МІНІСТЕРСТВО ОСВІТИ ТА НАУКИ УКРАЇНИ

НАЦІОНАЛЬНИЙ ПЕДАГОГІЧНИЙ УНІВЕРСИТЕТ

ІМЕНІ М. П. ДРАГОМАНОВА

КУЛЬТУРНІ ТА ЦИВІЛІЗАЦІЙНІ ЗВ'ЯЗКИ МІЖ ЄВРОПОЮ І

СХОДОМ: НАУКОВА КОНФЕРЕНЦІЯ ПАМ'ЯТІ ОМЕЛЯНА
ПРІЦАКА 17-18 БЕРЕЗНЯ 2022 Р.

КИЇВ 2022

1
 УДК 94 (4) 94 (5)

С 37

Друкується за ухвалою Вченої ради історико-філософського

факультету Національного педагогічного університету імені
М. П. Драгоманова (протокол № 8 від 23 лютого 2022 р.)

Культурні та цивілізаційні зв’язки між Європою та

Сходом. Матеріали міжнародної наукової
конференції присвяченої 103-річному ювілею з дня народження
Омеляна Пріцака/ Упорядник д. і. н. Я. В. Пилипчук. Київ:
Національний педагогічний університет імені М. П.
Драгоманова, 2022. (укр., рос., англ., тур., узб. мовами). 244 с.

Ця публікація постала як результат міжнародної наукової конференції Кульурні

та цивілізаційні зв’язки між Європою та Сходом, яка відбулась 17-18 березня
травня 2022 р. на історико-філософському факультеті Національного
педагогічного університету ім. М. П. Драгоманова. Матеріали конференції
містять дослідження українськими, тюркськими, північноамериканськими та
європейськими вченими історії Сходу.
Для науковців, викладачів, аспірантів та студентів.

УДК 94 (4): 94 (5)

С 37

Я. В. Пилипчук, 2022
Автори статей 2022

2
ЗМІСТ
3
ВСТУП
6
МУРЗАКЕТОВ А. ПОХОРОННО-ПОМИНАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ И ВЕРОВАНИЯ
УЗБЕКОВ КЫРГЫЗСТАНА (НА ОСНОВЕ ПОЛЕВЫХ МАТЕРИАЛОВ)
7
МАММАДОВА А. ТОПОГРАФИЯ КЛАДОВ КУФИЧЕСКИХ МОНЕТ Х В.
УКРАИНЫ И АЗЕРБАЙДЖАНА
12
АХУНДОВА Н. КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ ХАЛИФАТА ПРИ БУИДАХ
14
БАЙДАРОВ Е. ИЗ ИСТОРИИ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ
ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ И ПОДНЕБЕСНОЙ (НА ПРИМЕРЕ СВЯЗЕЙ
ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИХ ГОСУДАРСТВ И МИНСКОГО КИТАЯ)
17
ГЕЗАЛОВА Н., АМИРОВ Э. АРМЯНО-АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ КОНФЛИКТ
1905-1906 ГОДОВ НА СТРАНИЦАХ ГАЗЕТЫ «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС»
24
ГОКОВ О. Н. Д. ДОЛГОРУКОВ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА РУССКУЮ
ПОЛИТИКУ В ИРАНЕ
33
ГОРДЕЕВА Е. ЭВОЛЮЦИЯ КУЛЬТОВО-САКРАЛЬНЫХ МЕСТ
ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ В ЭПОХУ КАМНЯ И ПАЛЕОМЕТАЛЛА
40
ДЖАФАРОВ Ю. К ВОПРОСУ О КАНГАРАХ-ПЕЧЕНЕГАХ В
АЗЕРБАЙДЖАНЕ
44
ДЖУМАНИЯЗОВА Ф. ЗАКЛЮЧЕНИЕ О НАИБОЛЕЕ ВЕРОЯТНОЙ ДАТЕ И
МЕСТЕ РОЖДЕНИЯ АЛЬ-ФАРАБИ С УЧЕТОМ ИМЕЮЩИЕГОСЯ КРУГА
МНЕНИЙ В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ
ЛИТЕРАТУРЕ
49
ДОБРОЛЮБСКИЙ А. МЯТЕЖНЫЕ ЭМИРЫ «МАМАЕВОЙ ОРДЫ»
52
ЖДАНОВИЧ О. ВПЛИВ СХІДНИХ (ПЕРЕВАЖНО ІРАНСЬКИХ) ВІРОВЧЕНЬ
НА ФОРМУВАННЯ РИМСЬКОГО РЕЛІГІЙНОГО СВІТОГЛЯДУ В ПЕРІОД
ІМПЕРІЇ
57
ЗЕЛІНСЬКИЙ А. ЧОМУ БОЙОВИКИ ХЕЗБОЛИ СПАСУВАЛИ ПЕРЕД
ДРУЗЬКИМИ СЕЛЯНАМИ ? КОЛІЗІЯ ІНЦИДЕНТУ ВІД 6 СЕРПНЯ 2021
РОКУ
62
ЗУНУНОВА Г.КУЛЬТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ ПИЩЕВОГО СИМВОЛИЗМА
65
ИБРАХИМОВ Р. ТОШКЕНТ ВОҲАСИНИНГ ТОШ ДАВРИ АНТРОПОГЕН
ЎЗЛАШТИРИШ ОМИЛЛАРИ: ИҚЛИМ, ТАБИИЙ ЗАҲИРА ВА ХЎЖАЛИК
72
КАВКАЗЛЫ Г. СРЕДНЕВЕКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ «ФУТУХ АШ-ШАМ»
ЗАРИРИ
75
КУЗЕМБАЕВ Н. ГОРОД «АСТУР» В КИМЕКСКОМ КАГАНАТЕ: ПРОБЛЕМЫ
ДЕШИФРОВКИ НАЗВАНИЯ И ЛОКАЛИЗАЦИИ
78
KУЧКАРОВА З. ҚАДИМГИ ФАРҒОНА ШАҲАРСОЗЛИГИДА ИРРИГАЦИЯ
ОМИЛИ
80

3
МАЛИКОВ А. К ВОПРОСУ О ДВУХ РАЗЛИЧИТЕЛЬНЫХ ФУНКЦИЯХ
СОВРЕМЕННОЙ ИСЛАМСКЛЙ ФИЛОСОФИИ
84
МЕЛИКОВ Р. СРЕДНЕМИДИЙСКАЯ (АТРОПАТЕНСКАЯ) ОНОМАСТИКА
87
МЕЛЬНИК М. ТИТУЛАТУРА І СТАТУС ПЕЧЕНІЗЬКИХ ВОЛОДАРІВ
КЕГЕНА ТА ТИРАХА ЗА ДАНИМИ ВІЗАНТІЙСЬКИХ ПЕЧАТОК
92
МИШКИНЕНЕ Г. О РАЗНООБРАЗИИ ТЕКСТОВ В АРАБОГРАФИЧНЫХ
СЛАВЯНОЯЗЫЧНЫХ РУКОПИСЯХ ЛИТОВСКИХ ТАТАР НА ПРИМЕРЕ
ТЕКСТА «О ЧЕМ ГОВОРЯТ БУКВЫ АРАБСКОГО АЛФАВИТА»
95
МУСТАФАЕВ Ш. ГОРОД ТЕБРИЗ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII В. ПО
СВЕДЕНИЯМ ФРАНЦУЗСКИХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ
99
СУЛЕЙМАНОВ Н. СЕФЕВИДО-ШИБАНИДСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XVI ВЕКЕ
104
ОМАНОВ Ш. ҚОРАХОНИЙЛАР ДАВРИГА ОИД ФАРҒОНА ВА
ЕТТИСУВНИНГ ҚЎЛДА ЯСАЛГАН БЕЗАКЛИ СОПОЛЛАРНИНГ
ТАРҚАЛИШ АРЕАЛИ
107
ПИЛИПЧУК Я. ПЕРСЬКА ПОЕЗІЯ ХІ-ХІІІ СТ. ІСТОРІЯ ПЕРСЬКИХ
ІНТЕЛЕКТУАЛІВ
111
РАМАЗАНОВА Н. СТЕРЖНЕВАЯ ПОЗИЦИЯ УЗБЕКСИСТАНА В
ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКОМ РЕГИОНЕ
115
ДАМИНОВ А. ИНФОРМАЦИЯ О ЗЕМЛЕДЕЛИИ И ЗЕМЕЛЬНІХ
ОТНОШЕНИЯХ В ЗЕРАФШАНСКОМ ОАЗИСЕ ’’БОБУР-НОМА’’
117
РУБЕЛЬ В.А. «ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ПЕРСИДСКИХ ЦАРЕЙ» (СИЯР АЛЬ-
МУЛУК АЛЬ-ФУРС) О ПРИЧИНАХ ВОСТОЧНОГО ПОХОДА АЛЕКСАНДРА
ВЕЛИКОГО (АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО)
119
ТЕЙМУРОВА Г. РАННИЙ ЭТАП СТАНОВЛЕНИЯ ХРИСТИАНСКОГО
ГОСУДАРСТВА СРЕДИ МУСУЛЬМАНСКИХ ГОСУДАРСТВ В НАЧАЛЕ XIX
ВЕКА
123
ТУЛИБАЕВА Ж., ТУЛИБАЕВ Т. ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ
КАЗАХСТАНА В СОЧИНЕНИЯХ КОКАНДСКИХ АВТОРОВ XIX ВЕКА
132
УЛЬДЖАЕВА Ш. ИСТОРИЯ ДЖАХАНШАХА БАХАДУРА, ИЗВЕСТНОГО
ПОЛКОВОДЦА АМИРА ТИМУРА
135
ШВЕД В. РОЗВИТОК ВІДНОСИН ДЕРЖАВ-ЧЛЕНІВ РСАДПЗ З ІЗРАЇЛЕМ:
ПЕРЕДУМОВИ, СТАН ТА ПЕРСПЕКТИВИ
138
ЮКСЕЛЬ Г. ТРАНСФОРМАЦІЯ КРИМСЬКОТАТАРСЬКОГО
НАЦІОНАЛЬНОГО РУХУ У 2014-2022 РР.
143
BABAYAR G., ALMANOV K. BATI KÖKTÜRK KAĞANLIĞININ
USTRUŞANA’DAKİ YÖNETİMİ
150
GONCA TÜRK (GHONCHE GHOJOGHI) "EFTAL" DERGISINIM TASARIM VE
İLLÜSTRASYON AÇISINDAN INCELENMESI
157

4
HOLEŠČÁK M.KIPCHAK REFUGEES IN NORTHERN CAUCASUS
172
KORDOSIS S.THE KAZAKHS IN V. VATATZES ’ PERIEGETIKON (VOYAGES)
AND HIS 1732 MAP OF CENTRAL ASIA
175
KURBAN V. THE WAY FROM ODESSA TO İSTANBUL: VLADİMİR
JABOTİNSKY
178
IZADI PARSA M. CLASSIFICATION OF PUNISHMENTS AND ITS EXTENT IN
“ZAND I FREGARD I JUD DEW-DAD”
182
SANIKIDZE G. THE SOUTH CAUCASIAN CONFLICTS AND IRAN
204
OSMAN S., PIENARU N. AVATARS IN TATAR WORLD. THE DOBRUCAN
TATARS DURING SIXTEENTH CENTURY
205

5
 Вступ
Цього року ми святкуємо 103 роки з дня народження Омеляна Пріцака. Він є
одним з найвідоміших українців у світі. Його життя було присвячено науці. Омелян
Пріцак відомий світові як видатний тюрколог. Народився він 7 квітня 1919 р. у селі
Лука на Галичині. У 1936 р. майбутній вчений вступив на гуманітарний факультет
Львівського університету Яна-Казимира. У 1940 р. Омелян Пріцак став аспірантом
Інституту мовознавства АН УРСР. У 1941 р. він був призваний до радянської армії та
опинився під німецькою окупацією. У 40-х рр. ХХ ст. історик продовжив навчання у
Берлінському та Гетінгенському університеті. У 1948 р. Омелян Пріцак захистив
дисертацію по історії Караханідів. Узбекистан зайняв особливе місце у творчості
дослідника. У 40-х та 50-х рр. ХХ ст. він викладав у Гетінгенському та Гамбурзькому
університетах. У 60-х рр. ХХ ст. сходознавець переїхав до США. Омелян Пріцак
викладав в університеті Вашингтона та Гарвардському університеті. Історик став
нобелівським лауреатом з літератури. У 1970 р. сходознавець став членом
Американської академії мистецтв та наук. З проголошенням незалежності України
Омелян Пріцак взяв участь у науковому житті України. У 1993 р. він відновив
діяльність Інституту сходознавства. Тоді ж було відновлення видання журналу
Східний Світ. У 1998 р. започатковано вихід журнала Сходознавство. Хвороба
дружини у 1996 р. змусила Омеляна Пріцака повернутись до США. У 1997 та 1998 рр.
він кілька раз побував в Україні. Помер він 29 травня 2006 р. у Бостоні в США. Свою
наукову бібліотеку видатний український сходознавець заповів Україні. Зараз вона
зберігається в фондах меморіального кабінету Омеляна Пріцака в Києво-Могилянській
академії в Києві. Омелян Пріцак був автором багатьох яскравих праць в царині
тюркології. Також до зацікавлень вченого входили іраністика та скандинавістика.
Магнум опус автора було ’’Походження Русі’’. Окрім того, вийшли його книги
’’Хрозаро-єврейські документи Х ст.’’ ’’Коли і ким було написано Слово про Полк
Ігоревий’’. Омелян Пріцак є автором понад 904 наукової праці. Його пам’ять була
вшанована на кількох конференціях. Києво-Могилянська академія та Інститут
сходознавства ім. А. Кримського НАН України провели конференції пам’яті Омеляна
Пріцака. Як колишній науковий співробітник Інституту сходознавства ім. А.
Кримського НАН України я також хочу вшанувати його пам’ять. З цією метою на базі
історико-філософського факультету Національного педагогічного університету імені
М. П. Драгоманова ми проводимо міжнародну наукову конференцію.

6
 МУРЗАКЕТОВ А.

ПОХОРОННО-ПОМИНАЛЬНЫЕ ОБРЯДЫ
И ВЕРОВАНИЯ УЗБЕКОВ КЫРГЫЗСТАНА
(НА ОСНОВЕ ПОЛЕВЫХ МАТЕРИАЛОВ)

Исследование семейной обрядности всегда привлекало внимание этнографов. В

значимые традиции и обычаи в жизни человека входит обряд провожания покойника в
последний путь. Похоронно-поминальная обрядность является одним из
консервативных этнографических признаков, который включает в себя разнообразную
информацию о культах и верованиях народа. По этому поводу известный ученый Г. П.
Снесарев отмечал: «Погребальная обрядность менее всего подвержена модернизации
(как это показывает и практика наших дней); в силу этого именно этот комплекс
верований и обрядов донес до нашего времени самые стадиально различные
представления и культовые действия. В результате бывает довольно трудно
установить, какие моменты погребальной обрядности имеют местную древнюю
основу и какие принесены в Среднюю Азию с исламом» [7, с.107]. Эту же мысль
подтверждает и другой исследователь: «В обычаях и ритуалах жизненного цикла
казахов похоронно-поминальная обрядность наиболее консервативная, менее
подверженная инновациям. Данный аспект позволяет выявить в этих обрядах
архетипы, реликты древних культур, синкретизм разновременных культурных
элементов. Кроме того, реконструкция похоронно-поминальной обрядности выявляет
аксиологические параметры этнической картины мира» [5, с.324]. То же самое
относится и к похоронно-поминальной обрядности узбеков Кыргызстана. Узбеки
покойного называют улик, мурда, жасад, майит, казо килган адам, проводы умершего
проходят в полном виде по правилам исламской религии. Однако, надо отметить,
беспрекословно исполняя на основе правил исламской религии подытоживание жизни
человека, глубоко верующий простой узбек даже не задумывается о том, что древние
верования его предков еще не забыты и нашли свое место в его жизни.
Не зря в народе говорят: «Куда бы ни пошел – везде могила Мамая». Это связано
с тем, что виновник этих слов человек по имени Мамай хотел обмануть смерть. Решив
ее избежать, Мамай куда бы ни пошел, везде встречал людей, которые копали могилу,
у кого он бы ни спросил, все ему отвечали, что все эти могилы приготовлены для
Мамая [6, с.144-145]. Значит, никто не может избежать смерти, известно, что каждому
человеку на свете грозит одна смерть. Но как это свойственно людям, никто не желает
скорой смерти. Это показывают верования и обряды узбеков, связанные со смертью и
похоронами покойника, наблюдаются попытки не испытывать судьбу, соблюдение
правил безопасности жизни. Так, детям запрещают вечером или ночью стричь ногти,
лежать, подложив под голову обе руки. Эти действия оцениваются как пожелания
смерти своим родителям. А когда скалку и разделочную доску (уклок, жува) ставят
отвесно, то считается как пожелание смерти дедушке и бабушке. Из-за понимания как
сокращение жизни, пиалу с выпитым чаем не переворачивают на скатерти. Считается
также перешагивание через таз со стиркой (магзава) как действие по сокращению
жизни. Есть верование в то, что считающийся самой грязной вещью в доме веник если
будет поставлен вертикально, тоже будет пожеланием смерти, а человек, чистящий
зубы древесиной или прутьями метлы, рискует тем, что после смерти его живот
взбухнет. И у узбеков, и у кыргызов запрещали ставить два веника вместе, считалось,
что тогда случится две смерти сразу. Точно таким же присущим обоим народам
верованием можно считать то, что душу человека связывали со звездами. По
народному поверью, когда человек рождается, на небе зажигается его звезда, а когда
человек умирает, то его звезда тоже падает. Согласно таким верованиям, раньше у
кыргызов запрещалось считать звезды на небе, если их и считали, то не до сорока.
Детей пугали тем, что когда они произносят слово «сорок» («кырк»), его душа может
выйти из его рта со звуком «ы-ы-к». А у узбеков верили в то, что если увидеть
падающую звезду, то надо посмотреть на плодовое дерево во дворе и 3 раза сплюнуть,
и этим обрядом можно избежать смерти. Если человек умирает в понедельник

7
(душанба), то был обычай срубить самого его любимого дерева во дворе, чтобы за ним
не последовали другие смерти. Название этого дня недели было взято из иранского
языка и слово «ду» означало «два», поэтому видно, люди не хотели, чтобы было две
смерти, она не стала парным явлением. В число действий, которые запрещались,
входило и такое, когда человек зашивал дырки на своей надетой поверх одежде, это
казалось как предвестие беды. Хотя некоторыми исследователями это оценивается как
запрет для избежания случайного укола своего тела, более правильно будет считать,
что исконно это связано с тем, что умершего человека одевали в саван, который не
должен было развязаться. У узбеков сорок лет считается опасным возрастом, особенно
для мужчин, поэтому никогда не говорят, что человеку сорок лет, называя дату
тридцать девять или сорок один год.
Вой собаки тоже считается знаком пожелания смерти хозяину, поэтому такую
собаку прогоняют со двора киданием в нее камней. Надо сказать, что такое понимание
свойственно и кыргызам. Собаке приписывали способность охранять человека от всех
несчастий и бед, защищать своего хозяина и помогать ему. Ее считали всевидящей
(көзү ачык), поэтому вой собаки воспринимался киргизами как знак о наступающей
беде [3, с. 20]. По всей видимости, появлению такого мнения у обоих народов
способствовало то, что собаку считали животным с тонким чутьем, и верование в то,
что она предчувствует смерть раньше человека. Таким же плохим знаком считается
крик петуха в неподходящее время, например, в середине ночи, это оценивалось как
пожелание смерти хозяевам, и говорится, что такого петуха надо зарезать. Кыргызы
тоже рекомендуют у такого беспокойного петуха оторвать голову и выкинуть.
Напоминающие о смерти, гибели действия, слова или знаки воспринимаются
живыми людьми с заметным нежеланием. Например, если чешется переносица,
середина бровей, это воспринимался как знак скорой смерти какого-нибудь человека.
В миропонимании народа живут понятия правого и левого, их правые связаны с
живостью, а левые - со смертью, по сравнению с правым левые воспринимаются как
неверные привычки. Из такого же понимания если вдруг подушка на постели человека
окажется повернутой наоборот, невестка или дочь, застилавшие постель, услышат
ругань, потому что только покойнику под голову ложат подушку наоборот. Когда
гостю подают чай или еду, нельзя протянуть левой рукой; крепко соблюдающие
традиции люди могут и не взять чай, поданый левой рукой. А наливать из чайника или
ковшика наоборот, т.е. направляя руку не к себе, а от себя, совсем непростительная
вещь, потому что, когда обмывают покойника, воду наливают именно таким образом.
Именно из таких понятий запрещают сидеть, скрестив ноги: в таком случае ноги
находятся не в естественной позе, а в обратном положении. Сидящему таким образом
человеку (в основном молодежи) напоминают, что после смерти ноги человека могут
быть скрещены и потому запрещают это. Существует верование в то, что если у
покойника вдруг скрестятся ноги, когда его тело погребали в землю, тогда после него
будет много смертей (за ним уйдут семь людей). В этих верованиях нетрудно
усмотреть пережитки древних религиозных представлений, согласно которым
действия, по своему значению противоположные обычным, должны вызвать такой же
результат. Так, чтобы ускорить смерть – противоположность жизни – делали все
наоборот, т.е. если обычно одежду носят воротником вверх, то ее вешали воротником
вниз; если люди видят потник на лошади с лицевой стороны, то его бросали изнанкой
кверху. Как известно, у киргизов не положено ложиться головой к двери, но покойника
клали так специально, чтобы душа, покинув умирающего, могла немедленно выйти
через дверь [3, с. 67-68]. Можно предположить, что причина запрета сидеть, свесив
руки за что-то, в том что рука умершего также безжизненно висит без сил. Нельзя
стоять у изголовья спящего или умершего человека, это оценивается как желание
смерти, ведь у умершего человека стоят вокруг его головы. Для того, чтобы не
увеличивать число смертей, члены семьи умершего человека не ходят на поминки к
другим людям, говорят, что такой визит может повлиять на увеличение количества
других смертей. Не только человек в трауре, но и любой человек, возвращаясь с
поминок, не идет на другие поминки, исходя из суеверия. Это также оценивается как
будто бы смерть может повлечь за собой другую смерть. Считается плохим знаком,
если приснится умерший человек, особенно, если он уводит за собой. В таком случае

8
надо встать рано утром, помолиться за душу умершего человека, даже не говоря
никому из домашних, приготовить еду и позвав соседей, угостить их, то есть
попытаться умиротворить дух покойного.
У узбеков при жизни принято соблюдать меры предосторожности от смерти,
загробного мира: не ложат шелуху лука в огонь, потому что верят, если не соблюдать
такой запрет, то человек будет гореть в огне ада. В число запретных вещей, которые
нельзя ложить в огонь, входят волосы и ногти. Хотя ногти и волосы у саянских тюрков
тоже относятся к жизненноважным частям тела, у них состриженные ногти, как,
впрочем, и волосы, по обычаю, сжигаются на огне. Хакасы никогда не выбрасывают
вычесанные или состриженные волосы. Их собирают и в определенный день, на
новолуние, сжигают [4, с. 114]. Можно догадаться, что в основе таких запретов лежит
древнее верование в сохранение души, но у узбеков позднее, с принятием ислама,
появились и другие толкования этих явлений. Например, появилось новое
истолкование того, что если волосы положить в огонь, их запах может дойти до того
света, где умершие родственники владельца волос начинают плакать и думать, что их
родственник горит в аду. Также рекомендуется не сниматься на фото при жизни тем,
кто не хочет страдать и гореть в адовом огне. Такой запрет тоже связан с исламской
религией и основывается на том, что только богу дано право давать образ и лик
человеку. В хадисах сказано, что несчастье ждет того, кто будет изображать живое
существо. В день Последнего суда те, кого изобразил художник, сойдут с картин и
будут требовать, чтобы он отдал им душу. Но художник не сможет наделить свои
создания душой, поэтому ему суждено гореть в вечном пламени [10, с. 458]. Если это
вначале относилось только к живописи, некоторые это связали и с фотографированием.
Однако, само время уже показывает, что влияние таких пустых страхов уменьшается.
Общеизвестно верование в то, что покойники на том свете проходят через мост плахи
толщиной в волос. В связи с этим есть запрет на то, что при мытье в бане нельзя
намыливать стопу, чтобы не подскользнуться при переходе через этот волосяной
мостик. Из-за верования в то, что человек, выпивший воды, в которую попал паук,
покончит жизнь самоубийством через повешение, предлагают всегда закрывать посуду
с водой и едой. Детям запрещают плакать, обратившись лицом к небу, это понимается
как пожелание смерти собственной матери. Скорее этот запрет появился из-за того, что
бог воспринимается живущим на небе. Вечером нельзя жевать жвачку, потому что это
может быть воспринято как жевание мозгов умершего человека, возможно, это
появилось лишь ради целей воспитания. Вместе с предохранением от смерти можно
попутно сказать и о том, что иногда нужно и готовиться к ней: если при лепке
пельменей (чучвора) женщина их выстраивает красиво в один ряд, говорят, что на ее
поминках после смерти будет участвовать очень много людей.
Однако, как уже было сказано выше, никто не сможет избежать смерти. У
узбеков, как только человек умер, стараются сразу предать его тело земле. Так, если
утром человек отдал душу, послеполудни его хоронят, если вечером умер, наутро до
обеда можно предать земле. Вначале приступают к обряду первичного омовения,
чтобы он был в рядах чистых, милосердных рабов бога. Известно верование, что если
пьющему человеку дать выпить воды, которой обмывали покойника, тот бросит пить,
уже из этого видно отношение узбекского народа к алкоголю. Аналогичную веру к
целебности такой воды мы встречаем и у Г. П. Снесарева: «Особенно широко было
распространено в Хорезме использование в магических целях той воды, которая
оставалась в котле после завершения традиционного омовения умершего. Так, по
информациям, полученным в Ханки, люди, которые стремились обеспечить себе
долголетие, здоровье и обильное потомство, ждали обычно момента выноса
умершего из дома, чтобы воспользоваться этой водой для мытья лица и тела.
Согласно некоторым данным, то же совершали и бездетные женщины, желающие
избавиться от своего недостатка» [7, с. 125]. В обмывании участвуют близкие
родственники умершего человека, но есть и мера этой близости. Так, не допускают к
обмыванию умершей женщины ее невесток, говорят, что сноха может быть ябедницей.
В комнату, где лежит покойник, не допускают кошку, потому что считается, что кошка
ворует имон, т.е. милосердие, веру в бога. Если умирает долго и праведно живший
пожилой человек, которого все считали залогом благополучия в доме, вокруг его тела

9
три раза обводят скатертью для муки (супура), через это обеспечивается то, что
благополучие не исчезнет вместе с покойником, а останется в доме. Говорят еще, что
если есть часто болеющий человек в этом доме, то он тоже может обойти комнату с
покойником с супурой в руках, тогда излечится от своей болезни и будет долго жить.
Есть еще верование в то, что при выносе покойника из дома в последний путь на
кладбище хворый человек выйдет на улицу и 3 раза скажет: “Возьми мою болезнь”
(«Дардимни ол!»), покойник может унести хворь с собой, а больной излечится.
Считается, что особенно это действенно для людей, страдающих эпилепсией. Еще по
другому варианту, если ребенка с психическим расстройством (туталак) на руках
трижды перенести туда-сюда на пути похоронной процессии, то его болезнь якобы
отступит. Кроме того, одеяло, которым укрывали тело покойника, обладает целебными
свойствами: это якобы действенная сила по выздоровлению человека, у которого болит
спина.
После того, как человек покидает этот мир, его родственники в знак траура по
нему, одевают синие (т.е. черные) одежды. Обращается внимание на то, чтобы смерть
не повторилась, количество траурных одежд должно быть нечетным, например, три
или пять. Траур люди держат около одного года, не участвуют в свадьбах и
празднествах, самого разного рода развлечениях. В доме, где умер человек, три дня
подряд не выпускают дым, т.е. не готовят еду. О запрете на приготовление пищи в доме
покойного у таджиков отмечено: «Как вообще среди среднеазиатских мусульман,
здесь тоже в доме покойника не готовят пищи в течение трёх дней, пока не будет
произведено очищение дома. Как и в других местах, соседи, заботящиеся о похоронах,
заботятся также и о пище, приготовляя её у себя и принося в дом умершего уже
готовой, чтобы покормить оставшихся в живых» [2, с. 192]. То же самое происходит и
у узбеков. Но и в этом есть известные запреты: нельзя приносить такие блюда, как
пельмени с начинкой из травы (в весеннее время как начинку используют такие травы,
как щавель, клевер, мята и т.п.), манты или рулет с тыквой, яйца. Запрет именно на эти
блюда был связан с тем, чтобы не было подобных им явлений, смерть не зеленела как
чучвара с травой, не размножалась, как тыква через побеги, как яйца не увеличивалась
в своем количестве. Вышеназванные запреты действуют в течение 40 дней. В траурном
доме на протяжении определенного времени действуют запреты: в течение 3 дней не
стирают, после чего все платки родственников собирает одна девушка и выстирывает.
Для того, чтобы не было подряд смертей, в течение сорока дней при мытье посуды их
нельзя было сушить, класть друг на друга. Вдова, у которой умер муж, в течение сорока
дней не делает и шагу со двора на улицу. В течение этого времени каждый четверг в
дом приходят люди, читают молитву и уходят. Женщина, у которой умер муж,
обручальное кольцо должна надеть на средний палец, что является знаком вдовства.
Для узбекских женщин является нерушимым законом хадис пророка Мухаммеда: «Для
женщины, верящей в Аллаха и потусторонний мир, необязательно держать траур по
умершему человеку более трех дней. Однако, ради мужа она обязана держать траур
четыре месяца и десять дней» [8, с. 153]. В доме, где случилась смерть, в течение
сорока дней не колят дров. В комнате, где обмывали покойника, до его годовщины
нельзя во что-то громко ударять, стучать, слушать музыку. Если, готовя еду и наливая
масло в казан, помянуть добрым словом умерших, это считается праведным делом.
Когда пройдет время длительностью в один год, кончается траур и люди снимают с
себя темные одежды, после чего надевают светлые (белые) одежды.
Нельзя не упомянуть еще об одной традиции узбеков, которая заставляет
трепетать сердца. Если вдруг по тем или иным причинам невыходившая еще замуж
девушка вдруг уходит в иной мир, прежде чем вынести ее тело из дому ее приданое
развешивают как перед свадьбой, натягивают занавес, за ней ее подруги и снохи поют
свадебную песню «яр-яр», и только после этого несут ее на кладбище. Этот обычай
исполняется для того, чтобы не осталась девичья доля. Для информации скажем, что
зимой 2010 года жительница села Кашгар-Кишлак (Кара-Суйский район) в возрасте
двадцати четырех лет Масадикова Шахноза отравилась угарным газом от угля, ее
предали земле именно таким способом. Это является еще одним доказательством того,
что это обычай до сих пор живет. Не только когда девушка, но и не женившийся прежде
юноша умирает, в последний путь его провожают таким же способом.

10
 В хадисах сказано: «Чем садиться на могилу, лучше сесть на угли, чтобы одежда
сгорела до кожи» [9, с. 139]. На могилу нельзя ставить и камня, нельзя окружать ее
железной решеткой, это рассматривается как будто бы покойника посадили в тюрьму.
У кыргызов, по рассказам, в старину за оскорбление могилы полагалась смертная
казнь. На могилах умерших обязательно ставился какой-либо памятник или знак [1, с.
337]. Если узбеки часто именуют места, где похоронены умершие, словом «мазар», у
кыргызов мазаром именуются святые места, куда люди ходят в основном молиться.
«Успех проникновение ислама в новую тюркскую среду связан и с тем, что он признал
мазарами объекты языческого поклонения – деревья, камни, родники, горы.
Мусульманские святые-овлия заняли место прежних языческих духов. Ислам, впитав
местные верования, обеспечил себе жизнестойкость» [9, с. 96]. На кладбище
традиционно ходят только мужчины, женщинам разрешается пойти на могилу не в
день похорон, а на следующий день. Есть запрет женщине, у которой умер ребенок,
подходить к могиле, говорится, что если она пойдет, это будет приравнено к тому, что
она требует оплаты за свое грудное молоко. После выхода с кладбища всем
посетившим его предлагается чистка их обуви (пойафзол), через это вся прилипшая
дрянь (инс-жинс) якобы уйдет. Также, как и у кыргызов, у узбеков нельзя указывать на
могилу рукой. Хотя причину этого так и не могли объяснить, информаторы такой жест
разъяснили как попытку, указав пальцем на покойника, заставить его бранить и
запугивать.
Подытоживая, хочется сказать, ныне у узбеков традиции проводов умерших в
последний путь исполняются по условиям исламской религии, но в то же время они
сопровождаются незаметными древними обычаями и верованиями. В данной статье
мы не имеем возможности подробно рассматривать и анализировать похоронно-
поминальные ритуалы у узбеков Кыргызстана в целом. Хотим напомнить, что данная
проблема ждет своих исследователей и требует более глубокого и детального
изучения.

Литература:

1.Абрамзон С. М. Киргизы и их этногенетические и историко-культурные связи.

Фрунзе: Кыргызстан, 1990. 480 с.
2.Андреев М. С. Таджики долины Хуф / Под ред. Э. Кочумкуловой. Вып. I-II.
Переизд. Бишкек: ОсОО «Джем Кей Джи», 2020. 794 с.
3.Баялиева Т. Д. Доисламские верования и их пережитки у киргизов. Фрунзе:
Илим, 1972. 170 с.
4.Бутанаев В. Я. Будни и праздники тюрков Хонгорая. Абакан: ООО
«Журналист», 2014. 316 с.
5.Ерназаров Ж. Особенности погребально-поминальной обрядности казахов
Западного Казахстана / Обычаи и обряды казахов в прошлом и настоящем. Сборник
статей. Алматы:НИЦ «Fылым», 2001. 428 с.
6.Карасаев Х. Назидание: Сокровища киргизского языка. Фрунзе: Кыргызстан,
1982. (на кирг. языке) 368 с.
7.Снесарев Г. П. Реликты домусульманских верований и обрядов у узбеков
Хорезма. – М.: Наука, 1969. 336 с.
8.Табышалиева А. Вера в Туркестане (Очерк истории религий Средней Азии и
Казахстана). Бишкек, Коммерческо-издательская фирма «АЗ-МАК», 1993. 160 с.
9.Хадис: заветы Пророка Мухаммеда (САВ). Перевел с таджикского, узбекского
языков Мирзохалим Каримов. БИШКЕК: Бийиктик, 2008. (на кирг. языке) 156 с.

11
 МАММАДОВА А.

ТОПОГРАФИЯ КЛАДОВ КУФИЧЕСКИХ МОНЕТ Х В.

УКРАИНЫ И АЗЕРБАЙДЖАНА

Изучение нумизматических находок разных периодов, найденных на территории

Украины и Азербайджана способствует выявлению исторически единого монетного
обращения, истории и культуры. В статье предоставлена информация о монетах Х
века, найденных на территории междуречья Днепра и Десны, а также в различных
местностях Азербайджана. Такие находки являются одним из главных фактов по
истории международной торговли Халифата с Европой. Торговые пути местного и
общеевропейского значения, их роль в период складывания средневековых государств
Украины и Азербайджана выясняются благодаря изучению таких фактов.
Известный нумизмат-ученый, д.и.н., профессор Евгений Пахомов (1880 - 1965) был
первым исследователем монетных кладов и отдельных монет Омейадов и Аббасидов,
найденных в Азербайджане. Данные находки были включены в корпус (9 выпусков)
«Монетные клады Азербайджана и других республик, краев и областей Кавказа» (1926
- 1966).
Далее данная работа была продолжена его последователем – д.и.н., профессор Али
Раджабли, который ныне заведует отделом «Нумизматики и эпиграфики»
Национального Музея Истории Азербайджана Национальной Академии Наук
Азербайджана (далее НМИА НАНА). Благодаря труду работников данного отдела в
2019-м году был издан сборник «По следам монетных кладов».
Создание в VII в. новой теократической империи Арабского Халифата повлияло на
социально-экономическую и культурную жизнь стран и народов и ознаменовалось
коренными изменениями, в особенности сказанное проявилось в монетной чеканке и
денежном обращении.
Первые серебряные монеты – дирхемы с куфическими надписями, отражающими
основные исламские выражения были чеканены на монетном дворе Аран в 89-м году
хиджры (707-708). Название этого монетного двора отражало административную
территорию, а не город. Другим редким и уникальным фактом, отражающим название
территориальное название были дирхемы монетного двора Азербайджан 105 года
хиджры (723-724).
Дирхем, получивший статус мировой монеты способствовал международной связям
между отраслями афроазиатского мира и ведущим средством внутренней и внешней
торговли.
Необходимое для раннесреднековой экономики арабское серебро пользовалось
большим спросом у населения Азербайджана и Украины. Благодаря стоимости
дирхемы были доступны почти всем слоям населения и распространялись на землях
Восточной Европы.
Благодаря изучению топографии монет, найденных на территории междуречья Днепра
и Десны А.Фомин, приходит к выводу: «Южные районы этой области рано вошли в
состав молодого государственного объединения и были экономически развиты…
названный регион занимал ключевое положение в распространении арабского серебра
на север через Поднепровье» [3, с. 75]. Значительное количество находок кладов
куфических монет Х – начала XI в., найденные на этой территории свидетельствует о
попадании арабских монет в Европу, т.е. перемещении его с юга на север. Этот
монетный поток отразился на характере выпадения кладов.
На географию кладов оказывало влияние интенсивность поступления монетного
серебра, скорость его перемещения, что зависело от удобства торговых путей и
экономического развития тех земель, через которые они проходили.
Изучение монетных кладов VII – X вв. веков, состоящих из халифатских монет,
найденных на территории Азербайджана (Гянджа, Барда, Товуз, Агдам, Мингечаур,
Масаллы и др.; 2, с. 87, 88, 90, 94, 95) подтверждает торговлю между мусульманскими
и христианскими странами. Одна из основных магистралей этой торговли проходил
через Азербайджан.

12
Среди куфических монет таких кладов наряду с дирхемами Омейадов, также
присутствуют дирхемы Аббасидов и династий, входящих в состав империи Аббасидов
– Тахиридов, Бувейхидов, Саманидов, Хамданидов, Веджихидов Омана, Саффаридов
Персии, Табаристана, Зияридов, Алидов, амиров Андарабе, Ихшинидов и др. Такие
клады дают сотни лет, между первой и последней монетой.
Последние факты примеси сасанидских и куфических серебряных монет найдены в
Джалилабадском (2003-й год, NF 52703 - 52727), Ленкоранском (2009-й год, NF 54474
– 54485) районах Азербайджанской Республики и ныне хранятся в Нумизматическом
Фонде НМИА.
Также на территории Азербайджана найдены клады медных фельсов данного периода,
чеканенные на местных монетных дворах, свидетельствующие о внутренней
розничной торговле. Такие фельсы чеканились в городах-монетных дворах
Азербайджана – ал-Йазидиййа (Шамахы), Барда, а также с названиями
территориальных областей (Аран, Азербайджан, Арминиййа). Последний такой клад,
найденный в селе Товла района Габала Азербайджанской Республики передан в 2021-
м году в Нумизматический Фонд НМИА.
В Закавказье, как и на всем мусульманском Востоке монета всегда принималась счетом
на экземпляры, а не как весовой товар, исключением являлся период XI – XIII вв. Но
данное заключение, не относится к монетным кладам Украины.
В результате исследований А.Фомина, выяснено, что «клады сосредоточивались то в
конечных пунктах торговых магистралей, то выпадали равномерно вдоль всего пути
на небольшом удалении. Много кладов находят на стыках торговых путей, где
караванам приходилось замедлять движение и останавливаться. Часто монеты оседали
не в самих центрах, а непосредственно рядом с ними. Основная масса куфическая
монета шла в Подосенье Дона и Северного Донца. Недалеко от впадения Сейма в
Десну, на некотором удалении от центральной магистрали был найден клад Х века» [3,
с. 77].
Прослеживание дальшейшего пути монетного потока, т.е. продвижение на запад по
Десне, наблюдается раздвоением на несколько рукавов – первый – поворачивал на
север к Сновску, второй – минуя Чернигов, направлялся в сторону Киева, откуда
монеты могли распространятся по Днепру. Три клада, состоящие из нескольких тысяч
дирхемов были обнаружены в Киеве.
Благодаря еще одной торговой дороге по реке Белоуса на Любеч, путь из Чернигова на
Днепр сокращался и торговые караваны легко миновали таможенные заставы
столичного города. Первый из кладов был обнаружен из самого Любеча, а один из села
Рудки на Белоусе.
Основываясь на исторические сведения рубежа первой-второй четверти XI в. Фомин
А. приходит к выводу: «Мстислав Тмутараканский проводил политику по горячим
следам прошлого, с расчетом на вчерашний день. Владея Черниговым и Тмутараканью,
он держал в своих руках все нити связей с Востоком и Кавказом. Он сохранил за собой
Чернигов, а значит, и возможность самостоятельного выхода на днепровский торговый
путь». Далее отмечены пять кладов монет Х в. из Гнездова и еще пять кладов из
пространства между верховьями рек Снов и Ваблей.
Среди находок привлекают внимание находки десятка древнерусских серебряников и
медных фельсов Саманидов [3, с. 79]. Также были зарегистрованы клады арабского
серебра в Киеве, Любече, Гнездове, Новгороде [3, с. 80].
В Нумизматическом и Особом фондах НМИА хранятся нижеследующие монеты
Саджидов:
1. Мухаммед ибн Абу Садж (889 - 901). Барда, 285 = 898, серебро, дирхем;
2. Йусуф ибн Абу Садж (901 - 919). Ардабиль, 293 = 905-906, золото, динар;
3. Йусуф ибн Абу Садж (901 - 919). Арминиййа, 300 = 912-913, золото, динар.
4. Муфлих ал-Йусуфи (929 - 934). Ардабиль, 320 = 932, серебро, дирхем;
5. Дейсам ибн Ибрагим (932 - 957). Азербайджан, 341 = 952, серебро, дирхем.
В Нумизматическом фонде НМИА хранятся также монеты нижеследующих
правителей Саларидов:
Ахмед ибн Али (?). ал-Мухаммадиййа, 311 = 923, серебро, дирхем;
Вахсудан ибн Мухаммед (957 - 960). Барда, 349 = 960, серебро, дирхем;

13
Ибрагим ибн Марзбан (? - 983) и Джастан ибн Марзбан. 347 = 958, серебро, дирхем;
Ибрагим ибн Марзбан (960 - 981). Ардабиль, 355 = 965 – 966, серебро, дирхем;
Нух и Вахсудан (? - 989). Ардабиль, 355 = 965, серебро, дирхем.
Вахсудан ибн Салар (?). Барда, 358 = 968 – 969, серебро, дирхем;
Также в данном фонде хранится уникальный дирхем (3,7 г), чеканенный в
кратковременное правление Раввадида - Абул Хиджы Мухаммеда (983 - 988).
Топография находок восточных монет выявляет нижеследующие итоги:
- данные факты являются одним из главных источников по истории международной
торговли Халифата с Европой;
- изучение региональных особенностей сосредоточения кладов позволяет пометить
торговые пути местного и общеевропейского значения, понять их роль в период
складывания государственности Украины и Азербайджана.
Города Азербайджана, торговля и торговые пути периода Арабского Халифата были
расширенно исследованы в книге академика Зии Буниятова «Азербайджан в VII – IX
вв.» [1]. Основываясь на средневековые источники, литературу, археологические
факты выяснена торговая дорога к северу. Она начиналась со столицы Халифата
города Багдада и проходила через Занджан и Ардабиль а далее через кавказские города
доходила до хазаров, булгаров и буртасов. Город Ардабиль был соединяющим центром
и начальной точкой измерения расстояния в Южном Азербайджане, а в Северном
Азербайджане таким городом был Барда.

Список использованной литературы:

1.Буниятов З.М. Азербайджан в VII – IX вв. Баку: Азгосизд., 1989, с. 141 – 162
(на азерб.яз.)
2. По следам монетных кладов. Составитель: Али Раджабли. Баку: Ecoprint, 2019
(на азерб.яз.)
3. Фомин А.В. Топография кладов куфических монет Х в. междуречья Днепра и
Десны // Чернигов и его округа в IX – XIII вв. Киев: Наукова Думка, 1988, с. 74 - 80

АХУНДОВА Н.

КОНФЕССИОНАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ ХАЛИФАТА ПРИ БУИДАХ

По мнению И.М.Фильштинского, «Буиды ввели на подвластных им

землях традиционные шиитские праздники. Именно при их содействии произошла
систематизация и формализация шиитской теологии, до этого носившей несколько
расплывчатый и, скорее, эмоциональный характер. Их шиизм, несомненно, был в
какой-то мере проявлением иранского национализма, что нашло выражение в их
вымышленной генеалогии, якобы восходящей к Сасанидам, и введении традиционного
древнеиранского титула ”шаханшаха”».[ 11,с.162]
Буиды были шиитами зейдитского толка. Их, как и других дейлемитов,
обратили в ислам зейдитские миссионеры. Заняв Багдад, где они стали эмирами ал-
умара, то есть вссильными временщиками и хозяевами Арабского халифата, шииты-
Буиды весьма толерантно относились к суннитам-Аббасидам. Одновременно они
постарались сохранить в глазах мусульманского мира, в первую очередь, суннитского,
что именно халифы – религиозные главы мусульман. Это было важно и необходимо
для придания легитимности военно-политической власти Буидов. По этой причине
решение создателя конфедеративного Эмирата Буидов и его первого верховного
сюзерена - ‘Имад ад-Даула Абу-л-Хасана ‘Али (932-949) – о формальном признании
главенства халифа возымело значительное влияние на ход последующих событий.
Как и ранее, до Буидов, имя халифа-суннита продолжали чеканить на монете и
первым упоминать в хутбе в мечетях, а вторым - имя буидского эмира-шиита. Более
того, Буиды выделяли средства для распределения среди нуждающихся. При этом не
делили их на суннитов и шиитов. Причём эта щедрость не ограничивалась
мусульманами, она распространялась также на зиммиев. Оказывали помощь евреям в

14
строительстве синагог и христианам в возведении монастырей и храмов. В связи с этим
А.Мец отмечает: «Больше всего поражает в мусульманской империи [Арабском
халифате] огромное количество чиновников-немусульман».[ 8,с.69 ] Так, первый эмир
ал-умара Багдада Му’изз ад-Даула Абу-л-Хусайн Ахмад (945-967) имел в столице
Халифата писаря-христианина. А когда вазир второго эмира ал-умара Багдада 'Изз ад-
Даула Абу-Мансура Бахтийара (967-978) - аш-Ширази (966-968) - в 967 году
отправился в Багдад, то своим заместителем в Ширазе оставил христианина. Одним
из вазиров третьего эмира ал-умара Багдада 'Адуд ад-Даула Абу-Шуджа’ Фана-
Хосрова (978-983) в 979 году был христианин Наср ибн Харун. При этом вазире
местные христиане получили разрешение Буида заново отстроить церкви и монастыри
и материально поддерживать своих нуждающихся единоверцев.[ 5,XI, с.225 ]
Что касается шиизма, которому следовали Буиды, то свою основу он получил в
наследство от му'тазилитов. В X веке ещё не существовало собственно шиитского
богословия, и шиитский правитель 'Адуд ад-Даула Фана-Хосров, например, следовал
воззрениям му'тазилитов. Но когда Му'изз ад-Даула Ахмад в 962 году разукрасил
мечеть Багдада широко распространёнными среди шиитов проклятиями, и они в
течение одной ночи были соскоблены, то его мудрый и многолетний вазир ал-
Мухаллаби (950-963) посоветовал в новых надписях предать поношению только
одного Му'авийу I Омейада (661-680), а другие имена опустить.
. Первой шиитской династией, вмешавшейся в религиозную жизнь
Багдада, были владетели ал-Джазиры и Сирии Хамданиды (905-1004), которые, тем не
менее, ничем не притесняли Аббасидов. По-иному дело обернулось, когда хозяевами
Багдада стали дейлемиты. Тогда Му'изз .ад-Даула Ахмад в 946 году лишил престола
халифа ал-Мустакфи (944-946). Одна из причин такого поступка Буида заключалась в
том, что этот Аббасид заточил в тюрьму главу местных шиитов. В 960 году, при том
же Буиде, шииты закрыли свои мечети для суннитов. В 962 году Му'изз ад-Даула
Ахмад распорядился начертать на стенах этой мечети шиитские надписи, которые,
однако, ночью стёрли неизвестные. На следующий год, 10 мухаррама, он ввёл
празднование 'Ашуры - главного праздника шиитов, дня торжественного плача по
имаму Хусайну. В этот день базары были закрыты, мясники не производили забоя
скота, содержатели харчевен не готовили пищу, из цистерн выпускали воду, на улицах
выставляли кувшины с прохладной водой, накрыв их войлочными одеялами. По
улицам ходили женщины с распущенными волосами, с лицами, выпачканными сажей,
и в разодранных одеждах, разцарапывая свои лица и оплакивая имама Хусайна.
Совершались также паломничества в Кербелу. Как отметили современники «В этот
день простой люд не любил употреблять чистую посуду и домашнюю утварь». [5,XI,
с.234; 3,XIV, с.150]
18 зу-л-хиджжа 963 года в Багдаде было официально установлено празднование
«Дня пруда Хумм», на берегу которого, согласно преданию, Пророк Мухаммад
провозгласил 'Али своим наследником. Этот праздник требовал соблюдения всех
ритуалов, обычных для выражения радости и ликования: разбивали шатры,
вывешивали ковры, выставляли напоказ драгоценности, а ночью под звуки труб и
грохот барабанов перед зданием полицейского управления зажигали костёр; поутру
закалывали верблюдов и совершали паломничества к могилам курайшитов. [ 6,с.256 ]
Большое значение для быстрого роста влияния шиизма в X веке имел то факт,
что лишь тогда были определены обе великие святыни шиитов в Месопотамии –
Неджеф и Кербела. До того времени не было точно установлено, где похоронен первый
из 12 шиитских имамов и четвёртый «праведный» халиф 'Али. Так, ещё в 944 году
арабский историк Х века ал-Мас'уди пишет: «Одни ищут его могилу в мечети Куфы,
другие - там же, но во дворце, иные - близ могилы Фатимы в Медине, по мнению же
других, верблюд с гробом ‘Али заблудился, и прах 'Али покоится где-то в области
племени ат-Тайи»[6, с.258 ] Шиит Хамданид Абу-л-Хайджа’ ‘Абдаллах (905-929)
отметил (шаххара) место в Мешхед-‘Али, почитаемое за могилу 'Али, сооружением
большого мавзолея - купола, покоящегося на квадратном строении с колоннами,
который имел по двери с каждой стороны. Вазир седьмого эмира ал-умара Багдада
Султан ад-Даула Абу-Шуджа’ (1012-1021) - Ибн Сахлан (102-1017), -будучи больным,

15
дал обет: если он выздоровеет, то возведён стену вокруг этой гробницы, что и
исполнил. [ 7, II, с.208 ].
Первым из правителей возле могилы 'Али был похоронен Буид 'Адуд ад-Даула
Фана-Хосров, сначала погребённый в Дар ал-Мульк в Багдаде. Он же соорудил
памятник на могиле имама Хусайна в Кербеле, которая в 850 году, по приказу халифа
ал-Мутаваккила, была сровнена с землей, перепахана и засеяна.
В 1009 году вазир Буидов в Рее распорядился, чтобы после смерти его тело было
доставлено в Кербелу. Сын его запросил у главы Алидов, может ли он приобрести
турбу для своего отца возле места погребения Имама Хусайна за 500 динаров, на что
ему сообщили, что Алид не берёт денег с того, кто ищет прибежища по соседству со
своим предком, и он может получить место даром. Внутреннее устройство святыни в
Кербеле впервые было описано арабским путешественником XIV века Ибн
Баттутой.[9, с.128 ]. Что же касается более раннего периода, то имеется только
известие, что саркофаг был накрыт покровом и перед ним горели свечи.
Благочестивые побуждения заставили, в конце концов, другого повелителя из
Буидов выстроить мечеть над могилой восьмого шиитского Имама ар-Ризы, близ Туса,
- это была красивейшая мечеть из тех, что в ту пору можно было увидеть в Хорасане.
В связи с периодом Буидов отметим, что при них происходили столкновения
шиитов с суннитами. Дошло до того, что эмир ал-умара Багдада Му’изз ад- Даула
Ахмад в 963 году распорядился закрыть все рынки в день Ашуры - в знак траура по
Хусайну ибн ‘Али. Он запретил продавать в этот день даже приготовленную пищу. На
рынках установили траурные шатры, шииты вышли на улицы Багдада, стеная и
истязая себя.[3,XIV , с.232 ]. Это было впервые, однако, подобные выступления в
Багдаде продолжались на протяжении многих лет.
Буиды были умеренными шиитами, Тем не менее, при их поддержке именно
шииты выдвигались на руководящие должности. А власть ортодоксальных суннитов
сохранялась только в Испании, в некоторых областях Аравийского полуострова и на
востоке мусульманского мира - в Газневидском султанате. Шиитские государства
враждовали друг с другом. Карматы воевали с Фатимидами, Фатимиды – с
Хамданидами, Хамданиды – с Буидами; не остались в стороне от междоусобиц
Саманиды. Эти межгосударственные столкновения на религиозной почве внесли
раскол в ряды мусульман и ослабили мир ислама.
К.Э.Босворт отмечает, что «Знаменитые персидские “царские зерцала”,
например Кай Ка’уса и Низам ал-Мулька, особо подчёркивают значение тюркских
отрядов как опоры деспотической власти правителей. Они также отражают атмосферу
суннитской реакции на предшествовавшие режимы дейлемитов и арабов-шиитов,
противопоставляя религиозную ортодоксальность тюрок шиизму дейлемитов и
западных персов».[ 1,с.8 ].
Хотя Буиды покровительствовали шиитам, тем не менее сохранили за халифом
авторитет духовного главы ислама. Однако, они ввели на подвластных им землях
традиционные шиитские праздники. При их содействии произошла систематизация и
формализация шиитской теологии. Поэтому, как замечает К.Э.Босворт, «Шиизм
Буидов был, вероятно, проявлением иранского национализма, направленного против
арабов. В этой связи следует отметить тот факт, что они постарались сочинить для себя
солидную генеалогию, восходящую к Сасанидам, а также тот факт, что они ввели в
Иране древний царский титул шаханшах».[ 2,с.139-140 ]
Тем не менее парадоксально, но остаётся непреложным историческим фактом,
что шииты-Буиды не уничтожили суннитский Арабский халифат и самих Аббасидов.
Более того, они проявляли враждебность к политическим противникам Аббасидов –
шиитским халифам Фатимидам. Поэтому стало возможным, чтобы халиф ал-Ка’им
(1031-1075) при Буиде Джалал ад-Даула Ширзиле (1025-1044) опубликовал символ
веры, который был торжественно обнародован в Багдаде и подписан богословами,
«дабы ведать можно было, кто же неверующий». Это был первый документ такого
рода, имевший официальное значение. Его публикация обозначила завершение эпохи
становления теологии. [ 10, с.110; 4,XVI, с.116 ]
Буиды были чужды религиозного фанатизма. Так, при дворе ‘Адуд ад-Даула
Фана-Хосрова одинаковым покровительством пользовались учёные и поэты,

16
философы всех направлений. В 979 году его вазиром стал христианин Наср ибн-Харун,
который воздвигал и восстанавливал церкви и монастыри своих единоверцев.
Таким образом, если ранее шииты и сталкивались с многочисленным
притеснениями, не могли реализовать свои религиозные и политические цели, то с
приходом к власти в Багдад новых правителей-Буидов, ситуация переменилась в их
пользу. В лице Буидов шиит ы нашли себе союзников и поддержку, возможность
самовыражения в общественно-политической жизни Ирака. Завоевав власть в
суннитском халифате Аббасидов, Буиды взяли алидов под свою опеку, нашли в их лице
опору своему правлению. Кроме того, и не мусульмане не сталкивались с какой-либо
нетерпимостью, власть имела с их общинами налаженные связи и даже давала им
должности при дворе.

Литература

1.Босворт К.Э. Мусульманские династии. М.1971

2. Босворт К.Э. Нашествие варваров: появление тюрок в мусульманском мире-
«Мусульманский мир 950-1150» М.1981
3. ибн ал-Джаузи. ал-Мутазам фи-тарих ал-умам ва-л-мулюк. Бейрут.1992
4.Захаби Абу Абдулла. Тарих ал-ислам.Бейрут 1987
5. ибн ад-Касир. Бидайя ва-н-нихайя фи-т-тарих. Бейрут,1977
6.ал-Масуди.ат-Танбих ва-л ашраф.Лейден, 1967
7.ибн Мискавейх. Таджаруб ал-умам .Каир 1914-1915
8. Мец А. Мусульманский ренессанс. М.1973
9. цит. по Милославский Г. Ибн Батута. М.1974
10. абу Талиб ан-Натиг.Китаб ал-ифада .Бейрут ,1987
11. Фильштинский И.М. История арабов и халифата. М.2001

БАЙДАРОВ Е.

ИЗ ИСТОРИИ ДИПЛОМАТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

И ПОДНЕБЕСНОЙ
(НА ПРИМЕРЕ СВЯЗЕЙ ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКИХ ГОСУДАРСТВ И
МИНСКОГО КИТАЯ)

В январе 2022 года исполнилось тридцать лет с момента установления

дипломатических отношений между странами Центральной Азии и Китайской
Народной Республикой (1992). В условиях, когда страны Центральной Азии
продолжают свою многовекторную внешнюю политику, в частности, уделяя важное
значение сотрудничеству с КНР, определенный интерес представляет, как
Поднебесная в различные исторические промежутки времени сама проявляла интерес
к центральноазиатскому региону. Одним из таких интересных периодов являются
взаимоотношения Минского Китая (1368-1644) с государствами, существовавшими на
территории современной Центральной Азии в XIV-XV столетия (Моголистан,
государство Тимуридов, Казахское ханство). Тот период известен как период
кратковременного возрождения Великого Шелкового пути после монгольских
завоеваний и налаживания политических, экономических и культурных
взаимодействий.
С самого начала возникновения династии Мин, их императоры интересовались
и стремились поддерживать дипломатические отношения не только с государствами,
находившимися к западу от Поднебесной, но и в Южной (Непал) и Юго-Западной Азии
(Сирия, страны Персидского залива). При этом следует отметить, что дипломатические
отношения Минского Китая со странами Центральной Азии велись на основе
стратегии превосходства, которая считалась традиционной для внешней политики
Китая еще со времен правления династии Тан.
Одним из примеров дипломатических отношений Центральной Азии и
Поднебесной в обозначенный исторический период ярко иллюстрирующей внешнюю
политику государств Центральной Азии эпохи средневековья может быть история

17
империи Амира Темура (Тамерлана) (1336-1405) и его наследников. Как известно,
после построения своей империи Амир Темур добился установления дипломатических
связей с правителями почти всех крупных и известных государств того времени. Он
отправлял как своих послов, так и принимал посольства, отправленные иностранными
правителями к нему в Самарканд. В частности, выдающийся узбекский философ и
историк, академик Иброхим Муминов (1908-1974) в своей брошюре «Роль и место
Амира Тимура в истории Средней Азии в свете данных письменных источников» писал
об этом так:
«Завладев всеми основными трассами международной, так называемой
«шелковой» дороги, идущей из европейских стран в Индию и Китай и обратно через
Среднюю Азию, Тимур предпринимает меры по обеспечению безопасности караванов
на этом пути и уделяет исключительное внимание всестороннему развитию торговых
отношений между Востоком и Западом. В этом вопросе Тимур проявляет себя как
дипломат, развивает бурную деятельность в установлении и укреплении
экономических связей с Византией, Венецией, Генуей, Испанией, Францией, иначе
говоря, с наиболее развитыми в то время европейскими государствами. Это
подтверждают и <…> письма французского и английского королей. Ни различие
языка, религии, нации не помешали Тимуру первым использовать эти весьма важные
акции в деле установления и укрепления как дипломатических, так и торговых
отношений с названными странами Европы» [1, с. 30].
В контексте же примера «цивилизационного диалога» центральноазиатского
региона в тот период со своим восточным соседом, могут быть дипломатические
отношения Тимура и Тимуридов с китайской династией Мин в XIV-XV веках. Так,
известная казахская исследовательница-синолог Клара Хафизова одной из первых
обратила внимание ученых-историков и востоковедов к анализу писем Тимура ко
двору китайского императора [2]. Благодаря изучению китайских источников ей
удалось показать дипломатические отношения между государством Тимура и Минской
династией. Согласно китайским источникам Тимур 8 раз отправлял своих послов в
столицу Минской империи – Пекин (Ханбалык). В частности, Амир Темур в своем
письме китайскому императору Тай-цзу подчеркивал, что «между караван-сараями
открыты дороги, уничтожены грабители, теперь торговцы и путешественники могут
чувствовать себя спокойно» [3, с. 559].
Ценными материалами об отношениях Центральной Азии и Китая в тот период
являются также сведения о приемах посольств Тимура и Тимуридов в Минской
империи [4, с. 205-211], а также анализ писем минских императоров наследникам
Тимура – Шахруху (1409-1447) и – Улугбеку (1447-1449) [4, с. 215-216]. Таким
образом, Амир Темур и Тимуриды приветствовали все попытки установления и
развития, взаимовыгодных торгово-экономических и культурных связей с другими
народами и странами, хорошо понимая, что только расширение международных
торговых отношений способствует экономическому развитию государства в целом [5,
с. 321].
Следует отметить, что в китайских исторических сочинениях описаниям
западных от Китая стран (Сиюй) всегда отводилось достаточное место. В
обозначенный исторический период времени определенный интерес представляют
путевые записки и дневники путешествий средневековых китайских дипломатов и
путешественников по Центральной Азии (Фу Ань, Чэнь Чэн и др.). В них можно найти
достаточно интересных сведений о исторической ситуации в регионе, городах
Центральной Азии, культуре и традициях, географии и природе, флоре и фауне и т.д.
Так, в период правления первого императора династии Мин Тай-цзу (太祖,
1368-1398), Центральную Азию с дипломатической миссией в 1395 г. посетил Фу Ань.
В этой «командировке» китайского дипломата в Самарканд ко двору Амира Темура
(Тамерлана), он сопровождал посла «Железного хромца», возвращавшегося с
выполненной миссией из Китая домой (отправлено в 1394 г.). Например, в сочинении
«Мин хуэй яо» («Сводное обозрение династии Мин») мы можем прочитать, что «Из
всех стран Западного края самой крупной к югу от Цунлина (китайское название гор,
с Запада ограничивающих Восточный Туркестан – Е.Б.) является Самаэрхань
(Самарканд)» [6, с. 17]. Пройдя долгий путь от современных районов Синьцзяна,
18
пустыни Гоби и городов Семиречья посольство, включавшее в себя кроме посла еще
1500 человек, благополучно прибыло в Самарканд.
Приняв посла и ознакомившись с посланием минского императора, в котором
тот назвал Амира Тимура своим «вассалом», центральноазиатский правитель и
полководец незадолго до этого разгромивший Золотую орду в битве на Тереке (апрель
1395 г.) был в ярости. Гнев вызванный таким обращением к нему привел к задержанию
Фу Аня и всего посольства (как оказалось впоследствии, на двенадцать лет). Чтоб
показать «гостям» свою обширную империю (которая через несколько лет еще больше
расширится) он отправил их в многолетнее турне «от Самарканда до Исфахана». «В
ходе этой экскурсии они достигли Таолосы (Таврида, или Тебриз), затем посетили
Исыбухань (Исфахан), а оттуда направились в Шиласы (Шираз). На обратном пути они
побывали в Хэйлу (Герате) и других городах. Всего они проехали более 10 000 ли и
вернулись в Самарканд только через шесть лет» [7, с. 134]. Несмотря на то, что в 1396
г., минский двор, обеспокоенный судьбой своих посланников, направил второе
посольство, Фу Ань и те из его спутников, которые были еще живы, согласно Мин
ши («Истории династии Мин»), вернулись домой только в 1407 г., спустя два года
после смерти Амира Темура (1405).
Этому предшествовала нормализация отношений между минским Китаем и
государством Тимуридов. Преемник Тамерлана его внук Халиль-Султан (1405-1409)
возвращая минское посольство на родину был заинтересован в установлении
дипломатических отношений с новым минским императором Чэн-цзу (成祖). Поэтому
вместе с возвращающимися китайскими подданными, ко двору императора он
отправляет и своего посла с подношениями местного производства. В свою очередь,
император, щедро вознаградив послов за подарки, направляет в Самарканд в 1408 году
ответное посольство с выражением соболезнования по поводу смерти «правителя
мира», как называли Тамерлана его современники. Возглавить посольство вновь было
доверено Фу Аню. Вот что говорится об этом в «Мин ши сань Сиюй и»: «Повелено
было [Фу] Аню передать их правителю узорчатые шелка, и отправиться [в Самарканд]
вместе с [его] данническим посольством» [8, с. 47].
В 1408-1409 гг. в результате войны между Халил-Султаном и сыном Тамерлана
Шахрухом (1409-1447) и последующего переноса столицы в Хорасан – г. Герат,
минское посольство вынуждено было проследовать туда, где и была любезно принята
в начале 1409 года. Об этом сообщается в таком источнике как «Матла' ас-са'дайн ва
маджма' ал-бахрайн» («Место восхода двух созвездий и слияния двух морей») Камал
ад-Дин 'Абд ал-Раззак Самарканди, из которого мы узнаем, что китайские послы,
которые прибыли ко двору Шахруха от имени китайского императора с подарками и
передали слова соболезнования по случаю смерти его отца. По сообщению Камал ад-
Дина 'Абд ал-Раззака Самарканди, Шахрух «оказал всяческую милость им и разрешил
возвратиться» [9, с. 128-129]. Таким образом, в 1409 году Фу Ань и его
сопровождающие возвратились обратно в Поднебесную. Здесь следует отметить, что
согласно китайским источникам Фу Ань провел в Центральной Азии в общей
сложности двадцать лет своей интересной на исторические события жизни, побывав в
странах региона с дипломатическими миссиями 6 раз.
Что касается дипломатической миссии в Центральную Азию и посещения
государства Тимуридов другого известного китайского дипломата и путешественника,
Чэнь Чэна, то о них мы можем узнать из его сочинений, дошедших до наших дней.
Чэнь Чэну принадлежит важная роль в установлении контактов с «государствами»
Центральной Азии в период правления минского императора Чэн-цзу, известного
больше по названию годов его правления - Юнлэ (永樂, 1403-1424). В октябре 1413 г.
Чэн-цзу поручил Чэнь Чэну вместе с чиновником Ли Сянем «эскортировать по дороге
домой послов из Герата, Самарканда, Шираза, Андекана (Андижана), Андхоя,
Турфана, Караходжо, Лукчака и Кашгара, которые ранее прибыли в минскую столицу
Нанкин с дарами — конями, львами и леопардами» [10, с. 245-249]. Отправившись в
путь в феврале 1414 г. через Сучжоу в западном Китае и везя с собой различные дары,
посольство в конце октября 1414 г. достигла Герата. Посетив семнадцать «государств»
— Герат, Самарканд, Андхой, Бадахшан, Термет (Термез), Шахрухию, Ташкент,
Бухару, Сайрам, Тараз, Кеш, Янгикенд, Бешбалык, Караходжо, Лукчак, Турфан,
19
Яньцзэ и Хами, посольство Чэнь Чэна благополучно вернулось в Китай 30 ноября 1415
г.
По возвращении в Поднебесную Чэнь Чэн представил минскому двору свои
путевые записи «Сиюй синчэн цзи» («Путевые записки, или Дневник путешествия на
Запад») и отчет о виденных им местах, содержавший сведения о топографии, местных
продуктах и обычаях известный как - «Сиюй фаньго чжи» («Описание государств
Западного края»). Данные сочинения расцениваются учеными, во-первых, как
важнейшие средневековые китайские источники по положению в Центральной Азии в
ранний период династии Мин; во-вторых, отчеты Чэнь Чэна впоследствии были
использованы при составлении официальных «правдивых записей» (ши лу) минского
периода, минских императорских географических сочинений «Хуань юй тун чжи» и
«Да Мин и тун чжи», а также раздела об иностранных государствах истории династии
Мин — «Мин ши» [10].
Сиюй синчэн цзи» («Путевые записки, или Дневник путешествия на Запад») и
«Сиюй фаньго чжи» («Описание государств Западного края») интересны прежде всего
тем, что в них Чэнь Чэн рассказывает о посещенных им городах современного
Казахстана и Узбекистана (Тараз, Сайрам, Ташкент, Самарканд, Шахрисабз, Бухара,
Термез). Путевые же записки Чэнь Чэна (Сиюй синчэн цзи) в первую очередь интересен
как дорожник, в котором он день за днем записывал весь его путь от Китая в Герат. В
этих записках Чэнь Чэн очень скупо и протокольно фиксирует самые необходимые
сведения о пройденном за день расстоянии, где были стоянки, через какие реки
переправлялись, кого и что они видели на своем долгом пути.
Так, в 6-м месяце 1414 г. китайское посольство под руководством Чэнь Чэна
достигло Тараза (Янъи). В «Сиюй фаньго чжи» узнаем, что: «Янъи-чэн расположен к
востоку от Сайлань-чэн (Сайрам – Е.Б.) в 360 ли (китайская мера длины, равная
примерно 0,5 км – Е.Б.). Город находится среди беспорядочно расположенных гор, с
востока есть большой горный ручей, с запада протекает река длиной в несколько сот
ли, много городских руин. <…> [Во времена] древних племен [сюда] попеременно
вторгались враги. Народу не было спокойствия. Остались жуны-воины, несколько сот
человек охранять этот одинокий (изолированный) город. Вот и все!» [11, с. 139-140].
После Тараза путешественники прибыли в Сайрам (Сайлань-чэн).
Расположившийся на караванной магистрали город был как бы перекрестком на
Великом Шёлковом пути. Караваны, следовавшие из Тараза обязательно
останавливались в «Испиджабе и шли далее до Шаша (Ташкент) в глубь
Мавераннахра» [12, с. 3-4]. При Чингиз-хане Сайрам был разрушен и до начала эпохи
Мин оставался заброшенным. Это позволило Чэнь Чэну усомниться в стратегическом
значении Сайрама. В «Сиюй синчэн цзи» мы читаем: «6-й месяц. 29-е число. Ясная
погода, с утра движемся на запад, прошли равнину, примерно через 70 ли, в местечке
Хабусу расположились лагерем. Вождь из Сайлань (Сайрам) прислал навстречу людей,
по северной дороге дошли до места соединения, прожили [здесь] один день. 7-й месяц
(июль). 2-е число. Ясная погода, с утра движемся на запад, прошли примерно 50 с
лишним ли, проехали г. Сайлань, к западу [от него], в местечке у воды расположили
лагерь, прожили два дня» [13, с. 156].
В «Сиюй фаньго чжи» узнаем, что: «Сайлань находится к востоку от Дашигань
(Ташкента), на западе, до Самаэркань (Самарканда) 1030 ли. Город в окружности 2-3
ли, со всех сторон равнина, не стратегический пункт, жилье [расположено] плотно,
множество пышных деревьев, окружен водой...» [11, c. 138-139]. Далее, в начале июля
1414 г. китайское посольство достигло Ташкента. В Сиюй фаньго чжи не так уж много
сведений о Ташкенте: «Дашигань (Ташкент) находится к западу от Сайлань (Сайрама),
до Самаэркань (Самарканда) — свыше 700 ли, город в окружности — 2 ли, расположен
на равнине, со всех сторон холмы, много садов, густые деревья, текут длинные реки.
Земля благоприятна для земляных культур, плотно заселена…» [11, c. 144].
От Ташкента Чэн Чэн и его спутники продолжили путь в Шахрухию
(Шалухайя), оттуда посольство проследовало в район Бухары. В Сиюй фаньго
чжи содержится небольшое описание этого места: «Бухуаэр (Бухара) расположена к
западу от Самаэркань (Самарканд) в 700 с лишним ли. Город в окружности свыше
10 ли, находится на равнине. Люди богатые, [жильё] плотное, улицы города

20
оживлённые, дворов бесчисленно (10 тысяч). Земля снизу влажная, климат мягкий.
Зима не влияет на влагу и сушу, пригодна для пяти основных продовольственных
культур, тутовника, конопли (лён). Зимой питаются сырыми овощами, говядиной,
бараниной, рыбой, [едят] лебедей, кур, зайцев (кроликов), всё имеется» [11, c. 144].
Дальнейший путь посольства пролегал через Шираз / Шиласы (село Шираз
было основано Тимуром в конце XIV века и названо в честь крупного иранского города
Шираз – Е.Б.) и наконец оно прибыло в Самарканд: «Самаэркань находится на северо-
востоке от Хале (Герата) <…> Рельеф местности прекрасный, земля жирная,
плодородная. Горный поток течёт на север, к востоку от города примыкает равнина, на
которой он построен, протяжённость с востока на запад — более 10 ли, с юга на север
5–6 ли. С шести сторон открытые ворота. Сухой глубокий ров создаёт препятствие на
северной стороне, побочная (второстепенная?) крепость — на северо-западе от
главного города государства. Край величественный. В пределах города жилья много.
На всех улицах города вдоль и поперёк торговые ряды. С юга и запада много
иностранных гостей собирается здесь, товаров множество, обычно все варвары
прибывают, обмениваются товаром местного производства [своим]… Люди —
изящные, искусные мастера, [имеют] много способностей, производят золото, серебро,
медь, сталь, войлок, ворсистый ковёр. Много разновидностей [деревьев]: белые тополя,
ива, персики, абрикосы, груша, слива, виноград. Краснозём пригоден для пяти
основных продовольственных культур» [11, c. 136].
От Самарканда Чэн Чэн и его спутники в августе 1414 г. достигли Хэши
(Шахрисабза). В Сиюй фаньго чжи Чэнь Чэн сообщает, что: «Хэши (Шахрисабз)
находится на юго-западе от Самаэркань (Самарканда), приблизительно в 260 ли, город
расположен среди деревьев, в окружности более 10 ли, со всех сторон большие
заливные поля, недалеко к юго-западу — горы. <…> Говорят, в прежние времена город
был построен верховным правителем Темуром. В центре было несколько десятков
высоких дворцов, грандиозных по масштабу, просторных, с замечательно
вознёсшимися крытыми галереями. В парадных залах по углам колонны из белого
камня, похожего на яшму, [и] высотой в несколько чи (традиционная китайская мера
длины, около 30 см – Е.Б.). Стены были украшены золотом и яшмой, окна украшены
глазурью. К сожалению, всё разрушено» [11, с. 139]. Действительно, в начале XV века
ко времени путешествия Чэнь Чэна, Шахрисабз (Кеш) был уже основательно
разрушен.
В середине 8 месяца (август) посольство дошло «… до берега реки. Река
называется Аму <…> [На] восточном берегу есть город, называется Далими (Термез).
На берегу реки расположились лагерем, прожили два дня, переправились» [11, с. 137].
Из Сиюй фаньго чжи мы можем узнать, что: «Далими (Термез) находится на юго-
западе от Самаэркань (Самарканда), до Хале (Герата) более 2 тысяч ли. Город
расположен на восточном берегу реки Аму-хэ, вода течёт меж отвесных скал, река
сравнительно широкая, на лодках с трудом переправились, прошли опасные и
неприступные [места], используя выгоды пересечённой местности. Жителей в городе
и за пределами несколько сот семей, домашняя живность плодилась, в водах реки
много рыбы. До старого города идти более 10 ли, земли к востоку от реки подвластны
Самаэркань, на западе от реки, говорят, в тростниковых рощах здесь разводили львов»
[11, с. 137].
Следующая остановка была сделана в Балхе (Балахэй). Древний город был
разрушен во время вторжения Чингисхана, но в период правления Тимуридов быстро
возродился и вновь стал одним из важных пунктов Великого Шёлкового пути. Из Балха
посольство направилось в Аньдухуай (Андхой) и далее в Хале (Герат), однако в
середине сентября 1414 года Чэнь Чэн и его спутники были вынуждены полмесяца
прожить в месте под названием Чэчэнту, дожидаясь возвращения Шахруха из военного
похода [13, с. 160].
27 октября 1414 г. посольство наконец, достигло столицы Тимуридов – Герата
(Хале). Описывая город Чэн Чэн отмечает, что в городе имеются многочисленные
постройки, большое количество странствующих студентов и просто проезжающих
через город людей, что для столичного мегаполиса и одного из крупных городов
Среднего Востока было неудивительно. Герат в то время являлся крупнейшим

21
торговым, ремесленным и культурным центром региона, имевший связи с Индией,
Китаем, Русью и другими странами. В этот период город и его пригороды
застраиваются великолепными мечетями, дворцами, часть которых сохранилась до
наших дней.
Герат замыкает список городов-государств Центральной и Юго-Западной Азии,
которые посетил и описал Чэнь Чэн. Как мы видим, использованные в данном
материале китайские исторические сочинения содержат довольно много интересных
фактов, представляющие историческую и культурную ценность для исследователей
средневековой истории Центральной Азии и ее городов.
Стоит отметить, что Чэнь Чэн (1365–1457) в общей сложности 7 раз побывал в
Центральной Азии. Если первое состоялось в 1396 году по указанию императора Тай-
цзу и было связано с выяснением, что случилось с посольством 1395 года во главе с Фу
Анем, то последнее произошло в 1420 году, когда император Чэн-цзу поручил Чэнь
Чэню возглавить очередное посольство в Центральную Азию. Однако впоследствии
дипломатические миссии уже не были так популяры в китайской историографии. В
связи с этим, сочинения Чэнь Чэна долгое время оставались единственной
информацией о центрально-азиатском регионе, которой пользовались и официальные,
и частные лица.
Согласно анализу, как китайских, так и тимуридских источников в
рассматриваемый период, Наталья Каримова и Жулдыз Тулибаева приходят к
выводу, что дипломатические и торговые отношения между Китаем и Центральной
Азией развивались в данный исторический период достаточно интенсивно [14, с. 77].
В тоже время, исследования Нурлана Кенжеахмета [15, 16] и Бакыта Еженхана [17]
показывают, что в XV-XVI вв. дипломатические отношения с династией Мин
установило и Казахское ханство, которая по сути, с самого начала своего
существования сделала акцент на установление дипломатических отношений со всеми
своими соседями по всему периметру Казахской степи.
Таким образом, «арабески истории» конца XIV- начала XV вв. свидетельствуют
о том, что после продолжительного периода «затишья» Минский Китай вернул
Центральную Азию в «объектив» внешней политики Поднебесной, стимулировав
новый «виток» межгосударственного и межкультурного взаимодействия с народами
центральноазиатского региона. Современный интерес Пекина к странам Центральной
Азии также показывает, что Поднебесная всегда проявляла такой интерес, который от
активной фазы переходил к пассивному состоянию. Например, в результате
драматических процессов как на территории современной Центральной Азии, так и в
Китае на протяжении 150 лет (с 1840 по 1990 гг.) народы-соседи фактически не
контактировали и не взаимодействовали между собой. В этот период, нам было
навязано восприятие китайцев и Китая как нечто враждебного и чуждого. Такова была
драматическая история, в которой смешалась геополитика, конкуренция больших
империй и неоднократный масштабный передел мира в период XIX-XX веков. Период
большого идеологического шора, когда переиначенная евангельская фраза по
отношению к тем «кто не с нами, тот против нас» (которая с успехом применяется и
сегодня) привела к забвению многих страниц истории, которая отражается и на
современных отношениях (ксенофобия, синофобия и т.д.).
Естественно, что соседство стран региона с региональной державой со
статусом почти «мировой» вызывает повышенной интерес к ним и у самих граждан,
населяющих их. И это вполне объяснимо, поскольку современные достижения Китая
вызывают восхищение и уважение. К тому же дружественные отношения стран
Центральной Азии с Поднебесной, набирают в настоящее время новые обороты и еще
большую жизненную силу. Поэтому тридцатилетие установления дипломатических
отношений между странами Центральной Азии и КНР расширяет горизонты
взаимодействия, укрепляет дружбу между народами Центральной Азии и
Поднебесной, что дает нам право с уверенностью ожидать успехи на пути к общему
процветанию.
Поэтому реализация совместных исследований, как например («История
развития дружеских отношений между Китаем и Казахстаном» / «中国—哈萨克斯坦
友好关系发展史», «История развития дружеских отношений между Китаем и
22
Таджикистаном» / «中国—塔吉克斯坦友好关系发展史», «Истории развития
дружеских отношений между Китаем и Кыргызстаном» / 中吉友好關係發展史 и
«Истории развития дружеских отношений между Китаем и Узбекистаном» / «中国—
乌兹别克斯坦友好关系发展史») в рамках проекта «История развития дружеских
отношений между Китаем и странами, расположенными вдоль Шелкового пути» (中国
与丝绸之路沿线国家友好关系史丛书), подготовленные и готовящиеся к изданию
Академией общественных наук провинции Ганьсу с одной стороны и научно-
исследовательских центров стран Центральной Азии с другой, позволяют продвигать
Китай и страны Центральной Азии, к достижению общего исторического
понимания поставленных перед ними целей и задач. Это тем более важно,
поскольку изучение данных исторических процессов невозможна без детального
анализа предшествующих исторических событий.

Список литературы:

1. Муминов И. Роль и место Амира Тимура в истории Средней Азии в свете

данных письменных источников. Ташкент: Фан, 1968.
2. Хафизова К.Ш. Послание Тимура 1395 г. в Китай // Общество и государство
в Китае. ХХ науч. конференция. Тезисы докладов. Ч. 2. М.: Наука, 1989. С. 126–129.
3. Ван Чжилай. Чжунъя шиган (Тезисы по истории Центральной Азии). Чанша:
Издательство «Образование провинции Хунань», 1986.
4. Хафизова К. Диалог цивилизаций на Шелковом пути (исторические сюжеты).
Астана: Ғылым баспасы, 2015.
5. Ходжаев А. Великий Шелковый путь: связи и судьбы. Ташкент: Навруз, 2018.
6. Извлечения из «Мин хуэй яо» // Китайские документы и материалы по
истории Восточного Туркестана, Средней Азии и Казахстана XIV-XIX вв. Алматы:
Гылым, 1994.
7. Бретшнейдер Э.В. Азия и Европа в эпоху средневековья: сравнительные
исследования источников по географии и истории Центральной и Западной Азии XIII–
XVII веков. Санкт-Петербург: Своё издательство, 2018.
8. Извлечения из «Мин ши сань Сиюй и» // Китайские документы и материалы
по истории Восточного Туркестана, Средней Азии и Казахстана XIV-XIX вв. Алматы:
Гылым, 1994.
9. 'Абд ар-Раззак Самарканди. Матла' ас-са'дайн ва маджма' ал-бахрайн. Лахор.
1933.
10. Кроль Ю.Л. «Си юй фань го чжи» в переводе Б. И. Панкратова // Страны и
народы Востока. Выпуск XXIX. СПб.: Центр «Петербургское Востоковедение», 1998.
С. 245-247.
11. Извлечения из «Сиюй фаньго чжи» // Материалы по истории Казахстана и
Центральной Азии / Вып. 1. Составитель и отв. ред. Ж.М. Тулибаева. 2-е изд., исправ.
Астана: Изд-во ГУ Национального центра археографии и источниковедения, 2011.
12. Байтанаев Б.А. Древний Испиджаб. Шымкент-Алматы, 2003.
13. Извлечения из «Сиюй синчэн цзи» // Материалы по истории Казахстана и
Центральной Азии / Вып. 1. Астана: Изд-во ГУ Национального центра археографии и
источниковедения, 2011.
14. Каримова Н.Э., Тулибаева Ж.М. Китайские и тимуридские источники о
взаимоотношениях Китая и Центральной Азии в конце XIV - первой четверти XV в. //
Вопросы истории. 2019. № 7. С. 64-79.
15. Кенжеахмет Н. Керей мен Жәнібек хандар Мин Шилу (Мин патшалығының
нақты хроникалық жазбалары) деректемелерінде // Қазақ хандығы – Мәңгілік ел
идеясы: тарихи тағдыры мен тағылымы: Халықаралық ғылыми-тәжірибелік
конференция матеиалдары. – Шымкент, 2015.
16. Kenzheakhmet N. The Tūqmāq (Golden Horde), the Qazaq Khanate, the Shībānid
Dynasty, Rūm (Ottoman Empire), and Moghūlistan in the XIV-XVI Centuries: from Original
Sources. Almaty: Eurasian Research Institute, 2019.

23
 17. Еженханұлы Б. Қазақ елі туралы алғашқы қазақ ұғымдары // Казахстан и
Восточный Туркестан в системе взаимодействия восточной и западной цивилизаций
на Великом Шелковом пути: Материалы междунар. науч. конф., памяти К.Т. Талипова
(г. Алматы, 26 ноября 2010) / Отв. ред.: А.К. Муминов, Р.У. Каримова. Алматы: Мир,
2012.

ГЕЗАЛОВА Н., АМИРОВ Э.

АРМЯНО-АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ КОНФЛИКТ 1905-1906 ГОДОВ НА

СТРАНИЦАХ ГАЗЕТЫ «НЬЮ-ЙОРК ТАЙМС»

Межэтнические конфликты – одна из самых острых проблем современного

мира. Локализованные вначале как внутриполитические, этнополитические
конфликты по мере развития часто приобретают международно-политический
характер. Устрашающие масштабы уже существующих и грядущих гуманитарных
катастроф, связанных с этнополитическими конфликтами, ведут к необходимости
роста сознательного к ним отношения, к поиску, изучению и консолидации всех сил,
которые были бы способны остановить этот разрушительный процесс, в том числе на
страницах периодической печати.
В 1905-1906 гг. на Южном Кавказе произошли события, которые получили
название «армяно-татарских» (азербайджанских тюрков в Российской империи назы-
вали кавказскими или азербайджанскими татарами) столкновений, или «армяно-
татарской» резни. Основными источниками при изучении данной проблемы наряду с
архивными документами, материалами официального делопроизводства (указы,
отчёты, доклады), воспоминаниями очевидцев событий занимают материалы
периодической печати. Газеты являются незаменимым источником научной
информации. Для исторических исследований газеты часто используются в качестве
дополнительного источника информации, который обеспечивает понимание исто-
рического контекста прошедших событий. Газетная периодика является наиболее
значимым источником для реконструкции событий 1905-1906 гг. на Южном Кавказе.
В данной статье мы постарались проследить события 1905-1906 гг. на Южном
Кавказе в освещении газеты «Нью-Йорк Таймс»1. С начала XIX века лидирующее
положение на газетном фронте, по количеству издательств, тиражей и огромному
штату корреспондентов, работавших по всему миру, занимали Соединенные Штаты
Америки. Значение этой газеты в исследуемый период, было гораздо больше, чем в
настоящее время, ввиду отсутствия в то время радио, телевидения и интернета.
Издание «Нью-Йорк таймс» было выбрано в качестве источника по ряду причин. Во-
первых, оно относится к числу наиболее многотиражных ежедневных газет США и
мира. Во-вторых, «Нью-Йорк таймс» всегда уделяло большое внимание событиям,
происходившим не только в стране, но и далеко за ее пределами. Поэтому на страницах
газет можно найти много информации о событиях 1905-1906 гг. на Южном Кавказе. С
момента своего зарождения и вплоть до настоящего времени эта газета была и остается
одним из ключевых источников информации и формирования общественного мнения в
США и в мире.
Итак, с 1 января 1905 г. по 31 декабря 1906 г. в газете «Нью-Йорк таймс» было
опубликовано большое число материалов, в которых сообщения об армяно-азербай-
джанском конфликте упоминалась хотя бы один раз в различных контекстах. Самое
большое число упоминаний об этих событиях в американских газетах приходится на
сентябрь 1905 года. Это объясняется прибытием наместника Кавказа И. И. Воронцов-

1
18 сентября 1851 года Генри Раймонд (1820–1869 гг.) основал газету «The New York
Times» («Нью-Йорк таймс»).
24
Дашкова2 в Баку, резким увеличением спроса на американскую нефть в связи с
пожарами в Бакинской губернии, а также в целом активизации обсуждений, по-
свящённом восстановлению нефтяной промышленности в Бакинской губернии.
Отметим также, что публикуемые новости в газете «Нью-Йорк таймс» дублировали
многие европейские издательства, сама газета также публиковала материалы из
европейских газет.
В материалах американской газеты «Нью-Йорк таймс», репортажи о событиях
на Южном Кавказе, подавались скупым телеграфным стилем, или ограничивались
публикацией нарративов очевидцев. К примеру, один из них повествует о положении
британских подданных в ходе событий в 1905 г. в Баку. Пытаясь приблизить читателей
к пониманию сути этих событий, газета публиковала также аналитические материалы,
например, очерк о нефтяных месторождениях в Бакинской губернии, или о российском
правлении на Южном Кавказе и т.д. Новости об армяно-азербайджанском (или, в
терминологии той эпохи, «армяно-татарском») конфликте редко размещались на
первой полосе, однако упоминания об этих событиях встречались почти во всех
публицистических материалах (заметки, репортажи, статьи, очерки) газеты. В «Нью-
Йорк таймс», статьи нередко сопровождались несколькими «кричащими»,
интригующими читателя заголовками, набранными отличными от основного текста
шрифтами.
В начале ХХ столетия Российская империя вступила в полосу затяжного
социально-политического кризиса, сопровождавшегося мощным подъемом рабочего и
крестьянского движения, активизацией оппозиционных и революционных партий,
усилением национальных движений на окраинах. Все эти признаки проявлялись на
фоне ослабления власти и нараставшего в обществе убеждения в ее несостоятельности.
Власть оказалась совершенно неподготовленной к кризисным процессам и явлениям,
что проявилось, в частности, во время межэтнического конфликта на Южном Кавказе
в 1905–1906 гг.3 Так, в условиях продолжающейся войны с Японией (1904-1905) и
начавшейся в 1905 г. революции, власть столкнулись с ещё одной проблемой: с
февраля практически во всех населённых пунктах Южного Кавказа, где проживали
азербайджанские тюрки и армяне, начались кровавые столкновения. В одном только
городе Баку трижды – в феврале, августе и октябре 1905 г., произошли кровавые
столкновения, унесшие жизни тысяч людей. Массовые беспорядки происходили также
на территории Эриванской и Елизаветпольской губерний. По подсчетам Тадеуша
Свентоховского, было разрушено 158 азербайджанских и 128 армянских поселений и
погибло по разным оценкам от 3000 до 10000 человек. 4 В Бакинской, Елизавет-
польской, Эриванской губерниях было объявлено военное положение, в Нахичевань и
Шушу были отправлены карательные экспедиции для прекращения межнациональной
резни. Таким образом, армяно-азербайджанский конфликт 1905-1906 гг. выявил не
только серьезные проблемы в национальной политике империи, но и вскрыл недостатки в
управлении краем, слабость местной администрации, отсутствие у нее гибкости, твердости,
своевременного реагирования на первые симптомы межнациональных противоречий.5
После завоевания Северного Азербайджана6 Российская империя начала
целенаправленную христианизацию новозавоеванных территорий. В целом, в своей

2
Воронцов-Дашков Илларион Иванович (1837-1916), граф, генерал-майор свиты,
командир лейб-гвардии Гусарского полка, позднее генерал от кавалерии, генерал-
адъютант, министр двора (1881-1897), наместник на Кавказе (1905-1915).
3
Джаббаров Ф.Р. Власти Российской империи и армяно-азербайджанский
конфликт// Вестник Санкт-Петербургского университета. История. 2017. Т. 62. Вып. 3.
(449–462). с.450
4
Tadeusz Swietochowski. Russia and Azerbaijan: A Borderland in Transition. New York:
Columbia University Press, 2004. p.41.
5
Джаббаров Ф. Армянский экстремизм на Южном Кавказе: вторая половина XIX-
начало ХХ вв. с.358.
6
Заключенные по результатам двух русско-иранских войн (1804-1813 гг. и 1826-1828
гг.) Гюлистанский и Туркманчайский договора окончательно разделили
азербайджанские земли на две части. Именно после этого раздела возникли понятия
25
кавказской политике российское правительство преследовало ряд важных
внешнеполитических целей: создание стратегического плацдарма на границах с
Каджарским государством и Османской империей; превращение Южного Кавказа в
надежную военную базу для дальнейшего вторжения на запад и юг; обеспечение
контроля над побережьем Каспийского моря и его акваторией, а также пролегающими
по этой территории торговыми путями с юга на север и с запада на восток и т.д.
Поскольку большая часть христианского населения Грузии была с точки зрения
некоторых кругов российского правительства, не вполне надежным союзником,
считалось целесообразным массовое переселение в регион христиан-армян. Россий-
ское правительство исходило из того, что армяне, более чем иные этнические группы,
будут нуждаться в защите как переселенцы, а потому преисполнятся чувством бла-
годарности и станут надежными подданными. В результате было организовано
массовое переселение армян из Каджарского Ирана и Османской империи. Пере-
селенных из Каджарского Ирана и Османского государства армян на территорию
Южного Кавказа, размещали в основном в регионах, где преобладающие население
составляли азербайджанские тюрки. Процесс переселения армян растянулся на целый
век и пережил новые этапы в результате русско-иранских (1804-1813 и 1826-1828) и
русско-турецких войн (1828-1829, 1853-1856 и 1877-1878).7 Переселение отрицательно
повлияло на демографическую ситуацию Южного Кавказа, обусловив серьезные
изменения в этнополитической карте региона, и, прежде всего, Северного
Азербайджана.
Немаловажным признаком, характеризующим отношение российской власти к
азербайджанцам-мусульманам, является искажённое в официальной трактовке этни-
ческое название народа. На долгие годы в официальных документах, периодической
печати за ними утвердились названия «татары», «закавказские татары»,
«адербейджанские татары», «персы», а порой, исходя из конфессиональной при-
надлежности, – «мусульмане». Самоназвание же народа – «тюрки», «азербайджанские
тюрки» и языка – «тюркский», «азербайджанско-тюркский» полностью
игнорировалось.8
Российское правительство разместило армян на плодородных землях
азербайджанских тюрков, предоставив им особые привилегии. За короткий срок
переселенцы, разбогатев за счёт этих привилегий, стали активно притеснять

Северный или Кавказский Азербайджан относящийся к землям современной

Азербайджанской республики и Южный или Иранский Азербайджан относящийся к
землям современной Исламской республики Иран.
7
По утверждению Н.Н. Шаврова в 1828-1830 гг. в соответствии с условиями
Туркманчайского (статьи 14 и 15) и Адрианопольского (статьи 13) мирных договоров
на Южный Кавказ всего было переселено около 200 тысяч армян. Шавров отмечал:
«Нашу колонизационную деятельность мы начали не с водворения в Закавказье
русских людей, а с водворения инородцев... После окончания войны в 1826-1828 гг., в
продолжение двух лет, с 1828 по 1830 г. мы переселили в Закавказье свыше 40000
персидских и 84000 турецких армян и водворили их на лучших казенных землях в
губерниях Елисаветпольской и Эриванской, где армянское население было ничтожно,
и в Тифлисской. Для поселения им было отведено более 200.000 десятин казенных
земель и куплено было более, чем на 2.000.000 руб. частновладельческих земель у
мусульман. Нагорная часть Елисаветпольской губернии и берега озера Гокчи заселены
этими армянами. Необходимо иметь ввиду, что за 124000 армян, официально
переселенных, переселилось и множество неофициальных, так, что общее число
переселившихся значительно превышает 200000 человек. После Крымской кампании
опять вселяется некоторое число армян, в точности не зарегистрированное».
(Шавров Н.Н. Новая угроза русскому делу в Закавказье: предстоящая распродажа
Мугани инородцам. С.-Петербург: Рус. собрание, 1911, с.59)
8
Джаббаров Ф. Армянский экстремизм на Южном Кавказе, с.67. Во всех публикуемых
газетных материалах соответственно все тюркское население региона именуется
татарами, в целях соблюдения дословности при переводе мы сохранили терминологию
оригинала документов.
26
азербайджанское тюркское население региона. Вплоть до 80-х гг. XIX в.
протекционизм в отношении армян будет сопровождать политику Российской
империи на Южном Кавказе, сочетая при этом открытое недоверие к мусульманам-
азербайджанцам и ограничение их в правах, по сравнению с армянами. Этот дуализм
будет постоянно присутствовать в национальной политике Российской империи в
Северном Азербайджане, вызывая то мелкие трения, то серьёзный антагонизм в
межэтнических отношениях азербайджанцев и армян. Используя армян в качестве
противовеса пресловутой «мусульманской опасности», царское правительство открыто
демонстрировало избирательность в своей политике по отношению к двум народам.9
В конце XIX – начале XX веков российское правительство внесло некоторые
изменения в политику в отношении армян. Обеспокоившись их сепаратскими устрем-
лениями, идеями создать на территории России автономное армянское государство, в 1903
г. российские власти конфисковали имущество и земли армянской григорианской
церкви10, запретили открывать армянские школы. Это привело к росту влияния
радикальной террористической партии «Дашнакцутюн», выступавших за
независимость Армении. С началом революции на Южном Кавказе развернулась
настоящая вакханалия армянского террора. Его жертвами стали Бакинский губернатор
Накашидзе11, начальник штаба Кавказского военного округа генерал Грязнов и другие
высокопоставленные чиновники. Помимо нападений на «слуг царизма» армянские
террористы практиковали нападения на арсеналы с целью захвата оружия и
вооруженные ограбления. В борьбе с беспорядками власти отдавали предпочтение
силовым мерам, так весной 1905 г. в край были введены дополнительные войсковые
части и два казачьих дивизиона.12
Массовый приток армянских переселенцев вкупе с политической дис-
криминацией вызвали напряжение и недовольство среди азербайджанских тюрков.
Армяне были богатым этническим меньшинством, обладающим широкими
привилегиями по сравнению с тюркским большинством. Имперские законы давали
больше преимуществ им, чем азербайджанским тюркам. Много армян служило в
административном и судебном аппарате, в то время как азербайджанским тюркам (как
и вообще мусульманам) было запрещено занимать государственные
должности. Нефтяной бум на Апшероне, начавшийся в середине XIX века, привлек в
Баку большое количество как армянских, так и азербайджанских (включая из Ирана)
трудовых мигрантов. Появилось много армянских миллионеров - нефтепромышленников
(Манташев, Гукасов, др.). Экономическая конкуренция обострилась, и это привело в
дальнейшем к столкновениям, особенно в сельской местности.13
6 февраля 1905 г. император Николай II (пр. 1894-1917) издал указ о
восстановлении Кавказского наместничества в границах всего Кавказа за исключением
Ставропольской губернии. По указу от 3 мая того же года новый наместник граф И.И.
Воронцов-Дашков получил самые широкие полномочия. Наместник мог также вводить в
крае военное положение и отменять решения губернского и областного начальства.
Главной задачей, которую царь поставил перед новым наместником Кавказа И.И.
Воронцовым-Дашковым, стало подавление беспорядков, принявших в крае широкие

9
Джаббаров Ф. Армянский экстремизм на Южном Кавказе, с. 73.
10
Благодаря усилиям наместника Кавказа И.И. Воронцова-Дашковам в апреле 1905 г.
было принято решение о возвращении армянской церкви конфискованного имущества.
Городницкий Р.А. Учреждения министерства внутренних дел на Кавказе в 1905–1917
гг. Вестник Московского университета. Серия 21.Управление (государство и общество)
№3 , 2004, (63-79), с.69.
11
Накашидзе, Михаил Александрович (1844-1905) — князь Российской империи,
Бакинский губернатор, в 1905 г. был убит армянским террористом и дашнаком Дро,
впоследствии – министром обороны Республики Армении и командиром Армянского
легиона в составе вермахта.
12
Городницкий Р.А. Учреждения министерства внутренних дел на Кавказе в 1905–1917
гг., с.68.
13
Шафиев Ф. Истоки армяно-азербайджанского конфликта: события 1905-1906 годов//
Irs N 4, 2008, с.49.
27
масштабы. Как и в остальной России, революционное движение на Кавказе складывалось
из трех составляющих: рабочих выступлений в городах, крестьянских волнений и
национального движения. Рабочие в городах Кавказа получали меньше, чем в других
регионах, а условия их труда были особенно тяжелыми.14
Если судить по американским газетным публикациям несомненно, что армяно-
азербайджанская резня произвела немалое впечатление на западное общество, однако,
что характерно, американская пресса обратила пристальное внимание на события на
Южном Кавказе в связи с пожарами на нефтепромыслах. «Кто владеет нефтью, тот
правит миром» – эти известные слова британского адмирала Фишера отражают тот
несомненный факт, что с началом XX в. нефть приобретала все возрастающее значение
в мировом хозяйстве. Начало ХХ века характеризовалось активным ростом
промышленности в Российской империи. Бакинская губерния являлась главной
топливной базой страны. Бакинская нефтяная промышленность к этому времени по
темпам своего развития и по объему выпускаемой продукции выдвинулась на первое
место в мире, давая в 1901 г. более половины (672 млн. пудов) мировой и 95%
общероссийской добычи нефти. С 1874 по 1899 год было учреждено 29 акционерных
обществ, в том числе и с участием иностранного капитала. По мере усиления позиций
иностранного капитала нефтяная промышленность все больше переходила в руки
зарубежных инвесторов. Так, например, если в 1902 году 16% капитала, вложенного в
нефтяную промышленность, принадлежало иностранным инвесторам, то в 1912 году
доля участия иностранного капитала в нефтяную отрасль составляла уже 42%.
Растущая потребность мировых промышленных центров в нефти и нефтепродуктах
способствовала значительному росту добычи нефти в Бакинской губернии. В начале
XX века (в 1901 г.) здесь было добыто 11 млн. тонн нефти, что составляло больше
половины мировой добычи нефти. Рассматриваемый нами период времени приходится
на кризисные для российской промышленности годы (от 1900 г. до начала нового
промышленного подъема в 1908–1909 гг.). Наметившийся в конце 1903 г. выход из
кризиса был остановлен русско-японской войной и революционными событиями 1905-
1907 гг. Упадок в нефтяной промышленности на Апшеронском полуострове в 1905-
1906 гг., в период межнационального конфликта между армянами и азербайджанскими
тюрками, оказал влияние не только на экономику Российской империи, но на всю
мировую экономику.15
Для Бакинской губернии 1905 год характеризовался многократными
забастовками рабочих в Баку и в прилегающем к нему промысловых районах, не менее
частыми забастовками железнодорожных служащих, полуторамесячного перерыва (с
середины ноября по конец декабря) почтово-телеграфных сношений, наконец,
вследствие межнациональной резни в течение всего года, сопровождавшихся
пожарами домов в городе, нефтяных вышек на промыслах, уничтожением имущества
и промыслового оборудования. Все это отразилось в сильной степени на состоянии
нефтяной промышленности в 1905 году. Разгромы и пожары Бакинских нефтяных
промыслов в августе 1905 г., уничтожившие более половины всех производительных
скважин и периодические забастовки, продолжавшиеся на всем Кавказе среди
промысловых рабочих, беспорядки и террор свели добычу нефти в Баку до крайнего
минимума.16 Современные исследователи считают, что иностранные компании, имея
целью максимизацию прибыли, часто пренебрегали элементарными требованиями
техники безопасности на нефтепромыслах. Именно вследствие этих грубых
нарушений произошёл масштабный пожар в 1905 г. в Баку. За несколько дней августа
1905 г. сгорело 1429 нефтяных вышек – свыше 58 % всех нефтепромыслов Каспия, в

14
Городницкий Р.А. Учреждения министерства внутренних дел на Кавказе в 1905–1917
гг., с.67.
15
Подробно о развитии нефтяной промышленности в Азербайджане смотри
Мурадалиева Э.Б. Кровь земная - нефть Азербайджана и история. Книга 1. Баку:
Мутарджим, 2005.
16
Коновалова А.В. Акции нефтяных предприятий в начале ХХ века на С.-
Петербургской фондовой бирже // Экономическая история. Обозрение / Под ред.
Л.И.Бородкина. Вып. 10. М., 2005. (28-45), с.41
28
результате чего экспорт нефтепродуктов из России сократился более чем в 2 раза и
российские компании потеряли значительную долю мирового рынка. Если в 1904 г.
продажи керосина из Баку составляли более 30 % мирового экспорта, то в
последующие годы – лишь около 18 %. Некоторые перспективные рынки были
потеряны почти полностью – прекратились поставки российских нефтепродуктов в
Китай, а доля России в снабжении керосином Индии упала с 78 до 2 %.17
На примере статей из газеты «Нью-Йорк таймс», можно представить, как
восприятие данного конфликта менялось в американских СМИ в исторической ретро-
спективе, это позволяет выявить, какие основные факторы влияли на формирование
мнения о данном конфликте в западной прессе. Анализ американской прессы того
времени позволяет нам утверждать, что во взгляде на армяно-азербайджанскую резню
на Южном Кавказе 1905-1906 годов господствовала трактовка событий, согласно
которой резня была спровоцирована российскими властями. Американская пресса того
времени (как и европейская), в первую очередь подчеркивала поджигательскую роль
российских властей и различное отношение армян и азербайджанских тюрков к
революции 1905 года. Аналитики газеты утверждали, что, таким образом царизм осу-
ществлял политику «разделяй и властвуй», натравливая народы друг на друга, полиция
натравливала азербайджанских тюрков на армян, и что им даже выдавали оружие в
полицейских участках, а при виде уличных беспорядков полиция бездействовала. По
мнению историка Ф.Джаббарова, «Сегодня, по прошествии более чем ста лет после
резни 1905-1906 гг., когда исследователям доступны ранее закрытые архивы, и есть
возможность выдвигать альтернативный взгляд на события прошлого, можно с
полным основанием утверждать, что версия о запланированной правящими кругами
России армяно-азербайджанской резне не выдерживает критики. Имперское
правительство являлось наименее заинтересованной стороной в развязывании
межнациональной резни».18 В тоже время, очевидно, что ключевую роль в
развязывании и продолжении межэтнических столкновений сыграла колониальная
политика Российской империи в регионе. Российские власти манипулировали обеими
сторонами: недовольство азербайджанских тюрков колониальными властями и
революционные настроения армян были направлены в русло межэтнической вражды.19
Архивные документы, имеющиеся в распоряжении современных историков,
позволяют проследить эти события на Южном Кавказе, её причины и предпосылки.
В результате введения в научный оборот архивных материалов и документальных
источников, их критического анализа появилась возможность с иных позиций подойти
к вопросу этнического конфликта между армянами и азербайджанцами в начале
ХХ в.20

17
Лукьянович Н.В., Прокофьев И.В. Исторические аспекты нефтяного
соперничества России и США//Проблемы национальной стратегии № 1 (58) 2020,
(178-198), с.191.
18
Джаббаров Ф., Князь М.А. Накашидзе: организатор армяно-азербайджанской резни
1905 г. или жертва клеветы? // Proceedings of the Institute of Georgian History of the Ivane
Javakhishvili Tbilisi State University 2017 Vol. XII. (с.340-351) с.342.
19
Шафиев Ф. Истоки армяно-азербайджанского конфликта: события 1905-1906
годов//Irs N5, 2008, с.23.
20
Наджафов Б. Лицо врага. История армянского национализма в Закавказье в конце
XIX - начале XX вв.: в 2-х чч. Ч. 1. Баку: Элм, 1992; Mәmmәdov X. Azәrbaycan milli
hәrәkatı (1875-1918-ci illәr). Bakı: Sabah nәşriyyatı, 1996; Seyidzadə D. Azәrbaycan XX
әsrin әvvәllәrindә: müstәqilliyә aparan yollar. Bakı, 1998; Süleymanova S. Y. Azәrbaycanda
ictimai-siyasi hәrәkat (XIX yüzilliyin sonu-XX yüzilliyin әvvәllәri). Bakı: Azәrbaycan
Dövlәt Kitab Palatası, 1999; Шафиев Ф. Истоки армяно-азербайджанского конфликта:
события 1905-1906 годов // İrs-Наследие, 2008, № 4 (34), с. 48-53; İrs-Наследие, 2008,
№ 5 (35), с. 18-23; Əzizov E. “Difai”: XX әsrin әvvәllәrindә ermәni-azәrbaycanlı
münaqişәsinin ilkin tarixi şәrtlәri vә sәbәblәri. Bakı, 2009; Paşayev A.Ə. XIX-XX әsrlәrdә
ermәnilәrin azәrbaycanlılara qarşı әrazi iddiaları, soyqırımları vә deportasiyalar (arxiv sәnәd
vә materialları әsasında). Bakı: Çaşıoğlu, 2011; Багирова И.С. Политические партии и
организации Азербайджана в начале ХХ века (1900-1917). Баку: Элм, 1997; Valehoğlu
29
 Анализ событий, происшедших накануне и во время межнациональной резни,
неизменно указывает на единственную силу, заинтересованную в дестабилизации об-
становки в крае и провоцировании межэтнического конфликта. В качестве этой силы
выступала наиболее радикальная часть армянского общества в лице партии
«Дашнакцутюн»21. Дашнаки во время резни вымещали свою озлобленность как против
азербайджанских тюрков – главное препятствие для своих идей «Великой Армении»,
так и против царской администрации за ее «голицынские» методы борьбы с армянским
шовинизмом и сепаратизмом.22 Под воздействием мощной пропагандистской
кампании, развёрнутой в прессе и на общественных собраниях, редко кто искал
причину армяно-азербайджанских столкновений не в пресловутом подстрекательстве
властей, а в террористической деятельности армянских революционных партий,
развернувших борьбу, с одной стороны, против азербайджанского населения Южного
Кавказа, а с другой – против российского правительства.23
«За беспорядки в значительной степени ответственны образованные армяне,
особенно члены Технического Объединения. Независимые российские и иностранные
представители также обвиняют армянских экстремистов»24;
Американские журналисты были более склонны подчеркивать тот факт, что
российское самодержавие нашло свою опору именно в тюрках, которые рисовались
как воплощение варварства.
«Местные жители, в основном люди недалекие, выступали против всех
нововведений»25;
«мусульмане действовали с полным ведением и молчаливым, если не явным,
одобрением правительства»26;
«М.Нобель говорит, что межнациональная и религиозная война - всего лишь
усугубило ситуацию. Активными опасными элементами в Баку являются русские и
армяне, правительство полагалось на консервативное татарское большинство, в

F. Tiflis quberniyasında azәrbaycanlılara qarşı 1905-ci il kütlәvi qırğınları. Bakı: Turxan

NPB, 2013; Гасымлы М.Дж. Анатолия и Южный Кавказ в 1724-1920-е гг.: в поисках
исторической истины. Москва: АНО ИИЦ «Инсан», 2014; Джаббаров Ф. Армянский
экстремизм на Южном Кавказе: вторая половина XIX-начало ХХ вв. Баку: TEAS Press,
2018; и др.
21
Армянская Революционная Федерация, Дашнакцутюн — это террористическая
организация была создана в 1890 году в Тифлисе и действовала на территории
Российской империи, Османской империи, Каджарского Ирана, США, ряда стран
Европы. Террористические методы использовались не только на территории
Османской империи, но и на южном Кавказе во время армяно-азербайджанской резни
1905-1906.
22
Джаббаров Ф. Армянский экстремизм на Южном Кавказе, с. 347.
23
Джаббаров Ф.Р. К вопросу о «панисламистском следе» в межнациональном
конфликте на Южном Кавказе в 1905–1906 гг. // Исламоведение. 2017. Т. 8. № 4. С. 53–
60 с.54-55.
24
“Feared at Shulavery. Tartars kill journalist are conducting a crusade against News paper
Men — Oil. Work men Threatened”, The New York Times, September 16, 1905,
https://www.nytimes.com/1905/09/16/archives/many-fights-at-baku-troops-sent-to-kutais-
racial-waris-
also-feared.html
25
“The Baku Oilfields; Great Fires Will Cripple Russia’s Oil Trade. Story of the industry
Rothschilds and Russian Government Interested in the Fields Which Produce Nearly Half
World’s Supply”, TheNew York Times, September 10, 1905,
https://www.nytimes.com/1905/09/10/archives/the-bakuoilfields-great-fires-will-cripple-
russias-oil-trade-story.html
26
“Russiain the Caucasus”, The New York Times, September 18, 1905,
https://www.nytimes.com/1905/09/18/archives/russia-in-the-caucasus.html
30
качестве сдерживающего фактора, но это привело к появлению еще одного
тревожного элемента»27;
Лейтмотивом отношения широкой американской и мировой общественности к
кавказским событиям было безоговорочное сочувствие к армянам, в которых видели
«культурный народ», ставший жертвой провокации самодержавия, а также темноты и
невежества окружающих народов.
«Положительными лицами были только армяне. Армяне Кавказа во многом
отличаются от своих собратьев в Турции. Они агрессивные, беспринципные,
амбициозные. Их господство над торговлей в Тифлисе еще сильнее, чем в Стамбуле
или Смирне; их школы лучше; их доля в общественной жизни более выражена. Cложно
определить с чем это было связано: то ли от более удачных возможностей с
рождения, то ли с отсутствием конкуренции»28;
«Это вражда существует давно и никогда не пройдет. Армян ненавидели как
паразитов и эксплуататоров мусульман и других народов Кавказа, и в течение
нескольких последних лет российским властям было очень трудно удерживать татар
от жестоких и кровавых расправ. Армяне, зная об этом и осознавая опасность для
себя, все это время вооружались. Февральские убийства в Баку показали, насколько
хорошо они могут защищаться. Что было вновь продемонстрировано убийством
большого числа татар в ходе беспорядков последних семи дней»29.
При этом, как видим, даже свирепость армян воспринималась как нечто
естественное и чуть ли не необходимое в данных условиях. Очевидно, что в
большинстве случаев жертвами были именно азербайджанские тюрки, хотя среди
азербайджанских тюрков тоже были вооруженные люди, которые оказывали
сопротивление армянскому террору. При внимательном анализе далеком от объ-
ективности массиве газетной информации обнаруживается множество сообщений,
репортажей и статей, отражающих реальную картину происходивших событий, в то
числе и факты массовых убийств тюрко-мусульманского населения.
«Вчера было убито одиннадцать казаков, восемьдесят пять татар и десять
армян, много домов обстреляно. Войска и армяне сообща действуют против
татар»30;
«Сообщается, что около 1500 татар было убито или ранено»31;
«После описания начала волнений 2 сентября, когда армяне истребили 300
татар»32;
«Два армянских и девять татарских сел уже разрушены»33;
«Турецкий консул в Батуми сообщает о том, что армяне ежедневно убивают
по 500 татар»34;

27
“Moslem Hatred of Armenians”, The New York Times, September 9, 1905,
https://www.nytimes.com/1905/09/09/archives/moslem-hatred-ofarmenians.html
28
“Russiain the Caucasus”, The New York Times, September 18, 1905.
29
“Moslem Hatred of Armenians”, The New York Times, September 9, 1905
30
“Fierce fighting in Shusha 85 Tartar slain in Cossacks and Armenians,” The New York
Times, September 4, 1905, https://www.nytimes.com/1905/09/04/archives/fierce-fighting-in-
shusha-85-tartars-slain-in-attack-on-cossacks.html
31
“Troops powerless to check Baku mob”, The New York Times, September 10,1905,
https://www.nytimes.com/1905/09/10/archives/troops-powerless-tocheck-baku-mob.html
32
“Baku is not pacified. Bomb thrown at Kovno. Chief of Police and Six Other Persons Badly
Hurt. Tell of Caucasus horrors Rescued English men Describe Re lent less Butchery by the
Tar tars and Armenians. Article 2 – No Title”, The New York Times, September 27, 1905,
https://www.nytimes.com/1905/09/27/archives/article-2-no-title.html
33
“New Tartar-Armenian war. Eleven Villages Already Destroyed in Elizabethpol District”,
The New York Times, October 15, 1905, https://www.nytimes.com/1905/10/15/archives/new-
tartararmenianwar-eleven-villages-already-destroyed-in.html
34
“Wiping out the Tar tars. Armenians at Batum said to be killing 500 a Day,” The New
York Times, December 23, 1905, https://www.nytimes.com/1905/12/23/archives/wiping-
out-the-tartars-armeniansat-batum-said-to-be-killing-500-a.html
31
 «700 армян из числа сельских жителей напали на татарское село Горс, убили
400 жителей села, разграбили и сожгли все их имущество»35;36
«В Елизаветполе армяне, которым удалось завладеть большим количеством
военного оружия, по поступающим сообщениям, перебили большое число
мусульман»37;
«Вся область вокруг Агдама разорена армянами, которые совершают ужасные
зверства, не давая никакой пощады ни раненым, ни женщинам, ни детям»38;
«несмотря на обещания воюющих сторон соблюдать перемирие во время
мирных переговоров, армяне подожгли несколько татарских домов и убили несколько
мусульман-кочевников, пришедших на помощь татарам».39
Наибольшему разрушению со стороны армянских банд подверглись образцы
недвижимого тюркского культурного наследия, исламские религиозные памятники -
мечети, гробницы и другие культовые сооружения. В результате резни тюркского
населения в 1905-1906 гг. армянскими вооруженными бандами, были уничтожены и
осквернены древние азербайджанские мечети и святыни.
«Мусульмане разгневаны нападением, совершенным на почитаемую ими
святыню Кара Пирим (Кара Марьям)»40;
«За последнюю неделю армяне разграбили и сожгли несколько магометанских
деревень в Эчмиадзине и провинции Иревань, оскверняя мечеть, нападая на женщин и
убивая всех подряд».41

35
Сведения о резне в селе Горс на исторических землях Азербайджана в Шарур-
Даралагезский уезде Иреванской губернии, когда в одну ночь было убито около 400
мирных жителей села, т.е. практически все население, невольно наводят на аналогию с
событиями 26 февраля 1992 г., когда армянскими военными подразделениями в городе
Ходжалы был осуществлен акт геноцида против мирного азербайджанского населения.
Ходжалинский геноцид является одним из самых чудовищных преступлений,
совершенных против мирного азербайджанского населения в ходе захватнической
войны Армении против Азербайджана. В результате Ходжалинской трагедии, 613
мирных азербайджанцев были зверски убиты из-за национальной принадлежности,
среди них были 63 ребенка, 106 женщин, 70 стариков. 8 семей были полностью
уничтожены, 25 детей потеряли обоих родителей, а 130 – одного из них. Кроме того,
487 мирных жителей были тяжело ранены, 1275 человек взяты в заложники. Судьба
150 заложников, в том числе 68 женщин и 26 детей, до сих пор остается неизвестной.
36
“Massacre 400 Tartars. Armenians Destroy a Village — Mujiks Continue Pillaging”, The
New York Times, November 15, 1905,
https://www.nytimes.com/1905/11/15/archives/massacre-400-tartarsarmenians-
destroy-a-village-mujiks-continue.html
37
“Slaughter in Caucasus. Armenians Have Field Guns — Rebel Government Runs
Courland”, The New York Times, January 10, 1906,
https://www.nytimes.com/1906/01/10/archives/slaughter-in-caucasusarmenians-
have-field-guns-rebel-government.html
38
“Armenians give no quarter. Said to be Committing Frightful Atrocities in Transcaucasia”.
The New York Times, January 21, 1906,
https://www.nytimes.com/1906/01/21/archives/armenians-giveno-quarter-said-to-be-
committing-frightful.html
39
“Article 2 - No Title”, The New York Times, August 9, 1906,
https://timesmachine.nytimes.com/timesmachine/1906/08/09/101844830.html
40
“Armenians give no quarter. Said to be Committing Fright ful Atrocities in Transcaucasia”.
The New York Times, January 21, 1906,
https://www.nytimes.com/1906/01/21/archives/armenians-give-no-quartersaid-to-be-
committing-frightful.html Святыня Кара Пирим находилась в селе Паправенд
Агдамского района, и вновь была разрушена армянскими боевиками в 1992 году.
41
“Persians menace Armenians. Mahommedans Plan to Aid Co-Religionists — Barbarities
by Armenians”, The New York Times, June 27, 1905,
https://timesmachine.nytimes.com/timesmachine/1905/06/27/120277143.html?pageNumber
=2
32
 Материалы газеты, позволяют нам с твердостью говорить о том, что
американская периодика в силу своих возможностей принимала активное участие в
освещении армяно-азербайджанского конфликта 1905-1906 гг. Тадеуш Святоховский
отмечал, что «мировая пресса в начале XX века в целом симпатизировала армянам и
освещала убийства армян шире, чем татар».42
К сожалению, двойные стандарты в отношении «христианской» Армении и
«мусульманского» Азербайджана мы наблюдаем в западной прессе и по сей день.
Западные средства массовой информации продолжают играть на предполагаемой
оппозиции между мусульманской и христианской культурами. Публикации газеты за
1905-1906 гг. по своему содержанию носили явно проармянскую оценку событий,
однако факты, излагаемые в статьях при анализе, свидетельствуют об обратном.
Подобный взгляд на события был развит западной прессой в силу стереотипа
восприятия резни как конфликта между армянами-христианами и азербайджанцами-
мусульманами.43 Эти стереотипы продолжаются и сегодняшний день. С большим
сожалением должны признать, что освещение данного конфликта, как в те дни, так и
на современном его этапе, не наделено объективностью и беспристрастностью.
Резня на Южном Кавказе в 1905 и 1906 годах стала первым актом открытого,
крупномасштабного и организованного нападения армян на азербайджанских тюрков.
В 1918 году44, а также вначале 1990-х гг. почти по тому же сценарию и с еще большей
жестокостью продолжалось уничтожение азербайджанских тюрков и многовекового
культурного наследия Азербайджана. Международная общественность за более чем
сто лет не осудила должным образом армянские преступления против человечества,
тем самым допустив их повторение в конце XX и в начале XXI века.45 К сожалению,
лживая и провокационная информация, преподносимая некоторыми западными СМИ,
отнюдь не способствует объективному анализу происходящих событий. Агрессивная
и ультранационалистическая политика Республики Армения по сей день продолжает
оставаться опасным деструктивным фактором не только для мирного Азербайджана,
но и для всего Южного Кавказа.
Проблемы межэтнических отношений, противоречий и порождаемых ими
конфликтов и региональных столкновений занимают важнейшее место в системе меж-
дународных отношений. Несомненно, что, одним из важнейших социальных
институтов, который может быть задействован для мирного решения межэтнических

42
Tadeusz Swietochowski, Russia and Azerbaijan: A Borderland in Transition, p. 41.
43
Шафиев Ф. Истоки армяно-азербайджанского конфликта: события 1905-1906
годов//Irs N4, 2008, с.51.
44
Азербайджанская Демократическая Республика. Внешняя политика (Документы и
материалы). Баку: 1998; Куба. Апрель-май 1918 г. Мусульманские погромы в
документах. Составитель: д.и.н. Солмаз Рустамова-Тогиди. Баку: 2010; Март 1918 г.
Баку, Азербайджанские погромы в документах. Составитель: д.и.н. Солмаз Рустамова-
Тогиди. Баку: 2009; Azerbaycan Belgelerinde Ermeni Sorunu (1918-1920). Ankara, 2001;
Аслан Халилов. Геноцид против мусульманского населения Закавказья в исторических
источниках. Баку: 2000; Niftəliyev İ.V. İrәvan quberniyasında azәrbaycanlıların soyqırımı
(1918-1920). Bakı, 2014; İsmayılov K.N. Azәrbaycanın Zәngәzur bölgәsindә türk-müsәlman
әhalisini soyqırımı. 1918-1920-ci illәr, Bakı: 2014; Gözəlova N.R. Azәrbaycanın türk-
müsәlman әhalisinin soyqırımı Britaniya Kitabxanasının arxiv sәnәdlәrindә (1918-1920).”
Bakı:2014; Abışov V.Ş. Azәrbaycan xalqına qarşı 1918-ci il soyqırımları. Bakı: 2016; vә s.
45
В результате военной агрессии со стороны Республики Армения в 1988-1993 гг.,
было оккупировано более 20% территории Азербайджана, убито более 20 тыс. человек,
ранено и искалечено более 50 тыс. человек. Более 1 млн. человек, стали жертвами
проводимой Арменией против Азербайджана политики геноцида и этнической чистки.
Но Азербайджан не смирился с армянской оккупацией, и восстановил историческую
справедливость. В результате успешной военной кампании проведенной главно-
командующим Ильхамом Алиевым в сентябре-ноябре 2020 года (в ходе 44-х дней),
азербайджанские земли были освобождены от армянской оккупации. Начался процесс
по восстановлению разрушенных и полностью уничтоженных населенных пунктов
Азербайджана.
33
противоречий и конфликтов являются средства массовой информации. Исследование
места и роли средств массовой информации и журналистики в процессе освещения
межэтнических и межнациональных противоречий и конфликтов, представляют собой
важную значимость чтобы определить эффект влияния СМИ на эти процессы на
различных этапах их динамики.

ГОКОВ О.

Н. Д. ДОЛГОРУКОВ И ЕГО ВЛИЯНИЕ НА РУССКУЮ ПОЛИТИКУ В ИРАНЕ

Российским посланником в Тегеране с 25 октября 1886 г. по 12 ноября 1889 г.

(отозван из Тегерана он был в октябре, а формально сдал дела в ноябре) был генерал-
майор Свиты его величества князь Николай Сергеевич Долгоруков 46. Потомок одного
из выдающихся аристократических семейств России и личный друг царя Александра
ІІІ 47, храбрый офицер, разжалованный за дуэль в рядовые, но участием в боях на
Кавказе заслуживший себе вновь офицерские чины, а в 1882 г. произведённый в Свиты
его величества генерал-майоры 48, он был личным представителем русского
императора при императоре германском, короле прусском, но за скандал с послом
графом П.А. Шуваловым был отозван в 1886 г. из Берлина и направлен в Персию [38,
c. 65].
Новый посланник Н.С. Долгоруков сочетал в себе русский национализм с
имперским высокомерием и пренебрежительным отношением к азиатам, в том числе и
персам. «Долгоруков был убеждён, что факел исторической миссии России на Востоке
был вручён ему, чтобы он мог осветить им великие события, – писал о нём Ф. Казем-
заде. – Мастер дворцовых интриг, изысканный и очаровательный, когда необходимо,
но невоспитанный и высокомерный по природе, Долгоруков по прибытии в Тегеран
позволил себе в обращении с шахом и его министрами тон губернатора завоёванной
провинции. Шах был оскорблён и напуган своевольным поведением нового
посланника» [12, c. 150–151]. Личные качества его также были далеки от идеальных [7,
c. 302].
Именно на время его пребывания в Тегеране приходится активизация
английской политики относительно Персии. Н.С. Долгоруков по мере сил и
способностей пытался ей противостоять, активно отстаивая российские интересы, как
он их понимал. В своих взглядах он был не только близок императору Александру III,
но и разделял его видение политики России относительно Персии. Будучи опытным
царедворцем, новый посланник старался исполнять пожелания царя со всем рвением,
тем более, что в острых вопросах инструкции на общую линию поведения он получал
именно от Александра ІІІ. Пользуясь личными связями с царём, Н.С. Долгоруков
интриговал против своего непосредственного начальства – министра иностранных дел
Н.К. Гирса и директора Азиатского департамента министерства И.А. Зиновьева. С
последним он вообще поссорился и оклеветал его перед императором [12, c. 166].

46
Встречаются два варианта написания его фамилии – Долгоруков и Долгорукий.
47
Мисль-Рустем сообщал о подаренном им императору ковре «замечательно
сделанный ковер, с изображением посредине российского орла на белом фоне. Этот
ковёр преподнесён князем Д. императору Александру III; на такой ковёр можно
заглядеться, но, должно быть, и денег он стоил немало» [22, с. 174], что
свидетельствует о близких отношениях между ними. О благоволении к нему в высших
сферах постоянно упоминал и В.Н. Ламсдорф [16, с. 157]. Утверждение С.Ю. Витте,
что «Император Александр III неблаговолил к князю Долгорукому» не соответствует
действительности [7, с. 302]. Оно было вызвано тем, что после провала своей
дипломатической деятельности на посту посланника в Иране, князь действительно был
отозван царём и впал в опалу. Но вплоть до конца 1880-х гг. император ему
покровительствовал.
48
Флигель-адъютант (с 1867 г.) и полковник князь Н.С. Долгоруков был одновременно
произведён в генерал-майоры с назначением в Свиту его императорского величества
26 февраля 1882 г. [21, с. 5–6; 36, с. 98].
34
 Скорее всего, именно из-за этого противостояние окончилось для российского
посланника полной неудачей. Своим агрессивным и пренебрежительным отношением
к персам Н.С. Долгоруков, в конце концов, оттолкнул их от России [12, c. 146]. Позже,
в своих разговорах с русскими представителями персидский первый министр Али
Асгар-хан подчёркивал, что именно поведение русского посланника привело к тому,
что отношения между Россией и Персией, а также между ним самим и
Н.С. Долгоруковым разладились [33, л. 94–95].
Одним из основных вопросов, вокруг которых строилось англо-русское
соперничество в Каджарской монархии в рассматриваемое время, был вопрос о путях
сообщения. И в России, и в Англии имелись определённые круги, которые были
заинтересованы в прокладке железных и грунтовых дорог в Иране. Они должны были
связать Россию и Британскую Индию соответственно с Ираном [5; 28; 29; 34, с. 392–
423]. И теми и другими двигали как экономические и военные интересы, так и взаимная
боязнь быть обойдённым противником. Главной целью английских железнодорожных
проектов было установление прямого транзитного пути из Европы в Индию под
британским контролем [1; 8; 10, c. 89–96; 13; 26; c. 41; 27; 42, c. 1, 6; 44, p. 296]. Поэтому
в России отдельными государственными деятелями стали разрабатываться проекты
индоевропейского пути через империю Романовых. В частности сторонником такого
подхода был Н.С. Долгоруков [3, c. 47–48].
В 1885 г. премьер-министром, а затем и министром иностранных дел Англии
стал Роберт Артур Талбот Гаскойн-Сесиль маркиз Солсбери [23]. Им были выдвинуты
задачи сохранение и укрепление влияния империи в юго-восточных провинциях
Персии, которые активно реализовывались на протяжении всего времени вплоть до
1892 г. В рамках этой политики петербургскому двору в 1887–1888 гг. были сделаны
первые предложения относительно раздела Ирана на сферы влияния со свободой
«развития своих промышленных интересов» в собственных зонах 49. Однако они были
отвергнуты, поскольку в России (как и в Англии) вопрос о сферах влияния тесно
увязывался с железнодорожным строительством [34, c. 395] 50. В случае соглашения
Россия не смогла бы контролировать последнее на территории всей Персии. Постройка
же путей железнодорожного сообщения на юге в условиях экономической
неспособности царского правительства ответить таким же шагом на севере, в
перспективе могла привести к расширению английского влияния [3, c. 36].
Тем не менее, в 1888 г. между великими державами было достигнуто
соглашение. Им была подтверждена целостность персидской территории, Россия
присоединилась к «пожеланию лондонского кабинета избегать политики антагонизма
в вопросе обоюдных торговых интересов в Персии [41, c. 15].
В этих условиях происходит переориентация шаха и наиболее влиятельных
людей из его окружения в сторону Англии. Причин её было несколько. Отчасти смена
ориентира была следствием агрессивной политики России в отношении туркменских
земель, которые персидское правительство считало своими, хотя фактически они
являлись до русского покорения независимыми территориями [9; 30]. Второй
причиной было бесцеремонно-агрессивное поведение при шахском дворе российского
посланника. В целом он действовал в общем русле поведения русского правительства

49
В историографии указываются разные даты. 1887 г. присутствует в: 11, c. 13; 34, c.
395. Весну 1888 г. в качестве даты предложения называют следующие работы: 24, c.
73; 41, c. 15. Скорее всего, это объясняется тем, что новый английский посланник с
полномочиями вступить в переговоры от премьер-министра был назначен в Тегеран в
1887 г., а непосредственное обсуждение вопроса он начал весной 1888 г. Впрочем,
вторая дата представляется более обоснованной, поскольку О.А. Никонов ссылается на
документы Архива внешней политики Российской империи, да и вторая публикация
исходила из дипломатического ведомства и носила служебный характер.
50
Интересно, что после неудачи переговоров о разделе сфер влияния, с подачи
британских дипломатов, выходящая в Константинополе на персидском языке газета
«Ахтар» в 1888 г. разразилась серией статей, обвиняя Россию в желании «удержать
Персию, имеющую взаимосвязи с народами Европы, в состоянии дремоты, чтобы
улучшить свое положение» [24, c. 73].
35
и императора, относившихся к шаху и Персии свысока, считая себя вправе диктовать
свою волю [16, c. 90]. Так, например, в 1888 г. Россия добилась открытия в Мешхеде
своего генерального консульства [36, c. 412]. Однако просьбы Насредддин-шаха в 1882
и 1890 гг. разрешить назначить своего генерального консула в Ашхабад русской
стороной долгое время признавались «неудобноисполнимыми» под предлогом
различных причин политического характера [19, c. 115].
Не меньшую роль сыграла и активная, «наступательная» политика английских
представителей при шахе, особенно Генри Драммонд Вольфа (британский посланник
в Тегеране в 1887–1891 гг.) [45]. «Его обязанности, – отмечал Е.Ю. Сергеев, –
включали мониторинг северо-восточных границ Персии и оказание давления на
правительство шаха с целью реформирования местных органов власти ... Однако на
практике главная задача Вольфа состояла в том, чтобы противодействовать
российскому влиянию путём распространения свободной торговли и побуждения шаха
к политическим преобразованиям» [35, c. 208]. И.С. Медведик отмечала, что
английским дипломатом была составлена «программа возрождения Персии». «В
соответствии с ней смешанные комиссии из британских, российских и персидских
чиновников должны были разрабатывать и проводить реформы … Долгорукий,
действуя по указаниям МИД, делал упор не на развитии Персии, а на взаимопонимании
между Россией и Англией. Но оно должно было касаться не только Персии, где Россия
чувствовала себя уверенно, но и других регионов, например, Болгарии» [20, c. 117].
Политика, проводившаяся новым английским посланником, не оставляла
сомнений в том, что вне зависимости от соглашения с Россией он будет всячески
отстаивать и укреплять позиции своей державы. 18 октября шах издал фирман об
открытии р. Карун на юге Персии для судоходства судам иностранных держав [12, c.
159–160; 14, c. 92–103; 18]. Это привело в дальнейшем к активному «освоению» юга
Каджарской державы англичанами [25, c. 132–135; 42, c. 30] 51.
В 1889 г. шах готовился к третьей поездке в Европу, а казна была не в состоянии
её финансировать. Этим воспользовались П.Д. Рёйтер и стоявший за ним глава
английской миссии в Тегеране Г. Драммонд Вольф. За согласие дать в долг иранскому
двору 40 тыс. ф. ст. 30 января 1889 г. шах предоставил П.Д. Рёйтеру банковскую
концессию на 60 лет. Договор предоставлял английскому подданному право на
создание Шаханшахского банка Персии, и носил явно неравноправный и кабальный
характер [12, c. 172–174; 15, c. 47–59; 43; 25, c. 135–137]. Банк сосредоточил в своих
руках поставку серебра для персидского монетного двора и получил концессию на
постройку железной дороги из Тегерана в Шустер и Исфахан и на шоссе до Кума [36,
c. 413; 41, c. 16].
Хотя концессии эти были предоставлены персидским правительством в
отсутствии Н.С. Долгорукова, они нанесли сильный ущерб его репутации на посту
посланника 52. «Имперский персидский банк, – писал в начале ХХ в. П.А. Риттих, –
был основан одновременно с открытием международного плавания по реке Каруну …
В своё время Карунское предприятие рассматривалось Европой и нами русскими, как
крупное политическое поражение, которое неминуемо должно было отозваться на
нашей русско-персидской торговле. Русское общественное мнение единогласно
обвиняло в дипломатическом поражении нашего посланника кн. Долгорукаго, который
в скором времени после того был отозван из Тегерана. Отъ многих русских деятелей в
Персии я слышал большие похвалы этому дипломату, при котором престиж русского
посольства и дела стоял очень высоко, а неудача в Карунском вопросе объясняется ими
неладами центрального управления со своим посланником» [31, c. 48].
В промежутке между указанными английскими концессиями российское
правительство приняло решение стараться не допустить строительства в Иране
железных дорог. Однако Н.С. Долгоруков взялся (и, судя по всему, не безвозмездно)

51
Oтветом на неё стало продление шахским правительством в декабре 1888 г. концессии 1873 г. на лов
рыбы вдоль южного побережья Каспийского моря С.М. Лианозову [12, c. 169–170].
52
Правда, 7 июля 1889 г. был высочайше утверждён устав «Товарищества для торговли и
промышленности в Персии», основателем которого был Л.С. Поляков [40, c. 5], однако до 1892 г.
серьёзного продолжения эта концессия не получила, поскольку, как и спичечное товарищество,
созданное в том же году, имела явно аферистский характер [2, c. 88–89].
36
лоббировать один из российских проектов железнодорожного строительства. Он
действовал зачастую вопреки инструкциям министра иностранных дел, пользуясь
связями в придворных кругах и благосклонностью к нему Александра III [34, c. 395].
В марте 1889 г. Н.С. Долгоруков добился от Тегерана письменного заявления о
разрешении России строить железные дороги, где сочтёт нужным и «замораживании»
железнодорожного строительства на ближайшие 5 лет [12, c. 177]. Но это победа
обернулась поражением посланника. Персидское правительство, дав такое разрешение
России, вынуждено было удовлетворить и англичан. Г. Драммонд Вольф настоял на
том, чтобы всякий раз, когда железнодорожная концессия будет предоставляться на
севере, немедленно такая же концессия должна быть предоставлена английской
компании. Попытки добиться от шаха во время его визита в Петербург в мае 1889 г.
твёрдых гарантий в пользу России оказались тщетными [34, c. 395]. К тому же в
Петербурге узнали, что все переговоры Н.С. Долгорукова, которые должны были
носить секретный характер, становились известны английскому представителю в
Тегеране от персидских сановников [12, c. 179]. По мнению русской печати, неудачи
российского уполномоченного проистекали «из-за нехватки средств на подкуп
персидских чиновников» [32]. «Да, персидское дело было весьма унизительно для
престижа страны, но такие истории всегда будут случаться до тех пор, пока на Востоке
страну будут представлять люди калибра Долгорукова», – писала княгиня
Е.А. Радзивилл бывшему министру внутренних дел России графу Н.П. Игнатьеву 6
декабря 1888 г. [32].
Позиция шаха была тесно связана с политикой российских правящих кругов по
отношению к Ирану и к нему лично. С шахом действительно обращались довольно
унизительно для него. Причём немалую роль в этом сыграл российский император.
Классическим примером может служить изложенная в дневниках В.Н. Ламсдорфа
«эпопея» с поездкой Насреддин-шаха в Европу в 1889 г. Император сначала вообще не
желал его приезда в Петербург, так как тот, по его мнению, не следовал советам России
и слишком активно сближался с англичанами. «От шаха мы ждём обязательств, и тогда
увидим, как отвечать», – сделал он в начале марта 1889 г. заметку на полях телеграммы
Н.С. Долгорукого с извещением о просьбе шаха посетить Петербург [16, c. 187]. И
лишь после получения от Насреддин-шаха согласия «заморозить» железнодорожное
строительство на 5 лет, царь «смилостивился» и разрешил персидскому властителю
посетить столицу России. Однако им было обусловлено, что тот должен ограничить
количество своей свиты и пробыть в Петебурге лишь 3 дня [16, c. 202]. Наконец во
время пребывания Насреддин-шаха в Петербурге «Александр ІІІ напомнил ему, что сто
тысяч войска стоят всегда на границе Персии» [36, c. 412]. Это, естественно не
добавляло симпатии персидского монарха к своему августейшему собрату.
«Поведение князя Долгорукова в Тегеране было оскорбительным, но холодная
непримиримость И.А. Зиновьева, директора Азиатского департамента Министерства
иностранных дел, прежнего посланника в Тегеране, пугала ещё больше», – писал
Ф. Казем-заде [12, c. 159]. Несмотря на взаимную неприязнь между посланником в
Тегеране и директором Азиатского департамента 53, в своей политике относительно
Каджарской державы они были едины. В.Н. Ламсдорф именовал её «системой
Зиновьева», сводившейся к устрашению и постоянным отказам [16, c. 90]. Министр
иностранных дел Н.К. Гирс в целом разделял их взгляды, но не методы. «Гирс не
отрицает – писал его помощник В.Н. Ламсдорф, – что отправляемые задним числом
телеграммы и все другие махинации, к которым Долгорукий не упускает случая
прибегать, далеко не симпатичны, но он считает, что нужно брать человека таким,
каков он есть, и лишь стараться достигнуть полезных результатов» [16, c. 157]. Тем не
менее, решающую роль играла воля императора. Александр ІІІ с первых дней своего
царствования решение внешнеполитических вопросов империи оставлял за собой [39,
c. 438–439]. «В высших сферах к братьям Долгоруким очень благоволят», – отмечал

53
Н.С. Долгоруков, пользуясь своей близостью к императору, открыто интриговал перед ним против
своего начальника [16, c. 88]. Со своей стороны, последний также не питал приязни к новому посланнику
в Тегеране.
37
В.Н. Ламсдорф [16, c. 157] 54. Император лично через министра иностранных дел и
директора Азиатского департамента давал указания посланнику как вести себя
относительно иранского монарха и персидских дел вообще. Позиция российского
монарха отличалась жёсткостью, граничащей с высокомерием. Поэтому
К.А. Скальковский, характеризовавший неудачи Н.С. Долгорукова его мягкостью и
недостаточным знакомством с восточными обычаями, а также тем, что тот «слишком
полагался на престиж своего имени» [36, c. 412], был прав лишь отчасти. Посланник
разделял взгляды Александра ІІІ, а будучи хорошим придворным, стремился не только
угодить монарху, но и в какой-то степени опередить его решения.
Тем не менее, все неудачи были приписаны лишь одному посланнику, который
действительно откровенно проиграл английскому визави борьбу за влияние при
шахском дворе. В октябре 1889 г. непосредственным решением Александра ІІІ
Н.С. Долгоруков был отозван в Россию [16, c. 240].
Таким образом, если до последней трети 1880-х гг. русской дипломатии
сопутствовал успех, то с назначением Н.Д. Долгоруковго посланником удача
постепенно отворачивается. В первую очередь это было обусловлено поведением
самого посланника, а во вторую – удачным выбором английского дипломатического
представителя. Жёсткое отстаивание интересов России (как он их представлял) в
борьбе с Англией, пренебрежительное, покровительственно-снисходительное, а порой
и наглое отношение к персидскому правительству, руководство зачастую эмоциями, а
не политическими соображениями, свобразное понимание политического престижа,
давление, шантаж и угрозы – вот черты, характеризовавшие деятельность российского
дипломата.

Источники и литература

1.Айзенштат М.П., Гелла Т.Н. Английские партии и колониальная империя

Великобритании в XIX веке. М., 1999.
2.Ананьич Б.В. Банкирские дома в России. 1860–1914. Очерки истории частного
предпринимательства Л., 1991.
3.Англо-русское соперничество в Персии в 1890–1906 гг. // Красный архив.
1933. № 1 (56).
4.Артамонов Л.К. Поездка в Персию, Астрабад-Шахрудский район и Северный
Хоросан: Военно-статистическое исследование. Тифлис: Типогр. Канц. Главнонач
гражд. ч. на Кавказе, 1894. Ч. 1.
5.Бондаревская Л.Г. Россия и английская экспансия в Персии (русско-
английские противоречия по вопросам железнодорожного строительства в конце XIX
– нач. XX вв.). Автореферат дис. ... канд. ист. наук. М., 1982.
6.Военно-статистическое исследование. Тифлис, 1894. Ч. 1–2.
7.Витте С.Ю. Воспоминания. Детство. Царствование Александра ІІ и
Александра ІІІ (1849–1894). Л., 1923.
8.Глеб М.В. Имперская идея в Великобритании (вторая половина XIX в.).
Минск, 2007.
9.Давлетов Д., Ильясов А. Присоединение Туркмении к России. Ашхабад, 1972.
10.Жигалина О.И. Великобритания на Среднем Востоке (ХІХ – начало ХХ в.).
Анализ внешнеполитических концепций. М., 1990.
11.К истории англо-русского соглашения 1907 г. // Красный архив. 1935. Т. 2/3.
12.Казем-Заде Ф. Борьба за влияние в Персии. Дипломатическое
противостояние России и Англии. М., 2004.
13.Ковалёва Е.Г. Имперская проблематика в Британни в 80-е годы XIX века //
Альманах современной науки и образования. Тамбов, 2009. № 1. Ч. 2.
14.Кулагина Л.М. Английская концессия на судоходство по р. Карун (конец
ХІХ в.) // Иран (Сборник статей). М., 1971. .

54
Брат Н.С. Долгорукого Александр Сергеевич Долгоруков был обер-
церемониймейстером двора и действительным статским советником.
38
 15.Кулагина Л.М. Экспансия английского империализма в Иране в конце ХІХ –
начале ХХ в. М., 1981.
16.Ламсдорф В.Н. Дневник 1886–1890. М., 1926.
17.Ламсдорф В.Н. Дневник В. Н. Ламздорфа (1886–1890). М. – Л., 1926.
18.Макутчев А.В. Река Карун в эпицентре борьбы России и Англии за влияние
в Персии (Иране) во второй половине XIX в. // Актуальные вопросы современной
науки»: Материалы VI международной научной конференции 30–31 мая 2013 года, г.
Санкт-Петербург. CПб., 2013.
19.Маннанов Б. Из истории русско-иранских отношений в конце XIX – начале
XX века. Ташкент, 1964.
20.Медведик И.С. Британские дипломаты в Тегеране: взгляд на англо-
российский конфликт в Персии в конце ХІХ – начале ХХ века // Вестник Челябинского
государственного университета. 2009. № 6 (144). История. Вып. 30.
21.Милорадович Г.А. Список лиц Свиты Их Величеств с царствования
императора Петра I по 1886 г. Киев, 1886.
22.Мисль-Рустем. Персия при Наср-Эдин-Шахе с 1882 по 1888 г. СПб., 1897.
23.Науменко О.А. Роберт Солсбери и его время: Викторианская Англия в лицах.
СПб., 2004.
24.Никонов О.А. Политика Российской Империи на Среднем
Востоке во второй половине XIX в. М., 2015.
25.Очерки новой истории Ирана (ХІХ – начало ХХ в.). М., 1978.
26.Парфёнов И.Д. Колониальная экспансия Великобритании в последней трети
XIX века : Движущие силы, формы и методы. М., 1991.
27.Парфенов И.Д. Монополия и империя: Английские привилегированные
компании и колониальная экспансия 80–90-х годов XIX в. Саратов, 1980.
28.Попов А. Англо-русское соперничество на путях Ирана // Новый Восток.
1926. Кн. 12. С. 127–148.
29.Попов А. Страница из истории русской политики в Персии // Международная
жизнь. 1924. № 4/5.
30.Присоединение Туркмении к России (Сборник архивных документов).
Ашхабад, 1960.
31.Риттих П.А. Отчёт о поездке в Персию и персидский Белуджистан в 1900
году. СПб., 1901. Ч. 1.
32.Ржевуская Е.А. (Радзивилл Кольб-Данвин). Избранные документы из
российских и американских архивов // Независимое литературное обозрение. 2009. №
96.
33.Российский государственный военно-исторический архив. Ф. 165. Оп. 1. Д.
1 850.
34.Рыбачёнок И.С. Закат великой державы. Внешняя политика России на
рубеже XIX–XX вв.: цели, задачи, методы. М., 2012.
35.Сергеев Е.Ю. Большая игра, 1856–1907: мифы и реалии российско-
британских отношений в Центральной и Восточной Азии. М., 2012.
36.Скальковский К. Внешняя политика России и положение иностранных
держав. СПб., 1897.
37.Список генералам по старшинству. Составлен по 6 января 1906 года. СПб.,
1907.
38.Список генералам по старшинству. Составлен по 1 июля 1908 года. СПб.,
1908.
39.Толмачёв Е.П. Александр ІІІ и его время. М., 2007.
40.Устав Товарищества для торговли и промышленности в Персии и Средней
Азии. М., 1904.
41.Царская Россия и Персия в эпоху русско-японской войны // Красный архив.
№ 4 (53). 1932.
42.Чарыков Н.В. Вопрос о малоазиатских железных дорогах // Сборник
географических, топографических и статистических материалов по Азии. 1891. Вып.
49.

39
 43.Humā Nāṭiq. Les commercants, la Banque imperiale et la Regie des Tabacs
(D'apres l'archive d'Amin-oz-zarb). Paris, 1992.
44.Rawlinson H.C. England and Russia in the East; a series of papers on the political
and geographical condition of central Asia. London, 1875.
45Shahnavaz S. Britain and South-West Persia 1880–1914: A Study in Imperialism
and Economic Dependence. London/New York, 2005.

ГОРДЕЕВА Е.

ЭВОЛЮЦИЯ КУЛЬТОВО-САКРАЛЬНЫХ МЕСТ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ

В ЭПОХУ КАМНЯ И ПАЛЕОМЕТАЛЛА

Духовная жизнь Центральной Азии имеет глубокие корни своего

происхождения и развития. Это отражено в эволюции культово – сакральных мест
(святилища, протохрамы) начиная еще с эпохи каменного века. Примером является
культовый очаг, расположенный в центре жилища стоянки Джанбас-Кала 4. Очаг в
плане круглый, в котором, в течение длительного времени поддерживался неугасимый
огонь. Он являлся религиозным центром родовой общины и восходит к культам
первобытной общины [16, с. 61].
На стоянке Люликутал, расположенной на левом берегу реки Яхсу (южный
пригород Куляба – Южный Таджикистан) было открыто «сакральное место» или
алтарь. Он состоял из специального углубленного пространства. На дне углубления
сначала разжигался крупный очаг, горевший значительное время, а затем угольные
остатки костра собирались в прямоугольную горку и присыпались пережжённой
землёй. Поверх неё укладывались «жертвенные дары», посвященные верховным
силам. Подобное «сакральное место» для периода неолита впервые было найдено не
только на территории Таджикистана, но и вообще всей Центральной Азии. Дата
сооружения «алтаря» – VI – V тыс. до н.э., что соответствует ранним этапам гиссарской
культуры[20, с. 68; 5, с. 24]. «Сакральное место», найденное в Люликутале было
основано на очистительной силе огня и дальнейшем задабривании богов дарами –
украшениями и предметами труда (своего рода первые жертвоприношения в угоду
духовным силам). Совместное сосуществование «сакрального места», связано с
ритуальным костром в погребении в Гелоте. Кроме того, у гиссарцев существовали
обряды, связанные с поклонением природе, где ритуальными предметами были
изделия из косточек плодовых растений (виноград, яблоня, арбуз, тыква). Возможно,
жители, таким образом, пытались воздействовать на увеличение сбора урожая[20, с. 81
– 82].
У жителей же Зарафшанской долины в эпоху неолита (сазаганская культура)
сформировались тотемистические религиозные воззрения[18, с. 192].
Продолжая говорить об эволюции культово-сакральных мест, необходимо
рассмотреть ритуальные традиции ранних земледельцев VII – сер. III тыс. до н.э. В VII
– VI тыс. до н.э. начинается «неолитическая революция», где изменения коснулись не
только хозяйственной деятельности человека (т.е. переход от присваивающего
хозяйства к производящему), но и в идеологии. Наибольшее значение стали обретать
культы плодородия и первые божества, связанные с ними, но еще не имеющие
иконографического статуса[14, с. 101]. Формируются представления о зависимости
окружающей среды от природных явлений. Усиливаются идеи о божествах небесных
сил[12, с. 151]. Вообще надо отметить, что первые представления о божествах неба и
природных стихий возникли в шумерской мифологии. Наряду с указанными
божествами в Шумере в IV – III тыс. до н. э. также формируется образ богини
плодородия Инаны, которая изображена в виде дерева-женщины[21]. Если в качестве
основы образа взять статичное положение плеч и рук, которые выглядят довольно
крупно, то возможно, женские статуэтки (богини) из Карадепе отражают именно образ
богини Инаны.
Мир верований древних земледельцев юга Центральной Азии опирается на
культ богини-матери, вошедший в основу культа Наны и развивавшийся во

40
взаимодействии с культами богинь Месопотамии[19, с. 101 – 102]. Именно культ
богини-матери формируется как культ основной богини в период энеолита и
бронзы[19, с. 104]. Характерной деталью образа богини Наны была толстая коса,
перекинутая на спину[19, с. 107]. Позже в шумеро-аккадский период (вторая пол. III
тыс. до н.э. – II тыс. до н.э.) возвышается Нинхурсаг – богиня-мать, «Великая
госпожа»[12, с. 151]. Её основной задачей было укрепление земледелия. Известно, что
почитание образа женщины-матери («палеолитические Венеры») восходит еще ко
времени верхнего палеолита (40 – 12 тыс. до н.э.). В эпоху неолита образ матери
дополняется новой ипостасью матери-кормилицы (т.е. изображалась либо с ребёнком,
либо роженица)[21]. В Эламе это была Пинекир, почитавшаяся с III тыс. до н.э., но уже
со II тыс. до н.э. укрепляется культ богини Кириришер. Из чего следует, что Иранское
плато занимало ведущую роль, в процессе неолитизации южных районов Центральной
Азии[9, с. 164], к тому же в эпоху энеолита культура Южного Туркменистана в свою
очередь значительно повлияла на восток Ирана – Сеистан[1, с. 19].
Наряду с образами богини плодородия и богини-матери в
древнеземледельческих обществах каменного века существовали «Великие богини»,
покровительницы охоты и животных, матери-кормилицы (Чатал-Гуюк). С VII тыс. до
н.э. божества изображаются в антропоморфном виде. Подобные явления были связаны
с формированием чувства превосходства человека над животным миром, так как
человек смог самостоятельно «прорастить из зерна колосья пшеницы»[12, с. 156]. На
женских статуэтках из Геоксюрского оазиса в период энеолита отображаются
солярные символы на бёдрах. Это показывает, что ранние земледельцы хорошо знали
законы природы, когда отличный урожай зависит от солнца[17, 164 с.]. Из чего
следует, что в основу мировых религий вошли религиозные взгляды древних
земледельцев[12, с. 153]. Возвращаясь к проблеме возникновения образа богини Наны,
следует указать, что первоначальный «толчок «биографии» Наны» связан с
древнеземледельческими племенами Прикопетдага эпохи энеолита, «где образ этого
божества развивался параллельно с месопотамским двойником» богиней Иштар, а
также с образом «женского божества плодородия, деторождения, зверей и природного
мира» из Чатал-Гуюка и Хаджилара[19, с. 108].
У древних охотников джейтунской культуры также наблюдается сакрализация
терракотовых фигурок людей и животных, предназначавшихся для различных
магических целей. Древние охотники, отправлявшиеся на свой трудный и опасный
промысел, полагали, что они обеспечивают себе удачу, совершив определённые
обряды и заклинания над образом предполагаемого противника. Поэтому глиняной
фигурке старались, в меру своих способностей, придать черты конкретного сходства
то с горным козлом, то с быстроногим джейраном, то с куланом. После чего,
прокалывали эти фигурки острыми палочками, как бы имитируя удары настоящего
копья. Изображение животных в Южной Туркмении стало известно в 4800 – 4000 гг.
до н.э., когда появляются схематические линейные фигурки горных козлов, образ
которых, усовершенствуется уже в период энеолита (IV – сер. III тыс. до н.э.). Это
указывает на теснейшую связь образа козла с религиозными представлениями местных
племён уже с глубокой древности[11, с. 360]. Устойчивость образа козла объясняется,
его широким распространением в качестве одного из основных тотемов у местных
охотничьих племён эпохи верхнего палеолита и мезолита. Образ этого животного был
весьма популярен у древнейшего населения Центральной Азии, чьи следы можно
найти в археологическом материале. Уже в пещере Тешик-Таш (100 – 40 тыс. до н.э.),
где могильная яма была обложена рогами, мы сталкиваемся с особым предназначением
козла[11, с. 361]. Статуэтки изготовлял, видимо, каждый охотник для себя и может
быть даже неоднократно, перед каждой охотой. Лепка статуэток и совершение над
ними магических обрядов являлись в сознании охотников частью самого трудового
процесса охоты, её необходимой первой стадией[11, с. 7]. Выточенные из камня
фигурки животных носили в качестве подвесок-амулетов[13, с. 9], что также
свидетельствует о существовании фетишизма.
Сложение широкого пантеона неолитических божеств, включающий божеств
охоты, богини-матери и роженицы, плодородия возвращает нас к вопросу, связанному
с оформлением культово-сакральных мест-святилищ, посвященных этим божествам.

41
Первые «святилища» ранних земледельцев имели крупные помещения (Песседжик-
депе – VII – V тыс. до н.э.). При оформлении стен «святилищ» использовались красная
и черная краски. Изображались зооморфные (копытные и хищной кошачьей породы
животные – видимо, барсы) и растительные (дерево) сюжеты, восходящие к традициям
охотничьих племён эпохи палеолита и мезолита, а также геометрические фигуры
(треугольник вершиной вниз, ромб вершиной вверх) и шевроны. Интересно, что
вертикально поставленный ромб и треугольник, встречающиеся в росписи
Песседжика, очень похожи на отдельные орнаментальные детали настенной росписи в
культовых зданиях энеолитического времени Южного Туркменистана.
Возможно, на стенах «святилища» представлена сцена охоты. Из росписи
видно, что копытные животные спасаются от хищников, а впереди изображён охотник.
Кошачьи нарисованы чёрной краской, а копытные – красной. Сцена гона или шествия
животных широко распространена в архаическом искусстве Переднего Востока. Она
имеется и в изображениях чатал-гуюкских святилищ[10, с. 189 – 190]. Видимо сюжет
охоты стал обобщающим как для охотников, скотоводов, так и для ранних
земледельцев. Для древнего охотника и скотовода охота олицетворяла два мира – мир
мёртвых (чёрный цвет – символ смерти, тьмы, пустоты, неизвестности) и мир живых
(красный цвет-символ огня, света). Смерть, пытающаяся забрать души своих жертв
(быки), ассоциировалась с барсами, а охотник (жрец) пытается остановить ее и спасти
умирающих через молитвы и заклинания. Для ранних земледельцев этот сюжет связан
с ритуалами воскресающей и умирающей природы. В итоге можно предположить, что
ранние «святилища» стали выступать в обществе Центральной Азии в качестве
объединяющей силы. Их могли посещать как охотники и скотоводы, так и ранние
земледельцы для совершения обрядов и ритуалов.
Традиции песседжикского святилища с его расписным интерьером
продолжаются и в пору раннего энеолита (Чакмаклыдепе). Наличие очагов, в том числе
пристенного очага-камина сложной конструкции на Яссыдепе, указывает на то, что в
исполнявшихся обрядах определённую роль играло и возжигание огня. Эпоха энеолита
(IV – сер. III тыс. до н.э.) – это время знакомства человека с первым металлом в
истории – медью. При обработке и дальнейшем использовании меди в быту необходим
был огонь. Из чего следует, что сакрализация огня усиливается и укрепляется в
сознании древнего человека как «великая сила», способная подарить и забрать жизнь
человека. Для раннего земледельца огонь и металл – это качественное орудие труда, а
значит высокая урожайность, для охотника и скотовода – это защита скота и
собственно самого себя от хищного зверя, тепло. Поэтому огонь обретает сакральный
статус и начинает активно применяться при проведении культовых церемоний в виде
возжигания священного огня и поклонения ему. В жертву приносили плоды земли,
хлеб, продукты животноводства и охоты (т.е. включены жертвенные животные с
последующей ритуальной трапезой – реликтовой формой поедания тотема с целью
приобщения к нему)[15, с. 88]. Огонь стал важен и почитаем, как основной источник
существования.
В эпоху позднего энеолита стали возводиться сложные сооружения
протохрамового типа (святилище на Карадепе, Туркменистан). Это небольшие
святилища, вошедшие в состав больших домов-массивов – мест обитания больших
семейных общин. Такие «домашние святилища» открыты на Геоксюре I, Чонгдепе,
Алтындепе[15, с. 59]. Неотъемлемым атрибутом почитания высших сил были
жертвенники и подиумы. Первые имели первоначально округлую форму, позже
возникли прямоугольные. Вторые же существовали отдельно в виде дома с подиумом,
служившего святилищем, аналогично храму бога Энки в Эриду (Южная
Месопотамия)[15, с. 90].
Продолжая разбирать проблему, связанную с культовыми сооружениями, надо
указать отличия от жилого дома, говорить о сходствах и различиях «домашних
святилищ». К ним относятся: долговременное существование на одном месте и почти
в тех же пределах, прочные стены, чёткая и определённая ориентация помещения
углами по странам света, полное отсутствие каких-либо следов очагов бытового
назначения, наличие подиума, связанного с разведением несильного огня.

42
 Идеологические взгляды пастушеских племен времени энеолита значительно
отличались от древних земледельцев. «Святилища» отражали идею сакрализации
некоего пространства, ограниченного конструкцией, вероятно, четырёхугольной
планировки, и центрального культового объекта. Характерно проведение огненных
ритуалов и, возможно, жертвенных приношений (Куйрук – полуостров Мангышлак), а
также обряд бессистемного положения очищенных от тканей отдельных крупных
костей человеческих скелетов, включая черепа (Токмак – полуостров Мангышлак).
Обряд, связанный с очищением костей человека от тканей, аналогичен обряду
«очищения костей» от плоти в могильнике Джаркутан[3, с. 139]. В ритуалах обоих
святилищ использовались красная минеральная краска, а также примитивные
антропоморфные фигурки, выполненные из камня[4, с. 29].
Свидетельством продолжающегося влияния пастушеских традиций на
культовую обрядность общества Зерафшанской долины является святилище Жуков.
Основными составляющими святилища являются долговременные кострища, валун-
стела, выполняющая функцию «соединения миров». Ограда из галечных валунов – это
символ освоения космического пространства и отражения границ «своё» и «чужое».
Присутствие охры, наряду с кострищами подтверждает, что культовая деятельность на
святилище была связана с культом огня, очагом. Кроме того, на святилище
проводились обряды и ритуалы, связанные с идеей цикличного обновления, а также
практикой «огненного обрядового очищения». После финального функционирования,
святилище преднамеренно засыпалось (т.е. замуровывалось), что связано с идеями
циклического движения, периодической гибелью и новым возрождением мира[2, с.
10].
На территории Саразма в эпоху позднего энеолита имелся общественный
культовый центр[6, с. 72], названный местом поклонения солнцу[8, с. 151]. Состоит из
двух колец, внутреннего и внешнего, между двумя кольцами имеется
коридорообразное пространство. Здание выполняло культовые функции и, вероятно,
являло собой модель горизонта с солнцем посередине[7, с. 95 – 96]. Присутствовали
алтари как круглой, так и квадратной формы. Как и любая другая религиозно-
мифологическая система, солнцепоклонничество имело свой арсенал священных
символов, которые не могут быть оторваны от сил природы. Символика поклонения
солнцу достаточно прозрачна, имеет однозначный смысл, отражающий свет,
божественность, возвышенность. Примером солнечной символики являются кресты,
расположенные на стенах святилища. Найденная в культовом помещении золотая
розетка также может быть отождествлена с символами солнца. Возможно, двенадцать
лепестков розетки символизируют значение движения солнца в календарном цикле.
Следовательно, у саразмийцев имело место поклонение светилам, в частности солнцу,
т.е., определяется астральный культ[8, с. 152].
Таким образом, в древнейший период Центральной Азии в обществе
складываются первые культы и верования под влиянием окружающей среды, т.е., сама
природа указала человеку, в чем ее сила и сакрализация.

Список литературы:

1.Абу Аль-Хассан Махмуд Бакри Мусса. Вопросы взаимосвязи культур Ирана

и Южного Туркменистана: интерпретация изображений животных на керамике и
каменных изделиях эпохи энеолита.: Автореф. дисс. … канд. истор. наук. М.: 2005;
2.Аванесова Н. А. Святилище ранних номадов Зерафшана // Афанасьевский
сборник 2. Барнаул: Азбука, 2012;
3.Аскаров А. А. Сапаллитепа. Ташкент: Фан, 1973;
4.Байпаков К. М., Терновая Г. А. Казахстан // РЦАА. Самарканд: МИЦАИ, – Т.
I. 2016;
5.Виноградова Н. М., Кутимов Ю. Г. Погребальные памятники эпохи бронзы в
Южном Таджикистане (могильники Гелота и Дарнайчи). М.: ИВ РАН, 2018;
6.Исаков А. И. Саразм. Душанбе: Дониш, 1991;
7.Исаков А. И. О работе международной археологической экспедиции на
поселении Саразм в 1985 году // АРТ. Душанбе: 1994. – Вып. 25 (1985 г.);

43
 8.Каримова Г.Р. Таджикистан // РЦАА. Самарканд: МИЦАИ, – Т. I. 2016;
9.Леколет О. Между Ираном и Тураном: Археологические исследования в
Южном Туркменистане (2001 – 2006 гг.) // АИЦАТФУ. Самарканд: – Т. 1. 2014;
10.Лоллекова О. Неолитическое поселение Песседжик-депе в Южном
Туркменистане // СА. М. – Л.: Наука, – № 4. 1978;
11.Массон В. М. Средняя Азия и Древний Восток. М. – Л.: Наука, 1964;
12.Массон В. М. Поселение Джейтун / МИА. Л.: Наука, Ленинградское
отделение, – № 180. 1971
13.Массон В. М., Сарианиди В. И. Каракумы: заря цивилизации. М.: Наука,
1972;
14.Массон В. М., Сарианиди В. И. Среднеазиатская терракота эпохи бронзы.
Опыт классификации и интерпретации. М.: Наука,1973;
15.Массон В. М., Мерперт Н. Я. Идеологические представления и памятники
искусства среднеазиатских племён эпохи энеолита / Археология СССР. Энеолит. М.:
Наука, 1982;
16.Толстов С. П. Древний Хорезм. М.: МГУ,1948;
17.Хлопин И. Н. Геоксюрская группа поселений эпохи энеолита. Опыт
исторического анализа. М. – Л.: Наука, 1964;
18.Холматов Н. У. Сазаганская культура (неолит Среднего Зарафшана) // СНВ.
Самара: – Вып. 3 (8). 2014;
19.Филанович М. И. К вопросу о духовной культуре древнего Согда // Роль
города Карши в истории мировой цивилизации. Ташкент – Карши: Фан, 2006;
20.Якубов Ю., Довуди Д., Филимонова Т. История Куляба с древнейших
времён до наших дней. Душанбе: Дониш, 2006;

ДЖАФАРОВ Ю.

К ВОПРОСУ О КАНГАРАХ-ПЕЧЕНЕГАХ В АЗЕРБАЙДЖАНЕ

Во всех публикациях, в которых речь идет об этногенезе азербайджанского

народа, наряду с некими бунтурками (о них у меня имеется отдельная научная статья),
особое место уделено кангарам. У каждого специалиста, медиевиста-тюрколога,
естественно, возникает вопрос: кто такие кангары, в каких источниках они
упоминаются и почему их привлекают в качестве этнического компонента к проблеме
формирования азербайджанского народа? Византийский император Константин
Порфирородный (905-959; император с 913 г.) в своём известном сочинении « Об
управлении империей» ( греч. Πρὸς τὸν ἴδιον υἱὸν Ρωμανόν; лат. De administrando
imperio, написанном между 948 и 952 гг.) сообщает важные, даже уникальные сведения
о кочевниках-печенегах- πατζινακϊται (тюрк. самоназвание — Becěnek, ср.-век. греч.
Πετσενέγοι, или Πατζινάϰαι,). В своем сочинении он приводит названия всех восьми
печенежских племен - иртим, цуры, гилы, кулпеи, харавои, косту, хопони, цопо (De
admin.,37). Однако в самом конце этого общего экскурса о печенегах, он
добавляет весьма интересную подробность: «пачинакиты (печенеги) называются
также кангар (Κάγγαρ), но не все, а народ трех фем: Иавдиирти, Куарцицур и
Хавуксингила, как более мужественные и благородные, чем прочие, ибо это и означает
прозвище кангар» (De admin., 38).
Целый ряд авторов полагает, что печенеги-кангары появились на Южном
Кавказе (в частности, на территории исторического Азербайджана ) гораздо раньше,
чем были зафиксированы в конце IX – начале Х вв. в Северном Причерноморье
императором Константином. В этой связи обычно приводятся сведения армянского
историка Лазара Парпеци (Y в.) и двух сирийских мартирологов (мученичеств) – Мар
Григора и Мар Абы (YI в.). В сообщении Парпеци говорится о том, что в 482 г. во
время восстания на Южном Кавказе против сасанидского Ирана армянское войско во
главе с Ваганом Мамиконеаном пришло на помошь иберскому царю Вахтангу и
«остановилось лагерем в гаваре (области) Кангарк», в Кангарских горах,
расположенных на границе между Арменией и Иберией (Langlois V., 1869, p. 336). В

44
сообщениях двух сирийских мартирологов речь идет о событиях войны между
Византией и Ираном, вспыхнувшей на 9-м году царствования Хосрова Ануширвана
(531-579), т. е. в 540 г. В мартирологе Мар Григора говорится о том, что в 541 г. после
захвата и разрушения Хосровом города Антиохии Сирийской, шах с войском двинулся
в землю хангарайе (hangaraye). После благополучно закончившейся войны против
хангарайе, Хосров возвратился в Бет Арамайе (Ктесифон, столицу Сасанидов)
(Auszuge., 1880, S.81-82.). То же самое событие повторено и в мартирологе Мар Абы с
той лишь разницей, что противники Хосрова там именуются кангарайе (kangaraye)
(Пигулевская Н.В., 1948, с. 77).
Какое отношение имеют приведенные данные этих источников о хангарайе,
кангарайе и Кангарк к этногенезу азербайджанского народа? Оказывается, как будет
показано ниже, самое прямое. Считается, что название одного из аранских (алванских)
гаваров (областей) Арцаха (Нагорный Карабах) – Парсканк, который упоминается в
Армянской географии YII в. и у албанского автора YIII в. Моисея Каланкатуйского,
является ни чем иным, как застывшим наименованием печенегов – Пачанаг.
(Подробнее о разночтениях в прим. 1). Этот этноним, по мнению одного из авторов,
обозначал одно из подразделений булгар, в древности именовавшееся кангар.
Этнотопоним же Кангарк, по мнению того же автора, засвидетельствован на
территории Южного Кавказа уже в Y-YII вв. (Юсифов Ю.Б., 1974, с. 76-77; Он же:
1984, с. 335-336.). Кроме того, целый ряд авторов полагает, что на территории
Азербайджана имеются топонимические названия, которые также связывают с
печенегами-кангарами (кенгерли, кенгерлер) (Гукасян В. Л. ,1984, с. 140; Алияров С.С.
1984, с. 4; Гейбуллаев Г.А. 1984, с. 120-121; Он же: 1986, с. 30-31). На этом основании
у одного из авторов возникло твёрдое убеждение в том, что в «в зоне Нахичеван –
Армения – Южный Азербайджан издревле находилось мощное кангарское
объединение, которое уже с Y в. наводило страх на Сасанидскую империю» (Гукасян
В.Л. , 1978, с. 23-24 Он же: 1984, с. 140). Также утверждается, что уже в «III-Y вв.
тюрки являлись одним из компактных массивов на этнической карте страны.
Преимущественно это были протобулгары и кангары». Что же касается самих кангар,
то «в западном Азербайджане, в зоне Казах-Караманлу, где кангары упоминаются
впервые, они имели многочисленные пункты вплоть до XYIII столетия, пока
большинству из них не пришлось переселиться в Карабахское ханство» (Алияров С.С.,
1984, с. 4). Учитывая все сказанное, делается вывод о том, что «начало тюркизации
страны было положено тюркоязычными племенами из гуннского и савиро-хазарского
союза, оказавшимися в Азербайджане в раннем средневековье, т.е. в начале нашей эры.
Результатом было образование общенародного азербайджанского языка и сложение
азербайджанской тюркоязычной народности YII-YIII вв. н. э.» (Юсифов Ю.Б., 1984, с.
337).
Заключение слишком серьезное для того, чтобы внимательно не проверить все
данные, на основании которых оно сделано. Поэтому, перейдем к их анализу. Во-
первых, имеет ли отношение этнотопоним (как считается) «Кангарк» (Kangar-k) Лазара
Парпеци к кангарам-печенегам (kangar) Константина Порфирородного? Оказывается,
не имеет ничего общего, кроме созвучия. В сообщении Лазара Парпеци речь идет не о
«земле кангар», как неверно интерпретировал исследователь это сообщение источника,
а всего лишь о «гаваре Кангарк» - шестой области провинции Гугарк Армянской
географии VII века или области Гогарена, упоминаемой Страбоном. Эта горная
область, расположенная на границе между Арменией и Иберией, в Y в. входила в
состав Иберии, занимая ее южный угол (Адонц Н. 1971, с. 222). «Темную гору
Кангарк», от которой получила название вся область, упоминает еще Мовсес Хоренаци
(Моисей Хоренский. 1858, с. 84). К тому же, все население провинции (или ашхарха)
Гугарк (Гогарена), куда входила область Кангарк, называлось не кангарами, а гугарами
(Иованнес Драсханакертци. 1986, с. 152, 182, 190). Последние же по происхождению
были близки древнегрузинским племенам. (М. Джавахишвили, 1950; Д.
Мусхелишвили, 1978, стр. 196).
Отсюда ясно следует, что топоним Kangark превратился в этноним Kangar из-
за незнания автором статьи языка источника и неверно понятого им перевода. К этому
следует добавить, что кочевники-печенеги, как и любые другие кочевники, никогда не

45
селились в горах, да еще на высоте около 3 тыс. м над уровнем моря, где была
расположена горная область Гугарк, она же Гогарена Страбона. Кочевникам всегда
нужна была равнина, степь, чтобы пасти свои многочисленные стада и табуны
лошадей, и жить соответственно своему способу производства. Во-вторых, имеют ли
отношение кангары Константина Порфирородного к хангарайе (кангарайе) сирийских
мартирологов?
Оказывается, и в этом случае нет ничего общего, кроме созвучия. Дело в том, что
чтение hangaraye (и зависимое от него kangaraye) приводится в издании этих
мартирологов Беджаном ( P.Bedjan, 1898, p. 22. ). Напротив, в другом, лучшем издании
Хофмана это название читается как hegharaye, в котором сам издатель видит народ
heghar т.е. hEger – колхов и их страну hEger (Егриси), т.е. Колхиду (Auszuge, S. 81, n.
737.). Здесь важно отметить, что конъектура издания Биджана повисает в воздухе, так
как не подтверждается более ни одним источником. Напротив, конъектура Хофмана
совершенно четко подтверждается событиями византийско-персидской войны в
Лазике, т.е. в Колхиде (Егриси, hEger), о которых с интересными подробностями
рассказывает Прокопий Кесарийский. В его сообщениях речь действительно идет о
большом походе Хосрова в 541 г. в страну лазов (егеров, колхов), на границу между
Арменией и Иберией, и о войне там с византийцами вплоть до 545 г. (Prokop. De Bell.
Pers., II, 15-17.). При сопоставлении данных Прокопия о земле егеров (hEger, Егриси)
с сообщением мартиролога Мар Григора (и Мар Абы) о походе Хосрова в 541 г. в
«землю хангарайе» отпадают сами собой всякие сомнения в тождестве обоих
этнонимов. Таким образом, и в этом случае речь идет всего лишь о неправильном
чтении этого этнонима в рукописях сирийских мартирологов, а не о кангарах-
печенегах византийского императора.
К этому следует добавить еще одну немаловажную деталь. Название «кангар»
- это не этноним, как полагают авторы, не разобравшиеся в ясном указании источника.
Каргар - это титул, который носили сразу три племени печенегов, каждое из которых
имело свое собственное наименование, приведенное выше. Об этом вполне ясно
говорит сам Константин Порфирородный. К тому же, в древности печенеги обитали в
низовьях Сыр-Дарьи и вокруг Аральского моря. Вся их основная масса (8 племен)
лишь к концу IX – началу X вв. появилась в степях Северного Причерноморья, где они
и были зафиксированы Константином. При этом все три племени печенегов, носившие
наименования кангар, в середине Х в., когда писал Константин, обитали на Днепре, о
чем он ясно сообщил своим читателям (De admin., 37-38). На каком расстоянии
находится Днепр от предполагаемого района «мощного кангарского объединения»,
наводившего «страх на Сасанидскую империю», легко выяснить, посмотрев на
географическубю карту. Печенеги никогда не обитали не только на Южном Кавказе,
но даже на Северном Кавказе. На их пути на Кавказ на севере стоял Хазарский каганат,
служивший заслоном для передвижения кочевников с востока, а на юге – Арабский
халифат, выполнявший ту же роль по сдерживанию кочевников Средней Азии. Лишь
в самом конце IX в. под сильным натиском гузов (огузов) с востока печенегам удалось
прорваться через контролируемое хазарами междуречье Волги и Дона и поселиться в
степях Причерноморья. Именно там они и фиксируются всеми известными нам
источниками. В том числе и прежде всего императором Константином
Порфирородным (Артамонов М.И. 1962, с. 350 сл.). Именно по той простой причине,
что печенеги никогда не оседали на Южном Кавказе вообще, а в Северном
Азербайджане (не говоря уже о Южном Азербайджане) – в частности, в этом регионе
никогда и не было оставленных ими топонимов. Кстати сказать, топонимов типа
«кангар», как это ни странно, нет ни в причерноморских, ни в придунайских степях,
где печенеги (в том числе и сами кангары) обитали постоянно на протяжении более
двух столетий. Откуда же в таком случае взялось то «мощное кангарское
объединение», «издревле» находившееся высоко в горах между Арменией, Грузией и
Нахичеваном, да еще и Южного Азербайджана, и в Y в. наводившее «страх» на
Сасанидский Иран? Почему все авторы, пишущие о кангарах, и сообщающие нам об
их истории такие удивительные подробности, в один голос утверждают, что кангары
появились в Азербайджане именно вместе с гуннами? ( Юсифов Ю.Б. 1974, с. 77,

46
прим. 53; Он же: , 1984, с. 335-337; Гукасян В.Л. 1984 с. 140; Гейбуллаев Г.А. ,1984, с.
120; Он же: 1986, с. 30-31. ; Алияров С. С. , 1984, с. 5).
Почему именно с гуннами? Почему не отдельно? Почему именно в первых
веках нашей эры? Оказалось, что все опять очень просто. Дело в том, что все авторы,
построившие теорию о так называемом «кангарском пласте» в этногенезе
азербайджанского народа, так или иначе ссылаются на один и тот же главный для них
источник. Этим «таинственным» источником является небольшой раздел в
монографии С.Г. Кляшторного, который так и называется: «Кангары в Закавказье»
(Кляшторный С.Г, 1964, с. 175-176). Сам же С.Г. Кляшторный, будучи моим научным
руководителем, выслушав в личной беседе приведенные выше аргументы о кангарах
на Южном Кавказе и о наделавшем ими оглушительном шуме в научной литературе
Азербайджана, выразил свое искреннее сожаление по поводу этого недоразумения.
При этом заметив, однако, что излишне доверился мнению венгерского исследователя
К.Цегледи, на которого, впрочем, и ссылается в этом разделе. В науке нередко бывает,
что ошибаются и большие ученые. Но одно дело – незначительная досадная
погрешность в большой и серьезной работе по истории древних тюрок, и совсем
другое, когда на этом недоразумении строится целая теория, под которую
подгоняются притянутые «за уши», неверно понятые и интерпретированные факты.
Ведь о «кангарском феномене» заговорили в публикациях именно после того, как
вышла в свет названная работа. Это совсем нетрудно проверить. Возникает вполне
естественный вопрос: почему кангарами не интересовались до 1964 года, если они
обитали в Азербайджане уже с V в. и наводили кругом «страх» своим мощным
объединением? Все это лишний раз подчеркивает, что при высказываниях на темы
этногенеза, во избежании серьезных ошибок, необходимо знание первоисточников,
сопоставление рукописной традиции, знание языков самих источников и многое
другое, что отличает серьезное научное исследование от разговоров «по мотивам
этногенеза». Но даже в этом случае никто не гарантирован от ошибок. Главное здесь
– вовремя выявить эту ошибку и исправить ее, пока она еще не успела обрости
«идеями» и «теориями». Потому что может оказаться очень дорогой цена такой
ошибки. Ведь цель, к которой мы стремимся, высока и благородна – честно и правдиво
исследовать проблему происхождения своего народа. И последнее, что хотелось бы
отметить в этой связи. Как было указано выше, все авторы в один голос утверждают,
что кангары Константина Порфирородного ни что иное, как племя кенгерли (Zeki V.
Togan, 1970, pp. 91-118). Этнотопонимы «кенгерли» в самом деле имеются на
территории Северного Азербайджана. Однако имеется ли что-либо общее между
титулом «кангар» у Константина Порфирородного и племенем кенгерли, (Kәngәrli),
одним из огузских (кызылбашских) племен? Хорошо известно, что кенгерли - одно из
племенных подразделений огузского (кызылбашского) племени устаджлу,
переселились на Кавказ около 1500 года (P. Oberling, 2012, fasc. 5, p., 495). В начале
XIX века один французский путешественник упомянул кенгерли как «небольшое
племя, осевшее в Персидской Армении, на берегах Аракса, и насчитывающее до
четырёх или пяти тысяч человек»(Adrien Dupré, 1819). Разница более чем в пятьсот лет
в сведениях о кангарах-печенегах и кенгерли-огузах, скорее всего, только
подчёркивает то обстоятельство, что между этими названиями не имеется прямой
историко-географической связи. Вместе с тем в этническом отношении несомненно,
что они были родственными племенными группами, так как печенеги (но не
кангары!) упоминаются у Рашид ад-Дина и Махмуда Кашгарского среди огузских
родов (Бартольд В.В. , 2002). Поэтому к вопросу о корреляции титула и этнонима даже
в близких этнических группах тюркоязычных кочевников не следует относится столь
прямолинейно.

Примечания.
1. Что касается предполагаемой связи арцахского гавара Пазканк (Парсканк),
реконструированного автором для своего удобства в форму Пачанаг, то есть
«печенег», то заметим следующее. В рукописях «Истории албан» Моисея
Каланкатуйского существуют разночтения этого топонима: Партсканк, Парцканк,
Парсакан, Парскакан, Парсаканс (Мовсес Каланкатуаци, 1983, с. 75, прим. 9-10).

47
Однако для преобразовательных операций исходной формой для автора почему-то
служит форма Пансканк, которой нет ни в одной из рукописей и образование которой
объясняется «отпадением сонорного нароста «р» (?) и какими-то «диалектными
разновидностями» (Юсифов Ю.Б. 1974, с. 76-77). Между тем эти объяснения не только
находятся в явном противоречии с рукописной традицией названия этой
области Арцаха, но и нарушает все языковые закономерности. В названии Паз-кан-к
имеется иранский суффикс места «кан» (ган), от которого невозможно избавиться
никакими «диалектными разновидностями». Подробнее: Ю.Р.Джафаров, М, 1981; Он
же: 1984. Он же: 1986; Он же: 1991; Он же: 1992; Он же:1993).

Источники
1. Constantine Porphyrogenitus. De administrando Imperio. Washington, 1967.
2. Auszuge aus Syrischen Akten Persischen Martyrer. Ubersetzt von Georg Hoffman.
Leipzig, 1880.
3. Langlois V. Collection des historiens anciens et modernes de l’Armenie, t. II, Paris, 1869.
4. Procopii Caesariensis opera omnia. Ed. J.Harry, vol. I. De bellis libri I-IV; vol. II, De
bellis libri V-VIII. Lipsiae, 1905.
5. Иованнес Драсханакертци. История Армении. Пер. С древнеармянского
М.О.Дарбинян-Меликян. Ереван, 1986.
6. Константин Багрянородный. Об управлении империей. М., 1989.
7. Мовсес Каланкатуаци. История страны Алуанк. Критический текст и предисловие
В.Д.Аракеляна. Ереван, 1983.
8. Моисей Хоренский. История Армении. Пер. Н.Эмина. М., 1893
Литература
1. Adrien Dupré, Voyage en Perse, fait dans les années 1807, 1808 et 1809, en
traversant la Natolie et la Mésopotamie, depuis Constantinople jusqu’à l’extremié du golfe
persique, et de la à Irèwan, 2 vols., Paris, 1819, esp. the list of tribes in vol. II by Joseph Marie
Jouannin (1783-1844).
2.Bedjan P. Ethicon seu moralia, Paris, 1898.
3.Zeki V. Togan, “Azerbaycan,” in İA II, 1970, pp. 91-118 (in Republican Turkish).
4.Oberling P. Kangarl // Encyclopaedia Iranica. Vol. XV. Fasc. 5. 2012, p.495.
5.Адонц Н. Армения в эпоху Юстиниана. Ереван, 1971.
6.Алияров С. С. Об этногенезе азербайджанского народа ( к постановке проблемы) //
«К проблеме этногенеза азербайджанского народа. Баку, 1984,
7.Бартольд В.В. Тюрки. Двенадцать лекций по истории тюркских народов Средней
Азии. Москва: «Восточная литература» РАН, 2002.
8.Гейбуллаев Г.А. К этногенезу азербайджанцев (по данным топонимии) // К
проблеме этногенеза азербайджанского народа». Баку, 1984.
9.Гейбуллаев Г.А. Топонимия Азербайджана. Баку, 1986.
10. Гукасян В. Значение закавказских источников в изучении истории
азербайджанского языка дописьменного периода. // Советская тюркология. № 2.
Баку, 1978
11.Гукасян В. Азербайджанская палеотопонимия в Закавказских источниках //
Вопросы филологии Азербайджана. Вып. 2. Баку, 1984.
12.Джафаров Ю. Р. Ранние гунны на Кавказе // Тезисы докладов. М, 1981
13.Джафаров Ю.Р. О происхождении древних булгар // Материалы III
Всесоюзной Тюркологической конференции. Ташкент, 1984.
14. Джафаров Ю.Р. К вопросу о происхождении европейских гуннов // Тезисы
докладов. Ташкент, 1986
15. Джафаров Ю.Р. К вопросу о бунтурках в грузинских источниках // Тезисы
докладов. М., 1991
16. Jafarov Y. On the origin of the European Huns // The 35th Permanent International
Altaistic Conference. Handbook. Academy of Science. Taipei, 1992.
17.Джафаров Ю. О двух малоизвестных этнонимах. Обарены Стефана
Византийского и паррасии Страбона // Известия Академии Наук Азербайджана. Баку,
1993.

48
18.Юсифов Ю.Б. О некоторых языковых элементах тюркского происхождения в
сочинении албанского историка // Советская тюркология. № 2. Баку, 1974.
19.Юсифов Ю.Б. К этногенезу азербайджанцев // Фольклор, литература и
история Востока. Материалы III Всесоюзной Тюркологической конференции.
Ташкент, 1984.

ДЖУМАНИЯЗОВА Ф.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ О НАИБОЛЕЕ ВЕРОЯТНОЙ ДАТЕ И МЕСТЕ РОЖДЕНИЯ

АЛЬ-ФАРАБИ С УЧЕТОМ ИМЕЮЩИЕГОСЯ КРУГА МНЕНИЙ В
ОТЕЧЕСТВЕННОЙ И МЕЖДУНАРОДНОЙ НАУЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЕ

Сегодня существует много споров и многосторонних подходов о дате и месте

рождения аль-Фараби в отечественной и международной научной литературе.
Например, казахи считают его казахским учёным, изходя из того, что происходил он с
территории современного Казахстана. Что касается, жизни и биографии аль-Фараби,
то информации сохранилось недостаточна и скудны. В его работах нет указаний и его
биографические данные, и его современники очень мало писали о нем. Для
однозначного определения этнической принадлежности аль-Фараби имеющихся
фактов в письменных источниках недостаточно, доступные источники, содержащие
биографические сведения о Фараби, были созданы достаточно поздно, в XII—XIII
веках. Часть сведений о нем является полулегендарными и недостоверными. Годы
смерти аль-Фараби является наиболее достоверным (умер он в Дамаске в 339 году
лунной хижры (950 г.))55.
Его полная имя была Абу Наср Мухаммад ибн Тархан ибн Узалаг56. «Узалаг»
или «Узлаг» по нашему мнению, можно рассматривать как «мудрый, мудрец» или
«умный, и логично связать ее с древнетюркским словом «Узлуг» и «Узлыг» который
встречающий в тюркской лексике57.По существу, полностью описывает аль-Фороби
как умного и мудрого ученого. Родился он в Васидже, в селении неподалеко от города
Фараб, который находился в Туркестане, то есть, развалины его сегодня находятся
около города АрысШымкентской области Казахстана.в одним мусульманских
источниках говорится, что он происходил из Васиджа, а в других –из Кердере58. В
некоторых источниках утверждается, что Фараб (Тарбанд или Тараз59) находится в
Хорасане, а некоторые источниках упоминается как главным городом Центрального
бассейна Сайхуна (Сырдарья). Также Ибн Хаукал, указывал, что к числу городов

55
Хайруллаев М.М. Фараби – крупнейший мыслитель средневековья. Ташкент, Фан,
1973. С. 14. Есть ещё одна версия, что он умер не в Шамате (Сирия), а в Византии.
Таким образом, та незначительная информация о биографии аль-Фараби, вероятно,
нуждается в новом более широком исследовании. Ризо Довари Ардакани. Фараби –
основоположник исламской философии//Иран-наме. Научный востоковедческий
журнал. №4. (24). Алматы, 2012. Алматы, 2013. С.87.
56
История социальной мысли в исламе// Иран-наме. Научный востоковедческий
журнал. №4. (20). Алматы, 2011. С. 209.
57
Древнетюркский словарь / Под ред. В. М. Наделяева, Д. М. Насилова, Э. Р.
Тенишева, А. М. Щербака. – Л.: Наука, 1969. – С. 621. Кстати, это имя можно найти в
средневековых источниках по отношению к тюркам, а имя одного из сыновей
Хорезмшаха Мухаммада написано в письменных источниках в виде «Узлаг/Узлуг-
шах».
58
Хайруллаев М. М. Абу Наср ал-Фараби, Москва, Наука, 1982, С.41.
59
Согдийские документы с горы Муг. Чтение, Перевод. Комментарий. Вып. II.
Юридические документы и письма / Чтение, перевод и комментарии В. А. Лившица. –
М.: Изд­во восточной лит­ры, 1962. С. 80-82; Chavannes E. Çin yıllıklarına göre Batı
Türkleri. Çeviri M. Koç. – İstanbul: Selenge, 2007. – S. 192.
49
Фарабского округа принадлежит Весидж, из которого происходит ал-Фараби60.
Фактически, Фараб в раннем средневековье был известен как название города в
бассейне реки Сырдарья.В.В.Бартольд основываясь на работах средневековых
арабских историков и географов, (Истахри, Ибн Хаукаля, Макдиси, Табари, Масуди),
приводит следующие сведения о родине аль-Фараби: “Область Фараб занимала
небольшое пространство, около дня пути в длину и в ширину, на обеих сторонах
Сирдарьи; главный город, Кедер, был на правом побережье, на расстоянии ½ фарсаха
от реки; на левом берегу был город Весидж, на самом берегу Сыр-Дарьи, несколько
ниже Кедера, 2 фарсахах от него… Несмотря на то что географы первой половины Х
в. знают Кедер и Весидж и не говорят ни слова о города Фарабе, Макдиси уверят, что
Кедер был новым городом, возникшим после Фараба; более правдоподобно, что новым
городом должен быть признан Фараб, или, как его называли впоследствии, Отрар;
расстояние между этим этим городом и берегом Сыр-Дарьи было более значительно
(около 2 фарсахов)... Васидж, где в. Х в. жил “сильный эмир”, упоминается еще в ХII
в. как крепость, служившая местом изгнания; после ХII в. об этом городе известий нет.
Васидж был не единственным городом на левом берегу Сыр-Дарьи в этой местности;
на этом же берегу, выше Фараба, был город Сюткенд, развалины которого видны и
теперь в 2 верстах выше озера Кара-куль. Васидж был родиной знаменитого философа
Абу Наср аль-Фараби; крепость существовало ещё в XII века»61.
Отец аль-Фараби, как приводится в некоторых источниках, был военным и
руководил отрядом личной охраны правителя халифа, которая состояла из турок62.В
«Доиратулмаориф» сообщается, что дед Фараби носил имя Золуг63. Но другом
источнике Ибн АбиУсайби’а говорит:«его отец был иранского происхождения и,
женившись на турчанке, стал одним из военачальниокв тюркского войска» 64. По
словам Деххудо, отец аль-Фараби был тюремным сторожом65. По данным арабских
географов, установлено ислам в Васидже относится к 839-840 гг. Е.Э. Бертельс считает,
что ислам, по видимому, принял только отец аль-Фараби, а дед мусульманином не
был66. Удивительно, что в его полном имени можно встретить термин
древнетюркского титула «тархан».Это означает, что его отец был тюркским
«тархан»ом или посолью.
Тюркские племена на берегах Сырдарьи, в том числе и те которые проживали в
Фарабе, состояли в основном из карлуков и огузов. Им, получившим земельные
участки от Саманидов, было поручено охранять северные границы саманидских
владений от набегов кочевых племен67. Таким образом, можно предположить, что ал-
Фараби, родился в семье военного из тюркского племени огузов или скорее всего
карлуков, поселившихся в местности Фараб68.А также в ранних монетах с согдийской
надписью есть легенда так как «тутугАлп кагана». Это означает в том времени Фарабе

60
Бартольд В. В. Сочинения. Москва, Изд-во АН СССР , 1963, т.1., С.234-
236;Хайруллаев М. М. Абу Наср ал-Фараби, Москва, Наука, 1982, С.41.
61
Bartold W, Spuler B. Fārāb// The Encyclopaedia of islam. New edition. Vol.X. – Leiden:
Brill, 2000. – P. 778.Бартольд В.В.Работы по исторической географии. Том 3. – Москва:
Наука, 1965. – С. 224.
62
Ризо Довари Ардакани. Фараби – основоположник исламской философии//Иран-
наме. Научный востоковедческий журнал. №2.(26). Алматы, 2013. С.109.
63
Хайруллаев М. М. Абу Наср ал-Фараби, Москва, Наука, 1982, С.41; Доиратул-
Маориф. Кабул. 1951.т.2.С.61. на пер.яз.
64
Ал Фахури, Хана и Халил ал-Джарр. Та’рихи дар фалсафа дар джахани ислам
(История философии в исламском мире) перевод на фарси ’Абд ал-Мухаммада айати.
С.295; История социальной мысли в исламе… С.209.
65
Хайруллаев М. М. Абу Наср ал-Фараби, Москва, Наука, 1982, С.41.
66
Бертельс Е.Э. История персидско-таджикской литературы. Избр.труды. Москва.
1960. Т.1. С.111.
67
Бартольд В. В. Сочинения. Москва, Изд-во АН СССР, , 1963, т.2. ч.1., С.38-40.
68
Хайруллаев М. М. Абу Наср ал-Фараби, Москва, Наука, 1982, С.42.
50
правил тюркские наместники69. Согласно историческим данным, среди тюрков – как
кочевых, так и оседлых – до ислама было широко распространено манихейство. А в
Фарабе и вышележавщих местностях до ислама велась пропаганда христианства. В
Таласе даже имелась церковь, которая позже был превращена в мечеть. На территории
Мавераннахра было ещё три селения под названием Фараб одно примерно напротив
современного Чарджоу, а другое – юго-востоного Самарканда. А третье находился в
севере Афганистана. Поэтому в некоторых источниках существует путаница
относительно места рождения аль-Фараби. Но многие данные свидетельствует о том,
что его родина – на Сырдарье70. Историк XIII в. Ибн Халликан (ум. 1282.) сообщает
интересные данные о месте рождения аль-Фараби, подчеркивая его происхождение из
местного тюркского населения Средней Азии, а также некоторый материал о
современниках мыслителя71.
Многие его считают, что он имел иранского происхождение72. Доказательством
того, что он владел фарси, может служить рубаи на фарси, которое приписывают
Фараби73. Город Фараб (Отрар), где родился аль-Фараби, с 859 года подчинялся
Саманидам. В общем, практически все южно-казахстанские города либо были
подвластны Саманидам, либо находились под их политическим и культурным
воздействием. Литературные и культурные традиции эпохи Саманидов оказали
большое влияние и на тюркскую литературы. Не избежал этого влияние в начале
своего творческого пути и Абу Наср аль-Фараби74. Часто к его имени добавлялось
слово «ат-турки», подчеркивающее его тюркского происхождение75.
Год рождения Фараби в различных исследованиях указывается по разному, в
советском литературе чаще всего даётся 870 год. Дело в том, что в историографии
западные исследователи, очевидно, исходили из года смерти Фараби -339 г. Хиджры
(950-951 г.), приводимого ранних арабо-персидских источниках, и из сведений о том,
что ал-Фараби умер в возарсте 80 лет (к сожалению, год рожедения его в трудах Кифти,
Ибн Усайбы, Ибн Халликана не указывается). Действительно, вычет 80 из 950 дает 870.
Но мусульманское и европейское леточисление не совпадают: примерно каждые 32-33
года первое отстает от второго на один год. С учётом этой разницы 80 лет по
мусульманскому леточислению соответствует 77 годам. Следовательно, надо вычитать
не 80, а 77, тогда получается 873. Кроме того, в работах, опубликованных в последные
годы в странах зарубежного Востока, дата рождения ал-Фараби обозначается
(очевидно, на основе оставшихся неизвестными западноевропейским авторам
источников) 260 г. Хиджры, т.е. 873-874 гг.н.э76.
В источниках есть сведений, когда ему было сорок лет он отправился в Багдад.
Точно не известно, в каком именно году он предпринял поездку в Багдад, хотя по

69Бабаяров Г., Кубатин А. К новой интерпретации доисламских монет Отрара //

Ўзбекистон ва Шарқ мамлакатларининг ҳамкорлиги: тарих ва ҳозирги замон.
Республика илмий конференцияси тезислари. ЎзР ФАШИ. Тошкент, 2014. Б. 98-100;
134. Бабаяров Г. Монеты Отрара с изображением парного портрета //
«Тарихийманбашунослик, тарихнавислик, тарихтадқиқоти методлари ва
методологиясининг долзарб масалалари» мавзуидаги Республика VIилмий-назарий
конференциясининг материаллари. Тошкент, 2014. С. 70-75.
70
Хайруллаев М. М. Абу Наср ал-Фараби, Москва, Наука, 1982, С.42.
71
Хайруллаев М. М. Фараби. Ташкент, изд.Узбекистан, 1975. С.29-30.
72
Мухаммед Кулизаде. Рудаки и современная жизнь таджиков //Иран-наме. Научный
востоковедческий журнал. №2. (20). Алматы, 2011. С. 133.
73
Ризо Довари Ардакани. Фараби – основоположник исламской философии… - С.
109.
74
Баранбаева А.Ж. Историческая роль персидского языка в распространение ислама и
исламской культуры в Казахстане //Иран-наме. Научный востоковедческий журнал.
№4.(24). Алматы, 2012. С. 295.
75
Хайруллаев М. М. Абу Наср ал-Фараби, Москва, Наука, 1982, С.42;
76
Хайруллаев М. М. Абу Наср ал-Фараби, Москва, Наука, 1982, С.272; Хайруллаев
М.М. Фараби – крупнейший мыслитель средневековья. Ташкент, Фан, 1973. С. 14.
51
некоторым источникам можно приблизительно установить, что ему в это время
исполнилось примерно сорок лет; ибо он прибыл в Багдад, халифом был ал-Муктадир,
правление которого началось в 295 х.л. (898) году. В это время аль-Фараби
исполнилось 25-26 лет, а его поездка в Багдад, однозначно, состоялось после
этого.Многие считает эта поездка была совершено 300 х.л. (913) году, когда ему было
ровно 40 лет77.
При таком подходе получается на наш взгляд аль-Фараби родился в 873 года в
Васидже, средневековым Фарабе, который находится современного Казахстана.

ДОБРОЛЮБСКИЙ А.

МЯТЕЖНЫЕ ЭМИРЫ «МАМАЕВОЙ ОРДЫ»

Археологические раскопки, которые периодически проводились в Ябу-городке

- летнем стойбище «князя» Хаджибея (поселение Торговица) – показывают, что
кипучая жизнь в этом ордынском городе оборвалась внезапно. На всех изученных
участках прослежены следы всеохватывающего пожара – город сгорел едва ли не в
одночасье [1, с.10-17].
На этом же пепелище найдены во множестве железные наконечники стрел XIV
в. Это, в контексте с всеобщим пожаром может свидетельствовать о неожиданном
нападении на Торговицу, которое ее, несомненно, погубило.
На младшую дату существования Торговицы указывают монеты хана Навруза.
Это значит, что город погиб в начале 1360-х гг. По мнению историков, это могло
произойти осенью 1362 г. во время или сразу же после известной Синеводской битвы,
в которой Великий князь Литовский Ольгерд с князьями Кориатовичами разбили
ордынских «князей» Кутлуг-бугу, Хаджибея и Дмитрия.
Это было время, когда в Золотой Орде бушевала кровавая смута,
продолжавшаяся более 20 лет - «Великая Замятня». После смерти хана Джанибека
летом 1357 г., началась полоса непрерывных дворцовых переворотов - ханы сменяли
друг друга с такой быстротой, что летописцы не успевали даже вносить их имена в
свои записи. Лишь их скудные данные и монеты ханов служат теми вехами, которые
указывают путь в этой «пустыне истории» [2, с.111-112].
Не сочтем излишним их частично воспроизвести. Так, о Синеводском сражении
впервые говорится в летописном сказании «О Подолье», написанном в 1430-х гг. Его
автор, служивший в канцелярии Великого княжества Литовского, сообщает, что
«...князь великий Олгирд и, шедь в поле с литовьским воискомь, побиль татар на Синеи
воде, трех братовь: князя Хачебея и Кутлубуга и Дмитрия. А тыи трии браты
Татарьское земли, отчичи и дедичи Подольскои земли… имовали с Подольскои земли
дан…» [3, с.74]. Подобные известия содержатся и в более поздних летописях. Они
отдалены от времени битвы на многие десятилетия. А значит, в них отразились не
столько реальность, сколько «народные чаяния» (выражение О.В.Белецкой).
Вместе с Ольгердом в битве участвовали «княжятя Коръятевечи три браты:
князь Юръи а князь Александр, князь Костентин и князь Федор…», которые после
победы «…почали боронити Подольскую землю от татарь и боскаком выхода не
почали давати». Значит, они избавились от татарской дани – «выхода». Между тем,
по сведениям иных источников эта дань продолжала исправно выплачиваться [4, с.96-
108]. И выплачивалась она эмиру Мамаю, который к тому времени стал беклярибеком
в правом крыле Золотой Орды, провозгласив ханом малолетнего Абдуллаха. Значит,
именно он оказался победителем в битве. А противостояли ему другие ордынские
вельможи. Более всего это похоже на междоусобицу, самую обычную для времен
«Великой Замятни».
Все ордынские «князья» были близкими родственниками. Так, «князь»
Хаджибей (Качибей, Хачебей) был отцом (или дядей) самого Мамая [5, c.198-205].
Считается, что Мамай родился около 1335 г. Значит, Хаджибей должен быть как

История социальной мысли в исламе// Иран-наме. Научный востоковедческий

77

журнал. №4. (20). Алматы, 2011. С. 212.

52
минимум на 15-20 лет старше, и ко времени Синеводского сражения ему было более
40 лет. Его улус располагался между Днепром и Днестром [6, c.150-158].
Другой «претендент» на то, чтобы быть отцом Мамая – «брат» Хаджибея
Кутлуг-буга (Кутлубуга). Ему тоже было более 40 лет. Ко времени Синеводской битвы
он был даругой (наместником) Крыма, правителем Солхата и, одновременно, старшим
эмиром правого крыла Золотой Орды.
А вероятным отцом их третьего «брата» Дмитрия (Темира) историки считают
Могул-бугу, старшего брата Кутлуг-буги. Его улус находился к западу от Днестра. Все
трое «братьев» были чингизидами, а не джучидами, а потому никто из них не имел
права на ханский престол.
Коснемся нравов при дворах Узбека, Джанибека и Бердибека. Самым
сановитыми были Могул-буга и Кутлуг-буга - родные братья ханши Тайдулы (Тай-
Тоглу, Тайтуглы-хатун), старшей жены хана Узбека с 1323 г. Хан очень считался с ее
мнением. Она недолюбливала своего старшего сына Тинибека, а младшего сына
Джанибека очень любила. А ее дядя Тоглу-бай – «окаянный Товлубий» русских
летописей - занимал должность беклярбека. Был он «зело мудр и силен».
После смерти Узбека в 1341 г. Тайдула желала видеть на троне только
Джанибека. Но для этого следовало убить конкурентов – сначала Хызрбека, сына (или
внука?) Узбека от другой жены, а затем и своего старшего сына Тинибека, Ей это
удалось – «она уговорилась с эмирами относительно умерщвления Тинибека…они все
собрались… и умертвили его» [7, c. 263]. Это случилось в 1342 г.
Ханская мать заседала в диване, и ее голос всегда оказывался решающим. Ей
была отписана ввозная пошлина с христианских кораблей, заходивших в Азов (Азак)
[8, c.18-23] Она также снискала себе репутацию «христианской заступницы».
Тайдула со своим дядей Тоглу-баем сделали ее старшего брата Могул-бугу
беклярибеком после воцарения Джанибека. Младший же брат, Кутлуг-буга остался
обделенным. А ему самому хотелось занимать эту должность.
Случай представился - примерно в 1349-51 гг. по каким-то причинам
«справедливый хан Джанибек» казнил сына Тоглу-бая Сумая, а самого Тоглу-бая
удалил от двора. А Могул-бугу, ставленника Тоглу-бая, убрал с поста беклярибека и
назначил на него Кутлуг-бугу, которому этот статус удавалось сохранять за собой до
самой смерти Джанибека в июле 1357 г. Используя свое сановное положение, он
вводит в ханское окружение своего сына (племянника?) Мамая, который был
ровесником и другом детства ханского сына Бердибека.
Но опальный Тоглу-бай затаился и ожидал своего случая, который тоже
представился - он своими руками зарезал Джинибека во время одного из приступов
буйства и так отомстил хану за смерть своего сына. А затем позвал ханского
наследника Бердибека, который «…вызвал к себе всех царевичей и за один раз всех их
уничтожил» [7, c.129]
Оказавшись у власти, внук Тайдулы Бердибек возвращает на должность
беклярибека ставленника Тоглу-бая Могул-бугу. А Кутлуг-бугу остается лишь даругой
Крымского тумена и главой правого крыла Золотой Орды, старшим, в том числе, над
эмирами Хаджибеем и Дмитрием. Сохранением своих позиций он обязан Мамаю,
который женился на дочери Бердибека Тулунбек-ханум и тем самым стал его зятем -
«гургеном» [7. c.389]. Это давало ему немалое влияние при дворе.
Статусные места при дворе Бердибека, отражены в так называемой «Платежной
ведомости» Тайдулы, которая была очень заинтересована в бесперебойной торговле
венецианцев в Азове, т.к. получала долю от ввозной пошлины с каждого судна. Эта
ведомость - список лиц, которым Тайдула в марте 1359 г. выплатила компенсацию за
ущерб, нанесенный их интересам в связи с ограблением венецианцами ордынских
купцов. Ограбление произошло еще при Джанибеке. Кое-что венецианцы вернули, но
немалая часть долга оставалась не выплаченной.
Бердибек приказал немедленно взыскать всю сумму долга. И Тайдула требовала
от венецианского дожа срочного возврата всех денег. Она сообщала, что раздала из
своей личной казны 550 сомов серебра (102 кг 960 г) заинтересованным ордынским
сановникам и купцам. К посланию Тайдулы прилагался реестр этих лиц - это был
своеобразный «табель о рангах».

53
 Более всего она заплатила своему старшему брату Могул-буге (тогда
беклярибеку) и членам его семейства - 1156 безантов*. А брату Кутлуг-буге (тогда
главе Крымского тумена) и супругам его - всего лишь 1105 безантов. Куда меньше -
сыну Могул-буги - Тимуру (эмиру Дмитрию – участнику Синеводской битвы – А.Д.) -
500 безантов, и Кичиг-Мухаммеду (Мамаю) – лишь 521 безант. Таковой была тогда их
котировка в глазах Тайдулы а, значит, и при дворе.
Кутлуг-бугу никак не устраивало лишь второе место в придворной иерархии,
которое он воспринимал лишь как «подачку» за близость к хану его сына Мамая.
Смириться с этим невозможно. Значит, нужно сменить хана и снова стать при нем
«эмиром над эмирами». И он инициирует мятеж некоего Кульпы, который объявил
себя «уцелевшим» сыном Джанибека.
Кульпа восстал в Приазовье в конце 1358 г. и через 9 месяцев овладел столицей.
Примерно в то же время, в августе или сентябре 1359 г. Бердибек умирает.
Одновременно с его смертью был убит Тоглу-бай. И «… сел в Орде на царство Кулпа,
царствовал 6 месяцев и 5 дней (от августа — сентября 1359 г. до января 1360 г.- А.Д.),
и много зла сотворил» [9, cноска 624].
Видимо, Кутлуг-буга стал его беклярибеком. С этого самого времени и
началась та самая ханская «чехарда», которая была названа «Великой Замятней». В
этом смысле, Кутлуг-буга может даже считаться ее зачинателем.
Однако, со своей стороны, те же Могул-буга и Тайдула, оставшиеся в живых по
какому-то недосмотру Кутлуг-буги и его «преступной беспечности» (выражение
И.В.Сталина), тоже стали подыскивать себе хана-самозванца. Им это тоже удалось -
некий Навруз самозвано объявил себя сыном Джанибека и восстал в Азаке в январе
1360 г., затем занял Сарай-ал-Джедид и казнил Кулпу (рис.12). А Могул-буга стал его
беклярибеком, как и при Бердибеке. А Тайдула даже сумела уговорить Навруза на ней
жениться.
Тогда Кутлуг-буга, со своей стороны, вместе с другими эмирами «начали тайно
ссылать с Хидырем»[9. сноска 632] и уже в мае — июне 1360 г. Навруз был свергнут
и убит Хызром, который был дядей правителя ханской части Кок-Орды. Захватив
столицу, Хызр казнил Могул-бугу и изби моалбузину чадь». В отчаянии Тайдула
предложила было и Хызру жениться на ней. Но тот, под настоянием Кутлуг-буги,
отказался. И, по его же наущению, решает ее казнить.
Примерно в это же время, понимая, что в столице находиться небезопасно,
Мамай вместе с семьей Бердибека, бежит из Сарая в Азак, который находился на
территории отцовского тумена.
Но ханская чехарда оказалась Кутлуг-буге неподконтрольной. В августе 1361 г.,
в результате заговора, возглавленного старшим сыном Хызра Тимур-Ходжой,
«…убиен бысть кроткий и смиренный хан Хидырь» [9, сноска 636]. И Кутлуг-буга
снова остается без вожделенного поста «эмира над эмирами».
А в это же самое время в Гюлистане провозгласил себя ханом брат (или сын?)
убитого Хызра Мюрид. И тогда Кутлуг-буга обращается за помощью к Мамаю,
который через неделю после начала правления Тимур-Ходжи поднимает мятеж против
него и изгоняет из Сарая. Лишь пять недель продержался Тимур-ходжа у власти, потом
бежал и был убит. А победивший Мамай провозглашает ханом малолетнего
Абдуллаха, «отрока из потомства Узбека» и сам становится его беклярибеком. [9,
сноски 637-639].
Но, со своей стороны, эмиры левого крыла, которых Мамай никак не устраивал,
призвали «на свое царство брата хана Кок-Орды Чимтая по имени Орду-Мелик». И,
в это же самое время Мюрид готовит захват Сарая. Тогда Мамай, взвесив свои силы,
снова уходит в Приазовье и в Крым. Столицу - Новый Сарай - занимает Орду-Мелик
и правит весь сентябрь 1361 г. А Мюрид копит новые силы и готовится на него напасть.
Но Орду-Мелика неожиданно зарезал «…один из неизвестных и недалеких людей …
среди ночи одним ударом ножа покончил его дело».
А уже октябре 1361 г., совершенно внезапно и для Мюрида, и для Мамая,
возникает еще один претендент на престол - некто Кильдибек, который тоже выдавал

*
безант=динар=1/20 сома
54
себя за сына Джанибека, чудом уцелевшего в резне, устроенной Тоглу-баем и
Бердибеком.
Кильдибек восстал в Азаке. Его беклярибеком стал сын Тоглу-бая Яголдай,
мечтавший отомстить Кутлуг-буге и Мамаю за убийство своего отца. И, «…эмиры..
возвели на трон царства неизвестного человека, под предлогом, что он Кильдибек, сын
Джанибек-хана» [9, сноска 642] На сарайском престоле Кильдибек задержался до
осени 1362 г. Он «счел порукой своей жизни гибель эмиров, тайно вызывал каждого
из них и заставлял заниматься покушениями друг на друга…» [9, сноска 643-646].
Мамай ощущал, что справиться с Кильдибеком и Мюридом одновременно ему
вряд ли по силам. И той же осенью 1361 г., он, вместе со своей «Ордой и царици вси съ
нимъ», перебрался в резиденцию Кутлуг-буги в Крыму. Он решает набрать силы для
продолжения борьбы за улуг-орун (ханский трон). Но уже в ранге беклярибека у
«собственного» хана Абдуллаха. Этим он фактически отодвинул своего отца Кутлуг-
бугу от дел, чем тот вряд ли был очарован.
После смерти Бердибека Мамай, оставаясь хранителем ставки и личной казны
Бердибека, ухитрился усидеть целым и невредимым при дворах, сменявших друг друга
ханов. Он опирался на Кутлуг-бугу - тогда поддержка отца была ему необходима.
Сейчас же отец стал ему помехой, поскольку формально тот сохранял все регалии и
титулы старшего эмира. Поэтому он создает свою собственную ставку (или ставку
Абдуллаха) - урочище в долинах рек Днепра и Конки (Великий Луг). Здесь, на Великих
Кучугурах, Мамай строит несколько кирпичных зданий, в том числе и монетный двор.
Город им назван «Орду» или «Шехр», с эпитетами «аль-Муаззан», «аль-Джедид» или
Урда-Базар и пр. И, при этом, будучи фактическим, а не номинальным хозяином
правого крыла Золотой Орды, он также обустраивает собственную резиденцию в
Солхате [10, с. 22-20].
Самого же Кутлуг-бугу это никак не устраивало. Но поделать он ничего не мог
и всю зиму 1362 г. был вынужден смиренно терпеть, как Мамай оттесняет его от
власти. Разумеется, Кутлуг-буге нужно было как-то от него избавиться.
Лучший способ - снова натравить Мамая на Кильдибека и Мюрида. Это
соответствовало чаяниям самого Мамая. Поэтому Кутлуг-буга, «по-отечески» во всем
содействует Мамаю в организации и снаряжении войска. И весной 1362 г. Мамай
отправляется против Кильдибека и уже летом разбивает его. Кидьдибек бежал и исчез.
Но вскоре, уже в сентябре того же года на Мамая, нападает Мюрид и изгоняет его из
Сарая.
Так для Кутлуг-буги открылась заманчивая и реальная возможность поднять
мятеж против ослабленного Мамая. Другие эмиры правого крыла тоже роптали - те
же Хаджибей и Дмитрий, помимо своих улусов, имели также тумены в самом Крыму.
Естественно, именно они и составили заговор против Мамая с его Абдуллахом. Но для
этого заговорщикам нужен был собственный «законный» хан. Где же его взять?
Между тем, достоверно известно, что имя «исчезнувшего» Кильдибека
появляется монетах Янги-Шехра (или Шехр ал-Джедида - «Нового города»). Это
городище в Старом Орхее, в Прутско-Днестровском междуречье, в долине реки Реут,
в тогдашних владениях эмира Дмитрия. Это означает, что к 1363 г. Кельдибек со своим
«походным» монетным двором там очутился сразу же после битвы при Синих Водах.
Значит, побежденные в ней мятежники бежали именно сюда.
Получается, что проигравший битву Мамаю, Кильдибек никуда не пропал, а
бежал прямо «в объятия» Кутлуг-буги, с которым они, неожиданно друг для друга,
оказались естественными союзниками. Ведь именно тогда Кутлуг-буге остро
понадобился «законный» хан. Кильдибек оказался идеальной кандидатурой. Так
мятежники обрели «законного» хана, а сам Кутлуг-буга стал его беклярибеком. Нужно
только войско, чтобы расправиться с ослабленным Мамаем. Такое войско, на которое
они могли рассчитывать – это крымские тумены самого Кутлуг-буги, а также тумены
Хаджибея и Дмитрия.
Объявив Кильдибека «своим» ханом, Кутлуг-буга во главе крымских туменов,
отправляется с ним к Торговице - летней резиденции Хаджибея, которая была избрана
как плацдарм для войны с Мамаем. Здесь они соединяются с войсками Хаджибея и

55
Дмитрия. Отсюда им было удобно, по возможности, напасть на ставку Мамая в
Кучугурах, которая находилась всего в 300-х км к юго-востоку от них.
Это было очень опасно. Мамай спешно покидает Сарай и направляется к своей
ставке в Кучугурах собирать войска. Но, опасается, что не в силах справиться с
мятежом в одиночку. В этой ситуации он и обращается к Ольгерду – Великому князю
Литовскому.
Специалисты по ордынско-литовским отношениям полагают, что «…Ольгерд и
Мамай являлись естественными союзниками в борьбе против противостоявших им
группировок… ордынской знати Днепровского Правобережья».[11, с.62]. Поэтому
«частичное совпадение политических целей правителя Литвы и Мамая, подтверждают
существование определенной договоренности о их взаимодействии и сферах
властвования». У них была общая политическая цель – уничтожение власти
легитимных Джучидов [12, с.23-24].
Поэтому нельзя исключить, что Мамай, после победы над Кильдибеком, но,
предощущая свою возможную неудачу в борьбе с Мюридом, выдал осенью 1362 г.
Ольгерду так называемый «ярлык» на пограничные с Литвой земли [13, с.100-122].
После чего он отправляется в свою новую ставку в Кучугурах и спешно собирает
войско.
Ольгерд и Мамай, каждый со своей стороны, готовятся к походу против
мятежников, собравшихся близ Торговицы. Матей Стрыйковский пишет, что
«Ольгерд… отправился в поход в Дикие поля против татар. С ним… княжичи
Александр, Константин, Юрий и Фёдор».
Это не было тайной для Кутлуг-буги и его «братьев» - они ожидали противника,
ибо, когда литовцы «…дошли до урочища Синие Воды, то увидели в поле большую
татарскую орду с тремя царьками, разделённую на три отряда…».
Мамай же, со своей стороны, также выступил с войском из Великого Луга и
направился к Синим Водам. И подоспел. Именно его вмешательство оказалось
неожиданным, потому что, когда «…татары с неистовым рвением начали бой,
засыпав литву густым железным градом из луков …», он внезапно напал на своих
противников с тыла. И «…татары начали мешаться и испуганные бежать в
обширные поля… На побоище остались убиты… очень много мурз и уланов. Также
везде по полям и в реках лежало полно татарских трупов».
Таким образом, Ольгерт с Мамаем совместно разбили своих противников. И,
если рассматривать Синеводское сражение «ордынскими глазами», то оно оказывается
лишь одной из бесчисленных схваток и семейных разборок ордынской аристократии в
месиве «Замятни» - в данном случае, с привлечением внешнего союзника. Мамаю
блестяще удалось устранить конкурентов «чужими руками». И в его безраздельном
владении оказались не только сам Крымский улус, но и все степные территории
Причерноморья до низовий Днестра,

ЛИТЕРАТУРА

1. Козир І. Торговицький археологічний комплекс та проблема локалізації

Синьоводської битви 1362 року // Наукові записки. Серія: Історичні науки. Вип. 20:.
Кіровоград: РВВ КДПУ ім. В. Винниченка, 2014.
2. Сафаргалиев М.Г. Распад Золотой Орды. Саранск, 1960.
3. Слуцкая летопись // Полное собрание русских летописей. Т. 35: Летописи
белорусско-литовские. М. 1980/
4. Белецкая, О. В. Подолье и татары во второй половине XIV – первой половине
XV в.: эволюция даннических отношений // Крыніцазнаўства і спецыяльныя
гістарычныя дысцыпліны: навук. зб. Вып. 4. — Мінск: БДУ, 2008.
5. Зайцев И.В. Отец Мамая // Мамай. Опыт историографической антологии.
Сборник научных трудов / Под ред. В.В.Трепавлова, И.М.Миргалеева. Казань: Изд-
во «Фэн» АН РТ, 2010.
6. Добролюбский А.О. , Смирнов И.А. «…Что тут хан имел в виду…»?
//Стародавнє Причорномор’я. Вип.ХІІІ. Одеса: ОНУ.
http://liber.onu.edu.ua/pdf/Prichernomor'e/13/22.pdf

56
 7. Тизенгаузен В.Г. Сборник материалов, относящихся к истории Золотой Орды.
Т.1.1884.
8. Григорьев А. Золотоордынские ханы 60—70-х годов XIV в.: хронология
правлений //Историография и источниковедение стран Азии и Африки. - Вып VII. Л.,
1983;
9. Талах В. Полдень и сумерки Великого Края. К., 2018.
https://www.myslenedrevo.com.ua/ru/Sci/History/UlugUlus.html
10. Григорьев А.П. Загадка крепостных стен Старого Крыма //Вестник СПбУ,
Сер.2, 2003, вып 4 (№26).
11. Шабульдо Ф. М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества
Литовского. – Киев: Наукова думка, 1987.
12. Господаренко О. Литовсько-ординські стосунки у 50–70-х рр. XIV ст. в
контексті італійської політики Мамая. // Ukraina Lithuanica. Т.III. К., 2015. .
13. Шабульдо Ф.М. Чи існував ярлик Мамая на українські землі (до постановки
проблеми) // Синьоводська проблема у новiтнiх ослiдженнях. - Киïв, 2005.

ЖДАНОВИЧ О.

ВПЛИВ СХІДНИХ (ПЕРЕВАЖНО ІРАНСЬКИХ) ВІРОВЧЕНЬ НА

ФОРМУВАННЯ РИМСЬКОГО РЕЛІГІЙНОГО СВІТОГЛЯДУ В ПЕРІОД
ІМПЕРІЇ

Питанням становлення римського ідеологічно-релігійного світогляду за часів

імперії присвячено чимало досліджень у світовій історіографії. Так, наприклад, історія
ідеологічних пошуків у пізньоримському суспільстві за правління Константина
Великого представлена у моїй монографії78. Вплив східних культів на формування
світогляду римлян-ромеїв був досить потужним, починаючи з епохи еллінізму.
Особливу увагу східному прикордонню в контексті перської загрози, а також причинам
конфліктів і воєн між римлянами і персами приділяється у двотомній праці,
британського видання79. Заслуговує на увагу також книга Говарда-Джонсона,
присвячена вивченню відносин між обома державами у пізній античності80. Інформація
про персько-ромейські війни та перехресний вплив однієї культури на іншу міститься
також у Б’юрі81. Також, варто згадати кембриджське видання про взаємини Пізньої
Римської імперії з Іраном82.
Отже, Персія стала тією державою, яка спричинила доволі значний вплив на
римське суспільство, зокрема, своїми релігійними практиками і культами. Там з
початку ІІІ ст. правила династія Сасанідів. У 208 р. один з правителів Парса захопив

78
Жданович Олеся. Аріанство в епоху Константина Великого. / Олеся Жданович. –
Київ: Інститут історії України НАН України, 2009.
79
Dodgeon M., Lieu S. N. C. The Roman eastern frontier and the Persian Wars, A.D. 226–
363. / M. Dodgeon, S. N. C. Lieu. London, 1991; Greatrex G., Lieu, S. N. C.; The Roman
eastern frontier and the Persian Wars, A.D. 363–630. / M. Dodgeon, S. N. C. Lieu. London,
2002
80
Howard-Johnston J. D. East Rome, Sasanian Persia and the end of antiquity:
historiographical and historical studies. / J. D. Howard-Johnston. Aldershot, 2006.
81
Bury J. B. A History of the Later Roman Empire from the death of Theodosius I to the
death of Justinian. Vol. 2. Chapter XVI. / J. B. Bury. NewYork, 1889. P. 75-124.
82
Dignas B., Winter E. Rome and Persiain late antiquity. / B. Dignas, E Winter. Cambridge,
2007.
57
владу в країні83. Однак першим сасанідським царем вважають Арташира)84.
Візантійські історики писали про прихід до влади нової династії у сусідній державі, що
дедалі більше посилювалася: «… дехто на ймення Артаксар (звук «ш» у грецькій
фонетиці відсутній. – О.Ж.), перський муж, спершу геть нікому не відомий і нічим не
знаменитий, але цілком енергійний і здатний до великих діянь … зібрав змовників,
напав на царя Артабана і вбив його… знищив могутність парфян і повернув персам
їхнє царство» (Agaph. II, 26).
У 283 р. між Сасанідами і Римською імперією вперше офіційно були
встановлені братерські відносини, за якими передбачалась практика взаємного
всиновлення спадкоємця престолу однієї держави правителем іншої85. Проте
дипломатичні стосунки обох держав розвивалися непросто. Персам, як і будь-яким
імперіям, властиво було прагнення до завоювання нових територій, до примноження
своїх володінь. Після низки територіальних війн між Римом і Персією наприкінці ІІІ і
в IV ст., у 387 р. вдалося заключити мирний договір, за яким Сасаніди отримали більшу
частину Вірменії, Східну Грузію й Албанію. Під вплив Риму потрапили західна
частина Вірменії та область Лазіка у західній Грузії86.
Таким чином, слід констатувати, що такі тісні і тривалі стосунки між імперіями
позначилися й на поширенні іранських культів серед населення Риму. Що було не так
вже й дивно в умовах специфіки менталітету мультинаціонального населення держави,
а також перманентних пошуків сенсу буття у середині римського суспільства.
Кілька слів слід сказати про специфіку традиційного римського світогляду.
Римська релігія ніколи не мала якоїсь завершеної системи. Залишки прадавніх вірувань
уживались з релігійними уявленнями, запозиченими ними у інших народів. Значну
роль у римлян відігравали родові культи. В процесі об’єднання латинських та
італійських поселень в римську civitas, відбувається злиття різних культів в один.
Формується синкретична загальноримська релігія. Деякі божества набувають
загальноримського значення.
У III-II ст. до н.е. на римську релігію величезний вплив почали справляти східні
елліністичні держави. Хоча, цей впив був не швидкий і потребував часу. Римляни
почали вводити грецьких богів, поступово ототожнюючи їх зі своїми божествами.
Грецький олімпійський пантеон отримує врешті решт офіційне визнання. Однак,
еллінізація релігії Риму не означала переходу до іншої віри. Офіційні свята
зберігаються, як і багато давніх обрядів, котрі зокрема, вже робляться більш
незрозумілими римлянам. Найдовше зберігалися сімейні культи.
Наприкінці ІІІ ст. до н.е. в Римі запроваджують культ Великої Матері. Після
затвердження цього культу в Рим ринуло і почало розповсюджуватись безліч східних
культів. Вони заходили в державу разом з мешканцями елліністичних міст, а також з

83
Dignas B., Winter, E. Rome and Persia in late antiquity. Cambridge, 2007. P. 321-322.;
Dodgeon M. The Roman eastern frontier and the Persian Wars, A.D. 226–363. London,
1991. 460 p.; Greatrex G., Lieu, S. N. C.; The Roman eastern frontier and the Persian Wars,
A.D. 363–630; Howard-Johnston J. D. East Rome, Sasanian Persia and the end of antiquity:
historiographical and historical studies. – Aldershot, 2006. 438 p.
Луконин В.Г. Древний и ранне.средневековый Иран. Очерки истории культуры. – М.:
«Наука», 1987. – 298 с.
84
Про персько-візантійські війни також див.: Bury J. B. A History of the Later Roman
Empire from the death of Theodosius I to the death of Justinian. – Vol. 2. – Chapter XIX. –
NewYork, 1889. P. 75-124.; Дашков С.Б. Цари царей – Сасаниды. Иран III-VII вв. в
легендах, исторических хрониках и современных исследованиях. – Москва, 2008. – С.
53.
85
Чекалова А.А. Византия между державой Сасанидов и варварськими королевствами
Запада в IV – первой половине VII в. // Византия между Западом и Востоком. Опыт
исторической характеристики. – СПб., 1999. – С. 83.
86
Лазіка (місцева назва – Егрісі) – назва області в Західній Грузії, З VI ст. територія
Лазіки була ареною боротьби між Візантією і Сасанідською Персією. За договором
562 р. Лазіка перебувала в залежності від Візантії. У VIII ст. область увійшла до
складу Абхазького царства.
58
рабами та уродженцями зі східних країн, котрі продовжували дотримуватись своїх
культів. Раби розповсюджували свої вірування в тих сім’ях, де вони жили. Особливо
могли впливати на маленьких дітей, яких виховували і за якими дивилися в римських
родинах.
Східні культи були поширені у переважній більшості серед демократичних кіл
населення, там, де люди не отримували задоволення своїх потребу у традиційній
римській релігії. Серед вищих прошарків населення популяризувалися різноманітні
погляди грецьких філософів на релігійні питання. Такі трансформації релігійних
уявлень римлян, в першу чергу, завдяки впливу і поширенню елліністичних культів,
сприяли скептичному ставленню населення до традиційної римської релігії і певних
проявів кризових явищ в ідеологічно-релігійному житті суспільства і держави.
Зміна політичної системи у Римі в І ст. н.е. у зв’язку з переходом від
республіканської до імператорської форми правління спричинила появу кризових
тенденцій в усіх сферах суспільного життя. Особливо відчутно вони проявились у
народів завойованих Римом територій. Колишній політичний порядок захоплених
країн було знищено, а римські нововведення неоднозначно, а частіше, вороже,
сприймалися населенням різних регіонів. Це неминуче відбивалося на духовному,
ідеологічному і культурному житті суспільства. Втрата віри у власні сили, пошуки
сенсу буття призводили до появи потягу до різноманітних містичних культів,
ворожінь, магії. Таким чином, ще у І ст. н.е. виник своєрідний ідеологічний вакуум,
котрий залишався незаповненим аж до початку IV ст. Хоча спроби його заповнити
були досить активними і мали неоднозначні наслідки.
В цей період дуже поширеною стала віра в чаклунство, магію, віщунів,
замовляння, різноманітні дива87. При цьому, у людській свідомості римлян змогли
спокійно уживатись абсолютно різні магічні вірування. Це свідчило про потребу людей
вірити у щось, що могло би принести їм спокій і стабільність, але поки що відбувались
лише тільки коливання від одного культу до іншого, пошуки тієї єдиної ідеологічної
основи, на якій могло бути побудоване нове суспільство.
Завдяки активній популярності неоплатонізму в Римській імперії, нове
трактування отримала магічна практика. У неоплатонічному прочитанні магія
розглядалась як спосіб спілкування з духами і демонами – посередниками між
людиною і богом. Це виправдовувало дихотомічне розходження чаклунства і
філософської магії.
Як традиційна ознака «смутного» часу значною популярністю серед населення
імперії користувалась віра в рок, долю, провидіння, фатум. Фаталізм підготував
підґрунтя для швидкого поширення такої специфічної форми вірування як астрологія.
Астрологи стверджували, підкріплювали свої доводи математичними розрахунками,
що абсолютно всі події на Землі відомі заздалегідь. Все що має відбутися, відбудеться,
попри всі спроби людини щось змінити.
Астрологія відкрито практикувалась у суспільстві, незважаючи на офіційну
заборону: «… астрологи вигнані з Римської імперії з усіма своїми служителями. Їм
заборонений в’їзд до Риму та до усієї Італії, подібно до того, як тим, хто на них
сподівається, заборонений доступ до неба. Доля цих вчителів та їхніх учнів –
заслання». (Tertullian De idol., IХ.)
Серед перських культів найбільшої популярності в Римській імперії набуло
вчення мітраїзму88 – відгалуження іранського зороастризму. Це віровчення
розповсюдилося спершу у східних областях Малої Азії, у Вірменії, Каппадокії, Понті
й Кілікії, адаптувалось до місцевих ідеологічних реалій. Згодом, у ІІ-ІІІ ст. іранський
культ розповсюдився територією Римської імперії від Дунаю до Рейну,
популяризувався у Британії, Іспанії, Африці та Італії89. Однак були й такі регіони, в

87
Jacobs M. Das Christentum in der antiken Welt. Von der Fruhkatholischen Kirche bis zu
Kaiser Konstantin. – Gottingen: Vandenhoeck und Ruprecht, 1987. – P. 36.
88
Про мітраїзм див., напр.: Свенцицкая И.С. Раннее христианство:страницы истории.
/ И.С. Свенцицкая. – Москва, 1987. – С. 40.
89
Ковалев С.И. Основные вопросы происхождения христианства / С.И. Ковалев. –
Москва-Ленинград, 1964. – С. 142; Колосовская Ю. К. Римский провинциальный
59
яких новий культ не прижився серед населення через стійку й непохитну віру у свою
традиційну стародавню релігію. Це були єгипетські й сирійські провінції Римської
імперії90.
Сутність мітраїзму полягає в концепції поклоніння богу-Сонцю, за допомогою
якого Мітра оберігає світ і бореться з силами зла. Мітра вважався одним з найближчих
помічників зороастрійського бога добра Ахура Мазди. Саме у формі мітраїзму
зороастризм був поширений на територіях від Середньої Азії до Атлантичного океану.
Мітра виступав своєрідним посередником між двома антагоністичними силами –
добром в особі Ахура Мазди і злом у втіленні Арімана91.
Як бог сонця, Мітра починає свій небесний шлях з міфічної гори Хари. За
переказами, він народився у скелі цієї гори, тримаючи факел у лівій руці, а ніж у правій.
Одразу ж після його народження, до скелі прийшли пастухи з дарами, побачити і
вшанувати дитину, котра народилася, щоб врятувати світ від зла92. Неозброєним оком
видно паралелі між переказом про народження Христа. Недаремно мітраїзм у ІІІ - на
початку IV ст. був одним з головних ідеологічних суперників християнства.
Культ Мітри користувався популярністю переважно серед нижчих прошарків
населення. Мітра в очах простого люду був уособленням єдиного борця проти сил зла,
єдиного бога-спасителя93. Мітраїстські общини були малочисельними за кількістю, але
їх було достатньо багато. Тільки у Римі існувало близько 60 культових місць мітраїстів.
Мітру особливо вшановували у прикордонних районах Римської імперії, серед
римських легіонерів. Солдати вважали Мітру своїм покровителем і захисником.
Більше того, цей культ принесли до імперії зі Сходу як раз легіонери. Дослідник Л.
Дюшен вбачає таку популярність мітраїзму в середовищі солдатів через толерантне, а
іноді й позитивне ставлення до нього з боку влади94.
Мітраїзм, як і всі інші релігійні вірування і культи, що розповсюдились на
теренах Римської імперії у ІІІ ст., був пристосований до реалій цього строкатого
суспільства, увібрав у себе риси як офіційної на той час римської релігії, так і багатьох
інших популярних серед населення найрізноманітніші вчення.
Офіційна державна релігія імперії не була однорідною і чітко сформованою 95.
Вона являла собою хаотичну суміш місцевих культів. У Римі співіснували вірування
усіх підкорених і завойованих народів, панували традиційні цінності того чи іншого
етносу. Усе це характеризувало римську релігію як інтернаціональну за своєю суттю.
Однак такий інтернаціоналізм не приводив ні до чого хорошого. Адже єдиної, чітко
оформленої і вибудуваної ідеології, так потрібної для успішного управління не
існувало. Тому говорити про єдину офіційну релігію у ІІІ ст. можна лише дуже
формально.
В різних куточках імперії були свої релігійні уподобання: у Британії і Галлії
кельти вклонялися духам священних дерев і джерел; в Африці головним божеством
була небесна богиня Карфагена; у Малій Азії – різноманітні варіанти богині Великої
матері та її маленького сина й коханого; у Сирії існували місцеві Ваали – боги
родючості; єгиптяни традиційно вклонялися своїм стародавнім богам і шанували
священних тварин. Об’єднання цього складного розмаїття релігійних вірувань в єдину
загальноримську релігію досягалося за рахунок привласнення регіональним богам

город, его идеология и культура // Культура Древнего Рима / Ю.К. Колосовская. –

Москва, 1985. – Т. 2. – С. 201-205.
90
Дюшен Л. История древней Церкви. – Москва, 1912. – С. 364.
91
Геффкен И. Из истории первых веков христианства / Под ред. В.В. Битнера / И.
Геффкен. – Санкт-Петербург, 1908. – С. 76-78.
92
Геффкен И. Из истории первых веков христианства / Под ред. В.В. Битнера / И.
Геффкен. – Санкт-Петербург, 1908. – С. 78.
93
Свенцицкая И.С. Раннее христианство: страницы истории. – Москва, 1987. – С. 40.
94
Дюшен Л. История древней Церкви. – Москва, 1912. – С. 364.
95
Детальніше про це див.: Немировский А.И. Идеология и культура раннего Рима. –
Воронеж, 1964; Штаерман Е.М. Мораль и религия угнетенных классов Римской
империи. – Москва, 1961.
60
грецьких та римських імен в залежності від регіону96. В Італії та римських колоніях і
провінціях вклонялися богам римського пантеону, а у Греції, Македонії і стародавніх
грецьких містах на кордоні з Малою Азією – грецьким богам.
Виник так званий релігійний синкретизм (теокразія97). Це, звичайно, підривало
усі ще можливі підвалини традиційного римського культу, але було цілком органічним
явищем в державі такого масштабу і поліетнічності, якою була Римська імперія у ІІІ
ст. Теокразія – ось це ключове поняття, що пояснює усі ці пошуки і суспільні рефлексії.
Однією з вагомих складових римської релігії був культ генія імператора. Його
поява і розквіт припадає на початок періоду інтенсивних і успішних завоювань Римом
сусідніх територій. Для того, щоб утримати в покорі широкі маси доволі строкатого
населення, у тому числі й приєднаного під час завоювань, необхідно було
централізувати владу і створити ідеологічне обґрунтування імператорської політики98.
Особливість релігійного світогляду римлян у межах офіційної релігії полягала
вузькому практицизмі та утилітарному характері спілкування з божеством. Верховні
боги були дуже віддаленими від простого люду. Священнодійства були поділені на
приватні і загальнонародні. Вплив філософської думки особливо сильно позначився на
релігійних поглядах римської аристократії та інтелігенції, котра була широко обізнана
з кращими зразками пізньої грецької філософії, епікурейством, стоїцизмом тощо.
Римська ж традиційна віра втратила своє значення у цих категорій суспільства і могла
тільки дратувати своїми безглуздими міфами і постулатами.
Отже, на ІІІ ст. можна простежити таку картину в римському суспільстві:
простий народ дедалі більше схилявся до сповідування різноманітних магічних
культів, використання східних релігійних практик, аристократична верхівка та так
звана розумова еліта схилялись до філософських пошуків ідеалу релігійного вчення.
Проте вже ніхто в Римській імперії не сприймав офіційну релігію серйозно.
Загальноримська релігія номінально зберіглась тільки як офіційна політична ідеологія,
однак суспільство вона вже не задовольняла99.
Іншим потужним східним культом, доволі поширеним у Римській державі стало
маніхейство – синкретичне дуалістичне релігійне вчення, засноване у ІІІ ст. персом із
псевдонімом Мані100. Основу маніхейства складали вавилонсько-халдейські, іудейські,
іранські, християнські та гностичні ідеї. Після зороастризму і мітраїзму маніхейство
стало одним з найвпливовіших у світі іранських культів. Мані прагнув об’єднати усі
популярні на той час віровчення в одне. Він проголосив себе останнім і найголовнішим
пророком, чим накликав на себе ненависть прибічників християнства, зороастризму,
іудаїзму, буддизму, індуїзму, чиїх пророків він посмів поставити нижче за себе.
Прибічники вчення Мані дотримувались суворої стриманості в їжі, статевому
житті й фізичній праці. Ті, хто не міг відмовитись від цих людських земних задоволень,
не мали права поповнювати ряди віруючих маніхеїв, але вони могли врятувати себе,
усіляко допомагаючи общині. Самі віруючи поділялись на слухачів, обраних і
досконалих. Тож, як бачимо, в маніхейській общині простежувались зачатки
ієрархічної церковної системи. У Мані були свої апостоли, є вказівки на існування
єпископів і навіть верховного патріарха. Про літургію маніхеїв нам відомо тільки те,
що під час богослужінь віруючі співали гімни під акомпанемент лютні й читали
священні книги.
Серед відомих людей було багато прибічників маніхейства Наприклад, Аврелій
Августин, до того, як стати запеклим християнином, протягом кількох років сповідував
вчення Мані. Посол тюркського кагана до візантійського імператора Маніах (согдієць

96
Джонс А.Х.М. Гибель античного мира. – Ростов-на-Дону, 1997. – С. 35-36.
97
Θεος – бог; κρασις – змішання, з’єднання.
98
Преображенский П.Ф. Тертуллиан и Рим. Опыты по истории первохристианства и
раннехристианской Церкви. – Москва, 1926. – С. 18.
99
Моммзен Т. История Рима. – Санкт-Петербург, 1993. – С. 253.
100
Мані – дух, розум.
61
за походженням) теж був адептом цього вчення, про що красномовно свідчить саме
його ім’я, що перекладається як «брат Мані»101.
Наприкінці ІІІ ст. – у IV ст. маніхейці викликали підозру у Римської влади. Це,
очевидно, пояснюється великими масовими заворушеннями, спровокованими в Римі
саме адептами маніхейства102. Слід зазначити, що прибічники культу Мані, в свою
чергу, ставились до римлян і Риму взагалі вкрай недоброзичливо. З кінця ІІІ ст.
маніхейство на деякий час перестало бути провідним «гравцем» на ідеологічно-
релігійній арені. Принаймні, в джерелах ми зустрічаємо небагато відомостей про нього.
У IV ст. настає зоряний час християнства – розпочинається його політична
історія від гонінь до утвердження, від оформлення ортодоксальної доктрини до
боротьби з єресями тощо. Лише з V ст. світ знову заговорить про маніхейство, але вже
у контексті боротьби його з християнством. Так чи інакше, але вчення Мані
проіснувало до Х, або й навіть до ХІ ст. Жорстокі гоніння не завадили його розвитку.
Воно довело свою популярність і життєздатність своїми трансформаціями, такими як
єресі павлікіан, богомілів, кафарів і альбігойців.
Отже, проаналізувавши кілька найбільш популярних східних, зокрема,
іранських, культів на території Римської імперії, можна зробити висновок, що до
утвердження християнства римське суспільство перебувало у глибоких пошуках тієї
релігійно-ідеологічної системи, яка б могла задовольнити потреби більшості населення
держави. Труднощі цих пошуків полягали у специфіці ментальності римлян, які звикли
вбирати в себе будь-які вірування і органічно їх застосовувати разом. Так, поряд з
дедалі більш розповсюджуваним християнством і традиційною офіційною римською
релігією мирно уживались у свідомості римлян іранські, єгипетські, малоазійські і
грецькі культи.

ЗЕЛІНСЬКИЙ А.

ЧОМУ БОЙОВИКИ ХЕЗБОЛИ СПАСУВАЛИ ПЕРЕД ДРУЗЬКИМИ

СЕЛЯНАМИ ? КОЛІЗІЯ ІНЦИДЕНТУ ВІД 6 СЕРПНЯ 2021 РОКУ

Ні для кого не секрет, що аналіз подій, які відбуваються у Ліванській Республіці,

обов’язково має включати у себе врахування релігійного чинника. Населення цієї
країни, попри високий ступінь його етнічної (арабської) гомогенності (за винятком
200-тисячної вірменської діаспори) [1, с. 152, прим. 2], вирізняється неабиякою
релігійною строкатістю. На сьогоднішній день, у країні офіційно визнано 18 релігійних
конфесій. Серед них, 5 мусульманських: суніти, шиїти, друзи, алавіти, ісмаїліти; 12
християнських: мароніти, православні Антіохійського патріархату, греко-католики
(мелькіти), вірмено-григоріани (вірні вірменської апостольської церкви), вірмено-
католики, сиро-католики, сирійці-яковіти, копти, несторіани, халдео-католики
(несторіани-уніати), римо-католики, протестанти; а також дуже нечисленна юдейська
громада [1, с. 152-153; 5, с. 12 з деякими відмінностями]. При цьому, суніти, шиїти,
друзи, алавіти, мароніти, православні Антіохійського патріархату, греко-католики,
вірмено-григоріани, вірмено-католики та протестанти мають гарантовані квоти на
місця у ліванському парламенті [15, p. 247].
У світлі усього вищесказаного, цілком природнього врахування релігійного
аспекту вимагає й аналіз сюжету, якому присвячено цю доповідь. Йдеться про події,
пов’язані з порівняно нещодавним ординарним, так би мовити рутинним, ракетним
обстрілом, здійсненим бойовиками ліванської шиїтської радикальної організації
Хезболла (визнається терористичною з боку низки західних і арабських країн) по
ізраїльській території. Добре відомо, що Хезболла відверто позиціонує себе як
ключовий осередок ліванського і навіть загальноісламського спротиву ізраїльській
загрозі [пор.:11, II, 2; 3, с. 108; 9]. На цій підставі зазначена організація легітимно
виступає у країні кедрів єдиною місцевою позадержавною структурою, що має

101
Пигулевская Н. Византия на путях в Индию. Из торговли Византии с Востоком в
IV—VI вв. – М.-Л., 1951.
102
Буркхард Я. Век Константина Великого. – Москва, 2003. – С. 176.
62
воєнізовані формування [3, с. 105, 116-117; 9; 12]. Саме у межах демонстрації свого
антиізраїльського спрямування, 6 серпня 2021 року представники бойового крила
вищезгаданої організації обстріляли з території Південного Лівану так звані Ферми
Шебаа, окуповані ЦАХХАЛом в ході Шестиденної війни 1967 року [10]. По суті, ця
акція носила винятково символічний характер. Покинутий населенням район Ферм
Шебаа, котрий належить до анексованих Ізраїлем сирійських Голанських висот,
розглядається офіційним Бейрутом як ліванська територія. Своєю чергою, ця
обставина дозволяє Хезболлі наголошувати на незавершеності ізраїльської деокупації
Південного Лівану і на цій підставі відмовлятися розпускати власні збройні
формування, котрі за усіма існуючими критеріями, як мінімум, не поступаються
ліванським державним збройним силам [9; пор.: 3, с. 115-116; 19]. такий стан речей
ситуативно визнається Сирійською Арабською Республікою, зацікавленою у
збереженні боєздатності Хезболли [5, с. 163, 165-168, 172; 3, с. 90; 18].
На відміну від інших операцій подібного ґатунку, ракетний обстріл, здійснений
6 серпня, супроводжувався неочікуваним інцедентом. Дії Хезболли викликали
бурхливу реакцію з боку місцевої друзької громади, що мешкає у селі Шувайя,
розташованому біля прикордонного міста Хасбайя (Чеби) на південному сході Лівану.
Група друзьких селян, розлючених перспективою можливого ізраїльського обстрілу
території їхнього села, поблизу від якого було випущено низку ракет бойовиками
Хезболли, на зворотному шляху перехопила останніх, затримала їх із застосуванням
фізичної сили й то того ж відібрала вантажівку з пусковою установкою. Лише завдяки
втручанню представників ліванської армії членів Хезболи разом з бойовою технікою
було передано у розпорядження військовослужбовців, котрі у той же день відпустили
їх на свободу [16; 12; 8; 17; 14], а згодом – повернули господарям і пускову установку
[7].
На перший погляд, видається дивним, що бойовики Хезболли, котра цілковито
контролює переважно шиїтський Південний Ліван [5, с. 131-197; 10; 12; 8], не
зважаючи на наявне у них бойове спорядження і вагомий авторитет власної організації,
навіть не спробували чинити опір численній, проте неозброєній і неорганізованій групі
друзьких селян. Однак, ситуація стане цілком зрозумілою, якщо узяти до уваги одну з
найважливіших складових друзької релігійної доктрини. Релігійна конфесія друзів,
котра сформувалася у XI столітті, являє собою синкретичне відгалуження ісмаїлітської
секти шиїтського ісламу [4, с. 184-187; 2; 6]. З огляду на це, їхньому віровченню
притаманна низка рис, кардинально відмінних від положень класичного (навіть
шиїтського) ісламу. Однією з таких рис виступає віра друзів у перевтілення душ, котре
відбувається одразу після фізичної смерті кожної людини. При цьому, души друзів
обох статей обов’язково повертаються на цей світ, народжуючись у сім’ях своїх
єдиновірців [13, p. 108-111; пор.: 4, с. 186-187; 2, с. 250-251; 6, p. 185-186]. Зазначений
світогляд робить друзів на рівні колективної свідомості порівняно невразливими перед
боязню смерті, що зокрема, починаючи з часів Хрестових походів, принесло їм
усталену репутацію винятково хоробрих воїнів [13, p. 108-111, 265-267; пор.: 2, с. 251].
У цьому ключі дуже промовисто виглядає той факт, що в арабському світі друзів і
сьогодні наділяють шанобливим епітетом «безстрашні» [14].
З моєї точки зору, саме вищевказана якість, характерна для представників
друзької общини, добре відома шиїтським бойовикам Хезболли, зупинила останніх не
лише перед застосуванням зброї, але й, взагалі, від виявів будь-якого фізичного опору
проти розлючених жителів Шувайї. Вони розуміли, що перший же постріл, замість
того, щоб налякати неозброєний натовп, спонукає друзів до більш рішучих дій. Таким
чином, з огляду на цілком виправданий острах за власне життя, бойовики Хезболли
свідомо чи підсвідомо обрали у наявній ситуації єдино розумну лінію поведінки –
тотальну відмову від спротиву. Вірність зазначеної лінії знаходить непряме
підтвердження у характері зустрічі, влаштованої «своїми» одному з відпущених
армією бойовиків. Коли той повернувся додому, нікому навіть не спало на думку
звинуватити його у боягузтві. Натомість, оточуючі вшанували поверненого як
справжнього героя [8].
Своєрідний акт помсти друзькій громаді за конфуз 6 серпня члени могутньої
Хезболли дозволили собі лише наступного дня, маючи значно сприятливіші умови.

63
Група озброєних молодиків, причетних до вищезгаданої організації побила і вигнала з
ринку у Сайді (Сидоні) кількох беззбройних друзьких торгівців [8; 14]. Звичайно, що
за такої розстановки сил, проявом безстрашного друзького еґреґора можна було й
знехтувати.

Список літератури
1.Зелінський А.Л. Ліванська республіка: між політичним конфесіоналізмом і
політичним прагматизмом // Проблеми всесвітньої історії. № 3 (15). К.: Державна
установа «Інститут всесвітньої історії Національної академії наук України», 2021.
2.Кириченко В.П. «Расаиль аль-Хикма» – священная книга друзов // Труды
Института востоковедения РАН. Вып. 4. М.: Институт востоковедения РАН, 2017.
3.Кузнецов А.А. Политический процесс в Ливане на рубеже XX-XXI веков. М.:
Институт Ближнего Востока, 2017.
4.Малерб М. Религии человечества. – М. – СПб.: Рудомино – "Университетская
книга", 1997.
5.Скороход Ю.С. Діяльність міжнародних міждержавних організацій із
врегулювання ліванського конфлікту : навчальний посібник. К.: Видавничо-
поліграфічний центр "Київський університет", 2012.
6.Armanet E. "Allah has spoken to us: we must keep silent." In the folds of secrecy,
the Holy Book of the Druze // Religion. № 2 (48). London: Taylor & Francis (Routledge),
2018.
7.Browne G. Missile launcher returned to Hezbollah after Israel attack // The National.
URL: https://www.thenationalnews.com/mena/2021/08/10/missile-launcher-returned-to-
hezbollah-after-israel-attack/. (Accessed: 01.02.2022).
8.Browne G. Tensions between Hezbollah and Lebanon's Druze near boiling point //
The National. URL: https://www.thenationalnews.com/mena/lebanon/2021/08/07/tensions-
between-hezbollah-and-lebanons-druze-near-boiling-point/. (Accessed: 01.02.2022).
9.Hezbollah // Wikipedia. URL: https://en.wikipedia.org/wiki/Hezbollah. (Accessed:
01.02.2022).
10.Hezbollah launches rocket fire in response to Israeli air raids // News / Al Jazeera.
URL: https://www.aljazeera.com/news/2021/8/6/hezbollah-says-fired-rockets-into-israel-in-
response-to-air-raids. (Accessed: 27.01.2022).
11.Manifest of Hizbullah // Islamic Resistance in Lebanon (In Arabian). URL:
http://www.moqawama.org/essaydetailsf.php?eid=16245&fid=47. (accessed: 28.01.2022).
12.Perry T. In rare challenge, Hezbollah fighters held after rocket launch // Reuters.
URL: https://www.reuters.com/world/middle-east/rare-challenge-hezbollah-fighters-held-
after-rocket-launch-2021-08-06/. (Accessed: 31.01.2022).
13.Rabah M.G. Conflict ON Mount Lebanon: Collective Memory and the War of the
Mountain: Diss... PhD. / Georgetown University. Washington, 2016.
14.The fearless in Lebanon are becoming a thorn in the side for Hezbollah // Sawt
Beirut International. URL: https://english.sawtbeirut.com/lebanon/the-fearless-in-lebanon-
are-becoming-a-thorn-in-the-side-for-hezbollah/. (Accessed: 01.02.2022).
15.Traboulsi F. A History of Modern Lebanon. 2nd ed. London: Pluto Press, 2012.
16.Video: Security Agencies receive rocket launcher launched from Lebanese
territory // Sawt Beirut International. URL: https://english.sawtbeirut.com/lebanon/video-
security-agencies-receive-rocket-launcher-launched-from-lebanese-territory/. (Accessed:
01.02.2022).
17.Young M. Enemies in the Gates // Carnegie Middle East Center / Carnegie
Endowment for International Peace. URL: https://carnegie-mec.org/diwan/85131. (Accessed:
01.02.2022).
18.Young M. Leaving Hezbollah Hanging // Carnegie Middle East Center / Carnegie
Endowment for International Peace. URL: https://carnegie-mec.org/diwan/84303. (Accessed:
31.01.2022).
19.Young M. A Military Lifeline // Carnegie Middle East Center / Carnegie
Endowment for International Peace. URL: https://carnegie-mec.org/diwan/84756. (Accessed:
01.02.2022).

64
 ЗУНУНОВА Г.

КУЛЬТУРНЫЕ ТРАДИЦИИ ПИЩЕВОГО СИМВОЛИЗМА

Постановка вопроса. Как известно, культура включат в себя обряды и обычаи,

которая в преломлении ритуалов, связанных с пищевым символизмом узбеков
Узбекистана ярка и самобытна. Она формировалась в течение тысячелетий и вобрала
в себя традиции, обычаи народов, в разное время населявших территорию
современного Узбекистана. Свой вклад внесли в нее древние персы, греки, кочевые
тюркские племена, арабы, китайцы, русские. Традиции многонационального
Узбекистана нашли свое отражение в музыке, танцах, живописи, прикладных
искусствах, языке, кухне и одежде. Узбекская культура представляет собой
квинтэссенцию культур Центральной Азии, но при этом каждый регион Узбекистана
имеет свои уникальные оттенки, что ярче всего проявляется и в национальной кухне
[17].
Одной из граней культурной традиции является духовная культура, вобравшая
в себя материальную триаду, включающую в том числе и пищу.
Национальная кухня представляет собой совокупность представлений о
пищевых предпочтениях определенного народа, считающихся репрезентативными и
одновременно специфическими для данного этноса. Представления о пищевых
привычках разделяются всеми носителями культуры и транслируются далеко за ее
пределы. В системе культурных маркеров определенного этноса пища выступает
естественным национальным феноменом. В символической константе конкретного
народа именно национальная кухня в меньшей степени подвержена конструированию
и способна сохранять свою уникальную специфику даже в условиях деформации
других компонентов этнической культуры [2]. Пищевая культура, являющаяся
составной частью образа жизни этносов, формирует разнообразные сценарии
поведения людей, охватывающие все сферы бытия и выражаются в символических
формах, например, ритуалах, обрядах, стереотипах. В символической константе
конкретного народа именно национальная кухня в меньшей степени подвержена
конструированию и способна сохранять свою уникальную специфику даже в условиях
деформации других компонентов этнической культуры [2].Сфера питания достаточно
точно отражает специфику условий, в которых проживает человек, и служит ключом к
прочтению и пониманию его внешнего и внутреннего миров [19,c. 320]. Одной из
характеристик существования человечества является борьба за существование,
которая подразумевает в том числе и стремление защитить свою жизнь от всего
негативного, «злого», «чужого», а также объединить членов общины. Ведь известно,
что только существо социальное имеет возможность выжить в критических ситуациях
в борьбе за жизнь. С этим обстоятельством связано большинство обрядов и их
символов. Наиболее распространенным и выразительным является кулинарный код
обряда. По мнению П.А. Орлова, практически не встречаются ритуалы или обряды,
структура которых не предусматривала бы приготовление угощения и их
распределения среди присутствующих (20, с.170). Состав ритуально-обрядовых трапез
включал раньше и включает определенный набор блюд в зависимости от характера
обряда, где почти каждое блюдо - символ. «Кулинарные коды» содержат в себе
множество значений для установления контакта между человеком и потусторонним
миром, гармонизации взаимоотношений с космосом. Ритуалы и обряды подчинены
цели изменения статуса и не причинения зла. В них важную роль играют пищевые
символы, кулинарные коды или, другими словами, образы пищи.
Целью статьи является рассмотрение пищевых знаков и символов как
культурных традиций в обрядах и ритуалах узбеков, а именно каким образом они
понимаются и истолковывается и какова реакция носителей культуры на кулинарный
код.
Источники. В качестве источника используются материалы, собранные в
экспедициях в махалля Ташкента в 1990-х - 2009 годах, селе Миндон Ферганской
области Узбекистана в 2012-2014 годах, а также других регионах Узбекистана.

65
 Степень изученности вопроса. Тема, связанная с пищей узбеков как
культурной традиции узбеков, в узбекистанской этнологии нашла отражение в
публикациях, Г.Ш. Зунуновой (8,с.109-118;9,320 с.;10,с.88-115);М.Файзуллаевой
[28,160с.] М. Б. Курбановой (16,23 с.), а также зарубежных публикациях,
раскрывающих социальную суть обрядовой трапезы (1,с. 87-107). Но в статьях
недостаточно внимания обращается на глубинную значимость пищевых символов и
расшифровку поведенческих моделей в культурных традициях, где фигурирует
пищевой символ.
Методология. В методологическом плане собранный материал осмысливается
в ключе семиотического подхода, предполагающего поиск значений в нашем случае
пищевого символизма.
По мнению лингвиста и семиотика Марселя Данези, при изучении
материальной культуры с позиций семиологии ключевым является вопрос: как
объекты, являющиеся знаками, порождают значения? [9, c. 135-134]. Вообще,
исследование семиотики какого-либо культурного феномена предполагает ответ на
три основных вопроса: что он означает, как он кодирует своё значение, и почему он
означает то, что означает? [20, c.321].
Для ответа на эти вопросы важно понимать, что превращению пищи в
культурный символ или пищевой образ способствует смысл ритуала, в который пища
включается. Входя в обряд, она как бы впитывает в себя магико- ритуальные силы
обрядово - культурного пространства.
Именно на таком символизме основаны религиозные обряды и ритуалы, где
причудливо переплетаются как доисламские верования, так и исламские культы.
Ритуальные образы пищи на обряде Мовлюд. Одним из обрядов является
обряд Мовлюд, который распространен среди женщин Средней Азии. Сценарий
ташкентского обряда выглядит следующим образом. Во время этого обряда на
скатерть (дастархон) ставится поднос с разными сладостями, фруктами.
Обязательным считается сахар, а также сладкая вода (шарбат), которую наливают в
два специальных национальных конусообразных сосуда для потребления жидких блюд
(коса). Женщины в конце обряда отпивают эту воду по очереди. Во время обряда отин-
ойи (женщина служительница исламского культа, проводящая религиозные обряды
среди женщин), читает молитву из Корана, благодаря чему все угощения обретают
святость (25, ПМА 4). Для сравнения отметим, что в кишлаке Миндон Ферганской
области обязательным блюдом для угощения гостей в этом обряде считается рисовая
каша (по словам информатора, любимое блюдо Пророка) и сладкое молоко, которое в
течение обряда отпивается участницами ритуала. В данном случае сладкая вода или
сладкое молоко символизируют божественные молочные реки, которые польются
после совершения обряда с еще большой силой в сторону умерших предков и подарят
благополучие живым (24, ПМА 3).
В описанном обряде как бы существует синтез двух начал. С одной стороны в
нем обязательна молитва, обращенная к Аллаху за помощью, а с другой - поедание
пищи, которая обретает святость после чтения молитвы.
В основе обряда лежит культовый миф, т.е. рассказ, описывающий в
повествовательной, мифологической, т.е. олицетворенной форме тот или иной обряд,
объясняющий его происхождение и как бы обосновывающий право исполнителей
обряда совершать его.
Мука как образ апотропея. Полевые материалы, собранные в селе Миндон
Ферганской области Узбекистана, а также в махаллях Ташкента показывают, что
важной основой пищи, участвующей в качестве символа в ритуалах и обрядах,
является мука, что подчеркивает оседлый образ жизни жителей, а также
земледельческий хозяйственный уклад.
Так, в селе Миндон Ферганской области Узбекистана мука является важной
составной частью таких блюд как холваитар (мука, жаренная в масле с добавлением
воды-Г.З.), атала (мучная каша с добавлением жира), приготовляемая на обряде ок
кийди (обряд снятия траура- Г.З.). Мука как составляющая хлеба является
неотъемлемым продуктом жизни человека. Ей придается особый статус святости во
многих обрядах цепочки жизненного цикла, в том числе в ритуале поднятия муки (ун

66
кутариб куйиш) перед проведением Биби Мушкулькушод. До проведения обряда по
обычаю муку в какой либо посуде, прикрыв ее белой салфеткой (в Миндоне
респонденты отмечали, что белое, по поверью, символ веры в Аллаха) проводят вокруг
головы, символически мажут ею лоб, того человека, кого планируется сделать
центральной фигурой обряда и, обещая (ният килиш), что в случае благополучных
родов, свадьбы, выздоровления и т.д. будет проведен Биби Мушкулькушод. Муку
убирают наверх (кутариб куииш) для того, чтобы духи были спокойны в надежде, что
обряд будет проведен (арвохлар умидвор булиш учун). Из нее готовят готовят челпак и
умоч (жареные лепешечки) для обряда (25, ПМА 4).
Частью обряда является и ритуал сбора муки для церемонии. Большинство
респондентов наизусть знает легенду о женщине, молча просившей муку для обряда в
семи домах, что возможно указывает на уважение и идеализацию общинных
взаимоотношений.
Пищевые символы обряда Биби Мушкулькушод. Респонденты отмечали,
что в настоящее время для обряда Биби Мушкулькушод используется мука,
постоявшая ночью в четырех углах жилого помещения хозяев обряда. На этот обряд
приглашаются отинойи и женщины вдовы (тул хотин) в преклонном возрасте (еши
улугрог) в количестве трех человек. Гостям обряда расстилают достархан(скатерть-
Г.З.).Обязательной принадлежностью трапезы является кишмиш с плодоножками,
которые в течение чтения сказки о Биби Мушкулькушод отделяются женщинами-
вдовами от кишмиша и затем заворачиваются в вату и бросаются в воду (текущий
ручей – окар су). Одна из респондентов отмечала, что уплывающие хвостики сухого
винограда символизируют «зло». Река в данном случае выступает в роли «добра».
«Зло» должно уплывать в противоположную от Мекки («запад») сторону. У узбеков
Кашкадарьи хвостики винограда относят на мельницу и бросают в муку. В данном
случае символом «добра» является мука, в которой «зло» должно как бы раствориться
(25, ПМА 4).
Выбрасывая их, женщины у Аллаха просят исполнения желаний и благодарят
за исполненные. Обряд обычно проводится по средам и включает в себя чтение под
началом руководительницы обряда (отин-ойи) сказки о Биби Мушкулкушод,
рецитацию сур и славословий Аллаху. Легенда повествует о бедном лесорубе,
которому святая Биби Мушкулкушод помогла стать состоятельным и удачливым
человеком. (14, c.56).
После проведения этого обряда, по народному поверью открывался путь к
решению возникших проблем. «Кишмиш» в данном случае наделяется особенной
силой.
Другим пищевым символом обряда является ритуальное блюдо чават, которое
готовят, замешивая муку в обычной соленой воде, и жарят в масле. Респонденты
отмечали, что чават или челпак считается важным пищевым кодом, так как при его
приготовлении исходит запах жаренного масла, которым питаются духи умерших.
Оппозиции четный / нечетный также являются важной частью пищевого кода. На
Мушкулькушод готовят чават в количестве трех, пяти или семи лепешечек, что
характеризуется нечетным характером и подчеркивает связь с идеей поминовения
духов умерших. В обряде ограничиваются и правила потребления пищевых кодов:
чават, умоч могут есть только девушки (22, ПМА1).
Кулинарные коды обрядов жизненного цикла. Пищевой код или магические
функции еды ярко представлены в обрядах жизненного цикла. Так, в Миндоне в
предсвадебном обряде, когда приходят сваты на стол в первую очередь ставят
холваитар. В данном селе этому ритуальному блюду придают особое значение и
воспринимают как оберег от злых духов и уважение к умершим, как бы ожидая, чтобы
они защитили живых от негативного влияния потустороннего мира. На дастархан не
ставится перец, который ассоциируется с горьким (горькое – горькая жизнь, горький
разговор). С этими же представлениями связано и, то, что сторона жениха, принося в
дом невесты продукты для приготовления плова хом (набор продуктов для
приготовления плова: мясо, рис, морковь и масло -Г.З.) не покупает лук. На стол не
ставятся орехи, миндаль и фисташки, так как по поверью они могут спровоцировать
«шум», и сваты не смогут договориться (25, ПМА 4). Эти примеры можно

67
интерпретировать с точки зрения магии подобия, о которой писал Дж. Фрезер [29, c.
16-38], сохраняющаяся в представлениях миндонцев до настоящего времени.
Примером этому могут служить ритуалы от сглаза. Например, среди жителей кишлака
Миндон распространен обычай, когда на обряде курпа тикар при шитье в одеяла
зашивают несколько зерен седона (чернушка), калампур (перец) для защиты от злых
духов и взглядов [22, ПМА1]. Следуя магии подобия в процессе пошива одеяла
посыпают сахаром, чтобы жизнь будущих молодоженов была сладкой.
Свадебный комплекс включает в себя значительный пласт пищевой символики.
Так у ташкентских узбеков жених на свадебном пиру пробует плов из лягана (большого
блюда- Г.З.) и передает его для невесты с подругами, которые затем доедают плов.
Вторым блюдом с пловом жених угощает своих еще не женатых друзей [24, ПМА 3].
В данном случае плов как бы обретает магическую энергетику, способную дать счастье
в семейной жизни незамужним подругам невесты и неженатым друзьям жениха.
Во время послесвадебного обряда келин салом (приветствие невестки -Г.З)
узбеки Миндона опускают руку невесты в муку или в масло, как бы символизируя и
привлекая к будущей хозяйке с помощью контактной магии умение хорошо готовить.
Ритуальное обмазывание мукой или маслом на свадебных торжествах было известно в
прошлом узбекам – карлукам. Например, если родители невесты оставались довольны
стараниями родственников жениха, то им мазали губы мукой, если нет – золой [32,
c.148]. Обычаи принятия невесты в новый дом родственниками мужа известны всем
народам. Так, у татар, входя в дом мужа, молодая невестка должна попробовать ложку
меда и масла, как говорят, чтобы язык у нее был мягкий в общении со свекровью,
свекром и другими родственниками мужа. Интересно и то, что эти обычаи можно
трактовать и с точки зрения такого феномена как родство по пище [12, c.24-25].
Детская обрядность также наполнена пищевым символизмом. Так, например, в
селе Миндон после возвращения матери и ребенка из роддома ребенка купают в
соленой воде. Этнолог Я.В.Чеснов отмечал, что в пище существует важная оппозиция
твердое — мягкое. С проблемой архетипа твердой пищи связана история пищевой
соли. Известно, что она во многих культурах считается средством против сглаза. В
Восточной Европе у славян, литовцев и у мусульманских народов долго держалось
представление о том, что, если завернуть в тряпицу соль и положить ее около
младенца, он будет защищен от сглаза [31, c.184]. Среди узбеков такое представление
существует до сих пор. В начале ХХ века существовало поверье, что, если по той или
иной причине беременная женщина оказывалась в доме, где находился покойник, ей
необходимо было при выходе оттуда положить в рот щепотку соли - универсальное
для среднеазиатских народов средство ритуальной защиты от злых духов. Соль
бросают в огонь при чтении заговоров от сглаза (вся Европа и Ближний Восток). Зато
выражение «соленый глаз» в персидском означает, что у человека — злой,
«сглазливый» взгляд. Объяснить все суеверия, связанные с солью, можно качеством
твердости. Огромен ареал обычая, где новорожденного моют в соленой воде. Это обряд
его «отвердения».
В детской обрядности миндонцев используют и кисломолочные продукты.
Женщина купающая ребенка берет в рот кислое молоко (каттик), чтобы не
разговаривать, так как по обычаю купающий должен молчать, чтобы ребенок был
спокойным. Окончив купание, женщина кислым молоком, который находился у нее во
рту, моет ребенку голову. А.К. Байбурин писал, что на о. Фиджи женщины поили своих
младенцев водой изо рта в рот [3, c.50. ]. Следуя семантической логике, можно
предположить, что в таком способе купания отражаются остатки архаического
кормления.
Важным оберегом младенца является и хлеб. Его обязательно кладут в бешик
(люлька-Г.З.) у изголовья младенца. Считается, что если мать ребенка откусит кусочек
хлеба, предназначенного для оберега, то у нее пройдет зубная боль [22, ПМА1].
Среди жителей Миндона существовали и сейчас существуют обязательные
поминальные блюда и ритуалы, связанные с их приготовлением.
Приготовление пищи в похоронно-поминальном цикле сопровождалось
определенными ритуалами. В первые дни в доме умершего нельзя было готовить
пищу. Можно предположить, что это связано с огнепоклонством, остатками

68
зороастрийской веры. По поверью язычества, огонь не должен был оскверняться
присутствием мертвого тела. В доме умершего еда в течение трех дней не готовится,
её готовят соседи, родственники. Эта традиция продолжает бытовать в Миндоне и
сегодня.
В день похорон и в поминальные дни обязательно готовился халваитар, что
считалось «савоби уликка тегади» (помощь умершему в освобождении от грехов).
Халваитар считается священной пищей. Женщина, готовящая это блюдо, не должна
ни с кем разговаривать (так как в это время, когда она готовит, идет «савол-жавоб» -
ответы умершего на вопросы Аллаха). По мнению Б.Х.Кармышевой, холваитар — это
бальзам для ран покойника (холваитар ёрилган жойларига малҳам булар экан). Его
приготовление в Ферганском регионе преследовало цель – облегчить страдания
покойника, который к 40 дням распухает, и кожа его начинает трескаться. [15, c. 154].
Такие же представления существовали среди миндонцев [24;25, ПМА 3;4]. Среди
узбеков Миндона холваитару придается особое значение. Его готовят во все
поминальные дни. Для того, чтобы показать уважение к сватам на любом
мероприятии, связанном с жизненным циклом также ставиться холваитар. Хотя, как
показывают наблюдения не везде, этот обычай соблюдается строго. Респонденты
отмечали, что в настоящее время представители власти в соседской общине ведут
пропаганду отказа от традиции приготовления холваитара в поминальные дни,
трактуя ее напрасной тратой средств (исрофгарчилик) и отсутствием в Коране
объяснительной модели необходимости ритуального блюда. Это связано с влиянием
официального ислама, а также доминанты религиозных молитв в комплексе
представлений, связанных с «обеспечением благополучия покойнику». Но полевые
материалы показывают, что население Миндона пока не готово отказаться от этой
традиции, связывая свое мнение с малым количеством средств необходимых для
приобретения продуктов для холваитара, его полезными и калорийными свойствами,
а также с принципом «так было от века» (ота – боболаримизнинг хурмати).
Анализ полевых материалов показывает, что в Миндоне существенно
различаются модели поведения людей на поминках ушедших в мир иной,
принадлежавших к разным возрастам, которые выражаются в этикете потребления
пищи. Если умер молодой, то механизм магии подобия не работает (никто почти не
притрагивается к поминальному угощению-Г.З.) в случае смерти старого человека,
люди с поминок уносят конфеты или сахар, говоря и нам до этих лет дожить (биз хам
бу ешга етайлик).
Пищевой символизм также выражается в правилах запрета на использование
тех или иных продуктов в поминальном угощении, так как они несут определенную
ритуально- символическую нагрузку. Так, в период траура в семье считается
нежелательным использование таких продуктов, как яйца и тыква, наделяемые
символикой плодородия так как, по поверью их наличие на достархане может вызвать
смерть в семье. Но этот запрет у некоторых респондентов Миндона вызывает
негативную оценку. Одна из респондентов отмечала: «Однажды я пошла навестить
знакомую, семья которой находилась в трауре. В этот момент хозяйка была в
затруднительном финансовом положении и у них в доме не было мяса. Она пожарила
картофель и запарила с ней хлеб (картошка палов). У нее в хозяйстве были яйца, но
она не посмела их использовать для гостей». О том, что в настоящее время традиции
пищевого символизма забываются, говорит следующий пример: «Однажды мы сестрой
пошли на поминки и принесли самсу с тыквой. Нам сказали, что тыкву есть нельзя в
поминальные дни». Как отмечал Д. Баранов, каждая культура придает вещам свой
смысл и, соответственно, имеет «картину» их образов [5, c.212). Причем одна и та же
вещь в разных этнических (региональных- Г.З.) традициях может иметь
несовпадающие образы, что указывает на определенную избирательность культуры в
семантизации тех или иных свойств вещи.
«Кора ош». Интервью с жителями села Миндона показывают, что в день
похорон также готовиться кора ош. Среди жителей Миндона существует две
объяснительные модели смысла этого поминального блюда. Респонденты отмечали,
что термин кора ош связан с понятием черный, темный, грязный, траурный: черные
печальные дни, черная темная одежда и т.д. (25, ПМА 4). В одном из интервью

69
отмечалось, что термин кора ош связан с термиом кори оши, т.е. плов для кори (кори –
человек, знающий Коран наизусть-Г.З). После смерти в доме умершего кори читал
суры из Корана и в благодарность ему рози килиш готовился плов (24, ПМА 4).
Респонденты отмечали, что кора ош или кори ош готовился в малом количестве
и его необходимо было съесть сразу после приготовления. Часть опрошенных
отмечает, что если 20 лет назад традиция приготовления похоронно – поминального
плова ( кора ош) бытовала почти в каждой семье, то в последние пять лет его в
Миндоне стали готовить реже, но обычай приготовления кора ош пока сохраняется
(24,ПМА 4) . Можно предположить, что такая ситуация связана с влиянием
официального ислама на правила проведения обрядов.
В пищевом символизме поминальных трапез имеет значение и дихотомия
черное /белое. В дни траура готовится кора ош (черный плов), на обряде его
завершения (ок кийди) участницам подают молочную рисовую кашу, тех, у кого
завершился траур посыпают белой мукой, приговаривая «оппок кунлар насиб килсин»
(пусть жизнь будет окутана радостью. Дословно белые дни-Г.З.). Символом сладкого
в противовес горьким дням печали в траурном комплексе села Миндона является
новот (кристализованный сахар-Г.З.), три килограмма которого измельчают на мелкие
куски и раздают пришедшим на похороны людям приговаривая, чтобы в доме больше
не повторялось несчастье и были только сладкие, наполненные радостью дни. В
похоронно – поминальной обрядности важна и числовая символика. Так, например при
распределении плова в похоронно- поминальной обрядности (марака) раздающие плов
в начале распределения в руку берут только одну тарелку плова, с тем чтобы несчастье
не повторилось, а затем уже разносят по две тарелки. Женщинам, пришедшим в дом
в первый раз на марака раздают по пять лепешек, затем по мере убывания три, одну
(24, ПМА 4).
Пищевой код обряда къада. Одной из цепочек похоронно- поминальной
обрядности является обряд къада, который включает в себя чтение Мовлюда, и
параллельное проведение ритуала не только с молоком или водой как отмечалось
выше, но и с таким пищевым символом как соль. Вода или молоко, фигурирующее в
ритуале, а также соль после обряда приобретают статус святости. И эти продукты
приобретают свойства называемое в народе дам солинган ( приобретший святость-
Г.З.)Вода или молоко, передаваемые по кругу во время чтения Мавлюд переливаются
каждой участницей из ковша в чашу 9-21 раз, в это время женщины загадывают
желания, притрагиваются к чаше и затем к лицу, в конце содержимое сосуда
отпивается. Несмотря на возможность различных трактовок этого обряда, одним из
главных является восприятие его носителями культуры с точки зрения магии подобия,
а также в рамках контактной магии (24, ПМА4).
По традиции пища, оставшаяся после обряда, распределяется между
участницами обряда в форме якка товок(одна чашка- Г.З.). Во время обряда на
дастархан выставляется девять подносов (туккиз) с конфетами, печеным и т.д. В конце
обряда все это распределяется в обмен на принесенные тогора (чашка с печеным или
другими продуктами или блю дами-Г.З.) пришедшим на мероприятие къада туккиз
таркатади(раздача конфет, печеным и т.д. на 9 – ти подносах). В форме якка товок
или как еще называют ее женщины села Миндона нонушта (завтрак) пища
распределяется на обрядах фотиха (один из этапов свадебной обрядности узбеков-
Г.З.) и чилла гузарон (один из этапов детской обрядности узбеков-Г.З.).
По поверьям, съедаемая пища во время обрядов оказывает на людей
благотворное действие и дает силы противления «злу». Поэтому можно сказать таким
образом происходит негласный «контроль», чтобы всем членам общины досталась
хоть малая часть от пищи, приготовленной для богов или духов предков.
Полевые материалы показывают, что пища в любом обряде выступает неким
предметным символом, смысл которого трудно выразить другими средствами. В то же
время пищевые коды, организованные в модельные конфигурации,
расшифровываются и означают особый смысл . Полевые материалы также помогают
опровергнуть одно из положений концепции П. Бурдье, где отмечается, что для
высших классов в потреблении продуктов питания значительно важнее форма, тогда

70
как для низших классов — содержание [8, c.102]. Но, ритуальные формы обрядовых
трапез имеют большое значение для всех слоях населения.
Выводы. Анализ научной литературы и полевых материалов показывает,
несмотря на условия атеистического прессинга [30, c.479) в годы советской власти
люди продолжали следовать обрядам и ритуалам, окутываемым духовной культурой.
Пищевой символизм с его архетипическом подтекстом до сих пор сохраняется
в современной культуре узбеков, хотя это не означает, что человек представляющий
секуляризированную структуру продолжает оставаться на примитивном уровне.
Почему же символы, включенные в ритуал, продолжают жить в сознании носителей
культуры? Известно, что обряды и ритуалы имеют психотерапевтическую функцию.
Э. Нойманн отмечал, что пищевой символизм возникает на основе архитипа, отмечая,
что где бы не появлялись напитки… и т.д.… как средство выражения жизни и
бессмертия … (и любая другая форма культа еды – Г.З.) вплоть до нашего времени мы
наблюдаем этот древний способ выражения [19, c.45]. Не случайно, например, главу
монографии, посвященную в том числе и обряду Биби Мушкулькушод, где фигурирует
кишмиш, Р. Р. Рахимов назвал «Терапия чёрной полосы» [26, c.140-185].
Составляющей обрядов и ритуалов, где важное значение имеет пищевой символ
является апотропей, т. е. оберег от негативного и злого влияющего извне. Проведение
ритуалов, где фигурирует пищевой символ является очень распространенной
традицией.
Известно, что повседневная жизнь человека и все социокультурное
пространство наполнено символами, в том числе пищевыми, которые в настоящее
время рождаются заново или подвергаются процессу ретрадиционализации,
окутавшему все культурное пространство бывших союзных республик. Поэтому
можно сказать, что в контексте процессов глобализации и унификации, а также
сохранения традиций образа жизни не только узбеков, но и других этносов,
оберегающих обряды и ритуалы, связанные с пищевым символизмом, являются
отражением духовной культуры.

Использованная литература и источники

1.Абашин С.Н. Вопреки «здравому смыслу»? (К вопросу о «рациональности

/иррациональности» ритуальных расходов в Средней Азии) // Евразия. Люди и мифы.
М., 2003. С. 87-107.
2.Андреева Л.А.,Хопияйнен О.А. и др. Национальная кухня как фрагмент
этнической идентичности // Историческая и социально-образовательная мысль. Toм 9
№ 6/1, 2017 //https://cyberleninka.ru/article/n/natsionalnaya-kuhnya-kak-fragment-
etnicheskoy-identichnosti/viewer // Время обращения 10.09.21
3.Байбурин А.К. Ритуал в традиционной культуре. СПб.,1993.240 с.
4.Байбурин А. К., Топорков А. Л. У истоков этикета: Этнографические очерки
Л.: Наука, 1990. 165 с.
5.Баранов Д. Образы вещей (О некоторых принципах
семантизации)//Антропологический форум,2005.номер 2. С .212
6.Бгажноков Б.Х. «Культ пищи и пищевой аниматизм» \\ Э.О. №2,2001. С.103 –
112.
7.Белик А. А. Концепция первобытного мышления Л.Леви-Брюля // Белик А.А.
Культурная (социальная) антропология. М.: РГГУ, 2009. 613 с. (С.126-128).
8.Бурдье П. Практический смысл.М., СПб.: Алетейя, 2001.562 с.
9.Данези М. Прикладные аспекты семиотики // Критика и семиотика. 2008. Вып.
12. С. 135–154.
10.Зунунова Г.Ш. Ritual Uzbek food // International Journal of Central Asia Studies.
Seoul, 2002. № 7. C. 109-118.
11.Зунунова Г.Ш. Материальная культура узбеков Ташкента: трансформация
традиций (ХХ – начало ХХI в.). М., 2013. 320 с.
12.Зунунова Г. Ш. Таомлар билан боғлиқ маданият / Миндон ва
миндонликлар.(Культура ссвязанная с пищей// В сборнике Миндон и миндонцы –

71
Узбекистан. Село Миндон Ферганской области) – Тошкент: YANGI NASHR, 2015. – Б.
88–113. –(Ташкент,2025. С. 88-113).
13.Зунунова Г.Ш. Реликты экономических отношений ранних обществ в
традициях узбеков// ACADEMY (журнал Российской Федерации.) №. 8(59).2020. С. 23-
29. |
14.Ислам на бывшей территории Российской империи. Энциклопедический
словарь. М.:Наука, 2003. 232 с.
15.Кармышева Б.Х. Архаическая символика в погребально -поминальной
обрядности узбеков Ферганы // Древние обряды верования и культы народов Срдней
Азии. М.: Наука,1986.С. 139-181.
16.Курбанова М. Б. Традиционная пища узбеков и таджиков Бухарского оазиса.
Автореф. дисс...канд. ист. наук. – Ташкент, 1994. – 23 с.
17.Культура Узбекистана// https://www.google.com
18.Левада Ю. А. Социальная природа религии. М.: Наука, 1965.262 с.
19.Нойманн Э. Происхождение и развитие сознания . Москва : Рефл-бук ; Киев
: Ваклер, 1998. 462 с.
20.Норманская Ю. К проблеме анализа семиотики гастрономической культуры
// Крымское историческое обозрение, 2015. №2. С. 319-328.
21.Орлов П.А. Вещный мир удмуртов (к семантике материальной культуры).
Дисс…канд. ист. наук. Ижевск,1999. 215 с.
22.ПМА1. Полевые материалы автора. Г. Ташкент Махалля Куштут. 2003 г.;
махалля Дурмон Ташкентская область 2004 г.
23.ПМА 2. Полевые материалы автора. г. Ташкент Махалля Самарканд
дарваза.2002г.
24.ПМА 3. Полевые материалы автора. г. Ташкент. Махалли Самарканд
Дарвоза, Чукур куприк, Сагбан. 2000-2009.
25.ПМА 4. Полевые материалы автора. Село Ферганской области Узбекистана.
2012-2014.
26.Рахимов Р.Р. Коран и розовое пламя. - СПб.: Наука. 2007. 388 с.
27.Топоров В.Н. Первобытные представления о мире (общий взгляд) // Мировое
дерево. Универсальные знаковые комплексы. Том. 1. М. : Рукописные памятники
Древней Руси. 2010.488с.
28.Файзуллаева М. Ўзбек таомлари билан боғлиқ анъаналар. Тошкент: YANGI
NASHR, 2010. 160 c.
29.Фрэзер Дж. Золотая ветвь. Исследование магии и религии. М.: Политиздат,
1980. 831 с.
30.Хасанов А.А., Аширов А.А., Бабаджанов Б.М. Ислам // Узбеки. М.:
Наука,2011. С.471-500.
31.Чеснов Я.В. Лекции по исторической этнологии. М.: Гардарика, 1998.400 с.
32. Шаниязов К.Ш. Узбеки – карлуки: Историко-этнографический очерк. –
Ташкент: Фан, 1964.341 с.

ИБРАХИМОВ Р.

ТОШКЕНТ ВОҲАСИНИНГ ТОШ ДАВРИ АНТРОПОГЕН ЎЗЛАШТИРИШ

ОМИЛЛАРИ: ИҚЛИМ, ТАБИИЙ ЗАҲИРА ВА ХЎЖАЛИК

Кишилик жамияти тараққиётининг илк босқичидан ибтидоий одамларнинг

маълум табиий-географик ҳудудни ўзлаштиришда ўша жойнинг табиий озуқа
заҳираси, тош хом ашёси конларининг мавжудлиги ва иқлим шароитнинг қулайлиги
муҳим омиллар ҳисобланади. Жамиятда ишлаб чиқарувчи хўжалик шакллари қарор
топгандан кейинги даврларда эса маълум ҳудуднинг иқлим шароити тараққиётнинг
асосий белгиловчи омили сифатида ўз аҳамиятини сақлаб қолган ҳолда, яйлов, сув
манбаи, металл заҳиралари ҳам муҳим ўрин тутган.
Маълумки, Тошкент воҳаси ерлари энг қадимги аждотларимиз томонидан илк
палеолит даврида ўзлаштирилган. Оҳангарон водийсининг юқори оқими ҳудудида,
Чотқол тоғининг жануби-шарқий ёнбағирларидаги Кўлбулоқ, Қизилолма, ва Жарсой

72
каби маконлар ашел даврига оид. Тошкент воҳасининг тоғ ва тоғ олди ҳудудлари
табиий озуқа заҳирасига бой бўлишдан ташқари кундалик турмуш тарзини ташкил
этишлари учун етарли тош хом ашё заҳираларига ҳам эга. Тоғ ҳудудларида чақмақтош,
чақмоқлашган оҳактош ва сланец, сланец ва холцедон навли тош конлари мавжуд.
Юқори Оҳангарон воҳасидаги кўп қатламли Кўлбулоқ ва Қизилолма
маконларининг қуйи қатламлари ашел даврига оид бўлиб, уларнинг нисбий даври
тарихшунослик жаҳатдан муҳокама қилинган. Ўтган аср 80-йилларнинг бошларида
Кўлбулоқнинг ашел даври қатлам сатҳида “Ернинг магнит майдони ўрин
алмашишининг (Брюнес-Матуяма инверсияси) ўтиш даври қайд қилиниб”, у
Х.Тўйчиевга мазкур қатламини мил авв. 700 минг йиллик билан саналашга асос
бўлган[1, с. 3-18]. М.Р.Қосимовнинг охирги назарий ишланмаларида Кўлбулоқнинг
ашел даврига оид қуйи маданий қатламини мил. авв. 550 йиллик билан саналанган[2,
с. 22].
1994-1995 йилда ЎзР ФА Археология институти ва Россия ФА Моддий
маданият тарихи (Санкт-Петербург шаҳри) институти ҳакорликда Кўлбулоқ
маконининг маданий қатламларига аниқлик киритиш ва унинг атрофидаги
(Қизилолмасой 1,2, Жарсой 1) маконлар боғлиқлигини аниқлаш мақсадида Оҳангарон
воҳасида олиб борилган тадқиқот ишларида Кўлбулоқ макони тош қуролларини
таҳлил қилиб, унинг қуйи қатламига оид намуналарини мил. авв. 250 минг йиллик
билан даврлаштирган[3, с. 26].
2001йилда ЎзРФА Археология институти Тошкент бўлими археологик отряди
Оҳангарон ҳудудида палеолит даври оид Қизилолма 2, Тошсой ва Кўлбулоқ
маконларда тадқиқот ишларини олиб бориб, бу ердан топилган архантроп одамининг
тишини Б.С.Юлдашевнинг таҳлили бўйича 1,5 млн. йиллик билан саналаган[4, с. 77].
Кўлбулоқнинг ашел даврига оид қуйи маданий қатламида амалга оширилган
кичик кўламли қазишма ишлари натижасида кам сонли тош қуроллари ва ҳайвон
суяклари топилган. Тош қуроллариг кўпроқ чақмоқтош ва қисман чақмоқлашган
сланецдан ясалган. Суяклар архар, от ва бошқа ёввойи ҳайвонларнинг тегишли[2, 27].
Маълумки, ўрта плейстоценнинг илк (гюнц-миндел интергяциал) босқичи Қўшқўрғон
фаунаси мажмуаси учун фил, от, коркидон, бизон, буғу, туя ва кемирувчилар хос
ҳайвонлар ҳисобланган.
Тошкент воҳасида ҳам Жанубий Қозоғистон ҳудудида бўлгани каби Қўшқўрғон
фаунасига хос ҳайвон турлари тарқалган. Бу бевосита воҳанинг энг қадимги одамлар
томонидан анча эрта ўзлаштириши учун муҳим табиий омиллардан бири саналади.
Ўрта плейстоценнинг иккинчи ярми музланиш даврида Ўрта Осиё ва
Қозоғистоннинг текистлик ҳудудларида аридизация, яъни иқлимнинг қуруқлашиш
жараёни кечганлиги тўғрисидаги фикрни билдирган бўлсалар, бошқа бир
тадқиқотилар эса аксинча, музланиш аридизация ва плювал даври билан бирга
кечганлиги тўғрисидаги фикрни илгари сурадилар[5, с. 267-268]. Умуман минтақанинг
мазкур даврга оид иқлим шароити бўйича палеоклиматалогия фани соҳаси
мутахассислар орасида ягона фикр мавжуд эмас.
Сўнгги плейстоцен, яъни вюрм музлиги даврида ер юзининг музланиш ҳолати
ўзининг максимум даражасига чиққан. Евросиёнинг шимолий қисмидаги ерларни
тахминан 2 км. қалинликда музлик қоплаган. Музликнинг чегараси 48-450 шимолий
кенгликдан ўтиб, Қозоғистоннинг марказий қисмигача бўлган ҳудудни эгаллаган.
Музолди ҳудудлар, хусусан, Тошкент воҳаси ерлари эса тундрани ташкил этган.
Воҳанинг бу даврдаги фаунаси махсус тадқиқ этилмаган. Стратиграфик
ёдгорликлардан топилган ҳайвон суяклари совуқ иқлим шароити хос бўлган фауна
вакилларига тегишли. Ҳозирги пайтда Мирзо Улуғбек номидаги Ўзбекистон Миллий
университети “Археология” кафедрасининг кабинет-музейида сақланаётган мамонтга
тегишли сон суяк ва тишлари Сирдарёнинг ўрта оқими ерларидан топилган.
Тошкент воҳаси ҳудудида сўнгги плейстоцен даврига оид ўттизга яқин
ёдгорликлар аниқланган бўлиб, уларнинг асосий кўпчилик қисми тоғли ва тоғ олди
ҳудудларда жойлашган. Бу бир томондан тоғ ва тоғ олди ҳудудларларининг табиий
озиқ-овқат заҳирасига бойлиги ва тош хом ашёсининг мавжудлиги билан тавсифланса,
бошқа томондан совуқ иқлим шароитида ибтидоий одамларнинг ёқилғи заҳираси ҳам
муҳим ўрин эгаллайди.

73
 Маълумки, мезолит даврида ер юзи музликдан тозаланиб, инсониятнинг
ижтимоий ҳаётида муҳим ўзгаришлар содир бўлади. Бу даврда ер шарининг иссиқ
иқлимли жанубий ўлкаларида ихтисослашган ўзлаштирувчи хўжалик шаклига эга
бўлган маданиятлар вужудга келган. Локал ҳудудларда шаклланган фауна ва флора
маълум маданият соҳибларининг хўжалик шаклларини белгилаб берган.
Тошкент воҳасида мезолит даврига оид саноқли ёдгорликлар ўрганилган.
Улардан. 1967 йили археолог олим У.Исламов томонидан ўрганилган Қўшилиш
макони маданий қатламли ёдгорлик ҳисобланиб, мезолит даврининг илк босқичи (мил.
авв. X-IX минг йилликлар) билан саналанган. Бу даври плейстоценнинг якуний
босқичи ва голоценнинг илк босқичига тўғри келади. Маконнинг ёмғир сувидан
сақланиб қолган қисмидан чақмоқтошдан ясалган тош қуроллар (нуклеус, кичик
паракча, қирғич, пичоқ) ва ҳайвонларнинг (қора мол, қўй, эчки) суяклари топилган. Ёш
қорамолнинг бир нечта суякларни палеозоолог олим Р.К.Камбариддинов
хонакилаштирилган ҳайвонга тегишли, деб ҳисоблаган[6, с. 54-57]. Лекин мазкур
даврда Яқин ва Ўрта Шарқ ҳудудларида ҳам ҳайвонларни хонакилаштириш жараёни
кузатилмайди, аксинча ихтисослашган ўзлаштирувчи хўжалик шаклларининг вужудга
келиш жараёни кечади. Қўшилиш маконида яшаган ибтидоий жамоа аъзолари ҳам
овчилик хўжалик шаклини юритган.
Музликдан кейинги даврда ҳарорат кўтарилиб, намчил ва илиқ иқлими об-ҳаво
шароити қарор топади. Ер шарининг жануби-ғарбий минтақаларида, хусусан Ўрта
Осиёнинг жануби-ғарбий қисмида илк ишлаб чиқариш хўжалик шакллари вужудга
келган. Шимолий ўлкаларда эса намчил илиқ иқлим шароити қарор топиб,
ихтисослашган ўзлаштирувчи хўжалик шакли сақланиб қолган. Ўрта Осиёнинг
алоҳида ҳудудларида неолит даври маданиятлари тарқалган. Масалан, Қизилқумда
мил. авв. VII-IV минг йилликлар ўзлаштирувчи хўжалик шаклларини юритиш учун
иқлим шароити жуда қулай ҳисобланиб, 700 тача доимий ва вақтинчалик маконлар
ўрганилган[7, с. 29-255].
Тошкент воҳаси ҳудудида эса неолит даврига оид саноқли ёдгорликлар қайд
қилинган. Маданий қатламли ёдгорликлар деярли ўрганилмаган. Бу ҳолат бевосита
маҳаллий ҳудудда ноқулай иқлим шароити ҳукм суриб, антропоген ўзлаштириш
жараёнининг фаол кечмаганлиги билан изоҳлаш мумкин.
Умуман Тошкент воҳаси ерлари ашел даврининг сўнгги босқичида
ўзлаштирилиб, мустье ва сўнгги палеолит даврларида аҳоли сонининг ўсиши
натижасида улар тарқалган ҳудуд доираси кенгайган ва яшаш манзиллари кўпайган.
Тош даври антропоген ўзлаштириши маҳаллий ҳудуднинг фауна ва флорага
асосланган озуқа заҳираси ва тош хом ашё заҳирасига боғлиқ бўлган.

Адабиётлар:
1.Касымов М.Р., Годин М.Х. Важнейшие результаты исследований
многослойной стоянки Кульбулак (по данным раскопок 1980-1982 гг.) // Вып. 19.
Ташкент, 1984.
2.Касымов М.Р, Проблема палеолита Средней Азии и Южного Казахстан.
Автореф. дис. док. ист. наук. Новосибирск, 1990.
3.Анисюткин Н.К., Исламов У.И., Крахмаль К.А., Сайфуллаев Б.К., Хушвактов Н.О.
Новые исследования палеолита в Ахангаране (Узбекистан). С.-Пб., 1995.
4.Исламов У.И., Баратов С.Р., Алимов К.Археологические работы в
Паркентском, Бостанлыкском и Ахангаранском районах Ташкентской области //
Археологические исследования в Узбекистане в 2001 году. – Самарканд, 2002.
5.Деревянко А.П. Три глобальные миграции человека в Евразии, Том II/
Новосибирск, 2017.
6.Исламов У.И. Мезолитическая стоянка Кушилиш под Тошкентом. ОНУ №7.
7.Виноградов А.В., Мамедов Э.Д. Первобытный Лавлякан Этапы древнейшего
заселения и освоения Внутренних Кызылкумов М.,«Наука» 1975.

74
 КАВКАЗЛЫ Г.
СРЕДНЕВЕКОВОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ «ФУТУХ АШ-ШАМ» ЗАРИРИ
XIII-XIV века Восточная Анатолия была колыбелью азербайджанского
литературного и художественного языка. Именно здесь создавались и развивались в
новом направлении первые памятники и надписи на родном азербайджанском языке.
Среди выдающихся подвижников и ученых данного периода по праву принадлежит
величайшим мастерам пера и строки, оставившим нам богатое духовное и научное
наследия, к которым, несомненно, относятся Сулу Факих, Юсиф Маддах, Гази Бурхан
эд-Дин. Большая заслуга в этой сфере также принадлежит Гази Мустафа Юсиф Зариру
из Эрзурума [3], автору произведений, в которых содержались ценные сведения по
разным областям знаний, сыгравшие важную роль в развитии как родного языка, так и
тюркологии.
Мустафа Зарир был ученым, судьей, поэтом, переводчиком, оратором и
интеллектуалом своего времени. Используемый им псевдоним Зарир, что значит
«слепой», свидетельствует о врожденном отсутствии зрения Мустафы, что не
помешало ему развить феноменальную память, позволившую ему преуспеть в качестве
руководящего судьи и богослова(). Кроме прекрасного знания арабского и
персидского, он был хорошо осведомлен как в основах своей веры, так и в исламе, что
позволило некоторым представителям духовенства считать его «муридом» [1, с.79; 2,
с.59]. Хотя точной информации о дате рождении Мустафы Зарири нет, однако
подробные информации о его местопребываниях имеются в его собственных
произведениях, наиболее известными из которых считаются три: «Юсиф и Зулейха»
[8], «Сират ун-Наби» [6] и «Футух аш-Шам» [5]. Слепота не помешала ему посетить в
1377 году Египет, где он попал во дворец мамлюкских султанов. Своим красноречием
и глубиной знаний Мустафа Зарир смог сразу привлечь к себе внимание мамлюкского
султана Малик Мансур Али ибн Шабан ибн Хусейна (1377-1381), завоевав его любовь
и уважение. Вскоре, по поручению султана [7, с.4], Зариром был переведен труд Ибн
Исхака (?-767) с арабского «Китаб сират ир-Расулиллах» на турецкий под названием
«Сират ун-Наби». Перевод произведения был завершен в 1388 году, спустя семь лет
после смерти самого султана Малик Мансур Али [6].
В 1393 году Мустафа Зарир прибыл в сирийский город Алеппо, где
познакомился с его наместником Амиром Чулпой, в честь которого он перевел с
арабского на турецкий язык труд арабского историка IX века аль-Вакиди (747-823)
«Футух аш-Шам» - исторический роман о завоевании и покорении Дамаска и Сирии
арабами в период правления праведных халифов Абу Бакра и Умара ибн аль-Хаттаба
[5, стр.8]. В труде описаны сражения арабов с византийскими войсками, где упомянуты
имена арабских полководцев и политических деятелей 635 года, таких как Халид ибн
Валид, Амр ибн аль-Ас, Абу Убайд аль-Джаррах и т.д. Даются описания завоеваний
Иерусалима, Палестины, Ирака и т.д., а также многих средневековых городов. Помимо
военных сцен в книгу включены письма, составленные на арабском языке, избранные
стихи из сур Священного Корана, стихи, написанные самим Зарири, а также рассказы
средневековых повествователей.
Прежде всего следует отметить, что автором «Футух аш-Шам» [9] является
средневековый историк Абу Абдуллах Мухаммад ибн Умар аль-Вакиди (747-823),
родившийся в Медине [10]. По просьбе аббасидского халифа Харуна ар-Рашида (786-
809) в 796 году он переехал из Медины в Багдад, где начал свою научную деятельность
при дворце. Аль-Вакиди, знаток науки толкования Корана и юриспруденции, великий
ученый и крупнейший знаток шариатских наук своего времени, известен как автор
«Ахбару Мекку», «Футух аш-Шам», «Футух аль-Ирак», «Китаб аль-Джамаль», «Макта
уль-Хусейн», «Китаб ас-Сыффин», «ас-Сира», «Мавлуд ан-Наби», «Футух аль-
Джазира», «Китаб ар-Ридда», а также других фундаментальных трудов, посвященных
исламской истории [10].
В XIV веке, в связи с ростом большого интереса к религиозно-исторической
тематике, появляется необходимость в более глубоком изучении истории ислама, что
способствует к появлению произведений, написанных в целях пропаганды религии.
Научные труды, написанные или переведенные в данном контексте, финансировались

75
местными судьями. Работы, представленные с высоким профессионализмом,
позволяли своевременно повысить уровень осведомленности и понимания широкой
общественности об Исламе, его возникновении, истории.
Произведение «Футух аш-Шам» хранится в Народной библиотеке Зейтиноглу,
поселка Тавшанлы, провинции Кютахья (Турция). Остальные три экземпляра хранятся
в библиотеках Стамбульского Университета, Сулеймании и в Национальной
библиотеке (Анкара) [5, с.9].
Следует отметить, что данное произведение было впервые трансфолитеровано,
затем издано в 2022 году Вахидой Джафар-заде, кандидатом филологических наук,
доцентом Института Языкознания при Национальной Академии Наук Азербайджана.
Данная книга условно разделена на две части: в первой части, автором произведена
трансфолитерация на азербайджанский (тюркский) язык, а во второй помещены
фотокопии оригиналов текста, снятые в полной версии из содержания книги. В книгу
также включены пояснения и словарь арабско-персидских слов.
Перевод чрезвычайно богатого содержания книги, состоящей из писем,
официальных документов, стихов, хадисов, изречений, выражений, глав, имен
греческих философов, упомянутых на арабском языке, а также изучение расположения
и сведений об арабских городах, принадлежит ученому-арабисту Гюляр Кавказлы
доктор философии по истории, сотрудница Института Востоковедении имени
академика З.М.Буниятова НАНА, имя которой, к большому сожалению, не упомянуто
в книге В.Джафар-заде [5].
По сведениям В.Джафар-заде, в основном исследовавшей кутахийский
экземпляр «Футух аш-Шам», представляемая рукопись состоит из трех частей.
Рукопись составлена шрифтом «насталик» - черными чернилами, заголовки которой
написаны красными чернилами. На некоторых страницах, составленных методом
восточной пагинации, обнаружены пробелы в нумерации (которая, видимо, была
произведена значительно позже написания книги), что указывает на то, что некоторые
страницы вероятно были указаны непроизвольно и другими, более слабыми чернилами
либо обычным черным карандашом. Сама рукопись состоит из 319 страниц.
Количество строк на каждой странице – 25 [5, с.9].
В сведениях о книге, приводимых В.Джафар-заде, с которыми она столкнулась
в библиотеке Кютахьи, упоминается имя купца Зейтуноглу, приобретшего данную
рукопись в Стамбуле. После долгого хранения рукописной книги в личной библиотеке
купца, он передает раритет со всем принадлежащим ему книжным собранием в дар
государственной библиотеке, где по сей день хранится в виде письменного памятника
[5, с.10].
«Футух аш-Шам» Мустафы Зарири разделена на главы в соответствии с темами,
рассматриваемые в каждой главе части рукописи, где нет предполагаемой системы.
Определенная часть глав имеет только лишь название в виде заглавия «Глава»,
остальные же содержат полные названия.
Главы с полными названиями; «Завоевание города Баалбак», «Покорение
Шейзара и военные приключения сподвижников Посланника Аллаха (да благословит
его Аллах и да приветствует!)»; «Завоевание Хумса и военные приключения
сподвижников Посланника Аллаха»; «Завоевание священного города Бейтуллах»;
«Завоевание Эзаза, приключения Юганны и сподвижников Посланника Аллаха и их
побег из рук Лауна бин Дадриса - властелина Эзазы»; «Пребывание Юганны к Малику
Гераклю, описание его чуждых и загадочных приключений»; «Вступление мусульман
в Антиохию, события, происходящие в смертельном бою сподвижников Посланника
Аллаха, поражение властелина Великого Рима Галитана, спасение Юганны,
сподвижников Посланника Аллаха и победа мусульман»; «Завоевание провинции
Диярбакыр»; «Завоевание Египта, провозглашение о завоевании Саида и
Александрии» [5, с.10].
Следует добавить, что названия всех глав в «Футух аш-Шам» аль-Вакиди
представлены в полном виде, с содержанием в них цитат из Корана, с приводимыми
выдержками высказываний пересказателей хадисов и других историй [9]. Аль-Вакиди
также дает описание некоторых исторических событий из уст самих непосредственных
ее участников.

76
 Как было упомянуто выше, в переводе Мустафы Зарири, большая часть стихов
написана на арабском языке, однако среди них также имеются строки (стиль стихов)
на тюркском (азербайджанском) языке, что усиливает поэтический характер
произведения, тем самым еще раз подчеркнув поэтические способности мастерства
автора [5, с.11].
Приводя перечень религиозных выражений на арабском языке Мустафа Зарири
не раз демонстрирует свою уникальность, одаренность, талант и абсолютный ум в
своем призвании. Однако этот талант не позволяет ему составить переводы некоторых
стихов из Корана на азербайджанский язык либо деталей переписок между халифом и
его полководцами, предпочтя сохранить их в исконном (изначальном) виде. Быть
может причиной сохранения некоторых фрагментов на языке оригинала и нежелания
переводить их на азербайджанский язык, свидетельствует о нерешимости и некой
опаски Зарири исказить содержание либо смысл исходного текста.
Произведение Зарири «Футух аш-Шам» сыграло немаловажную роль в
развитии письменного азербайджанского литературного языка. Таким образом, в
данной работе фонетические архаизмы тюркского происхождения, употребление слов,
произносимых с «д», в начале слова, принадлежащего азербайджанскому языку, с «т»,
использование слов, произносимых с согласной «й», в середине слова в современном
азербайджанском языке и т. д. встречаются языковые особенности. В работе
встречаются только фонетические, лексические, грамматические особенности
азербайджанского языка, что еще раз свидетельствует о степени и влиянии этапа
развития языка [5, с.12-31].
Частичное употребление Зарири персидских слов, с обозначением рядом
переводов их на тюркский либо арабский, еще раз свидетельствует о его свободном
владении как арабским, так и персидским языками.
Следует отметить, что произведение «Футух аш-Шам», написанное в стиле,
близком к живому просторечию, обладает богатой лексикой, а также
повествовательно-историческим стилем, имеющим важную роль в истории развития
азербайджанского литературного языка и тюркологии в целом. Произведения Зарири
подкрепляются доводами о высоком отношении Ислама к науке, а также о
необходимости изучать исторические события происходящие в любые период, в том
числе в эпоху арабских завоеваний.
Было бы уместно завершить статью напрямую процитировав слова филолога,
учителя, писателя Нихада Сами Банарлы о том, что, несмотря на распространение
Ислама, и на некое преимущество персидского, как дворцового языка,
азербайджанский (тюркский) язык процветал благодаря трудам средневековых
азербайджанских поэтов, которые оказали большое влияние на развитие тюркологии:
«когда тюркский язык находился в борьбе за самосохранение на ряду с остальными
местными языками, особенно с персидским, любовь столетиями тюркского народа к
своему родному языку, за короткое время, перевоплотилась в огромную пользу
тюркского языка. В результате этого, в Азербайджане появились поэты, великие
мастера пера, создавшие знаменитые произведения в области классической тюркской
литературы» (“İşte Türk dilinin yerli dillerle ve bilhassa Farisi ile bir ölüm kalım
mücadelesinde bulunduğu bu yıllar ve bu asırlara kadar Türk Halkının anadili sevgisi, kısa
zamanda mücadeleyi Türk dilinin lehine çevirmişdir. Bunun mesud bir neticesi olarak
Azerbaycanda Klasik Türk Edebiyatı sahasında daha büyük ve daha çok eser veren şairler
yetişmişdir”) [4,с.367].
Литература
1. Alessio Bombachi. Histoire de Literature Turque Libraire. Paris, 1968.
2. Asim Necip. Mısırda yazılmış Türkmençe kitap. Darülfünun Edebiyat
Fakültesi Mecmuası, I, İstanbul, 1322.
3. Babayev Y.M. XIII-XIV әsrlәr ana dilli әdәbiyyatımızın
nümayәndәlәrindәn M.Zәrir vә S.Fәqih./ Bakı Universitetinin xәbәrlәri. Humanitar
Elmlәr seriyası.2008.
http://static.bsu.az/w8/Xeberler%20Jurnali/Humanitar%202008%204/66-72.pdf
4. Banarlı Sami Nihad. Resimli Türk Edebiyyatı Tarihi, Erzurumlu Kadı
Darir. Lilli Eğitim Basım evi, İstanbul, 1983.

77
 5. Cәfәrzadә V. Mustafa Zәrir “Fütühüş-Şam”. Bakı, Zәrdabi nәşr, 2022.
6. Darir M. Kitabi-siretu’n-Nebi. İstanbul Universitesi Kütüphanesi,
Türkce Yazmalar Bölümü, № 2348, v.6/b.
7. Ertalyan İsmayıl Hikmet. Türk edebiyatı örnekleri. İstanbul, 1945.
8. Qәhrәmanov C., Xәlilov Ş. Mustafa Zәrir “Yusif vә Züleyxa”, Bakı,
Elm, 1991.
9. https://al-maktaba.org/book/12045 .‫ كتاب فتوح الشام‬.‫الواقدي‬
10. http://suffa.net/tarix/43-muhemmed-el-vaqidi.html

КУЗЕМБАЕВ Н.

ГОРОД «АСТУР» В КИМЕКСКОМ КАГАНАТЕ:

ПРОБЛЕМЫ ДЕШИФРОВКИ НАЗВАНИЯ И ЛОКАЛИЗАЦИИ

Одними из актуальных проблем исторической науки являются выяснение

этимологии названий и локализации городов и поселений описываемых в письменных
источниках средневековых авторов. Одним из таких знаменитых авторов был арабский
географ аль-Идриси, написавший свое знаменитое сочинение «Нузхат ал-муштак фи-
ихтирак ал-афак» («Развлечение истомленного в странствии по областям») или «Китаб
ар-Руджар» («Книга Роджера») по инициативе сицилийского короля Роджера II (1098-
1154 гг.). В этом произведении приводятся уникальные, не имеющие аналогов
сведения о городской культуре средневековых государств и народов Центральной
Азии.
Дешифровка названия города Астур
Согласно сообщению аль-Идриси, в числе шестнадцати городов кимеков
упоминается город «Астур» на реке Иртыш [1, с. 112]. Здесь, по-видимому,
представлено составное словосочетание «Ас+Тура» (город + асов), по аналогии в
Сибирском ханстве было несколько городков с названиями Чимги-Тура, Кызыл-Тура,
Тон-Тура, Явлу-Тура, Бацик-Тура [7, с. 156]. Тура (город) – общий термин для всех
западносибирских тюркоязычных языков от Тобола до Енисея. В значении «крепость»
он отмечен в Древнетюркском словаре [9, с. 587].
Описание города и его население
Аль-Идриси сообщает: «Город Астур, населенный тюрками, с
простирающимися посевами, обильной водой. Их зерновые продукты (составляют)
пшеница и рис. В нем есть железные рудники. Из железа (местные) мастера отливают
изделия необычайной красоты. Он «Астур» находится на реке Гамаш, его жители
храбры, решительны и осторожны, поэтому они всегда настороже и сильно вооружены.
Все жители (Астура) из-за воздуха и воды самые смелые их тюрок духом, самые
решительные, самые заботливые в охране границ и самые предприимчивые. У своих
царей они пользуются уважением и почетом. Они имеют обширные богатства и мощь»
[1, с. 112]. Из этого отрывка следует, что город Астур населялся тюрками и его жители
отличались от других тюрок своей смелостью и предприимчивостью. Они
пользовались уважением и почетом собственных правителей. Они имели хорошее
вооружение и были в состоянии постоянной боевой готовности, что может
одновременно указывать на развитие военного дела у населения, а также
нестабильность политической ситуации в регионе. Основой их экономического
благосостояния были занятия земледелием и металлургическим производством. В
источнике говорится о производстве изделий из руды железных рудников. И в
производстве этих изделий они достигли высокого мастерства.
Картина простирающихся посевов с обильной водой и агрикультурами в виде
пшеницы и риса рисуемая аль-Идриси может не вполне соответствовать истине. По
мнению востоковеда Б.Е. Кумекова в этом отрывке нельзя исключать возможность
авторских домыслов — апологетических преувеличений, преследующих политические
цели [8, с. 103]. Однако, на наш взгляд, нельзя целиком отрицать наличие земледелия
в городе Астур. Мусульманские источники «Худуд ал-алам», и авторы Тамим ибн

78
Бахр, Ибн Сайд, Ибн ал-Варди, Ибн Ийас приводят сведения о наличии городской,
оседлой культуры и земледелия у кимеков [8, с. 104-105].
Большой интерес представляет информация о железных рудниках и
производстве изделий из руды. Согласно карте полезных ископаемых Казахстана в
районе Восточного Казахстана в Прииртышье не имеется залежей железных руд [2, с.
24]. Ближайшее месторождение железа находится в Центральном Казахстане у г.
Каркаралинск. Однако, в интересуемой нас регионе в большом количестве
представлены полиметаллические рудные месторождения (титановые, никелевые и
кобальтовые, марганцевые руды) имеются залежи свинцово-цинковых, медных руд и
золота. По аль-Идриси «Из железа (местные) мастера отливают изделия необычайной
красоты», здесь не подчеркиваются предметы вооружения, для изготовления, которых
необходимо железо, а сказано «изделия необыкновенной красоты» [1, с. 112]. Такими
изделиями могут быть, например ювелирные украшения, изготовленные из
полиметаллических руд, цветных и благородным металлов.
Имея собственную продовольственную и производственную базу город был
фактически независим в экономическом плане, а его жители были обеспеченными
людьми и хорошо вооружены. Возможно, собственное металлургическое
производство способствовало развитию военного дела. Река Иртыш и лесные угодья
Восточного Казахстана вероятно благоприятствовали развитию охоты, собирательству
и рыболовства как подсобных видах хозяйствования.
Население города Астур
Нерешенным остается вопрос об асах населении города Астур. Сведения об асах
(азах) в исторических источниках фигурируют в связи с образованием на территории
Семиречья Тюргешского каганата. По мнению академика В.В. Бартольда тюргеши
разделились «на тохсийцев и азийцев (чтение этих названий сомнительно; возможно,
что азийцы тождественны с упоминаемым в орхонских надписях народом аз)» [6. с.
152; 3, с. 36]. Ссылаясь на информацию в «Худуд ал-Алам» и на Гардизи, В.В.
Бартольд, отмечает, что тухси жили на реке Чу, в их области находился город Суяб. По
словам же Махмуда аль-Кашгари, тухси и ягма жили на реке Или [4, с. 53-54].
По нашему мнению, азийцы отмечаемые востоковедом В.В. Бартольдом это
асы, проживавшие в городе Астур на Иртыше. В пользу этого может
свидетельствовать, во-первых, территориальная близость Юго-Восточного и
Восточного Казахстана, во-вторых, тождественность в этнонимах ас и аз, в-третьих,
известно, что после падения Тюргешского каганата к концу IX в. кимеки и карлуки
борются за земли Северо-Восточного Семиречья. Кимеки появляются в районе между
Алакольской котловиной и долиной р. Или и окончательно основывают собственное
государство – Кимекский каганат [8, с. 47].
По мнению этнографа К.Ш. Шаниязова большая часть тюргешей, перейдя
Сырдарью поселилась в Мавераннахре, а некоторая часть их откочевала в степи Дешт-
и Кипчак и вошла в состав огузов, возможно, и кимаков [10, с. 47].
Эти аргументы подтверждают нашу версию об определении этнической
принадлежности населения города Астур в лице племени ас (аз) входивших ранее в
состав Тюргешского каганата, а позже вошедших в состав Кимекского каганата.
Локализация города Астур
Согласно сведениям аль-Идриси путь к городу «от Банджара (город кимеков –
Н.К.), следуя в восточном направлении, до города Астур шесть переходов через степи
и необитаемые земли» [1, с. 112]. По мнению Б.Е. Кумекова г. Банджар находился на
северных склонах Гиргира (Тарбагатайские горы) [8, с. 74]. Один переход в
зависимости от рельефа местности равняется 25-36 км, учитывая степь и необитаемые
местности можно предположить среднее значение в 30 км [8, с. 81]. Следовательно,
расстояние от г. Банджар до г. Астур равнялось приблизительно 180 км. Другой
ориентир, данный ал-Идриси — это расположение г. Астур на р. Гамаш (Иртыш).
Учитывая эти факторы, мы можем предположить, что г. Астур располагался южнее г.
Усть-Каменогорск по р. Иртыш.
Таким образом, город Астур играл важную роль в Кимекском каганате будучи
центром металлургического производства, с собственной экномической базой в форме
земледелия, скотоводства и промыслов, с сильным хорошо вооруженным военным

79
гарнизоном. Исторические источники подтверждают нашу версию о этнической
принадлежности асов (азов) к одному из племен, входивших в состав Тюргешского, а
позже Кимекского каганата. Попытка локализации г. Астур привела нас к размещению
города южнее г. Усть-Каменогорск по р. Иртыш.

Список литературы

1.Арабские географы и путешественники IX – XII вв. / Вступ. ст., пер. с араб.,

коммент., тексты и факсимиле Б.Е. Кумеков, Р.Б. Кумекова. Отв. ред. А.К. Муминов.
– Алматы: Дайк-Пресс, 2010. Том 2. – 328 с.
2.Атлас Казахской ССР. – М.: Главное управление геодезии и картографии при
Совете Министров СССР, 1990. - 82 с.
3.Бартольд В.В. Очерк истории Семиречья // Бартольд В.В. Сочинения. Том II.
Часть I. М.: Издательство Восточной литературы, 1963. - С. 23-108.
4.Бартольд В.В. Тюрки // Бартольд В.В. Работы по истории и филологии
тюркских и монгольских народов / В.В. Бартольд; Подгот. к изд. С.Г. Кляшторный;
Отв. ред. А.Н. Кононов. – Перепеч. с изд. 1968 г. М.: Восточная литература, 2002. - С.
576-595.
5.Древнетюркский словарь. - Л.: ''Наука'' Ленинградское отделение, 1969. - 677
с.
6.Зуев Ю.А. Ранние тюрки: очерки истории и идеологии. - Алматы: Дайк-
пресс, 2002. - 338 с.
7.Исхаков Д.М. Введение в историю Сибирского ханства. Очерки. – Казань:
Институт истории им. Ш. Марджани АН РТ, 2006. – 196 с.
8.Кумеков Б.Е. Государство кимаков IX – XI вв. по арабским источникам.
Алма-Ата: Наука, 1972. - 156 с.
9.Кызласов Л.Р. Городская цивилизация Срединной и Северной Азии:
исторические и археологические исследования / Л.Р. Кызласов. – М.: Вост. лит., 2006.
– 360 с.
10.Шаниязов К.Ш. К этнической истории узбекского народа (Историко-
этнографическое исследование на материалах кипчакского компонента). - Ташкент:
Изд-во «ФАН» УзбССР, 1974. - 342 с.

KУЧКАРОВА З.

ҚАДИМГИ ФАРҒОНА ШАҲАРСОЗЛИГИДА ИРРИГАЦИЯ ОМИЛИ

Фарғона водийси ёдгорликлари ўтган аср мобайнида кўплаб олимлар

А.Н.Бернштам, Ю.А.Заднепровский, В.И.Спришевский, Е.А.Давидович,
Т.Г.Оболдуева, Н.Г.Горбунова, Г.А.Брыкина, В.И.Козенкова, А.А.Анарбаев,
Б.Абдулғозиева, Б.Х.Матбобоев, Г.П.Иванов Б.Абдуллаев ва бошқалар томонидан
ўрганилган, уларнинг асарларида кўплаб материаллар тўпланган. Ушбу асарларнинг
танқидий ўрганилиши эса Фарғона водийси шаҳарсозлиги бу даврларда маълум
эволюцион тараққиёт йўлини босиб ўтганлигини кўрсатади. XXI асрда
археологларимиз томонидан Фарғона деҳқончилик хўжалиги ривожи ва ирригация
иншоотларининг урбанизацион жараёнларга таъсири ҳар бир тарихий давр учун
алоҳида хусусиятли бўлмиш ёдгорликнинг ўз давридаги воҳа ёки маълум савдо
йўллари тизимида жойлашган ўрнига бир қанча аниқликлар киртилмоқда.
АСОСИЙ ҚИСМ (Main part)
Кейинги йилларда амалга оширилган археологик, географик, палеогеографик
илимй тадқиқотлардан маълумки, неолит давридан то милоддан аввалги мингинчи
йилларгача Марказий Фарғонанинг асосий қисми, Сирдарёгача бўлган жойлар
кўллардан иборат бўлган. Милоддан аввалги мингинчи йиллардан бошлаб кўлларнинг
кўпчилиги қуриб, уларнинг ўрнида қуруқ ва бўз ерлардан иборат “оролчалар” пайдо
бўлади. Милоднинг бошларидан Марғилонсой ва Исфайрамсойнинг дельта қисмидаги
баъзи бир жойлар ўзлаштирилади. Милодий V-VI асрларига келиб бу ерларда юзлаб
гектар ерларда деҳқончилик қилиниб, ўзига хос микровоҳалар пайдо бўлади [2. 37б.].

80
Урбанизация тараққиёти бевосита милоддан аввалги 1-мингйиллик ўрталарида
водийда кенг кўламда ирригаия иншоотлари барпо этилиши билан боғлиқ, натижада
ҳар бир янги ирригатсия иншооти бўйларида бир неча ўнлаб манзилгоҳ ва қўрғонлар
барпо этилган. Кучли мудофаага эга бўлган қалъалар каналлар бўйида ҳар 4-5кмда
қурилиб, уларга шу ҳудудга зарур сув тақсимотини назорат ва мудофаа қилиш
вазифаси юклатилган. Албатта, бундай кенг кўламдаги бунёдкорлик ишлари бир
томондан, аҳолининг демографик ўсиши билан боғлиқ бўлса, иккинчи томонидан,
давлатчилик равнақи билан белгиланади.
Қадимги деҳқонларнинг биринчи турар жойи Чустнинг пастки қатламларида қайт
этилган милоддан аввалги XXV-XXI асрларда илк деҳқончилик асосида антропоген
ланшафт яратилди. Милоддан аввалги II-минг йилликнинг ўрталаридан суғориладиган
деҳқончилик зоналари кенгаяди. Қорадарё, Косонсой, Акбура, Сўхсой хавзаларида
суғориладиган деҳқончилик майдонлари ўзлаштирилади[3. 89б.].
Бронза ва илк темир асри охиридан бошлаб Сирдарёнинг ўнг қирғоғининг текислик
зоналари кенг ривожланган. Ушбу зоналарда каналлар пайдо бўлиши билан милоддан
аввалги биринчи минг йилликда суғориладиган деҳқончилик интенсив ривожланади ва
шунга мос равишда антропоген ландшафт майдони кенгаяди.
Суғорма деҳқончиликни пайдо бўлиш билан боғлиқ ўта муҳим жараён сув иншоотлари
ва сунъий каналларни қурилишидир. Фарғонашунос ирригатор Б.А.Латинин фикрича
қадимги суғорма деҳқончилик 3босқични босиб ўтди:
1-босқичи энг оддий лиман усулида суғоришни пайдо бўлиши ва ривожланиши. Бунда
мавсумий сув тошишидан табиий суғориладиган ерларда деҳқончилик қилинган.
Фарғона тоғ тизмаларда Соймалитош ва Сўх яқинидаги Янгиариқсой қоятош
суратларида “қўш ҳайдаётган инсон таъсвири аниқланган”.
2-босқичи табиий суғориладиган ерларда ҳосил олиш мобайнида деҳқонларда уларни
тартибга солиш кўникмалари асосида дастлабки ирригация иншоотларини бунёд
этилиши.
3-босқичи Каналлардан ариқ ковлаб сув чиқариш бошланади, Фарғона водийсида
“елпиғичсимон” суғориш тизими кенг йўлга қўйилади. Асосий каналлардан сойлар
орқали сув чиқарилган, бу сойларнинг бўйида илк турар-жойлар ташкил этилган. Бу
жараённи Ўзбекистоннинг жанубий-ғариб қисми билан таққосласак, қадимги Хоразм
воҳоси сунъий суғоришга асосланган бўлиб, ҳар бир қалъага каналлар орқали сув олиб
келинган. Демак, Амударё ўнг соҳили ёдгорликларининг жойлашиш ўрнини каналлар
орқали ўрганишимиз ҳам мумкиндир [4. 74б.].

81
Археологик кузатувларга кўра Фарғона деҳқончилик маданиятининг илк босқичларида
одамлар миллодан аввали XII асрдан бошлаб деҳқончилик дарё соҳилларидаги
пастқам, суғорилиши осон ерларида деҳқончилик қилишга ўтилган.
Ўтган асрнинг 80-йилларига қадар В.И.Спришевский ва Ю.А.Заднепровскийлар, Чуст,
Далварзин, Ашқалтепа каби ёдгорликларда тадқиқот ишларини олиб бордилар. Ушбу
тадқиқотлар натижасида Чуст маданиятига оид турар-жойлар ҳамда моддий маданият
ёдгорликлар турлари чуқур таҳлил қилиниб, фанга жорий этилди. Ундан ташқари, Чуст
маданиятининг маҳаллий хусусиятлари ҳисобга олиниб, улар гуруҳларга ажратилди.
Шунингдек, Чуст маданияти ёдгорликларидан топилган моддий маданият буюмлари
асосида Фарғона водийси тарихининг сўнгги бронза даври деҳқончилиги, чорвачилиги
ва ҳунармандчилининг ўзига хос қирралари очиб берилиб, Чуст даври мудофаа
иншоотларининг Ўрта Осиё фортификациясидаги роли ва ўрни аниқланди.
Чуст маданияти хронологияси мил.авв. XII-VII асрларгача бўлган даврлар билан
белгиланади, бироқ бу давр қадимийлашиши мумкин деб фарғонашунос археолог
Заднепровский [5.70б] бу фикр кейинчалик радиоуглерод таҳлили мил.авв. XX-XIV ва
IX-VIII асрлар билан тасдиқланди.[6.77б.]
Чуст маданиятига оид 80дан ортиқ ёдгорликлар аниқланган, уларнинг орасида энг
йириклари Далварзин ва Чуст каби ёдгорликлардир. Айнан шу маданият вакиллари
шаҳарлашиш жараёнларини вужудга келиши йўлида илк қадамларни қўйганлар,
кейинчалик эса дастлабки водий давлатчилиги куртакларини шакиллантириб, илк
давлатчиликнинг белгиларини ривожлантиради. Чуст манзилгоҳлари табиий
мудофааланган бир томонидан сув ҳавзаси, бошқа тарафидан ботқоқликлар билан
ўралиб, фақатгина бир томонидан кириш имкони бўлган. Ёдгорликлар дарё ва сойлар
дельталарида жойлашган. Далварзиндаги дастлабки манзилгоҳларнинг ўтроқ аҳолиси
Қорадарёнинг қадимги дельтасида жойлашган[7.11б.], бу анъана бошқа ёдгорликларда
ҳам кузатилади. Археологлар иштирокида қазишмалар Чуст маданиятининг марказий
шаҳри Далварзинда 2003-2005 йилларда бўлиб ўтган. Ёдгорлик Андижон вилоятининг
Жалақудуқ туманида жойлашган бўлиб, майдони 24га, замонавий ер сатҳидан 3-5м

82
баланд. Далварзин шаҳри топографияси уч босқичдан иборат бўлганлиги аниқланди.
Шаҳарнинг арк қисми унининг дарвозаси жанубий-шарқий қисимда, яъни шаҳарнинг
“асосий яшаш” ҳудуди билан боғланган. Шаҳарнинг учинчи қисми “ҳайвонлар
сақланадиган” қисми бўлиб ботқоқлик билан ҳимояланган.(8. 21б.) Фарғона водийсида
Чуст маданиянидан кейингиси Эйлатон маданияти бўлиб, археологик
комплексларининг илк даврига оид материаллари Сарвонтепанинг қуйи
қатламларидан олинди. Қалинлиги бир метрдан зиёд бўлган мазкур қатлам ҳозирги
сатҳдан 4 метр чуқурликда очилди. Эйлатон I ва II га ажратилди, илк босқич асосан
ёпма қўлда тайёрланган, баъзан нақшли, камдан- кам ҳолларда эса кулол чархида
тайёрланган буюмлар билан ифодаланади. Янги комплекс милоддан аввалги VI-V
асрлар билан белгиланади. Иккинчи босқичда яъни Эйлатон II ёпма қўлда тайёрланган
сопол буюмлари сақланиб қолган ҳолда кулол чархида тайёрланган идишларнинг сони
ортади.Ушбу топилмалар милоддан аввалги IV-III асрларга тааллуқли[9. 103б].
Шарқий Фарғонада, Эйлатондан ташқари, Шўрабашарт маданияти аҳоли пунктлари
аниқланди, бу Эйлатон комплексининг бевосита ривожланишини англатади. Унинг
майдони 70гектар майдони эгаллайди, ҳозирги вақтда Шўрабашарт маданиятининг
40дан ортиқ турар-жойлар аниқланган[10. 306с.].
(Conclusion) Хулоса қилиб айтганда, Қорадарё водийдаги аҳоли пунктлари ва
шаҳарларнинг бутун занжири савдо йўллари йўналишини белгилаб бериб, Водийда
олиб борилган тарихий-археологик изланишларнинг натижалари шаҳарларнинг
ривожланиш тарихини гавдалантириш имконини беради. Шаҳарлар кичик бир аҳоли
яшаш манзилгоҳидан йирик шаҳар мақомигача бўлган эволюцион йўлни босиб
ўтганлигини кўрсатади.

(REFERENCES) Адабиётлар:

1.2018 йил 18 январь Ф – 5181 – сон - «Моддий маданий ва археология мероси

объектларини муҳофаза қилиш ва улардан фойдаланишни такомиллаштириш
тўғрисида»ги Фармойиши. [Электрон ресурс]. www.lex.uz.
2. Анорбаев А. Фарғона-Ахсикат шаҳри тарихи ва у билан боғлиқ муаммолар
ҳақида.Водийнома 2/2020.
3. Анорбаев А. Древнеземледельческая культура Ферганқ и динамика развития
урбанизации. История и археогогия Туран 3/2017.
4. Kuchkarova Z.R. Analysis of the loction of ancient Khorezm monumentsin the channel
system.IJARST.International Journal For Advanced researchs in science & technology
ISSN:2457 0362, June2020. www.ijarst.in
5. Заднепровский Ю.А. Древнеземледельческая культура Ферганы.М.1962.
6. Заднепровский Ю.А. Ошское поселение к истории Ферганы эпоху поздней бронзы.
1997.
7. Заднепровский Ю.А. Древнеземледельческая культура Ферганы.М.1962.
8. Абдуллаев Б. Қадимий Фарғона урбанизациясининг айрим хусусиятлари Водийнома
2/2016.
9. Матбобоев Б.Х., Машарипов З.З.Андижон тарихи “Шарқ” Т.2014.
10. Кошеленко Г.А. Древнейшие государства Кавквза и Средней Азии. М.1985.

83
 МАЛИКОВ А.

К ВОПРОСУ О ДВУХ РАЗЛИЧИТЕЛЬНЫХ ФУНКЦИЯХ

СОВРЕМЕННОЙ ИСЛАМСКЛЙ ФИЛОСОФИИ

Исламская философия на протяжении многих веков привлекалась к

исследованию различными исследователями. История философской мысли привлекает
внимание интересным и сложным повествованием. Исламская философия была
исследована в основном с двух позиций. Первая из этих позиций – пассивная, а вторая
– динамичная. В статье анализированы итоги данных позиций.
Пассивное мышление представляет исламскую философию как проблему
прошедшего времени. Но с другой стороны, представители этого течения считают
данное мышление процессом, а тему прошедшего, настоящего и будущего считают
проблемой состояния общества. Другими словами, для распознавания мышления
требуется определенная практика. Рассматривая данная позицию следует вывод -
исламская философия сохраняя исторические теории продолжает динамически
развиваться и устремляться в будущее.
В исламском мире философия являлась подспорьем для правоведов,
мыслителей великого слова, что выявлялось положительными и негативными
выводами.
Возникает вопрос – «Является ли исламская философия академической
отраслью, или только историей философией?». На данный вопросы немецкий философ
Иммануэль Кант ответил: «История философии составляет часть философии». Другой
известный философ Георг Вилхелм Фредрих Гегель отмечает: «Изучать историю
философии означает изучать саму философию».
Изучение различного состояния философской мысли исламского мира
способствовало выявлению отличительных выводов. Данные размышления
составляют логичный результат исламской философии. Для точного рассуждения
вывода, сформировавшегося из различных рассуждений, следует рассмотреть
некоторые взгляды.
Труды, сформировавшие данные выводы распределены на две группы.
Первая группа – западные востоковеды. Обобщая мысли, которых приходим к
нижеследующим выводам – при изучении культуры, исторической цивилизации и
философии исламской культуры следует опираться на мыслительную основу и нельзя
довольствоваться внешними факторами.
Востоковеды, интересующиеся рационалистическими законами исламской
философии начало философской мысли изучают с второго века хиджры, с началом
переводческого творчества. Они считают, что переводы греческих трудов
способствовали ознакомлению исламских ученых с историей и философией Греции,
их объяснению и рассмотрению.
Данное наследие, дошедшее до современности завершилось захватом
христианами Андалузии. Мусульманский философ Ибн Рушд был последним звеном
среди таких исследователей, продолжителем великого мышления Аристотеля.
В связи с этим также привлекает внимание философские мышления и
философия ишрагизма, шейха Шихабеддина Сухраварди, а также философские
мышления и «философия мудрости» Садраддина Ширази, которые к сожалению,
остались незамеченными. Итак, исламская философия была начата с перевода
греческих произведений и далее продолжалась объяснением их влияния и завершалась
Ибн Рушдом, который перенес ее на Запад. Согласно некоторым востоковедам,
исламская философия несамостоятельна и основывается на греческие философские
мышления. Но согласно другой теории, труды мусульманских философов состоят
только из расширения неоплатонических мыслей. Данный вывод оставляем открытым
для рассуждения.
Труды исламских философов – Фараби и Ависенны были посвящены
разъяснению степени бытия, что свидетельствует о новизне их трудов.
Другая группа философов, состоит из личностей, получивших образование на
Западе. Благодаря таким трудам, создается возможность сделать соответствующие

84
выводы. Согласно итогам этих исследователей, тысячелетнее исламское наследие
должно именоваться не исламским, а арабским, так как произведения написаны на
арабском.
Причиной написания таких трудов именно арабским языком, объяснялась
ниспосланием исламских слов Пророку именно арабским языком, а в правление
омейадских и аббасидских халифов арабский был официальным языком дворца
халифа. Поэтому мусульманские ученые разных народов для расширения и
пропаганды своих мыслей вынуждены были создавать свои труды на арабском.
В результате выводов этих исследователей Мысль сама по себе не представляет
пользу и не является драгоценной, с чем трудно согласиться.
Согласно данной логике, если исламская философия должна переименоваться
как арабская, то средневековые труды, разработанные в христианских странах,
написанные на латинице должны именоваться - «греческой философией».
Напоминаем, что данная философия именовалась христианской.
Мусульманские ученые арабских стран как и западные востоковеды не
придавая значения мыслям Ибн Рушда и последователей, не смогли продолжить его
философских выводов. Итак, они смогли бы изменить только название, а не
содержание.
В трудах таких философов были ярко отражены замечания Ибн Рушда
направленные против Фараби и Ибн Сины, а труды их последователей
предоставлялись несерьезными. Согласно таким результатам сокровища
мусульманских ученых, написанные на тюркском, персидском и языке урду не
предоставляют ценность.
Исламская философия состоит из двух направлений - динамичной и пассивной.
В последние годы распространены последняя.
Французский ученый Генри Корби был первым исследователем пассивного
направления. Он был осведомлен о законах мышления, но потом ознакомился с
исламскими законами и в итоге стал последователем этой среды.
Генри Корби предохранил себя от мыслей западных и мусульманских
исследователей и считал вечными и аргументированными логичные мысли исламских
ученых.
Согласно его взглядам, философские труды мусульманских ученых не
сосредотачиваются только арабским языком и умственные законы их отражаются в
тюркских, персидских литературных сокровищах.
Но важной проблемой является то, что взгляды Г.Корби не ограничиваются
философскими мыслями Ибн Рушда и западных мыслителей. Они также приобретают
новую жизнь творениями шейха, ишрагийца Шихабеддина Сухраварди. Старания
Насираддина Туси были продолжены учеными ширазской философской школы
(Джелаледдин Гавани, Сеид Садраддин Даштаки и Сеид Гийаседдин Мансур
Даштаки), также философами Исфаханской философской школы - Мир Дамадом, Мир
Фандериски, Садраддином Ширази и его последователями – Фейз Кашани, Файйаз
Лахиджани, Гаджи Сабзвари, продолжателями тегеранской философской школы –
Мударрис Занузи, Абулхасан Джилва, Мирза Мехди Аштийани и Мирза Тахир
Тахкабуни и наконец продолжается Алламой Табатабаи.
Именно такой подход Корби к исламской философии объясняется его
готовностью к диалогам с Табатабаи. Корби отредактировал и издал многие пыльные
рукописи, хранящиеся в библиотеках.
Именно поэтому некоторые произведения Абу Йагуб Седжестани, Насир
Хосров Губадийани, Абул-Хусейн Джорджани, Рузбехан Багли Ширази, Шихабеддин
Сухраварди, Садраддин Ширази и Сейид Гейдар Амули были впервые им изданы.
Воззрения Корби на исламскую философию содействовали на следующие
исследования.
Ярким примером сказанному является британский ученый Оливер Лима. Его
взгляды ярко отличаются от взглядов других востоковедов. Также труды иракского
ученого Маджида Фахри немного отличаются от произведений о исламской
философии, созданных в арабских странах.

85
 «История исламской философии», отредактированная доктором Сеид Гусейном
Насром и доктором Оливером Лима была составлена из статей различных писателей о
мусульманских и немусульманских философах исламского времени.
В разделе данной книги, посвященной влиянию Исламской философии на Запад
рассматривается востоковедение и исламская философия. Также в книге имеется
раздел: «Генри Корбин: его труды и влияние». Данная книга является новшеством, но
не является рациональным переходом к истории исламской философии.
В результате наших исследователей также выявлена новая работа – книга
«Рассказ философского мышления в исламском мире» Гуламхусейна Ибрагими
Динани, в которой аргументировано и последовательно изучена система
рационалистического мышления исламского мира. Труд обобщен в трех томах. В труде
современного философа снова рассмотрены законы ума с позиции «тетради ума и
признака любви».
В других трудах ученого рассмотрены взгляды малоизученных философов.
Такими трудами являются - «Логика и просветление в воззрениях Газали» и «Призывы
свидетельства и мышления в философии Сухраварди».
На философию Садраддина Ширази повлияли мысли Платона, Аристотеля и
неоплатонизма. Его система отличается от греческой философии и сопоставляется с
другими мыслителями.
В связи с этим Динани отмечает: «на современном этапе «высшая мудрость»
разъяснена разными мыслями, данная философское направление имеет долгую и
перемешанную дорогу. Исламская философия не является скоровыявленой системой.
Основной темой данной философии является истина – ничто в мире не создано
внезапно и не без подготовки. Нет сомнения в том, что великие исламские ученые при
помощи перевода текстов ознакомлены с греческой философией. Но темы обсуждения
этих философов отличаются от проблем обсуждаемых греческими философами.
Проблемы, рассматриваемые Фараби и Ибн Синой отличались от проблем Аристотеля
и Плутона».
Философские вопросы являются вечными и такие вопросы в зависимости от
положения, различаются. Именно поэтому течения философского мышления имеют
единое культуру, но различны по форме и содержанию. Исламская философия всегда
последует за караваном мира, но имеет своеобразный свойство и организм. Данная
философия не отстранена от религиозных текстов. В философском течении наряду с
мыслями также повествуется о поведении и наблюдении. «Высшая мудрость»
Садраддина Ширази имеет именно такие особенности и считается вершиной
исламской философии.
В результате особо хотелось бы подчеркнуть две группы ученых,
рассматриваемых исламскую философию. Именно основываясь на данную логику –
исторический взгляд на исламскую философию всегда основывался на философский
просмотр.
Исследователь исторической философии всегда также особо рассматривает
философию истории. Взгляд на философию историю влияет также на историю
философии. В истории цивилизации различные исследования испытывают нужду в
выборе единого выбора, что также проявляется в исторической философии.
Современный философ Динани рассуждая взаимосвязь истории философии и
философии пишет: «Исследователи, рассматривающие жизнь личностей не обращают
на обобшающие выводы. Природа создание Творца, а книга истории разработана
высшим пером мысли и ума. Там где роль мысли главенствует, промежуток между
философией и историей философии слаб. Философия истории не является историей
философии. Также история философии не признает исторической философии. Но там
где ум и мышление главенствуют эти два понятия приближаются и их разница
заключается в мире мышления».
Согласно другой теории исламская философия направлена на исламские
выражения и больше схожа со словом, чем с философией, что способствует ее
угасанию. Эта теория приспособлена к исламским философам, так как они проживают
в атмосфере исламской культуры. Именно основываясь на эту логику, каждая мысль
предоставляется на уровне религиозного верования. Личности, соблюдавшие такие

86
правила, не осведомлены о философии и силе слова. И не зная разницу, они
предоставляют неправильные выводы. Доктор Динани отмечает следующее:
«Напоминаем, что имеются различия между стилем исламских философов и путем
слововедов. Исламские философы основываясь на ум и правдивые аргументы излагают
свои рассуждения.
И здесь возникает вопрос. Были ли достигнуты успехи в этой области? Учитель
философии Тегеранского университета отвечает на данный вопрос следующими
высказываниями: «Рациональная сторона религии не должна оставаться
недосмотренной. Общей точкой соприкосновения ума и религии составляет
возникновении проблемы, которая не остается неразрешенной. Религия опирается на
систему веры и определяется мерой. При этом нужно учитывать высказывания
философов. Здесь возникает такая мысль: вера к системе Веры не нуждается в
рациональных и философских исследованиях и отстранена от рамок проблем веры, а
также нельзя давать указы не учитывая умственные исследования».
В данном исследовании нами были рассмотрены два взгляда исламской
философии - пассивная и динамичная, их различия и особенности.

Список использованной литературы:

1. Фил-фалсафатил исламиййа. Манхадж ва татбигуху. И.Мадкур. Гахира: 1947.

2. Тамхидун литарихил-фалсафатил Исламиййа. М.Абдурраззаг. Гахира: 1944.
3.История философии в исламском мире. Ханна ал-Тахури ва Халил ал-джар.
Перевод: А.М.Айати. 1979 (на араб.яз.)
4. Философское движение Исламского мира. М.Фахри. Бейрут, 1970 (на
араб.яз.)
5. Рассказ о философском мышлении в исламском мире. Г.Х.И.Динани. 1997 (на
араб.яз.)
6. La Transmission De La Philosophie Grecque Au Monde Arabe. A.Badavi. Paris:
1968
7. An Introduction to Medieval Islamic Philosophy. Oliver Leaman. Cambridge: 1985
8. Averroes et l’averroisme: essai historique. Par Ernest Renan. Paris: 1852
9. Historie De La Philosophique Islamique by Henri Corbin.Paris: 1986
10. History of Islamic philosophy. S.H.Nasir and O.Leaman. Iran: 2004 (на перс.яз.)
11. A History of Muslim philosophy.M.M.Sharif. Wiesbaden, 1963

МЕЛИКОВ Р.

СРЕДНЕМИДИЙСКАЯ (АТРОПАТЕНСКАЯ) ОНОМАСТИКА

Вкратце история Атропатены выглядит следующим образом. В 330 г. до н.э.

империя Ахеменидов рухнула вследствие “Восточного похода” Александра
Македонского. После смерти Александра Македонского и гибели регента его державы
Пердикки, в 321 г. до н.э. в Верхней или Малой Мидии возникло новое государство
Атропатова Мидия или Мидия-Атропатена (*Mād-i Atṛpātakān) [3, с. 58]. Нижняя или
Великая Мидия осталась в орбите эллинистических государств [3, с. 67]. Мидии-
Атропатене пришлось вести войны с Селевкидами, армянскими государствами и
римскими завоевателями. Соответственно территория Атропатены то расширялась, то
уменьшалась. Около 20 г. н.э. династия Атропатидов пресеклась, в Атропатене
воцарилась младшая ветвь династии парфянских Аршакидов [3, с. 103-104]. В 244 г.
Атропатена (Адурбадаган) оказалась в составе державы Сасанидов.
Мидянами называли население Южного Азербайджана официальные
древнеперсидские надписи Дария I, античные авторы (Страбон, Плиний, Юстин и
многие другие) и вековые соседи мидян – армяне [2, с. 307]. Большинство наших
источников Атропатену считает частью Мидии (в частности, Страбон), Тацит называет
её просто Мидией, что, по-видимому, и было официальным названием страны [4, с.
452]. Так называли этот край и позднее.

87
 Мидийская (атропатенская) культура в той или иной степени оказала влияние
на её соседей. Известные нам факты свидетельствуют о широком распространении,
культурном значении и многовековом влиянии так называемого среднемидийского
языка, имевшего, по-видимому, богатую письменную традицию, на языки соседей
Мидии-Атропатены [3, с. 29-30].
Чрезвычайно важно, что как иранские диалекты, засвидетельствованные в
Южном Азербайджане в эпоху раннего средневековья, так и ныне сохранившиеся на
этой территории (и те, и другие относятся к северо-западной иранской группе)
отличаются теми же особенностями, которые характеризуют мидийский язык [13, с.
53; 4, с. 92, 381-389]. Поэтому можно полагать, что они являются потомками
мидийского языка или точнее – среднемидийских диалектов [2, с. 308-309].
Хотя письменные памятники мидийско-атропатенского или среднемидийского
языка до сих пор не обнаружены, тем не менее, мы с полным основанием можем
утверждать, что атропатенский язык был, несомненно, иранским, причём языком
богатым, широко распространённым. Об этом со всей определённостью
свидетельствует не только относительно неплохо известная этнолингвистическая
ситуация на территории Азербайджана эпохи раннего средневековья, которая
ретроспективно может быть спроецирована в глубь веков, но и ряд других данных [3,
с. 26, сл.; 2, с. 302-303, 308].
Так как в Атропатене, Албании, Армении и Иберии не было своей
письменности, в этих странах пользовались либо греческой (особенно в городах), либо
арамейской (по-видимому, гетерографической, т.е. обслуживавшей не собственно
арамейский, а среднемидийский или парфянский язык) [6, с. 390 прим. 9; 396]. Почти
несомненно, что именно атропатенский язык назван “мидийским” в одной из
рукописей XV в., написанной армянскими буквами, но на персидском языке. В этой
рукописи содержится текст молитвы на семи языках, в том числе и на “мидийском”.
Язык этот, вне всяких сомнений, принадлежит к северо-западной, так называемой,
мидийской группе иранских языков [17, p. 78; 2, с. 78].
В недавно опубликованной работе я предложил следующую периодизацию
истории мидийского языка: 1) древнемидийская языковая эпоха – с последней трети
IX в. до н.э. по 20-е гг. IV в. до н.э.; 2) среднемидийская (атропатенская) языковая эпоха
– с 20-х гг. IV в. до н.э. до XII в. н.э.; 3) новомидийская языковая эпоха – с XII в. до
настоящего времени. Следует отметить, что периодизация истории мидийского языка
(в первую очередь, из-за отсутствия письменных памятников на этом языке) является
в значительной мере условной [11, с. 32].
Мидяне (атропатенцы) оказали большое влияние на армян. Страбон прямо
пишет: “Обычаи мидян большей частью те же, что и у армян… Мидяне, однако, как
говорят, являются родоначальниками обычаев армян” (Strabo XI, XIII, 9). Близость
была настолько зримой, что античный автор говорит даже о “родстве” мидян и армян
(что, конечно же, неверно, но, бесспорно, что мидийский и армянский языки –
представители одной индоевропейской языковой семьи).
Мидяне завоевали прочные позиции в армянской среде и играли значительную
роль в истории Армении на протяжении, по крайней мере, семисот лет [3, с. 100[. В
Армении было много мест, населённых мидянами. Армянские авторы сообщают о
мидянах, “живущих на свободном Масисе (Агрыдаг)” (Хоренский, I, 30). Интересно,
что “марские (т.е. мидийские) селения” на востоке от Агрыдага (Арарат) упоминаются
армянскими авторами ещё в эпоху средних веков, в частности, в VIII в. [1, с. 70-71, 254
прим. 8].
По-видимому, в конце I в. до н.э. – начале I в.н.э. между Атропатеной и
Арменией устанавливаются тесные политические, культурные и иные связи. Среди
армянской знати этого периода было немало атропатенцев по рождению, а брачные
связи между атропатенской и армянской элитой были обычным явлением. Очевидно,
к этому времени относятся среднемидийские заимствования в армянский язык [14, с.
109]. В политической жизни Армении античного времени важную роль играл
нахарарский род мидийского происхождения – Мурацаны, глава которого Марацоц-
тер занимал “второе место” (т.е. был первым после царя) в социально-политической

88
иерархии Армянского царства (Хоренский, II, 8, 44). Среди армянской знати было
немало атропатенцев по рождению [3, с. 101].
Поэтому не удивительно, что в древнеармянском языке, наряду с парфянскими
и среднеперсидскими заимствованиями имеется определённое количество
заимствований из так называемого среднемидийского (атропатенского) языка [14, с.
109, сл.], что позволяет нам в общем виде представить себе этот язык, письменные
памятники которого, к сожалению, до нас не дошли [2, с. 78, 309]. Ряд иранских
заимствований в армянском содержит формы чуждые парфянскому и
среднеперсидскому языкам, и принадлежащие, несомненно, среднемидийскому языку
[14, с. 115, 116]. Мидизмы обнаруживаются в самых ранних, относящихся ко II в. до
н.э. арамейских надписях Армении [14, с. 109, сл.]. Многие армянские цари носили
имена иранского характера, напр. Арташес, Зарех(р), Артавазд, Тигран, Митридат,
Артак, Трдат (Тиридат) и др.
О мидийской гегемонии в областях исторической Грузии свидетельствуют
данные греческого историка Полибия, а также грузинских источников “Мокцевай
Картлисай” (“Обращение Картли”) и “Картлис цховреба” (“Житие Картли”). Так, по
словам Полибия, владения царя Мидии-Атропатены Артабазана (20-е годы III в. до
н.э.) простирались от Каспийского моря до верховьев реки Фасис (совр. Риони) (Polyb.,
V, 55) и, таким образом, должны были включать Айрарат и Иберию. По мнению
В.Б.Хеннинга, язык, на котором составлена одна из версий армазской билингвы,
обнаруженной в Мцхете (Грузия) и относящейся ко II в.н.э., следует считать
мидийским, точнее среднемидийским [16, S. 39].
В одном из преданий, сохранившихся в грузинских источниках, древнее
государство на территории Грузии именуется “Ариан-Картли”, т.е. “арианской”
Грузией (ср. с общим наименованием персов, мидян и других иранских народов – арии,
и названием области обитания ариев – Ариана) [6, с. 385]. Интересно также сообщение
Страбона о том, что оседлое население Иберии “одевается по-мидийски”. По “Картлис
цховреба”, III в. до н.э. в истории Кахетинского (Иберийского) царства был временем,
так сказать, засилья “персидских” элементов [9, с. 39, 40, 118, сл.], под которыми в
данном случае надо понимать только мидян Атропатены [3, с. 69-70]. Нам известны
иранские имена иберийских царей Фарнаваз (Фарнабаз), Фарнаджом, Арток (Артак),
Митридат и Фарсман (Фарасман) [6, с. 390, 392, 394].
Таким образом, следы влияния среднемидийского языка заметны в армянском
и грузинском языках [3, с. 29, 137].
Ниже мы приводим некоторые среднемидийские (атропатенские) имена
собственные:
Ариобарзан (“Res gestae divi Augusti”, XXVII, 2; Tac. Ann., II, 4; Dio Cas., LV,
10, 5, 7; App., 114) – 1) Ариобарзан I царь Мидии-Атропатены (правившего между 60–
30 гг. I в. до н.э.). 2) такое же имя носил атропатенский царь Ариобарзан II (около 20 г.
до н.э. – 2 г.н.э.), внук Ариобарзана I, сын Артавасда. Имя, скорее всего, происходит
из мидийского Arya+barzan(a). Arya – “ариец”, “арийский”, barzan(a) – “высокий,
великий”. Означает “великий ариец” или “возвеличивающий арийцев”.
Ариоваст – царь Мидии-Атропатены (около 2–20 гг. н.э.). Хотя первая часть
имени похожа на arya- (как в имени Ариобарзан), вероятнее всего происходит от др.-
иран. *arwasta- “мощь, доблесть”. Сравни авест. aurwant- “быстрый, храбрый; герой”
и ср.-перс. arwand – “быстрый, храбрый”.
Артабаз, гр. Άρτάβαζος (“Res gestae divi Augusti”, XXVII, 2) – 1) имя царя
Атропатены, сына Ариобарзана I и отца Ариобарзана II. 2) имя последнего отпрыска
династии Атропатидов. Гай Юлий Артабаз жил в Риме, был вписан в одну из римских
триб и умер в Риме в 38 г. Имя возводится к мидийскому Arta+vazdā(h) [21, S. 128]. В
первой части имени явно выделяется Arta (авест. Aša) – одно из важнейших понятий
иранского мира, “божество”, “олицетворение света, правды, порядка,
справедливости”. Vazdah – имеет смысл “блеск, сияние”. Артавазда переводится как
“(обладающий) сиянием Арты” [21, S. 128].
Артабазан, гр. Άρταβαζάνης (Polyb., V, 55) – среднемидийское имя собственное.
Царь Атропатены (20-е гг. III в. до н.э.), заключивший мирный договор с селевкидским
царём Антиохом III. Возводится к мидийскому Arta+vazda(h)+āna [21, S. 128]. В

89
первой части имени явно выделяется Arta (авест. Aša) – одно из важнейших понятий
иранского мира, “божество”, “олицетворение света, правды, порядка,
справедливости”. Vazdah- имеет смысл “блеск, сияние”. Имя переводится как
“(обладающий) сиянием Арты” [21, S. 128].
Артабан, гр. Άρταβάνος (Ios. Flav., Iud., XVIII, 2, 4; XVIII, 4, 4-5; Tac., Ann., II, 4;
VI, 33, 36; XI, 8) – мидийско-атропатенский правитель из рода Аршакидов, ставший
царём Парфии (12–38 гг.) под именем Артабана III. Имя пяти парфянских царей.
Происходит из др.-иран. Arta+bānu- “сияние Арты”.
Артавасд, гр. Άρταυάσδος (Strabo XI, XIV, 9, 15; Dio Cas., XLIX. 33; LV, 10, 5;
Plut. Ant., LII; “Res gestae divi Augusti”, XXVII, 2; XXXII, 1; Tac., Ann., II, 4) –
среднемидийское имя собственное. Царь Мидии-Атропатены (около 30-х – 20-х гг. до
н.э.). Происходит из Arta+vazda(h). В первой части имени явно выделяется Arta (авест.
Aša) – одно из важнейших понятий иранского мира, “божество”, “олицетворение света,
правды, порядка, справедливости” [20, p. 167, no. 8.617; 19, p. 24 no. 43], а vazdah-
“блеск, сияние”. Переводится как “(обладающий) сиянием Арты”.
Артак, груз. Арток – царь Иберии, правивший в начале I в. до н.э. Имя,
несомненно, происходит от иран. Arta + ka-, где ka- уменьшительная частица. Можно
перевести как “артовский”.
Артаксий, гр. Άρταξιας (Strabo, XI, XIV, 5) – бывший селевкидский стратег,
после поражения Антиоха III в битве с римлянами при Магнезии (190 г. до н.э.) – царь
Армении. В трёх арамейских надписях, обнаруженных в районе озера Севан (Гёйча),
указано, что Артаксий является сыном Зариадрия [5, с. 168; 15, с. 88-90]. Его имя в
позднейшем древнеармянском языке звучало в форме Арташес; в своих надписях он
называл себя Artaxšasi (арам. ’rtḫšsy), что, по мнению некоторых исследователей,
означает “потомок Артаксеркса” [6, с. 389, прим. 7]. Моисей Хоренский прямо
называет Арташеса “мидянином” (Хоренский, II, 46). Имя этого царя, очевидно,
восходит к иран. Arta+xšai; где Arta (авест. Aša) – одно из важнейших понятий
иранского мира, “божество”, “олицетворение света, правды, порядка,
справедливости”, а xšai- возможно из мидийского xšāyaiya – “царь”.
Атропат, гр. Άτροπατησ (Strabo XI, XIII, 1; Arr., III, 8, 4; IV, 18, 3; VII, 4, 2; VII,
13, 2) – среднемидийское имя собственное. Атропат – ахеменидский сатрап Мидии,
участник сражения при Гавгамеле, основатель государства Мидия-Атропатена (321 г.
до н.э.) и династии Атропатидов (321 г. до н.э. – 20-е гг. н.э.). Происходит из
мидийского Ātṛpāta, Ātarpāta. Это имя в формах авест. Ātərəpāta, элам. Hatarbādda (Ha-
tar-ba-ad-da), парф. ’twrpt=Ātropāt (варианты ’twršpt=Ātropāti, ’twrptk=Ātropātak), ср.-
перс. Āturbād, Ādurbād было широко распространено в иранском мире, как в древности,
так и в сасанидское время, на протяжении более тысячелетия. По мнению акад. Играра
Алиева, имя Ātarpāta явно зороастрийское, недаром зороастрийская традиция
связывала родину этого учения с Мидией-Атропатеной [3, с. 79]. Имя Ātarpāta
образовано от иранских слов ātar+pāta, где ātar-, ātṛ- “огонь”, а pāta- “охраняющий,
защищающий; хранимый, защищённый”. Буквально переводится как “хранитель огня”
или “хранимый огнём” [12, с. 65-67].
Вардан, лат. Vardanes (Tac., Ann., XI, 8) – племянник атропатенского правителя
Артабана из рода Аршакидов, ставшего царём Парфии (12–38 гг.). Сын мидийского
царя Вонона. После смерти своего дяди Артабана, Вардан захватил парфянский трон
(38–48 гг., с перерывами), но затем в борьбе уступил его своему брату Готарзу.
Происходит от др.-иран. *ward- “роза, цветок”.
Готарз, гр. Γωτάρζης (Tac., Ann., XI, 8, 9; XII 14) – сын атропатенского царя
Вонона II (51–52 гг.), племянник атропатенского правителя, впоследствии парфянского
царя Артабана III (12–38 гг.). Ср.-иран. имя Godarz носили два царя Аршакидов,
парфянская знать, реже сасанидские сановники. Оно происходит от др.-иран. *Gau-
tarza- “сокрушающий быка” [8, с. 89-90].
Дарий, гр. Δαρείος, (Ios. Flav., Iud., XVIII, 4, 5; Tac., Ann., VI, 32, 36) –
среднемидийское имя собственное. 1) царь Мидии-Атропатены во второй половине 60-
х гг. I в. до н.э. (Arr., 117). 2) сын парфянского царя Артабана III (12–38 гг.), мидийско-
атропатенского происхождения, посланный в качестве заложника римскому
императору. Происходит от др.-иран. daraya- “да(ру)ющий”.
90
 Зариадрий, гр. Ζαριαδριος (Strabo, XI, XIV, 5) – имя отца Артаксия, бывшего
селевкидского стратега, а после поражения Антиоха III в битве с римлянами при
Магнезии (190 г. до н.э.) царя армянской области Софена [6, с. 385]. В трёх арамейских
надписях, обнаруженных в районе озера Севан (Гёйча), его имя написано в форме zrytr
[5, с. 168; 15, с. 88-90]. Армянская форма Zareh(r) отражает среднемидийскую форму
[14, с. 109; 3, с. 29, 71]. Сравни парф. zryr /Zarer/ [8, с. 168].
Митридат, гр. Μιτριδατης – среднемидийское имя собственное. Митридат был
царём Мидии-Атропатены (вторая четверть I в. до н.э.). В 67 г. до н.э. он женился на
дочери царя Армении Тиграна II (Plut. Luc., XXXI, 7-14; Dio Cas., XXXVI, 16, 2, 4-5).
Происходит из Mitra+dāta, где Mitra – арийский и общеиранский бог договора, а dāta-
(причастие от √dā-) – “(соз)данный”. Переводится как “(соз)данный Митрой”.
Ород, гр. Όρώδης (Ios. Flav., Iud., XVIII, 2, 4; Tac., Ann., VI, 33-35) – сын
парфянского царя Артабана III (12–38 гг.), мидийско-атропатенского происхождения,
которого Артабан назначил правителем Армении. Происходит из др.-иран. *Hu-rauda-
“хорошо растущий”.
Пакор, гр. Πάκορος, лат. Pacorus, парф. Pakūr, груз. Bakūr (Ios. Flav., Iud., VII, 7,
4; XV, 2, 31; Ambros. Mediolan., V, 1) – атропатенский царь Пакор (не путать с
парфянским царём Пакором), старший брат парфянского царя Вологеза I. При царе
Пакоре в 72 г.н.э. Мидия-Атропатена подверглась опустошительному походу алан.
Несколько грузинских царей в III–V веках носили имя Бакур. По сохранившимся
данным, в созванном в 488 году Агуэнском соборе принимал участие Бакур – глава
области Каланкатуйк (Каланкатуйский, I, 26), а в конце VII – начале VIII века
католикоса Албании Нерсеса в миру звали Бакур (Каланкатуйский, III, 3, 9). Имя
происходит из др.-иран. *Pakūra- “варящий, готовящий, приготавливающий” [8, с.
121].
Тигран, гр. Τιγράνης – упоминается многими греческими авторами с V в. до н.э.
Со II в. до н.э. это имя носили армянские цари. Происходит от др.-иран. *Tigrāna, из
tigra- “стрела”, -ana – суффикс. Переводится как “лучник”.
Тиридат (Ios. Flav., Iud., VII, 7, 4; Tac., Ann., XII, 50, 51; XIII, 34; XIV, 26; XV, 2,
29, 31; Ambros. Mediolan., V, 1) – арм. Трдат, младший брат парфянского царя Вологеза
I, которого последний назначил правителем Армении (вторая половина I века).
Происходит из иран. Tir(i) + dāta, где Tir(i) – переднеазиатское божество в глубокой
древности проникшее в зороастрийский Иран, а dāta- “(соз)данный”, буквально
“(соз)данный (божеством) Тир(и)” [8, с. 157-158].
Фарасман, гр. Φαρασμάνης, лат. Pharasmanes, парф. Parsman, груз. Фарсман –
имена царей Иберии, правивших с I по VI век. Происходит от farna(h) [в
среднемидийской форме far(r)] + asman – “небесный Фарн”.
Фарнабаз, гр. Φαρνάβαζος, груз. Фарнаваз, Парнаоз – имена царей Иберии,
правивших в III и I веке до н.э. Это имя, упоминаемое многими античными авторами,
встречается ещё в V–IV вв. до н.э. у ахеменидских сатрапов Фригии. Происходит от
др.-иран. farna(h) + bāzu – “рука Фарна”, причём bāzu- именно в мидийской форме (ср.
авест. zasta-, др.-перс. dasta-).

Литература

1.Алиев И. История Мидии. Баку, 1960.

2.Алиев И. О некоторых вопросах этнической истории азербайджанского
народа. Баку, 2002.
3.Алиев И. Очерк истории Атропатены. Баку, 1989.
4.Дьяконов И.М. История Мидии: от древнейших времён до конца IV в. до н.э.
М.-Л., 1956.
5.Дьяконов И.М., Старкова К.Б. Надписи Артаксия (Арташеса I), царя Армении
// ВДИ, 1955, № 2, с. 161-174.
6.История древнего мира (в трёх томах). Т. 2. Расцвет древних обществ. М, 1989.
7.Касумова С.Ю. Азербайджан в III–VII вв. (Этнокультурная и социально-
экономическая история). Баку, 1993.
8.Лившиц В.А. Парфянская ономастика. СПб., 2010.

91
 9.Меликишвили Г.А. К истории древней Грузии. Тбилиси, 1959.
10.Меликов Р. Древнеперсидские надписи. Транслитерация, перевод,
глоссарий. Баку, 2013.
11.Меликов Р.С. Мидийский язык и некоторые древнемидийские этимологии //
Проблемы истории, филологии, культуры, 2018, № 4, с. 29-41.
12.Меликов Р. Этимология хоронима “Азербайджан” // Сходознавство на межі
світів та цивілізацій. Матеріали міжнародної наукової конференції присвяченої 150-
річному ювілею з дня народження Агатангела Юхимовича Кримського. Київ, 2021, с.
65-67.
13.Миллер Б.В. Талышский язык. М., 1953.
14.Периханян А.Г. Арамейская надпись из Зангезура (некоторые вопросы
средневековой диалектологии) // Историко-филологический журнал, 1965, № 4, с. 107-
128.
15.Тирацян Г. Новонайденная надпись Арташеса I, царя Армении // Вестник
древней истории, 1959, № 1, с. 88-90.
16.Henning W.B. Mitteliranisch // Handbuch der Orientalistik, hrsg. Von B.Spuler.
Abt. 1, Der Nahe und der Mittlere Osten. Bd. 4. Iranistik. Abs. 1. Linguistik. Leiden-Köln,
1958.
17.Henning W.B. The ancient language of Azerbaijan. “Transaction of the
Philological Society”, London, 1955.
18.Lentz W. Die nordiranischen Elemente in der neupersischen Literatursprache bei
Firdosi. Zeitschrift für Iranistik und Indologie, Bd. IV, 1926, S. 251-316.
19.Mayrhofer M. Iranisches Personennamenbuch. I/1, Vienna, 1977.
20.Mayrhofer M. Onomastica Persepolitana. Vienna, 1973.
S21. chmitt R. Medisches und persisches Sprachgut bei Herodot // Zeitschrift der
Deutschen Morgenländischen Gesellschaft, 1967, Bd. 117/1, S. 119–145.

МЕЛЬНИК М.

ТИТУЛАТУРА І СТАТУС ПЕЧЕНІЗЬКИХ ВОЛОДАРІВ КЕГЕНА ТА

ТИРАХА ЗА ДАНИМИ ВІЗАНТІЙСЬКИХ ПЕЧАТОК

Незважаючи на тривалий період перебування печенігів у Європі та численні

контакти з народами, які мали власну історіографічну традицію, мусимо визнати, що
досить мало знаємо про печенігів та, особливо, про їхніх володарів. ПВЛ подає лише
ім’я та титул “Курѧ кн҃зь Пєченѣжьскыи” [1, стовб. 62]. Повідомлення ж з т.зв.
Никонівського літопису не заслуговують на увагу [5].
Якщо не брати до уваги угорські латиномовні джерела, то найбільше інформації
про володарів печенігів дають нам візантійські автори. Ця інформація у свій час була
систематизована Дьюлою Моравчиком [6].
З часів публікації твору Василія Васильєвського “Візантія і печеніги” (1872),
увагу дослідників історії Візантії та кочових народів привертає історія протистояння
двох печенізьких вождів середини ХІ ст. на візантійській службі – Кегена і Тираха. До
певного часу основними джерелами для вивчення цих постатей були повідомлення
Йоана Скилиці та Йоана Зонари [див. 6, ІІ, c. 157-158, 330], однак у 1992 р. болгарський
історик Іван Йорданов опублікував знайдену поблизу м. Сілістра (візантійський
Δουρόστολον) печатку володаря Печенігії (Πατζινακία), в якій вгадувалося ім’я Кеген
[7; див. також 8 та 9]. Вернер Зайбт та Марія Луїза Зарнітц у каталозі виставки
візантійських печаток у берлінському Bode-Museum (1997) описали печатку, на якій
вже чітко було видно ім’я Кеген, що дозволило повністю реконструювати напис на
печатці з Сілістри (на ній від імені була лише нечітка літера γάμμα) [12, c. 131-132].
У 1994 р. Георгі Атанасов та Іван Йорданов ввели в науковий обіг знахідку
іншої візантійської печатки (зроблену біля с. Ветрен, 25 км на захід від Сілістри), яка,
можливо, містить ім’я суперника Кегена у боротьбі за владу над печенігами і за
прихильність Візантії – протоспатарія та еп[арха] Ти[раха] [10, c. 41, табл. ХІІІ]. Жан-
Клод Шейне у 2002 р. видав печатку з чітким іменем (Йоан Тирах) та титулами
(патрицій і стратег) [11, с. 128].
92
 До цілей даного повідомлення не входить опис чи аналіз подій за участю Кегена
та Тираха, тим більше, що ця історія має багату історіографію (з найновіших праць див.
наприклад: [13, с. 120 і далі; 14, с. 479 і далі]). Ми спробуємо наблизитися до розуміння
того, яке місце посідали Кеген і Тирах, володарі печенігів, у візантійській ієрархії, за
допомогою сфрагістики. На нашу думку, польський дослідник Ярослав Дудек
висвітлив цю проблему лише частково [15].
У часи Костянтина Багрянородного печеніги посідали ключову роль у
візантійській системі безпеки на півночі імперії (хоч Джонатан Шепард ставить цю
усталену в історіографії думку під сумнів [16, 277]). Це значення печенігів для Візантії
підкреслювалася фактом, на який звернув увагу Георг Острогорський ще у 1936 р.:
печенізький володар отримував від візантійського імператора послання у вигляді
Γράμματα, як і володарі Русі та Угорщини, а не Κέλευσις, як підвладні Візантії народи.
Імператор іменував себе у цих посланнях до печенігів саме імператором ромеїв, а не
деспотом, як у звертанні до вождів тих народів і країв, які були у підпорядкуванні
Константинополя [17, c. 49]. De cerimoniis aulae Byzantinae з 10 ст. називає печенізьких
вождів архонтами, і заповідає посилати їм листи з золотими печатками вагою у 2
соліди, як і архонтам Русі, Угорщини, Хорватії, Сербії тощо [3, c. 691]. Титулом
великого архонта Костянтин Багрянородний іменує володаря печенігів і в De
Administrando Imperio [4, c. 166].
На обох печатках печенізького вождя Кегена, опублікованих відповідно
Йордановим, Зайбтом і Зарнітц, також присутній титул архонт: Κύριε βοήθει ᾿Ιωάννῃ
μαγίστρῳ καὶ ἄρχοντι Πατζινακίας τῷ Κεγένῃ (Боже допоможи Йоану Кегену, магістру і
архонту Печенігії). Однак чи може титул архонт з печатки середини 11 ст. бути рівним
такому ж титулу з творів Костянтина Багрянородного?
Розпочнемо з розгляду титулу “магістр”. Він трансформувався з
ранньовізантійського magister officiorum. У середньовізантійський період це був
п’ятий за значимістю титул у візантійській ієрархії, значення якого у 11-12 ст. було
дещо девальвоване. Титул магістра в середині 11 ст. мали, наприклад, губернатори
Антіохії, такі як Роман Склерос та Костянтин Вурце [18, c. 21], майбутні візантійські
імператори Костянтин Дука (його печатка з титулом magistros зберігається у
Дамбартон Оакс, каталожний номер BZS.1947.2.1136), та Нікіфор Вотаніат (до 1062 р.,
Κ(ύρι)ε β(οή)θ(ει) Νικηφόρ(ῳ) [μα]γίστρο, βέστῃ, βεστάρχ(ῃ), Дамбартон Оакс,
каталожний номер BZS.1951.31.5.175), іноземні правителі (дож Доменіко І Контаріні,
правитель князівства Ані Гагік II, сицилійський емір Абулафар Мухаммед) [19, c. 153].
У 10 ст. носії титулу магістр отримував ῥόγα (грошову винагороду) у 24 фунти золота,
у 11 ст. – 16 фунтів [див. 20; 3, c. 231].
Стосовно титулу архонт, то станом на 9 ст. так званий Тактикон Успенського
подає перелік архонтів (тобто володарів) Кріту, Кіпру, Далміції. З 11 ст. відома
знахідка печатки де архонтом було названо руського князя (Κύριε βοήθει τῷ σῷ δούλῳ
Ἀνδρέᾳ ἄρχοντι πάσης Ῥωσίας) [21]. Як у випадку з Ἄρχων Ῥωσιασ, під терміном ἄρχοντι
Πατζινακίας, можливо, слід розуміти правителя суверенної території (див., наприклад
[22, 411]). Однак, як і у випадку з титулом magistros, сам термін ἄρχων станом на
середину 11 ст. вже міг означати не правителя суверенної території, як у De Ceremoniis,
а представника візантійської влади у регіоні (як Леон, архонт Лупадії, сучасного
Улубада, печатка BZS.1958.106.4386, Дамбартон Оакс; чи Михаїл спатарокандидат,
імперський ноторій та архонт Нікеї, печатка BZS.1951.31.5.2634, Дамбартон Оакс).
Цікаво, що відомі 2 печатки Кегена не мають титулу патриція, про який відомо
з твору Йоана Скилиці [2, c. 456]. Водночас його ворог Тирах носить такий титул на
печатці.
Як уже згадувалося, на даний час відомо 2 печатки, які можуть належати
Тираху. Знайдена поблизу села Ветрен може належати йому лише гіпотетично,
оскільки з імені збереглося лише дві перші літери. Ім’я власника печатки та повний
титул - нерозбірливі. Реконструкція даної печатки наступна: [+Κ(ύρι)ε β(οή)θ(ει) Τυ]ράχ
| Τουτάχ (πρωτο)σπαθαρίω καὶ επ[άρχω] (Боже допоможи Тираху/Титаху, протоспатарію
і епарху) [10, c. 63]. Титул протоспатарія у 10 ст. отримували очільники фем, які мали
функції воєнного командування [23, с. 1748]. У 11 ст. такий титул мав, наприклад,
Романос Далассенос, губернатор Іверії (печатка BZS.1958.106.1945, Дамбартон Оакс).

93
Щодо ймовірного титулу епарх, то у колекції печаток з Дамбартон Оакс поєднання
“протоспатарій і епарх” зустрічається тільки щодо очільників Константинополя 9-10
ст. (печатки BZS 1955.1.1521 та BZS 1951.31.5.2703), що робить реконструкцію напису,
проведену Йордановим та Атанасовим, сумнівною.
Видана у 2002 році Жаном-Клодом Шейне печатка Тираха має наступний
(реконструйований) напис: Κύριε βοήθει τῷ σῷ δούλῳ ᾿Ιωάννῃ πατρικίῳ καὶ στρατηγῷ τῷ
Τυράχ (Боже допоможи твоєму слузі Йоану Тираху, патрицію і стратегу) [11, c. 128]. У
11 ст. таке поєднання титулів, як правило, пов’язується з військово-адміністративним
управлінням певними фортецями (фортеця Кама, чиновник на ім’я Нікетас, печатка з
колекції Дамбартон Оакс BZS.1958.106.828; фортеця Зебель/Габала, чиновник
Євстратій Вотаніат, печатка BZS 1951.31.5.874) або областями (Костянтин, фема
Опсікіон, печатка з колекції Дамбартон Оакс під номером BZS.1958.106.4510; Йоан
Склерос, фема Пелопонес, печатка BZS.1951.31.5.1047). Таким самим титулом
(патрицій і стратег), було наділено візантійського губернатора Херсона Йоана Вогаса
(Ιωάννης Βογᾶς, печатка Дамбартон Оакс BZS.1958.106.4036), чиновника 10 ст.,
ймовірно печенізького походження, який вів з печенігами переговори щодо військової
допомоги проти болгарського володаря Симеона [6, ІІ, с. 92].
У даному повідомленні ми навмисно не залучали до розгляду титулатури Кегена
і Тираха інформацію з нарративних джерел, прагнучи порівняти статус цих
печенізьких вождів у візантійській ієрархії на фоні суто написів на печатках
відповідного часу (переважно 11 ст.). Попередній розгляд даної проблеми показує, що
статус печенізьких вождів на візантійській службі після переходу печенігами Дунаю у
1046/1047 рр. був значно нижчий, ніж відповідний статус “великих архонтів печенігів”,
згаданих у De Administrando Imperio, і вже не відображав їх як суверенних володарів.
Це ставить під сумнів і можливість існування на території Балкан автономного
утворення Πατζινακία. Перейшовши на службу до візантійського імператора, навіть
отримавши гучні титули, значні грошові суми, фортеці і території під своє управління,
печенізькі князі стали в ряд звичайних візантійських військово-адміністративних
чиновників.

Джерела:

1. Полное собрание русских летописей. Т. 2. Ипатьевская летопись (2-е

издание). Санкт-Петербург: Археографическая комиссия, 1908.
2. Ioannis Scylitzae Synopsis historiarum, ed. Hans Thurn. Berlin/New York: De
Gruyter, 1973.
3. Constantine Porphyrogennetos. The Book of Ceremonies, 2 vols, ed. and transl.
Anne Moffatt and Maxeme Tall. Canberra: Australian Association for Byzantine Studies,
2012.
4. Constantine Porphyrogenitus. De Administrando Imperio. Vol. 1. Greek text ed.
Gyula Moravcsik, English trans. Romilly J.H. Jenkins. Budapest: Pázmány Péter
Tudományegyetemi Görög Filológiai Intézet, 1949.
Література:
5. Melnyk M. On the Issue of the Authenticity of the Names of Pecheneg Rulers in
the Nikonian Chronicle // The Steppe Lands and the World beyond Them: Studies in Honor
of Victor Spinei on his 70th Birthday, eds. Florin Curta and Bogdan-Petru Maleon. Iași:
Editura Universității “Alexandru Ioan Cuza,” 2013.
6. Moravcsik, Gy. Byzantinoturcica I. Die Byzantinischen Quellen der Geschichte der
Türkvölker; Byzantinoturcica II. Sprachreste der Türkvölker in den byzantinischen Quellen.
Berlin: Akademie-Verlag, 1958.
7. Ĭordanov I. Sceau d’archonte de ПATZINAKIA du XIe siècle // Études
balkaniques. 1992. №2.
8. Idem. Печати на Йоан Кеген, магистър и архонт на Печенегия (1050-1051) //
Нумизматика и сфрагистика. 1998. №1-2.
9. Corpus of Byzantine Seals from Bulgaria. Vol. 1. Byzantine Seals with
Geographical Names, ed. I. Ĭordanov. Sofia, 2003.
10. Атанасов Г., Йорданов И. Средновековният Ветрен на Дунав. Шумен, 1994.

94
 11. Cheynet, J.-Cl. Par St Georges, par St Michel // Travaux et Mémoires. 2002. 14.
12. Seibt W., Zarnitz M.- L. Das byzantinische Bleisiegel als Kunstwerk: Katalog zur
Ausstellung. Wien, 1997.
13. Malamut, É. L’image byzantine des Petchénègues. // Byzantinische Zeitschrift.
1995. 85. №1.
14. Schmitt, O. J. Die Petschenegen auf dem Balkan von 1046 bis 1072 // Pontos
Euxeinos. Beiträge zur Archäologie und Geschichte des antiken Schwarzmeerund
Balkanraumes. Manfred Oppermann zum 65. Geburtstag, ed. Sven Conrad,
Langenweissbach: Beier & Beran, 2006.
15. Dudek, J. Pieczęć magistra Jana Kegena jako wyraz polityki Bizancjum wobec
stepowców w połowie XI w. // Acta Universitatis Wratislaviensis. Historia. 2005. №171.
16. Shepard J. Constantine VII’s Doctrine of “Containment” of the Rus //
ΓΕΝΝΑΔΙΟΣ: к 70-летию академика Г. Г. Литаврина, ред. Б. Флоря и С. Иванов.
Москва, 1999.
17. Ostrogorsky, G. Die byzantinische Staatenhierarchie // Seminarium
Kondakovianum. 1936. 8.
18. Catalogue of Byzantine Seals at Dumbarton Oaks and in the Fogg Museum of Art,
Vol. 5. The East (continued), Constantinople and Environs, Unknown Locations, Addenda,
Uncertain Readings, ed. Eric McGeer et al. Washington, D.C.: Dumbarton Oaks Research
Library and Collection, 1991–2009.
19. Скабаланович Н., Византийское государство и церковь въ ХІ вѣкѣ. Санкт-
Петербург: Типография Ф. Елеонскаго и Ко.
20. Успенский Ф. Византийская табель о рангахъ // Известия Русского
археологического института в Константинополе. 1898. 3.
21. Soloviev A.V. ἌΡΧΩΝ ῬΩΣΙΑΣ // Byzantion. 1961. 31.
22. Havlíкоvá L. L'influence de la théorie politique byzantine sur la tradition étatique
des Bulgares: Contribution au problème des titres et des symboles de souverains //
Byzantinoslavica. 1999. 60.
23. Kazhdan A. Protospatharios // Oxford Dictionary of Byzantium. Vol. 3, ed.
Alexandr P. Kazhdan. New York/Oxford: Oxford University Press, 1991.

МИШКИНЕНЕ Г.
О РАЗНООБРАЗИИ ТЕКСТОВ В АРАБОГРАФИЧНЫХ СЛАВЯНОЯЗЫЧНЫХ
РУКОПИСЯХ ЛИТОВСКИХ ТАТАР НА ПРИМЕРЕ ТЕКСТА
«О ЧЕМ ГОВОРЯТ БУКВЫ АРАБСКОГО АЛФАВИТА»
Объектом исследований довольно нового направления – китабистики являются
арабографичные славяноязычные рукописи литовских татар. Данная рукописная
традиция у литовских татар зарождается в середине XVI века. Время и причины
появления этой традиции тесно связаны с процессами утраты родного кыпчакского
языка литовскими татарами и незнанием ими языка литургического – арабского. Это в
свою очередь сделало необходимым перевод религиозной литературы в начале на
(старо)белорусский, а позже и на (старо)польский языки. Перед нами многоязычные
памятники, в которых встречается одновременно как минимум четыре языка. При чем
текстам на восточном (арабском, тюркском) языках сопутствует подстрочный
(тефсиры), а в большинстве случаев параллельный перевод на вышеуказанные
славянские языки.
Согласно содержанию рукописного памятника, традиционно принято различать
китабы, полукитабы, хамаилы, Кораны, тефсиры, теджвиды [1, c. 15]. Собранные в
рукописях тесты содержат ценнейшие указания, которыми руководствовалась местная
татарская община как при исполнении религиозного долга, так и в быту, в
повседневной жизни. С основными темами и моментами, отраженными в данных
памятниках письменности, можно ознакомиться через каталоги, в которых указанные
темы подробно расписаны [2]. Характерной особенностью данных рукописей является
использование арабского алфавита, приспособленного для передачи переведенных
текстов на (старо)белорусский и на (старо)польский языки. Одновременно арабский
95
алфавит играл роль маркера религиозной и этнической идентичности на уровне
визуального проявления языка. Это особенно важно для тех этносов, которые живя в
инородном окружении, не могут сохранить свою этническую и языковую
самостоятельность. Так, к началу XVII в. литовские татары в основной своей массе не
владели своим родным языком. Очевидно, что интеграции переселенцев в одну
этноконфессиональную группу способствовали общая религия – ислам, общий язык –
(старо)белорусский, а также общие права и обязанности.
С самого зарождения исследований в области изучения рукописного наследия
литовских татар, данные исследования учеными проводились по разным
направлениям: писали о графико-орфографических особенностях рукописных
кодексов, их содержании, проблемах транслитерации и транскрипции, о переводах на
близкородственные и неблизкородственные языки, каталогизировали хранящиеся в
государственных хранилищах и частных коллекциях рукописи, а также уделяли
внимание текстологическому их изучению. Не обходили вниманием и вопрос
установления источников, с которых могли быть сделаны переводы. Во многих
случаях решение этого вопроса требовало комплексного изучения рассматриваемых
текстов славистами и востоковедами.
В данной статье остановимся на тексте «О чем говорят буквы арабского
алфавита», который довольно часто встречается в рукописях литовских татар.
Согласно данным Вильнюсского каталога (2005), текст «О чем говорят буквы
арабского алфавита» находим в четырех рукописях: это китаб Яна Лебедя (1771–1775,
с. 128–138), китаб Якуба Богдановича (1817, с. 434–439), китаб Мустафы Шагидевича
(1837, с. 339–345) и китаб Абрахама Карицкого (середина XIX в., с. 356–360).
Составители последующих каталогов (2011, 2015, 2020), которые, последовав примеру
авторов каталога 2005 г., расписали содержание рукописей, и причислили данный
текст к разряду дидактических. Таким образом, интересующий нас текст можем найти
еще в четырех рукописях. А обратившись к описанию отдельных собраний рукописей,
удалось обнаружить этот же текст еще в одной рукописи. Он находится в Лондонском
китабе (1831), хранящемся в Британской библиотеке [3, c. 56–59].
В данной работе мы обращаемся к анализу текста «О чем говорят буквы
арабского алфавита» только из Лондонского китаба (1831) и китаба Мустафы
Шагидевича (1837). Следует отметить, что первая рукопись названа по месту ее
хранения, а вторая – по имени ее переписчика. Анализируемый текст в Лондонском
китабе (далее ЛК) находится на страницах 124б–125б, а в китабе Мустафы Шагидевича
(далее КМШ) соответственно на страницах 339–345. Различие в количестве страниц
обусловлено различиями в формате самих рукописей. Как видно из выше указанного
списка рукописей, в которых обнаружен исследуемый текст, все эти рукописи по своим
жанровым особенностям принадлежат к так называемому жанру – китабов. Следует
отметить еще одну особенность текста – он встречается только в своей славяноязычной
форме и без указания какого-либо источника его происхождения. Текст можем отнести
к группе антропоморфных текстов, когда буквы арабского алфавита обращаются к
человеку и напоминают ему об истинной вере, соблюдении норм поведения, грехах и
покаянии, о величии Бога и необходимости Ему покланяться, о рае и вечной жизни, о
мучениях в аду. В исламском мире большое значение придается магии арабских букв.
В среде суфиев и дервишей каждая буква арабского алфавита имеет свое мистическое
значение. Поэтому эти буквы играют немаловажную роль в восприятии их, как в
сакральных в магических практиках мусульман, что нашло отражение и в религиозной
литературе.
В белоруско- и польскоязычных текстах XVII–XX вв., писанных арабским
письмом, выявлено 35 букв, 32 из которых служат для обозначения согласных звуков
белорусского и польского языков, а три самостоятельного звукового значения не
имеют. Основу алфавита белорусских и польских текстов (чаще всего в языковом
плане говорим о смешанном характере текстов рукописей) составляют 29 букв
арабского алфавита. В это число входит и значок хамза ‫ﻋ‬, служащий для обозначения
особого арабского гортанного согласного, но в арабский алфавит не входящего. В
тексте «О чем говорят буквы арабского алфавита» используются именно эти 29 букв.
Так в начале текста читаем:

96
 bab u alife jest dvaʒeśce ʒevenc xurfav (ЛК)
bab to jest u alifū dvaccac ʒevec xurfav jest (КМШ)
Приведем несколько примеров исследуемого текста из указанных выше двух
рукописей.
kažnij xurf čeleveka napaminaje i ūčic ẕ voli božej (ЛК)
……………………………………………………. (КМШ)
‫ ا‬alif mōvic aj čeleveče vspomni sam na śebe što ti uraʒivśe ẕnaj pana boha (ЛК)
to jest perši xurf ‫[ ا‬a] s̀veči aj človeče vspomni na co s̀e ūroʒil znaj (КМШ)
i prikaẕ božij panu bohu pakloni čini kali pana boha ẕnaješ, to jemu paslūhi čini (ЛК)
prikaẕ bosḱī i klai śe jemū jemū i čin poslūga (КМШ)
‫[ ب‬b] mōvic čeleveče vedaj što maje cebe patkac ad pana boha kali prikaẕ božij ne būʒeš
ẕnac, ale treba paẕnac prikaẕ božij, čini vedlūg prikaẕu božego šanūj ajca matkū krevnix
svajix (ЛК)
‫[ ب‬b] mōvi aj človeče vedaj tī to sobe co ma cebe podkac od pana boga i znaj prikaẕ bosḱī
šanūj ojca i matḱi (КМШ)
‫[ ت‬ť] mōvic čeleveče kajśe praśi pana boha e lasku pan boh milościvij hraxi tvaje adpuścic
bo hrex etruta a lekarstva na te pakuta (ЛК)
‫[ ت‬ť] s̀veči aj človeče kajśe pred panem bogem za grexi svoje bo pan bōg jest grexav
odpūsklivī i milosernī bo grex jest pakūta a lekarstwo atrūta (КМШ)
‫[ ث‬ś] mōvic čeleveče praśi boha, klanejśe bohu pan boh cebe na toje stvariv kali addaśi bohu
paslūhi ẕ dobrim tvajim pažitkam buʒe (ЛК)
‫[ ث‬śe] s̀veči aj človeče pros̀ pana boga i klanej s̀e jemū bo on cebe ūtvoril abī klanel śe jemū
i oddaval povinnos̀c to na tamtim s̀vece najʒeš s požitḱem (КМШ)
‫[ ج‬ǯ] mōvic: čeleveče spravujśe vedlūg boha, vedlūg enhelej vedlūg prarokav śvetix bo
praroḱi śvetije ad enhelov spravavaliśe i pasluhu bohu addevali (ЛК)
‫[ ج‬ǯ] s̀veči aj človeče spravūj śe vedlūg boga i anolōv i prorokav jego i spravūj śe tak jak oni
spravovalis̀en pred panem bogem (КМШ)
Для проведения текстологического исследования весь текст «О чем говорят
буквы арабского алфавита» следовало бы транслитерировать и записать одновременно
по всем доступным спискам как указано выше. Такая форма записи позволила бы
одновременно проследить вариативность текста и его языкового выражения на всех
лингвистических уровнях, в том числе и на орфографическом. Мы же на данном этапе
исследования обратились к данному тексту только из двух рукописей. Рукописи
переписаны примерно в одно и тоже время, соответственно в 1831 и 1837 годах. В
текстах XIX в. для обозначения твердого согласного (з) на месте ранее в тестах XVII–
XVIII вв. используемых двух графем – ‫ ض‬и ‫ظ‬, находим графему – ‫[ ظ‬4, с. 221].
‫[ ض‬z] môvic čeleveče što čas na śebe śmerci ẕa nic sabe ne mej ẕavše xvorix navežaj bo to
kažnamu čeleveku pavinnaśc (ЛК)
‫[ ض‬z] mōvi aj človeče spoʒevaj śe co goʒinī na s̀ebe s̀merci ne mej to sobe za nic i dovedūjs̀en
zavše xorix bo to jest povinnos̀c kōždemū človekovi (КМШ)
Как видим в рукописи ЛК (з) обозначается через графему – ‫ظ‬, а в КМШ через –
‫ض‬.
Чтение и понимание текста усложняет одинаковое обозначение звуков (у) и (о)
знаками vu (вав с даммой над ним) и u (одной даммой) в рукописях XVII–XVIII вв.
Однако к концу XVIII – началу XIX века у литовских татар складывается традиция
обозначать звуки (у) и (о) разными графемами. Для обозначения (о) начинают
использовать отдельный знак ve (вав с фатхой над ним). И если в китабе Мустафы
Шагидевича довольно стабильно в текстах для обозначения звуков (у) и (о)
используются разные графемы, то в Лондонском китабе эти звуки обозначаются одним
знаком (вавом с даммой над ним или же одной даммой), лишь изредка встречается
обозначение (о) через вав с фатхой, характерное для памятников XIX–XX вв.
Приведенный выше отрывок содержит случаи лексической (‫ ا‬alif mōvic – xurf ‫[ ا‬a]
s̀veči; pakloni čini – klai śe; stvariv – ūtvoril), грамматической (uraʒivśe – s̀e ūroʒil; praśi –
pros̀; addaśi – oddaval), фонетической (boh – bog; enhelej – anolōv; prarokav – prorokav;
spravavaliśe – spravovalis̀en) вариативности. На текстовом уровне в этом фрагменте
встречаются пропуски, вставки, перестановки слов.

97
 При прочтении полного текста «О чем говорят буквы арабского алфавита» по
привлеченным к исследованию двум рукописям оказалось, что текст из китаба
Мустафы Шагидевича по содержанию совпадает с текстом из Лондонского китаба,
однако в языковом отношении он отличается высокой степенью полонизированности.
Кроме того, в результате сопоставления и в процессе проведенного анализа двух
текстов, видим, что отсутствует конец текста в Лондонском китабе, который можно
восстановить по рукописи Мустафы Шагидевича:
kažni zavše povinen boha pras̀ic abī pan boh ūs̀im nam ne dav beẕ pokajane s̀merci amine ya
rabbi alʻalamine
Во фрагменте, который соотносим с буквой ‫( ذ‬заль), цитируется 7-й аят 99-й суры
Корана. В рукописи ЛК этот аят повторяется дважды, а в рукописи КМШ находим и
указание на содержание этого аята (о рае), хотя строчка непосредственно не
сопровождена самим переводом.
‫[ ذ‬z̀] mōvic vedaj čeleveče xocbi spil učiniv učinku ẕloha učiniv, ūśo u pana boha ū
vedomości tak i dobreho choc bi spil učiniv ūśo u pana boha u liǯbe prinate buʒe jak u kurʼane
piše famaan ya’mal mithqaala dharratin khairan yaraahu famaan ya’mal mithqaala
dharratin khairan yaraahu (ЛК)
‫[ ذ‬z̀] mōvi aj človeče vedaj xocbi nabil učinkū zloho albo dobraho všistko to ū vedomos̀ci
pana boha i jest zapisano i ū liǯbe prinato jak u kur’ane piše famaan ya’mal mithqaala
dharratin khairan yaraahu103 viklad o rejū (КМШ)
При создании каталогов арабографичных рукописей литовских татар с полным
описанием их содержания появилась возможность для сопоставительных
исследований привлечь корпус аналогичных (подобных) текстов. Так было подмечено,
что с 97 по 326 страницу содержание китаба А. Карицкого идентично содержанию
сохранившейся части китаба Ивана Луцкевича, переписанного в начале XVIII в. и
названного по имени его открывшего ученого. Близок к обоим китабам и корпус
текстов из Лондонского китаба. К сожалению, к сопоставительному анализу был
привлечен только один текст «О сотворении мира» из Лондонского китаба [5, 452]. Как
видим текст «О чем говорят буквы арабского алфавита» содержится как в китабе А.
Карицкого, так и в Лондонском китабе. Поэтому в дальнейшем было бы целесообразно
продолжить текстологическую работу и указать вероятный протограф или, по крайней
мере, установить взаимоотношения текстов.

Литература

1. Miškinienė G. Seniausi Lietuvos totorių rankraščiai. Grafika. Transliteracija.

Vertimas. Tekstų struktūra ir turinys. Vilnius: VUL, 2001.
2. Мишкинене Г., Намавичюте С., Покровская Е. Каталог арабскоалфавитных
рукописей литовских татар. Вильнюс: VUL, 2005; Рукапiсы татараў Беларусi канца
XVII – пачатку XX ст. з дзяржаўных кнiгазбораў краiны. Каталог. Складальнiкi: М. У.
Тарэлка, А. I. Цiтавец, Мiнск: Беларуская навука, 2011; Рукапiсы татараў Беларусi
XVIII – пачатку XXI стагоддзя з дзяржаўных i грамадскiх кнiгазбораў краiны. Каталог.
Складальнiк: М.У. Тарэлка, Мiнск: Беларуская навука, 2015; Тафсiры, кiтабы i хамаiлы
з прыватных кнiгазбораў Беларусi. Складальнiк: М.У. Тарэлка, Мiнск: Беларуская
навука, 2020.
3. Мишкинене Г. Каталог арабографичных рукописей литовских татар:
Британская библиотека и Белорусский музей им. Ф. Скорины в Лондоне // Litteraria
Copernicana. 2(18). Toruń: Uniwersytet Mikołaja Kopernika, 2016, 55–67.
4. Антонович А. Белорусские тексты, писанные арабским письмом, и их графико-
орфографическая система. Вильнюс: Вильнюсский университет, 1968.
5. Radziszewska I. Historia stworzenia świata według rękopisu Tatarów Wielkiego
Księstwa Litewskiego z XVIII wieku // Teolingvistika: meђunarodni tematski zbornik
radova, red. A.K. Gadomski, K. Končareviђ. Beograd, 2012, 451–460.

103
99:7 Воздаянием им у их Господа – сады ʻАдна, где внизу текут реки, – для вечного пребывания там
навсегда.
98
 МУСТАФАЕВ Ш.

ГОРОД ТЕБРИЗ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVII В.

ПО СВЕДЕНИЯМ ФРАНЦУЗСКИХ ПУТЕШЕСТВЕННИКОВ

Город Тебриз являлся столицей ряда могущественных государств и империй

мусульманского Востока в X – начале XVI вв. и выполнял роль одного из главных
«эмпориумов» на международных торговых маршрутах. Однако его роль как
административно-политического и торгово-ремесленного центра стала постепенно
меняться в эпоху Сефевидов, что связано с рядом важнейших исторических событий.
Прежде всего, с XVI в. начинают сказываться последствия Великих географических
открытий, вызванной ими трансформации всей структуры мировой торговли,
возвышением роли морских и океанских путей в ущерб традиционным караванным
маршрутам. В целом, эти факторы способствовали последующему ослаблению и
упадку крупнейших империй Азии, расположенных на историческом Шелковом пути,
превращению их в периферию капиталистической мир-системы. Этой участи не
избежало и Сефевидское государство.
Другим серьезным фактором, повлиявшим на историческую судьбу Тебриза,
были многочисленные османо-сефевидские столкновения в XVI-XVII вв.,
сопровождавшиеся колоссальными разрушениями хозяйственной и транспортной
инфраструктуры в Азербайджане, гибелью и массовыми перемещениями населения и
т.д. Зримым последствием этих драматических событий была постепенная потеря
Азербайджаном своего ведущего политического и экономического положения в
системе Сефевидского государства, превращение его в одну из рядовых провинций
страны, а также ввиду близости Тебриза к османской границе – перевод столицы
государства из этого города в Казвин (1548 г.), а затем в Исфахан (1598 г.).
Потеря Тебризом своего столичного статуса самым серьезным и драматичным
образом сказалась на его дальнейшей судьбе. Хотя он оставался одним из крупнейших
административных, ремесленных и торговых центров страны, тем не менее, стал
неизбежно терять свое былое величие и политическую роль, которыми был отмечен в
истории Ближнего Востока в предыдущие столетия – со времен Раввадидов и Атабеков
Азербайджана до ранних Сефевидов.
Еще одним важным фактором, драматично повлиявшим на историческую
судьбу Тебриза, была его географическая локация в сейсмически активной зоне.
Колоссальный ущерб хозяйственному развитию, демографическому росту и
архитектурному облику города на протяжении всей его истории наносили часто
происходившие в этом районе землетрясения, что отмечено многими мусульманскими
и европейскими авторами [6, c. 159-161]. Один из наиболее разрушительных
природных катаклизмов произошел в Тебризе в 1641 г. По сообщению Аракела
Даврижеци, это было ужасное землетрясение, разрушившее большинство городских
построек [1, c. 372].
Сведения иностранных путешественников, миссионеров и торговцев,
посетивших Тебриз во второй половине XVII в., дают довольно живописную картину
города, в котором блеск былой славы и величия начинал постепенно меркнуть под
влиянием неотвратимых превратностей исторической судьбы [5, c. 13]. Хотя
великолепие архитектурных памятников, оживленность площадей и базаров, обилие
товаров и предметов восточной роскоши все еще продолжали вызывать восхищение у
заморских гостей, тем не менее, они не могли не заметить явную тенденцию к упадку
городского хозяйства, многочисленные руины некогда монументальных сооружений,
постепенную деградацию быта и повседневной жизни горожан славного в прошлом
Тебриза.
Во второй половине XVII столетия французский коммерсант Жан Шарден,
посетивший Тебриз, был осведомлен о его былом величии и называл его очень
большим и могущественным городом – вторым в Персии «по величине, великолепию,
богатству, торговле и количеству жителей» [8, c. 352].
Жан-Батист Тавернье, другой французский торговец и путешественник,
совершивший несколько вояжей в земли Сефевидского государства в XVII в., также

99
называет Тебриз величественным и густонаселенным городом, который представлял
собой «торговый центр для Турции, Московии, Индии и Персии». Особенно отличался
объемом и бойкостью торговли в этот период шелк-сырец, который завозился на рынки
Тебриза из Гиляна и других мест. Много торговали здесь и лошадьми, отличавшимися
своей грациозностью и стоившими достаточно дешево. Вообще, по утверждению
Тавернье, продукты и продовольствие всех видов в этом городе продавались по вполне
доступным ценам. Он считал, что Тебриз по объему оборота денег опережал любой
другой город в Азии [7, c. 21].
Вместе с тем, Тавернье не преминул отметить, что город был почти полностью
разрушен в результате завоевания османской армией под командованием султана
Мурада IV в 1635 г. А в 1651 г. (на самом деле – в 1641 г.) под воздействием сильного
землетрясения многие строения там были превращены в руины [7, c. 21-23].
По словам Шардена, в Тебризе насчитывалось около 15 тысяч домов и такое же
количество торгово-ремесленных лавок. Лавки, как правило, находились не там, где
располагались дома, а были сосредоточены на специальных торговых улочках, крытых
высокими арками. Эти торговые улицы назывались «базарами» и, по сути, составляли
«сердце города». Жилые кварталы и дома располагались вне этих районов, и поскольку
все дома имели свои сады, то в городе было обилие зелени [8, c. 353].
Тебриз состоял из девяти кварталов. Шарден отмечал отсутствие у него
внешних стен и оборонительных сооружений [9, 156]. Между тем, английский
дипломат сэр Томас Герберт, посетивший Персию, в 1627-1629 гг., в период правления
шаха Аббаса I, свидетельствовал о наличии городских стен, достигавших в окружности
пяти миль; правда, они были возведены, по его утверждению, из глины [4, c. 197].
Что касается населения Тебриза, то Шарден признается, что приложил немало
усилий, чтобы получить представление о его реальном количестве. По его оценке,
общее количество жителей города не превышало 550 тысяч человек, хотя некоторые
горожане пытались его уверить в том, что там проживало около 1 100 тысяч человек.
Но Шарден отвергал эти явно преувеличенные цифры [8, 355-356]. В то же время, в
последнее десятилетие XVII в. итальянский путешественник Джемелли Каррери,
посетивший Тебриз, оценивал общую численность населения города в два раза
меньше, чем Шарден – примерно, чуть более 250 тысяч человек. Каррери выводил эту
цифру исходя из того, что значительная часть общего пространства города была занята
многочисленными фруктовыми садами, и в городе также имелись большие площади
пустующих земель [2, c. 117].
Шарден не заметил в Тебризе сколь-нибудь примечательных дворцов или
жилых особняков, но особо отмечал великолепие городского базара, называя его
«прекраснейшим» во всей Азии. Эти базары отличались обширностью занимаемой
площади, великолепием нависающих над ними арок, многочисленностью проводящих
там целые дни напролет торговцев, обилием и разнообразием продающихся в них
товаров. Наиболее красивым из всех рынков был так называемый «Кайсерие» или
«Королевская рыночная площадь», как переводит это название Шарден, где торговали
драгоценностями и ювелирными изделиями. Он был вполне просторным, имел
восьмиугольную форму и был построен, по словам автора, примерно в 850 г. хиджры
«королем Хассаном», двор которого располагался в Тебризе [8, c. 353]. Надо полагать,
Шарден имел ввиду правителя государства Ак-Коюнлу султана Узун Хасана.
Другие общественные здания в Тебризе также были многолюдны. В городе
насчитывалось 300 караван-сараев. Некоторые из них были достаточно просторны,
чтобы вместить около трехсот человек [8, с. 353].
Тавернье также высоко оценивает состояние базаров и караван-сараев Тебриза.
Он сообщает, что многочисленные базары представляют собой добротно построенные
строения, а караван-сараи достаточно просторны и являются двухэтажными [7, c. 21].
Эту же мысль повторяет и Джемелли Каррери. Он пишет, что в отличие от
большинства невзрачных и глинобитных жилых помещений, базары и караван-сараи
Тебриза имели более внушительный вид, являясь добротными и качественными
постройками, что указывало на былое торговое значение города и всегда привлекало
сюда купцов из различных стран – московитов, татар, арабов, грузин, менгрелов,
индийцев, турок, персов [2, c. 117].

100
 Действительно, вряд ли жилища обычных горожан могли поражать
воображение приезжих иностранцев, ибо они отличались довольно заурядной
архитектурой. Дома простого люда, как утверждает англичанин Томас Герберт в
первой половине XVII в., были построены, в основном, из сырцового кирпича, имели
плоские крыши [4, c. 197]. В таком же духе отзывается и Тавернье, сообщающий, что
большая часть зданий в Тебризе была построена из сырцового кирпича и являлись
одно- или двухэтажными [7, c. 21]. Этот непрочный строительный материал, которым,
большей частью пользовались в Тебризе, конечно же, не способствовал устойчивости
построек, быстро разрушавшихся во время происходивших здесь частых
землетрясений. Внутри дома сводчатые потолки и стены, как правило, обмазывались
смесью глины и измельченной соломы и затем белились известью [7, c. 21].
Шарден отмечает, что город отличался торговой активностью и ремесленным
производством. Сложно было представить себе какую-либо номенклатуру товара,
которую невозможно было бы приобрести в многочисленных торговых лавках
Тебриза. В городе жила многочисленная армия ремесленников, занимавшихся
производством хлопчатобумажной, шелковой и вышитой золотом ткани; лучшие
тюрбаны во всем Сефевидском государстве ткались здесь. Торговые связи и операции
Тебриза не ограничивались лишь территорией всего Сефевидского государства и
Османской империи, а выходили далеко за их пределы, распространяясь до Московии,
Тартарии, Индии, Черного моря [8, c. 356].
Действительно, обширная и разносторонняя торговля Тебриза «прославила этот
город во всей Азии», как признавался Тавернье. Из отраслей ремесла, процветавших в
этот период в Тебризе, он отмечает работу кузнецов, производивших в большом
количестве орудия труда, такие как пилы, топоры, напильники, а также огнива вместе
с металлическими табакерками, и особенно металлические замки. Последние были
важны, поскольку, по словам автора, «многие восточные люди запирали свои двери
лишь деревянными балками». Золотых дел мастера специализировались на выделке
всяких украшений, большей частью, из серебра. Плотники мастерили прялки и
веретена, что было востребовано для работы многочисленных ремесленников-ткачей.
И, на самом деле, шелкоткачество являлось основным видом ремесленного
производства в Тебризе, по утверждению французского коммерсанта. Эти мастера
были одновременно и «художниками», искусно и аккуратно окрашивавшими
шелковые ткани. Ткачи количественно превосходили все остальные категории
ремесленников в Тебризе во второй половине XVII в. Кожевники же большей частью
занимались производством обуви из шагреневой кожи, ибо ее носили все жители
страны, за исключением, может быть, сельских бедняков [7, c. 21].
Шарден был особо впечатлен площадями Тебриза. По его мнению, центральная
площадь города была наиболее обширной по сравнению с площадями тех городов
мира, которые ему удалось посетить, и даже столичного города Исфахана. В дневное
время здесь, в основном, велась бойкая торговля продуктами питания и недорогими
товарами. Зато к вечеру площадь преображалась, заполняясь разношерстной толпой и
превращаясь в место отдыха и развлечений. Где-то уличные акробаты
демонстрировали свои номера, где-то мерились силами борцы; в некоторых местах
толпа с азартом следила за схватками быков или баранов; кто-то на другой стороне
площади занимался декламацией стихов, кто-то развлекал людей рассказами разных
историй. Особой популярностью среди жителей Тебриза пользовались
демонстрируемые на этой площади номера с так называемыми «танцующими
волками». Этих волков доставляли в город издалека, затем долго дрессировали и
обучали, так что наиболее способные из них продавались за весьма высокую цену:
французский коммерсант называет их стоимость в пятьсот крон [8, c. 355].
Тавернье отмечал, что на восходе и закате особая группа людей появлялась на
этой большой площади, или Майдане, поднимаясь на возвышенную галерею у
городской таможни, и начинала громко бить в литавры и барабаны, извещая горожан
о начале и конце рабочего дня [7, c. 22].
Другая площадь Тебриза, находившаяся перед разрушенной крепостью
Джафар-паши, командующего османской армией, захватившей Тебриз во время
османо-сефевидской войны во второй половине XVI в., в былые времена служила

101
манежем и плацом для построения и учений гарнизонных войск. Но к концу XVII
столетия она находилась в разрушенном состоянии и превратилась в место для
массового забоя скота и продажи мяса [8, c. 355].
Следует отметить, что турецкий путешественник Эвлия Челеби в 1647 г. также
видел лишь развалины этой османской крепости. Он дает более полное описание этого
сооружения и сообщает, что оно было возведено за 36 дней по приказу другого
османского военачальника Оздемироглу Осман-паши в самом центре Тебриза, в
районе «Шах Хиябаны», т.е. в квартале Хиябан. Как можно судить из одного сведения
османского путешественника, крепость располагалась напротив мечети шаха Исмаила
Сефеви [3, c. 300a].
Тавернье также пишет, что у большой площади Тебриза высятся мечеть,
медресе и крепость, которые постепенно приходят в упадок ввиду того, что местное
население пренебрежительно к ним относится из-за их постройки «последователями
Омара» – суннитами [7, c. 22]. Несомненно, речь в данном случае идет об османах и
крепости Джафар-паши.
Шарден свидетельствует о наличии в Тебризе кофеен, заведений для курения
табака и питейных заведений, где употребляли алкогольные напитки, а также
многочисленных бань и мечетей, соответствующих по своей красоте другим зданиям.
Мечетей в Тебризе, по свидетельству французского коммерсанта, насчитывалось
двести пятьдесят. Знаменитая мечеть Алишаха, воздвигнутая в ильханидский период
везиром Тадж ад-Дином Алишахом, в это время уже лежала в руинах. Была
отреставрирована лишь ее нижняя часть, где люди продолжали молиться, а также
сохранилась т.н. башенная (минбарная) часть, которая сегодня известна как «Арк
Тебриза». Здесь, по словам автора, был похоронен Газан-хан, знаменитый правитель
Ильханидской империи, и его гробницу все еще можно было видеть внутри башни [8,
c. 354]. Между тем известно, что гробница Газан-хана находилась в комплексе Шамб-
и Газан или Газанийе.
Шарден описывает знаменитый архитектурный комплекс ильханидского
периода Шамб-и Газан, называемый местным населением, по его словам, «Кала-и
Рашиди», поскольку тот был сооружен за 400 лет до этого главным везиром «короля
Газана Ходжа Рашидом», т.е. Фазлуллахом Рашид ад-Дином. Автор сообщает, что ко
времени правления шаха Аббаса I Сефеви сооружение лежало в руинах. Но тот,
хорошо осознавая значение этой крепости для обороны города, приказал восстановить
ее. Однако его преемники придерживались иного мнения, и их безразличие к судьбе
этого великолепного исторического сооружения стало причиной его полного
разрушения [8, c. 354].
Об этом же свидетельствовал и Тавернье, который посетил Шамб-и Газан,
располагавшийся примерно в двух лигах на запад от Тебриза, посередине поля.
Французский путешественник застал это строение из кирпича уже в почти наполовину
разрушенном виде, но сохранившаяся часть все еще высоко возвышалась над
равниной. Автор не знал о происхождении этого строения, по виду напоминавшего
древнюю крепость и окруженного высокими стенами. Однако арабская надпись над
воротами свидетельствовали о том, что оно было возведено мусульманскими
правителями. Страшное землетрясение 1641 г., превратившее в руины большую часть
Тебриза, разрушило и это сооружение [7, c. 23].
Точно так же ко времени визита в Тебриз Шардена остались лишь развалины от
многих укреплений и построек, воздвигнутых в свое время османами во время их
пребывания в городе. Автор указывает, что он внимательно осмотрел многие из них в
поисках следов древности, но повсюду мог видеть, в основном, лишь руины крепостей
и груды мусора. Единственной сохранившейся целой постройкой со времен османов
была большая мечеть, покрытая внутри мрамором, а снаружи – «изящной мозаикой»,
т.е. глазурованной керамикой. Однако местное население считало это место
оскверненным в силу того, что мечеть была построена османами, веру которых (т.е.
суннизм) оно считало «богомерзкой» [8, c. 355].
Следует отметить, что Тавернье также писал о нескольких мечетях
«потрясающей высоты и величины» в Тебризе, которых горожане обрекли на
медленное разрушение, поскольку те были сооружены «еретиками», т.е. суннитами.

102
Среди них автор дает детальное описание одной, наиболее крупной и великолепной
мечети, находившейся вне города, у дороги в Исфахан. Сооруженное из кирпича
строение вызвало восхищение автора не только своими размерами, двумя красивыми
минаретами, элегантно возвышавшимися по углам здания с фронтальной стороны, но
и великолепием глазурованного покрытия, внутренним орнаментом и прекрасной
каллиграфией, в которой арабская вязь была нанесена краской золотого и лазурного
цветов. Напротив этой мечети сохранились руины другого сооружения, которое
раньше служило «обителью шейх-имама», что, по-видимому, представляло собой
обитель для дервишей или ханегах. От этого здания сохранилась лишь фасадная часть.
К нему же примыкало здание бани и другие постройки, которые, впрочем, тоже
находились в разрушенном состоянии [7, c. 22].
Таким образом, в целом, описание Тебриза, оставленное французскими
путешественниками в середине и второй половине XVII столетия, позволяет
констатировать, что эпоха экономического и торгового процветания этого города
осталась позади, он явно вступил в период своего постепенного хозяйственного
упадка, что сказывалось как на демографическом положении, так и внешнем облике
города. Большое количество пустующих площадей внутри городской черты, обилие
превратившихся в руины либо постепенно разрушавшихся монументальных зданий и
построек прежних эпох свидетельствовали о начавшейся деградации городской жизни
в Тебризе за несколько десятилетий до распада Сефевидского государства.

ЛИТЕРАТУРА

1.Аракел Даврижеци. Книга историй. Перевод с армянского, предисловие,

комментарий Л.А.Ханларян. Москва: «Наука», Главная редакция восточной
литературы. 1973
2.A Collection of Voyages and Travels, some now first printed from original
manuscripts. In four volumes. Volume IV. A Voyage round the World by Dr. John Francis
Gemelli Careri. In six parts. Written originally in Italian and translated into English. London:
1704
3.Evliya Çelebi b. Derviş Mehemmed Zilli. Evlya Çelebi Seyahatnamesi. IV. Kitap:
Topkapı Sarayı Kütüphanesi Bağdat 304 Yazmanın Transkripsiyonu. Hazırlayanlar
R.Dankoff, S.A.Kahraman, Y.Dağlı. İstanbul: Altan Matbaacılık Ltd. Şti, 2000
4. Hertbert Th. Travels in Persia 1627-1629. Abridged and edited by Sir William
Foster, C.I.E. with an Introduction and Notes. London: G. Routledge, 1928
5.Matthee R. Safavid Iran through the eyes of European travelers // Harvard Library
Bulletin. From Rhubarb to Rubies: European Travelers to Safavid Iran (1550-1700). Volume
23, Numbers 1-2. Spring-summer 2012, pp. 10-24
6.Melville Ch. Historical monuments and earthquakes in Tabriz // Iran. Journal of the
British Institute of Persian Studies. Vol. 19, 1981, pp. 159-177
7.The Six Voyages of John Baptista Tavernier. A Noble Man of France now living,
through Turky into Persia, and the East-Indies, finished in the year 1670. Made English by
J.P. London: 1678
8.The Travels of Sir John Chardin into Persdia and East Indies. The First Volume,
Containing the Author’s Voyage from Paris to Ispahan. London: Printed for Moses Pitt in
Duke-Street Westminster, 1686
9.The travels of Sir John Chardin. In “A general collection of the most best and
interesting voyages and travels in all parts of the world”. By John Pinkerton. Vol. IX. London:
1811

103
 СУЛЕЙМАНОВ Н.

СЕФЕВИДО-ШИБАНИДСКИЕ ОТНОШЕНИЯ В XVI ВЕКЕ

История народов Аравийского полуострова, Малой Азии, Балканского

полуострова, Восточной Европы, Северной Африки, Индии, Афганистана, Ирана,
Кавказа и Центральной Азии XVI-XVII столетий непосредственно связана с историей
четырех огромных тюркских государств – Османской империи, государства
Сефевидов, государств Великих Моголов и Шейбанидов.
Османское государство, возникшее в конце XIII века, в течение XV-XVI вв.
превратилось в огромную империю, охватившую огромную территорию, а остальные
три государства возникли и сформировались в течение короткого времени в начале
XVI столетия.
В конце 1499-начале 1500 гг. Узбек Мухаммед Шейбани захватил города
Самарканд, Бухара, Ташкент и Ферганскую долину, а в 1501 г. он захватил
Мавераннахр и объявил Самарканд столицей своего государства. В мае 1507-го года
Узбек Мухаммед Шейбани, захватив весь Хорасан, положил конец правлению
династии Тимуридов (1, с. 150).
Города Балх, Мерв, Герат и Мешхед находились на стыке транзитных торговых
путей, объединявших Хорасан с государствами Индии, Центральной Азии и
государством Сефевидов. В результате победы шаха Исмаила I над узбекским
правителем Мухаммедом Шейбани в сражении вблизи Мерва (1510 г.) Хорасанский
регион, имеющий огромный экономический потенциал и территории,
простирающиеся до реки Джейхун, перешли под власть кызылбашей (т.е. Сефевидов)
(2, с.51). В результате этой победы шаха Исмаила I Центральная Азия лишилась выхода
на запад к берегам Средиземного моря, а на юге – выхода в торговые пути, ведущим в
Индию, огромные территории под контроль соперников, побежденных Шейбанидов,
т.е. Сефевидов (3, с. 69). Шейбанидские правители никак не могли смириться со
сложившимся положением. После обидного Мервского поражения приоритетным
направлением во внешней политике Шейбанидских правителей стало возвращение
потерянного Хорасана. Возвращение Хорасана государству Шейбанидов было важно
также для большинства слоев общественности Центральной Азии – этого требовали
интересы узбекской знати, духовенства, крупных торговцев, связанных с
международной транзитной торговлей. Поэтому в 20-30 гг. XVI века Шейбанидские
правители, особенно Убейдуллах-хан (1533-1539) неоднократно организовывали
военные походы в Хорасан (4, с. 109-115).
В 50-60 гг. XVI столетия Сефевидско-Шейбанидское противостояние из-за
Хорасана продолжилось неоднократными грабительскими походами Шейбанидских
правителей в направлении Хорасана (1550, 1555, 1558, 1559-1560, 1563-1564, 1566-
1567, 1569-1570) (2, с. 100; 5, с. 16), однако эти Шейбанидские походы не привели к
серьезным последствиям на границе двух государств.
В последней четверти XVI века наступил новый этап в Сефевидо-
Шейбанидском военно-политическом противостоянии. В 80-х гг. XVI века вновь
обострилось Сефевидо-Шейбанидское противостояние из-за Хорасана и это
противостояние было связано с процессами, происходившими в пределах двух
государств. Так как в годы правления Шейбанидского хана Абдуллы II в Центральной
Азии началась борьба против внутренних распрей. А после смерти шаха Тахмасиба I
(1576) в пределах государства Сефевидов в среде кызылбашских эмиров возникли
группировки, а в годы правления Мухаммеда Худабенде (1578-1587) еще более
усилился процесс ослабления центральной власти государства Сефевидов. В этих
условиях началась новая Османо-Сефевидская война (1578-1590), эта война оказала
отрицательное влияние на международный авторитет государства Сефевидов, почти
все земли Азербайджана были завоеваны османскими войсками.
В этой ситуации Шейбанидский правитель Абдулла II начал военный поход на
Хорасан. Именно в это время государство Сефевидов находилось в очень тяжелом
положении. Шейбанидский правитель Абдулла II поддерживал активные
дипломатические связи с государством Великих Моголов и Османским двором.
104
Правитель Балха Абдулмомин-хан направил письмо султану Мураду III и отметил, что
посол Могольского правителя Акбер-шаха-Хаким Хюмам в целях сотрудничества
прибыл в Бухару.
Именно об этом сотрудничестве противников Сефевидского государства
свидетельствуют определенные исторические документы (4, с. 119).
Именно активные, интенсивные военно-дипломатические мероприятия
Шейбанидского правителя Абдуллы-хана в области централизации сил в Центральной
Азии, его активные мероприятия, значительное ослабление Сефевидского государства
привели к возникновению благоприятных условий для успешной борьбы государства
Шейбанидов за Хорасан.
Хорасанский военный поход Шейбанидского правителя Абдуллы II начался во
второй половине 1587-го года, и крепость Герат была захвачена им 18-го числа месяца
рабиуссани 996 г. х. (т.е. 17 февраля 1588-го года) (4, с. 119). Историк Насруллах
Фальсафи также отмечал, что Шейбанидский правитель Абдулла II начал наступление
на Хорасан в 996 г.х (1587/88) и овладел городом Герат после 11-месячной осады (6, с.
1435).
Потеря крепости Герат, считавшейся «центром Хорасана» нанесла серьезный
удар влиянию государства Сефевидов, наряду с этим это событие ускорило процесс
завоевания других регионов края узбеками. После четырехмесячной осады узбеки
захватили также Мешхед (7, с. 780).
После завоевания крепости Мешхед узбеки (т.е. Шейбаниды – Н.С.) захватили
также города Тус, Нишапур, Себзевар, другие города на западе Хорасана. В 1590-ом
году они завоевали Джам, Хаф, Шахзер, Кусия, Сурян и Усэндж (7, с. 781). В 1591-ом
году узбеки захватили крепость Эсфераин, а в 1592-ом году – крепости Мерв, Ниса и
Абиверд. Таким образом, узбеки взяли под свой контроль почти весь Хорасан (3, с. 76).
Таким образом, в результате военных походов Шейбанидского правителя
Абдуллы II в 1587-1592 гг. Азербайджанское Государство Сефевидов потеряло
большую часть области Хорасан, имеющую важное стратегическое значение.
Сефевидский правитель шах Аббас I правильно оценил причину безуспешных
войн против Османской империи на западе и неудач в противостоянии с государством
Шейбанидов на востоке: в 1590-ом году он заключил с османами Стамбульский
мирный договор, был вынужден уступить значительные, потерянные в ходе войны
территории Османской империи. После заключения этого мирного договора
Сефевидский шах Аббас I предпринял серьезные меры в области усиления, укрепления
центральной власти, предотвращения сепаратистских тенденций внутри государства,
для усиления военного и экономического потенциала провел серьезные военные и
экономические реформы. После этих значительных мероприятий он приступил к делу
возвращения потерянных земель своего государства. Шах Аббас I старался также
наладить дипломатические отношения с империей Великих Моголов. Он стремился
воспользоваться содействием оппозиционных Шейбанидскому хану Абдулле II
правителей.
После заключения Стамбульского мирного договора шах Аббас I обратил
главное внимание делу возвращения области Хорасан в состав Сефевидского
государства. Он наладил хорошие отношения с основными врагами государства
Шейбанидов – империей Великих Моголов и двором правителей Хорезма. После этих
успешных дипломатических успехов – в 1592-1593 гг. шах Аббас I приступил к войне
с Шейбанидами. Вскоре были освобождены некоторые области Хорасана (Нишапур и
другие области). Однако города-крепости Герат и Мешхед остались в составе
государства Шейбанидов. В 1594-ом году крепость-город Кандагар, бывший под
контролем Сефевидов, был подвергнут походу узбеков. Наместник Сефевидов,
управляющий Кандагаром, был вынужден запросить убежища у правителя Великих
Моголов – Акбер-шаха. Акбер-шах, заметивший угрозу для Кандагара со стороны
узбеков, начал военную операцию и в 1594-ом году захватил этот важный
стратегический регион. Возникший «Кандагарский вопрос» ухудшил ранее
положительные Могольско-Шейбанидские отношения. Сефевидский шах Аббас I,
бывший не в состоянии вмешиваться в «Кандагарский вопрос», решил впредь

105
воспользоваться ухудшением Могольско-Шейбанидских отношений, усилил свои
старания.
Шейбанидский правитель Абдулла II, получивший весть о походе шаха Аббаса
I на Хорасан, для предотвращения объединения войск Сефевидов и Хорезма, сам
двинулся в направлении Хорезма, а своего сына – Абдулмомин-хана отправил в
Хорасан. В 1594-1595 гг. и в 1595-1596 гг. не произошли серьезные столкновения
между военными силами Сефевидов и Шейбанидов. Однако между
противоборствующими сторонами были дипломатические связи и переписка (7, с. 953;
3, с. 78).
Осенью 1597-го года отношения между Шейбанидским ханом Абдуллой II и его
сыном – Абдулмомин-ханом дошли до уровня военного противостояния, в начале
февраля Шейбанидский правитель Абдулла II умер (7, с. 1016-1017), после смерти отца
новым Шейбанидским ханом стал его сын Абдулмомин, но вскоре репрессивные
мероприятия нового хана привели к недовольству узбекских эмиров. В 1598-ом году
Абдулмомин-хан по дороге в город Балх был убит, после этого убийства внутренние
распри между эмирами усилились. Основное противостояние происходило между
эмирами Бухары и Балха. После убийства Абдулмомин хана эмиры, оставшиеся
верными покойному хану Абдулле II, объявили падишахом Пир Мухаммеда-хана, и на
его имя читалась хутба и чеканилась монета (7, с. 1022).
Сефевидский шах Аббас I, узнав о смерти Шейбанидского правителя Абдуллы
II, решил начать решающую борьбу за Хорасан. После отдыха в Мазандаране,
длившегося несколько дней, Сефевидский шах Аббас I захватил Астрабад. Правитель
Нишапура понял бессмысленность сопротивления шаху Аббасу I. Часть узбеков,
находившихся в этот момент в Нишапуре, отступила в Мешхед, а другая часть – в
Герат. Таким образом, кызылбашское (Сефевидское) войско без сопротивления
захватило Нишапур (8, с. 167).
В июне 1598-го года сефевидские войска захватили Мешхед. 6-го числа месяца
мухаррем 1007 г.х. (1598-1599 г.) вблизи села Пулу-Слар произошло решительное
сражение между кызылбашами и узбеками. Судьбу этого сражения решил
шеститысячный корпус, состоявший из стрелков и артиллеристов. В этом сражении
Динмухаммед-хан получивший ранение копьем, попытался сбежать в Мавераннахр, но
погиб в пути (7, с. 1047). После этого сражения остатки узбекского войска также
покинули Герат. Сефевидский шах Аббас I назначил Хусейн-хана Шамлы правителем
Герата и эмиром ал-умара Хорасана (7, с. 1053-1055).
После гибели Абдуллы II и Абдулмомин-хана, в 1598-1599 гг. в Бухарском
ханстве произошла смена династии, к власти пришел представитель новой династии –
Астраханидов (9, с. 97; 10, с. 69-70; 11, с. 409). Укрепление Астраханидов в области
Балх беспокоило шаха Аббаса I. Вели Мухаммед-хан, укрепив крепость Балх, сумел
предотвратить военный поход шаха Аббаса I на Балх. А Баги Мухаммед-хан,
переправился через реку Джейхун и в Пули-Хатабе объединил свои войска с силами
своего брата. Объединенные силы братьев нанесли поражение кызылбашам. Шах
Аббас I, побежденный в этом сражении вместе со своими уцелевшими воинскими
частями сумел покинуть поле боя (9, с. 100). Желание шаха Аббаса I захватить область
Балх в 1602 г. не сбылось. Шах Аббас I, не желавший усложнять отношения с
Астраханидами, дал своим представителям-хакимам на пограничных регионах
указание о том, чтобы они не препятствовали свободному движению купцов. Но
Сефевидский шах не отказался от претензий на область Балх. В 1603 году началась
новая Османо-сефевидская война (длилась до 1612г.), в 1013 г.х. (1604-1605 г.) умер
Астраханидский правитель Баги хан. Эти обстоятельствасоздали условия для
утверждения относительной стабильности на Сефевидско-Астраханидских границах.
Таким образом, в 90-х гг. XVI века шаху Аббасу I пришлось вести длительную
и напряженную борьбу для освобождения Хорасана от узбекской оккупации. В начале
XVII века шах Аббас I сумел приостановить войну с Османской империей, перехватить
инициативу в сефевидо-османском военно-политическом противостоянии. Для
восстановления экономической и военной мощи своего государства Сефевидский шах
провел в пределах своей державы военную и экономическую реформы., ликвидировал
сепаратистские стремления местных правителей, обеспечил политическую

106
стабильность государства. В конце 90-х годов XVI столетия, не встретив никакого
серьезного сопротивления, восстановил контроль Сефевидской державы над
Хорасаном (исключая область Балх). В трех больших областях – в Мешхеде, в Герате
и в Мерве была восстановлена власть Сефевидского шаха, а четвертая область
Хорасана – Балх осталась под властью узбеков.

Список использованных источников и литературы

1. Сулейманов Н.М. Азербайджанское государство Сефевидов (1501-1736). Баку:

Экономический Университет, 2018, 210 с. (на азерб.яз.)
2. Эфендиев О.А. Азербайджанское государство Сефевидов (XVI в.). Баку: изд.
«Шерг-Гэрб», 2007, 342 с. (на азерб. яз.)
3. Из истории взаимоотношений Средней Азии и Ирана в конце XVI века// Вестник
Московского Университета. Выпуск I. Москва: Московский Университет, 1969, с.
68-81.
4. Агаев Р.Э. Взаимоотношения государств Азербайджана и Средней Азии (XV-XVI
вв.). Баку: «Кюр», 2004, 151 с. (на азерб. языке).
5. Хафизи-Данеш ибн Мир Мухаммад Бухари. Шараф-нама-йи шахи (Книга шахской
славы). Факсимиле рукописи Д 88. Перевод с персидского с введением,
примечаниями и указателями М.А.Салахатдиновой. Часть II. Москва: Наука, 1989,
660 с. (на персидском языке).
6. Насроллах Фалсафи. Зендеган-е Шах Аббас аввал. 3-4 тома. Тегеран: Энтешарате-
елми, 1369 г.х., с. 1254-2102 (на персидском языке).
7. Искендер-бек Мюнши. История Аббаса, украшающего мир. Перевод с персидского
языка Ш.Ф.Фарзалиева. Баку: Изд-во «Шерг-Герб», 2010, 1144 с. (на азерб. языке).
8. Сейид Хосейн Мирмортоза Астрабади. Эз шейх Сефи та шах Сефи. Тегеран:
Чапханейе Бехмен, 1358 г. х., с. 311 (на перс. языке).
9. Ахмедов Б.А. История Балха (XVI-первая половина XVIII вв.). Ташкент: Ф.А.Н.
Узбекской ССР, 1982, 296 с.
10. Валбери Арминий. История Бухары с древнейших времен до настоящего. Превод
А.И.Павловского. I-II тома. Санкт-Петербург: Издание Я.А.Исакова, 1873, XLVII, с.
226-274.
11. История Узбекской ССР. Том I. Ташкент: АН Узбекской ССР, 1955, 542 с.

ОМАНОВ Ш.

ҚОРАХОНИЙЛАР ДАВРИГА ОИД ФАРҒОНА ВА ЕТТИСУВНИНГ

ҚЎЛДА ЯСАЛГАН БЕЗАКЛИ СОПОЛЛАРНИНГ ТАРҚАЛИШ АРЕАЛИ

Марказий Осиёда X-XII асрларга оид жуда кўплаб археологик ёдгорликларидан

қўлда ясалган безакли сопол идишлар топилган. Ю.А. Заднепровский биринчи бўлиб
ўрта аср қўлда ясалган безакли сополларнинг тарқалиш ареали айнан Қорахонийлар
давлати чегараларига мос келишини таъкидлаб ўтган [11,c.44]. “Сохта триполье” сопол
идишларнинг тарқалиш ареалига Жанубий Қозоғистон, Шимолий Қирғизистон
Жанубий ва Шимолий Тожикистон Фарғона водийси Тошкент воҳаси ва Уструшона
Суғд, Қашқадарё, Сурхондарё воҳаси ҳудудлари киради.
Ўрта асрларнинг қўлда ясалган безакли сопол идишлари келиб чиқиши асосан
Ўзганд ва унга туташ ҳудудлар киради. Фарғона ва Еттисувда Қорахонийлар
ҳокимиятининг мустаҳкамланиши билан айнан шу даврга хос сополлар, шу жумладан
қўлда ясалган безакли сополлар ҳам ушбу ҳудудларга кенг тарқалган. Еттисув Х аср
ўрталари – XIII аср бошларида Қорахонийлар хоқонлиги таркибига бўлган. Бу даврда
Еттисувнинг ўтроқ аҳолисининг катта қисмини қорлуқ турклари ва суғдийлар ташкил
этган. Минтақа шаҳарлари Қорахонийлар даврига келганда олдинги даврлар, яъни
Тургаш, Қорлуқ ва Сомонийлар даврига нисбатан анча гуллаб яшнаган. Буни Тароз ва
бошқа Еттисув шаҳарларнинг аср қатламларидан топилган моддий ашёларнинг
кўплиги ҳам дарак беради.

107
 Жанубий Қозоғистоннинг ўрта аср шаҳарларидан ҳам “сохта триполье”
типидаги сопол идишлар аниқланган. Улар асосан кўзалар, қозонлар, хумчалар,
мурғобилар, туваклар ва уларнинг фрагментларидан иборат. Қўлда ясалган безакли
сополларнинг ўрта асрларга хос типи Еттисув воҳасида жойлашган кўплаб
ёдгорликлардан аниқланган. Мазкур типга хос сопол идиш ва парчалари Жанубий
Қозоғистоннинг ўрта аср шаҳарларининг фақатгина X-XII аср қатламларидан
аниқланган. Тароз вилоятининг жанубий-шарқий қисмлари ва Қоратов тоғларининг
шимолий ёнбағирларидан ҳам қўлда ясалган безакли сопол идишлар топилган
[18,c.151-152]. Тароз Еттисув воҳасининг йирик ҳунармандчилик маркази бўлгани
боис атрофдаги кўчманчи қабилалар кулолчилига ва амалий санъатига катта таъсир
кўрсатган. Суғдга сирсиз сополларнинг бир нечта шакллари Тароздан кириб борган.
Бу ерда кўп йиллик археологик тадқиқотлар натижасида аниқланган қўлда ясалган
кўзалар орасида “сохта триполье” типлари ҳам мавжуд. Улар бўйича А.Н Бернштам,
В.И Распопова ва Т.Н Сениговалар ўз фикрларини билдириб ўтишган. Бу хақида
кейинги бобда тўхталиб ўтамиз. Чуй водийсидан аниқланган қўлда ясалган кўзалар кўп
жиҳатдан В.Л Вяткин [8] Афросиёбдан аниқлаган ва фанда “сохта триполье”
атамасини киритилишига сабаб бўлган кўзаларга жуда ўхшаб кетади. Суғдда юқорида
номи зикр этилган кўзалар Қорахоний туркларининг кириб келиши билан ривожланган
[17,c.161]. Талас водийсида жойлашган ёдгорликлардан ҳам Чу водийсидагидек қўлда
ясалган безакли сополлар аниқланган. Ақтоба (Оқтепа) шаҳри харобаларининг X-XII
аср қатламларидан [15,c.161,табл.VI.С.164], Чолдевор ёдгорлигидан X-XII асрларга
оид тувак ва қисқа бўйинли кўза [15,c.194], Кумуштағ ва Қурқурёсу дарёлари
яқинидаги кичик шаҳарлардан ҳамда Нелда-Қаин сув айирғичи ёнидаги шаҳардан
қўлда ясалган безакли сопол идишлар аниқланган [15,c.212-222]. П.Н. Кожемяко
уларни менерал бўёқлар билан безатилган ёки бўялган сирсиз сопол идишлар деб
таъкидлайди. Ақтоба шаҳри харобаларидан қўлда ясалган ва қизил ва жигарранг ангоб
билан безатилган “мурғоби” типидаги идишлар ҳам топилган [2,c.89.Рис 53,1-4].
Худди шундай мурғобилардан бири 2018 йилги қазиш мавсумида Ахсикатнинг
Қорахонийлар даврига оид қатламларидан ҳам аниқланган. К.М Байпаков ва
Г.А.Терноваялар мурғобиларни диний аҳамиятга эга идиш деб ҳисоблайди. Бизнинг
фикримизча, айниқса уларнинг қўлда ясалган типи ҳеч қандай диний урф-одатларга
алоқаси йўқ бўлиши керак.
Жанубий Қозоғистоннинг яна бир йирик ўрта аср шаҳри Ўтрорнинг X-XI аср
қатламларидан ҳам ўрта аср қўлда ясалган безакли сополлар аниқланган бўлиб, улар
шаҳарнинг VII-VIII асрга оид қатламларида умуман учрамайди [1,c.98,190]. Қўлда
ясалган безакли сополларда учрайдиган “гирдобли” нақшлар, спиралсимон, геометрик
шакллардан иборат безаклар Ўтрор кулолликлигининг кейинги босқичида, XIII-XIV
асрларда сирланган идишларда ҳам давом этган [1,c.168]. Сирдарё бўйида жойлашган,
ўрта асрларда муҳим иқтисодий ва ҳарбий аҳамиятга эга Саврон шаҳрининг ҳам XI-
XII аср қатламларидан “сохта триполье” типидаги сопол идиш ва уларнинг парчалари
аниқланган. Тадқиқотчи Е.А. Смагулов уларни кўп жиҳатдан Фарғона водийсининг
шу тип сопол идишларига ўхшалигини эътироф этган. Савронда аниқланган қўлда
ясалган безакли идишларнинг кўпчилигини ташкил этувчи кичик кўзача-қумғонларга
ангобли нақшлар туширилган бўлиб, улардаги нақш мотивлари ярим кўчманчи ҳаёт
тарзи билан боғлиқ ўтов нақш мотивларига ўхшайди [19,c.364-366].
“Aфросиёб Трипольси” типига оид сопол идишларнинг Еттисувнинг ўрта аср
ёдгорликларининг фақатгина Қорахонийлар даври қатламларида учраши уларни ясаш
анъанасини бу минтақага келтирилган бўлиши мумкинлигини англатади.
Ахсикат қўлда ясалган безакли сополлари каби сопол идишлар ҳозирги замон
сиёсий-географик нуқтаи назардан қарасак Қирғизистоннинг шимолий ва жанубий
қисмларидан ҳам аниқланган. Шимолий Қирғизистонда ўтган йиллар давомида олиб
борилган кўплаб археологик тадқиқотлар натижасида кўплаб ёдгорликлардан, айниқса
Ғарбий Тянь- Шань этаклари бўйлаб жойлашган ўрта аср шаҳарларининг X-XII аср
қатламларидан жуда бой материаллар қўлга киритилган. Археологик материаллар
орасида Қорахонийлар даврига оид сирланган сопол идишлар билан бирга қўлда
ясалган безакли сопол идишлар ҳам мавжуд [7,c.128-145].

108
 Ўрта аср манбаларида Кул шаҳри деб номланган Ақтобе I (Талас Ақтобеси)
шаҳри Талас дарёси ва унинг ирмоғи бўлган Урмарал дарёлари оралғида жойлашган.
Ёдгорликнинг XI-XII аср қатламларидан аниқланган қўлда ясалган сополлар олдинги
давр сополларига нисбатан кескин камайган бўлиб (жами сополларнинг 16%), VII-X
асрлардаги қадимий кулолликлик анъаналарини сақлаб қолган. Улар орасида А.Н
Бернштам келиб чиқиши суғд сополларига боғлаган идишлар ҳам бор (VII-X аср).
Ақтобе I шаҳри XI-XII аср қатламларида бундай кўзалар жуда кам учрайди. Г. И
Пацевич бундай типга хос идишлар асосан Қорахонийлар даври қатламларида ва ҳатто
ундан кейинги мўғил-темурий қатламларида ҳам учраб турганлигини қайд этиб ўтади
[5,c.141-142,рис.12 ]. Ақтобе I дан топилган қўлда ясалган кўзага ўхшаш кўза Ахсикат
рабодида 2019 йил очилган маҳобатли пишиқ ғиштдан қурилган иншоот полидан ҳам
аниқланган. Жанубий-Ғарбий Қирғизистонда жойлашган X-XII асрларга оид Равотдан
юпқа деворли, сиртига тўқ-қизил ва жигарранг ангоб билан безак берилган идиш
парчалари аниқланган [3,c.123].
Шимолий-ғарбий Қирғизистонда жойлашган Чотқол ҳудудларида илк ўрта
асрларга (асосан асрлар) оид бир неча тепалардан чархда ва қўлда ясалган қўпол,
сиртига қизил ва жигарранг ангоб суртилган идиш парчалари аниқланган. Айғиржар
тизмасининг шарқий қисмида жойлашган тепанинг энг юқори қисмидан ичи ва сирти
қизил ранг берилган идиш парчалари, деворлари қалин ва сирти қизил ангоб билан
бўялган қўлда ишланган сопол идиш парчалири аниқланган. Тупроғи таркибида қум
мавжуд. Шунингдек, яна бир гуруҳ қўлбола сополлар борки, уларнинг деворлари юпқа,
тупроғи таркибида майда шағал бўлган ва сирти сарғиш-қизил ва жигарранг ранглар
билан тарам – тарам тарзда бўялган. Иккинчи Айғирлижартепадан ҳам тупроғи
таркибида қум бўлган сирти қизил ангоб билан бўялган қўлда ишланган идишлар
ёзилган. Бундан ташқари Чотқол ёнбағри бўйлаб жойлашган яна бир неча тепаларнинг
устки қисмидан юқоридагидек кўринишга эга қўлда ясалган сополлар ҳам аниқланган
[14,c.18-26]. Улар қўлда ясалган бўлиб, тупроғининг таркибида қум ҳам мавжуд
бўлган. Тупроғи ҳам бир текис пиширилмаган. Идиш парчаларининг сирти сарғиш,
жигарранг ва қизил тусли ангоб билан бўялган. Бу идишларнинг айримларига бўёқ
тарам-тарам шаклда туширилган. Аммо улар Қорахонийлар даврига оид сопол
идишлар мажмуасига кирмайди. Тадқиқотчилар Чотқол этакларидаги бу ёдгорликлар
Фарғонадан VII асрда қандайдир иқтисодий-сиёсий сабабларга кўра кўчиб келган
кишиларга оид эканликларини таъкидлайдилар [14,c.27-28].
Чотқол ёнбағридан аниқланган сополлар, гарчи Қорахонийлар даври қўлда
ясалган сопол идиш ҳисобланмасада, уларнинг Чотқолга Фарғонадан келганлиги
диққатга сазовор. Мазкур сополлар Фарғонада қадимдан ривожланиб келган безакли
сополлар занжиридаги маълум бир халқа ҳам бўлиши мумкин.
Ўрта аср қўлда ясалган безакли сопол идишлари Еттисувдан кўра Фарғонадан
кўпроқ топилган. Қирғизистоннинг жанубида ҳам X-XI, ҳатто XIII асрга қадар қўлда
ясалган безакли сопол тайёрлаш анъанаси сақланиб қолган Ўрта асрларда Ўзганд
воҳасида бундай сопол намуналари жауда кўплаб топилган. Уларнинг топилган
нуқталарига Ўзганд шаҳридан ташқари Шўрабашат ва Қизил Октябрск ёдгорликлари
ҳам таълуқли.
Шўрабашат ёдгорлиги Ўзганддан шимолий-ғарбда 10 км масофада, Ясси
дарёсининг ўнг соҳилида жойлашган. Унинг ўрта аср қатламларидан қўлда ясалган
безакли сопол идишлар аниқланган. Қизил Октябрск шаҳри эса Ўзганддан шимолий-
ғарбда 6-8 км масофада, Ясси дарёсининг чап соҳилида жойлашган. Ҳар иккала
ёдгорликлардан жуда ажойиб нақшларга эга қўлда ясалган безакли сопол идишлар
топилган [11,c.40].
Ўзганд воҳасидан топилган ўрта аср сопол мажмуалари, шу жумладан ўрта аср
қўлда ясалган безакли сополлар ҳам Фарғона водийсининг бошқа жойларидан
аниқланган сополлар билан бир хил. Ю.А. Заднепровский Ўзганд шаҳрингинг ўрта аср
сопол мажмуаларини ясалиш техникаси, нақшлари ва вазифаларини эътиборга олган
ҳолда 7 та типга ажратган. Шулардан 3 таси сирланмаган сопол идишларга таълуқли.
I- тип ўсимликсимон-геометрик нақшлар билан безатилган қўлда ясалган қўпол
сополлардан иборат. Бу тип сополларга монохром тарзда бўялган идишлар ҳам
таълуқлидир. II-тип сопол идиш мажмуаси кўп миқдорда дресва қўшилган ошхона

109
идишларидан иборат. III-тип сопол идишларига эса кулолчилик чархида ясалиб сирти
оқ ангоб билан қопланиб, нақшларга бой маиший сопол идишлар киради. Шунингдек
бу гуруҳга юпқа деворли бўз рангли сопол идишлар ҳам мансуб. Тадқиқотчи мазкур
сопол мажмуалари орасида қўлда ясалган безакли сопол идишлар мажмуаси бронза ва
қадимий давр безакли сопол идишларидан кўплаб белгилари билан ажрали туришини
қайд этиб ўтган [12,c.225-228,рис.49].
Фарғонанинг ўрта аср шаҳарларининг Қорахонийлар даврига оид
қатламларидан жуда кўплаб қўлда ясалган безакли сополлар аниқланган. Қува
шаҳрининг XI-XII асрларга оид юқори қатламларидан (XIV-XV ва XVI қатламлари)
чархда ясалган сирланган ва сирланмаган сопол идишлар билан бирга қўлбола усулда
тайёрланган энохоедсимон кўза топилган [6,c.15]. Унга худди Ахсикат ва Ўзганднинг
қўлда ясалган безакли сополлари каби менерал бўёқлар билан безаклар берилган. Ўрта
аср қўлда ясалган сополларининг ўзига хос типи бўлган “мурғобилар” ҳам бошқа
қўлбола безакли сополлар билан тез-тез учрайди. Андижондан ҳам Қорахонийлар
даврига оид шундай мурғоби идиш аниқланган [16,c.74,77,рис. 5]. Мурғоби
Андижоннинг эски шаҳар қисмидан, XI-XII аср қатламларидан чиққан бўлиб,
ясалашиш ва бўялиш техникасига кўра “сохта триполье” сополларига хос. Андижон
вилоятининг Ҳилла қишлоғидан ҳам шу асрларга оид сирли сополлар билан бирга
қўлда ясалган безакли сопол парчалари ҳам аниқланган [4,c.106]. Андижондан
аниқланган мурғобининг аналогияси Чунтепадан ҳам топилган. Улардан бирига яшил
ва қизил рангли менерал бўёқлар билан нақш туширилган. Уларнинг ҳар иккаласи ҳам
XI-XII асрларга оид [10,рис.7. 17,21]. Худди шундай мурғоби Ўш шаҳридан ҳам
топилган [9,c.32].
Фарғона водийсининг жанубий-ғарбида жойлашган Қорабулоқ ёдгорлигидан
аниқланган барча турдаги сопол идишларнинг аналогиясини Фарғонанинг бошқа
ёдгорликларида ҳам учратиш мумкин. Хусусан бу ўхшашлик қўлда ишланган сопол
нақшланган идишларга ҳам хос. Бу ердан мурғоби ва хумчалар аниқланган.
Қорабулоқдан икки хил мурғобилар, хусусан чархда ва қўлда ясалганлари аниқланган.
Уларга ёрқин сариқ ранглар билан безаклар берилган. Бўзрангли тупроқдан чархда
ишланган мурғобиларга эса қорамтир тусли ангоб билан безак берилган [4,c.49].
Қорабулоқнинг ўзига хос хусусиятидан бири, сопол идишларининг торевтикаси ва
безак бериш анъаналарига туркийлар анъаналарининг таъсири сезилиб туради. А.Н.
Брыкина, К.М Байпаков ва Г.А Терноваялар мурғобиларнинг жўмракларини буқанинг
шохларига қиёс қилиб ишланган деб ҳисоблайдилар. Фарғона водийсининг деярли XI-
XII асрларга оид барча ёдгорликларидан ўрта аср қўлда ясалган безакли сопол идишлар
аниқланган.

Адабиётлар

1. Акишев К.А, Байпаков К.М, Ерзакович Л.Б. Древний Отрар

(Топография,стратиграфия,перспективы). Алма-Ата. 1972
2. Байпаков К.М, Терновая Г.А. Религии и культы средневекового Казахстана (по
материалам городища Куйрыктобе). Алматы.2005
3. Баруздин Ю.Д, Брыкина Г.А. Археологические памятники Баткена и Ляйляк
(Юго-Западная Киргизия). Фрунзе. 1962
4. Брыкина Г.А. Карабулак М.,1974
5. Бубнова.М.А. Средневековое поселение Ак-Тобе I у с. Орловки //
Археологические памятники Таласской долини. Фрунзе.1963
6. Булатова В. А. Древняя Кува. Ташкент.1972
7. Винник Д. Ф, Заурова Е. 3. Историческая топография оседлых поселений
Западного Тянь-Шаня //Кетмень-Тюбе. Археология и история. Фрунзе.1977
8. Вяткин В. Л. Афрасиаб- городище былого Самарканда. Ташкент. 1928.
9. Галицкий В, Плоских В. Старинный Ош. Очерк истории.Фрунзе.1987
10. Горбунова Н.Г. Итоги исследования археологических памятников Ферганской
области (к истории культуры Ферганы) // СА. № 3. М., 1979
110
 11. Заднепровский Ю. А. Средневековая расписная керамика Ферганы // КСИИМК.
Вып. 120, М., 1969.
12. Заднепровский Ю. А. Городище Эйлатан (К вопросу о датировке памятника) //
СА. №3. М., 1960
13. Заднепровский Ю. А. Археологические работы в Южной Киргизии 1954 году //
Труды Киргизской археолого-этнографической экспедиции. Том IV. М.,1960.
14. Кибиров А.К. Археологические памятники Чаткала//Труды КАЭЭ. Т. II - М, Л.,
1959.
15. Кожемяко П.Н. Оседлые поселения Таласской долины / Археологические
памятники Таласской долини. Фрунзе.1963.
16. Мирзаахмедов Д.К, Матбабаев Б.Х, Султанова М.Н. Средневековая керамика
Андижана // Археология Узбекистана, №1. Самарканд. 2010.
17. Распопова В.И. Гончарные изделия согдийцев Чуйской долины // Труды
Киргизской археолого-этнографической экспедиции. Том IV. М.,1960
18. Сенигова Т.Н. Средневековый Тараз. Алма-Ата.1972
19. Смагулов Е.А. Древний Сауран. - Алматы, 2010

ПИЛИПЧУК Я.

ПЕРСЬКА ПОЕЗІЯ ХІ-ХІІІ СТ. ІСТОРІЯ ПЕРСЬКИХ ІНТЕЛЕКТУАЛІВ

Важливою частиною світової культури є перська література. Важливим часом

для неї є період ХІ-ХІІІ ст., коли творив ряд талановитих поетів, праці яких увійшли в
золотий фонд світової культури. У цих тезах не буде розглянута фарсімовна література
Мавераннахру та Південного Кавказу цього часу, оскільки ці аспекти були розглянуті
нами в окремих студіях. У даному досліджені буде розглянуті поети хорасанської,
ірацької (ісфаханської), анатолійської та індійської шкіл перської поезії.
При дворі Зійаридів придворними поетами були Мухліді Гургані, Дайламі
Казвіні, Хусрау-йі Серахсі. При дворі Буїдів творили Бахтійарі Ахвазі, Мантікі Разі,
Баді аз-Заман Хамадані, Бундар Разі. При дворі Газневідів також творили Масуд-і Сад,
Бахрам Серахсі, Зайнабі Алаві, Асджаді, Газаірі, Лабібі, Мунджіка Тірмізі, Абу Мансур
Алі Асаді Тусі, Абу Ісмаїл Абдаллах Унсурі, Абу Наджм Ахмад Манучехрі, Абу-л-
Фарадж Руні, Масуд-і Сада, Абу Ханіфа-йі Іскафі, Аййукі, Абу-л-Касім Фірдоусі,
Насір-і Хусрау. Серед них найбільш видатними біли Унсурі, Манучехрі Дамгані,
Фірдоусі, Насір-і Хусрау. Манучехрі писав у манері яку називадли лугз. Один з лугзів
цього поета це поема про свічку. Народився він близько 1000 р. у Дамгані. Він був
панегиристом Зійаридів. Пізніше він перейшов на службу до Газневідів. Помер він у
1040 чи 1041 рр. Фаррухі Сістані порівнювали з царем арабської касиди Мутанабі.
Фаррухі Сістані народився близько 980 р. у Сістані. Він був придворним поетом
Газневідів. Його авторству належали панегерики та газелі. «Диван» його віршів
складався з 9 тис. віршів. Помер він у 1037 чи 1038 рр. у місті Газні. На особливу увагу
заслуговує Асаді Тусі. Народився він у перському місті Тус у 999 р. Під час вторгнення
Сельджуків він мігрував з Хорасану до Азербайджану. Там він перебував при дворі
шеддадідських емірів. Він писав касиди під назвою муназаре, тобто дискусії. Однією з
них були «Суперечка дня та ночі». Також він був автором «Гершасп-наме» (присвячену
сістанському пахлавану Гершаспу). Помер Асаді Тусі у 1072 р. у Тебрізі. Унсурі
походив з Балху чи Герату. Його перу належать «Друг послушників та сонце зібрань»
(там він обробив в прозі поему «Йусуф та Зулейха» Амака Бухарі), «Розряди суфіїв»,
«Стоянки йдучих». Народився він 970 р. у Балсі у державі Саманідів. Коли династія
Саманідів впала під ударами Караханідів та Газневідів він перебрався до Газни. Там
він став улюбленцем Махмуда Газневі і отримав звання царя поетів. Його перу
належать 50 касид, 10 газелей, 70 рубаї та 1 кита. Унсурі наслідував поетичний стиль
Рудакі. Однією з найпомітніших літературних пам’яток XI ст. було «Шах-наме» Абу-
л-Касіма Фірдоусі. Він написав цей твір на прохання Махмуда Газневі. Абу-л-Касім
111
Фірдоусі народився у Тусі в державі Саманідів між 932 та 936 рр. В дитинстві він
отримав гарну освіту й окрім фарсі ще знав арабську та пехлеві. Тривалий час він жив
при дворі Махмуда Газневі в Газні. У 970 р. у Фірдоусі народився син. До написання
«Шах-наме» Абу-л-Касім Фірдоусі приступив у 975 р. Втім, варто зазначити, що «Шах-
наме» почав писати ще Дакікі при дворі Саманідів, проте основну роботу зробив саме
Фірдоусі. Дакікі був вбитий у 977 р. Авторству Фірдоусі належать 60 тис. бейтів цієї
видатної поеми. У 1010 р. Фірдоусі підготував другу редакцію «Шах-наме». Махмуд
Газневі не оцінив цієї великої поеми, яка оспівувала велич Ірану. На відміну від
Саманідів, які були таджиками, цей правитель був тюрком. Абу-л-Касім Фірдоусі
пізніше написав сатиричні вірші на нього, де висміяв його походження від мамлюка
Себук-Тегіна. Помер він у 1020 р. у Тусі. Насір-і Хусрау народився у Кобадіані у 1004
р. Жив він у Балсі та Газні при дворі Газневідів. Після сельджуцького завоювання він
переїхав до Мерва. Нісба Насір-і Хусрау Марвазі на честь цього міста. Насір-і Хусрау
був родоначальником жанра релігійно-філософської касили. Його «Диван» містив 11
тис. бейтів. Його перу належали «Книга, що поєднує дві мудрості», «Обличчя віри»,
«Книга світла», «Книга щастя», «Трапеза братів», «Відкриття та звільнення». Про його
подорожі землями від Магрибу до Індії розповідає «Книга подорожі». При дворі
Сельджуків творили Ламі Гургані, Фахр ад-Дін Асад Гургані, Імад Заузані, Бахарзі,
Аййазі, Азракі, Адіб Заузані, Лаукарі, Омар Хаййам, Абу Саїд. Фахр ад-Дін Асад
Гургані був автором поему «Віс та Рамін», де оспівує сюжет з сасанідської історії про
кохання царевича Раміна до царівни Віс. Ця поема була об’ємною і матеріал до неї був
взятий з пехлевійської літератури написаної прозою. Він народився у Гургані, проте
творив у Ісфахані. Взаємодія Сельджуків та Грузії зробило можливим те, що у Грузії
вже у ХІІ ст. переклали його вірші грузинською мовою. Одним з найбільш відомих
перських поетів усіх часів був Гійас ад-Дін Абу-л-Фатх Омар Хаййам. Омар Хаййам
народився у 1048 р. у місті Нішапур у сельджуцькому Хорасані. У 1060 р. він став
учнем Нішапурського медресе. У 1064 р. від пандемії померли його батько та мати.
Омар Хаййам залишив Нішапур і перебрався до караханідського Самарканда. У 1068
р. він знову переїзжає, на цей раз до караханідської Бухари. У 1074 р. Омар Хаййам був
запрошений до сельджуцької столиці Ісфахана до двору блискучого султана Мелік-
шаха. Там він став помічником великого везіра Нізам ал-Мулька. Омар Хаййам був
наставником султана. Зі смертю Мелік-шаха та Нізам ал-Мулька він був змушений
залишити Ісфахан, поскільки опинився в опалі внаслідок свого вільнодумства. Він
повернувся до Хорасану в Нішапур. Згодом, він перебував при дворі хорасанського
сельджуцького султана Санджара. Його перу належать «Рубаї». У цьому творі більше
5 тис. рубаїв. Окрім віршів Омар Хаййам мав твори з математики та астрономії. Помер
він у 1131 р. у Нішапурі. Придворним поетом хорасанського сельдлжуцького султана
Санджара був Авхад ад-Дін Алі Анварі. Він писав панегеричні касиди, газелі та рубаї.
Він був придворним поетом хорасанського сельджуцького султана Санджара. Одним з
найвідоміших його творів були «Сльози Хорасану», який був одою на честь загибелі
Санджара. Наприкінці життя Анварі перебував у Балсі. У ХІІ ст. поетами Хорасану
були Хасан Газнаві, Мухтарі, Рашид ад-Дін Ватват, Джабалі, Санаї Газнаві. Рашид ад-
Дін Ватват написав трактат по поетиці. Абу-л-Маджд Санаї Газневі був придворним
поетом Газневидів. Народився він у 1081 р. в місті Газні. Він почав складати вірші за
правління султана Масуда ІІІ. Деякий час він жив у Балсі під владою Сельджукідів,
після чого повернувся до Газні і став придворним поетом Бахрам-шаха. Його перу
належать «Плоди щирого серця», «Сад істин», «Мандрівка рабів божих до місця
повернення». «Сад істин» мав неабияку популярність. Помер він у 1131 р. у Газні.
Придворними поетами Гуридів були Тартарі, Джамал ад-Дін Дакані, Тадж ад-Дін Зірі
Фарсі. У центральних областях Ірана в так званому Ірак-Аджамі (з центром в Ісфахані)
за Сельджуків та локальних династій творили Бадр ад-Дін Кавамі Разі, Мунджік
Тірмізі, Діххуда ал-Маалі Разі, Абу Тахір Хатуні. Провідне місце у творчості того
періоду належить Фарід ад-Діну Аттару. Народився він у 1119 р. чи у 1145 р. у
Нішапурі в сельджуцькому Хорасані. Він був суфійським поетом і його газелі та
месневі належать до перської містичної поезії. Його перу належать «Бесіда птахів» та
ліричні вірші. Помер він у 1221 р. у Нішапурі під час здобуття міста монголами. В
Ширазі провідним поетом був Мусліх ад-Дін Абд Аллах відомий більше як Сааді.

112
Народився він між 1200 та 1219 рр. у Ширазі. Період до 1226 р. це був період його
дитинства. Він був змушений залишити Фарс, коли на цей регіон напали монголи. Під
час мандрів Сааді перебував у Сельджуцькому Румському султанаті, Айюбідських
державах Сирії та Єгипту, а також у Іраці у халіфаті Аббасидів. Він став проповідником
у Дамаску та Баальбеці. Згодом, Сааді став відлюдником у ханаці поблизу Ієрусалима.
В Халебі він приєднався до суфіїв, які вели війну проти хрестоносців. Сааді потрапив
в полон до останніх і кілька років був рабом у Акрі. З полону у Акрі його викупив богач
з Халеба і одружив на своїй дочці. Однак Сааді втік з Халебу до Єгипту. У 1257 р. він
повертається до Ширазу. Найвідомішими його творами були «Гулістан» та «Бустан».
«Бустан» був виданий ним у 1257 р. у Ширазі. Сааді став придворним поетом
салгуридського атабеку Фарсу Абу Бакра б. Сада б. Зангі. Він вів життя суфійського
шейха і був вчителем для мюридів. За правління наступного атабека Сада б. Абу Бакра
Сааді написав «Гулістан». В честь атабека поет і взяв посевдонім. Сааді помер у
Ширазі між 1291 та 1294 рр. Окрім великих творів він писав арабські та перські газелі,
макаронічні вірші (муламмат), персидські елегії (марасі), кита, месневі, рубаї. У нього
також було чотири збірника газелей. Вірші Сааді мали ліричний і водночас
дидактично-філософський характер. В Ісфахані мешкав поет Камал ад-Дін Ісфахані,
котрий був сином Джамал ад-Діна. Сучасники називали його Створювачем сенсів. В
Хамадані працював поет Асір ад-Дін Аумані учень ходжі Насір ад-Діна Тусі. Також
можна згадати Фарсі Худжанді та Сайф ад-Дін Ісфарангі. Останній наслідував стиль
Хакані Ширвані. В Центральному Ірані творив Нізарі Кахістані [Османов 1959, с. 9-27;
Brown 1956, p. 92-105, 116-158, 180-193, 221-259, 269-276, 298-322, 327-333, 349-354,
507-514, 528-543; Rypka 1968, p. 146-147, 154-179, 185-195, 236-239, 250-253;
Тамимдари 2007, c. 44-53; Брагинский 1972, с. 243-326; Кримський 2010, с. 393-397,
400-401; Бертельс 1928, с. 28-59, 61-62; Бертельс 1960, с. 169-455].
Стосовно перської літератури за межами іранського світу, то тут варто
виокремити Джелал ад-Діна Румі та Амір Хосрова Дехлеві. Джелал ад-Дін Румі
Мевляна народився 30 вересня 1207 р. у Вахші. Справжнім його імям було Джелал ад-
Дін Мухаммед Балхі. Він походив з території Хорасану і з родини відомого суфія Баха
ад-Діна Валада. Його мамою була Муміна-хатун. Він належав до ханафітського
мазхабу. Між 1220 та 1221 р. Джелал ад-Дін Румі зустрівся в Нішапурі з Аттаром.
Джелал ад-Дін Румі разом з батьком втік до Анатолії під час монгольського вторгнення
до Центральної Азії та Ірану були змушені мігрувати. Вони спочатку попрямували до
Багдаду, а звідти до Хіджазу. Потім з Мекки через Дамаск та Малатію вони з’явились
у Анатолії. У 1225 р. Джелал ад-Дін Румі одружився з Гаухар-хатун у Карамані. Він
цього шлюбу було двоє синів – Султан-Валад та Ала ад-Дін Челебі. У 1228 р. на
запрошення султана Ала ад-Діна Кайкобада Джелал ад-Дін Румі прибув до Коньї до
султанського двору. У 1231 р. Баха ад-Дін Валад помер і Джелал ад-Дін Румі зайняв
його місце при дворі румських султанів. Саййід Бурхан ад-Дін Мухаккік Термезі
навчав його шаріату. В 1231-1240 рр. Джелал ад-Дін Румі був учнем Бурхан ад-Діна.
Джелал ад-Дін Румі був вчителем у медресе і став мусульманським юристом
виголошуючи фетви. В 1240-1244 рр. Джелал ад-Дін перебував у Дамасці. Там він
зустрівся з іншим відомим поетом Шамс ад-Діном Тебрізі. У 1248 р. останній помер і
на його честь Джелал ад-Дін Румі написав «Діван Шамса Тебрізі. Після смерті Шамс
ад-Діна Тебрізі другом Джелал ад-Діна Румі став ювелір Салах ад-Дін Заркуб, а після
смерті останнього другом мевлани став його улюблений учень Хусам-е Челебі. Джелал
ад-Діна Румі помер 17 грудня 1273 р. у Коньї. Будівництво мавзолею Румі стала
сельджуцька султанша Гурджу-хатун (грузинка за походженням), яка була його
близькою подругою. На честь Джелал ад-Діна Румі був заснований суфійський тарікат
мевлевійа. Поезію Джелал ад-Діна Румі поділяють на рубаї, газелі і шість книг месневі.
«Духовні вірші» це твори поета в шости томах. Цей диван віршів, який складався з 25
тис. віршів був написаний між 1258 та 1273 рр. Іншим великим твором був «Діван
Шамса Тебрізі, який ще відомий як Великий твір. Він містить 35 тис. перських куплетів
та 2 тис. перських катренів. Також цей твір містить 90 газелей та 19 катренів арабською
мовою. У прозі Джелал ад-Дін Румі написав «Там що є в ній» (публічні виступи та
проповіді), «Сім проповідей» (проповіді перською мовою до своїх учнів), «Макатиб
(Листи)». Амір Хосров Дехлеві народився у 1253 р. у місті Патіалі. Сам себе він

113
називав індійським тюрком. Він писав на фарсі та на індійській арабським шрифтом.
Його батьком був емір Сайф ад-Дін Махмуд з міста Кеш. Під час монгольських
вторгнень батько Амір Хосрова Дехлеві втік до Делійського султанату, де й помер у
1260 р. Після смерті Сайф ад-Діна Махмуда Амір Хосров Дехлеві переїхав до Делі
разом з мамою. У 1271 р. він написав свій перший твір «Дар дитинства». У 1276 р.
патроном Амір Хосрова Дехлеві став Насір ад-Дін Бугра-хан син Гійас ад-Діна
Балбана. Коли Насір ад-Дін Бугра став намісником Бенгалії, то Амір Хосров Дехлеві
відвідав його під час написання свого другого дивана «Середина життя». Страший син
Гійас ад-Діна Балбана Хан-Мухаммед, який мав резиденцію в Мултані, у 1281 р.
запросив Аміра Хосрова Дехлеві до свойого двору. У 1285 р. Хан-Мухаммед загинув у
битві і Амір Хосров Дехлеві написав дві елегії на його смерть. При дворі султана Делі
Муїзз ад-Діні Кайкубаді він пробув 1287-1288 рр. У цей час Амір Хосров написав свій
месневі «Зустріч двух сприяющих зірок». У 1290 р. він написав свій другий месневі
«Ключ до перемог» присвячений перемогам Фіруз ад-Діна Фіруза. У 1296 р. коли до
влади прийшла династія Хілджі на честь представника цієї династії Амір Хосров
Дехлеві написав «Скарби перемог». У 1298 р. була написана «Хамса Хосрова». Амір
Хосров Дехлеві наслідував стиль Нізамі Гянджеві. У 1300 р., померли мати та брат
Аміра Хосрова Дехлеві. У 1315 р. він написав поему «Девал Рані та Хизр хан»
присвячену шлюбу індійської царівни Девал Рані з сином Ала ад-Діна Хілджі Хизром.
У 1316 р. султаном Делі став Кутб ад-Дін Мубарак-шах Хілджі. На його честь Амір
Хосров Дехлеві написав месневі «Дев’ять небес». Потім він написав «Дива Хосрова».
У 1317 р. ним було написано поему Залишки чистоти. У 1319 р. ним було написано
«Найвеличніше з благословінь». У 1320 р. впала династія Хілджі і її місце зайняли
Туглакіди. З 1321 р. Амір Хосров Дехлеві почав писати «Книгу Туглаків». Помер він у
листопаді 1325 р. у Делі [Lewis 2000, p. 41-204, 271-422; Rypka 1968, p. 240-245? 257-
259; Brown 1956, p. 514-528; Кримський 2010, с. 402; Бертельс 1928, с. 59-61; Mirza
1935, p. 1-226].
У ХІ-ХІІІ ст. поети були при дворі майже кожної правлячої династії Ірану. Цей
час богатий на імена поетів. Перську літературу періоду ХІ – ХІІІ ст. можна розділити
на кілька поетичних школ. Це кавказька, індійська, хорасанська та ірацька школи. В
нашому досліджені розглянуті представники хорасанської, ісфаханської (ірацької),
анатолійської, індійської шкіл перської поезії. Найбільш потужною була хорасанська
школа. Найбільш помітними поетами цієї школи були Фаррухі Сістані, Асаді,
Манучехрі, Фірдоусі, Насір-і Хусрау, Руні, Омар Хаййам, Санаї Газнаві, Анварі.
Культурний імпульс закладений ще Саманідами дав поштовх розвитку перської
літератури при Газневідах, Гуридах та Сельджуках. Ісфаханська (ірацька) школа
представлена Асадом Гургані, Аттаром та Сааді. Яскравим представником
анатолійської школи перської поезії був Джелал ад-Дін Румі, який був уродженцем
Хорасану. Його творчість можна порівняти з видатними перськими коріфеями словами
як Фірдоусі, Насір-і Хусрау, Омар Хаййам. Джелал ад-Дін Румі був етнічним
таджиком, що не завадило йому започаткувати анатолійську школу перської поезії у
сельджуцькому Румському султанаті й загалом висовку ісламську культуру. У
Делійському султанаті видатним діячем перської літератури був тюрк за походженням
Амір Хосров Пехлеві. Його належить плеяда видатних поетичних творів присвячених
султанам з династій Шамсійа, Хілджі та Туглакідів. Він започаткував поезію високого
стилю і високу ісламську культуру в Делійському султанаті в Індії.

Література

1.Бертельс Е.Э. История персидско-таджикской литературы. М.: Академия наук

СССР, Институт Востоковедения, 1960. 528 с.
2.Бертельс Е. Э. Очерк истории персидской литературы. Ленинград,
Издательство Ленинградского Восточного Института им. А. С. Енукидзе, 1928. 205 с.
3.Брагинский И. С. Из истории персидской и таджикской литератур. Избранные
работы. М.: Наука, 1972. 524 c.
4.Кримський, А. Ю. Вибрані сходознавчі праці: в 5 т. Т. V: Іраністика. К.: [ВД
«Стилос»], 2010. 428 с.

114
 5.Османов М. – Н. О. Жизнь и творчество Фирдоуси. М.: Восточная литература,
1959. 185 c.
6.Тамимдари А. История персидской литературы. СПб.: Петербургское
Востоковедение, 2007. 240 с
7.Browne E. G. Literary History of Persia. Vol. 2: From Firdawsí to Sa’dí. Cambridge:
Cambridge University Press, 1956. XV, 569 P.
8.Mirza M. W. The life and works of Amir Khusrau. Calcutta: Baptist Mission Press,
1936. p.
9.Rypka J. History of Persian Literature. Dordrecht: D. Reidel Publishing Company,
1968. XVII , 928 p.
10.Lewis F. D. Rumi: Past and Present, East and West. Oxford: One world
Publications, 2000. XVII, 686 p.

РАМАЗАНОВА Н.

СТЕРЖНЕВАЯ ПОЗИЦИЯ УЗБЕКИСТАНА

В ЦЕНТРАЛЬНОАЗИАТСКОМ РЕГИОНЕ
Узбекистан как региональная держава с большим населением с серьезным
экономическим, ресурсным и геополитическим потенциалом ведет независимую и
активную внешнюю политику, что во многом определяет характер межрегиональных
отношений в Центральной Азии. В 2016 г., после транзита власти республика
стремительно перестроилась с изоляционной внешнеполитической модели на
активную, что сразу же принесло свои результаты. С одной стороны, резко улучшилась
атмосфера регионального диалога и характер сотрудничества между
центральноазиатскими странами. С другой, Узбекистан за счет углубления внешних
связей с внерегиональными крупными игроками заметно увеличил приток инвестиций
и активизировал внешнюю торговлю.
Растущее влияние Узбекистана в регионе является результатом значительных
изменений в политике Ташкента за последние годы с начало правления президента
Шавката Мирзиёева. Внутри страны Мирзиёев предпринял шаги по развитию
торговли, в том числе отменив валютный контроль и сделав экономику более
открытой. На внешнеполитической арене он заложил основу для активизации
интеграции с соседними государствами, стараясь урегулировать вопросы о спорных
участках границы, либерализовать торговлю и решить транснациональные проблемы.
В частности, Узбекистан налаживает сотрудничество с соседями по вопросу о
создании в Центральной Азии устойчивой системы рационального водопользования.
В начале 2017 г. была представлена «Стратегия действий по пяти направлениям
дальнейшего развития Узбекистана на 2017–2021 гг.», которая стала дорожной картой
системного реформирования республики на пять лет. Стратегия включила в себя пять
основных направлений. Одним из них стала либерализация экономической жизни,
включающая комплекс мер по усилению защиты частной собственности, укреплению
свободы экономической деятельности, сокращения государственного регулирования
экономики, модернизации финансово-банковской системы, а также расширению
внешнеэкономических связей.
Выделение Ташкентом его соседей в качестве внешнеполитического
приоритета поставил вопрос о необходимости если не институционализации
регионального диалога, то, по крайней мере, поддержки регулярности и системности
пятистороннего формата с участием всех стран Центральной Азии.
Еще один фактор, лежащий в основе меняющейся динамики – это
экономическая гибкость. С 2016 года Мирзиёев стремится ускорить рост частного
сектора за счет приватизации и расширения возможностей для развития малого
бизнеса. Говоря о практических результатах, стоит отметить, что Узбекистан заметно
увеличил внешнюю торговлю в целом и с ключевыми партнерами в частности.
Положительная динамика по товарообороту наблюдается практически со всеми
торговыми партнерами, но дальнейшее поддержание динамики требует более
серьезных шагов.
115
 Главным транспортным приоритетом Узбекистана является проект по созданию
железнодорожного коридора из Ферганской долины через Кыргызстан в китайскую
провинцию Синьцзян. Более долгосрочная цель – соединить свою производственную
базу с каким-нибудь южным портом – Гвадаром в Пакистане или Чабахаром в Иране –
при помощи железнодорожного коридора через Афганистан. Подобный проект также
повысил бы и экспортную конкурентоспособность Казахстана.
Узбекистан занимает значимые позиции в мире по запасам газа, золота и урана,
что позволяет стране участвовать в транснациональных проектах. В апреле 2018 г. в
итоге переговоров Шавкат Мирзиёева с президентом Туркмении Гурбангулы
Бердымухамедовым было принято решение участия Узбекистана в проекте
строительства газопровода Туркмения – Афганистан – Пакистан – Индия (ТАПИ).
Узбекистан также может участвовать в транскаспийском газовом проекте, который
рассматривается как проект доставки газа в Южную Европу из Азербайджана,
Центральной Азии, в дальнейшем из Ближнего Востока. Для обоих проектов у
Узбекистана имеется солидный потенциал и кроме всего, укрепят экономическую
значимость страны как в регионе, также на мировой арене.
Еще в 2017-м году в «Стратегии действий по пяти приоритетным направлениям
развития Республики Узбекистан» была поставлена цель «создания вокруг
Узбекистана пояса безопасности, стабильности и добрососедства». Фактически
Узбекистан заявил о возможности отхода от системы, возникшей вначале 1990-х на
волне распада СССР и привязанной к социально-экономической и культурно-
исторической фрагментации, сформированной в советские годы. Новым принципом
региональной политики стала не историческая или географическая привязанность, а
связь прагматическая, исходящая из характера взаимодействия стран региона.
Примером тому является подписание в сентябре 2019 г. президентом
Узбекистана Шавкетом Мирзиеевым Указа о вступлении страны в Совет
сотрудничества тюркоязычных государств (Тюркский совет). Государство с
амбициями региональной державы не могло остаться вне этого вызова. Заметим, что
Тюркский совет отличается равенством роли его членов, что есть одна из основ качеств
лидерства. В рамках этой структуры Узбекистан получит дополнительный дивиденд,
чтобы укрепить свои позиции в регионе.
Все это делает Узбекистан потенциальным лидером в регионе. Кроме того, это
единственная страна в регионе, сумевшая создать способные к действию вооруженные
силы, что также повышает статус Узбекистана как независимой силы, с которой
следует считаться в регионе.
Подводя итоги, можно отметить следующие основные характеристики
современной внешней политики Узбекистана. Первая — многовекторность. Если на
первом этапе перестройки внешней политики Узбекистана могло возникнуть
впечатление, что Ташкент склоняется к более близким стратегическим отношениям с
Москвой, то сегодня можно говорить о том, что Узбекистан ищет для своей внешней
политики такой формат, который позволял бы развивать тесные политические и
экономические контакты со всеми мировыми центрами силы. Вторая — прагматизм.
Основным вектором внешней политики Республики представляется прагматизм, поиск
выгодных и взаимовыгодных проектов с внешними игроками. Ташкент готов
развивать сотрудничество со всеми, с кем взаимодействие принесет инвестиции,
взаимовыгодные проекты. Таким образом, Узбекистан, с одной стороны, выступил
полноценным региональным лидером, предлагающим соседям самим обсуждать и
решать вопросы взаимодействия..

116
 ДАМИНОВ А.

ИНФОРМАЦИЯ О ЗЕМЛЕДЕЛИИ И ЗЕМЕЛЬНІХ ОТНОШЕНИЯХ В

ЗЕРАФШАНСКОМ ОАЗИСЕ ’’БОБУР-НОМА’’

Зеравшанская долина, ядро государства Тимуридов, славилась в то время

своими заболоченными территориями, соединенными между собой садами и
обильными пахотными землями. Бабур Мирзо называл Самарканд Семизкентом
потому, что этот регион был не только политическим центром, но и центром торговли
и ремесел, а также славился своей сельскохозяйственной продукцией. Самарканд,
сердце Великого шелкового пути, славился тогда своими сушеными исвежими
фруктами, зерном и другой сельскохозяйственной продукцией.
Бабур Мирзо описывает Самарканд, столицу государства Темуридов. Он сказал:
«Самарканд очеь развитый город. Он относится к пятому климату.Был столицей
Темурбека. До Темурбека такой великий царь, как Темурбек, не делал Самарканд такой
великолепной. Сделано тысяча шестьсот шестьсот шагов [1], - сказал он, отметив, что
Самарканд - уникальный политический центр, он был сильным центром в период
правления Амира Темура и другие особенности.
Он также указал расположение Самарканда и его ирригационных источников:
«Восточная Фергана и Кашгар, западная Бухара и Хорезм, северная Ташкентская и
Шохрухияким Шош и Банокат, южная Балх и Термез, река Кохак течет на север.
Говорят, посреди Самарканда есть куча воды. Эта руда называется «Голубой водой»
по дну реки. Говорят, что эта вода — великая река. Этими водами орощаютсясады и
кварталы Самарканда и ряда других районов[2].
Описывая водно-земельные особенности того периода, Бабур Мирза также
упоминает, что Бухара иногда испытывала недостаток воды.
Виноград и дыни, яблоки и гранаты, но все фрукты будут хороши. Они славятся
двумя сортамияблоки самаркандскими: «Себи Самарканд» и «СахибиСамарканд»…
По Бабуру «Постройки и сады Темурбека и Улугбека Мирзо многочисленны в
Самаркандской махалле» [3].
Через Низамиддина Шами, Шарафиддина Али Язди, Ибн Арабшаха, Руи
Гонсалеса де Клавихо и других источников мы также изучаем сельскохозяйственные
культуры, сады, бахчевые и зерновые культуры, виноградники, теплицы, сады, земли
Зеравшанского оазиса, особенно Самарканда и многие другие процветающие районы,
но сведения принца Темуридов Бабура-мирзы служат ясные указания географических
ареалов, расположения оросительных систем, торговли сельскохозяйственной
продукцией, аграрных отношений.
«Темурбек построил великолепный павильон на Самаркандской арке,
четырехэтажный, Голубой дворец – это сезон и известное и очень высокое здание.
Опять же, внутри крепости, близкой к воротам Ахана, была построена мечеть, и теперь
работали каменщики, большинство которых было привезено из Индии… К востоку от
Самарканда есть два сада. Сад Феруза идет по аллее к воротам, а по обеим сторонам
тополя. В Дилкушо также есть большой дворец, изображающий Индостанскую войну
Темурбека. Вновь во низовьях Кохака, над черной водой Конигила, возведен сад под
названием Обирахмат. К тому времени, как я это увидел, сад был в руинах, а лошадей
было не больше пяти. Также на юге Самарканда находится Сад платанов, который
находится недалеко от крепости. Также в низовьях Самарканда находятся Сад Ветра
(Боги Шамол) и Райский сад (Боги Бихишт)[4].
Бабур Мирзо дал очень точную и полную информацию о географическом
расположении садов в период правления Амира Темура и Темуридов. По сведению
Бабура Мухаммед Султан, сын внука Темурбека Джахонгир-мирзы, построил медресе
в каменной крепости Самарканда – Чакаре. В медресе находится могила Темурбека и
всех его потомков, правивших в Самарканде[5].
Есть также сад к западу в предгорьях Кохака, сезон для Садового сквера. Это
было высотное здание посреди сада. Говорят чилсутун, столбы каменные. В четырех
углах этого здания есть четыре похожие на усадьбы башни, а дороги наверх - это
четыре башни. В другом месте это каменные столбы. Четыре стороны верхней части -

117
притворы, столбы каменные. Середина - дом чордара. Кресло здания было полностью
заложено камнем. Во владениях этого здания есть еще один сад, большой навес,
большой каменный трон внутри навеса, которому около четырнадцати или пятнадцати
лет, семи или восьми лет, одному году. Они проделали долгий труд с этим великим
камнем. Посередине есть трещина. Я бы сказал, что он треснул после того, как вы
принесли его сюда. В этом саду есть еще одна чордара, изоляция полностью
фарфоровая.
Еще во времена Тимуридов местные предприимчивые садоводники разбивали
различные фруктовые сады. Бабур-мирза сказал: «Еще во времена султана Ахмад-
мирзы беи и бекоты разбивали густые сады и огороды. Внизу сада, над холмом, есть
грибной сад, который находится под ногами хижины. В Чарбоге тоже есть хорошие
лестницы и кипарисы и сейфдоры, которые тщательно чинят. Причина в том, что нет
большой воды, [6] сказал он, добавив, что в некоторых садах есть нехватка воды.
Бабур Мирзо из Самарканда сказал: «Вокруг хорошие люди. Популярным
местом является Конигил[7]. Он находится на восточной стороне города Самарканда.
Через середину Обирахмат потекут семь или восемь мельничных вод. Территория
вокруг этой воды полностью водоемы. Некоторые люди говорят, что настоящее имя
этой мести не Конигил а Кони обгир[8].
Эти данные Бабура Мирзы соответствуют историческим событиям об обрядах,
проводившихся в Конигиле в течение двух-трех месяцев при Тимуридах. Хотя с тех
пор прошло уже почти 100 лет, во время правления Бабура эти садоводческие традиции
сохранились и когда поспел урожай, люди отдохнули в этих садах. Эти сады служили
общественным центром, как и во времена Амира Темура.
Одним из наиболее освоенных районов Зарафшанского оазиса является древний
город Бухара.
«Бобурнома» говорит: «Есть хорошая область и район. Большой регион Бухара.
Западная сторона Самарканда. В Бухаре также есть несколько районов. Фруктов будет
много и хороших, дыня будет очень хорошей. В Мовароуннахре не так много и
хороших дынь, как бухарские[9].
Бабур Мирзо отметил популярность и изобилие бухарских дынь. Бухара в то
время славилась изобилием и качеством слив.
Говоря о Каршинском районе в «Бобурноме», он также сказал, что воды мало,
весна очень красивая, урожаи и бахчевые хорошие.
В «Бобурноме» упоминаются следующие плодородные места: «Это тоже в
области Кармины, между Самаркандом и Бухарой. Это тоже Каракольская область,
хороший туман. К ним относятся Согдийская область и районы, связанные с
Согдийской областью[10].
В то время деревни и поселки между Самаркандом и Бухарой также имели
плодородную землю, воду и пашню, а по Бобурнома не осталось невозделанной земли.
«Это Шовдорский район. Он связан с городом и районом. Это хороший туман.
С одной стороны, между Самаркандом и Шахрсабзом находится гора, и большинство
городов расположены на склонах этой горы. На той стороне река Кохак, которая
приятна и чиста, вода обильна, блага дешевы и очень хороший туман»[11].
Словом, «Бобурнома» содержит массу сведений о земледелии, земельных и
водных отношениях в тимуридский период и развитии земледелия в целом, которые
помогут нам в полной мере разобраться в этой теме.
Адабиётлар:
[1] Захириддин Мухаммад Бобур. Бобурнома. Тошкент, Юлдузча, 1989. -С. 44.
[2] Бобурнома...-С.44.
[3]Там же.
[4]Там же.
[5]Там же.
[6] Бобурнома...-С. 44-45.
[7] Бобурнома...-С. 44.
[8] Бобурнома...-С. 46.
[9] Бобурнома...-С.47.
[10] Ўша жойда.

118
 [11] Бобурнома... -С. 47-48

РУБЕЛЬ В.А.

«ЖИЗНЕОПИСАНИЯ ПЕРСИДСКИХ ЦАРЕЙ»

(СИЯР АЛЬ-МУЛУК АЛЬ-ФУРС)
О ПРИЧИНАХ ВОСТОЧНОГО ПОХОДА
АЛЕКСАНДРА ВЕЛИКОГО (АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО)

В существующей историографии доминирует явно однобокая, исключительно

европоцентристская точка зрения на причины великого похода Александра
Македонского (356-323 гг. до н.э.) на восток. Если не вдаваться в подробности, то
главными причинами восточного похода Александра Ⅲ Великого [336-323 гг. до н.э.]
называют, с одной стороны, желание греко-македонян отомстить персам [8, р. 795] за
все былые унижения и обиды (включая порабощение малоазийских греков и
разрушительные последствия греко-персидских войн первой половины V в. до н.э.) [4,
с. 303; 1, с. 507]. С другой, пытаются объяснить начало грандиозной военной кампании
чуть ли не психическим заболеванием самого Александра, помешанного на
завоеваниях в силу неких его личных имперских «территориальных амбиций» [8, р.
798]. К указанным причинам иногда добавляют тактическое желание Македонии
«господствовать» на Эгейском море, чему дескать «угрожали персы» [2, с. 505; 3, с.
288]. А то и просто видят причину греко-македонских завоеваний на Востоке в
желании банально пограбить соседа ради того, чтобы «захватить малоазиатские земли
и рабов» [4, с. 303] в интересах «военных и торговых элементов Македонии и Греции»,
которые и выступили в конечном счёте главными «инициаторами похода за
богатствами Востока» [5, с. 395]. Однако в данной концепции есть несколько весьма
уязвимых мест. Во-первых, собственно македонянам мстить персам особо было не за
что. Перед персидской армией «шаха героев» Хшаярши (518-465 гг. до н.э.) – то есть
ахеменидского царя Ксеркса Великого [486-465 гг. до н.э.], в период его похода на
Грецию тогдашний македонский царь Александр Ⅰ [498-454 гг. до н.э.] сразу
капитулировал, потому через владения последнего войско Ксеркса прошло
относительно мирно, ничего не разрушая. Что же касается собственно греков, то
учитывая, что их страну в тот момент покорили именно македоняне (усилиями прежде
всего отца Александра Великого – царя Филиппа Ⅱ (382-336 гг. до н.э.), а также и
самого Александра Ⅲ), «мстить» греки должны бы были скорее македонянам, чем
персам.
Одна расправа с Фивами чего стоит… Напомним, что после взятия в 336 г. до
н.э. македонской армией Фивы были по приказу Александра тотально разрушены, а
всё их население продали в рабство.
Что же касается маниакальной тяги Александра Великого к завоеваниям на
Востоке… Его отца Филиппа Ⅱ его же приближённые незадолго перед тем убили. Так
что если бы военно-политическая верхушка Македонии усомнилась бы в разумности
похода на восток, Александра явно ждала бы участь его отца. Но почему-то среди
ближайших соратников Александра Ⅲ никто против похода на восток не высказался.
Видимо, причины означенного военного предприятия всем им были понятны. Только
вот в европейских источниках они не значатся. Казалось бы, самое время обратиться к
источникам, имеющим персидское происхождение. Однако в существующей
историографии точка зрения персов на причины великого восточного похода
Александра Македонского упорно замалчивается. Попробуем восполнить этот пробел
в научном осмыслении прошлого.
Главным нарративным источником по истории доисламского Ирана являлась
его официальная государственная история, известная под наименованием Хвадай-
намак («Книга владык»). Создана данная книга была во времена знаменитого
сасанидского шахиншаха Хосрова Ⅰ Ануширвана [531-579] на основе документов из
царского архива Ирана, существование которого фиксируется как минимум с
ахеменидских времён.

119
 Наличие такого архива подтверждает, к примеру, тот же Ктесий Книдский (441
– после 393/392 г. до н.э.), который, когда писал свою знаменитую Персику
(«Персидскую историю»), получил доступ к материалам царской библиотеки. Там он,
по его собственному свидетельству, пользовался документами, «в которых персы по
традиции сохраняли сведения о своих древних деяниях» [7, р. 50, 77].
В дальнейшем Хвадай-намак неоднократно перерабатывалась и дополнялась
историями правлений последующих (после Хосрова Ⅰ) персидских владык, пока данная
работа не была прервана арабо-мусульманским завоеванием, в огне которого «Книга
владык» в её первичном, записанном на языке пехлеви варианте, была утеряна. Однако
к счастью, пока на протяжении VIII-X веков отдельные рукописи Хвадай-намак в
кругах образованных людей Ближнего Востока ещё вращались, с них было сделано
несколько переводов на арабский язык, ставший после масштабной исламизации
региона доминирующим языком образования, науки и культуры. В тогдашней
историописной традиции данные переводы именовались «Жизнеописаниями
персидских царей» (Сияр аль-мулук аль-Фурс). И хотя большинство арабоязычных
вариантов Хвадай-намак также были утрачены, однако минимум один из таких
переводов сохранился. Его автор – иранский историк и грамматик Абу-Мансур Абд-
аль-Малик аль-Хусейн ибн-Мухаммед ибн-Исмаил ас-Саалиби (961-1039). Таким
образом, его труд является, возможно, слегка переработанным пересказом «Книги
владык», что позволяет на его основе получить информацию о собственно иранской
версии причин великого восточного похода Александра Македонского. Удивительно
лишь одно. Данный труд, давно опубликованный и даже переведённый на французский
язык [6], до сих пор остаётся без надлежащего внимания со стороны исследователей
античной истории. Но это уже проблемы историографического характера, потому
вернёмся к сведениям Сияр аль-мулук аль-Фурс по интересующему нас вопросу.
Согласно источнику, причиной столкновения Македонии с Персией стал
политический конфликт, вытекающий из династических прав на правление. Не секрет,
что на момент восхождения на македонский престол царя Филиппа Ⅱ [359-336 гг. до
н.э.] его держава пребывала не в лучшем состоянии: македоняне во времена его
непосредственных предшественников проиграли несколько войн соседям, а сам он
незадолго до коронации вообще пребывал в Фивах в качестве пусть и почётного, но
заложника. Правда, античные историки главными обидчиками Македонии называли, в
первую очередь, агрессивных северо-западных соседей иллирийцев, а также
воинственных фракийцев на северо-востоке и греков на юге. Однако по данным Сияр
аль-мулук аль-Фурс на начальном этапе правления «румского царя Файлакуса
Филиппа» (в этом имени явно угадывается образ Филиппа ⅠⅠ) держава последнего,
среди прочего, подверглась и нашествию персов с востока. По итогам этой войны
армия Филиппа потерпела поражение от войск тогдашнего иранского царя «Дары,
сына Бахмана» из династии Кайянидов, после чего Файлакус Филипп обязался платить
Персии ежегодную дань и выдать одну из своих дочерей замуж за «Дару» [6, р. 399].
Согласно античным авторам, персидский престол занимал в тот момент
Артаксеркс Ⅱ [404-359 гг. до н.э.] – перс. Артахшасса (436-359 гг. до н.э.). Он был
сыном Дария Ⅱ [423-404 гг. до н.э.], имя которого по-персидски звучит как Дараявауш
(475-404 гг. до н.э.). Но следует учитывать, что от описываемых событий до создания
собственно Хвадай-намак как нарративной версии официальной истории
доисламского Ирана прошло целое тысячелетие. Так что вполне можно допустить, что
по прошествии стольких столетий в официальную сасанидскую версию прошлого
просто вкралась неточность. В результате, Артахшассу, сына Дараявауша (по нашему
«Дариевича») ошибочно отождествили в «Книге владык» с его отцом собственно
Дарием. Во всём остальном сасанидская версия событий выглядит более чем логичной.
По данным персидского источника Филипп после поражения свою дочь персидскому
царю отослал, однако в гареме персидского царя она не задержалась. И хотя
неназванная по имени в Сияр аль-мулук аль-Фурс македонская царевна успела
забеременеть, персидский владыка быстро охладел к македонянке и, выразив
недовольство «несвежестью её дыхания» [6, р. 399], вернул беременную жену отцу. И
уже вернувшись на родину эта женщина, пробыв таким образом недолго законной
женой персидского шахиншаха, родила сына, которого «одни называют Александром,

120
другие – Аль-Искандаром, … но большинство согласились назвать его Ду’ль-Карнайн.
Только Бог один знает правду» [6, р. 400].
При этом стоит учесть, что согласно европейским источникам Филипп Ⅱ был
мужчиной любвеобильным, имел много жён и наложниц (в том числе вполне юных
возрастом, годящихся ему в дочери), потому не исключено, что Даре он под видом
своей «дочери» вполне мог прислать одну из своих бывших пассий, к которой
македонский царь просто охладел. Так что не удивительно, что Дара / Дарий, узнав о
возможном коварном обмане, вполне мог вернуть «лжедочку» «лжеотцу». С другой
стороны, по сведениям тех же античных авторов любовь Филиппа к матери Александра
Великого Олимпиаде Эпирской (375-316 гг. до н.э.) со временем действительно угасла
настолько, что последняя вынуждена была покинуть Македонию, после чего Филипп
в очередной раз женился на другой.
Кстати, касательно детства и юности Александра, Саалиби приводит весьма
интересные подробности, которые во многом согласуются с античными
свидетельствами. Дескать, когда придворные звездочёты при рождении малыша
напророчили ему «стать повелителем мира» [6, р. 400], Файлакус Филипп официально
признал его своим сыном и даже пригласил к нему учительствовать «лучших мудрецов
и философов Греции – среди них Аристотеля и Птолемея» [6, р. 401]. И те обучали
юношу премудростям всех наук «как голубь своего птенца» [6, р. 401]. Как результат,
став после смерти отца «царём своей страны», Александр оказался к «выполнению
своего высокого призвания» вполне подготовлен, потому «одни называют его ангелом,
другие – пророком» [6, р. 400].
Что же касается дальнейшей личной жизни персидского царя «Дары, сына
Бахмана», то вскоре он женился на знатной персиянке, и в этом браке у него родился
ещё один сын. в котором шахиншах души не чаял и потому даровал второму сыну
собственное имя [6, р. 399]. Так, согласно «Жизнеописаниям персидских царей»,
появился на свет «Дара, сын Дары», известный античным историкам как Дарий Ⅲ (381-
330 гг. до н.э.).
Таким образом, согласно переводу-пересказу Саалиби будущий македонский
царь Александр Ⅲ Великий и будущий персидский царь «Дара, сын Дары» – он же
Дарий (Дараявауш) Ⅲ [336-330 гг. до н.э.], являлись единокровными братьями. Они
оба были сыновьями иранского царя «Дары, сына Бахмана», причём зачатыми в
законных браках. Только Александр был старшим, а потому с позиций династического
первородства имел вполне реальные права на персидский трон и после смерти отца
вполне логично их предъявил. Тем более, что когда после «12-летнего царствования»
[6, р. 402] их общий отец «Дара, сын Бахмана» тяжело заболел и в конце концов умер,
«молодой и горячий» [6, р. 402], как описывают его «Жизнеописания персидских
царей», Дара, сын Дары (он же Дарий Ⅲ), править начал весьма жёстко, «пролив, в том
числе, и много невинной крови» [6, р. 402]. Стабильности его царствованию это явно
не добавило, и Александр вполне обоснованно мог рассчитывать, что среди
персидской верхушки у него могут появиться (а может уже и появились) приверженцы.
Таким образом, учитывая, что согласно династийным принципам первородства
Александр имел законные права на иранский трон, его восточный поход выглядит не
банальным грабительским предприятием и тем более не актом государственной мести,
а вполне законной попыткой силой получить трон, на который он имел все законные
права.
Наконец, касательно прямого инициатора конфликта. Согласно Сияр аль-мулук
аль-Фурс, когда после смерти Филиппа Александр унаследовал власть в своём царстве,
именно «Дара, сын Дары», сознательно пошёл на конфронтацию с западным соседом,
потребовав от единокровного брата дань, обещанную Ирану ещё после славных побед
их общего отца Дары, сына Бахмана, над Филиппом. Однако Александр платить дань
брату отказался, заявив персидским послам: «"Передайте ему [Даре], что курица,
нёсшая золотые яйца, умерла". С тех пор это словосочетание стало поговоркой» [6, р.
403].
С этого момента военный конфликт между державами двух единокровных
братьев – Александра и Дары – стал неизбежным. А учитывая, что согласно тому же
источнику против 80-тысячного войска персов Александр смог собрать только 12

121
тысяч воинов [6, р. 404], вполне понятно почему именно иранский шахиншах стал
инициатором войны. Что же касается Александра, то по версии официозного иранского
(и это крайне важно) источника со стороны греко-македонян восточный поход совсем
не выглядит попыткой отомстить за былые обиды. Тем более его нельзя объяснить
желанием банально пограбить богатого соседа. С точки зрения Саалиби, данный поход
выглядит скорее превентивной боевой операцией Александра по защите своей
державы от уже начавшейся агрессии с востока.
Представленная в Сияр аль-мулук аль-Фурс версия, описывающая
династическую подоплёку великого похода Александра Македонского на восток,
существенно отличается от античной, европейской точки зрения на означенные
события. Однако, во-первых, в конфликте двух держав – Македонии и Ирана –
участвовали две стороны. Почему при его изучении допускается безоговорочно
принимать сторону европейских источников и полностью игнорировать точку зрения
второй стороны – персидской? А именно этим страдает до сих пор историография.
Второе. Даже если в представленной в иранских нарративных источниках
династической версии причин восточного похода Александра Великого имеются
сомнительные моменты, она по-своему логична и уже поэтому не должна
игнорироваться исследователями. Тем более, что принятые в историографии
«традиционные» объяснения причин вторжения греко-македонской армии в Персию
выглядят на этом фоне не очень убедительно. На этом фоне династическая версия
великого конфликта Македонии и Персии скорее дополняет, чем отрицает его
европейское толкование.
Вывод. Согласно «Жизнеописанию персидских царей» Саалиби, которое по
сути является арабоязычным переводом-пересказом утерянной «Книги владык» – то
есть полной официальной истории доисламского Ирана, созданной придворными
историками в самой Персии, царь Александр Македонский являлся старшим
единокровным братом тогдашнего персидского шахиншаха Дария Ⅲ, а потому имел
законные династические права на персидский престол. Именно это стало вполне
понятной современникам обоснованной причиной его восточного похода, целью
которого являлся, таким образом, вполне легитимный приход к власти в Иране. Успех
же этого, на первый взгляд весьма авантюрного предприятия, может быть объяснён
поддержкой какой-то части иранской знати, недовольной непродуманными властными
деяниями Дария Ⅲ и потому поддерживающей другого, не менее легитимного с
династической точки зрения претендента на иранский трон, каковым и был в их глазах
Александра Ⅲ Великий.

Список литературы

1. Всемирная история: В 6 т. Москва: Наука, 2011. Т. 1. Древний мир. 823

с.
2. История Востока: В 6 т. Москва: Восточная литература, 1997. Т. 1.
Восток в древности. 688 с.
3. История древнего мира: В 3 кн. Москва: Наука, 1989. Кн. 2. Расцвет
древних обществ. 572 с.
4. История Древней Греции. Москва: Высшая школа, 1972. 424 с.
5. Сергеев В.С. История Древней Греции. Москва: Восточная литература,
1963. 524 с.
6. Histoire des Rois des Perses par Aboú Mansoúr ‘Abd al-Malik ibn
Mohammad ibn Ismá’il al-Tha'álibi / Texte arabe publié et traduit par H. Zotenberg.
Paris: Imprimerie Nationale, 1900. L + 759 р.
7. Nichols A. The complete fragments of Ctesias of Cnidus: Translation and
commentary with an introduction. Diss. for the Degree of Doctor of Philosophy.
Gainesville: University of Florida, 2008. 252 p.
8. The Cambridge Ancient History: In 14 v. Cambridge: Cambridge University
Press, 2006. V. VI. The Fourth Century b.c. 1026 p.

122
 ТЕЙМУРОВА Г.

РАННИЙ ЭТАП СТАНОВЛЕНИЯ ХРИСТИАНСКОГО ГОСУДАРСТВА

СРЕДИ МУСУЛЬМАНСКИХ ГОСУДАРСТВ В НАЧАЛЕ XIX ВЕКА

Политика роста Российской империи

В начале 19 века Российская империя начала проводить политику экспансии.
Главной целью Российской империи было открыться теплым морям, и первой
политикой была оккупация Южного Кавказа. Тот факт, что население Южного Кавказа
исповедует ислам и что соседние с ним страны сделал невозможным победу России в
войне. С этой целью в процессе экспансии на Южный Кавказ он стал уделять особое
внимание христианизации края. Правительство Санкт-Петербурга сочло более
целесообразным опереться на армян в подавлении антироссийских выступлений
азербайджанского населения. Потому что по своему характеру и нравственным
качествам ненависть, обман и предательство по отношению к мусульманам были
сильнее у армян (7, с.369).
Армяне впервые получили возможность продемонстрировать свою
лояльность России во время правления Петра I (1682-1725), во время его вторжения в
Прикаспий. Хотя в армянской историографии опубликовано много документов,
материалов и исследований по армяно-российским отношениям, эти работы всячески
углубляют исторические корни армяно-российских отношений и искажают их
сущность (6, с.512). На самом деле до времен Петра I армяно-российские отношения
были только трендовыми и носили в основном торговый характер. При Петре I в 1701
году началась новая эпоха в русско-армянских отношениях. Российско-армянские
отношения, имевшие до вторжения Петра I в Прикаспий политико-дипломатический
характер, в ходе этого похода и оккупационного процесса превратились в реальное
сотрудничество. Как русские использовали армян, так и армяне пытались использовать
военно-политические возможности России (6, с.138). Петр считал усиление
христианского населения и сокращение числа мусульман на оккупированных
территориях хорошим средством укрепления позиций России, а потому стал уделять
особое внимание расселению армян на оккупированных прикаспийских землях. С. Н.
Глинка писал об этом: «Петр старался привлечь армян и для пользы России, и для их
личного пропитания. Находясь в Иране, великий реформатор лично увидел сильную
лояльность армянского народа и дал группе армян указ, указ Его Величества, права и
привилегии за их воинскую доблесть и важные заслуги. Армян он приглашал въезжать
в Россию как полезных граждан и убеждал оберегать и защищать их как единоверца...»
(3, с.8).
Петр I, проводивший политику создания общественной поддержки
России в лице армян в оккупированных районах Прикаспия, также намеревался
использовать армян в торговле с Востоком. Поэтому 10 ноября 1724 г. Петром I был
подписан указ, адресованный армянскому народу, за которым последовал ряд других
правовых актов (17, с.11-12; 17, с.392; 6, с.143). 147). Указ официально призывал армян
селиться в оккупированном Прикаспии, давал им ряд привилегий и предоставлял
пространство для переселения армян (17, с. 11-12). Таким образом, Петр I пригласил
армян в оккупированный Прикаспий и выразил готовность предоставить им
всевозможные религиозные и светские привилегии и гарантии.
После смерти Петра I в 1725 году сменившая его Екатерина I (1725-1727)
продолжила политику своей предшественницы по отношению к армянам, заявив 22
февраля 1726 года, что будет защищать армян «ради христианство» (17, с.43). В
результате этих ограждений, хотя точное число в царствование Петра I и Екатерины I
не было известно, имели место факты расселения армян в Прикаспии. В период
правления преемников Петра I его политика оккупации и присоединения к империи
прикаспийских территорий потерпела неудачу, как и его политика заселения этих
территорий армянами. Однако царская Россия не отказалась от своей политики
оккупации азербайджанских земель и расселения на этих территориях армян (6, с.139).

123
 Во второй половине XVIII века, в период правления императрицы
Екатерины II (1762-1796), Российская империя вновь активизировалась на Южном
Кавказе, в связи с чем были начаты проекты по созданию армянского государства на
азербайджанских территориях на границы Ирана и Османской империи. В то же время
русское правительство пыталось создать христианское государство в лице армян,
подняв Карабахские царства против Ибрагим-хана, и заодно привлекло таких
полководцев, как Суворов, но потерпело неудачу. Смерть Екатерины II в 1796 году не
позволила осуществить эти проекты.
Начальные этапы армянской миграционной политики на азербайджанские
земли, подготовленные Российской империей
В процессе третьего вторжения России на Южный Кавказ в 1801 году наряду
с Восточной Грузией началось присоединение к России азербайджанских земель.
Победа в войнах 1803-1813 годов с Россией, Азербайджанскими ханствами, 1804-1813
и 1826-1828 годов с Ираном, а также с Османским государством в 1806-1812 и 1828-
1829 годах положила конец оккупации Северного Азербайджана. Политика царизма по
расселению армян на землях Северного Азербайджана вновь сложилась в процессе
оккупации. Проводилась политика переселения армян на оккупированные Россией
территории - Борчалинский, Газахский, Гянджинский, Карабахский и другие районы
Азербайджана. После оккупации Нахчыванского и Иреванского ханств этот план был
еще более расширен. Был разработан план планомерного переселения армян из Ирана
и Османской империи на территории Северного Азербайджана (4, с.98).
В первые тридцать лет XIX века армяне выступали главным орудием
российской политики в войне против азербайджанских ханств на Южном Кавказе и их
оккупации, а также в войнах против Ирана и Османской империи и играли важную
роль. Роль в укреплении царизма на Южном Кавказе. Оккупация Южного Кавказа, а
также восточных берегов Черного моря, с разгромом Азербайджанских ханств, Ирана
и Османской империи, и решительное закрепление на этих территориях и его
неоценимые заслуги перед русской армией. По мнению немецкого историка Ф.
Неймана, главное оружие русских было в добровольных сердцах армян (13 369).
Историки Азербайджана, Турции, России, Ирана, Армении и других стран, изучающие
архивные документы, также однозначно показывают, что Сардарабад, Нахчыван,
Ереван, Тебриз, Карс, Эрзурум и другие важные города и крепости были подвластны
вероломным армянам. был оккупирован русскими войсками в связи с его изменой и
значительной помощью и заслугами перед Россией. Все круги русского правительства
до императора знали обо всех этих услугах, оказанных армянами России. С другой
стороны, после окончания войны ожидалось, что и Иран, и Османские власти накажут
армянское население, предавшее страну и служившее врагу. Поэтому русское
правительство распорядилось о переселении армян, проживающих в Иране и на
османских территориях, на вновь оккупированные территории Азербайджана, чтобы
предотвратить и защитить обслуживающее их армянское население, а также
вознаградить их за заслуги перед русскими.
Вскоре после начала Второй русско-иранской войны (1826-1828 гг.), 16
сентября 1826 г., основные положения договора с Ираном были провозглашены
русским правительством в виде отдельной декларации. Был подготовлен проект
мирного договора с Ираном с учетом письменных предложений, внесенных через
месяц командующим русскими войсками на Кавказе А. П. Ермоловым и А. С.
Меншиковым министру иностранных дел России графу К. В. Несельроде. Здесь также
были учтены предложения А. С. Грибоедова, автора проекта «Переселение армян на
Южный Кавказ». Царский указ об условиях договора с Ираном был доставлен в
русский лагерь близ Джалалоглу 24 мая 1827 г. (1617 г.).
Во время Второй русско-иранской войны 26 июня 1827 г. русскими
войсками был захвачен Нахчыван, 1 октября 1827 г. - Ереван. По приказу
командующего русскими войсками на Кавказе генерала Ивана Паскевича 6 октября в
Ереване была учреждена «временная администрация» (14, с. 480-481). Членами отдела
были назначены командующий местными войсками генерал Красовский,
командующий Ереванской крепостью генерал Бородин и армянский епископ Нерсес
Аштаракес. Создание пехотных и кавалерийских отрядов из числа армянского

124
населения для полного захвата власти в Иреванской области, проведения
административной работы, установления правопорядка, решения вопросов снабжения
и снабжения российских войск в области, а также для обеспечение безопасности в
Иреванском ханстве. Такие вопросы ставились основной задачей Временной
администрации (14, с.480-481). Несмотря на то, что азербайджанское население имеет
абсолютное большинство на территории Иреванского ханства, непредставление
азербайджанцев во Временной администрации положило начало арменизации
Иреванского района путем создания вооруженных отрядов из армянского населения
для обеспечения безопасности и служба охраны.
После Еревана Маранд был захвачен русскими войсками 2 октября, а
Тебриз — 13 октября. После провала мирных переговоров между Россией и Ираном в
Дегаргане (6 ноября 1827 г. — 7 января 1828 г.) русские войска 28 января заняли
Урмию, а 8 февраля — Ардебиль. Новое нападение российских войск вызвало панику
у иранских властей. Опасаясь полного уничтожения Ирана, британский посол
Макдональд выступил посредником между воюющими сторонами. 6 февраля в селе
Туркменчай близ Тебриза возобновились мирные переговоры между Аббасом Мирзой
и Паскевичем (1, с. 47-48). Иран был вынужден принять условия, поставленные
Россией. В ночь с 9 на 10 февраля 1828 г. между Россией и Ираном был подписан
Туркменчайский мирный договор (1, с. 47-48). Туркменчайское соглашение отразило
вопрос переселения армян из Ирана на территории Северного Азербайджана. Согласно
статье 15 договора, шахское правительство полностью прощало всех людей и
чиновников (армян) провинции под названием Азербайджан, предавших свое
государство и служивших русским во время войны, и не должно было подвергаться
преследованиям; Кроме того, с сегодняшнего дня он и его семья смогут свободно
переезжать из иранских провинций в российские провинции с согласия правительства
и местных судей для перевозки и продажи своего движимого имущества без каких-
либо таможенных пошлин и налогов. предоставленный; в отношении недвижимого
имущества устанавливался пятилетний срок для его продажи или свободного решения
о нем (1, с. 624). Таким образом, армянам, проживающим в Иране, было предоставлено
право беспрепятственно переселяться в Россию. А. С. Грибоедов писал, что это
соглашение дает России полное право переселять армян.
В то же время третьей статьей Туркменчайского договора установлено,
что Нахчыванское и Иреванское ханства перешли к России (1, с.584). Вскоре после
подписания договора Временная администрация, созданная 6 октября 1827 г. для
управления Иреванской областью, указом российского императора Николая I от 21
марта 1828 г. была упразднена, а в на территории Нахчыванского и Иреванского ханств
было установлено управление (19, с.272-273). Главой армянской области был назначен
командующий местными войсками генерал-майор Александр Чавчавадзе. Таким
образом, с созданием «Армянской провинции» на территории Нахчыванского и
Иреванского ханств был сделан важный шаг к созданию Армянского государства на
землях Азербайджана. Фактически, в обмен на услуги, оказанные армянами русской
армии во время оккупации Северного Азербайджана, Россия предоставила им так
называемую «армянскую провинцию» на вновь оккупированных азербайджанских
землях – территориях Нахчыванского и Иреванского ханств. Таким образом, был
создан очаг для переселения армян из Ирана и Османской империи, а армяне при
покровительстве и содействии царской России создали территориальную базу на
Южном Кавказе.
Также был подготовлен проект «Правил» для управления Армянской
губернией. Проект предусматривает применение определенного либерализма по
отношению к армянскому населению. Хотя проект служил укреплению власти России
в регионе в целом, он также должен был заложить основу для арменизации региона
(10, с. 366).
Проект переселения армян на земли Северного Азербайджана был
подготовлен в 1827 году в дипломатической канцелярии Закавказья во главе с А. С.
Грибоедовым. А. С. Грибоедов, автор проекта армянского переселения, отличавшийся
усердием в этой работе, уделял особое внимание переселению армян из Ирана к
российским границам, т. е. в Чукурсадскую котловину, и рассматривал этот вопрос как

125
залог укрепления российской мощи. положение на Востоке. В связи с переселением
армян на земли Северного Азербайджана был отменен прежний проект российского
правительства по переселению 80 000 казаков в приграничные районы с Ираном (8, с.
380).
Подготовка к переселению армян началась в мае 1827 года, когда
Паскевич взял под свое командование из Петербурга имевшего известность среди
армян полковника Егиазара Лазарева. Полковник Лазарев, армянин по
национальности, вскоре возглавивший переселение армян, входил в состав группы,
созданной для работы среди армян Южного Азербайджана в начале октября 1827 г., а
вскоре после этого, 19 октября, был назначен комендантом Тебриз Паскевича (8, с.380-
381).
Армянский католикос епископ Нерсес Аштаракеци также принимал
непосредственное участие в реализации плана по переселению армян на Южный
Кавказ. В целом политизированные армянские церкви и священнослужители
выступали источником вражды между армянским населением и мусульманами.
Позднее генерал Маевский, бывший генеральным консулом России в Ване и Эрзеруме,
писал о враждебной деятельности армянских церквей против мусульман: «Религиозная
активность армянского духовенства очень мала. Но вместо этого они всегда всячески
защищают идеи национализма... В армянских монастырях священники старались
защищать национальную вражду между христианами и мусульманами, а не
пропагандировать "слова Божии"...» (9, с. .11).
Перед началом туркменчайских переговоров между Россией и Ираном,
25 января 1828 г., он представил армянскому католикосу Нерсесу Паскевичу грамоту
«О переселении армян на территории Ирана в русские провинции» (14, с. 588). -589).
В заявлении Нерсес подчеркнул важность изменения этнического состава
оккупированных Россией азербайджанских ханств и тот факт, что иранские армяне
добровольно соберутся вокруг него по его призыву. С этой целью Нерсес послал по
поручению иранских армян епископа Стефана и архимандрита Николая Паскевича для
проведения необходимой пропаганды (15, с. 588-589). Паскевич также посылал их к
Лазареву для организации пропагандистской работы (3, с. 42-43). Католикос Нерсес
также просил Паскевича повлиять на иранское правительство, чтобы иранское
правительство могло помочь в приобретении армянской собственности
правительством или отдельными лицами (15, с. 588-589).
Вопрос о переселении армян из Ирана на Южный Кавказ обсуждался и в
принципе был согласован в ходе российско-иранских переговоров в Дехгаргане (22,
с.186-187). Поэтому на туркменчайских переговорах этот вопрос широко не
обсуждался. Шансов на это не было, поскольку Паскевич представил проект
соглашения, подготовленный в Дехгаргане, и открыто заявил иранской стороне, что
примет предложения другой стороны по обсуждению статей и не позволит затягивать
переговоры.
Сразу же после подписания Туркменчайского договора, 14 февраля, в
рапорте, направленном генералу Паскевичу, полковник Лазарев поставил вопрос о
переселении армян и просил поручить это дело ему (15, с. 595-596). В сообщении
говорилось, что армяне сделали все возможное для победы России во время войны, и
поэтому их желание жить в России следует тщательно обдумать. Чтобы организовать
быстрое и комфортное переселение проживающих на иранских территориях армян в
Россию, Лазарев внес следующие предложения: 2) оставить ему вопрос о назначении
как можно большего числа штабов и обер-офицеров, владеющих армянским языком,
для надзора за переселением; 3) В местах, где переселение будет затягиваться из-за
климатических условий, российская армия должна ждать там и сопровождать
переселенцев; 4) Выделить средства из казны для бедных ВПЛ (15, с. 595-596).
Под руководством Паскевича была подготовлена специальная инструкция
по решению вопросов, вытекающих из предложений Лазарева, и организации
переселения иранских армян на оккупированные территории Северного
Азербайджана. Эта инструкция из 19 пунктов была отправлена Лазареву Паскевичем
26 февраля (3, с. 42-43). В преамбуле инструкции говорилось, что «почти все армяне,
проживающие в разных частях Азербайджана, заявили о своей готовности

126
переселиться в наши края… Сильный мороз и, может быть, надежда на то, что весь
Азербайджан навсегда будет в наших руках, не позволили оставшихся христиан
переселить туда. Но теперь ясно, что пока иранское правительство не выплатит 1,5
куруша компенсации, нашим войскам придется быстро очистить Азербайджан, кроме
Урмии, Хоя и Маку, взятых в заложники 8 августа согласно мирному соглашению.
Поручаю вам, господа, произвести переселение в соответствии с законом и
предоставить необходимые средства переселяемым людям и, в случае необходимости,
произвести этот процесс и приказываю вам действовать следующим образом» (3, с. 42).
-43).
Следующая часть инструкции была дана в виде 19 статей. Первые 9 этих статей
состояли из двух частей: «О подготовке изгнания христиан», а следующие 10 — «О
прибытии беженцев к границам наших губерний». В инструкции говорилось:
«Полковнику Лазареву поручено подобрать необходимых офицеров для производства
переселения и получить необходимые для переселения средства от генерал-майора
Панкратьева; необходимо было определить истинное намерение и желание
христианского населения мигрировать; Для побуждения армянского населения к
эмиграции не должны были применяться насильственные меры, а должна была
поощряться широкая пропагандистская работа; армянское население должно быть
заверено от имени правительства, что те, кто занимается торговлей перемещенных
христиан, будут размещены в городах, чтобы они могли снова торговать; крестьянам
также будет предоставлен довольно доступный участок земли и они будут
освобождены от налогов на 6 лет и от земельных повинностей на 3 года; Семьи,
готовые к переселению, должны быть обеспечены справкой о безопасном переселении
и документом об освобождении от налогов и пошлин; Каждому селу следует дать
право назначать адвоката по продаже имущества, принадлежащего христианам-
мигрантам, и просить уполномоченного при Аббасе Мирзе обеспечить этим адвокатам
все виды защиты и финансовой помощи; Во избежание дефицита наиболее важных
продуктов питания при переселении, особенно скота, ВПЛ должны быть разделены на
группы по селам, каждая группа должна состоять из 150-300 семей, и эти группы
должны быть отправлены в Россию разными путями для предотвращения от слияния с
др. следует проводить; каждой семье должно быть разрешено передвигаться отдельно,
без гарантии их безопасности; переселенцев следует направить в Ереванскую и
Нахчыванскую области, чтобы как можно больше увеличить христианское население
в этих районах; Жителей близлежащих к Карабаху сел следует переселить в эту
область; назначить офицера, владеющего армянским языком, и 2-5 казаков для
сопровождения каждой группы; Как только ВПЛ уезжают, Временное бюро Еревана
должно быть немедленно проинформировано о количестве семей, климатических
условиях местности, где они проживают, их роде занятий, стадах, которыми они
владеют, и примерном времени, когда они достигнут границы; выделить 25 000 рублей
на оказание материальной помощи малоимущим семьям, непредвиденные расходы, а
также материальную помощь в размере не более 10 рублей серебром на семью; При
этом по 2 коп. серебра на каждую версту, штаб-офицерам и обер-офицерам по две
лошади для обеспечения их конным прокатом по числу верст, а штаб-офицерам по 30
рублей серебром в месяц и неудовлетворительным по 20 рублей в месяц. условия во
время поездки. Вы имеете право дать и я поручаю вам эту работу» (3, с.42-47; 22, с.186-
187).
Как указано в статье 13 этой инструкции, армянское население,
переселенное из Ирана, должно было быть расселено в основном в Ереванской и
Нахчыванской провинциях, и были предприняты усилия для обеспечения
христианского большинства в этих районах (3, с. 45). Поэтому через три дня после
того, как Паскевич направил Лазареву инструкцию о переселении армян, 29 февраля
1828 г., он направил во Временное управление Еревана особую инструкцию,
состоящую из 16 статей (22, с.189). Эта инструкция предусматривала создание в
Ереване специальной комиссии по размещению и уходу за перемещенным армянским
населением и комментировала стоящие перед ней задачи. В нем говорилось: «Комитет
должен выделять землю в соответствии с количеством перемещенных лиц и
руководить их расселением в обозначенных районах; Комитет должен работать над

127
тем, чтобы жители переселенных сел, как и на их прежних территориях, были
компактно разделены и прилегали друг к другу; Те, кто живет в горных районах,
должны быть размещены в горных районах, а те, кто живет на равнинах, должны быть
размещены в равнинах, чтобы они могли быть максимально защищены от болезней и
смерти, сохраняя при этом свои традиции и хозяйственные привычки; Нельзя
допускать поселения христиан в селах, населенных мусульманами, и создавать
отдельные кружки и районы, состоящие из христиан; Христиан, проживающих в
мусульманских деревнях, также следует переселить к своим единоверцам;
Переселенцев следует размещать на государственных землях, а не на помещичьих; До
уборки нового урожая необходимо отдать такую же сумму кредита перечисленным на
первоначальный посев зерна, кредит, взятый на оживление хозяйства, дать
беспроцентно на четыре года, после чего он должен быть погашен в течение шести лет;
Здоровье и хорошая питьевая вода должны учитываться при выборе места для
переселения. Проживание каждой семьи должно быть отчитано в особом бланке и в
отчете должна быть указана общая сумма произведенных расходов» (8, с. 382-383).
По указанию Паскевича процесс переселения армян был осуществлен
очень быстро. 30 марта 1830 г. полковник Лазарев писал христианам, проживающим в
Иране, призывая их не следовать проводимой Ираном пропаганде и участвовать в
переселении, а говорить о счастье, ожидавшем их в русских губерниях (3, стр. 47-48).
Во многих случаях принудительные выселения проводились вместо добровольных.
Первоначально иранское правительство, особенно Аббас Мирза, считали, что
масштабы переселения не будут большими, и что будет переселено только армянское
население, служащее русским. Однако по мере того, как масштабы переселения
увеличивались и сопровождались насильственными мерами, Аббас-мирза выражал
формальный протест и требовал соблюдения условий Туркменчайского договора (3, с.
29-30, 33-34).
Вместе с Лазаревым, сыном Аскер-хана, правителя Хойского ханства,
посланного Аббасом Мирзой для расследования акции протеста, они проверили, «были
ли случаи насилия в процессе переселения» среди 200 армянских ВПЛ на дереве в
Хойская крепость. В то время все армяне под российской пропагандой соглашались,
что "лучше пасти русскую траву, чем есть иранский хлеб!" демонстрируя, что насилия
не было и что они переселялись на добровольной основе (3, с. 30).
Аббас Мирза пообещал, что в целях предотвращения массового
переселения армянского населения и предотвращения этого процесса они будут
освобождены от налогов на шесть лет, если они не переселятся к армянскому
населению, и провел в связи с этим необходимую пропагандистскую работу. (15, стр.
619-620). Однако эти меры не остановили процесс.
В целом, согласно итоговому отчету от 24 декабря 1829 года,
представленному полковнику Паскевичу полковником Лазаревым, руководившим
процессом переселения, переселение армян из Ирана на земли Северного
Азербайджана началось 26 февраля 1828 года и закончилось в июне 11. За этот период
8 249 армянских семей были переселены из Ирана в северные провинции Ереван,
Нахчыван и Карабах. Кроме того, переселение еще 1500 армянских семей для
переселения оказалось невозможным в связи с истечением отведенного времени. На
переселение было израсходовано из казны 14 000 золотых и 400 серебряных рублей (3,
с. 57; 14, с. 376, 382). Если взять в среднем 6 переселенных армянских семей, то
получается, что число армян, переселенных из Ирана на территории Северного
Азербайджана, составляет не менее 50 тысяч человек. Эти цифры (8249 семей)
отражают только официально переселенных, без учета неофициальных мигрантов.
Все эти факты с полной наготой показывают, как готовилась и осуществлялась
политика переселения армян на оккупированные Российской империей территории
Северного Азербайджана. Точно так же Российская империя проводила свою политику
переселения армян в Иран и свои меры в отношении Османской империи.
Россия закрепила положения статьи 15 Туркменчайского договора от 10
февраля 1828 года, подписанного с Ираном, в том же контексте статьи 13
Эдирненского договора 1829 года, подписанного с Османской империей. Согласно
этой статье, оба государства помиловали своих подданных, служивших врагу во время

128
войны, и им было предоставлено право перемещаться со своим движимым
имуществом куда угодно в течение 18 месяцев. Людям, проживающим в районах,
оккупированных русскими и вернувшимся к османам, также давали 18 месяцев на
переселение в одно из двух государств (12). Как упоминалось в предыдущей главе, эта
статья была включена в соглашение о защите армянского населения от преследований
во время русско-турецкой войны на Кавказском фронте, предательства османского
государства, которому они принадлежали, перехода в Россию и борьбы против своей
страны а также обслуживание россиян внутри страны. Эта статья предусматривала
переселение армян, проживающих на территории Османской империи, на территории
Российской империи. Следует отметить, что «право на эмиграцию», предусмотренное
статьей 13 Эдирнского договора, предназначалось не только для христиан, но и для
мусульманского населения региона (12). В то время как османское государство
рассматривало право мусульманского населения на эмиграцию как необходимость
предотвратить преследование Россией мусульман, которые поддерживали его во время
войны, российское правительство стремилось свести к минимуму количество
мусульман на недавно оккупированных территориях и поддержать стратегические
цели России. как средство создания благоприятных условий для расселения армян-
христиан (18, с.320,343).
Переселение мусульман с османских территорий в Россию Помимо
открытия возможностей для русских, демографическая ситуация в регионе изменилась
в ущерб мусульманскому населению. Размещение христианского армянского
населения на месте освободившегося мусульманского населения увеличило
численность последнего в регионе на геометрический ряд. В результате
«неблагонадежное» мусульманское население в приграничных районах сменилось
«лояльным» армянским населением.
Сжатые сроки процесса переселения в Туркменчайском соглашении
создали ряд трудностей.Как отметил в своем итоговом отчете Паскевичу
руководивший процессом полковник Лазарев, переселение не проводилось ни на
одном уровне.После переселения еще 1500 армян семьи, ищущие переселения, были
вынуждены остаться в Иране и не могли переехать (3, стр. 57). Российская империя,
которая из-за нехватки времени не смогла переселить из Ирана столько армян, сколько
хотела, смогла выделить 18 месяцев на процесс переселения в Эдирненском договоре,
основываясь на опыте Ирана. Это создало благоприятные условия для России, чтобы
максимально ускорить процесс переселения армян из Османской империи.
На момент подписания Эдирненского соглашения процесс переселения
депортированных из Ирана армян на азербайджанские земли близился к завершению.
К переселению армян с территории Османской империи теперь привлекались кадры,
имеющие опыт переселения. Хотя переселением армян из Ирана руководил полковник
Лазарев, начальником переселения из Османской империи был назначен генерал
Панкратьев. Армянские католикосы и епископы играли здесь самые важные роли, как
и в Иране. Их деятельность в основном использовалась для воздействия и давления на
армянское население, для вовлечения его в переселение (13, с. 406).
Эвакуацию армян из Османской империи осуществляли русские военные под
руководством генерала Панкратьева. Паскевич также создал специальную комиссию
для размещения армянского населения, переселенного с османских территорий, и
изложил 12 «правил» деятельности этой комиссии (14, с. 831-832, 835-836). Эти
правила включали:
1. Как только перемещенные лица въедут на территорию России, все
предписания будут изданы Комитетом по делам беженцев для их ухода;
2. Комиссия продолжает свою деятельность до завершения процесса
переселения, расселения всех вынужденных переселенцев в своих населенных пунктах
и решения хозяйственных нужд вынужденных переселенцев в селах. Затем комитет
должен представить окончательный отчет главнокомандующему и приостановить
свою деятельность;
3. Комитету незамедлительно собрать информацию о свободных
государственных землях в Грузии и других провинциях;

129
 4. Всех ВПЛ следует разделить на три группы: 1) торговцы и торговцы; 2)
ремесленники и лица любого производства; 3) фермеры или крестьяне. При расселении
вынужденных переселенцев купцов и ремесленников следует размещать в городах и
местах, где есть возможность заниматься этим трудом, а жителей села - в сельской
местности с учетом природно-климатических условий и того уровня, на котором они
впервые поселились. В Елизаветполе и других городах и губерниях есть пустующие
трактиры, так что комитету следует рассмотреть вопрос о размещении там
ремесленников и купцов;
5. При запросе Комитетом по делам перемещенных лиц списка лиц,
перемещенных с территории Османской империи, он также должен потребовать от
военных предоставить информацию о том, куда они были перемещены и чем
занимались;
6. Комитет должен работать над переселением переселенных деревень в целом,
если это невозможно;
7. Комитет должен предоставить перемещенному населению достаточно земли
пропорционально количеству семей в каждом селе и количеству человек в каждой
семье;
8. Переселенцев размещать целиком на государственных землях, а если этого
недостаточно, то на церковных и имущественных землях;
9. Переселенцы должны быть освобождены от налогов на 6 лет и от земельных
повинностей на 3 года;
10. Вновь переселяемые христианские селения не смешивать с мусульманскими
селениями, а образовывать отдельные районы и районы;
11. При выборе места для переселения важно позаботиться об уюте, красоте и
хорошей воде;
12. Каждая переселенная семья должна получить материальную помощь в
размере в среднем 25 рублей (14, с. 831-832, 835-836).
Как видно, эти правила те же, что и в инструкции из 16 пунктов от 29
февраля 1828 г., направленной Паскевичем во Временную канцелярию Еревана для
размещения переселенного из Ирана армянского населения. Руководствуясь этими
инструкциями и правилами, перемещенное армянское население было компактно
расселено на оккупированных Россией территориях Северного Азербайджана, в
частности в провинциях Ереван, Нахчыван и Карабах, и забота о них приветствовалась
правительством.
За 18 месяцев после подписания Эдирненского договора число армян,
депортированных из Османской империи в Россию, составило, по официальным
данным, 14 044 семьи или 90 000 человек (14, с.845-847; 23, с.642). . Целью переселения
армян на указанные территории Азербайджана было создание христианской буферной
зоны между оккупированными Северным Азербайджаном и Южным Азербайджаном
и Османским государством и разорвать связи между этими народами. долгосрочное
преимущество, использовать армян как инструмент для реализации своих
стратегических планов против Ирана и Османской империи, разместив их в
приграничной зоне.
Результат
Все эти факты позволяют в полной мере проследить процесс разработки и
реализации политики переселения армян на оккупированные Российской империей
территории Северного Азербайджана. Судя по всему, переселение армян из Ирана и
Османской империи на Южный Кавказ было государственной политикой Российской
империи, и эта политика осуществлялась планомерно и целенаправленно. Таким же
образом Российская империя применила политику переселения армян в Иран и меры,
предпринятые в Османской империи. Итак, политика переселения армян – это единая
политика, и эта политика осуществляется в отношении как Ирана, так и Османского
государства. Политика, проводившаяся в отношении обеих стран, была одинаковой по
форме и сути. Однако следует отметить, что российское правительство уже накопило
в Иране достаточный опыт переселения армян и не повторило ошибок, допущенных в
Иране при переселении армян из Османской империи.

130
 Сегодня политика, проводимая Президентом Азербайджана господином
Ильхамом Алиевым, еще раз показывает, что наше государство проводит политику по
устранению этой проблемы, установлению мира в регионе, отказу от политики
агрессии.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

а) на азербайджанском языке
1. История Азербайджана (от далекого прошлого до 1870 г.). Красный.
С.Алиярлы. Баку: Чираг, 2009. 872 с.
2. Арзуманлы В., Мустафа Н. Черные страницы истории: Депортация. Геноцид.
Беженец, 280 стр.
3. Глинка С.Н. Описание переселения азербайджанских армян в Россию. Баку,
издательство «Азербайджан», 1995, 128 с.
4. История Нахчывана. В трех томах. Том 2. Нахчыван, Аджами, 2014, 528 с.
5. Наджафли Г. Попытки создания армянского государства на территории
Азербайджана в XVIII веке. Баку, Нурлан, 2007.
6. Махмудов Ю.М., Шукуров К.К. Азербайджан: История международных
отношений и дипломатии. 1639-1828 гг. Межгосударственные соглашения и иные
внешнеполитические акты. В четырех томах. Я кожу. Баку, 2009. 512 с.
7. Сулейманов М. Из истории армянского национализма и агрессии. Баку,
Воениздат, 2008, с. 369.
8. Иреванское ханство. Русская оккупация и переселение армян на земли
Северного Азербайджана, 620 с.
9. Иреванское ханство. Русская оккупация и переселение армян в Северный
Азербайджан. Научное изд. Ю.Махмудов. Баку: Азербайджан, 2010. 620 с.
10. Воспоминания Генерального консула России в Ване и Эрзуруме Маевского.
Баку, Восток-Запад, 1994, 38 с.
11. Сулейманов М. Из истории армянского национализма и агрессии. Баку:
Воениздат, 2008. 398 с.
12. Казимов И. Нахчыван: Население, социально-экономическая и
политическая история (1828-1920 гг.). Баку, Наука, 2007, 175 с.
б) на турецком языке
13. BOA, HAT, no. 42875
14. Бейдили К. Армяне, депортированные из Восточной Анатолии в Россию во
время Османско-русской войны 1828-1829 гг. // Документы. Том XIII, выпуск 17,
Анкара, Турецкое историческое общество, 1988, с. с. 365-468.
на русском языке
Акты собранные Кавказской Археографической комиссией. Т. VII, Тифлис:
1878, 994 c.
Договоры России с Востоком, политические и торговые, 326 c.
Эзов Г.А. Отношения Петра Великого с армянским народом. СПб., 1898, 509 c.
Собрание актов, относящихся к обозрению истории армянского народа.
Ч. I. Москва, «Наука», 1933, 391 c.
Собрание актов, относящихся к обозрению истории Армянского народа. Часть
I, 391 c.
Под стягом России: Сборник архивных документом. Москва, Русская книга,
1992, 432 c.
Полное собрание законов Российской империи. Собр. Второе. Т. III, 1828. СПб.,
1830, 1670 c.
Развитие Еревана после присоединение Восточной Армении к России, 490 c.
Шопен И. Исторический памятник состояния Армянской области в эпоху ее
присоединения к Российской империи. СПб., 1852, 1231 c.

131
 ТУЛИБАЕВА Ж., ТУЛИБАЕВ Т.

ИСТОРИЧЕСКАЯ ГЕОГРАФИЯ КАЗАХСТАНА В СОЧИНЕНИЯХ

КОКАНДСКИХ АВТОРОВ XIX ВЕКА

Сохранилось богатое письменное наследие арабографических источников

Нового времени, где были зафиксированы рельеф и климат Центральноазиатского
региона, растительный и животный мир, население и его этнический состав, а также
различные аспекты хозяйственной деятельности. Однако проведенные исследования
по исторической географии Казахстана этого периода в основном базировались на
русских и западных материалах, с редким привлечением некоторых данных восточных
письменных источников. В данной работе наше внимание было направлено на
выявление и определение круга восточных источников XIX века, содержащих
оригинальные сведения по исторической географии нашего региона. В частности,
были изучены кокандские нарративные источники указанного периода, содержащие
обширные сведения по физической, этнической, сакральной, политической и
социально-экономической географии Центральной Азии [1].
Среди наиболее важных источников XIX в. по исторической географии
Казахстана следует отметить следующие труды кокандских историографов:
«Мунтахаб ал-тавāрӣх» хāджӣ Мухаммада Хакӣмхāна б. Сайид Ма‛сӯм-хāн [2],
«Тāрӣх-и вилāйат-и Тāшканд» дāмуллы Мухаммада Сāлиха хвāджи б. дāмлā Рахӣм
хвāджа [3], «Хулāсат ал-ахвāл» Убайдаллаха Мухаммада б. Султāн хвāджа [4].
Автор сочинения «Мунтахаб ал-тавāрӣх» – хāджӣ Мухаммад Хакӣмхāн б.
Сайид Ма‛сӯм-хāн (1803-1845гг.), историк, литератор, географ, путешественник и
просветитель. Хāджӣ Мухаммад Хакӣмхāн родился в знатной кокандской семье. По
линии матери он являлся внуком Нāрбута-бӣя (1770-1798гг.) и племянником Алӣм-
хāна (1798-1810гг.). В детстве хāджӣ Мухаммад Хакӣмхāн воспитывался вместе с
будущим правителем Коканда Алӣм-хāном (1822-1842гг.). «Мунтахаб ал-тавāрӣх» -
важнейший источник по истории Центральной Азии XIX в., так как здесь описаны
события, происходившие в Бухарском и Кокандском ханствах, Хиве, Афганистане [5].
В сочинении содержатся подробные сведения о странствиях хāджӣ Мухаммада
Хакӣмхāна, длившиеся семь лет [6]. Покинув Коканд и достигнув Талāса, он
продолжил свой путь через безводную и безжизненную степь. Как описывает сам
хāджӣ Мухаммад Хакӣмхāн, в этой степи встречались такие колючки, наступив на
которые, животные падали с ног. За все время нахождения в пути, он не встретил даже
маленькой лужи с водой. Каждый путник вместе с собой на верблюде вез специальный
сосуд с водой, каждая капля которой была на вес золота. В пути хāджӣ Мухаммад
Хакӣмхāн видел большое количество диких животных, которые передвигались
стадами и мешали определить правильный путь. Из-за отсутствия воды тысячи диких
животных погибали, везде валялись их трупы, от зловонного запаха которых путникам
было тяжело дышать.
Преодолев сложный путь, хāджӣ Мухаммад Хакӣмхāн весной 1824 г. прибыл в
город Семей [7], который в то время являлся административным центром
Семипалатинского уезда Западно-Сибирского генерал-губернаторства. Согласно
словам путешественника, Шамай оказался очень красивым и приятным местом, где
сюда со стороны Китая (Чӣнӣ) течет одна река, протекая около этого города. Люди
переправляются через нее на лодках. Это река втекает в океан (Дарйā-йи Азӣм) [5, р.
335]. На хāджӣ Мухаммада Хакӣмхāна произвели большое впечатление прекрасная
планировка города и широкие улицы. Путешественника особенно поражали дома,
мастерски построенные из дерева. Он отмечает чистоту и порядок в этих домах,
обращает внимание на то, что они имеют окна со вставленными в них большими
стеклами, и что дома построены таким образом, что план Семея имеет форму
восьмиугольника. Хāджӣ Мухаммад Хакӣмхāн, описывая природу города и его
окрестностей, замечает, что в этих краях климат настолько суровый, что иногда вода в
реках промерзает толщиной в три гяза. На этом примере можно понять насколько
воздух здесь может быть холодным [5, р. 336].

132
 Семей, построенный на берегу Иртыша, несколько раз подвергался
наводнению. Поэтому город постепенно был перенесен подальше от реки. В городе по
обеим сторонам реки размещались таможня и торговые дома. Здесь купцы из
Центральной Азии занимались торговыми операциями. В путевых заметках хāджӣ
Мухаммада Хакӣмхāна было записано, что в Семей приезжают по торговым делам
богатые торговцы из многих городов Бухарского, Хивинского и Кокандского ханств,
женятся на казахских девушках и остаются постоянно здесь жить. От этих смешанных
браков появляются дети, которых называют чала-казахами. В мемуарных записях
путешественника говорится, что этот народ веселый нравом, одним из присущих
человеку черт, что они ничего другого не знают кроме смеха. Смешливость была
настолько присуща этому сообществу, что по словам автора, он не встречал людей с
таким открытым нравом ни в других частях света (ӣклӣм), ни среди других народов [5,
р. 336].
Дāмулла Мухаммад Сāлих хвāджа б. дāмлā Рахӣм хвāджа, автор «Тāрӣх-и
вилāйат-и Тāшканд», работал над этим сочинением в течение четверти века и завершил
его в 1888 году. Труд содержит ценный фактический материал по социально-
экономической истории Ташкентского вилāйата XVIII-XIX веков. Исторические
сведения излагаются в хронологическом порядке, в основном все события отмечены
датами. «Тāрӣх-и вилāйат-и Тāшканд» состоит из двух частей. Третья глава второй
части посвящена исторической топографии вилāйата Ташкента, описанию климата,
городского и сельского хозяйства, занятий населения Ташкента и его окрестностей.
Хотя дāмулла Мухаммад Сāлиха хвāджа б. дāмлā Рахӣм хвāджа посвятил свой труд
истории Ташкента, он описывает историю города в неразрывной связи с
историческими событиями, происходившими в регионе, включая историю Дешт-и
Кипчāка. В рукописном фонде Института востоковедения Академии наук Узбекистана
хранятся несколько списков сочинения, в том числе и автограф под № 7791.
В третьей главе автор также сообщает нам о различных природных бедствиях –
землетрясениях, наводнениях, свидетелем которых он был. Кроме того, дāмулла
Мухаммад Сāлих хвāджа обладал знаниями в области врачевания, разбирался в
лекарственных травах и поэтому на страницах своего труда описывает растения
Ташкентского вилāйата и их лечебные свойства.
Рассказывая о вилāйате Чӣмканд, дāмулла Мухаммад Сāлих хвāджа отмечает,
что Чӣмканд обустраивал лашкар Бегларбӣгӣ, он построил караван-сарай и базар. В
окрестностях этого города произрастет растение дармāне. Автор утверждает, что
дармāне как лекарство врачи применяют при заболеваниях, и это растение очень
редкостное. Кроме того, растение дармāне вывозят из вилāйата во многие страны.
Местное население называют растение дармāне – карā осмон [3, с. 536].
Дāмулла Мухаммад Сāлих хвāджа, описывая уклад и быт населения
Ташкентского вилāйата, одновременно останавливается на описании географического
и климатических условий Дешт-и Кипчāка. Для исторической географии Казахстана
особенно ценными являются сведения по описанию городов Туркестāна, Сайрāма,
Сыгнāка, Аулие-Атā. Автор сочинения пишет, что в окрестностях вилāйата Тāшканд
город Сайрāм расположен, которого в летописях упоминали как Бизāб, Асбиджāб и
Сарāйам. От города Сайрāм до города Тāшканд двенадцать фарсахов пути. Известная
мечеть Идрӣса находится в той местности. Там же могила Кāзӣ Бизāбия и в том городе
родился Хазрат хвāджа Ахмад Йассавӣ. Как сообщает автор, знаменитое погребение
Хазрата Арслāн Бāб расположено в той местности, вблизи Сейхуна и это место
поклонения паломничества всех жителей Дешт-и Кипчāка [3, с. 534-535].
Автор, описывая города, упоминает также исторические события, касающиеся
их, имена их правителей, роль данных городов в политической, экономической и
культурной жизни населения Ташкентского вилāйата. Дāмулла Мухаммад Сāлих
хвāджа так описывает данные города: От крепости Чӣмканд до Сарāйам больше чем
один фарсах. От крепости Чӣмканда до вилāйата Тāшканд двенадцать фарсахов пути.
Следующая крепость Хазрата хвāджи Ахмад Йассавӣ. Его гробница в том вилāйате
находится. От вилāйата Тāшканд до крепости Туркестāн тридцать фарсахов пути.
Среди жителей Мāварā’ ал-нахра, Фаргāны и Дешт-и Кипчāка крепость Туркестāн

133
почитаема. Над местами погребения Амӣр Тӣмӯр Сāхибкирāн воздвиг сооружения
каменные, изразцовой работы, просторные и высокие.
По утверждению дāмуллы Мухаммада Сāлиха хвāджи, в вилāййате имеются
чудодейственные травы и залежи минералов. Согласно словам автора, в гористой
местности того региона находили большие залежи магнита, и что если его тратить до
прекращения высокого рода падишахов мира, и то не истратишь. Другое чудо золотой
песок Туркестāна, который называют рӣг-и алтӯн, и он очень знаменит и известен.
Также есть множество рудников олова, свинца, серебра, золота, мрамора и соли. И хотя
жители страны их добывают, уменьшение тех запасов пока не обнаруживается.
Рассказывая о разрушенных древних городах, таких как Сабрāн, Сыгнāк, автор
сочинения упоминает вилāйат Отрāр, и говорит, что в его окрестностях Амӣр Тӣмӯр
Сāхибкирāн переселился в мир иной. В восточной стороне Дешт-и Кипчāка также
имеются разрушенные города. Там же находятся различные полезные ископаемые,
природные источники, удивительные горы, озера, бескрайние степи. От крепости
Чӣмканд до крепости Аулие-Ата двадцать два фарсаха пути. Из разрушенных и
малонаселенных находятся селение Суклӯк и селение Алмāлӣг [3, с. 536-538].
В сочинение имеются сведения о Верненском землетрясении, которое
произошло в июне 1887 года. Дāмулла Мухаммад Сāлих хвāджа излагает это событие
следующим образом: «Крепость Алмāтӣ в нынешнее время до предела населена,
непрерывно шло строительство. В 1304 году седьмого рамазана произошло там
землетрясение. Дома и деревья повалились на землю, сдвинулись горы и ручьи
растеклись в разные стороны, и зловоние поднялось из-под земли. Люди до пятнадцати
дней не могли подойти ближе, чем на один фарсах (8-9 км), и не имели возможности
вынуть из земли своё имущество и припасы» [3, с. 538].
Сочинение «Хулāсат ал-ахвāл» написано в 1866 г. в Ташкенте Абӯ
Убайдаллахом Мухаммадом б. Султāн хвāджа, также известного под именем Ишāн-
хвāджа кāрӣ Тāшкандӣ. Этот труд представляет собой автобиографические заметки,
написанные автором, в которых он изложил свою жизнь и деятельность. Абӯ
Убайдаллах Мухаммад служил при таких ташкентских правителях, как лашкар
кушбӣгӣ (в 1810-1841 гг. наместник вилāйата Тāшканд и Дашт-и Кипчāка), муллā
Хāлбек (1846 г.), Азӣз парвāначӣ (1844-1847 гг.), Нāрмухаммад (1847-1853), Мӣрзā
Ахмад (1853-1857 гг.). Будучи помощником сборщика налогов, он объездил весь
Ташкентский вилāйат и Туркестāн.
«Хулāсат ал-ахвāл» ценный источник по исторической географии Казахстана и
Центральной Азии, так как сведения и факты данного сочинения приводятся
современником того времени, непосредственно участвовавшим во многих
описываемых событиях. Автор произведения описывает территории Кокандского
ханства во второй половине XIX века, где проживали казахские и кыргызские рода и
племена [4, л. 79а, 81а, 82а]. В сочинении упоминаются города, вилāйаты, крепости
ханства: Тāшканд [4, л. 79а, 82а, 83б, 126а, 130а, 147а, 224а, 225а, 229б, 230аб],
Туркестāн [4, л. 79а, 81б, 130а, 173б, 202б], Чӣмканд [4, л. 79а, 81б, 150а, 162б, 167а,
202 а, 220б, 223а], Сайрāм [4, л. 79а], Акмасжӣд [4, л. 81б, 119б, 128б, 173аб, 202б],
Каратепе [4, л. 81б], Аулийа-Ата [4, л. 81б, 82а, 128б, 202б, 224а]; Бӣшкек [4, л. 81б,
82а, 154б], Мирке [4, л. 162а, 164а, 165б, 220б, 224а], а также названия различных
местностей: Сӯзак [4, л. 81б], Тāштӣ [4, л. 81б], Аркā [4, л. 81б], Судакент [4, л. 81б],
Йангӣкургāн [4, л. 81б], Келаучӣ [4, л.143б], Минкāт [4, л.151б], Алмāтӣ [4, л.154б],
Учкийик [4, л.173б], Чардарā [4, л.174а], Чулāк-кургāн [4, л. 202а], Турбат [4, л. 230а],
Минг-урӣк [4, л. 230б]. Особый интерес представляют сведения Абӯ Убайдаллаха
Мухаммада о водных ресурсах ханства: Хӣлā (река Или) [4, л. 79б], реки Чӯ, реки Тараз
[4, л. 81б], канал Салар [4, л. 230б].

Список литературы и источников

1. Бейсембиев Т. К. Кокандская историография: Исследование по

источниковедению Средней Азии XVIII - XIX вв. Алматы: ТОО «Print-S», 2009. 1263
с.

134
 2. Мунтахаб ал-тавāрӣх. Рукопись Института востоковедения им. Абу Райхана
Беруни АН РУз, № 592. 669 л.
3. Тāрӣх-и вилāйат-и Тāшканд. Рукопись Института востоковедения им. Абу
Райхана Беруни АН РУз, № 11073, 294 л.
4. Хулāсат ал-ахвāл. Рукопись Института востоковедения им. Абу Райхана
Беруни АН РУз, № 2084. 240 л.
5. Muhammad Hakim Khan. Muntakhab al-Tawarikh. Selected History. Vol. II. –
Tokyo: Research Institute for Languages and Cultures of Asia and Africa, 2006. 716 p.
6. Тулибаева Ж. М. Персоязычные источники по истории казахов и Казахстана
XIII–XIX вв. Астана, 2006. 256 с.
7. Тулибаева Ж.М. Восточный Казахстан первой четверти XIX века в
«Мунтахаб ат-таварих» Мухаммад-Хаким-хана // Археография және деректану ұлттық
орталығының Хабарлары. № 3, 2014. С. 11-15.

УЛЬДЖАЕВА Ш.

ИСТОРИЯ ДЖАХАНШАХА БАХАДУРА,

ИЗВЕСТНОГО ПОЛКОВОДЦА АМИРА ТИМУРА

Одним из самых известных полководцев Амира Темура является Джаханшах

Бахадур, сын его друга и соратника Амира Джаку Барлоса. Джаханшах Бахадур
впервые принял участие в боях против Амира Хусейна вместе со многими другими
полководцами, такими как Сулейман Барлос, Амир Муса Барлос, Амир Джалалиддин,
Амир Хиндука Барлос, Амир Олджойту, Шейх Мухаммад Баян. Во время битвы между
Амиром Темуром и Амиром Хусейном Муйниддин Натанзи сказал: «Войска
Карауннаса во главе с Амиром Мусой, Амиром Олджойту и Шейхом Мухаммадом
Баяном подошли к реке Булунгур с силой около двадцати тысяч всадников. Амир
Хусейн послал Малика Бахадура охранять Созангаранскую дорогу. Джаханшах
обосновался в Рабати Малике с полутора тысячами всадников. Хирман послал
Баходура с тысячным конником преградить дорогу на Джизак».[1] В этой битве Амир
Темур победил с небольшой армией.Правители Джеты, которыми был Амир Темур, и
многие их генералы встали на сторону Амира Темура из-за недальновидности,
жадности к богатству и несправедливости Амира Хусейна. Джаханшах Барлос проявил
большое мужество при завоевании Нишапура [2], Мозандарана, Кандагара, Исфахана
и изгнании султана Ахмада Джалаира из Тебриза.
Джаханшах Баходур также руководил многими походами, в которых Амир
Темур лично не участвовал, и одерживал крупные победы. При взятии Кандагара
особое доверие, внимание и уважение оказывали Джаханшаху Бахадуру, Мубаширу и
Искандар Шейху. Джаханшах Бахадур, Мубашшир Бахадур, Искандер Шейхи
прибыли в город со своими войсками в соответствии с приказом Амира Темура и
начали сражаться. Когда Джаханшах Баходур завоевал Кандагар, он взял свое
лекарство и принес его Амиру Темуру. Ему была свойственна маневренность, закрывая
войско со всех сторон и бросая его на неприятеля, не подпуская врага. Шарафиддин
Али Язди Амир Темур подчеркнул оказанное ему уважение, сказав: «Джаханшах
похвалил Джоку, сделал добрые дела и отправил его в крепость Калот с чериком».[3]
Во время своих походов на Кавказ Джаханшах Бахадур занял земли лакзов[4].
Отважный полководец занимал земли туркмен[5]. В это время его имя было хорошо
известно на Востоке, и он был полководцем-стратегом, у которого была дрожащая
манера боя, когда враги слышали его имя. При взятии крепости Алинджак Амир Темур
приказал «Джаханшохбеку Аланчуку передать работу крепости Аланчук чиновникам
султана Санджара и Хаджи Сайфуддинбека и Мирзо Мироншаха, а вслед за самим
Амиром Мухаммедом Султаном отправиться в персидскую провинцию!»Монгольский
хан храбро сражался против Камариддина. Шарафиддин Али Язди подчеркнул, что
Амир Темур доверял Джаханшаху и поручал ему самые сложные задачи. Он сказал,
что если я буду говорить об этом полководце, то это будет долгая история, что они
много сделали[6].

135
 Амир Темур лично не принимал участия в завоевании многих земель, но прошел
через несколько пунктов через своих доверенных генералов. Джаханшах Бахадур был
в первых рядах этих генералов. Иногда даже в сложных ситуациях Джаханшах Бахадур
не бросался с холодностью, а упорно вырабатывал тактику борьбы и всегда побеждал.
В частности, когда он намеревается выступить против тучности Мухаммеда Мирака,
на пути против него возникает еще одна опасная сила. Шарафиддин Али Язди
рассказывал, что враждебность жителей Буролдая поставила Джаханшаха в очень
тяжелое положение, и пожаловался Амиру Темуру на это положение через
осведомителей. В этих условиях, до прихода сил, он с небольшим войском столкнулся
с большим количеством врагов и выиграл эту битву своим накалом, правильными
действиями, знаниями и терпением у Амира Темура. Они достигают Баглана и
отталкивают врагов. Затем он выступает против Мухаммада Мирака, который сидит
на холме в горах, вооруженный до зубов. На берегах Амударьи войска Ходжи Юсуфа
и Пир Али Тоза также должны были соединиться с Джаханшахом Бахадуром, но они
не прибыли. Они прыгают в реку и переходят на другой берег. Буролдай Эли и 3-
тысячная армия Боязида атакуют 60-тысячную Мировую Армию. В этой ситуации
Джаханшах не хотел бежать, не боялся и с большой решимостью ободрял войско,
рисковал своей жизнью, выражал свою верность Сахибкиранскому Амиру Темуру,
повернулся спиной к воде и натянул на голову свои щиты. . Дождь из стрел шел среди
ночи до рассвета, и битва продолжалась на мечах и палитрах. и заставляет врага в
панике бежать. Джаханшах Бахадур — великий полководец, сломивший ряды 3000
солдат с 60 солдатами и выживший. В это время Ходжа Юсуф провел по воде навкар с
сыноем и отправил его к Джаханшаху Бахадуру. Когда Амир Темур услышал, что Абу
Саид настроен враждебно и что он объединился с народом Буролдая, Амир Темур
направил к Джаханшаху вспомогательные силы [7], и вражеские силы были полностью
разбиты. Джаханшах Бахадур Джета также принял активное участие в марше. «Я
ярлык: «Амир Джаханшах и три черных бахадура и другие князья с тридцатью
тысячами воинов могут отправиться на Иртыш искать своих врагов[8]».
Амир Темур вернулся в Самарканд из похода на Джету в 1389 году и оставил
Джаханшаха Баходура во главе армии[9]. Весной 1390 года Амир Темур созвал съезд
в округе Окёр Кешской области для рассмотрения и решения вопроса об Амире Темуре
Тохтамышхане. Постановление этого съезда: «Пусть будут присутствовать князья всех
провинций и округов, и хазоры, и врачи провинций», будет высшим. На съезде
Шарафиддин Али Язди упомянул имена Хаджи Сайфиддинбека, Амира Джаханшаха
Джоку и Амира Шамсуддина Аббаса, двух генералов Амира Темура, и сообщил о
царских подношениях и свадьбах. Следовательно, они считались самыми
влиятельными фигурами в королевстве. Шарафиддин Али Язди от Мухаммада
Султаншаха, Сайфиддинбек, Амир Джахан Джаку (Джаханшах Баходур)
неоднократно заявлял, что Амир Темур доволен и доволен их работой. Джаханшах
Бахадур также проявил большую стойкость в битве против Тохтамышхана в 1391 году.
Хаджи Сайфуддин первым вступил в бой против левой армии Тохтамыша. Когда армия
Тохтамышхана была в большинстве и они намеревались окружить Сайфуддинбека,
Джаханшах вышел на поле боя с армией Бахадура, сорвав замысел врага и отбросив
врага. Джаханшах Бахадур дослужился до звания Амира уль-Умаро-
главнокомандующего во время правления Амира Темура, чего он добился нелегко, и
приобрел большой авторитет в глазах Амира Темура и других полководцев благодаря
своей тактике ведения боя. и ломать вражеские пушки. Мы часто видим, как он
сражается с левого фланга или из засады на неприятеля, и разбивает свои тучные ряды,
и усердно решает судьбу битвы в положительную сторону. В битве с Тохтамышханом
в 1395 году Джаханшах Баходур сражался и проявил отвагу. Ходже Сайфиддинбеку
пришлось сражаться в этом бою в пешем строю и не приближаться к наступающей
коннице с градом пуль. Увидев это, Джаханшах со своим окружным войском ударил
сбоку по войску Тохтамыша. Ни один враг не мог противостоять его силе, ловкости и
методам боя. Сайфуддинбек и Джаханшах Баходур объединяются, чтобы изгнать
левую часть армии и разгромить их. Полководцы Амира Темура, Джаханшах Бахадур
и другие, хорошо понимали сцену боя и определяли, где и в какой обстановке
сражаться в соответствии с требованиями обстановки. На самом деле слава личности

136
Амира Темура – это история избранных Амиром Темуром полководцев. Его
способность поставить кадры на место является свидетельством его величия и
великого господства. Джаханшах Бахадур проявил большое мужество при завоевании
Басры, Грузии, Алеппо и Дамаска, в борьбе с Золотой Ордой, в индийских походах, в
битве при Анкаре, при завоевании Бурсы. Когда губернатор Дели пошел на войну с
султаном Махмудом, воин мира был на левой стороне армии вместе с воином
Хусейном, принцем Халилом Султаном и Гиёсиддином Тарханом. Тем временем
завязывается ожесточенный бой, когда Джаханшах Бахадур приближается к вражеской
армии у ворот, Рустам Бахадур, Амир Шейх Нуриддин, а Шах Малик и Аллахдод
окружают центр врага из отрядов рабов и лба. В ожесточенной битве армия Амира
Темура одержала победу, а Султан Махмуд и Маллухан с небольшим отрядом бежали
и вошли в город, где потерпели поражение.
Ибн Арабшах особо выделил свои заслуги в взятии Дамаска и его укреплений.
В частности, он объявил о назначении Джахан Шаха Бахадура начальником осады
Дамаска[10]. «Амир Темур поручил одному из своих великих эмиров, эмиру
Джаханшаха, завоевать Дамаск. В результате Джаханшах гарантировал это и
разобрался с этим. Он установил манекены перед замком. И выкопал под него ямы и
набросал на стены крюки»[11]. Форт был сильным, и потребовалось много сил, усилий,
насилия и действий, чтобы его захватить. Через сорок три дня замок будет взят. Ибн
Арабшах рассказывал, что когда воины Амира Темура приблизились к форту, они
стали теснить врага сверху и снизу, справа налево, их напряженность, руки воинов
форта устали сопротивляться бою. Действительно, народы мира никогда не видели
таких методов ведения войны. Жители крепости загорелись и без колебаний покинули
крепость, пожелав Амиру Темуру добра[12]. Когда 6 апреля 1404 года Амир Темур
назначил своего внука Умара Баходура править Ираком, Аджамом, Азербайджаном,
Арроном, Муганью, Арменией, Грузией и соседними странами, Джаханшах отправил
Баходура с ним. Он оставил принятие решений и запрещение, владение и расширение
стран на их усмотрение[13].
Очевидно, что Джаханшах Бахадур был не только великим военачальником и
полководцем, но и хорошо разбирающимся в государственном управлении, хорошо
разбирающимся в текущей ситуации, образованным и опытным мудрым
руководителем. Он никогда не предавал Амира Темура, никогда не ослушивался его
приказов, был верным военачальником, всегда выполнявшим возложенные на него
задачи. Когда Амир Темур назначил Джаханшаха своим преемником Умара, похоже,
он доверил ему организацию там охранных и оборонительных работ. В то же время
Джаханшах Баходур Амир Темур был высшим должностным лицом системы
государственной безопасности, великим полководцем. Понятно, что Джаханшах
Бахадур был самым доверенным полководцем Амира Темура, и ему были доверены
величайшие сражения и крепости. Он служил в армии Амира Темура в десятках
сражений на территориях, охватывающих земли от Средиземноморья до берегов
Иртыша, и усердно закреплял свои победы. В конце XIV века генеральский разгром
Золотой Орды сыграл большую положительную роль в становлении Русского
государства. Джаханшах, выигравший десятки сражений, убит своим близким другом
из-за политического заговора. Ходжа Сайфиддин, Мухаммад Султаншах, Усман
Баходир, Шейх Нуриддин бек, Сулаймон Шах, Худойдод, Бердибек, Шамсуддин
Аббас, Амир Шохмалик, Шах Малик, Менглиходжа, Гиёсиддин Тархан, Амир Шейх
Арслан, Севинчак Баходир, Темур Ходжа Акбуга и многие другие. Войско Амира
Темура насчитывало в общей сложности 313 эмиров, прошедших 12 чинов. Эмир
первого класса на 1000 человек, эмир второго класса на 2000 человек. То есть он
командовал двумя эмирами, эмиром третьего разряда, тремя тысячами, то есть тремя
эмирами первого разряда, и в этом альфозе они восходили. Командующий 10-
тысячным войском назывался командующим округом. Амир Темур имел в своей армии
4 влиятельных бекарбега, а главнокомандующий армией звался амирул умаро.В целом
изучение истории войн Амира Темура с разными царями, боевой тактики и стратегии,
истории влиятельных полководцев и героев, проявивших стойкость в войске и
обеспечивших победы Амира Темура, актуальны и сегодня.

137
 Литература:

[1] Муиниддин Натанзий. Мунтахаб ут-таворихи Муиний. –Тошкент, Ўзбекистон,

2011. –Б.83.
[2] Шарафуддин Али Яздий. Тошкент: Шарқ, 1997. -Б. 92.
[3] Яздий...-Б. 102.
[4] Яздий...-Б. 108.
[5] Яздий... –Б. 111.
[6] Яздий...-Б. 98.
[7] Шарафиддин Али Яздий.... –Б. 121.
[8] Шарафиддин Али Яздий...-Б. 125.
[9] Шарафиддин Али Яздий...-Б. 127.
[10] Арабшоҳ. Амир Темур тарихи. Тошкент, Меҳнат, 2-китоб. 1992.-Б. 49.
[11] Ибн Арабшоҳ. Амир Темур тарихи. Тошкент, Меҳнат, 1-китоб. 1992. –Б. 231-
232.
[12] Ибн Арабшоҳ. Амир Темур тарихи. Тошкент, Меҳнат, 1-китоб. 1992. –Б. 231-
232.
[13] Низомиддий Шомий. Зафарнома. Тошкент, 1996. –Б. 382.

ШВЕД В.

РОЗВИТОК ВІДНОСИН ДЕРЖАВ-ЧЛЕНІВ РСАДПЗ З ІЗРАЇЛЕМ:

ПЕРЕДУМОВИ, СТАН ТА ПЕРСПЕКТИВИ

Постановка проблеми. Однією з найбільш значущих характеристик нинішньої

геополітичної ситуації у Близькосхідному регіоні є нормалізація відносин низки
арабських країн з Ізраїлем. Це знайшло своє логічне втілення у підписанні протягом
вересня-грудня 2020 р. низки документів про взаємне визнання та нормалізацію
відносин з ОАЕ, Бахрейном, Марокко і Суданом. Зазначені угоди було названо
Угодами Авраама на честь спільного праотця трьох монотеїстичних авраамістичних
релігій. У Декларації Угод Авраама зазначається, що вони спрямовані на досягнення
«довгострокового миру на Близькому Сході і в усьому світі» [12]. Угоди стали дійсно
тим проривом у геополітичній та безпековій ситуації у регіоні, які дозволяють сьогодні
створювати той підмурівок будови, а саме той «новий Близький Схід», про який мріяв
більше чверті століття тому видатний ізраїльський політик президент Ш. Перес.
Майже півторарічний період імплементації Угод Авраама довів, що нормалізація
відносин між Ізраїлем та державами-членами РСАДПЗ вже продемонстрували свій
позитивний вплив на Близькосхідний регіон, передусім на країни, які до них
приєдналися. Ця нова тенденція у геополітичному та геоекономічному просторі
Близького Сходу потребує глибшого аналізу та осмислення з урахуванням тих завдань,
які постали перед зовнішньополітичним курсом Української держави у зазначеному
регіоні.
Аналіз останніх досліджень і публікацій. Слід зазначити, що у вітчизняній
історіографії на сьогодні практично відсутні наукові публікації із досліджуваної
проблеми, за виключенням статті В.О. Шведа, у якій розглядаються процеси
зближення між Ізраїлем та арабськими країнами Перської затоки протягом 2016-2019
рр.[1]. Ця проблематика досліджується передусім американськими науковцями. Серед
них слід відзначити К. Ульріхсена, який досліджує історію становлення і розвитку
відносин між аравійськими монархіями та Ізраїлем [15]. Статтю виконавчого віце-
президента Вашингтонського інституту арабських країн Перської затоки У. Роебека
присвячено аналізові впливу Угод Авраама на розвиток ситуації у регіоні протягом
року з часу їхнього укладання [10]. Директор проекту дослідження арабсько-
ізраїльських відносин Вашингтонського інституту Близького Сходу Д. Маковскі
досліджує роль США у поглибленні змісту Угод Авраама […]. Науковий дослідник

138
арабського походження Інституту Брукінза О. Рахман розглядає позицію окремих
держав-членів РСАДПЗ щодо їх ставлення до Угод Авраама [9].
Аналіз цих та інших наукових праць з означеної проблеми дозволяє зробити
висновок, що її дослідження ще знаходиться на початковому етапі. З урахуванням
досягнутих результатів автор статті ставить за мету осмислити та узагальнити основні
наслідки впливу тенденції нормалізації відносин країн-членів РСАДПЗ із Ізраїлем на
формування нового формату геополітичного балансу у регіоні під кутом забезпечення
стратегічних пріоритетів Української держави.
Виклад основного матеріалу. Відносини між аравійськими монархіями та
Ізраїлем, які мають більш ніж двадцятирічну історію, стали наслідком дій багатьох
чинників, які невпинно поглиблювали спільну зацікавленість у їх розвитку. Так, у 1993
р. Султанат Оман відвідав прем’єр-міністр Ізраїлю І. Рабин. Це був черговий візит
ізраїльського прем’єр-міністра до арабських держав Перської затоки. Зміцнюючи цю
тенденцію, наступник Рабина Ш. Перес відвідав Маскат у 1996 р., зустрінувшись із
Султаном Кабусом. Інтіфада Аль-Акса зупинила на тривалий час розвиток арабсько-
ізраїльських відносин. «Арабська весна» призвела до висування на передові позиції
арабські держави-члени РСАДПЗ. В умовах загострення суперництва між цією групою
країн та Іраном, зазначені країни все більше вбачають в Ізраїлі свого стратегічного
союзника.
При президенті США Д. Трампі зближення між аравійськими монархіями та
Ізраїлем отримало новий поштовх. У жовтні 2018 р. прем’єр-міністр Ізраїлю Б.
Нетаньяху відвідав Оман для переговорів із Султаном Кабусом. Цей був перший
офіційний візит ізраїльського лідера до Султанату за останні 23 роки [11]. Через рік
Ізраїль оголосив, що він прийняв запрошення від Емірату Дубаї взяти участь у
Світовому ЕКСПО, яке мало відкритися у 2021 р. [11]. У цей час фактично в усіх
країнах-членах РСАДПЗ розгорнулась реалізація широкомасштабних програм
кардинальних трансформацій, пов’язаних із переходом до нової моделі економічного
розвитку, і керівництво цих країн все більше звертало свої погляди на успішний
приклад розвитку Ізраїлю. Про серйозні зміни у поглядах керівництва аравійських
монархій свідчить інтерв’ю принца-спадкоємця Саудівської Аравіі Мохамеда бін
Салмана впливовому американському часопису The Atlantic від 2.04.2018 р., у якому
принц прямо визнав, що Ізраїль має право на свою власну землю, а Саудівська Аравія
має спільні інтереси з Ізраїльською державою [4].
Протягом 2020-2021 рр. вікно можливостей щодо подальшого зближення
аравійських монархій з Ізраїлем ще більше розширилось. Пандемія корона вірусу,
посилення агресивних тенденцій у зовнішній політиці іранського режиму впритул
наблизили зазначені країни до нормалізації їхніх відносин. Великий вплив на
громадську думку як в Ізраїлі, так і в арабських країнах мало відеозвернення Посла
ОАЕ у США Ю. Аль-Отаїба англійською та на івриті, в якому він застеріг прем’єр-
міністра Ізраїлю Б. Нетаньяху від вкрай негативних наслідків анексії Західного берегу
та Йорданської долини для майбутнього ізраїльсько-арабських відносин. «Анексія без
сумніву заблокує ізраїльські сподівання на посилення безпекових, економічних і
культурних зв’язків з арабським світом та ОАЕ» [13]. Заклик емігрантського
дипломата змусив ізраїльського прем’єр-міністра Б. Нетаньяху обирати між двома
опціями: анексія Західного берегу і відтак відсікання від подальших кроків до
нормалізації відносин з провідними країнами арабського світу або зупинення спроб
анексії і розкрити двері перед нормалізацією. Б.Нетаньяху обрав другий варіант і
наказав зупинити анексію Західного берегу буквально за день до дедлайну – 1 липня
2020 р. [7].
Угоди Авраама стали реальністю у вересні 2020 р. внаслідок дії декількох
об’єктивних чинників. Як уже зазначалося раніше, держави-члени [1]. а Ізраїль
об’єднала спільна велика загроза – агресивний Іран, який нарощує свій
експансіоністський наступ у Близькосхідному регіоні. По-друге, необхідність
об’єднати зусилля у протистоянні пандемії корона вірусу, яка надзвичайно боляче
вдарила по близькосхідним країнам. Третій чинник пов’язаний із змінами у підході
аравійських монархій до палестинської проблеми. Тривалий час ці країни, як увесь
арабський світ, дотримувались єдиного імперативу, який у 2002 р. було сформульовано

139
в Арабській мирній ініціативі за формулою «мир в обмін на землю». Тобто, як тільки
Ізраїль створить Палестинську державу, арабський світ визнає Ізраїль. Формат цієї
ініціативи не дозволяв будь-якій арабській країні самочинно нормалізовувати свої
відносини з Ізраїлем, існує беззаперечне верховенство палестинського питання у
порівнянні з національними інтересами країн. Ситуація кардинально змінилася
наприкінці другого десятиріччя ХХІ ст. Лідери аравійських монархій, передусім ОАЕ,
Саудівська Аравія і Бахрейн були вкрай розчаровані деструктивною і негнучкою
позицією керівництва Палестинської автономії, натомість побачили в нормалізації
відносин з Ізраїлем нові можливості для просування справи створення Палестинської
держави [9]. Невипадково, саме ОАЕ та Бахрейн стали першими державами-членами
РСАДПЗ, які уклали угоди про нормалізацію відносин з Ізраїлем. Емірати – друга
найбільша економіка на Близькому Сході після Саудівської Аравії, яка широко
відкрита для міжнародної торгівлі, чий експорт становить майже половину її ВВП. Так
само стосується і Бахрейну. Перспективи поєднання фінансового капіталу арабських
держав Перської затоки із ізраїльською кібертехнологією, аграрними технологіями,
розробками в галузі штучного інтелекту і охорони здоров’я створювали б могутній
потенціал для процвітання усього Близького Сходу. Як Емірати, так і Бахрейн
знаходяться в стадії глибоких трансформаційних змін. Відповідно до Бачення 2021
ОАЕ розпочали процес подолання надмірної залежності свого розвитку від нафти та
газу, швидкими темпами розвиваються новітні індустрії і технології. Тому для
успішного продовження цих перетворень їм особливо потрібно вийти на рівень
широкої співпраці з Ізраїлем. Є ще один важливий чинник, спільний для ОАЕ та
Бахрейну, який дозволив їм першими із держав-членів РСАДПЗ нормалізувати
відносини з Ізраїлем. Вони небезпідставно позиціонують себе як країни, де процвітає
толерантність. Ще у 2016 р. в Еміратах було створено міністерство толерантності. У
2018 р. відбулася зустріч Папи Римського і Великого Імама Аль-Азхадського
університету Аль-Тахба на території ОАЕ, які підписали документ людського
братерства, спрямований на просування глобального міжрелігійного співіснування. В
одному із еміратів, у Дубаях існує добре організована єврейська спільнота, в іншому –
у Абу-Дабі будується синагога, яка має бути введена в дію в 2022 р. як частина
багаторелігійного Будинку Авраама. Цей комплекс також включатиме і церков і мечеть
[2]. У Бахрейні понад 140 років існує єврейська спільнота. У 2017 р. делегація
бахрейнських євреїв нанесла візит до Ізраїлю, а у 2019 р. головний равін Тель-Авіву
перебував з візитом у Бахрейні у справах стосовно розвитку міжрелігійного діалогу.
Угоди Авраама багато у чому стали результатом і наслідком напруженої роботи
команди попереднього президента США Д. Трампа над просуванням проекту так
званої «угоди століття», яка б мала знайти прийнятний формат врегулювання
палестино-ізраїльського конфлікту. Зазначені угоди стали одним із небагатьох
досягнень Д. Трампа, які були позитивно сприйняті новим президентом США Дж.
Байденом. Врешті-решт його адміністрація впродовж першого року їх імплементації у
життя повною мірою оцінила закладений у них потенціал. Це стало зрозумілим за
результатами проведеної під керівництвом держсекретаря США Е. Блінкіна
тристоронньої американсько-ізраїльсько-еміратської конференції у Держдепартаменті
США 17 вересня 2021 р. за результатами першого року з часу їх укладання. Головним
меседжем виступу Е. Блінкіна стали слова про те, що «адміністрація продовжуватиме
втілювати успішні зусилля попередньої адміністрації у напрямку поглиблення
нормалізаційного поступу» [3]. Аналітики, які близькі до нинішньої адміністрації
США, виокремлюють такі найважливіші складові процесу Угод Авраама. Вони
підкреслюють, що визначальним чинником, який забезпечить успішне
розповсюдження зазначеного процесу на інші арабські країни, є здатність перших
країн-підписантів забезпечити успішну розбудову більш взаємопов’язаного та
економічно інтегрованого Близького Сходу. Регіон потерпає внаслідок вкрай низького
рівня міжінтеграційних зв’язків. Так, внутрішньорегіональна торгівля досягає менше
10 % загальної торгівлі, в той час, як у Європі та Азії цей показник сягає 68 і 60 %
відповідно. Зазначений низький рівень економічної інтеграції має своїм наслідком
безсистемну логістику та системи постачання, високі торгівельні та інвестиційні
бар’єри, плутанину нормативно-правових режимів, тому регіон не в змозі

140
координувати належним чином боротьбу як із корона вірусом, так й із змінами клімату.
Без серйозної архітектури на підтримку постійного діалогу та співробітництва для
отримання переваг від більш об’єднаного Близького Сходу, Угоди Авраама не зможуть
повністю розкрити свій потенціал [8].
Головним мотором процесу Угод Авраама стали ОАЕ, нинішні відносини яких
із Ізраїлем можна оцінювати як головний пілотний проект у зазначеному процесі. Під
час першого офіційного візиту прем’єр-міністра Ізраїлю Н. Беннета до Еміратів 12-13
грудня 2021 р. було не лише підсумоване результати першого року нормалізації
відносин між обома країнами, а й окреслено подальші перспективи поглиблення
їхнього співробітництва. За цей час ОАЕ та Ізраїль уклали більше 60 угод та
меморандумів про взаєморозуміння та співпрацю у різних сферах. Взаємна торгівля
між обома країнами за 10 місяців 2021 р. зросла вдесятеро і досягла 900 млн доларів.
Н. Беннет зазначив, що під час його візиту було дано старт багатьом угодам про
співробітництво у сфері торгівлі, наукових досліджень та розвитку, кібернетики,
охорони здоров’я, освіти, авіації та в інших сферах. Обидві країни анонсували план
створення спільного інвестиційного фонду та визначили подальші кроки у поглибленні
ізраїльсько-еміратської співпраці [13].
Незворотність процесу Угод Авраама для аравійських монархій вирішальною
мірою визначатиметься приєднанням до нього найвпливовішої країни не лише
арабського. А й усього ісламського світу – Саудівської Аравії. Необхідно підкреслити,
що вірогідний шлях Королівства до нормалізації відносин з Ізраїлем передусім буде
визначатися завданнями посилення антиіранської коаліції, спрямованої на
недопущення гегемонії Ірану на Близькому Сході. Крім того, сьогодні існує серйозний
зовнішній чинник, який може потужно позначитися на шляху Ер-Ріада до Угод
Авраама. Маємо на увазі чинник, пов'язаний із принцем-спадкоємцем Саудівської
Аравії Мохамедом бін Салманом. У порівнянні з часом президентства Д. Трампа
ставлення до нього з боку нинішньої американської адміністрації і самого президента
США Дж. Байдена кардинально змінилося. Американські власті прямо звинуватили
його в організації вбивства відомого опозиційного журналіста Дж. Хашогі у жовтні
2018 р. Це на додачу до звинувачень у розв’язанні інтервенції в Ємені. Та численних
порушень прав людини у самому королівстві. Вважається, що у разі зайняття ним
королівського трону його рішення про нормалізацію відносин Саудівської Аравії із
Ізраїлем стане тією ціною, за допомогою якої він зможе знову налагодити відносини із
США. Саудівська Аравія вже сьогодні продемонструвала низкою кроків позитивне
сприйняття нормалізації відносин із Ізраїлем, Еміратами та Бахрейном, дозволили
віддати свій повітряний простір для авіаційних маршрутів до Ізраїлю тощо. Фахівці
вважають, що Саудівська Аравія здійснюватиме кроки назустріч нормалізації із
Ізраїлем поступово, враховуючи своє особливе місце в ісламському світі [5].
Серед останніх трьох держав-членів РСАДПЗ – Оману, Катару та Кувейту –
існують доволі значні розходження у позиціях щодо нормалізації своїх взаємин з
Ізраїлем. Вважається, що найближчим до подібного кроку є Оман, у якого вже склалися
достатньо глибокі контакти з Ізраїлем протягом тривалого часу. Катар та Кувейт
неодноразово заявляли, що такому кроку з їхньої сторони заважає невирішеність
палестинського питання. Разом з тим, і у цих країнах зміцнюються настрої на користь
нормалізації відносин з Ізраїлем. Переконливим доказом таких перемін у громадській
думці зазначених країн стала редакційна стаття у впливовому кувейтському часописі
Arab Тimes від 30.01.2022 р., у якій переконується, що всі арабські країни Перської
затоки мають нормалізувати відносини з Ізраїлем, враховуючи той факт, що «мир з
найбільш просунутою країною у регіоні є правильним» [6].
Висновки. Таким чином, нинішній стан відносин між аравійськими
монархіями-членами РСАДПЗ та Ізраїлем, став результатом впливу комплексу
чинників геополітичного, геоекономічного та безпекового характеру. Серед них
найважливішими є зростаюче усвідомлення як арабськими країнами Перської затоки,
так й Ізраїлем небезпеки агресивного курсу іранського режиму, усвідомлення
арабською стороною важливості всебічного співробітництва з Ізраїлем у просуванні
нинішніх трансформаційних перетворень, переоцінка ролі палестинського чинника
тощо. Угоди Авраама, що були укладені у вересні 2020 р. між ОАЕ, Бахрейном та

141
Ізраїлем, стали проривом у формуванні нового геополітичного дизайну
Близькосхідного регіону.
Варто також зазначити, що процеси подальшого поширення нормалізації
відносин провідних арабських країн із Ізраїлем забезпечує зміцнення
проамериканського альянсу близькосхідних країн і значною мірою блокує намагання
Росії та Китаю забезпечити посилення свого впливу на Близькосхідний регіон та
ефективно використовувати його для реалізації своїх геостратегічних планів.

Список використаних джерел і літератури:

1. Швед В.О. Арабські країни Перської затоки у системі політичних змін початку
ХХІ ст. // Проблеми всесвітньої історії: науковий журнал. №1 (7). К., 2019.
сс.81–82.
2. Abu Dhabi: A synagogue, mosque and church will be in one location. Gulf News.
2019, Sept. 21. URL: https://gulfnews.com/uae/government/abu-dhabi-a-
synagoguemosque-and-church-will-be-in-one-location-1.1569067182292
3. Blinken A.J. At the One Year Anniversary of the Abraham Accords: Normalization
Agreements in Action Remarks // The White House. Washington, DC. 2021, Sept. 17.
URL: https://www.state.gov/at-the-one-year-anniversary-of-the-abraham-accords-
normalization-agreements-in-action/
4. Goldberg J. Saudi Crown Prince: Iran Supreme Leaders «Makes Hitter Look Good»
// The Atlantic. 2018, April 2. URL:
https://www.theatlantic.com/international/archive/2018/04/mohammed-bin-salman-
iran-israel/557036/
5. Ibish H. Wary But Intrigued, Saudi Arabia is Still Weighing Potential Ties to Israel //
Arab Gulf Stades Institute in Washington. 2021, Sep. 20.URL:
https://agsiw.org/wary-but-intrigued-saudi-arabia-is-still-weighing-potential-ties-to-
israel/
6. Joffre T. Kuwait paper pushes normalization with Israel, criticizes Palestinians // The
Jerusalem Post. 2022, 30.01. URL: https://www.jpost.com/middle-east/article-
694955
7. Lazaroff T. Behind scenes of Abraham Accords: Israel annexation halted day before
deadline // The Jerusalem Post. 2021, Dec. 19. URL: https://www.jpost.com/israel-
news/israeli-west-bank-annexation-was-halted-in-2020-with-a-24-hour-deadline-
688648
8. Makovsky D., Kram J. Think Regionally: A US Role for Deepening the Abraham
Accords // The Washington Institute for Near East Policy. 2021, Oct. 3. URL:
https://www.washingtoninstitute.org/policy-analysis/think-regionally-us-role-
deepening-abraham-accords
9. Rahman O. The emergence of GCC-Israel relation in a changing Middle East //
Brookings Doha Centre. 2021, July 28. URL:
https://www.brookings.edu/research/the-emergence-of-gcc-israel-relations-in-a-
changing-middle-east/
10. Roebuck W. Abraham Accords: National Interests Enhance Prospects, One Year In
// The Arab Gulf State Institute in Washington. URL: https://agsiw.org/abraham-
accords-national-interests-enhance-prospects-one-year-in/
11. Schatz D. The Abraham Accords: Politico-Economic Drivers and Opportunities //
Trends Research. 2020, 15 Nov. URL: https://trendsresearch.org/research/the-
abraham-accords-politico-economic-drivers-and-opportunities/
12. The Abraham Accords Declaration // US Department of State. URL:
https://www.state.gov/the-abraham-accords/
13. Turak N. Israeli prime minister makes historic UAE visit, stressing «new reality» for
region // CNBC. 2021, Dec. 13. URL: https://www.cnbc.com/2021/12/13/israeli-
prime-minister-makes-historic-uae-visit-stressing-new-reality-for-region-.html
14. UAE ambassadors to US warns against annexation plans // The Hill. 2020, 06.12.
URL: https://thehill.com/policy/international/502611-uae-ambassadors-to-us-warns-
against-annexation-plans

142
 15. Ulrichsen K. C. Israel and the Arab Gulf States: Drivers and Directions of Change //
James A. Baker III. Institute for Public Policy of Rice University. 2014. 14 pp.

ЮКСЕЛЬ Г.
ТРАНСФОРМАЦІЯ КРИМСЬКОТАТАРСЬКОГО НАЦІОНАЛЬНОГО РУХУ
У 2014-2022 РР.

Кримськотатарський національний рух, який переживає проблему

трансформації в умовах окупації Кримського півострова, знаходиться у пошуках нових
форм та методів роботи, основа яких полягає у встановленні зв'язку зі
співвітчизниками, які перебувають у тимчасово окупованому Криму. Про історію
кримськотатарського національного руху писали історики С. Громенко, Г. Бекірова. А.
Іванець, Г. Абдуллаєва, в Туреччині вийшли роботи Х. Киримли, К. Шахіна, Ф. Тутку
та інших. Глибокі традиції політичної культури та історичний досвід побудови власної
державності, закладені під час заснування та функціонування Кримського ханства
(1441-1783), продемонстровані при спробі створення незалежної держави –
Кримськотатарської національної республіки (1917).
Після жахливого акту геноциду – проведеної за хибним обвинуваченням у
пособництві фашистським військам Депортації кримськотатарського народу 1944 року
в регіони Середньої Азії, Далекого Сходу та окремі регіони СРСР у середині 1950-х
років формується кримськотатарський національний рух. історичну батьківщину,
Крим. У національному русі взяли участь представники найбільш активної частини
народу, які використовували різні ненасильницькі методи боротьби для відновлення
історичної справедливості та набуття кримськими татарами права жити на своїй землі.
Повернення з місць депортації з різних регіонів СРСР кримськотатарського народу, яке
розпочалося наприкінці 1980-х - початку 1990-х років, поставило нові завдання перед
національним рухом, в основу яких було покладено захист прав корінного народу,
закріплення та утвердження кримських татар на рідній землі. У той час актуальними
були не лише питання адаптації та розв'язання соціально-побутових проблем, а право
на самореалізацію, створення можливостей для відродження духовної та матеріальної
культури, розвитку мови, що істотно постраждали та втрачені при Російській імперії,
а пізніше - за Радянського Союзу.
У 1991 році в Криму (м. Сімферополь) проводиться другий в історії, але перший
після повернення з Депортації 1944 Курултай кримськотатарського народу, на якому
заявлено про прагнення до створення в Криму кримськотатарської національно-
територіальної автономії, заснованої на праві корінного народу. Тоді ж рішенням
Курултаю створено представницький орган кримських татар – Меджліс, який став
головним політичним органом у ненасильницькій боротьбі представників корінного
народу за свої права. В історії різних тюркських народів на теренах колишнього СРСР
було багато національних рухів, але саме кримським татарам вдалося сформувати свої
представницькі органи та оформити національний рух на добре організовану політичну
силу. Прийняті пізніше світовою спільнотою нормативно-правові акти, що
закріплюють права корінних народів, зокрема Декларація про права корінних народів
(2007), ще раз підтвердили гармонійність та глибину філософських основ
національного кримськотатарського руху, відбили його право на участь у житті та
вирішенні долі рідної землі.
До представницького органу національного самоврядування кримських татар -
Курултай кримськотатарського народу - входять 250 народних делегатів, які
обираються терміном на 5 років. Курултаєм формується виконавчий орган - Меджліс
кримськотатарського народу, що складається з 33 осіб і очолюваний Головою. Система
національного самоврядування Курултай-Меджліс – це національні органи, які взяли
політичну відповідальність за ситуацію у різних сферах життєдіяльності корінного
кримськотатарського народу. На початок окупації 2014 року в Автономній республіці
Криму та окремих регіонах материкової України, де проживають кримські татари
(Херсонська область, Запорізька область, м. Київ) функціонувало 250 регіональних та
місцевих меджлісів, а загальна кількість залучених у системі національного
самоврядування народу складала майже 2000 осіб.
143
 З 1991 року до 2013 року делегати Курултаю вибиралися на регіональних
місцевих конференціях прямим голосуванням учасників конференції. У 2013 році в
Криму вперше відбулися прямі таємні вибори в Курултаї кримськотатарського народу,
в яких взяло участь майже 100 тисяч кримських татар, що становило понад половину
від представників виборного віку 300-тисячного корінного народу. За підсумками
виборів, що проводилися протягом місяця, вибрано 248 делегатів Курултаю, при цьому
два місця залишилися на проведення виборів в Узбекистані. Після 1944 року саме в
УзРСР було заслано більшу частину кримськотатарського народу, а після початку
повернення кримськотатарського народу на історичну батьківщину наприкінці 1980-х
років саме там залишилася значна частина кримських татар, які не змогли повернутися
до Криму. На жаль у 2013 році провести вибори в Узбекистані не вдалося, оскільки
такий захід вимагав узгодження на рівні двох держав – України та Узбекистану.
Останній перед окупацією Криму у 2014 році, в умовах де-факто контролю
півострова з боку України, Курултай кримськотатарського народу VI скликання
відбувся 26-27 жовтня 2013 року у Кримськотатарському академічному театрі м.
Сімферополь. Головою Меджлісу після багатьох років беззмінного головування лідера
Мустафи Джемілєва було обрано Рефата Чубарова, а склад меджлісу практично
повністю оновлено. Новий Меджліс розпочав роботу з реформи представницького
органу: було оновлено внутрішню структуру, реорганізовано та знову створено кілька
управлінь по роботі у різних сферах життєдіяльності, затверджено регламент роботи
та запроваджено організаційне планування. Члени Меджлісу організували регулярні
зустрічі з кримськими татарами, які проживають у різних регіонах Криму, ініціювали
низку компаній, спрямованих на покращення ситуації у сфері освіти, зокрема щодо
збереження та розвитку мови, інформаційної політики, економічних взаємин, інших
сфер.
Розвиток і функціонування Меджлісу в Криму перервала окупація Російською
Федерацією Автономної Республіки Крим та м. Севастополь [1], що розпочалася в
лютому 2014 року (термін «окупація» використовується відповідно до резолюції
Генеральної Асамблеї ООН 71/205 від 19 грудня 2016 року, яка свідчить Криму - прим.
авт.).
Початок окупації півострову пов'язаний з подіями у столиці України. Майдан
як протестна акція, що переріс пізніше у повномасштабне протистояння, що отримало
назву Революції Гідності, розпочався наприкінці листопада 2013 року. Він став
відповіддю українського народу на відмову кабінету Міністрів того періоду підписати
Договір про співпрацю з ЄС.
28 січня 2014 року у Сімферополі відбувся Всекримський мітинг проти
встановлення диктатури в Україні (зокрема, вбивства та розгону мітингувальників),
скликаний Меджлісом кримськотатарського народу. На ньому присутні закликали не
допустити політичну кризу в Україні та можливі наслідки наростання ескалації
насильства в Україні, що вже призвело до людських жертв. Члени Меджлісу
кримськотатарського народу засудили відкритий наступ з боку народних депутатів -
членів фракцій ПРУ та КПУ на фундаментальні права та свободи людини, що
висловилися у прийнятті ними з цинічним недотриманням парламентських процедур
та демократичних принципів «драконівських» законів, що суперечать Конституції
України та міжнародним.
При цьому, 4 лютого 2014 року Президія Верховної Ради АРК ініціювала
внесення змін до Конституції автономії та України, та висловила готовність у разі
ускладнення ситуації на півострові звернутися за захистом до Росії. Відповідне
рішення було ухвалено 4 лютого 2014 року на засіданні Президії ВР АРК. Коментуючи
заяви членів Президії ВР АРК звернутися у разі ускладнення ситуації на півострові за
захистом до Росії, Глава Меджлісу Рефат Чубаров заявив: «З появою останнім часом
надій на мирне вирішення політичної кризи в Україні помітно занервували ті з
регіональних політиків, які відкрито чи погано. формі, що приховується, виступають
за повний протекторат Росії над Україною. А якщо це не вдасться, то хоч би на тих
територіях, де вони перебувають при владі». У зв'язку з різкою ескалацією
протистояння в Києві, викликаною застосуванням підрозділами МВС України зброї та
спеціальної військової техніки проти учасників мирних акцій, внаслідок чого загинули

144
люди, увечері 18 лютого 2014 року Глава Меджлісу Рефат Чубаров екстрено скликав
позачергове засідання Меджлісу кримськотатарського народу. Члени Меджлісу та
голови регіональних меджлісів озвучили низку пропозицій, у тому числі і про
формування Меджлісом спеціальної групи для оперативного реагування на можливі
провокації та дії, спрямовані на дестабілізацію ситуації у Криму. З метою виключення
провокацій, що можуть бути здійснені з метою залучення кримського суспільства до
міжнаціонального та міжконфесійного протистояння, головам регіональних меджлісів
доручено протягом 19 лютого 2014 року вийти на адресу голів райдержадміністрацій
та мерів міст з пропозицією про термінове проведення розширених нарад органів
виконавчої влади, правоохоронних органів, голів місцевих рад та місцевих меджлісів,
духовенства всіх конфесій. При цьому, члени Меджлісу кримськотатарського народу
висловилися категорично проти залучення до захисту громадського порядку будь-яких
парамілітарних та партійних організацій, а також так званих загонів самооборони, які
поспішно створені під тиском Президії Верховної Ради Криму та викликали вкрай
негативне ставлення з боку кримського суспільства.
Проте вже 20 лютого 2014 року голова глави кримського парламенту
Володимир Константинов своїм твердженням відкрито запросив російські силові
структури безпосередньо втрутитися у кримську ситуацію. Реакція від кримських
татар була негайною: з ранку, 21 лютого 2014 року, біля центрального офісу Меджлісу
кримськотатарського народу на вул. Шмідта, 2 масово почали збиратися
співвітчизники із Сімферопольського, Бахчисарайського, Сакського, Білогірського
районів Криму, стурбовані та схвильовані вчорашніми заявами голови кримського
парламенту Володимир Константинова про можливе відокремлення Криму від
України у разі загострення ситуації в країні. Глава Меджлісу Рефат Чубаров також
висловив думку, що Костянтинов покарає після того, як в Україні стабілізується
обстановка і буде нормальна влада. 23 лютого 2014 року на Всекримському мітингу,
присвяченому пам'яті Голови Кримської Народної Республіки, Муфтія мусульман
Криму, Литви, Польщі та Білорусії, автора кримськотатарського національного гімну
«Ант еткенмен» («Я поклявся!») Номана Челебіджихана, прийнятих Верховною Радою
України 21 та 22 лютого 2014 року з метою демонтажу злочинного режиму
В.Януковича, винного у вбивстві десятків громадян України, які виступили на захист
демократії та прав людини в Україні [2].
Проте депутатський корпус Криму продовжував свою незаконну роботу із
залучення РФ до нібито “захисту” кримського населення від київського режиму. На 26
лютого 2014 року було заплановано сесію ВР АРК, на якій депутати планували
офіційно звернутися до керівництва РФ. При цьому пропозиції Меджлісу
кримськотатарського народу, озвучені на зустрічі 25 лютого 2014 року, голови
Меджлісу кримськотатарського народу Рефата Чубарова та його двох заступників з
головою ВР АРК Володимиром Костянтиновим, спрямовані на зниження
напруженості в Криму прийняті не були. Члени Меджлісу пропонували перенести дату
сесії ВР АРК на кілька днів, сформувати делегацію та виїхати до Києва, щоб провести
зустрічі та консультації з виконувачем обов'язків Президента України О. Турчиновим
та його заступниками. У той же день увечері відбулося засідання Меджлісу
кримськотатарського народу, під час якого було прийнято про проведення мітингу на
підтримку територіальної цілісності України 26 лютого 2014 року у Верховної Ради
Криму. На початку засідання, Рефат Чубаров детально проінформував членів
Меджлісу кримськотатарського народу про хід та результати цілої серії зустрічей та
переговорів. «Весь аналіз подій, що відбуваються в останні дні в Криму, в тому числі
антиконституційні дії в Севастополі, а також приїзд до Криму групи депутатів
Державної Думи Російської Федерації, які виступають на кримській землі з публічними
твердженнями про готовність Росії розглянути в терміновому порядку «звернення
кримчан», дають підстави говорити про можливе ухвалення завтра Верховною Радою
Криму непоправних рішень, що можуть підірвати мир та згоду на півострові», – сказав
Рефат Чубаров [2]. Після обговорення члени Меджлісу ухвалили рішення про
проведення 26 лютого 2014 року мирної акції – мітингу біля будівлі Верховної Ради
Криму під гаслом «Збереження територіальної цілісності України та недопущення
ухвалення ВР АРК рішень, спрямованих на дестабілізацію ситуації в автономії».

145
 26 лютого 2014 року на заклик Меджлісу під стінами Верховної Ради Криму
пройшов наймасовіший мітинг за збереження територіальної цілісності України, в
якому взяли участь близько 10 тисяч людей - представники корінного
кримськотатарського народу та проукраїнських сил. Водночас там же прощав мітинг
проросійських сил, основний склад яких прибув із м. Севастополя. Всупереч тому, що
в мітингу спостерігалися “тітушки” та явні провокатори у розпал події правоохоронні
органи залишили площу. Організатори мітингу Меджліс зробив все можливе, щоб не
допустити провокацій. На вимогу прихильників територіальної цілісності України
кримського парламенту, на якій кримські депутати збиралися звернутися до уряду РФ
про прохання про захист, було скасовано.
Глибокої ночі 27 лютого 2014 року озброєними людьми без розпізнавальних
знаків було проведено захоплення двох головних адміністративних будівель Криму –
Ради Міністрів та Верховної Ради Криму. Саме так розпочалася військова операція з
окупації Криму, активна фаза якої проходила з 20 лютого 2014 року до дати так званого
кримського референдуму 16 березня 2014 року. За цей період до Криму незаконно
увійшли збройні сили регулярної армії РФ та парамілітаристські організації: чеченські
бойовики, сербські четники, кубанські козаки, на території півострову було
сформовано незаконну воєнізовану освіту - кримську самооборону.
Під час захоплення півострова засідання Меджлісу проходили практично
щодня, на них члени обговорювали різні питання, пов'язані з дипломатичною
протидією військової операції, залучення уваги України та світової спільноти до
ситуації у Криму, безпеки співвітчизників. На зборах говорили про необхідність
пошуку першої жертви військового режиму, кримськотатарського активіста Решата
Аметова, який зник 03 березня 2014 року.
Після початку окупації Меджліс кримськотатарського народу виявився в Криму
єдиною організованою політичною силою проукраїнського характеру, яка відкрито
виступила проти незаконного силового захоплення півострова. Крім того, спочатку
Меджліс виконував певною мірою функції “міністерства закордонних справ”: органи
української влади в регіоні були паралізовані, а вся інформація про те, що відбувається
в Криму, поширювалася саме представницьким органом. За час подій 2014 року до
Криму приїхали спеціальний представник Генерального секретаря ООН Роберт Сьєрі,
голова ОБСЄ з питань свободи слова Дунья Мятович, українські політики та депутати
Петро Порошенко, Олесь Доній, Олег Ляшко та інші.
15 березня 2014 року Меджліс звернувся з відкриття закликом до всіх,
незалежно від національності, жителям Криму із закликом не брати участь у
незаконному, невизнаною більшістю держав “референдумі” від 16 березня 2014 року,
який незаконно рішався питання про нібито перехід Криму до складу Російської
Федерації. Таким чином Меджліс відбив не тільки сподівання кримськотатарського
народу, а й більшу частину населення Криму, яка не бажала насильницької зміни
державності.
У різкій, незаконній де-факто зміні державності, російська окупаційна влада
використала тактику “використання місцевих кадрів”, щоб надати захопленню
видимості волевиявлення жителів Криму у приєднанні до Російської Федерації. Цілком
природно, що у такій роботі окупантам була важлива позиція корінного народу Криму.
На першому етапі вони спробували діяти методом умовлянь, одним із відомих
прикладом чого є дзвінок Президента Російської Федерації Володимира Путіна лідеру
кримськотатарського народу Мустафі Джемілєву. на пропозицію російського
президента про захист прав та певні перспективи для народу, лідер кримських татар
відповів, що першочерговим заходом є виведення саме військ з території Криму, а вже
після – обговорення будь-яких питань. Певні "преференції" для кримських татар
закріпив на своєму засіданні від 11 березня 2014 року кримський парламент. Проте
сутність дій окупаційної влади полягала у прагненні відновити історичну
справедливість і захистити права кримськотатарського народу, а простому підкупі.
Через недовго стало зрозуміло, що обіцянки, дані кримським “парламентом” були
просто обіцянками на папері. З тих пунктів, які прийняли, втіленим у життя виявився
лише пункт про визнання кримськотатарської мови державною, що насправді мало

146
суто декларативно-показовий характер, оскільки умови функціонування мови у різних
сферах життєдіяльності не були забезпечені.
Російська та незаконна маріонеткова кримська влада заборонила діяльність
представницького органу. Практично відразу після початку окупації щодо
представників системи Курултай-Меджліс почалися переслідування та репресії, і в
кожному випадку стосовно членів системи використовувалися індивідуальний підхід
та широкий арсенал форм та методів тиску. Репресії тривають протягом усього періоду
де-факто перебування Російської Федерації біля півострова, переслідуванню
піддаються найактивніші члени системи Курултай-Меджліс. Протягом короткого
періоду в середині 2014 року Слідчим комітетом РФ та прокурором Криму було
порушено кримінальну справу щодо організації мітингу 26 лютого 2014 року біля
Верховної Ради Криму, за подіями 3 травня 2041 року на Каланчаку на зустрічі членами
Меджлісу кримськотатарського народу та народу Мустафи Джемілєва. Після
організації та проведення цивільної блокади щодо призупинення постачання
продовольства до Криму у 2015 році так званою кримською владою порушено низку
кримінальних справ проти Мустафи Джемілєва, Рефата Чубарова. Численні
адміністративні протоколи складено щодо всіх членів Меджлісу. З 2014 року
кримськотатарським лідерам та активістам заборонено в'їзд додому, з приводу чого
зафіксовано сотні прецедентів. Однією з перших заборони отримали: 3 травня 2014
року – лідер кримськотатарського народу Мустафа Джемілєв, 5 червня 2014 року –
Голова Меджлісу Рефат Чубаров, 10 серпня 2014 року – радник Голови Меджлісу Ісмет
Юксель. За звинуваченням у кримінальних справах було засуджено заступника Голови
Меджлісу Ахтема Чійгоза та Ільмі Умерова, яких у 2018 році завдяки втручанню
Президента Туреччини Реджепа Тайипа Ердогана вдалося обміняти на двох російських
убивць. На цей час за надуманим звинуваченням затримано і перебуває в неволі
Перший заступник Голови Меджлісу кримськотатарського народу Наріман Джелял.
26 квітня 2016 року так званий «Верховний суд Республіки Крим» визнав
діяльність Меджлісу кримськотатарського народу екстремістською та заборонив його
до РФ, пізніше рішення підтримав Верховний суд Російської Федерації. Ці рішення
фактично залишили корінний народ без його національного органу самоврядування.
Заборона представницького органу корінного кримськотатарського народу є
порушенням низки статей Декларації ООН про права корінних народів. При цьому, 19
квітня 2017 року проміжним рішенням Міжнародного суду ООН у Гаазі Російська
Федерація була зобов'язана скасувати незаконне рішення про заборону Меджлісу
кримськотатарського народу та відновити його діяльність, проте окупант вкотре
проігнорував рішення авторитетного міжнародного органу.
У 2018 році мали відбутися вибори делегатів національного
кримськотатарського з'їзду - Курултаю, а нове скликання Курултаю мало обрати новий
склад членів Меджлісу. Проте через окупацію та заборону Меджлісу
кримськотатарський народ позбавлений права на вільні демократичні вибори своїх
представницьких органів та права управління ними в Криму.
Останні 8 років головним завданням національного кримськотатарського руху
стала деокупація Криму, боротьба за політичні права кримських татар, створення умов
для збереження та виживання народу в окупації, запобігання його повній асиміляції та
втраті ідентичності. Захист територіальної цілісності та суверенітету України,
безпечна реінтеграція тимчасово окупованих територій після агресії 2014 року визнані
пріоритетними напрямками розвитку Української держави. Аналіз проблеми
повернення під контроль України на території Криму показує наявність двох шляхів:
військового та політико-дипломатичного. Для деокупації Криму на сучасному
історичному етапі Україна обрала другий шлях, і робота у цьому напрямі охоплює різні
сфери діяльності: політичну, дипломатичну, правову (зокрема правозахисну),
соціально-гуманітарну, культурно-інформаційну. Представники національного
кримськотатарського руху беруть активну участь у цьому процесі, роблять свій внесок
у роботу на всеукраїнському та міжнародному рівнях.
Протягом восьмого року окупації прийнято важливі документи щодо
«Кримської стратегії», зокрема Указ Президента України №117/2021 Рішення Ради
національної безпеки та оборони України від 11 березня 2021 року «Про Стратегію

147
деокупації та реінтеграції тимчасово окупованої території Автономної Республіки
Крим та міста Севастополя» [11], Указ Президента України №121/2021 «Рішення Ради
національної безпеки та оборони України від 25 березня 2021 року «Про Стратегію
воєнної безпеки України» [12]. Змінилася внутрішня політика щодо кримських татар.
Постановою Верховної Ради України від 20 березня 2014 року № 1140-VII «Про заяву
Верховної Ради України щодо гарантії прав кримськотатарського народу у складі
Української держави» Курултай та Меджліс визнано офіційними представницькими
органами кримськотатарського народу. Постановою Верховної Ради України від 12
листопада 2015 року №792 «Про визнання геноциду кримськотатарського народу»
Депортацію кримських татар 1944 року визнано актом геноциду. 01 липня 2021 року
прийнятий важливий Закон України про корені народи, які закріплює права корінних
народів України - кримських татар, караїмів, кримчаків. З урахуванням міжнародних
зобов'язань України, зокрема, положень "Європейської хартії регіональних мов або
мов меншин", інших нормативно-правових актів з питань європейської та
євроатлантичної інтеграції, прийнято три укази Президента України: про визнання 26
лютого - Днем кримського опору, про оголошення вихідними днями релігійних свят
Курбан та Рамазан-байрам, Указ про формування “Стратегії щодо розвитку
кримськотатарської мови” та створення плану покрокових дій до нього.
Важливим для звільнення Криму є ухвалення в Україні необхідних нормативно-
правових документів, які не лише закріплять права кримськотатарського народу, а й
визначать вектор розвитку Криму після деокупації. Це насамперед “Закон про статус
кримськотатарського народу”, зміни до розділу Х Конституції України “Автономна
Республіка Крим та місце Севастополь” щодо встановлення статусу Криму як
“Кримськотатарської національно-територіальної автономії у складі унітарної
України”.
Меджліс кримськотатарського народу продовжує роботу у надзвичайних
умовах. 06 квітня 2016 року прийнято рішення про заборону Меджлісу
кримськотатарського народу в Криму та оголошення його екстремістською
організацією. Напередодні винесення рішення про заборону Меджлісу так званим
кримським судом керівництво Меджлісу було змушене ухвалити рішення про
перенесення центру організації, який є представницьким повноважним органом
татарського населення півострова, з міста Сімферополь (Акмесджит) до Києва та
переведення Меджлісу у надзвичайний режим роботи. Внаслідок окупації 10 членів
Меджлісу змушені залишили Крим і зараз перебувають на материковій частині
України. 7 членів меджлісу за колаборацію та зв'язок з окупаційною владою тимчасово
відсторонено від виконання обов'язків до проведення нового Курултаю. 15 членів
перебувають на території Криму (один помер у 2020 році) та продовжують виконувати
обов'язки, покладені на них народом. Показовим є той факт, що, попри постійні
репресії та відкриття кримінального провадження щодо представницького органу,
ніхто з членів системи національного самоврядування управління не написав заяву за
власним бажанням про вихід зі складу Меджлісу та зупинення повноважень.
В умовах окупації, через постійні тиски та репресії в Криму, основна
представницька робота лежить на членах Меджлісу, які виїхали на материкову
Україну. У Київському офісі Меджлісу кримськотатарського народу проводиться
активна діяльність щодо співпраці з державними структурами України, главами та
урядами різних країн, міжнародними організаціями, які підтримують територіальну
цілісність України та деокупацію Криму. Робота Меджлісу ведеться в кількох
напрямках, серед яких політико-дипломатичний, пов'язаний з вираженням волі
кримськотатарського народу, соціально-гуманітарний, заснований на підтримці
земляків, інформаційно-просвітницький, головним завданням якого стає формування
громадської думки та інші напрямки. Головною метою Меджлісу на даному етапі є
деокупація Криму, оскільки саме вона стає причиною тяжкого становища народу,
постійного зневажання його прав та знищення національної ідентичності.
Для повернення півострова під законний контроль України необхідне: 1)
підтримка на всіх рівнях процесу деокупації Криму, відстоювання територіальної
цілісності України та припинення агресії проти неї; 2) зміцнення санкційного режиму
проти держави-агресора загалом, запровадження механізму застосування

148
персональних санкцій щодо осіб, причетних до порушення прав людини за аналогією
до Акту Магнітського; 3) сприяння прийняттю в Україні нормативних актів, які б
закріпили права корінних народів Криму - кримськотатарського народу, караїмів,
кримчаків; 4) встановлення зв'язку, сприяння, захист та розповсюдження інформації
про становище громадян України, у тому числі представників кримськотатарського
народу в умовах окупації.

Список литературы

1. Актуальні орієнтири державної політики щодо тимчасової окупації

Автономної Республіки Крим та м. Севастополя. Київ. 2020. URL:
http://www.ppu.gov.ua/wp-content/uploads/2020/11/Posibnyk.pdf (дата звернення
01.02. 2020).
2. Історія кримського спротиву російськой агресії/ За ред. Рефата Чубарова. Київ,
2021 (на правах рукописи).
3. Задорожний О.В. Анексія Криму – міжнародний злочин. Київ:К.І.С., 2015. 576с.
4. Заборона Меджлісу кримськотатарського народу в Криму. URL:
https://www.rbc.ua/ukr/tag/zapret-medzhlisa-19042016 (дата звернення:
19.04.2016).
5. Постанова Верховної Ради України Про визнання геноциду
кримськотатарського народу. URL: https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/792-19
(дата звернення: 12.11.2017).
6. Політика щодо Криму. Рекомендації (посібник). Тищенко Ю., Каздобіна Ю.,
Горобчишина С., Дуда А. /За заг. ред. Ю. Тищенко. Київ. ТОВ «Агентство»
Україна». 2018. 88 с.
7. Про схвалення Стратегії інформаційної реінтеграції Автономної Республіки
Крим та м. Севастополя. https://zakon.rada.gov.ua/laws/show/1100-2018-%D1%80
(дата звернення: 27.12. 2018).
8. Росія має виконати проміжне рішення суду ООН щодо Криму - Порошенко
URL: https://www.unian.ua/politics/2178941-rosiya-mae-vikonati-promijne-
rishennya-sudu-oon-schodo-krimu-poroshenko.html (дата зверення: 09.10.2017)
9. Ситуация с правами человека во временно оккупированной Автономной
Республике Крым и городе Севастополе (Украина). URL:
https://www.ohchr.org/Documents/Countries/UA/Crimea2014_2017_RU.pdf (дата
звернення: 31.12.2017).
10. Указ Президента України № 58/2020 «Про День спротиву окупації Автономної
Республіки Крим та міста Севастополя». URL:
https://www.president.gov.ua/documents/582020-32537 (дата звернення:
26.02.2020).
11. Указ Президента України №117/2021 «Про рішення Ради національної безпеки
і оборони України від 11 березня 2021 року «Про Стратегію деокупації та
реінтеграції тимчасово окупованої території Автономної Республіки Крим та
міста Севастополя» URL: https://www.president.gov.ua/documents/1172021-
37533?fbclid=IwAR1pb_VrePJYyqKy3hwAzJAgitDTDQ0QERqf7JcLFQBDHt8U
LPBdTVk2hUk (дата зверення: 12.03.2021)
12. Указ Президента України №121/2021 «Про рішення Ради національної безпеки
і оборони України від 25 березня 2021 року «Про Стратегію воєнної безпеки
України». URL: https://www.president.gov.ua/documents/1212021-37661 (дата
зверення: 26.03.2021).
149
 13. Указ Президента України від 30 вересня 2019 р. № 722 «Про Цілі сталого
розвитку України на період до 2030 року»
14. Указ Президента України від 14 вересня 2020 р. № 392 «Про рішення Ради
національної безпеки і оборони України у «Про Стратегію національної безпеки
України»
15. European Parliament (2014), Recent developments in Ukraine: threats to the
functioning of democratic institutions/ Resolution 1988 (2014) Final version,
available at: http://assembly.coe.int/nw/xml/XRef/Xref-XML2HTML-
en.asp?fileid=20873&lang=en (accessed 20 December 2014).
16. General Assembly of the United Nations (2014), Resolution adopted by the General
Assembly on 27 March 2014 [without reference to a Main Committee (A/68/L.39 and
Add.1)] 68/262. Territorial integrity of Ukraine, available at:
https://www.un.org/en/ga/search/view_doc.asp?symbol=A/RES/68/262 (accessed 05
December 2014).
17. The PACE Resolutions on Ukraine (2019), available at:
https://coe.mfa.gov.ua/en/partnership/pace-resolutions-ukraine (accessed 31 January
2020).
18. United Nations Educational, Scientific and Cultural Organization (2014), Follow-up
by Unesco of the Situation in the Autonomous Republic of Crimea (Ukraine),
available at: https://unesdoc.unesco.org/search/0307b085-c5fa-4fe4-aa4c-
4cc2f55d9875 (accessed 31 November 2021).

BABAYAR G., ALMANOV K.

BATI KÖKTÜRK KAĞANLIĞININ USTRUŞANA’DAKİ YÖNETİMİ

Giriş
Orta Asya’da kadim ve erken orta çağlarda geçen tarihî süreçler genel olarak iki hat
üzerinde gelişmiştir. Büyük bir kısmı bozkır ve çöllerden, küçük bir kısmı da tarıma elverişli
vahalardan oluşan Orta Asya’da göçebe ve yerleşik kültürlerin kaynaştığı bir bölgedir. Bu
kaynaşmanın özellikle bölgenin Amuderya – Sırderya nehirleri arasındaki topraklarda iyice
kendini hissettirdiği bilinmektedir. Nitekim, Orta Asya’nın bozkır ve tarıma elverişli
kısımlarından geçen Sırderya nehri kıyılarındaki vahalarda geçen tarihî süreçlerde göçebe,
özellikle Türk asıllı hanedanların öncü rolü oynadığı görülür.
Tanrı Dağlarının güneybatı uçlarından çıkarak batıya Aral Gölü’ne doğru akan Sırderya
nehrinin kıyısındaki Fergana, Hocend, Ustruşana, Çaç (Taşkent), Otrar (Yasi), Cend (Kızıl-
Orda) bölgeleri kadim ve erken orta çağlarda birer tarihî coğrafî vilayet olmuşlardır.
Sırderya’nın sol havzasında yer alan Ustruşana bölgesinin toprakları bugünlerde
Özbekistan’ın Sırderya ve Cizzah vilayetlerini, Tacikistan’ın da Hocend (bugünkü adı Soğd)
vilayetlerini içermektedir.104
Ustruşana, Ustruşene, Suturşane, Usruşna adlarıyla bilinen bu tarihî bölge erken orta
çağlarda ilkin Eftalitler (Ak-Hunlar - 420-565), sonradan da Köktürk Kağanlığı (552-744)
egemenliği altındaki Çaç, Fergana, Soğd (Semerkant, Panç, Keş, Nahşep vd.), Buhara,
Harezm ve Toharistan gibi Amuderya – Sırderya arasındaki vaha hükümdarlıklarından biri
olmuştur. Kadim tarihî fazla bilinmeyen Ustruşana, erken orta çağlara gelince birer vaha
devleti (oasis state) veya prenslik makamında olmuş, Köktürk dönemine gelince bu prenslik
Orta Asya’daki siyasî hayata faal olarak katılmaya başlamıştır. Bu yönden Ustruşana
kuzeybatıdan komşusu Çaç, kuzeydoğudan komşu olan Fergana ve güneybatıdan sınırdaş

104
A. A. Gritsina, S. D., Mamadjanova, R. S. Mukimov, Archeology, History And
Architecture of Medieval Ustrushana, Samarkand, IICAS, 2014, s. 3-4.
150
olan Soğd’a nazaran epey geç ortaya çıkan hükümdarlık olarak bilinmiştir. Köktürk Kağanlığı
döneminde adı geçen bölgelerde Köktürk asıllı birçok yönetici hanedanın kurulması söz
konusudur.
560’lı yıllarda Orta Asya’daki onlarca vaha hükümdarlıklarının Köktürk Kağanlığı’nın
egemenliği altına girdiği anlaşılmaktadır. Çin kaynaklarından anlaşıldığı üzere 560’lı yılların
ortalarında Köktürkler batıda İ-ta’ları (Eftalit) ortadan kaldırmış, onların eli altındaki pek çok
yerleşik bölge (Çaç, Fergana, Ustruşana, Soğd, Toharistan vd.) Kağanlık topraklarına
katılmıştır. 105 Başlangıçta yaklaşık elli sene zarfında, yani 6. yüzyılın sonu – 7. yüzyılın
başlarına kadar Köktürkler adı geçen bölgelerin yerel yönetimine izin vermiş ve onlardan
haraç almakla yetinmiş ancak sonradan birçok yönetici hanedanlara son vererek onların
yönetimine kendi soyundan olan yöneticileri atamıştır. 106 605 yılında Çaç, 620’li yıllarda
Toharistan, 630’lu yıllarda Fergana bölgesinde Aşina asıllı hanedanlar yönetimi başlamış, 7.
yüzyılın son çeyreğinde Soğd bölgesinde Köktürk-Soğd karışımı sülaleler iktidarı ele
geçirmişlerdir. 107 Tam o sıralara kadar yerli sülale tarafından yönetilen Ustruşana’da da
Köktürklerle bağlantılı bir yönetici hanedanın hüküm sürmeye başlaması söz konusudur.
1. Konunun Araştırılması
Ustruşana tarihînin erken orta çağlar dönemi, özellikle, Köktürklerin yönetimde
bulunduğu dönem diğer Orta Asya prensliklerine nazaran epey az araştırma konusu olmuştur.
Bu dönem Ustruşana tarihî daha çok bölgenin yönetim tarzı, yerel hanedanlar ve onların
menşei gibi meseleler yönünden araştırılmıştır. Nitekim E. Chavannes, J. Marquart, V. V.
Bartold, Z. V. Togan, O. İ. Smirnova, N. Negmatov, A. Gritsina, E. Ekrem, G. Babayar, Ö.
S. Hunkan gibi araaştırmacıların çalışmalarında Ustruşana tarihînin bazı meseleleri, özellikle,
bölgenin siyasi ve kültürel tarihî aydınlatılmıştır. 108 20. yüzyılın başlarına doğru E.
Chavannes, Batı Köktürk tarihîni incelerken Ustruşana üzerinde de durmuş, Çin yıllıklarında
daha çok Tsao veya Doğu Tsao olarak geçen Ustruşana’da Köktürk yönetiminin uygulanması
üzerine birçok bilgileri aktarmıştır.109 J. Marquart ve V. V. Bartold ise daha çok Arap ve Fars
kaynaklarından yola çıkarak bölgedeki Afşinler hanedanının faaliyetini incelemişlerdir. 110 Z.

105
A. Komar, “Nasledie Tyurkskikh Kaganatov v Vostoçnoy Yevrope”, Madeni Mura –
Kul’turnoe nasledie‚ № 1, Astana 2009, s. 100­102.
106
G. Babayar, “Göktürk Kağanlığı Döneminde Batı Türkistan Yönetimi”, Türkler, С. 2,
Ankara 2002, Yeni Türkiye Yayınları, s. 110-117.
107
J. K. Skaff , “Western Turk Rule of Turkestan’s Oases in the Sixth through Eighth
Centuries”, TURKS, Vol. 2, Ankara, Yeni Türkiye Yayınları, 2002, s. 364–372.
108
E. Chavannes, Documents sur les Tou-kiue (Turks) Occidentaux, Sbornik Trudov
Orkhonskoy Ekspeditsii, Vyp. 6, SPb 1903; E. Chavannes, Çin Yıllıklarına Göre Batı
Türkleri, çev. M. Koç, İstanbul, Selenge Yayınları, 2007; J. Markwart, Wehrot und Arang.
Untersuchungen zur mythischenund geschichtlichen Landeskunde von Ostiran, Leiden 1938;
J. Marquart, Eranshahrnach der GeographicdesPs. Moses Xorenaci, Berlin, 1901; V. V.
Bartold, Stat’i iz “Ensiklopedii İslama”, Soçineniye, T. II. Ch. 2, Nauka, Moskva 1964; Z. V.,
Togan,Umumi Türk Tarihîne Giriş, 3. Baski, Istanbul, Enderun yayınevi, 1981; O. İ.
Smirnova, Oçerki İz İstorii Sogda, Nauka, Moskva 1970; O. İ. Smirnova, Svodniy Katalog
Sogdiyskikh monet, Bronza, Moskva, Nauka, 1981; N. N. Negmatov, Ustruşana v VII – X vv.
(Popismennikh i Arkheologiçeskikh İstoçnikov), Avtoref.diss.kand.ist.nauk, Мoskva-
Leningrad 1952; А. А. Gritsina, Usruşanskie byli, Тaşkent, 2000; А. А. Gritsina,
Arkheologiçeskie Pamyatniki Syrdarinskoy Oblasti, Taşkent, Fan, 1992; J. K. Skaff, “Western
Turk Rule of Turkestan’s Oases in the Sixth Through Eighth Centuries”, TURKS, Vol. 2,
Ankara, Yeni Türkiye Yayınları, 2002, s. 364–372; E. Ekrem, Hsüan-Tsang
Seyahetnamesi’ne Göre Türkistan, Basılmamış Doktora Tezi, Hacettepe Üniversitesi, Sosyal
Bilimler Enstitüsü, Ankara, 2003; G. Babayar, “Göktürk Kağanlığı Döneminde Batı
Türkistan Yönetimi”, Türkler, С. 2, Yeni Türkiye Yayınları, Ankara 2002, s. 110-117; S.
Hunkan, Türk Hakanlığı (Karahanlılar), 2. Baskı, İstanbul, IQ Yayınları, 2007.
109
E. Chavannes, Documents sur les Tou-kiue (Turks) occidentaux, s. 140.
110
J. Markwart, Wehrot und Arang. Untersuchungen zur mythischenund geschichtlichen
Landeskunde von Ostiran, Leiden, 1938; V. V. Bartol’d, “Stat’i iz “Ensiklopediiİslama”,
Soçineniye, T. II. Ch. 2, Мoskva, Nauka1964, s. 497.
151
V. Togan ise adı geçen sülalenin Türk menşeli olabileceğini birçok delillerle ispat etmeye
çalışmıştır. 111 O. İ. Smirnova, İslam öncesi Ustruşana sikkelerini incelerken bölge
sikkelerinde Türkçe isim ve unvanlar görülmemesine rağmen Çin ve Arap kaynaklarında Eski
Türkçe hükümdar adlarının bulunmasına dayanarak burada Türk asıllı hanedanın
faaliyetinden bahsetmiştir. Ona göre, Arapça kaynaklarda Hara Buğra olarak geçen
Ustruşana hükümdarının Çin yıllıklarında K’o-loPu-lo olarak geçmesi bu adın kökeninin Eski
Türkçe Kara-Boğra olduğunu kesinleştirmektedir.112
20. yüzyılın ikinci yarısında yaklaşık 50 sene saha çalışmaları yapan hem de yazılı
kaynaklar ve arkeolojik bilgileri karşılaştıran Tacikistanlı Prof. N. Negmatov, Ustruşana
yöneticilerinin İrani menşeini savunmuş ve Türkçe gibi gözüken Ustruşana hükümdar
adlarının Arapça yazılardaki yanlış noktalamalar sonrası böyle hâl aldığını ileri sürmüştür. 113
G. Babayar birçok kaynaklardan yola çıkarak bunun böyle olmadığını yazmış, Ustruşana
hükümdarlarının Kara-Boğra, Kara-Çor gibi Eski Türkçe ad ve unvana sahip olmaları
dönemin şartlarına uygun düştüğünü, Arapça harf noktalamalarında karışıklıklar olmasına
rağmen Çin yıllıkları için böyle değişim söz konusu olmadığından N. Negmatov ve
diğerlerinin yanılgıya düştüklerini vurgulamıştır. 114 Ö. S. Hunkan ise Ustruşana
hükümdarlarının Eftalit (Ak-Hun) asıllı olabileceğini ileri sürmüş, bu yönüyle o, Z. V. Togan,
O. İ. Smirnova ve G. Babayar’dan biraz farklı düşünmüştür.115
Adı geçen arkeolog tarihçi N. Negmatov ve bölge tarihîni bizzat yaklaşık çeyrek asırdır
arkeolojik kazılar sürdürerek araştıran A. Gritsina da Ustruşana’nın tarihî şehirlerinden pek
çoğunu aydınlığa kavuşturmuştur.116 Birçok bilim adamı hem arkeolojik buluntular hem de
Arap, Fars ve Çince yazılı kaynaklardaki bilgilerden yola çıkarak bu dönemde Ustruşana
bölgesinin Bunciket (Şehristan), Pargar, Zamin, Dizek (Cizzah), Sabat, Mersmende, Kurket,
Usmend (Usmat) ve diğer onlarca şehir ve kasabalarının yerini belirlemişlerdir. Çoğunluk
bilim adamları Çin ve Arap kaynaklarındaki bilgilere dayanarak 8. yüzyılda Ustruşana’yı
yöneten Afşinler sülalesinin menşece Türk olduklarını savunurlar.117 Adı geçen sülale
Köktürk Kağanlığı önderliğinde 720-740 yılları arasında Araplara karşı Çaç, Fergana, Soğd,
Toharistan yöneticileri sırasında Ustruşana Afşinleri de faal katılımda bulunmuşlardır.
Özellikle, Ustruşana Afşin’i Kara-Boğra’nın “Türk Hakanı”nın yanında bulunarak Araplara
karşı birçok savaşlara katıldığına dair bilgiler ulaşmıştır.118
2. Ustruşana’da Köktürk Yönetimi
Ustruşana’nın Köktürk Kağanlığının egemenliği altına girmesiyle ilişkili kayıtlar 629
yılında Orta Asya’nın birçok bölgesinden geçen Çinli rahip Hsüen-tsang’ın (629-645)
kayıtlarında görülür:
“Sutulusena (Ustruşana) ülkesinin genişliği bin dört yüz veya bin beş yüz li civarındadır.
Doğu yönü Ye (Sırderya) Nehri’ne bitişiktir. Ye Nehri’nin kaynağı Tsun-lung (Pamir)
Dağları’nın kuzey yamaçlarından başlar. Onun suyu kuzeyden batıya doğru akar. Bu nehir

111
Z.V. Togan, Umumi Türk Tarihîne Giriş, s. 176.
112
O. İ. Smirnova, Svodniy katalog sogdiyskikh monet. Bronza, Moskva, Nauka, 1981, s.
425, 428.
113
N. N., Negmatov, Ustrushana v drevnosti i rannesrednevekov’e, Stalinabad, 1957, s.
153-154.
114
G. Babayar, Göktürk Kağanlığı Döneminde Batı Türkistan Yönetimi, s. 112.
115
S. Hunkan, Türk Hakanlığı (Karahanlılar), s. 106.
116
А. А. Gritsina, Usruşanskie byli, Тaşkent, Izd­vo narodnogo naslediya im. A. Kadiri,
2000; А. А. Gritsina, Arkheologiçeskie pamyatniki Syrdarinskoy oblasti, Taşkent, Fan, 1992,
s. 45.
117
O. İ. Smirnova, Svodniy katalog sogdiyskikh monet. Bronza, s. 425, 428; А. А.Gritsina,
Usruşanskie byli, s. 43; G. Boboyorov, “Turk hoqonligining Movarounnahrdagi boshqaruv
tizimi hakıda”, O‘zbekistоn tariхi, Taşkent 2000, № 4, s. 71–79.
118
M. H. Pardayev, C. İ. Gofurov, Ustruşonaning ilk orta asr kışlok makonlari (yozma va
arheologiya manbalari asosida), Taşkent, Ilmiy-texnika axboroti-press nashriyoti, 2016, s.
302-303.
152
epey geniş olup, suyu bulanık, coşkun ve hızlıdır. Ekini ve gelenek görenekleri Çe-şi (Çaç)
ülkesiyle aynıdır. Kendi yöneticisi bulunmaktadır. Tu-jüe (Köktürk)lere bağlıdır”.119
Bu bilgide Ustruşana yönetimiyle ilişkili “Kendi yöneticisi bulunmaktadır. Tu-jüe
(Köktürk)lere bağlıdır” ifadesinin geçmesinden anlaşıldığı gibi, 630’lu yıllar civarında bölge
kendi yönetici hanedanına sahip olmakla birlikte Köktürk Kağanlığı egemenliği altındaki bir
siyasi varlık mahiyetinde idi. Hsüen-tsang’ın Ustruşana’ya komşu Çaç, Fergana ve Soğd
(Semerkant)’la ilişkili buna benzer bilgiler sunduğu anlaşılmaktadır.120
Ustruşana bölgesi ve Köktürklerle ilişkili diğer bir bilgi ise Çince T’ang-shu yıllığında
geçmektedir. Yıllıkta belirtildiğine göre, 657 yılında Çin orduları Batı Köktürk hükümdarı
Aşine Helu (Alp/Uluğ? –651-657) ve onun ordusunu takip etmiş, adı geçen Kağan’ın ilk
olarak Taraz yakınlarında, daha sonra Su-ye (Suyab/Çu) nehirleri kıyısında yenilgiye
uğrayınca Çaç bölgesine kaçmıştır. Aşina He-luve onun oğlu Çaç hükümdarı Şuneu-şe
(Şad)’ın huzuruna sığındığı sıralarda bölgedeki Kağan ve oğlunun Su-tu şehrine gizlendikleri
ve buranın yöneticisi İ-nie Ta-kan (İnel-Tarhan) onları yakalayarak Çin ordularına teslim
etmiştir.121 Bazı araştırmacılar adı geçen Su-tu şehrini Çaç bölgesindeki Uşturket (Uşturkes)
ile karşılaştırırken, diğer bir grup bilim adamları da burasını Ustruşana ile
birleştirmektedirler.122 Yani burada Ustruşana adının Çinli kaynaklarda kısaltılarak Su-tu
olarak kaydedildiği söz konusudur. Nitekim Köktürk Kağanlığı döneminde Ustruşana adı ilki
Pei-shi yıllığında Suleşana olarak geçmekte olup123 ondan epey sonra yazılan T’ang-shu
yıllığında ise “Doğu Tsao” (Ustruşana)’nın Şuaiduşana, Sutuişana, Kieputana ve Sutunişi
gibi daha 4 adet adı bulunduğu vurgulanmıştır.124 7. yüzyılın son yılları – 8. yüzyılın ilk
yarısında olup biten siyasi olaylar Ustruşana’da “Afşin” unvanlı yeni sülalenin yönetimi ele
geçirmesiyle bizzat bağlanmaktadır. Özellikle, Ebu Cafer et-Taberi’nin Tarih er-resul-v-el-
mülük adlı eserinde 720’li yıllarda Ustruşana yöneticisi Harabuğra (Kara-Boğra) hakkında
söz edilirken,125 Çin kaynaklarında ise 740’lı yıllarda Batı Tsao (İştihan) hükümdarlığının
yöneticisi Ko-lo Pu-lo (Kara-Boğra) hakkında bilgiler yer almaktadır.126 Bu bilgiler
araştırmacılar arasında birçok tartışmalara yol açmışsa da aslında her iki hükümdarlığın yakın
komşular olduğu ve Çinlilerin onları Doğu Tsao (Ustruşana) ve Batı Tsao (İştihan) olarak
adlandırarak onlar hakkında bilgi sunarken bazen yanılgıya düştükleri söz konusudur. Üstelik
her iki hükümdarlığın arasında yer alan ve Çinlilerce Orta Tsao (Kabudan) olarak
adlandırılan diğer bir hükümdarlığın da var olduğu göz önünde bulundurulmalıdır. Çinlilerin
Orta Tsao, Batı Tsao olarak adlandırdıkları Kabudan ve İştihan Köktürk Kağanlığı
döneminde Soğd ülkesine bağlı bölgenin kuzey ve kuzey batısında yer alan ayrı ayrı
hükümdarlıklar olarak bilinmekte, Soğd’un merkezî hükümdarlığı olan Semerkant
aracılığıyla Batı Köktürklerine metbû yönetimler olmuştur. Adı geçen Ustruşana Hükümdarı
Kara-Boğra’nın daha sonra İştihan yöneticisi olarak Çin yıllıklarında kaydedilmesi bu üç
hükümdarlığın, yani Ustruşana, Kabudan ve İştihan’ın Çinli yazarların buraları aynı adlarla
belirtmelerinden ileri gelmektedir. Bununla birlikte, 8. yüzyılın ikinci çeyreği Ustruşana’nın
siyasi yönden güç kazanması ve komşu topraklar üzerinde egemenlik sağlamasıyla Çinli
yazarların adı geçen terimi Ustruşana ile ilişkilendirmeleri muhtemeldir. 8. yüzyılın ikinci
yarısında Ustruşana ve Soğd bölgelerinde olup biten siyasi değişimler T’ang-shu yıllığında

119
E. Ekrem,Hsüan-Tsang Seyahetnamesi’ne göre Türkistan, s. 125.
120
E. Ekrem,Hsüan-Tsang Seyahetnamesi’ne göre Türkistan, s. 122.
121
N. Ya. Bichurin, Sobranie svedeniy o narodakh, obitavshikh v SredneyAzii v drevnie
vremena, V. 3-kh tomakh, T. II, М.- Л., 1950, T. I, s. 292.
122
G. BOBOYOROV, Choch tarihîdan lavhalar, Тaşkent,Yangi nashr, 2010, s. 46
123
E. Ekrem, Hsüan-Tsang Seyahetnamesi’ne göre Türkistan, s. 124.
124
N. Ya. Bichurin, Sobranie svedeniy o narodakh, obitavshikh v SredneyAzii v drevnie
vremena, T. II, s. 274, 285.
125
İstoriya at-Tabari, İzbrannie otrıvki (Perevod s arabskogo V. İ. Belyayeva. Dopolneniya
k perevodu O. G. Bol’shakova i A. B. Khalidova), Тaşkent 1987, s. 251; O. İ. Smirnova,
Svodniy katalog sogdiyskikh monet. Bronza, s. 425, 428; А. А.Gritsina, Usruşanskie byli, s.
43.
126
N. Ya. Bichurin, Sobranie svedeniy o narodakh, obitavshikh v SredneyAzii v drevnie
vremena, T. II, s. 313.
153
çeşitli rivayetlerin yer almasına yol açmıştır. “Doğu Tsao”nun Şuayduşana, Sutuişana,
Kieputana ve Sutunişi gibi çeşitli adları bulunur”.
3. “Ko-Lo Pu-Lo (Kara-Boğra) Batı Tsao (İştıhan) Yöneticisidir”
T’ang-shu yıllığında K’o-lo Pu-lo (Kara-Boğra) 738 yılında Çin sarayına elçi
yolladığında Çin imparatoru ona “Huay-de wang” unvanını vererek onun atalarının “Semavi
Han”a hizmet ettiklerini vurgulamıştır ki bu terim altında Çin imparatoru hakkında söz
edildiği anlaşılıyor olmakla birlikte bu unvanın zamanında Köktürk kağanları için
kullanıldığını da unutmamak gerekir.
Adı geçen Kara-Boğra’nın ataları ve onun kendisi Ustruşana hükümdarları sıfatıyla Çin’e
“askerî hizmet” etme arzusunda olduklarını beyan etmesi bu sülale temsilcilerinin epey önce,
büyük ihtimalle, 7. yüzyılın sonlarına doğru Ustruşana’daki yerli sülaleden yönetimi
devraldıklarını düşündürmektedir. Aslına bakılırsa Kara-Boğra adı Eski Türkçede “Kara”
sözcük anlamıyla “kara, büyük, güçlü” ve “Boğra” da “erkek deve” anlamına geldiği ve ilk
olarak Köktürk Kağanlığı’nın yönetim sisteminde unvan ve unvan niteleyicisi olarak
görüldüğü göz önünde bulundurulursa127 bu sülalenin oluşumunun Köktürklerle bağlantılı
olduğu anlaşılacaktır.
İlginç olan “Boğra” unvan niteleyicisinin diğer hükümdarlıklarda da Ustruşana’da
olduğu gibi 8. yüzyılın ilk çeyreğinden itibaren görülmeye başlamasıdır. Bunu menşece Batı
Köktürk Kağanlığı’na bağlanan Toharistan Yabguluğu (620-750) tarafından Çin’e elçi olarak
gönderilen Aşina Te-le Pu-lo (*Tegin Boğra; 706‚ 718)128 ve Kabudan yöneticisi Su-tu Pu-lo
(*Satuk?­Boğra; 738)129 gibi yönetici kesim temsilcilerinin isimleri tespit etmektedir.
Muhtemelen Kabudan’ın yöneticisi olan Su-tu Pu-lo isminde “Ustruşana Boğrası” anlamı
yattığı da düşünülebilir. Nitekim Çinliler kendilerine yabancı olan sözcükleri çoğu durumda
değiştirerek yazmışlar veya kısaltarak sunmuşlardır.130 Bu konuyla ilgili tespitler yukarıda
Batı Köktürk hükümdarı Aşina Helu ile bağlantılı “Su-tu şehri” örneğinde görülmüştü.
Yukarıda sunulduğu gibi T’ang-shu yıllığında Doğu Tsao (Ustruşana) yöneticileri 7. yüzyılın
ilk çeyreğinden başlayarak Çin’e elçi yollamış olup Wu-te yönetim yılları (618-626) arasında
Kang (Semerkant) hükümdarı ile birlikte Ustruşana hükümdarının elçileri Çin imparatoru
huzuruna varmışlardır. Elçiler imparator Kao-zu’ya Ustruşana hükümdarının kendisinin
imparator hazretlerine askerî hizmette bulunmak istediğini iletmişlerdir. Bu öneriden Kao-
zu’nın gayet memnun olduğu kaynakta geçmektedir. Adı geçen yıllıkta o yıllarda Batı Tsao
(İştihan) ile ilişkili olduğu söz edilirken “Wu-te yönetimi yılları (618-626) buradan elçi
geldiği” hatırlanarak imparatorun buranın yöneticisi K’o-lo Pu-lo (Kara-Boğra)’ya elçiler
aracılığıyla “ataları “Semavi Han’a hizmet ettikleri ve savaşta yardımcı olacakları
konusunda öneride bulundukları”nı vurguladığı kaydedilmiştir.131 Görülüyor ki adı geçen
Kara-Boğra aslında Ustruşana hükümdarı olup onun İştihan’ın yöneticisi olarak gösterilmesi
Çinli yazarların üç Tsao (Ustruşana, Kabudan ve İştihan) ile ilişkili olayları karıştırmaları ile
bağlantılıdır veya Ustruşana’nın geri kalan iki hükümdarlık – İştihan ve Kabudan üzerinde
üstünlük sağlaması söz konusudur.
T’ang-shu yıllığında Doğu Tsao (Ustruşana) hükümdarı Şe-Ahu 752 yılında An (Buhara)
hükümdarıyla birlikte Çin’e elçi yollayarak siyah elbiseli Da-shi’ye (Arap) karşı Çin’i savaşa
çağırdığı, Çinli hükümdarların da onları bu konuda ne kadar uyarmasına rağmen

127
G. Boboyorov, Garbiy Turk hoqonligining davlat tuzumi, Tarih fanlari doktori ilmiy
darajasini oliş uçun yozilgan dissertatsiya avtoreferati, Taşkent, 2012, s. 35.
128
N. Ya. Bichurin, Sobraniesvedeniy o narodakh, obitavshikh v SredneyAzii v
drevnievremena, T. II, s. 321; E. Chavannes, Documents sur les.., s. 287, 291.
129
O. İ. Smirnova, Svodniy katalog sogdiyskikhmonet. Bronza, s. 425, 428.
130
N. Ya. Bichurin, Sobranie svedeniy o narodakh, obitavshikh v SredneyAzii v drevnie
vremena, T.II, s. 264, 271-272, 274-275, 280-281, 286-287, 310-313, 315-317; E. Ekrem,
Hsüan-Tsang Seyahetnamesi’ne göre Türkistan, s. 126-131, 135-136.
131
N. Ya. Bichurin, Sobranie svedeniy o narodakh, obitavshikh v SredneyAzii v drevnie
vremena, T. II, s. 271, 281, 312-313.
154
kararlarından geri dönmediklerini vurgulamıştır.132 Bu ise 750’li yıllarda çoğunluk Orta Asya
hükümdarlıklarından farklı olarak Ustruşana’nın hâlâ Arap hâkimiyetine tam olarak boyun
eğmediği ve güçlü bir hükümdarlık olarak kendi konumunu koruduğunu göstermektedir.
Köktürk Kağanlığı döneminde Ustruşana hükümdarlığı kendi komşuları olan Semerkant
ve Buhara gibi o dönemin önde gelen Orta Asya hükümdarlıklarıyla birlikte uzak ülkelere
elçi yollaması burasının gittikçe güçlü prensliğe dönüştüğünü kanıtlamaktadır. Bu dönemde
Ustruşana’nın ihtişamını gösteren diğer bir delil de bölgenin yönetim merkezi olan
Bunciket’te (Şehristan) bulunan 7.-8. yüzyıllara ait hükümdar sarayı duvar resimlerinde
Afrasiyab (Semerkant), Pencikent (Panç), Varahşa (Buhara) hükümdar saray resimlerine
benzer Soğd ileri gelenleriyle birlikte Köktürkleri andıran birçok tasvirlerin bulunmasıdır.133
Ustruşana hükümdarlarına, özellikle Afşinler sülalesine ait bu tasvirlerde adı geçen saray
duvar resimlerinde olduğu gibi yuvarlak yüzlü, hafif çekik gözlü, sakalsız insan tasvirlerinin
bulunmasının yanı sıra çocuk emziren kurt figürünün büyük bir panoda yer alması ilgi
çekicidir. Birçok bilim adamları bu tür süjeleri Köktürklerin yaradılış efsanesiyle
bağlamaktadırlar.134
SONUÇ
Erken orta çağlarda, özellikle, Köktürk Kağanlığı döneminde Amuderya – Sırderya
arasındaki diğer tarihî coğrafî bölgeler gibi siyasî ve idarî yönden birer vaha hükümdarlığı
makamında olan Ustruşana bölgesi 560’lı yıllardan 740’lı yıllarına kadar yaklaşık iki yüz
sene zarfında Batı Köktürklerin egemenliği altında bulunmuştur. 565 yılında Eftalit (Ak
Hun)ların Köktürklere yenilmesiyle Köktürklerin egemenliği altına giren onlarca yerleşik
prensliklere Kağanlık tarafından kendine özgü bir yönetim tarzı uygulamıştır. Başlangıçta
Ustruşana’nın iç yönetimine fazla karışmayan Köktürkler zaman geçtikçe birkaç yeni
uygulamalarla tabi tutulan Ustruşana’da diğer bir kaç bölgede görüldüğü gibi Kağanlığın
stratejik yönden önemli bir üssüne dönüştürmüştür. Ustruşana’yı güney ve güneybatıda
Sasanlılar İran’ı ve Hindistan’a yönelik askeri seferlerinde birer güzergah olarak kullanan
Köktürkler buradan Soğd ve Toharistan’a, buralardan da Sasanlılara karşı cephe almışlardır.
Batı Köktürkler tarafından denetlenen Orta Asya’nın Fergana, Çaç, Otrar, Soğd gibi vaha
hükümdarlıklarına (oasis state) komşu olan Ustruşana genel olarak Doğu İran dillerinden biri
olan Soğdça konuşan ahaliyi barındırmış bununla birlikte Eski Türk boylarının da yerli
nüfuzun bir kısmını oluşturduğu coğrafî bir mesken halini almıştır. Köktürkler döneminde ise
askerî taife olarak bilinen Eski Türk boylarının bölgedeki nüfuzu artmıştır.
Miladî 6. yüzyılda kendi siyasî varlığını daha derin hissettirmeye başlayan Ustruşana
hükümdarlığı, 7. yüzyılın ilk çeyreğinden başlayarak 8. yüzyılın ortalarına kadar Orta
Asya’nın siyasî yönden faal birer prensliğine dönüşmüştür. Özellikle, 7. yüzyılın sonlarına
gelince bölgenin Doğu İranî asıllı yerli sülalesinin yerini, kökeni Köktürklere ulaşan bir
yönetici hanedana bırakmasıyla Ustruşana, bölgenin önde gelen siyasî güçlerinden birine
dönüşmüştür. Ustruşana Afşinleri olarak bilinen bu hanedan Kara-Boğra ve onun oğlu Kara-
Çor döneminde topraklarını genişleten, Araplara karşı başarılı savaşlar sürdüren, Köktürk
Kağanlığı ve Çin’le yakın siyasî ilişkiler sağlayan bir hükümdarlık niteliğini taşımıştır. Bu
tarihlerde Ustruşana döneminin büyük saltanatlarıyla siyasî, diplomatik, iktisadî ve kültürel
ilişkiler sürdürmüştür. Özellikle, Ustruşana’nın bu tür ilişkileri Çaç, Fergana ve Soğd
hükümdarlıklarının yanı sıra Köktürk Kağanlığı, Çin İmparatorluğu ve Arap Hilâfeti ile daha
sıkı olduğu söz konusudur.
Köktürk Kağanlığı döneminde Ustruşana yönetiminde uygulanan Eski Türk yönetim
tarzı ve onun yerel Soğd devlet yönetimi gelenekleriyle kaynaşması sonucunda bölgede Türk-

132
N. Ya. Bichurin, Sobranie svedeniy o narodakh, obitavshikh v SredneyAzii v drevnie
vremena, T. II, s. 313.
133
A.A. Gritsina, S.D. Mamadjanova, R.S. Mukimov, Archeology, History and
architecture of Medieval Ustrushana, s. 189-193.
134
А. Berdimuradov, G. Bogomolov, “Tyurki v iskusstve rannesrednevekovogo Sogda”,
Sogdiyskiy sbornik, Noveyshie issledovaniya po istorii i istorii kul’turı Sogda v Uzbekistane,
Vyp. 7, Pod. red. Sh. Kamoliddin, Berlin, LAP Lambert Academic Publishing, 2020, s. 66-
67.
155
Soğd simbiyozu yaşanmış, bu tür ilişkiler yazılı kaynaklarda yansıdığı gibi birçok arkeolojik
buluntularla da kendi ifadesini bulmuştur. Özellikle, Ustruşana Afşinleri sarayında bulunan
duvar resimleri, Köktürkleri andıran “çocuk emziren kurt” tasvirli buluntular vb. malzemeler
bunu kanıtlamaktadır.
Böylece, Köktürk Kağanlığı tarihinin az bilinen yönlerinden biri – Kağanlığın kendi
vasallarının yönetiminde ne gibi yöntemler uyguladığı konusunun aydınlatılmasında
Ustruşana’nın ayrı bir yeri olduğu anlaşılmaktadır.

KAYNAKÇA
BABAYAR, G., “Göktürk Kağanlığı Döneminde Batı Türkistan Yönetimi”, Türkler, С.
2, Ankara, Yeni Türkiye Yayınları 2002, s. 110-117.
BARTOL’D, V. V., Stat’i iz “Ensiklopedii İslama”, Soçineniye, T. II, Ch. 2, Мoskva,
Nauka 1964.
BERDİMURADOV, А., BOGOMOLOV, G., “Tyurki v İskusstve Ranne
Srednevekovogo Sogda”, Sogdiyskiy Sbornik, Noveyshie İssledovaniya Po İstorii i İstorii
Kul’turı Sogda v Uzbekistane, Vyp. 7, Pod. Red. Sh. Kamoliddin, Berlin, LAP Lambert
Academic Publishing, 2020, s. 61-69.
BİCHURİN, N. Ya., Sobranie Svedeniy O Narodakh, Obitavshikh v Sredney Azii v
Drevnie Vrmena, V. 3-kh tomakh, T. II, Мoskva.- Leningrad, 1950.
BOBOYOROV, G., “Turk Hoqonligining Movarounnahrdagi Boshqaruv Tizimi
Hakıda”, O‘zbekistоn Tariхi, № 4, s. 71–79, Taşkent 2000
BOBOYOROV, G., Choch Tarihîdan Lavhalar, Yangi Nashr, Тaşkent 2010.
BOBOYOROV, G., Garbiy Turk Hoqonligining Davlat Tuzumi, Tarih Fanlari Doktori
İlmiy Darajasini Oliş Uçun Yozilgan Dissertatsiya Avtoreferati, Taşkent 2012.
CHAVANNES, E., Çin Yıllıklarına Göre Batı Türkleri, çev. M. Koç, İstanbul, Selenge
Yayınları 2007.
CHAVANNES, E., Documents sur les Tou-kiue (Turks) Occidentaux, Sbornik Trudov
Orkhonskoy Ekspeditsii, Vyp. 6, SPb. 1903.
EKREM, E., Hsüan-Tsang Seyahetnamesi’ne göre Türkistan, Basılmamış Doktora Tezi,
Hacettepe Üniversitesi, Sosyal Bilimler Enstitüsü, Ankara 2003.
GRITSINA, A. A., MAMADJANOVA S. D., MUKIMOV R. S., Archeology, History
And Architecture of Medieval Ustrushana, Samarkand, IICAS 2014.
GRITSINA, A. A., Usruşanskie byli, Тaşkent, Izd­vo narodnogo naslediya im. A. Kadiri,
2000.
GRİTSİNA, А. А., Arkheologiçeskie Pamyatniki Syrdarinskoy Oblasti, Fan, Taşkent
1992.
GRİTSİNA, А. А., Usruşanskie Byli, Тaşkent 2000.
HUNKAN, S., Türk Hakanlığı (Karahanlılar), İstanbul, IQ yayınları 2007.
İstoriya at-Tabari, İzbrannie Otrıvki (Perevod s Arabskogo V. İ. Belyayeva, Dopolneniya
K Perevodu O. G. Bol’shakova i A. B. Khalidova), Тaşkent, Fan 1987.
KOMAR, A., “Nasledie Tyurkskikh Kaganatov v Vostoçnoy Yevrope”, Madeni Mura –
Kul’turnoe nasledie‚ № 1, s. 100-102, Astana 2009.
MARKWART, J., Wehrot und Arang. Untersuchungen zur mythischen und
geschichtlichen Landeskunde von Ostiran, Leiden 1938.
MARQUART, J., Eranshahr nach der Geographic des Ps. Moses Xorenaci, Berlin, 1901.
NEGMATOV, N. N. Ustruşana v VII – X vv. (Po Pismennikh i Arkheologiçeskikh
İstoçnikov), Avtoref. diss. kand. ist. nauk, Мoskva-Leningrad 1952.

156
 NEGMATOV, N. N., Ustrushana v Drevnosti i Rannesrednevekov’e, Stalinabad, 1957.
PARDAYEV, M. H., GOFUROV, C. İ. Ustruşonaning İlk Orta Asr Kışlok Makonlari
(Yozma Va Arheologiya Manbalari Asosida), Taşkent, Ilmiy-texnika axboroti-press
nashriyoti, 2016.
SKAFF, K. J., “Western Turk Rule of Turkestan’s Oases in the Sixth through Eighth
Centuries”, TURKS, , Vol. 2, Ankara, Yeni Türkiye Yayınları 2002, s. 364–372.
SMİRNOVA, O. İ., Oçerki iz İstorii Sogda, Moskva, Nauka 1970.
SMİRNOVA, O. İ., Svodniy Katalog Sogdiyskikh Monet, Bronza, Moskva, Nauka 1981.
TAŞAĞIL, A., Gök-Türkler, C. II, Ankara, TTK Yayınları, 1999.
TOGAN, A. Z. V., Umumi Türk Tarihîne Giriş, 3. Baski, Istanbul, Enderun kitabevi
1981.

GONCA TÜRK (GHONCHE GHOJOGHI) *

"EFTAL" DERGISINIM TASARIM VE İllÜSTRASYON AÇISINDAN

INCELENMESI

Giriş
Dünyada çocuklar için yayınlanan süreli yayınlar ilk olarak Batı' da ortaya çıkmıştır. İngiltere'
de onsekizinci yüzyılda yayınlanan ve ilk çocuk dergisi olan Juvenile Magazine (1788) ve
onu takip eden The Children' s Magazine (1799) iyi bir şöhret yapmalarına rağmen kısa
ömürlü olurlar.135 Türkiye'de süreli yayınların ortaya çıkışı Tanzimatın ilk yıllarına rastlar.
İlk dergi olan Vakayi-i Tıbbiye 1849 senesinde yayınlanır ve bunu diğer dergiler takip eder.
Süreli yayınlar, Tanzimatla beraber resmi olarak başlayan Avrupalılaşma/Batılılaşma
çabalarının göstergelerinden, uzantılarından biridir. Bu devirde kadınlar ve çocuklar için
süreli yayınlar ortaya çıkmaya başlar. Bilinen ilk çocuk dergisi Mümeyyiz, ilk kadın
dergisiyle aynı sene içinde çıkmıştır. İlk kadın dergisi olan Terakki 28 Haziran, ilk çocuk
dergisi Mümeyyiz ise 15 Ekim 1869' da yayınlanmıştır. Araştırmamızın konusu olan "Etfal"
dergisi ise 1886 yılından itibaren yayınlanmıştır ve 23 sayı çıkan Osmanlıca bir çocuk
dergisidir136.
"Etfal" Dergisinin Tasarım Ve İllüstrasyon Açısından İncelenmesi ve Analizi
Derginin tasarımı incelendiğinde ayrı kapağı olmadığı, ilk sayfasının kapak yerine geçtiği
görülmektedir. Bu dergi için çok farklı bir logo tasarlanmıştır (G.1), Sülüs hattıyla yazılmış
olan logo, çok sayıda çiçekle çevrelenen bir dairenin içinde yer almaktadır. Osmanlı
devrinde çiçeklere çok önem verildiği ve hatta bir çiçek akademisi oluşturulduğu bilinir 137.
Etfal dergisinin logo tasarımında da çiçekler ve logonun Osmanlı tuğralarına benzeyen bir

*
Sorumlu Yazar: Ghonche Ghojoghi (Gonca Türk) (Dr. Öğr. Üyesi), Nişantaşı
Üniversitesi Sanat ve Tasarım Fakültesi, Grafik Tasarımı Böl., İstanbul, Türkiye. E-
posta:ghonche_3261@yahoo.com, ORCID: 0000-0002-2218-5742

135
A. Ferhan Oğuzkan, Dünya Çocuk Edebiyatının Ana Çizgileri, Çocuk Edebiyatı Yıllığı,
İstanbul, Gökyüzü Yayınları, 1987, s.25
136
Etfal Dergisi'nin Bulunduğu Kütüphaneler: AMK : 1956 SB 249, ESÖ: 293 ( her iki
kütüphanede tam koleksiyon) , BK: B.122, HTU:48
137
Lale Şairi olarak da tanınan gazeteci-yazarAbdullah Satoğlu: "Lale, yalnız III. Ahmet
devrine has bir çiçek değildir. Biz de ilk laleyi yetiştirenlerin başında Kanuni devrinin ünlü
Şeyhülislam'ı Ebussuud Efendi gelir. IV. Mehmet zamanında bir
'Serşüküfecilik'(Çiçekçibaşıcılık) makamı ile dokuz kişiden teşekkül eden Çiçek Akademisi
kurulmuştur ". Kaynak: http://www.turkiyegazetesi.com.tr/kultursanat/37773.aspx / erişim
10.01.2016.
157
görünümü vardır. Derginin yayınlandığı yıl olan (1303) de logonun altına yazılmıştır.
Logonun altında sağ tarafta yaprakların yanında bir imza görünmektedir, Latin harfleriyle
yazılmış "Eyüb" ismi okunmaktadır. Logo sayfanın ortasına yukarıya yerleştirilmiştir.
Derginin künye bilgileri de logonun altına üç sütun olarak yazılmıştır.

G.1. Kaynak- Etfal dergisi, İkinci sayı, kapak sayfası

Derginin sayfaları, iki sütun olarak tasarlanmıştır. Metin, matbuatta kullanılan harekesiz
nesih hattı ile yazılmıştır. Siyah-beyaz olarak basılan derginin ikinci sayısı on dört sayfadır
ama diğer sayıları genellikle sekiz sayfadan oluşmaktadır . Derginin her sayısı bir önceki
sayının devamı olarak numaralanmıştır. Derginin genel başlıkları Sülüs karakterde ve
metinden daha büyük boyutta yazılmıştır.

G.2. Etfal dergisi, İkinci sayı, kapak sayfası

Ancak başka ve ikinci başlıklar metin ile aynı hatta yazılmıştır. Bu başlıklar parantezler içinde
yazılmaktadır (G.2.).
Derginin desenlerinin tümü siyah beyazdır ve anlatılan konu hakkında bilgi vermektedirler .
Dergideki resimler Batı tarzındadır. Derginin dördüncü sayfasında “Kuşların Yuvası ”
başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır (G.3.) . Resim sayfaya büyük boyutta koyulmuştur.

G.3. Etfal dergisi, İkinci sayı, s.4 G.4. Etfal dergisi, İkinci sayı, s.5
Metinde anne babaların her zaman çocuklarına bakıp büyütüp, onlar için telaş ettikleri ve
çocukların da büyüdüklerinde anne babalarına çok iyi davranmaları ve onlara karşı saygılı
olmaları ve anne babalar yaşlandığında çocukların onlara bakmalarının gerektiği
anlatılmaktadır. Resmin sol alt tarafında bir imza vardır. İmza Osmanli alfabesi ile
yazılmıştır.
Derginin beşinci sayfasında “Yuva” başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır (G.4.) . Metinde
farklı kuşların nasıl yuvalarını yaptıklarından, doğadaki dengeden ve erkek ve dişi kuşların
nasıl davrandıkları ve yuvalarının malzemelerinden söz edilmekte, ayrıca çocuklara bu
yuvaları bozmamaları tembihlenmekte ve bu doğa dengesinin bozulmaması gerektiğiyle ilgili
bir hikaye anlatılmaktadır. Resmin sağ tarafında altta bir imza vardır. İmza nedir? Özellikle
çocuğun görünüşü ve giysileri Batı tarzındadır

158
Derginin sekizinci sayfasında “Muamma” başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır (G.5.) .
Muammada çiçek ve sahibinin resimde olduğu belirtilmekte ve çocuklardan on beş gün
içerisinde çiçeğin sahibini bulmalarını istemektedir. Resimde çiçek sepeti ve şapka
bulunmaktadır. Resim 5' daki şapka 1886 yılının ilkbaharında son moda olan saman
şapkalarını modelleyen Victoria dönemi kadınlarının şapkalarına benzemektedir138. Hem
dergi 1886 senede yayınlandığı için hem de bu model şapka 1886 senesinde ortaya çıktığı
için G.5 bu Victoria modeli şapkasından etkilenmiş olabilir.

G.5. Etfal dergisi, İkinci sayı, s.8 G.6. Etfal dergisi, İkinci sayı, s.12,13
Derginin on ikinci ve on üçüncü sayfalarında “Zhan Wat” (James Watt) başlıklı metinle ilgili
iki resim vardır (G.6). Metinde Zhan Wat buharı keşfeden bilim adamının hikayesini, onun
bir zayıf çocuk olarak doğduğunu, ailesinin onun öleceğini düşündüğünü ama onun
büyüdüğünü ve hastalıklarına rağmen eğitim aldığını, saatlerce çaydanlığın buharına bakıp
buharın enerjisini keşfettiğini vs. anlatılmaktadır. Resimler Batı tarzındadırlar. G. 6' in sol
tarafında altta Latin alfabesi ile yazılmış bir imza vardır.
Derginin on dördüncü sayfasında “Ateş” başlıklı metinle ilgili bir resim vardır (G 7) . Metinde
ateşin nasıl oluştuğu ve bir şeyin yanması için havaya ihtiyacı olduğu ve eğer camdan bir
kapak koyulursa ateşin söndüğü vs. anlatılmaktadır. Resmin altında sol köşede bir isim imza
olarak yazılmıştır. Derginin on altıncı sayfasında “Birinci nüshadaki çiçek muammasının
halli” başlıklı metinle ilgili bir resim vardır (G. 8). G. 8, G. 5' nin bir kısmıdır ve G. 5'da gizli
olan çiçeklerin sahibini göstermektedir. Muammanın cevabıdır.

G.7: Etfal dergisi, İkinci sayı, s.14 G.8: Etfal dergisi, İkinci sayı, s.16
Derginin üçüncü sayısının yirminci sayfasındaki resim, bu sayının ilk sayfasındaki “Mahasin-
i Ahlak” başlıklı metinle ilgilidir (G.9) . Metinde bir ihtiyar adamın çocuklarına nasihat
ettiğini ve onların bir deste kamış gibi birbirine bağlı olup birbirini severseler hiç kimse ve
hiç bir problemin onları kıramayacağını ve eğer tek bir kamış olsalar herkesin onları
kırabileceğini anlatmaktadır ve çocuklarından her zaman birbirini sevmelerini ve birlikte
ittihat olmalarını istemektedir. Resmin sol tarafında altta bir imza vardır. Resim yine de Batı
tarzındadır. Derginin yirmi birinci sayfasında “Deve” başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır
(G.10). Metinde devenin özellikleri, çeşitleri, yapısı, kullanımı vs. anlatılmaktadır. Resmin
altında sol köşede Latin alfabesi ile "Whitney del? " imzası vardır. Resim, büyük boyutlu ve
çerçevesizdir. Tasarım açısından hareketli ve dikkat çekici bir resimdir. Çocuklar resim
üzerinden de öğrenmektedirler. Resme bakarak yazıları daha kolay anlayabilmektedirler.

138
http://www.victoriantrends.com/2016/04/victorian-straw-hats-for-spring-la-mode.html /
erişim 10.02.2016.
159
G.9: Etfal dergisi, üçüncü sayı, s.20. G.10: Etfal dergisi, üçüncü sayı, s.2. G.11 ve G.12:
Etfal dergisi, Dördüncü sayı, s.28

Derginin dördüncü sayısının yirmi sekizinci sayfasında “İnsaniyet” başlıklı metin ile alakalı
iki resim vardır. Metinde insanların birbiriyle iyi geçinmeleri, yardım etmeleri ve toplumda
birlikte olmaları gerektiği anlatılmaktadır . Ayrıca bununla alakalı bir hikaye de vardır. Bir
evde yangın çıkmış ve ev sahibinin küçük çocuğu evde olduğundan onu kurtarmak için eve
girmek istemiş ama itfaiyeci buna karşı gelip, kendisi eve girip çocuğu kurtarmış ama sonra
merdiven yanıp kırıldığından itfaiyeci düşmüş, ayağı ömür boyu topal kalmıştır, ancak
kendisine verilmek istenen parayı kabul etmemiş bunu kendi görevi olarak yaptığını
söylemiştir (G.11) ve (G.12). G. 11'ün altına "çocuğu kurtarmak için tulumbacının (İtfaiyeci)
yukarı çıkması" yazılmıştır. Kompozisyon çok hareketli olup, evin alevler içinde yanması
etkileyici bir şekilde çizilmiştir. Resmin sağ tarafında altta Latin alfabesi ile bir isim imza
olarak yazılmaktadır. G. 12' in altında "Çocuğu kurtarıp aşağı inmesi" cümlesi yazılmıştır.
Resmin sol tarafında altta Latin alfabesi ile "EJN?" baş harfleri imza olarak yazılmıştır.
Resimler, tasarım açısında çocukları etkileyici, yaratıcı ve hareketli olarak tasarlanmıştır.
Derginin otuz birinci sayfasında “Kıllı bir kız” başlıklı metinle ilgili bir resim vardır. Metinde
Londra'da Tarih-i Tabii Bahçesi'nde Garau isminde yedi yaşında küçük bir kız görünmekte
olduğu ve onun tüm bedeni kıllarla kaplı olduğu, insan ile maymun arasında bir yaratık
olduğu ve Londra Tarih-i Tabii'nin alimlerinin onun hakkında söyledikleri anlatılmaktadır
(G.13). Derginin otuz ikinci ve son sayfasında “Kurt İle Kuzu” başlıklı metinle alakalı bir
resim vardır. Hikayede bir kuzu su içmek için başka koyunlardan ayrılıp ırmağa gitmiş, orada
bir kurt onu görmüş ve sonunda ona saldırmıştır. Resim küçük boyuttadır (G.14).

G.13. Etfal dergisi, Dördüncü sayı, s.31 G.14: Etfal dergisi, Dördüncü sayı, s.32

Derginin beşinci sayısının otuz altıncı sayfasında “Mahasin-i Ahlak” başlıklı metinle alakalı
bir resim vardır. Metin insaniyet hakkındaki metnin devamıdır ve insanların birbirine yardım
etmeleri gerektiği belirtilmekte, devamında genç fakir bir kızın hikayesi anlatılmaktadır. Bu
hikayede nasıl bir ihtiyar adama yardım edip sonunda şehrin kumandanıbunu anlayıp kızın
babasına altın gönderdiğini vs anlatılmaktadır. Resmin sol tarafında alt köşesinde Latin
alfabesi ile bir imza vardır (G. 15).

160
Derginin otuz yedinci sayfasında “Çobanın Kanaatı” başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır.
Metinde bir çobanın hikayesini anlatılmaktadır. Çoban koyunlarını yeşilliklerde otlatıp
kendisi de kaval çalıp dans etmektedir, o sırada koyunların sahibi gelip ona neden mutlu
olduğunu sorunca, onu tanımayan çobanın mutluluğun sebebi olarak bu yeşilliklerde ve
gökyüzünde sağ olup başka şeye ihtiyacı olmadığını ve Allaha şükür ettiğini ve alemde kınaat
gibi büyük devlet ve ilim ve marifet gibi büyük servet olmadığını söylediği anlatılmaktadır
(G.16) . Resmin altına sol köşesine bir imza vardır. Bu dergideki resimler genelde Batı
tarzındadır.

G. 15. Etfal dergisi, Beşinci sayı, s.36 G. 16. Etfal dergisi, Beşinci sayı, s.37

Derginin altıncı sayısının kırk üçüncü sayfasında“Mahasin-i Ahlak” başlıklı metinle ilgili bir
resim vardır. Metinde her zaman fakirlere yardım edilmesini, fakir bir çiftçinin açlıktan
ölecek durumda olan çocuğa karda yardım edip ekmek verdiği ve ileride o çocuk çalışıp
zengin olduğunda çiftçinin çocuklarını kurtardığını ve bizim çevremizde böyle insanların çok
fazla olduğunu ve bizim bunlara yardım etmemiz gerektiği anlatılmaktadır (G. 17).
Derginin kırk altıncı sayfasında “Rodos ceziresinin heykeli” başlıklı metinle ilgili bir resim
vardır. Metinde Rodos ceziresinin heykelinin ne zaman ve nerede yapıldığını ve daha sonra
nasıl harap olduğunu ve yine yapıldığını, tarihini vs. anlatılmıştır (G. 18) . İki bin sene evvel
Ege Denizi’nin şirin adası Rodos’ta limana giren gemilere rehberlik eden büyük bir heykel
vardı, ömrü çok kısa sürmüş olan heykel, eskiler tarafından dünyanın yedi harikasından biri
sayılıyordu139.

G.17. Etfal dergisi, Altıncı sayı, s.43 G.18: Etfal dergisi, Altıncı sayı, s.46

Derginin yedinci sayısının elli ikinci sayfasında “Mahasin-i Ahlak” başlıklı metin ile ilgili bir
resim vardır. Metinde fakir çocukların her zaman dilenci olmak yerine hep çalışmalarını
istemektedir ve bunun hakkında bir hikaye anlatılmaktadır. Resimdeki küçük çocuğun her
gün biraz para karşılığında sokağı süpürdüğünü ve başka bir çocuğun ona bir kase çorba ve
bir parça ekmek verdiğini, çocukların iyiliği öğrenmelerini ve böyle merhametli çocukların
var olduğu anlatılmaktadır (G.19). Bu dergideki resimlerin elbise modelleri, giyim tarzları,
insanların yüzleri hep Batı tarzındadır.
Derginin elli üçüncü sayfasında “Mağara” başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır (G. 20). Bu
metinde yer altında bazı mağaraların var olduğu, bunların çok geniş olduğu, içlerinde nasıl
rutubet ve başka sebeplerden dolayı taşlardan dantel gibi damla taşlar oluştuğu
anlatılmaktadır. Ayrıca labirentin tarihte nasıl oluştuğu, Ferdinand isimli bir seyyahın
Kursiye adasındaki Brando mağarasını nasıl keşfettiği, orada neler gördüğünü vs

139
http://www.ucuztarih.com/acayip/dunyanin-yedi-harikasi/ erişim 10.01.2016.
161
anlatılmaktadır. G.20 Brando'da olan mağarayı göstermektedir. Resmin altında sol köşede
imza vardır. Ne?

G.19: Etfal dergisi, Yedinci sayı, s.52 G.20: Etfal dergisi, Yedinci sayı, s.53

Derginin elli beşinci sayfasında “Fenni bir oyun” başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır
(G.21). Resimde bir bardak su ve üzerinde tabak vardır. Metinde kimyasal bir olay eğlenceli
bir şekilde çocuklara anlatılmaktadır.
Derginin sekizinci sayısının altmışıncı sayfasında “Fil” başlıklı metin ile ilgili bir resim
vardır. Metinde filin nasıl bir hayvan olduğu, özellikleri anlatıldıktan sonra Afrika'da
Ghuniye memleketini ziyaret ederken orada bir siyah kadının nasıl çamaşır yıkadıktan sonra
bunlar eğer rüzgarla uçarsa filin onları toplayıp getirdiği, ayrıca kadın file çocuklara dikkat
et dediği zaman filin onlara dikkat edip, onlar uzaklaştığında hortumu ile onları alıp eve
bıraktığı vs. anlatılmaktadır (G.22). Resmin altına sağ köşesinde bir imza vardır. Resim de
filin çocuklara dikkat ettiğini, koruduğunu göstermektedir.

G.21: Etfal dergisi, Yedinci sayı, s.55 G. 22: Etfal dergisi, Sekizinci sayı, s.60

Derginin altmış birinci sayfasında “Nev icat lokomotif” başlıklı metin ile ilgili bir resim
vardır. Metinde resimdeki yeni arabanın Amerika'da icat olunduğu, özellikleri, kaç kişi
taşıdığı vs. anlatılmaktadır (G. 23).
G.23 internet adresinde de bulunmaktadır ve yanında Buharla Çalışan Otomobil Gravürü,
boyutu fiyatı vs. yazılmaktadır140. Sanatçı "Corbis" diye yazılmıştır. Corbis şirketi, Seattle'da
Bill Gates tarafından 1989'da Interactive Home Systems olarak kuruldu ve daha sonra Corbis
olarak yeniden adlandırıldı. Şirketin asıl amacı, dijital çerçevelerin ileriye yönelik konsepti
için resim ve diğer tarihi resimleri lisanslamak ve sayısallaştırmaktı. Corbis, 1997'de
koleksiyonunda görüntülerin ve görüntülerin lisans verilmesine odaklanacak şekilde iş
modelini değiştirdi141. Dolayısıyla resmin kim tarafından yapıldığını anlayamasak da resmin
Batılı bir sanatçı tarafından yapıldığı kesindir.
Derginin altmış üçüncü sayfasında “Tercüme-i Ahval” ve “Mozart” iki başlıklı metinle ilgili
bir resim vardır. Metinde dünyanın büyük müzisyenlerinden Mozart'ın Miladi 1756 senesinde
Almanya, Salzburg şehrinde doğduğu, nasıl ünlü olduğu ve özgeçmişi anlatılmaktadır (G.24).
Resim de Mozart'ın portresini göstermektedir. Sol alt köşesinde bir imza vardır. Resim 24

140
https://www.magnoliabox.com/products/engraving-of-a-steam-operated-automobile-
be049452#fine-art-poster / erişim 17.02.2016
141
https://en.wikipedia.org/wiki/Branded_Entertainment_Network /erişim 17.02.2016
162
Carl Jäger 142 (1838-1887), Alman sanatçının eserine benzemektedir (G. 25) . Belki dergide
bu eser kullanılmıştır.

G. 23: Etfal dergisi, Sekizinci sayı, s.61 G. 24: Etfal dergisi, Sekizinci sayı, s.63
G. 25: Carl Jäger, Alman sanatçının eseri, Krutisch, Petra (1992). Renaissance der
Renaissance: Aufsätze (in German). Dt. Kunstverl. p. 20. ISBN 978-3-422-06087-6.

Derginin dokuzuncu sayısında son sayfadaki muamma hariç hiç resim yoktur (G.26). Her
sayıda üç ve ya dört resim kullanılmaktayken bu sayıda yalnızca muamma için bir tek resim
vardır.
Derginin onuncu sayısının yetmiş altıncı sayfasında “Kozmografyadan” ve “Güneş” adlı iki
başlıklı metin ile ilgili resimler vardır (G. 27) . Metinde güneş hakkında bilgi verilip çocuklara
resim 30'daki gibi bir topun ışığın veya mumun etrafında dönmesini, elmayı ikiye bölüp ipe
bağlayıp ışık ya da mum etrafında dönmesini ve nasıl güneşin küreye ışık verdiği ve güneşin
dönmesi çizimlerle anlatılmaktadır. Derginin yetmiş sekizinci sayfasında bir resim vardır ki,
altında (Cesur Bir Çocuk) başlığı vardır ama hangi metne bağlı olduğu belli değildir (G 28).

G.

G. 26: Etfal dergisi, Dokuzuncu sayı, s.72

G. 27: Etfal dergisi, Onuncu sayı, s.76

G.28: Etfal dergisi, Onuncu sayı, s.78

Derginin on birinci sayısında iki resim vardır. Birisi seksen dördüncü sayfadadır ve “Dalgıç”
başlıklı metin ile ilgilidir. Metinde bir sürü kıymetli eşyaların denize düştüğü ve dalgıcın
onları kurtarabildiği, resim 29' deki dalgıcın elbiseleri, eşyaları, nasıl denize daldığı vs.
anlatılmaktadır. Çocuklar resim üzerinden metni daha iyi anlayabilirler, o yüzden bu resimler
bu açıdan çok önemlidirler (G. 29) . Resmin altına sağ köşesinde "U.S." imzası vardır. Bir
web sitesinde bu resme çok yakın bir resim143 vardır (G.30). Resmin yanında "Alman dalıcısı
solunum aparatları ve hattı ile. Tarihi: circa 1870 - Hazır Görüntü" yazılmıştır. Bu sayının
ikinci resmi de seksen beşinci sayfadadır. Metnin başlığı “İskenderiye Feneri”dir. Metinde
Mısır ülkesindeki eski eserlerden biri olan İskenderiye Feneri'nin, hangi senede inşa

142
Carl Jäger (17 Ekim 1833 - 15 Aralık 1887) Alman ressamdı.Nuremberg'de doğan Jäger,
daha sonra çizime öğrettiği Münih Akademisi ve Nuremberg Uygulamalı Sanatlar Okulu'nda
okudu. 1882 ve 1886 yılları arasında Nuremberg belediye binası için Maximilian I. bei
Albrecht Dürer (Albrecht Dürer ile Maximilian I) adlı eserini besteledi. [1] ve besteciler
Beethoven ve Haydn de dahil olmak üzere önde- -gelen şahsiyetlerin grisaille portreleri
oluşturdu. [1] Krutisch, Petra (1992). Renaissance der Renaissance: Aufsätze (in German).
Dt. Kunstverl. p. 20. ISBN 978-3-422-06087-6.
143
http://www.alamy.com/stock-photo/german-diver.html / erişim 17.02.2016.
163
edildiğinin belli olmadığını, sebeplerini, nasıl ve nerede inşa olunduğu vs. anlatılmaktadır (G.
31) . Resmin altında sağ köşesinde bir imza vardır. Resim hayali bir feneri göstermektedir.
Bir web sitesinde bu resime yakın bir resim 144vardır (G.32). Resmin altına "Hazır Fotoğraf -
Eski Dünya, Yedi Harikulade Dünya, İskenderiye Deniz Feneri, ahşap gravür, 1876'da
yayınlandı, Mısır, Pharos, mimar" yazılmıştır.

G.29: Etfal dergisi, Onbirinci sayı, s.84

G.30: “Dalgıç”, http://www.alamy.com/stock-photo/german-diver.html / erişim 18.02.2016.

G. 31: Etfal dergisi, Onbirinci sayı, s.85

G.32: "Hazır Fotoğraf - Eski Dünya, Yedi Harikulade Dünya, İskenderiye Deniz Feneri,
ahşap gravür, 1876'da yayınlandı, Mısır, Pharos, mimar"

Derginin on ikinci sayısının birinci sayfasında “Bir çocukla kar'ın mükalemesi” başlıklı metin
ile ilgili bir resim vardır. Metin, edebi bir metindir, çocuk kar ile konuşup ona der ki, "sen
neden yağıyorsun, senin yüzünden dışarı çıkamam, kuşlar bile kaçıp sıcak yerlere giderler,
çimenler bile güzel değiller" v.s . Kar, çocuğa cevap verip "ben faydalıyım, ilkbahar güzelliği
benim yüzümden olur, benim her tanem için şairler şiir yazar" der (G. 33) . Resmin altında
sol köşede bir imza vardır. Resim yuvarlaktır ve derginin birinci sayfasında olduğu için
derginin kapağı tasarım açısından etkileyici ve özel bir tasarım olmaktadır. Resimde çocuk
ve karlı bir manzara görülmektedir. Derginin bu tasarımı ve edebi metin ile başlanması
zamanına göre çok moderndir ve çocukları daha cezbetmektedir, hem tasarım açısından hem
de metin açısından başarılı bir sayı olmaktadır. Derginin doksan ikinci sayfasında “Hava”
başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır (G. 34). Doksan üçüncü sayfada aynı başlıkla alakalı
bir resim daha yer alır (G. 35) . Metinde her yerde hatta boş bardakta bile hava olduğu,
kuşların, balonların uçmasının sebebinin hava olduğu vs. anlatılmaktadır. G. 34' de
tulumbadan su nasıl çekilirse havayı da öyle çeken bir makinenin olduğu gösterilmiştir.
Resim 35'de nasıl balon hava ile uçtuğunu vs. anlatılmaktadır. Resmin altında sağ köşesinde
"WAITT" imzası okunmaktadır. Resim 35 bir web sitesinde vardır145 ve bu gravürlerin 1876
senesinde neşroldukları yazılmıştır. Bu da dergideki resimlerin yabancı gravürlerden alınmış
olduğunu kanıtlamaktadır. Derginin doksan dördüncü sayfasında yan yana iki resim vardır

144
http://www.alamy.com/stock-photo-ancient-world-seven-wonders-of-the-world-
lighthouse-of-alexandria-27951766.html / erişim 18.02.2016.
145
http://mapsandengravings.com/engravings/ erişim 20.02.2016.
164
(Resim 36) . Bu resimlerin hangi metin ile ilgili olduğu belli değildir. Belki önceki hava
hakkındaki metin ile bağlantılı olabilirler.

G.33: Etfal dergisi, Onikinci sayı, s.1 G. 34: Etfal dergisi, Onikinci sayı,
s.92

G.35: Etfal dergisi, Onikinci sayı, s.93 G.36: Etfal dergisi, Onikinci sayı, s.94

Derginin on üçüncü sayısının birinci sayfasında “Ehram-ı Mısıriye” başlıklı metin ile ilgili
bir resim vardır (G. 37) . Metin, asar-ı atikesi ile meşhur olan Mısır memleketi hakkındadır.
Oradaki ehramlar, nasıl yapıldığı, tarihi, Kahire şehri, Nil nehri , Ebu el Hül heykeli (Sfenks)
v.s hakkında bilgi verilmekte olan uzun bir metindir. Resmin altında sağ tarafta imza vardır.
Bu metinle alakalı iki resim daha vardır. Biri yüzüncü sayfadadır (G. 38). Bu resimde Nil
nehri ve ehramların manzarası gösterilmektedir. Resim, dikey olarak büyük boyutta
koyulmuştur. Diğer resim yüz birinci sayfadadır (G. 39) . Resimde metindeki Ebu el Hül
heykeli görülmektedir. Ayrıca resimdeki insan ve atın heykelin yanında olması, heykelin
boyutunun oranını, ne kadar büyük olduğunu iyi bir şekilde göstermektedir. Bu resimler
çocukları bilgilendirmek için çok faydalıdırlar. Çocukların sadece metin üzerinden bunları
öğrenmeleri çok zordur bu yüzden bu resimler çocukların eğitimi için çok faydalıdır.

165
 G. 37: Etfal dergisi, Onüçüncü sayı, s.1 G. 38: Etfal dergisi, Onüçüncü sayı,
s.100

G.39: Etfal dergisi, Onüçüncü sayı, s. G. 40: Etfal dergisi, Ondördüncü sayı, s.108

Derginin on dördüncu sayısının yüz sekizinci sayfasında “Mahasin-i Ahlak” başlıklı metin
ile ilgili bir resim vardır. Metinde her insanın nimetler için Allah'a şükür etmesini, ayrıca
bunun hayvanlarda da olduğunu, devamında Roma'nın bir şehrinde eskiden bir padişahın
esirlerini aslanların önüne attığını ve aslanların onlara saldırdığı anlatılmaktadır. Ama bir gün
aslan bir esire saldırmak yerine ona sevgi gösterince şaşırıp sebebini esirden sorduğunda esir,
ormanda bu aslanın eline diken battığını ve esir dikeni aslanın elinden çıkartınca aslanın
onunla arkadaş olduğunu ve kaç gün sonra ormana gelmediğini ve şu an burada karşılaştığını,
her zaman insanlar da hayvanlar gibi iyiliğin karşısını vermelerini anlatılmaktadır (G. 40).
Resmin altında sol köşede bir imza vardır. Resmin altında (Aslanın esiri tanıması)
yazmaktadır. Resim de aslanın esiri tanıyıp mutlu olmasını göstermektedir. Derginin on
dördüncü sayısının yüz dokuzuncu sayfasında “Gergedan” başlıklı metin ile ilgili bir resim
vardır. Metinde gergedanın filden sonra en büyük hayvan olduğu, vahşi bir hayvan olup
genelde Hindistan ve Afrika'da yaşadığı, genel özellikleri vs. anlatılmaktadır (G. 41) . Resim
büyük boyutta dikey olarak yerleştirilmiştir, bu yüzden farklı bir sayfa
tasarımıdır.
Derginin on beşinci sayısının yüz onbeşinci sayfasında “Arapların coğrafya ilminde
terakkileri” başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır (G. 42). Metinde Orta çağ başlarında,
bütün Avrupa cehalet içindeyken, Asya, Avrupa, Afrika vb. cihetlerde fetihte bulunan
Arapların coğrafya ilminde ileride olmaları ve bir takım keşifleri anlatılmaktadır.
Derginin yüz onaltıncı sayfasında “Acayib-i seb-ie alemden146” ve “Mozole kabri” iki başlıklı
metinle ilgili bir resim vardır (G. 43). Metinde İzmir'in güneyinde şimdiki Bodrum ve o
zamanki adıyla Halikarnas şehrinde Müzül (Mausolus) isimli bir hükümdarın olduğunu,
tarihini, bu padişahın mezarının yapılmasını ve bu mezarın hareket-i arzla senelerce toprağın
altına kaldığını ve daha sonra Sultan Süleyman Rodos ceziresini muhasara edeceği zaman
toprak altından çıkarttıklarını ve bu mezarın özelliklerini ve onun harikuladelerden olduğunu,
mezardaki heykelleri vs. anlatılmaktadır. Resim 46'daki gravür bir web sitesinde de vardır147
ve bu binanın başka mimarileri de etkilediği yazılmıştır.

146
Dünyanın 7 Harikası anlamını vermektedir.
147
http://www.secretsinplainsight.com/tag/washington-dc/ erişim 26.03.2016.
166
 G. 41: Etfal dergisi, Ondördüncü sayı, s.109 G. 42: Etfal dergisi, Onbeşinci sayı,
s.115

G. 43: Etfal dergisi, Onbeşinci sayı, s.116 G. 44: Etfal dergisi, Onbeşinci sayı,
s.117

Derginin yüz onyedinci sayfasında “Tuti kuşu” başlıklı metinle ilgili bir resim vardır (G. 44).
Metinde Tuti kuşunun neden sevildiği, uzun, yuvarlak, kalın, etli bir dili olduğu için insanlar
gibi konuşabilmesi, kediler gibi miyavlayabilmesi ve farklı sesler çıkarabildiği, renkli ve
güzel tüyleri, başka kuşlar gibi göç etmemesi ve doğduğu yeri sevdiği gibi özellikleri
anlatılmaktadır. Resmin altında sol köşesinde Latin alfabesi ile "F. S. HALTOCK Se" imzası
vardır.
Derginin yüz ondokuzuncu sayfasında “Şeker” başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır (G. 45)
. Metinde şekerin nasıl yetiştiği ve hazırlanması anlatılmaktadır. Resim 48'de nasıl şeker
tanelerinin fidanlardan ayrıldığı gösterilmektedir.
Derginin on altıncı sayısının yüz yirmidördüncü sayfasında “Tuti kuşundan” başlıklı metnin
geçen sayıdan devamı olan bir resim vardır (bkz. G. 46) . Metinde resimdeki Tuti kuşunun
beyaz çeşidi anlatılmaktadır. Resmin altında sağ tarafta bir imza vardır. Derginin yüz
yirmibeşinci sayfasında “Deniz aygırı” başlıklı metin ile ilgili bir resim vardır (G. 47) .
Metinde bu hayvanın gergedan gibi büyük ve vahşi olup Afrika' da , Atlantik'te, özellikle Nil
nehrinde olduğu, bu hayvanın özellikleri, nasıl avcılar tarafından yakalandığı, yaşamı vs.
anlatılmaktadırlar. Resim, büyük boyutta dikey olarak sayfaya yerleştirilmiştir. Resimde
avcıların nasıl aygırı yakaladıkları gösterilmektedir. G. 47 "The Illustrated London News"
dergisinde 17 Ocak 1880 tarihinde yayınlanmıştır148. Illustrated London News149, dünyanın
ilk resimli gazetesiydi. Herbert Ingram tarafından 1824 yılında piyasaya çıktı, haftalık haber
pazarına hakim oldu. Birinci Dünya Savaşı'nda, ILN, resimsel savaş raporlamasında 70 yıldan
fazla deneyime sahipti. G. 47 ile alakalı "Eski Orijinal Antik Victorian Baskı 1880
Hippopotamus Avcılık Angola Afrika Erkekler Tekne" yazılmıştır ve ayrıca bu baskı resim,
Amazon ve Alamy sitelerde günümüzde de satılmaktadır.

148
https://www.amazon.co.uk/d/Art-Prints/Original-Antique-Victorian-Hippopotamus-
Hunting-Angola-056P176/B004ULDT7Q / erişim 14.03.2016.
149
https://books.google.com.tr/books?id=3dBCAQAAIAAJ&pg=PA26&lpg=PA26&dq=
Loxdox%20news&source=bl&ots=Ynj0Scnfjy&sig=A_QEEpGJ- / erişim 14.03.2016.
167
 G.45: Etfal dergisi, Onbeşinci sayı, s.119 G. 46: Etfal dergisi, Onaltıncı sayı,
s.124

Derginin yüz yirmi sekizinci sayfasında geçen sayıdan “Şeker” başlıklı metnin devamıyla
ilgili bir resim vardır (Resim 48) . Resim dikey olarak küçük boyuttadır. Resmin solunda
"Louderback-Hoffman" imzası vardır. Louderback-Hoffmann, Philadelphia'da, gravürleri
vardır. "Illustrations of Texas views from Report on the United States and Mexican boundary
survey by William H. Emory, Vol. I, Part 1"150 kitabında Louderback-Hoffman’ın gravürleri
bulunmaktadır. G. 48 Hoffman’ın gravürlerindendir.

G.47: Etfal dergisi, Onaltıncı sayı, s.125 G.48: Etfal dergisi, Onaltıncı sayı, s.128
Derginin on sekizinci sayısında iki büyük resim vardır. Bunlardan biri derginin yüz otuzuncu
sayfasında “Aslan (Arslan)” başlıklı metin ile ilgilidir. Metinde aslanın özellikleri hakkında
bilgi verilmektedir (G. 49). Resim, büyük boyutta olup tam sayfayı kaplamaktadır ve sayfada
herhangi bir yazı yoktur.
Diğer resim yüz otuz birinci sayfada,“Toroğ-i bahriye ve sefaeni ticariye151” bunu okumak
gerekbaşlıklı metin ile ilgilidir. Metinde deniz yolu ile de eşya nakilleri ve seyahatların
kolaylaştırılması vs. anlatılmaktadır. Resimde "Provans" isimli vapurun denizde batması ve
sebebini anlatılmaktadır (G. 50). Resim büyük boyutta ve dikey olarak koyulmuştur. Resmin
yukarısında sağda bir imza vardır. Resmin sol tarafında Provans vapurunun batması
yazılmıştır.

G. 49: Etfal dergisi, Onsekizinci sayı, s.130 G.50: Etfal dergisi, Onsekizinci sayı, s.131

Derginin on dokuzuncu sayısının yüz otuzsekizinci sayfasında “Aşcare152 acibe” başlıklı

metin ile ilgili bir resim vardır (G. 51). Metinde doğada çok acayip ağaçlar olduğu ve bu
ağaçların birinin süt veren ağaç olduğunu, özellikleri vs. anlatılmaktadır. Resmin sağ

150
Author: Philadelphia engravers Louderback-Hoffmann; William H Emory; 34th
Congress, 1st session, House of Representatives. Publisher: Washington, D.C. : Cornelius
Wendell, printer, 1857.
151
Deniz yolları ve ticari yolları kastetmektedir.
152
Arapçada ağaçlar anlamına gelmektedir.
168
tarafında altta imza vardır. G. 51 halen bir web sitesinde satılmaktadır153 ve yanında
Brosimum utile (süt ağacı) antik ilüstrasyonu yazılmıştır (G. 52). Derginin yüz
otuzdokuzuncu sayfasında geçen sayıdaki “Aslan” başlıklı metnin devamı ile ilgili bir resim
vardır (bkz. G. 53) . Metinde geçen sayıdaki metnin devamı olarak aslanın insanı yakaladığı
zaman insanı hemen öldürmediği, insana karşı çekingen olduğu bilgilerini vermektedir.
Resim olarak yine aslan resmi vardır. Derginin yirminci sayısının yüz ellialtıncı sayfasında
geçen sayıdaki “Aşcare acibe” başlıklı metnin devamı ile ilgili bir resim vardır (G. 54) . Metin
de yine acayip ağaçlardan bahsetmektedir. Resim 54' deki ağaç Banyan ağacıdır ki, onun
özelliği; dallarının uzayarak yere girmesiyle oradan yeni bir ağacın çıkmasıdır. Resimde de
bu gösterilmektedir.

G. 51: Etfal dergisi, Ondokuzuncu sayı, s.138 G. 52: Antik ilüstrasyonu ,

(http://www.istockphoto.com)

Derginin yüz elliyedinci sayfasında aynı başlıkla ilgili bir resim vardır (G. 55). Resimde
Taşkent'e yakın, Çirçik dağları arasında bir köyde resim 55'teki ağacın olduğunu, eğer dört
tarafına bir daire çekersek dairenin büyüklüğünün 48 ayak olduğunu, büyüklüğü vs.
anlatılmaktadır . Resmin altında sol tarafta bir imza vardır.

G. 53: Etfal dergisi, Ondokuzuncu sayı, s.139

G. 54: Etfal dergisi, Yirminci sayı, s.156
G. 55: Etfal dergisi, Yirminci sayı, s.157

Sonuç
Tasarım açısından incelendiğinde Etfal Dergisi'nin ayrı kapağı olmadığı, ilk sayfasının kapak
yerine geçtiği görülmüştür. Derginin logosu Sülüs hattıyla yazılmış olup, çok farklı bir
tasarıma sahiptir. Çok sayıda çiçekle çevrelenen bir dairenin içinde yer alan logonun
tasarımında çiçekler ve logonun biçimi Osmanlı tuğralarını anımsatmaktadır. Derginin
yayınlandığı yıl olan (1303) de logonun altına yazılmıştır . Logonun altına sağ tarafta
yaprakların yanında bir imza görünmektedir, Latin harfleriyle yazılmış "Eyüb" ismi bu
logoyu tasarlayan hattata ait olmalıdır. Logo sayfanın ortasına yukarıya yerleştirilmiştir.
Derginin künye bilgileri logonun altına üç sütun olarak yazılmıştır. Bu tarz sayfa düzeninin

153
http://www.istockphoto.com / erişim 21.03.2016.
169
sebebi el yazması kitaplardır. Çünkü matbaa yaygınlık kazanmadan önce el yazması
kitapların logosu kabul edilebilecek süslemeler de bu şekilde, sayfanın ortasında ve yukarıda
yazılıyordu. Bu yüzden eski harfli çocuk dergilerinde de el yazması kitaplarda olduğu gibi
logo ortada olacak şekilde düzenlenmiştir.
Derginin sayfaları, iki sütun olarak tasarlanmıştır. Metin, matbuatta kullanılan harekesiz
nesih hattı ile yazılmıştır. Harekesiz matbaa nesih hattının okunması çocuklar için daha kolay
olduğu için bu hat seçilmiştir.
Dergideki resimler genellikle ünlü yabancı gravürlerden alınmıştır ve bu resimlerle
çocukların eğitiminin desteklenmesi amaçlanmıştır. Bu gravürler günümüzde hala çeşitli web
sitelerinde satılmaktadır. Bazılarında imza vardır, bazılarında ise imza yoktur. Resimlerin
üslupları da birbirinden farklı olduğundan, dergideki resimlerin aynı ressamın eseri olmadığı
anlaşılmaktadır. Resimler siyah beyaz olarak kullanılmıştır. Bunun sebebi renkli basımın
henüz gelişmemiş olmasıdır. Resimler metnin önemli noktalarını gösteren örnekler arasından
seçilmiş, böylece. çocukların görsel hafızalarında kalıcı izler bırakması amaçlanmıştır.
Derginin tasarımı için yapılabilecek bir saptama onun "klasik" bir tasarıma sahip olduğudur.
Derginin tasarımı daha önceki dönemlere ait el yazması kitapların tasarımına benzemektedir.
Böylece geleneksel Osmanlı kitap sanatının etkisinin matbaada basılan ilk örneklerde de
sürdüğü anlaşılmaktadır.
Etfal dergisi tüm bu özellikleri sayesinde çocuk dergileri arasında görsel malzeme kullanımı
açısından başarılı bir örnektir.
Dergide insan resmi 13 tane, 10 adet hayvan, 8 adet manzara, 11 adet bilimsel, 6 adet tarihsel,
26 adet imzalı resim ve 18 muamma resimleri vardır ki ekteki cetvelde hangısından kaç resim
olduğu yazılmıştır. Bazı resimlerin resamları Louderback-Hoffman gibi bulunmuştur ve
metinde yazılmıştır.
Eğitim amaçlı çocuk dergilerinin amacı, çocuğa çeşitli mesajlar vermektir. Söz konusu dergi
ve çocuk arasındaki bu iletişim, sözcük ve görsellerin bir araya gelerek oluşturduğu grafik
tasarım diliyle sağlanmaktadır. Mesajın doğru ve etkili iletilebilmesi için, mesajın içeriği
kadar nasıl iletildiği de önemlidir. Tasarım öğe ve ilkelerinin iyi bilinerek uygulandığı, farklı
alanlardan uzman kişilerin bir araya gelerek bilinçli bir yaklaşımla ortaya çıkardığı çocuk
dergileri mesajı en ekonomik iletebilecektir. Etfal dergisi de ülkemizde çıkarılan ilk çocuk
dergilerinden biri olmasına karşılık oldukça başarılı tasarımı ile bunu başarmıştır.

170
Yukarıda, 1886 senesinden itibaren 23 sayısı yayınlanmış olan "Etfal" adlı Osmanlıca çocuk
dergisine dair çeşitli istatistikler mevcuttur. 23 sayısı yayınlanan Eftal Dergisindeki resimler,
logolar, renkli sayfalar, resimlerin metinler ile olan ilişkisi, sutün sayısı başlıkların hattı gibi
İnsan Hayvan Manzara Bilimse Tarihi İmzalı Muemma Toplam Metinle
ilişkisi
resiml resimle resimleri l resim resimle resim resim
olmayan
erin rin n sayısı resimle lerin rin sayısı sayısı resimleri
sayısı sayısı rin sayısı sayısı n sayısı
sayısı
Birinci ve 3 1 1 4 2 7
ikinci sayı

Üçüncü sayı 1 1 2 1 3

Dördüncü 1 1 1 2 1 5
sayı

Beşinci sayı 2 2 2 4

Altıncı sayı 1 1 2 4

Yedinci sayı 1 1 1 2 2 5

Sekizinci 1 1 1 2 2 5
sayı

Dokuzuncu 1 1
sayı

Onuncu sayı 1 3 1 5 1

On birinci 1 1 2 2
sayı

On ikinci 1 2 1 2 5 2
sayı

On üçüncü 1 2 1 1 4
sayı

On 1 1 1 1 3
dördüncü
sayı

On beşinci 1 2 1 1 1 5
sayı

On altıncı 2 1 2 3
sayı

On yedinci
sayı

On sekizinci 1 1 1 2
sayı

On 1 1 1 2
dokuzuncu
sayı

Yirminci 2 1 1 3
sayı

başlıklar ortaya konularak analiz edilmeye sunulmuştur.

171
 Kaynakça

Author: Philadelphia engravers Louderback-Hoffmann; William H Emory; 34th Congress,

1st session, House of Representatives. Publisher: Washington, D.C. : Cornelius
Wendell, printer, 1857.
Oğuzkan, Ferhan. Dünya Çocuk Edebiyatının Ana Çizgileri, Çocuk Edebiyatı Yıllığı,
İstanbul: Gökyüzü Yayınları, 1987.
http://www.turkiyegazetesi.com.tr/kultursanat/37773.aspx / erişim 10.01.2016.
http://www.victoriantrends.com/2016/04/victorian-straw-hats-for-spring-la-mode.html /
erişim 10.02.2016.
http://www.ucuztarih.com/acayip/dunyanin-yedi-harikasi/ erişim 15.02.2016.
https://www.magnoliabox.com/products/engraving-of-a-steam-operated-automobile-
be049452#fine-art-poster / erişim 17.02.2016.
http://www.alamy.com/stock-photo/german-diver.html / erişim 18.02.2016.
http://mapsandengravings.com/engravings/ erişim 20.02.2016.
http://www.secretsinplainsight.com/tag/washington-dc/ erişim 26.03.2016.
https://books.google.com.tr/books?id=3dBCAQAAIAAJ&pg=PA26&lpg=PA26&dq=
Loxdox%20news&source=bl&ots=Ynj0Scnfjy&sig=A_QEEpGJ- / erişim
14.03.2016.
https://www.amazon.co.uk/d/Art-Prints/Original-Antique-Victorian-Hippopotamus-
Hunting- Angola-056P176/B004ULDT7Q / erişim 14.03.2016.
http://www.istockphoto.com / erişim 21.03.2016.

HOLEŠČÁK M.

KIPCHAK REFUGEES IN NORTHERN CAUCASUS

When speaking of Cuman or Kipchak refugees running away from the Mongol
onslaught, most often comes to one´s mind those waves arriving in the European countries
like Hungary or Bulgaria in late 30´of the 20th century [10, p. 63-66]. One of slightly
overlooked Kipchak refugee wave, at least among the western scholars, happened more than
a decade earlier than the mass migrations to the west. It is described in Al-Kâmil fi’l-ta’rikh
by Ibn al-Athîr [9, p. 237-239], which will be in details analysed in this paper. Usually, the
historians tells a short story about the Kipchak unsuccessfully trying to enter service of king
George Lasha, through tricking ruler of Derbent moving to Ganja and eventually getting
destroyed [1, p. 103-104], but full al-Athir´s narration provides many interesting details.
Story of this group of Kipchak refugees starts in the year 619 AH (1222-1223 AD),
when they approach the Caucasian region from the north as a direct result of the Mongol
destruction of the north Pontic steppe, finished in the next year by the battle at river Kalka.
This particular group was most probably living close to the Caucasus and dispersed after the
treacherous blow by Mongols to the first allied Kipchak-Alan armies [9, p. 222-223], as their
incursion can be dated before the battle of Kalka river. They first approached area of Darband
Shirwan and its ruler Rashid. The term Darband Shirwan used in the chronicle means
according to the translator „the gate, pass of Shirwan“, describing the wider area of the
western Caspian coast [9, p. 203, ref. 4]. It is included also in the description of the Mongol

172
conquest, when the troops of Subotai and Jebe moved from Georgia to Darband Shirwan,
sieged the city of Shamakhi, engaged the Shirwanshah and passing around Darband itself
through the secret routes known only to the locals [9, p. 221]. However, in the context of the
further story, in this particular case it probably means the city of Darband itself. Current ruler
of this town named Rashid was most probably a vassal, maybe even a close relative to the
current ruling Shirvanshah, even though he is named as one in the text [7, p. 141]. Kipchaks
asked him for permission to stay in his lands, giving their children and wives as a hostages.
Cautious Rashid rejected both of these proposals, but agreed to allow them to restock their
supplies in the city and move on. Kipchaks were to enter the city in groups of ten, buy what
they need and allow the next group to come.
During this time, a certain Kipchak commander, whose name is not mentioned,
approached the ruler of the city with a proposal. He introduced himself as a Muslim and
former vassal to the Khwarazmshah, warning him of the enmity and treachery of his
compatriots. He ask for a group of soldiers and weapons to deal with the rest of the Kipchaks.
Rashid agreed, and this Kipchak chieftain thus attacked the rest of the nomads, killing some
of them and taking the booty, most probably the same provisions they just bought in Darband.
However, the Kipchaks did not resist or put up a fight, declaring, that they are mamlukes of
Rashid and thus won´t engage his troops in combat. Kipchak commander gained Rashid´s
trust on which he continued to dwell. After the initial skirmish, body of Kipchaks moved in
an uncertain direction for three days. The same unnamed chieftain asked Rashid again to give
him troops to pursue them and collect more booty. He then caught up to some stragglers and
successfully robbed them for second time. However a big group of Kipchaks, men and
women, weeping and with cut hair approached him with a coffin, claiming that the deceased
is the chieftain´s friend, whose last wish was to be delivered to him and buried at a place he
would chose. Kipchak chieftain agreed and together with these people approached Rashid.
Lord of the city trusted him and thus agreed upon his request, giving him and his people
lodgings in a castle. These Kipchaks then joined their chieftain, followed him and
accompanied him and Rashid on daily basis. This whole plan, was, however a clever rouse.
Coffin was empty and the supposedly deceased person, according to al-Athir one of the
greatest Kipchak chiefs, was alive and well and unrecognized enjoyed the company of his
people and Rashid himself. It can be hypothesised, which of the known important Kipchaks
could he been. One of the seemingly plausible theories is that it was Yuri Konchakovich [6,
p. 144], mentioned in the Rus sources as the highest of the Cuman princes that had to flee
from the Mongols after their initial incursion into the Kipchak steppe [8, p. 28].
Unfortunately, there are no further sources for this assumption.
Rashid was so trusty he even fell in love with the presumed dead man´s wife. More
and more Kipchaks were coming to the castle for a few days, planning to seize Rashid and
his lands. Lord of Darband found out in the last moment and escaped the castle by a postern
gate, running to Shirwan itself. Thus the Kipchaks gained the city, approached the townsfolk,
explaining, that they will be better rulers and took all the possessions, weapons and money
from the castle. Rest of the Kipchaks that were supposed to leave the Darband area also joined
them and together they marched towards Qabala.
After laying siege to the city, the lord of Qabala asked them for a truce, promising
gifts in form of robes of honour and money that should be provided by the king of Georgia.
Kipchaks refrained from looting for some days, but probably as the gifts didn´t arrived as
promised, they plundered the area around Qabala and moved further to city of Ganja,
currently ruled by certain Kushkhara, mamluke of Atabeg Uzbeg. Kushkhara immediately
sent and army to stop Kipchak approach. Messengers were exchanged and the emir of Ganja
explained his mistrust to the Kipchaks. They answered with explanation, that their initial plan
was to serve the Atabeg Uzbek and they had taken Darband only because it´s ruler was
delaying them. Pillaging of Qabala was excused by the enmity of Georgians towards the
Eldiguzids. This is the second time, that al-Athirs accound shows that Qabala was at this time
vassal, or part of the territory of the king of Georgia. Kipchaks then further explained, that if
their wish would be to join the Georgians, they wouldn´t choose to pass through Darband
Sharwan as it is very difficult, but would use the usual paths to Georgia. This obviously refers
to the vivid contacts that the Georgian rulers had with the northern nomads in the past [4, p.
45-87]. Kipchaks sent two of their chieftains, perhaps those mentioned in the previous text to

173
meet with Khushkhara and formally submit to him and his lord. Kushkhara accepted, taking
them to camp near Ganja, marrying daughter of one of them as was customary to the Kipchaks
in the past. After that, he sent message to Uzbek whom sanctioned this act, send gifts to the
Kipchaks and ordered them to move their camp to mount Kilakun, probably a mountain in
Shakhdar range mentioned in biography of Jalal ad-Din [2, p. 163, 164, 278, 340]. It seems,
that Uzbek was ready to use Kipchaks as a border guard in buffer zone between his and
Georgian controlled territories.
When the body of Kipchak refugees moved to Kilakun, Georgians attempted to
attack them. However, Kushkhara found out about it and ordered Kipchak families to return
back to Ganja. Chieftain of the Kipchaks with his troops waited in ambush and defeated the
Georgian detachment, allowing the rest of his people to return to the land given to them.
Unfortunately, other chieftain wanted to gain fame and booty in fight with the Georgians
and prepared for a counter-attack, banned by Kushkhara until he will be able to gather more
intelligence on the enemy. This chieftain however did not wait and with a smaller force
entered the Georgian territory. At first the Kipchaks gained upper hand and were able to
pillage closely unspecified area, but were caught in a trap by the locals that used the
knowledge of the terrain, cut them off and defeated them. The chieftain run away to Barda
with a small retinue and the Kipchaks askied Kushkhara to send his troops for retaliation.
Lord of Ganja punished the Kipchaks for their disobedience and refused to send a single
horseman. Kipchaks then asked to return the people taken to Ganja as hostages to ensure the
peace, but Kuskhara refused once again. In an answer to this, Kipchaks gathered together
and taken to captivity the same amount of locals as their hostages, in an attempt to get the
leverage in negotiations. The local population successfully rose up against them and
managed to pressure the Kipchaks to leave. They moved towards the lands of Lakia, where
local Laks, as well as Muslims and Georgians dealt to them the final blow, killing many and
enslaving the rest. According to al-Athir, after this defeat, one could buy a mamluke from
these Kipchaks in Darband Shirwan for a paltry price.
Simillar, although less detailed account comes from the History of Armenians by
Kirakos Ganjaketsi [5, p. 139-140] and from the chronicle of Sebastatsi [3, p. 23].
According to him, the Kipchaks first encountered Georgian king George Lasha and hazarpet
Ivane whom did not grant them entry into their lands. Skipping the episode in Darband,
which most probably happened after the refusal of by the Georgians, Kirakos then describes
the events in Ganja and the fight with Georgians. According to him, in the first fight on the
borders led by Ivane himself, victorious Kipchaks have captured a lot of noblemen selling
them just for clothing and food. Second fight, once again led by Ivane is described as a
direct result of the first fight and loss of Georgian troops, not the second incursion of the
Kipchaks into their territory. Ivane supposedly slaughtered multitude of Kipchaks and taken
their children into captivity in Georgia. This chronicles partially contradict the al-Athir´s
perspective, where the main result of disappearance of this Kipchak wave was not the
destruction by the Georgian army, but by the locals of the lands of Lakia.
Presented episode of the Cuman-Kipchak history did not leave visible major impact
on the described territories, but is still an important episode when studying the movement of
the Mongols in the area on both sides of the Caucasus, its aftermath and also the general
political situation between the kingdom of Georgia, the Shirwanshahs and Eldeguzids in the
second decade of the 13th century.

References:

1. Bünyadov Z. Azәrbaycan Atabәylәri dövlәti: 1136-1225-ci illәr.

Baku: Şәrq-Qәrb, 2007.
2. Бунятов З. М. Шихаб ад-Дин Мухаммад ибн Ахмад ан-Насави.
Москва: Воссточная литература, 1996.
3. Галстян А. Г. Армянские источники о Монголах. Извечения иъ
рукописей XIII - XIV вв. Москва: Издателъство восточной литературъ, 1962.
4. Golden P. B. Cumanica I: the Quipchaqs in Georgia. Archivum
Eurasiae Mediiaevi 1984/4, p. 45-87

174
 5. Ханларян Л. А. [перевод.] Киракос Гандзакеци. История
Армении. Москва: Наука, 1976.
6. Kirzioğlu F. Yukarı-Kür ve Çoruk Boylarında Kıpçaklar. Ankara,
1992.
7. Minorsky V. A history of Sharvan and Darband in the 10th - 11th
centuries. Cambridge: W. Heffer and sons, 1958.
8. Prefecky G. A. The Hypatian codex. Part two: The Galician-Volynian
chronicle. München: Wilhelm Fink Verlag, 1973.
9. Richards D. S. [ed.] The Chronicle of Ibn al-Athir for the Crusading
Period from al-Kamil fi'l-Ta'rikh. Part 3. The Years 589–629/1193–1231: The
Ayyubids after Saladin and the Mongol Menace. London and New York: Routledge,
2008.
10. Vásáry I. Cumans and Tatars. Oriental military in the pre-ottoman
Balkans, 1185-1365. Edinburgh: Cambridge University Press, 2005.

KORDOSIS S.

THE KAZAKHS IN V. VATATZES ’ PERIEGETIKON (VOYAGES) AND

HIS 1732 MAP OF CENTRAL ASIA
Very few is known about Vasilis Vatatzēs, the Greek-Ottoman merchant, who
travelled into Central Asia in the first half of the 18th century.154 He left behind three works
– two manuscripts155 and an engraved map of Central Asia of 1732.156 While one of the
manuscripts – the biography of Shah Nader of Persia – was used by a scholar of the magnitude
of the late Michael Axworthy,157 the other two – his account of his travels in Central Asia and
the map, have remained largely unused and only recently has there been an interest by
scholars who examine Central Eurasian history.158

154
Vatatzēs was born in 1694 in Therapia, a district of Ottoman Constantinople and, due to
poverty, he left the city in 1708, at the age of fourteen, to seek his fortune as a tradesman in
Moscow. Up until 1748, he had travelled in Eastern, Central and Western Europe, NW Persia
and Central Asia, leaving behind three interesting works (mentioned below). For some more
information on his life (as it comes from his own writings), see Evangelos Venetis, “Vataces,
Vasilios – Encyclopaedia Iranica,” accessed August 19, 2019,
http://www.iranicaonline.org/articles/vatatzes-vasilios.
155
His Periēgētikon was published by Émile Legrand, see Vasileios Vatatzēs, Voyages de
Basile Vatace En Europe et En Asie. Βασιλείου Βατάτζη Περιηγητικόν (Vasileiou Vatatzē
Periēgētikon), ed. Émile Legrand, Repr. from Nouveaux Melanges Orientaux 1886 (Ἀθῆναι:
Βιβλιοπωλείον N. Καραβία, 1972); his other work by the Romanian scolar N. Iorga: Vasileios
Vatatzēs, Persica: Histoire de Chah-Nadir, ed. Nicolae Iorga (Bucarest: Institute Roumain
d’Études Byzantines, 1939).
156
Engraved in London in 1732 by John Senex, see John Senex and Vasileios Vatatzēs,
Βασιλείου Βατάτζη, Περιηγητικόν (London, 1732); The map, with legends in Greek and Latin,
was dedicated, as he tells us in the final part of Periēgētikon, to the University of Oxford
Vatatzēs, Voyages, 290, (II, l. 1073).
157
Michael Axworthy, The Sword of Persia: Nader Shah, from Tribal Warrior to Conquering
Tyrant (London: I.B. Tauris, 2006); ibid.; See Michael Axworthy, “Basile Vatatzes and His
History of Nāder Šāh,” Oriente Moderno 25 (86), no. 2 (2006): 331–43.
158
Shamsiddin Kamoliddin, Two Maps of Central Asia of the First Half of 18th Century New
Sources on the Historical Ethno-Geography of Central Asia, 2012, 21–50; Shamsiddin
Kamoliddin, “The Map of Central Asia by Basilio Batatzis (1730), in: Central Eurasian
Studies: Past, Present and Future / Editors H. Komatsu, S. Karasar, T. Dadabaev, G.
Kurmangalieva Ercilasun. T.C. Maltepe Üniversitesi Yayinlari No. 46 (2011/5). Istanbul,
Maltepe University, 2011, p. 315 – 339.,” 2011, 315–49; S. Kordosis, “The Western
Mongolic World in the Early 18th c.: Dzungars and Kalmyks in V. Vatatzēs’ Periēgētikon
(Voyages) and His 1732 Map of Central Asia” (Meeting of the Mongol Empire Spring
175
 Vatatzēs travelled in Central Asia as a merchant participating in caravans traversing
those trade routes connecting the cities of Southwestern Siberia with the cities of Central
Asia. He probably was affiliated to, one way or the other, that special group of Russian agents,
the gosti - merchant associations, who at the beginning of the 18th c. were already in decline
or reformed by Peter the Great into the Collegium of Commerce.159
Caravans was the only way by which trade was conducted in Central Eurasia until the
appearance of railways160 and, of course, Vatatzēs was not the only one travelling along the
trade routes of Central Asia, at that time, but he is one of the rare occasions of travelers who
left behind some written records of his observations.161 Vatatzēs texts, Periēgētikon and his
1732 map, abound with ethnographic, geographic, and topographic information about Central
Asia, some of which may appear anecdotal to the reader. Amongst the peoples he touches
upon are the Kazaks.
Vatatzēs mentions the Kazaks both in the text and in his map in relation to the
Kalmyks, Karaqalpaqs Kirghiz, Arals and Uzbeks. 162 Following a brief mention of the
Karaqalpaqs, Vatatzēs mentions that the Kazakhs reside to “the east of this nation
[Karaqalpaq] and very close to it” and that the two nations are almost identical to each other,
sharing “the same language and religion and the same process of electing their ruler” and
enjoying amicable relations to the extent that “they are called by many as Kirghiz”. These
two nations have the Aral Sea on their right (i.e, to their west), whose southern coast is
inhabited by the people of the Arals.163 Of interest is the information pertaining to the way
that the Kazakh ruler is elected, which, according to Vatatzēs, is similar to the one by which
the Karaqalpaq elect their own ruler, that is by choosing the most prominent of their noblemen
(the Mirzas).164 Vatatzēs uses the term Mirza to refer to the Kazakh nobility for this was a
title used by various Turkic peoples and a term quite familiar to the merchants coming from
Muscovy.165

Series:By Land & by Sea: Cultural and other Networks of Exchange in Mongol Eurasia and
beyond", Thessaloniki, September 13, 2021).
159
On this group, see Samuel H. Baron, “Who Were the Gosti,” in Muscovite Russia:
Collected Essays, Variorum Reprints (London, 1980), 1-40 (VI); Olga Pavlenko,
“Overcoming Uncertainty: Moscow Merchants’ Wealth and Inheritance in the Second Half
of the Nineteenth Century.” (Florence, European University Institute, 2020), 36 ff.
160
Yuri Bregel, An Historical Atlas of Central Asia (Leiden ; Boston: Brill, 2003), 68–69.
161
John Bell, Travels from St. Petersburg, in Russia, to Diverse Parts of Asia, ed. Lorenz
Lange (Glasgow : Printed for the author by R. and A. Foulis, 1763),
http://archive.org/details/travelsfromstpet01bell; Николай Ив. Веселовский, Посольство к
Зюнгарскому Хун-Тайчжи Цэван Рабтану капитана от артиллерии Ивана Унковского
и путевой журнал его за 1722-1724 годы. (Санкт-Петербург: тип. В. Киршбаума, 1887),
https://rusneb.ru/catalog/000202_000006_89211%7CE781F5FB-4E70-495D-A684-
3DA030730507/; George Thomas Staunton, trans., Narrative of the Chinese Embassy to the
Khan of the Tourgouth Tartars, in the Years 1712, 13, 14, & 15, John Murray (London, 1821),
http://www.china.amdigital.co.uk/Documents/Details/CWML%20N170.
162
He mentions the Khazaks in the second part of his text, which was completed in 1748 or
sometime after it. Vatatzēs, Voyages, 261 – 262 (II l. 156 – 184); He also refers to the Kazakhs
in the legend of his map, under no. 4 Senex and Vatatzēs, “Βασιλείου Βατάτζη,
Περιηγητικόν.”
163
Vatatzēs, Voyages, 261 (II, 155-162):"Κἐκ τούτου δὲ παρέμπροσθεν κοὐχ οὕτω μακρὰ
τούτου, // κι ἄλλο τε ἔθνος νέμεται ἀπαράλλακτον τούτου, τὰ ἔθους ἔχον ὅμοια καὶ γλώττης
καὶ θρησκείας, // ὅμοίως καὶ τῆς ἐκλογῆς καὶ τῆς ἡγεμονίας· // ὃ γένος ὀνομάζεται γένος τὸ
τῶν Κασάτζκων // καὶ πάντ’ ἔχει ὅμόνοιαν μὲ τῶν Καρακαλπάκων. // Τὰ δύο ἔθνη ταῦτα δὲ
ἄπλῶς πολλοὶ τα κράζουν // τῶν Κιργίζων μ’ ἕν ὄνομα κοινῶς τὰ ὀνομάζουν".
164
Ibid., 261 (II, 150-154).
165
Michael Khodarkovsky, Where Two Worlds Met: The Russian State and the Kalmyk
Nomads, 1600-1771 (Ithaca: Cornell University Press, 1992), 68.
176
 In his 1732 map, Vatatzēs dedicated a section of his legend written in Greek and Latin
to the nation of the Kazakhs:
“Kazakhs, another nation which follows the Muslim faith, is similar to the
Karakalpaks, with whom they are on friendly terms, and, reciprocally, provide military
support to. However, Kazaks are far more populous, and more prone to war, [and] they even
recruit women, if need be, who go to war armed just like men. During the war in Bukhara (I
happened to be there), I saw two of those armed women, during the turmoil of war, who were
captured amid other warriors, and were brought in the city (with no compassion) they were
killed ruthlessly and mercilessly.”166
Obviously Vatatzēs recognized the importance of the Kazakh nation in the trade routes
of Central Asia and in the political balances of the region and this must be the main reason
why he decided to include as much information was known to him. The period in which
Vatatzēs compiled his text was problematic for the Kazakhs. Since the late 17th c. the Oirats
reversed the pressure they had felt up to then by the Kazakhs and under two successive khong
taijis (Tsewang Rabtan Khong taiji,1694 - 1727 and Galdan-Tseren, 1727 – 1745) they
suffered great losses in terms of territory, being pushed to the north and west.167 Vatatzēs
mentions nothing of the mass forced migration which took place in 1723-1725, known in
Kazakh tradition as 'the Barefoot Flight” (Aqtaban Shubirindi) nor of the subsequent division
into three zhüz (called hordes by the Russians).168
Another interesting reference made by Vatatzēs is the one about the siege of Bukhara
by the Khazaks. This is mentioned in the map’s legend and repeated in the text, where he
provides more details about the siege of the city.169 Obviously the siege was a result of the
pressure exercised on the Kazakhs by the Oirats and Vatatzēs mentions that it was a prolonged
siege, which caused shortage of water in the city, until the Kazakhs lifted it having achieved
nothing.170 Since Vatatzēs travelled into the area between 1721 and 1730, then this siege must
be identified with the one that took place in 1727171
Vatatzēs’s text is interesting particularly if combined with an examination of the map
that he had had engraved in 1732 in London. The late British historian Axworthy, author of
the biography of Shah Nader, seems to be the only one that, so far, has taken into
consideration Vatatzēs’s works,172 although not in depth. Axworthy admits that, as regards
Vatatzis’ History, his “preliminary examination… is not sufficient to give a definitive

166
Fani Partsafyllidou, “From the Black Sea to Transoxiana: Vatatzis’ Narration of the
Peoples of Central Asia (First Half of 18th c.)” (Thessaloniki, International Hellenic
University, 2021), 59; See also paragr. 4 in map’s legend Senex and Vatatzēs, “Βασιλείου
Βατάτζη, Περιηγητικόν,” :"Καζάκοι, ἔθνος κᾳὐτὸ τῆς μωχαμεθικῆς δόξης, παρό- // μοιον τὸ
τοῖς Καρακαλπάκοις, καὶ φίλοι αυτοῖς καὶ συμβοηθοὶ // ἐν ταῖς στρατιαῖς αὐτῶν,ἀλλ’ ὅμως
πολλὰ πολυανθρωπότερον, // καὶ μέχρι τοῦδε πολεμικώτερον, ὡς καὶ τὸ θῆλυ τούτων ἐν- //
καιρῷ χρείας παρατάττεσθαι . ὅ.δεν ὡς ἄῤῥεν, καθοπλισμένον // εἰς πόλεμον. ἐξ ὧν ἰδον ἐν
τῷ τῆς Μπουχαρίας πολέμῳ // (ἐκεῖ γὰρ ἐντῇ Μπουχαρία τυχόντος μου) γυναῖκας δύο, ἅς //
ἐντῇ πληγῇ τοῦ πολέμου ἔνοπλας κᾳὐτὰς μετὰ καὶ ἄλλων // πολεμίων ἐζώγρησαν, καὶ ἐντῇ
πόλει φέροντες ταῦτας (πόῤῥω // τοῦ συμπαθοῦς) ἀνηλεῶς καὶ ἀσπλάχνως ἀπέκτειναν.".
167
Ch. P. Atwood, Encyclopedia of Mongolia and the Mongolian Empire (New York: Facts
On File, 2004), 294.
168
Ibid.
169
Vatatzēs, Voyages, 273 (II, ll. 543-564).
170
Ibid., 273-274:“Πρὸ τῆς ἐμῆς ἀφίξεως εἰς αὐτὸ τὸ Βουχάρι, // χρόνους δύο προτήτερα
ὁποῦ ἐγὼ εἶχα πάγει, // ἡ πόλις ἡ Βουχὰρ αὐτὴ δεινῶς πολιορκίσθη // ἐξ ἔθνους τῶν
Κασάτζκων δὲ καὶ ἐπεριορίσθη.”
171
Scott C. Levi, The Rise and Fall of Khoqand, 1709-1876: Central Asia in the Global Age,
1st edition (Pittsburgh, PA: University of Pittsburgh Press, 2017), 28; Wolfgang Holzwarth,
“Relations between Uzbek Central Asia, the Great Steppe and Iran, 1700 - 1750,” in Shifts
and Drifts in Nomad-Sedentary Relations, ed. Stefan Leder and Bernhard Streck, vol. 2,
Nomaden Und Sesshafte (Wiesbaden: L. Reichert, 2005), 195.
172
Axworthy, The Sword of Persia, 152–53.
177
answer” with regard to its validity.173 His remark on Vatatzēs’s vagueness about his sources
in History seem to apply also in the case of Voyages and of the map of Central Asia of 1732.174
The fact that Vatatzēs uses the Russian appellation контайша, контайчи (Condosi) for the
Dzungar Oirats clearly points to the direction of his using Russian sources, something which
Axworthy also suggested.175 This preliminary examination of some samples from his
Periēgētikon regarding the Kazakhs reveals that Vatatzēs is reliable, though he may be,
provides us with little and superficial information about the Khazars and possible this is
something that can be claimed for the rest of the nations he refers to.

KURBAN V.

THE WAY FROM ODESSA TO İSTANBUL: VLADİMİR JABOTİNSKY

Introduction
Vladimir Jabotinsky was a Ukrainian Jew who played an important role in the history
of Zionism. The son of Evno Grigoryevich and Eva Markova, Vladimir was born on October
18, 1880 in Odessa to an assimilated family. His father, Evno (Evgeny Grigoryevich), was
originally from Nikopol, and his mother, Eve (Eva Markovna), was from Berdychiv. His elder
brother Miron died as a child. His sister Tereza (Tamara, Tanya) Evgenevna Jabotinskaya
Kopp was the founder of a private girls' gymnasium in Odessa.176
Jabotinsky, who put forward the idea of establishing an all-Jewish military unit during
World War I and fought for this idea, is one of the important figures of Jewish nationalists.177
Jabotinsky is known as a person who introduced the idea of revisionist Zionism and was the
leader of this idea.178
Journalism Activities of Vladimir Jabotinsky
Vladimir lost his father when he was six years old, and his mother opened a stationery
stall and enrolled her son in a gymnasium in Odessa. After graduating from the gymnasium,
Vladimir became interested in journalism. In 1903, Jabotinsky became one of the organizers
of the first Jewish defense unit in Russia. He went to Saint Petersburg in 1904 and began to
write for the Russian-language Zionist magazines "Evreyskaya Jizn" (Life of the Jews)179 and
later "Rassvet" (Dawn).180
Later, he started to write for "Odesskiy Listok", one of the most important newspapers
in Russia. After a while, he was sent to Switzerland and Italy as the correspondent of this
newspaper. Jabotinsky also collaborated with the newspaper “Odesskie Novosti”.181 He
studied law at the University of Rome.182

173
Axworthy, “Basile Vatatzes and His History of Nāder Šāh,” 342–43.
174
Ibid., 343.
175
Axworthy, “Basile Vatatzes and His History of Nāder Šāh,” 333, 342.
176
Yevreyskiy Legion, Vladimir Jabotinsky, https://bookz.ru/authors/vladimir-ze- ev-
jabotinskii/evreiski_990/1-evreiski_990.html, Date accessed:10.09.2019.
177
Mahmut Salihoğlu, “Jabotinsky, Siyonizm ve Osmanlı Devleti”, Osmanlı’dan
Günümüze Filistin Sempozyumu, Atatürk Kültür, Dil ve Tarih Yüksek Kurumu,
TTK Yayınları, 18-29 Kasım 2013, Ankara, Bildiriler, volume 1, s. 1-13.
178
Mahmut Salihoğlu, “Jabotinsky, Siyonizm ve Osmanlı Devleti”, Osmanlı’dan Günümüze
Filistin Sempozyumu, Atatürk Kültür, Dil ve Tarih Yüksek Kurumu,
TTK Yayınları, 18-29 November 2013, Ankara, Bildiriler, volume 1, s. 1-13.
179
This magazine became the official publication of the Zionist movement in Russia as of
1907.
180
E. Kaplan, The Jewish Radical Right: Revisionist Zionism and It’s Ideological Le- gacy,
University of Wisconsin Press, 2005, pp.86-93.
181
Канунникова, Ольга. Жаботинский — корреспондент «Одесских новостей» //
Всемирные одесские новости. — Всемирный клуб одесситов, 2002. — Сентябрь (№ 3
(47)). — С. 6.
182
Yevreyskiy Legion, Vladimir Jabotinsky, https://bookz.ru/authors/vladimir-ze- ev-
jabotinskii/evreiski_990/1-evreiski_990.html, Date accessed:10.09.2019.
178
 Jabotinsky attended the Zionist Congress held in 1904, where he was greatly
influenced by Herzl.
In 1907, he got married to his classmate's sister, Anna Markovna Galperina.
He worked as a reporter in Istanbul between 1908-1909 (following the Young Turk
Revolution). During this time, he visited Palestine for the first time. He closely followed the
Young Turk movements in the Ottoman Empire. Jabotinsky's activities in Istanbul attracted
the attention of Jewish organizations.
After returning to Russia, he began to fight for the active use of Hebrew in all aspects
of Jewish life.
In 1911, he founded the publishing house "Turgman" ("Translator"), which published
Hebrew translations of world classics. He published a series of pamphlets on Zionism:
"Zionism and Palestine", "To the Enemies of Zion", "Jewish Education" and others.
Jabotinsky was appointed by the World Zionist Organization to conduct lobbying
activities in Istanbul. Following the outbreak of the First World War, he served as a traveling
correspondent in the "Western Front area" of the newspaper "Russkiye Vedomosti". With
Turkey's entry into the war, he put forward the idea of creating a Jewish military force and
making the Jews a party to the world war. Jabotinsky thought that World War I would bring
the end of the Ottoman Empire. He came to the fore in the World Zionist Organization after
putting forward the idea of forming a Jewish Legion that would fight alongside Britain in
order to liberate Palestine from the Ottoman Empire, and became known among the Jews
around the world.183 In that case, since the Jews would be accepted as allies, they would be
one step closer to their ambition to conquer Palestine. Before that, they had fought against
the Ottoman Empire in Gallipoli with their "Zion Mule Corps".
During the war, Jabotinsky persuaded the British Minister of War, Lord Derby, and
established the "Jewish Legion". He joined the unit under the command of Allanby in
Palestine as a lieutenant and David Ben Gurion also joined as a corporal.184
Jabotinsky wrote his book "Turkey and the War" in 1916. The first edition of the book
was published in London in 1917.
The last years of World War I and the new world order established afterwards were
important milestones in Jabotinsky's life. During this period, Jabotinsky took steps towards
becoming the leader of the world Zionists.185
Between 1918 and 1921, a wave of "Pogroms" hit Eastern European Jews. This was
a period in the history of the region when very violent events took place. There was a civil
war in the region between the supporters of the Communist Revolution and the opposition.
The fall of the Tsar, the Communist Revolution, and the civil war profoundly affected the
lives of Eastern European Jews.186
After the war, Jabotinsky settled in Palestine. In the spring of 1920, he was arrested
by the British authorities for organizing the Hagana defense organization187 during the Arab-
Jewish conflict and was sentenced to an aggravated prison term of 15 years. However, he was
soon released under an amnesty.

183
Mahmut Salihoğlu, “Jabotinsky, Siyonizm ve Osmanlı Devleti”, Osmanlı’dan
Günümüze Filistin Sempozyumu, Atatürk Kültür, Dil ve Tarih Yüksek Kurumu, TTK
Yayınları, 18-29 November 2013, Ankara, Bildiriler, volume 1, s. 1-13.
184
Sedat Kızıloğlu, ”İsrail Devleti’nin Kuruluşuna Kadar Geçen Süreçte Yahudiler ve
Siyonizm’in Gelişimi”, Sosyal Bilimler Dergisi, volume 2, issue 1, 2012, p.49. https://
dergipark.org.tr/tr/download/article-file/181032 Date accessed:10.09.2019.
185
Amir Goldstein, “The End of Evolutionary Zionism—Jabotinsky and the Ukrainian
Pogroms”, Moderb Judaism, A Journal of Jewish Ideas and Experience, Volume 38, Issue
2, May 2018, Pages 198–220, https://doi.org/10.1093/mj/kjy004, Erişim tarihi, 11.09.2019.
186
Amir Goldstein, “The End of Evolutionary Zionism—Jabotinsky and the Ukrainian
Pogroms”, Moderb Judaism, A Journal of Jewish Ideas and Experience, Volume 38, Issue
2, May 2018, Pages 198–220, https://doi.org/10.1093/mj/kjy004, Erişim tarihi, 11.09.2019.
187
William Mehlman, Jabotinsky...The Man and the Vision, Americans For A Safe Israel
1751 2nd Avenue New York, New York 10128, 2010.
179
 In 1925, he founded a new party, the Union of Revisionist Zionists, in Paris. The party
declared its main goal as "immigrating to Palestine and creating a Jewish majority on both
sides of the Jordan River capable of providing its own security".188
At the Revisionist Zionist Congress held in Vienna in September 1935, Jabotinsky
planned and organized the evacuation of 1.5 million Jews from Eastern Europe to Palestine
over the course of ten years.189
The following words of Jabotinsky drew attention at the congress: “The redemption
of the Jewish people and its land, the revival of its state and language, and the implanting of
the sacred treasures of Jewish tradition in Jewish life. These objectives were to be attained by
the creation of a Jewish majority in Palestine on both sides of the Jordan, the upbuilding of a
Jewish state on the basis of civil liberty and social justice in the spirit of Jewish tradition, the
return to Zion of all who seek Zion".190
Another remarkable statement of Jabotinsky, whose religious beliefs are still
discussed191 (A.Remba wrote that Jabotinsky was not a believer, but although he did not obey
religious orders, he never despised them and did not violate them in public), was: “Religion
must remain a private matter, that is, it must remain personal within the framework of my,
your and their worldview. People should not suffer because of their religious beliefs or having
an atheist point of view.192
After the outbreak of World War II, Jabotinsky moved to the USA in March 1940.
After this date, the headquarters of the political activities of the Zionist revisionists moved to
the USA too. The new Zionist organization unconditionally supported Great Britain and its
allies in the war against Nazi Germany, and one of the goals of the organization was to obtain
the right to represent the interests of the Jewish people at the post-war peace conference.
Meanwhile, the Revisionist Zionists continued to work for the establishment of a Jewish state.
However, Vladimir Jabotinsky could not see the completion of this process as he died of a
heart attack.193
Israel Eldad wrote about Vladimir Jabotinsky in 1960: “Living between the two world
wars, Jabotinsky was a genius of the Jewish people. The tragedy of him, and indeed of the
entire Jewish people, was that Jabotinsky was not the official leader of the whole nation, and
he had to devote much of his power to the civil war.
He became victorious after his death, but the most terrible thing was that he did so
after the destruction of one third of the nation and the best group... ".194
Conclusion:
Vladimir Jabotinsky, who lived between 1880 and 1940, was one of the founders of
the Zionism movement, but died before he could see the establishment of the State of Israel.195
Vladimir Jabotinsky set an example for some of the Zionist leaders after him and
played a great role in developing the idea of nation.

188
Mahmut Salihoğlu, “Jabotinsky, Siyonizm ve Osmanlı Devleti”, Osmanlı’dan Günümüze
Filistin Sempozyumu, Atatürk Kültür, Dil ve Tarih Yüksek Kurumu, TTK Yayınları, 18-29
November 2013, Ankara, Bildiriler, volume 1, s. 1- 13.
189
Gil S. Rubin “Vladimir Jabotinsky and Population Transfers Between Eastern Europe
and Palestine”, The Historical Journal, Volume 62, Issue 2, June 2019, s.495-517.
190
Ицхак Стрешинский, Отношение Жаботинского к еврейской традиции,
http://gazeta.rjews.net/stresh11.shtml, (Date Accessed: 03.02.2022)
191
А.Ремба, Религия и традиция в жизни и учении Жаботинского,
http://gazeta.rjews.net/Lib/Jab/remba.shtml, (Date accessed: 03.02.2022)
192
Ицхак Стрешинский, Отношение Жаботинского к еврейской традиции,
http://gazeta.rjews.net/stresh11.shtml, (Date Accessed: 03.02.2022)
193
Сионисты-Ревизионисты, https://eleven.co.il/zionism/parties-institutions/13824/, (Date
Accessed: 03.02.2022)
194
Ицхак Стрешинский, Отношение Жаботинского к еврейской традиции,
http://gazeta.rjews.net/stresh11.shtml, (Date Accessed: 03.02.2022)
195
David Schwartz, “The Social Doctrine of Zeev Jabotinsky, from the Fathers of Zionism”,
Open Journal of Political Science, 2016, 6, 387-392 http://www.scirp. org/journal/ojps,
Date accessed:11.09.2019.

180
 The general opinion of Jewish researchers about him is, above all, that the most
important innovation that Jabotinsky brought to Herzlian Zionism was that Jewish youth were
brought up in a way to have a warrior spirit. Otherwise, it was argued that it was impossible
to start the struggle for freedom.

REFERENCES

Amir Goldstein, “The End of Evolutionary Zionism—Jabotinsky and the Ukrainian

Pogroms”, Moderb Judaism, A Journal of Jewish Ideas and Experience, Vo- lume 38, Issue
2, May 2018, Pages 198–220, https://doi.org/10.1093/mj/kjy004, Erişim tarihi, 11.09.2019.
David Schwartz, “The Social Doctrine of Zeev Jabotinsky, from the Fathers of
Zionism”, Open Journal of Political Science, 2016, 6, 387-392 http://www.scirp.
org/journal/ojps, Date accessed:11.09.2019.
E. Kaplan, The Jewish Radical Right: Revisionist Zionism and It’s Ideological
Legacy, University of Wisconsin Press, 2005, pp.86-93.
Gil S. Rubin “Vladimir Jabotinsky and Population Transfers Between Eastern
Europe and Palestine”, The Historical Journal, Volume 62, Issue 2, June 2019, pp.495-517.
Канунникова, Ольга. Жаботинский — корреспондент «Одесских новостей» //
Всемирные одесские новости. — Всемирный клуб одесситов, 2002. — Сентябрь (№ 3
(47)). — С. 6.
Mahmut Salihoğlu, “Jabotinsky, Siyonizm ve Osmanlı Devleti”, Osmanlı’dan
Günümüze Filistin Sempozyumu, Atatürk Kültür, Dil ve Tarih Yüksek Kurumu, TTK
Yayınları, 18-29 November 2013, Ankara, Bildiriler, volume 1, pp. 1-13.
Sedat Kızıloğlu, ”İsrail Devleti’nin Kuruluşuna Kadar Geçen Süreçte Yahudiler ve
Siyonizm’in Gelişimi”, Sosyal Bilimler Dergisi, volume 2, issue 1, 2012, p.49. https://
dergipark.org.tr/tr/download/article-file/181032, Date accessed:10.09.2019.
William Mehlman, Jabotinsky...The Man and the Vision, Americans For A Safe
Israel 1751 2nd Avenue New York, New York 10128, 2010.
Yevreyskiy Legion, Vladimir Jabotinsky, https://bookz.ru/authors/vladimir-ze- ev-
jabotinskii/evreiski_990/1-evreiski_990.html, Date accessed:10.09.2019.
Сионисты-Ревизионисты, https://eleven.co.il/zionism/parties-institutions/13824/,
(Date accessed: 03.02.2022)
Ицхак Стрешинский, Отношение Жаботинского к еврейской традиции,
http://gazeta.rjews.net/stresh11.shtml, (Date accessed: 03.02.2022)

181
 IZADI PARSA M.

CLASSIFICATION OF PUNISHMENTS AND ITS EXTENT IN “ZAND I

FREGARD I JUD DEW-DAD”

Introduction
In Zoroastrian religion and culture, indecent acts that cause harm to oneself and others
are strictly forbidden, and in case of violation of the rights of others, the sinner should be
punished in proportion to the act he has committed. With different and diverse definitions of
sin and sinner among different ethnic groups and nations, these punishments are very different
because what is considered sinful in a religion like Zoroastrianism may necessarily not be
considered a sin for other religions, and consequently there should be no punishment.
Sins in Zoroastrianism devided into three categories: spiritual sin196 (wināh ī
ruwānīg), the sin of crossing the bridge197 (wināh ō puhl šavad), and the sin of the
Hamēmālān198.
All the crimes and sins that people commit in their lives will necessarily fall under
one of these three groups, and then according to the sin and the category to which the sin
belongs, a punishment commensurate with it will be determined.
In most Pahlavi sources, the degrees of sin are mentioned up to 8 bases, but in the text
of Saddar-e Bundeshan, it is mentioned up to 9 bases. In this regard in šāyest nā-šāyest (=ŠnŠ)
(Mazdapour, 2011) we read that: It is clear from the Avesta that in Vendidad it is said that
these eight bases of sin in religion are said to be as follows: framān199, āgrift200, ōyrišt201 and
arduš202, xwar203, bāzāy204, yāt205 and tanāpuhl206.
Framān is the smallest degree of sin, and tanāpuhl is the highest and heaviest degree
of sin in the Zoroastrian religion, which carries the death penalty.207
In the eleventh chapter of ŠnŠ, the names of sins and their atonement are as follows
(Mazdapour, 2011, pp. 145-146):

196
Ruwānīg sin is a sin that afflicts the psyche and its effects cause the soul to suffer after
death, and its effects return only to the psyche of the sinner and not to another person. If sin
is not atoned for and redeemed, on the fourth day after death, where the good and bad deeds
of human beings are weighed by the exact scales of Rashn, the psyche cannot cross the bridge
of Činvad and the psyche will be displaced forever. (Safa-ye Esfahani, 1997) (Ahmad
Tafazzoli, 1379)
197
The sin of crossing the bridge it is a sin that is eliminated by atonement and repentance,
and determines a person’s fate on the Day of Judgment by crossing the Činvad Bridge. (Safa-
ye Esfahani, 1997, pp. 260-261)
198
Hamēmāl sin is against the people, and the guilty person confronts the plaintiff and the
person who has been harmed by that sin, and he must pay the atonement to the plaintiff.
(Mazdapour, 2011, p. 104) (Dhabhar, 1909)
199
There is no mention of this degree in Vendidad.
200
Av. āgǝrǝpta; grab- (Bartholomae, 1961, pp. 526-527)
201
Av. avaoirišta- (Bartholomae, 1961, p. 168)
202
Av. arǝduš- (Bartholomae, 1961, p. 194)
203
Av. xᵛara-, originally a “wound” that cuts into the flesh to a certain depth (half a finger or
one-fifth of a short span); see Klingenschmitt 1968, n. 702; Kotwal 1969, 69.
204
Av. bāzu.jata-; Phl. bāzā-zanišn, the offense of “striking on the arm,” by which the hand
is broken, causing a wound of three fingerbreadths; see Klingenschmitt 1968, n. 703; Kotwal
1969, 69.
205
Av. yāta-, the offense of injuring the foot (the organ of “walking”) by breaking it; causing
a wound of three to four fingerbreadths, see Klingenschmitt 1968, n. 704; Kotwal 1969, 69.
206
Cf. (Unvala, 1922, pp. 301, 304)
207
In the Avesta, there is no mention of the first base of sin framān, nor in Vendidad Fargard
IV, there is no sign of yāt and bāzā; perhaps this is why Tavadia believed that the books
Nirangistan and Shayest na-shayest had a source other than Vendidad. (Tavadia, 1930)
182
 Sin The amount of
compensation
1. framān 3 drachm208 and 4
dāng209
2. srōšačaranām 1 drachm and 3 dāng
2.1. 3 4 drachn and 3 dāng
srōšacaranām
3. āgrift 33 stēr210 (i.e., stater)
4. ōyrišt 33 drachm
5. arduš 30 stēr
6. xwar 60 stēr
7. bāzā 90 stēr
8. yāt 180 stēr
9. tanāpuhl 300 stēr

In Avesta, pašō.tanū- (Bartholomae, 1961, p. 897); Phl. tanāpuhl, is the most serious
sin, after the sins worthy of death (= marg-arzān). In general, in the penal code, this sin is any
injury that causes a person to be mutilated, and according to the religious issues of the priests,
the penalty for a tanāpuhl sin is equal to three hundred stēr (as shown in the table) or one
thousand two hundred drachmas, which is considered a great wealth. If the guilty person did
not pay the fine, and the punishment of flogging did not fall on him, he would be put to death
due to his evasion of the punishment, according to the Dēn.
One of the heaviest punishments in Zoroastrianism is death. There are many different
types of methods of killing people sentenced to death in Zoroastrian texts, from beheading
and skinning alive, to mutilating limbs and burying them upside down, and so on (Dhabhar,
1909) (Unvala, 1922) (Mirfakhraei, 2012/ 1391).

Type of Sins and Expiation in ZFJ

Of the forty chapters of ZFJ, twenty-eight chapters explicitly deal with instances of
sins and the degrees and punishments associated with them. Of the degrees of sins mentioned
before, there is no sign of āgrift, ōyrišt and arduš categories of sin in the text.
The method of dealing with the text to classify the contents will be such that first the
actions that are considered a sin in the Zoroastrian belief will be mentioned and then it will
be determined which punishments these sins fall under.
If there is a fundamental difference between the jurisprudential view contained in ZFJ
and Pahlavi Vendidad (PV), or a topic that needed further examples, detailed explanations
will be given in the footnote.
The titles of each chapters and sections are from Moazami’ s book

Chapter 1: Various Degrees of Pollution of Organic and Nonorganic Entities

Contexts and Situation of Sin
When (thoese) corpses carried by a dog, carried by a bird, carried by wind were to
make a man sin.
Criminalization and Sentencing

208
A unit of weight formerly used by apothecaries, equivalent to 60 grains or one eighth of
an ounce. This is an ancient silver coin based on the Attic or Hellenistic drachma.
209
An ancient Greece, it was generally reckoned as 1⁄6 drachma (c. 0.72 grams (0.025 oz)).
Under Roman rule, it was defined as 1⁄48 of a Roman ounce or about 0.57 grams (0.020
oz).The apothecaries’ system also reckoned the obol or obolus as 1⁄48 ounce or 1⁄2 scruple.
While 0.72 grams was the weight of a standard Greek obol, the actual amount of silver that
went into making the currency could vary from region to region. Obols in Athens were
typically near the 0.72 gram standard, while Corinth was documented having 0.42 gram obols.
cf. (Pourdavoud, 1394)
210
Each stēr is equivalent to fourteen shekels.
183
 They would be tanāpuhl sinners and, margarzān, worthy of death, because of the
great amount of sinfulness of those corpses that pass away on this earth.

Chapter 2: The Laws of Corpse Impurity

Contexts and Situation of Sin
Moving alone the corpse(s).
Criminalization and Sentencing
If the corpse is disturbed (i.e., moved) in one piece (i.e., direct contact) according
to what Sōšāns said, it is a sin worthy of death, it is not necessary to know whether the dead
body was seen by a dog or not, because he is impure and there is no purification for it. It is
also stated in the text that if one knows that there is the smallest measure of sin and still
does it, then he is a sinner worthy of death, and probably because of explanation of this
idea, Rōšn said: that is because one must know that the dog did not see the dead body211.

Contexts and Situation of Sin

When the corpse has been taken up and laid down several times
Criminalization and Sentencing
Each time one becomes a sinner deserving of death.

Contexts and Situation of Sin

If one has taken the corpse up with one hand and lays it down with the other hand
Criminalization and Sentencing
It is two sins deserving death.

Contexts and Situation of Sin

If they see that the corpse has been tied down in close contact, but then he took it
up
Criminalization and Sentencing
The sin is not more than one sin deserving of death.

Contexts and Situation of Sin

If the corpse is moved by a man’s foot
Criminalization and Sentencing
Any part of the corpse in close contact with the man, if it is moved by him, his body
will become impure and he is a sinner deserving death.

Contexts and Situation of Sin

When the dead body is in one’s charge, when he orders that person who has no
knowledge of it
Criminalization and Sentencing
He will make his body impure and a tanāpuhl sin is on his account; then he will
become deserving of death.
Contexts and Situation of Sin

211
Two other jurist had other comments that did not explicitly state that this was subject to
death: Abarg did not consider “means and ability”; Gōgušnasp said: One should consider
“means and ability.” In PV 3.14 it is stated that: This is known from the Avesta, this happens
when they know it is a dead body and they know that the dog has not seen it, and yet they
move it, it is a sin deserving death. They do not need to know that the dog has not seen the
dead body if someone takes it alone and carries it out and moves it by close contact.This too,
it is not different: it is pollution, he is a sinner deserving death and there is no purification for
him. He should be put to death.

184
 Someone orders a person who has no assistance to move a corpse
Criminalization and Sentencing
For him, sin and pollution occur by engaging in the work, then he will become a
sinner worthy of death.

Contexts and Situation of Sin

About night hands that come into contact with water, fire, food, vessels/ clothing
Criminalization and Sentencing
Due to Xwadāy-būd ī Sārīg’s opinion, (in this case) contacting with water and fire
makes one guilty of a tanāpuhl sin, that is, the essential elements are polluted212.

Chapter 3: Burying Corpses and the Concomitant Sin

Contexts and Situation of Sin
One digs up the earth for burying corpses: If one digs and one sweeps
Criminalization and Sentencing
One acquires a tanāpuhl sin for each action; then when one digs, there is one who
sweeps; there is no sin for digging, but there is a sin for sweeping213.

Contexts and Situation of Sin

The consideration for digging
Criminalization and Sentencing
When one digs and sweeps three *shovels, the sin is one tanāpuhl; when one digs
and sweeps five *shovels, it is two tanāpuhls; and when one shall dig and sweep one, it is
one tanāpuhl. He who sweeps what one has already dug, the sin will not be additional for
digging. Whatever is in contact with the earth when it is dug, the sin takes place for digging.
When one digs less than this measure, the sin for digging shall take place when he inters
and buries a corpse.

Contexts and Situation of Sin

When someone digs a pit to bury a body, thinking that I am digging wherever I want
Criminalization and Sentencing
the sin for digging is not more than one tanāpuhl.

Contexts and Situation of Sin

If before two years the dead body becomes wormy or rotten
Criminalization and Sentencing
(The one who hide the body) does not become sinner worthy of dead but for each
worm then it is a tanāpuhl sin for him214.
212
PV adds: It is clear from the passage that he who carries hixr to water and fire is as if he
had carried the dead matter to a righteous man. When one so defiles the body that he must
clean himself with bull’s urine, a xwar sin is on his account; when a tanāpuhl sin is on his
account, the xwar sin is not on his account.
213
Regarding hiding PV adds: This is known from the Avesta, yōi həṇti aiŋhå zəmō kanəṇti:
(Those) who bury corpses in this earth.”
214
When daytime comes and they do not expose the body in that place/ house to the sun, it
then becomes a sin of burying a corpse. ZFJ said: Indeed, if those Mazdayasnians do not
expose this body to the sun, that is, they do not make it manifest in the length of a year, then
for *harming the righteous one, the sin of idolatry is on their account.
In some places, the text does not explicitly mention the punishment for burying a corpse, only
questions are asked and very short and concise answers are given, for which we can consider
the punishment of tanāpuhl by comparing the subject. The above situations are as follows: If
close relatives put dead bodies in the house and do not expose them to the sun; In case if
another one of these relatives arrives later, the sin of corpse burial go to the account of the
relatives who did not expose the dead to the sun not to that one who just arrived; (In case)
one of those relatives and family preservers died, if he did not say, “expose the corpse,” the
sin is on his account, it is not on the rest of the family are not guilty.
185
 Chapter 4: Interim Storage of Corpses
Contexts and Situation of Sin
If the father completed the task of making the house for the dead and the time comes
forth to expose the corpse, and he remained in a state of the sin of corpse burial
Criminalization and Sentencing
His son, unless he exposes the corpse, is guilty, then a tanāpuhl sin is on his account.

Contexts and Situation of Sin

If the father is not in the state of corpse burial sin and goes forth, what is the decision
regarding the son?
Criminalization and Sentencing
It is like the father.215

Contexts and Situation of Sin

If they (i.e.: property-holders) do not sell the house of the dead as one piece, then is
the sin on their account, and are they permitted to give it to the buyer?
Criminalization and Sentencing
This sin that is on their account and the fact that they should expose the corpse is
on those who buy the property.

Contexts and Situation of Sin

(Regarding) the ossuary, they are not permitted to make it at the beginning of
winter, why is it permitted for a house and not for an ossuary?
Criminalization and Sentencing
Because of this: One makes an ossuary when one clearly knows that the time has
come and can expose the corpse. It is a margarzān sin if a corpse remains buried two whole
years. It is not a margarzān sin if a corpse remains buried unknowingly.

Contexts and Situation of Sin

What is the decision for the *trough of large and small cattle and the water and the
fire?
Criminalization and Sentencing
According to the teaching of everyone, it is a capital sin. There is one authority who
says regarding the water the sin is a yāt.

Chapter 5: Rainwater Polluted by Dead Matter

Contexts and Situation of Sin
If they set the fire and it reaches dead matter how should they act?
Criminalization and Sentencing
If the place is such that it was possible to reach one should examine; If it is possible
to carry away dead matter or to withhold the fire from it; “Letting the fire be” (and)
“examining the place” are sinless. Then one should guard against corpses and there will
not be bodily impurity or a state of margarzān sin.

Contexts and Situation of Sin

In case of abandoning dead matter in the fire or not examining the place
Criminalization and Sentencing

215
PV adds: When a father has buried a corpse, if the son will not bring it out, he will become
a sinner, he will become a tanāpuhl sinner, but not a sinner deserving of death. When the
father has become guilty of burying the corpse, the son will be just like the father. He who
will succeed will be a sinner just like the father, they will become tanāpuhl sinners by carrying
all kinds of dry dead matter to water and fire. There is one who says: the cleansing of house,
utensils, and domestic animals by the lawful water.
Due to ZFJ the other property-holders also like the son, and if the other property-holders do
not expose the corpse, both, the father and they, are all sinners.
186
 One is a sinner. If it is possible for him to carry out dead matter but he burns it in
the fire, he is impure, a margarzān sinner and will never become pure.

Chapter 6: Transfer of Impurity

Contexts and Situation of Sin
About killing a female monkey during mentruation
Criminalization and Sentencing
According to the teaching of the Abargites, whoever strikes the monkey and it dies
from that blow he is guilty of a margarzān216.

Chapter 7: Non-Zoroastrian Corpses

Contexts and Situation of Sin
Non-Iranian corpses
Criminalization and Sentencing
Sōšāns said: Every person who has three single-srōšōčaranām sins, in the law when
alive is evil and when dead is margarzān. We do not become impure through their corpses;
they do become impure through our corpses, because they are margarzān sinners for nasūš,
the corpse demon does not exist in their religion217.

Chapter 8: Death inside a House

Contexts and Situation of Sin
When a person goes in to the room with the corpse undutifully (i.e., without a valid
legal reason)
Criminalization and Sentencing
It is a framān sin.

Contexts and Situation of Sin

Carrying the fire and the water to that place
Criminalization and Sentencing
Fire – a tanāpuhl and lighting the fire is a tanāpuhl and at a different place, that is,
at a separate time, it is a tanāpuhl. Water – a framān sin and pouring the water in that place
is a tanāpuhl, in a different place, a yāt sin.

Chapter 9: Pregnancy, Birth, and Stillbirth

216
ZFJ quotes from the Mēdōmāhites just about the impurity of her menses; but PV 5.32L
adds a comment from Mēdōmāh, that said: the bōdōzed sin at the level of bāzā sin is on his
account, even in PV we see the idea which emphasized that the monkey should be treated as
a man.
217
PV 5.38C-E:This is known from the Avesta, the non-Iranian always becomes margarzān,
a sinner deserving of death, like a member of an evil religion. Sōšāns said: We may not
become unclean by their corpses, for they are evil when alive and sinners deserving of death
when dead; they may become unclean through our corpses, for they do not count the demon
of dead matter in their law. Gōgušnasp said: They may not become polluted through our
corpses, for the demon of dead matter does not rush onto anyone who does not have it in their
law, but we may become polluted with their corpses, because men of any religious law may
become righteous; that is known from (the passage) tuiriianąm daxiiunąm. In the line with
this issues, ZFJ 6.6 presents an idea which is saying that dead matter from living things and
from heretics, demon-worshiping non-Iranians, margarzān, worthy of death, does not the
place where they are polluted like what we have in PV 5.34F which emphasized this point.
In my opinion, the reason for such a claim is the same in this case as in the previous one and has
a root: the prevailing view is that non-Zoroastrians and non-Iranians (Devil-worshipers) can in
no way make Iranians and Zoroastrians impure, even if some clerics offer different
comments..

187
 Contexts and Situation of Sin
Having sex with a woman who is a “birth-guarder” who has not yet become pure
Criminalization and Sentencing
If he has sex with me (i.e., from the woman’s perspective) – then a tanāpuhl-sin
goes to his account.

Chapter 10: Food Given to a Woman in Menses

Contexts and Situation of Sin
In case when a woman gave birth to a dead fetus, and couldn’t tolerate the thirst and
was permitted to drink a water (once) in case she drinks water again
Criminalization and Sentencing
There is a sin account on her [and one should apply strokes on her?].

Contexts and Situation of Sin

If it is possible for her not to drink water, and by something else to calm down her
thirst, but then she drinks water again
Criminalization and Sentencing
If she is repentant, then one should apply two hundred strokes with the horsewhip,
two hundred with the whip218; if not, then her path is to hell.

Contexts and Situation of Sin

Someone who makes clothes useless or polluted, then what is the degree of his sin
and how many lords/ persons does a woman pollute at once?
Criminalization and Sentencing
If she does not redeem her sins in this world, then when dead, they will not get their
share in the best existence. If she thus makes them polluted, it is necessary to be washed
by the “six months’ process,” and then there is a yāt sin. When it is in such a manner that
it is necessary to be washed with bull’s urine and water, then one has a sin of three staters.
It is known from the Avesta219.

Chapter 11: Death Outside in a Field

Contexts and Situation of Sin
When a person orders to work on the place where a peron has passed away, how
many sins are there for him?

Criminalization and Sentencing

like someone who has buried a corpse; then, there is tanāpuhl sin for him and sins
on his account. If they go to that place undutifully/accidentally, there is a framān sin since
this is what the tradition has stated.220

Contexts and Situation of Sin

Working with oxen (= to till), sowing seeds, letting water run over the earth (i.e.,
irrigating), are they separate works or a single one?
Criminalization and Sentencing
The priests have said these are separate works. According to the opinion of the
ZFJ’s writer, except for someone who works with oxen, sows seeds, lets water run over the
earth or *weeds or performs any other work on it, there is a tanāpuhl sin221.

Contexts and Situation of Sin

218
Tradition has always described physical punishment as srōšōčaranām.
219
Cf. PV 5.61.
220
PV 6.3 If the Mazdayasnians till that earth, if they let water run over it, on which a dog or
a man has passed away, within half a year’s time, afterward they become guilty like him who
(is guilty) of casting out corpses; they who are Mazdayasnians (with respect) to the water
[when they pour out], to the earth [when they dig], and to the plants [when they sow].
221
Cf. PV 6.5E.
188
 When someone moistens the earth in a different time, works with oxen in a different
time, sows seeds in a different time
Criminalization and Sentencing
There are three tanāpuhl sins on his account222.

Chapter 15: Removing Dead Matter from a Field and a Body of Water
Contexts and Situation of Sin
Dry bones of dogs and men that are mixed with dust that water has reached
Criminalization and Sentencing
It is known from the Avesta: From the size of the little finger to the whole body of
a man, each case of sin is reckoned separately; and the first teachers of the Mazdayasnians
have said that even a small measure is not good because any measure of dry dead matter
and dead matter, even the smallest, is like dead matter, which is a margarzān sin, dry dead
matter is a tanāpuhl sin, and the minor one is a yāt sin.

Contexts and Situation of Sin

the sin of sprinkling or urination
Criminalization and Sentencing
That is three staters.

Contexts and Situation of Sin

If one does not examine the land for dead matter and dry dead matter in that place
and the water reaches dead matter
Criminalization and Sentencing
He is polluted and margarzān sinner. If he does it unintentionally, he is not
margarzān, the pollution of the body is doubtful, and the reckoning is no pollution223.

Contexts and Situation of Sin

Is abandoning the dead body, permitted or not, and is there a sin from this act?
Criminalization and Sentencing
It is not permitted. In Gōgušnasp’s words, there is a tanāpuhl sin. in Sošāns’s words,
it is a margarzān sin. If he does it per instruction of the authorized leader, it is permitted for
him to go.

Contexts and Situation of Sin

When one leaves dead matter or dry dead matter on something and goes

Criminalization and Sentencing

Then there is a sin and it will be the margarzān sin of leaving dry dead matter in the
water224.

Contexts and Situation of Sin

How much sin will there be if one leaves in the water dead matter or dry dead matter
of dead bodies?

222
PV 6.5: If it is dug and plowed, it is a tanāpuhl sin; when one lets the water run over it, it
is a tanāpuhl sin; and if they do all three, it is two tanāpuhl sins.
223
For the Mēdōmāhites, it is permitted if one does not examine the stream. For the Abargites
as soon as the water increases, he must examine it. It may be that one does not look at the
stream and be a sinner. It may be that one does not look at the stream and be innocent. If one
does not examine the stream, he is innocent and not polluted.
224
PV 6.29C adds: This is known from the Avesta,It happens when a man comes forth and a
corpse is lying in water; he is without fear and without injury. If he is able to bring it out and
he should bring it out, a tanāpuhl good deed will be on his account. If he is able to bring it out
but he shall not bring it out, a tanāpuhl sin will be on his account. Gōgušnasp said: A sin
deserving of death.
189
 Criminalization and Sentencing
The sin is a margarzān sin and it will be as if oneself has brought it dead matter into
the water.

Chapter 16: Corpses in Various Places

Contexts and Situation of Sin
How to draw water from the newly dug well and pour the water
Criminalization and Sentencing
If he brought that water to the shore, then it should be shown to a dog and carried
by two people in the customary place and poured separately (i.e., in a different place) and
each time there is a tanāpuhl good deed for him.

Contexts and Situation of Sin

What is dry dead matter of the dead, how is its contamination?
Criminalization and Sentencing
Carrying dry dead matter of the dead to water and fire is a sin deserving death.

Chapter 21: Eating Dead Matter and Carrying Dead Matter to the Pure Elements
Contexts and Situation of Sin
When someone by sinfulness chewed dead matter
Criminalization and Sentencing
He is worthy of death and polluted in body and will never become pure; and his
demonic dwelling should be erased and his head should be cut off, the demon of dead
matter runs over him and he is polluted for eternity225.

Contexts and Situation of Sin

If dead matter is carried to the water and fire
Criminalization and Sentencing
If one carries it on purpose/intentionally and sinfully, it is well known that there is
pollution for him; he is worthy of death and he never becomes pure226.

Contexts and Situation of Sin

225
PV 7.24 adds: Abarg said: Their dwelling shall be dug out, their eye should be removed
from the eye socket. This demon of dead matter will then rush upon the nails of the sinners,
that is, the sinners’ nails. There is one who says, the nails of the dead; afterward they become
impure forever and for eternity. This is known from the Avesta: That happens when one has
devoured the dead matter with sinfulness. He is impure and is a sinner deserving of death;
there is no purification for him. It should be smitten according to this incantation, revealed
from the Avesta. If one has devoured it without sinfulness, then there is purification for him;
ashes and bull’s urine should be given to him.
226
Cf. PV 7.26: Consider this dead matter to be that which by taking, a person will become
impure but he will not be a sinner deserving of death. If he then carries it unto the water and
the fire, he will be impure and deserving of death and there is no purification for him. But
there be cases in which dead matter would come to the water and fire, but the perpetrator does
not become a sinner, due to ZFJ 21.8, It is like a man who performs his duties, whose duty is
to worship gods through the fire: If the fire falls unintentionally from his hands and he is burnt
by it, his body is not polluted and he is not a sinner worthy of death. It can be seen that a
farmer whose work is to carry water to the farm and plantation; when he innocently/
unintentionally goes into the water in which there is dead matter, there is no pollution on his
body and the sin of being worthy of death is not on his account, even for thevone whose
activity is to gather barsom and he cuts his hand with the knife and his hand is moist with
blood, the decision is the same; and if it is not by performing his duties but by negligence he
brings dead matter to the water and the fire, it is like that one who unlawfully disposes of
dead matter in a place; and the fire falls in it and burns or the water goes forth to it, then he
becomes impure and polluted not deserving a death sentence; see ZFJ 21.9-10.
190
 If by bringing dead matter to the water and the fire, he first becomes worthy of
death, and afterward he is polluted, then is the purification necessary for him or not?
Criminalization and Sentencing
Based on the consideration of the first teachers of the Zoroastrian religion, there is
no purification, and from the priests, thus it is taught: Carrying dead matter in any form to
the water and the fire is a sin worthy of death, and the guilty person becomes polluted and
there is no purification for him, there is one authority who said that by dead matter in any
form he is worthy of death and polluted and there is no purification.

Chapter 25: Vessels Made of Various Materials and Their Purification

Contexts and Situation of Sin
If polluted water is brought to the libation, then is this a sin or a good deed?
Criminalization and Sentencing
It is a sin if there is dead matter in that place. If dead matter reaches the libation, it
is a sin worthy of death; if not, it is a tanāpuhl sin. It is known from the Avesta: He thinks
righteousness and considers that he has done good deeds; He thinks evil: at the starting
point he brings what is dead matter to the water and the libation.

Chapter 26: Dead Bodies and Their Removal

Contexts and Situation of Sin
To carry a dead body at night and on large animals and in the rain
Criminalization and Sentencing
They should not carry a dead body in the rain for the fear of committing the
deserving of death sin and it should not be carried at night227.

Contexts and Situation of Sin

One put garments on a dead body
Criminalization and Sentencing
If woven clothes are used, the sin is heavier [one is worthy of death?].

Chapter 27: Ossuaries and Tools for Carrying Dead Bodies

Contexts and Situation of Sin
How much is the punishment for a person who wears woven garments or garments
made of skin?
Criminalization and Sentencing
One should apply one thousand strokes with the horsewhip and one thousand with
the whip228.

Contexts and Situation of Sin

How many lashes for neglecting the protection of that man?
Criminalization and Sentencing
For him four hundred strokes with the horsewhip, for water sprinkling, and four
hundred strokes with the whip.

Chapter 28: Burning, Cooking, or Roasting Dead Matter and Rewards for
Purifying Polluted Fires
Contexts and Situation of Sin
In case someone burns, cooks, or roasts dead matter on fire
Criminalization and Sentencing

227
PV 8.10 adds: They should not carry two at one time; they should not carry on the large
cattle; they should not carry at night.
228
Cf. PV 8.23: One should apply four hundred strokes with the horsewhip and four hundred
with the bastinado. ZFJ emphasized that garment even if it accommodates one thousand
bodies is completely unfit for use.
191
 If they catch him in the act, apart from the decision of the judges, it is permitted to
kill him. First, the killing of that person, then care for the corpse is necessary. He who kills
that man who cooks dead matter is righteous, and all his sins will go away from his account
by this act. It is known from the Avesta: One should first strike the one who cooks dead
matter; and then carry away the cauldron in which the sinful person was cooking dead
matter, but keep the seeds in the cauldron229.
Contexts and Situation of Sin
Due to previous situation, does this include all sinners deserving death, or is it
different?
Criminalization and Sentencing
Apart from the one who has committed anal intercourse, the highway robber, and
the corpse cooker – they are sinners deserving death – all others should be sentenced by
the decision of judges. This, too, only, if he is caught in sin (= in the act), for as long as he
is not caught in the act, then he should be killed (= sentenced) by the decision of judges.
Wehšābuhr said: Only a highway robber; then he said, only when he is committing the sin;
when he is righteous, it is not permitted.

Contexts and Situation of Sin

If he cooks or roasts dead matter, then how much is his sin?
Criminalization and Sentencing
If he cooks it and throws it into the water, he is a sinner deserving death. If he leaves
the fat, then there is another sin on his account, and each drop that drips and so reaches the
water it is thus another sin, and each drop that reaches the fire, it is thus another sin. If one
so roasts dead matter, it does not matter if it is an ember or a spark; it is all burning.

Contexts and Situation of Sin

If the Warahrān Fire becomes polluted, what should be done?
Criminalization and Sentencing
There is one authority who said: For fear of death deserving sin, no cooling should
be done, and there is another authority who said: Let it be so extinguished230.

229
PV 8.74 examined this issue in more details: They shall strike that one who cooks dead
matter; they shall kill him; they shall carry away the cauldron; they shall carry away the hearth
construction. This is known from the Avesta, that happens when a man comes forth to where
dead matter is cooked or roasted. They shall kill the one who cooks the dead matter; as soon
as they take his life, they shall remove the dead matter container. When of two things it is
only possible to do one, they shall kill he who cooks the dead matter. When marks of cooking
or roasting are evident on corpses, it is a sin deserving of death; and the dead matter of the
living until it is *separated from the body, except by fire, it is not a sin. Gōgušnasp said: When
his expiation is of such proportion yat̰ ami auua nōit aošәm naẟō saosuncaiiō: “If it does not
cause death when burning.” To burn a corpse is a capital sin. It seems that here the question
is whether it is authorized to burn a person when alive or not, and according to Gōgušnasp if
the burning is the punishment of that person, then it should be done. it is so. When he brings
out the dead matter and if it goes back to the cauldron, then it is not a sin deserving of death.
In case of hixr, dry dead matter, every time it is as such as if brand is put on him, for the
faithful teachers of the Mazdayasnian religion did lay. They shall wash every time with bull’s
urine; they shall entirely remove its moisture. Gōgušnasp said: One should not brand him.
Any person is authorized to kill one who cooks the dead matter, the highway robber, and the
one who commits anal intercourse cut in the action without the decision of the judges
Wehšābuhr said: Only a highway robber; he said: Even he when cut in the action, since it is
not proper to capture. I say that he is not a sinner deserving of death. When one has become
a sinner deserving of death, it is authorized to kill him like other sinners deserving of death.
230
Due to the stringency, in this matter, the amount of the wood for making the fire should
be exact so that the cooling is proper/ legal; and also for the sake of extinguishing the fire,
the sin of deserving death is not on one’s account. Then extinguish the fire with last straw/
192
 Chapter 29: Desiccated Dead Bodies and Their Pollutions
Contexts and Situation of Sin
One bumps into a foul dead body, dead over a year
Criminalization and Sentencing
It would be guilty of capital sin, worthy of death from the multitude, and from the
large quantity of the dead bodies that pass away on this earth.

Contexts and Situation of Sin

The place is in a condition of dryness like a place in a hot climate, a long way from
lakes, wells, rivers, and other waters, and a righteous man who has gone to that place, he
does not go legally
Criminalization and Sentencing
There is a sin of one framān for going to that place without permission.

Chapter 30: Miscellaneous Questions regarding Dead Matter

Contexts and Situation of Sin
When a dead body has been cared for in the house and the undertakers come back
into town among people and they have not washed their bodies
Criminalization and Sentencing
For the damage they have done the undertakers themselves are sinners, and if one
dies from contamination, they are sinners worthy of death.

Contexts and Situation of Sin

About a menstruating woman, if she encounters a dead body and moves it
Criminalization and Sentencing
It is a sin of carrying a dead body alone; it was not said that she would become
liable for a sin deserving death. In ZFJ Author’s view, because of pollution, she is a sinner
deserving death; and because of being a sinner deserving death, the pollution is not less.

Chapter 32: Washings and Atonements

Contexts and Situation of Sin
When one has washed his hands and eaten bread, then can he touch/ work with the
water and fire or not?
Criminalization and Sentencing
It is not permitted. If he does, then tanāpuhl sins are put on his account.

Contexts and Situation of Sin

Someone washes menstrual blood with water, then how much is the transgression
and sin?

Criminalization and Sentencing

There will be so much sin as if he has dried off all waters in the world from the
source, and the water of the seven regions, then the sin is on his account. When that sin is
on his account, the atonement is like the atonement of Jeh.
Contexts and Situation of Sin
Menstruation woman is it by looking and by a distance of fifteen steps and three
steps becomes sinner?
Criminalization and Sentencing
By sight of the water, there is a framān sin and by a distance of fifteen steps there
is also a framān sin and if it is the whole body, there are fifteen tanāpuhl sins. If a drop of
the water on the body or a knot is carried to the water, then there is a tanāpuhl sin on one’s

fodder without doubt. the fire must be brighter. Wehšābuhr, hērbed of Sistan was questioned
as how in Sistan the fire is extinguished so that no sin be on one’s account and instead good
deeds be for him from the cooling of the fire; see ZFJ 28.13.
193
 account and if there is a knot and one side is dried, then different sins are on one’s account.
hamā. paiiaṯ.

Contexts and Situation of Sin

This is the expiation for one who carries a body to the water or a drop of the water
that splashes back from the body of a menstruating woman, then is it necessary to do the
same expiation or is it different?
Criminalization and Sentencing
If he dries the whole body, then there are fifteen tanāpuhls for him and also when
one authority said: “a body part,” then he said that the joints of the finger are considered
body parts.

Chapter 33: The Laws of Menstrual Purity

Contexts and Situation of Sin
When someone plunges his hands in the water and splashes water at a menstruating
woman
Criminalization and Sentencing
for each drop there is a tanāpuhl sin on his account. If a fifteen-year-old, then
because he *splashed water, his sin is like carrying blood to the whole body. In that manner
a sin is similarly on his account. The atonement is to dry the whole body.

Contexts and Situation of Sin

A menstruating woman, when she sees the fire or goes toward the fire within three
steps and fifteen steps, then how much is her sin?
Criminalization and Sentencing
By looking at the fire, there is a framān sin. If she even looks at the lamp or the
glow of the fire, then she becomes guilty. If she sees the *brightness, she does not become
a sinner and after three steps it is a tanāpuhl sin and after fifteen steps it is a framān sin. If
the warmth/ heat of the fire reaches her directly, a yāt sin is on her account. If a polluted
woman by sinfulness goes within thirty steps, then there is a framān sin for her, and until
three steps, her sin will not be more than a framān (= she will not get additional sins). If
she goes within three steps, when the warmth of the fire reaches her, it is a tanāpuhl sin.
Not to be reckoned if she did not see a corpse seen by a dog, because if she went within
thirty steps, it is a framān sin, and until three steps the sin is not more, but more than three
steps, it is a tanāpuhl sin. And if the warmth of the fire reaches her (= the menstruating
woman), it is a deserving death sin.

Contexts and Situation of Sin

If someone comes in close contact with a menstruating woman and sits with her,
then how much is the sin?

Criminalization and Sentencing

In the first going over to her (= intercourse) and the first sitting, then thirty strokes
should be applied to him. The second time fifty, the third time sixty, and the fourth time
seventy strokes should be applied for going over to her and sitting over her. If a man touches
her clothes or her thighs but does not release his semen, then ninety strokes should be
applied with the horsewhip and ninety with the whip231.

Contexts and Situation of Sin

Someone has sex with a menstruating woman, then what is his sin and how is it?

Criminalization and Sentencing

231
Cf. PV 16.15.
194
 It is as if a righteous man had cooked his healthy newborn child on a skewer and
carried his fat to the fire [Should be considered as a death deserving sin or tanāpuhl?]. It is
known from the Avesta.232

Chapter 34: Various Sex Acts and Positions

Contexts and Situation of Sin
Someone who commits anal intercourse
Criminalization and Sentencing
When unwillingly, then one should apply eight hundred strokes with the horsewhip
and the whip. The priests said: It (= anal intercourse) is not good/legal.
Sōšāns said: It is good since it was wrong only a *abistab (measure?)!
If someone does it willingly, then there is neither monetary punishment nor
expiation nor horsewhip and whip for him and no purification for his soul forever and in
the spiritual world he is always running in hell like the demons.

Contexts and Situation of Sin

Someone who copulates with a pregnant woman or the one who has a suckling
baby, if this wounded suckling baby dies and the baby’s father does not know that it is a
sin worthy of death
Criminalization and Sentencing
He had sex with a non-Iranian woman, the sin is xwar. If she is pregnant, the sin is
a tanāpuhl.

Contexts and Situation of Sin

Regarding keeping the child, but making/ educating him as a non-Iranian
Criminalization and Sentencing
The Mēdōmāhites say, from the time when the child is born. Abarg said: Whether
he takes the child by virtue of “possession by penis” (as the father) or he hands it over to
non-Iranians by virtue of “possession by hand” as the one who actually has the child, in
either case he is a tanāpuhl and after a year a margarzān sinner. Dād-Ohrmazd said: The
gādār, husband, becomes margarzān at the time when the child reaches the legal age (and)
remains in the non-Iranian faith. In ZFJ Author’s view, only when the child commits sin
against the water and fire and practices idolatry in non-Iranian faith, does he become
margarzān. When it goes thus, the husband is like the one who has committed the sin
against the water and fire by his own hands.

Contexts and Situation of Sin

Having sex with a pregnant woman of evil religion (= non-Zoroastrian)

Criminalization and Sentencing

Having sex with her at intervals is a xwar sin until the child is an adult.

Contexts and Situation of Sin

What is the decision when her child to be born?
Criminalization and Sentencing
When the child becomes an adult, then the child should be informed that: “you were
brought into life by illegitimate sex” and if the child is not informed, the husband is
margarzān, worthy of death. If the child comes into the good religion, even if it is not by
the request of the husband, afterward the husband also is not a sinner worthy of death. If
the child certainly knows that was brought into life by illegitimate sexual relation of good
Zoroastrian parents, the child is not automatically of the good Zoroastrian religion; the
husband and the child are sinners worthy of death. Dād-Farrox said: The child is born and

232
PV 16.17 adds: He who releases semen into a woman with čihrag, with daxšag, or with
blood he does not act any better than as if he had cooked the corpse of his own son and then
carried forth the fat to the fire it is not the same extent, but as that is not good, this one is also
not good.
195
the father takes the child lawfully (= according to sanctioned practice), the husband (i.e.,
the father) is not worthy of death. If he does not belong to any law because of the path of
disbelief of the child, both of them in a year’s time are worthy of death.

Contexts and Situation of Sin

Women given for marriage to non-Iranians, of evil religions, those who are worthy
of death, how is it?
Criminalization and Sentencing
If someone gives a woman for marriage to non-Iranians or those who are worthy of
death, he is immediately worthy of death. If someone gives a woman for marriage to those
of non-Zoroastrian religions, there is immediately a tanāpuhl sin and after a year, a
margarzān.

Contexts and Situation of Sin

If a woman herself is in whoredom
Criminalization and Sentencing
there is immediately a tanāpuhl sin on her account. If within a year she does not
repent, after a full year she is worthy of death.

Contexts and Situation of Sin

If she repentance
Criminalization and Sentencing
If she gives repentance in a year or after a year, when she worshiped four times in
the same day an evil religion, she is sinner worthy of death. If she repents, but goes back
to the sin, then the repentance is not valid. If she repents time and time again in thought,
but has sex, then for each time there is a tanāpuhl sin on her account. The fact that the sin
at the fourth time becomes a sin worthy of death or not, I have not taken into account.

Contexts and Situation of Sin

If someone gives women for marriage to members of non-Zoroastrian religions to
have sex for the sake of the Renovation: They give birth to children and they remain in evil
religion or they remain in good Zoroastrian religion, or when they obtain knowledge, they
remain in good Zoroastrian religion, then what is the decision about them?
Criminalization and Sentencing
If the children remain in the law of evil religions, when they reach adulthood and
still remain in the law of non-Zoroastrians, these children are sinners worthy of death and
their mothers, too; each one becomes sinner worthy of death in the usual way. If they go to
nonexistent religions by the path of disbelief, in this case too, the children and the mother
of the children are individually sinners worthy of death. If the children hold onto the good
Zoroastrian religion, the mother by the virtue of the path of her children does not become
a sinner worthy of death.

Contexts and Situation of Sin

In the good religion, if someone has sex with non-Iranian children/ adolescents,
then how many sins are for him?
Criminalization and Sentencing
If the child is a male either Iranian or guilty (= non-Iranian). If the child is a female
and has come to the place of women, the child is thus like a woman. If the child has not
come to the place of women, then there is uselessness, darkness, and desires to carry dry
dead matter to the water. If he washes that dry dead matter in water that act causes the
heavy sin of carrying dry dead matter to the water. If he commits anal intercourse, he is
sinner worthy of death.

Contexts and Situation of Sin

If two young men of the good Zoroastrian religion have anal intercourse, or one is
an adult and the other a child, then how is their sin?
Criminalization and Sentencing

196
 The adult is a sinner worthy of death; the child, male and female, if they have
*reached seven years old, that is, adulthood, then for each there is a tanāpuhl sin on their
account and if they have reached adulthood and did not repent, they are sinners worthy of
death. If they have repented, they are not sinners worthy of death and tanāpuhl is the
*suitable punishment and there is also the spiritual punishment for them.

Contexts and Situation of Sin

When they have sex with a woman, how much is the sin?
Criminalization and Sentencing
If these men did not discern/ observe the rules of menstruation, they are sinful, then
the sin is not more than a stater. If these men did discern/observe the rules of menstruation,
they are not sinful and if owing to their bad nature they have sex, then there is a xwar sin
on their account.

Contexts and Situation of Sin

If they practice it (that is, ignore observing the menstrual rules) for a year
Criminalization and Sentencing
Tanāpuhl sin is on their account. If they did not observe the rules regarding wet
dreams and practiced it in their childhood, then it is a sin for them. Those who take the
female role in sex, then the sin is always on their account and those who take the male role
in sex, as long as they cannot be engaged in actual sexual intercourse, then there is no sin
for them because until there is semen, it is not a sexual act but if they have heard the
sinfulness of the act and cannot copulate, then because of unlawfully doing it, there is a
framān sin for them. If someone did not consider it sinfulness, then there is nothing. If they
are sinful because of not being taught by their father, this sin is on the account of the father
and the mother.

Contexts and Situation of Sin

If a woman has no husband or she is at her father’s house, and she is given away to
a husband or has not been given away and becomes pregnant: that man who is the husband
fears people’s shame so that woman fears her father and brothers, and the husband, too,
hurts the baby, then how is the sin?
Criminalization and Sentencing
If she sits in the daštānestān, then the tanāpuhl sin is on her account.The limit of the
sin for taking drugs and eating in the daštānestān is not revealed. If because of people’s
shame she hurts the baby and the father and brothers know but do not tell the mother “you
are of us” and they do not remove the shame from her and she hurts the baby and destroys
it, then the father and brothers are guilty like the lover/husband. And if they do not know,
the sin is on the account of the young woman and she and the lover/husband are guilty.

Contexts and Situation of Sin

The case of a lover/husband who has had sex by sinfulness
Criminalization and Sentencing
If he gives for the child three hundred staters as the compensation for having sex, it
is permitted to give him the child. If he does not give support, the harm of pregnancy is not
on his account, then there is no redemption for him.

Contexts and Situation of Sin

Someone who tends/ guards a woman and has sex with her, how much is the sin?
Criminalization and Sentencing
If he does not release *seminal fluid, the first time he should receive ten lashes and
the sin of xwar is for him.
Contexts and Situation of Sin
If he releases *seminal fluid, how is it?
Criminalization and Sentencing

197
 If he thus has released his semen or has hurt her, there is the sin of three hundred
staters and the second time, there is smiting (= lashes) and the sin of bāzāy and the third
time, he causes the sin of yāt and the fourth time, it becomes tanāpuhl sin.

Chapter 35: Cutting Hair and Nails

Contexts and Situation of Sin
Someone intentionally throws away hair and nails, or throws them away with the
thought that “I will pick them up later,” or if through his negligence they (= hair/nails) are
brought back, or he throws them away without thinking that “I will pick them up later,” or
unintentionally throws them away, then what is the decision?
Criminalization and Sentencing
If someone intentionally throws away hair and nails, then on account of devil-
worshiping a tanāpuhl sin is on his account and then sin after sin and if someone
unintentionally throws away hair and nails, then a tanāpuhl sin is on his account. If someone
throws them away with the thought that he will pick them up later, the sin is not more than
three srōšōcaranām.

Contexts and Situation of Sin

If they decompose or reach the water and become evil animals, then what?
Criminalization and Sentencing
Then a tanāpuhl sin is on his account.

Contexts and Situation of Sin

If by enmity toward the gods, he throws them into the fire or the water
Criminalization and Sentencing
He is a sinner worthy of death233.

Chapter 36: How to Spot a Heretic

Contexts and Situation of Sin
When one urinates far, digs a cavity/ pit far, and sprinkles several drops, then how
much is his sin?
Criminalization and Sentencing
He does not say the prayers, from the Avesta. then there is a tanāpuhl sin on his
account because of urinating in a cavity/ pit. If the pit is far, the measure is of an arm or the
smallest knot then, he did urinate, now a tanāpuhl sin is on his account and for each drop
of urine that goes forward the length of the forefoot, then for each drop there is a tanāpuhl
sin on his account. If he recites the Avesta, then the demonic pregnancy is broken and there
is no tanāpuhl sin on his account.

Contexts and Situation of Sin

If he urinates in a standing position, then how much is the sin?
Criminalization and Sentencing
If he urinates in a standing position in the middle of two downward slopes or upward
slopes and urinates in between his feet, then there is a tanāpuhl sin on his account and by
reciting the Avesta before and after, he is redeemed. Urinating sideways, by all forms, by
each drop, it is wrong. If he urinates along the front side of his leg, then there is another
tanāpuhl sin on his account. It is known from the Avesta that he redeems it in the usual
way.

Contexts and Situation of Sin

If the penis reaches the earth, then what is the sin?
Criminalization and Sentencing
If it is intentionally, when the tip of the penis is moist, then there is a tanāpuhl sin
on his account and his tanāpuhl is of spiritual redemption. In essence, there is a tanāpuhl
for each good deed, then one should be considered redeemed.

233
Cf. PV 17.4.
198
 Contexts and Situation of Sin
A man who goes without wearing the kustīg, then what is his sin?
Criminalization and Sentencing
Men are not like women, because if women are going openly they are naked; the
destruction goes away from them and deceives demons. It is less possible to deceive men;
if he goes naked, it is not a sin and by the first step he takes, there is a framān sin, the
second a framān , the third a framān , and the fourth step is a tanāpuhl sin for him, and then,
until one stops, it is not more than a tanāpuhl sin and after he thus goes again, then the
measure is from the beginning.

Chapter 37: Purifier and Purification

Contexts and Situation of Sin
If a pregnant woman in very cold weather becomes polluted and there is fear that
harm may reach the baby, is it permitted to wash her or not?
Criminalization and Sentencing
For the fear of harming the baby and the uncertainty about becoming a sinner
worthy of death, it is not permitted to wash. If someone washes and an injury occurs to the
baby, it is a sin worthy of death.

Contexts and Situation of Sin

If the baby does not die but is injured/ hurt
Criminalization and Sentencing
Even if by the injury no sore occurs because of an unauthorized washing, still a
tanāpuhl sin is on one’s account.

Chapter 39: Chewing Dead Matter and “Evil Animals”

Contexts and Situation of Sin
In case the pollution and a sin of chewing dead matter occur, how is it?
Criminalization and Sentencing
If one has chewed dead matter by one’s own desire it is evident that it is necessary
to destroy his heart.
If the pollution occurs unwillingly and not by desire, one is not polluted and not a
sinner deserving death.
The measure of the dead matter is the least.

Contexts and Situation of Sin

When he strikes an “evil animal,” how is it? Is that “evil animal” dry dead matter
or heavy or light dead matter?
Criminalization and Sentencing
If one brings evil animals because of enmity against gods and sinfulness, his body
becomes polluted and he is worthy of death. If it is not by sinfulness, there is no pollution
of body and one is not worthy of death. However, there are other sins committed like
carrying dead matter and dead matter of living beings. For non-Iranians and those worthy
of death, having pollution in the head (= lice infestation?) is authorized.

Chapter 40: Remedies and Drugs

Contexts and Situation of Sin
The case of consuming dead matter and dry dead matter of the dead bodies, and
ordering someone to carry dead matter to the fire, water, and righteous man: And he
certainly knows that if he does not follow the order, then they will kill or punish him, and
it is not possible to undo the order, what is the decision?
Criminalization and Sentencing
If his fear is certain that he could be killed or punished, even if it is a margarzān sin,
they can order once.
199
 Saving one’s life from death is permitted; and in case of two margarzān sins, twice;
That is to say, I have not done so. And in case of three margarzān sins, it is not permitted.

Contexts and Situation of Sin

If one pulls out hair and chews its root with his teeth and throws it out, then what is
the decision?
Criminalization and Sentencing
It is polluted and each time that he chews the root of his hair, a new deserving death
sin is on his account.

Contexts and Situation of Sin

When one cuts hair and no root is with it, it is not a sin, or he does not take the root
in his teeth and he cuts the middle or the body of the hair, then what is the decision?
Criminalization and Sentencing
If each individual hair then should be taken for him as an act of consuming dry dead
matter, and at the end there are three hundred staters as punishment. If the expiation of the
sin is not redeemed while one is alive, then when dead he will not be granted the best
existence.

Contexts and Situation of Sin

Someone has applied color/ paint to himself and has left the rest of it, then what is
the decision? If he has become polluted, is washing something to consider or not?
Criminalization and Sentencing
If he leaves the paint in the water, he is polluted and is a sinner deserving death. If
he leaves the paint in bull’s urine or in the water used for agriculture or on something dry
then there are thirty staters sins for him, and there is no bodily pollution and no sin
deserving death.

Contexts and Situation of Sin

He who kills an otter, which is the dog that lives in water, then what is the decision?
Criminalization and Sentencing
The one who strikes an otter, anything he does is bloody sin and terror. From that
place and district sweetness, fattiness, health, healing, furtherance, maturing, growth, fruit,
and the onset of grains and pastures will escape and wipe out. They should smite together
the striker of the otter with sin or worship the holy soul of the otter for three days and three
nights by burning fire, spreading out the barsom, and setting up the Hōm by the propitiation
of Ardāy Fraward.234
Contexts and Situation of Sin
If one moves a dead body not seen by a dog alone according to one’s means and
ability
Criminalization and Sentencing
it is a sin deserving death; he is polluted in body (and) will never become pure

Contexts and Situation of Sin

If not according to one’s means and ability, for the least amount that he moves a
dead body or orders someone to move a dead body
Criminalization and Sentencing
Then there is pollution, but he does not become worthy of death.

Contexts and Situation of Sin

He who by sinfulness makes thus his body polluted
Criminalization and Sentencing
Then he must be washed with the “stick of nine knots”; then there is a tanāpuhl sin
for him. He who thus makes himself polluted, then he must be washed in bull’s urine and
water; there is a xwar sin.

234
The degree and type of sin is not known.
200
 Contexts and Situation of Sin
For nine nights in winter and a month’s length in summer
Criminalization and Sentencing
It is a sin for people to enter this house and bring other things to that place; and the
degree of the sin is tanāpuhl, and the edible things in that place are useless.

Summary
Contexts and Situation of Sin
He who conceals dead matter
Criminalization and Sentencing
then there is immediately a tanāpuhl sin for him. If the concealment lasts several
months, it is said that five tanāpuhl sins result, and destroy the soul of his descendants to
two and a half generations. If the concealment lasts a year long, it is five tanāpuhl sins and
after the completeness of two years, if the dead matter still remains in corpse condition (=
concealment), the man is worthy of death.

Contexts and Situation of Sin

If someone eats dead matter by sinfulness
Criminalization and Sentencing
he is polluted, worthy of death, and there is no purification.

Bibliography
Agostini, D., E. Kiesele, and S. Secunda. (2014). “Ohrmazd’s Better Judgment
(mehdādestānīh): A Middle Persian Legal and Theological Discourse,” Studia Iranica,
43: 177–202.Ahmad Tafazzoli, M. B. (1379). Minu ye Xrad, translated and
comments. (J. Amozggar, Ed.) Tehran: Tus.
Anklesaria, B. T. (1956). Zand-Ākāsīh: Iranian or Greater Bundahišn.
(Bombay: Rahnumae Mazdayasnan Sabha).
Anklesaria, B. T. (1969). The Pahlavi Rivāyat of Āturfarnbag and Farnbag-
Srōš. 2 vols. (Bombay: P.K. Anklesaria at M.F. Cama Athornan Institute).
Anklesaria, P. K. (1967). “The Direction of the Arrangement of Stones in the
Barašūm Gāh in Iran and India,” Sir J.J. Zarthoshti Madressa Centenary Volume,
ed. Sir Jamestjee Jejeebhoy Zarthoshti Madressa. (Bombay: Trustees of the Parsi.
Asmussen, J. P. (1974). “Some Remarks on Sasanian Demonology,” Acta
Iranica Vol. 1. Leiden: Brill.
Asmussen, J. P. (1982). “A Zoroastrian De-Demonization in Judeo-
Persian,”Irano-Judaica II: Studies Relating to Jewish Contacts with Persian Culture
throughout the Ages, eds., Shaul Shaked and Amnon Netzer. (Jerusalem: Ben-Zvi
Institute for the Study of Jewish Communities in the East).
Asmussen, J. P. (1995). “Confessions i, In the Zoroastrian Faith,” .
Encyclopædia Iranica, vol. 6, 128-129.
Bailey, H. W. (1934). “Iranian Studies III,” Studies 7/ 2 . Bulletin of the School
of Oriental, 275–298.
Bailey, H. W. (1943; repr. 1971.). Zoroastrian Problems in the Ninth-Century
Books . (Oxford: The Clarendon Press; repr. with a New Introduction and Index,
Oxford): The Clarendon Press.

201
 Bailey, H. W. (1979). Dictionary of Khotan Saka. Cambridge: Cambridge
University Press.
Baker, P. (1998). “Clothed in the Faith: The Zoroastrian Sudrah and Kustī,” .
Studia Iranica 27, 259-275.
Balberg, M. (2014). Purity, Body, and Self in Early Rabbinic Literature.
Berkeley: University of California Press.
Bartholomae, Christian. (1904; repr. 1961). Altiranisches Wörterbuch
(AirWb) (Berlin: Walter de Gruyter & Co.).
Benveniste, É. (1962). “Coutumes funéraires de l’Arachosie,”A Locust’s Leg:
Studies in Honour of S.H. Taqizadeh, eds. Walter Bruno Henning and Ehsan
Yarshater. London: Percy Lund, Humphries & Co.
Boyce, M. (1979). Zoroastrians: Their Religious Beliefs and Practices.
London: Routledge & Kegan Paul.
Boyce, M. (1992a). “Cleansing i. In Zoroastrianism,”Encyclopædia Iranica,
vol. 5. Costa Mesa, CA: Mazda Publishers.
Cantera, Alberto. (2010). “Legal Implications of Conversion in
Zoroastrianism,” Iranian Identity in the Course of History: Proceedings of the
Conference held in Rome,21-24. In C. G. Cereti (Ed.)., (pp. 53-66). Rome: Istituto
Italiano per l’Africa e l’Oriente.
De Jong, A. (2005). “The First Sin: Zoroastrian Ideas about the Time before
Zarathustra,” Genesis and Regeneration: Essays on Conceptions of Origins. (S.
Shaked, Ed.) Jerusalem: The Israel Academy of Sciences and Humanities.
De Jong, A. (2013). “Purity and Pollution in Ancient Zoroastrianism,” Purity
and the Forming of Religious Traditions in the Ancient Mediterranean World and
Ancient Judaism. (C. F. Nihan, Ed.) Leiden, Brill.
De Jong, A. (2017a). “Being Iranian in Antiquity (at Home and Abroad),”
Persianism in Antiquity. (R. S. Versluys, Ed.) Stuttgart: Franz Steiner Verlag.
Dhabhar, E. D. (1909). Saddar Nasr and Saddar Bundehesh. Bombay:
Trustees of the Parsee Punchayet Funds and Properties.
Klingenschmitt, G. (1968). Frahang-i ōim. Edition und Kommentar (doctoral
dissertation, Friedrich-Alexander-Universität Erlangen-Nürnberg.
König, G. (2010b). “Der Pahlavi-Text Zand ī Fragard ī Juddēwdād,” Ancient
and Middle Iranian Studies. In D. W.-M. M. Macuch (Ed.), Proceedings of the 6th
European Conference of Iranian Studies, held in Vienna, 18–22 , (pp. 115–132.).
Wiesbaden: Harrassowitz Verlag.
Kotwal, F. M. (1969). The Supplementary Texts to the Šāyest nē-Šāyest.
Copenhagen: Royal Danish Academy of Sciences and Letters/Munksgaard.
MacKenzie, D. N. (1971; repr. 1986.). A Concise Pahlavi Dictionary. London:
Oxford University Press.
Macuch, M. (2010). “Legal Constructions of Identity in the Sasanian Period,”
Iranian Identity in the Course of History. (C. G. Cereti, Ed.) Rome: Istituto Italiano
per l’Africa e l’Oriente.
Macuch, M. (2011). “Judicial and Legal Systems iii. Sasanian Legal System,”.
Encyclopædia Iranica, vol. 15, 181-196.
202
 Macuch, M. (2012b). “Editing Pahlavi Legal Texts: Difficulties and Future
Tasks,” The Transmission of the Avesta. (A. Cantera, Ed.) Wiesbaden: Harrassowitz
Verlag.
Macuch, M. (2015). “The Law in Pre-Modern Zoroastrianism,” The Wiley
Blackwell Companion to Zoroastrianism, eds. Michael Stausberg and Yuhan Sohrab-
Dinshaw Vevaina. Chichester, West Sussex: John Wiley & Sons, Ltd.
Mazdapour, K. (2011). Shāyist Nā-shāyist, transcribed and translated.
Tehran: Institute for Humanities and Cultural Studies.
Mirfakhraei, M. (2012/ 1391). Revayat-e Pahlavi. Tehran.
Moazami, M. (2020). “Laws of Ritual Purity” Zand ī Fragard ī Jud-Dēw-Dād,
A Commentary on the Chapters of the Widēwdād. Leiden: Brill.
Moazami, M. (2020). “Sasanian-Zoroastrian Intellectual Life in the Fifth and
Sixth Centuries AD,” Studies in Ancient Persia and the Achaemenid Period. (e. J.
Curtis, Ed.) Cambridge, UK: James Clarke & Co.
Pourdavoud, E. (1394). Hormazdname. Tehran: Asatir.
Safa Isfahani, N. (1997). Revayat-e Omid-e Ashavahishtan. Tehran: Markaz.
Skjærvø, Prods Oktor. (2009a). “On Videvdad Chapter 5.10–13 and its Pahlavi
Commentaries,” Zarathustra entre l’Inde et l’Iran: Études indo-iraniennes et indo-
européennes offertes à Jean Kellens à l’occasion de son 65e anniversaire, eds. Eric Pirart
and Xavier Tremblay (Wiesbaden: L. Reichert), 289–304.
Stausberg, Michael. 2008. Zarathustra and Zoroastrianism: A Short Introduction, tr.
M. Preisler-Weller with a postscript by A. Hultgård (London: Equinox Publishing Ltd.).
Tavadia, Jehangir C. (1930). Šāyast-ne-Šāyast, A Pahlavi Text on Religious
Customs (Hamburg: Friederichsen, De Gruyter & Co.).
Tavadia, Jehangir C. 1956. Die mittelpersische Sprache und Literatur der
Zarathustrier (Leipzig: O. Harrassowitz).
Timuş, Mihaela. 2019. “Breaking the Rules: Considerations on Zoroastrian
Terminology Related to the Idea of Heresy,” Numen 66: 271–294
Unvala, E. M. (1922). Rivāyāt-e Dārāb Hormazdyār, Vol I. Bombay.
West, E.W. (1896–1904). “Pahlavi Literature,” Grundriss der Iranischen Philologie, vol. II,
eds. Wilhelm Geiger and Ernst Kuhn (Strassburg: Karl J. Trübner), 75–129. Widengren,
Geo. 1974. “Observations sur rōn, les composés avec rōn et bē en Pehlevi,” Mémorial Jean
de Menasce, eds. Ph. Gignoux and A. Tafazzoli (Louvain: Imprimerie Orientaliste),
351–366.
Williams, Alan. V. (1994). “Zoroastrian and Judaic Purity Laws. Reflections on the
Viability of a Sociological Interpretation.” Irano-JudaicaIII: Studies Relating to Jewish
Contacts with Persian Culture throughout the Ages, eds. S. Shaked and A. Netzer
(Jerusalem: Ben-Zvi Institute for the Study of Jewish Communities in the East), 72–
89.

203
 SANIKIDZE G.
THE SOUTH CAUCASIAN CONFLICTS AND IRAN

Iran has quite careful position when it comes to the conflicts in the South Caucasus.
Primarily, this refers to the conflict of Armenia and Azerbaijan near the Iranian border over
Nagorno-Karabakh. In this case, Iran holds relatively neutral position, unlike Turkey, which
openly supports Azerbaijan, and Russia, which first of all, is trying to pursue its own interests,
supplies armament to Armenia and also to Azerbaijan; while at the same time maintains its
military base in Armenia.
With intermediary role in the conflict, Iran tried to appear as a regional power and
balance the influence of Russia and Turkey in the region. In the beginning Iran was trying to
perform the role of the mediator between the two parties quite actively. However, soon it
became apparent that Iran had only limited space for actions. On the one hand, confrontation
started over the Caspian Sea with Azerbaijan.
It is often noted, that in the conflict Iran has more pro-Armenian (though still
moderate) position. The fact that Iran may lean more on the side of Christian Armenia is
sometimes considered as expression of containment of Baku in case or irredentist activism in
Iran’s Azerbaijan.
Generally, neither the full victory of Armenia nor that of Azerbaijan was beneficial
for Iran, in other words, Tehran is against both - alteration of borders and strengthening of
Azerbaijan. To a certain extent continuation of the conflict was in Iran’s interests, because
this makes Caucasian Azerbaijan less attractive for Azerbaijanis of Iran. Accordingly, the
victory of Azerbaijan in 2020 fall war, wasn’t in the interests of Iran.
Iran holds more careful position on the war of 2008 between Georgia and Russia.
Firstly, this is determined by the fact that also in this case Iran cannot contradict Russia,
whose dominant position in the region is recognized by Iran. On the other side, Iran still wants
to maintain good neighboring relations with Georgia. Iran perfectly understands importance
of Georgia in terms of transit. Due to the above listed factors, Iranian government practically
refrained from assessing the conflict.

204
 Pienaru N., Osman S.

Avatars in Tatar world

The Dobrucan Tatars During Sixteenth

Century

The landing opinion on the Tatars’ presence in Dobruca is that they settled there
based on the Ottomans’ military needs, natural causes and less asa deliberate option. The
region’s specificity towards a sedentary life therefore comes as a result of the specific
geopolitical and social dimensions, and on those regarding common law, which are inter-
conditional in order to create acoherent, justified area.

Later on, as well, the Tatars’ presence in Transylvania, in Wallachia and in Moldova
was not the direct consequence of the initiatives of khans in Crimea or rebel leaders of the
Nogays in Budjak; it was rather the result of appeals and approaches of Wallachian and
Moldavian princes to Bahçesaray,or of appeals and approaches of the sovereign in Istanbul.

Foreign travellers who crossed Ottoman Dobruca during the last quarter of 16th
century, due to the lasting presence of Tatars in the region, recorded in their journals an
obvious ethno-demographic reality, calling the Dobrucan plain a “Tatar steppe”. Therefore,
Martin Gruneweg - who, during 1582-1586,

205
while accompanying the caravans of Armenian merchants transiting between Lwow
(Lemberg) and Istanbul, crossed over a dozen times the land between the Danube and the
Black Sea, ethnically qualified the land between Babadagand Karasu calling it “the Tatar
plain” (Tatterschen felde)1. In 1592, the Austrian traveller Georg Christoph Ferberger
described the central area of Dobruca as the “Tatars’ plain” (campus Tartarorum)2. In 1593,
on his way toJerusalem, the Russian Trifon Korobeinikov mentioned the presence of Tatar
villages around Babadag and the burgh of Karasu, dubbing the Deliorman region (= Crazy
Forest), from the Southern part of Dobruca, as the “Tatar forest”3. The Dutchman Joris van
der Does, known as Georgius Dousa, who crossed Dobruca at the end of 1597, wrote that
the smooth plain between Karasu and Babadag was called by locals “the Tatar plain”
(Tatarskie polea)4.The Polish messenger to the Porte, Rafael Leszczynsky took in 1687 the
following road on his trip to Istanbul: exiting Măcin, he passed a high rock rising from the
earth over the Danube, Dayaköy, Sarayköy, Băltăgești and from there he entered Dobrucan
country (Dobrucha ziemia), „where Dobrucan Tatars used to live”5.

1
Alexandru Ciocîltan, “Martin Gruneweg”, in Călători străini despre țările române, Supliment I,
Bucharest, 2011, p. 98.
2 Virgil Ciocîltan “Georg Christopf Ferberger, un călător austriac, prin Dobrogea și Moldova în anul

1592”, in Studii și Materiale de Istorie Medie, vol. XX, 2002, pp. 285-286.
3 Călători străini despre țările române, ed. M. Holban, M. M. Alexandrescu-Dersca Bulgaru, vol. IV,

București, 1972, p. 354. Nicolae Iorga, Istoria românilor prin călători, ed. A. Anghelescu, București,
1981, p. 198.
4 Călători străini, vol. IV, p. 88.
5 Călători străini, vol VIII, 1983, p. 183

206
 These testimonies given by witnesses, who cannot be accused of beingbias or lack
objectivity, raise some legitimate questions: where did the Tatarsliving in the central region
of Dobruca come from? Can we doubt the assertion present in scientific literature that the
Tatars from Dobruca and around its Southern borders were coming only from Crimea?6

One of the meanings of the present research is to clarify the circumstance in

which the different Tatar tribes settled, particularly the clanswho “deserted” from the great
family of the Nogays, definitively relocating tothe region between the Danube and the Black
Sea. The Nogays’ coming to this steppe were preceded by other waves of migrators from
the Great Horde (Uluğ Ordu), from khanates and hordes coming from within it or from those
born from the Great Horde’s collapse at the beginning of 16th century. After the dissolution
of the Great Horde, which was led by Sheikh Ahmed, as a result of the capital blows enforced
by the Crimean Khan, Mengli Giray (1479-1515), in order to avoid being controlled by the
sovereigns of Bahçesaray, part of the tribes of the Great Horde sought refuge in the Ottoman
Empire, the Kingdom of Poland, the Grand Duchy of Lithuania and even in Moldova7.

6 Mihdat Sertoğlu, Sofyali Ali Çavuș Kanunnâmesi. Osmanlı Imparatorluğu’nda Toprak Tasarruf
Sistemi’nin Hukukî ve mâlî müeyyede ve mükellefiyetleri, Istanbul, 1992, p.24.
7 At the end of 1510, the messengers of Bogdan III the One-Eyed informed that in Krakow there were

Tatars from Taht, asking that the latter and the Tatars of Sheikh Ahmen, seeking refuge in Lithuania, be
antagonised against the Turks. Details in Eugen Cernenchi’s work: “Un proiect al lui Bogdan al II-lea
de restabilire a Hordei hanului Çeyih Ahmed”, in vol. In honorem Gheorghe Gonța. Politica marilor
puteri în Balcani și Europa Centrală, Chișinău, pp. 31-41.

207
 Bayezid II (1481-1512) who constantly, in his northern policy, played a double game
between the Crimean Khanate and the Great Horde, receiving hospitably after 1502, at
Edirne and Istanbul, emissaries and rulers of the Great Horde, placed temporarily Tartars at
the mouth of the Dniester, in the area of the fortress Akkerman, and in the south of the
Danube, in Dobruca, a land where they are briefly mentioned in 15128.

The entire course of the Tatars’ migration to the European part of the Ottoman state,
including several dramatic episodes, has not been methodicallyand thoroughly investigated
by experts. The prologue to this multisecular demographic phenomenon took place at the
end of 16th century, as a result ofthe defeat suffered by Khan Toktamîș from Timur Lenk
during the battle of Terek (April 1395). A partisan of the defeated one, chieftain Aktav, who
wasin a serious competition with Edigu, head of the mangît clan - a branch of theNogays -
wandered together with his ulus from Crimea to the lands of Ottoman Rumelia9.

The offsprings of the first Tatar colonists also lived in Dobruca, and they were later
on identified in Ottoman written sources with the syntagm: tatar Aktav.

8
Nicolae Iorga, Studii istorice asupra Chiliei și Cetății Albe, Bucharest, 1899, p. 178. The historian
was convinced that the Tartars were settled in Dobruca long before 1512.
9 Episode placed in 1398 by Aurel Decei, “Établissement de Aktav de la Horde d’Or dans l’Empire

Ottoman au temps de Yıldırım Bayezid”, in vol. 60. doğum yılı münasebetiyle Zeki Veledi Togan’a
armağan. Symbolae in honorem Z. V. Togan, Istanbul, 1955, p. 78. The date of the episode and Aktav’s
relationship with voivode Mircea the Elder (1386-1418) was amended by Nagy Pienaru, “Românii și
tătarii. Relațiile çării Românești cu Hoarda de Aur în vremea lui Mircea cel Bătrân”, in vol. Vocația
istoriei. Prinos profesorului Çerban Papacostea, ed. O. Cristea, Gh. Lazăr, Brăila, 2008, pp. 297-330.

208
 Unlike the other cases of Tatar colonisation in Dobruca ran for the political and
military reasons of the sultan in Istanbul, the Nogays’ relocationto a new land (yurt) took
place under fortuitous circumstances, atypical for the Ottoman areal.

The strategy that the Ottoman Porte tenaciously sought was to subordinate the
Crimean Khanate and to attract on its domineering orbit the khanates and hordes from the
Northern Black Sea and Caspian Sea, and, at the same time, to dissolve the bellicose tensions
within the Tatar world, whichwas an essential premise to the objective of capitalising the
value of the ridersof the steppe in its military campaigns - this strategy had temporary results.

These two directives of the Ottoman prepotency were explicitly focused

in the imperial message sent by Sultan Süleyman to the king of Poland, by
which the former informed the latter that: regarding the Tatar Khan, Saadet
Giray, subordinate to our Porte, granted, by our will, to reign as grand master
of his land, he is also under the protection of the Sublime Othoman Porte and
belongs to the uninterrupted chain of compliant servants of ours. The letter
went on to say that: aside from the above mentioned khan, and the Nogay
khan10, he sent to our Sublime Porte a great high official as messenger to show
submission and offer his friendship. This khan gave his daughter in marriage
to Saadet Giray, presenting his tribute of obedience to our Porte11.

10The Nogay Khan, not named in the letter, is probably Musa, the son of Ibak (Ibrahim).
11
The letter was dated 18-27 April 1531/evail ramazan sene 937, typed in Hurmuzaki, Documente
privitoare la istoria românilor, vol. I, supliment II, 1510-1600, Bucharest, 1893, doc. IX, p. 24-27.

209
 The harmony among Tatars expected by Istanbul was temporary. The competition
for supremacy and prestige relit the fire of war between the Crimean Khanate and the Nogay
hordes. Saadet Giray’s successor, Khan Sahib Giray, led numerous campaigns to
exterminate the Nogays and the Circassians, thus remaining renowned as author of the
Nogays’ massacre (Nogay kırgunun)12 - a fame attributed to him by contemporary chronicler
Remmal Hoca.

During that time, the Nogay Horde was already divided into several rival ulus. The
Horde of the Small Nogay, led by Gazi and his children, faithful partisans of the Crimean
Khanate, lived West of the Volga, in the region of the Lower Don, all the way to the Kuban
river. The strongest ulus, called the Horde of the Great Nogay, dominated a huge territory,
East of the Yayık and South of the Caspian Sea.

By colonising the Nogays, or in other words, by their acceptance to becolonised, on

the frontier outskirts, at Kili, Akkerman and then in Bucak, theOttomans sought to use them
as weapon of pressure and punishment, if in need as manu militari, against the rulers of
Poland, Moldova and the khans ofCrimea. In time, this measure also had an unpleasant flip
side because the Nogays, as they were, lacked discipline and they would loot, without
any

Tarih-i Sāhib Giray Hān (Histoire de Sahib Giray, khan de Crimée de 1532 à 1551), ed. Özalp
12

Gökbilgin, Ankara, 1973, p. 116.

210
 command, the neighbouring areas of Lithuania, Poland and Moldova, thusaffecting the
regional politics promoted by the leaders of the Ottoman Porte13.Behind the sultans' policy
of having their own legions of Tartars at their disposal, which ensured them a certain dose
of freedom of movement, was amore important decisive factor, one of a financial
nature, as the fullengagement of Crimean forces in military campaigns was usually
conditioned

by Crimean khans by the receipt of large subsidies.

Comparing the statute of Dobrucan Tatars to that of Tatars in Akkerman, we can see
that there was an essential difference caused by the factthat the latter were subordinated (tabi)
to the Crimean khans, having a particular statute, some sort of permissive autonomy,
confirmed by documentscontaining messages from the correspondence between Istanbul and
Bahçesaray, during the second half of 16th century.

Due to the scarcity of definite sources, only approximate quantitative assessments

can be made on the dimension of the Tatar component among the population inhabiting
Ottoman Dobruca.

The first documentary confirmation of the stable presence of Tatars in Dobruca was
included in the letter addressed by the king of Poland, Sigismund, on 9th June 1514, to the
Moldavian voivode, Bogdan III the One-Eyed (1504-1517), which was a diplomatic message
where the sender offered

13
For the Great Porte’s policy regarding the Nogays in Bucak see the renewed study elaborated by
Tahsin Gemil, “Yeni belgelerine göre”Halil Pașa Yurdu” ve”Iki Saat”’lik arazi”, in IX. Türk Tarih
Kongresi. Ankara: 21-25 Eylül 1981. Kongreye sunulan bildiriler, vol. II, Ankara, 1988, pp. 1011-1020.

211
his military support in case of an attack from the Turks together with the Dobrucan Tatars
(Tartari Dobricenses)14 on Moldova.

The informative paper entitled Description of Turkey’s Power(Descriptio potentie

Turcie), written that same year, in Poland, sent to Pope Leon X, mentioned that „the emperor
of the Turks, <Selim>, has his own Tatars acquired in the Tauric Chersonese, Crimea, and
settled within the colony called Dobruca, upon the Danube, beyond Moldova or Wallachia,
three thousand of whom, are part of the army without any payment”15.

Based on this propagandistic document, researchers have recently estimated that the
total number of the Tatar population in Dobruca might havebeen around 20-25.00016. In our
opinion, this quantitative appreciation of Tatar inhabitants in Dobruca, resulted by using the
numbers 7 and 8 as multiplication factors, is probably exaggerated. The very basis for the
calculus(3.000 Tatar soldiers) was intentionally distorted and oversized by the very authors
of the paper from 1514, as they were concerned with establishing thePolish kingdom as valid
defender and Christianity’s wall of defence on a land threatened by potent Muslim
adversaries. The tendency to exaggerate is also confirmed by the fragment from the same
document related to the populationof the Crimean Khanate: “put together, the clans of these
Tatars living all overthe seaside of the Tauric Chersonese count over eighty thousand people;
some

14 Hurmuzaki, Documente privitoare la istoria românilor, vol. II, part 3, 1510-1530, Bucharest, 1892,
doc. CXLVI, p. 158.
15 Hurmuzaki, Documente, vol. II, part 3, doc. CLVII, p. 170.
16 Ernest Oberländer-Târnoveanu, Volker Adam, Tătarii din România: Teme identitare, Bucharest,

2005, p. 33.

212
 seventy or eighty thousand riders can be chosen as very strong fighters. The
rest is a helpless chaff ”(Quorum Tartarorum totam oram maritimam Taurice
inhabitantum sunt communis viro populi virorum octuaginta supra centum
milia, de quibus possunt eligi forttssimi bellatores septuaginta ve octuaginta
milia equitum. Relique turba colluvies est inermis)17.
Obvious exacerbations of the military potential of Dobrucan Tatars also circulated
within the Catholic political circles in Western Europe. For instance, at the end of the
summer of 1595, in Dubrovnik (Raguza), there wasnews that Sinan Pasha’s army, advancing
through Wallachia to confront Michael the Brave/ Mihai Viteazul (1593-1601), counted
130.000 men, with

60.000 Dobrucan Tatars among them18.

By comparing all of the different opinions regarding the demographic aspects of
Dobrucan Tatars, we think that the most plausible is the one estimated by the Silesian
Baltasar Walther, who, in 1597, accompanied the Polish ambassador Stanislaw Golski to
Istanbul. In the work entitled [Brief and True Description of the Events Caused by John
Michael, Prince of Wallachia], published at Görlitz, in 1599, B. Walther wrote the following:
“beyond the Danube, on the vast plains of Dobruca, from the Black Sea to Hungary and
from the Danube to Provadia, fortress in Bulgaria, offering passage to Poland’s messengers
and traders on their way to Constantinople, over 6.000 Tatars mixed with Turks live in many
established, but poor villages, and they are kept ready to obey any command of the Turkish
Sultan;

17
Hurmuzaki, Documente, vol. II, part 3, doc. CLVII, p. 169.
18 N. Iorga, Istoria armatei românești, ed. N. Gherman, V. Iova, Bucharest, 1970, p. 219.

213
however, most of the times, they loot or join the army, together with the khanor the horde
commander in Perecop”19.

The increased density of the Tatars on the Dobrucan steppe demandedthat in the
second half of 16th century the area be ethnically identified as “the Tatar plain”. The
establishment of the term is related to the growth of the whole population of the Sancak of
Silistra. According to experts in the historical demography of the first half of 16th century,
the Sancak of Silistra counted some 140.000 inhabitants, which almost doubled in the second
half of 16th century, reaching almost 300.000-350.000 inhabitants in the successivecentury20.
For the region of Dobruca, by comparing the data from the register(içmal) quoted Tapu
Defterleri no. 37021 with the data from the Tapu Tahrir Defteri no. 542 (from 1569), the
conclusion was that the population of Babadag grew from 1.800-2.000 to 6.000 inhabitants
within half a century22.

The different quantitative assessments of the structure of the populationin Ottoman

Dobruca, during its medieval time, can only partially be amendedbecause capital sources,
the Census Register (Tapu Tahrir Defterleri), were written according to the criteria of
confession, not ethnicity, therefore withoutdifferentiating between Turks, Tatars, Turkmen,
Arabs, Persians, Gipsy or

19 Text typed by Dan Zamfirescu in Literatura română veche (1402-1647), ed. G. Mihăilă, D.
Zamfirescu, vol. II, Bucharest, 1969, p. 174.
20 Gemil Tahsin, Regimul timariot și aplicarea lui ținuturile românești administrate de Poarta otomană,

Constanța, 2004, p. 60.

21 In this demographic source – edited academically by a team of archivists: 370 Numaralı Muhâsebe-i

Vilâyet-i Rûm-Ili Defteri (937/1530), 2 vol., Ankara, 2001-2002 – in Dobruca, there are over 350 stable
settlements registered.
22 Kemal H. Karpat, Sarı Saltuk Diyarı Babadağı. Anıt Bir Türk Müslüman Kasabası Tarihi, Istanbul, 2018,

p. 81.

214
members of other ethnical communities embracing Islam. Each individual from the
heterogeneous mass of population was differentiated as a Muslim oras a non-Muslin (gairy
müslim).

The group of the Tatars is rarely visible in fiscal documents as a resultof the financial
immunity it had in exchange for certain military and paramilitary security services, services
for maintaining roads, bridges, protecting passers-by, supplying shipyards, working in
mines, hauling goodsetc.

Their conjunction and combination, the multiple economic,administrative, political

and military interests determined the central authorities of Istanbul to register and conscribe
the Tatars to the defteres of neighbouring semi-nomad or non-homogeneous nomad
communities, known as yürük (yörük). The census registers, partially typed by M.T.
Gökbilgin, quoted TD 222 since 1543/950 H. and T.D. 614 since 1584/992 H. - mentionthe
Tatar ethnicities as: tataran nev; tataran Aktav; tataran Yanbolu; tataranBozapa (or Bozata)
and tataran Tırhala23. The registers help put together a diachronic frame of their presence
in the khadiats of Dobruca.

In the 1543 yürük registers, four groups of Tatars are mentioned:

tataran Aktav, tataran Bozapa, tataran Yanbolu and tataran Tırhala. The
Aktav Tatars are mentioned in the book of the Naldöken yürüks with 20 odjaks
(ocak); the Tırhala Tatars have 12 odjaks in the Selanik yürüks; the Yanbolu

23 M. Tayyib Gökbilgin, Rumeli’de Yürükler, Tatarlar ve Evlâd-ı Fâtihân, 1957, p. 54.

215
Tatars are mentioned in the Kocacık yürüks with 34 odjaks, two of which werelocalised in
Tekfürgölü, and two more in Varna; the Bozapa Tatars, with 21 odjaks, are mentioned in the
Vize yürüks.

Beginning with 1543, the Aktav Tatars were mentioned in the Naldöken yürüks as
having the following odjaks (one ocak included 25-30 people): Hîrșova - 3 odjaks in 1543
(4 odjaks in 1566; 5 odjaks in 1585; 7 odjaks in

1597); in Tekfürgölü - 1 odjak, in Varna - 5 odjaks in 1543 (6 odjaks in 1566;

9 odjaks in 1585; 9 odjaks in 1597); in Silistra - 3 odjaks in 1543 (5 odjaks in
1566; 8 odjaks in 1585; 12 odjaks in 1597)24.
The Bozata (or Bozapa) Tatars, together with a canbaz group, are recorded in the
Vize yürüks, beginning with 1543. These Tatars, as the Tırhala(Trikala), did not pay tribute
to the zaim, while the Yanbolu Tatars had their own zaim. Only the Aktav Tatars paid early
on taxes to the local chief (zaim)of the Naldöken yürüks25.

The distribution of the ocaks of the Tanrıdağı yürüks: in Hîrșova - 5 odjaks in 1543
(11 odjaks in 1586; 11 odjaks in 1591); in Tekfürgölü - 7

odjaks in 1543 (11 odjaks in 1586; 11 odjaks in 1591); in Varna - 32 odjaks

in 1543 (56 odjaks in 1586; 55 odjaks in 1591); in Silistra - 15 odjaks in 1543
(17 odjaks in 1586; 17 odjaks in 1591)26.

24
Ibidem, p. 57.
25
Ibidem, p. 82.
26 Ibidem, p. 71.

216
 In the 1543 register regarding the Selanik (Thessaloniki) yürüks are recorded in
Hîrșova - 2 odjaks; in Tekfürgölü - 2 odjaks; in Varna - 4 odjaks;in Silistra - 25 odjaks27.

The units of the Kocacık yürüks were distributed according to areas, asfollows: in
Hîrșova - 17 odjaks in 1543 (26 odjaks in 1584); in Tekfürgölü - 2

odjaks in 1543 (8 odjaks in 1584), in Varna - 14 odjaks in 1543 (14 odjaks in

1584); in Silistra - 5 odjaks in 1543 (8 odjaks in 1584)28.

While in Tatar villages, concentrated together, the human factor, the entire
population came from North of the Black Sea, in dispersed yürüki villages, the inhabitants
came from South of the Black Sea, from Eastern Anatolia. Many of them, partisans of the
Shi’a doctrine and implicitly allies of the Persians, were also members of Heterodox Islamic
cults, as a means topunish and repress themselves, were forcefully transferred and colonised
in Rumelia, including the Southern part of Dobruca, near Varna29.

The private regime of Tatars, under civil, administrative and legal aspects, was
regulated and coded several times during 16th century. In the Book of Law of the Sancak of
Silistra (Kanun-nâme-i livâ-i Silistre), from 1569-1570, articles and paragraphs regarding
the fiscal and material

27Ibidem, p. 76.
28
Ibidem, p. 92.
29 Ayșe Kayapınar, „Dobruca Yoresinde XVI. Yüzyılda Gayr-i Sunni Islam’ın Izleri”, in Alevilik- Bektașilik

Araștırmaları Dergisi, vol. I, 2009, pp. 85-102; Rumen Kovacev, „Register aus dem osmanischen Archiv
in Kostantinopol für die Stadt Varna und ihre Umgebung (Zweite Hälfte des 16 Jh.)”, in Bulgarian
Historical Review, vol. 31, 1931, pp. 29-68.

217
obligations of Dobrucan Tatars towards the state and third parties were included. The Tatars
who possessed farms (çiftlik) practiced agriculture on fields that belonged to spahi, zaim,
vakuf etc., and, like other vassals, they hadto pay the timar master (sahib-i timar) the tax of
22 akçe and the tithe (öșür),as well as the salaryie tax to the commander (subașı). Unmarried
Tatars had to pay 6 akçe each for their celibacy (resm-i mücerred). The eșkinci Tatars that
practiced sheep breading as a paid for the sheep and the fold (âdet-i agnâm ve ağıl) paid 1
akçe for each 3 sheep and 5 akçe for every 300 sheep. The year they would take part in
expeditions, they did not have to pay for thesheep. For this tax and that for the fold were
collected for the state (miri). Thespahi collected 6 akçe as a right to own land (toprak hakkı).

In the Tatar villages, the taxes for the lost cattle and fugitive servants (yava ve
kaçgun) were collected for the use of the commander. The ispence taxes acquitted by the
nomads (haymane), servants (ırgad), shepherds (çoban)and cattlemen (sığırtmaç), who lived
in the cebelü Tatar villages, were not income for the cebelü Tatars because the latter received
cebelü from their owncourses. The ispence tax paid by the nomads belonged to the so-called
matrakTatars30, who lived among the cebelü Tatars. The matrak Tatars who did agriculture
each paid the tithe and the tax salaryie and 22 akçe as a farm tax (resm-i çift) to the state.
The matrak Tatars who did not have a farm, but weremarried, would pay 12 akçe, and single
Tatars would pay 6 akçe. These Tatars,depending on the case, were exempt from the tax for
fodder (giyâh), the tax

30 We assume that this was the name of the Tatar spearmen, because matrak means spear,
club,bludgeon.

218
for beehives, the tax for gardens (öșür-i besatin) and fruit, the fines for misdemeanour and
crime, the tax for marriage (resm-i arusâne), the tax for lost cattle and fugitive servants etc.
Also, the Tatars didn’t have to pay the exceptional tax (avâriz-i divaniyye)31.

The first information about the military missions performed by these Tatars appeared
during Süleyman’s open campaigns beyond the Western borders of the Ottoman Empire. In
1543, the Dobrucan Tatars, under the command of the sancak-bey/governor of Silistra, they
participated in the imperial campaign against the Habsburg Empire, and in the following
year, agroup of them, together with the soldiers of Akkerman and Cankerman/Özü invaded
and looted the borders of Poland32.

By unique order of 7th February 1552/11 safer sene 959 addressed to the subașı of
Behram, the chief of the Naldöken yürüks, it seems that this group was to participate in the
campaign in Transylvania with a contingent of193 soldiers. Similar commands were sent to
the following chiefs, mentioningto each the number of the recruits: Ramazan, chief of the
yürüks and Tatars inVize (105 yürüks, 21 Tatars and 39 canbazlar); Ali, chief of the Selanik
yürüksand Tatars (401 soldiers); the beğ of Kırk-Kilise and that in liva Tırhala (278

31Ömer Lûtfi Barkan, XV ve XVI inci asırlarda Osmanlı Imparatorluğunda ziraî ekonominin hukukî vemalî
esaslari, vol. I, Kanunlar, Istanbul, 1943, doc. LXXXI, pp. 278-289.

32
The looting committed by 18 Dobrucan Tatars was mentioned in an illustrious letter (nâme-i șerif)
addressed by Süleyman to the king of Poland, in the summer of 1544, in reply to the complaint sent to
Istanbul through messenger Jan Ocieski, Zygmunt Abrahamowicz, Katalog documentow tureckih.
Documenty do dziejów polski i krajówosciennych w latach, vol. I, 1455-1672, Warszawa, 1959, doc. 78,
pp. 86-88.

219
müsellem); Hüseyin chief of Tekirdağ yürüks (323 soldiers); Süleyman, chiefof the Kocacık
yürüks (135 soldiers); the beğ of the sancak of Çirmen (353 müsellem); the beğ of the sancak
of Vize (39 soldiers)33.

The document of 7th February 1552 proves that the Tatars of Rumelia were
assimilated to those legally registered, having the same statute that the heterogeneous
communities of yürüks, canbazlar and müsellem; it also provesthat in the total number of
1878 soldiers planned for the mobilisation, the Tatars were compact groups, in minority as
number.

At the time, the syntagm “Dobrucan Tatars” (Dobruca tatarları) had already been
used by the Ottoman chancellery. In the register of imperial commands known as “Koğușlar
888”, there are several orders that shed light on the mission planned by Süleyman the
Magnificent assigned to Dobrucan Tatars, during 1552. From the two commands issued on
22nd February 1552, addressed to the sancak-beğ of Silistra and to the Moldavian voivode, it
seemsthat the “Dobrucan Tatars”, in cooperation with the units of the akınci led byMihaloğlu
Süleyman, were set to cross the Danube on the side of Wallachia and have a devastating
incursion (akın) into Transylvania34.

A month later, as a result of the two commands sent on 27th March 1552/gürre-i rebi
ül-ahir sene 959, to the sancak-beğ of Kırk-Kilise and to that of Silistra, the sultan
demanded the two military chiefs „to guard and

33
Topkapı Sarayı Müzesi Arșivi, the Koğușlar 888 book, command 94, page 20 verso.
34 Topkapı
Sarayı Müzesi Arșivi, the Koğușlar 888 book, command 320, page 79 verso and command
321, page 80 recto. The two imperial commands were published (with transliteration and translation into
Hungarian) by Dávid Géza, Fodor Pál, “Az orszag ügye mindenek elött való”. A szultáni tanács
Magyarországra vonatkozó rendeletei (1544-1545, 1552), Budapest, 2005, doc. 55, p. 277-279 and doc.
56, p. 279-280.

220
properly survey the crossroads in the region” (ol ağızları gereği gibi hıfz ve hiraset
eyleyesin), together with the local forces and with the mobilisation ofthe “Dobrucan Tatars”;
at the same time, it was commanded that the borders with Moldova and those of the Polish
king, whose messenger was at the sultan’s court, be guarded35.

The sultan’s initiative to radically modify the mission of the “DobrucanTatars” from
an offensive in Transylvania to a defensive mission including guards at the Western borders
is probably rooted in the Habsburgs’ attempt tocreate turmoil and form rebellious groups
outside of Transylvania, to the South and East of the Carpathians.

On 2nd April 1552/7 rebi ül-ahir sene 959 the sangeak-beğ of Silistra
was ordered to cooperate with Arhmed Pascha and to partake in the “imperial
campaign” (sefer-i hümayun), while the Moldavian troops and those of the
sangeak-beğ of Bursa, Behram beğ, would camp to the extremity of Silistra.
The Dobrucan Tatars had already been given the order to enter under the
commandment of Behram beğ. In the order sent that same day to the sancak-
beğ of Bursa, the receiver was informed that “it was ordered to Dobrucan Tatar
cebelü to take your side” (ve Dobruca tatarlarınun cebelüleri senun yanunda
olmak emr olunmıșdur)36.
Only after a week did the sultan revise the tasks assigned to Dobrucan Tatars. On 9th
April 1552/14 rebi ül-ahir sene 959, the sancak-beğ of Silistra

35 Topkapı
Sarayı Müzesi Arșivi, the Koğușlar 888 book, command 593, page 136 recto and command
594, page 137 verso. Dávid Geza, Fodor Pál, Az orszag, doc. 118, p. 351-352 and doc. 119, p. 352-353.
36 Topkapı Sarayı Müzesi Arșivi, register Koğușlar 888, command 656, page 152 verso and command

657, page 153 recto. Dávid Geza, Fodor Pál, Az orszag, doc. 152, p. 389-390 and doc. 153, p. 391-392.

221
was ordered to participate in the campaign, meeting the Dobrucan Tatar cebelü, informing
him that the previous order had been cancelled and that “inthis important matter it was without
any doubt that the sancak-beğ would bringto the expedition the Tatars’ mentioned cebelü”
(Bu husus mühimdur mezkür cebelü tatarları bi-kusur sefere bile geturesin). The order
concluded with thedecision of the governor of Bursa to guard the parts around Silistra37.

In the spring of 1554, the Tatars who called themselves Dobrucan (Tartari qui
dicuntur Dobrwgzii), together with the voivode of Wallachia, Pătrașcu the Good, received
the task to go beyond the Carpathians into Transylvania in order to participate to the forced
establishment of Prince IoanSigismund Zapolya, as prince of Transylvania38.

During times of peace, part of the Dobrucan Tatars, particularly those who were
administratively engaged within the yürük group, were employed for a few months in the
repairing and fortification works of fortresses whose reinforcements had suffered destructive
attacks launched by Christian enemies. At the end of 1559, more precisely, on 2nd
December/2 rebi ül-evvelsene 967, as a result of the offensive operations organised by the
Cossacks and as a result of the persistency of the danger of continued attacks, the Tatarsof
Yanbolu, Dobruca and of Aktav, who together counted 126 people, were

37 Topkapı Sarayı Müzesi Arșivi, register Koğușlar 888, command 689, page 159 recto. Dávid Geza,
Fodor Pál, Az orszag, doc. 159, p. 396-397.
38 Andrei Veress, Documente privitoare la istoria Ardealului, Moldovei și çării-Românești, vol. I, 1527-

1572, București, 1929, doc. 191, p. 145. Message sent from Iași, on 1st May 1554, to the governing body
of the town of Sibiu.

222
ordered to participate in a 6-month reinforcement of the fortress of Cankerman/Özi39.

Dobrucan Tatars came back to the banks of the Dnieper in the summerof 1568, after
the attack of the “unfaithful Polish” (Leh kâfiri) on the fortressof Cankerman, an invasion
that ended with the torching of the city (varoș) andthe capture of the inhabitants’ cattle. In
response, on 22nd May 1568/25 zilka’de sene 975, the bey of Silistra was commanded “to
rush to get there with all his spahi and with all the Tatars in his sancak, to remove the
persecutions against the well-kept country”40. At the end of that same year, more precisely
on 26th December/7 receb sene 976, groups of Tatars from Yanbolu, Dobruca and Aktav
were commanded to participate in the activitiesof repairing the Çekmece bridge41.

By preserving their nomad and semi-nomad lifestyle, a living where the main
occupations were livestock farming and hunting, the members of the tribes (oba) that
constituted the Horde of the Little Nogay were hit by a terriblefamine caused by a prolonged
drought and by epidemics that decimated theirstock. The food crisis and the danger of a
continuous Russian offensive determined them to relocate to the West in search of saving
pastures. The Tatar migrants forced the Ottoman border, by illegally crossing the Dniester.
After a short stay in Bucak, they crossed the Danube and settled, to their safety, in the
Dobrucan steppe. The final parts of the refugees’ drama are

39
3 numarali Mühimme Defteri (966-968/1558-1560), Ankara, 1993, doc. 556/b, p. 248.
40 7 numaralı Mühimme Defteri (975-976/1567-1569), vol. II, Ankara, 1999, doc. 1448, p. 137.
41 7 numaralı Mühimme Defteri (975-976/1567-1569), vol. I, 1998, doc. 8, p. 4.

223
partially unveiled in the correspondence between sultan Süleyman the Lawgiver and the
ruler of Moldova, in the spring of 1560.

The Moldavian voivode informed his sovereign from Istanbul that “the
great famine that haunted the Nogay Tatars determined them to leave their
territory and settle” around Crimea. However, seeing that the Crimean
community, to, became hungrier, the Tatars rose and crossed the plains,
feeding on their bush meat. They reached the fortresses of Kili, Akkerman and
Bender, and part of them settled in the plain; another part got to the border of
Moldova, which they crossed and looted the „population’s cattle” (Nogay
tatarı içinde ziyade açlık vâki olup Kırım cânibine kaçup gidüp kırım ta’ifesi
dahı aç olup Nogay tatarı ol ahvâli görüp kalkup kirlarda șikâr ile beslenüp
kal’a-i Kili ve Akkerman ve Bender’e yetișürler ve ba’zılar kırlarda sâkin olup
ba’zıları Boğdan sınurına yetișup dahl idüp re’âyâ davarlarına zarar iderler
diyü bildurmișsin)42.
The local authorities’ attempt to merge the fugitive Tatars into one areain order to
keep them under strict surveillance failed, and a great part of them moved beyond the
Danube, where they settled in a region under the jurisdiction of the kadi in Hîrșova and
Tekfürgölü 43.

The official Turkish documents from the last third of 16th century also show the
number of stable Dobrucan settlements with a majoritarian ethnically Tatar structure. Two
commands issued by the sultan, addressed

42 3
numaralı Mühimme Defteri(966-968/1558-1560), doc. 894, p. 403. The fragment is included in the
command (buyuruldu) addressed to the Moldavian voivode, delivered on 3rd April 1560/4 receb sene
967, to the Moldavian messenger Hârsu.
43 Ibidem, doc. 897, p. 404. Order of the 26th March 1560/28 cemazi ül-ahir sene 967.

224
successively, on 2nd May/13 safer sene 985 and on 6th May 1577/17 safer sene985, to the
kadis of Hîrșova and Tekfürgölü certify the presence of the Tatar population in 30 rural
locations (otuz pare karyelerde) between Hîrșova and Tekfürgölü. According to a new
census, the Tatars in Dobruca were recordedin the census book with the obligation of having
to offer their services for themilitary campaigns with a troop of 110 riders equipped with the
necessary weaponry (cebelü)44. Previously, their military duty had been to participate with
80 riders. The increase in the number of combatant recruits was due to the recent settlement
and spread around the 30 villages, together with the “oldTatar” (kadîmı tatarlar), of some
new communities of Tatars called toprak tatarlari. However, the new-comers from the
steppes of the Northern Black Sea, a sort of unwanted guests, unlike their hosts, were
reluctant to do the labours and acquit their fiscal obligations. Also, as it was denounced at
the Great Porte, the new Tatars didn’t have a stable home, and they would alwayssettle their
hearths from one part to the other; in other words, as the documentsaid, they were vagabonds
(haymane), alias nomads.

In order to solve the situation caused by the toprak tatarlari45, it was decided that the
latter be recorded in the kadi of Hîrșova, Kara Purcek-zade, as cebelü Tatars in a separate
register containing their names and physical

44 Cebelü
tatarlar were the groups of "armed Tartars" or "cuirassier Tartars" stationed in Dobruca and
other parts of Rumelia, organized, as eșkinci, in groups of 30 people, of which five people participated,
by rotation, in the expedition, and 25 were considered "yamaks" (yamak).
45 This denomination is not clear. By toprak tatarlari only the Tatars holding a land (toprak) were

mentioned, probably, so only those were included in the units of cebelü with timar.

225
appearance. The sealed book was to be sent to Istanbul with the courier Ismail46.

Therefore, after a decade and a half from the Tatar afflux in 1560, in 1575, or
probably during 1576, driven by drought and famine, new waves of Tatars from the Northern
pontic steppe, surely, not from the tribes subordinated to the Crimean khan - chose to wander
and definitively settle inDobruca, as their only salvation.

These two wandering waves of Tatars on Dobrucan lands, caused by climatic and
economic reasons, but also due to the increase of destructive attacks initiated by the Polish
and Russian Cossacks, were also preceded, among others, by a forceful migration of the
Tatars living within the borders of Poland. Our assertion is grounded in the documents that
stand as contemporary testimony written by Polish Maciej Stryjkowski. Returning to his
mother land, in 1575, together with ambassador Andrei Taranowski, on his way back, M.
Stryjkowski met in Dobruca a horde of Tatars living in the region as guests of the Turks.
Questioned, the Tatars confessed to the Polish traveller that „their forefathers had been
chased out of Podolia by the Lithuanians”47.

The solution of a financial incident, occurred towards the end of the eighth decade
of 16th century, clarifies the juridical statute of the Tatars in thevillages on the vakuf’s land.
In compliance with the customary norms, the

46 Bașbakanlık
Osmanlı Arșivi (hereafter BOA), Mühimme Defteri, vol. 30, doc. 244, p. 100 and doc.
245, pp. 100-101. ANIC, Colecția Microfilme Turcia/ Turkey Microfilm Collection, roll 17, frames 531
and 532.
47 Călători străini despre țările române, vol. II, 1970, p. 451.

226
equipment and endowment with military effects of the Dobrucan Tatars werealso provided
by the population raya (re’âyâ) of the Tatar villages (tatar karyelerinde), belonging to the
vakuf of Babadag (Baba), by acquitting the tax for the cebelü (cebelüler bedeli). The
collection of this resource - 80.000 akçe

- by four Tatar representatives caused disputes and unsettlements, because, later on, the local
commander’s (zâbit) agents demanded the tax be collected again. The Tatars’ approaches
and complaints were solved as recounted by an imperial directive, issued on 22nd March
1578/13 muharrem sene 968, addressed to the kadi of Babadag. On behalf of the sultan, it
was commandedthat after the respective „tax collection by the Tatars’ delegates, the tax for
the cebelü be acquitted by the vakuf” (cebelüler bedeli vakf cânibden virilmek emrim
olmușdır)48. The same document informed that in the case of the demise of one of the Tatars,
dependent on the vakuf, who had minor descendants, upon dividing the defunct’s fortune, the
successorial quota couldnot be administrated under the trusteeship of the military magistrate,
of the kadiasker, but they would be divided according to the Sheriat by the kadi of Babadağ.

In another command issued that same day, addressed to the kadi of Babadağ, the
decision of the padishah in Istanbul was not to register as cattlecollectors (celeb) the Tatars
in the villages belonging to the vakuf in the area because the former „had been exempted and
had become müsellem” (muâf vemüsellem olmușlardır)49.

48
BOA, Mühimme Defteri, vol. 34, doc. 60, p. 31.
49
BOA., Mühimme Defteri, vol. 34, doc. 61, p. 31.

227
 The Dobrucan Tatars’ detachments were active in both the Ottoman campaigns
against the West, against the Habsburg Empire, and in those against the East, against Safavid
Persia. With appreciation for the military virtues and the shocking force of the Dobrucan
Tatars, the authorities in Istanbul tried to engage an increased number of them in the conflict
of 1578 with Shia Iran. The arz sent to the Great Porte by the sancak-beğ of Silistra, Davud
beğ, mentions, how the Tatars’ community (tatar taifesi) had given consent to send 200
cebelü soldiers into battle, thus having benefits, as before.In the reply to the sultan, dated 15th
February 1579/17 zilhicce sene 986, the exemptions would be granted to Tatars only if they
have accepted to support the detachment of 250 equipped fighters, while the settlement was
to be recorded in the book kept by the local kadi, and the copy of the document sentto the
Great Porte50.

The negotiated terms of the new agreement were officially regulated. On 12th March
1579/13 muharrem sene 987, the sultan gave an order to the kadi of Babadağ and Gönci
Bazar, and one to the sancak-beğ of Silistra, Hızırbeğ, that they register the convention to send
250 Tatar soldiers in the presenceof the Porte’s messenger, Ivaz51. Four days later, on 16th
March/17 muharrem sene 987, the sancak-beğ of Silistra was ordered „to immediately
initiate a campaign, to do great things, without any comparison to former times” (sâir
zamânlara kıyas itmeyüp hemân çıkup azîmet üzere olasın). The governor from the Lower
Danube had to travel to the Eastern borders of the Empire

50
BOA, Mühimme Defteri, vol. 32, doc. 572, p. 316.
51
BOA, Mühimme Defteri, vol. 32, doc. 615, p. 337; doc. 616, p. 337.

228
 with the troops from the province „backed up by two hundred armed Tatar
soldiers” (tatarları ki iki yüz elli neferdir yat ve yaraklarıyla)52.
In 1579, Tatars from the Crimean Khanate made a dramatic appearancein Dobruca.
The food crisis of 1578 North of the Black Sea, including the Caffa area (Kefe) and parts of
Azov (Azak)53, had tormenting consequences. Driven by „an unusual famine and high costs”
(kaht ve galâ), some heads of Tatar families from the Crimean Khanate (vilâyet-i tatar) sold
their own relatives, regardless of age and gender, at the markets of the sancakbeğ of Silistra,
justifying them as prisoners (esir). At the express request of khan Mehmed Giray (1577-
1583), in November 1579, the kadis within the territoryof the sancak of Silistra were ordered
to allow Crimean messengers, Mustafaand Ibrahim, to buy back all Crimean Tatars from
their owners, having previously established if the former had been illegally trafficked as
prisoners.The freed Tatars were to be released to the people of the Crimean khan54.

In order to complete the landscape of the paramilitary interests of the Tatars living
in the land between the Danube and the Black Sea, we must saythat the latter were also
involved in the production of weaponry. Such was the case in the spring of 1580. In
March/safer sene 988, Kasım, the commander (subașı) of the yuruks in Yanbolu, was
ordered that the yuruks of Yanbolu and Dobruca, together with the Aktav and Bozapa
Tatars, participate in the

52
BOA, Mühimme Defteri, vol. 32, doc. 623. p. 342.
53 Lütfi Güçer,”XVI. yüzyıl sonlarında Osmanlı Imparatorluğu dahilinde hububat
ticaretinin tâbi olduğu
kayıtlar”, in Iktisat Fakültesi Mecmuası, vol. 13, Ekim 1951-Temmuz 1952, no. 1-4, p. 83.
54 BOA, Mühimme Defteri, vol. 40, doc. 500, p. 223.

229
auxiliary fabrication of cannon balls55. After the rather late testimony given to chronicler
Ibrahim Peçevi, each time the beys of Silistra would participate inmilitary campaigns, the
Dobrucan Tatars had to contribute with one hundred soldiers. At the same time, they also had
to storage fodder for the beys’ horsesand take them grazing56.

The pauperisation of Dobrucan Tatars and the intimate connection between the
economic potential and their military capacity are emphasised inthe command given on 13th
September 1583/25 șaban sene 991, to Süleyman,secretary of the imperial divan responsible
for the cadastral survey (muharrır)regarding the territory within the sancak of Silistra. The
addressee mentionedboth that the Crimean khan, Mehmed Giray, and Mehmed - the kadi of
Babadağ, had already sent written information on the meeting with the chief (ayan) of cebelü
Tatars living in 30 settlements (kit’a) in Babadağ and Tekfûrgölü. According to these letters,
from remote times (kadîmden), these Tatars would take part in „imperial campaigns” (sefer-
i hümâyun) with a contingent of 150 „armed riders” (cebelü); however, in the last 5 years,
280 soldiers had been recorded as being regimented in battle, and in each warriorexpedition,
some 150-200 riders would perish, while their çiftlik were ruined.The Dobrucan petitioner
emphasised that the Tatars „were extremely poor” (gayet fakir olub), and asked that their
military task and obligation be reducedfrom 180 soldiers to 100.

55
BOA, Mühimme Defteri, vol. 39, doc. 455. The National Central Historical Archives, Turkey
Microfilm Collection, roll 17, frame 104.
56 Peçevi Ibrahim Efendi, Peçevi Tarihi, ed. Bekir Sıtkı Baykal, vol. I, Ankara, 1992, p. 333.

230
 As a result of these requests, the imperial scribe was ordered to inspectthe Tatars’
situation, investigating the matter „with attention and diligence” (dikkat ve ihtimâm), and
should the complaint (arz) prove to be true, they weresupposed to register the cebelü Tatars
in the defter according to their tradition(âdetlerine göre)57.

It seems that the demands made by Dobrucan Tatars didn’t have the expected result,
because a decade later, in the spring of 1595, as shown in thecommand addressed to the kadi
of Babadag, the total number of Tatars registered as cebelü also totalled 180 people58.

In the context of the long war between the Ottoman Empire and the Habsburg Empire
between 1593-1606, the troops of Dobrucan Tatars were firstly employed at the end of 1594
and during 1595, in the Turkish military operations against Moldova59 and Wallachia60, in
order to repress the revoltsinitiated by princes Aron Vodă (1592-1595) and Michael the
Brave. During these confrontations, Dobruca was attacked several times by Cossacks,
Moldavians and Wallachians. The Christian invaders destroyed and looted

57
Hikmet Ülker, Sultan Emir Defteri (51 Numaralı Mühimme Defteri), Istanbul, 2003, doc. 231, p. 153.
Due to the similar writing technique of the terms göl (lake) and köy (vollage), the editor transliterated
Tekfûr-köyi instead of Tekfûrgölü.
58 BOA, Mühimme Defteri, vol. 73, doc. 1047, p. 475. Command to the kadi of Babadag, issued in May

1595/ramazan sene 1003, to investigate the case of a group of 8 janissaries of the Great Porte who were
suspected of having committed many abuses against the Tatar inhabitants, forcing them illegally and
under different pretexts to deliver labours and exhausting services. The oppressed Tatars, of whom 180
were recruited as cebelü soldiers, in the complaint (arz) sent to the central authorities, ultimately notified
that if teh situation would not be solved, they would leave the region as single and last solution.
59 On 15th February 1595, prince Aron Vodă informed Jan Zamoyski, the Polish chancellor, of the victory

over Dobrucan Tatars, North of the Danube. The message is typed in Hurmuzaki, Documente privitoare
la istoria românilor, vol. I, supplement II, doc. CLXXIV, pp. 340-341.
60 BOA, Mühimme Defteri, vol. 73, doc. 1047, p. 475.

231
the settlements along the coast, from the Danube towards the city of Babadag,in the proximity
of Tatar villages61. During the looting, in the spring of 1595,Babadag was described by a
contemporary diplomat as a great settlement, a trading center with many inhabitants (terra
grossa, et mercantile, et molto populata)62.

The military interests of Dobrucan Tatars were also noted by Venetian

Lazaro Soranzo, who, in his work L’Ottomanno, from 1596, wrote the number
of soldiers and weapons used by them: Tartari Giebeli, che possono esser
intorno a due milla: adoprano la scimitara, l’arco, la celata, e’l giaco,
mentioning that they lived in “Dobruccia”, between Karasu and Constanța63.
Perhaps just as important is the author’s mention that the Turks were using
Dobrucan Tatar soldiers in order to show the adversaries on the battlefield that
the Crimean Tatars (Tartari del Crimo) would also take part in the
confrontation.

61
Ibrahim Peçevi, who, at this time, was serving the position of Danube defterdar, and who undoubtedly
knew the Dobrucan Tatars, wrote the following about them: ” today, there are a few of their villages in
the khadiat of Babadag”, see Peçevi Ibrahim Efendi, Peçevi Tarihi, ed. Bekir Sıtkı Baykal, vol. I, p.
333.
62 The destruction of Babadag is mentioned in the report of the Venetian bail Marco Venier, sent from

Istanbul on 16th June 1595; see Hurmuzaki, Documente privitoare la istoria românilor, vol. IV, part 2,
Bucharest, 1884, doc. CLX, p. 200-201.
63 L’Ottomanno di Lazaro Soranza, Ferrara, 1598, p. 28. Regarding Dobrucan Tatars, in his work, L.

Soranzo copied almost ad litteram the fragment from Del Bellerbegato della Romania, written at the
same time by another Venetia, living in Albania, Antonio Bruni, where the latter had written: li Tartari
Ciebelli, o uogliamo dire huomini d’arme, che possono essere da due milla; li armi sono scimitare,
freccie, giacchi, e celate. The new text of A. Bruni’s work was published by Noel Malcolm, “An
Unknown Description of Ottoman Albania: Antonio Bruni’s Treatise on the Beylerbeylik of Rumeli
(1596)”, in Revue des Études Sud-Est Européennes, vol. LIII, 2005, nos 1-4, pp. 71-94.

232
 The image of the Dobrucan Tatars shown in the Western world only aspeople of
weapons was indeed authentic and traditional, but it was also greatlyincomplete, as it omitted
the aspects related to their daily life.

The Tatars were farmers and stock breeders, especially horse, sheep andgoat breeders.
On the lands they owned, they would grow and harvest cereal,such as wheat, barley and
millet. Due to rich harvests, as indicated by Turkishdocuments, great quantities of cereal were
taken from Dobruca, following thewater course, to supply Istanbul and even the sultan’s
palace.

The involvement of Dobrucan Tatars in farming activities is alsoacknowledged by a

decision taken by the Imperial divan at the end of March 1576/ evasıt zilhicce sene 982. Prior
to this decision, four chiefs of the cebelüTatars personally appeared in front of the divan,
denouncing the fact that for the barley they had delivered to the Imperial stable (Istabl-ı
âmire) they had received much lesser than the current price (narh-ı rûzi) of the barley on the
market in Dobruca, at the time of the commercial transaction. After the investigation, the
kadis of Hîrșova and Tekfûrgölü were ordered to pay back the Tatars, with the final
recommendation that „no one be assaulted and oppressed” (kimesneye zulüm ve teaddi
itdirmeyesin)64. For sure, a massive quantity of barley and a large sum of money were at stake
in the legally-solved matter, otherwise we believe that the four Tatars would not have
voluntarily covered the costs of a trip to Istanbul.

64
BOA, Zeyil Mühimme Defteri, vol. 3, doc. 25, p. 6.

233
 In the fields around the village, the Tatars had vines and water melon fields. Maciej
Stryjkowski tells us that he was welcomed in the Tatars’ odjakswith grapes used to make
wine and with sweet green melon, of a kind that only grows in the Dobrucan plains and in
Tracia65.

In conclusion to this article, we think it’s appropriate to reproduce twofragments

from the testimony of traveller Martin Gruneweg, who, as a true ethnographer on an
exploratory mission, left us with details of the clearest imaging of the unmistakable
particularities of the settlements and of the Tatarinhabitants of Ottoman Dobruca.

Regarding the Tatars’ physical appearance, clothing, nutrition, family

and religion, M. Gruneweg wrote the following: „in no other nation is one so
similar to the other than in the case of Tatars. They have a wide face, big,
round eyes that gradually narrow outside, lizard-like. The Tatar may very well
blend in with any other people, but they will be recognised due to the
prominent cheekbones. Their garments and religion are similar to that of the
Turks. Religion-wise, they sure are better than the Turks. They only have one
wife, they are embarrassed by the debaucheries which the Turks prize as a
beautiful thing, that’s why boys are not afraid of them. They feed on horses
and other things that the Turks stay away from. Regarding their garments,
man and woman use the same clothing, they adorn their head in a common
way with Muscovite ișlic made of fox suede”.

65
Călători străini, vol. II, p. 451.

234
 Probably the most important observations, in other words, the most precious due to
their uniqueness and antiquity, are two drawings where the author drew the image of a Tatar
village and house. The Tatar home is drawn in the shape of a rectangle with three
compartments called: house, room and pantry. The space called house was between the room
and the pantry, and it had two entries located one in front of the other, on opposite walls.

The drawings are visual explanations, attached to the text that read:

„their villages, as far as I can see, is on a large, flat plain and they have a
Turk as master. The houses are scattered around, not in an orderly manner,
one house here, another one over there, and each has a fenced courtyard. That
is why, when you get to a big unknown village, you cannot easily make your
way out of it. Their houses and long and narrow as the Wallachian ones, but
very long Because there is not enough wood, instead of the wall, they make a
wooden framework which they dress with big, strong reed that can be found
around these parts. Because there is no clay, they take the black soil mixed
with cowpat and they paint the walls on both sides with it. They don’t even
have lime to whiten the walls, and that’s why they paint the walls with damp
ash to make them pretty, grey. They use reed to cover the walls… In the middle
of the room there is a palm-tall furnace on top of which there is a round, very
wide chimney, suspended on a beam, without any support. All of their fire is
in this furnace; the fire is made more with reed, cowpat and dry grass. On a
side, there is always a blanket to sit on. The Tatars work on coloured blankets
which the Armenians use to make sacks, where they deposit the spices they

235
 sell. They also make blankets, but mostly feed on the cattle. I haven’t seen
gardens in their villages”66.

Subsidiary conclusions
The analysis of the information in the 16th-century European andOttoman documents
and narratives, which we could find, allow us to draw some preliminary conclusions: firstly,
Tatars in Dobruca were the majority element within military divisions generically called
yürük and cebelü, and they were probably active present around the akınci units, too. This
last military division included in Dobruca, in 1586, more than 3000 active combatants67. At
the end of the 16th century, as a result of the decimation of the akıncıs in 1595 on the
battlefields of Wallachia, the role given by the Great Port to Tatars increased and diversified.
Secondly, the abrupt increase in numbers of the yürük ogeaks - tracked in Hîrșova and
Tekfürgölü - and of the cebelü was the result of not only a natural growth, but also an afflux
of allogeneic Tatar population.

66
Alexandru Ciocîltan, “Tătarii din Dobrogea în însemnările lui Martin Gruneweg“, in Moștenirea
istorică a tătarilor, ed. T. Gemil, N. Pienaru, vol. I, București, 2010, pp. 204-205.
67 In the lists contained in the register TTD 625, defter printed by Ayșe Kayapınar, Emine Erdoğan

Özünlü, Mihalogulları'na Ait 1586 Tarihli Akıncı Defteri, Ankara, 2015, pp. 109-111 and 339-353, in
44 villages located in the administrative subdivision nahiye Babadag, more than 650 akıncı are
nominated. Only from the village of Tanriverdi, near Babadag, 47 akıncı were enlisted.

236
 The new-comers in Dobruca were mainly ethnical fragments coming from the Nogay
Tatars. This minor exodus, containing several successive waves, from the lower courses of
the Volga and the Don towards Ottoman Dobruca occurred in a particular circumstance and
cannot be located within the coordinates of the permanent politics of the Great Porte to
dislocate and transfer populations from within its borders. Trueborn Tatars from Crimea
settled in Dobruca only accidentally.

While their ancestors from the Golden Horde had founded states and cities on
crossroads three centuries before, Dobrucan Tatars founded villages.Most likely and given
the remainders of Tatar villages today, the Tatars livedmostly around the steppe, and the
Turks in more woody areas or along the shore of the Black Sea.

Historical research from the past or more recent agree on the predominant ethnical
element of Dobruca, between 15th and 16th centuries, imposing a particular character and
leaving a very large number of local names of Turanian origin, the Tatar-Turkish element.
This establishment wasmore predominant in Eastern Bulgaria and along the shore of the
Black Sea, stretching to Deliorman and Dobruca, all the way to the Danube mouth68.

Our objective was to give a relatively nuanced analysis of the conditions of the
Tatars’ settlement within the Dobrucan area by the temporal

68 Alexandru
Arbore, „Contribuțiuni la studiul așezărilor tătarilor și turcilor în Dobrogea”, in Arhiva
Dobrogei, vol II, Nr 3-4, 1919, p. 213-229.

237
extension of the waves of this nomadic phenomenon, and by naming the various categories
of origins of the Tatars or of the position they had.

The Tatar identity is today found profoundly connected to the ethnicalMosaic area
of Dobruca; the persistence of the study of this ethnicity is one of the forms in which its
identity continues on.

Bibliography

Primary sources:
ANIC, Colecția Microfilme Turcia/ Turkey Microfilm Collection, roll 17,frames 531
and 532.

Bașbakanlık Osmanlı Arșivi (BOA), Mühimme Defteri, vol. 30, 32, 34, 39,
40, 73
BOA, Zeyil Mühimme Defteri, vol. 3
3 numaralı Mühimme Defteri(966-968/1558-1560)
7 numaralı Mühimme Defteri (975-976/1567-1569), vol. I, 1998, vol. II,
Ankara, 1999
Topkapı Sarayı Müzesi Arșivi, the Koğușlar 888

370 Numaralı Muhâsebe-i Vilâyet-i Rûm-Ili Defteri (937/1530), 2 vol.,

Ankara, 2001-2002

238
 Studies:
Arbore Alexandru, „Contribuțiuni la studiul așezărilor tătarilor și turcilor în
Dobrogea”, in Arhiva Dobrogei, vol II, Nr 3-4, 1919
Barkan Ömer Lûtfi, XV ve XVI inci asırlarda Osmanlı Imparatorluğunda ziraî
ekonominin hukukî ve malî esaslari, vol. I, Kanunlar, Istanbul, 1943
Călători străini despre țările române, ed. M. Holban, M. M. Alexandrescu-
Dersca Bulgaru, vol. II, IV, București, 1972
Cernenchi Eugen, “Un proiect al lui Bogdan al II-lea de restabilire a Hordei
hanului Çeyih Ahmed”, in vol. In honorem Gheorghe Gonța. Politica marilor
puteri în Balcani și Europa Centrală, Chișinău
Ciocîltan Alexandru, “Martin Gruneweg”, in Călători străini despre țările
române, Supliment I, Bucharest, 2011
Ciocîltan Alexandru, “Tătarii din Dobrogea în însemnările lui Martin
Gruneweg“, in Moștenirea istorică a tătarilor, ed. T. Gemil, N. Pienaru, vol.
I, București, 2010
Ciocîltan Virgil, “Georg Christopf Ferberger, un călător austriac, prin Dobrogea și Moldova
în anul 1592”, in Studii și Materiale de Istorie Medie, vol. XX, 2002

Decei Aurel, “Établissement de Aktav de la Horde d’Or dans l’Empire

Ottoman au temps de Yıldırım Bayezid”, in vol. 60. doğum yılı münasebetiyle
Zeki Veledi Togan’a armağan. Symbolae in honorem Z. V. Togan, Istanbul,
1955

239
Géza Dávid, Fodor Pál, “Az orszag ügye mindenek elött való”. A szultáni
tanács Magyarországra vonatkozó rendeletei (1544-1545, 1552), Budapest,
2005
Gökbilgin M. Tayyib, Rumeli’de Yürükler, Tatarlar ve Evlâd-ı Fâtihân, 1957
Güçer Lütfi,”XVI. yüzyıl sonlarında Osmanlı Imparatorluğu dahilinde
hububat ticaretinin tâbi olduğu kayıtlar”, in Iktisat Fakültesi Mecmuası, vol.
13, Ekim 1951-Temmuz 1952, no. 1-4
Hurmuzaki, Documente privitoare la istoria românilor, vol. I, supliment II,
1510-1600, Bucharest, 1893
Hurmuzaki, Documente privitoare la istoria românilor, vol. II, part 3, 1510-
1530, Bucharest, 1892
Hikmet Ülker, Sultan Emir Defteri (51 Numaralı Mühimme Defteri), Istanbul,
2003
Iorga Nicolae, Istoria românilor prin călători, ed. A. Anghelescu, București,
1981
Iorga Nicolae, Studii istorice asupra Chiliei și Cetății Albe, Bucharest, 1899
Iorga Nicolae, Istoria armatei românești, ed. N. Gherman, V. Iova, Bucharest,
1970
Karpat Kemal H., Sarı Saltuk Diyarı Babadağı. Anıt Bir Türk Müslüman
Kasabası Tarihi, Istanbul, 2018
Kayapınar Ayșe, „Dobruca Yoresinde XVI. Yüzyılda Gayr-i Sunni Islam’ın
Izleri”, in Alevilik-Bektașilik Araștırmaları Dergisi, vol. I, 2009
Kayapınar Ayșe, Emine Erdoğan Özünlü, Mihalogulları'na Ait 1586 Tarihli
Akıncı Defteri, Ankara, 2015

240
 Kovacev Rumen, „Register aus dem osmanischen Archiv in Kostantinopol für
die Stadt Varna und ihre Umgebung (Zweite Hälfte des 16 Jh.)”, in Bulgarian
Historical Review, vol. 31, 1931
Malcolm Noel, “An Unknown Description of Ottoman Albania: Antonio
Bruni’s Treatise on the Beylerbeylik of Rumeli (1596)”, in Revue des Études
Sud-Est Européennes, vol. LIII, 2005
Mihdat Sertoğlu, Sofyali Ali Çavuș Kanunnâmesi. Osmanlı
Imparatorluğu’nda Toprak Tasarruf Sistemi’nin Hukukî ve mâlî müeyyede ve
mükellefiyetleri, Istanbul, 1992
Oberländer-Târnoveanu Ernest, Volker Adam, Tătarii din România: Teme
identitare, Bucharest, 2005
Ocieski Jan, Zygmunt Abrahamowicz, Katalog documentow tureckih.
Documenty do dziejów polski i krajówosciennych w latach, vol. I, 1455-1672,
Warszawa, 1959
Peçevi Ibrahim Efendi, Peçevi Tarihi, ed. Bekir Sıtkı Baykal, vol. I, Ankara, 1992

Pienaru Nagy, “Românii și tătarii. Relațiile çării Românești cu Hoarda de

Aur în vremea lui Mircea cel Bătrân”, in vol. Vocația istoriei. Prinos
profesorului Çerban Papacostea, ed. O. Cristea, Gh. Lazăr, Brăila, 2008
Tahsin Gemil, “Yeni belgelerine göre”Halil Pașa Yurdu” ve”Iki Saat”’lik
arazi”, in IX. Türk Tarih Kongresi. Ankara: 21-25 Eylül 1981. Kongreye
sunulan bildiriler, vol. II, Ankara, 1988
Tahsin Gemil, Regimul timariot și aplicarea lui ținuturile românești
administrate de Poarta otomană, Constanța, 2004

241
Tarih-i Sāhib Giray Hān (Histoire de Sahib Giray, khan de Crimée de 1532 à
1551), ed. Özalp Gökbilgin, Ankara, 1973
Veress Andrei, Documente privitoare la istoria Ardealului, Moldovei și çării-
Românești, vol. I, 1527-1572, București, 1929
Zamfirescu Dan in Literatura română veche (1402-1647), ed. G. Mihăilă, D.
Zamfirescu, vol. II, Bucharest, 1969

242
 Наукове видання

Упорядник
Ярослав Валентинович Пилипчук

Культурні та цивілізаційні зв’язки між Європою та Сходом.

Матеріали міжнародної наукової конференції присвяченої 103-
річному ювілею з дня народження Омеляна Пріцака 17-18 березня
2022 / Упорядник д. і. н. Я. В. Пилипчук. Київ: Національний
педагогічний університет імені М. П. Драгоманова, 2022. (укр., рос.,
англ., тур., узб. мовами). 244 с.

Відповідальність за достовірність матеріалів, фактів і висновків несуть

автори публікацій.
Всі права застережені.

Друкується в авторській редакції.

Підписано до друку 23. 02. 2022. Формат 60x84/16

Папір офсетний Гарнітура Times New Roman
Ум. друк. арк. 40 Обл. - вид. арк. 40
Наклад 100 прим.

Видавництво Національного педагогічного університету імені М. П.

Драгоманова. 01601, м. Київ-30, вул. Пирогова. 9.

Свідоцтво про реєстрацію ДК № 1101 від 20. 01. 2012 р.

(044) 234-75-87.
Віддруковано в друкарні Національного педагогічного університету імені
М. П. Драгоманова.