Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/12329573

Снежный король
Направленность: Слэш
Автор: Lina Rhyme (https://ficbook.net/authors/2326210)
Беты (редакторы): Lessionella (https://ficbook.net/authors/3096603)
Фэндом: Stray Kids
Пэйринг и персонажи: Хван Хёнджин/Ли Феликс, Хан Джисон/Ли Минхо, Бан
Чан
Рейтинг: NC-17
Размер: 70 страниц
Кол-во частей: 9
Статус: завершён
Метки: Счастливый финал, Высшие учебные заведения, Нежный секс, От
незнакомцев к возлюбленным, Как ориджинал, Развитие отношений, Романтика,
Повседневность, Повествование от первого лица, AU, Дружба, Элементы флаффа

Описание:
За время отсутствия Феликса по болезни, в универе появляется безумно-
красивый и на первый взгляд совершенно неприступный новый студент, что
мгновенно завладел всеобщим вниманием, на которое ему почему-то плевать.
Зато на него не плевать самому Феликсу, словившему такой неожиданный краш
и теперь совершенно не знающему, что с этим делать

Посвящение:
В связи с последними событиями (обсуждение новой стрижки Хёнджина после
выхода Максидента), посвящаю эту работу всем адекватным и любящим этого
замечательного малыша стэй. В этой работе изначально был небольшой посыл о
любви не ко внешности, однако сейчас он стал остро. Джинни прекрасный,
трудолюбивый, старательный, отдающий себя всецело любимому делу и
фандому человек. Любите Джинни не за внешность

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

Примечания:
Есть небольшое продолжение "Sensual interaction", в котором события
происходят через год: https://ficbook.net/readfic/12359208
Всем добра, Stay)
 Оглавление

Оглавление 2
Часть 1 3
Часть 2 10
Часть 3 19
Часть 4 26
Часть 5 35
Часть 6 43
Часть 7 51
Часть 8 62
Часть 9 75
Примечание к части 79
Часть 1

Я умудрился заболеть. В рождество. «Какая досада, скоро пройдёт.

Наверное…», — думалось мне тогда. Никогда так не ошибался. Начиная с
праздников, я слёг почти на месяц. Джисон, как преданный друг, писал и звонил
каждый день, изредка напрашивался заскочить в гости, проведать
«подыхающего друга», падла такая, фруктов или лекарств принести на крайний
случай. Но всегда оказывался вежливо послан во всем известные направления,
просто потому что не хотел бы я его и, не дай бог, ещё кого-то заразить. Хан, всё
же, уговорил меня принимать от него гостинцы, которые он будет оставлять под
дверью моей съёмной квартиры на манер бесконтактной доставки. Я ему этого
не говорил, но был крайне благодарен, потому как временами мне даже с
кровати встать было тяжело.

Когда болезнь, наконец, отступила, я вернулся на учебу, Джисону при этом не

сказав ни слова: хотел сделать ему приятный сюрприз. Утром я появился в фойе
универа и заметил его около автоматов с едой — Хан безуспешно пытался
вытрясти из него застрявшую пачку с орешками, выглядев при этом крайне
сосредоточенно.

— Доброе утро! — выдал я, подойдя поближе.

— Феликс! — Лицо Джисона моментально расцвело. Он с разбегу кинулся на

меня с обнимашками и чуть не сломал ребра. Я хихикал куда-то в его макушку,
не в силах сдерживать улыбку. — Я так по тебе соскучился! Без тебя вообще
скучно, и на парах, и… И вообще зависнуть не с кем! Крис слишком прилежный,
весь из себя такой, в гости сходить не к кому, поиграть тоже, да хоть в столовке
поесть, ты не представляешь!…

Представляю, конечно, ведь он меня этими рассказами и в мессенджерах

завалил давно.

У Хана дамбу прорвало: сразу видно, что он искренне очень рад моему
возвращению. Чёрт, люблю эту белку, ближе него у меня никого ещё не было,
только он больше всех интересовался моим состоянием, пока я болел. Семья
тоже, но они-то далеко. Если б не Джисон, я бы от одиночества сдох.

Нет, другие друзья у меня тоже были, тот же Крис с компанией. Просто мы
учились на разных факультетах и в разных вузах, так что видеться часто не
было возможности. А с Джисоном я буквально везде, и, если честно, это он меня
везде тащит и устраивает мою социальную жизнь. Я почти уверен, что Крис его
в этом наставляет, но сам в мою жизнь не лезет. Когда я сюда только приехал, с
корейским были большие проблемы, знакомых ноль, страшно и одиноко. И тут я
Криса встретил. Он у нас вообще эдакий папочка на всю нашу компашку —
заботится обо всех ненавязчиво. Это он нас с Джисоном познакомил, и как-то
так мы сдружились ближе всех. Я ему за это премного благодарен, конечно.

— …И вот я обернулся на твоё место как обычно, чтобы поржать вместе, и мне
так грустно стало от осознания. — Хан скорчил раздосадованную моську.

— Ну всё, всё, я вернулся, больше не соскучишься. — Я похлопал его по плечу,

всё ещё щурясь от радости.

3/79
— Да я думал, ты там умрёшь! Не смей больше так сильно и долго болеть,
вообще болеть не смей. — Он легонько ткнул меня пальцем в щёку.

— Ну ты же мне лекарства и гостинцы приносил, поэтому я коньки и не

отбросил. Спасибо ещё раз. — Я поправил непослушную блондинистую челку.

— Да это не только от меня, ребята тоже руку приложили, а Крис лекарства

хорошие находил, он вообще беспокоился очень.

Я сразу вспомнил, как находил в пакетах от Джисона дорогостоящие препараты.

Как до меня не допёрло, что это от Криса?

— Блин, а что ж он не сказал-то? Надо ему хоть деньги вернуть… — Мне стало
как-то неловко.

— Какие деньги? Ты о чём? Он гораздо охотнее скажет тебе их засунуть сам

знаешь куда. Да он вообще всем запретил к тебе лезть, сказал, что раз тебе так
плохо, то ты, как минимум, лежишь пластом целыми днями и тебе, ну, отдых
нужен, постельный режим, никаких раздражающих факторов. Мы хотели в чат
поддержки объединиться, чтобы каждый день тебе писать.

— Было бы круто, но я, на самом деле, задолбался бы целыми днями мемы и

тиктоки в этом чате разгребать, — я хохотнул.

Всё больше ребят перед учебой толпилось в фойе, ожидая начала занятий или
своих одногруппников. Кругом стоял галдёж, который становился всё громче.
Джисон, немного оправившись от радости по поводу моего возвращения,
вернулся к своим неудачным попыткам вытряхнуть пачку орешков из автомата,
поэтому, когда я несильно, но прицельно стукнул по автомату кулаком сбоку,
злосчастный пакетик, всё же, свалился вниз, и мой и без того радостный друг
вообще засветился.

— Нет, серьёзно, как ты это делаешь? У тебя всегда получается! Я без тебя
столько денег просрал на эти автоматы.

— Да ну, ты просто распаляешься обычно и не прицельно бьёшь… — Я замер,

пытаясь понять, почему окружающая толпа вдруг стала тише, хоть и
продолжала галдеть. Множество людей вокруг стали вести себя подозрительно
странно, стараясь не палиться, но оглядываясь куда-то в сторону. Многие
смотрели с неподдельным интересом. Что у нас там, делегация какая-то?
Проверки? Я попытался высмотреть, что же их так сильно интересует, и
высмотрел.

В фойе вошёл высокий парень в белой рубашке и чёрных брюках. Тёмные волосы
были собраны на затылке в небольшой хвост с выпущенной из него нижней
частью и парой прядей у висков. Казалось бы, что такого, ну парень и парень, и
сначала я даже не понял, почему все так пялятся, пока снова не посмотрел по
сторонам, на всех заинтересованных и не вернулся к его созерцанию уже на
моменте, когда он проходил мимо нас с Джисоном, не удостоив взглядом
вообще никого из присутствующих. Он был просто нереально, дьявольски
красив, настолько, что даже я словил ступор. Внутри всё замерло.

Парень прошёл в коридор и свернул за угол, после чего гомон в коридоре стал
громче: и тут, и там все девчонки и, к слову, не только девчонки взбудоражено
4/79
шептались, обмахиваясь ладошками в полуобморочном состоянии.

— Ну блин, и ты туда же?

— Вау… — выдал я обескураженно, а потом опомнился. — Что?

— Тебе он тоже кажется таким типа…

— …нереальным? — закончил я фразу за другом, поворачиваясь наконец в его

сторону.

Джисон выглядел слегка разочарованным.

— Ты поддался всеобщему влиянию, друг. Я от тебя такого не ожидал. — Он с

показной обидой отправил горсть орешков в рот. — Не знаю, почему все на нём
так двинулись…

— А кто это вообще? Почему я его раньше не видел? — Я огляделся и понял, что,
скорее всего, задал тупой вопрос. Очевидно же, что он какой-то новенький, но
явно не первокурсник — он выглядел старше, как мы на третьем. Хотя меня
вообще периодически, если в образ не вхожу, за старшеклассника принимают,
так что, чёрт его знает…

— Хван Хёнджин, 3 курс, учится где-то на художке, не знаю, где именно.

Перевёлся откуда-то, чёрт знает откуда, сразу, как ты свалился в агонии своей.
Он типа одиночка, никто не видел, чтобы он с кем-то, кроме администрации
универа и пары старост, общался, и то по делу, видимо. Короче, нелюдимый,
отстранённый, красивый и холодный… реально «Снежный король». — На
последней фразе друг поежился.

— Звучит по-идиотски, — заключил я, недоумевая, на кой чёрт переводиться

куда-то на третьем курсе.

— Я такого же мнения. — Джисон смачно хрустнул орешком.

— А разве это не ты его так назвал?

— Представляешь, нет! По универу расползлось. Кто-то ляпнул, и, видимо, очень

в точку. Прижилось. У него фанатов целая армия нарисовалась. Извини, мой
друг, но ты ему по мордашке больше, видимо, не конкурент. — Хан
акцентировал внимание на том, что я в общем-то пользовался достаточной
популярностью из-за своей смазливости вкупе с глубоким низким голосом,
отчего меня считали привлекательным, но я никогда не придавал этому
значения, мне никто как-то не был особо интересен до этого. И я даже
вполовину таким же сногсшибательным, как Хван, не был, максимум милым,
может быть…

— Можно подумать, они меня когда-то интересовали… — задумчиво протянул я,

воспроизводя в голове внешность этого загадочного брюнета.

Джисон хмыкнул. Он знал, что я не по этой части, и догадывался, что меня

зацепило…

***
5/79
Насчёт армии фанаток «Снежного короля» Хан не врал. Мы встречали их
буквально повсюду. По их раскатистому, но тихому «ах…» можно было понять,
не оборачиваясь, что Хван прошёл мимо. Даже если в какой-то из дней я его не
видел, точно знал, что мы пересекались, потому что слышал вокруг эти самые
восторженные вздохи. Я уж не знаю, насколько подвержен общественному
влиянию, но каждый раз мне казалось, что он выглядит лучше, чем в
предыдущий. Поначалу я просто залипал вместе со всеми, просто потому что «ну
чёрт, настолько красивые люди встречаются не везде и не всегда, а тут такое
перед тобой чуть ли не каждый день маячит — волей-неволей засмотришься,
радуясь своей удаче». Потом мне пару раз удалось рассмотреть его поближе и
подольше — его лицо выражало крайнюю степень равнодушия и
сосредоточенности, даже когда он листал что-то в телефоне.

«Такой серьёзный постоянно. Он вообще улыбается когда-нибудь?».

Но залипал я так на нём не только лишь из-за внешности. Одной красоты, чтобы
привлечь моё внимание, всегда было мало.

***

По универу пошли слухи о его художественных способностях и фотографиях.

Отыскать их было, в крайней степени, тяжело поначалу, пока Джисон после
многочисленных фейспалмов не ткнул меня лицом в выставленные на всеобщее
обозрение работы, висящие на стенах коридоров художественных факультетов,
где чёрным по белому читалась подпись: «Хван Хёнджин». Я тормозил первые 2
секунды, не догадавшись с первого раза, а затем засмотрелся. Времени до пары
оставалось мало, поэтому я по-быстрому оббежал коридор, сфотографировав
выставку на телефон, чтобы рассмотреть позже, и, схватив Джисона, поспешил
на занятия.

И мы всё равно опоздали. Заняв последние места на задних рядах, мы с Ханом

получили не столько строгий, сколько обеспокоенный выговор, поэтому друг изо
всех сил делал вид, что погружается в материал, листая конспекты и
поглядывая на доску, а я решил воспользоваться возможностью и отвлечься на
телефон, пока преподаватель зачитывал лекцию. Перейдя в галерею, я стал
листать фото тех самых работ. Это было странно, но Хёнджин рисовал что-то
очень тёплое и атмосферное: на картинах были цветы и моря, люди и животные
— от них веяло спокойствием, цветовая гамма была приятна глазу и располагала
к себе. Пара фото, что там были вывешены, тоже демонстрировали стремление
наполнить кадр естественным солнечным светом — на одном фото в объектив
попали яркие лучи восходящего солнца и утренний город с уютными улочками.

«Интересно, в каких соцсетях он сидит? Наверное, к нему даже через них не

подобраться…».

Я был глубоко погружён в свои мысли, кусая кончик ручки и пялясь в окно, из
которого было видно, как какая-то группа бегала по полю. Среди бегающих был
Крис, лучезарно улыбающийся паре парней, которые, подбежав, хлопнули его по
ладоням. Он заметил мой взгляд и помахал, отсалютовав в окно. Я кивнул,
улыбнувшись краешком губ, и продолжил витать в облаках своих мыслей.
Джисон, крайне недовольный моим отстранённым видом в последнее время,
ткнул меня в плечо.

6/79
— Эй, больно! Ты чего?

Джисон надул щёки.

— Опять о Хване замечтался?

— Вот ещё, пфф, — я картинно закатил глаза.

— Ну-ну… — протянул друг, откусывая голову мармеладному червячку.

— Да просто… Ты видел, как он рисует? — я молниеносно разблокировал

телефон, чтобы ткнуть другу в нос фоткой на экране. — Посмотри.

— Ну неплохо, да, ну талантливый чел, и что?

— Нет, дело не в этом. Он рисует совсем не так, как выглядит. Не холодно.

Джисон приподнял бровь.

— Ну в смысле тона тёплые, есть посыл, есть настрой, я через изображение

чувствую. Художники имеют особенное чутье.

— А ты у нас с каких пор в художествах разбираешься? — прищурился Хан. —

Хочешь мое мнение? Я думаю, вероятно, он тот ещё чсв и павлин напыщенный.
Образ что надо, почему бы ещё талантами непревзойдёнными не подкрепить,
типа: «Смотрите, я чёртово совершенство!». Ставлю на то, что таланты он
развивал специально, чтобы производить на людей дополнительное
впечатление.

Я смерил Джисона сердитым взглядом.

— По его поведению не сказал бы, что ему это нужно. Он может поманить
пальцем кого угодно из этого универа, и этот самый кто угодно пойдёт вообще
на раз. Потому что красивая внешность — это зачастую лёгкий пропуск в
кровать. И талантами сверху присыпать нет нужды.

Мозг вопреки моей воле воспроизвёл в воображении, как легко Хван может
пофлиртовать с любой девушкой, и она, хихикая и играя волосами, будет в
открытую ему отвечать. Это неожиданное видение вышло крайне неприятным и
колющим, в связи с чем я поспешил проморгаться, чтобы как можно скорее от
него избавиться.

— И ты бы пошёл? — Джисон уставился мне прямо в глаза. Внутри защемило при

мысли, что Хван мог бы так флиртовать со мной.

— Ты какого обо мне мнения вообще? — Я картинно оскорбился и сложил руки

на груди.

— Хорошо, значит, тебе мозги ещё не совсем отшибло, — сказал друг, сам не
слишком доверяя своим словам. — Но твои мечтательные взгляды становятся
всё более заметными.

«Да ну, бред какой-то», — подумалось мне. И опроверглось через какое-то

время.
7/79
 ***

Джисон свалил с пар пораньше, а я неспешно собирался, оставшись последним в

аудитории. Весеннее солнце было сегодня весьма ярким, так что я взгромоздил
на голову шляпу, в которой пришёл утром, и, поправив лямку сумки на плече,
стремительно направился к выходу…

…И в кого-то влетел. Покачнувшись, чуть не упал, врезавшись в грудь впереди

стоящего человека. Момент — и шляпа слетает с меня по траектории,
недоступной для моей руки. Момент — и человек ловит её своими длинными
красивыми пальцами, а затем недоуменно смотрит на пойманный предмет.

На лице Хвана легкое замешательство, потому что, судя по всему, он поймал её

на автомате. Я во все глаза обескураженно пялюсь на брюнета, стоящего передо
мной так близко, как я себе даже представить не мог. У меня буквально
замирает сердце, легкие отказываются функционировать в привычном режиме,
когда я встречаюсь на доли секунды с ним глазами, и этот взгляд обволакивает
меня с ног до головы, как горячий шоколад. Пухлые приоткрытые губы, мягкость
и плавность черт лица — всё это оказывается настолько для меня
притягательным, что мне всеми фибрами души жаль, что я не рисую. Глубина
глаз обезоруживает, аромат сбивает с ног: от него пахнет кофе и пряностями.
Наверное, ходит в соседствующую с кампусом кофейню: узнаю её запах… Но
когда этим запахом веет от него, это чувствуется как-то по-особенному…

Все это происходит за доли секунды, и меня вырывает из восторженного

ступора его легкий тычок в мою грудную клетку моей же шляпой. Я прижимаю
её к себе, а он, не проронив ни слова, обходит меня и направляется в
противоположную сторону. Абсолютно бесстрастный и убийственно красивый…

«О чёрт, теперь я, кажется, точно попал…».

***

Я продолжал ненавязчиво следить за Хваном изо дня в день, собирая по

крупицам детали его поведения, мимики, походки… Он вышагивал гордо, но не
пафосно, а взгляд, казалось, всегда был устремлен куда-то сквозь толпу. Я даже
пару раз столкнулся с одним из таких его взглядов в коридоре. Если помахать
рукой — и глазом не поведёт. И в то же время мне становилось как-то не по
себе, потому что иногда мне казалось, что он выглядит каким-то
разочарованным… Едва ли это можно было заметить, если не присматриваться
так пристально, как это делал я. И душу как-то неприятно щемило, если я
заставал его таким… Я всё думал, что да, он такое ходячее совершенство, но
иногда он выглядит таким одиноким. Неужели никто не решается подойти к
нему первым и заговорить, подружиться как-то? Или он просто реально всех
опрокидывает, и это уже устоявшийся факт, о котором знают все вокруг?

Мне до чёртиков хотелось с ним познакомиться, но я банально боялся. Мне было

не по себе представлять, как на простое «привет» он смеряет меня ледяным
взглядом, под которым меня прошибает холодный пот. Да и двадцать первый
век на дворе, кто, блин, знакомится, просто так подходя к человеку? Нет, я знаю,
что более социальные люди так взаимодействуют, но явно не такой интроверт,
как я.

8/79
Я искренне мечтал узнать о нём больше, понять, чем же он так цепляет. И
искренне верил, что в нём есть глубина, а не только внешность. Как-то
незаметно для самого меня это вдруг стало моей целью.

В очередной из таких моментов моих глубоких размышлений, Джисон снова

раздражённо выдохнул. В этот раз я пришёл в себя и осознал, что мы сидим на
улице, за столиком, и к еде я ещё даже не притрагивался. Я пару раз моргнул,
возвращая ощущение реальности, и посмотрел на друга. Тот буравил меня
взглядом, лениво перекатывая по столу крышку от бутылки с водой.

— Что? — я опёрся щекой на руку и шумно втянул несколько глотков прохладной

минералки через большую трубочку.

— Может, ты хочешь с ним познакомиться? Если получится — круто,

заобщаетесь, а если получишь от ворот поворот, то, значит, не судьба. А то мне
на тебя смотреть тошно, воздыхатель ты хренов.

К щекам мгновенно прилило, и я поспешил обхватить лицо руками, утопив его в

ладонях.

— Что за хрень ты несёшь?

— Ой, кончай дурочку валять, а? Я слепой, по-твоему? Ты уже больше месяца

ходишь как блаженный.

Мне стало ещё хуже. «Ну здорово, теперь это ещё и видно?».

— Не вариант с ним знакомиться, вообще. Он же пошлёт сразу. Наверное… — я

посмотрел куда-то в сторону, закусив губу.

— Ты проверял? О Господи! Ну напиши ему тогда что ли.

— Куда я ему напишу? — я всплеснул руками.

Джисон изменился в лице.

— Только не говори, что ты не в курсе. Не может такого быть, Феликс, ты же за

ним буквально сталкеришь, — он навис над столом, приблизившись ко мне.

Я напрягся.

— В смысле не в курсе? О чём?

Джисон невразумительно пискнул.

— Готовься ловить падающую челюсть! — он полез в карман за телефоном и

немного покопался в нём. Я с нетерпением ждал развязки. — Вот, смотри.

Он развернул мобильник в мою сторону и придвинул ко мне по столу. Я

уставился в экран как вкопанный.
— Что? В смысле? Он стримит!?

9/79
Часть 2

Джисон ржал, глядя на мое вытянутое лицо, а я не мог оторвать

удивлённого взгляда от экрана.

— Я думал, ты знаешь, честно! Ты же на него насмотреться не можешь, следишь

за ним, вот я и подумал, что ты давно уже в курсе, просто мне не говоришь
ничего и корчишь из себя овечку невинную. «Нет, Хан, я не плавлюсь от
Хёнджина, нет, ты что, я тебе вообще кто?» — он попытался понизить голос до
моего тембра, и это вышло смешно настолько, что я хихикнул.

— У тебя хреново получается. — Я снова уставился в экран на фотку профиля на

какой-то неизвестной мне стрим-площадке. Хорошее фото со спины перед
мольбертом и с тем самым неизменным хвостиком, с которым он ходит чаще
всего. Жаль, не лицо. — А что это за сайт вообще?

— Ну не вебкам, как видишь, если ты ожидал это увидеть.

Я округлил глаза, мол, нет, я не настолько ещё… И вообще заткнись!

— Да ну не знаю, чисто для творческих площадка. Сидят себе художники,

скульпторы, дизайнеры, визажисты там всякие, собирают деньжат на
материалы, технику, как обычно, впрочем.

Пока Джисон рассказывал, я скинул себе в личку этот сайт и решил зайти на
него, как только окажусь дома, чтобы рассмотреть, как следует.

— И давно у тебя такая драгоценная информация? — я с укором вернул ему

телефон.

— С неделю где-то. Половина универа с него тащится, естественно, они

поперлись на стримы, просто чтобы лишний раз на мордашку его смазливую
попялиться и прочее.

Я снова вопросительно посмотрел на Джисона.

— Ну он, короче, рисует, в основном, что-то своё, но делает хорошие такие

рисунки для тех, кто щедро сыпет. Ну и лицом светит перед камерой и крайне
редко отвечает на какие-нибудь вопросы.

— Он там что, разговаривает прям? — я был в шоке.

— Ей богу, Ёнбок. Конечно, он там разговаривает. Как он, по-твоему, с

подписчиками общается? Ну я, в общем, не то, чтобы в курсе, я эти стримы не
видел, мне только ребята рассказывали. Девчонки вообще пищат в
восторженных конвульсиях, если он хоть как-то на них реагирует.

Я был обескуражен в крайней степени. До меня дошло, что я ведь ещё даже не
слышал его голос…

***

Домой я несся так быстро, как только мог, потому что стоило мне подписаться,
10/79
как пришло уведомление о трансляции, намеченной на сегодня в 8 вечера. А мне
ещё надо было сходить в душ, переодеться, сварганить себе чего-нибудь поесть
и приготовиться к завтрашнему дню.

В итоге, большинство из этих дел я послал к чёртовой матери, натянув

толстовку и разложив перед собой гору снеков на столе, усевшись на диван. На
ноутбуке светился типичный стриминговый сайт, а в верхней части профиля
Хвана велся обратный отсчёт до начала трансляции. Так как до неё оставалось
несколько минут, я покопался в профиле. Кроме аватарки, было ещё одно фото
лица брюнета в полумраке, с едва различимыми в такой темноте чертами лица.

«Какой же ты загадочный».

В отдельной папке несколько фотографий его картин из тех, что висят в

универе, и тех, что он, судя по датам, рисовал недавно. Я засмотрелся. Одна, с
цветами понравилась мне больше всех.

Пока я занимался разглядыванием и приготавливался перекусить, таймер

щелкнул — и экран ноутбука потемнел. Звука все ещё не было, а я так и остался
в ступоре, протянув руку за пачкой чипсов на другом конце столика. Кажется,
даже дыхание задержал. Когда пришло осознание, что двигаться мне, в общем-
то, никто не запрещал, я отмер, и на экране появилась картинка. Сначала жутко
засвеченная, потому что в камеру бил свет настольной лампы.

— Ммм, так… Сейчас поправлю. Я забыл её отрегулировать… Чёрт… — донесся

до меня голос с экрана. Я снова замер, и вместе со мной сердце, что пропустило
пару ударов и совсем сбилось с ритма. По экрану снова прошлась яркая рябь,
затем установленная как надо лампа отбросила свой яркий свет на стоящий
полубоком почти посреди кадра большой мольберт с каким-то наброском. Линии
были слишком тонкими, так что различить с такого расстояния, что именно в
планах у автора, не представлялось возможным. Мой мозг уже целиком и
полностью переключился на созерцание статичной картинки с какими-то
посторонними звуками на заднем плане, пока до меня доходило, что голос,
который я сейчас услышал, был лучше всего, что я только мог себе представить.
Я не мог думать ни о чём другом, кроме как по кругу гонять единственную до
сих пор сказанную им фразу, пока он не заговорил снова.

— В общем… Привет. Да, привет. – И снова мурашки от этого голоса… Хёнджин

уставился в экран, просматривая бегущие сообщения в чате и подготавливая
инструменты для рисования. — Я сегодня не то, чтобы надолго, но, если кому-то
придёт в голову немного, как обычно, помочь мне финансово, я буду благодарен
и в долгу не останусь. Ну, вы знаете. У меня как раз кое-какие материалы
закончились.

В чате забегали всякие разномастные сообщения:

«А поработать не пробовал? На шлюх копишь?»

«Хёнджин, почему ты не с кем не общаешься в реале?»

«Хёнджин, у тебя есть девушка?»

«Не обращай внимание на хейтеров, они завидуют тому, какой ты красивый»

11/79
«Почему ты всегда с этим хвостиком? Он тебе не идёт»

«Хочешь, я оставлю тебе свой номер, красавчик?»

«ОМГ, Снежный король в эфире! Я сейчас растаю!»

Хёнджин беспристрастно и равнодушно пробежался глазами по чату, молча

собираясь приступить к своему творчеству. Разложив перед собой предметы, он
оставил на краю стола скетчбук с карандашом и принялся за набросок на
мольберте.

Я не мог оторвать взгляда от его плавных движений, от его красивых длинных

пальцев, от сползающей с плеча домашней рубашки, оголяющей ключицы и
шею, на которую падали тёмные пряди. Изучая интерьер, я заметил, что
комната светлая и просторная, в монохромных тонах и с минимальным набором
мебели в кадре: было видно комод в прихожей, небольшой коридор, ведущий к
комнате, в которой проходил стрим, часть дивана с небольшим журнальным
столиком, большой мягкий ковёр под ними да неоновую вывеску в виде надписи
«Stay here», горевшей холодным белым светом. Задний план, утопающий в
полумраке, вообще был не слишком хорошо различим, в отличие от ярко-
освещённого переднего. Мой взгляд жадно блуждал по картинке в кадре,
стараясь запомнить как можно больше деталей, будто это всё было жизненно
важной информацией, но больше всего меня прошибало насквозь от его голоса.
Говорил он спокойно и негромко, но хорошо различимо, даже при том, что на
заднем плане чуть слышно поигрывала какая-то расслабляющая музыка.

— Я с хвостиком, потому что мне так удобно. Я хожу так каждый день, о чём в
курсе большинство из здесь присутствующих, если не все, — отвечал Хван на
сообщения из чата, прочитанные ранее, выводя плавные линии на мольберте. —
Работать полноценно я сейчас не могу, так как учёба отнимает слишком много
времени. Даже сейчас занимаюсь проектом, а не просто хобби, — он указал на
мольберт, мельком обернувшись в камеру и заправив височную прядь волос за
ухо. — И давайте закроем раз и навсегда вопрос обсуждения моей личной жизни.
Сейчас и ещё долгое время её нет и не будет, а даже если и будет, то тысяча
извинений, но это моё личное дело.

«Не обязательно влюбляться, просто заходи ко мне на чай…)»

«Он такой холодный…»

«Нарисуй меня!»

С последним сообщением на экране высветился первый донат в размере цены

одного билета в кино. Хёнджин отвлекся от мольберта и взял в руки скетчбук,
параллельно клацая мышкой по экрану.

— Спасибо за донат, gigi09. Хочешь, чтобы я нарисовал с аватарки?

«Да, пожалуйста!»

Я неотрывно смотрел за тем, как Хёнджин быстро перемещает карандаш по

бумаге, рисуя что-то совсем нетипичное из того, что я видел. Рисунок выходил
быстро и выразительно, хотя и был всего лишь скетчем. На изображении
постепенно проступали контуры приятного лица какой-то девчонки, очевидно,
12/79
студентки с нашего универа. Длинные волосы, ямочки на щеках и чуть
сощуренные глаза от расплывшейся по милому личику улыбки. Я щёлкнул по ее
аватарке, и правда — изображение один в один передавало все её особенности,
местами даже делая её лучше.

«Вау, красота!»

«А можно меня?»

«Нарисуй мою собаку»

Хёнджин изредка посматривал в экран, не обращая никакого внимания на

мелочные донаты по цене стакана кофе и кретинские сообщения из чата. Он
лишь облизнул пересохшие губы, глотнул воды и принялся вносить последние
штрихи в рисунок. Это заняло у него совсем немного времени, что поражало
меня ещё больше.

Подождав, пока он закончит, я решил тоже задать свой вопрос, совершенно не

надеясь, что он на него ответит.

LeeYongBok: «У тебя есть любимая нарисованная тобой картина? Можешь

показать?»

Нажав кнопку, я отправил сообщение в чат и только сразу после этого обратил
внимание на то, какую тупейшую ошибку допустил — подписался своим
настоящим именем, идиот…

Я хлопнул себя по лбу и клацнул на сообщение в попытке его удалить, но не

вышло. Тогда я нервно закусил шнурок толстовки и стал ждать, пока оно
затеряется среди прочих, коих было много. Вот кретин… Только спустя пару
секунд до меня дошло, что даже если он его прочтёт — никто не знает моего
настоящего имени, кроме администрации универа, так что бояться нечего, ибо
для всех я Ли Феликс. Только я успел подумать о том, как ненавижу себя и своё
дурацкое настоящее имя, как Хёнджин отвлёкся и снова повернулся к экрану,
показывая готовый рисунок. Воу, как быстро.

— Ну вот, собственно. Напиши, если что, я могу скан прислать. Все оригиналы я
оставляю себе…

Он заскрипел колесиком мышки, проматывая чат ниже и просматривая, не

пропустил ли что-нибудь важное, как наткнулся на мой комментарий, с
интересом зачитав его вслух:

— Ли Ёнбок: «У тебя есть любимая нарисованная тобой картина? Можешь

показать?» — Он задумчиво пригладил волосы и закусил губу, отведя взгляд
куда-то в сторону. Пытался вспомнить. — Да, есть такая, показать? —
риторически изрёк он, а я закивал в экран, будто он мог меня увидеть. Тем не
менее, он встал и прошествовал через коридор в одну из скрытых за поворотом
комнат, шурша бумагой; выронил что-то, что громко стукнуло об пол; затем на
какое-то время стало тихо, а после он всё-таки вышел из комнаты прямо к
камере, держа в руках совсем не маленькую картину лицевой стороной к себе.
Поставив её на пол, он поменял местами свой университетский проект с ней,
взгромоздив на мольберт и повернув к экрану для лучшего обзора. Чат
взорвался, а у меня перехватило дыхание.
13/79
На картине была изображена молодая женщина в окружении многочисленных
разномастных растений — она буквально утопала в них, блаженно улыбаясь с
закрытыми глазами. Я не слишком разбираюсь, но было видно, что всё
изображение выполнено акварелью. Эта работа во многом отличалась от тех,
университетских: в неё было вложено больше чувств, восхищения, уважения и
чего-то от себя.

— Это художница из 19 века. Её работы мне очень нравились, но, как сама она
выглядит, никто не знает: её фото или изображений не осталось, только
описание, на которое я ориентировался, подключив свою фантазию и навыки. —
Он активно жестикулировал, с интересом рассказывая то, чем ему на самом
деле хотелось поделиться. — Эта цветовая палитра — я имею ввиду множество
оттенков зелёного — её персональная фишка, прослеживающаяся во многих её
работах, так что я постарался перенести её и сюда. Только от себя добавил
чёрно-белых мотивов: во-первых, они сюда отлично вписались, во-вторых, это
одно из моих любимых цветовых сочетаний, как можно заметить.

Я только сейчас, вникнув в его слова, осознал, как много в этой комнате чёрно-
белого: на Хёнджине была белая рубашка, на стене вывеска с холодным белым
светом, стены тоже полный монохром, чёрно-белой была даже резинка на его
волосах.

Он ещё немного рассказал о том, почему останавливает выбор на данном стиле,

как продумывал изображение и сколько на него ушло времени, лишний раз дав
мне понять, что это не просто показушное увлечение, а настоящее хобби
глубоко увлечённого человека. Я слушал всё, что он говорил, так внимательно,
как будто завтра мне предстояло сдавать экзамен на эти знания.

Большая часть людей, пишущих в чат, вообще даже не старалась узнать его как
личность — они только и могли, что писать с похабными или бизнес-
предложениями, изредка вкидывая немного донатов в жалких попытках
обратить на себя внимание. Мне было мерзко их читать, но Хёнджин, видимо,
привык к подобной токсичности. Он практически не обращал внимание на
негатив, стеб или хейт.

— В общем, такая история… Спасибо, Ёнбок, это был хороший и интересный

вопрос.

Ёнбок. Он произнёс это снова, и я понял, почему ненавидел своё имя: просто
потому что никто не произносил его так — мягко, спокойно. И его голосом…
Пришло осознание, что ради него я бы пошёл на исключение и разрешил бы
называть меня хоть Феликсом, хоть Ёнбоком, хоть… Как угодно. Щёки заалели
от этих мыслей, и я максимально смутился.

— Как видишь, не всем здесь такое интересно… — задумчиво протянул он, кусая
кончик карандаша, и всего мельком бросил надменный взгляд в сторону чата.
Никто, кроме меня, этого, видимо, не заметил.

До конца стрима он ещё отходил, чтобы сделать себе кофе, и набросал пару
скетчей за донаты, продолжая игнорировать бестактные вопросы о своей личной
жизни, отношениях, внешнем виде и поведении в универе. Холодом от него всё
ещё веяло через экран, так что было понятно, что в реале никто не хотел
попасть под такой практически зловещий игнор и все довольствовались
14/79
стримами.

Не прошло и часа, как стрим закончился. Ну Хёнджин и говорил, что не

собирается сегодня вести его долго. Мне этого оказалось мало. Он не сказал,
когда планирует выйти в эфир в следующий раз, лишь сказал следить за
уведомлениями — я сразу подписался, так что теперь не боялся их пропустить.

***

Так я и стал жить от эфира до случайного пересечения в универе и обратно. На

стримах он всегда был живее, но все еще равнодушен и замкнут до
невозможности. Такой нереальный, что кажется выдумкой, такой
недостижимый, будто не из нашего мира. Я искренне старался его не
идеализировать, но разум отказывался слушаться и продолжал возводить Хвана
на пьедестал и причислять к лику святых.

Скоро я начал ходить в ещё большей прострации, чем раньше. Натыкаясь на

Хёнджина в университете, я подолгу засматривался на него, а иногда и просто
ходил следом, будто мне в ту же сторону. Я ещё не понимал, насколько сильно
меня затягивает. Я не вмазался в него с первого взгляда, как это обычно бывает,
я чувствовал, как это происходит постепенно — в ритме его неспешных шагов по
полупустому коридору ближе к вечеру, со скоростью движения прядей его волос
от порыва лёгкого ветра. С ужаснейшей досадой я горевал по тому, что в
университете он молчалив и холоден ко всем настолько, что ни с кем не
разговаривает, и я не могу услышать его манящий голос в реале, ведь даже на
эфирах он был крайне немногословен. У меня буквально начиналась ломка. Зато
от него всё ещё распространялся сказочный кофейный аромат, и, хоть я больше
любил чай, от этого запаха сносило крышу. Настолько, что однажды Джисон
поймал меня за руку, когда я бездумно брёл за Хваном по коридору на
расстоянии нескольких метров, уловив этот запах, и завёл за угол. Меня сразу
же вернуло в реальность, и я в недоумении уставился на друга.

— Ой… — только и мог сказать я, не веря, что только что шёл за брюнетом как
зачарованный.

— Вот тебе и ой, — Джисон выглядел сердито, но с беспокойством осматривал

меня с головы до ног. — Мне кажется, ты снова болен. Только теперь этим
«Снежным королём». А, а, а! Нет, можешь не сочинять отмазки теперь, —
поспешил он пресечь мои жалкие попытки оправдаться. Я только разочарованно
простонал и осел на пол коридора, съехав по стене и спрятав лицо в сложенные
на коленях руки. Джисон вздохнул и сел рядом.

Вечер догорал за окнами корпуса, большинство студентов уже разошлись по

домам, так что в коридоре мы были последними. Вокруг было светло и тихо,
любой звук шагов раздался бы издалека, оповещая о чьём-либо приближении,
так что можно было выйти на диалог, на что мой лучший друг и рассчитывал.

— Ну так что… — начал он издалека, глядя в окно, — Бред, наркомания,

зависимость?
«Любовь», — подумалось мне резко, и тут же обожгло нутро. Я до сих пор
называл это как угодно в своей голове, только не любовью. Одержимость,
обсессия, мания, помешанность, увлечение, вдохновение, безумие — всё это
было внутри меня в той или иной степени. Вместо этого я выдал:

15/79
— Чёрт… — и облокотился головой о стену, смотря вверх и борясь с внезапным
приступом дать волю чувствам и завыть от бессилия. В носу предательски
щипало. Пришлось прикусить губу. Помогло.

Хан понял. Конечно же, он давно понял, что это уже никакая не симпатия, что
меня нет в реальности, что я где-то не здесь, когда самый неприступный
красавчик на кампусе проходит мимо, и всё остальное для меня перестаёт
существовать.

Какое-то время мы просто молчали. Молчать рядом с Джисоном было комфортно

— атмосфера принятия и понимания даже без слов.

Я уже думал, что молчать мы будем и дальше — внутри меня расплывалась

огромная мягкая и вязкая пустота, Хван на какое-то время покинул мою голову, и
в ней, видимо, не осталось ничего. Но друг вдруг снова подал голос.

— Как думаешь, он гетеро? — он смотрел куда-то в окно, на трепещущие

кленовые листья. Я знаю, к чему он вёл — начал прикидывать, какие у меня
шансы. Оптимист…

— Не знаю. Не похоже, что отношения его сейчас в принципе интересуют. Он на

стримах говорил. И просил не лезть с расспросами.

— Так ты теперь на его стримах просиживаешь?

Я угрюмо кивнул.

— Не думал о каких-нибудь способах к нему подкатить? Подружиться хотя бы

попробовать?

— Ты его видел? Рядом с ним всё инеем покрывается в +20 и… задохнуться

хочется, — я рвано выдохнул.

— Да ну, не может же он быть настолько нелюдимым. Это же всего лишь образ,

скорее всего. Хотя… Может, он пассию ото всех прячет?

— Господи… — я сжал в руках приспущенные рукава толстовки, стараясь не

думать об этом.

— Прости… — опомнился друг. Я перевёл дыхание. Как же тяжело сейчас

держать себя в руках.

— У него точно никого нет. 100 процентов. — Я же не зря мониторю всё, что
только могу схватить от его реальности: любой кусочек, любая деталь на вес
золота. Если бы кто-то был, я бы понял. Даже если постельные одноразовые
встречи.

— Ну так, всё же… Не думал?

— Ни одного способа не вижу. Только варианты, с которыми я на всеобщее

обозрение разбиваю вдребезги свою честь и достоинство.

«И сердце», — подумалось вслед. Оно тут же болезненно сжалось. Захотелось

положить на него руки и постараться согреть и успокоить. «Ну тише ты,
16/79
подожди, рано ещё, потом будешь кровью обливаться, если всё будет совсем
безнадёжно».

— А как насчёт на стриме подкатить?

— Подкаты — самая первая категория сообщений, которые он игнорит. Он

вообще большую часть сообщений игнорит. Всегда только по делу…

— Например? — Хан повернул на меня голову. Я задумался.

— Может охотно ответить на вопросы о его работах и некоторых интересах, о

творчестве, в общем. За хорошие донаты, правда, подписчиков рисует и
отправляет им изображения… Чем выше плата, тем круче рисунок. Иногда такая
красота прям получается…

Джисон приподнял бровь.

— Вот ты и сам ответил, — он уставился на меня, дожидаясь пока до меня

дойдёт. До меня дошло, и щёки слегка запылали.

— Ты что, дурак? Ты как себе это представляешь вообще? — я старался не

радоваться раньше времени пока ещё не до конца понятому прозрению.

Джисон потёр переносицу и зажмурился, пытаясь закрыть глаза на мою тупость,

учитывая мое нынешнее не слишком адекватное состояние.

— Обрати на себя его внимание, — заговорил он. Мне жутко хотелось его
перебить, замахать руками и попросить заткнуться на веки вечные, чтобы я и
дальше тонул в своих несбыточных мечтах по прекрасному университетскому
принцу. Ведь, если рассматривать какие-либо варианты взаимодействия, мозг
подкидывает только самые страшные исходы развития событий, в которых я
вижу укоризненный, раздражённый или полный ненависти взгляд шоколадных
глаз… — Армия его фанатов — обыкновенные тупые тинейджеры с бурлящими
гормонами, которых интересует только его внешность. Ты же вообще какой-то
больной поехавший придурок, который готов таскаться за ним везде и писать
его биографию, потому что тебя цепляет возможность откопать что-то глубокое.
Он тебе интересен в том числе как личность. Красивые люди всегда страдают от
того, что всем плевать, что у них внутри, так стань для него тем, кому будет это
интересно. Раз ты говоришь, что он на это реагирует, значит, ты и сам это знал,
просто не старался как-то развить эту мысль. Значит, есть что копать.

До меня стал медленно доходить смысл слов друга.

— И что спрашивать? Как часто? А вдруг я покажусь навязчивым? Или он вообще

сочтёт меня сталкером? — бесконечные тревожные вопросы ввергали меня в
панику. Глаза забегали. — Как вообще…

— Для начала успокойся — ты и так сталкер. Образцово-показательный, — он

серьёзно на меня посмотрел. — Это не совсем нормально, конечно, но ты не
палишься и не ведёшь себя как маньяк. — Джисон изо всех сил старался помочь,
это было видно. С его слов я не ополоумевший безумный фанат, а благородный
тайный воздыхатель. — Ориентируйся по ситуации, плыви по течению. Если
видишь, что он на стриме не совсем замкнут и на своей творческой волне —
спроси, что он делает, почему, прояви интерес. Когда ты мне про тот случай с
17/79
художницей рассказал, я подумал, что, видимо, его нечасто о таком
спрашивают. Не лезь тогда, когда чувствуешь, что не стоит. У него такой нрав…
Не хочу потом слушать, как ты рыдаешь у меня на плече. Буду, конечно, но не
хочу. И попробуй со временем раскопать его соцсети. — Он замолчал ненадолго,
пытаясь придумать побольше способов решить мою проблему. Я молча слушал.
Рыдать уже не хотелось. — И вот ещё что… Как насчёт задонатить ему, чтобы он
тебя нарисовал?

18/79
Примечание к части Название упоминаемого исполнителя и композиций -
вымышленные

Часть 3

Я округлил глаза.

— Чего?

— Почему тебе это вообще в голову не пришло? По-моему, это очевидный способ
обратить внимание на свою скромную персону. А ещё личико у тебя что надо. —
Хан пожал плечами. Мне стало не хватать воздуха.

— Я не то, чтобы на мели, но… У него денег явно побольше, чем у меня, будет, —
я задумчиво теребил рукава толстовки, — На мелкие донаты он внимание не
обращает. На его месте я бы тоже… — я помолчал. — А знаешь? Займу у Криса!
Пошло оно всё…

Я был полон секундной решимости. Потом ведь от неё ни черта не останется.

Идиотская выходка, если честно. В голову пришла мысль занять какую-нибудь
сумму, на которую он точно обратит внимание, но которая не будет совсем уж
кричать об этом, а то совсем уже…

— А, подожди… Если я ему фотку скину, он не дай бог меня узнавать начнёт в
универе, чёрт… — я мгновенно потускнел.

— Тогда давай тебя как-нибудь сфоткаем, чтобы не было понятно, что это ты.

— Ну и как это? — скорчил я недовольное лицо.

***

После того разговора мы с Джисоном договорились разработать для меня образ,

который потом хорошо получится использовать в ситуации. Хан знал, как я
люблю и разные шмотки, и украшения, и аксессуары. А про мои многочисленные
эксперименты со стрижками и цветом волос вообще можно было слагать
легенды.

У него было замечательное чутьё на удачные и стильные образы, которым он

бессовестно не пользовался. За сравнительно небольшое количество времени он
набросал примерный план того, как я должен выглядеть на фото, и это было
даже круче того, что ранее предлагал я. Он предложил мне чёрно-белую
рубашку-оверсайз, поделённую цветами ровно надвое, самые стильные чёрные
джинсы, которые мы только сможем найти либо у меня в гардеробе, либо в
магазинах, чёрные ботинки с какими-нибудь декоративными элементами типа
заклёпок или ремешков, кожаную перчатку без пальцев на левую руку, на
правую — серебристые цепи и кольца. На шею — подвесок, на голову — шляпу,
но самое главное — парик с чёрно-белым сплитом. Вернее даже чёрно-
серебристым.

Парик мы нашли самым последним из списка. Волосы на нём были длиннее, чем
планировалось, но так вышло даже круче: образ одновременно и дерзкий, и
стильный, и в меру сексуальный. Услышав про интерес Хёнджина к цветам, Хану
19/79
в голову пришла также хорошая идея сделать фото где-нибудь среди них.
Близился май, так что всё вокруг цвело и пахло, и нам не составило труда найти
нужную локацию. На выходных мы наведались в дендрарий, в котором Джисон
провел мне целую фотосессию, попросив помощи у своей знакомой,
занимающейся фотографией. Девушка была очень дружелюбная и с
удовольствием взялась за работу, посчитав меня хорошей моделью.

— Так, Феликс, хорошо. А теперь повернись немного и прими чуть более

расслабленную позу… — диктовала она мне, пока я утопал в цветущих
кустарниках, прятался в тени деревьев или терялся в многоярусных клумбах.
Хан стоял рядом с сосредоточенным видом: для него это была буквально миссия
по спасению меня от безответной любви к ледяному принцу. Изредка указания о
том, как лучше встать и посмотреть в камеру, давал и он, потому что мы не
оповестили девушку о нашем плане, где фото должно скрывать мою личность.

— Возьми шляпу и наклони вперёд, чтобы нам было видно только губы, один
глаз и может нос самую малость. Ага, ниже… Стоп. И улыбнись. — Я изобразил
несколько разных улыбок — от хитрой до голливудской — и все были пойманы
по щелчку.

Когда мы втроём рассматривали получившиеся кадры на дисплее, то дружно

охали от восторга, ибо работа вышла шикарная. Девушка дала слово, что скоро
сбросит фотки по почте, но сначала попросила дать ей немного времени на
обработку, так как ей ещё нужно учиться. Я был совершенно не против. Тем
более, что я бессовестно тянул время, чтобы предпринять такой важный шаг.
Это я ещё даже не приперся с самым главным вопросом к Крису…

Пока что я прощупывал почву. Несколько стримов Хвана я задавал какие-то

общие вопросы, пока не решался поймать нужный момент. И он наступил.

***

Хёнджин любил включать фоном какую-нибудь расслабляющую музыку,

служившую ему по всей видимости каким-либо вдохновением. Я это давно
заметил. Сегодня же был уже 4 день подряд, когда за окном были лишь тучи,
дождь и слякоть, что сказывалось на его настроении. Уже второй стрим он не
мог сосредоточиться на работе как следует. Сегодня он рисовал на графическом
планшете, и текущее изображение должно было по задумке быть какой-то
корреляцией городского пейзажа с нетронутой природой. Было видно, как
сильно его захватывает эта идея, как она просится наружу и что что-то мешает:
многочисленные наброски его не устраивали. В перерывах на донаты он сидел,
глубоко погружённый в свои размышления, изредка их озвучивая.

— Нет, я не злой, — отвечает Хван на сообщения из чата, — я скорее

расфокусирован. Не знаю… — он оборачивается на колонку, из которой
поигрывает тематический плейлист, в котором преимущественно акустические
композиции на гитаре, и нервно покусывает кончик карандаша. Я бесстыдно
пялюсь на эти губы, которые сейчас хорошо различимы крупным планом: Хван
сидит почти вплотную к камере за столом. Он берёт в руки телефон и начинает
переключать музыку в твёрдом намерении найти что-то под настроение, ибо без
него работа не идёт. Пока пытается найти, посматривает в чат.

«Хёнджин, а в каком районе ты живёшь?»

20/79
«Поставь что-нибудь танцевальное»

«Не хочешь прийти ко мне на вечеринку?»

Он почти разочарованно вздыхает.

— Я не распространяюсь о месте жительства и под танцевальную музыку не

рисую. Спасибо за приглашение, но нет.

Я кусаю себя за фалангу пальца и набираю сообщение.

LeeYongBok: «Если ищешь чего-то успокаивающего и настраивающего на

нужный лад, то советую Wild blue forest. Лучшие композиции river trill и flower
dream»

И зажмуриваюсь. Потом понимаю, что так могу пропустить его реакцию.

Волнуюсь ужасно, но думаю о том, что хуже игнора в сети вряд ли что-то получу,
так что немного расслабляюсь. Хёнджин неторопливо покачивается на стуле,
продолжая менять треки и посматривать в экран. По моим натянутым нервам
можно пускать ток. Почему я вообще так волнуюсь?!

Поначалу мне показалось, что он проигнорировал моё сообщение, просто

прочитав его или даже не удостоив внимания, как и все прочие, но потом…

При очередной смене трека/плейлиста, на заднем плане заиграла river trill… Я

чуть не заорал, уткнувшись носом в подушку, которую стащил с дивана. Теперь
я внимательно наблюдал за его реакцией. Поначалу Хван не подавал никаких
признаков заинтересованности, просто замерев в одной позе с телефоном в
руках. Затем стал слегка покачиваться в такт музыке. Это инструментальная
группа с преобладающими партиями пианино — я заметил, что ему такое
нравится, так что сделал все ставки на то, что попадание будет с высоким
процентом, но не ожидал, что сразу на сто! Хенджин вдруг принялся за свою
работу, как будто поймав за хвост ускользающее ранее вдохновение. Я сидел и
во все глаза наблюдал за тем, каким волшебным образом нужная мелодия
подтолкнула его в правильном направлении. Через время, когда сменились оба
трека, что я советовал, и пошли другие, но от этой же группы, Хенджин
продолжил рисовать и под них, как бы между делом повернувшись к камере и
совершенно искренне поблагодарив:

— Спасибо, Ёнбок, это реально помогло.

И снова прошибло навылет. Моё имя, произнесённое его голосом, творило со

мной что-то совершенно сумасшедшее. Я, уже вопреки своему желанию,
допустил беспокойному, метущемуся мозгу представить себе, как это имя
срывается с его губ в каком-то порыве… Чёрт. Как же мне стало стыдно. И
обидно вместе с тем. Потому что мне бы хотелось, чтобы он так же назвал меня
Феликсом…

***

Тени медленно приближали полдень. В уютной кафешке, где работал Крис,

сейчас было практически безлюдно, так что мы не слишком отвлекали его от
работы. Джисон пришёл со мной в качестве поддержки, но специально
ретировался в начале разговора за перекусом и кофе, чтобы я начал сам. Мы
21/79
сидели одни в отдалённом уголке кафе, и я все не знал, как его попросить.

— Хён, мне нужно… Нужна от тебя небольшая финансовая помощь. В общем,

мне неоткуда достать сейчас определенную сумму, а ты единственный из моего
окружения, не бедствующий особо, так что я хотел… Ай, чёрт, как же сложно…
— я тушевался на этих словах по полной.

Крис сидел передо мной в недоумении и поглядывал сверху вниз с

беспокойством.

— Феликс, не кипишуй, расслабься, пожалуйста. У тебя что-то случилось? В

какую-то передрягу угодил? Большая сумма нужна?

Я жевал губы и думал, как же мне дальше преподнести такую просьбу.

— Нет, все в порядке, правда, честное слово, можешь у Джисона спросить. Я

взаймы хотел попросить. Сумма нужна небольшая, но символическая. Мне на
кое-что надо… Задонатить, в общем.

— О Господи… Ты деньги просаживаешь на ставки? Рулетки?

— Да нет же, ни в жизнь, ты что!

— В игры какие-то? Ну давай, рассказывай. Не клещами же из тебя тянуть, — он

постарался заглянуть мне в глаза, а казалось, что в душу. — Мне можно
доверять, ты же знаешь.

— На стрим, в общем. Единоразово. Не бойся, я без фанатизма.

— Ага, без фанатизма, точно, — Джисон нарисовался из-за угла и уселся за

столик. — Феликс у нас влюбился. Втрескался. Вкрашился по полной.

Я смерил друга пронизывающим взглядом, а Крис смотрел на нас поочередно.

— Да мне-то не жалко, но… Оно точно того стоит? Твой человек хоть? — Крис,
как всегда, включил заботливого папочку, что делало его крайне милым и не по
годам старше нас, хотя разница в возрасте у нас была в пару лет.

— Думаю, что да, — я нервно теребил в руках салфетку. — Это как раз нужно
для того, чтобы проверить.

— Я бы не назвал хорошей идеей начинать отношения с денег, — он пытливо

старался докопаться до правды.

Хан не выдержал.

— Если ты говорить не хочешь, я ему скажу, — он посмотрел на меня, а потом

продолжил, — Угадай, кто предмет его воздыханий.

— Ну, его обыкновенные люди никогда не цепляли… — задумался Крис. — К

сути.

— Ты знаешь Хвана Хёнджина? — Вот так взял и вывалил. Сейчас Крис,

наверное, примется меня отговаривать. Твою мать…
22/79
— В него? — он посмотрел на меня, чтобы я подтвердил сказанное другом. Я
коротко кивнул. В глазах Криса заплескалось сочувствие, — Ох, Феликс…

Да, давай ты сейчас скажешь, что оно того не стоит, что у Хвана вместо сердца
гранитный камень, а я умру в одиночестве.

— Это будет непросто наверное… — начал Крис. Я немного осел. — Цель не из

тех, к которой легко подобраться вообще. За ним же и так целый табун ходит,
насколько мне известно.

— Ну вот у нас и план созрел. Пока только начальный, а дальше как пойдёт… —
Хан рассказал Крису о нашем недавнем разговоре, фотосессии, цели доната и
вектора на сближение. Крис оценил перспективы как «не самые призрачные» с
учётом вышесказанного, что меня заставило поверить в себя чуть больше.

— Итак… Сумма?

Я озвучил то, что успел прикинуть. Крис потёр подбородок.

— Я дам чуть больше, мне кажется, будет в аккурат. И, если что, не торопись
возвращать. Я ж всё понимаю.

Я расцвёл. Получить понимание от Криса, значит, лишний раз удостовериться в

том, что всё делаешь правильно. Он, всё же, старше и опытнее, хоть и не
попадал в подобные ситуации.

— Все, хватит лыбиться, я сейчас ослепну, — пробубнил Хан, оценивая моё

эйфорическое состояние. — «Ты поедешь на бал, Золушка…».

Он так смешно изобразил фею-крестную, что мы с Крисом прыснули.

***

Еще пару стримов Хвана я просто подавал признаки жизни, как мы и

планировали. Я задавал вопросы о том, что именно он любит рисовать, а что
фотографировать, есть ли у него конкретные дальнейшие планы на творческую
деятельность. Удивительно, но это было именно то, что хорошо раскрывало его
как личность, потому как он охотно делился мыслями на этот счёт и говорил уже
не так коротко и односложно, как раньше. В нём постепенно разжигался
энтузиазм, интерес. И среди подписчиков он запомнил мой никнейм, каждый раз
отвечая мне чуточку дружелюбнее, чем другим. Мне удалось ещё посоветовать
ему музыку. Теперь он не просто её слушал, а погружался в нее. Обуревающие
душу эмоции тенью проносились по его лицу, я только и успевал их ловить — с
обожанием и жадностью. Каждое новое движение мышц на его лице делало его
более человечным. Мне хотелось больше. Я был жаден как никогда. Моей мечтой
стало увидеть его улыбку, а еще лучше, стать хотя бы её косвенной причиной.

Он определенно начал меняться, пусть и медленно, в своих проявлениях заходя

всё дальше и дальше. Рисунки за донаты стали насыщеннее и интереснее, в
связи с чем и донатов прибавилось. Я чувствовал себя вдвойне полезным.

Когда наконец подруга Хана сбросила мне фотки, я чуть с ума не сошёл: с
фотографий на меня смотрел кто-то, совершенно на меня не похожий. Все это
23/79
скорее напоминало айдола на обложке глянцевого журнала. Оставалось только
для полной картины прифотошопить дату сверху и по бокам какие-нибудь
нехитрые заголовки. Я усмехнулся.

Когда Хёнджин вышел в эфир в следующий раз, откладывать на потом стало

бессмысленно, нужно было действовать. Я намеренно поставил на аватар ту
самую фотку со шляпой, где лица практически не видно. Она была во многом
самой подходящей и идеальной, как раз таки потому что максимально
обезличивала меня, не делая узнаваемым в универе, расставляла акценты на
сильных сторонах моей внешности и, что самое главное, сочетала в себе
цветочные мотивы и чёрно-белую цветовую гамму на мне — то, что Хёнджин
очень любил в своих работах.

LeeYongBok: (донат)

LeeYongBok: «Мне очень нравится твой стиль. Нарисуешь мой портрет с

аватарки?»

Ну всё, я это сделал. Теперь даже сбегать некуда, потому что это не простое
сообщение, которое просто теряется в чате.

Я замер и, кажется, задержал дыхание. Нервы сжались в тугой комок, когда

Хёнджин повернул голову в сторону экрана на звук оповещения. Его глаза
дрогнули в удивлении такой крупной, по сравнению с теми, что ему донатили до
этого, сумме. Он одними губами прочёл сообщение и, судя по клацанью мышки и
сосредоточенному взгляду, полез в мой профиль, чтобы увеличить фото на весь
экран. На его лице отразилось легкое замешательство вперемешку с
удивлением и… неподдельным интересом?

Я был готов завизжать, потому что видел, как он крутит колесико мышки и
перемещает её по коврику, явно рассматривая фото на экране и уделяя
внимание деталям. Экран он при этом не транслировал.

«Ему нравится», — звонко стучало в голове.

Наконец Хван отвлекся от созерцания фотки с изображением лучшей версии

меня.

— Ёнбок, спасибо за донат, честно, и знаешь, да, я нарисую тебя, только… — у

меня сердце рухнуло в бездну. За доли секунды я успел передумать все самое
плохое, что он может сейчас сказать, но… — Только это слишком щедрое
вознаграждение за обычный скетч. Я бы хотел сделать из этого полноценную
цветную работу, если ты не против. На это потребуется какое-то количество
времени, так что… Нет, если ты хочешь, могу и скетчем набросать, но это будет
таким расточительством. — Хван снова вернул взгляд в экран, забегав глазами и
закусив кончик карандаша. Я на секунду залип, а потом понял, что он ждёт
ответа.

LeeYongBok: «Я согласен на полноценную работу, это было бы замечательно»

Хван коротко кивнул, опустил взгляд на клавиатуру, и мне пришло уведомление

о личном сообщении на сайте.

«Я не знаю, сколько времени это займёт, но наверное дольше, чем обычно. Даю
24/79
слово, что не кину. Могу в качестве доказательства присылать все этапы работы.
Если что, по этому поводу пиши в инсте, только, пожалуйста, не сливай никому,
я задолбался новые аккаунты создавать. Надеюсь на понимание», — и
прикреплённая ссылка.

25/79
Часть 4

— Феликс, мать твою, не ори! — Хан делал тщетные попытки

перекричать меня по телефону. До этого я прислал ему, судя по всему,
несколько десятков голосовых сообщений, так что он плюнул и решил позвонить
мне, на что получил порцию оглушительного восторга. — Тшш! Так, а ну
заткнись, и давай по-человечески.

Я постарался собрать всё своё самообладание в кулак.

— Хёнджин, он… Ему нравится! Он взялся за портрет! И дал свою инсту! Просил,
правда, никому про неё не говорить, так что я даже тебе не покажу, но он дал
инсту! Твою мать, Джисон! Я ради этого новый пустой аккаунт создал, —
сдерживать эмоции было крайне тяжело. Хан заулыбался в телефон.

— Ну вот, я, короче, гений, да. Но ты погоди скакать-то, это ведь только начало.

— Если бы ему не понравилось — никакого продолжения бы не было. Так что это

самое лучшее начало, которое только может быть.

— А ты правда хочешь от него картину или пошёл на это, только чтобы

попытаться привлечь его внимание?

— Не без этого, конечно, но да, мне реально его стиль нравится. У него есть свой
почерк, так скажем. Ты думаешь, нахрена мы такие танцы с чёрно-белым бубном
и цветами проворачивали?

— Согласен, согласен. Ну тогда держи в курсе! Как в сериал попал, честное

слово… — Хан отключился, а я смотрел на сообщение Хёнджина в окне уже
давно завершённого стрима и решил его заскринить.

***

На следующем стриме, буквально через сутки, я уже спалил набросок своего

будущего портрета где-то за спиной Хвана. В этот момент я пил и поперхнулся,
чуть было не оплевав экран ноута чаем. Этот набросок был на холсте размером
чуть больше, чем его любимая картина с художницей. Я не знал, как это
трактовать. Большой размер — большой энтузиазм? Я строчил сообщения
Джисону, сфоткав экран.

«Ты уверен, что это ты там на картине, а не какой-нибудь из его учебных

проектов?»

«Уверен. Очертания угадываются»

«Сфоткай ещё»

«Не могу,
он позу поменял
и больше не видно ничего»

«Ну допустим, что это ты…

размер и правда внушительный»
26/79
 «А я о чём!»

«Долго он такую будет рисовать?»

«Не имею ни малейшего понятия.

Тут либо энтузиазм, либо усердие.
В зависимости от того, что он выберет, наверное»

«Ты просто нечто, Ёнбок…»

«Что?»

«Какой у него рост, цвет глаз и любимая домашняя вещь?»

«А тебе это нахрена?»

«Ну, 179, глубоко карие, белая оверсайз-футболка

с чёрным минималистичным логотипом на груди слева»

«Там на картине точно ты»

«Как ты это понял?»

«Ты ходячий справочник по изучению Хвана Хёнджина,

который его наклонности уже вдоль и поперёк знает.
Всё, я спать, завтра увидимся»

«Ага, давай»

Я заблокировал экран, на котором только что высветилось уведомление о новом

сообщении в инсте. Я мельком поднял глаза и застал Хёнджина стоящим где-то
за кадром с телефоном в руках. Набросок со мной он уже куда-то убрал. Быстро
залетев в инстаграм, я вижу сообщение от него. Открыв диалог, вижу тот самый
набросок в общих чертах, пока ещё только карандашом с припиской: «Я только
начал».

Мои глаза блуждают от экрана телефона к экрану ноутбука, и я не могу

поверить своему счастью. Хёнджин пишет мне. Во время эфира. В личку.
Первый.

Достаточно быстро он вернулся на прежнее место за столом, за которым снова

припал к графическому планшету, продолжая работу с городским пейзажем.

Я дрожащими руками клацал по клавиатуре телефона, поглядывая в экран

ноута.

«Спасибо, я знал, что ты не кинешь. Я тебе верю»

Я прикусил губу, бросив взгляд исподлобья на стрим. Экран мобильника

Хёнджина загорелся уведомлением, и хоть на видео было не разобрать, каким
именно, я знал, что это от меня. Он тут же поспешил ответить, отвлекаясь от
27/79
планшета.

«Очень за это благодарен.

Это будет действительно хорошая работа, обещаю»

«Я нисколько в этом не сомневаюсь, правда.

Поэтому и попросил тебя»

Я шумно дышал, стараясь совладать с эмоциями. Либо я совсем с ума сошёл,

либо он добровольно идёт со мной на контакт. Без злобы. И даже с интересом?…
Он даже бросил полностью нынешний рисунок за донат, отвечая мне. Хван
Хёнджин отдаёт мне приоритет в общении. На стриме. Твою мать, я, наверное,
умер…

«Я даже хотел поблагодарить тебя.

Фото очень подходит под мои работы и стиль.
Оно меня очень вдохновило»

«Буду рад поспособствовать твоему творческому развитию,

с удовольствием помогу, если ещё смогу»

Очень хотелось написать, что у меня этих фоток завались теперь, что, если он
захочет, я ему их в большом разрешении распечатаю и пришлю федексом, или
сам принесу лично, или же вообще могу сидеть рядом и кисточки подавать…
Мой мозг будто расплавился в черепной коробке и перестал адекватно
воспринимать действительность.

В чате начался какой-то аншлаг в связи с отвлёкшимся на мобильник

Хёнджином. В основном телефон на стриме он использовал только для
переключения треков или показа некоторых референсов в экран, так что ни от
кого не ускользнул тот факт, что вечно равнодушный Хёнджин ведёт себя
странно и что-то в нём печатает.

«С кем это так задушевно общается, наш любимый Снежный король?»

«Неужто девушка появилась?»

«Да успокойтесь все, мы встречаемся давно, просто он не хочет афишировать

нашу личную жизнь, как и говорил. Извини, дорогой, постараюсь тебя больше не
отвлекать!»

«Ха, никому не верьте! На самом деле, Хёнджин и я давно вместе, так что вам
пора бы уже смириться с этим!»

«Эй, красавчик, отвлекись от экрана, мы скучаем!»

«Девушка не стена — подвинется!»

Я нервно захихикал и резко замолчал, когда Хёнджин, который вёл себя все это
время совершенно так же равнодушно, как и всегда, заблочил экран и как ни в
чём не бывало выдал:

28/79
— Да расслабьтесь, это староста с универа. Проект пора сдавать.
Предупреждает о сроках.

Что? Мне послышалось?

Я какое-то время просидел в ступоре, прислонив дрожащую руку к лицу. Он

только что соврал в чате о том, с кем общается. Я просто не мог в это поверить.

Остаток стрима он живее, чем обычно, реагировал на донаты и похвалу за

проделанную работу, говорил о погоде, о вдохновении, о музыке и о том, как
именно она помогает ему преодолеть страх чистого листа, который у него всё
ещё есть, даже спустя столько лет. Даже подписчики в чате удивлялись такой
резкой смене настроений холодного и замкнутого Хвана, что уж говорить обо
мне.

Сразу после стрима мне пришло еще одно сообщение от Хвана:

«Можешь еще музыки посоветовать? Заряженную на эмоции, необязательно

спокойную»

Я зажёгся как ящик с фейерверками.

***

Джисон с широкой улыбкой смотрел на мою довольную физиономию, вместе с

тем приговаривая:

— Ох, Феликс, сожри, что ли, лимон, бесишь.

— Обязательно сожру, дорогой, только предварительно посыплю сахаром. — Я

самозабвенно разглядывал второй этап работы над наброском своего портрета,
присланный Хёнджином.

— Ой, да у тебя сейчас всё сахаром завалено доверху, смотри, чтобы не

слиплось.

— Не дождёшься.

***

Я ответил ему на то сообщение подборкой из десятки мощных треков с чумовой

энергетикой, которые пробуждали в моей душе самые сильные эмоции и чувства
при прослушивании. Хотелось завалить его рекомендациями, но я держался как
мог на безопасном расстоянии, чтобы не спугнуть такое счастье. Если ему
интересно — он тянется сам, мне нет нужды навязываться. И тех
немногочисленных сообщений, которыми мы обменивались, мне вполне хватало,
чтобы почувствовать, как треснул лед.

После пары Джисон ускакал на тренировки, а я, ещё задержавшись в аудитории

дольше всех, не спеша поплёлся на выход из универа. На первом этаже уже
было пусто, только у того же дурацкого автомата с едой стоял какой-то парень в
толстовке с надвинутым на голову капюшоном и безуспешно пытался вытрясти
застрявшую в нём бутылку с водой. Дышал он тяжело, как после бега. Со спины
было непонятно, кто это, но я решил помочь.
29/79
Я тихо и неспеша подошёл к автомату и прицельно ударил справа рядом со
стеклом. Бутылка благополучно свалилась в отсек.

— Я с этим аппаратом давно на «ты». В следующий раз вот здесь бей, — я указал
пальцем на определённое место, — всегда срабатывает. Можно даже не… не
сильно… — голова резко закружилась, когда парень, доставший из отсека
бутылку, распрямился в полный рост, смахнул с головы капюшон, только
собираясь что-то сказать, встретился со мной глазами и замер.

Хёнджин. В толстовке. В обыкновенной толстовке, как дома на стримах, а не

вечно при параде в дорогущих рубашках от известных брендов. С распущенными
волосами и красными губами. Запыхавшийся и потный. Капля пота стекала от
виска по щеке и шее, пока не скрылась под одеждой. Не кадр, а загляденье,
твою мать.

«Остановись, мгновение, ты прекрасно», — успел подумать я, стараясь не

слишком палиться.

Хёнджин, без типичного ему равнодушия, вполне дружелюбно выдал:

— Спасибо, надо запомнить.

Он открутил крышку на бутылке и жадно припал к горлышку, большими

глотками поглощая живительную влагу. Дергающийся кадык, по которому
стекали капли, заставил меня забыть напрочь вообще обо всём. Хорошо, что всё
это не длилось слишком долго, иначе я бы грохнулся в обморок.

Я кашлянул в кулак, потому что в моём горле тоже пересохло, и, стараясь не

пялиться, подсказал:

— Там царапина есть, если присмотреться.

Хёнджин глянул на автомат поближе.

— И правда.

Он снова перевёл взгляд на меня и слегка сощурился, присматриваясь.

— Твоё лицо кажется мне смутно знакомым.

Паника решила выгнать мой самозабвенный ступор и править балом в этом теле.

— Что? А, ну наверное здесь же меня мог видеть, в универе. Я большую часть

времени в этом крыле хожу.

Хорошая отмазка, Феликс. Даже замечательная. Я был доволен собой. «Только

бы он не узнал».

Хёнджин неопределённо повёл плечом, кивнул на прощание и направился на

выход, оставив меня в полностью подвешенном состоянии. Я мог думать только
о том, что наконец услышал его голос в реале. Пробирающий до глубины души,
волнующий каждую клеточку моего тела. В жизни он звучал даже лучше и
мягче.
30/79
 ***

«Что ты ему посоветовал?» — спрашивает Джисон в переписке вечером.

«… и Play with fire – Sam Tinnesz»

Я пишу весь плейлист, но этому треку уделяю особое внимание.

«О, круто, кстати! Тоже её обожаю. И что ответил?»

«Пока ничего, он сейчас столько всего делает,

что времени не остаётся ни на что»

«Он сказал, или это твой личный радар так говорит?»

«Мой радар? Ахах»

Хихикаю в подушку.

«Радар Феликса, ржу»

«Ты как всегда что-нибудь придумаешь»

Я поглядывал на экран ноутбука с открытой страницей Хвана на стриминговом

сайте. Он должен был выйти сегодня в эфир, но в последний момент за 10 минут
до стрима всё отменил, извинившись перед подписчиками. Я немного
раздосадовано выдохнул и закрыл крышку ноута, оставшись в полной темноте и
откинувшись головой на спинку дивана. Появилось время подумать. В голову
стали лезть все мысли, которые я старался фильтровать и сдерживать за
последние недели. В душе полная весна во всех смыслах, не дающая спать
спокойно. Даже если бы я захотел на кого-нибудь переключиться, у меня бы не
вышло. Все мои мысли занимал Хёнджин, и я превратился в крадущегося за ним
по пятам тигра. Невидимый, неуловимый, тихий и… Чёрт подери, с недавних пор
охренеть какой озабоченный.

Большую часть времени меня обуревала абсолютно далекая от нормальности

обсессия, но, всё же, фокус был так сильно смещён на платонические чувства и
банальное восхищение, потому что впервые в жизни я испытывал нечто
подобное. Любить кого-то втихушку, сохнуть по нему, восхищаться им, мечтать
о взгляде, поцелуях и чём-то большем — огромная пытка. Если позволять себе
растворяться в обуревающих чувствах, сгореть можно быстро и дотла. Я был
свидетелем чего-то подобного пару раз в жизни, понимал, что это такое. Именно
поэтому я позволял себе тонуть в нём лишь порционно. Мне вообще, по сути,
нихрена не светило, ибо его дружелюбие ко мне могло быть, как минимум,
вежливостью, как максимум — плодом моей разгулявшейся фантазии. Фантазии,
кстати, при всей моей сдержанности и даже прямых запретах самому себе,
заводили меня в последнее время куда-то в такие дебри, что просыпался я от
влажных снов, которые помнил урывками. Когда я по чесноку вывалил это
Джисону с просьбой посоветовать, что делать с этой хренью, он только поржал,
похлопал меня по плечу и выдал: «Дрочи почаще».
31/79
Это был очевиднейший совет, но во мне будто проснулся какой-то совершенно
поехавший со своими чувствами мазохист. Напряжение росло, и вместо того,
чтобы давать организму разрядку, я к себе не притрагивался настолько долго,
насколько выдержки хватало. Вот и сейчас от мыслей о Хване, которые мне не
удалось удержать под контролем, внизу живота возникало тянущее чувство с
эффектом лесного пожара.

Мои глаза были закрыты, а руки лежали свободно по обе стороны от тела,
расслабленно устроившегося на мягком диване. Пропустив вдох, я рвано
выдохнул против своей воли. Темнота максимально располагала к фантазиям, в
которых Хёнджин сейчас нависал надо мной на опасно-близком расстоянии,
обжигая шею горячим дыханием, не разрешая мне трогать его и не трогая меня
в ответ. В воспоминаниях прочно засел кофейный аромат, исходивший от него,
который сейчас ворвался в ноздри как настоящий, как будто он и правда здесь.
Ощущение реальности происходящего будоражило до колющих мурашек по
всему телу — у меня всегда всё было в порядке с фантазией. Я могу отчётливо
представить его дыхание, его аромат, его близость и его желание. Могу
представить, как ему тоже хочется ко мне прикоснуться… Сколько я так
просидел? Невозможно было сказать наверняка.

Даже для домашних штанов стояк болезненный до пятен перед глазами. Мне
кажется, если я буду так продолжать, то кончу, даже не притрагиваясь к себе…

В реальность меня вернул загоревшийся экран мобильника с уведомлением из

инсты. Попытка взять телефон в руку и поднести к глазам ощущалась, будто всё
тело потяжелело в 5 раз и неистово горело. Уставившись в экран, я
разблокировал его и, перейдя в директ, обнаружил голосовое сообщение от
Хенджина…

Дыхание перехватило. Я нетерпеливо подключил наушники и нажал на кнопку

воспроизведения:

— «Привет, Ёнбок…», — отчего-то он говорил достаточно тихо и… даже мягче,

чем обычно?

— О, боже, Хёнджин… — я зажмурился так сильно, чтобы хотя бы предпринять

попытку стряхнуть наваждение, стоящее перед глазами. Он стоит рядом со
мной и почти что шепчет на ухо. Гадкий внутренний голос заставлял меня
слушать дальше.

— «Я, в общем… Ты видел, наверное, что я решил не стримить сегодня».

— Почему ты говоришь так тихо?… — задал я риторический вопрос с тем же

уровнем громкости, что и он на аудио.

— «Я просто увлекся… Твой портрет затянул меня, я не знаю, чертовский

сильно».

— Почему ты говоришь так медленно?… — я кусал губы, не в силах больше

игнорировать причиняемую члену боль, и, приспустив штаны, коснулся его,
проведя от головки по стволу, распределяя смазку, которой было так много, что
я даже немного опешил. — Я хочу быстрее…

32/79
— «Я пришлю тебе фотку того, что сейчас получается. Я угрохал на это уже
приличное количество времени, но этого всё ещё недостаточно…».

— Да, Хёнджин, недостаточно… Мне тебя недостаточно… — шёпот вырывался из

моих губ сам по себе, я уже не мог это контролировать. В левой руке телефон, в
правой — член, на губах его имя — чуть позже до меня явно дойдёт, чем я
только что занимался, и мне обязательно станет стыдно, но пока…

— «Картина выходит просто… Чёрт, ты обязательно должен высказать своё

мнение, и если вдруг будут какие-то идеи, то можешь тоже ими со мной
поделиться».

— С чего вдруг ты стал такой разговорчивый… — дыхание стало сбиваться по

мере ускорения ритма. Боже, Хван, чёрт бы тебя побрал…

— «Не уверен, что смогу ответить сразу же, сам понимаешь, слишком много
всего. Но, если что, пиши. Извини за голосовое, я просто слишком устал для
того, чтобы печатать. Доброй ночи, Ёнбок…».

Он снова сделал это. Снова назвал меня по имени и снова мягко. Нет, это не
может быть просто так, определённо!

Меня подбросило на диване, и из горла вырвался долгий тихий стон,

завершающий мои почти двухнедельные страдания ярким всплеском на живот.

Следующим, что я услышал спустя пару секунд, был стук в дверь. Не успел я
ещё от такого мощного оргазма отойти. Кого это принесло в такой час? Еще не
то, чтобы поздно, но уже пора по кроватям. Я спешно вытер салфетками живот и
руки. В дверь снова постучали.

— Феликс, это я! — крикнул Джисон.

— Тьфу ты, твою мать… Я сейчас!

Я открыл ему дверь, а сам не поздоровавшись свалил в ванную, крикнув уже

оттуда: «Заходи и дверь закрой за собой!». Руки пришлось мыть дольше и на
всякий случай осмотреть одежду на предмет пятен. И надеяться, что они не
остались на диване… Фух, вроде всё чисто.

Я вышел из ванной и осмотрелся в поисках друга. Хан нашёлся на кухне. Уже

была включена верхняя подсветка и клипы на ютубе.

— А позвонить и предупредить, что придёшь, нельзя было? Я б хоть заказал

чего. — Я застыл в дверном проёме, глядя, как он роется в сумке. — Что ищешь?

— Зарядку от телефона. Да блин, сосед по комнате охренел! Говорил, что

девчонку привёдет и они просто фильм посмотрят до вечера, а потом он прям
намекать начал, мол, смойся куда-нибудь, у меня тут продолжение банкета
намечается. А я телефон как раз посадил! Только и успел зарядку взять… Или не
взял?… И свалил, короче. Переночевать пустишь?

— Конечно нет. Сейчас чайку попьём, я на боковую, а тебя выгоню, — я

хихикнул, довольно и расслабленно потянувшись.

33/79
— У-у-у, какие мы радостные. Что-то хорошее случилось? — Хан заиграл бровями.

— Нет, просто воспользовался твоим советом. Кстати, спасибо, полегчало. Как

раз на том месте, где ты сейчас сидишь, — я бросил на Хана насмешливый
взгляд.

— Ой, извращенец. — Он поспешил пересесть на стойку, заливаясь хохотом.

— Чего ты ржёшь, тебе там еще спать.

— Давай выпьем, а? — предложил Джисон внезапно. Я приподнял бровь.

— В среду?

— А что, пить у нас теперь можно только по определённым дням?

— Хрен с тобой, давай, — согласился я. Было видно, что другу есть, чем
поделиться.

Сначала мы выпили буквально немного, чтобы расслабиться. Присели на

смешные видео на ютубе и заливисто ржали с любой мелочи и неуклюжих
котиков. Потом доливали потихоньку. Приколы с котиками сменились на нарезки
из всяких тв-шоу, где парни страдают фансервисом и стараются съесть одну
палочку поки на двоих так, чтобы не вышло поцелуя. Выглядит такое очень
горяченько. Джисон подзалип и вдруг поставил видео на паузу, выразительно
замолчав со стеклянным взглядом. Я уставился на него с немым вопросом.

— Мне кое-кто нравится, — сказал он на полном серьёзе.

34/79
Часть 5

— Ну, рассказывай. — Я подлил нам в стаканы поровну.

— Поначалу, когда ты на Хвана запал, я думал, это временно. Ну типа, тоже

гормоны, быть может. Потом ржал, потому что это не казалось чем-то
серьёзным, я думал, ты и сам понимаешь, насколько это нереалистично
выглядело. А потом ты поплыл прям, вот помню, что с каждым днём прям во
взгляде все больше читалось… И теперь вот он с тобой заговорил и на контакт
пошёл. И я завидую, короче… — он сделал крупный глоток со стакана и
поежился, — А этот… Я его и раньше видел, но не цепляло как-то, что ли. Я на
красавчиков не падкий вообще-то, а тут он такой… Весь из себя «вау». Идёт по
коридору с папкой под мышкой, в костюме каком-то крутом…

— Стоп. Что? Он? Ты словил краш на парня?

— Ликс, ну мне и раньше парни нравились, ты же в курсе, но не до такого прям.

Я в большей степени по девушкам. По крайней мере, мне так казалось…

Я не перебивал.

— Я пару раз в неприятности попал. Исключение грозить могло даже возможно.

Не спрашивай, как-нибудь расскажу потом. А он вдруг появился и прикрыл меня,
короче. Обошлось малой кровью. Я тебе не говорил, потому что ты и так весь
там, — он неопределённо кивнул на ноут, — «Хёнджин, Хёнджин, Хёнджин». В
общем, мне выговоров прилетело, а он, как адвокат дьявола, просто пресёк все,
оправдав меня железным алиби. Я смотрел на него и думал, что наполняюсь
уважением, а оказалось, что спермотоксикозом. И после дрочки не отпустило
надолго. Везде его вижу. И вокруг него девушки, парни, вообще дохера всех.
Хван-то хоть один, но ты к нему подход нашёл, а как подступиться к
председателю студсовета? — Джисон выдавил тусклую улыбку, аж смотреть
было больно.

— Ты в Ли Минхо вкрашился? Охренеть. Ну он крутой, конечно. И красивый.

— Да было б только в красоте дело, Ликс! Он так ненормально ко мне добр был,
что я, придурок, нарываться начал… И знаешь что? Он продолжает меня
прикрывать! У него взгляд такой… Посмотрит, и я лужа. Пульс — пулемётная
очередь, колени дрожат, глаза закатываются. Что за хрень с этими парнями?
Они не с нашей планеты?

— Мне всё чаще кажется, что да, друг мой. Какие у тебя шансы, как думаешь? —
какой знакомый разговор, у меня дежавю.

— Не имею ни малейшего понятия, в том то и дело. Он непонятный нихрена. Я

даже думал… К девчонкам подкатываешь комплиментами, заботой, теплом,
участием… А к парню как?

Я устало провел ладонью по лицу.

— Я бы цитировал тебя, если бы запомнил дословно, что ты мне про Хёнджина

говорил и как мне следует на него реагировать. Да и с чего ты взял, что всё
вышеперечисленное работает исключительно на девушках? Тебе же приятно,
35/79
если у тебя интересуются, как прошёл твой день, волнуются о твоем
самочувствии, расспрашивают о том, что тебе нравится, чтобы потом козырнуть
чем-либо в сторону твоих интересов. Что-нибудь из этого уже пробовал?

— Только нарываться на неприятности, провоцируя его помогать мне и

прикрывать.

— Это неплохая стратегия в какой-то степени, но, если ты ему совсем на шею
сядешь, он тебе спасибо не скажет. Может, он как раз-таки сам в твою сторону
почву таким образом прощупывал?

— Честно? Нахрена я ему сдался? Вряд ли он по парням, во-первых, а во-вторых,

я ему точно не подхожу…

— Что за бред ты несёшь?

— Ты Хвану идеально подходишь, Ликс. Вы как два черта из табакерки. Мне

кажется, между вами искрит, даже если вы пока до этого не доперли. — Язык у
Джисона от алкоголя знатно развязался. И, если честно, мне польстило, что он
считает, что мы с Хёнджином подходим друг к другу. — И кстати… Танцуй, я
принёс тебе кое-какой подарок. Хотел показать завтра, но раз уж такой случай…
— он полез за телефоном, который уже набрал достаточное количество зарядки
для того, чтобы не отрубиться в процессе. Недолго порывшись, он нашёл что-то
в галерее и протянул его мне, — Листай вправо.

Я в очередной раз задохнулся от восторга, прикрыв рот рукой. У Хана на

телефоне было несколько фоток Хёнджина… блондина. Боже, как ему это шло.
На одной из фотографий волосы были также собраны в его любимый хвост, и он
улыбался.

— Твою мать, Джисон… — только и мог выдавить я, не в силах подобрать слов. —

Где ты находишь такие сокровища?

— Минхо скинул. Мы как-то сидели в кабинете студсовета вечером, сразу после

того, как он меня уже в четвёртый раз прикрыл. На разговор вызвал. Говорит,
что конец третьего курса — не лучшее время вести себя неоправданно
рискованно, так и вылететь можно, мол. Мы как-то разговорились по душам, и
я… Ну, короче, понимаешь, там был момент такой… В общем, я ему про тебя
рассказал, — Джисон виновато потупил взгляд. Я постарался сдержать себя,
чтобы ему не врезать. Вместо этого я надулся и скрестил руки на груди.

— Хан.

— Да он точно никому не сольёт, он не такой, не переживай.

— Откуда у него вообще такие фотки? Как он тебе их скинул? И вообще: а-а-а? —
у меня закончились адекватные вопросы.

— Они с детства знакомы, дружили в школе. Минхо — единственный со всего

универа, с кем твой драгоценный Хван общается.

Меня кольнуло ревностью. До сих пор было приятно думать, что единственный, с
кем общается Хёнджин — это я.

36/79
— Он бы вообще мне нихрена не рассказал, но он говорит, что Хван в последнее
время буквально ожил, и он совсем не выкупал, почему именно. Снова пошёл на
контакт, хотя Минхо бросил все попытки к нему подступиться, просто был
всегда открыт к общению и взаимодействию. И тут он теперь видит, как близкий
друг снова возвращается к привычной жизни. Я ж ему и слил, что мой лучший
друг из кожи вон лезет, чтобы ненавязчиво к нему подступиться, и очень
искренен в своих порывах, что реально интересуется Хваном, за каждый кусочек
его личности готов нырять на глубину без скафандра. И что ему удалось
внимание на себя обратить походу. Вот мы два и два и сложили. Не бойся, я ему
не сказал, что это конкретно ты, имя не назвал. Тогда он немного рассказал мне
о Хване, о том, каким он был до того, как перестал людей воспринимать и
спрятался от всех за стеной равнодушия.

Я слушал так внимательно, что казалось, что просто сейчас лопну.

— Он вообще другим человеком был, говорит, не сравнить с тем, каким он к нам

в универ перевелся. Очень позитивный и контактный был, особенно в средней и
старшей школе. А потом они по разным универам разбежались. И что-то
случилось. Какой-то поворотный момент. Не сказал, какой именно. Просто
сломался и покрылся коркой льда. И фотки эти мне показал, тремя годами ранее
сделанные. Даже я обалдел. Я б его даже не узнал, наверное, ну или подумал,
что это его полностью противоположный брат-близнец. В общем, я их слёзно у
него для тебя выпросил под честное слово, что дальше они никуда не уйдут. Так
что… — Джисон залпом опрокинул остатки спиртного из стакана.

— Ты ему, походу, нравишься. Либо моему пьяному мозгу хочется, чтобы так
было. — Я был под впечатлением от всего этого разговора. — Люди просто так
себя не ведут. Открыто и с доверием. Особенно, доверяя что-то про друзей, за
которых они волнуются.

— Как мне хочется, чтобы ты оказался прав, если б ты знал. У меня крыша от
него съезжает. Я начал понимать, как ты себя чувствуешь. Это просто какой-то
взрыв мозга, — друг зажестикулировал, чуть не опрокинув стакан на пол, но я
успел поймать его за руку. — Извини.

— Ну что, пойдём хоть киношку глянем да отвлечёмся? Давно мы время вместе

не проводили. А завтра, если захочешь, уже на трезвую голову расскажешь мне,
как сильно ты влип.

— На трезвую ты от меня такого не услышишь, — засмеялся Джисон.

— И да, добро пожаловать в клуб, дружочек.

— Ой, да заткнись, а? — Хан бросил в меня подушку, на что засмеялся уже я.

***

Хёнджину я ответил уже после всего, глубоко ночью. Просто написал: «Меня всё
устраивает! У тебя очень тонкое чутьё, выходит просто отлично, и мне уже не
терпится посмотреть на конечный вариант, хотя я понимаю, что до него ещё
далеко. Не торопись только. Мне нравится твой подход к деталям».

И губы. И волосы. И руки. И вообще всё в тебе…

37/79
С этими мыслями я заснул, и снился мне блондин Хёнджин, улыбку которого я
явно увидел во сне, но так и не запомнил, к своему огромному сожалению.

***

Следующие дни были немного напряжёнными. Грозовые тучи пугали

приближающимися ливнями и яркими всполохами молний. Я обращал на это
внимание, только потому что мне было неспокойно, и погода как будто
специально залезала в душу и старалась подстроиться под состояние; потому
что в эфиры Хёнджин пока не выходил; потому что до сих пор не ответил на мое
сообщение, хоть в ответе оно и не нуждается, и я почти не встречал его в
универе; потому что Хан непривычно менялся в настроениях и тоже упал в
чувства, а советчик из меня по подобным вопросам так себе: я состоял в
отношениях всего лишь дважды, впервые с девушкой, потом с парнем, и у меня
не было ничего серьёзного, я в этом вообще нихрена не разбирался. В это же
время угораздило нас вмазаться в самых красивых парней вуза, популярных и
наверняка опытных… Мы перестали давать друг другу советы и
сосредоточились на поддержке, и вот она имела смысл: когда в очередной раз
Хан загнался, я подобрал какие-то волшебные слова, хотя не сказал ничего
такого, и он спокойно выдохнул, улыбнувшись и вернув себе то самое
выражение лица, за которое я его обожаю: горящие глаза, очаровательные
щёчки и улыбочка на пол-лица. Любо-дорого смотреть. В то же время, когда
грозовые тучи стали образовываться уже надо мной, Джисон просто был рядом
чаще, делился вкусняшками, сыпал мемы в личку и был просто лучшим другом
на свете.

Прошло дня четыре, как погода решила свернуть этот свой грозовой настрой и
тучи стало стремительно растягивать. Дождь за эти дни так и не прошёл, но я
был этому даже благодарен, всё же, не люблю вообще никакие осадки. Зато
солнце обожаю. В первый день, как оно вышло из-за туч после своего мини-
отпуска, я позволил себе немного отвлечься и забить на всё, просто
наслаждаясь моментом. Не преминул напялить по такому случаю любимую
шляпу. Целый день я ловил солнечные лучи по всему кампусу, с Джисоном или
без, прогуливался под ними, радовался, как будто прошло не 4 дня, а все
полгода. Сидя на отдалённом подоконнике во время обеденного перерыва, я с
блаженной улыбкой и наушниками в ушах наслаждался теплом и весенней
свежестью. Окно было открыто — это был третий этаж, так что я мог,
медитативно расслабившись, наблюдать, как переливаются на ветру
молоденькие листья деревьев. Я качал ногой в такт музыке и чувствовал себя
крайне расслабленно. Даже решился отправить Хёнджину в личку пару
эстетичных картиночек на манер его вкусов и ассоциирующихся у меня с ним.
Так и подписал. Состояние полного душевного спокойствия было слегка смазано
ощущением, что на меня кто-то пялился. Отвлекшись от созерцания вида из
окна, я повернул голову и осмотрелся по сторонам, но никого не заметил. В этом
крыле, кроме меня, обычно вообще редко кого заносит. Но мне отчего-то
казалось, что кто-то и правда был. Может, просто прошёл мимо? У меня хорошее
чутье, я зачастую спиной могу почувствовать чьё-то присутствие в помещении,
так что я мало сомневался. Но быстро забил на это дело и вернулся к учебе.

Под конец дня, измотавшись, я лениво плёлся по кампусу вдоль коридора с

окнами, ловя на себе закатные солнечные лучи. Они были гораздо ярче и теплее
дневных и нравились мне больше. Поэтому я даже задержался в здании, как
делал это частенько: мне нравился полупустой универ. Телефон зазвонил в
заднем кармане джинс и прервал очень хорошую вайбовую песню. На экране
38/79
светился номер Джисона. Я нахмурился.

— Что-то случилось? — с лёгким беспокойством спросил я.

— Да и… Да, — послышалось в трубке. — Где ты сейчас? Ты же ещё в универе? —

Джисон говорил быстро.

— Да, как раз собирался на выход.

— Срочно дуй на второй этаж в правое крыло, встретимся там! Это срочно,
повторяю, — и отключился. Как-то мне стало не по себе. Я поправил сумку и,
придерживая шляпу, побежал на встречу с другом.

Это заняло какое-то время из-за лестниц и своеобразной планировки здания, но

справился я быстро. Из другого конца коридора я увидел друга, нервно
вышагивающего взад-вперёд. При виде меня он без лишних слов схватил меня
за руку и куда-то потащил, я еле за ним успевал.

— Что случилось? — я оглядывался по сторонам. В этом крыле я не был, ну или

может мельком проходил. Тут располагаются аудитории, кабинеты и студии
факультетов хореографических искусств. — Куда мы идём?

Джисон был крайне взволнован, на его лице играла лёгкая улыбка.

— Постарайся потише говорить и передвигаться, нас здесь быть не должно, —

он говорил крайне тихо, но не шёпотом, а так, чтобы я услышал. Всё это время я
мог только оглядываться по сторонам, не встречая ни единой души, пока не
услышал музыку. Крутую музыку, судя по звукам. Пока ещё слабо различалось.

— Слышишь? — спросил Хан, пока мы всё ещё шли на звук.

— Слышу. Мы что на какой-то приватный концерт идём? — я нервно хихикнул.

— Что-то вроде того. Узнаёшь треки? — тон друга стал заговорщицким. Я всего
секунду мешкал с ответом, пока не понял.

— О! — уловил я знакомые нотки. — Я такое слушаю, да. Прям мой плейлист.

Мы свернули за угол и поперлись по какому-то коридору, освещаемому вначале

только солнцем из дальнего окна. Впереди же, в полумраке замаячила крупная
темная дверь с окошками сверху, из которых бил свет. Музыка играла за этой
дверью. Джисон приложил палец к губам, я кивнул, всё ещё находясь в
полнейшем недоумении.

Мы аккуратно и тихонько подобрались к двери с окошками, хотя за музыкой

наших шагов и так бы не было слышно, но решили перестраховаться. Затем
Джисон замахал руками, мол, подойди поближе и посмотри, только не пались. Я
посмотрел на него, потом на дверь, затем приблизился к ней и прильнул к
окошку. Высоковато. Окно было прямо на уровне моих глаз — было бы на пару
сантиметров выше, мне уже пришлось бы встать на носочки. За дверью
находилась красивая стилизованная студия для танцев. Она была небольшой, но
очень просторной, свет был слегка приглушен и рассеян. Очень красиво
солнечные лучи били в окна под потолком, отражаясь от зеркальных вставок на
нём и отбрасывая многочисленные розовато-оранжевые солнечные зайчики по
39/79
всему помещению. Одно только явление освещения этой студии было
достаточно крутым, но затем я понял, зачем Хан меня сюда притащил.

Посреди всей этой невероятной красоты и атмосферности стоял Хёнджин. На

нём были кроссовки, свободные спортивные штаны и футболка без рукавов с
какой-то надписью, неразличимой издалека — всё чёрное. Входя в хороший
контраст со светлой кожей, это создавало акцент на его шее и накачанных
руках, которые такими открытыми я видел впервые. Реакция у меня на них была
как на торт — обильное слюноотделение. Ну и желание потрогать.

Пока я занимался его изучением, Хёнджин сменил трек на «Play with fire». Тот,
который я кидал ему совсем недавно. Зрачки у меня, судя по всему,
расширились на половину глаза, в висках застучало от предвкушения. Он кинул
телефон куда-то на лавочку рядом со спортивной сумкой и стал посередине в
исходной позиции. А затем начал двигаться…

Мне захотелось умереть на месте. Я бы никогда не подумал, что он танцует, что

он может так. Движения были резкими, но перетекали друг в друга до
невозможности плавно. Он идеально попадал в ритм, будто визуализируя звуки.
Одна позиция сменяла другую так чётко и быстро, что казалось взгляду чем-то
нереальным. Оторваться от созерцания было просто невозможно, но я мельком
повернул голову в сторону Джисона, который светился от гордости, будто
подарил мне на день рождения дорогущую тачку. Не знаю, что читалось в моём
взгляде, но он прыснул, беззвучно хихикнув, и зажестикулировал руками, мол,
не отвлекайся, а то потом ещё жалеть будешь об упущенных секундах.

Взгляд снова прилип к Хвану. Тот ушёл в танец с головой, извиваясь волнами и
рассекая руками воздух. Мне захотелось побыть паркетом, к которому он так
самозабвенно льнёт в некоторые моменты. По телу стайками носились мурашки,
а я мысленно порадовался, что на днях получил хорошую порцию разрядки,
иначе от переизбытка сексуального напряжения сейчас просто свалился бы с
сердечным приступом. В каждом отдельном движении и их совокупности
читалось много скрываемых эмоций, терзающих нутро. Они были такими
настоящими и проницающими, что прошибали насквозь даже на расстоянии
нескольких метров.

Так вот почему я его тогда вечером встретил — он, видимо, здесь после учебы
танцует. Но он же на художественном учится, кто ему даёт пользоваться
студией и ключи от неё? Уверен, такое разрешение не так-то просто выбить, это,
скорее, некое исключение из правил. Наверняка председатель в этом подсобил.

Не дожидаясь, пока песня окончательно закончится, Хан дёрнул меня за рукав,

давая понять, что хорошего понемножку, а уходить, всё же, пора. Я и правда
почувствовал себя Золушкой, которой во что бы то ни стало надо сваливать с
бала в самый разгар событий. Стало до невозможности обидно. Я бросил
последний взгляд на Хенджина, задержавшись на пару секунд, после чего был
вынужден последовать за другом. В самый последний момент мне показалось,
что он заметил меня в окне, поэтому я поспешил спрятаться за шляпой, в
надежде остаться незамеченным. Наверняка у меня в очередной раз фантазия
разыгралась. Он не мог меня увидеть.

Уже приближаясь к центральному фойе, я негромко начал свои расспросы.

— Я… Я под таким впечатлением. Джисон, правда, ты так много фансервиса мне

40/79
подгоняешь, что я перед тобой уже в неоплатном долгу. Просто… Как? Как ты
это находишь? Почему ты? Я не думал, что он танцует вообще! И танцует так…
— я прикусил губу и помахал на лицо ладонями, — Слишком горячо… И он такой
дьявольски красивый…

Хан молча слушал мой безответно восторженный монолог, даже не пытаясь его
как-то перебить.

— Как ты вообще про это узнал? Если ты знал давно, клянусь, я тебя придушу
прямо на улице!

— Это только второй раз, честно! Ну, я это какое-то время назад обнаружил. Я, в
общем-то, просто сталкерил за Минхо…

— Хан, — посмотрел я на друга с осуждением, будто не занимался чем-то

подобным. Из нас двоих двинутым был я, и мне не хотелось бы, чтобы он
следовал моему дурному примеру.

— Ну что? Я хотел постараться разузнать побольше, как к нему подобраться,

вместо того, чтобы снова влипать в проблемы, которые он рано или поздно
задолбался бы бесконечно решать. В общем… Проследил я за ним после пар: он
зашёл в кабинет студсовета, забрал какой-то небольшой портфель, затем вышел
с ним, и у него зазвонил телефон. Подняв трубку, он коротко что-то ответил и
нажал на отбой. Развернувшись на каблуках, зашагал куда-то в другой корпус.
Хорошо, что у нас есть, где прятаться — я прошёл за ним незамеченным. Во
втором коридоре этого крыла его уже ждал Хёнджин. Они коротко о чем-то
поговорили, и Минхо вложил в руки твоего красавчика ключи. Тот, кажется,
рассыпался в благодарностях, на что Минхо улыбнулся, но сделал это уже после
того, как Хёнджин развернулся и быстрым шагом направился в сторону студии.
Я хотел продолжить следить за Минхо, но понимал, что сейчас фокус придется
сместить — ради тебя, между прочим. Я двинул за Хваном и тихонько подкрался
сюда под дверь. Когда он уже снял с себя толстовку, откинул её в сторону и
включил первый трек, я понял, что это «Play with fire», которую ему посоветовал
ты. В тот раз он, видимо, просто тренировался и сам прорабатывал
хореографию, она ещё не была наполнена таким большим количеством
выразительных элементов, как сейчас, и была более смазанной. Но в нём прям
кипел энтузиазм! Даже я, не сведущий в танцах, засмотрелся и решил, что да,
двигается он как бог. Когда я одними губами прошептал: «Охренеть», на моё
плечо легла рука, и я дёрнулся. Минхо напугал меня до чёртиков! Он видел, что
я собирался снять Хвана на видео, ну, тебе показать. Ты бы удавился за эту
запись, я уверен. Поэтому наехал на меня, но мягко, типа, без разрешения
снимать людей вообще-то нельзя, дружочек, пойдем-ка поговорим. Он говорит:
«Опять нарываешься?», я говорю: «Пф, нет, ну просто реально крутой танец», а
он мне: «Никто не должен знать, что он здесь, я за это своей головой, можно
сказать, отвечаю», я ему: «Я никому не скажу, честно! Я тебя уважаю вообще-то
и не хочу подставлять», и тут у Минхо глаза округлились, потому что он от меня
такого, видимо, не ожидал услышать. И в общем, слово за слово, он рассказал,
как Хван пришёл к нему с просьбой уговорить кого-нибудь из преподов
разрешить ему заниматься в студии после пар, а он по доброте душевной ради
друга, можно сказать, на криминал пошёл. В этом он мне очень нас с тобой
напомнил, аж тепло как-то стало.

— Ты придурок, Джисон, но я люблю тебя! — я в порыве легонько ткнул друга

кулаком в плечо. — Я, значит, в лепёшку расшибаюсь, чтобы Хёнджина узнать
41/79
получше, а к тебе эта информация сама на блюдечке подаётся. Нечестно!

42/79
Часть 6

На следующий день Хёнджин вышел в эфир. И хоть я видел его вчера в

танцевальной студии, я почувствовал, что соскучился. Изредка стрим создавал
впечатление простого человеческого созвона по видеосвязи, делая из меня ещё
более мечтательного идиота, чем обычно. Брюнет сидел вполоборота к камере,
снова сменив графический планшет на небольшой скетчбук. Сегодня настроение
у него было рисовать бесконечные наброски. Он уже показал в камеру несколько
последних скетчей, в которых читались такие же рваные, но плавные движения
карандаша по бумаге, как и те, которые он использовал в своей хореографии, и
это было в высшей степени удивительно. Только я об этом знал и упивался этой
ценнейшей эксклюзивной информацией о Хване Хёнджине. Если бы об этом
пронюхал ещё хоть кто-нибудь с кампуса, ему бы прохода не дали, а Минхо
лишился бы должности председателя. Я чувствовал себя вип-персоной.

В какой-то момент, Хёнджин перелистнул страницу скетчбука и оглянулся в

поисках, чего бы нарисовать. Его взгляд упёрся куда-то за пределы монитора,
так что он прищурился, прикидывая, и приступил к наброску. Чат как обычно
пестрил абсурдом, и в нём не происходило ничего интересного, так что я решил
немного разбавить обстановку. Я уже привык, что Хёнджин не игнорирует мои
вопросы в чате, потому что я не пишу всякую чушь, не лезу к нему в душу и веду
себя в крайней степени ненавязчиво.

LeeYongBok: «Ты стал реже стримить. Есть какая-то причина, или всё та же
учеба? Мы скучаем, когда тебя долго нет»

Я скучаю, когда тебя долго нет: когда не пересекаюсь с тобой по 8 секунд в день
в универе; когда не слышу твой голос на стримах и не могу хотя бы на час
погрузиться в искусственно созданное ощущение близости с тобой; когда не
вижу разгорающийся под действием секундного вдохновения энтузиазм в твоих
глазах (Боже, просто спасибо за то, что у тебя такая качественная веб-камера).

Я ловлю себя на мысли, что даже такое сообщение в чате слишком личное. И
надо было сдержаться и вообще ничего не писать. Я чувствую, как обида
отражается на моём лице, и я непроизвольно выпячиваю губы и скрещиваю руки
на груди. Хенджин через минуту отвлекается на то, чтобы сменить трек, и
пробегается взглядом по чату, выцепив моё сообщение. Он не произносит в этот
раз моё имя, и мне становится ещё обиднее.

— Да, я в последнее время, в принципе, много чем завален, поэтому появляюсь

всё реже. — Он ведёт своими длинными пальцами по бумаге, слишком
погружённый в работу, карандаш движется из стороны в сторону, а взгляд
блуждает по бумаге. — Если честно… — он делает паузу, отодвигая скетчбук на
расстояние вытянутой руки, явно любуясь наброском. Затем снова придвигает к
себе. Что ты там такое рисуешь? Ну показал бы уже хоть, интересно же. — Если
честно, я думаю, что либо стримить буду совсем уж по настроению — все же это
приносит мне какие-никакие дополнительные средства к существованию — либо
же совсем прекращу.

Чат мгновенно взрывается негодованием и личными обидами, а моё сердце

тоскливо сжимается.

«Нет, ну пожалуйста, я так привык быть ближе к тебе хотя бы таким способом.
43/79
Не лишай меня последней возможности быть рядом…»

Мне очень хотелось написать это в чат. Или в личку в инстаграме. Или ещё что.
Но я понимал, насколько это глупо и самонадеянно. Примерно такую же фразу я
видел в чате от нескольких человек. Только вот они не были настолько же
искренними как я — я был в этом уверен.

— Я пока не решил, но думаю, как минимум сделаю перерыв на неопределённый

срок. Возможно вернусь. В любом случае, это всё было не так уж бесполезно, как
мне поначалу казалось.

Он говорил всё это, совершенно не поднимая голову от рисунка. Время стрима

подходило к концу, и осознание этого конца болезненно отзывалось у меня в
районе сердца. Когда вскоре он закончил, то повернул скетчбук к камере, чтобы
всем было видно рисунок. Запас воздуха в моих лёгких вдруг достиг
критической отметки — могу поклясться, что на рисунке были мои руки. Точь-в-
точь, как с того самого фото. Это не могли быть чужие руки или изображение из
головы, я очень хорошо запомнил, как хорошо они вышли на фото, потому что
подолгу рассматривал фотокарточки, не веря, что мог так замечательно
получиться. И на них были мои кольца!

— На сегодня, пожалуй, всё, — раздался голос Хёнджина из-за скетчбука,

который он следом положил на стол и бросил взгляд в камеру. В нём как будто
был какой-то тайный смысл, который я так и не смог понять, потому что в
следующую секунду он отвёл глаза и помахал рукой куда-то в сторону чата,
завершив трансляцию.

Я сидел в полнейшей прострации. В носу защипало, так что я поспешил

обхватить его рукой и почесать, постаравшись не раскисать до конца. Минуты
две я просто сидел в тишине, стараясь не думать о том, как теперь жить дальше
и как это тупо звучит со стороны. Даже Джисон меня сейчас бы не понял. Хотя,
может, в свете последних событий наоборот, я не знаю…

Из погружения в пучину отчаяния меня вырвал звук уведомления, пришедшего

на телефон. Я лениво протянул руку и поднёс телефон к лицу. Очередной
приступ галлюцинации от чрезмерного фанатизма по Хвану? Он написал мне. А
я просто пялился в экран, как будто он не настоящий. Второе уведомление
заставило меня вернуться в реальность и поспешно зайти в директ.

«Ёнбок, привет»
«Ты, ммм… занят сейчас?»

Что?

«Абсолютно свободен», — быстро печатаю ответ.

«Хорошо.
Найдётся немного времени для меня?»

Боже, Хёнджин… В любой из вселенных, где ты существуешь, я отдал бы тебе

всё время, что у меня есть, как бы глупо и сопливо это ни звучало.

«Конечно, не вопрос.
Ты что-то хотел?»
44/79
И тут из-под меня будто выбили диван, потому что мне показалось, что я падаю.
На экране высветился входящий звонок. Я с секунду непонимающе смотрел на
экран мобильника в полнейшем ступоре, а затем дрожащими пальцами нажал
на кнопку «Принять». Послышалась возня, и после такое мягкое и слишком
дружелюбное:

— Привет ещё раз. Извини, пожалуйста, если отвлекаю.

Я закусил губу. Он извиняется. Твою ж…

— Я же сказал, что не отвлекаешь. И тебе привет, — я сказал это с плохо

скрываемой улыбкой, чёрт. В трубке послышался мягкий смешок. Стоп, что?
Смешок? Мне точно не показалось?

— Я, в общем-то, хотел тебе кое-что показать, если ты не против, — с этими

словами он включил видео на телефоне. Изображение засветилось на весь
экран, быстро добирая в качестве, пока не стало хорошо различимым, и я не
увидел его довольное расслабленное лицо. Он неловко помахал рукой в камеру.
Боже мой, вне стрима он был таким искренним, таким человечным. С него спала
маска равнодушия. Я не мог наглядеться, потому сделал пару быстрых
скриншотов, очень-очень коря себя за это.

— Как я могу быть против, если ты просишь? — я ляпнул это быстрее, чем успел
подумать, сильно прикусив язык. И что у меня с голосом? Почему я говорю ниже,
чем обычно?!

Брюнет на секунду смущенно глянул в сторону. Это могло бы быть незаметным

жестом, если бы я не был так до крайности внимателен ко всему, что относится
к Хвану Хёнджину.

— В общем, посмотри. — Он включил заднюю камеру, наведя её на большой

холст, вернее, его часть. Это была верхняя часть той самой его работы, на
которой изображён я. Очень крупное и детализированное изображение моего
лица. Вернее, его части. Руки Хёнджина сделали его живым, утончённым и, в
общем и целом, в несколько раз лучше, чем в жизни. Я не смог сдержать
восхищённого вздоха.

— Вау… — только и выдавил я под впечатлением. Блин, если этот скромный

кусочек — всего лишь часть будущей картины, то насколько же она кажется
большой в жизни? — Как ты… Не знаю, что это за скилл такой, но в жизни я так
не выгляжу точно. У тебя получается видеть в обыкновенных вещах что-то
нереальное. Я восхищаюсь твоим талантом, искренне.

И я искренне это выдал. Помимо всего прочего, Хёнджин бессовестно талантлив,

этого у него не отнять.

— Я… Я, если честно, так рад, что тебе нравится, просто потому что… — у него
как будто в лёгких заканчивался воздух. Он снова переключил камеру на
фронтальную и зафиксировал телефон на столе для удобства. — Потому что
давно столько вдохновения не испытывал. Очень хотелось похвастаться и
надеяться, что не разочарую тебя, как заказчика, как минимум.

45/79
Интересно, а как максимум? Мысли всё время грозились унестись куда-то не
туда. Хотелось заехать самому себе по лицу. «Вернись с небес на землю,
Феликс».

— Это очень прослеживается во всём твоём творчестве. Если бы у тебя были

только способности, картины выходили бы красивыми, но пустыми. Твоё
вдохновение читается в них насквозь и делает их очень наполненными, живыми.
Я рад, что стал частью этого, на самом деле, — я выдержал паузу, дожидаясь
пока он переварит комплимент, — Хёнджин… — начал я издалека, успев
заметить, как он дёрнулся, услышав своё имя моим голосом. Захотелось
повторить, — Ты правда больше не будешь стримить?

Брюнет откинулся в кресле, задумчиво блуждая взглядом по комнате.

— Я думаю порвать с этим. Это приносило определённые профиты, но совсем

недавно как будто… наскучило?

Я промолчал, ожидая продолжения.

— Просто многое из того, что я делаю, было и остаётся крайне бессмысленным, а

сейчас я в фокусе, в моменте, под впечатлением от потока вдохновения и… — он
сделал паузу, в раздумьях, как бы ещё правильнее характеризовать свое
нынешнее состояние.

— Я думаю, я тебя понимаю, — я собирался сейчас ляпнуть слишком личное, но

момент был самый подходящий. — Просто мне немного досадно, что я больше не
увижу тебя за работой. Мне нравилось наблюдать, как ты творишь. В такие
моменты ты становишься совершенно другим человеком… — я прикидывал,
насколько палевно это звучит. Вроде бы не слишком. «Я просто поклонник его
творчества, вот и всё», — старался я себя успокоить.

Хёнджин медленно перевёл взгляд в камеру, а затем отвёл его в сторону,

заговорив с нотками неуверенности:

— Могу устраивать тебе личные стримы с демонстрацией процесса, если

захочешь, — как бы между прочим говорит он, но взгляд всё ещё не поднимает.
И снова мне нечем дышать. — Посмотришь, как я работаю над твоим портретом.

— Я был бы очень рад, на самом деле, — стараюсь я звучать невозмутимо, хотя,

кажется, палюсь по всем фронтам. Хочется орать «Да, да, да, черт подери, да!».
— Если ты правда не против.

— Я не против, — говорит он, поднимая взгляд, и мне хочется в нём утонуть.

Есть ощущение, что он смотрит прямо на меня, прямо в глаза. На его лице
появляется лёгкая улыбка, а я внутренне сгораю.

Мы попрощались на такой странной ноте, и весь этот разговор, я просто… Я был

просто в крайней степени обескуражен. Он снова сказал: «Доброй ночи, Ёнбок»,
причинив мне мучительную радость. Я ответил: «Доброй ночи, Хёнджин». И
снова ненамеренно низким голосом. И снова заметил его реакцию. Ему что,
нравится? Он вообще… Что? Как?

Вопросы заполонили голову и не хотели меня покидать. Почему вообще

Снежный король общается с таким, как я? Потому что я интересуюсь его
46/79
талантами и навыками? Потому что моя похвала искренняя и ему этого не
хватает? Подозревает ли он, как сильно нравится мне? Хоть я и стараюсь вести
себя так сдержанно, низ живота скручивает в тугой узел от чрезмерного
усердия. Он же даже не знает, как я выгляжу.

Я устал от такого большого количества вопросов и решил их все разом заткнуть

одним простым аргументом — это всё нахрен не имеет значения, потому что как
факт: Хван Хёнджин проявил ко мне благосклонность и беспрепятственно идёт
со мной на контакт. Как бы он не относился ко всей этой ситуации, мои
привилегии в данном случае неоспоримы.

***

Как только подобрались выходные, Джисон решил заскочить в гости на обед и

проторчать у меня до вечера, чтобы от меня двинуть на вечеринку к
однокурснику, дом которого был недалеко от моего.

— Может, со мной пойдёшь? Ты же вообще дома безвылазно сидишь. Когда мы в

последний раз все вместе куда-то выбирались с ребятами?

— Пару недель назад, не нуди. — Мы и правда на выходных вместе ходили в

кино, гейм-центр, а потом зависали в баре. Хоть я и не сторонник таких мест, в
кругу друзей было, всё же, не так дискомфортно.

— По ощущениям пару веков, — протянул Джисон. — Я тоже не любитель

скопления пьяных людей вокруг, если ты забыл.

— Ну и на кой чёрт ты туда прёшься тогда? — задал я очевидный вопрос и

встретился с весьма жалобным взглядом Хана. — А… — протянул я, резко всё
поняв, — Там Минхо будет, да?

Джисон потупил смущённый взгляд.

— Ну, тогда хорошо повеселиться, — я искренне хихикнул. — А я к тебе

абсолютно точно не присоединюсь, потому что у меня тоже… Кое-какие планы
на вечер, — я с нарочитым равнодушием протирал только что вымытые тарелки.
Джисон внимательно присмотрелся к моему лицу.

— Так-так-так. Выкладывай.

Я, озорно сверкнув глазами, вывалил на друга всю информацию по последнему

взаимодействию с Хёнджином.

— Стоп. Он… Что?! — Джисон был удивлён не меньше меня. — Ликс, ты

определённо что-то сделал. Поверить не могу.

— Я сам не могу в это поверить. Я идиот, но я воспринимаю это слишком…

серьёзно, что ли.

— Ох, а может, лучше не стоит? Он же ни к кому эмпатии не проявлял всё это

время, может, у него период такой просто, и потом он просто возьмёт и
заигнорит тебя.

— Я успел об этом подумать. Что ж… Тогда будешь приходить ко мне почаще —

47/79
с алкоголем покрепче и скотчем, чтобы сердце мне заклеивать. Мне плевать,
чем это кончится, если честно. Я наслаждаюсь сейчас. Этот момент важен. — Я
был крайне серьёзен, и Джисон понимающе смотрел на меня, тяжело вздыхая.
Но следом я ослепительно улыбнулся. — Так что сегодня ты должен свалить до 8
часов, потому что мы договорились созвониться.

— Не вопрос, — подмигнул мне друг.

***

Хёнджин позвонил ровно в 8, сама пунктуальность.

— Привет, Ёнбок, — махнул он рукой в камеру, а затем завозился с ней, стараясь

правильно установить.

— И тебе привет, — мою улыбку было буквально слышно, — Что сегодня

показываешь? Я смогу увидеть портрет полностью? — я постарался скрыть
волнение за участливыми вопросами.

Хёнджин посмотрел в камеру — о, у него, оказывается, волосы распущены — и

покачал головой.

— К твоему сожалению, нет, но ты не пожалеешь, обещаю.

— Что? Почему нет? — я позволил себе слегка обиженный тон.

— Потому что я покажу тебе его полностью, как закончу, а сегодня буду
работать над очередным кусочком, который тебе покажу. Ты будешь видеть
только его и немного моё лицо, потому что… Ауч… — он ударился рукой о стол и
наконец зафиксировал телефон на штативе, — Потому что я не знаю, как ещё её
поставить, чтобы не спалить всё изображение. Показывать его сразу полностью
будет неинтересно.

Я с замиранием сердца смотрел, как он подготавливает своё рабочее место,

носится по комнате, аккуратно вписывает в кадр мольберт с моим
изображением, чтобы я видел лишь его краешек. А потом садится, снимает с
руки резинку и зажимает её зубами, пока вертит в руке часть волос, формируя
из неё свой любимый хвостик, затем подвязывая его. Я завороженно наблюдал
за этим действием, которое мечтал увидеть с самого первого просмотренного
стрима. Очень захотелось записать это мгновение в мозгу досконально, как
гифку хотя бы…

— Очень жаль, на самом деле. Я уже всю голову сломал в попытках представить,
как это выглядит.

— Ну, ещё обязательно увидишь, обещаю.

— Ты мне её подаришь? — с надеждой спросил я.

Брюнет наконец удобно расположился и принялся за картину.

— Я думал об этом. По-хорошему, ты мой заказчик, и этот вопрос должен был бы

быть закрыт досрочно, но… Если честно, я бы очень хотел оставить её себе. Я
понимаю, что это нечестно, но я думал как раз обсудить это с тобой. Ты так
48/79
сильно её хочешь?

Я так сильно хочу… иметь то, к чему прикасались твои руки, пальцы и взгляд,
особенно, если это как-то связано со мной.

— Если тебе так уж сильно нравится твоя работа, я настаивать не буду, так уж и
быть. Но её изображение должно быть у меня, в итоге, хотя бы в качестве
фотки, если не возражаешь.

Хёнджин мягко, почти смущённо улыбнулся, и я чуть не расплавился на месте.

Его улыбка…

— Чёрт, я безумно благодарен тебе за это, Ёнбок, честно, не могу словами

выразить. — Он глянул в камеру. — О! Это определённо найдет свое отражение
здесь. — Он снова светился вдохновением. Боже, я уже любил смотреть на него
просто так, а когда он начинал так чем-то загораться, у меня просто голова
начинала кружиться.

На видео, кстати, был виден левый угол всего изображения, где было видно
большую часть моего лица. Хёнджин с крайним усердием принялся за детали
вокруг него, за пряди с парой мелких косичек, за серебристую сережку с
металлическими элементами и цепочкой. Мы неспешно разговаривали о музыке
и вдохновении, о том, как Хёнджин искал свой стиль, и темы плавно перетекали
друг в друга, как будто мы вот так общались не первый месяц. Никто из нас не
чувствовал скованности. Ещё одной чертовски приятной деталью, отличающей
этот звонок от стримов, было то, что, обращаясь ко мне, он поворачивал лицо в
камеру, бросая взгляд как будто мне в глаза…

После минутного молчания, не чувствующегося как нечто дискомфортное,

Хёнджин первым подал голос.

— Почему ты сегодня на вечеринку не пошёл? Там очевидно будет половина

кампуса.

«Потому что там нет тебя», — пронеслось в голове.

— Я не слишком люблю людные места, если честно. А ты?

— А мне они разонравились. Может, когда-нибудь ещё, но не сейчас. Сейчас мне

это в крайней степени неинтересно.

Он предпочитает сейчас проводить время здесь со мной, можно сказать,

наедине, чем с кем-то ещё, о мой бог…

— Много, кто был бы рад тебя там увидеть.

— Знаю. Поэтому и не хочу, — несколькими плавными движениями он добрался

до глаз и вдруг застыл, не решаясь к ним приступать. Посмотрел в рядом
стоящий на подставке планшет с открытой на нём фотографией и снова замер.
— Ёнбок… — растянул он задумчиво моё имя.

— Да? — я всё ещё терялся от того, как оно звучит из его уст.

— Ты не мог бы кое-что для меня сделать? — спрашивает он, не отрывая взгляда

49/79
от картины, как будто решаясь на что-то.

— Смотря, что, наверное, — отшутился я.

«Всё. Всё что угодно сделаю. Попроси только».

— Фото слабо передаёт живость взгляда, мне… Мне нужно на них взглянуть.
Можно?
Я опешил. Ну нет, не так сразу, я жутко не хотел палиться, особенно сейчас. Не
дай бог, он меня узнает…

— Я не заставляю тебя показывать мне всё лицо, если ты такой скромный, как я
заметил, — он повернулся к камере и с доверием посмотрел в неё, — Просто…
Если можешь, покажи свои глаза хотя бы. Пожалуйста.

Это его чёртово «пожалуйста»… Я тяжело вздохнул.

— Ладно, хорошо, уговорил. Но только глаза.

Брюнет энергично кивнул, теперь всматриваясь в экран. Я, волнуясь больше

обычного, включил фронталку, предварительно установив телефон так, чтобы
он смотрел только на глаза. Хёнджин с интересом прилип к экрану.

— Сними, пожалуйста, капюшон, очень свет загораживает.

Я послушно опустил его на спину. Белокурые пряди упали на лоб и виски. Я в

нерешительности поправил их и взглянул в саму камеру, замечая, как Хенджин
меняется в лице, разглядывает. Что-то неуловимое читалось в его взгляде. Он
приоткрыл рот.

— Ёнбок, у тебя веснушки? — он округлил глаза.

50/79
Часть 7

Чёрт. Блин. Твою мать. Обычно я их тщательно маскировал за тоналкой,

а подругу Хана просил, что если бы она их вдруг на фото увидела, то
зафотошопила. Она только кивнула в ответ, не задавая лишних вопросов. Сейчас
же я растерялся.

— Ну, да… Я обычно их прячу. Знаю, это странно.

— Что странного в веснушках? — искренне удивился Хёнджин.

— Меня жёстко стебали за них в школе, поэтому я неплохо так прокачался в

макияже. В общем да, не люблю я их… — мои глаза бегали, не решаясь
посмотреть на Хёнджина.

— Но это же полный бред, они такие… красивые… — выдохнул он,

присматриваясь. Моё беспокойное сердце снова пропустило пару ударов.
Хёнджин смотрел прямо в мои глаза, а я не мог отвести зачарованного взгляда
от него. Не знаю, сколько это длилось, но в один момент мы оба как-то
смущённо отвернулись от экрана. Что за хрень вообще между нами происходит?
У меня скоро сердце не выдержит.

— Я не люблю лицо вообще светить где-нибудь, честно говоря… — я опустил

взгляд.

— Это странно. Я же вижу, сколько выразительности есть в твоей внешности,

хоть и не могу целостный образ составить в голове.

— Нет во мне столько выразительности, тебе просто кажется. Да и фото

удачное, — я вернул взгляд в камеру.

— Ты сомневаешься в моей компетенции по вопросам красоты и эстетики,

Ёнбок? — он приподнял брови. Боже, зачем ты так часто зовёшь меня по имени,
я же начинаю привыкать.

— Ничуть. Просто ты, скорее, видишь вещи чуть лучше, чем они есть на самом
деле, мне кажется. Ну или в данном случае намного лучше, — я внимательно
смотрел на него, даже с лёгким вызовом, уверенный в своей правоте. Хёнджин
оживился.

— Вот такой взгляд и зафиксируй! Стой, не смей менять выражение лица,

слышишь? — он говорил мягко, но мне хотелось подчиниться, так что да, я
старался сохранить взгляд таким, как было нужно, хотя было тяжело
сдерживать улыбку. У Хвана как будто второе дыхание открылось, и он стал
смотреть не на фото, а на мои глаза, существенно увеличив темп работы. От
усердия даже несколько раз закусывал и облизывал губы. Пока он не видел, я
снова сделал пару скриншотов, чувствуя себя извращенцем каким-то. Но я ведь
не собираюсь с ними ничего делать, верно?

***

Джисон припёрся ко мне в 4 утра, пьяный и весёлый. Я, в принципе, ожидал, что

он ко мне завалится, так что был не слишком удивлен и даже заранее на диване
51/79
оставил плед с парой подушек. Мы оба хотели спать, так что, зевая, пожелали
друг другу приятных снов и разошлись по комнатам, оставив разговоры о
насущном на утро.

Уже утром, сидя вместе за стойкой под звуки чириканья из открытого окна, мы
пили кофе. Я показал Джисону скриншоты, которые вчера бессовестно делал
каждый раз, когда позволяла ситуация. Если бы Хёнджин заметил, как я щёлкаю
чем-то в телефоне, он бы сто процентов мог что-нибудь заподозрить, так что
дело это было рискованное.

— Это как… Я не знаю, как новая прошивка. Как будто пофиксили баги с
мимикой и жестами, добавили намёк на эмпатию. — Джисон удивлённо
разглядывал скрины. На одном из них мне удалось запечатлеть взгляд
Хёнджина, которым он смотрел мне в глаза. — Ого…

— Что?

— Феликс, так не смотрят на друзей… — он улыбнулся, видимо, искренне питая

надежды на моё личное счастье.

— Мне нельзя слушать твоё мнение по этим вопросам, иначе я… в надеждах

утону, — я похлопал себя по розовеющим щекам.

— А ты не слушай, ты анализируй. Ты же сам видишь. — Джисон ткнул пальцем

в экран.

— Ну, он-то меня полностью не видел. Он не знает, кто я, не знает, как я

выгляжу.

— Глаза — самая выразительная часть в лице. Глаза увидишь, и можно выводы

делать. Он, видимо, сделал, — продолжил Джисон с любопытством
разглядывать скрины, — И ещё он… красуется перед тобой.

— Что? — я распахнул глаза пошире от удивления.

— Феликс, ты совсем слепой? — Джисон искренне недоумевал. — Он

потягивается, он поправляет волосы, кусает губы, часто смотрит в твои глаза и
потом отводит взгляд. Чёрт, скринов так много, мог бы запись с экрана уже
тогда делать.

— Он дома, ему комфортно вести себя как хочется, если вокруг не толпа, а один
человек. И он сказочно красивый, как грёбаный принц, всё, что он делает —
красиво и выразительно по умолчанию.

— Нет, ты точно слепой, — не унимается Хан.

— А давай-ка поговорим, как у тебя вчера вечер прошёл? — встрял я с

назревшим вопросом.

— Стрелки переводишь, значит… Хорошо, я это запомню.

И Джисон рассказал много интересного. Минхо стоило слегка выпить, как

суровое и серьёзное лицо председателя студсовета сменилось на кошачий
взгляд в меру уверенного в себе красавчика. Проклюнулась очень яркая харизма
52/79
и чувство юмора. Весь вечер они с Джисоном участвовали в конкурсах и
всевозможных баттлах, включая гейские шуточки, которые нещадно веселили
толпу. Когда Джисону выпал жребий сексуально станцевать рядом с человеком,
которого выберет предыдущий игрок, тот выбрал Минхо. Хан, позабыв о всяких
рамках приличия, потому что все вокруг уже давно напились до состояния «это
смешно, просто потому что», просто с откровенным заигрыванием обхаживал
председателя, потираясь об него, как о шест в стриптиз-клубе. Но что самое
интересное: Минхо был в настолько же веселом состоянии, чтобы подыграть
Хану. Вся тусовка одобрительно улюлюкала и смеялась до одури. И таких
моментов было много. И были они все потрясающе веселые.

Я искренне порадовался за друга, предсказывая ему скорейшее развитие

отношений с красавчиком.

***

Следующий наш созвон случился через пару дней, во время которых меня
нещадно ломило от тоски. Мы только немного переписывались в инсте, но с
большими интервалами, потому что были завалены учебой. В универе, как назло,
я Хёнджина совсем не встречал. Даже проскользнул пару раз вечером в сторону
той самой студии, но она оказалась пуста и закрыта. Это было логично, ведь не
мог же он там находиться каждый день. Примерное время посещения студии я
тоже не знал, ведь ему ничего не мешало приходить сюда гораздо позже, ближе
к ночи, например, когда последние пары уже пару часов как закончились.

Звонок раздался слегка после 8.

— Привет, Хёнджин, — искренне поздоровался я. Голос опять был слегка ниже,

чем обычно. Я уже начал привыкать к тому, что не контролирую его в
присутствии Хвана. Хёнджин мягко улыбнулся в камеру, потягивая из огромного
стакана холодный кофе.

— Здравствуй, Ёнбок, — он потянулся в футболке без рукавов, и ко мне тут же

пришли флешбэки о его танце. Надо будет как-то уличить момент и задать
вопрос…

— Итак… Что у нас сегодня? — с интересом вглядывался я в окружающую

обстановку.

— Нижняя часть лица, волосы и руки, я думаю… — задумчиво прикусил он

кончик карандаша. Зачем ему карандаш? Он же уже приступил к краскам.
Может, привычка такая.

— С глазами всё, надеюсь?

— Сам посмотри. — Брюнет поднёс камеру поближе к холсту. Глаза и правда

были потрясающе живыми. Вернее глаз, потому что второй ведь был за шляпой.
Но взгляд вышел потрясающим.

— Как шикарно! — я с восторгом всматривался в картинку, пока кое-что не

заметил. — Ты… добавил веснушки?

— Да, — гордо и твердо прозвучал очевидный ответ. — Они красивые и точка.

Они очень тебе идут.
53/79
Щеки ощутимо потеплели.

— Что? Я не собираюсь извиняться, — шутливо ответил он на моё выразительное

молчание.

— Ладно, — хихикнул я, соглашаясь. — Все равно её никто больше не увидит.

— Ну вот… — картинно (и очень правдоподобно) расстроился Хёнджин, — А я

хотел её использовать для портфолио…

— Портфолио, оу… Ну… А, ладно, портфолио, так портфолио, — махнул я рукой,

будто он мог это видеть. Лицо Хёнджина снова зажглось.

— Ты правда не против? Это, всё же, твоё лицо. Если ты запрещаешь, то я…

— Запретишь тебе, ага… — я снова громко улыбнулся, за что был одарен

ответной улыбкой и хитрым взглядом.

— Сегодня у меня к тебе есть ещё одна просьба… — начал брюнет, уже подвязав
волосы и удобно усевшись.

«О нет. Что он опять придумал?».

— Внимательно слушаю.

— Не сочти за наглость, но… Ты же заметил, как с глазами хорошо получилось,

правда?

— Так. Ну?

— Давай и губы с линией челюсти так же сделаем? — он прищурился, глядя на

холст.

«Твою мать, снова?».

— Ты пользуешься моей безотказностью?

— Твоя безотказность не такая уж и безотказная.

«Так, надо срочно расслабиться и перестать краснеть уже, наконец!».

— Хорошо, я согласен. Мне так весь сеанс придется сидеть? — я рассчитывал на

ответ в стиле «минуты две, не более», но получил то, что получил.

— Пожалуйста? — протянул Хёнджин.

Я тяжело вздохнул. Это было не менее интимно, чем показывать ему свои глаза.
И я все еще надеялся, что полная картина того, как я выгляжу в реале, у него в
голове не сложится, хотя, если говорить совсем уж начистоту… Если бы он меня
узнал, я бы, наверное, обалдел…

Не без внутренней борьбы (снова), я включил фронталку, наведя её сугубо на

нижнюю часть лица, сразу же инстинктивно облизав губы и тут же пожалев об
54/79
этом. Имелась за мной такая привычка — постоянно губы облизывать. Поэтому я
часто таскал с собой пригоршню бальзамов и гигиенических помад в сумке, ибо
от подобных манипуляций они нещадно обветривались.

Хёнджин выглядел взволнованно, поглядывая то на мои губы, то на

незаконченную картину. Я лишний раз подумал о том, как же мне повезло, что
вместо стримов он проводит время со мной, и от этой мысли прикусил губу как
раз в тот момент, когда Хван повернулся, чтобы рассмотреть мои губы более
детально. Его лицо старалось принять нечитаемое выражение, но за ним
прослеживались оттенки эмоций, которые он старался спрятать. Я не мог
понять, какие именно. Я что, настолько хороший материал для вдохновения? Да
неужели? Всё ещё не верится.

Он сделал вид, что прокашливается.

— Кстати, господин художник… Я, конечно, не эксперт, но разве вы не брались

писать картину по фото? — я постарался звучать легко и непринужденно, но
вышло с заигрыванием.

Хван не растерялся.

— А мне сейчас с натуры гораздо лучше пишется, как можно заметить, — он

хитро ухмыльнулся.

И заметить можно было.

— Можно вопрос? — мне показалось, что момент очень располагает.

— М? — вопросительно промычал Хван, увлечённый работой.

— Ты только рисуешь, или у тебя ещё какие-нибудь таланты есть? Потому что
кажется, что точно есть. — Ну давай, расскажи мне ещё что-нибудь важное, я
жаден до любой информации о тебе, потешь моё эго, сделай одолжение.

— Ну, ещё фотографией увлекаюсь. Не сказал бы, что это таланты. Скорее
способности. Оцениваю их как средние.

— Ты что, издеваешься? — я приоткрыл рот. Хван краем глаза завис на этом

моменте. Я же сделал вид, что не заметил. — Ты самый талантливый художник,
которого я видел.

— А ты видел много из них?

— Немного, но видел. В галереях и на выставках хорошими картинами считают

какой-то третьесортный мусор. Они с твоими работами и рядом не стояли.

— Приятно слышать от тебя такую оценку своим способностям. Меня нечасто

хвалят, если вообще хвалят, — он грустно улыбнулся.

— Что? Как? Почему?

— Я не заканчивал художественную школу, мой стиль преподавателям кажется

слишком выходящим за рамки, и все просто… Считают, что мне можно врать в
глаза, например, и считать, что я хорошо учусь только из-за внешности. Никто
55/79
не видит моих стараний. Как будто я ничего не делаю. Иногда мне могут просто
так занизить оценку, — он обиженно хмыкнул. Я был в шоке и тронут его
искренностью.

— Но это нечестно! — во мне разразилась буря негодования.

— Такова жизнь. Наверное, со временем придется смириться с этим… Все

думают, что если ты обладаешь внешней привлекательностью, то у тебя больше
и за душой ничего нет. В общем… — он замолчал. Я поспешил немного увести
его от грустных размышлений. Мы к ним ещё вернёмся, но момент портить
отчаянно не хочется.

— Так, а помимо художеств и фотографии что-нибудь ещё есть?

— Только пара хобби, разве что.

— Поделишься?

— Это глупо, не стоит, — он старался уйти от темы, но я был непреклонен и

воспользовался ситуацией. Я придвинулся чуть ближе к экрану, и в очередной
раз, когда он повернул голову, чтоб посмотреть на мои губы, я очень мягким и
глубоким голосом протянул:

— Пожалуйста, Хёнджин…

Реакция была просто космическая. Хёнджин замер, внимательно глядя в экран

телефона, его взгляд стал будто темнее, а дыхание замедлилось. Длилось это
доли секунды, но мне хватило, чтобы сделать кое-какие выводы для себя.

Хёнджин выдал свою тайну про танцы. Рассказал, что о том, что он танцует,
знает буквально пара человек (естественно, про Джисона он не знал). Рассказал
о том, что это очень стихийное увлечение, он может не заниматься танцами
месяцами, но если его прошибает на сильные эмоции, то одного холста для их
выражения бывает маловато, поэтому он обращается за помощью к
хореографии. Я был под сильнейшим впечатлением от того, что он решился
доверить мне что-то настолько глубокое о себе. Наше общение было всё
страннее и страннее…

***

Джисон, развалившись на моём диване после учебы, счастливо улыбался в

потолок, ожидая, пока я приготовлю всё для ужина. Слушая какую-то песню из
своего плейлиста на моих колонках, он стучал по своим коленям и спинке
дивана в такт музыке. Я улыбался во весь рот, наблюдая за таким радостным
другом, который весь день не затыкался о том, как хорошо теперь удаётся
пообщаться с Минхо и что они явно на одной волне. Услада для моих ушей,
конечно, но порционно, потому как с каждым разом он говорил о Минхо всё
больше, чем в предыдущий: у Минхо шикарный парфюм, у Минхо, оказывается,
три кошки! Неудивительно, ведь он и сам похож на кота. Минхо сменил цвет
волос, и ему так сильно идёт…

— Мы поняли, что Минхо крутой, давай на паузу, друг, — я похлопал его по

голове.

56/79
— Я тебе самого главного не рассказал. Минхо недавно зависал с Хёнджином.

Я выронил чайную ложку, которую хотел положить на стол, и приготовился

слушать.

— Хёнджин сейчас стал чаще танцевать, так что попросил Минхо втихушку
сделать дубликат ключа от студии. Взамен на это Минхо выдвинул ему условия
посещения: три раза в неделю по одному, максимум паре часов, чтобы, если что,
он мог его прикрыть перед администрацией. Понедельник, среда, пятница.
Радуйся. — Улыбка Джисона озарила мою кухню. Я был в радостном ступоре.

— Джисон.

— Да?

— Я надеюсь, ты прожил хорошую и счастливую жизнь, потому что я сейчас

встану и задушу тебя.

— Нет, я только начал жить, так что руки держи при себе, они тебе ещё для
Хвана пригодятся, судя по тому, в какое русло у вас общение зашло.

— На что это ты намекаешь? — приподнял я брови, мысля максимально похабно.

— На обнимашки? — хихикнул Джисон, кося под дурочка.

— Придурок! — шлепнул я его по руке, лежащей на столешнице. — Хрен тебе, а

не мороженое на десерт.

— Эй, я тебе вообще-то важнейшую информацию слил! За такое ты мне ещё

даже больше должен!

— Мечтай. — Я, всё же, полез за мороженым в холодильник.

Я рассказал Хану всё, что происходит в последнее время. Мы созванивались уже

много раз, и мне стало казаться, что он намеренно замедлил темп работы над
портретом. Помимо этого, мы стали активно общаться в социальных сетях,
блуждая где-то по краю очень странных отношений и балансируя между
дружбой и симпатией. На учебе другу этого рассказывать не хотелось во
избежание того, чтобы кто-нибудь об этом не услышал ненароком, а шептаться
на последних партах не хотелось. Слишком много восторга, чтобы сдерживать
его в шёпоте.

— И вот я теперь не знаю, как мне всё это расценивать, если честно. Всё
становится с каждым разом запутаннее. — Я ел мороженое и пялился куда-то в
окно.

— Ну, по-моему, всё очевидно. Ты ему нравишься. Не знаю, в каком ключе,

конечно, этого мы утверждать не можем. Но факт остаётся фактом: он начал
доверять тебе понемногу. Может, тоже ему доверишься, всё же, и раскроешь
наконец, кто ты? Встретитесь в реале…

Я замахал руками перед глазами.

— Ну нет, нет и ещё раз нет.

57/79
— Да почему нет-то? — недоумевал Джисон.

— Он… слишком волшебный, — выдохнул я с восхищением.

— Так себе причина не знакомиться в реале с объектом своих воздыханий, —

Джисон с удовольствием поглощал мороженое, – Ты думаешь, что… не
подходишь ему, или что за бред там в твоей светлой голове?

— И это тоже. Просто… Джисон, ты веришь, что такие потрясающе красивые

люди, как Хёнджин, могут любить по-настоящему — долго и искренне?

— Умение любить от внешности не зависит. И вообще-то, Феликс, ты тоже

красавчик. Добрая половина курса так считает, но ты заперся где-то в своём
мирке, откуда и носа не показываешь, чтобы осознать, насколько ты классный.
Не только Хёнджин. Ко мне частенько ребята с курсов помладше подбегали с
просьбой взять твои контакты или дать их контакты тебе, чтобы познакомиться.
Я со счёта сбился, сколько раз это происходило. Ты точно умеешь любить. Ты
зацепился за что-то своё сейчас и не хочешь это отпускать, но и подойти
боишься. И я верю, что он тоже к тебе что-то чувствует уже. Это нельзя
отрицать.

— Просто я очень боюсь, что если позволю себе осознать на всю катушку, как
сильно люблю его, то больше не выберусь оттуда… А для него я могу быть
просто… Идейным вдохновителем, музой, не знаю, как ещё назвать.

— Ты это сказал, — Джисон уставился на меня.

— Что? — непонимающе воззрился я в глаза друга.

— Ты сказал, что ты его любишь.

Я проскулил, уронив голову лицом в подушку. Джисон погладил меня по голове.

— Тебе бы загоняться поменьше, Ликс.

***

Не загоняться у меня не выходило. Картина скоро будет закончена, осталось

настолько мало времени, что сердце начало щемить от неопределённости и
мыслей о том, что будет дальше.

Следующий день четверг, потом пятница. Мы договорились созвониться завтра,

а в пятницу я твердо решил пойти и возможно в один из последних разов
посмотреть, как Хван танцует.

Солнце стало заходить позже, а созвониться мы договорились раньше, так что в

первые кадры видеосвязи с Хёнджином я восхищенно ахнул: всю его комнату
заливал солнечный свет, играл на волосах, бликами отражался от гладких
поверхностей и делал некогда холодного Снежного короля обыкновенным
тёплым Хёнджином, который приветливо улыбнулся мне, отсалютовав в камеру.

— У тебя сегодня хорошее настроение? — вместо приветствия спросил я.

58/79
— Да, определённо чудесное. Ведь мы скоро закончим картину, и ты наконец
сможешь на неё посмотреть.

— Да, не могу дождаться. — Уровень притворства: бог. Нет, я теперь ни за что не

хотел, чтобы это заканчивалось. Потом мы наверняка потеряем связь. Скоро
экзамены начнутся, потом лето, подработки… Вне видеосозвонов мы общались
достаточно часто, конечно, но я не мог отделаться от мысли о том, что всё это
просто растает.

Но сейчас Хёнджин просто сиял в закатных лучах так, что смотреть на него было
одно удовольствие. Я поспешил засунуть свои будущие опасения куда подальше
и наслаждаться моментом.

— Сегодня я занимаюсь в большей степени твоими руками и…

— Что, и их в камеру тебе показать? — я хохотнул. Хёнджин опешил.

— Вообще-то я хотел сказать «и одеждой», но твоя идея нравится мне гораздо

больше! — его глаза загорелись энтузиазмом.

«Кто меня за язык тянул?».

— Ну хорошо, только я не думаю, что смогу держать их долго в одном

положении на весу.

— Мы что-нибудь с этим придумаем. Может, положишь их куда-нибудь? На

подушку, стол, стул? — задумчиво вглядывался в картину Хёнджин, пока я не
решил включить видео.

— Хмм… — задумчиво выдал я и огляделся. На стойке было бы удобно, наверное,

но телефон приладить некуда. — Придумал. Момент. — Я переместился с
кровати, на которой собирался мирно почивать на лаврах, раз уж сегодня
никакого видео с моей стороны, на диван, кладя телефон на кофейный столик и
переведя звонок на ноутбук, стоящий прямо передо мной. Сам же, как можно
удобнее примостился на диване, скрестив ноги и обхватив подушку, которая
служила для рук хорошим фоном. Включив камеру, посмотрел, что кадр вроде
бы выходит достаточно неплохой. – Кстати говоря, ты их прекрасно рисовал и
без моего непосредственного участия. Я видел тогда на стриме.
Хёнджин с интересом придвинулся к экрану, разглядывая мои сцепленные руки.
Я хихикнул, помахав в камеру.

— О, у тебя кольца? Хороший акцент, мне нравится.

— Они есть и на том фото, — я улыбнулся. Нижнюю часть моего лица было видно
вместе с губами. Хёнджин улыбнулся в ответ.

— Я вообще в последнее время забываю, что рисую с фото, — он начал

пристально всматриваться в экран. — У тебя такие аккуратные руки… подвигай
ими, поделай что-нибудь, хочу рассмотреть в движении.

Я снова хихикнул. Такой бред. Я коснулся пальцами запястья, как бы проверяя

пульс, но на удивление он прощупался с первого раза и стучал как бешеный.
Потом медленно потёр их друг от друга, сделал пару движений как крутые бэд-
бои из клипов, в конце сделав из них сердечко четырьмя способами, которые
59/79
помнил. Аккуратно сложив их друг на друга на подушке, я неторопливо
перебирал пальцами, наблюдая, как Хёнджин ловит каждое движение. Ему не
нужно было так много от моих рук, и я думаю, мы оба это прекрасно понимали,
но эта забавная игра нравилась нам обоим. Я перемещал руки, рассказывая что-
то и жестикулируя, Хёнджин бросал на них взгляды полные неподдельного
интереса.

— А ты сам какими-нибудь талантами обладаешь, Ёнбок?

Я задумался. Не помню, чтобы это можно было назвать талантами.

— Не сказал бы. Танцевал как-то давно, ещё в старшей школе. Мастерством не

назвал бы, но, думаю, у меня хорошо получалось. И, может… Пение? Но тоже не
пел со школы.
Хёнджин удивлённо уставился в экран.

— Можешь показать?

— Ну… Это как-то совсем уж неловко. — Я почесал одной рукой костяшки

пальцев на другой.

— Да брось, мы уже столько всего обсуждали. Я тебе тоже много чего рассказал.
Я закусил губу в раздумьях. И снова он прибегнул к своему секретному оружию.

— Пожалуйста, — он сосредоточенно и с лёгкой мольбой смотрел в экран, —

ради меня.

«Ох, ты должно быть издеваешься или испытываешь меня на прочность, явно

одно из двух».

Я прочистил горло, легонько прокашлявшись.

«Like brothers in blood, sisters who ride

And we swore on that night we’d be friends till we die,
But the changing of winds, and the way waters flow,
Life as short as the falling of snow,
And now I’m gonna miss you, I know»

Я запел на английском. Хёнджин только рот открыл от удивления.

— Ого, Ёнбок… — он пытался подобрать слова, — Твой голос — это на самом

деле нечто, — он смотрел только в экран, полностью отвернувшись от картины.
Ощущение было странное. Я знал, что голос неплохой, но назвать его
однозначно хорошим? Но ведь это сказал Хёнджин, и ему так сильно хотелось
верить… — Покажи… Покажи ладони, — вдруг тихо попросил он.

Я сглотнул, ещё не успев переварить такую похвалу, и медленно поднял руки,

чтобы их было хорошо видно. Хёнджин подъехал на стуле ближе к экрану.

— Такие аккуратные, выглядят миниатюрными, — его взгляд неспешно двигался

по каждому из пальцев. — Какого ты роста?

— 171, — еле выдавил я. Почему-то дышать становилось нечем.

60/79
— Я ненамного выше, но, мне кажется, твои ладони меньше моих. — В качестве
демонстрации он поднял правую в воздух, и я тоже не мог оторвать взгляд от её
созерцания. Если бы только можно было коснуться её через экран… Я не смог
подавить это желание и прикоснулся ладонью к экрану ноутбука, там, где была
рука Хенджина.

— Теперь я не вижу твою руку, — улыбнулся он.

— Зато я твою вижу. И почти чувствую… — я бесстыдно улыбался в ответ.

Это даже не было чем-то неловким. Скорее волнительным. Никого из нас это не
смутило, хотя должно было, и это было самым интересным в сегодняшнем
разговоре. Потом Хёнджин как ни в чём не бывало продолжил корпеть над
своим творением с ещё большим энтузиазмом, чем прежде, а я так и сидел в
кадре, изредка поигрывая кистями, на которые он засматривался.

***

— Я пойду завтра смотреть, как он танцует. Не могу, так сильно тянет увидеть
это ещё раз.

Телефон лежал на стойке, на громкой связи был Джисон, выслушавший сейчас

чуть ли не полуторачасовые стенания своего лучшего друга, совершенно не
верящего, что его чувства не безответны. Ну не мог я поверить, просто не мог.
Хёнджин испытывает какие-то чувства ко мне, но явно не те же самые, что и я.

— Ты так говоришь, будто собираешься потом с высотки сигануть. — Я буквально

чувствовал, как Джисон устало трёт лицо руками.

— Нет, я, конечно, эмоционально нестабильный, но не на столько.

61/79
Примечание к части Sam Tinnesz - Play With Fire

Часть 8

Джисон лежит, думая, что с этим, наконец, нужно что-то делать.

Джисон в уже достаточно приятельских, если не сказать дружеских (или уже

больше, чем дружеских?) отношениях с председателем, который является
лучшим другом Хвана Хёнджина.

Джисон недолго думает, прежде чем позвонить Минхо сразу после разговора с
Феликсом.

— Алло? — раздаётся в трубке флегматичный голос, — А, Джисон? Ты что-то

хотел? — по лицу Минхо расползается кошачья улыбка.

— Меня уже порядком достала эта мыльная опера, если честно. — Он имеет
ввиду те самые странные отношения его лучшего друга с лучшим другом Минхо.
Минхо с Феликсом лично не знаком, но готов был руку тому пожать за то, что
вытащил его друга из затяжной апатии, в которой он провёл больше года, что в
последнее время буквально летает.

Председатель внимательно слушает Джисона, предлагающего некоторый

способ разрулить ситуацию, пока она не скатилась в какую-то неопределённую
хрень, и эти двое и правда перестали в одночасье общаться, по глупости
проморгав своё счастье.

Джисон не знает, но Минхо уже какое-то время варится в точно такой же

ситуации со своим лучшим другом, который ведёт себя как идиот, встретив
человека, который ему реально небезразличен, и боится к нему подступиться.
До последнего в разговорах с Минхо он пытался сопоставить парня, которого
стал рисовать за вознаграждение со стрима, с тем парнем, на которого
натыкался повсюду в универе. Ему постоянно казалось, что это один и тот же
человек, но они выглядели и вели себя по-разному, так что у него не было
возможности понять точно. Минхо подворачивается чудесная возможность
обрадовать друга новостью о том, что да, это одна персона.

Хван Хёнджин после такого откровения от лучшего друга оседает на пол, съехав
по стене, не веря тому, что это и правда с ним происходит. Ли Ёнбок — парень, в
которого он влюблялся постепенно на своих стримах, в видеозвонках и частом
общении в инстаграме. Ли Феликс — тот парень из универа, что практически
всегда ходил сам по себе, но не выглядел одиноким или странным, даже
наоборот. Всегда прятался за своей шляпой и даже не понял, что ей же себя и
выдал, когда, полностью преобразив внешность ради злосчастной фотки, шляпу
оставил ту же самую, которая была на нём большую часть весны. И когда
Хёнджин впервые поймал её, и когда откровенно залип на это солнечное чудо,
сидящее в дальнем углу корпуса на подоконнике, блаженно подставляющее
своё милое личико под закатные лучи, светящееся ярче них, и когда Феликс
подошёл к автомату с едой и помог ему…

Хёнджин и так собирался потанцевать в пятницу, но слитая ему информация о

том, что Феликс обязательно придёт за ним подсматривать, будоражила его
мысли и чувства. Они должны были наконец встретиться в реальности, он
62/79
больше не мог чувствовать между ними тёмные стеклышки ноутбуков и
телефонов, когда можно было по-настоящему подойти и дотронуться друг до
друга…

***

Я сидел на иголках весь чёртов день. Джисон нужен был мне в качестве
моральной поддержки, но большую часть дня проболтался где-то с Минхо,
причем уверяя, что «ничего такого». Ага, ничего такого — пары прогуливать с
председателем. Я был слегка зол. Он то появлялся, то куда-то исчезал с тупыми
отговорками.

«Ну и ладно, — подумал я, — сам справлюсь».

Все негативные эмоции легко поддавались дрессировке, стоило мне только

подумать о том, что сегодня у меня будет идеальное завершение недели, раз я
решился пойти и снова подсматривать за чужой жизнью без разрешения. На
душе сразу полегчало. Я задумчиво перебирал руками волосы, отросшие за 2
месяца и теперь спадающие на плечи, затем переводил взгляд на руки и
рассматривал их так, будто видел впервые. Хёнджин сказал, что они
аккуратные. Что он имел ввиду? Это комплимент или что? Я закусил губу. Я уже
изрядно достал и себя, и Джисона своими бесконечными размышлениями на
тему того, как Хван ко мне относится после всего. Неудивительно, что друг
сбегает от меня целый день. Злость снова вернулась, и захотелось ему
навалять.

К своему огромному удивлению, я не заметил, как день закончился, потому что я

сегодня вообще ничего не слушал и не записывал, тупо весь день проведя в
прострации, настолько выпав из реальности, что все делал на автомате. И когда
все разошлись, внутри что-то затрепетало, срочно подгоняя на выход инкогнито
в тот самый коридор. Я шёл медленно и тихо, боясь ненароком привлечь чьё-
либо внимание, чтобы и меня не выперли отсюда, и не дай бог Хёнджина не
обнаружили. Стены в этом крыле почти везде со звукоизоляцией, но если бы за
мной все ещё кто-то пошёл, то услышал бы музыку.

Очень хотелось прибежать к танцевальному залу как можно скорее, идти

медленно было пыткой. Я ежесекундно трогал себя дрожащими руками за лицо,
которое горело от предвкушения.

«Только бы не заметил, только бы не заметил, я так хочу в этот раз посмотреть

тот танец до конца».

Наконец я вырулил к коридору, из которого уже играла музыка, и потихоньку

подкрался к двери, заглядывая в окошко. Открывшаяся мне картина заставила
меня обомлеть от восторга — Хёнджин выглядел как… настоящий принц… Я во
все глаза уставился на его внешний вид, бесстыдно разглядывая детали: он был
в красивой белой рубашке с лёгкой полупрозрачной накидкой, в черных брюках
и ботинках. Волосы аккуратно собраны белой лентой.

Посреди всей этой шикарной студии рядом с Хёнджином стояло одно

единственное зеркало, и до меня только сейчас с прошлого раза дошло, что я не
заметил зеркальной стены, характерной для студий танцев. Видимо, она была
той, на которой находилась эта самая дверь.

63/79
Пока Хёнджин лениво разминался и двигался скорее по инерции под
заканчивающийся трек, но следующим заиграла всё та же «Play with fire»,
заставившая его вздрогнуть и подойти к зеркалу. А дальше стало твориться что-
то совершенно невообразимое. Те же самые движения, что мы с Джисоном
застали в прошлый раз, были в какой-то степени изменены им. От мелких
деталей до связок. И в них появилось в разы больше экспрессии. Он будто был
переполнен эмоциями, бьющими через край, и каждая из них была невообразимо
сильна. Взгляд от него оторвать было невозможно. То он дёргался рвано, то
переходил в текучую плавность, то парил по студии, то его прижимало к земле.
И руки его касались воздуха, будто отрывая что-то от себя, оставляя вне,
рассеивая вокруг. Накидка была сорвана с плеч одним резким движением и
отброшена в сторону. Грудь вздымалась, волосы взлетали, глаза блестели в
полумраке, а рубашка расстегивалась с каждым движением, оголяя подтянутый
плоский живот.

Мои щёки снова заалели, появилось чувство, что я снова лезу куда-то туда, куда
меня лезть не просили. И было одновременно и стыдно, и чертовски
привлекательно так стоять и наблюдать за прекрасным брюнетом, сводящим
меня с ума просто одним своим существованием.

Я прислонился к стене рядом с окном, борясь с подкашивающимися ногами и

головокружением, неотрывно следя восхищённым взглядом за Хёнджином,
летающим по студии. Трех минут казалось чертовски мало для такого
выразительного танца, так что я рассчитывал, что застану еще несколько, но
совершенно не рассчитывал, что трек закончится и он обернётся в сторону окна,
за которым я стоял всё это время, и посмотрит прямо в глаза…

Первая же глупая мысль, возникшая в моей голове при звуках шагов ботинок
Хёнджина по паркету в мою сторону — бежать. Я не думал, просто не успел, ибо
рациональное мышление покинуло мою голову ещё на первых секундах той
треклятой песни. Я просто побежал. И это было в крайней степени глупо: он
ведь уже заметил меня. Я готов был зареветь от досады, потому что сейчас он
наорёт на меня, обвинит в сталкерстве, пошлёт куда подальше, и что я тогда
буду делать? И как объясню ему всё? Я ведь даже не смогу объяснить… Мои
размышления прервала громко хлопнувшая дверь, из которой Хёнджин вылетел
в коридор, чтобы посмотреть, в какую сторону я побегу. Я, к своей глупости,
инстинктивно обернулся на звук. Все это длилось ровно секунды, пока в один
момент я не услышал его пронзительный голос.

— Феликс, стой!

Я чуть не упал, услышав своё имя. Сердце в груди трепетало как раненая
птичка, запертая в клетке. Я застыл, не в силах пошевелиться, пока пытался
перевести дыхание и слушал приближающиеся ко мне шаги. Я закрыл лицо
руками, как будто это помогло бы мне сейчас исчезнуть и оказаться в другой
вселенной, в которой я не хочу умереть на месте, потому что он сейчас подойдёт
ко мне и…

— Может, тебе пора уже перестать скрываться от меня и делать вид, будто мы
не знакомы? — Голос Хёнджина звучал так мягко, так искренне и с такими
оттенками обуревающих переживаний, что я отнял руки от лица и решился
посмотреть на него. Он выглядел обеспокоенным и обескураженным, всё ещё
тяжело дыша после танца и бега. Мне тяжело было подобрать слова. — Я знал,
что сегодня ты будешь здесь, я… Я ждал тебя… — он опустил взгляд.
64/79
— Как ты…? — я было подумал, что такого не может быть, а потом вспомнил
Джисона, ведущего себя странно последние сутки. В моих глазах заплескалось
понимание. — Я не хотел тебе мешать, прости, пожалуйста… — мне стало жалко
себя.

— Мешать? Боже, Феликс… Я… Понимаешь… Я, наоборот, хотел показать тебе и

не знал как… — Слова сейчас давались ему так же тяжело, как и мне. — Минхо
рассказал мне, что они говорили с твоим другом. Он говорил, что ты смотришь
на меня и тебе так сильно нравится, а я так хотел впечатлить тебя хоть чем-
нибудь…

«Пресвятой господь, что за чушь несет это небесное создание?».

— Впечатлить… меня?

— Да, — просто выдохнул он.

— Ты что, совсем сумасшедший? — в его глазах тут же появилось море

непонимания, его как будто обожгло, но я поспешил объясниться. — Ты
впечатляешь меня буквально всем, что делаешь и что в тебе есть, Хёнджин, — я
думал, что скажу это с огромным трудом, но у меня на удивление легко
получилось. Его реакция на своё имя моим голосом была схожа с моей.

— Тогда почему ты меня избегаешь? — ему было почти ощутимо больно.

— Я не избегаю тебя, я просто думал, что… Могу мешать тебе. Я старался всё это
время быть максимально ненавязчивым. Я думал, что если сейчас ты закончишь
картину, то мы разойдёмся по разные стороны кампуса, как обычно, и больше не
пересечёмся, что причины не будет… Ты же ходил сам по себе, такой
неприступный, на стримах даже вёл себя отстранённо…

— Да, но не с тобой… — он в нерешительности подошёл на шаг ближе. — Мне ни

с кем, кроме тебя, не интересно. Меня никто не пытался узнать, не пытался
понять, что я за человек, что у меня в душе… Кроме тебя, Феликс… Как ты не
понимаешь… — он подошёл еще на шаг, и теперь между нами было всего
полметра. Я не смел дышать, время как будто остановилось. Хёнджин смотрел
мне прямо в глаза, а затем молча поднял руку, как вчера по видеосвязи. Я со
смешанными чувствами поднял также свою и поднёс к его руке, нерешительно
коснувшись. Все тело будто прошибло током. Моя рука и впрямь была намного
меньше, чем у Хёнджина, создавая милый контраст. Такие мягкие и теплые…

— Я так мечтал об этом… — только и смог выдавить я тихо, на что Хёнджин

улыбнулся так тепло, как только мог, легонько сжимая мою руку в своей. Затем
приложил мою ладонь к своей груди, туда, где в бешеном ритме колотилось
сердце.

— Если бы ты знал, как я об этом мечтал… — он выдохнул так, будто с плеч

свалилась гранитная плита. Мы постояли вместе какое-то время, просто
стараясь успокоиться и наконец принять ситуацию. — Я думаю, теперь всё для
нас обоих наконец-то ясно? Ну, более-менее.

Я кивнул с улыбкой.

65/79
— Раз всё в порядке, то могу я пригласить тебя к себе? Мне очень хочется
поговорить. Не хочется здесь или по телефону. И если что, я не настаиваю,
правда, — он с безграничным теплом в голосе, спрашивал у меня, хочу ли я
пойти к нему в гости. Держите меня, я сейчас упаду в обморок.

— Я с тобой абсолютно солидарен. Мне тоже нужно. Иначе я с ума сойду. И так
перенервничал, — я закусил губу.

— Я недалеко живу, дойдём минут за 8. Подождёшь, пока я вещи заберу и

студию закрою?

— Я готов был ждать тебя всю жизнь, уж пару минут точно выдержу, — я
хихикнул, тут же смутившись.

— Когда ты улыбаешься, ты похож на солнышко, — обернулся Хенджин у двери,

тут же пропав за ней. У меня сводило скулы от счастья.

***

Пока мы шли, Хёнджин мягко сжимал мою руку в своей, не желая отпускать её
ни на секунду, а я, собственно, был совершенно не против. Мы решили оставить
все важные темы до прихода в его квартиру, а пока шли просто обменивались
интересами и вкусами на еду, одежду, музыку и прочее. Мне было так спокойно,
как до этого я себя, кажется, не ощущал уже несколько лет. Спокойствие
буквально перетекало теплом от руки Хёнджина к моей руке и пробиралось в
самое сердце. Когда мы дошли до его квартиры и попали внутрь, я восторженно
осмотрелся. Это была небольшая студия с панорамными окнами на закатную
сторону. Вот почему на видео в прошлый раз было столько света. Хёнджин с
интересом наблюдал за моей реакцией.

— Это ты ещё главного не видел.

— Портрет? — Хван кивнул. — Ты что, закончил его без меня? — я картинно

оскорбился.

— Нет, как раз думал показать тебе его весь, и раз уж ты здесь, то мог бы
увидеть, как я его заканчиваю. Заодно и поговорим.

— А можно? — я почти уверен, что мои зрачки превратились в сердечки, как из

аниме.

— Тебе всё можно, Ликс.

«Ликс». Я готов был завизжать на всю квартиру. Это все ещё казалось просто
одним большим сном, в котором моя фантазия решила разгуляться на полную.
Тем не менее, с тех пор, как мы переступили порог квартиры, вся неловкость и
нерешительность у нас обоих просто улетучилась. Мы вдруг стали вести себя
достаточно открыто и тактильно друг с другом, что просто не укладывалось в
голове. Мы не переставали говорить на разные отвлечённые темы, пока не
уселись перед мольбертом с моим портретом. Я бросил на холст изумлённый
взгляд.

— В реальности выглядит ещё больше, чем мне казалось. И как же, чёрт подери,
красиво… — я не мог оторваться от созерцания. На картине оставалось совсем
66/79
немного места, где не было красок, так что Хёнджин взялся за них. Это занятие
было медитативным — следить за тем, как плавно движется его рука, добавляя
все больше цвета и света, однако самому Хёнджину давалось с большим трудом
сосредоточиться на картине, а не на том, чтобы разглядывать меня.

— Ты на меня ещё насмотришься, заканчивай давай, у меня уже сил нет, я и так
долго ждал, — я хихикал, сидя рядом с ним по правую руку.

— Ответь честно: это фото у тебя уже было, или ты его специально сделал? —
задал мучающий вопрос Хёнджин.

— Специально на 200 процентов.

— Ого. Значит, я правильно понял. Но зачем так? — он искренне удивился.

— А как я ещё мог обратить на себя внимание самого красивого парня в

универе? У меня был целый план. Я заранее интересовался в чате о твоих
предпочтениях, если помнишь. Ты ответил, что цветы любишь и чёрно-белую
цветовую гамму. Я чуть не сдох в раздумьях, как это совместить. Но мне сразу
показалось, что у меня получилось.

— Получилось, — согласился Хёнджин. — Я был восхищён. Это действительно

отличное фото, и в нём всё, как я люблю. Нарисовать с него стилистический
портрет было идеей-фикс. Я давно столько вдохновения не испытывал.

— А когда ты… начал что-то испытывать ко мне?

— Я думаю, в тот самый момент, когда ты в меня врезался и я твою шляпу

поймал.

— Разве? — я округлил глаза. — Ты же, ни слова не сказав, обошёл меня и пошёл

дальше.

— Ты не представляешь, как я обалдел, потому что ты был такой красивый, и

взгляд у тебя был невинный такой, слегка испуганный… просто цыплёнок.
Очаровательно. Я потом зашёл за угол и постоял там как вкопанный,
переваривая ситуацию. Потом я встречал тебя в универе, замечал издалека, но
ты не замечал меня в эти моменты. Ты смеялся с другом, брёл по коридорам в
наушниках или просто сидел где-нибудь. И вид у тебя был спокойный и
расслабленный. Когда я увидел твои веснушки, я просто… Просто растаял, на
самом деле. Никогда не видел ничего более милого, — он повернул голову в мою
сторону, вглядываясь в эти самые веснушки. Я засмущался, — И, кажется, в один
момент я узнал твой голос после того, как стал звонить тебе. Он у тебя такой…
— он не нашёл подходящего описания и провёл рукой по лицу. — Фух, мне надо
дух перевести, а то я сознание от тебя потеряю. Как насчёт чая?

— Я не против. — Я просто светился под этим шоколадным взглядом.

Тогда брюнет встал и повёл меня за собой на кухню, где тускло горела только
подсветка над шкафчиками. Никто из нас не решился включить свет и
разрушить царившую здесь атмосферу. Однако, она слишком располагала к
немного другой обстановке…

Я замер в дверном проёме, разглядывая небольшое помещение, в котором были

67/79
такие же окна, как и в главной комнате. Хёнджин подошёл к гарнитуру и
щёлкнул кнопку на электрическом чайнике. Когда он потянулся за кружками, я
тихонько подкрался к нему со спины и обвил руками поперёк живота,
почувствовав приятный рельеф через ткань. Хван замер с поднятыми руками,
постепенно плавно их опуская и медленно разворачиваясь в мою сторону. Когда
он развернулся, мы оказались лицом к лицу, и он положил свою ладонь на мою
щеку, проведя по ней пальцем.

— Так нечестно, — выдохнул он, прикрыв глаза.

— Что нечестно? — недоумённо задал я вопрос, потершись о мягкую ладонь

щекой.

— Если я сейчас сорвусь, ты подумаешь обо мне плохо, — прошептал он. Меня
повело от его шёпота.

«О, какая знакомая песня. Дорогой мой, милый человек, если я сорвусь сейчас,
то это ты обо мне плохо подумаешь…».

Я вдруг явственно почувствовал напряжение, которое повисло в воздухе,

наэлектризовав его. Хёнджин задержал внимание на моих губах. О, чёрт, я
сейчас упаду…

Как будто предсказав мои мысли, Хван парой быстрых движений развернул меня
к столику кухонного гарнитура на своё место и, приподняв, ловко посадил на
него, оказавшись между моих ног. Я округлил глаза, даже не поняв, как он успел
это провернуть, а он так и не убрал рук с моей талии. Его дыхание слегка
сбилось.

— Я не хочу торопиться, если что. Мы пару часов как ко всему этому пришли,
наверное, тебе вообще нужно время, чтобы… — он продолжал шептать, и в
следующую секунду, с ощущением, что больше не вынесу этой болезненной
близости, я обхватил Хёнджина за шею и притянул к себе ближе. Для него это
послужило сигналом к действию, так что он приблизился ко мне в считанные
секунды, и на мгновение мы замерли, облизывая губы и пялясь на них. А потом
предохранитель сорвало к чёртовой матери…

Хёнджин целовался нежно и так жадно, будто я сейчас растаю в воздухе. Губы у
него были такие мягкие и сладкие, пухлые и податливые, что мне стало
казаться, что я целуюсь впервые в жизни и, на самом деле, до этого и понятия
не имел, что это может быть настолько чувственно. Почву из-под ног выбивали
его руки, нежно поглаживающие подбородок и скулы, переходящие на шею и
затылок, слегка сжимающие волосы. Я отвечал ему тем же, стремясь восполнить
этот тянущий недостаток тепла. Постепенно поцелуй из полного нежности
превратился в полный растущей страсти. Мы стали двумя грозовыми облаками,
обменивающимися электрическими импульсами, всё вокруг искрило и гремело.
Причём гремело в прямом смысле: Хёнджин проник руками под мою толстовку,
оглаживая по спине и бокам, и это движение настолько сильно отозвалось во
моём теле, что я прижался к нему теснее, обвив ногами за талию и задев руками
посуду, которая тотчас полетела на пол, гремя на всю квартиру. Мы были
слишком заняты, наслаждаясь друг другом, чтобы придать этому значение, но
по всей видимости, это были всего лишь столовые приборы.

Когда чайник щёлкнул, оповестив о том, что вода в нём закипела, мы резко
68/79
отстранились друг от друга, и показалось, что поняли друг друга без слов.
Взгляды затуманенных глаз встретились в молчаливом согласии, и вот уже
Хёнджин подхватывает меня со столешницы и, опуская на пол, ведёт за собой в
спальню. Мозг, плавающий в восхитительной коктейле бушующих гормонов,
легко выстраивает ассоциативный ряд, оценивая обстановку, сменившуюся на
более интимную и располагающую к более активным действиям. Пока я
осматриваюсь, обращая внимание на фиолетовую светодиодную подсветку,
сзади щёлкает дверь, и тело снова прошибает насквозь, когда его руки касаются
меня, обхватывая сзади. Хёнджин дышит мне в шею, прикасаясь к ней губами и
вызывая в теле такую реакцию, на которую, мне казалось, я даже не способен.
Кровь приливает к низу живота так быстро, что голова идёт кругом. Мы
медленно, но верно движемся к кровати, манящей одним своим видом, по пути
скидывая верхнюю одежду. На пол летят толстовки и футболки, так сильно
мешающие прикасаться и прижиматься, целовать ещё более нежные и
чувствительные места. Хёнджин нависает надо мной сверху, отстраняясь, и
рассматривает меня своими глубокими тёмными глазами, в которых бездна.
Губы горят даже в полутьме, взгляд безумный, голодный, дыхание сбито — не
наглядеться. Рельефные руки по обе стороны от меня приковывают к себе
внимание, не дают сосредоточиться. Он пытается отдышаться, я отражаюсь в
его лице таким же, я уверен. Эта пауза в раздумьях, кажется, длится вечно,
напрягает, но томит, лишь подстёгивает возбуждение. Мысли путаются, тело
плохо слушается. «Целуй ещё», — просится с языка, но пока молчу.

— Хочу тебя, — шепчет на выдохе почти в самые губы, невесомо проводит носом
по скуле. — Не могу удержаться. — Но держится, вопреки своим словам, пока я
сгораю под ним в прямом смысле. Эта фраза имеет какой-то магический эффект
и бьёт под ребра и в низ живота, отзывается во всех эрогенных зонах взрывом
ощущений. Я облизываю губы. Ужасная пытка, но такая сладкая, как в моих
фантазиях. Как он понял?

— Боже… — не могу понять, что со мной. Будто утекаю сквозь кровать и

рассыпаюсь на атомы.

— Так сильно тебя хочу… — дышит где-то над ухом, не касается вообще нигде,
только обдаёт жаром своего тела и дыхания. Дрожит. От желания. От меня. —
Какого чёрта ты такой, ммм… — не заканчивает фразу, вдыхает запах где-то в
районе шеи, пока я сминаю одеяло, борясь с желанием схватить его и никогда
не отпускать. — Я собирался быть сдержанным, но рядом с тобой…

— Так возьми, если хочешь… — говорю не своим голосом, от которого

расширяются его глаза, и зрачки в них пропадают совсем. Не в силах больше
терпеть, яростно впивается в губы. Два нетерпеливых стона сливаются в один.
Одной рукой он опирается на кровать, другой подгребает под себя ближе за
талию. Руками вцепляюсь в него как в спасательный круг. Снова удары током.
Не замечаю, как оставшаяся одежда постепенно соскальзывает с нас, и мы
остаёмся полностью обнажёнными, соприкасаясь телами и чувствуя
возбуждение друг друга. Плохо соображаю. В голове только пульсируют мысли:
«Ещё, ещё, ещё». Сминает ягодицы своими большими красивыми ладонями — о,
я бы всё отдал, чтобы посмотреть на это со стороны — и я инстинктивно развожу
ноги в стороны, пропуская его ещё ближе к себе. Члены касаются друг друга и
трутся, истекая желанием.

— Хёнджин… — хочу попросить о смазке, потому что больше не могу этого

вынести, и он понимает без слов, потому что тут же тянется к прикроватной
69/79
тумбочке, вынимая из неё небольшой тюбик. Я тут же забираю его из рук
брюнета, которого ногой мягко отодвигаю от себя, вызывая ошалевший взгляд.

— Что ты…? Оу… — только и успевает сказать Хёнджин, впиваясь взглядом в

картину перед собой. Я развожу ноги так, чтобы он всё видел, и, не отрываясь,
смотрю ему в глаза, пока выдавливаю смазку на свои пальцы, которые
приставляю ко входу, начиная неспеша подготавливать себя. Это не даётся
слишком тяжело, потому что, если быть до конца честным, в последнее время
под захлёстывающим чувствами я перестал страдать воздержанием, делая это
каждый чёртов день, и до Хвана это вдруг отчётливо доходит — это видно по
его лицу.

— С тех пор, как ты слал мне голосовые, я не мог удержаться, — тихо, но

отчётливо произношу я, немного проясняя ситуацию. В дело идёт первый палец,
обрывая мой вдох. Хёнджин, такой красивый и такой безумный, сидит всего в
нескольких сантиметрах от меня, на коленях, откинувшись на противоположную
спинку кровати, в которую вцепился, борясь с желанием сорваться. Его член, изо
всех сил упирающийся в живот, демонстрирует себя во всей красе, призывно
поблескивая, как конфета, на которую хочется наброситься. Не терпится его
попробовать, но это мы ещё успеем. — Ты записывал почти шёпотом, а мне
срывало крышу. Я их столько раз переслушивал, ах… — я откидываю голову на
мягкую стенку кровати, прибавляя пальцы и поглаживая себя второй рукой.
Хёнджин кусает губы и медленно тянется к своему члену, сжимая его в руке и
неотрывно наблюдая за моими действиями. Грудь вздымается от тяжёлого
дыхания. Мне неожиданно нравится то, как он смотрит. — Я кончал от твоего
голоса, представлял, что ты шепчешь мне на ухо, нависаешь сверху… — мне
рвало крышу от своей откровенности. Когда во мне было уже четыре моих
пальца, я прикрыл глаза, сверяясь с ощущениями. Как быстро, даже сам
удивился.

С губ слетел тихий протяжный стон, когда Хёнджин мягко отстранил мою руку,
заменив её своей с этими длинными изящными пальцами. О да, они ощущались в
разы лучше. Распахнув глаза, я обнаружил его снова нависающим надо мной. Он
покрывал мою шею, ключицы и грудь горячими поцелуями, не переставая
шептать комплименты.

— Ты такой нереальный, Феликс… — вычерчивал языком дорожку по шее, за

ухом, посасывая мочку, — Я тоже представлял тебя с тех пор. Твои глаза, твои
губы, твоя улыбка, твои руки, твои веснушки… Я как будто сошёл с ума.

«Это я сейчас с ума сойду от твоих пальцев». Кончать от них при первой
близости с Хёнджином совсем не хотелось. Хотелось большего.

— Хёнджин… не могу уже… — я уже не мог контролировать, как сильно

извиваюсь под ним, всем своим видом прося большего. В следующий момент его
пальцы пропали, оставив после себя ощущение давящей пустоты, которая мне
отчаянно не нравилась, но буквально на мгновение, потому что достаточно
быстро её заполнил член Хвана. Давая мне привыкнуть к ощущению
заполненности, он легонько проталкивался дальше, не без труда, но вполне
успешно и практически безболезненно. Он делал всё крайне аккуратно, следя за
моим состоянием и прислушиваясь к ощущениям.

Первые плавные движения заставили меня прогнуться в спине навстречу его

губам, скользящим по груди и соскам, хаотично наносящим поцелуи по влажной
70/79
разгорячённой коже. Не думал, что умею так стонать. Даже стало неловко, и я
порывисто закрыл себе рот ладонью.

— Нет-нет-нет, Ликс, пожалуйста, хочу слышать тебя, не сдерживайся, малыш,

прошу… — Хёнджин умоляюще зашептал мне в губы, убирая мою руку и плавно
двигаясь во мне. Боже, какой нежный, я умру сейчас. Я послушался, потому что
не послушаться просто не мог. Волнообразные движения напоминали то, как он
танцует, и это разжигало во мне просто нереальный спектр эмоций и ощущений,
которые подстегивали друг друга. — Твой голос — это нечто, я сдерживаюсь,
чтобы не кончить только от него…

Мне кажется, я умираю. Не может быть так хорошо. Так просто не бывает.
Хёнджин рядом со мной, вокруг меня и во мне. Хёнджин прижимает меня к себе.
Хёнджин целует каждый сантиметр, до которого может дотянуться. Я
определённо попал в рай.

Он вдруг подбивает своими коленями меня поближе к мягкой стенке кровати, и

лежачее положение меняется на сидячее. Толчки становятся сильнее и чаще,
чувства ярче, а стоны громче. Теперь к моему голосу добавляется голос
Хёнджина, который звучит приятнее любой в мире музыки. Я держусь за спинку
кровати, пока он вбивает меня в нее, кусая в шею и оставляя яркие метки.
Решаю воспользоваться случаем и толкаю его назад, на спину, чтобы оказался
подо мной. Он снова удивляется проявляемой инициативе, пока я располагаюсь
как можно удобнее, не размыкая контакта. Откидывая отросшие волосы назад,
одной рукой скольжу по его груди, другой касаюсь своих губ, облизываю и
посасываю пальцы, наблюдая за его диким взглядом. Смотрит жадно, с
желанием, с дрожью, впивается руками в ягодицы, насаживая на себя. Глаза
закатываются от удовольствия, прокручиваются в глазницах до сотворения
вселенной и обратно. Где-то там далеко маячит большой яркий взрыв, который
подбирается всё ближе, заставляя ускоряться. Прижимает к себе, вбиваясь во
всю длину и зажимая мой член между нашими телами, создавая
дополнительную стимуляцию, от которой крышу сносит напрочь. Несколько
частых и таких желанных движений, и я бурно кончаю, заливая живот
Хёнджина. Сокращающиеся мышцы доводят до предела и его.

— Феликс, о боже, да… — Хёнджин стонет в голос, изливаясь внутри меня. Почти
одновременно, вот это совместимость. Не верится, что мы настолько друг другу
подходим.

Замираем на несколько минут, переводя дыхание. Хочется обессиленно упасть

на него, но стараюсь держаться, потому что наверняка будет неудобно. Будто
прочтя мои мысли, Хёнджин выходит из меня, мягко прижимая к себе и
устраивая рядышком в своих объятиях. Боюсь открывать глаза, как будто это всё
может оказаться лишь очередным волшебным эротическим сном. Под стук его
сердцебиения и звуки дыхания, постепенно приходящих в норму, расслабляюсь
и сам. Открываю глаза, встречаясь взглядом с Хёнджином, который светится
счастьем. На лице непроизвольно расцветает улыбка, которую он торопится
аккуратно потрогать.

— Что ты делаешь? — хихикаю ему в пальцы, невесомо касающиеся моих губ и

обводящие их контур.

— Пытаюсь осознать, что всё это происходит на самом деле. Не верится, если
честно.
71/79
— Мне тоже не верится. Особенно, что тебя привлёк такой, как я.

— Ты, наверное, совершенно оторван от окружающей действительности, раз не

понимаешь, какой ты удивительный и безумно красивый, — Хёнджин
восторженно выдыхает и продолжает вести кончиками пальцев по моему лицу.
Касается щёк, носа, бровей, лба, мягко оглаживает созвездия веснушек. Я таю
под его прикосновениями. — У меня появилась мечта стать причиной твоей
улыбки, чтобы она принадлежала именно мне. Она исполнилась — не могу в это
поверить.

Я в который раз выпадаю с того, насколько мы все же похожи чувствами друг к

другу. Ловлю рукой его пальцы и тяну их снова к своим губам. Мягко целую
каждый из них в приступе нежности, не могу удержаться и провожу по ним
языком. Дыхание Хёнджина снова обрывается, а я резко поднимаю взгляд в его
глаза. Отчетливо понимая, какую именно реакцию вызывают подобные мои
действия, я беру пару пальцев в рот, посасывая и облизывая.

— Феликс, я ни на что не намекаю, но если ты будешь так продолжать, то я…

— То ты что? — игриво задаю я вопрос, и в качестве ответа получаю сдавленный

вздох и вид Хёнджина, стремительно теряющего самообладание. Его
набирающее обороты возбуждение волшебным образом начинает передаваться
и мне.

— Мы же и так только что…

— Не думал, что скажу это, но мне тебя мало, — выдыхаю ему в губы, мягко
отложив его руку в сторону, нависая сверху. Поцелуй начинается с опьяняющей
нежности и плавно переходит в страсть и желание. Его руки ложатся мне на
плечи, после скользят вниз по спине. Искусанные губы ненадолго привлекают
моё внимание, потому что от них я перехожу на подбородок, шею, кадык,
ключицы… Хёнджин теряется в ощущениях, подаваясь мне навстречу.

— Я вообще думал, что это выйдет не раньше, чем через пару месяцев
официальных отношений… — шепчет он, сминая руками простыни.

— Я бы столько не продержался, если честно… — я нехотя отвлекаюсь от его

тела на то, чтобы произносить ответы вслух. — Ладно, это слегка не по плану,
но… Будешь моим парнем?

— Это я у тебя хотел спросить! О, чёрт… — Хёнджин положил свою руку мне на
макушку и слегка сжал за волосы, когда я опустился ниже, прокладывая
поцелуями влажную дорожку по его груди и животу.

— Почему мы вообще это обсуждаем, если всё и так предельно ясно? Просто
скажи да. — Я сам с себя был в шоке. Откуда во мне вдруг проснулось столько
уверенности? Нет, Хёнджин определённо как-то по-особенному на меня влиял.

— Да… — простонал он, когда я опустился губами на член. Как сладко, вау. Не то
чтобы я умел это делать, но попробовать отчаянно хотелось. Судя по вздохам и
стонам Хвана, получалось неплохо. — О боже, Феликс…

Звучали они как лучшая награда в мире. Мой язык скользил по стволу вверх-
72/79
вниз, слюна пошло капала на головку сверху, когда я отстранился для пущего
эффекта и посмотрел на Хёнджина. Когда наши взгляды пересеклись, его аж
как будто подбросило. Он нетерпеливо подался бёдрами. Тогда я постарался
захватить как можно больше, борясь со спазмами, если брал слишком глубоко,
но оно того стоило. Этот темп был быстрее, чем в сексе, у меня даже начали
уставать губы, плотно обхватывающие его член, но в один момент Хёнджин
крепко схватил меня за волосы и стал насаживать на себя, слегка помогая
рукой. Было адски жарко видеть его таким. Когда он захотел отстранить меня,
чтобы кончить, я нагло запретил ему это делать, проглотив всё до последней
капли под его вскрики, чувствуя себя победителем.

— Я с тобой с ума сойду, — старался вновь отдышаться Хёнджин, вытирая рукой

испарину со лба и убирая налипшие на него волосы.

Как ни странно, мне не было стыдно. Я не чувствовал скованности или

стеснения, лишь захлестывающие чувства. Хёнджин снова устроил меня
рядышком с собой, заключая в объятия. Мы долго лежали в обнимку, продолжая
мягко и лениво целоваться без остановки. Хван уже окончательно расслабился и
восстановил дыхание, как снова заговорил.

— Безумие какое-то.

— Что именно? — я любовался им, не веря своему счастью. Руки зарывались в

тёмные волосы, поглаживая их или пропуская сквозь пальцы. Жар его тела
передавался мне и разливался внутри теплом. Глаза поблёскивали в темноте.

— Я не думал, что встречу тебя, что мы сблизимся, что ты станешь… моим, — в

последнее слово он вложил максимум ласки и нежности, отчего у меня внутри
всё просто затрепетало. — Ты такой настоящий, но кажешься таким
нереальным…

— Я то же самое думал о тебе. Мне безумно хотелось познакомиться с тобой,

стать ближе, хотя бы другом… — сердце сжалось на мгновение, реагируя на
болезненные воспоминания, — Я с первого взгляда понял, что все смотрят
только поверх тебя, и мне за тебя было обидно. Ты выглядел таким одиноким и
отстранённым…

— Я не всегда был таким, — задумчиво начал он, и я почувствовал, что сейчас

будет момент чего-то очень личного. — В старшей школе я был самым активным
в классе, у меня было много друзей и поклонников. В юности это кажется чем-то
крутым, я имею ввиду, на самом деле чем-то крутым. Это даёт ощущение
полноценности. Мне всё давалось легко. Я начал танцевать и рисовать в ту пору.
Потом я поступил в универ, долгая история, не в тот, который хотел, отец
настоял. Я вроде как смирился, ведь направление всё равно было
художественным. В тот период у меня было несколько непродолжительных
несерьёзных отношений. Следом за ними появилась девушка, и, казалось, что
первые серьёзные отношения были с ней. Она всё восторгалась моей
привлекательностью, постоянно твердила о том, как мы идеально друг другу
подходим, любила фоткаться вместе. Она мне нравилась, я считал её близкой,
даже на фоне тогдашних друзей. Потом родители развелись: отец изменил
матери. Это как-то ударило по мне, мне было тяжело, и мы стали видеться реже.
Её это не устраивало, но она вроде как терпела и ждала, пока я это переживу.
Но этого не случилось, потому что следом за этим умерла моя собака, которую
мне подарили на 10 лет. Мой первый лучший друг. Я попросил её встретиться,
73/79
хотел побыть с кем-то, кто разделит со мной этот тяжёлый момент, поймёт и
поддержит… Мне было просто ужасно тяжело. На встречу с ней я шёл с уже
красными глазами. Когда мы увиделись, она опешила, потому что я обнял её и
вдруг зарыдал. Она вроде бы как пыталась неловко поддержать меня, но была
как-то обескуражена. Похлопала меня по спине, бросила что-то вроде: «Не
расстраивайся, ну купишь новую собаку», — и убежала, сославшись на срочные
дела. Больше мы не общались. В тот момент я вдруг понял, как всем вокруг
наплевать на меня. Даже моим друзьям. После того случая я оборвал к чёртовой
матери все связи и пытался учиться дальше, но было тяжело натыкаться на них
в универе. Отец всё равно пропал с радаров, только посылая деньги, так что я
связался с единственным оставшимся другом — Минхо — и попросил узнать, как
можно перевестись к нему в универ. Забрал документы и перевёлся. Здесь
началась та же песня. Все эти взгляды, как будто я… Даже не знаю, — он
тяжело вздохнул, — Все такие поверхностные, картонные, ненастоящие… И
среди них вдруг ты, — он снова повернулся и посмотрел мне в глаза с
непередаваемой теплотой, — как глоток свежего воздуха, как смысл жить
дальше.

Во мне бурлили эмоции, доходя до точки кипения. Эта девушка… Словами не

описать всю мою злость и ненависть. Как она могла так поступить? Даже если
ты ценишь партнера только за внешность, хоть это и низко, можно же быть
человеком и просто поддержать в конце концов… Я представляю, как ему было
больно и как весь его мир вдруг в одночасье сломался. Любой бы замкнулся в
себе. Я не переставал смотреть в его глаза, меня распирало от чувств к этому
чудесному человеку.

— Мне с первого взгляда показалось, что в тебе есть гораздо больше, чем просто
внешность. И когда я увидел твои работы на стене в университете, я их
сфотографировал и разглядывал подолгу, я понял, что холодный и пустой
человек на такое не способен. От них веяло теплом, в них было что-то личное. И
я разглядел в тебе множество глубоких качеств, за которые и люблю тебя… —
ой. Вот этого я говорить пока не планировал.

— Что ты сказал? — Хёнджин приподнялся с кровати, ошарашенно смотря на

меня, пытаясь понять, правильно ли он меня расслышал. Кажется, я покраснел
до кончиков ушей. Вот значит как. Всякая порнография меня не смущает, а вот
неожиданные признания, случайно сорвавшиеся с языка… Я смущённо натянул
одеяло на лицо. — Мне же не послышалось?

— Нет, тебе не послышалось, — пробурчал я в ткань, сдерживая нервные

смешки. — Чёрт…

— Феликс… — пропел Хёнджин, отнимая одеяло от моего лица. Я закусил губу.

«Ну что ты так смотришь на меня? Ты же меня своей нежностью расплавишь!»,

— кричало нутро. Хёнджин начал осыпать мое лицо поцелуями, вкладывая в них
все свои чувства. Я был в раю.

— Милый, красивый, мягкий, светлый, как солнышко, космический, ангельский,

нереальный, мой… Я тоже люблю тебя. — И с этой фразой, что вдруг резко
выбила из меня весь воздух, поцеловал меня в губы. Я притянул его за шею к
себе. Головокружительно и так сладко — не оторваться.

74/79
Часть 9

Утром субботы я нехотя вылез из кровати и объятий самого прекрасного

человека в моей жизни, на Земле и вообще во всей вселенной, потому что
вибрирующий на тумбочке телефон мог разбудить его, а я ужасно не хотел,
чтобы его пробуждение было резким. Я стащил с кресла около двери его белую
домашнюю рубашку, в которой видел его на самом первом стриме, надел её,
внутренне восхищаясь этим фактом и вдыхая его аромат, и, прижимая к себе
телефон, босиком на носочках убежал на кухню. Стараясь не шуметь, я принял
звонок и сразу же понизил громкость в телефоне, потому что Джисон почти орал
в трубку.

— Ну что? — многозначительно и игриво протянул он. — Как всё прошло?

— Тсс, тише! Ой, а ты и не знаешь, да? — издевательски зашипел я шёпотом, с

плохо скрываемой улыбкой на все лицо. — Это же ты всё подстроил!

— Не слышу слов благодарности! «Спасибо, Джисон, ты самый лучший друг в

мире, что бы я без тебя делал, наверное дрочил бы на своего Хвана до…».

— Ой, заткнись, а? — я хихикнул.

— Судя по тону и правда всё замечательно. Могу поинтересоваться, насколько?

— Хан!

— Я тебе друг или кто? Я видел тебя голым, пьяным и поедающим клубнику с
васаби. Мне нужны хоть какие-то подробности! Я ради чего старался-то?

— Ради того, чтобы… — я оглянулся на закрытую дверь в спальню, подавив

мечтательный вздох, и вернулся с восторженным шёпотом, — …чтобы я стоял
прямо сейчас у него на кухне в его рубашке на голое тело, пока он спит в
кровати, на которой мы… эм… ну, ты понял.

— Чувствую какую-то прям отеческую гордость, — Джисон притворно

растрогался.

Я еще вкратце посвятил друга в события прошлого вечера, пообещав рассказать

всё подробнее уже при личной встрече как-нибудь попозже, остановившись на
том, как после всего мы пошли в душ.

— Вы что, ещё и в душе потр…?

— Хан! — решил заткнуть слишком громкого друга я и тут же протяжно с лёгким

стоном вздохнул, ощутив прохладный влажный поцелуй где-то в районе шеи и
руку, скользящую по моей талии.

— Оу… — послышалось в трубке, которую Хёнджин перехватил и прижал к

своему уху.

— Доброе утро, Джисон. Чуть позже я еще обязательно рассыплюсь в

благодарностях за всё, что ты для нас сделал, но сейчас, извини, я забираю у
тебя своего парня, потому что у нас сегодня ещё куча дел. До связи. — Он нажал
75/79
на кнопку отбоя, не дожидаясь ответа, и положил телефон на столешницу.
Оттеснив меня к ней, он снова усадил меня на неё и оторвался наконец, слегка
отодвинувшись, рассматривая этим своим шоколадным взглядом, под которым я
невольно начинал плавиться. — Ты в моей рубашке, — констатировал он.

— Извини, я толстовку свою не нашёл, — я смущённо опустил взгляд, а Хван

легонько сжал моё колено.

— Ну и хорошо, что не нашёл, потому что в моей рубашке ты выглядишь

потрясающе и дико сексуально… — На нём были только лёгкие серые штаны,
так что я тоже невольно засмотрелся на оголённый торс, широкие плечи,
подкачанное тело… Он заскользил своей рукой по моему бедру, неумолимо
приближаясь и жарко дыша в шею. Я вцепился в его волосы на затылке,
стараясь не потерять связь с реальностью.

— Ты такой темпераментный, — я запрокинул голову, подставляя шею под

горячие поцелуи.

— Это говоришь мне ты после вчерашнего? — он хихикнул в шею где-то в районе

уха, что вызвало волну мурашек по всему телу. — Мне тоже тебя мало.

Воспоминания о прошедшей ночи яркими вспышками пронеслись перед глазами,

заставляя задышать чаще.

— У меня есть вопрос, пока вся кровь снова не отлила от мозга, можно?

— Конечно, задавай, — не отвлекаясь от моей шеи, ответил Хван.

— Ты, наверное, в курсе, как Джисон… В общем, что Минхо ему нравится. Да?

— Угу.

— Скажи, раз он твой друг и ты его хорошо знаешь… У Хана есть шансы? — мой
голос звучал чуть более обеспокоенно, чем я рассчитывал. Хёнджин мягко
отстранился и посмотрел на меня.

— Я тебе больше скажу — Минхо на него планы строил раньше, чем я на тебя.
Он мне недавно рассказал. — Я округлил глаза, не веря свалившейся радостной
новости. — Он более сдержанный просто. Кажется слегка надменным, но, на
самом деле, мягкий и очень заботливый. Их с Ханом отношения — вопрос
времени.

— Я думал, Джисону нихрена не светит.

— Джисону светит так, как ты себе представить не можешь. Минхо очень… так
скажем, целеустремлённый.

Я хихикнул.

— И как мне теперь жить с этим?

— Вряд ли ты успеешь ему рассказать, — на мой немой вопрос он ответил. —

Минхо в этот самый момент решается позвать его на самое настоящее свидание.

76/79
— Ну вот, всё как у людей, а у нас сначала секс, потом: «Давай встречаться», и
следом: «Я тебя люблю». И всё за один вечер, — я притворно оскорбился, не
переставая улыбаться.

— Откатимся до свиданий и прогулок за ручки, пока постепенно не дойдём до

секса? — Хёнджин приподнял бровь.

— Еще чего! — я рывком притянул его к себе, впечатавшись в губы жадным

поцелуем и обхватив его руками и ногами.

***

До свиданий мы всё-таки через какое-то время дошли. Встречаться вне универа

было более камерно и романтично, чем в нём. После того, как мы начали
встречаться, скрывать этого не стали ни от кого, просто вели себя достаточно
сдержанно, но могли, к примеру, обняться у всех на виду, легонько чмокнуть
друг друга на перерывах между парами в коридоре или погладить по щеке.
Когда это впервые произошло, это был полный аншлаг.

В понедельник мы с Хёнджином пришли в универ вместе, потому что все

выходные я провёл у него дома. Мы просто шли рядом и разговаривали,
улыбаясь друг другу, и это уже было поводом для всех окружающих, чтобы
бессовестно пялиться ошарашенными взглядами. Когда на обеденном перерыве
Хёнджин подошёл к нам с Джисоном в фойе и обнял меня сзади, пристроив свою
голову на моём плече, половину окружающих можно было выносить на
носилках. По-моему, кто-то даже грохнулся в обморок. Даже Джисон, который
уже был в курсе всего, не смог сдержать свою падающую челюсть — настолько
это, видимо, было непривычно видеть. Хван Хёнджин, который «холодный и
нелюдимый Снежный король», вдруг обнимается с каким-то парнем. Хёнджин,
которому всё это дичайше не понравилось, нахмурился, одарив окружающих по
периферии недовольным взглядом. Кто-то даже смущённо отвернулся.

— Ты не обращай внимание, просто все выпали с того, что ты оказывается

дементором не подрабатываешь больше, — хохотнул Джисон.

— Да боже мой, моё, — по-свойски притянул он хихикающего меня к себе, — что

хочу, то и делаю, — в этот момент он мягко и коротко коснулся моих губ, почти
мгновенно отстранившись и расплывшись в улыбке. Окружающим этого хватило,
чтобы вообще охренеть с происходящего.

— Мне кажется, клубу твоих фанатов я не нравлюсь. — Я встретился глазами с

какой-то младшекурсницей, что взглядом метала молнии, скрестив руки на
груди.

— Да плевать мне, если честно. — Хёнджин закинул руку мне на плечо, и я

поймал её, переплетая наши пальцы.

— Ой, а можно менее сладко? — завистливо протянул Хан. — У меня диабет

разовьётся просто от того, что я рядом с вами стою.

— Он тебе ещё не звонил, не писал? — Хван вперился взглядом в Джисона.

— Если ты про Минхо, то нет, — Хан замялся.

77/79
Хёнджин недовольно прицокнул, открывая телефонную книгу.

— Привет, не кипишуй. Я тут с Феликсом и Ханом стою и не вижу улыбки

последнего. Угу. Так. Непорядок, друг. Исправляйся, — и отключился.

— Это что такое было? — я удивлённо буравил своего парня взглядом.

— Возвращаю должок, — он подмигнул Джисону. Через пару минут его телефон

просвистел уведомлением, и лицо моего друга озарилось. Я не мог сдержать
улыбки, а Хёнджин улыбался, просто глядя на меня.

***

В этот же вечер мы сидели за столиком в приятном ресторане, в отдалённом

уголке около окна с приглушённым светом, много ели, пили и разговаривали,
узнавая друг друга получше. Я надеялся, что мой лучший друг сейчас проводит
время так же приятно, как и я. Украдкой засматриваясь на Хёнджина, я всё ещё
не мог поверить, что он теперь со мной. Он ловил мои взгляды, в ответ смотря с
бесконечным интересом, нежностью, чувственностью. Он смотрел так только на
меня… И на брауни, что меня дико рассмешило.

— Почему ты смотришь на брауни, как и на меня? Я ревную, — я хихикнул.

Хёнджин с восхищением поглощал шоколадный десерт, жмурясь от

удовольствия.

— Не знаю, если честно, у меня к вам равноценная симпатия.

— Ах, симпатия, значит, — я скрестил руки на груди, но Хёнджин тут же взял их

в свои, оторвавшись от брауни и чмокнув меня в нос.

— Не обижайся, Ликс, зато ты такой же сладкий.

Я смущённо отвёл взгляд в окно, за которым как раз проходил Крис. Он

встрепенулся, увидев нас с Хёнджином, отсалютовал ему кивком, а мне показал
большой палец, после чего быстро ретировался.

— Вы что, знакомы?

— Да, немного. Крис проводил мне экскурсию по универу, когда я перевёлся.

Был очень дружелюбным и участливым. Один из тех немногих, кто судит не по
обложке, — я согласно кивнул, — А вы?

— Да, мы дружим. Он мне очень помог, на самом деле. Я у него денег выпросил,
чтобы тебе на стриме задонатить, — пояснил я.

— О боже, зачем так много? — Хёнджин хихикнул. — Я бы тебя и так заметил.

— Мы без посторонней помощи, как видишь, не справились бы! Друзьям спасибо.

— Друзьям спасибо, — повторил Хёнджин и поцеловал меня, оставляя на языке

вкус шоколадного десерта.

«Обязательно научусь готовить брауни», — пронеслось где-то рядом со

78/79
счастливыми мыслями.

Примечание к части

Спасибо за прочтение! Если работа вам понравилась и вы дошли до самого

конца, оцените, пожалуйста, лайком, я буду очень-очень признательна <3 Вам
не сложно — автору приятно <3

Переходите читать: "Энджел и Кайден" https://ficbook.net/readfic/12592474

79/79