим горем. Она
всегда предпочитала грустить в одиночестве, и даже частичная потеря памяти этого не
изменила. Более того, этот досадный недуг наоборот помог ей притупить боль от
потери родителей, вновь вернув ей бодрость и энергичность, которыми она, судя по
рассказам Мён Хи, некогда обладала. Поэтому принц Ван Ук даже был рад, что Су
потеряла память. Ведь не случись этого, он никогда так и не узнал бы, какой она
исключительный человек.
Принц досадливо вздохнул и с грустью посмотрел на двустворчатую дверь. Теперь Ён
Хва нескоро захочет о чём-либо с ним разговаривать. Она никогда не была отходчивой,
и могла подолгу дуться на своих обидчиков даже из-за малейшего пустяка. Принц Ук
прекрасно знал её вспыльчивый характер и абсолютное нежелание и неумение подолгу
ждать обещанного. Однако что он мог сделать? Его капризная сестрёнка просила его о
том, чего он никак не мог ей дать. Ук ведь не зря ещё тогда, десять лет назад,
запретил Ён Хве заступаться за их четвёртого брата. Ещё тогда он прекрасно понимал,
что ничем хорошим это не закончится для их семьи. Вот и теперь это её глупое
заступничество за Со не сулило им ничего хорошего.
Но всё же восьмой принц Ван Ук в некоторой степени понимал сестру. Она всегда
стремилась поддержать доброжелательные отношения со всеми братьями и сёстрами, и
это было правильно. Но только до тех пор, пока эта её доброжелательность не
становилась губительной. И сейчас был именно такой случай. Ён Хве не стоило идти на
поводу у своих чувств и эмоций, как и десять лет назад. Как и тогда, она совершенно
не понимала, чем это может грозить её семье, но Ук понимал. И он знал, что со
временем его младшая сестрёнка поймёт его и простит, как и было всегда. А иначе и
быть не может. Восьмой принц уверено кивнул своим мыслям и неторопливо вышел из
библиотеки, решительно направившись в сторону кухни. Ведь как он знал, в это
передобеденное время все служанки, жившие и работавшие в его имении, заняты
приготовлением пищи. А значит, Су Хён тоже там.
Принцесса Хванбо яростно сжала кулаки, вся дрожа от переполнявшей её злости. Если
бы только яд подействовал должным образом, ей не пришлось бы так страдать из-за
этой ненавистной твари, и Ук никогда бы не отклонил её просьбу о помощи. Всё было
бы просто замечательно, если бы та старая слепая шаманка не предсказала ей,
принцессе, что эта коварная кумихо станет её погибелью, если она попытается её
уничтожить. И Ён Хва откуда-то знала, что шаманка говорит правду. Она чувствовала
это каждой клеточкой своего тела. Но всё равно не хотела это принимать, и тем самым
смириться перед безжалостной судьбой. И это стало её грубейшей ошибкой.
Ещё тогда ей, дочери могущественного клана Хванбо, стоило быть намного осторожнее и
не торопить события. Она поспешила. Но разве она, принцесса Ён Хва, могла иначе?
Эта несносная дрянь сама виновата. Если бы только она не попыталась соблазнить
третьего принца и тем самым воплотить в жизнь мрачное предсказание, Ён Хва б и
пальцем не пошевелила, чтобы ей навредить. Эта ненавистная скотина сама её
спровоцировала. И Хванбо Ён Хва добилась бы своего, если бы всё снова не пошло
прахом. Похоже, этой дряни действительно помогали злые духи. Потому что чем упорнее
принцесса пыталась её уничтожить, тем отчаяннее эта коварная кумихо цеплялась за
жизнь, обращая все планы Ён Хвы в пыль. Не иначе как сам король Подземного царства
благоволил этой ненавистной Хэ Су, не позволяя ей покинуть мир людей раньше
времени. А быть может, всё дело в той слепой шаманке, к которой принцесса имела
неосторожность пойти за толкованием своего пугающего сна, повторявшегося чуть ли не
каждую ночь и каждый раз с новыми подробностями. Ах, если бы всё было иначе, то ей,
принцессе Хванбо, никогда бы не пришлось просыпаться посреди ночи от собственного
крика, отчаянно боясь, что приснившееся, однажды может воплотиться в жизнь.
Из пылавших негодованием глаз Хванбо Ён Хвы хлынули слёзы обиды, больно обжигая
раскрасневшиеся щёки. И почему Небеса так несправедливы к ней? Почему? Что она
сделала не так? Разве это её вина, что она была вынуждена каждый день сражаться за
собственное существование, только бы не дать своим врагам одержать победу? Или же
она виновата в том, что вообще родилась на этот свет? Но разве это её вина?! Она не
выбирала себе ни отца, ни мать, ведь это не было в её власти. Единственное, что
было в её силах, так это то, как она проживёт свою жизнь. И Ён Хва не хотела
провести её в нищете и позоре в какой-нибудь полуразрушенной лачуге, куда её могли
сослать из-за лживого навета императрицы Ю Чжи На. Также она не была намерена
погибать из-за внезапно ставшего драконом телёнка. Принцесса не собиралась так
просто сдаваться. И если ей суждено быть сосланной или погибнуть, то она ни за что
не продаст свою жизнь и свободу по дешёвке. Её недоброжелатели дорого заплатят за
свою победу, уж об этом принцесса Хванбо Ён Хва обязательно позаботится.
На заплаканном личике принцессы расцвела торжествующая улыбка. Да, враги непременно
дорого заплатят за все её неудачи. И этот день уже близок. Ён Хва небрежно смахнула
слёзы со щёк и слегка раздвинула ставни, позволяя ласковым солнечным лучам осветить
её заплаканное лицо. За окном повозки неторопливо проплывали роскошные дома знатных
дворян, хозяева которых, казалось, соперничали друг с другом, всячески стремясь
похвастаться своим богатством, властью и высоким положением. В одних имениях ханоки
были выкрашены дорогущей китайской краской, отличавшейся особой яркостью и
стойкостью, во дворах других же были посажены редкие виды деревьев, возвышавшиеся
над высоким забором. Принцесса Хванбо вздохнула с лёгкой завистью. Её слишком
осторожный в своих словах и поступках старший брат никогда не стремился к роскоши,
стараясь жить настолько скромно, насколько это вообще возможно для человека его
положения. В его доме никогда не было диковинных вещей, на столах практически не
появлялось никаких заморских деликатесов, которые при желании Ук мог запросто себе
позволить. И это раздражало Ён Хву больше всего. Она словно жила в доме какого-
нибудь обедневшего дворянина, не способного позволить себе былую роскошь!
Единственное, что её радовало, так это то, что её старший брат никогда не экономил
на ней деньги. Принцесса всегда могла позволить себе самые богатые одежды, самые
лучшие украшения и самые дорогостоящие притирания, ведь если она хочет стать женой
влиятельного человека, она должна и выглядеть соответственно. Хорошо, что Ук это
прекрасно понимал.
Хванбо Ён Хва торжествующе улыбнулась. Ну, ничего. Ей недолго осталось жить в этой
показной скромности. Она непременно сделает всё, чтобы завоевать сердце четвёртого
брата Ван Со, а затем поможет ему взойти на престол, тем самым отомстив и
императрице Ю, и забывшей своё место Хэ Су. Как говорится, одна стрела — два орла.
Принцесса решительно кивнула своим мыслям. Да, всё должно быть именно так. Ведь
только став женой Ван Со и взойдя на трон в качестве императрицы, она сможет по-
настоящему защитить себя и свою семью. И больше никакая тварь не посмеет посмотреть
на неё с свысока, и даже императрица Ю Чжи На будет абсолютно бессильна. Потому что
эта змея не имеет никакой власти над своим третьим сыном, на которого она смотрит с
таким презрением. А значит, также не будет иметь совершенно никакой власти и над
ней самой, принцессой Ён Хвой — будущей императрицей Корё. Единственной
императрицей. Улыбка на лице принцессы Хванбо стала хищной. Да, именно она, Ён Хва,
будет единственной императрицей своего императора и ни за что не позволит, чтобы её
супруг делил ложе с другой женщиной. И она сделает для этого всё. Если ей нужно
будет уничтожить эту мелкую дрянь, Хэ Су, она это сделает. И плевать на
предсказание шаманки. Всё равно же эта скотина никак не сможет навредить ей. Уж об
этом она, принцесса Хванбо Ён Хва, хорошенько позаботится.
Ён Хва прекрасно понимала, что раз уж она приняла решение приручить Волка, то ей
придётся одолеть его. И она одолеет его, заставит подчиниться своей воле. Посеет в
его сердце более сильное чувство, чем то, что зародила в его душе Хэ Су. Да, она
непременно влюбит в себя Со, даже если ей придётся прибегнуть к услугам местных
шаманов. Скоро сердце четвёртого принца Ван Со будет принадлежать исключительно ей.
И если потребуется, она заставит единокровного брата убить Хэ Су собственными
руками. Тогда эта дрянь испытает на себе всю ту боль и страх, которую ночь за ночью
переживала она, принцесса Ён Хва. И ничто не сможет спасти её от подобной участи.
Даже Великий король Ёмна будет абсолютно бессилен.
Принцесса с силой сжала кулаки и резко распахнула створки двери только что
остановившейся повозки. Опрометью выскочив на улицу, она едва не сбила с ног резво
подскочившего к ней стражника, намеревавшегося помочь ей сойти с повозки.
На коралловых губах принцессы заиграла самодовольная улыбка. Да, она, Ён Хва, как
никто другой достойна преклонения и почёта. Кто же ещё может быть удостоен подобной
милости? Никто! Лишь она одна. Только она, будущая императрица Корё, достойна стать
матерью нового поколения императоров. Её потомки ещё долго будут править этой
империей, и их правление всегда будет отмечено миром и процветанием. Ведь только
ей, дочери уважаемого клана Хванбо, под силу подарить этой стране мудрого и
могущественного правителя, в чей власти никто и никогда не посмеет усомниться.
Принцесса Ён Хва торжествующе улыбнулась и небрежно откинула назад полу светло-
лилового турумаги с сиреневым кантом, стеснявшую её движения из-за быстрого шага.
Поудобнее перехватив складки золотисто-солнечной чхимы, она бросила
пренебрежительный взгляд в сторону следовавших за ней на почтительном расстоянии
стражников, нёсших деревянные сундучки различных размеров, в которые она спешно
покидала самые необходимые вещи. Один из воинов в кожаных доспехах неуклюже
запнулся о висевшие у него на поясе кожаные не украшенные ножны, едва не выронив из
рук сундучок с ещё не до конца вышитой подушкой.
Принцесса Хванбо Ён Хва глубоко вздохнула, собираясь с силами. Даже если сегодня
удача не на её стороне, то у неё всё равно нет другого выхода. Она как можно скорее
должна отыскать матушку и попросить её о помощи. В отличие от чересчур упрямого
Ука, вторая императрица Хванбо Чжи Ён должна быть куда сговорчивее. Ведь как-никак,
Ён Хва её дочь, её единственная надежда на светлое будущее. Принцесса утвердительно
кивнула своим мыслям и решительно зашагала к резиденции матери. Даже если второй
императрицы не окажется на месте, она, принцесса Хванбо, ни за что не сдастся и
обязательно отыщет её, где бы та ни была.
Благодаря тому, что я закончила написание диплома и сдала его на проверку, теперь я
могу намного чаще радовать Вас, дорогие мои, продолжением. Но так как помимо этой,
у меня есть ещё парочка работ в процессе написания, я буду стараться по очереди
выкладывать к ним обновления. Так что не переживайте, о "Тайне моего
сердца" и "Пламенном сердце Волка" я не забыла. Продолжения к ним
обязательно появятся в январе.
Что ж, давайте вернёмся к этой главе. Очень надеюсь, Вам она придётся по душе.
Приятного прочтения! С нетерпением жду Ваших откликов :)
Одинокие лучи давно уже перевалившего за полдень солнца с немалым трудом
пробивались сквозь клубившиеся на небе серые тучи, предвещавшие приближение
непогоды. Внезапный порыв не по-весеннему холодного ветра заставил принцессу Хванбо
Ён Хву зябко поёжиться и с тоской осмотреть довольно просторный, но совершенно
безлюдный двор перед дворцом Чанхва. Тяжёлые свинцовые тучи, нависшие над некогда
купавшемся в ярких лучах солнечного света дворцом, заставили принцессу
почувствовать себя совершенно одинокой среди этих холодных, лишённых прежних красок
дворцовых стен. Никогда ещё родной дворец Длительного мира, в котором она родилась
и выросла, Ён Хве не казался таким чужим и таким враждебным. Она привыкла видеть
его утопающим в роскоши, наполненным благоуханием и жизнью. Но сейчас он предстал
перед ней в совершенно ином свете. То ли всему виной была поселившаяся в её сердце
обида, то ли надвигающаяся непогода — принцесса Хванбо не знала. Однако она
прекрасно понимала, что уже никогда не сможет вернуться в те радостные дни своего
беззаботного детства, когда она, ничем не обременённая, играла со своими старшими
братьями и горделивой старшей сестрой — принцессой Мён Воль, от которой почти
всегда веяло тоской и леденящим душу холодом. Тогда принцесса Ён Хва не придавала
особого значения тому, почему её единокровная сестра всегда была такой, пока жила
во дворце Манвольдэ, но теперь, повзрослев, она поняла, что тогда так угнетало
всегда сдержанную и печальную Мён Воль. Дворец. Огромный и неприветливый
императорский дворец, в котором так легко потерять друзей и приобрести в их лице
заклятых врагов. Место, способное одних наделить невиданной властью, а других
лишить всего, что им дорого, и даже жизни. Многолюдный дворцовый город, окружённый
тремя крепостными стенами, в котором нельзя быть доверчивым или же слабым. Потому
что доверчивость и слабость приводят к поражению, равносильному смерти. Теперь Ён
Хва понимала это. И раз уж она здесь, в этом враждебном месте, где союзник в любой
момент может оказаться предателем, а непримиримый враг — преданным соратником, она,
дочь могущественного клана Хванбо, непременно будет бороться до последнего. И пусть
будет трудно, но она непременно заполучит желаемое — власть, которая поможет ей не
только защитить свою семью, но и заставить врагов заплатить за все те беды и
унижения, через которые ей приходится проходить со дня своего рождения.
Ён Хва со всей силы сжала складки своей многослойной чхимы, с нескрываемой обидой
глядя вслед неторопливо удалявшейся старшей придворной даме. Как она, дочь
могущественного клана Хванбо, может простить такую обиду дочери простого торговца
лекарственными травами из маленького городка? Эта маленькая наложница не сделала
ничего, чтобы удержать сердце Его Величества в своих руках, однако оно до сих пор
всецело принадлежит ей. Она даже не смогла родить императору ребёнка, но Его
Величество всё равно даровал ей титул наложницы первого ранга и позволил заниматься
любимым делом — копошиться в любимых лекарственных травах и заваривать чаи. Он даже
возвёл для неё дворец и назвал его Садом превосходного чая! Ни одна из императриц
не удостаивалась подобной милости, как эта маленькая никчёмная наложница. Принцесса
Хванбо была более чем уверена, что будь у наложницы О сын, то он непременно бы стал
наследником престола. И будь у неё дочь, то она безусловно была бы самой любимой
дочерью владыки Корё. Дочь этой дряни была бы всеобщей любимицей, а не она,
принцесса Ён Хва! И от этого понимания на сердце у принцессы стало ещё тяжелее. Кто
знает, быть может, её семье жилось бы куда сложнее, если бы наложница О всё же
смогла родить. И тогда шестилетняя ссылка показалась бы ей и её семье настоящим
даром Небес, а не мучительным унижением.
На коралловых губах принцессы заиграла коварная улыбка. Да, она заполучит то, чего
до неё не имела ни одна обитательница дворца Полной луны, — и тогда её враги
заплатят за всё некогда причинённое ей зло. Она позаботится о том, чтобы первая
императрица Ю, наложница О и другие жёны ныне здравствующего императора
собственными глазами увидели, каких высот она достигнет. И тогда они поймут, что
ещё не было в Корё ни единой женщины, которая смогла бы столького добиться: власти,
признания, всеобщего уважения и любви собственного мужа.
Коварная улыбка на лице принцессы стала шире. Судьба первой императрицы Ю уже
предрешена. Эта коварная женщина непременно заплатит за все свои прегрешения.
Будущая императрица Хванбо Ён Хва об этом обязательно позаботится. С лёгкостью
взбежав на второй этаж, Ён Хва на мгновение замерла у двустворчатой двери гостевого
зала и с холодным безразличием посмотрела на столпившихся неподалёку прислужниц,
без слов повелевая распахнуть перед ней двери и доложить о её прибытии. Две
близстоящие служанки тут же распахнули перед ней двери, ведущие в прихожую, а
придворная дама Соль, верная прислужница второй императрицы Хванбо, громко
объявила:
Вторая императрица глубоко вздохнула и нехотя высвободила свои руки из тёплых рук
дочери. Её всегда настораживало всё, что так или иначе было связано с императрицей
Ю и её детьми. А уж тем более, когда это касалось взаимоотношений принцессы Сан Хи
и четвёртого принца. Всем во дворце давно уже было известно, что любой, кто
поспособствует налаживанию отношений между этими двумя, навлечёт на себя гнев
первой императрицы. И императрице Хванбо Чжи Ён очень не хотелось, чтобы кто-то из
её детей был причастен к этому.
Примечания:
Дворец Сад превосходного чая (다미원, 茶美園) — дворец Дамивон; часть дворца
Манвольдэ, которой заведовала наложница О Су Ён.
Сколько Су Хён знала Мо Ри, но она даже подумать не могла, что он намеренно скрывал
от неё своё прошлое. Всё это время ему по какой-то причине было выгодно вводить её
и окружающих в заблуждение касательно своего происхождения. А она, глупышка, верила
ему. Думала, что он так же искренен с ней, как и она с ним. Су Хён даже начала
открывать перед ним своё сердце, как всего несколько небрежно брошенных Мо Ри
реплик перевернуло весь её мир. Как Су Хён сегодня узнала, её дорогая госпожа знает
об этом странном человеке гораздо больше, чем она сама. И это её больше всего
беспокоило. Одна мысль о том, что тот, кто ей очень нравится, не доверяет ей,
причиняла невыносимую боль. Неужели Мо Ри, этот самовлюблённый идиот, счёл госпожу
Хэ Су более достойной, чем её саму? Что для него значила госпожа, раз он отважился
поведать ей о том, кто он на самом деле? И почему он ни о чём не рассказал ей, Су
Хён, на которой так хочет жениться? Почему?! Он настолько не доверяет ей? Думает,
раз она родилась и выросла в семье рыбака, а затем была отправлена в услужение к
господину Хэ и госпоже Ким, то с ней уже и считаться не нужно? Настолько
пренебрежительно он смотрит на простых слуг, да? Тогда почему сам подался в
прислуги? Неужели будущему магистрату вдруг захотелось побывать в шкуре слуги? Или
же он попросту заранее всё спланировал, чтобы как можно ближе подобраться к
восьмому принцу? Если так, то она, Су Хён, ему зачем? Просто игрушка, в обществе
которой можно скоротать время? Неужели он её нисколечко не ценит? Кто она для
него?..
Но было в госпоже Хэ Су и то, что так пугало Су Хён — стремление заполучить сердце
четвёртого принца Ван Со. Раньше Су Хён даже понятия не имела о том, что тот, кого
все так боялись и кого с ужасом называли Волком, может быть таким нежным и
заботливым. Она неоднократно видела, с какой грустью и обожанием смотрит на госпожу
Су принц Ван Со. И то, как он заботится о ней, не могло оставить Су Хён
равнодушной. Хоть ей и было страшно смотреть на Волка, а уж тем более следить за
ним, но любопытство было сильнее. Любопытство заставило Су Хён пересилить себя и
проследить за свирепым Волком, чтобы наконец понять, что в нём всё-таки нашла её
неугомонная госпожа. Именно по этой причине в тот вечер, когда выпал первый снег,
она проследила за своей госпожой и четвёртым принцем. И видела каждое их счастливое
мгновение, пока они мило беседовали перед ханоком молодой госпожи.
То, что молодая госпожа всегда стремилась к власти, Су Хён давно уже было известно.
Ещё тогда, когда госпожа Хэ Су ещё жила в имении своего отца в Кёнджу, она
неоднократно тайно встречалась со слугой своего старшего дяди — Кван Уном. О чём
они говорили, Су Хён не знала. Однако она была более чем уверена в том, что
нынешний глава клана Хэ — Хэ Сон Даль давно уже что-то замышляет. Су Хён хорошо
помнила, что каждый раз после встречи с Кван Уном молодая госпожа была очень
расстроена. Неоднократно она срывала свою злость и боль на Су Хён, стоило той
совершить хоть малейшую ошибку. Но Су Хён не могла винить за это госпожу Су. Она
понимала, что старейшина Хэ Сон Даль использует свою племянницу в своих целях, но
никак не могла этому помешать. Что она, простая служанка, могла сделать в такой
ситуации? Попросить госпожу не встречаться с посыльным старейшины Хэ? Да разве
молодая госпожа Хэ Су послушала бы её? Нет! Она бы выпорола Су Хён только за то,
что та посмела следить за ней. А если бы об этом ещё и супруга Хо узнала, то
госпожа Су точно бы пришла в бешенство — и тогда бы Су Хён ничего не спасло. Её бы
попросту избили за плохую заботу о молодой госпоже и еле живую вышвырнули бы прочь
из имения. И куда бы тогда Су Хён отправилась? Стала бы побирушкой? Пошла простой
служанкой в Дом кисэн? Или же отправилась бы на тот свет вслед за матерью и отцом?
У Су Хён просто не было другого выхода, она не могла поступить иначе.
Су Хён так была виновата перед своей дорогой госпожой, что с радостью принимала
наказание за свою глупость. Кто знает, быть может из-за своей беспечности она
сожгла не одно письмо генерала Хэ. И тогда её вина перед госпожой возрастёт до
небес, ведь госпожа Су с таким нетерпением ждала писем от отца, хоть всячески и
отрицала это. Но Су Хён знала, насколько значимы для молодой госпожи были эти
письма. Хоть она ужасно злилась на отца, пытаясь его ненавидеть, но Су Хён знала
наверняка, что молодая госпожа очень любит его несмотря ни на что. Су Хён видела, с
каким трепетом госпожа Хэ Су прикасалась к присланным отцом гребням в те редкие
моменты, когда она позволяла себе потосковать за отцом. Но теперь не осталось ни
единого гребня: все они были навсегда утеряны. Практически все молодая госпожа
собственноручно бросила в разожжённый на заднем дворе отцовского имения костёр, и
лишь один Су Хён удалось сохранить. Но и тот был безвозвратно утерян в новогоднюю
ночь, когда госпожа Су едва не погибла. Теперь у госпожи совсем ничего не осталось
в память об отце.
Су Хён всё ещё чувствовала себя виноватой перед госпожой Хэ Су. Она так старалась
уберечь её от беды, но всё было тщетно. Госпожа по-прежнему с непонятным упорством
продолжала искать всё новые проблемы и наживать новых врагов. Но хуже всего было
то, что молодая госпожа Су не побоялась вступить в противостояние с принцессой Ён
Хвой. О, Су Хён не понаслышке знала, насколько коварна и опасна эта особа. Раньше
ей неоднократно доставалось от принцессы за малейшую провинность около десятка
ударов прутом по обнажённым голеням. Кое-где у неё до сих пор остались шрамы —
настолько сильными были удары принцессы и настолько глубокими были раны. Быть
может, если бы хоть кто-нибудь предложил Су Хён заживляющую мазь, то никаких шрамов
и не было бы. А так она была вынуждена пустить всё на самотёк и терпеливо ждать,
пока всё не заживёт. Иначе кто-нибудь из прихвостней принцессы запросто мог
выпороть её ещё и за то, что она безрассудно расточает драгоценные лекарства, тратя
их на себя.
Его искренние, но такие безжалостные слова отозвались резкой болью в сердце Су Хён.
Её колени внезапно ослабли — и она едва не рухнула на припорошённую снегом землю.
Благо, что вовремя успела опереться рукой о стену ближайшего ханока. Су Хён
обессиленно прислонилась к стене и посмотрела на своего собеседника глазами
загнанного зверя. Слёзы внезапно высохли на её щеках, словно их источник
окончательно иссяк. Да и сил у неё больше никаких не было, чтобы плакать. Она
только и могла, что жалобно смотреть в безжалостные глаза того, кто одним махом
разрушил всё, во что она верила. Того, кто так небрежно убил в ней всякую веру в
любовь.
Из-за большого объёма примечаний мне пришлось поместить их в конце этой части, так
что как только заметите незнакомое слово, смело листайте вниз. Удачи вам и хорошего
времяпровождения!
Едва держась на ногах, точно пьяная, Су Хён брела в сторону своего ханока, который
была вынуждена делить с многими другими прислужницами. Предательство Мо Ри
заставляло её чувствовать себя полным ничтожеством. Сейчас она напоминала себе ту
наивную дурочку, коей была девять лет назад. Су Хён как сейчас помнила, как она
задумчиво гуляла по рынку Кёнджу, придирчиво выбирая подарок для юной госпожи.
…Словно разделяя с безучастным господином Хэ Сон Ёлем и всей его семьёй боль от
утраты любимой супруги, заботливой матери и справедливой госпожи, солнце с самого
утра скрывало свой ясный лик за вуалью сизых облаков. Его тусклые лучи изредка
выглядывали из-под траурной вуали, будто проверяя, все ли разделяют его скорбь об
невосполнимой утрате. Казалось, вот уже несколько дней подряд вся природа скорбела.
В день смерти госпожи Ким А Ро с раннего утра моросил холодный весенний дождь, а
когда её душа покинула этот мир — начался сильный ливень, который лил, не
прекращаясь, около двух часов. Солнце с того дня практически не снимало вуаль со
своего лица, лишь изредка взирая на погрузившийся в траур мир. Погода как для весны
стояла необычайно холодной и сырой. Время от времени дул холодный пронзительный
ветер, отчего молоденькой Су Хён приходилось кутаться в тёплый тёмно-зелёный плащ,
некогда подаренный ей ныне покойной госпожой. На рынке было немноголюдно: торговцев
было мало, а покупателей — ещё меньше. Быть может, именно поэтому те торговцы, кто
осмелился стать в такую погоду за прилавок, так оживлённо зазывали к себе мимо
проходивших потенциальных покупателей. Одни торговали всевозможными морепродуктами:
от сушёных морских водорослей и до сушёных скатов. Другие же выставили на продажу
дорогие шёлковые ткани. Третьи торговали всевозможными украшениями, а четвёртые
зазывали покупателей горячими похлёбками и согревающим чаем из имбиря. Пятые же
предлагали различные горшки, кувшины и вазы. Однако юную Су Хён ничего не
интересовало, кроме лавки с украшениями, куда она уверенно и направилась.
По причине того, что она была одета не как обычная служанка, а как знатная госпожа
из не очень богатой семьи, многие торговцы заливались жаворонком, пытаясь привлечь
её внимание к своим товарам. Особенно же обрадовалась торговка украшениями, когда
задумчивая Су Хён неторопливо приблизилась к её прилавку.
Всю дорогу они беззаботно болтали о всяких малозначительных вещах, которые никак не
могли выдать молодому господину настоящее происхождение Су Хён. А когда новый
знакомый поинтересовался у Су Хён из какой она семьи, она поначалу совсем не хотела
говорить кто она, однако потом всё же сдалась, не устояв перед очаровательной
улыбкой Сок Чжу Вона. Но даже тогда она не смогла открыть ему всей правды, сказав
лишь, что она сиротка, которую радушно приняли в свою семью как собственную дочь
добрый господин Хэ и ныне почившая госпожа Ким. Казалось, молодого господина вполне
устроил подобный ответ, потому что оставшуюся часть пути он больше не затрагивал
эту тему. Молодой господин Чжу Вон ещё о многом расспрашивал Су Хён, интересуясь,
что ей нравится: какую еду она предпочитает, какие напитки любит, какие украшения
ей больше всего нравятся и где бы она хотела побывать, если бы у неё была такая
возможность. С господином Сок Чжу Воном было так легко болтать обо всём на свете,
словно он был для Су Хён самым близким другом. А когда молодой господин как бы
невзначай касался её руки, сердце Су Хён сладостно замирало. Она никогда в жизни не
встречала такого обходительного, доброго и внимательного молодого человека. На
мгновение ей даже показалось, что будь они из одного сословия, то непременно могли
бы влюбиться друг в друга. Но этому, увы, не суждено было сбыться. Су Хён прекрасно
понимала, что узнай молодой господин Сок Чжу Вон, что она — простая служанка, то
непременно покинет её.
«Вам не суждено быть вместе…» — настойчиво твердил разум, однако глупое, глупое
девичье сердце упрямо повторяло:
«Мы любим друг друга — и никто не сможет воспрепятствовать нашему союзу».
«Он из дворянского сословия, а ты — простая служанка», — продолжал настаивать на
своём разум.
«Но даже рабыни могут стать наложницами знатных господ», — никак не желало
соглашаться упрямое сердце.
«Да, но их дети всю свою жизнь воспринимаются жестоким обществом как
незаконнорождённые. Дети рабыни…» — с печальным вздохом произнёс разум, пытаясь
образумить самоуверенное сердце.
«Но я-то не рабыня! — раздражённо бросило упрямое сердце, продолжая настаивать на
своём. — Я всего лишь служанка, которая согласилась служить семье знатных господ
добровольно».
«Это ничего не меняет», — устало вздохнул разум, но самонадеянное сердце его уже
не слышало, с радостью соглашаясь на дальнейшие встречи с молодым господином Соком.
Полные любовных мечтаний дни пролетали для Су Хён незаметно. И даже траур по
почившей госпоже Ким уже не казался ей таким обременительным. А вслед за днём,
наполненным томительным ожиданием, непременно наступал вечер, привычно суливший
радостные встречи с возлюбленным. Опьянённая внезапно свалившимся на её голову
счастьем Су Хён даже не заметила, как пролетело несколько недель. Она была без
памяти влюблена в молодого господина Сок Чжу Вона, что даже и не заметила, что день
ото дня их встречи становились менее радостными для него. С каждой их встречей он
улыбался всё меньше, всё реже дарил ей всевозможные подарки и его поцелуи, поначалу
такие пылкие и настойчивые, постепенно растеряли всю свою страсть. Более того, Су
Хён сознательно не хотела этого замечать. Она наивно полагала, что это всего лишь
ей кажется, что всё в порядке и она напрасно себя накручивает. Но всё случилось не
так, как предполагала влюблённая дурочка.
Настал тот вечер, когда молодой господин не пришёл на встречу. Его не было весь
следующий день и даже вечером он не явился. От него не было ни единой весточки. Три
дня Су Хён провела в томительном ожидании. Она мало ела, практически не спала и
частенько бегала наведываться под старое персиковое дерево, которое росло недалеко
от стены, за пределами имения господина Хэ, и которое стало невольным свидетелем их
тайных встреч. Су Хён отчаянно не желала верить в то, что её вот так вот бросили,
ничего не объяснив. И её надежда не была напрасной. Под конец третьего дня Сок Чжу
Вон всё же изволил явиться. Едва завидев его, Су Хён бросилась к нему в объятья.
Будто и не было того мучительного ожидания. Она готова была отдать всё за его
лучезарную улыбку, за его крепкие объятья и до безумия сладкие поцелуи. Ради этого
Су Хён могла простить ему всё.
В тот вечер было довольно свежо, и молодой господин Сок заботливо предложил Су Хён
посидеть в одном из постоялых дворов за чашечкой ароматного чая. И влюблённая
глупышка без колебаний согласилась. В тот момент она готова была пойти за своим
возлюбленным куда угодно, лишь бы побыть с ним как можно дольше. И это было её
самой глупой ошибкой. Ещё тогда ей стоило бежать от этого сладкоречивого проходимца
как можно дальше, но она этого не понимала и не хотела понимать. Тогда Су Хён была
готова ради Сок Чжу Вона на всё.
Хоть Су Хён и была тогда во власти алкоголя, однако она прекрасно запомнила те
незабываемые ощущения, которые подарил ей Сок Чжу Вон. Та ночь была наполнена
опьяняющей страстью, позволяя им любить друг друга каждой клеточкой своей души и
тела. Их первая совместная ночь. Опьянённая неземным удовольствием Су Хён даже не
заметила, как в перерывах между жаркими поцелуями сказала молодому господину, что
она — простая служанка. Но Чжу Вон, казалось, в тот момент не обратил на это её
нелепое признание никакого внимание. И лишь ещё больше ускорил темп. А спустя
несколько невероятно сладких мгновений Су Хён познала, каков на самом деле земной
рай. По всему её разгорячённому телу тут же разлилась сладкая истома, а душа
возликовала от счастья. Неземного счастья. Ещё никогда Су Хён не испытывала ничего
подобного. Более того, она даже подумать не могла, что нечто столь прекрасное
существует в этом безжалостном мире. Су Хён была так рада новым ощущениям, так
счастлива, что даже не заметила, как уснула.
Но когда проснулась, молодого господина рядом с ней уже не было. Как и не было всех
тех подарков, которые он подарил ей за эти несколько недель их недолгого
знакомства: шпильки с цветами сливы, шпильки в виде цветка лотоса и шпильки с
цветком орхидеи, нефритового кольца и вышитого цветами персика нежно-зелёного
чжумони. Всё, что подарил Су Хён этот проходимец, исчезло вместе с ним. Не успела
Су Хён толком осознать, что она теперь стала персиком с надрезом, отведав который
без колебания выбросили за ненадобностью, как в ту комнату, где она провела
незабываемую ночь, ворвалась хозяйка постоялого двора в сопровождении своих подруг.
Это была молодая женщина в пёстрых одеждах и с большим качхе на голове, которая тут
же потребовала у Су Хён плату за вчерашнюю еду и напитки, а также за испорченную
постель. И Су Хён пришлось отдать ей все свои шпильки, в том числе и ту, с веточкой
бамбука и сидевшей на ней бабочкой, которую ей некогда подарила ныне покойная
госпожа Ким. Она была вынуждена отдать все свои драгоценности, которые были при
ней, чтобы расплатиться за вчерашний вечер. Но и этого едва хватило, так что Су Хён
пришлось заодно перемыть на постоялом дворе и всю посуду, успевшую насобираться за
целую ночь. И только к обеду её изволили отпустить домой, морально разбитую и
измождённую. Су Хён была настолько зла на обманувшего её молодого господина Сок Чжу
Вона, что даже была готова выбросить все его подарки, если бы таковые остались. Но
у неё не осталось ничего, кроме их первой и последней совместно проведённой ночи,
которую она никак не могла выбросить из своей памяти. Хоть она ужасно злилась на
него, но всё равно принялась его искать. Но эти поиски так и не увенчались успехом:
ни через день, ни через месяц, ни через полгода, ни через год. Молодой господин
точно в воду канул. И никто из жителей столицы, которых она неоднократно спрашивала
о нём, никогда о нём даже не слышал. Словно Сок Чжу Вона, сына военного министра,
никогда и на свете не было.
…Су Хён глубоко вздохнула, шумно втягивая в себя воздух. Воспоминания давно
минувших дней до сих пор будоражили её память, а недавнее предательство Мо Ри,
которого она уже успела полюбить, ещё больше разуверило её в мужчинах. Еле держась
на ногах, она неверным шагом кое-как добрела до своей свёрнутой постели, лежавшей в
углу малюсенькой комнатушки, выделенной для неё в доме для слуг, и с судорожными
рыданиями обессиленно рухнула прямо на одеяло. Её искусанные побелевшие губы
шептали только одно, что это в последний раз она доверилась мужчине. Нет, не так.
Доверилась тупоголовому идиоту, которому наплевать на неё и на её внутренний мир. И
которому нужно только лишь её тело. Поэтому Су Хён твёрдо решила для себя, что ни
за что не позволит молодой госпоже Хэ Су по глупости совершить ту же ошибку, что и
она. Не позволит, чего бы это ей не стоило.
Примечания:
Качхе (가체) — большой парик, который носили корейские знатные дамы и кисэн.
Но Су не желала так просто сдаваться. Да, заново учиться каллиграфии и при этом
использовать крайне неудобную кисть было ужасно сложно. Конечно, в детстве ей, Ким
Хе Ран, приходилось иметь дело с кистью и красками, однако это было совершенно
несложно. Да и к тому же кисти у неё были совершенно другими и не такими тяжёлыми.
А тут всё натуральное, никакой тебе синтетики: деревянная ручка да ворс из
беличьего волоса. И ко всему прочему руки постоянно сводит: левую оттого, что
постоянно приходится придерживать рукав, а правую — по причине того, что приходится
сжимать непослушную кисть. Хэ Су была бы рада забросить ненавистную кисть куда
подальше и взяться за обыкновенный уголёк, но она понимала, что так дело не пойдёт.
Так или иначе она — молодая госпожа из благородной семьи и рано или поздно ей
придётся строчить письма так же, как она строчила SMS-ки в своём мире. Только
медленнее и старательнее, хоть и для этого ей придётся полдня потратить, чтобы
написать самое маленькое послание. А куда ей торопиться-то? Всё равно в этом мире
нет той сумасшедшей гонки, которая появится только в далёком будущем. Здесь над
тобой никто с палкой стоять не будет и не станет требовать, чтобы ты переписал
«Тысячесловие» всего за одни сутки. Здесь запросто можно растянуть подобное
«удовольствие» на целую неделю, а то и больше. Но Су не собиралась настолько
затягивать с этим непростым делом. Ей нужно было освоить каллиграфию как можно
скорее. Иначе неизвестно что предпримет принцесса Ён Хва, чтобы добиться
благосклонности своего четвёртого брата. Да и заняться Хэ Су, по сути, было нечем.
Принц Ван Со крепко повздорил с восьмым братом из-за неё, поэтому надеяться на
случайную встречу с ним не приходилось. А самой Су шататься без дела по резиденции
Ван Ука как-то не хотелось. Да и к тому же первые несколько дней после той ссоры с
мужем Мён Хи ей лучше было вообще ему на глаза лишний раз не попадаться. Поэтому Хэ
Су решила заняться более важным занятием — каллиграфией.
Раз…
Два…
Три…
Тишина. Внешний мир словно замер в ожидании вместе с Хэ Су. Не было слышно
абсолютно ничего: ни порывов ветра, ни шёпота хвои. Ни-че-го. Су досадливо
вздохнула и, неторопливо подскочив из-за стола, принялась нетерпеливо расхаживать
взад-вперёд по комнате. Если так и дальше пойдёт, то она и до двадцати пяти не
досчитает — терпения не хватит.
Четыре…
— Госпожа, могу я войти? — послышался из-за двери звучный баритон Мо Ри, заставив
Хэ Су невольно вздрогнуть. — Я обед вам принёс, — добавил он как-то угрюмо, всё так
же не решаясь открыть дверь.
— Ах, заходи, конечно, — с облегчением выдохнула Су, поспешно освобождая стол для
предстоящей трапезы. — Я как раз собиралась искать либо тебя, либо Су Хён, — с
улыбкой добавила она, когда двустворчатая дверь распахнулась и в её покои вошёл
понурый охранник с подносом в руках.
— Что случилось? — Хэ Су недоумённо уставилась на Мо Ри, совершенно не понимая,
почему он такой подавленный.
— Лучше и не спрашивайте, — недовольно буркнул тот, точно грозовая туча
направившись к столу. Су сначала с подозрением посмотрела на него, пытаясь понять
причину его недовольства, а затем осторожно осведомилась:
— Всё ещё злишься на меня за то, что я толкнула тебя на заключение той сделки?
— А то вы не знаете, — раздражённо бросил Мо Ри, небрежно поставив на стол поднос с
многострадальной пиалой тыквенного супа и медной пиалой с тушёной курицей,
женьшенем и спаржей. — Если бы вы не заговорили о той сделке при Су Хён, она бы не
считала меня предателем! — с искренней обидой добавил он и с упрёком осмотрел на
стоявшую перед ним молодую госпожу.
— И как долго ты собирался скрывать от неё, кто ты на самом деле? — проговорила Су
как можно спокойнее, стараясь не показывать своего раздражения. — На лжи
доверительных отношений не построишь, видишь ли, — она устало опустилась на стул и
подтянула к себе поднос с уже остывшим обедом. В глаза ей сразу же бросились следы
пролитого на поднос супа, однако Хэ Су предпочла не заострять на этом особого
внимания. Ещё большего обострения конфликта с личным охранником ей никак не
хотелось. Спасибо и на том, что он вообще принёс ей обед. Поэтому она, глубоко
вздохнув, принялась молча уминать еле тёплый суп.
— Можно подумать, что вы уже обо всём рассказали будущему Кванджону, — с
язвительным упрёком бросил Мо Ри, уже нисколько не стараясь сдерживать своего
раздражения. Хоть краем сознания он и понимал, что в словах его госпожи есть доля
правды, однако его уязвлённая гордость упрямо отказывалась внимать доводам разума.
— Нет, не рассказала, — со вздохом призналась Су, отправляя в рот очередную ложку
тыквенного супа. — Но как только я пойму, что наши чувства взаимны, я непременно
обо всём расскажу ему.
— И вы думаете, что он вам поверит? — ехидно фыркнул Мо Ри, небрежно опершись
руками о спинку соседнего стула. — Неужели вы наивно полагаете, что хоть кто-то в
этом мире может поверить в подобную чушь? — он истерично хохотнул, уже совершенно
не заботясь о своём поведении. — Да вас сочтут либо сумасшедшей, либо вражеской
шпионкой. И первое будет куда хуже второго.
— Если бы я с подобными заявлениями обратилась к третьему принцу, то всё так и было
бы, — стараясь держать себя в руках, возразила Хэ Су. — А четвёртый принц уже
доказал, что достоин моего доверия.
— Ха, доказал? И как же? — с нескрываемой издёвкой проговорил Мо Ри, слегка
подавшись вперёд.
— Он не убил тебя, когда ты задел его за живое, — серьёзно проговорила Су,
отправляя последнюю ложку супа в рот. — Хотя мог это сделать без особого труда.
— И этим он заслужил ваше доверие?! — едко рассмеялся рассерженный юноша. — Вы
слишком наивная, чтобы понять, что таким людям верить нельзя. Он всего лишь
воспользуется вами, чтобы подольше задержаться в столице. А после захвата трона
даже и не вспомнит о вашем существовании, — в его словах отчётливо слышалась
горечь. Хоть он и злился на свою неразумную госпожу за неумение держать язык за
зубами, однако он по-прежнему беспокоился о ней. Мо Ри не хотел, чтобы госпожа Хэ
Су на собственном опыте узнала, насколько разрушительной бывает боль от
предательства близкого человека.
— Если ты действительно думаешь, что я настолько глупа, то это твои проблемы, —
обиженно бросила Су, с аппетитом принимаясь уминать тушёную курицу с женьшенем и
спаржей. — В этой эпохе на пальцах одной руки можно пересчитать всех тех, кому я
доверяю. И если ты даже это называешь чрезмерной доверчивостью, то я уже и не знаю,
что тебе ответить.
— Вы просто ещё не всех здесь знаете, — с горькой усмешкой произнёс Мо Ри, устало
опускаясь на стул, о спинку которого он всё это время опирался. — Иначе доверяли бы
большему количеству людей.
— Ты настолько в этом уверен? — Хэ Су изумлённо уставилась на него, изогнув левую
бровь. — Тогда почему император до сих пор обо мне не знает? Я вроде бы общалась с
достаточным количеством народа, непосредственно связанного с дворцом, чтобы до Его
Величества дошли новости обо мне.
— Вам просто повезло, — обижено буркнул охранник и поспешно отвернулся, чтобы не
встретиться с насмешливым взглядом госпожи.
— Раз я такая везучая, — с озорством произнесла Су, подсовывая Мо Ри пиалу с
практически нетронутой курицей, — тогда я, пожалуй, поделюсь с тобой своей
везучестью.
— Что это? — юноша недоумённо уставился на свою непредсказуемую госпожу, пытаясь
понять, что она собирается этим сказать.
— Как что? — с напускным изумлением произнесла его собеседница, а затем хитровато
улыбнулась: — Возмещение морального ущерба.
— Возмещение чего? — с ещё большим изумлением посмотрел на неё Мо Ри, совершенно не
понимая, о чём речь.
— Это мои извинения за твоё испорченное настроение, — со вздохом ответила Хэ Су,
наконец осознав, что снова неосознанно употребила не свойственный ни Корё, ни
Чосону термин. — Я признаю, что мне не стоило заставлять тебя раскрыться перед Су
Хён. Было бы куда лучше, если бы она узнала всё непосредственно от тебя.
— Госпожа… — на глаза её собеседника неожиданно навернулись слёзы. Мо Ри внезапно
понял, насколько сильно он ошибался в своей молодой госпоже. Хоть она и женщина,
однако её поступки нельзя назвать необдуманными и порывистыми. И то, что госпожа Су
до сих пор не раскрыла свою личность, в который раз подтверждает, что она умеет
быть рассудительной и осторожной в своих словах и поступках. А ещё его госпожа, в
отличие от него самого, умеет признавать свои ошибки. Это поразило его больше
всего.
— Госпожа… Я не могу принять это от вас, — с запинкой проговорил Мо Ри, виновато
опустив глаза. — Это ваш обед и…
— Так что, ты теперь не примешь моих извинений? — Хэ Су выжидающе посмотрела на
него и вопросительно изогнула бровь.
— Госпожа… я не в праве обижаться на вас, — с некоторым трудом выдавил из себя её
собеседник, так и не осмелившись посмотреть ей в глаза. — Но и лишить вас обеда я
тоже не могу.
— Кушай, я угощаю, — с теплотой проговорила Су, видя его раскаяние. Она была очень
рада тому, что её личный охранник наконец-то начал осознавать свои ошибки. Ведь
этого говорило о том, что он готов учиться на своих промахах. — Ты ведь ещё не
успел пообедать, поэтому угощайся, — с приободряющей улыбкой добавила Хэ Су,
вкладывая в его руку второй комплект медных палочек, заботливо завёрнутый Су Хён в
хлопковый кусок ткани. Похоже, подруга прекрасно запомнила внезапный визит
четвёртого принца в тот вечер, когда пошёл первый снег. От мысли об этом Су тепло
улыбнулась.
— Госпожа Су, но как я могу?.. — всё ещё продолжал упрямиться Мо Ри, смущённый
необычайной добротой молодой госпожи и её настойчивостью. Наверное, он никогда не
привыкнет к тому, что кто-то добр к нему не из-за его происхождения, как это было
раньше, а просто потому, что он кому-то не безразличен.
— Всё с тобой понятно, — Хэ Су недовольно поджала губы и неторопливо поднялась из-
за стола. — Ну, раз ты не хочешь, то мне придётся найти того, кто не откажется от
подобного угощения, — добавила она с напускной серьёзностью и, решительно взяв
медную пиалу с кушаньем, направилась к выходу.
— Госпожа!.. — запоздало воскликнул Мо Ри, когда его собеседница была уже у самой
двери. — Я же… — начал было он, прекрасно понимая, что его непредсказуемая госпожа
действительно намерена отдать кому-то свой обед. Однако Су резко распахнула дверь и
решительно шагнула за порог, не обратив на его возражения никакого внимания. Мо Ри
досадливо вздохнул. Ну вот, сегодня он по своей дурости остался ещё и без вкусного
обеда. И от этого его живот сразу же начал выказывать своё недовольство громким
урчанием. Мо Ри ничего не оставалось, как попытаться вернуть уплывший прямо у него
из-под носа обед. Поэтому он без лишних раздумий кинулся за шустрой госпожой.
— А это ещё что такое? — с искренним негодованием осведомилась Хэ Су, внезапно
наткнувшись на решительно преградивших ей дорогу двух парней с вдетыми в ножны
мечами в руках. Только что подоспевший Мо Ри сразу же узнал в них двух братьев —
Чжан И и Му Сока, — преданных Его Высочеству восьмому принцу воинов.
— Госпожа Су, вам лучше вернуться в свои покои, — холодно проговорил Чжан И,
понуждая недоумевавшую Су отступить на шаг назад. — Нам было приказано охранять
вас, пока всё не решится.
— Вот, значит, как, — со вздохом кивнула Хэ Су, пытаясь подавить вспыхнувшее внутри
неё негодование. — Так восьмой принц решил заполучить окончательную власть надо
мной, раз приставил вас ко мне, — с твёрдой уверенностью заключила она, решительно
ткнув Мо Ри в живот медной пиалой с тушёной курицей, женьшенем и спаржей. Тот аж
вздрогнул от неожиданности, однако столь бесцеремонно предложенное ему угощение
всё-таки поймал, не дав ему рассыпаться по полу.
— Чжан И, Му Сок, признавайтесь, — требовательным тоном проговорила Су, воинственно
скрестив руки на груди, — что на самом деле произошло? Что заставило принца Ван Ука
приставить вас ко мне?
— Мы не должны об этом распространяться, простите госпожа, — виновато опустил
голову Чжан И, однако в сторону так и не отступил, по-прежнему преграждая
собеседнице путь.
— Я поняла, — холодно уронила Хэ Су и, резко развернувшись, чуть ли не бегом
бросилась в свою комнату и громко захлопнула за собой дверь. Но лишь затем, чтобы
через несколько мгновений стрелой вылететь из своих покоев. Её пурпурная чхима
вместе с белой сокчхимой была заправлена за пояс чанъю самым невероятным образом,
открывая на всеобщее обозрение белые паджи. Явно не ожидавший ничего подобного Мо
Ри так и застыл на месте со слегка приоткрытым от изумления ртом. Му Сок и Чжан И
оказались более сдержанными, однако и они таращились на молодую госпожу так, словно
видели перед собой мифическое существо. Они, как и Мо Ри, никак не ожидали, что
госпожа Су способна пойти на такое ради того, чтобы попытаться улизнуть от них.
Однако несчастье, произошедшее с его девятым братом, восьмого принца Ван Ука сейчас
интересовало меньше всего. Куда важнее для него было отыскать пропавшую сестру
живой и здоровой. О Небо! Чего только за эти несколько часов неведения он себе не
напридумывал! Ван Ук даже думал, что Ён Хву похитили те, кто имеет отношение к
покушению на девятого принца. Но это было маловероятно, так как никаких требований
прислать выкуп он не получал. Куда более правдоподобным казалось то, что Ён Хва
сбежала самостоятельно. Это было больше похоже на его несдержанную и нетерпеливую
сестру. Будучи младше, Ён Хва неоднократно сбегала из их имения в Хванджу,
заставляя его и матушку беспокоиться. Ён Хва никогда не могла смириться с тем, что
всё идёт не по её плану. Вот и сейчас она, наверняка, поступила так же. Однако в
этот раз Ук совершенно не знал, где её искать.
Восьмой принц Ван Ук прекрасно понимал, что его рассерженная сестрёнка могла
податься куда угодно, но только не во дворец. Ведь именно там, во дворце Манвольдэ,
её проще всего найти. А его сообразительная Ён Хва вряд ли бы стала прятаться в
столь очевидном месте. Тем более принц Ван Ук помнил, насколько она была
рассержена, когда покидала его. Его младшая сестра определённо хотела причинить ему
боль своим побегом, поэтому должна была отправиться куда-то ещё. Туда, где он не
сможет её найти.
Восьмой принц Ван Ук прекрасно понимал, что ещё один десяток лет, а может быть и
два, — и владыка Корё покинет этот мир. Пусть так. Ук готов был приветствовать
нового правителя, который не станет посягать на благополучие его семьи. Но если всё
сложится иначе, то восьмой принц намеревался к тому времени накопить достаточно
сил, чтобы самому занять престол. Ведь править миром — это не так уж и плохо.
Богатство и власть всегда манили принца Ван Ука, ведь только они могли обеспечить
безопасность его клана. По этой причине он из года в год старался накопить как
можно больше денег, при этом стараясь жить как можно скромнее. Восьмой принц видел,
что это ужасно не нравится Ён Хве. И поэтому старался одарить её всем, чего бы она
только не пожелала. Его младшая сестрёнка была единственной, на кого он был готов
потратить бесчисленное количество серебра, золота и драгоценных камней. Ведь он так
любил её. А она, неблагодарная, ещё и упрекала его в излишней скромности,
совершенно не понимая, зачем он это всё делает. Ён Хва всегда винила его в
отсутствие каких-либо амбиций, даже не подозревая, что он скрывает свои истинные
намерения только ради неё и матушки. Она никогда не умела видеть истинную суть
вещей — и это больше всего расстраивало Ван Ука. Если бы только она была чуть более
рассудительной и сдержанной, то он бы без лишних раздумий посвятил её во все свои
планы. И тогда бы ему не пришлось понапрасну беспокоиться о том, что в один
злосчастный день всё, чего он так добивается, превратится в пепел. Тогда бы он
чувствовал, что на его стороне есть та, кому он может доверять и с кем может
разделить своё бремя.
Но сейчас на стороне восьмого принца Ван Ука не было никого, кто смог бы понять его
душу и облегчить его бремя. Болеющая супруга всегда жила в сладком неведении,
совершенно не понимая, что творится у него на сердце. Да, она всегда старается
создать в доме уют. Да, она прикладывает неимоверные усилия для того, чтобы его, её
супруга, ничего не тревожило. Мён Хи и сама старается лишний раз не обременять его
своим присутствием. Но ему не это нужно! Не это! Ему нужно совершенно другое…
Принц Ван Ук всегда мечтал о том, чтобы рядом с ним всегда была та, кто поймёт его
душу. Без лишних слов поймёт, что творится у него на сердце. Ни в чём не упрекнёт,
а напротив, посмотрит на него с пониманием. Прижмётся к его груди и своими
поцелуями залечит все его раны. Не на теле, конечно, на сердце. Ему нужна была та,
в чьём присутствии он сможет по-настоящему отдохнуть. Та, рядом с которой он сможет
забыть обо всех своих печалях и заботах. Та, ради которой он готов будет завоевать
весь мир и бросить его к её ногам.
Поначалу принц Ван Ук не видел в этом браке ничего особенного. Однако, когда понял,
какие привилегии он сможет получить, женившись, пусть и на болезненной дочери
довольно могущественного на тот момент клана Хэ, который, к тому же, связан узами
родства с кланом Ким, то уже не смог устоять перед этим соблазном. Тем более, принц
всегда мечтал накопить достаточно власти, чтобы восстановить доброе имя своей
семьи. И вот он смог. Он выполнил свой сыновий долг — и помог матушке вернуться в
императорский дворец. Теперь больше никто не смел смотреть на его семью свысока.
Однако не долго ему пришлось радоваться. Вскоре умер глава клана Хэ — Хэ Сон Гём,
отец Мён Хи, — и вся власть над кланом перешла к его второму брату — Хэ Сон Далю.
Тогда-то и начались все проблемы. Первым делом новоявленный глава клана Хэ разорвал
все связи с кланом Ким, а затем начал развивать бурную деятельность на севере
страны, из-за чего его клан начал постепенно терять былое могущество. И вот теперь
он во многом уступает клану Ю из Чхунджу, Хванбо из Хванджу, Рю из Чонджу, Кан из
Шинджу и Ван из Кванджу. И даже столь ненавистный Хэ Сон Далю клан Ким из Кёнджу,
сейчас куда более могуществен, чем его собственный. Как говорится, неконтролируемая
жадность и непомерная гордость не приносят человеку чести. И именно эти два
губительных качества лишили нового старейшину клана Хэ всего, чего он с таким
трудом добивался — благополучия собственной семьи.
Порою принц даже жалел о том, что не смог разглядеть в Хэ Су того, что увидел
только после приключившегося с ней недуга. Если бы он заметил её душевную красоту
намного раньше, то Су была бы уже его. Если бы он был к ней более внимательным,
более заботливым, то сейчас её сердце принадлежало бы ему. Ему, Ван Уку, а не его
единокровному брату Ван Со. Если бы… если бы… Если бы!.. Слишком много «если бы»!
Он, принц Ук, был слишком занят собственными проблемами, чтобы рассмотреть прямо у
себя под носом такое бесценное сокровище, как Хэ Су. За что и поплатился. Он
заботился о ней в течение трёх лет, а все лавры достались другому. Вот и почему всё
так? Почему?! Восьмой принц Ван Ук яростно сжал кулаки, с трудом сдерживая
бушевавшую внутри обиду вперемешку со злостью, завистью и ненавистью. Пусть его
четвёртый брат куда несчастнее его, Ван Ука, однако в нём нет ни капли
благородства. Он, как и его властолюбивая мать, посмел возжелать того, что ему не
принадлежит. И восьмой принц никак не мог с этим смириться. Хоть Су пока ещё не
отвечала ему взаимностью, однако он был готов пойти на всё, чтобы она наконец
открыла ему своё сердце. И чтобы завоевать её сердце, принц Ван Ук готов был ждать.
Ждать столько, сколько потребуется, при этом устранив всевозможные препятствия на
своём пути. Именно поэтому он выставил из своей резиденции Ван Со и не был намерен
позволять ему снова посещать свой дом, как это было раньше. Со был Волком. Таким же
алчным и безжалостным, как и тот зверь, чьим именем его прозвали в народе. А
пускать волка в загон с овцами слишком опрометчиво.
Восьмой принц Ван Ук прекрасно знал обо всех визитах четвёртого брата к Хэ Су. Об
этом ему всегда докладывал преданный Мо Ри, как и о том, что принцесса Ён Хва
неоднократно пыталась навредить Су. Ван Ук пытался попросить сестру, чтобы она была
к родственнице Мён Хи более снисходительна. Он пытался к ней достучаться ещё в тот
день, когда она пыталась выпороть Хэ Су. Однако Ён Хва лишь вспылила и наговорила
ему кучу неприятных слов, даже не захотев ничего слушать. Она назвала Су лишь
минутным увлечением, на которое не стоит обращать никакого внимания. Дурнушкой и
пустышкой. Ещё тогда Ён Хва таила непонятную Уку обиду на Хэ Су. А после того, как
узнала, что он выставил из дома из-за свояченицы своего четвёртого брата, так
вообще скандал устроила. Принц Ван Ук никогда не понимал увлечения сестры братом
Ван Со. А уж после того, как тот увлёкся Су, тем более.
Ён Хва всегда ненавидела императрицу Ю Чжи На. Поэтому Уку казалось ещё более
странным то, что его сестра старается завоевать доверие Волка. А ведь он ничем не
лучше своей матери. По этой причине восьмой принц Ван Ук не хотел одобрять выбор
сестры. Он старался уберечь её от беды, не желая того, чтобы она, как и он сам,
разочаровалась в их единокровном брате. Однако Ён Хва была упрямее его и более
опрометчива, чем он. Именно эти качества и заставляли принца Ука неусыпно
заботиться о нетерпеливой сестре, которая привыкла всегда добиваться желаемого. И в
этом была только его вина. Если бы он, восьмой принц, лучше заботился о Ён Хве, то
она никогда бы не сбежала от него вот так, не сказав ни единого слова. Хоть она уже
и не была ребёнком, однако упрямо продолжала поступать так же, как и поступала в
детстве. В этом его сестра совершенно не изменилась. И Ван Ук очень боялся, что она
продолжит поступать так и в дальнейшем. А ведь если он взберётся на вершину мира,
то ему будет очень проблематично заставить капризную сестру поступать так, как
подобает сестре императора. И это была только его вина. Ук был повинен в том, что
слишком разбаловал её, потакая всем её прихотям. Хоть их мудрая матушка
неоднократно и говорила ему о том, что до добра это его мягкосердечие не доведёт. И
она была права. Теперь восьмой принц Ван Ук был вынужден пожинать горькие плоды
своих дел. Ён Хва была совершенно не подготовлена к жизни во дворце. И именно по
этой причине матушка приказала ей остаться в его доме. Ведь только так Ён Хва могла
не допустить фатальной ошибки, которая может разрушить всю её жизнь. Однако его
упрямая сестрёнка не понимала этого. И не хотела понимать.
Пак Чжи Юн (박지윤; 朴遲胤) — корёский государственный служащий при императоре Тхэджо
Ван Гоне, носивший титул самджун тэгван (삼중대광; 三重大匡) — трижды почётный член
королевской семьи. Его дочь, наложница Сонму (성무부인 박씨; 聖茂夫人 朴氏), была
двадцать пятой супругой императора Тхэджо. Пак Чжи Юн также отец заслуженного
высокопоставленного чиновника Пак Су Муна (박수문; 朴守文) и гранд-генерала Пак Су
Кёна (박수경; 朴守卿), которые также имели титул трижды почётных членов королевской
семьи.
Однако на деле всё оказалось далеко не так, как принцесса Ён Хва предполагала. Как
она ни старалась, но сердце того, кто был всеми презираем, было отдано другой. И
кому?! Какой-то дурнушке из захирелого клана Хэ, у которой совершенно ничего нет:
ни ума, ни красоты, ни связей, ни поддержки могущественной семьи. Ни-че-го. Она
всего лишь пустышка. Никому не нужная сиротка, от которой даже собственный клан
отказался. Ничтожество, посмевшее украсть сердца сразу двух братьев: принца Ван Со
и принца Ван Ука. И Ён Хва совершенно не понимала, что эти двое нашли в этой
вертихвостке. Эта коварная гадюка, эта Хэ Су, словно очаровала их обоих. Будто
опоила их каким-то зельем приворотным, которое в мгновение ока лишило Со и Ука
рассудка. И это причиняло принцессе Хванбо Ён Хве нестерпимую боль. Одно
существование этой подлой твари, этой Хэ Су, отравляло жизнь принцессе. Делало её
невыносимо трудной. Если бы не она, эта неблагодарная скотина, всё могло бы быть
иначе. Если бы не эта выскочка, то ей, Ён Хве, не пришлось бы прикладывать столько
усилий, чтобы заполучить сердце Ван Со. Но из-за неё всё стало гораздо сложнее.
Теперь принцесса была вынуждена скрываться во дворце, чтобы вразумить старшего
брата. Она так надеялась, что её исчезновение заставит его пожалеть о своих словах,
но снова ошиблась. Ук нашёл её даже здесь, во дворце, пусть и с наступлением ночи.
И судя по тому, как его посыльный надоедливо упрашивал её вернуться в резиденцию
старшего брата, Ук ничего так и не понял. Принцесса горестно вздохнула и ускорилась
ещё больше.
О Небо! И почему всё так невероятно сложно?! Почему эти отродья змеиные постоянно
ей жизнь отравляют? Раньше одна, а теперь ещё и другая? Да когда же это всё
закончится, милостивый Будда?! Хванбо Ён Хва с силой сжала пальцы в кулак, больно
впиваясь ногтями в податливую плоть, и со всех ног бросилась вперёд. Сердце ужасно
ныло, в груди пылала нестерпимая боль — и принцесса ещё больше ускорилась, стараясь
сбежать от самой себя. Однако, как только она свернула за ближайший поворот,
образованный зарослями каких-то непонятных кустарников, ей в глаза тут же ударил
необычайно яркий свет. Ён Хва невольно вскрикнула и, резко остановившись, поспешно
закрылась рукавом светло-сиреневого турумаги.
Принцесса Мён Ок, младшая сестра Ын Хе и Ён Хи, была ещё слишком мала, чтобы
обращать на неё какое бы то ни было внимание. Принцесса Мён Воль, старшая дочь
императрицы Ю, тоже не представляла для принцессы Хванбо никакого интереса, потому
как уже была замужем за чонсыном Ким Бу и давно не жила во дворце. А так как Ён Хва
не планировала заручаться поддержкой клана Ким, то ей и общение с Мён Воль было ни
к чему. Также для неё не представляла никакого интереса принцесса Ван Пхён Кан,
племянница гранд-генерала Пак Су Кёна, равно как и сам клан Пак. Хоть родственники
старейшины Пак Чжи Юна и были талантливыми воинами, среди которых встречались даже
генералы, однако Хванбо Ён Хву совершенно не интересовала презренная солдатня. Она
не собиралась захватывать власть силой, поэтому военная поддержка была ей
совершенно без надобности.
Су даже невольно представила, как лежит где-нибудь под столом, а вокруг разбросаны
лютики и корни аконита. А для большей эффектности под рукой лежит предсмертная
записка: «В моей смерти прошу никого не винить. Тоска по любимому и его холодное
безразличие гораздо страшнее смерти». От подобной мысли по всему телу Хэ Су
пронёсся неприятный холодок. Упаси Всевышний от подобной участи! Су, конечно же,
знала, что принцесса Ён Хва ненавидит её до зубного скрежета и даже пыталась
избавиться от неё чужими руками. То, что те наёмники были посланы не просто
«запугать» её, а совсем по другой причине, Хэ Су уже поняла. Однако всё равно
продолжала надеяться на то, что Всевышний не оставит её. Иначе зачем было
забрасывать её на столько лет назад, чтобы позволить умереть на полпути к своей
цели? По меньшей мере это выглядело неразумно. Тем более Су не была в полной мере
уверена в том, что одного знакомства с ней будущему Кванджону было достаточно,
чтобы стать добрее и сострадательнее. Хотя, как знать. Он же ради неё не стал
убивать Мо Ри, да и на восьмого принца не накинулся с кулаками, хотя готов был это
сделать, когда тот попытался выставить его из своей резиденции. С одной стороны,
это могло говорить о том, что принц Ван Со просто не хотел устраивать кровавую
бойню прямо у неё на глазах. А с другой — могло означать, что она ему не
безразлична. Ведь в любом случае четвёртого принца нисколько не смутила та резня,
которую она устроила в том злосчастном лесу в новогоднюю ночь. Так что ему ничего
не мешало причинить кому-либо вред прямо у неё на глазах. Но он этого не сделал. И
это дарило Хэ Су надежду на то, что её чувства могут быть взаимными.
От мысли о том, что у неё ещё есть надежда, губ Су коснулась счастливая улыбка.
Теперь она точно сделает всё возможное, чтобы помочь возлюбленному возвысится. И
если она сможет повлиять на него благотворно, то это будет самая большая её победа.
Му Сок согласно закивал, а затем резко скинул руку брата со своего плеча, пытаясь
ловко завести её ему за спину. Однако у него ничего не получилось. Чжан И оказался
куда проворнее его. Он резко развернулся всем корпусом, не позволяя цепким пальцам
брата вцепиться в себя, так что Му Сок едва не потерял равновесие. И его это
раззадорило ещё больше. В следующее мгновение он попытался сделать ложный выпад и
внезапно атаковать старшего брата с другой стороны. Однако тот снова ловко
увернулся, а затем сам принялся атаковать.
Су же к такой жизни совершенно не привыкла. Она привыкла к тому, что её папа всегда
принимал участие в домашних заботах, разделяя со своей супругой, её матерью, это
нелёгкое бремя. Он не только приносил доход в семью, но и принимал участие в
ведении домашнего хозяйства. Папа всегда уделял много времени ей, Хе Ран, своей
дочери. Так что она была окружена любовью обоих своих родителей и одинаково скучала
за каждым из них, когда маме приходилось ездить в командировки, а папе — на
соревнования со своими подопечными. Но она, Ким Хе Ран, совершенно не ценила заботы
своих родителей, поэтому редко приезжала навестить их. Ей нравилась самостоятельная
жизнь, поэтому любые «попытки вторжения в её личное пространство» со стороны
родителей принимались в штыки. Но теперь она осознала свою ошибку. Это были не
попытки её ограничить. Это была их родительская любовь и забота.
Но Хе Ран поняла это слишком поздно. Теперь у неё не было ни отца, ни матери,
отчего она временами чувствовала себя одинокой. Единственной отрадой для неё было
общение с Мён Хи и Су Хён. Они хоть и не могли заменить ей оставшихся в далёком
будущем родных, однако здесь, в этом мире, Хэ Су была связана с одной из них узами
родства. И поэтому она цеплялась за малейшую возможность, чтобы побыть рядом с Мён
Хи и побеседовать с ней о чём угодно. Именно по этой причине Су с таким рвением
старалась всеми силами помочь ей выздороветь. Каждый вечер она по нескольку часов
просиживала за изучением медицинских трактатов, которые ей приносила из библиотеки
восьмого принца Су Хён. Сама же Хэ Су старалась лишний раз не попадаться супругу
Мён Хи на глаза, а он как-то и не стремился в последние дни навязать ей своё
общество. Единственное, что восьмой принц Ван Ук сделал, чтобы напомнить о себе,
так это прислал в качестве извинений лотков тридцать со всевозможным лекарственным
сырьём и около десятка сосудов с различными видами масел. Как сказала сегодня утром
Мён Хи, Его Высочество извиняется за свою несдержанность в тот день, когда
принцесса Ён Хва вспылила и сбежала во дворец. И в качестве извинений преподносит
Су щедрые дары, а также предлагает ей посетить праздничный пир по случаю дня
рождения императора, который состоится уже завтра.
А вот последнему подарку Хэ Су была рада больше всего. По правде говоря, она уже
давно не злилась на супруга Мён Хи. Однако сделала себе в уме пометку, что отныне
ей лучше держаться от принца Ван Ука как можно дальше. Су считала, что хоть он и
был очень расстроен внезапным исчезновением сестры, однако это не давало ему
никакого права так поступать с ней. И, судя по всему, он это прекрасно понимал.
Иначе не прислал бы столько дорогих подарков. Однако у него не хватило смелости
прийти и самому извиниться перед Хэ Су, что совершенно не добавляло ему чести.
Принцу Ван Уку следовало бы самому прийти и объясниться, а не присылать
парламентёра в лице своей жены. Эта его боязнь взять ответственность за собственные
ошибки характеризовала его не иначе, как труса. Он храбрился только в случае
абсолютной уверенности в собственной победе. Но когда дело доходило до более
серьёзных вещей, требующих нешуточного риска, восьмой принц поспешно капитулировал.
Именно это качество не нравилось Су в людях больше всего. Она уже на собственном
опыте успела убедиться, что на таких людей нельзя полагаться. Ведь они подобны
облакам, ветром гонимым. Стоит ветру перемен изменить своё направление, как они тут
же меняют своё мнение на диаметрально противоположное. И совершенно не чувствуют
себя в этом особо виноватыми. Во всём виноват злой рок, а они — всего лишь жертвы
обстоятельств.
Исходя из наблюдений Хэ Су, восьмой принц Ван Ук был именно таким. Поначалу он
казался ей довольно заботливым молодым человеком, который в нужный момент всегда
протянет руку помощи. И если бы он не был женат, быть может, Су даже начала на него
заглядываться. Однако ей совершенно не хотелось становиться разлучницей, и поэтому
она старалась не давать принцу лишних поводов заинтересоваться собой. Но как Су не
старалась, Ван Ук всё равно влюбился в неё. И теперь она не имела ни малейшего
представления о том, что делать с этой его обременительной любовью.
Принц Ван Ук был словно одержим ею. Он ревновал её к четвёртому принцу, будто она
уже была его невестой. Хэ Су, конечно, понимала, что для Корё, как и для любой
другой более ранней эпохи, было вполне приемлемым иметь по нескольку жён и
наложниц. Ровно столько, сколько мужчина способен был содержать. Однако она
совершенно не разделяла подобных взглядов. Во-первых, у неё было совершенно другое
воспитание. Во-вторых, совесть не позволяла отбивать мужа у родственницы. А в-
третьих, Су совершенно не нравился характер восьмого принца. За всё это время,
проведённые в Корё, она уже примерно понимала, что представляет из себя принц Ван
Ук. И даже если бы он не был женат, она бы ни за что не позволила себе влюбиться в
него. Потому что его любовь и забота были подобны золотой клетке. С виду вроде бы
красивой, но в то же время полностью ограничивающей её личную свободу. И Хэ Су
ужасно не хотелось однажды оказаться в такой клетке.
Больше всего Су ценила личную свободу. По этой причине она была крайне недовольной
тем, что благоверный Мён Хи начал самовольно принимать за неё решения, даже не
удосужившись узнать её мнения. У Хэ Су даже возникло ощущение, что он действительно
искренне верит в то, что лучше её знает, что для неё хорошо, а что — не очень. Будь
она совершенно инфантильной, то ещё бы поняла, почему восьмой принц так о ней
печётся. Тогда она была бы только «за», если бы кто-то принимал вместо неё решения
и нёс бы за них ответственность. Однако она была вполне самостоятельной девушкой, и
Ван Ук должен был это понимать. Если, конечно, настоящая Хэ Су не была инфантильной
особой, которая только о том и мечтает, чтобы о ней кто-то позаботился. В таком
случае она могла понять, почему супруг Мён Хи так над ней трясётся. Но опять же Су
абсолютно не понимала одного: если раньше она действительно была такой твердолобой,
то почему же тогда принц Ук не заметил, что она изменилась? Или же попросту не
захотел замечать? Хэ Су этого доподлинно не знала. Но тем не менее больше
склонялась к мнению, что восьмой принц всего-навсего струсил. Он боялся, что она не
примет его чувств, и потому старался всячески её контролировать.
И это раздражало больше всего. Из-за подобного поведения восьмой принц Ван Ук всё
больше и больше напоминал Су домашнего тирана. Хоть он и хотел казаться окружающим
добрым и заботливым принцем, которому совершенно небезразлична судьба простого
народа, однако, исходя из наблюдений Хэ Су, делал он это отнюдь не из добрых
побуждений. И если она действительно была права касательно того, что Ван Ук
планирует занять трон, то все эти акты великодушия с его стороны были всего лишь
одним из способов заручиться поддержкой простого народа в предстоящей борьбе за
власть. В таком случае Су очень не хотела бы, чтобы в будущем супруг Мён Хи занял
трон, если бы такое было возможно. Потому что, судя по его поведению, он был бы
куда более безжалостным правителем, чем записанный в истории Кванджон.
Теперь, когда у Су была целая неделя, чтобы всё хорошенько обдумать, она поняла,
что действительно не безразлична четвёртому принцу. Су многое успела осознать за
столь, казалось бы, незначительный промежуток времени. Как и то, что ей ужасно не
хватало этого хмурого парня в свинцовой полумаске, закрывавшей его левый глаз. Ей
так не хватало его проказливой улыбки, которую он дарил ей всякий раз, когда что-то
затевал; его медового баритона, что заставлял её сердце биться быстрее каждый раз,
когда она слышала его; его наполненных светом тёмно-карих глаз, которые смотрели на
неё то с нежностью, то с недоверием, а то и вовсе с изумлением; прикосновений его
сильных и в то же время таких бережных рук, которые вселяли в неё уверенность в
том, что она не одна. О Небо! Как же ей всего этого не хватало! Благо, что восьмой
принц позволил ей посетить вместе с ним и Мён Хи праздничный пир во дворце
Манвольдэ по случаю празднования дня рождения Его Императорского Величества. Это
вселяло в Хэ Су надежду на то, что она хотя бы издали сможет увидеть своего
возлюбленного, принца Ван Со. И от этого на её душе становилось светлее. Если бы не
это радостное известие и если бы каждый день Су не был расписан практически по
часам, то она наверняка сошла бы уже с ума от тоски по принцу Со. А так у неё хотя
бы появилась возможность увидеться с возлюбленным, хоть и запоздалая.
По правде говоря, последнюю неделю Хэ Су некогда было скучать. Каждое утро у неё
начиналось с утренней пробежки с Му Соком и Чжан И, после чего сразу же следовали
тренировочные бои на деревянных мечах, во многом схожие с хорошо знакомым ей
кунмудо. Сразу же после довольно-таки утомительной, по всей видимости, с непривычки
тренировки приходила Су Хён и уводила едва стоявшую на ногах молодую госпожу в
купальню, где Су погружалась в тёплую воду и подолгу не хотела оттуда вылезать.
Тёплая ванна после интенсивных тренировок была как раз самым эффективным
успокаивающим средством для ужасно ноющих мышц. И Хэ Су была очень благодарна
верной подруге за заботу. Однако за блаженной негой ванны следовало долгое и нудное
одевание, к которому Су никак не могла привыкнуть. Она неоднократно пыталась
уговорить Су Хён позволить ей одеваться самой, за что получала такой жалобный и
осуждающий взгляд, словно подруга была нищенкой, у которой отобрали последнюю
рисовую лепёшку. И у Су не осталось другого выбора, кроме как терпеливо стоять и
ждать, пока подруга не закончит её одевать.
За последнюю неделю Су Хён стала какой-то хмурой и отстранённой. Она уже не была
той беззаботной и жизнерадостной девчонкой, коей была раньше. Словно у неё внутри
что-то оборвалось, сломалось. Хэ Су даже показалось, что подруга потеряла всякий
интерес к жизни. И теперь её не интересовало абсолютно ничего, кроме её
повседневных обязанностей. Су Хён закрылась в себе и даже перестала ворчать на свою
госпожу, когда та, по её мнению, совершала необдуманные поступки. И это было
довольно странным. Су понимала, что в некоторой степени повинна в столь подавленном
состоянии подруги. Ведь это именно она вынудила Мо Ри признаться, что раньше он
принадлежал к дворянскому сословию. С одной стороны, это было не совсем правильно
выдавать чужую тайну. А с другой — заставило Мо Ри прозреть, чему Хэ Су была,
безусловно, рада. И к тому же, если бы правда не раскрылась, пусть и частично,
сейчас, то к чему бы это привело в будущем? Смогла бы Су Хён простить того, кого
любила всем сердцем, за то, что он на протяжении стольких лет лгал ей, скрывая
правду о себе? Су даже боялась предположить, что могло бы тогда произойти. Если Су
Хён так остро отреагировала на недоверие Мо Ри сейчас, то в будущем, когда эти двое
связали бы друг друга узами брака, подобное недоверие могло стать причиной
трагедии. И Хэ Су очень боялась этого. Она уже настолько прикипела душой к своей
верной помощнице, что совершенно не желала ей подобной участи. Поэтому всячески
сталась поддержать подругу. И даже попросила Мо Ри, чтобы он осторожно присматривал
за возлюбленной и ненастойчиво продолжал попытки восстановить утраченное доверие.
Однако Су лично копаться в «грязном белье» принца Ёнсана Ли Юна никак не хотелось.
Слишком уж серьёзные были у него обвинения. А вот «кровавый» Кванджон, несмотря на
всю свою кровавость, сделал довольно большой вклад в развитие собственного
государства. Именно это в первую очередь и привлекло к нему внимание Хэ Су, которая
будучи ещё Ким Хе Ран, читала о его достижениях в различных трудах по истории Корё,
в том числе и в Корёса. Более значимым в истории реформаторам, превзошедшим
Кванджона, был разве что король Седжон Великий, изобрётший письменность хангыль.
Однако даже его прославленное человеколюбие не соблазнило бы Су отправиться в Чосон
в период его правления. Как ни крути, а Корё она любила куда больше Чосона. Поэтому
и была безмерно благодарна Всевышнему за то, что Он позволил ей попасть именно в
любимую эпоху, где она смогла встретить и полюбить будущего Кванджона. Хоть Хэ Су и
не знала, будет ли у неё с Ван Со совместное будущее, однако всё равно не
отчаивалась. Главное, что она любит и что на её чувства отвечают взаимностью. А
остальное сейчас не так уж и важно. Ведь никогда не стоит забывать, что нужно жить
именно настоящим, а не прошлым или же будущим. Потому как прошлое уже прошло, а
будущее ещё не наступило. Да и не известно, наступит ли оно вообще, это будущее. А
если и наступит, то будет ли оно благоприятным? Или же всё-таки окажется плачевным?
Нет, слишком много вопросов. Хоть Су и не знала своего будущего, однако она не
хотела прожить свою жизнь зря. Не хотела, чтобы её жизнь превратилась в бесполезную
погоню за счастьем. Ведь в таком случае она до конца своих дней будет несчастной. И
лишь на смертном одре, быть может, осознает свою ошибку. Наконец-то поймёт, что
нужно было жить настоящим, а не гнаться за призрачным будущем. Хэ Су совершенно не
хотела всего этого. Она хотела быть счастливой здесь и сейчас. И не важно, что в
следующее мгновение всё развалится, превратится в пыль. Главное, что счастливые
воспоминания придадут ей сил двигаться дальше. И тогда ей не о чем будет сожалеть
на смертном одре. Тогда она действительно будет счастлива, потому что прожила
полноценную жизнь. Пусть эта жизнь и не будет лёгкой. Пусть она и будет полна
невзгод и лишений. Но зато она будет не лишена радости и смысла. Она будет
действительно полноценной. А чтобы она пестрела всевозможными красками, Су об этом
непременно позаботится.
Примечания:
Кисэн Чан Нок Су (장녹수, ? — 1506 г.) — одна из многочисленных наложниц принца
Ёнсана Ли Юна, также известная как наложница Сукён из клана Чан. Её традиционно
ставят в один ряд с другими известными своим коварством женщинами Чосона — Чан Ок
Чон (장옥정) и Чон Нан Чон (정난정). Ей вменяют вмешательство в политические дела и
продвижение родственников по госслужбе.
Принц Ёнсан (연산군, 1476–1506 гг.) — десятый король Чосона, правивший в 1494–1506
гг. Был свергнут за деспотичное и аморальное правление. «Прославился» тем, что
устраивал попойки в Сонгюнгване и насильно отрывал девушек от семьи в целях
создания огромного гарема.
Время тянулось ужасно медленно. Хэ Су даже показалось, что весь окружавший её мир
двигался точно в замедленной съёмке. Но она не могла до конца понять, с чем это
было связано. То ли с тем, что она с таким нетерпением ждала наступления нового
дня, что долго не могла уснуть прошлой ночью. То ли с тем, что проснулась
спозаранку, ещё до наступления рассвета. Или же с тем, что за минувшую неделю она
уже успела привыкнуть к утренним тренировкам, оттого и подскочила сегодня ни свет
ни заря. Но последнее казалось Су менее убедительным. Не то чтобы ежедневные
тренировки были для неё морально тяжёлыми. Ещё с детства она привыкла вставать
вместе с отцом на рассвете и делать зарядку. И это было для неё привычным занятием.
Но вот за время пребывания в Корё Хэ Су действительно расслабилась и отвыкла от
ежедневных тренировок. То не было сил и желания ими заниматься, то не хватало
времени. Так что вполне очевидно, что она проснулась не по старой привычке. И это
объяснялось тем, что с самого момента своего пробуждения Су думать ни о чём не
могла, кроме как о долгожданной встрече с четвёртым принцем Ван Со и том чудесном
сне, который приснился ей этой ночью.
Сегодняшний сон был необычайно ярок и красочен, словно и не был сном. Он казался
чем-то далёким, но таким хорошо знакомым. Будто это уже было с Хэ Су когда-то
давно, но она по какой-то причине забыла об этом. И оттого теперь, по пробуждении,
её сердце окутывала лёгкая печаль. Су будто бы чувствовала вину за то, что посмела
забыть о столь счастливом дне в своей жизни. А быть может, из-за сожаления о том,
что это был всего лишь сон. Но она не хотела верить в то, что увиденное ею во сне
является всего лишь плодом её разыгравшегося воображения. Нет, это не может быть
иллюзией! Ни за что! Она в это никогда не поверит.
Хэ Су до сих пор помнила, как воздух был наполнен запахом травы и благоуханием
цветов. Как отовсюду доносился низкий мелодичный свист переговаривающихся иволг,
напоминавший звуки нефритовой флейты. Как солнце светило необычайно ярко, и его
благодатный свет точно золотой фатой окутывал всё кругом. Как дул прохладный летний
ветерок, любовно перебирая кудри смущённых ив и игриво целуя алые, усеянные росой
лепестки пионов. Как искрилась в лучах восходящего солнца усеянная лепестками
черёмухи озёрная вода, наполняя душу неземной радостью и покоем. Даже по
пробуждении Су не забыла всего этого. Так разве это может быть сном? Может ли сон
быть настолько реальным?
Будто со стороны она видела себя, счастливо улыбающуюся и идущую под руку с
возлюбленным, четвёртым принцем Ван Со. Хэ Су была облачена в изумрудную чанъю и
молочно-белую чхиму, а в её светло-каштановых волосах красовалась изящная
серебряная заколка с молочно-белым цветком лотоса и изумрудной веточкой войлочной
вишни, на рубиновых плодах которой восседала лиловая бабочка. А принц Со… В этом
сне он был не просто её возлюбленным. Он был её законным супругом. Хоть Су и не
помнила, когда они поженились, что казалось ей довольно странным, однако она всё
равно была безумно счастлива. Счастлива оттого, что носила под сердцем ребёнка
своего принца. Её живот уже округлился и отчётливо вырисовывался даже из-под
многослойной молочно-белой чхимы. Похоже, что она была на седьмом месяце
беременности. Её же супруг, четвёртый принц Ван Со, был облачён в изумрудное пхо,
молочно-белое чогори, тёмные паджи и чёрные кожаные сапоги. Его тёмно-каштановые
волосы были аккуратно собраны на макушке и накрыты серебряным сантхугваном с
изумрудной бусинкой, как и полагалось женатому мужчине. Су так нравилось смотреть
на его открытое прекрасное лицо, заглядывать в его источающие свет тёмно-карие
глаза и любоваться его нежной особенной улыбкой, которую он дарил только ей одной.
Она любила подолгу любоваться мужественными чертами своего дорогого супруга, ведь
теперь его лицо не искажала свинцовая полумаска, за которой таился раздвоенный
глубокий шрам. Теперь его лицо было совершенно чистым, без малейшего изъяна. И это
она, Хэ Су, сделала его таким. Она смогла приготовить тональный крем и скрыть с его
помощью увечье мужа, тем самым вернув ему уверенность в себе.
Однако, как обычно и бывает, всё пошло не так, как хотелось Су. Когда ей
расчёсывали волосы, смачивая их маслами, а потом заплетали височные локоны в две
косички, чтобы открыть ей лицо, она ещё терпела. Но вот когда Пан Уль с Ок Ран
начали спорить, какой наряд ей больше всего подойдёт: янтарный, изумрудный,
бирюзовый, пурпурный или же розовый, — Хэ Су молча ткнула пальцем в бирюзовое
турумаги, а затем в белую чанъю с яркой изумрудной чхимой, после чего все вопросы
прекратились и процесс одевания сдвинулся с мёртвой точки. Наученная горьким
опытом, Су сама изъявила желание выбрать себе заколки. На этот раз ей больше всего
понравились заколки в виде цветущей веточки сливы и цветков белых хризантем, на
которых она и остановила свой выбор. Понятливые служанки снова последовали её воле
без лишних возражений и даже поинтересовались, с какой стороны должна быть веточка
сливы, а с какой — хризантемы. И чтобы избежать новых споров, Су сказала первое,
что пришло ей в голову: слива справа, хризантемы — слева. Больше вопросов по этому
поводу, к её немалому счастью, не возникало.
— Су, милая, не отставай! — обеспокоенно проговорила Мён Хи, мягко взяв под руку
погрузившуюся в свои мысли родственницу. — Ты ведь сама понимаешь, что в такой
толпе легко заблудиться.
— Ты права, сестра, — согласно кивнула та, стараясь подстроиться под довольно
быстрый шаг Мён Хи. — Я была не осмотрительной и потому отстала. Прости меня,
больше такого не повторится.
— Хорошо, — тепло улыбнулась она и, согласно кивнула, продолжив следовать за идущим
впереди мужем, который не просто шёл, а летел, спеша поскорее войти в зал для
пиршеств.
По пути в пиршественный зал восьмой принц Ван Ук, Хэ Мён Хи и Хэ Су довольно быстро
минули два внутренних двора, которые уступали по своим размерам первому двору,
затем свернули в боковые ворота, прошли ещё один небольшой внутренний двор, снова
свернули и наконец оказались в просторном дворе, украшенном лентами и разноцветными
гирляндами, которые тянулись от крыши Зала для пиршеств, как гласила табличка, и до
самых внутренних ворот, которые возвышались над внутренними стенами. С обеих сторон
от широкой каменной дороги, ведшей в пиршественное здание, уже были расставлены в
несколько рядов праздничные столы, накрытые пурпурными и тёмно-лиловыми скатертями.
На столах уже стояли столовые приборы и белые кувшины, по всей видимости
предназначавшиеся для вина, однако угощений ещё не было. Перед столами, с двух
сторон от дороги, были выставлены в ряд кувшины с цветущими ветвями сливы и
персика. Однако Су не успела рассмотреть всё достаточно хорошо, потому что восьмой
принц с супругой довольно поспешно вошёл в гостеприимно распахнутые двустворчатые
двери зала для пиршеств, который был наполнен множеством народа, преподносившего
дары Его Императорскому Величеству.
— Принц Ван Ук, ты наконец-то прибыл, — точно гром среди ясного неба раздался
глубокий голос императора, который уж точно не мог принадлежать мужчине, которому
сегодня исполнилось шестьдесят пять лет. Скорее, это был голос сорокалетнего
мужчины в полном расцвете сил, но никак не шестидесятипятилетнего. По крайней мере,
Су так показалось.
— Рад, что ты всё-таки решил поприветствовать старого отца в такой счастливый
день, — продолжал Его Величество, делая странный акцент на слове «старый». И, судя
по интонации, с какой были произнесены все последующие слова, «старым» он себя
совершенно не считал.
— Как я мог не поздравить Его Величество в день его рождения? — широко улыбнулся
восьмой принц и, почтительно поклонившись, еле заметно махнул стоявшим позади него
слугам, чтобы те отнесли дары к престолу императора, а затем сам последовал за
ними. Хэ Су последовала примеру Мён Хи и направилась следом за восьмым принцем.
— Сердечно поздравляю вас, Ваше Величество, с днём рождения, — торжественно начал
принц Ван Ук, остановившись подле императорского престола и почтительно склонил
голову. — Желаю вам десять тысяч лет жизни и столько же лет процветания Корё. Пусть
Небеса даруют вам крепкого здоровья и увеличат хранилища вашей мудрости, — он
сделал небольшую паузу, как бы показывая, что произнёс все слова поздравления, и
подняв голову, плавно указал рукой на три больших ларца и скромный селадоновый
кувшинчик Хэ Су с розовым маслом, отчего той стало немного не по себе. Хоть она и
не знала, что в ларцах, однако прекрасно понимала, что её кувшинчик с маслом роз
слишком жалок по сравнению с дарами того же восьмого принца, не говоря уже об
остальных дарах, которые проворно уносили слуги, когда дарители оканчивали свои
поздравительные речи. Однако менять уже что-либо было слишком поздно. Раз она сама
напросилась, значит, трусливо отступать никак нельзя. Она поздравит императора,
если только Ван Ук заикнётся, что этот скромный дар принадлежит ей.
— Этот разноцветный шёлк был изготовлен и окрашен лучшими мастерами Индии, — начал
восьмой принц расхваливать свои подарки, указав на первый ларец. — Пусть одежды,
которые будут пошиты из него для Вашего Величества, приносят вам только радость.
— Император благодарно кивнул, после чего принц Ван Ук бодро продолжил: — Пусть эти
книги, написанные древними мудрецами, радуют ваши глаза и наполняют ваши хранилища
мудростью. Я специально для вас нашёл переписанные талантливейшими каллиграфами
летописи Чуньцю, сочинение У Цзина «Основы управления в период Чжэнь-гуань», а
также сборники стихов выдающегося танского поэта Ли Бо.
— Хорошо, — благосклонно кивнул император, и Ван Ук воодушевлённо продолжил:
— А это самое лучшее цветочное вино из Поздней Цзинь, — он указал на самый
последний ларец, полностью заставленный всевозможными кувшинами, каждый из которых
был выполнен в одной определённой технике. Но больше всего Су поразил изящный
кувшин с крышкой в форме цветка лотоса, выполненный в технике сань-цай. Столь
прекрасное произведение танских мастеров она уж точно не ожидала здесь увидеть, как
и сам император, судя по его заинтересованному взгляду. — Пусть это вино согревает
ваше тело и увеселяет душу…
— А в этом селадоновом кувшине что? — внезапно осведомился Его Величество, указав
лёгким движением руки на кувшин в руках одного из прислужников. От подобного
вопроса дыхание Су перехватило, и она удивлённо уставилась на принца Ука, который
был изумлён не меньше её. Похоже, первоначально в его планы не входило объяснение
того, что в кувшине.
— А это благоуханное розовое масло, привезённое из Южной Хань… — с достоинством
начал восьмой принц, но как-то быстро стушевался, не зная, как лучше представить
этот дар.
— Это эфирное масло из лепестков роз, — набравшись храбрости, возвысила свой
немного дрожащий от волнения голос Хэ Су, решив помочь супругу Мён Хи сохранить
лицо перед императором и присутствующими. — Оно укрепляет ослабленные волосы,
придаёт им здоровый блеск, возвращает им природную красоту и восстанавливает
нормальную структуру каждого волоса, — уже с большей уверенностью продолжила она,
чувствуя, как с каждым её словом отступает страх, а вместо него её душу наполняет
уверенность. — Это масло сделает ваши волосы здоровыми и красивыми, если вы будете
использовать его регулярно, — бодро заключила она и исподволь посмотрела на
возвышавшегося на престоле императора. Несколько мгновений он сидел с нечитаемым
выражением лица, а затем благосклонно кивнул и милостиво произнёс:
— Очень хорошо. Это масло довольно хорошее. Ук, я рад, что ты позаботился не только
о моей мудрости, но и о здоровье моих волос, — произнёс Его Величество с довольно
странной интонацией и выжидающе посмотрел на восьмого сына. Поняв, что ему уже не
отвертеться, принц Ван Ук смущённо улыбнулся и как-то неуверенно ответил:
— На самом деле преподнести вам в дар эфирное масло роз было идеей Хэ Су,
родственницы моей дорогой супруги.
— Хэ Су, значит, — задумчиво повторил император, утвердительно кивнув своим мыслям.
— Ты довольно хорошо разбираешься в притираниях, скромна, воспитана, наблюдательна
и весьма осторожна в своих словах и действиях. Очень надеюсь, что ты станешь
настоящим подарком для своего будущего супруга, — подытожил Его Величество и
внимательно посмотрел на Су, заставив её смущённо опустить глаза.
— Ваша милость безгранична, Ваше Величество! — произнесла она после недолгой паузы,
наконец сообразив, что император окончил свою речь, и почтительно поклонилась.
— Благодарю за вашу милость, Ваше Величество! Благодарю за милость, император! — по
очереди произнесли Мён Хи и восьмой принц Ван Ук, почтительно склонили головы и
неторопливо отошли в сторону. Хэ Су последовала их примеру, стараясь вести себя как
можно естественнее, хоть её внутри всю и трясло. Однако она не могла ударить в
грязь лицом перед самим императором и стольким народом, который, казалось,
вслушивался в каждое её слово и следил за каждым её движением. Раз Его Величество
похвалил её и одобрил её дар, значит, всё хорошо. Можно больше не волноваться. Су
облегчённо выдохнула и последовала за направившимся к группе беседующих восьмым
принцем и его верной супругой, украдкой наблюдая, как несколько прислужников уносят
дары принца Ван Ука. Однако кувшин с розовым маслом Его Величество приказал подать
ему, отчего Хэ Су снова разволновалась и поскорее поспешила за Мён Хи, стараясь не
думать об императоре и его реакции на её скромный подарок.
— Приветствую вас, восьмой брат, приветствую, невестка, — с приторно-сладкой
улыбкой проговорила какая-то незнакомая Су принцесса, обращаясь к принцу Ван Уку, и
еле заметно скривилась, обращаясь к Мён Хи. Однако улыбчивая супруга восьмого
принца, похоже, этого не замечала. Хэ Су исподволь окинула оценивающим взглядом
неискреннюю незнакомку, явно недовольную присутствием Мён Хи, и осторожно
остановилась за спиной кузины.
— Приветствую тебя, Ён Хи, и тебя, Ён Хва, — с вежливой улыбкой проговорил Ван Ук,
не обращая особого внимания на пытавшуюся с ним кокетничать принцессу Ён Хи. Как Су
уже успела понять, эта особа положила глаз на мужа Мён Хи и теперь всячески
пыталась привлечь к себе его внимание. Однако без особого успеха, потому что принц
даже не смотрел в её сторону, украдкой поглядывая на саму Хэ Су. И если бы она
случайно не поймала на себе его несмелый взгляд, то так и не узнала бы, что он всё
ещё продолжает за ней наблюдать. И от этого её сердце начала наполнять злость. Судя
по преисполненному негодования взгляду принцессы Ён Хи, она тоже заметила
заинтересованный взгляд принца Ука и теперь смотрела на Су в упор.
— Это и есть та самая Хэ Су? — громким шёпотом осведомилась принцесса Ён Хи, пока
восьмой принц о чём-то беседовал с подошедшем к нему министром, и дождавшись кивка
принцессы Ён Хвы, добавила: — Выглядит она довольно неплохо. Что ж, по крайней мере
вкус у неё точно есть, — с таким же громким шёпотом заключила она и ещё раз
оценивающе осмотрела Су с ног до головы, отчего той внезапно показалось, что её
только что смешали с грязью.
— Это, конечно же, было не розовое масло из китайских роз, но ничуть не хуже. Я бы
даже сказал, намного лучше какого-то там притирания для волос, — добавил он с
нескрываемой издёвкой, с немалым удовольствием ожидая дальнейшей реакции своей
собеседницы.
Су согласно закивала на его слова, всем своим видом показывая, что не верит ни
единому его слову, отчего третий принц потихоньку начинал злиться, при этом плохо
скрывая свою злость.
От подобных слов глаза принца Ван Ё опасно заблестели, словно у хищника, готового
вцепиться в глотку своей жертве. Отчего Хэ Су почтительно склонила голову и
поспешно отошла в сторону, ища взглядом Мён Хи и восьмого принца. Кажется, она
только что смачно потопталась по больной мозоли третьего принца. И если ей жизнь
дорога, то лучше всего спасаться бегством, пока взбешённый её словами Ван Ё не
переломал ей все позвонки. Что Су и сделала: проворно шмыгнула к стоявшей недалеко
от выхода Мён Хи и поспешно обхватила её руку, с невинной улыбкой
поинтересовавшись, хорошо ли она себя чувствует. Мён Хи посмотрела на неё с
некоторым недоумением, затем перевела взгляд на Ван Ё, который, похоже, всё ещё
стоял на прежнем месте, и со смущённой улыбкой ответила, что всё хорошо. Она
догадалась, что Су снова нажила себе неприятностей, однако упрекать её не стала,
так как была благодарна ей за то, что она вела себя достойно перед императором и
помогла восьмому принцу не потерять лицо в столь важный момент, ведь для него это
было очень важно.
— Его Величество искренне благодарит всех прибывших за богатые дары и просит занять
свои места за праздничным столом, — послышался громкий уверенный голос мужчины лет
тридцати, до боли напоминавшего профессора-культуролога из прошлой жизни Ким Хе
Ран. Вот так встреча. Так значит это ему она обязана тем нелепым знакомством с
четвёртым принцем Ван Со? Что ж, забавно-забавно. Похоже здесь он — приближённый
самого императора. Только вот кто он на самом деле и почему так похож на её
знакомого? Это был уже довольно интересный вопрос.
— Что, настолько соскучилась? — уже с азартом начал задавать вопросы Ван Со, сделав
уверенный шаг к собеседнице.
— Вы же ко мне больше не заглядываете, тогда почему я не могу навестить вас?
— вопросом на вопрос ответила она и невозмутимо улыбнулась.
— Тогда, что сейчас намерена сделать, когда наконец встретила меня?
— поинтересовался Со, слегка склонив голову на бок, и снова сделал небольшой шаг к
Хэ Су.
— Думаю, раз вы здесь… — задумчиво протянула она, из-под опущенных ресниц наблюдая
за нетерпеливо застывшим принцем, — было бы неплохо прогуляться с вами, раз вы тоже
здесь.
— У тебя соус остался на губах, — с довольной улыбкой проговорил он, указывая на
левый уголок своих губ.
— Здесь? — удивлённо переспросила Су и начала тереть левый уголок губ, решив, что
он говорит именно о нём.
— Да нет же, правый, — со смешливой улыбкой поправил принц Ван Со, осторожно
протянув к ней руку, и замер в нерешительности. Однако к его удивлению и немалой
радости, собеседница совершенно не отшатнулась от него. Она спокойно продолжала
стоять на месте, терпеливо ожидая, пока он сам не сотрёт соус с её лица. И это
придало четвёртому принцу уверенности. Он с необычайной осторожностью вытер
капельку соевого соуса, невольно ощущая, как щёки его возлюбленной начинают
обжигать его кожу своим внутренним жаром.
— Спасибо, принц Со, — со смущённой улыбкой проговорила Хэ Су, мягко накрыв его
застывшую на её щеке руку своею рукой.
И в этот момент Ван Со понял, что это его шанс. Он осторожно высвободил свою руку,
отведя её немного в сторону, а другую резко протянул к возлюбленной и, обхватив её
за талию, привлёк к себе. От неожиданности Су неуклюже врезалась в его грудь,
отчего у неё перехватило дыхание и руки внезапно ослабели. До недавних пор
пребывавший в её левой руке рисовый шарик неуклюже упал в траву и чудом не
развалился. Дыхание Су стало прерывистым. Взволнованное девичье сердце пустилось в
неистовую пляску, будто желая выпрыгнуть из груди. Лицо принца Со находилось
слишком близко от её лица. Настолько близко, что она даже чувствовала, как его
горячее дыхание обжигает её нежную кожу. И от этого становилось ещё жарче. Хэ Су
уже почти задыхалась, ощущая, как её тело внезапно ослабевает в руках
возлюбленного. Близость его полураскрытых губ сводила её с ума, а его потемневшие
изучающие глаза, смотревшие на неё сверху вниз, заставляли сердце биться быстрее.
Чувствуя, как ослабевают её ноги, Су попыталась опереться на сильные руки принца,
тем самым побуждая его к действию. Его правая рука скользнула по её затылку, а его
полураскрытые губы с жадностью впились в её. Су блаженно закрыла глаза, наслаждаясь
его требовательным поцелуем. Вот только она ничего не почувствовала. Жаждущие губы
четвёртого принца совершенно не имели никакого вкуса, хоть ей так хотелось узнать
его.
Продолжение следует…
Примечания:
Ли Бо (701 — 762/763 гг.) — китайский поэт времён династии Тан (618 — 907 гг.).
Известный как «бессмертный в поэзии», Ли Бо принадлежит к числу самых почитаемых
поэтов в истории китайской литературы и считается одним из крупнейших мировых
поэтов.
Техника сань-цай (三彩) — тип керамики, в котором для украшения используется три
цвета. Зародился и достиг своего наибольшего рассвета в период правления китайской
династии Тан (618 — 907 гг.).
Плюнуть себе в лицо — корейское образное выражение, означающее: пытаясь нанести
вред другому человеку, наоборот нанести ущерб себе.